Еще немого каноничного болтерпорно текста, написанного на фендомный батл. За вычитку также спасибо Диане Верт.
Имеется замечательный фанарт: http://forums.warforge.ru/index.php?showtopic=178868
...за который отдельное спасибо его автору)
***
Воин редко выбирает войну, на которой сражается. Можно уклониться от битвы или навязать ее врагу, но смысл едва ли изменится от того, приблизишь ли ты ее сам или она, рано или поздно, настигнет тебя. Если подобный выбор и существовал, то для кого, как не для Астартес, но и это, в конечном счете, мало что меняло. Разница между простым смертным и избранным воином Императора на практике заключалась лишь в том, какой след он оставлял во враждебной галактике. Если оправдаются его надежды – этот след будет заметным. И если оправдаются показания авгуров и расчеты командования – враждебная галактика предстанет перед Эрнхардом через считанные минуты: стеной зеленой плоти, орущих зубастых пастей и грубо склепанного железа.
Когда-то небо Армагеддона было голубым, но теперь, впитав в себя дым бесчисленных кузниц, мануфакториев и перегонных заводов, стало похоже на кусок дорогой ткани, втоптанный в промышленную пыль. Эрнхарду не нравились ни это небо, ни эта война, ни роль, которую предстояло сыграть в ней ему и его братьям, но сожаления и ропот перед судьбой для любого Храмовника были достойны только презрения.
Они стояли на одном из пролетов огромного виадука, пересекавшего ущелье Флегерон. За неделю боев три роты Храмовников глубоко продвинулись по контролируемым орками территориям Армагеддона Секундус. Потери ксеносов были впечатляющими, но даже будь они в десять раз больше, все равно не смогли бы дать имперским силам стратегического преимущества. Тем не менее, план Верховного Маршала действовал – часть орд, направлявшихся от А-она и Адского Предела, двинулась вслед за дерзкими рыцарями. Три дня назад силы крестоносцев разделились. Большая часть двинулась к основной цели – орочьим Скалам к югу от Инфернуса, тогда как рота Эрнхарда осталась в арьергарде и теперь стремилась отвлечь на себя орду зеленокожих и увести ее как можно дальше на запад. Три дня Эрнхард медленно заманивал врага, вступая в короткие бои с орочьими разведчиками и специально разрешая выжившим тварям убежать обратно в свои ряды, чтобы орда и дальше шла по нужному пути. Рыцари должны были рано или поздно принять бой, и ущелье Флегерон было для этого наиболее тактически выгодным. Перспектива заманить тварей на мост и накрыть его орбитальным огнем была соблазнительной, но мост обладал слишком большим стратегическим значением, а орбитальное вооружение – слишком большой разрушительной мощью и низкой точностью. Все, что мог сделать флот – нанести точечный удар по арьергарду тварей на безопасном от сооружения расстоянии. Даже в случае удачного обстрела большая часть ксеносов, скорее всего, сохранит боеспособность, и Храмовники столкнутся с ними в открытом бою – лицом к лицу, клинком к клинку. Однако орки все равно будут вынуждены собраться на узком пространстве, что существенно снизит значимость их численного превосходства.
Титаническое сооружение являло собой наглядный пример мастерства и могущества Адептус Механикус, и было похоже на протянувшийся между скалами небольшой город. Над ущельем, поддерживаемый громадными несущими балками, был проложен широкий тракт, по которому, построившись рядом, могли свободно проехать два сверхтяжелых танка Имперской Гвардии. Центр моста обозначала высокая арка, на которой, подобно грибам на стволе старого дерева, громоздились башни и смотровые площадки. На равном расстоянии от главной арки [ну уж нет]одились еще две, меньшего размера. Под толстым слоем армированного бетона лежала обширная сеть коммуникаций и бесчисленное количество служебных помещений. Огромные опоры толщиной с ногу титана класса «Император» уходили на сотни метров вниз, исчезая во тьме на дне ущелья, а шпили и антенны вспомогательных бастионов тянулись высоко в задымленное небо. Тем не менее, время, проведенное в запустении, как и война не пощадили трудов имперских зодчих: между сводами величественных арок протянулись ветхие строительные леса и настилы; кое-где, обнажая внутренние тоннели, зияли дыры в дорожном полотне, большая часть бастионов была сильно повреждена или разрушена, и их обломки усеивали пересеченные баррикадами проезды. Повсюду чернели остовы техники СПО, уничтоженной еще в первые месяцы войны.
