Танделиг
Скрип входной двери жилблока Дельта Деци резиденциума номер сто три. Стук кованых подков на каблуках. Отрывистые команды, железное рявканье вокса.
Ярон открыл глаза мгновенно. Сортировочные лагеря хорошо учили осторожности.
Несколько клочков люминесцентной пленки на потолке все же давали достаточно света, чтобы разглядеть тесную каморку. Когда-то она была подсобкой – о тех временах напоминали ржавые потеки на полу, и пара цинковых ведер с выбитым на боку инвентарным номером.
Как бы не были набиты человеческой массой тесные резиденциумы тридцать пятого уровня Танделига, а их коменданты никогда не упускали возможность немного поправить свой достаток. Освободить старое техническое помещение, запихнуть туда пару (больше не влезало) лежаков – и сдавать его за умеренную плату тем, кто не имел официального дозволения на поселение. Две трети жалкого заработка Ярона уходили на оплату крова, но если бы не жадность коменданта – ночевать оставалось в туннелях. Где засыпать приходилось без всякой уверенности в том, что проснешься.
На старом грузовом контейнере рядом скорчилась чья-то фигурка. Новый сосед Ярона натянул на голову одеяло, загораживаясь от неяркого освещения. Ветхий, но чистый вещмешок и куртка были аккуратно пристроены над лежанкой. Очень беспечно, надо сказать – будто приглашение первому «крысятнику».
Оценив беспечность соседа, Ярон тут же попенял за неосторожность и себе. Он даже не проснулся, когда новый обитатель комнаты очутился здесь. Четырнадцать часов на расчистке завалов – работа не из легких, и добравшись до койки, Ярон падал с ног. Но жизнь в улье скидок на усталость не делала.
Теперь, по крайней мере, чутье ему не изменило. Голоса в коридоре звучали ближе. «Проверка, поголовная проверка, показать идентик!». Звук возни. Должно быть, пытался сбежать кто-то из нелегалов. Следовало торопиться.
Он торопливо натянул боты, подхватил собственный мешок со скудными пожитками, служащий по совместительству подушкой. Шагнул к двери, чуть приоткрыл хлипкую створку.
Тут же ее захлопнул – осторожно, чтобы не привлечь внимания. Короткого взгляда через порог хватило, чтобы увидеть, как метнулся по коридору яркий луч. Идущий из дальнего конца коридора.
«Слишком поздно», - Ярон скрипнул зубами. Черный ход из жилблока – через дыру в стене санузла и технический туннель к соседнему блоку, Альфа Кварто, был перекрыт. Кто-то навел патруль на «крысиный лаз»? Неважно, сейчас, по крайней мере.
Медленно Ярон опустился на койку, уставясь в обшарпанную серую перегородку. Он лихорадочно перебирал варианты и не находил ни одного пригодного.
В комнате спрятаться негде. До выходов из жилблока тоже не добраться. Ломиться в комнаты, где, вроде бы, были устроены иные потайные отнорки? Никто не впустит его во время обыска. Да и просто выйти в коридор сейчас – уже нарваться на проверку патрулем.
Тяжелые шаги застучали по пластикату ближе к подсобке, и Ярон поторопился чуть толкнуть дверь, умоляя дух замка не щелкать язычком громко. Затем юркнул обратно на лежанку. Оставалась надежда, что патрулю не захочется тратить время на обыск нежилой по идее каморки.
Но видно, Император не был милостив к нему сегодня.
– Здесь – что? – буркнули за дверью. Голос звучал резко, как у облеченного властью человека, хотя сейчас в нем сквозила не грубость, а больше усталость.
– Складское помещенье, господин, - тотчас отозвался знакомо комендант жилблока. – Инструмент держим, мелочь по хозяйству…
– Открыть, - прервал его патрульный.
В замке звякнул ключ. Ярон почувствовал, как через закрытые веки пробивается луч фонарика. Медленно он повернул голову в сторону источника света, изображая сонное недоумение.
– Инструмент, - патрульный офицер, облаченный в угольно-черную форму с серебряным кантом, смерил взглядом коменданта.
– Господин, так и комнаты ж переполнены, - зачастил комендант, низенький толстячок с папкой бумаг в руках. Не обращая на него более внимания, стражник обернулся к жильцам.
– Подъем! – отрывисто произнес он. – Проверка!
На соседней лежанке зашевелились. Ярон неторопливо начал подниматься, пытаясь потянуть время. Слабое, но облегчение – это были не арбитры. Вечерняя же Стража Танделига здесь, на тридцать пятом, службу несла не слишком ретиво. И в отличие от Арбитрес, от вечерников можно было и откупиться.
В теории. А на практике сбережений Ярона не хватило бы и на взятку рядовому вигилу, не то что патрульному офицеру.
Сосед Ярона тем временем сбросил покрывало, выпрямился на кровати. Точнее, выпрямилась. Фонарь высветил молодое женское лицо, бледное, как у большинства жителей средних уровней. Растерянно она подняла руку, зачесывая растрепавшиеся темные волосы, прищурилась на свет.
– Проверка! – повторил стражник. – Показать идентик, жители.
