Единство; возможная музыка: Stuart Rynn, The Greater Good
Вневременные мучения прекратились. Голодный союзник, чьей необоримой кровожадности оказалось недостаточно для убийства Анафемы, выполнил свою часть сделки и отпустил утоляющий источник силы. Всё, что осталось от величайшего чемпиона Мятежа, вернулось в легион. Осколок души Корлона Глессера излучал великую силу, но не являлся полноценной сущностью. Это блеклое напоминание о седьмом примархе, истерзанное Концом Империй, представляло из себя лишь уголёк былого могущества.
Тот, кто до перерождения был известен как лорд-сайферинг, ныне пребывал в варпе, и своей нефизической рукой держал источник власти. Корона принца пополнилась прекраснейшим из самоцветов Океана Душ, созданным в грубых мастерских Анафемы и обработанным, доведенным до совершенства в инкрустриарии, к которому вел Обсидиановый Путь Молеха.
И стоило осколку занять свое место в короне, стать Третьим Глазом Ма'рк'ка, как началось слияние. Две могущественные сущности сплавлялись воедино, отец передавал опыт сыну. Века переживались за мгновения. Или же длились тысячи лет? Всё происходило и так, и эдак, ибо вне пузыря реальности, которым был объят выпустивший Ма'рк'ка корабль, течение являлось исключительно субъективным.
Ма'рк'ка не было там, но он стал величайшим из адептов философии, зародившейся в данном месте. Очередной безымянный мир из цепи систем скопления, которое после стало Волчьими Трактами, совсем неподалеку от второго по величине вечного шторма.
Сумеречные Волки решили напасть оттуда, откуда ксеносы не ждали: используя буровые установки Механикум, ударные силы вторглись в систему пещер, существование которых было предсказано расчетами. Полиморфы держали оборону умело, а их оборотнические способности позволяли проходиться по тылам вспомогательных войск Имперской Армии и сеять панику, недоверие и подрывать мораль. Архимагос Лиднель решил покончить с ксеносами быстро, а также испробовать на поле боя термитные установки и два ординатуса, обнаруженные в хранилище павшего аванпоста.
Вопреки всем ожиданиям, ночное видение Сумеречным Волкам не понадобилось: судя по всему, удача улыбнулась им, и буровые установки позволили проникнуть в подземное логово существ этого мира. Самые смелые и наиболее опытные, добровольцы легиона, решившие отправиться на штурм вместе с Глессером, очутились внутри полой горы. Мастерства зодчих у полиморфов не занимать: грандиозный размах Дворца Императора. Очень высокие, похожие на древние деревья, объекты излучали здесь достаточно света, чтобы ударная группа смогла ориентироваться.
+СОСТАВ АТМОСФЕРЫ: 60,71% КИСЛОРОД
++СЛЕДЫ УГЛЕКСИЛОГО ГАЗА: 26,03%
++СЛЕДЫ АЗОТА: 4,12%
++СЛЕДЫ СТАНДАРТНЫХ ПРИМЕСЕЙ: [ДЕТАЛЬНЕЕ]
++НЕХАРАКТЕРНЫЕ СОЕДИНЕНИЯ: СЛОЖНЫЕ ОКТОНЫ [ДЕТАЛЬНЕЕ]
++АНОМАЛЬНЫЕ СОЕДИНЕНИЯ: ИДЕТ ПРОВЕРКА
Присланный магосом Тета-268-Аз анализ показывал, что в этой секции воздушная смесь была более пригодной для дыхания человека, чем на поверхности. Однако это было лишь хорошим наблюдением для случая, если чей-либо шлем повредится или ксеносы, в чью ловушку группа может попасть в любое время, начнут отравлять воздух.
++ВНИМАТЕЛЬНЕЕ СМОТРИТЕ ПОД НОГИ — пришло сообщение от второго капитана Мурнаки, чьи силы пробили породу рядом с одной из колонн, излучавших свет: те также источали вязкое соединение, возможно, позволявшее им укорениться, прочнее засесть в потревоженном грунте.
Боевой порядок сохранялся, пока карта обновлялась. У Сумеречных Волков была отработанная стратегия для случая ведения туннельных наступлений. Ввиду огромного объема зала и, как выяснилось, значительного числа отверстий разных диаметров на всех высотах, быстрое картографирование оказалось нелегкой задачей, поэтому магосы ограничились поверхностью уровня.
