Все дороги ведут в Сол
Галактика вновь, на этот раз навсегда, обратилась во тьму. Миллионы планет медленно, неотвратимо приносились в жертву хищникам варпа: тысячи лет проносились мгновениями, ускоряя вращение миров и изменяя конфигурации звезд в их небесах. Человечество, некогда возвысившееся, вновь пало, порабощенное Изначальным Разрушением. Люди не знали, что истинная цель их существования – кормежка отражений низменных желаний и страстей.
Да, они цеплялись за жизнь, ставя цели и достигая их, и не каждая планета обращалась в дикие угодья. Небольшие межзвездные государства возникали и рушились, но эти блеклые подобия Империума ёжились в страхе, каждое путешествие к дальней звезде таило риск быть сожранным имматериумом. Напоминали об угрозе мертвые флотилии скитальцев, продолжавших бороздить пустоту. Они же служили средством передвижения для последних легионеров: извращенных созданий, выходивших на охоту, чтобы задобрить Ложных Богов. Бич рода людского, созданный с совершенно другой целью. Были среди них и те, кто шел своим путем, отринув Хаос, но не став от этого человечнее.
Древние братства сверхлюдей распались, и лишь сильные лидеры могли объединять их ради общих целей. Ведения бесконечных войн за ресурсы. Огонь величия, зажженный погибшим Императором, угасал, пусть угли и тлели в редких оплотах, державшихся под натиском достаточно долго. Высший вид, каким предназначалось стать людям, своим психическим пробуждением лишь разрывал пространство, призывая бури. Для возвышающихся молодых рас Великое Человечество, наконец, превратилось в очередную легенду, которой дорожили отдельные царства. И если странствующие воины-актеры эльдар рассказывали повести о Падении, то о забвении всегалактической империи Золотого Повелителя помнили избранные единицы.
И даже те последние огни не устояли под натиском агрессивных соседей и времени. Уже давно не в зените, анклавы и федерации исчезали в гражданских вой[ну уж нет], присоединялись к ксеносам или порабощались ими, либо чудовищами варпа. Мутанты и оскверненные души влачили жалкое существование, и никто не пел поминальных песен по виду, что начал свой путь с забытой Терры.
Так завершалась история людского рода, но не война с Хаосом. Проникнув в разумы предателей-астартес, Гор Прорицатель узрел картины, показанные тем Кабалой. Бесспорно, главный враг человека – он сам, но древние мудрые ксеносы избрали неверный, радикальный путь, ибо Хаос, от которого они считали себя свободными, застилал им глаза. Как и пятнадцатому примарху, когда тот благими намерениями подписал приговор легиону. Второй раз.
Десантники в черно-серых доспехах, означенных раскалывающей звено молнией, не имели шансов противостоять вмешательству Гора, они все пали ниц, и даже их могущественный предводитель-библиарий, обладавший крепкой волей. Лишившийся зрения примарх не нуждался в глазах, чтобы видеть суть: всякий раз, когда его полые глазницы, скрытые повязкой, направлялись на одного из числа Последних Звеньев, Гор проходился по разуму окаянного, измученному и обреченному в долгих кампаниях. Отвергнувшие Империум, но не человечество, эти астартес продолжали, как они считали, служить людям, избавляя галактику от себе подобных и Гегемона, нарушившего баланс в имматериуме. Теперь же, увидев другую сторону медали, они слезно молили Гора о милости и кричали в ужасе от содеянного. Для теневых агентов Кабалы незрячий мудрец стал подобен древнему богу правосудия, воздававшему по поступкам, не глядя на их лица.
"Но есть и другой путь, — передавал в их разумы Гор. — Если вы желаете раскаяться, время еще не упущено. Уничтожьте возведенные пилоны и помогите тем, кто в пути. Может, Император и нарушает баланс, но он знает, что делает. Он вырывает вверенный народ из рабства Изначального Разрушения. Я совершил оплошность, но обрел знание..."
Примарх наслал им свои воспоминания. Когда Прорицатель решился на отчаянный шаг, путешествие на Тронный Мир через варп, его сил не хватило, чтобы выйти из Паутины. Разум Гора вступил в контакт с разумом Отца, и примарх увидел его великий план.
Человечество, вновь стоящее на пороге трансцендентности, к чему оно было близко в Эру Технологий. Эволюция психического вида, направляемая пастырем-Императором, и свобода от тлетворного Хаоса. Сила, текущая через неоскверненные Эмпиреи, в каждом. Покоренная Паутина. Золотые Люди, вершина развития человека разумного, перенимающие опыт эльдар и их древних наставников.
Соприкоснувшись с остаточным влиянием души Императора, некоторые десантники Последнего Звена падали без сознания, а слабые эмпаты и вовсе замертво. Оценив масштабы трагедии, в которой они принимали участие, проклятые молили о пощаде, их души метались, укоряемые сами собой.
"...Считаете, что я мудрец? Вы ошибаетесь: я подписал договор с Губительными Силами, чтобы спасти легион. Император не терпит неудач – кому знать, как не вам? И теперь я бегу, затерянный в варпе и слепой: я избрал сторону Повелителя, окончательно и бесповоротно. Мой легион умирает в будущем. Я не знаю, каково ваше влияние на наступившие годы, но я слишком далеко от времени, когда все началось, и не могу ничего предотвратить. Изначальное Разрушение не дает мне смотреть так ясно, как когда-то, ибо я отказался возвращать долг. Я пожертвовал сыновьями – вам же терять нечего. Но подумайте о словах своих нанимателей, которым нет дела до тех, кого вы поклялись защищать..."
Волны, исходившие от резервуара чистейшей воды, над которым материализовался примарх, угасали. Сеанс заканчивался вышедшим на связь, а свет разрушительной красной ауры тускнел.
Перед тем, как исчезнуть во вспышке, Гор обратился к Вендаре, лидеру Последнего Звена:
"И будьте осторожнее, открывая свой разум. Недопустимая для вашего уровня оплошность. Ваше счастье, что на призыв ответил я, а не один из тех высших демонов, что пришли по мои долги"
Выжженные пустыри, место непрекращающихся войн, осталось позади, и ни один кровавый служитель не пострадал от разрушительных ударов Утренней Звезды, крозиуса-моргенштерна, вселявшего когда-то веру в лучшее и освещавшего путь верным. Поля, усыпанные костями павших, но неупокоенных, были обращены в прах, но ненадолго, как и все незыблемое в Царстве Хаоса. Океан крови остался позади, и гнилая мель встретила когда-то Ошоганди.