Девушка медленно, видно, не проснувшись еще окончательно, закатала правый рукав, подняла руку. На ее плече блеснул крохотный гололитик вживленной идентификационной карты, в просторечии идентика. Ярон, внутренне сжавшись, последовал примеру девушки. Все, что ему оставалось – надеяться, что вечерник не станет слишком пристально приглядываться к его собственному идентику.
Через порог переступил еще один стражник, с ауспекс-сканером в руке. Третий, небрежно державший шотган, остался у порога. Стражник поднес сканер к идентику девушки, прижал кнопку. Встряхнул устройство, вполголоса бормоча какое-то подобие литании.
– Что? – спросил офицер.
– Сейчас, - выдавил стражник, возясь с кнопками сканера. Снова прижал его к плечу терпеливо ожидающей соседки Ярона. Ауспекс, пискнув, замигал огоньками. Стражник разогнулся, чуть не задев шлемом нависающий потолок.
– Норма, - кратко сообщил он.
Офицер черкнул что-то в услужливо подставленной комендантом бумаге. Взглянул на Ярона.
– Вместе проживаете?
Совершенно неожиданно для Ярона девушка, помедлив, наклонила голову. Растерявшись, он предпочел смолчать.
– Ладно, - патрульный вернул папку коменданту, скользнул напоследок лучом по двум лежанкам и рундуку. Дверь захлопнулась.
Медленно Ярон выдохнул, приводя в порядок мысли. Ему хотелось рухнуть на колени и восславить Императора за избавление. Пересаженный больше двух месяцев назад незаконно практикующим врачом идентик еще мог сойти за подлинный внешне, но обмануть таким сканер нечего было и думать.
Краем глаза он изучал соседку. Около двадцати стандартных лет, чуть ниже среднего роста. Одежда чистая, что не всегда встретишь в улье, хоть и многократно штопаная. Острые скулы и узкий подбородок, на левой щеке проступили пятнышки сыпи, в ночном свете, впрочем, еле различимые. Не красавица, и уродиной ее Ярон тоже не назвал бы – но довольно невзрачна. Впрочем, у неприметной внешности в улье были свои достоинства.
Заметив его взгляд, девушка вновь провела рукой по темным прядям, невзначай или нет перебросив одну из них на лицо. Она продолжала молчать, сомкнув руки на коленях.
– Откуда ты здесь? – наконец решился нарушить тишину Ярон.
– В Танделиге? – негромко переспросила соседка. Голос у нее оказался неожиданно чистым, свободным от легкой хрипотцы танделигского готика.
– Здесь, в комнате, - мотнул головой Ярон. Сам подметил про себя, что незнакомка, судя и по ответу, и по акценту, не из местных жителей. Что плохо сочеталось с легальным идентиком.
– Переселили, - девушка все так же избегала встречаться с ним взглядом. – Отселили с девятнадцатого неделю назад. Выдали направление в этот жилблок, … а комендант сказал, что свободных мест, кроме этого, уже не осталось.
Ярон мог понять, почему в ее голосе звучало напряжение. Оказаться в одиночку в чужом резиденциуме – не лучшая перспектива. Сам Ярон вел такую жизнь не первый день, и представлял, что кроется за словами о переселении. И далеко не ото всех его угроз мог защитить легальный идентик.
– Спасибо, - произнес он тоже немного скованно. – Я ведь здесь просто ночую, - ему хватило осторожности не упоминать, что электротату на собственном плече поддельное. – Они могли и привязаться, если бы ты им не сказала, что живешь со мной.
– Ничего, - она все же взглянула Ярону в лицо. – Я не говорила, собственно... это стражники так решили.
– Все равно спасибо, - Ярон попытался улыбнуться. – Буду в долгу.
Он прислушался к звукам снаружи. Кажется, Дельту Деци вечерники покинули, уведя за собой тех, кому не повезло на этот раз. Коридор заполняли испуганные шепотки жильцов, скрипели двери, когда застигнутые облавой перебирались обратно в комнаты.
Усталость навалилась сразу. Он прикинул, что через два часа ему вставать, если он не хочет опоздать на работу.
Он разулся, забрался обратно в контейнер. Ярон решил, что, проспав столько времени едва ли не бок о бок с незнакомкой, может не опасаться ее присутствия. Да и произошедшее к подозрениям не располагало. Девушка оперлась о край рундука, изучая мерцающие разводы на потолке.
– Анна, - вдруг произнесла она.
– Что? – Ярон выпрямился.
– Анна Дейнекаль, - повторила девушка.
– Ярон, - он не назвал патроним, от которого отвык со дня эвакуации. Можно было добавить нечто вроде «очень приятно» или «рад знакомству», но такие формальности тоже остались где-то в прошлом.
– Спокойной ночи, - все же произнес он, откидываясь на лежанку.
– Да, - кратко ответила Анна, снова укрывшись ветхим покрывалом.
* * *
– Варпова погань! – ругнулся Никлас, когда мусорный рак взбежал по рукоятке лопаты ему на руку. Резким движением отбросил мерзкую полупрозрачную тварь в сторону. С сочным шлепком та врезалась в стену, судорожно забилась в луже. Рабочий прицелился и тычком инструмента размозжил головогрудь паразита.