Тепловизоры же сбивало согревающее воздух воздействие колонн, были ли они живыми, или же нет. Кто-то ввел пометку "Свеча" для всех объектов, удовлетворявших установленным свойствам. Сержант Разрушителей, терранец Арн Нольсо, высказал версию о том, что зал полон оборотней, умело скрывающихся рядом с источниками тепла и оценивающими обстановку. Охотники, вооруженные иглометами и снайперскими винтовками, уже брали на мушку все потенциальные цели. Наконец, карта была составлена и указывала на пять тоннелей, соответствующих поверхности. Силы разделились, однако многих нервировал сам факт того, что ксеносы могли оставить данное место без охраны при военном положении.
Тут и начались неприятности, заставившие Сумеречных Волков и Механикум отступать: видимо, подземный прорыв привел к нарушению устойчивости одного из пилонов, огромных естественных опор для сводчатой сверхпещеры, а за ним последовали остальные. Магос Аз и его скитарии оказались первыми погребенными под завалами, оставшись недалеко от буровой установки. У Сумеречных Волков не оставалось иного выбора, кроме как бежать к ближайшим выходам в надежде, что они не схлопнутся вместе с ними. Небеса рушились в самом деле.
Терминаторский доспех Корлона подвел его: казавшаяся маленькой лужица стекавшей субстанции являлась небольшим вертикальным ходом, доверху заполненным вязким веществом. На помощь примарху бросились его верные терминаторы-телохранители и библиарий Трафальгар, но обвал погреб их. Вендиго исчез во тьме, как и окружающий мир, спустя считанные минуты после вторжения.
В это же время осколок Глессера получал опыт и знания сына.
"Глориана" направлялась в варп, ее озаряли пурпурные всполохи. Величественный корабль стал жертвенным даром и погружался в нереальность без Поля Геллера. Набитая дарами, собранными в пути, "Энигма" повиновалась не воле адмирала и команды, но приказам своего собственного сверхразума, сплетенного из сущностей, порожденных эмоциями.
Матьяш наблюдал за переменчивой, опасной красотой Великого Океана, защищенный амулетом, запрещавшим нерожденным паразитировать в его теле. Измененная "Глориана" дрожала от предвкушения: мониторы рябили образами, а проводка и трубы теперь жили своей жизнью, будто отростки, змеившиеся в ожидании. Один из динамиков и вовсе ощетинился острыми зазубринами и чавкающе транслировал полные голода призывы к действию. Но новая суть "Энигмы" не могла ослушаться воли наместника Глессера, прошедшего долгий путь до лорда-сайферинга.
Непостижимыми образами шторма можно было любоваться вечность, но на мостик наконец прибыли остальные. Первый из Просвещенных, Зигмунд, чей чувствительный к варпу клинок был выкован с использованием психоактивного ядра Посоха Трафальгара; его лучший ученик, кодиций Мирмидоза, заполучивший клинок невиданной силы на зависть многим; сайферинг Блорегард, чей крозиус был слишком живым для металлической вещи и подсказывал нужные слова, что ранят сердце слушающего.
Образовав квадрат с Матьяшем, хранившим длинный свиток лакримольского жреца, они приступили к ритуалу. "Энигма" могла, наконец, разгуляться, и выжившие позавидовали слабым. Изначальный Язык восходил ко всё более сложным конструкциям, а шторм снаружи, казалось, стал бушевать в ритм с ними. Фантомы нереальности суетились, ожидая подходящего момента, не в силах проникнуть внутрь очерченного на полу круга, пока ликующие помехи вокса не исказились внезапной тревогой, а сама "Энигма" не задрожала, опрокинув космодесантников и едва не прервав их церемонию.
— Нарушшшшшитель, — шипела помехами вокс-консоль, пока гололит проецировал образ Мордека Кая.
Они прекрасно знали, что торопить события нельзя, но процедуру требовалось закончить. Энунция перешла за грань и вытягивала из четверки силы. Уже впадавший в транс Матьяш лишь с трудом смог одернуть себя, когда услышал изменения в мантрах, направлявшие колдовство против него.
