Сеттинг: 40к, легкий налет Rogue Trader
Жанр: приключения
Рейтинг: 14+
Аннотация: Сказочный клад древнего короля пиратов манит к себе искателей приключений. Но все ли доберутся до цели и кому достанется приз?
Сокровище Опустошителя
Продуваемый всеми ветрами гребень водораздела был тонок, как лезвие ножа, и удержаться на нем, а уж тем более разместить оборудование, было нелегкой задачей. По счастью, туземных работников оставалось еще пятеро, и они были слишком напуганы и измождены восхождением, чтобы воспротивиться эксплуатации. Смотреть на то, как они, бормоча и стеная под электробичом надсмотрщика, раскладывают и устанавливают массивные приборы, было лишь немногим скучнее, чем созерцать каменистые пустоши, безжизненные холмы и чахлые редколесья, простирающиеся вокруг. Корнелис поглубже натянул на уши капюшон из бронеткани, закутался еще плотнее в синий плащ, утяжеленный серебряными грузами в виде черепов, и с плохо скрываемой злостью уставился на Эсквемелина, как всегда, неторопливо приступившего к измерениям.
– Если яйцеголовый сам все делает, то какого варпа он потащил нас сюда мерзнуть? – тихо поинтересовался он у Авилды, которая напоминала [ну уж нет]охлившуюся соколицу в своих одеяниях из меха и перьев, наброшенных поверх легкой ячеистой брони. Женщина метнула на Корнелиса ядовитый взгляд.
– Какого варпа ты потащил нас за собой, хотела бы я знать? – ответила она, не потрудившись понизить голос. Ветер срывал слова с губ и уносил их прочь, но Эсквемелин все равно расслышал. Имплантаты, обхватывающие его лысую голову сплошным неровным кольцом, улучшали не только скорость мысли саванта.
– Если мои предположения верны – а они верны, – прошепелявил он, ненадолго отвлекшись от подзорной трубы, – то мы уже в двух шагах от сокровищ Опустошителя.
– В тех же двух шагах, что месяц назад? – саркастически вопросила Авилда. – Ты говорил то же самое, когда водил нас по серным болотам в разгар сезона дождей.
– Это была ошибка, – Эсквемелин нервно одернул серый от пыли камзол, как делал, когда ему припоминали старые промахи. – Я спутал несколько слов при расшифровке манускрипта, да, но…
– Не отвлекай его! – Корнелис почувствовал, что пора проявить силу, как подобает организатору и начальнику экспедиции. – Чем быстрее он произведет расчеты, тем быстрее мы сможем спуститься и не торчать тут на ветру.
– Вам тут, собственно, [ну уж нет]одиться не обязательно, – сообщил Эсквемелин, возвращаясь к наблюдениям. – Вейфер справится с туземцами, а я минут через десять закончу. Спрячьтесь пока за камнем, что ли.
Надсмотрщик, уловив свое имя, радостно оскалился и для острастки щелкнул бичом над головами присевших было отдохнуть работников. Корнелис услышал скрежет собственных зубов и с трудом взял себя в руки.
Авилда уже нашла себе местечко под корягой, оставшейся от вывороченного ураганом дерева, и только фыркнула, когда Корнелис спросил, не найдется ли уголок и для него. Он сел рядом и взял ее за узкую, затянутую в перчатку ладонь. Она рывком высвободилась и спрятала руки под меха.
– Уже скоро, Авилда, – успокаивающе произнес Корнелис. – Уже скоро мы найдем этот чертов клад. Главное, не сдаться сейчас. После всего, что мы преодолели…
– Я понимаю, Корнелис, – прош[оппа!]ла женщина. – Все понимаю. Я просто очень устала.
Оба замолкли, погрузившись в воспоминания.
...Путь, который привел их на дикую планету, и имени-то не имевшей, если не считать таковым порядковый номер, начался с легенды, прочитанной Корнелисом в архивах Библиодора. А может быть, еще раньше, когда он, младший потомок разорившегося дворянского рода, покинул шпиль родного улья, поклявшись вернуть себе и своей семье славу и богатство? Так или иначе, но кусок пергамента, заложенный неведомой рукой между страниц сухого исторического трактата, обещал и то, и другое, и даже больше. Сокровище, подобного которому не оставлял после себя ни один другой пират.