– Потащили, - буркнул он, цепляя все еще дергающееся тельце лопатой и швыряя в мешок. Ярон, Никлас и Йогерт подхватили отлетевший от стены здоровый кусок рокрита, перевалили его на заполненную тачку. Из-под обломка в разные стороны разбежались собратья твари, спасаясь от света.
Ярон налег на рукоятки тачки, толкая ее к двери. Пришлось подналечь, выволакивая ее из жидкой грязи, годами копящейся в затопленных камерах. Со вчерашнего дня из законопаченных вроде бы щелей воды успело набежать по щиколотку.
В смежных комнатах, с высоким полом, воды почти не было – лишь несколько ручейков. И воняло не так сильно – Ярон со вздохом облегчения сдвинул с лица неудобную повязку.
Ныряя под свисающие кабеля и огибая неровности пола, он добрался до мусоросборника, вывалил мешки с мусором в кучу других таких же. Двое мусорщиков, один за одним опорожняющие эти мешки в отверстие шахты, не бросили в его сторону и мимолетного взгляда. Ярон перевел дух. Здесь воздух был по стандартам улья почти свежим.
Откатив пустую тачку обратно, он присоединился к Йогерту с Никласом, деловито выгребавшим из полузатопленной комнаты груды камней, склизкий ил, листы перегнившего (по крайней мере, ползли в руках они подобно гнилым тряпкам) пластика. Наверно, за два десятка лет они были первыми, кто вошел в залитый водой и забитый мусором под потолок резиденциум.
Бригадир Гротас заявлял, что совет квартала решил очистить забытые здания, дабы превратить их в бараки для беженцев. Впрочем, для Ярона это мало что меняло. И не слишком верил он этой версии, противоречащей более достоверным слухам сверху.
Часа через два все трое, не сговариваясь, опустили инструмент. Перебрались в соседнюю комнату, где было немного почище, стащили тряпки с лиц. Подстелив пару тряпок на камни, закурили местное горькое курево, прислушиваясь, не раздастся ли в коридоре голос бригадира.
– Что за патруль вчера был? – вспомнив ночной переполох, обратился Ярон к Никласу, живущему в дальнем от него конце Дельты Деци.
– Мелочь гоняли, - безразлично ответил Никлас, выдохнув дым. – Кто-ть в блоке лхо барыжит без дележки с вечерниками. Вот и копошатся.
Ярон прикинул, ждать ли в этом случае новых облав. Не перебраться ли из Дельта Деци на новое место?
Выходило пятьдесят на пятьдесят. Искать новое жилье без дозволения от префекта значило привлечь внимание. Или перебираться на нижние уровни, где никто не озадачивался проверкой идентика, но где одиночке с другого мира не светило ничего, кроме бродяжьей жизни и/или ножа под ребро.
С патрульной проверки его мысли перекинулись на Анну. Когда он выбирался из подсобки на работу, та еще спала. Ярон заколебался было, не прихватить ли пожитки с собой, но затем отбросил эту затею. В теплушке рабочей бригады пропасть они могли с большей вероятностью.
Да и девушка не показалась ему способной на кражу.
Йогарт сплюнул, услышав вдали зычный бас Гротаса, распекавшего для профилактики мусорщиков. Торопливо вскочив на ноги, они вернулись к расчистке завалов. Сегодня бригадир был, похоже, в хорошем настроении – после беглого осмотра сделанного они удостоились лишь обыденного «срань помойная», которое Гротас и употреблял-то как междометие, а не ругательство. Убедившись, что из-под заплаты на трубах вода бьет не самой тонкой струйкой, он еще раз выматерился по адресу ремонтников, и отправился в дальнейший вояж по комнатам. Тем не менее, троица не снижала темп работы – плата за день рассчитывалась «по факту» и простой бил по карману всех чистильщиков.
Ярон не пытался отсчитывать, сколько времени осталось до конца смены. Бесполезное занятие – проще втянуться в размеренный бездумный ритм работы. Загрузить в мешок мокрую гниль, стараясь не замечать проходящей даже сквозь повязку вони, бросить его в тачку. Когда тачка наполняется – отвезти к мусорнику. Изредка обменивались короткими фразами: «Подай ту хреновину», «Придержи здесь».
Но через несколько часов Йогерт, отправившийся в этот раз с тачкой, вернулся со словами: «Шабаш». Так же молча прошагали в примкнутый ко входу в закрытый блок санвагончику, окунулись в привычную атмосферу табака, лхо и матерков. Кое-как смыли душную вонь мизерным количеством воды и едкого мыла, обрядились в повседневные робы.
В тоннеле снаружи царил полумрак, разгоняемый только тусклым светом аварийных источников. Из темных входов в резиденциумы поблескивали порой чьи-то глазки, крысиные… или человеческие. Как крысы и бродяги выживали после газовых атак санаторов – знали лишь они сами (крысы, не санаторы). Но выживали – и рабочие держались кучкой, крепко сжимая в карманах свинчатки.
