гл.1 "Отмороженные"
Подножье города-муравейника уходило за горизонт в обе стороны, подобно уступам скалистого кряжа. Покрытые снегом горы технического мусора и шлаков, за которыми можно было спокойно спрятать средних размеров космический транспорт, казались куличами в детской песочнице, по сравнению с громадой улья. А уж крохотные точки людей вообще были неразличимы на фоне исполинского строения.
Взвод Руггера медленно пробирался по каньонам, вымытым в земле потоками химических отходов. Идти приходилось очень осторожно. В прошлый раз отряд потерял двух человек, провалившихся сквозь ненадежную корку смерзшегося песка. Истошные вопли, разъедаемых кислотой людей, еще долго страшным эхом метались по пустынным ущельям. Однако, природные опасности были детским лепетом, по сравнению с гневом богов войны, терзавших несчастную планету уже больше года.
Тщательно выбирая маршрут движения, взвод продвигался к пятидесятиметровому отверстию сливной трубы, перегороженному немного приоткрытым пластсталевым люком.
«Сломать и сжечь!», присев за ржавый остов, какой то металлической конструкции, прохрипел в вокс-передатчик взводный.
Несколько секунд томительного ожидания и в темноте провала начинает мигать огонек. На первый взгляд хаотичное мерцание, на самом деле было замысловатым ритмом отзыва. Жучара, выглянувший из-за кучи мусора облегченно вздохнул. Огрины привратники были чрезвычайно тупы и от этого крайне исполнительны. Если бы охранникам что-то не понравилось в пароле или в том, кто его произнес, то вместо приветливого огонька, прибывшие увидели бы вылетающую ракету, либо клуб раскаленного газа.
Сегодня звезды были благосклонны к возвращающемуся отряду. Солдаты один за другим вступили в недра сливной трубы. Когда их глаза привыкли к сумраку царящему внутри, бойцы смогли различить массивные силуэты огринов, сжимавших в огромных ручищах не менее огромное оружие.
Командир караула приветственно кивнул Руггеру и мотнул головой, приказывая не задерживаться.
Пройдя около километра вглубь улья и встретив по пути еще несколько отрядов охраны, взвод через небольшую техническую дверцу проник во внутренние коридоры муравейника. Здесь было уже значительно теплее, чем в трубе и практически жарко по сравнению с температурой на улице. Темноту рассеивали редкие электрические фонари и масляные лампы на стенах. Тишину туннелей нарушал лишь скрип ботинок договоровцев и тревожный писк напуганных вторжением крыс.
Несмотря на кажущуюся безопасность, солдаты не снимали гротесков и продолжали идти в боевом порядке. Стволы лазганов рыскали из стороны в сторону, глаза напряженно вглядывались в каждое темное ответвление, в каждую вентиляционную решетку.
На Тикандероге было три города муравейника и порядка пятидесяти более мелких населенных пунктов, которые теперь представляли собой обширные кладбища под открытым небом. С хайвами ситуация была несколько иной.
Улей «Синсити» был выжжен дотла раскаленной плазмой, когда «неожиданно» вышла из строя система охлаждения реактора. Теперь он представлял собой просто элемент ландшафта планеты. Оставшиеся два муравейника, обладавшие лаконичными именами – «Прайм» и «Секунд», были ареной боевых действий. Войска Договора и силы лоялистов удерживали отдельные участки хайвов и постоянно пытались выбить противника из его секторов. Туннельные войны не прекращались ни на секунду, так же как и операции на поверхности планеты.
Именно по этому солдаты Руггера не расслаблялись. В обводных туннелях можно было нарваться на кого угодно: диверсионные отряды Савларцев, остатки городских банд, безумных мутантов – порождений токсичной атмосферы нижних уровней, и даже на отряды культистов других божеств Хаоса. Ни от кого из них пощады ждать не стоило, и никому не было.
На одной из развилок - круглом помещении, со сводчатым потолком, увенчанным шумно гудевшим ржавым винтом системы вентиляции, Тугрик подошел к взводному и несколько секунд что-то ему объяснял. Руггер утвердительно кивнул и отряд двинулся дальше, по одному из туннелей, вход в который был обозначен незаметной постороннему глазу вешкой.
