"от автора"Почитала сегодня с утра раздел фанфиков, и мне стало грустно и печально от недостатка эльдарчегов, и руки сами собой потянулись в ворд. Навеяно одной историей из кодекса дарков. На бэковость не претендую, кодекс эльдар не читала, подумывала насчет продолжения, но вдохновение сдулось. Энджой :) Сделка
– Чего ты хочешь, шут и слуга шута? – донеслось из темноты, где смутно вырисовывались очертания фигуры, лишь отчасти похожей на человеческую. – Я знаю, тебе некому здесь петь, не для кого танцевать. Цвет моего дома увял, и лепестки разлетелись по ветру. Или ты пришел за воинами? Вот они, – тонкая рука обвела широким жестом поблескивающие стены, в которые были вделаны тысячи, десятки тысяч светящихся изнутри камней. – Вот они все, спящие в своих пристанищах, не имеющие плоти, чтобы облечься в нее и взять в руки меч. Все, кого не смог забрать Великий Пожиратель. Они не подмога тебе, шут. Отправляйся своим путем.
Разноцветная фигура склонилась перед ним и поблекла, приняв серо-фиолетовые тона соболезнования и скорби. Но вдруг ее тусклое одеяние прорезала капля красно-золотистого света, потом еще одна и еще, создавая иллюзию первых лучей рассвета, заливающего сонные ночные равнины.
– Нет, нет. Ты говоришь, что привел помощь. Но я вижу ее природу. Это не красная заря, но кровавый закат. Это путь, уводящий в темные глубины. Ведомо ли тебе, что за ужас в них обитает?
Существо в шутовском одеянии распрямилось, снова вспыхнув многоцветьем, и лицо его изобразило самую злобную и жестокую гримасу из тех, что можно себе вообразить. Она была пугающе реальна, но его собеседник видел, что это лишь маска, под которой, без сомнения, скрывается улыбающееся лицо. Лицо того, для кого весь этот разговор — борьба умов, смешная в своей бессмысленности. Он и сам понимал, что все это вскоре закончится, ведь дороги судеб не оставляли ему иного выбора. Он видел, как все пути сходятся к этой точке и проистекают из нее единым потоком. Потоком, в котором сквозят алые линии, пути тысяч и тысяч темных, кровавых судеб.
Шут изобразил краткую пантомиму умирания, казавшуюся почти издевательской для того, кто видел, что произойдет с его миром в случае отказа. От ало-золотого потока ответвлялась одна-единственная струйка света, постепенно гаснущая и сходящая на нет, потерянная в бесконечной черноте. Еще один огонек надежды, который будет утрачен навсегда. Еще множество душ, которые никогда не найдут себе жизни.
– Приведи их предводителя, – после казавшегося вечным раздумья произнес провидец. – Я готов вступить в переговоры.
Занавесь из зеркальной ткани колыхнулась, пропуская через себя нечто, похожее на радужный спектр. Оно скользнуло вперед, к ожидающим его теням, и замерло, готовое в любой момент снова обратиться в неуловимый луч света. Из тьмы перед ним вырисовалось бледное, вытянутое лицо, затем невозможно худое тело, затянутое в черные кожаные одеяния. Пальцы, похожие на лапки паука, почти любовно поглаживали странное устройство, испещренное серебряными рунами. С обеих сторон от гротескной фигуры возвышались воины в высоких шлемах, скрывавших лица, но не отвращение к тому, кого они не то охраняли, не то держали под стражей.
– Он ответил согласием? – прошелестело существо. Яркая фигура утвердительно вспыхнула, окрасившись в пурпурно-фиолетовые цвета в тон мантии, свисавшей с острых плеч гомункула. – Госпожа, мы можем идти.
Из темноты за его спиной послышался тихий женский смех.
Ей доводилось заключать сделки с теми, кого скудный человеческий язык назвал бы «демонами», хоть это и были существа совершенно разной природы. От бесформенных созданий, обитающих в дальних, заброшенных закоулках Паутины, до полыхающих силой душ, не облаченных в одежды плоти. От плененных сущностей, бесконечно нашептывающих соблазнительные речи, пока на их темницу не нанесут руны боли и шепот не сменится беззвучными воплями, до крадущихся в тенях мандрагор, чьи покрытые узорами тела вмещают не только их души. Все они предлагали немыслимое и все они брали много больше, чем стоило предложенное ими.
