Название: Рокировка
Сеттинг: Wh40k
Жанр: байопик
Возрастные ограничения: 18+
Аннотация: Возвращается с боем избранный Императором князь, возвращать себе венец.
За 33 года до Воцарения
Девочка прыгала на одной ножке. Мужчина шёл, грохоча окованными железом подошвами сапог.
Девочка знала, что нельзя наступать на белые плитки пола, поэтому прыгала с одной черной на другую. Мужчина шел, не глядя под ноги – он наступал даже на щели между плитками, а ведь хуже этого только наступить на трещину в скалобетоне.
Мужчина не нравился девочке – от него часто неприятно пахло табаком, он не смотрел, куда наступает, и, когда он приходил в кабинет к папе, её оттуда обычно выгоняли. Вот и в этот раз.
- Ядвига, душа моя, пойди поиграй где-нибудь еще. Нам с твоим дядей нужно обсудить важные дела.
Можно подумать, у него могут быть дела важнее, чем она!
За 26 лет до Воцарения
Мужчина хотел власти. Девочка не хотела ничего.
Мужчина вертелся как белка в колесе: доброе слово там, маленькая услуга здесь, кошелек полный тронов в другом месте. Он строил себе лестницу из небольших одолжений, пристроенных в теплое место внучатых племянников и вовремя закрытых глаз. Это давалось ему нелегко, и, несмотря на молодость, через его высокий лоб уже проходила глубокая морщина.
У девочки все очень легко получалось, поэтому её ничего не интересовало. Она по диагонали читала сочинения великих древних поэтов, а потом написала удачную стилизацию, которую с восторгом приняли в салонах Литуаны – и вовсе не потому, что она дочь Великого герцога. Так она потеряла интерес к литературе. Похожая история была с математикой (доказательство было таким простым, что она даже не стала его записывать, ведь оно может поместиться на манжете), историей, физикой и экономикой. Юриспруденция и биология пока вызывали бледное подобие любопытства (ах, кадавр танцует от разрядов электричества), но она чувствовала, что и это скоро сойдет на нет.
Или вот уроки обращения со шпагой: когда домашний сервитор перестал быть способен чем-то ее удивить, папа нанял учителя фехтования из числа отставных гвардейцев. Тот не церемонился с девочкой, и первое время ей до обидного часто приходилось останавливаться, обнаружив кончик его оружия, упирающийся в ложбинку между едва начавших наливаться соком грудей. Но оказалось, что, если подумать, разница между ним и домашним сервитором лишь в количестве возможных действий. И если следить за глазами, за положением ног, за дыханием, то следующее совсем несложно предугадать.
Шаг, вздох, финт, девочка подныривает под выпад и наносит свой удар – сильно, не сдерживая руку. Дочь Великого герцога не сдерживается перед слугами. Учебная шпага затуплена, но ее кончик всё равно разрывает рубашку и оставляет глубокую царапину на груди учителя. Кровь капает на черно-белую клетку пола. Глаза девочки закатываются. На нее нисходит наслаждение.
За 22 года до Воцарения
Мужчина пробовал всё. Он льстил, интриговал, угрожал, обещал, давал слово и заключал сделку, обретая явных сторонников и тайных приспешников. Он плел свою паутину, ходил вокруг да около, но не мог приблизиться к своей цели.
Девушка пробовала всё. Любые вещества, которые могла добыть дочь Великого герцога, неважно насколько запретные. Церебральную стимуляцию Адептус Механикус. Редчайшие вина и вкуснейший яства. Секс – с мужчинами, женщинами, а иногда и не только с ними. Ничего из этого не приносило того самого, болезненно острого наслаждения. Она продолжала искать, ходила вокруг да около, но не могла приблизиться к своей цели.
За 20 лет до Воцарения
- Мы не можем заниматься этим здесь!
- Почему?
- Это кабинет Великого герцога. А если кто-то войдёт?
