Предисловие: Слава котам, в особенности Плазмокотам! Фанфик о чайной побудил меня вспомнить про историю, написанную давным-давно, сдуть с нее пыль, модернизировать, отредактировать и выложить. Изначально сеттинг был "оригинальный", насколько это можно сказать про мир с котолюдьми, троллями и эльфами, но он отлично вписался на рельсы одного из моих любимых сеттингов, сиречь Древних Свитков. Это не история об одном из избранных героев, не о Нереварине или Драконорожденном, но о простых смертных, которые, впрочем, ничуть не меньше готовы пойти на риск ради славы и золота. Вроде тех историй, что можно найти в книгах Тамриэля. Ах да, кстати...
Ваш навык владения дробящим оружием повысился до 100.
Сеттинг: The Elder Scrolls
Жанр: приключения, боевик
Возрастные ограничения: 12+
Охотники
Изящно изогнувшись, существо вытянулось на нагретых солнцем камнях. Теплые лучи упали на его темно-коричневый живот, и оно заурчало, подергивая кончиком длинного, тонкого, чуть искривленного на конце хвоста. Даже сейчас, когда хаджит наслаждался отдыхом, чуткие заостренные уши с небольшими кисточками поворачивались на каждый звук. На ладонях, покрытых жесткой темной кожей, хаджит перекатывал и подбрасывал бурундука. Ловкий, проворный зверек пищал и пытался ускользнуть из лап охотника, но только выбивался из сил. Сощурив серые глаза с почти невидимой вертикальной черточкой зрачка, хаджит с явным удовольствием наблюдал за своей добычей. Торчащие вперед пучки пятнистых усов подрагивали под тонким, чуть горбатым носом.
Звякнул колокольчик. В дверном проеме появились две человеческие фигуры – по крайней мере, более человеческие, чем его собственная. Хаджит широко, словно от всей души зевая, разинул пасть с внушительными клыками и забросил туда зверька. Затем одним плавным движением переместился в сидячее положение, чинно обвил хвост вокруг подобранных лап и уставился на гостей, приподняв брови – те же пучки усов, только пореже и покороче. Из-под тонких черных губ виднелись кончики клыков и клочок бурундучьего меха.
– Прошу извинить, – пробормотал он, сглотнул и утерся полотенцем, висевшим на складном стульчике неподалеку. – Традиционное блюдо моего племени. Все эти кулинарные ритуалы, знаете ли…
– О, мы прекрасно осведомлены о ваших обычаях, – гостья выглядела куда менее смущенной увиденным, нежели ее высокий худощавый спутник. – Мы как раз хотели пригласить вас отужинать в «Звонком копытце», что у моста.
– Отличное место, чтобы обмениваться рассказанным, – подхватил второй пришелец. По его выговору и своеобразному построению фразы можно было догадаться, что он не так давно приехал с Саммерсетских островов.
– Прекрасный выбор. С превеликим удовольствием разделю с вами пищу и беседу, – хаджит принялся натягивать кожаные сапоги, ища взглядом плащ и другую одежду для выхода в город. – Хотя, держу пари, бурундуков там готовить не умеют.
– Что ж, если теперь моя очередь рассказывать, – проговорил хаджит, почти не раскатывая букву «р», чем грешили многие его сородичи, – то я расскажу вам, как однажды – хотя это и не совсем подходящее слово – я лицом к лицу повстречался с огромным орком, вооруженным здоровенным топором.
– Такая ваша история, Мей'ур? – удивился альтмер. Он заказал себе что-то из родной кухни и теперь вынужден был ждать, пока его собеседники наслаждались нехитрыми местными закусками.
– Действительно, – хихикнула девушка. Она была человеческого племени, родом из северной провинции Скайрим, о чем говорили ее светлые, переплетенные бисерными нитями волосы и крепкое телосложение. – Выходит, я попадаю в такие истории каждый раз, когда болтаю со своим соседом. Он вполне милый, но странный. Говорит, что орку без оружия – как человеку без одежды.
– Традиции – основа нашего общества, – Мей'ур огладил усы. – Поверьте мне, то был не простой орк. Дело было в лесу, где, кроме меня и его, не было ни единой живой души. Разве что волки да гоблины… И я охотился за ним.
– Охотились?