Имя звездного разбойника, который, как гласила рукопись, был захоронен с немыслимыми богатствами, не сохранилось. Но нанятый там же на Библиодоре савант – кто бы мог подумать, что у книжного червя Эсквемелина хватит духу покинуть родную планету ради доли прибыли – расшифровал странные символы на оборотной стороне пергамента. Согласно им, в анналы истории, или, по крайней мере, в их уцелевшие разрозненные фрагменты, этот пират вошел под прозвищем Опустошитель.
Второе его упоминание Корнелис нашел сам, изучая архивы линейного флота сегментума. Похоже, на пике своего могущества Опустошитель командовал целой эскадрой, наносившей молниеносные удары по нескольким секторам, хотя что это были за корабли, и какие имена они носили – все кануло в Лету. Его грабежи прекратились две тысячи лет тому назад, и, хотя для вековечного Империума это было не так уж и много, за пиратским королем словно тянулся шлейф разрушения, стирающий его следы из самой ткани времени.
Куда бы ни протягивал руки Корнелис, куда бы ни направлялся испытующий взор Эсквемелина, всюду их встречали лишь пустые и обманчивые тени. Но когда бывший дворянин уже собирался отречься от бесплодных поисков, ему встретилась она. Авилда.
Корнелис посмотрел на свою спутницу, и та, почуяв его взгляд, устремила на него зеленые искрящиеся глаза, обрамленные длинными, черными как уголь ресницами. По мановению этих ресниц иной мальчишка, не раздумывая, бросился бы со шпиля вниз головой. Но Корнелис избрал ее не ради красоты и страсти – в которых Авилда, впрочем, недостатка не испытывала – а потому, что именно она владела третьей уликой, указующей на сокровища Опустошителя.
Дочь вольного торговца, мечтавшая о собственных путешествиях, она была изгнана с корабля после попытки устранить старшего брата, наследника каперской грамоты. Это было все, что знал о ней Корнелис, и этого было достаточно, чтобы ей не доверять. Но она успела похитить у семьи древний инфопланшет со звездными картами, на одной из которых, на краю малоисследованного субсектора, обнаружился символ в виде рогатой короны. Тот же самый, что украшал обратную сторону пергамента, который Корнелис носил сложенным напротив сердца. От прикосновения к экрану рядом с символом проявлялась бледная надпись: “Гробница Опустошителя”.
За раздумьями Корнелис и не заметил, как усталость взяла свое, и он заклевал носом. Из дремоты его вырвал пронзительный крик и грохот. Он выскочил из укрытия, и в лицо ударил шквал ветра, несущего пыль и песок. Стряхнув с глаз отросшие за время путешествия волосы, он увидел, что Эсквемелин держит в дрожащих руках массивный треножник, а перед ним, угрожая здоровенным мачете, приплясывает, как безумный, один из туземцев. Еще трое со всех сторон навалились на Вейфера, а последний катался по земле, пытаясь сорвать с себя плюющийся искрами электробич. На миг вся эта картина хаоса и смятения запечатлелась в глазах Корнелиса так же четко, как пикт на хорошей пленке, а потом опутанный бичом туземец сорвался с уступа вниз, и его предсмертный вой разорвал оцепенение. Корнелис бросился вперед, на ходу выхватил пистолет и выстрелил. Лазерный луч вонзился в голову рабочего, который замахнулся на надсмотрщика шипастым кастетом, и та буквально вскипела изнутри. Из входного отверстия с шипением хлынула струя пара. Туземец мгновенно обмяк и скатился в сторону, позволив Вейферу с ревом сбросить с себя остальных. На его руках, татуированных изображениями змей и ящериц, напряглись мощные мышцы, когда он схватил за руку ближайшего противника и, с хрустом вывернув ее, швырнул вопящего туземца на камни далеко внизу. Второй ринулся на Корнелиса, занося тонкий нож, но тут громыхнул длинноствольный охотничий револьвер Авилды. Туземец рухнул к ногам руководителя экспедиции и со стоном скорчился, зажимая сквозную рану в животе. Корнелис отшвырнул ногой нож, мимоходом задался вопросом, и где только рабочие умудрились упрятать столько железок, и, перешагнув через раненого, направился к последнему из восставших туземцев. Тот прикрывался тощим телом Эсквемелина, приставив внушительный клинок к шее саванта.