Смрадные болота изъели его силовой доспех, но не душу и плоть: сила воли и природная мощь варпа защитили примарха от заразы и разложения. Похожее на булькающий котел с ингредиентами-отбросами, это место осталось позади и перешло в замшелые берега, в иле которых Тысяча Солнц увязал в лучшем случае по колено. Серо-зеленые земли, казалось, тянулись бесконечно, но Ошоганди продолжал путь, не веря в поражение. Почва твердела и стала наконец рыхлой землей раздутого, больного леса. Хищные сорняки и мириады насекомых-падальщиков терзали примарха, но раскрывшийся психический потенциал позволил совладать с ними. Примарх Светоносцев познал биомансию и восстанавливал тело, зудевшее и гноившееся от укусов. Чем дальше он уходил в дебри, тем опаснее становился путь: в смраде и из-за гигантских грибов, реликтовых стволов за ним наблюдали голодные левиафаны, угрызаемые нарочитой самоуверенностью и целеустремленностью. Мелкие твари поменьше сбивались в стаи, чтобы взять числом, но безмозглые прихвостни сил Моря Душ не могли навредить ему, открывавшему новые пределы могущества. Как и не мог сбить с пути живой лес, тысячи раз возвращавший его по следам, пока Тысяча Солнц не решил идти напролом, отчего испытания лишь усложнились. Признак верного пути.
Как и Гор Прорицатель, Ошоганди закалял тело и волю в течениях имматериума. Подобно королю Просперо, примарх обрел крепкость и более не нуждался в защите доспеха. Эта твердость и решимость не раз пригодились ему на развалинах вульгарного города, населенного извращенными пародиями на изящных эльдар. Галереи, дворцы и иные архитектурные сооружения пребывали вне гармонии, и даже по меркам Ошоганди, имеющего мало представления об архитектуре, эти здания одним видом свидетельствовали об упадке искусства. Среди шпилей демонического города он сражался против грациозных кадавров и химер, сжигая логово изуверов огнем психического гнева, пока притяжение не утянуло его вверх с высочайшего шпиля, подобного колючей проволоке.
Это были не алмазные облака и не снежные тучи, нависшие над городом похоти и разврата, нет. Твердый, постоянно изменявшийся лабиринт кристальных айсбергов и скал преломлял восприятие и в осколках показывал вероятности и события, о которых Ошоганди не знал. Уносивший осколки минералов магический ветер нашептывал в дрожании сомнительные идеи, пока не нашел слабости примарха: паранойю, развившуюся после встречи с оборотнем Губительной Звезды; неприязнь конкуренции и властолюбие; нелюбовь к недомолвкам и неточностям. Кристальный регион позволил столкнуться с призраком звездного форта, скрывавшим личину, но Ошоганди проигнорировал встречу, ибо второй раз нельзя ступить тем же человеком в ту же реку. Завывания холодных порывов рождали образы надежных, многоэтапных схем избавления от всех противников, но Ошоганди отметал их: он искал ответы на вопросы упущенных лет.
Так за ним увязался безмолвный наблюдатель о двух головах, обернувшийся синим вороном-раптором. Противоречивший сам себе, лжец раздражал примарха, который не мог ничего поделать с коварной бестией, возвращавшейся, будто любопытный стервятник, после каждого боя.
И теперь Тысяча Солнц стоит там, куда так старательно не пускал его двуликий демон, наводивший иллюзии и отчаянно сопротивлявшийся. Вне владений Четырех Вестников Апокалипсиса простирались бесконечные пространства, принимавшие полусформированный вид под воздействием мысли Ошоганди и лишавшиеся его, стоило примарху их покинуть. Без Утренней Звезды, раздробленной противостоявшим Повелителем Перемен, прародитель Светоносцев остановился у завывающего и манящего гигантского кольца, самодостаточной психической структуры, в которой клокочут воды времени. Их трепет отражается эхом. Отголоски взывают к воспоминаниям из далекого прошлого, когда Ошоганди вел легион наравне с братьями. Ему кажется, что порою смысл странствия и вовсе забывался. Эпохи проходили бесцельно.
Взгляд в глубину приоткрывает нестабильную бесконечность. Хронокинетические способности, открытые за время путешествия, позволяют замедлить локальное течение времени и увидеть отрывки событий. Ошоганди не ощущает псевдоразумного умысла, таящегося за этим гигантским колодцем. Тот просто существует, принять его требуется данным. То, чего сторонятся силы, стоящие за демонами, может дать непредвзятые ответы. Не ту ложь, на которую повелся Глессер, осквернивший свой легион, а за ним и Светоносцев. Их кровь на руках примарха – капитаны, которые пошли за ним и пали, захваченные тварями варпа, должны быть отмщены. Как и братья, исчезнувшие и ушедшие своими путями в Царство Хаоса.
Победа была достигнута, но какова цена. Экспедиционный флот лучших охотников на ксеносов едва ли насчитывал десять боеспособных кораблей. Ультиматум Кабалы, оружие, обратившее в ничто пространство, стерло из реальности храбрых бойцов и превосходных флотоводцев. И пусть флагман чужаков был уничтожен, зло, которое те принесли в галактику, желая избавиться как от Империума, так и от Хаоса, не остановлено.
Гор Прорицатель пребывал в либрариуме "Полководца", восстанавливая силы. Ему потребовалось все мастерство, чтобы ненадолго развеять морок Губительных Сил, лишавших его дара провидца. Он сумел упредить появление корабля размером с улей, чтобы Профилакторы приготовились к атаке. Именно он нанес судьбоносный удар и взломал защиту Кабалы, позволив сынам Аякса нести возмездие.
Все тщетно, они опоздали.
Н'Кас, надежда Императора, пал от единственного оружия, способного убить Вечного. Гор нивелировал все достижения обреченных ксеносов, когда убивал одного за другим. Подавлял их волю и обращал пережитый опыт против них самих. Но против аутарха эльдар ему нечего было противопоставить: предатель собственной расы, Слау Дха нисколько не сожалел о цене победы. Он был тем, кто завершил бессмертие Человека Лавы фульгуритом. Гор же в ярости расколол его бессмертную душу.
В либрариум вошел Ноэль Аякс – его мысленно призвал Прорицатель. Пятнадцатый примарх восстановил достаточно сил, чтобы его мантия-плащ, начинавшаяся под бронзовыми рогатыми наплечниками, с каждым изгибом слабо искрилась психическими разрядами.
— Славная битва, брат, — сказал Гор. — Профилакторы показали в ней лучшие результаты.
— Но эти слова не снижают потерь. Казнь Гахета и сожжение каждой планеты Кабалы не вернут моих орлов... — Аякс, такой же непримиримый с поражениями, как и отец, был готов вести поход до конца.