У транспортного кольца толпа начала распадаться. Ярон вместе с дюжиной попутчиков повернул направо, к эскалатору. После двухминутного подъема на скрипящей и подергивающейся лестнице, они вышли на такое же кольцо, только этажом выше.
Здесь было многолюдно. Рабочие возвращались из цехов и мастерских, уходящий в обе стороны полукруглый проход, по центру которого скользила бесконечная лента самоходной дорожки, заполняло море голов. Ярона прижало к левой стене туннеля, но все же он исхитрился влиться в бредущий поток. Правда, потерял из виду Никласа. Под черно-металлическими когтистыми лапами тюбингов стоял монотонный гул. Мелькали яркие окна лавок, увеселительных и торговых заведений, цветастые платья гетер и вжавшиеся в стенные ниши лотки мелких ларечников.
Миновав три перекрестка, Ярон свернул налево, на радиус Кирха. На одной из центральных улиц Башни народу было еще больше, но гомон голосов заглушал размеренный речитатив молитвы, доносящийся из динамиков. Над Яроном плыл длинный ряд гололитиков, одни – слепыми глазами аквил взирают на прохожих, изображение на других выцвело и дрожало. Приютившиеся между ними фонари заливали улицу мягким желтым светом.
Толпа вокруг тоже выглядела выцветшей. Среди серых рабочих роб мелькали униформы адептов, черные комбинезоны гильдейских ремесленников. Порой людские волны расступались – уважительно (все-таки не нижние уровни) перед монашескими рясами, настороженно – перед мундирами Вечерней Стражи и редких арбитров.
Один раз впереди возникла суматоха, послышались вскрики и проклятия. Наученный горьким опытом, Ярон метнулся к стене, покрытой темными чешуями брони. Прижавшись к ней, он разглядел, как мимо проплыл, возвышаясь над головами прохожих, высокий островерхий транспорт, на бортах – Танделиг и Серебро. Перед машиной шла сомкнутая цепь стражников, поощряя медлительных освободить дорогу ударами дубинок.
Лишь на секунду Ярон задумался, кто из дворян или чиновников с верхних уровней снизошел – нечаянный каламбур - до визита на тридцать пятый. Который, как по заказу, доказал, что на нем не следует предаваться пустопорожним размышлениям. Почувствовав чужую руку в кармане, он нанес вслепую удар, скорее ощутил, чем увидел, как открылся нож и торопливо рванулся вперед, работая локтями.
Вход в сто третий представлял собой бронзовую арку в изогнутой стене радиуса. Ярон шагнул в темноту под аркой, задержался немного, пока глаза не привыкли к полутьме тоннеля. Двинулся вперед, к центральному залу резиденциума.
Посреди полусферического помещения возвышалась высокая четырехгранная колонна, с выбитым на каждой стороне номером «103». Огибая ее, Ярон бросил взгляд на ряд дверей слева. Резные створки входа в служебный блок и покои администрации, дверь в технический блок, и рядом – тускло светящееся окно местного магазинчика. Под ним к раздаточным терминалам выстроилась небольшая очередь.
Поднялся по узкой лестнице на два пролета, и прошел еще одним коридорчиком к полукруглому тамбуру Дельта Деци, разделенному надвое стальными прутьями и автоматическим турникетом.
Сенсор турникета помаргивал красным огоньком. Ярон скромно притулился в сторонке, скосившись на окошко дежурки. Сквозь мутное стекло просматривалась блестящая лысина Дамерта. Уже хорошо. Подслеповатый старик редко утруждал себя наблюдением за входом. В отличие от его сменщика, Отто – отвязаться от которого удавалось лишь с помощью незаметно сунутого сторожу в руку полуимпериала.
Ярон дождался, пока вошедший в тамбур за ним рабочий не коснется идентиком сенсора, и рванулся вперед. Он едва успел вклиниться между спиной рабочего и широкой створкой турникета. Последняя, проворачиваясь, поддала ему по мягкому месту, и Ярон едва успел схватиться за стену, восстанавливая равновесие.
В этот раз коридор Дельта Деци не выглядел пустынным. Вдоль прохода пробирались сменившиеся с рабочих мест жители, из кухонь доносились аппетитные запахи и женские голоса. Дымившие у дверей своей комнаты Шторн и Валек коротко кивнули Ярону, он ответил таким же небрежным приветствием. Поприветствовал Алессию, успокаивающую хнычущего младенца. Вежливо отступил в сторону, когда по коридору прогромыхала инвалидная коляска папаши Зигфрида, яростно отталкивающегося от стен своей тростью.
Щелкнул ключ в замке, Ярон переступил порог комнаты, собравшись привычно растянуться на лежанке. Остановился.
Анна, стоявшая спиной к двери, резко обернулась. Настороженно скользнула взглядом по его лицу.
– Добрый вечер, - кашлянув, произнес Ярон. – Я тебя не напугал?
– Нет, - ответила девушка, присаживаясь на край своей лежанки. – Я просто думала, что закрыла дверь.