Капрал постепенно сместился в центр колонны и теперь шел чуть впереди Лесли. Внезапно Тугрик остановился как вкопанный, его левая ладонь, поднятая вверх, красноречиво говорила остальным – «Стоп!». Дуло лазгана смотрело в темный проем шахты подъемника. Не сводя напряженного взгляда с черноты за дверью, капрал жестом показал Лесли, что бы то проверил шахту. Рядовой боязливо-недовольно поморщился, но ослушаться приказа командира не решился. Осторожно, боясь произвести хоть малейший звук, он подкрался к проему. Несколько секунд Лесли переводил дух, а затем так же осторожно заглянул внутрь. Через некоторое время его фигура расслабилась, с выражением облегчения на лице боец развернулся к Тугрику, всем своим видом показывая, что опасности нет. В это же мгновенье договоровец получил мощный пинок в живот, смахнувший его, словно сухой лист, в зловещую темноту шахты. Постепенно затихающий крик Лесли долго бился эхом о стены туннеля, но звука упавшего тела никто так и не услышал.
Не сказав ни слова, Тугрик показал продолжать движение и бойцы поспешили догонять, ушедший вперед передовой отряд.
«Быстро вы в этот раз», пробубнил секретарь-интендант, лениво тыкая сервопером в груду голов, сваленных в глубокий поддон.
«Двадцать шесть … двадцать семь … двадцать…», аугметическое устройство, заменявшее писцу нижнюю половину лица и гортань, периодически барахлило и издавало вместо слов только булькающие звуки. С тем же невозмутимым видом интендант шевелил какие то провода под искусственным подбородком и продолжал считать.
«Да как то не хотелось превратиться в ледяную глыбу», зевая ответил Руггер, «Световой цикл заканчивается».
«Это да … плохо», механически произнес секретарь, помечая количество трофеев и номер взвода в пухлом журнале, «Потери?».
«Четверо. Нужно заменить», сказал сержант, рассматривая грубые брезентовые гротески огринов телохранителей.
«Через восемнадцать часов», интендант отвернулся к поддону и начал прикреплять к нему заполненный ярлык, всем своим видом показывая, что разговор закончен.
«Знач так – черти!», Руггер неторопливо прохаживался вдоль своих солдат, «Даю вам четырнадцать часов. Занимайтесь чем хотите. Общий сбор в 39-м казарменном блоке».
Когда бойцы, уже немного расслабились в ожидании приказа – Вольно! Сержант, добавил, «Опоздавших порву лично!».
Скинув оружие, рюкзак и зимнюю одежду в казарме, Бригз шел по одному из заваленных мусором переходов улья. Рядом, засунув руки в карманы форменных брюк, понуро тащился Сергов.
Потолок уровня, по которому двигались договоровцы, терялся в сизой дымке от многочисленных костров и чадящих труб, скрывавшей стрельчатые, каменные арки, удерживающие свод и изъеденную временем лепнину на контрфорсах. Края гигантского туннеля были поглощены хаосом покосившихся лачуг и серыми монолитами пластсталевых многоэтажек. Немногочисленные прохожие, в основном солдаты и служащие договора, были практически единственными живыми существами в огромном массиве жилого этажа.
«Ну это …», Сергов, как обычно долго формулировал мысль, «Может, промочим горло, махом и на боковую?».
«Не, я пас», задумчиво ответил Бригз, «Нет настроения. Слышал, Тугрик с ребятами в «Медном топоре» пропивают «жмурики» Лесли. Иди к ним, а я прогуляюсь».
«Ладно, как знаешь», огнеметчик хлопнул товарища по плечу и поспешил в сторону кабака.
Бригзу хотелось присоединиться к Сергову и остальным, но он так и не мог унять приступы ярости, терзавшие солдата с самого боя у разрушенной церкви. Те жертвы, которые он принес кровавому божеству, явно показались тому недостаточными и Кхорн требовал новых приношений. В принципе, можно было сцепиться с бойцом из другого взвода и принести его голову к трону черепов, но это могло вызвать серьезный конфликт между подразделениями. А подобные ситуации не поощрялись архонтами.
Постепенно, ноги сами принесли Бригза к тридцатиметровой арке Колизея. По сравнению с жилыми кварталами этого уровня, здесь было достаточно оживленно. Многие солдаты, обычные культисты и даже интенданты приходили в свободное время посмотреть на кровавые поединки, а нередко и сами принимали в них участие.
Первое, что бросалось в глаза при входе в Колизей – гора отрубленных голов, высотой примерно в четыре человеческих роста, сложенных на специальной площадке. Такие алтари богу воинов были подле каждой арены – тысячи капищ в каждом военном лагере, на каждой захваченной планете, в каждом родном мире договоровцев. И ежесекундно сотни людей и нелюдей погибали не них, во имя славы кровавого божества.