Гор не показывал Ноэлю золотую мечту Императора: радикальный ксенофоб непредсказуем. Он не должен пасть, как и остальные братья. Лучшим решением для Вивисектора, по мнению Прорицателя, станет временный сепаратизм, учитывая реакцию на факт использования Повелителем Человечества межпространственных порталов ксеносов.
— Я не сомневаюсь, — ответил Гор. — Но тебе понадобится помощь других братьев. Изначальное Разрушение вынуждает меня рыскать вслепую, и за странствования в имматериуме я узнал о трагедиях наших братьев. Если Корлон и Ревенал попали под воздействие Губительных Сил, то сыновья Н'Каса продолжают цепляться за жизнь. Найди их и возглавь.
Ноэль слегка удивился, но вскоре сомнение посеялось в его душе:
— Смогу ли? Они видят меня ученым, а не воителем. Скорее, они будут ждать от меня попытки воскресить Человека Лавы. Но ведь это невозможно, верно?
— Мне неизвестно, — вздохнул Прорицатель. — К сожалению, я почти ничего не знаю о свойствах Вечных, а из соприкосновения с памятью уничтоженных кабалитов вынес не так уж и много. Сейчас я занимался трактовкой, но лишь смею предположить, что оружие, которым они вывели Н'Каса из строя, блокирует эту способность. Если мы найдем тело, может, что-нибудь выйдет.
Гор поднял голову, чтобы обратить взор пустых глазниц в душу брата, но Аякс понял, к чему все идет, и отвернулся:
— Нет, откажусь от толики ксеноса в своей голове. Посмотрим. Если я найду их – Фениксы станут неплохим подспорьем. Общий враг. К тому же, я помню их терранцев до воссоединения. Они не отступают и неплохи в пустоте. Что с Нелом?
— Повелитель Змиев скрывает свой разум. Однажды я учуял его. Что-то его гложет, но он сражается. Думаю, сила веры укрепит его волю.
Слепой прозорливец медленно отрывался от пола либрариума, в воздух поднимались книги, которые он открывал, стараясь разобраться. Собранные со всей галактики, тома и свитки открывали мудрецу знания, о которых не догадывались и лучшие библиарии Профилакторов.
— Я чувствую нить Дэадалора снова. Использую как путевод в лабиринте, пока Астрономикон скрыт в этом участке. Наш брат заплутал в варпе, опасаюсь, что он может вызвать парадоксы. След нечеткий, обрывистый. По всей мировой линии галактики. Я побывал в прошлом и, пусть так случится, что не в будущем, и в самых разных местах. Ему нужна моя помощь.
— Пара месяцев на "Победоносце"... уже исчезаешь?
Гор возносился все выше и выше, левитируя невдалеке от потолка.
— Нужно исправить некоторые ошибки. Возьми моих воинов, тех, кто выжил. Их терзает психическая немочь. Здесь ты бессилен. Но попробуй изменить геном, чтобы новые Сыны были крепче. Их таланты помогут тебе в крестовом походе, пока я постараюсь остановить предавших братьев. Попрощайся с Вендарой от моего имени!
Примарх обратился в красный столб света, сузившийся до молнии, и покинул "Глориану" брата, нависшую над древним конструктом, дрейфовавшим в пустоте. Не в правилах Аякса было такое обращение с ксенотехом, но просьбу услужившего брата доставить его до врат он выполнил. Огромный объект, напоминающий полумесяц, искажал пространство, и багровая точка исчезла в сиянии.
Нел Ворсак оказался посреди густых зарослей, кроны скрывали солнце.
"Земля притягивала взгляд из-за пределов реальности с самого становления человечества. С тех пор, как брат пошел войной на брата, наш род невольно в плену Губительных Сил. То, что ты сейчас видишь, кажется безобидным райским местом, но это не так..."
Ветер содрогнул листву, и примарх увидел каменные стены вдалеке. Город, составленный из построек вытесанных валунов, был полон жизни. Нел невольно пошел навстречу аборигенам.
"...И все же человечество всегда стремилось обуздать силы за пределами понимания. Море Душ отражает мысли и эмоции, и там, где царит гармония, оно дарует процветание..."
Шаманы взывали к дождю своим странным танцем и песнопениями, нисколько не смущая занятых своими делами соплеменников. Не прошло и нескольких минут плясок, как ясное небо затянулось. Первая капля упала на землю, за ней проливались новые и новые, и по мере усиления дождя время ускорилось, за несколько вдохов и выдохов явив Повелителю Змиев века. Город рос, пока не был разграблен и сожжен. Конницы – их примарх видел на гербах Макрейджа – сеяли хаос и раздор, когда вооруженные налетчики явились за добычей. Вслед за временем исказилось и пространство: уже не отдельный город, но целая пустошь, заполненная развалинами и горами черепов.
"...Там же, где идет война, кормятся хищники имматериума. Море Душ искажается и изливается бурей, поглощая источник страданий..."
Полководец в богатых доспехах обратился в огненное чудовище с ятаганом и поклялся устраивать бойню уже ради самого кровопролития.
"...Но они не могут задерживаться вне имматериума. Источники сил иссякают, либо древние и могущественные не желают считаться с ними..."
День сменился ночью, а черепа рассыпались под натиском неопознаваемых полков Имперской Армии и легионеров, облаченных в легкую силовую броню. Мир вокруг разваливался на части, когда темное создание, загнанное в угол, использовало все силы, чтобы разобраться с врагами.
"...Тысячи лет я незаметно направлял историю, однако Губительные Силы не желали даровать людям свободу. Мне пришлось лично возглавить ослабевшее и одичавшее человечество, чтобы спасти Старую Землю от него самого и тех, кто кормился страданиями..."
Несмотря на натиск обезумевших, попавших под воздействие альфа-хищника варпа, крылатый воин в два человеческих роста продвигался вперед с неумолимостью, какой Нел никогда не видел. Своим клинком тот рассекал умалишенных и избавлялся от преград, устрашая своих и чужих. И вместе с Повелителем Человечества им удалось одержать победу над отродьем. Подобный молнии, величайший из когда-либо живших добрался до создания, сбитого Ангелом, и мощью заклятия изгнал его с Терры.
"...В тот день мне не удалось уничтожить Фараа'Гуотлу, но я и Ангел вынудили его покинуть планету, которую он считал своими охотничьими угодьями. Древний, как само время, и верховный над всеми себе подобными в Древнюю Ночь, он скрылся..."
Начался рассвет, и тела с обломками изменились. Император исчез, а крылатый гигант стоял на развалинах огромного города.
"...Но мой славный Ангел имел изъян: я сотворил его неприемлемо мстительным. Оружие правосудия, он обратил в прах не один мир, стоило при Согласии разгневать его. Кровавая пелена пересиливала умение справедливо судить. Пусть он и был оружием возмездия и лучшим искоренителем скверны варпа, Ангел ставил Поход под угрозу..."