– У меня есть ключ, - Ярон опустился на собственную кровать, с наслаждением вытянул уставшие ноги. Оглядел комнату, с удивлением отмечая, что паутина и залежи пыли на стенах бесследно исчезли. Немногочисленная посуда на полке над рундуком блестела чистотой, расставленная в подобии порядка. Сам рундучок оказался застелен небольшим покрывалом.
– Ты убиралась? – без нужды спросил он об очевидном.
– Я смахнула первую грязь, - пояснила Анна. – Не хотелось спать в…
– Свинарнике? – Ярон почувствовал, что краснеет. – Я не убирался здесь. Смысл, когда селишься на пару дней?
– На пару дней?
– Сколько повезет, - честно признался Ярон. – Здесь много тех, кто живет без поселения, просто платят коменданту.
– Из беженцев, - произнесла Анна утвердительным тоном.
– Война многих согнала с мест, - согласился Ярон осторожно. – Откуда ты сама?
– Кориллия, - слова Анны подтвердили его вчерашнюю догадку. – Прибыла месяц назад, на «Герцоге Санайя».
Ярон не слишком хорошо разбирался в имперской астрографии, но это название ему говорило достаточно. Семь лет кровопролитной войны не прошли даром и для его родного мира, тихого и захолустного. Имя знаменитого «кладбища кораблей» было на слуху у каждого в секторе.
Но в Танделиге оно приобретало дополнительное значение.
– Хочешь добрый совет? – спросил он Анну.
– Добрые советы редки в наше время, - та неловко улыбнулась. – Слушаю со вниманием.
– Не говори того, что сейчас сказала, никому на уровне, - жестко, хоть и негромко произнес Ярон.
Серые, как небо над Танделигом, глаза Анны удивленно приоткрылись.
– Кориллийцев не любят на тридцать пятом, - упредил ее вопрос Ярон. – Ты ведь получила идентик сразу по прилету?
Анна кивнула.
– Конечно. Поначалу идентик выдавали всем беженцам, не делая различий. Так вышло, что большая часть их была из ваших. А потом, когда начался наплыв их, Ожерелье приняло указ – всех новоприбывших ссылать из Танделига на рабочие поселения. Вот и получилось, что из всех беженцев кориллийские – почти единственные, кому позволено жить в улье, - он помолчал, решая, говорить ли всю правду. – При мне убили трех кориллийцев. Идентики... срезали с тел. Надеялись обмануть сканеры.
Девушка неподвижно смотрела на матовую поверхность стены напротив.
– Я понимаю, ты в этом не виновата, - Ярон хотел было успокаивающе коснуться плеча Анны, но, не решившись, убрал руку, - но тебе надо быть очень осторожной. Лучше назовись хотя бы с другого мира. И не показывай идентик при всех.
– Д-да, - с заминкой выговорила Анна. – Спасибо, что предупредил, Ярон. Я знала, что нижние уровни опасны, но не думала, что настолько, - она неплохо скрывала испуг, но Ярон заметил, как напряглись сплетенные пальцы.
– Тридцать пятый – еще не нижний уровень, - поправил ее Ярон. – Начиная с пятидесятого… Вот там действительно опасно. Правда, и идентик не особо нужен, как говорят.
– А ты собираешься туда? – внезапно спросила Анна.
– Пока не знаю, - Ярон не ожидал такого резкого перехода. – Посмотрим, как здесь дальше будет. Дай Император, чтобы не пришлось, но вечерники все сильнее лютуют.
Разговор прервался. Сквозь тонкие пластикатовые стенки доносился привычный вечерний шум голосов. Где-то заплакал ребенок, зашумел вентилятор. Вновь простучала по коридору коляска бывшего артиллериста, сопровождаемая бодрым чертыханьем хозяина.
– Комендант тоже знает? – спросил Ярон, нарушив повисшую тишину.
– Наверное. Я предъявляла ему идентик, когда селилась, но не уверена, что он разглядел место прибытия, - Анна задумалась.
– Плохо, - заметил Ярон. – Придется сунуть ему на лапу, чтоб помалкивал, - он прикинул, сколько сожрет взятка из его скудного бюджета.
– Во сколько же обойдется его молчание? – видимо, и Анна мысленно пересчитывала свои империалы.
– А, не волнуйся, - неловко бросил Ярон. – Я сам с ним поговорю.
– Что? – девушка покраснела. – Благодарю… но не нужно так беспокоиться. Ты уже предупредил меня о моем промахе.
– А ты прикрыла меня перед вечерниками, - отрезал Ярон. – Считай, будем в расчете.
– Может быть, он не обратил внимания, - поторопилась Анна сменить тему. – В дозволении Кор… планета не стоит, и комендант лишь вскользь покосился на идентик.
– Как знать. Тогда бы лучше не напоминать ему об этом. Ладно, будет видно.
– Так или иначе, прими мою благодарность, - слова кориллийки прозвучали необычайно церемонно, будто не в каморке тридцать пятого, а на дворцовом приеме в Тепеше, или верхних уровнях Стали Танделига. – В каком мире живут столь достойные люди? – она вновь улыбнулась.
С губ Ярона уже было слетело привычное: «С чего ты взяла, что я не местный?». Но он смолчал.