- Замок биометрический. А отец с дядей сегодня целый день на смотре войск в Крест-кургане.
- Но если кто-то узнает? Он велит меня казнить!
- А если ты не перестанешь мне перечить, я прикажу отрубить тебе голову.
Паж был чудо как хорош: кукольное личико, золотые локоны волос, белая кожа, пухлые губы и длинные, как у девочки, реснички. У него почти не было опыта, но Ядвига в данный момент [ну уж нет]одила это скорее достоинством. А как очаровательно он смущался, когда она предложила заняться любовью на столе ее отца!
Паж лежал на спине, закатив глаза и постанывая от наслаждения, его правая рука бездумно поглаживала бедра любовницы, продолжавшей двигаться вверх и вниз, вверх и вниз. Ядвига совершала доведенные до автоматизма движения, но не чувствовала ничего кроме скуки. Её взгляд лениво скользил по сдвинутым в сторону бумагам отца, стопкам инфопланшетов и вороху нераспечатанных писем. В голове промелькнула идея и губы Ядвиги исказила похожая на оскал улыбка.
Тонкие пальцы взяли нож для вскрытия конвертов и вонзили его в горло пажу. Глаза юноши широко раскрылись, на лице застыло выражение обиженного непонимания, пока руки пытались остановить толчками вытекающую из распоротой артерии кровь. Но Ядвига уже ничего из этого не видела, она пребывала во власти наслаждения.
За 15 лет до Воцарения
Мужчина знал каждую грязную тайну каждого литуанского пэра – или по крайней мере думал, что знает. Его боялись, его ненавидели – и уважали, конечно. Перед ним заискивали, ему говорили комплименты сквозь стиснутые зубы. В его руках была сосредоточена тысяча ниточек, на конце каждой из которых дергался человечек.
Девушку все любили. Она могла найти подход к каждому – и [ну уж нет]одила его. Раньше её никогда не привлекала политика, но когда она попыталась погрузиться в хитросплетения интриг Литуаны, то обнаружила, что это дается ей так же легко и естественно, как и все остальное.
Мужчина собирал армию. Девушка искала единомышленников.
За 10 лет до Воцарения
Оркестр доиграл траурный марш. Девушка поморщилась: третий тромбон слегка фальшивил. Мужчина, такой неуместный в своём парадном белом мундире посреди скорбящей толпы, взмахом фамильного меча дал команду гвардейцам – затянутое смогом от сотен заводов небо Литуаны пронзили залпы воинского салюта.
Черный гроб с телом Великого герцога Литуанского опустился в яму с ревущим пламенем. Закутанный в порфир и багрянец представитель Экклезиархии затянул нудную проповедь.
- Я знаю, что это была ты, - негромко сказал мужчина.
- Ты ничего не знаешь, - сказала девушка.
Они немного помолчали.
- Сразу же после коронации я отдам приказ организовать расследование.
- Ты не займешь трон. И не сможешь замести за собой следы.
- И кто же меня остановит, не ты ли?
- Я. И не стой у меня на пути.
За 9 лет до Воцарения
- Весь этот церемониал правда необходим?
Бледная рука с тонкими пальцами зажигает черную свечу.
- Я боюсь.
- Не бойся.
Шуршащая накидка из черного шелка спадает, открывая нежное белое девичье тело.
- Я тебе правда нравлюсь?
Изогнутый кинжал погружается в живот девушки. Крик отражается от стен дворца.
- Очень, милая, очень.
Великий Герцог Ядвига слизывает кровь с кинжала и отправляется в объятья наслаждения.
За 90 дней до Воцарения.