Ксеносы собирались перед входом на тракт, заполняя собой почти все свободное пространство на дальней стороне ущелья. Пытаясь догнать имперские войска, орки бросили вперед множество легкой техники – большая ее часть теперь лежала перед мостом грудами оплавленного железа. Их передовые отряды уже не лезли на рожон, а предпочли дожидаться остальных, видимо, не желая разделить участь своих собратьев, чьи освежеванные тела и посаженные на пики головы теперь украшали стену на просторной предмостовой развязке. Несмотря на естественное для рыцаря честолюбие, Эрнхард понимал, что твари медлили не только из страха перед Храмовниками. Вожак, способный не только вести орду на врага, но и вовремя контролировать ее, обещал быть крайне опасным противником. Времени принести священный обет перед реклюзиархом не было, но Эрнхард поклялся самому себе, что, встретившись в бою с главарем ксеносов, лично переломит ему хребет и водрузит его голову на пику. Кастелян шел по поперечному пролету, соединявшему своды центральной арки, наблюдая за последними приготовлениями. За его спиной висел огромный эвисцератор с поперечной рукоятью на кожухе, позволявшей при необходимости орудовать мечом как глефой. Похожие рукояти использовали смертные, которым не хватало силы поднять могучее оружие одной рукой – в таких случаях рукоять обычно крепилась ближе к гарде под углом в 45 градусов. На мече кастеляна она располагалась прямо на середине кожуха, и хотя держаться за нее было опаснее, такая рукоять обеспечивала куда лучший рычаг. Эрнхард кивнул застывшему грозным монументом капеллану Морхену и технодесантнику Северусу, который склонился над голопланшетом, проверяя связь с духами автоматических турелей. Морхен едва заметно кивнул в ответ, Северус не пошевелился, но отправил по воксу короткий сигнал подтверждения.
Орда на горизонте уже достигла критической массы и неподвластная даже самому жестокому вожаку, стремительно приходила в движение. Топот подбитых железом башмаков, лязг траков и хриплый рев, рвущийся из тысяч орочьих глоток, сливались в физически ощущаемый низкочастотный гул. Подступив к краю баллюстрады, с которой открывался наилучший обзор предстоящего сражения, Эрнхард вынул тяжелый меч из заплечных ножен. Могучий голос кастеляна услышали не только стоящие рядом с ним ветераны из Братства Меча, но и каждый Храмовник на мосту.
– Смотрите, братья, – начал Эрнхард, указывая эвисцератором на приближающихся ксеносов. – Похоже, мы их окружили.
Братство Меча ответило ему дружным хохотом. Под звуки активируемых пиломечей к ним присоединились инициаты. Из вокс-решетки Морхена вырвался одобрительный хриплый рык, и нетрудно было представить, как капеллан под череполиким шлемом скалится в злой усмешке. Юные неофиты тоже смеялись, разделяя порыв своих наставников. Только боевые сервиторы Северуса продолжали хранить молчание. Хохот крестоносцев эхом разнесся по ущелью, заставляя дрожать камень. На какое-то время хор могучих рыцарей, смеющихся в лицо смерти, перекрыл даже грохот приближающейся орды. Но затем, в облаке пыли и порохового дыма, подобно зеленому приливу, она обрушилась на линию имперских укреплений.