Клинок Мирмидозы вонзился в его доспех, поглощая жизненные силы. Клинок, который должен был при несогласии пронзить Бе'Лакора, был обращен против одного из высших командиров Сумеречных Волков. В ярости, прервав свои слова, лорд-сайферинг готов был убрать предателей из существования другим заклинанием свитка, но дестабилизировавшаяся мощь варпа из портала превращалась в дыру, поглощавшую наместника Глессера. Безумец Блорегард крозиусом выбил свиток из рук Матьяша, пока Зигмунд завершил преобразование призыва в изгнание.
Из-за жажды власти троицы сумасшедших лорд-сайферинг был развеян в имматериуме. Весь мятеж теперь [ну уж нет]одился в шаге от краха.
Корлон очнулся в пещере, освещенной всё теми же гигантскими "свечами". Завалы исчезли, да и пещера была не той, её относительно низкие своды достигались гигантскими конструкциями. Он огляделся по сторонам, но не нашел следов своих легионеров. На плен это также не было похоже.
"Арена?"
Обнаружив себя в разбитом терминаторском доспехе, примарх освободился. Телепортационная матрица, как назло, была разбита. Свежие рубцы покрывали его кожу, значит, регенеративные процессы запустились относительно недавно. Прошло не так уж и много времени после обвала. Встав, Глессер не заметил туннелей, которые бы могли вести к загонам с... чем бы то ни было: Вендиго уже представил арену, заполненную ксеносами, стравливающими его с тысячами обезумевших прирученных людей, вернее, опустившихся существ, не имеющих представления о человеческой жизни.
"Это загон?"
Если и так, то размеры пещеры позволяли сделать вывод о том, что на планете обитает нечто весьма большое, с чем безоружный примарх может и не справиться. Несмотря на долгие годы дикой жизни на Инвите.
Теперь уже внимательно глядя под ноги, примарх принялся разведывать обстановку, используя бронепластину-наплеч как щит, а слегка помятый обвалом психосиловой посох как копье. Опять же, здесь было пусто. Ни одного следа, хотя он и обошел осторожно вокруг подземного озерца с островком, насколько мог. Единственный выход из полости, вынуждавший примарха несколько минут красться, согнувшись, вскоре стал шире. Глаза уже привыкли к темноте, а ощущения раскрылись, словно это снова были каньоны Инвита. Корлон добрался до перекрестка, видимо, естественных пещер, чей воздух был сух и свеж – странное свойство, учитывая то, что в полости неподалеку было достаточно воды.
Но у сил, которым служили Сумеречные Волки, были иные планы касательно преданного лорда-сайферинга. Его переродили за непоколебимое служение. Лорд-сайферинг Матьяш Сегран, до возвышения – Рекк, стал Ма'рк'ком, никогда не рождавшимся. Он постиг суть многих событий, прошлое и будущее. И принял истинную цель Хаоса, достигавшуюся восстанием: не избавиться от наглого вора и всего, что он создал, чтобы спать спокойно, но вести Великую Игру, где война будет питать Четырех.
Глессер возвращался и исследовал все неизученные галереи, а когда приходил к выводу о том, что ему не хватает путей, искал бреши, проползал там, где обычный смертный мог, наклонившись, пролезть. Предположительно, карстовые, эти пещеры напоминали о подобных затерянных мирах Инвита, такие же холодные и стерильные. Опасные: не менее трех раз Глессер чудом не проваливался на неизвестную глубину, был тому виной резкий обрыв или незаметный колодец, словно предусмотрительно рассчитанный как погр[лобзал]ьная яма для примарха. Сколько опасностей он не заметил и миновал – оставалось лишь гадать.
Ни единого признака жизни. Никакого света. Даже сверхчеловечески острое зрение становилось порой бесполезным, оставалось лишь положиться на слух, прикосновения и обоняние, обостренное легким голодом. Абсолютно слепой, Вендиго представил себя глазами напуганных инвитских людей, которые точно так же могли провалиться сквозь лед и блуждать во мраке, будто духи в загробном мире. Окружение было мертво, сухо, и не ощущай примарх камень под ногами, он уже мог бы считать себя призраком.
Стоило ли оставаться на месте? В воде могла водиться живность. Конечно же, это не означало, что примарх мог ею насытиться: мир, чье мутировавшее население было истреблено несколько недель назад, имел "зеркальную биохимию" с другой конфигурацией углеводов, к которой генными манипуляциями и приспособились колонисты, чтобы не умереть с голоду.
Корлон Глессер повернул назад.