– Да. Мне поручили выследить орка-контрабандиста, который обзавелся помощью местных гоблинов, чтобы ночью переправлять груз по лесным тропам. Ах, как давно это было… – хаджит мечтательно зажмурился. – Да, тогда мои глаза загорались, и когти выходили из ножен, и хвост дергался, как раненая кобра, от одного упоминания слова «охота». Я думал, что был единственным охотником во всем северном лесу. И оказалось, что это было не так, но уже потом…
Хаджиты – не самые сильные существа, и размером уступают большинству людей, не говоря уже о орках. И на этот раз именно орк был целью Мей'ура. Молодой хаджит уже несколько лет промышлял в здешних лесах отловом зверей и чудовищ, которых обыкновенно продавал на базарах, не интересуясь, станет ли его добыча чьей-либо пищей, живой игрушкой, бойцом арены или безжизненным украшением жилища. Его привлекали не столько деньги – хотя деньги и могли обеспечить его многими прекрасными вещами – сколько возможность сколь угодно предаваться любимому занятию. Охоте. Мей'ур был подлинным хищником, недосягаемой вершиной пирамиды, и все, что было в лесу, принадлежало ему.
Хаджит ухмыльнулся, представляя, как именно он атакует это неуклюжее создание и его спутников – четверку препирающихся и грызущихся меж собой гоблинов. Он приоткрыл рот, чтобы хлынувшие со всех сторон запахи обрели новую, более точную картину в сознании.
Мей'ур услышал удивленный и разгневанный рев, когда орк провалился в ловушку, и почувствовал, как вокруг него вспыхнули ароматы испуга. Пора. Он метнулся темной стрелой, и все смело запахом его собственной горячей пыльной шкуры.
Первым делом хаджит метнул нож в ближайшего гоблина, перехватил рукоять хлыста обеими руками и взмахнул, метя в его оторопевшего товарища. «Хлестать надо правильно и очень точно, – как поучала его мать, большая любительница охоты с использованием колючей эльсвейрской лозы. – Если слишком сильно – можно ободрать шкурку, можно даже кость сломать. А если вот так, как надо – смотри! – иглы входят в тело и тут же отрываются, когда кнут идет назад. Понимаешь?»
Мей'ур прекрасно понимал, и именно благодаря этому М’айра проводила свою безмятежную старость не где-то, а в приличном особняке на три этажа. С двориком, где можно было вдоволь вкушать солнце, и башенкой, откуда отлично просматривался город со всеми его храмами, рынками и площадями. Сегодня он принесет ей одну из этих маленьких тварей, чтоб было с чем поиграть.
Один из гоблинов валялся с ножом в груди, а второго иглы, смазанные парализующим ядом, словно пришпилили к земле – тот только крутился на месте, загребая руками, но подняться не мог. Завидев такое, один из оставшихся гоблинов дал стрекача, а другой с перепугу кинулся в яму, где ревел, ничего не понимая, разгневанный орк. Снова свистнул бич, оплетая впалую грудь беглеца, и резким рывком швырнул его к ногам Мей'ура, который незамедлительно оглушил добычу яблоком на рукояти оружия.
К следующему, летящему в лицо гоблину охотник оказался не готов. Визжа от страха, маленький уродец, вышвырнутый из ямы могучей лапищей орка, вцепился в Мей'ура почище разъяренной хаджитки. Что самое неприятное, при этом он метил кривым ножом в глаза.
Говорят, что знатоки исцеляющей магии могут восстановить утраченные органы зрения, но Мей'ур, на теле которого не было ни единого шрама, не желал проверять, так ли это. И уж тем более за это платить. Покушение на зеницу ока привело его в ярость, и, позабыв о дополнительной награде, обещанной за каждого живого гоблина, он попросту отодрал тварь от себя и несколько раз приложил ее о ствол ближайшего дерева. Хилое тельце обмякло, а сверху посыпалась сухая хвоя.
Конечно, при этом он упустил ровно столько времени, сколько нужно было орку, чтоб выбраться из ямы, опираясь на рукоять широкого топора. Мей'ур зашипел, чувствуя зловоние огромного, пышущего силой зеленовато-коричневого тела. Толстокожая тварь и пальца не сломала в яме, которую он весь день выкапывал, словно домашний кот на грядке!
Орк был рослым и широкоплечим даже по меркам своего народа. Пожалуй, размером мог бы поспорить с огримом, вылезшим из самой темной бездны Забвения, а яростью – с саблезубым тигром. Хаджит уворачивался от мощных, размашистых ударов топора, постепенно уводя разбушевавшегося противника глубже в чащу, где места для замаха было меньше. Похоже, орк испытывал такое же удовольствие, что и сам Мей'ур, преследуя мелкое и жалкое существо, которое рано или поздно должно было стать его жертвой. Охотник едва не рассмеялся, когда стремительно ускользнул от очередного удара и мельком увидел клыкастую ухмылку своего врага. Своей добычи!