Самые отчаянные зеленокожие ломились вперед, подрывая собой немногие оставшиеся мины и разлетаясь на куски под огнем автоматических турелей. Но под прикрытием пушечного мяса более старые и осмотрительные орки смогли подобраться ближе и после трех минут ураганной стрельбы обе огневые точки на переднем крае умолкли, выведенные из строя. Ксеносы беспрепятственно хлынули вперед, заполняя открытое пространство. Храмовники позволили им пройти через первую арку и втянуться еще дальше на мост, прежде чем сработали мелта-заряды с замедленными запалами. Нижний пролет арки с зубодробительным каменным грохотом и стоном прогибающихся балок рухнул на головы ошеломленных тварей: десятки оказались раздавлены, а большая часть идущей следом техники окончательно увязла в тяжелых обломках. Всматриваясь в оседающее облако пыли, рыцари выстроились рядом с узким проходом, вокруг которого громоздилась высокая баррикада из обломков боковых бастионов и сдвинутых вместе остовов техники. Только это место, по сути, отделяло орков от центральной арки. Здесь Храмовники намеревались встретить врага в рукопашном бою, пока их отряды огневой поддержки будут уничтожать тварей с укрепленных позиций на бастионах центральной арки.
Рядом с Кастеляном стояли пятеро ветеранов из Братства Меча, дюжина инициатов и восемь неофитов. Орки стремительно преодолевали оставшееся до пролома расстояние. Сзади доносился неритмичный грохот стрельбы, а открытое пространство моста наполнилось болтерными разрывами, огнем, и смертью – отряды огневой поддержки уже начали свою кровавую жатву. Эрнхард перехватил эвисцератор за поперечную рукоять.
– За Императора, – произнес кастелян.
– За Императора! – грянули рыцари, и в следующее мгновение волна завывающих ксеносов обрушилась на их мечи.
Десятки орков, первыми бросившиеся в пролом, были мертвы уже через секунды, но напирающая сзади толпа продолжала толкать их вперед. Словно титан, захотевший сдвинуть скалу, Эрнхард вломился в ряды врагов с визгом разрывающих плоть адамантиевых зубьев. Кастелян теснил орков обратно к пролому, боковым зрением оценивая бой вокруг. Он видел, как сражаются его братья, отмечая их свирепое мастерство и несгибаемую волю. Меньшего он от них и не ждал.
Группа орочьих стрелков взобралась на руины одной из боковых башенок, намереваясь обрушить огонь на фланг Храмовников. Один из них успел приготовить тяжелый пулемет, уложив ствол на выбоину в стене, но в следующую секунду размытый от скорости черный силуэт обрушился на орка с грохотом реактивного пламени, в кровавую кашу размазав зеленокожего по рокритвой поверхности. Инициат Драккен крутанулся вокруг свои оси, обезглавливая еще двоих и занося клинок для очередного рубящего удара. Третий инстинктивно попытался закрыться своим грубо сработанным автоматом, но свежая цепь с мономолекулярной заточкой лишь на пару мгновений увязла, пережевывая металл, прежде чем разрезать оружие пополам и с визгом погрузиться в плоть отчаянно орущего противника. Свободной рукой штурмовик наотмашь сокрушил челюсть стоящего рядом зеленокожего и мощным пинком спихнул его с края обрыва навстречу собственной смерти – разумеется, в том случае, если тот был еще жив. Оставшегося стрелка Драккен оглушил мощным ударом в висок и, схватив за горло, взмыл в воздух. Сорвав с пояса фраг-гранату, штурмовик бесцеремонно пропихнул ее в глотку твари и разжал хватку, позволив своей жертве рухнуть в строй наступающих ксеносов. Запал сработал в нескольких метрах над землей, обрушив на зеленокожих кровавый дождь и вихрь смертоносной шрапнели. В крутом пике штурмовик устремился обратно к имперским позициям и с грохотом приземлился посреди сражающихся Братьев Меча.