Голгора пылала. Синее пламя объяло один из священных городов Колхиды, и подобные действия могли показаться безумными для иных почитателей варпа, но только не для Ма'рк'ка: сам Архитектор Судьбы желал этого. Город Тезенеш стар, очень. Его застоявшийся воздух требовал перемен. Ничто не могло принести столько изменений, как сожжение, которое даст начало новой Голгоре. Городской центр отрезал круг из огненных стен, часть символа Прядильщика Судеб. Сумеречные Волки, возглавленные принцем, принесшие разрушения, ждали.
И надежды Ма'рк'ка оправдались: Акулы Ойкумены явились в город, чтобы дать бой незваным гостям. Кружили корабли и продвигались соединения, ненадолго нарушая целостность синего пламени. Их возглавлял могущественный библиарий в "Тартаросе".
— Отродье, осквернившее священный город Завета! Мы пришли за возмещением кровью.
— Прекрасно, мои братья, — зычно ответил Ма'рк'к. — Да только вам неведом Завет.
Темный Фолиант, в который после уничтожения "Энигмы" были обращены свитки жреца лакримолей, возник в лапе принца и позволил начать. Архитектор Судьбы благоволил эрудиту, задобренный привнесенными разрушениями.
— Когда-то давно, еще до прибытия Поработителя Человечества, ваши предки чтили правила, созданные в так называемую эру просвещения. Но уклад Колхиды и неспособность "просвещенных"... — проповедь Ма'рк'ка прервалась психической молнией библиария-предводителя, задевшей фолиант, но не нанесшей вреда.
Акулы бросились в атаку, пробужденные из слабого гипноза действием командира. Волки были спущены на них. Неподвижный, будто гротескная статуя, принц продолжил:
— ...принять некомпетентность в восстановлении заглохшей машинерии привели к тому, что потешный прогресс исчез. Древние времена вернулись вместе с немощью и тяжким трудом. Но Изначальная Сила посылала пророков... — крыльями отразил атаку с воздуха Ма'рк'к, и луч отразился в спидер.
Библиарий-терминатор перемещался удивительно быстро. Возможно, десантник был сильным хронокинетиком. Его доспех обрушивал за собой пройденные ступени, ведшие к храму и предводителю Сумеречных Волков.
— ...которые облегчали жизнь народов Колхиды. И люди проникались их философиями, изменяя Завет. Были отстроены или переименованы священные города... — еще одна молния, более точная, ударила в фолиант, чтобы остановить заклятье. Библиарий был уже близко.
Эта битва не требовала колдовства, ибо речами Ма'рк'к тянул время, выжидая благосклонности Тзинча. Он знал нужные слова. Наступила дуэль умов.
Крепкая воля предводителя осаждалась видениями прошлого. Эпохи Завета, который был, и Завета, который родился после.
— ...И тогда явился пустынник, оседлавший змея дюн... — наседал принц, стараясь сломить замок библиария.
Слабые волей пастыри уже оставили сражение, и многие из них пали от рук братьев из Седьмого. Иные десантники обращались против своих же, одолеваемые видениями прошлого и бессмысленностью очищенного Третьего Завета. Самые стойкие из пастырей брались за чтение своих книг, а радикальные – стреляли в потерявших решительность, стараясь разбудить Акул. В воздухе велись свои сражения, ибо пилоты не знали, что происходило внизу – здесь Сумеречным Волкам проще не стало.
— ...И так они принесли Колхиду в дар Богам, — закончил Ма'рк'к, взломав замок воли чемпиона Семнадцатого, который предпочел смерть служению Хаосу.
Так пала Голгора, и так склонились Акулы Ойкумены, вступившие в нее, склонились едва ли не с началом боя от нового взгляда на вещи, проникшего в их разумы с речами, пусть и еле слышными вдалеке.
Осторожно переходя бездну по узкому пути, Корлон ощутил тревогу, а то, что недавно было посохом библиария, покалывало руку. Прислушавшись к завываниям ветра, примарх не услышал подкрадывающихся ксеносов – те почувствовали активацию посоха. Они не могли зайти сзади, разве что сползая из неизвестных ходов сверху. Оборотни могли быть повсюду. Камни?