Он оказался за спиной у орка и вытянул того кнутом вдоль хребта, уже не «по-особому», а со всех сил. Бугристая кожа только дернулась, как, бывает, чуть морщится кошачья шкура, если ущипнуть за волосок. Пока орк разворачивался, ища взглядом проворного противника, тот уже оказался справа – ударил кинжалом в бедро, пустив кровь, и снова отскочил подальше.
Орк с ревом смел кусты, у которых миг назад шипел и грозил хлыстом хаджит, и едва удержал тяжелый топор, чтоб тот на излете не врезался в сосновый ствол. Мей'ур длинными, грациозными прыжками отводил его все дальше к склону, где неуклюжий гигант непременно потерял бы равновесие, но добыча оказалась не так-то проста – вместо того, чтоб бежать на охотника, как бык на тряпку, орк на удивление точным взмахом подрубил ближайшее дерево. Усыпанные иглами ветки мелькнули совсем рядом с хаджитом. Увернувшись от ствола, он тут же запрыгнул на ветки лиственницы, расположенные на уровне орочьего плеча – или человеческого роста.
Пока охотник рассчитывал, как бы наброситься на врага, тот неожиданно метнул топор. Мей'ур едва успел увернуться, а дерево, на котором он сидел, застонало под тяжестью оружия, почти насквозь прорубившего ствол. Подхватив с земли загубленную сосенку, великан несколькими резкими движениями обломал ее верхушку до подходящей длины и избавил от лишних сучьев. А затем, воздев над головой получившуюся дубину, с ревом бросился к хаджиту.
Хлыст обвился вокруг сочащегося свежей смолой ствола. Мей'ур прыгнул, зажав рукоять кнута в зубах. Левой рукой он впился орку в ухо, правой дал ему в глаз. Ноги, также вооруженные когтями, принялись рвать голую, увешанную ожерельями грудь. Наземь посыпались бусины и звериные зубы.
Орк, изрыгая ругательства, стал размахивать дубиной, и Мей'уру волей-неволей пришлось выпустить хлыст. Освободившуюся пасть он тут же пустил в дело, и враг только пуще завыл от боли. Почуяв, что тот размахивается для удара, хаджит мгновенно убрал когти, перепрыгнул на спину здоровяку и повис на его грубо сшитой куртке. Предназначавшийся хаджиту кулачище пришелся орку прямо в лоб. Не дожидаясь, пока тот очухается, Мей'ур ударил его рукоятью кинжала в висок. Орк хлюпнул носом и осел наземь.
Мей'ур некоторое время постоял над ним, переводя дух. Запахи боя постепенно угасали, кровь замедляла бег в жилах. Теперь дело оставалось за малым. Несколько начертанных на теле поверженного врага знаков, заговоренный замок на перетянувшей огромные руки цепи, пара словечек, выученных от матери, долгой ей жизни – и орк открыл глаза, в которых уже не горело яростное пламя.
– Ты моя добыча, Ургунбар, – сказал хаджит. Дыхание его все еще было тяжелым, но в голосе слышалось удовлетворение. – За тебя обещали большую награду. Думаю, городская стража будет весьма рада такому подарку.
– С каких пор Черный Ловец на псов пашет? – глухо спросил орк. Как он ни напрягал мощные мускулы, хрупкая с виду цепочка и не думала поддаваться.
– С тех самых, как досточтимый начальник стражи пообещал не обращать внимания на то, что выращивает в своем дворике одна милая полосатая старушка, – Мей'ур ухмыльнулся, сматывая кнут. – Не желаешь ли кусочек лунного сахара? Будем чем рот занять по дороге в город.
– Ругательств хватит, – проворчал орк, видимо, смиряясь со своей судьбой. – Лучше дыру на ноге залепи.
– Найдется, чем?
– Да хоть сучком заткни… На мне заживает, как на оборотне.
Все же Мей'ур пошарил по орочьему мешку, который пришлось извлекать из ямы при помощи очухавшихся и связанных тем же заклятьем гоблинов, и нашел там вполне чистые тряпицы.
– Эх, Ловец, – приговаривал орк, покуда хаджит, морщась от запаха, перевязывал ему раны. – Чего тя к псам понесло? Ступал бы к нашим, в Гильдию. Гро-Булгану завсегда толковые ребята нужны. Щас бы вместе брагу хл[лобзал]и, а не мочалили друг друга почем зря.