– Тщеславный мальчишка! – проворчал Ольдред, походя выбив дух из очередного ксеноса ударом штурмового щита и теперь вдавливая труп в толпу его орущих собратьев. Драккен – уже полвека полноправный инициат – оскорбился бы, не исходи реплика от его бывшего наставника. Он ухмыльнулся словам старшего брата, будто тонкой шутке (каковой они, скорее всего, и являлись), но все же порадовался, что его собственного неофита рядом не оказалось.
Предположительно остроумный ответ инициата заглушил взрыв на верхней секции арки и грохот падающих рокритовых обломков. За ним последовали еще два разрыва на разной высоте сооружения, а один из снарядов угодил в баррикаду, разметав каменные обломки и промяв лежавший под ними корпус сгоревшей «Химеры». Зеленокожие немедленно начали карабкаться на открывшийся выступ, но кастелян уже выкрикнул приказ, и к перевалившимся через баррикаду оркам устремились полдюжины инициатов с ревущими пиломечами под прикрытием своих неофитов.
Артиллерийский обстрел продолжился – взрывы то и дело расцветали на скалах ущелья, на стенах оставшихся бастионов и на засыпанном обломками дорожном полотне. Ударная волна едва не сбила кастеляна с ног. Рядом с ним неуверенно прошагал оглушенный инициат Раймол, бормоча что-то на счет орочьих артиллеристов и их родословной. Пока взрывы наносили больше урона наступающим – что наводчиков вряд ли волновало – но некоторые, больше по случайности, нежели по расчету, несли смерть и защитникам. Очередной снаряд угодил под поперечную перекладину центральной арки, и лобовая часть одного из «Носорогов» исчезла в огненном вихре вместе с инициатом, стрелявшим из турельного штурмболтера. Минутой позже удачное попадание в клочья изорвало боевого сервитора, вооруженного плазменной пушкой. Технодесантник выругался, хотя больше сожалел о потерянном оружии, чем о стрелке.
– Северус! – вызвал по воксу Эрнхард. – Время!
– Принято. Оценка времени до оптимального момента орбитального удара. Минимальное – пять минут. Максимальное – восемь минут.
– Принято, брат, – ответил Эрнхард, снова наваливаясь на живую стену. Несмотря на яростные усилия крестоносцев, некоторым тварям все же удавалось проникнуть за баррикаду, взобравшись по уступам или по головам собственных собратьев.
Слева от кастеляна Ольдред и Гварен из Братства Меча сдерживали напор тварей штурмовыми щитами и ударами силовых топоров. Рядом с ними завывал пиломеч инициата Геральта. Облаченный в легкую броню Авель держался рядом и, улучая момент, стрелял между щитами братьев из дробовика. Один из зеленокожих – крупный монстр в рогатом шлеме – попытался выбить клин клином, продвигаясь вперед под прикрытием башенного щита из грубо сваренных листов металла. Гварен сделал шаг назад, взяв разбег, и с размаху налетел на вражеского щитоносца, отталкивая его обратно в толпу. Тот не ослабил хватку, но отступил, и этого было достаточно. Паладин стремительно замахнулся, и расщепляющее поле топора с треском обрушилось на грубо обработанный металл. Гварен просто продолжал бить, пока вражеский щит не раскололся, а его владелец не погиб от кинетического удара, присоединившись к своим собратьям, зарубленным двумя другими рыцарями. Рухнувшее тело даже не коснулось рокритовой поверхности, утонув в ковре изувеченных туш, который уже доставал защитникам до колен. Пользуясь обилием пушечного мяса, из толпы показался жирный орк в сварочных очках и издал гортанный боевой клич, сжимая в когтистой лапе дисковый подрывной заряд. Геральт выкрикнул предупреждение, и скользнувший вперед Авель удачным выстрелом превратил ноги подрывника в кровавые лохмотья, но тот уже по инерции полетел вперед, и магнитная мина гулко стукнула о щит Гварена. Стремясь сбросить с себя смертоносный груз, он едва успел отстегнуть крепления на наруче и попытался отбросить щит прочь, но запал заряда, как и следовало ожидать, был слишком коротким, и в следующее мгновение воин исчез в ослепительной мелта-вспышке. Реакция Гварена уберегла от смерти стоявших рядом Храмовников, но не его самого – лишившись левой руки, лица и значительной части туловища, могучий паладин в наполовину расплавленном доспехе покачнулся и рухнул наземь, заставив рокрит мостовой пойти трещинами.