В конце концов, стукачом вечерников Анна оказаться точно не могла. Нет, вербовать кориллийцев Вечерней Страже ничто не мешало, и порой она так и делала – но выдавать свой секрет настолько открыто мог лишь самоубийца или рисковый и подготовленный агент. Во вторую версию тоже верилось слабо. Регулярно подкармливаемые комендантами вечерники и тем более – грозные Арбитрес вряд ли бы затеяли такую комбинацию для отлова горстки беженцев в захолустном резиденциуме.
– Откровенность за откровенность? – он решился. – Дракулу. Если ты что-то слышала о такой планете.
– Агромир на юге Гефсимана? – кивнула Анна к его удивлению. – Слышала. Даже навскидку готова назвать основные планетарные данные.
– Не надо! – Ярон засмеялся. – В самом секторе и то про наш мир мало кто знает… Знал, – он вспомнил сутолоку космодрома и медленно плывущую меж знакомых звезд новую – яркую и зловещую. Приглушенные шепотки вокруг: «Корабль-Убийца… Разоритель…»
– Извини, - мягко сказала Анна, правильно истолковав его молчание. – Кориллии тоже не повезло в войне – ее теперь называют «Кладбищем», и не только кораблей. Я даже не знаю, выжил ли на моем мире хоть кто-то.
– Забудь, - Ярон тряхнул головой. – И не произноси название вслух, здесь хорошая слышимость. Что было, то было.
– Постараюсь, - девушка поднялась, шагнула к двери комнаты.
– Подожди! – он резко встал.
– Что? – обернулась Анна.
– Есть еще одна вещь, о которой тебе надо знать, - он прокашлялся, пытаясь скрыть смущение. Полгода жизни беженцем быстро сбивали скромность. Но кое в чем он оставался жителем захолустного аграрного мира, где понтификат последние семьсот лет находился в руках суровой церкви пуритан искупистской направленности.
– Слушаю со вниманием, - видно, эта фраза была традиционным оборотом речи на Кориллии.
– Дело вот в чем. Ты сегодня выходила из комнаты? Говорила с кем-нибудь?
– Несколько раз, - пожала плечами девушка. – Но я почти никого не встретила.
– Хорошо. Видишь ли, здесь есть свои порядки. Ну, насчет женщин, - он замялся.
– Мне нельзя выходить без платка на лице? – усмехнулась та. – На Талларн этот мир не очень похож.
– Нет, нет, - Ярон взял грокса за рога. – Если тебя спросят, чья ты – называй мое имя.
– Как? – Анна пристально взглянула на него. – Ты знаешь…
– Император, да я не об этом! – торопливо запротестовал Ярон. – Просто здесь не место одиноким женщинам. Иначе на тебя может заявить права любой мужчина из общих комнат. Если ты сошлешься на меня, все будет проще, честное слово. Император свидетель, я не говорю ни о чем другом!
– Да-да! – Анна смущенно пригладила волосы. – Извини, я и вправду не так поняла. Конечно, я сделаю как ты скажешь.
Хотя мне не очень нравятся такие обычаи, - вздохнула она.
– Это улей, - заметил Ярон. – В чужой монастырь… Тебе, пожалуй, повезло. Если бы в женских комнатах были свободные места, о новой девушке весть разнеслась бы сразу.
– Да уж! – Анна невесело рассмеялась. – Получается, мне нужно благодарить коменданта за удачное поселение.
– Пожалуй, - он тоже двинулся к двери. – Схожу за кипятком. Брать на твою долю?
* * *
Возлюби Императора
Ибо Он есть избавление человечества…
При звуках с детства знакомой молитвы Ярон склонил голову, осеняя себя орлом. Многие вокруг также сотворяли священный знак, благоговейно шепча слова молебна вслед за громкоговорителем.
Дождавшись конца молитвы, Ярон облокотился на перила моста, серебристой дугой выгнувшегося над двенадцатым транспортным кольцом. Взглянул на хищно наблюдающего за толпой крылатого льва и, встав на цыпочки, украдкой похлопал его по передней лапе. Темный металл статуи был холодным и гладким, хоть при взгляде на зверя казалось, что под рукой можно ощутить живую плоть – до того умело изобразил скульптор игру мышц под шкурой чудища.
В двадцати метрах внизу в противоположных направлениях текли два людских потока. Точнее, люди-то стояли неподвижно – на двух самодвижущихся лентах, занимавших большую часть пространства кольца. Узкий промежуток между ними тоже делила напополам шеренга тонких резных стержней-колонн. Верхушку каждого венчал череп – даже Ярон, от которого ближайшая колонна находилась совсем недалеко, мог разглядеть, что зловещее украшение явно не принадлежит человеку. Людно было и на тротуарах, человеческие фигурки суетились, появлялись и исчезали в провалах радиальных улиц, заходили в сверкающие двери ларьков, кантин и домов терпимости.