– Да как бы сказать… Неуютно у вас, – признался Мей'ур. – Досточтимый меня каждый раз чаем поит. Со сливками. Камин в Доме Стражи – загляденье. Все в начищенных шлемах, называют по имени да с приставками, как у нас, хаджитов, положено. А в ваш кабак как ни загляни – гнусные рожи, винищем несет, «хвостом» величают. Главное – подход, Ургунбар. Главное – подход.
Орк только плечами пожал, поднимаясь на ноги.
– Знаем твой подход, – сплюнул он и тычком ноги скинул в яму мертвого гоблина.
– Вот так ко времени нашей второй встречи господин Ургунбар начал замечать во мне и некоторые положительные черты, – закончил хаджит и изящно вильнул хвостом, подзывая прислужницу. – Нам, пожалуйста, еще чайничек. С липовым цветом.
– И что с ним было затем? – спросил альтмер, перед которым стояла деревянная тарелка с замысловато выложенными узорами из лепестков, ломтиков сыра и капель остро пахнущего соуса. – Его посадили в тюрьму?
– Да, а как же, – Мей'ур сбрызнул лимонным соком кусочек запеченной рыбы и отправил его в рот. – Он неисправим. Как всегда, провел там пару месяцев и снова взялся за старое.
– Его не отправили на каторгу или куда похуже? – удивилась девушка. – Ведь это уже третье нарушение.
– Вы совершенно правы. Но кто объяснит это орку, рабу привычки, как не старый добрый Мей'ур с его даром убеждения? – хаджит прижал уши и помотал головой, выражая всю глубину своего сочувствия заблудшему контрабандисту. – Третья наша встреча была первой, на которой никто из нас не пытался измочалить другого, как выражается предмет нашей беседы – да не икнется ему за ужином! Я сделал ему предложение, от которого ни один разумный орк не стал бы отказываться.
Мужчина звонко расхохотался, но тут же умолк, когда поймал удивленный взгляд девушки.
– Простите, – сказал он, давя смешок. – В наших краях фразу «разумный орк» посчитают наверняка каламбуром.
– Не слишком забавным, но наш остроухий товарищ никогда не отличался притязательностью, моя дорогая, – пояснил Мей'ур. – Позвольте, я налью вам еще чаю.
– Так что же вы ему предложили? – спросила северянка, подвинув свою чашку поближе.
Огромная булава – окованное железом древко с шипастым шаром на конце – летала в его руках, словно деревянная палка, какой дерутся в гладиаторской школе. Существо, чьи плечи и грудь походили на заросшие мхом пни, в изобилии торчавшие из окрестных болот, уже испробовало на себе страшную тяжесть этого оружия. Оно начало пятиться, выставив перед собой руки с когтистыми пальцами. Из-под свисающих лохм злобно сверкали маленькие красные глаза. Загнанный в угол болотный тролль казался грозным и опасным противником – но был всего лишь добычей.
Охотник нанес несколько сильных и точных ударов, и добыча повалилась наземь, раскинув руки. Шкура не повредилась, что повышало ценность тролля почти в полтора раза, но сейчас охотника это совершенно не волновало – он вкушал ни с чем не сравнимое удовольствие победы.
Поставив широкую ступню на брюхо оглушенного врага, Ургунбар заревел, подняв к стальному небу булаву.
Долго упиваться не получилось – начало накрапывать. Орк тронул добычу носком сапога, отчего у тролля внутри что-то булькнуло, и попытался вспомнить слова заклинания, безвозвратно смытые с памяти азартом схватки. Выругавшись, он попросту взвалил добычу на телегу и прикрутил покрепче, радуясь про себя, что не понадеялся на заговоренную ерунду и прихватил настоящую, добротную цепь.
– Вот так дражайший Ургунбар стал работать на меня, – улыбнулся Мей'ур. – Два охотника всегда могут договориться меж собой, какими бы разными они не были. Точно так же, как трое умных людей всегда найдут, о чем поговорить.
– И что же, с тех пор у вас не было никаких проблем с этим… орком? – поинтересовалась девушка, рассекая на части приличный кусок оленины.
– Почему же, были, – хаджит потянулся, выпустив когти. – Досточтимый начальник стражи буквально на днях жаловался, что в порту с двух кораблей похитили якорные цепи. Интересовался у меня, кто бы это такой мог быть. Кто-нибудь хочет кусочек лунного сахара?