В это же время справа от Эрнхарда брат Готфрид скрестил клинки с внушительным нобом, вооруженным грубым пилотопором. Оружие, судя по всему, работало на топливной тяге, и в каждом яростном выпаде своего хозяина рычало, выпуская маслянистый прометиумный дым. Боковым зрением рыцарь видел сражающихся рядом братьев – Ансельма, удерживающего пролом с помощью башенного щита и молниевых когтей, и Ирминрика, связанного боем сразу с четырьмя тварями, сумевшими живыми перелезть через баррикаду. Стало быть, Готфриду предстоял бой один на один. Яростный рев ноба заглушил рычание клинка, когда орк в очередной раз бросился в атаку. На этот раз тварь едва не обезглавила рыцаря – не самые острые, но прочные и тяжелые зубья в фонтане искр скользнули по горжету и с внутренней стороны впились в правый наплечник, заставив паладина податься вперед. Ревущая цепь скрежетала о керамит, все глубже погружаясь в наплечник, и, чтобы не лишиться руки, Храмовник вынужден был под неудобным углом блокировать топор своим силовым клинком. Не имея возможности ударить правой, Готфрид вскинул зажатый в левой руке болт-пистолет, однако орк, скорее по чистому везению, перехватил его за предплечье и успел отвести выстрел в сторону. Рывком высвободив руку, ветеран прицелился вновь, но вместо второго выстрела послышался лишь сухой щелчок. Разразившись руганью, крестоносец выпустил из рук бесполезное оружие и нанес ксеносу неожиданный удар в челюсть. Латная рукавица с хрустом впечаталась в зубастую морду, раскрошив несколько клыков и заставив орка отшатнуться назад, ослабив хватку на пилотопоре. Воспользовавшись моментом, Готфрид с металлическим скрежетом оторвал от себя вражеский клинок и, сделав шаг назад, простым рубящим ударом сокрушил механический привод топора. Остатки топлива воспламенились, окутав энергетическое поле его собственного клинка языками жидкого пламени. Взмахом пылающего меча рыцарь отсек врагу левую лапу, все еще сжимавшую погнутое древко топора, и провел стремительный выпад, пронзив грубо сваренное сочленение доспеха там, где у человека была бы ключица. И, ухватившись за рукоять обеими руками, с яростным криком потянул клинок вниз. Повреждения оказались смертельными даже для такого живучего существа, и, испустив дух, монстр медленно завалился на своего убийцу. Один из орков воспользовался моментом и выскочил слева, намереваясь расстрелять рыцаря, с отчаянной бранью пытавшегося спихнуть труп ноба со своего меча. Инстинкты космодесантника оказались сильнее обстоятельств – опустевший болт-пистолет все еще висел на ритуальной цепи, прикованной к запястью, и, замахнувшись цепью, словно кистенем, он обрушил оружие на голову врага. Орк успел лишь удивленно приоткрыть пасть, прежде чем болт-пистолет казенной частью врезался сверху в его череп и расколол пополам.
– Хорошая попытка, – задыхаясь, произнес Готфрид и, зарычав, наконец, сбросил с себя мертвого ноба.
Ирминрик уже расправился с двумя из своих противников, и двое других теперь кружили вокруг рыцаря, обмениваясь с ним ударами. Рухнувшее рядом тело главаря отвлекло их от цели всего на мгновение, ставшее фатальным. Одному из них, даровав несправедливо быструю смерть, снес голову энергетический меч Готфрида. Оставшись один на один с последним орком, Ирминрик пинком повалил его наземь и, прижав к земле бронированным сапогом, методично разделал пиломечом.
– Северус! – снова требовательно вызвал кастелян. – Доложи.