Опустошенные миры сменялись один другим, но чемпион был недвижим, пока Нел не заметил, что тот обратился в Императора, наблюдавшего с костяного утеса за примархом.
"...Таро привело тебя сюда, хотя ты и не смог однажды опознать признаки надвигающегося восстания. Не вини себя: голодные силы варпа, отрезаемые Истинами от поклонников, скрыли некоторые пути и от меня. Но идущая по пятам тень не сможет противостоять мощи Ангела. Ты принимаешь судьбу, предначертанную ему..."
С этими словами в разум Повелителя Змиев проникли лабиринты коридоров и ловушки, потоки информации наполняли его голову болью, отрицающие мнемонику заклятья замещали воспоминания, пока он не увидел мраморную плиту с барельефом крылатого гиганта, что ожидала его в пещерах Хнанг-Меи.
Видение исчезло, и Малкадор, проводник воли Повелителя Человечества, оперся на угасший посох.
— Еще раз вынужден принести извинения за причиненные неудобства, — соболезновал Малкадор.
Нераканжи заметил, что Сигиллит обращается к нему не лично. Превосходная гололитическая проекция дрогнула. Безмолвное Сестринство стерегло это место, и пустые, сопровождавшие его из тюремного блока сюда, раздражали библиария.
— Издержки времени, — сглаживал острые углы Светоносец.
— Издержки времени, — вздохнул Регент Терры.
Не более часа назад легионер пробудился в камере на черном корабле, который увозил его с Тронного Мира. Подозрения Малогарста обрекли Нераканжи на верную гибель, но правду было необходимо донести. Библиарий обладал особо обостренным даром предвидения, неоднократно спасавшим его и братьев в годы Похода, и последнее откровение показалось Имперскому Крестоносцу и одному из главнокомандующих Шестнадцатого вопиющей бессмыслицей и направленной диверсией.
— Я знаю о твоем видении. Я проник в твой разум.
Теперь картина немного прояснилась. Готовившийся побег вымотал Нераканжи. Все его братья были мертвы, и лишь он чудом уцелел. Никто из стражи и подумать не мог о том, что кто-то спасется по недоразумению. Превозмогания библиария закончились, когда уставший легионер рыскал в тенях стен Дворца и был найден Сигиллитом, внезапно появившимся из мрака, его присутствие библиарий не смог учуять – видимо, Сестры Тишины окружали его. На этом пересиливания окончились, и Лучезарный думал тогда, что умирает.
Малкадор всего лишь с легкостью проник в его разум и добрался до самых глубин сознания.
— И... что вы можете сказать по этому поводу? — хотя астартес и не должны испытывать страх, Нераканжи похолодел.
Не от того, что его миссия так бессмысленно завершится, не потому, что он не сложит голову, защищая Трон, но из-за боязни будущего, которому может не поверить Сигиллит, что приведет к величайшей ошибке всей войны.
— Если это действительно так, то у нас мало шансов. Повелитель Человечества осведомлен о возможности такого расклада. Но он не питает иллюзий. Темные силы, знание о которых Император предпочел скрыть, коварны и не дают смотреть вдаль, как раньше. И тут появляешься ты, Нераканжи. Видишь ясно и далеко. Твое пророчество может быть умышленным искажением действительности в угоду чудовищ варпа. Я бы подумал так.
— В таком случае, отдайте приказ казнить меня, когда все пойдет иначе. Я и братья проделали весь этот путь, чтобы сложить головы за Терру.
Малкадор недобро засмеялся:
— Похвально и по-рыцарски, будто бы ты из сыновей Сайфера. Хаос может использовать тебя: широко известный в узких кругах провидец, который всегда предсказывает с невероятной точностью, не может ошибиться и с таким парадоксом. Но смею тебя успокоить: Император ровно так же считает, что мои сомнения посеяны с целью не дать укрепить Подземелье, как подобает для такого наступления. Мы слепы в это время, но зряч ли ты?
— А что же Прорицатель?
К этому вопросу Малкадор не был готов, но быстро скрыл неловкость за сетью морщин опыта и уверенности.
— Он исчез. Его поступки говорят о том, что силы варпа позаботились и о его даре.
Нераканжи не [ну уж нет]одил слов, которые стоило сказать проекции Регента. Теперь его видение казалось ловушкой: три величайших псайкера эпохи видят лишь туманные перспективы. Глядя на возникающую понурость, Малкадор добавил:
— Библиарий, ваши тягости и долгая дорога сюда не останутся без награды. Ваша помощь будет востребована, но сражаться предстоит из тени. Когда затмение закрывает свет, солнце черно. Тебе предстоит стоять у истоков новой организации, которая будет следить за чистотой душ астартес, и вскоре ты приступишь к работе. Черный корабль прибудет к базе.
Удивлению не было предела. Нераканжи немного попятился назад, лишившись дара речи. Он и не знал, что подумать. Впрочем, после всего пережитого удивляться не стоило.
— Большая честь, Лорд Терры. Не знаю. Почему мне нельзя погибнуть на стенах Дворца?
Потрескивая, гололит замерцал при снижении, помехи нарушили целостность призрачного силуэта. Помехи исказили лицо Малкадора:
— Это невозможно. Ты не можешь умереть. И это – еще одна причина, по которой ваша банда отправилась на Терру. Великий сбор бессмертных в преддверии противостояния. Сколько бы ты ни сражался, твоя жизнь навряд ли оборвется так просто. Ты не только вечен, но и неподвержен влиянию Хаоса. Вот почему, Нераканжи, для тебя выбрана такая роль. Если Империум устоит, ты будешь в числе тех, кто возглавит чистку. Если же нет... — выдержал паузу Сигиллит. — Предстоит вести вечный крестовый поход во имя спасения человечества.
Откровений стало слишком много. Вопросы крутились в голове, все новые и новые. Так, значит, он выжил, а не из-за удачи? Сколько раз так происходило? Где заканчивались его резервы и начиналось бессмертие? Стареет ли он? Тогда чем он станет в конце? Что может его убить, раз нельзя так просто оборвать жизнь?..
Догадываясь о вопросах, возникших в его голове, Малкадор лишь произнес напутствие, прежде чем гололит выключился:
— Оставь вопросы на другой раз. К сожалению, я слишком далеко, чтобы присутствовать лично. Но магистр Наристон, я считаю, ответит на большую часть того, что волнует. Добро пожаловать на Титан, Нераканжи.
— Когда наступает затмение, Черное Солнце судит людей... — прош[оппа!]л библиарий слова из пьесы одного терранского драматурга Древней Ночи так, как они были переведены на язык Борона.