Ответ нашелся, но являл собой нечто куда более странное. Вендиго озарил кислотно-зеленый свет, исходивший из бездны. Укрывшись бронепластиной, примарх не мог быстро преодолеть узкий путь, будучи, по-видимому, окруженным источниками света. Три излучателя поднимались из глубины. Длинные и извивавшиеся, вскоре они возвысились над Глессером и уперлись в, как оказалось, не такой уж и высокий здесь свод. Похожие на червей или водоросли, существа, в отличие от "свечей", лишь кончиками освещали себе путь, их было уместнее называть "лампами".
Неизвестно, какова цель ксеносов, на что они способны. Корлон медленно, стараясь быть как можно тише, возвращался в сторону подземного озера, когда одно из существ едва не задело его в резком движении. Схватив падающий посох, примарх увидел невероятную картину.
Флот Сумеречных Волков застыл над забытой системой. Аппаратура не засекала никаких признаков жизни, как и чьих бы то ни было переговоров. Но псайкеры ощущали, как тонка была здесь грань реальности и варпа. В годы Великого Похода эти планеты были полны жизни, пока систему Аннабис не предали огню.
Здесь вершилась история, здесь начался Мятеж на самом деле. И здесь же, разрезая пространство варп-когтями, оказался Зенит, величайший из уцелевших за века врагов Волков. Выстоявший в бойне, когда звезды гасли, тот, чье имя было проклято и забыто, вернулся. Изначальное Разрушение, разгневанное чемпионом, стиравшим из бытия орды, жаждало отмщения, и Ма'рк'к мог предоставить его.
Зенит не мог не быть здесь: Ма'рк'к ощущал ненависть, которую нельзя спутать с чьей-либо другой, пусть тонкая грань между материумом и Великим Океаном и глушила это чувство. Изначальную ненависть, с которой Ма'рк'к столкнулся лицом к лицу еще до апофеоза, когда Зенит объединился с Девятнадцатым.
Волки вышли на охоту.
Бездна пленила монстроидальное создание, глаз которого бешено смотрел по сторонам. Обрамленный полосками кожи, тот иногда моргал внутренним веком, похожим на те, которые имеют земноводные. Множество отростков, меньших или не выпущенных на всю длину, освещали создание зелеными точками. Глессер не сразу понял, что существо не [ну уж нет]одится частично в воде: с каждой пульсацией, все реже и реже, плоть покрывалась прозрачным составом, заменявшим ксеносу кровь. Оно не было просто ранено, нет – существо умирало, пронзенное как минимум здесь монолитной пикой, обрушившейся с землетрясением.
Казалось, будто наставали последние издыхания левиафана. Посох Трафальгара слабо вибрировал в руке Седьмого Сына, чем отвлекал от гипнотизирующего глаза. Светящиеся отростки оного, выпущенные вверх, падали, один за другим, все еще излучая. Правый от Глессера обрушил узкую переправу, и Корлону не оставалось ничего, кроме как схватиться и постараться смягчить падение.
Во мраке ночи продвигались Сумеречные Волки. Стаи Гончих, вооруженных дробовиками, лаз-пушками и снайперскими винтовками, защищенные хамеолиновыми плащами, сливались с тенями среди скал и развалин. Ликантропы, сплав астартес и сущностей варпа, быстро проносились, стараясь уловить ауру Зенита. Вскоре развалины города кишели Сумеречными Волками, но, как подобает хищникам, они крались, стараясь быть незаметными. Тусклое пламя посохов Просвещенных едва ли озаряло эту ночь.
Сам Ма'рк'к явился к развалинам. Мастерство пилигримов из некогда Акул Ойкумены не могло подвести Волков, да и сам он уже прекрасно ощущал, где [ну уж нет]одится его цель. Катакомбы, ведущие в сеть ритуальных пещер. Стая Ма'рк'ка стягивалась ко входу, пока флот проводил картографирование, дабы найти остальные входы и обрушить их. У Зенита нет права убежать от судьбы, и здесь, в горниле истории, позорной странице надлежало исчезнуть.
Разумеется, вождь крупнейшей стаи Сумеречных Волков подготовился к бою против врага, одолевшего великих чемпионов мечом-душепийцей. Ма'рк'к готовился к бою в походах через Царство Хаоса. Преданные Волки готовы погибнуть ради великой цели, но каждая смерть лишь усиливала Зенита, и Ма'рк'к направился под землю лично, предусмотрев необходимость в подкреплениях.