– Оценка времени, – отозвался технодесантник. – Одна минута. Тридцать секунд. Мысль: терпение и прилежание – главные добродетели.
– Мне бы твое терпение, брат! – прорычал кастелян, выдергивая ревущий эвисцератор из очередной туши в вихре разорванных внутренностей и брызг черного ихора.
– Еще бы, брат, – не сумев сдержать усмешки, ответил технодесантник. – Я постоянно над собой работаю. Особенно когда приходится латать пробоины в твоем доспехе.
Эрнхард рассмеялся и занес могучий клинок для очередного сокрушительного удара.
На боковом выступе показалась еще одна крупная тварь. Пестрое рубище было чрезмерно украшено костяными тотемами, а голову венчал высушенный череп крупного сквига, с которого владелец даже не потрудился удалить остатки кожи. Бывшая вокс-мачта, оторванная от командного танка, теперь служила твари посохом, и вокруг стального стержня метались зеленые вспышки эфирного пламени, которое как будто подпитывал творящийся вокруг хаос.
– Псайкер! – с ненавистью прорычал Морхен. – Каждый вздох этой мерзости оскверняет галактику. Уничтожить!
С посоха орочьего шамана сорвался ослепительный разряд сырой энергии и зеленой молнией ворвался в строй Храмовников, разорвав на куски Раймола. Подобно цепной молнии, разряд поразил еще двоих сражавшихся рядом Храмовников – объятый пламенем, неофит Хаске сделал несколько шагов, но через секунду рухнул замертво, а его наставник Мередин выронил меч и тяжело припал на одно колено. Орк зашелся кудахтающим смехом, и по стальному посоху пробежала новая волна эфирного пламени. Следующий разряд предназначался Готфриду, но за считанные секунды до удара, закрыв собой паладина, вперед бросился Морхен. В яркой вспышке поток психической энергии разбился о черный силуэт, будто волна о неприступную скалу. Капеллан покачнулся, но устоял – его табард тлел, обгоревшие свитки обетов опадали с наплечников подобно осенним листьям. Машинально коснувшись пальцами висящего на шее креста-розария, Морхен вскинул Крозиус и шагнул вперед.
– Отринь колдовство – сокруши колдовство! – прогремел над полем боя его могучий голос, и рыцари подхватили его грозным кличем.
– Огневая поддержка, братья! – приказал Эрнхард. – Приоритетная цель!
С верхнего яруса арки ударило ослепительное копье лазерного луча. Крестоносец Аргус не промахнулся. Тем не менее, орочий псайкер остался на ногах – Эрнхард выругался, увидев вокруг него искрящееся поле психического щита, нестабильного, но достаточно мощного, чтобы защитить от обстрела. На его поверхности расцвела вереница разрывов, когда заговорила автопушка Хейнриха. Один за другим разрывные крупнокалиберные снаряды били в призрачную поверхность, и омерзительное существо явно работало на пределе сил, стремясь удержать вокруг себя кинетический барьер.
– Гюнтер, ленту! – рявкнул Хейнрих своему неофиту, и молодой воин, прекратив стрельбу из болтера, возник рядом со свежей патронной лентой в руках, помогая наставнику перезарядить раскаленное от безостановочной стрельбы орудие.
Еще один лазерный залп заставил шамана покачнуться, а его щит – пойти волнами подобно болотной жиже. За ним последовала разрушительная очередь из орудия Хейнриха – еще дюжина снарядов ударила по барьеру, прежде чем автопушку заклинило. Крестоносец разразился руганью, но успел заметить, как кучная болтерная очередь прокатилась по барьеру и тот, наконец, с шипением схлопнулся. С гортанным криком шаман отшатнулся, и посох выскользнул из когтистых лап. Гюнтер коротко оглянулся на наставника с застывшим на лице немым вопросом. Ствол его болтера еще дымился.
– Он твой, неофит, – кивнул Хейнрих.