"Мечта Императора" возглавила флот ближних миров, когда настал темнейший час. Золотая баржа, единственная и неповторимая, наконечник лучшей стрелы выпущенного из лука орбитальных доков смертоносного града, вела за собой сотни кораблей. Великий флотоводец, Нел Ворсак, управлял ею, а его речи только придавали решимости тем, кто пошел за ним.
Кустодианские Стражи в неизменном золоте, выбранные самим Императором для этой миссии; величайшие герои Мятежа и Похода, происходившие из Акул Ойкумены; отчаянные Гончие Войны, едва не срывавшиеся с цепей приказов в желании отомстить предателям; Громовержцы в пасмурных доспехах, исписанных молниями, те из них, кто был лучше в пустотной войне, нежели осаде и обороне; астартес из почетного контингента, не участвовавшего в завоевании галактики, чьей резиденцией была Терра; все они были вынуждены отступить.
Несмотря на размах замысла Императора, нет такого кора[эх жаль], который нельзя подбить. Несомненно, он использовал лучшие технологии и аркану, но даже они не в состоянии превозмочь натиск орбитальных платформ и извращенного флота. "Мечта Императора" разрушалась на глазах. Наступательный флот ближних миров потерял решительность, но ненадолго: уцелевшие Стражи приняли командование на себя, распределяясь по основным кора[эх жаль]м. Нел Ворсак надеялся на это. Неестественная кристаллическая чума, которую слишком поздно заметили на "Мечте Императора", преобразовывала энергию в нематерию варпа, позволяя многоцветной коррозии расти. Щиты падали один за другим, и связь не работала: скверна имматериума, принесенная кора[эх жаль]ми Карателей, вносила ощутимые помехи.
Показания панелей, тем не менее, обнадеживали: часть систем, как и энергетические стержни в глубине "Мечты Императора", все еще стабильно функционировали. Но долго ли сможет продержаться открытая для удара баржа, когда по ней ударят орбитальные макроорудия Железного Кольца? Космос изрезан лучами и всполохами, беззвучное представление, напоминающее ожившую панораму нападения рикогенов на "Буцефал". За каждой вспышкой скрывается трагедия чьих-то оборвавшихся жизней и несбывшихся надежд. Кто-то идет на отчаянный маневр и отвлекает огонь захваченных марсианских комплексов. Еще один смелый командир бросается в атаку, нарушая строй и приводя к гибели четыре союзных корабля несколькими мгновениями позже. В этой войне напрасный героизм особенно излишен.
Но Повелитель Змиев остался на "Мечте Императора" не из-за желания прослыть мертвым героем – будущего, где его запомнят, может не наступить. И не потому что капитан погибает с кораблем. Последний на судне, Нел стоял на одной из нижних палуб, сложив руки на мече, как старики опираются на клюку, долго ожидая. Принц Пустоты наблюдал за развернувшимя боем у Марса и почти беззвучно проговаривал молитву воина по которому кругу. Ту из молитв, что возникли на Колхиде еще до того, как ее население начало медленно совращаться темной стороной варпа – Нел знал один из старейших экземпляров Завета наизусть.
Кочевник не смел бежать с кора[эх жаль]. Ему предстояло принять Бой при Обреченной Мечте, как множество раз сулил расклад таро.
Град болтерных снарядов обрушился на Ошоганди, но тот продолжал идти на Тибера как ни в чем не бывало. Воитель и пятеро его избранных терминаторов осадили примарха-предателя. Белоснежная броня его, покрытая гравированными языками звездного пламени, восстанавливала повреждения, наносимые оружием Имперских Крестоносцев, как и шлем Тысячи Солнц, украшенный ореолом лучей.
— Не тратьте свои снаряды попусту, — зазвучал синтезированный голос Ошоганди через динамики. — Экономьте их на настоящих врагов.
Тибер Мастаддон бросился на неуязвимого для стрелкового оружия брата. Фазовый меч Воителя пронзил доспех, рассекая грудь. Ошоганди начал таять, его неестественная материя змеилась и растекалась. Телохранители Тибера навели орудия.
Внезапно меч увяз в плоти Тысячи Солнц, и даже усиленному терминаторским доспехом примарху не удалось его вытащить. Серая слизь поглощала любимое оружие Воителя, и он вынужден был оставить фазовый меч, отступив. Но не успел примарх отойти на безопасное расстояние, как серебряная волна, выпущенная из ладони ложно безоружного Ошоганди, разорвала слои атомов. Мастаддон не успел и подумать, как его рука, вооруженная терраваттским штормболтером, упала на черные плиты. Сильная боль пронзила Воителя, рухнувшего на растрескавшийся пол.
Терминаторы Шестнадцатого, шокированные увиденным, не могли пошевелиться. Клинок, лишивший Мастаддона руки, обрел цвет и форму его же меча. Одиннадцатый примарх вновь формировал четкий образ, теперь же показав лицо без шлема, безобразно перетекшего в обыденно гладко выбритую голову с широким лбом и проступившей от хмурости рябью.
Хлопки воздуха последовали за молниями, изгнавшими пятерых терминаторов.
— Они в безопасности, — сообщил смиренно Ошоганди. — Я получил доступ к системам их доспехов и отправил по старым координатам. К сожалению, я не смог так же быстро отключить твою броню. Ее создатели прекрасно потрудились с шифрованием, оно отличается от всех мне известных. Прости меня за руку. Это защитный механизм.
— Справился с... с чумой... и с тобой... тоже справлюсь... — процедил сквозь зубы Тибер, чей разум застилался коктейлем боевой химии. — Предатель...
— Только если предатель плоти, — ответил Копье Императора, помещая фазовый меч в образовавшиеся ножны. — Возжелай я уничтожить Тронный Мир, пролился бы дождем.
— Наномашины?
— Да, забытое чудо, которое я вырвал из услужения демонов Царства Хаоса, — все так же забвенно, как будто ничего не произошло, говорил Одиннадцатый. — Я наверстал упущенные по ошибке годы в вечности. Искал ответы. Вы отчасти правы: Вендиго глупец.
— А что... что еще тебе напели ложные... боги?!
— Много чего. Но я их не слушал. Я прошел Четыре Владения и не прельстился. Завоевал свое владение в Пустошах Хаоса. Раскрыл потенциал: оказывается, я не хуже Гора. Я зашел туда, куда боится заглядывать Архитектор Судеб...
— И как... же... такой бог, как ты... повелся на нанитов? Это они... преподнес...ли как дар... — силился встать Воитель, чья контратака захлебнулась, едва ли начался бой.
— Я освободил их. Из Суммы Информации узнал, как это правильно исполняется. Омниссия указал мне путь. Настоящий, а не тот, которого сыграл Император, чтобы получить флот и мануфакторумы.