- Здесь был один Вольный торговец, - начинает старый слуга, не зная, пребывает ли его господин в подобающем настроении для сплетен и новостей. Жигимонт, князь в изгнании, продолжает хмуро смотреть на бушующую за окном метель. На Цеппоте редко идет снег, но постоянно завывающий ветер поднимает в воздух старые сугробы и гоняет их с места на место. Слуга нерешительно переминается с ноги на ногу, после чего продолжает:
- Он прибыл на Ягеллон, к Крылатым Гусарам, с грузом вин, драгоценных камней и тканей редчайшей выделки. Но теперь он возвращается с полными трюмами, не заработав ни трона, ведь Адептус Астартес отказались с ним торговать. Он очень зол и говорит, что Гусары напуганы, что они готовят Каэр Вавель к обороне.
- И кого же боятся Ангелы Смерти? – Жигимонт наконец отвлекся от созерцания неизменно унылых льдов Цеппота.
- Гнева Императора, ваша милость. Люди говорят, что Крылатые Гусары согрешили и будут наказаны, что с самой Святой Терры, - на этих словах слуга сложил ладони в знак аквилы на груди, - идёт великое воинство, чтобы покарать их и лишить неправедно нажитых богатств.
- С Терры, скажешь тоже, - ухмыльнулся Жигимонт, - Ты купил у него вина, у этого торговца?
- Да, ваша милость, несколько бутылок крепленого александрийского. Мне было сказано, что сам басилей не брезгует угощать сотрапезников вином из этого урожая.
- Тебе следовало взять пару бочек. Мы ждём гостей.
За 18 дней до Воцарения
Старая Агне кухарила при дворце всю свою жизнь. Конечно, она готовила не для приёмов, нет-нет. Но всю эту толпу пажей, лакеев и фрейлин кто-то тоже должен кормить! А сколько едят эти дуболомы из дворцовой стражи – в нее же отбирают самых здоровенных, ростом под два метра. И аппетит у них соответствующий!
Сегодня Агне варила ароматный перечный суп. Конечно, мясо в огромной кастрюле было не настоящим – много чести для солдафонов, настоящее мясо шло только на стол Великого Герцога! – зато пряности и специи были самыми натуральными, выращенные в теплицах при дворце. Обычно Агне напевала, когда готовила, но сегодня она была не в духе, ведь её старые кости с утра как-то по-особому ломало.
Дверь скрипнула и на кухню прошмыгнул Мешка – маленький пажик, лет, наверное, десяти. Ему не полагалось сюда приходить, но Мешка пришелся по сердцу кухарке, так что порой та привечала его и угощала какой-нибудь вкусностью. Но сегодня паж пришел не за угощением. С видом серьезным и даже почти что торжественным, он сунул в руку Агне свернутую в трубочку записку и, ничего не объясняя, убежал. Старушка прочитала написанное, и на её губах заиграла слабая улыбка.
Вечером, когда больше ста гвардейцев слегли с отравлением (для некоторых оно потом оказалось смертельным), Агне уже и след простыл. Усталый капитан стражи не догадался покопаться в камине, где среди золы он нашёл бы не догоревший до конца листок со словами «возвращается с боем».
За 17 дней до Воцарения
По полу сталелитейного цеха растекалась кровь. Она вытекала из головы цехового старосты Мажюлиса, проломленной разводным ключом. Несколько десятков рабочих в тупом оцепенении смотрели на свежий труп, не в силах поверить своим глазам. Довмонт понимал, что действовать нужно прямо сейчас, пока они еще не отошли от шока. Белая, как снега Цеппота, бандана на голове моментально стала мокрой от пота. Он отбросил в сторону окровавленный ключ, упавший на ржавый пол с глухим звоном, стянул грубую перчатку, предназначенную для зашиты рук от непосильного жара печей, и в два приема забрался на перевернутый плавильный чан. Оказавшись на этой импровизированной трибуне, Довмонт достал из-за пазухи сложенный вчетверо листок и зачитал:
- Возвращается с боем избранный Императором…
За 16 дней до Воцарения
Полковник Вилкас стоял над голографической картой с задумчивым видом, время от времени перегоняя туда-сюда кучку маркеров, символизирующих батареи «Василисков» или звенья «Перунов». Картина не складывалась.