Рявкнул одиночный выстрел, и осколки сквигьего черепа разлетелись в огненной вспышке разорвавшегося масс-реактивного снаряда. Орк снова остался на ногах. Вот только головы у него больше не было. Тело медленно накренилось и рухнуло с уступа в бушующую толпу. Ксеносы замедлились и как будто немного притихли. На грубом гортанном языке по их рядам прокатились ругань и слова неверия.
– Кастелян, – вызвал по воксу Северус.
Воспользовавшись неожиданной передышкой, Эрнхард оставил Братьев Меча удерживать пролом, а сам отступил назад и, подозвав на помощь одного из неофитов, принялся менять цепь в забрызганном черным ихором эвисцераторе.
– Сколько? – спросил он.
– Оптимальное время согласно оценке – десять секунд. Девять. Восемь…
– Командуй, брат, – прервал его Эрнхард.
Под грохот непрекращающейся стрельбы кастелян с щелчком захлопнул последний замок на кожухе меча, закрепив свежую цепь с мономолекулярной заточкой. Он кивнул неофиту, и тот вернулся к пролому, добавив мощь своего дробовика к обороне, которую держали его старшие братья. Мгновением позже за ним последовал и сам Эрнхард.
Ксеносы едва опомнились, но уже возобновили натиск. Несколько орков в примитивных реактивных ранцах подобрались достаточно близко, чтобы перемахнуть через баррикаду и очутиться за спиной защитников. Троих сбили еще в воздухе, еще один вошел в самоубийственное пике и с размаху врезался в одного из инициатов, погибнув от чудовищного удара, но все же сокрушив бронированного воина о рокритовую поверхность. Пятый поспешно выстрелил из массивного автомата – выпущенная по широкой дуге длинная очередь успела расколоть крест на нагруднике Драккена и свалить с ног неофита Орланда, прежде чем подоспевший слева Имрих испепелил орка выстрелом из мелты. Оставшиеся в живых орочьи летуны сцепились с Храмовниками в рукопашной схватке, но через мгновение их поглотила волна ослепительного света. Как и всех, кто был на мосту – сокрушив предмостовой бункер на дальней стороне ущелья, с небес ударило копье смертоносной энергии. Разрушительный эффект был колоссальным. Сотни орков, все еще толкавшихся у входа на мост, в мгновение ока распались на атомы. Те, кто оказался дальше от эпицентра, погибли от теплового удара или обратились в живые факелы. Впрочем, живыми они оставались недолго. Немногие оставшиеся машины даже в десятках метров от места попадания вспыхивали, когда их боекомплект и топливо детонировали от нестерпимого жара снаружи. В зоне поражения расщепился, казалось, даже сам воздух, и втянутое в эпицентр облако пыли взвилось ввысь по стремительной спирали. Пристрелочный залп пришелся слишком близко к мосту, и титаническое сооружение опасно задрожало. Земля рядом с левой восточной опорой заметно просела, по и без того поврежденной восточной арке зазмеились огромные трещины. Слишком близко, слишком рискованно, но в итоге – оправданно. Следующий залп ленс-батарей пришелся почти на километр дальше от моста, испепелив артиллерийские позиции вместе с остатками арьергарда. Большая часть ксеносов, оглушенная и дезориентированная, поддалась панике. Для одних это означало в слепой ярости броситься на врага, для других – бежать прочь.
Битва была не закончена, она только вступила на новый виток. Но баланс сил существенно изменился. Благодаря улучшенной физиологии Астартес большинство Храмовников уже пришли в себя после орбитального обстрела и с удвоенной эффективностью продолжили истррепродукциять зеленокожих. Теперь уже они наступали – достойные упоминания в легендах, десятки против многих сотен. На мгновение к Эрнхарду вернулись мысли, посещавшие его перед битвой. Выбор. Выбор где, как, и когда сражаться. Привилегия избранных воинов Императора. «Не выбор, – подумал кастелян. – Иллюзия». На самом деле никакого выбора не существовало. Потому что если не они – то кто?
