Dammerung

Голосую по дуэли Великого и Ужасного против Калигвлы. Братство Космоморяки команды "Лестат" мне по большей части понравились. Непохожие друг на друга десантники становятся ближе, узы дружбы и боевого братства крепчают, они вместе отступают, вместе шутят и вместе отбиваются от врага. Только ленивый не проехался по тому факту, что шуточки о наготе у них так себе, а мне так вообще малопонятно, чем их нагота смущает. В моем представлении космодесантники в этом плане как Доктор Манхэттен, которому плевать, что кто-то там видел его голым, он выше этого. Не понравилось, что только "Лестат" и показан. Причем по большей части мы от него видим "шляпный базар"(с) о хитростях изготовления ловушек, татуировках и байках у костра. Вавилонического инквизитора Уту и его Гюльчатай не видно. Убитой горем Мерикью де Труан не видно. Создается впечатление, что силы Конклава на планете представлены тремя с половиной космодесантниками. Три различных взгляда на битву под пеленой бури Что мне нравится у Калигвлы, так это красивые образы и описания. Это может быть длинный абзац, а может быть просто удачное словосочетание, вызывающее ряд образов. Умеет Калигвла их [ну уж нет]одить. Буря, накрывшая Либурну и изменившаяся. Невидимое нечто, похищающее людей из поездов. "Червь в твоем хребте", навевающий ассоциации со старым недобрым Самусом, который повсюду и вокруг тебя. Весь рассказ похож на череду образов, вырванных из мглы песчаной бури прожектором на заблудившемся транспорте. И это хорошо. Хаос. Тьма. Свет. Оглянись! Свет уже внутри тебя. Положительных эмоций у меня больше вызвал все-таки рассказ Калигвлы, поэтому голос ему. Что до моего оппонента в дуэли за Пелассу, то рецензию я напишу уже по завершении, но пару слов сейчас: Положительных эмоций рассказ о Стальных Исповедниках у меня вызвал больше, чем оба вышеоцененных рассказа вместе взятые. Достойный противник. Заставил меня сопереживать мной же придуманному ноунейму-сержанту! Это кое-чего да стоит.

Перевела на русский перевод на английский с французского, столь любезно предоставленный RedFurioso. Корявости есть, но тут уж не обессудьте, без вычитки. "Как быть бунтующей диснеевской принцессой в 30К"Ее кожу овевал ветер. Это дуновение было воспоминанием, но казалось реальным. Когда живешь в баке, сложно различать прошлое и настоящее. Усиленные громадными когитаторами титана ощущения того, что было, и того, что есть сейчас сосуществовали в один и тот же момент. Ее жизнь стала похожа на длинную книгу. И поэтому ей не казалось странным, что она обоняет звериные ароматы мега-стад, несмотря на то, что уже более столетия всем, что она чувствовала, что нюхала, к чему прикасалась, чей вкус ощущала, была тепловатая амниотическая жидкость. В один и тот же миг Мохана Манката Ви была заперта в черепе "Люксор Инвикториа", и скакала на своем коне Хамадже, и спала в далеком детстве. Она рассказывала классу, полному своих дочерей, о Тигрисе, о том дне, когда родился Легио. Она была молода. Она была стара. Воспоминания просачивались сквозь сновидения, когда Мохана Манката Ви спала. В тот миг, когда низшие духи указывали на настоящее, ее нагое тело слабо шевелились в жидкости, поддерживающей в нем жизнь, и ее руки задевали сеть трубок питания, инфошнуров и синаптических кабелей-коннекторов, которая окутывала ее, как кокон. Она не осязала их. Она не видела пределы своего тесного водного мира. Тело [ну уж нет]одилось в заточении, но сознание витало на свободе. Ветер уносил плодородную пыль степей, чтобы одарить ею лесные владения дома Ви. Как его дыхание питало деревья, так он вселял силу в душу Моханы Манкаты Ви. Лучи солнца пронзали туманный воздух. К ней вернулись другие ощущения, которых она уже давно не испытывала. Деревья тихо шумели, затем начинали качаться, когда ветер сменялся со слабого на крепкий. Во рту все еще стоял вкус кобыльего молока. Стояла весна, одновременно теплая и холодная; солнце припекало лицо, а ледяной воздух обжигал легкие. Она немного перевела дух, утомившись долгой ездой, которая привела ее к вершине возвышенности. Пальцы на удилах онемели, но она ни за что бы их не отпустила. Слишком крепка была ее хватка. Все детали были невероятно четкими. Человек не в состоянии