На мгновения Ошоганди словно покинул это место. Череда ударов сотрясла Гибельную Звезду.
— Какие самоотверженные и безмозглые у тебя бойцы. Они ведь и не догадываются, что это древнее оружие хрупко. Так и примарха можно потерять...
— Зато... зато они... не в рабстве Хаоса...
Тот, кого называли Копьем Императора, направился к странным механизмам ксеносов, не обращая внимания на слова Воителя.
— Это неважно. Император немногим лучше. Иногда благие намерения того не стоят. Если бы не Крестоносцы, Тибер, в течение минут восставшие у Дворца поредели. Но ведь нужно спешить. Я не за один миг узнал, как по-настоящему управлять этой крепостью, и, не расставь я лабиринт так, чтобы он быстро привел вас сюда, вы бы сгинули. И зачем? Чтобы твоя рука стала Железной не на словах?
— Лучше уж так, чем ходить с заражением... как ты, — пытался встать Тибер, теряя еще больше крови, и отказался от идеи.
— Заражены Роковые Всадники. Это их обреченные отращивают пушки из сочленений доспехов. А я использую сам варп против варпа. Ложные боги не получат душ, когда я сотру информацию из мироздания. Что же до Светоносцев – они оказались слабы. Пусть же предатели борются против предателей. И хотя ты один из сильнейших, Тибер Мастаддон, не переходи мне дорогу. Мы преследуем одну цель, но полностью противоположными путями. Оставьте Крепость, вам же меньше забот.
Напоследок Ошоганди обернулся посмотреть на столь легко побежденного Воителя и, вскрыв-таки защиту терминаторского доспеха, отправил брата восвояси.
Еще одно попадание заставило вздрогнуть золотую баржу, и примарх упал на колено. Его тень подняла меч, но не он сам. Явился один из сильнейших, тот, кого не стращал ладан и лишь разъярял остаточный след Императора. Встреча могла не произойти на защищенном оберегами мостике, и Нел Ворсак, проконтролировавший эвакуацию, ждал противника там, где полутьма переборок могла скрыть отродье.
Высокий, мощный силуэт, напоминавший краснокожих тварей, распахнул крылья, словно втянувшие весь мрак в себя, и показал личину. Бе'Лакор проник в запретное для своего рода место. Нел едва сумел увернуться, когда обнаружил, что гигант заносит меч – разгоревшееся синее пламя Меча Ангела погасило мощь удара Бе'Лакора... обратившегося в клубы тьмы.
Словно обрушивающееся небо, Владыка Теней напал сверху, и теневое лезвип с легкостью пронзило наплечную пластину, а с ней и тело примарха, едва успевшего уберечь голову. Бе'Лакор освободил оружие взмахом и швырнул противника в дальний угол, разбив панели управления. Нела раздирала боль, но ему повезло: пронзило не ту руку, которой он наносит удары. Меч Ангела вспахал пол, но не уберег владельца от удара.
Бе'Лакор оценивающе глядел на соперника. Смотрелось это так, будто Ангроний, неудовлетворенный боем, ждал продолжения битвы в своей Яме. Миг – и принц снова бросился в атаку со скоростью тьмы. Еще один взрыв прогремел где-то недалеко от мостика, и атака не удалась – Владыке Теней пришлось обращаться во мрак, чтобы скорректировать траекторию, и этого момента хватило Ворсаку, чтобы ранить противника в руку с теневым мечом, пока тот обретал форму. Пламя причинило Бе'Лакору нестерпимую боль, и он взревел, как и всякое нечестивое отродье, озаряемое светом.
Отшвырнув примарха ногой, он исцарапал доспех Нела и вскрыл слабое место, но Повелитель Змиев откатился, прежде чем теневой меч пронзил бы поврежденный участок. Первый Принц пригвоздил своего слабого врага оружием, с легкостью пробившим грудную пластину.
Кровавая злоба и тени хлынули в разум Нела, эта пелена искажала картину неминуемой гибели. Бе'Лакор не пришел бы на "Мечту Императора", останься здесь кто-то, способный сражаться, кроме примарха. Годами намечавшаяся личная встреча должна была произойти. Меч Ангела выпал из руки, и гигантское нечестивое создание нагнулось над побежденным, желая забрать его душу.
Нел Ворсак никогда не считался воином среди братьев. Его сражением было окружение и превосходство числом с опорой на дальний бой, набеги и отступления. Он мог бежать и сейчас, но миссия, возложенная Императором, заключалась в последнем сражении Мятежа.
Не отводя взгляда от черных углей Бе'Лакора, примарх буквально собрал все силы в кулак и сжал Меч Ангела, пронзив крыло и впившись в ребра, были они у демона или нет. Праведный гнев наполнил мощью древнее оружие, что носил оскверненный чемпион Повелителя Человечества, и ослабил хватку нечестивца.
— Бе'Лакор, Владыка Теней, Именем Императора, — воспользовался моментом примарх, чей дрожащий, булькающий от крови голос был полон решимости. — Я изгоняю тебя из вселенной!
Тысячи томов Нел держал в памяти и мог дословно цитировать, но заклятье Изначального Языка, полученное от Отца, давалось ему с трудом, и не из-за увечий. Энунция вытягивала силу, Нел не был Ангелом. Бе'Лакор противился, но лишился возможности неподчинения. Его участие в восстании подошло к концу, когда психическая буря озарила палубу. Незримые символы, нанесенные Императором, мерцали, проклиная Владыку Теней и развоплощая его. Они же не давали Ворсаку погибнуть, но он чувствовал облегчение от выполненной миссии.
Как Ангел однажды исполнил свою миссию и изгнал предвечного демона с Терры, так и Повелитель Змиев прогнал Первого из Возвысившихся, лишив предателей могущественного помощника.
"Я выполнил предназначение, — думал Повелитель Змиев, когда защитные символы исчезли. — Отец, я весь в твоем распоряжении..."
Рана, оставленная теневым мечом, убивала семнадцатого примарха. Но смерть уже не имела значения, ибо долг исполнен. Так далеко от Колхиды и всех своих сынов. Инстинкт самосохранения говорил Нелу, что нужно продолжать сражаться за жизнь, ибо Акулы раздроблены. Когда восстание закончится, Армаде потребуется великий адмирал, который заставит раскаяться Алагарда Самодержца. Герой обороны Солнечной Системы, Воитель Пустотной Армады... то, что могло никогда не наступить: один сраженный Владыка Теней не есть демонические легионы. Победа еще не достигнута, достигнется ли она внезапным вмешательством Нела?