Несмотря на относительно мягкую посадку, примарх оказался еще одним пленником забытого мира. Он не давал отчета, сколько времени проходило в кислотных сумерках. Как падальщики и насекомые [ну уж нет]одят умирающую добычу, так и Вендиго, наверное, казался обреченному на смерть созданию трупоедом, ничтожной тварью, ожидающей пира на теле. Голод сдерживался этими мыслями – какими бы выносливыми примархи ни были, и им требовалась пища.
И даже когда зеленые огни навеки угасли, а ксенос в агонии умер, своими движениями вызвав еще один обвал, оставшийся во мраке Глессер, спрятавшийся в ране, долго отказывался пробовать чужака. Его должны найти Волки, он не может остаться заключенным этого проклятого мира, как и ксенос. Библиарии не могли не засечь всплеск психической энергии конвульсировавшего левиафана, ведь и сам Корлон чувствовал его, даже отбросив жегший руку посох.
И все же примарх однажды не выдержал. Его совершенный организм позволил усвоить ткани ксеноса, а органы, внедренные Императором, вытягивали эмоции и воспоминания, чуждые и знакомые человеку. Чужак был полон аналога спинномозговой жидкости – голубоватая кровь, смешиваясь с ней, фонтанировала из-под толстой, вскрытой кожи. Корлон многое узнал о пленнике – каплевидном гиганте, путешествовавшем со своей стаей среди пустоты, пока варп-шторм, который левиафаны использовали для миграций, не поглотил ксеноса.
Прошедший долгий путь, дезориентированный и отбившийся, ксенос повидал немалое, сюрреалистичные ландшафты нереальности и искаженные миры, а затем нашел выход, приведший его сюда, подальше от не сулившего ничего хорошего наблюдения неизвестного, скрытного, опасного и любопытного хищника. Вендиго ощутил на себе этот вожделеющий взгляд и толику звериной боли, вызванной перепадом давления: может, эти существа и путешествовали сквозь варп, но атмосферное давление им не дано покорить. Точки в освещенных гигантских залах разбегались, когда каплевидный, беспомощный левиафан явился. Наверняка этими точками являлись полиморфы: Сумеречные Волки столкнулись с применением энергий варпа, и поэтому библиарии в кампании были задействованы по максимуму. Возможно, что ксеносы открыли варп-портал, чтобы призвать подкрепление или устроить катаклизм, но лишь обрекли себя и пустотного обитателя, воспользовавшись опасными силами.
Силами, что через время и пространство стали обращаться напрямую к Вендиго, заметив его...
Приближался рассвет, но битва не прекращалась. Ма'рк'к мог лишь дать команду обстреливать катакомбы, и таким образом, выведя из игры варп-коготь Зенита, обречь противника, но принц желал удостовериться, что с экс-капитаном будет покончено, и тот не вмешается в Великую Игру снова.
Сначала дуэль, сражение переросло в битву армии против Палача Орд. Искусный обладатель выкованного в варпе меча, Зенит разил бывших братьев с легкостью, которой позавидовали бы и Восемь Великих Кровожадов. Неутомимый аватар ярости, экс-капитан не чурался использовать стрелковое оружие павших противников, когда не мог приблизиться к подавлявшим огнем. От катакомб почти ничего не осталось, орбитальный удар и высадка обратили их в овраг, братскую могилу для Сумеречных Волков всех мастей. Братья, вооруженные болтерами и пиломечами, силовым оружием, не представляли для Зенита угрозы и умирали один за другим. Безумные дредноуты [ну уж нет]одили упокоение в последних битвах, а ликантропы, чьи физические тела умирали, отчаянно искали новые, прежде чем меч мог бы поглотить их сущности. Преимущество оставалось за Гончими, чьи выстрелы вынуждали Зенита искать новые укрытия. В воинстве Ма'рк'ка оставались и те Просвещенные, кто не забыл дисциплин прошлого: Зигмунд, один из тех, кто волею Хаоса обернул призыв в изгнание, использовал геокинез, чтобы перепахивать плиты и обломки сейсмическими взрывами. И теперь же он стал жертвой своей волшбы: Зенит заставил его нанести психический удар по корпусу Древнего Тангейзера, взрыв которого позволил Палачу приблизиться и лишить Просвещенного жизни.