– Вейфер, не лезь, я разберусь, – приказал Корнелис. Татуированный громила послушно отошел в сторону, стараясь не наступать на разбросанные приборы.
– Отойди от него… Камиль, – обратился он к туземцу, с трудом вспомнив его имя. Он был единственным в экспедиции, кто вообще их запоминал. Никто и не предполагал, что эти забитые и кроткие люди могут оказаться чем-то большим, чем бесплатная рабочая сила.
– Чтоб ты убить меня, звездный человек? – Камиль зашелся хриплым лающим смехом, столь же режущим уши, как и его акцент, почти до неузнаваемости уродующий низкий готик.
– Даю слово дворянина: отпусти его, и я отпущу тебя. С оружием. Без погони, – стараясь говорить медленно и четко, пообещал Корнелис.
– Какое тебе дело до его? – туземец оскалился, переводя взгляд покрасневших от ветра глаз с одного на другого члена экспедиции. – Все вы умереть в Гробнице Опустошителя. Пусть он умереть сейчас. Быстро. Хорошо.
Грубое лезвие мачете вдавилось в кожу на горле Эсквемелина, и тот вскрикнул от ужаса. Капля крови стекла вниз, замарав белый воротник.
– Нет! – одновременно воскликнули Корнелис и Авилда. У обоих как будто мелькнула одна и та же мысль: савант так и не успел указать им точное местоположение захоронения.
Туземец снова загоготал, довольный произведенным впечатлением.
– Если ты убьешь его, то мы убьем тебя. Но никто не должен умирать, – спешно заговорила Авилда. Она присела и осторожно положила свой револьвер на землю, а потом отошла на два шага. – Отпусти его. Вернись в свою деревню. Ты не должен умирать, Камиль.
Корнелис последовал ее примеру, молча опустив лазпистолет на камни. Камиль, похоже, засомневался. Мачете на дюйм отодвинулось от шеи заложника.
– Клад Опустошителя проклят, проклят, – забормотал туземец, как будто говоря сам с собой. Его едва можно было расслышать поверх воя ветров. – Вы все умереть. Все звездные люди умереть.
– А ты сам? – вдруг крикнул Вейфер. Голос его был таким же грубым, как у Камиля, и громким, как рев лесного зверя. – Разве ты не пошел искать этот клад? Разве на тебе самом теперь не лежит проклятье?
Надсмотрщик добавил еще несколько фраз на местном гортанном наречии, от которых смуглая кожа Камиля заметно побледнела. Корнелис не слишком разбирался в туземцах, но давно уже понял, как различить на их невыразительных лицах страх. Камиль был в ужасе.
– Проваливай отсюда, проклятый! – рявкнул Вейфер, потрясая в сторону туземца кулачищами. – Проваливай и подыхай в тени Опустошителя, ахрар, ускура!
Этого было достаточно, чтобы Камиль оттолкнул от себя Эсквемелина и со всех ног помчался вниз по склону горы. Корнелис и Авилда тут же бросились за своим оружием, но к тому времени, как они подбежали к упавшему на четвереньки и хватающему ртом воздух саванту, туземец превратился в пятно, мелькающее среди кустов и скал далеко внизу. Авилда пару раз выстрелила вдогонку, не целясь, просто чтобы припугнуть беглеца.
– Не трать зря снаряды, здесь пуль не льют, – посоветовал Корнелис и опустился на камни рядом с Эсквемелином. – Цел, яйцеголовый?
– Просто царапина, – выдохнул савант, ощупав шею. – Разрешите закончить расчеты?