Пульс, и без того частый, подстегивался этими мыслями, и теплая кровь сочилась из Повелителя Змиев. Регенеративные процессы должны запуститься, оставить тяжелую рану напоминанием о славной победе. Сверх полученных повреждений, боль причинила череда небольших взрывов, сотрясших баржу.
Мрак окутал мир вокруг примарха, но тот ли, который видят умирающие? "Мечта Императора" столкнулась с черным грандкрейсером Карателей, потерявшим управление.
"Так вот какова цена..." — думал Прорицатель о будущем, где его прокляли и забыли.
Ему не удалось найти Дэадалора, но варп пронзил вопль неподдельного отчаяния. Примарх знал, откуда донесся этот крик: из пределов Астрономикона.
Немногим позже Гор ощутил зов Отца, но не он один откликнулся на него: сонм душ низших рангов бросился на защиту Повелителя Человечества. Прорицатель ощутил присутствие и куда более могущественных сил.
Буря гнева приближалась, чтобы стать на защиту создателя. Сила, после столкновения с которой живые позавидуют мертвым. Могучий воин, которому было уготовано вести армии образцовых легионеров, тот, кого Гор знал под именем Ангрония. Еще одна душа, та, к которой взывал Прорицатель, откликнулась. Приближался властный наместник, полный потенциал которого так и остался невостребован – волевой и праведный Нел Ворсак. Десятки сильных сущностей, которых Гор не знал, отозвались на заклятье Императора. Но Прорицатель не улавливал присутствия духа Константина Вальдора, позволившего примарху отправиться на искупление грехов.
Лишь облако в надвигающемся шторме, король Просперо, подобный Рубиновой Комете, устремился тем же путем, с которого и началось покаяние, на подмогу. Среди бесчисленных сражавшихся на развалинах города чужаков примарх не мог выследить капитана-генерала, что вселяло слабую надежду. Вальдор мог выжить и, чем не шутят нити судьбы, возглавить Кустодианскую Стражу.
Если сонм призванных душ Гор сравнил с собирающимся штормом, то те, кто вели бой здесь, казались так многочисленны, как капли в океане.
Легионы нерожденных, подобно волнам разрушительного шторма, наводнили развалины забытого города чужаков. Пережившие годы сражений кустодианцы продолжали бороться среди обломков павших пси-титанов, а в тени функционирующих колоссов действовали манипулы и тагматы лучших техножрецов, их поддержкой служили Громовержцы, чьи доспехи были исписаны молниями. Безмолвные сестры лишали демонов жизни, отражая атаки в танце смертельной грации.
Изувеченные воины Ревенала игнорировали очищающий огонь и шли напролом, распространяя болезни. Их координировали самые стойкие и больные, восседавшие на гигантских чумных мухах. Из теней вели свою подлую войну небольшие, но многочисленные отряды Сумеречных Волков, доспехи которых обросли цепями и стрелами. Небеса оккупировали бритвокрылые воины на ранцах, больше похожие на драконов. Чешуйчатые, дополнительно укрепленные терминаторские доспехи Пламенных Фениксов превращали чемпионов, несущих огненную погибель, в живые заградительные точки, пока их братья из Пятого казались танками из плоти и металла, абсорбирующими остовы бронетехники.
Несмотря на численное преимущество мятежников и их новых хозяев, избранные воины Императора дрались с великой отвагой, и кустодианцы удерживали позиции. Пусть среди них и не присутствовал Константин Вальдор, позволивший Прорицателю искупить грехи и бежать.
Некогда великие генералы, искаженные пародии на сынов Императора вели свои армии. Мертвящее присутствие Ревенала заставляло кровь стыть в жилах, а сердца – останавливаться. Ему не требовалось оружия, чтобы убивать: Лич лишь впитывал в свое иссхошее тело жизненные силы. Уродливое создание, в котором Прорицатель с трудом узнал Человека Лавы, первым обратило на Гора внимание и приказало подвластным задержать Рубиновую Комету.
Гор никогда не видел демонов такой силы. Буря клыков и шипов сражалась на равных с Императором, и он ощущал, что проигрывает этот бой. Окруженный пеленой варпа, пал Вендиго, и Гор чувствовал, как возросшая на порядки мощь Седьмого Сына развеивалась, покидая пустую оболочку. Это его психический крик отголоском пронесся по Океану Душ. Легион, призванный Повелителем Терры, уравнивал шансы. Чудовище пробило защиту Императора, и боль того была неописуема. Психическая мощь раскалывала своды тоннелей, и варп проникал в Паутину.
Гор направил всю свою силу, чтобы стать между отцом и Концом Империй. Сонм душ бесновался и вызывал ужас непознанного в сердцах и своих, и чужих. Многие из них исчезали из бытия, когда молнии огромной силы, крошившей Паутину, лишь проскакивали невдалеке. И все же Прорицателю удалось отразить удар. Все, что осталось от короля Просперо, блокировавшего атаку, слилось с мощью Императора, и примарх понял, что демона нельзя одолеть: весь человеческий род был связан с ним и питал Драх'Нойена силой.
Реальность Паутины трещала по швам, и те, кто дорожил жизнью, отступали. Ретировались даже кустодианцы, которые не делают шага назад. Собрав мощь освободившихся душ, Император покинул разрушающееся поле боя. Призраки рассеялись в эмпиреях, поглощавших Каластар.
Горечь проникла в разумы отца и сына. Сигиллит сожалел о том, что подводит Терру.
Гибельная Звезда произвела свой последний залп. Когда флот Третьего и Восьмого принялся отвечать огнем по источнику якобы союзной поддержки, стражам Терры оставалось лишь сплотиться против общего врага. Горькое, опьяняющее чувство безумства пронзало Акул Ойкумены: мастера пустотного боя, практически перебитые, сражались с утроенной злобой. Флот Громовержцев попал под удар массивного орудия звездного форта, уничтожившего заодно и кольца орбитальных платформ Луны, выстрел снизил степень блокады, но и лишил селенарских повстанцев космической мощи.
Пустотная война уже не была слаженной операцией. Акулы не отвечали на команды, нарушая построения союзников, а предатели ополчились на Ошоганди, лишавшего их преимущества. Светоносцы же чинили резню в абордажных прорывах, не разбираясь, кто им попадался под руку. Черные плиты и колонны обрушивались, и выполнивший задуманное Одиннадцатый примарх уже скользил серебряной рекой к порталу Паутины, чтобы покинуть разрушающееся произведение искусства древних ксеносов. Луна пала, ее чудовища останутся погребенными вместе с создателями. Уничтожены ее доки, лишив поддержки лоялистов. Разбит флот восставших, и многие не спасутся.