Не обращая внимания на гладиаторов, Бригз сразу направился к интенданту-распорядителю боев. Массивное тело интенданта, в котором аугметики было больше чем живых тканей, покоилось на каменном постаменте, оплетенном словно паутиной, перекрученными жгутами проводов и шлангов. Десятки механических многосуставных рук, безостановочно порхали над рунами пульта управления ареной, подавая указания многочисленной команде обслуживающих сервиторов.
«Говори!», безжизненный голос распорядителя остановил солдата в двух метрах от себя.
«На арену», ответил ему Бригз.
Уродливая голова, качнув складки заплывшей жиром шеи, согласно кивнула, «Нужно заполнить формуляр».
Из мешанины проводов и трубок экзоскелета показался потертый электронный планшет, один из манипуляторов выпустил сервоперо и приготовился записывать данные.
«Род занятий?»
«Солдат», рядовой с тяжелым вздохом приготовился к привычно нудной процедуре.
«Порядковый номер?»
«КД/12/89/1257/11»
«Место приписки?»
«Тикандерога. Улей Прайм»
«Тип поединка?»
«Конвейер», Бригз как обычно начинал терять терпение.
«Оружие?»
«Холодное. Из стандартного набора»
Заполнив электронный формуляр, интендант отправил его на обработку в центральный банк данных арены и указав в сторону решетчатой двери, коротко сказал, «Муэрто».
Боец обошел тумбу распорядителя и пройдя мимо двух огринов охранников, оказался в душном каземате, где к выходу на арену готовились гладиаторы. Младший эдитор Муэрто – широкоплечий карлик со сломанным носом, как раз занимался составлением пар и групп поединщиков на ближайшее время.
«Снова ты», осклабившись воскликнул устроитель, «Наконец то решил отдать свою голову Кхорну? Я помещу ее на самый верх пирамиды»
«Не в этот раз, Муэрто», улыбнулся Бригз, осматривая стеллаж с оружием.
«Я думаю, сегодня стоит поставить на твою голову. Заявлены отличные бойцы, четверо солдат, причем один из них явно ветеран», коротышка возбужденно потирал руки.
Договорец лишь равнодушно пожал плечами.
Бригз придирчиво подошел к выбору оружия, касаясь руками лезвий и рукоятей, он прислушивался к своим внутренним чувствам, течению варпа в крови, всплескам эмоций кровавого бога, выясняя, хочет ли Кхорн, чтобы жертвы сегодня приносились именно этим орудием. В итоге солдат остановился на широкой, чуть изогнутой сабле, такие обычно используют абордажные команды на космических кораблях. Короткое, тяжелое лезвие, удобная рукоять, защищенная гардой.
Договоровец уже хотел отойти от стеллажа, но тут его взгляд упал на клиновидный катар. Необычный силуэт клинка приковал к себе взгляд. Обоюдоострое лезвие расходилось к гарде под углом, позволяющим с легкостью пробивать самые прочные доспехи, а необычная поперечная рукоять предполагала нестандартный хват. Оружие просто просилось в левую руку бойца, и тот не стал идти против желаний души.
Сражения гладиаторов на мирах Кровавого договора, были мало похожи на аттракционы для пересытившихся жизнью аристократов Империума. Не было рева публики, плакатов с именами чемпионов, изысканных напитков и яств. Это было жертвоприношение, а не пошлое шоу. Только лязг металла, смерть и кровь. Многочисленные зрители сохраняли практически полное безмолвие, лишь изредка комментируя друг другу особо понравившиеся моменты схваток.
Погибших на арене гладиаторов, специальные сервиторы-уборщики крюками уволакивали в споларий. Там голова мертвеца отделялась ими от туловища и водружалась на постамент, дополняя постоянно растущий алтарь Кхорна. Тело же отправлялось на переработку в питательную смесь.
После получаса томительного ожидания, Муэрто жестами показал Бригзу, что он следующий в очереди. Солдат сдержано кивнул и направился к выходу на арену. Дождавшись сигнала, он отворил скрипящую решетчатую калитку и ступил на красноватый песок. Из противоположного прохода, на встречу ему вышел противник.
Мускулистый варвар, с телом сплошь покрытым ритуальными татуировками, был вооружен излюбленным оружием своего племени – двумя небольшими топориками. Дикари умело использовали их в ближнем бою и к тому же слыли искусными метателями топоров. За дикий нрав, нечувствительность к боли и упрямство воины диких племен ценились договоровцами и нередко привлекались на службу. Единственное, чего варварам жизненно не хватало, так это самоконтроля и дисциплины.