– С превеликим удовольствием, – Корнелис встал, осмотрел поле боя и ощутил прилив раздражения, которое требовало выхода. Без носильщиков придется бросить добрую половину снаряжения, а провиант и так на исходе… Он ткнул сапогом в скорчившееся тело туземца, подстреленного Авилдой, и проследил взглядом, как оно кубарем катится вниз по склону. Почувствовав себя немного лучше, он решил, что следует поблагодарить Вейфера, а заодно и узнать, что в его речах так сильно напугало вероломного Камиля.
Пришлось ждать, пока надсмотрщик вернется: электробич, видно, был ему настолько дорог, что он не поленился полезть вниз на добрую сотню ярдов и подобрать его с трупа разбившегося туземца. Корнелис с легким уколом зависти отметил, что это упражнение нисколько его не утомило, разве что медная кожа подернулась легкой росой пота, быстро испарившегося на сухом ветру.
– Вейфер, – глава экспедиции сел на камень рядом с надсмотрщиком, оставшимся без рабов, – во-первых, благодарю тебя всей душой…
– Не за что, – буркнул громила, сматывая шипованный кабель кнута. – Ты тоже мне помог.
– О, я уверен, ты бы и сам справился с этой троицей, – рассмеялся Корнелис. Вейфер тоже усмехнулся, не поднимая, впрочем, взгляда. – А как ты прогнал Камиля! Не думал, что на словах ты такой же боец, как и в рукопашной!
– Камиль забыл обычай, – Вейфер прицепил свернутый кольцами бич на пояс кожаных штанов и скрестил руки на голой груди. – Кто не знает обычая, тот слаб. Я напомнил ему. Он понял, что слаб, и сбежал. Плохо, что женщина его не убила. Достойный конец для слабого – умереть от рук женщины.
– У нее на счету немало слабаков, уж поверь мне, – кивнул Корнелис. – Так что за обычай, Вейфер?
Громила пожал плечами, на которых скалили пасти змеи.
– Обычай племен. Обычай леса. Кто побежден, тот раб, а раб – лишь тень хозяина. Кто пошел за проклятым, тот сам проклят. Всех, кто идет искать Опустошителя, ждет смерть, и рабов их – тоже. Я сказал ему так, и он понял, что мертв, и все его дела, и мысли не больше, чем прах мертвеца.
Корнелис пару секунд подумал, пытаясь понять, что имеет в виду собеседник, а потом махнул на это рукой.
– Туземные суеверия.
– Верно, – кивнул Вейфер. – Лесные племена так верят. Я не верю. Звездные люди гораздо мудрее.
– Рад слышать, – Корнелис похлопал его по плечу, а потом поднялся на ноги и потянулся, разминая затекшие мышцы.
– У меня хорошие новости! – окликнул остальных Эсквемелин. – Видите курган? Вон тот, что словно в короне острых скал?
– Корона Опустошителя, – выдохнул Корнелис и, подбежав к саванту, схватил из его рук подзорную трубу. Внизу, всего в двух-трех часах пути от подножия хребта, виднелся продолговатый, увенчанный неровной подковой каменных выступов холм, лишенный всякой растительности, если не считать жухлой травы. Был он не так уж и высок, и если не знать, куда смотреть, его очертания легко терялись среди множества возвышенностей, характерных для предгорий. Но сомнений в том, что именно под ним и скрывается легендарная Гробница Опустошителя, не оставалось. Два из зубцов “короны” были вдвое выше остальных, как и на символе, который уже несколько лет преследовал Корнелиса в мечтах и сновидениях.
– Это она! – вскричал он, чувствуя, как от волнения кружит голову. – Вперед, быстрее!
– А как же приборы? – спросил Эсквемелин.
– Бери только самое нужное! – Корнелис подхватил мешок с инструментами для раскопок и закинул на плечо. – Вейфер, возьми провизию, сколько сможешь унести. Авилда…
– Уж не собрались ли вы навьючить даму, ваша светлость?