Теперь она была на месте одного из них.
– Невозможно, – голос глухим эхом отразился от стен, с которых подобно мерцающим глазам взирали души, заточенные в камни. – Падшая, уходи сейчас, и я дозволю тебе уйти с миром, несмотря на твою дерзость. Ты требуешь невозможного.
– Были времена, когда для нас не было ничего невозможного, – проговорила она, зная, чем можно уязвить гордость древнего провидца. Как и все обитатели рукотворных миров, он таил в себе тоску по тем временам, когда одно лишь имя его народа приводило в ужас низших обитателей галактики, хотя и не желал признавать, что для кого-то эти времена все еще длятся — и будут длиться вечно. – Были времена, когда невозможной сочли бы судьбу твоего мира, поруганного, почти истребленного немыслящими тварями. И уж поистине невероятным было бы то, что за всех, кто пал на мире Ушедших, никто не отомстил.
– Духи видят, как я жажду мести. Но я знаю, какую плату ты потребуешь за нее.
– Подумай, провидец, подумай и посмотри, – голос женщины стал вкрадчивым, отдающимся в голове старика подобно эху его собственных мыслей, – все, чего я прошу — тысяча душ. Тысяча в обмен на десять тысяч тех, кто выживет, на сто тысяч тех, кто останется мирно спать в своих камнях. На миллионы тех, кто еще живет на зеленом мире, который вы поклялись защищать.
– Это наша клятва, и это наша война... – провидец приподнялся в кресле, искусно вырезанном из кости. – Я вижу, что здесь пролегает судьба моего мира, и он пойдет по своей дороге, как бы вы ни пытались направить его по темному пути.
– Мы не нуждаемся в колдовстве, чтобы предсказывать очевидное, – сказала она. – Если ты не примешь нашу помощь, мон-кай уничтожат их. Зная вас, я могу сказать, что вы ринетесь в безнадежную битву, дабы уберечь честь, и погибнете все до единого. Конечно, это будет красиво и трагично, и, может быть, наш неунывающий друг даже сложит об этом балладу, но это будет все, что вы получите в обмен на гибель тел и забвение душ. Или, возможно, вы здраво рассудите, что миллионы полудиких Ушедших не стоят вашей крови, и ускользнете, оставив еще один мир на поживу мон-кай и обрекая себя на медленное вымирание. А здесь, – она постучала металлическим когтем по устройству в руках гомункула, – здесь, в этом портале, таится вся сила моего кабала. Достаточно свирепых, жаждущих воителей, чтобы смести все, что им осмелятся противопоставить низшие существа.
– Но судьба этой тысячи душ...
– Забудь о них. Отдай нам самых слабых, самых ничтожных. Тех, кто проявлял жалость к мон-кай. Тех, кто недостоин был звания воина! – ее глаза расширились, и провидец с трудом подавил желание отшатнуться от вспыхнувшего в них алчного пламени. Голос, едва не перешедший в крик, вдруг стал еле слышен. – Тех, кто подвел тебя и привел к поражению в войне с Пожирателем, провидец...
Тонкие черные губы разошлись в ухмылке, которой вторила улыбающаяся маска арлекина.
– И я обещаю тебе, что обойдусь с ними куда лучше, чем с теми мон-кай, которыми мы возьмем большую часть платы. Разве ты не хочешь...
Теперь голос звучал прямо в голове провидца, хотя Падшие и не были способны к мысленной речи. С каким-то странным, похожим на страх чувством он осознал, что это его собственный внутренний голос. Он нашептывал... немыслимое.
–...чтобы они страдали...
–...чтобы они познали наш гнев...
–...чтобы они сполна ощутили на себе...
–...ненависть Старшей Расы, – медленно проговорил он. На какой-то миг перед его внутренним взором всплыли видения — разрушенные города, заполненные трупами канавы, где кровь течет вместо воды, огонь, пожирающий уродливые корчащиеся тела. Манящие, дивные видения... С резким вздохом он сбросил с себя морок и вновь уставился на мертвенно-бледное женское лицо. Падшая улыбалась. Она знала, что в эту секунду они, столь различные меж собой, были почти что одинаковы.
Как в старые времена.