Остановившись в пяти шагах от противника, Бригз чуть прикрыл глаза и сосредоточился на своих ощущениях. Открыв душу потокам варпа и эмоциям окружающих людей, он пропускал их через себя и наполнял яростью оружие, которое сжимали его руки. В эти секунды солдат сам превратился в остро заточенный бронзовый клинок, звенящий всем естеством в предвкушении жертвы, которую он принесет своему господину.
Эту секундную заминку, дикарь расценил как слабость соперника. Он видел, что враг боится его. Его оружия, устрашающих татуировок, свирепого оскала заточенных зубов. Варвар понимал, нужно использовать страх врага и не стал медлить. С диким ревом он бросился на замершего истуканом бойца, мысленно наметив места для ударов. Исход был предрешен.
За мгновенье до того, как лезвия топоров вонзились в тело Бригза, он сделал плавный шаг вправо, поднырнул под руку противника и резко ударил его катаром в живот. Клинок пробил мышцы, внутренности и в конце пути перебил позвоночник жертвы. С удивленным лицом, не чувствуя ног, дикарь начал заваливаться вперед. Договоровец выпустил из руки катар, который в данной ситуации стал помехой и наотмашь рубанул саблей по шее врага, облегчив работу сервиторам-уборщикам.
В ту секунду, когда голова варвара отделилась от туловища, Бригз физически почувствовал радость кровавого бога. Солдата словно электрическим разрядом пробила вспышка неописуемой по мощи ярости. Ощущение было настолько сильным, что попадись сейчас договоровцу космический десантник, он разорвал бы его голыми руками.
Пока на арену выходил следующий гладиатор, Бригз успел выдернуть оружие из тела поверженного врага. Сосредотачиваться ему уже не было необходимости. Глаза заволокло красной пеленой, мышцы налились нечеловеческой силой, чувства предельно обострились. Боец превратился в машину смерти, готовую перемолоть в своих объятьях что угодно.
Вышедшего вслед за варваром пленного гвардейца, договоровец распилил надвое его же цепным мечом. Еще трое противников, солдаты из других взводов, в течение нескольких секунд, по очереди пали от его яростных атак. Огрин, размахивавший устрашающим по размеру двуручным молотом, был в считанные мгновенья покрыт множеством кровоточащих порезов. Бригз добил его, свернув могучую шею соперника голыми руками.
Последним, под сень трибун вышел крупный боец, с седеющими волосами. Его обнаженный торс был покрыт сеткой многочисленных шрамов, сквозь которые прямо через кожу выступали острия стальных шипов. Договоровец узнал его, это был ветеран одного из карательных взводов, звали его кажется Гурц. Он слыл безжалостным и суровым воином. Вооружен гладиатор был двумя зазубренными боевыми ножами и многолетним опытов боев и поединков.
Противники несколько секунд присматривались друг к другу, оценивая возможности и слабости соперника. Бригз уважительно кивнул сопернику и получил такой же ответ. Это послужило сигналом для начала схватки. Бойцы начали одновременно смещаться по кругу, переступая через трупы и лужи крови, постепенно сближаясь. С каждым шагом, с каждым вздохом мир густел, воздух превращался в кисель, немногочисленные звуки замедлялись и исчезали, свет мерк, оставляя видимым только круг арены и силуэт врага. Ощутимыми и имеющими смысл оставались лишь две вещи – цель и стук собственного сердца, отбивавшего ритм реквиема.
Удар …
Размазанный контур правой руки Гурца проходит над головой. Втыкаю колено в его открывшийся бок. Острая боль в сломанном носу после удара головой.
Удар …
Чуть разошлись. Бью саблей, сильно порезав его правую кисть. Он теряет нож. Получаю удар в колено. Ноги подгибаются. Падаю.
Удар …
Выкидываю ногу вперед, попадаю в пах. Никаких эмоций. Ощущение, что ударил борт космического крейсера. Вскакиваю на ноги.
Удар …
Он бьет меня наотмашь в лицо, перед глазами на мгновенье темнеет. Отвечаю вслепую, чувствую что куда то попал.
Удар …
Стальное лезвие ножа, ломая ребра, разрывает мое правое легкое и вонзается в сердце. Одновременно, мой катар намертво пришпиливает подбородок Гурца к его голове и почти на сантиметр выходит из макушки.
Тишина …