– ...ты берешь медицинские сумки и мелкий инструментарий, – твердо договорил Корнелис. – Без мельтагеля и резака в гробнице делать нечего, нутром чую.
– Ничего, сумели перебить всех носильщиков, сумеем и сами свое добро дотащить, – ухмыльнулась в ответ Авилда, застегивая на себе ремни. В ее зеленых глазах разгорелся тот же огонь, который, чувствовал Корнелис, полыхал и в его собственных. Даже савант, обычно безразличный что к роскоши, что к тяготам дороги, похоже, заразился их возбуждением от близости добычи.
– И правда, как поделим клад, накуплю себе новых приборов… да всего на свете накуплю! – воскликнул он и, подкрепляя слова делом, пнул саквояж с бумагами. Разбрасывая по ветру уже ненужные распечатки карт и копии с пергамента, тот подлетел и грузно шлепнулся на камни.
Именно в тот миг эйфорию Корнелиса впервые омрачило странное и неуловимое чувство, которое он смог сформулировать, лишь когда они спустились с хребта и углубились в редколесье предгорий.
Савант упомянул дележ. А после этого Авилда все время держалась вне поле зрения Корнелиса. Перед глазами маячил то серый камзол Эсквемелина, то нагая, пестрая от узоров и шрамов спина Вейфера, но не меховой плащ, отделанный темными перьями. Чем больше он об этом думал, тем сильнее казалось, что между лопаток ввинчивается алчный взгляд изумрудных глаз. Но Корнелис знал, что она не посмеет проявить свои враждебные намерения – если, конечно, она их имела не только в его возбужденном воображении – пока клад не окажется у них в руках. Они с Вейфером могли скрутить ее в два счета, да и один на один лазпистолет, как правило, оказывался быстрее револьвера. Еще была винтовка, хотя ее так споро не достанешь, и еще парочка трюков в рукаве… Корнелис помотал головой, изгоняя непрошеные мысли, и сосредоточился на окрестностях. Еще не хватало, чтобы откуда-нибудь выскочила громадная волосатая зверюга, какие, по слухам, водились в здешних горах, и испортила им остаток путешествия.
Но по сравнению со всем, что бросала на них не заслужившая названия планета доселе, заключительная стадия похода прошла без всяких приключений. Разве что Эсквемелин чуть не подавился сухим пайком во время привала, на котором настояла Авилда. Корнелис готов был одним рывком подобраться к цели, но Вейфер неожиданно занял сторону женщины, мрачно сообщив, что только глупец полезет в гробницу, в которой может ждать что угодно, голодным. За исключением этого небольшого спора не произошло ровным счетом ничего, как будто все их беды остались за горами вместе с трупами туземцев.
Корнелис почувствовал себя даже слегка разочарованным, когда они подошли вплотную к кургану Опустошителя, и над ними нависла его двурогая каменная корона.
– Вход должен быть неподалеку, – сказал Эсквемелин, потыкав пальцем в инфопланшет. – Ищите большие зеленые камни.
– Разделимся? – предложила Авилда, поравнявшись с мужчинами. – Так будет быстрее.
Корнелис смерил ее взглядом и покачал головой.
– Нет. Обойдем холм вместе, против часовой стрелки. Не будем рисковать.
Еще какое-то время они шли в молчании, пока, наконец, тишину не нарушил грубый голос Вейфера:
– Вот они!
Неудивительно, что остальные не заметили входа: два камня, на которые указывал громила, были настолько глубоко погружены в грунт и изъедены временем, что их можно было принять за кочки, покрытые тонким слоем мха. Но стоило разложить складные лопаты и слегка расчистить их, как стало ясно: зелень была их природной окраской.
– Напоминает нефрит, – сказала Авилда.
– Или твои глаза, – почти рефлекторно польстил Корнелис. В который уже раз он пожалел о том, что туземная прислуга предпочла погибнуть из нелепого страха перед “проклятой” гробницей. Потомку знатного рода не пристало возиться в земле, подобно батраку. Утешив себя мыслями о ждущем в глубинах холма богатстве, он с удвоенной силой принялся за работу.