Изгиб транспортного кольца был почти незаметен. Охватывающее всю Башню, оно Ярону казалось прямым коридором. Лишь устремляясь вдаль, взгляд натыкался на мешавшую обзору кривизну стен, но находилась эта точка едва ли не за пределами видимости. Выступавшие из стен ребра опор имели вид огромных лап, растопыренными когтями упирающихся в полусферический потолок кольца. Вдоль туннеля дул резкий, порывистый ветер, толкавший Ярона в спину.
Он старался держать в поле зрения дальний выход радиуса Кирха на противоположной стороне кольца. Отзвучала вечерняя молитва, значит, Анна должна была уже освободиться.
Наконец ему показалось, что на перекрестке мелькнула знакомая фигурка – впрочем, расстояние было слишком велико, чтобы сказать с уверенностью. Прежде чем он смог разглядеть черты лица, с ленты сошла дневная смена девушек со швейной фабрики, и Анну стало не разглядеть в этом потоке. Ярон остался у подножия статуи, терпеливо дожидаясь появления соседки.
По металлу прозвенели каблучки. Кориллийка шла быстрым шагом, сквозняк трепал ее челку. Она издали увидела Ярона и приветственно помахала рукой.
– Ты рано сегодня, - произнесла девушка.
– Гротасу стукнуло в голову благочестие, - пояснил Ярон. – В канун Сангвиналий распустил бригаду по домам, а получку начислил как за полный день. А ты работала всю смену?
– Да. Господин Эдхел, наверное, не настолько благочестив, как ваш бригадир, - ответила Анна. – А может, боится упустить выгоду – перед праздниками куча покупателей.
– Идем в жилблок? – Ярон повернулся ко входу в радиус.
– Давай постоим тут, - неожиданно попросила девушка. Она отошла к перилам, вглядываясь в панораму кольца внизу, как и сам Ярон только что.
– Красиво, - заметил он, вставая рядом с Анной.
– И немного зловеще, - тихо ответила та. – Это настоящие черепа, как думаешь?
– Вряд ли, - скептически произнес Ярон. – Аллеям Ксеномортис три тысячи лет, кость истлеет за такое время. Хотя могли и обработать их чем-то для пущей сохранности. Папаша Зигфрид говорил, что здесь собраны черепа всех ксеносов, которых танделигские полки победили за время своей службы, представляешь?
– Не очень. А папаша Зигфрид – это тот забавный старичок-инвалид?
– Он самый. Только не вздумай назвать его «забавным старичком» в жилблоке! – предупредил Ярон. – Так вот, я в это и сам не очень верю, но старика порой и вправду интересно послушать. Он двадцать лет прослужил в Гвардии, и выдает такие байки – только попроси!
– Как-нибудь, может, и попрошу, - задумчиво сказала Анна, следя за мечущимися под потолком в сплетении кабелей быстрыми крылатыми тенями. – Знаешь, пойдем, наверное.
Отсюда до сто третьего было недалеко – полкилометра, не больше. Львиный мост, переброшенный через двенадцатое кольцо там, где его пересекал радиус Кирха, находился по другую сторону от Дельты Деци – между ней и центральным стволом. Ярон и Анна прошли мимо Львиного рынка, носящего одно имя с мостом, держась ближе к стене, чтобы не мозолить глаза лишний раз патрульным. Они шагали молча – в шуме толпы и под вечные литании из воксов разговаривать было трудно. Ярон держался впереди, стараясь по мере сил освободить проход для спутницы.
Вот впереди показалась знакомая арка. Ярон обернулся, поджидая чуть отставшую в толпе девушку. Обычно в это время дня здесь шли возвращавшиеся с дневных смен жители сто третьего, но сегодня многие, как и Ярон, освободились раньше, и тоннель пустовал.
То ли чутье изменило Ярону, то ли глаза еще не привыкли к темноте, хоть они прошли почти половину коридора. Но перегородившие его три широкоплечие фигуры он заметил, лишь когда Анна настороженно коснулась его локтя.
– Постой, брат, - гнусаво произнес тот, что стоял в центре. – Не найдется ли сигаретки?
Рука Ярона сжала свинчатку. Но он трезво оценивал свои шансы. И с одним из этой тройки он справился бы лишь при большой удаче, а против трех ему не светило ничего.
– Не курю, - стараясь не выдать дрожь в голосе, ответил он.
– А не одолжишь ли империал бедному человеку? – продолжал юродствовать здоровяк. Его расплывшаяся рожа говорила о чем угодно, но не о бедности.
Двое подручных шагнули вперед, перекрывая Ярону путь к отступлению. Будь он один, он бы, может, попытался сбить первого наземь, а затем бежать со всех ног к жилблоку. Но теперь такая мысль умерла, не родившись.
– Матиас, по-моему, он нас не уважает, – заметил второй грабитель.
– А есть за что? – льдом вдруг прозвенел гневный голос Анны. Ярон инстинктивно дернулся, загораживая ее от налетчиков.
– Демон тебе в задницу! Да здесь баба! – воскликнул удивленно третий. Даже в полутьме было видно, как заблестели глаза громил.