Дверь за его спиной открылась и в просторный кабинет вошло трое офицеров, в чинах от лейтенанта до майора.
- Вы как раз вовремя, - не оборачиваясь, начал Вилкас, - Вражеский флот уже проходит Бризингулов пояс, так что подготовку обороны придется ускорить. Я наметил основные предполагаемые зоны высадки войск неприятеля на карте. Но это все верно только если на нас не спустят Астартес. В противном случае…
Что же будет делать Литуанская гвардия в случае нападения Астартес, так и осталось неизвестным. Трое офицеров подошли со спины к тучному полковнику и почти синхронно вонзили в него свои кортики. Ярко-алая кровь залила белую повязку на рукаве младшего из них.
- Измена, - прохрипел Вилкас, пытаясь непослушными руками набрать код на комме. Лейтенант Гинтаус наклонился к умирающему полковнику и продекламировал ему в лицо:
- Возвращается с боем избранный Императором князь, возвращать себе венец.
Капитан Зукаускас деловито обшарил карманы мундира покойника, забрав ключ-карту и инфопланшент.
- Гинтаус, объяви всем, Медная крепость присягает на верность Белому королю.
За 6 дней до Воцарения
Грязно-белый посадочный челнок «Аргус» приземлился на платформу «Небесный щит». Рампа опустилась и по ней, ежась от пронизывающего ветра и кутаясь в укрывающий его до пят плащ из белоснежных шкурок нистейского горностая, сошел на землю Литуаны князь Жигимонт. Пронзительным взглядом холодных серых глаз окинул он родную планету. Повсюду в небо поднимались столбы дыма, и Жигимонт знал, что лишь половина из них выходит из труб работающих фабрик – остальные были следами полыхавших по всей Литуане пожаров. Что ж, это та цена, которую он готов заплатить за власть.
Жигимонт наконец соизволил обратить внимание на встречающую его делегацию. Урбонас и Бутевикус, офицер и епископ. С ними рыцарь-командор Петраускас и Виталия Адамкуте по прозвищу «Всадница» - эта из Аэронавтики Империалис. По бокам два гвардейца в моторизированной броне, здоровенные как башни. И позади – летописцы, пиктографы и прочие пешки.
Жигимонт сделал шесть шагов по платформе и остановился. Повисло молчание. Спустя несколько долгих секунд встречающие медленно, словно нехотя, преклонили колено.
- Хорошо, - кивнул Белый король, удовлетворенный тем, что он увидел, - Мой клинок, вы сохранили его?
- Конечно, ваша милость, - ответил Урбонас не понимая головы, - И ваш доспех, если вы хотите знать.
- Хорошо, - повторил Жигимонт, - Вы собираетесь стоять так целый день? У нас много работы.
С некоторым облегчением встречающие поднялись на ноги.
- Я отдаю себе отчет, - продолжил князь, - Что вы вытащили меня из той дыры, в которой я прозябал, потому что вам нужно знамя для вашей маленькой революции. И я скажу вам, что вы не знаете, во что вы ввязались. Вы не знаете Ядвигу. Она сожрет вас и даже косточек не выплюнет.
- Ваша милость, - с заискивающей улыбкой начал Бутевикус, - Видите ли, нас сейчас гораздо больше беспокоит армия вторжения, которая в считанные дни, если не часы будет здесь. Мы подготовили для вас речь, где вы просите народ на время забыть о разногласиях и выступить единым строем против общего врага.
- Ты не понимаешь, - усмехнулся Жигимонт, - Никто из вас не понимает. Те гнусные слухи, что распространяли про Ядвигу наши агенты – по большей части чистая правда. И наша лучшая надежда на спасение – это принести голову Ядвиги на блюдечке тому, кто командует этой «армией вторжения». Молите Императора, чтобы с ними можно было договориться.