– Осторожно! – воскликнул Вейфер. Почва начала осыпаться под ногами. Эсквемелин не удержался, вскрикнул и буквально провалился сквозь землю. Корнелис успел вовремя отскочить, Авилда упустила свою лопату и растянулась на краю ямы. Вейфер вцепился руками в древесный корень и чудом удержался на поверхности.
Перед путешественниками разверзся длинный провал. Зеленые камни оказались лишь вершинами колонн, уходящих в его глубины. Снизу донесся слабый голос саванта.
– Эсквемелин! – крикнул Корнелис, опустившись на край разлома.
– Со мной все хорошо!... – отозвался отдающийся эхом голос. – Почва мягкая…
Авилда вскочила на ноги и отряхнулась от налипшей на ее броню травы.
– Смотрите, лестница! – кивнула она на дальний конец провала. Вейфер поглядел на ряд неровных осыпающихся ступеней, потом под ноги, хмыкнул и предпочел спрыгнуть. Корнелис не стал следовать примеру дикаря и спустился по лестнице – снова с неудовольствием отметив, что Авилда пошла прямо за его спиной.
Ступени были грубо вытесаны прямо в скальной породе и явно не рассчитаны на то, чтобы по ним ходили люди. Быть может, Опустошитель действительно был внушающим ужас великаном, как его описывали легенды? Или же это был лишь трюк для того, чтобы запугать потенциальных грабителей?
Эсквемелин уже поднялся с кучи земли, на которую свалился, и зажег люмосферу. Желтый шар парил над его головой, высвечивая коридор в девять футов высотой, который вел к двум столбам зеленого камня и манящей темноте за ними.
– Похоже, ведущий в гробницу проход накрыли сверху каким-то органическим материалом, впоследствии сгнившим, и засыпали землей, – сообщил он Корнелису. – Это совпадает с типичными захоронениями королей Месмеранского пояса…
– Кому какое дело до истории, – перебила Авилда. – Меня больше интересует, могут ли тут быть ловушки.
– В типичных королевских захоронениях Месмеранского пояса, – повторил Эсквемелин и не без злорадства помедлил с продолжением, – ...ловушек, как правило, не было. Считалось, что короля защитят его воины, а иначе грош цена такому королю.
– Так чего же мы ждем? – с наигранным весельем вопросил Корнелис. – Вперед! К сокровищам!
И все же, несмотря на его браваду и на заверения саванта, экспедиция – точнее, то, что от нее осталось – продвигалась внутрь кургана с большой осторожностью. Может быть, ловушки им и не грозили, но опоры и перекрытия выглядели весьма и весьма ненадежно. Если честно, Корнелис не ожидал от древней гробницы подобного обветшания. Воображение рисовало перед ним циклопические своды, мощные пилоны, статуи, охраняющие безмолвные коридоры, а реальность – пока что – выглядела куда приземленнее. Да и к тому же грозила им всем погребением заживо от одного-двух неосторожных движений.
Терпение, в энный раз сказал он себе, не забывая посвечивать под ноги фонарем. По крайней мере, круто уходящий вниз коридор был достаточно высок и широк, не то что та нора на Сталаксинде, которую они два года назад приняли за вход в гробницу и битый час ползли по ней, согнувшись в три погибели, только чтобы обнаружить, что на самом деле это обиталище гигантского плотоядного червя… Корнелис подавил нервный смешок и оглянулся. Лицо Авилды казалось неясным пятном в отсвете его фонарика. “Как она умудряется идти без собственного света?” – подумал он. И снова возникли навязчивые мысли о дележе добычи.
Нащупав кобуру с лазпистолетом, Корнелис успокоился и зашагал дальше. Он не знал, сколько прошло времени, прежде чем идущий впереди Вейфер остановился и поднял фонарь, подавая знак остальным.