Стая Разрушителей сумела, наконец, добраться с места своей неудачной высадки и развернула орудия, излюбленные Седьмым ракетные установки. Они-то и застали врасплох Зенита, и когда произошел взрыв, то выжившие Волки, [ну уж нет]одившиеся неподалеку, застыли в молчании. Лишь ликантропы прервали это странное мгновение, взревев и бросившись к клубящейся воронке. Гончие прицелились со своих позиций и ждали момента, чтобы сжечь керамит лаз-пушками. Ма'рк'к, отступивший после неудачной дуэли в тень и вызвавший подкрепление, подлетел ближе.
Взмахи его крыльев окончательно развеяли пыль. Среди осколков и обломков, в расколотом наполовину белом доспехе, лежал контуженный Зенит. Он пытался встать, опираясь на привязанный цепью к запястью меч, окруженный сплавами астартес и нерожденных, ликантропами, скалившимися, но не смевшими перечить воле вожака, Ма'рк'ка. Принц ощущал, как несломленный дух его оппонента приводил в действие сверхчеловеческий организм, пытаясь открыть второе дыхание. Целый, но не невредимый, экс-капитан поднял голову, более чем наполовину скрытую шлемом. В его оскале, в его взгляде ощущалась первородная ярость загнанной в ловушку жертвы.
Ма'рк'к схватил его меч лапой и изо всех сил, дарованных бойней, резко утянул к себе. Цепь разорвалась, треснул и опал керамит, заглушая хруст кости. Легендарный меч-душепийца, не желавший признавать принца победителем, живший своей жизнью осколок ненависти, нанес удар и поглотил душу своего прежнего хозяина.
"...Он не считает нужным отдавать долги и не любит тех, кто добивается его высот не ложью" — злокозненные нашептывания на разные лады претворяли перед ним картины давно минувших дней, проверить достоверность которых он не мог.
— Я – сын Императора. Глупо сбивать меня с пути перевиранием истории.
"Когда Черный Зиккурат будет разрушен, Анафема покинет Поход, а Никея решит судьбу возвышающегося человечества, Седьмой Сын вспомнит о предупреждениях"
— Долго ждать? Сомнительные пророчества, полные иносказаний, я не принимаю к сведению.
"Не пройдет и века"
...
— Пульс учащается!
Карнавал цветов недействительных сочетаний, видневшийся сквозь пурпурную пелену, перешел в белый свет ламп апотекариона, в котором десантники-специалисты приводили Вендиго в чувство.
— Сколько?! — спросил подскочивший Корлон.
Апотекарии молча переглянулись, пока один из них не сказал, что прошло четыре с половиной дня после обнаружения, или же сорок шесть после неудавшейся операции.
— Доложите о проведении штурма.
— Имперская Армия деморализована, а психический крик подавил как своих, так и чужих.
— Кто командует Волками?
— Йоннад, Повелитель. Его задание завершилось, он прибыл и направил свои силы на поиски, — ответил апотекарий Тангейзер, которого наконец выудил из памяти ошеломленный примарх.
— Тогда передайте ему, — сказал Глессер, опираясь на перевязанную, разрезанную рваной раной руку. — Экстерминатус. Объявить систему запретной. Мы уходим.
— Он ждал от Вас прямого приказа, — ответил другой апотекарий, которого Корлон не знал в лицо. — Тот... ксенос...
— Именно.
И многие другие воспоминания переходили от осколка принцу, от принца осколку. Долгие декады, требовавшиеся, чтобы собрать воинство и отыскать развращающий фолиант. Битвы позднего Мятежа, когда лоялисты потерпели поражение. Испытания на пути к силе, которые прошел как Ма'рк'к в темных походах, так и Вендиго, сражавшийся и порабощавший, дабы вырвать силы у Хаоса, чтобы одолеть Повелителя Человечества. Годы осквернения Акул Ойкумены, завершившиеся успехом и сражение в Паутине со смертельно раненым Анафемой, на последних издыханиях расколовших душу Седьмого Сына, осколок которой захватил необоримый Конец Империй, вынужденный отступить.
Ма'рк'к обрел могущество, о котором и не смел мечтать во время смертной жизни. Третий глаз, осколок Корлона Глессера, занял свое место в короне, и принц-чемпион, один из низших хранителей равновесия в Великой Игре, пообещал отголоску первого убийства, извивавшейся буре кинжалов, столько резни, сколько потребуется для приглушения аппетита.
Отец и сын воссоединились, и Седьмого ждала галактика – поле боя, паутина интриг, праздник жизни, рог изобилия и, если того потребует Великая Игра, братская могила, уравнивающая шансы.