Гибельная звезда коллапсировала, и этот факт заставил как верноподданых, так и мятежников спасаться бегством. Но ожидаемого взрыва не последовало: крепость раскололась на тысячи черных осколков, унеся жизни Гончих Войны, предпринявших безрассудную попытку проникновения: неизвестно, на что те рассчитывали, если и сам Воитель не справился с Ошоганди.
На далеком Энцеладе, настоящей тайной базе Инквизиции, шел бой между сынами Чогориса и агентами Трона. Немочь поразила всех, кто имел псайкерский дар. Но Черное Солнце пересиливал себя и вел Золотых Гарпий в бой.
— Невозможно! — закричал чемпион степных кланов, несколько минут назад лишивший жизни Нераканжи.
Используя реликтовое психическое орудие, восставший Светоносец отправил его в варп-разлом. Пока Вулон неиствовал на Терре, его сыны не испытывали бесстрашия и отступали.
В разрушенном бастионе черный принц Перемен, загнавший Пертурабо в ловушку, лишил терминаторскую броню примарха питания. Все козыри Зодчего были использованы и оказались биты, и теперь он пятился назад, уползая от Аскара. Ониксовый Каратель заиграл многоцветными искрами, восемь паучьих лап, заменявших ему крылья, распростерлись. Тот, кто был рожден восьмым примархом, направил эти растущие из спины конечности, чтобы мертвой хваткой впиться в брата.
Рубежи обороны прорваны. Гений штурма и удержания повержен нечестными методами ведения войны, и даже лучшее оружие его арсенала бессильно. Паучьи лапы впились в броню и пробили ее, как пуля простреливает тонкую пластину металла. Но Пертурабо остался цел.
Повелитель Карателей, принц, облаченный в черные лохмотья, поглядел на брата с непониманием, ярость пришла чуть позже. Еще одним ударом он отбросил Пертурабо в тень.
— Как я мог очертить границы своей силы?! — взревел Аскар. От его гнева затрещала сама реальность. — Помни о том, что тебе уготовано. Даже Гор не имеет власти над судьбой, она сбылась.
Чернота стянулась в Паука, он стал похож на проход в бездну. Вспышка энергии варпа унесла его прочь.
По ту сторону открытых Гималайских Врат примарха ждали легионеры, которых тот не знал. Гор Прорицатель направлял остатки психической силы в умирающее тело Императора: Конец Империй нанес страшные раны великому человеку и вскрыл метафизический шрам, оставленный когда-то величайшим служителем Кхорна, забвенным Багровым Нефилимом. Золотой доспех Повелителя Человечества рассыпался в пути, и только внутренние резервы самого Императора позволяли сдерживать мощь Темных Богов, натиск которых отзывался в расколотом примархе. Его сила уходила, ее не хватало даже на поддержание величественного образа.
На Золотом Троне пребывал иссохший Малкадор Сигиллит, сожженный катаклизмом. Слепой мудрец ощущал, что Регент Терры истратил практически всю мощь на поддержание Врат, и лишь слабый огонь тлел в немощном теле.
— Вы... воины со щитками... — обратился увядающий примарх, чей образ тлел факелом, к нацелившим глефы и стрелковое орудие легионерам, ждавшим своего часа. — Нужно торопиться... шторм... грядет...
Как долго великие духи, в том числе Ангрония и Ворсака, могли сдерживать надвигающуюся волну, было хорошим вопросом.
Гор передал раненого Отца стоявшим в первых рядах и под молчаливым наблюдением сотен астартес в позолоте, на прицеле последних титанов Подземелья направился к трону. Перестав напрямую питать Императора, примарх прекратил истлевать. Все, что от него осталось – это высокое, тощее и крепкое тело, едва ли скрытое за психоактивной мантией и облаченное в истрескавшиеся доспехи, крайне прочные, но не силовые. Он не нуждался в генераторе за спиной, для всего хватало умеренной биомансии.
Он мог восстановить глаза, но открыл с их потерей совершенно другой уровень. Вынужденная слепота побуждала помнить о пределе использования потенциала. И сейчас мудрец шел напрямик к древнему, медленно затухающему огню, этот потенциал растратившему вовсю. Факел снова сгорал: Гор направлял потоки силы в Малкадора, как обычные люди делают искусственное дыхание. Не сердце забилось, но разум наполнился новой энергией, и та текла в сплав арканы и древних технологий. Гималайские Врата закрывались прямо перед волной нерожденных.
Прорицатель ослеп, когда беснующийся легион ударил с другой стороны: на поддержание закрытого портала ушло слишком много сил. Он ощутил, как от падения его спасли легионеры. Армия Последних Рубежей, оставленная, чтобы присматривать за Троном в случае маневров коварных служителей Хаоса. Король Просперо из последнего отдавал огонь установке, иссыхая и становясь легче, обратившись в живую мумию, как и Сигиллит. Но продолжал держаться.
Последний рывок – и силы покинули того, кто однажды был Гором. Тело Прорицателя рассыпалось в прах, и Малкадор открыл сияющие глаза.
— Быстрее! — крикнул он, овеянный молниями.
Гор сделал все возможное, чтобы сохранить жизнь могущественного советника. Выгоревший слишком, чтобы вернуться мощным псайкером, и наполненный сущностью примарха недостаточно, чтобы превысить уровень слабого телепата, Малкадор пожирался ненасытной машиной и рухнул на руки подоспевших стражей, чтобы уступить место Императору, чью душу осадило Изначальное Разрушение.
Врата открылись на несколько секунд, прежде чем Повелитель Человечества был помещен на трон, но их хватило, чтобы демоны проникли в Подземелье. Золотые Гарпии вступили в бой.
— Гор... жив... — промолвил Император.
Малкадор, иссохший, чудовищно изуродованный старик, чей пульс очень слабо прощупывался, знал это. Он был без сознания, но его разум соприкоснулся с тем, что осталось от Прорицателя. Как и разум великого человека, который звал себя Императором.
Древний лозунг "Знание – сила", который любил слепой мудрец, мог бы стать ему эпитафией. От его души осталось слишком мало – он скормил ее Золотому Трону, отдал последние силы, чтобы спасти жизнь Сигиллита и поддержать Отца на подступах к Трону. Все, что осталось от Гора – это его опыт. Он передал полученные в одиссее знания властителям Империума.
Гор жив, пока его помнят.
Его будут помнить, пока все, что он увидел, не сбудется.
Империум вынужден приложить все силы, чтобы выиграть время перед встречей с неизбежностью, ибо сам повелитель Восьмого не в состоянии ничего изменить.
А раз так, Прорицателя, который искупил грехи, будут помнить, пока Империум не исчезнет.
Помнить предателем, чтобы никто не повторял его ошибку.
Чтобы будущее развилось тем путем, который примарх увидел.
Ибо только к нему Империум будет готов.
Благими намерениями вымощена дорога в ад.