Они вышли из коридора в помещение, которое действительно напоминало нечто из лихорадочных видений Корнелиса. Стены его возносились ввысь, так что потолок терялся во тьме, а пол покрывали громадные тяжелые плиты из того же зеленого камня, что колонны у оставшегося далеко позади входа. Люмосфера Эсквемелина выплыла вперед, осветив центр помещения, и путешественники увидели, что его занимает большое углубление, окруженное торчащими из пола металлическими зубцами. Треугольники неведомого металла, серебрящегося в мягком свете люмосферы, образовывали три ряда, в каждом из которых повторялся один и тот же безыскусный узор из низких и высоких зубцов.
– Корона Опустошителя, – прош[оппа!]л Корнелис.
– Вот он, клад, – почти одновременно с ним выдохнула Авилда.
Яма в полу была столь велика, что в ней было впору устраивать гладиаторские поединки – если бы ее почти доверху не загромождали сундуки. Громадные, тяжелые кофры, перетянутые цепями ящики из оцинкованного металла, бронированные рундуки с кораблей Имперского флота. Наследие долгих лет грабежа и мародерства. Сокровище Опустошителя.
Корнелис знал, что должен нанести удар первым. И поэтому был немного удивлен, когда за него это сделал Эсквемелин.
Савант имел при себе тупоносый стаббер, как он сам говорил, для самообороны, но пользовался им настолько редко, что впору было забыть о его наличии. Он и сам, похоже, забывал об этом, о чем явственно свидетельствовал инцидент с Камилем. Но теперь, когда Авилда потеряла бдительность от близости сокровища и вышла вперед, пытаясь охватить его взглядом, стаббер оказался в руке Эсквемелина быстрее, чем кто-либо успел отреагировать. Грохот выстрела разорвал могильное безмолвие и эхом отдался от стен.
Корнелис шарахнулся в сторону, мотая головой и пытаясь унять звон в ушах. Авилда пронзительно завизжала, рухнув как подрубленное деревце. Стаббер рявкнул еще раз, но пуля врезалась в стену и рикошетом ушла в темноту. Третий раз савант выстрелить не успел – Вейфер с ревом набросился на него, взметнув громадные кулачища.
Словно в забытьи, Корнелис схватился за рукоять лазпистолета и поднял его перед собой. Бесстрастный свет люмосферы озарял вцепившихся друг в друга и катающихся по зеленому камню людей. Корнелис увидел, как лежащая на полу Авилда достает револьвер, и выпустил в нее сноп лазерных лучей. Один прожег дыру в плаще, другой пробил ячеистую броню, но угас, оставив лишь ожог на коже, зато третий яркой вспышкой врезался в плечо. С криком, от которого у Корнелиса на мгновение замерло сердце, Авилда выронила оружие и схватилась за руку, охваченную пламенем. Ударившись о пол, револьвер выпалил, вновь наполнив гробницу воем рикошетов, и отскочил в сторону.
Времени на сантименты не было. Корнелис прекрасно осознавал, что эта женщина без раздумий прострелила бы ему голову, только чтобы завладеть всем богатством единолично. Разве она уже не пыталась провернуть то же самое с родным братом? А этот дикарь, пытавшийся запугать их байками о проклятье, с ней заодно…
Индикатор батареи сбоку лазпистолета замигал красным светом. Плевать, еще на пару выстрелов ее должно было хватить.
– Я доверял тебе! – прорычал Корнелис, прицелившись в широкую татуированную спину, нависшую над савантом. – Я доверял вам обоим!
Лазерный луч прошил тело Вейфера. Взревев от боли, он завалился набок, выпустив из рук шею Эсквемелина. Но убить громилу оказалось не так-то просто: подбежав ближе, Корнелис заметил, что тот из последних сил тянется к рукояти электробича, и потратил последний заряд на то, чтобы вскипятить ему мозги.
А вот савант оказался не столь живучим. Его голова лежала под нелепым углом, окруженная осколками разбитых имплантатов, лицо превратилось в кровавую кашу. Понять, что он еще дышит, можно было только по багровым пузырям, поднимающимся над поверхностью неузнаваемого месива, словно газ из глубин болота. Корнелис тихо окликнул Эсквемелина по имени, но он не ответил, и ему оставалось только смотреть, как пузыри медленно раздуваются и лопаются, до тех пор, пока они не перестали появляться.