– Короче, так, брат, - названный Матиасом опустил Ярону руку на плечо. – Выбирай, деньжатами с нами делишься, или своей девкой. Либо выкладывай двадцатник, либо мы ее забираем. Да не боись, вернем в сохранности. Уж конечно, не в той целости, но тут, - он расхохотался, обдав Ярона вонью из пасти, - извиняй, никак по-другому. Ну что, как платить будешь?
Вместо ответа кулак Ярона, утяжеленный кастетом, врезался ему в подбородок. Матиас отлетел назад, отплевываясь кровью, и тут же сам Ярон получил оплеуху, звоном отдавшуюся в голове. Почти вслепую он попытался оборониться от следующего удара, но не преуспел, и кулак противника вонзился ему под ребра. Задыхаясь, он сложился пополам, услышал крик вырывающейся из хватки третьего Анны…
– Стоять!
Резкий командный окрик прогремел под сводами туннеля. И в долю секунды прекратил схватку. Участники которой застыли, словно на пикт-снимке.
Со стороны главного зала, не торопясь, шел человек. Коричневая ряса, похожая на монашескую, не скрывала лишенного признаков возраста гладко выбритого лица, короткой стрижки ежиком, острого подбородка. Не вписывались в картину этого облика, вполне подходящего преподавателю схолы или священнику, только глаза – быстрые, цепкие и холодные. Из-под воротника виднелась золотая цепочка аквилы.
– А ты кто таков, брат? – набычившись, спросил поднявшийся на ноги Матиас. Будто невзначай, рука его скользнула за отворот куртки.
– Я вижу, грешны вы пред ликом Его, - незнакомец миновал пятно света под еле тлеющим фонарем, остановившись в трех шагах от Матиаса. – Разбой, насилие и распутство – вот перечень проступков ваших. Покайтесь, грешники, ибо такие деяния открывают путь Хаосу в вашу душу!
– Вот что, святой отец, коли вы и правда поп, - сплюнув на пол, заметил второй грабитель, - катились бы вы отсюда. Не нужны нам ваши проповеди, а если неймется вам – так у меня грехов на душе много, могу и насилие над монахом добавить, - он подался вперед.
– И будешь поражен гневом Его за неуважение к священнослужителю, - заявил спокойно незваный проповедник.
– Ну, брат, не взыщи, - выдохнул Матиас, проворно выхватив и раскрыв нож. Он шагнул к незнакомцу, и лезвие описало дугу, нацеленную в лицо жертвы.
Ряса не слишком стесняла движения. Разбойник взвыл от боли, роняя нож и сбивая с ног своего же товарища. Прежде чем упавшие успели распутаться, незнакомец припал на колено, коротко и точно ударив второго грабителя в висок.
– Варп побери! – выдохнул изумленно последний из тройки, созерцая эту мгновенную расправу. Проповедник шагнул к нему – и только дробный стук подошв разнесся по коридору. Перепрыгнув через Ярона, налетчик пустился к выходу быстрее пули.
– Цел? – деловито обратился к Ярону проповедник.
– Ага, - Ярон поднялся, морщась. – Ты как? – тревожно спросил он Анну.
– Я в порядке, - пальцы девушки бережно коснулись его рассаженной скулы. – Останется шрам… Святой отец, благословите, - она опустилась на колени перед незнакомцем.
Сотворив аквилу, тот буркнул ритуальную фразу. Взяв Ярона за подбородок, повернул его к себе лицом.
– Да, шрам будет неплохой, - подтвердил он. – Сможешь врать девкам, что поймал осколок под обстрелом.
– Спасибо, святой отец, - это, понятное дело, относилось не к фразе про девок. – А вы и правда священник? – уж больно отличался тон незнакомца от прежнего, да и рукопашное мастерство его казалось необычным для духовного лица.
– А то, - подтвердил проповедник. – Двадцать лет смиренного служения Экклезиархии, Святой Терре и Божественному Императору полковым священнослужителем при тридцать втором Гудрунском пехотном. И пять – в рядах Странствующей Благочестивой Империалистической Братии его долбаного преосвященства кардинала Астрал Гая Стефансона. Отче-исповедник Фридрих Далан к твоим услугам. Еще вопросы есть?
– Нет, - мотнул головой Ярон. – Тогда и меня благословите, отец Фридрих.
– Считай, благословил, - нетерпеливо произнес Фридрих. Обернувшись к двум безжизненным телам, он рывком поднял Матиаса над землей.
– Не прикидывайся обморочным, ты уж две минуты как в сознании. Бери своего дружка, и тащитесь подальше отсюда. Вам от меня епитимья – сто пятьдесят раз читать «Молитву о смирении» каждое утро два следующих месяца. И из нажитого неправедно пожертвуете четыре пятых доли в ваш приход. А если еще раз увижу в сто третьем – сломаю и вторую руку, ясно?
– Ясно, ваше святейшество! – простонал Матиас, прижимая к груди пострадавшую конечность. Поддерживая друг друга и держась за стенки, оба увечных грабителя захромали в сторону радиуса.
– Шакалье, - презрительно заметил священник. – Видит Император, я не рвусь искоренять все зло в ульях, но мне не по нраву те, кому смелости хватает выходить лишь втроем на одиночку. Особо под моим порогом. Ладно, ребята, идите с миром.
