Я не помню точно, когда это началось, но с тех пор прошли месяцы. Общее напряжение было ужасно. Череда политических и общественных потрясений сопровождалась странным и тягостным предчувствием жуткой физической опасности, опасности масштабной и всеохватывающей, какую можно вообразить себе только в ужаснейших ночных кошмарах. Я вспоминаю, как люди ходили с бледными и встревоженными лицами, шепча предупреждения и пророчества, которые никто не осмеливался сознательно повторять или признаться самому себе, что слышал их. Ощущение чудовищной вины нависало над землей, и из бездн между звездами сквозили холодные потоки, от которых людей била дрожь в темных и пустынных местах. Наблюдалось демоническое искажение последовательности времен года — осенняя жара устрашающе затянулась, и все чувствовали, что наш мир, и, быть может, вся Вселенная перешли из-под контроля известных богов или сил к богам или силам, которые были неведомы.
И тогда из Египта вышел Ньярлатотеп. Никто не мог сказать, кто он, но он был древних туземных кровей и выглядел как фараон. Феллахи падали на колени, увидев его, хотя не могли объяснить, почему. Он говорил, что восстал из мрака двадцати семи веков и слышал вести из мест, лежащих за пределами этой планеты. Смуглый, стройный и зловещий, Ньярлатотеп пришел в цивилизованные земли, постоянно покупая странные приборы из стекла и металла и собирая из них приборы еще более странные. Он много говорил о науках — об электричестве и психологии — и демонстрировал способности, от которых видевшие его теряли дар речи и благодаря которым слава его разрослась непомерно. Люди советовали друг другу увидеть Ньярлатотепа и трепетали. И куда бы ни приходил Ньярлатотеп, покой исчезал там; ибо предрассветную тишину разрывали крики ужаса. Никогда еще крики ужаса не представляли собой такой проблемы для общества; теперь мудрецы почти жалели, что не могут запретить людям спать в предрассветные часы, чтобы вопли городов не так сильно терзали бледную, жалостливую луну, тускло освещавшую зеленые воды под мостами и старые шпили, крошившиеся о блеклое небо.