– Скорбишь по нему? – спросил женский голос. Корнелис развернулся, вскинув лазпистолет. Авилда, как всегда, оказалась у него за спиной, но теперь опасности от нее ждать не приходилось. Она лежала там же, где упала, и пыталась, цепляясь левой рукой, подтянуться к валяющемуся на полу револьверу. Ни ноги, ни правая рука ее, очевидно, не слушались.
– Не скорби, – сказала она с усмешкой. – Яйцеголовый был такой же, как мы. Он бы забрал все себе.
– Это ты привыкла видеть в людях свое подобие, – Корнелис подошел ближе и подобрал револьвер. – А он раскусил тебя. Жаль только, стрелок из него был паршивый.
– Думай как хочешь, – Авилда сплюнула. – Что-что, а стрелять в спину женщине он умел прекрасно.
– Да уж, Вейфер оказался куда большим джентльменом, – Корнелис взвесил в руке револьвер, проверил заряды. Почти полный комплект. – Как ты его перетянула на свою сторону? Старым добрым постельным способом, да?
– Какая разница? Скоро нам всем крышка, дворянчик.
– Я знаю, ты отравила наши пайки, – безразлично откликнулся Корнелис. Он подумал, не стоит ли прикончить ее, но решил, что будет лучше, если она все-таки увидит сокровище, за обладание которым погубила себя и других.
– Ты ел их. Я видела, – хрипло прокаркала Авилда, когда он прошел мимо нее и перешагнул через первый ряд зубцов, оберегающих клад Опустошителя.
– Я из знати шпиля. В моей семье противоядия назывались завтраком, – бросил в ответ Корнелис. Не обращая внимания на ругань, которой разразилась женщина, он опустился на колени на краю ямы, отложил оружие в сторону и поднял наверх первый приглянувшийся ларец, на котором не было замка, лишь пара простых металлических застежек.
Авилда притихла, и их щелчки показались неожиданно громкими в наступившей тишине. Крышка откинулась, скрипнув петлями. Корнелис вперил горящий взгляд в содержимое ларца и замолк, потрясенный увиденным. Авилда вытянула шею, пытаясь рассмотреть сокровище, но увидела лишь, как ее соперник, запрокинув голову, разразился смехом.
Это был не смех триумфа, но гулкий, пустой, низкий хохот, от которого даже черствое нутро Авилды пробрало поистине могильным холодом. Эхо его металось между стенами еще долго после того, как Корнелис замолк и склонился над своим новообретенным богатством. Плечи его тряслись.
– Что… что это? – прош[оппа!]ла женщина почти против воли, страшась услышать ответ. Не говоря ни слова, Корнелис зачерпнул из ларца полную горсть и швырнул через плечо. На Авилду посыпался дождь из каких-то твердых предметов, несколько раскатились по полу у ее лица. С трудом сфокусировав зрение, Авилда увидела, что перед ней лежат зубы.
Толстые, корявые, остроконечные. Белые, желтые, местами в черных и бурых пят[ну уж нет]. Явно не принадлежащие людям. Не стоящие и медяка.
Зубы.
Ведомый не то отчаянием, не то безумием, Корнелис с бессвязным воплем схватил складную лопатку и набросился на сундуки, будто они были его личными врагами. Замки трещали, крышки хрустели, истлевшее дерево и проржавевший металл со стоном поддавались под натиском. Зубы, зубы, сплошные потоки зубов высыпались наружу, словно в кошмарном сне хирургеона-дантиста, крошились под ногами и разлетались в стороны, рассыпаясь облаками праха.
Всеми забытая люмосфера парила под сводом гробницы, освещая женщину, мужчину, два трупа и огромный лик, созерцающий их с дальней стены. Звероподобные черты, клыкастая ухмылка, прикрытый повязкой правый глаз и широкая треуголка с узором из длинных кривых зубцов. Барельеф из зеленого камня идеально воспроизводил облик погибшего две тысячи лет тому назад и погребенного под грудой собственных сокровищ легендарного кап’тана Горгрима Опустошителя.