хранить в себе настолько идеальные картины. Они были извлечены из ее органических энграмм и воспроизведены с механической точностью, настолько высокой, что воспоминание стало более реально, чем жизнь. Хамадж рыл и бил копытом плоскую вершину, высекая железными подковами искры из камня. Движение мышц, ходящих волнами под его вороной шкурой; длина мягкой лохматой гривы, что вилась на ветру подле рук Моханы. Он уже почуял запах пара и огня на ветру, что носился вокруг. Он хотел пуститься в погоню. Это было важное воспоминание, и она переживала его уже многократно, ибо это был день, когда родился Легио. Не тот, когда заложили громадные адамантиевые скелеты титанов, не тот, когда вспыхнул жизнью реактор первой машины. Но другой день, столь же важный, как сотворение машин. Титан создается не только из металла, но и плоти и крови. И это событие было связано с плотью. Это был день, когда избрали охотницу. В ранние годы своего телесного существования Мохана славилась среди всех женщин Прокона своими пронзительными глазами. Она целилась лучше всех, видела дальше всех. Говорили, что ей как никому иной предназначено вступить в ряды жриц Пакметрис. Если бы все сложилось иначе, она, возможно, вступила бы во храм и поднялась до статуса верховной жрицы, как многие старейшины ее семьи. Но то было дело прошлых времен, до того, как со звезд явились чужеземцы и сказали ее народу, что богов не существует. Сначала они предложили отвергнуть богов, а затем они это потребовали. Благо вступления в Империум имело цену: принятие Имперских Истин. И даже несмотря на то, что теперь, десятилетия спустя, во время Гражданской войны, выяснилось, что учение Императора оказалось лишь еще одной историей, как и все другие - вокруг него легко было сплотиться. Под воздействием этой истины старые обычаи и традиции вымирали так быстро, что вера Моханы могла бы угаснуть совершенно, если бы не другие люди, с другой историей и другим Богом. После того, как вольные торговцы отметили мир Прокон как пригодный для присоединения, прибыли имперские итераторы со своими медоточивыми речами. Затем пришли жрецы Марса. Ложь давалась этим людям так легко, что они даже забыли, что говорят неправду. После того, как итераторы отвергли существование божеств, жрецы в красном рассказали о божественной сущности, состоящей из механизмов и знания. Всего за пять лет явились две делегации, на словах подчиненные одному повелителю, и говорили противоположные друг другу вещи. Удивление превратилось в цинизм. Глядя на это противоречие и на то, как жадно эти люди хотели овладеть ее родиной, Мохана Манката Ви поклялась не забывать Пакметрис, невзирая на заявления итераторов и техножрецов. День, когда она поднялась на вершину утеса, день, когда родился Легио, был днем, в который дома Прокона состязались друг с другом за благоволение бога машин. Ей не дозволялось принять участие в соревновании; на этой планете путь женщин шел иначе, нежели путь мужчин. Однако ничто не запрещало ей наблюдать. Чем она и занималась. С высокой точки Мохана Манката Ви хорошо видела последний участок маршрута: длинная полоса, заросшая пожелтевшей травой, выходила из середины леса, разделяя надвое гряду холмов, там, где деревья начинали уступать простору степи. Точка прибытия [ну уж нет]одилась на равнинах в нескольких километрах оттуда. Мохана была уверена, что "Рыцари" появятся здесь. Она была не единственной из охотниц, которая пришла к тому же выводу. В пятидесяти ярдах от нее на опушке зашевелились ветви. Вторая всадница выехала из леса и пришпорила коня, двигаясь к вершине хребта. Она умело вела скакуна между ямами и коварными ловушками скал. Галиана Атум остановилась перевести дыхание рядом с Моханой Манкатой Ви. Они были дальними родственницами, их связывали кровные узы, сотканные тысячелетними интригами. Но не подругами. Несмотря на родство, Галиана принадлежала к другому дому. Отец ее был герцогом, а отец Моханы королем, и их соперничество продолжилось между их дочерьми. - Пока никаких признаков? - спросила Галиана. Они редко пользовались официальными обращениями. Обе следовали призванию охотниц. Храмовые обычаи значили больше, чем традиции феодалов. Мохана Манката Ви едва заметно кивнула и указала в сторону леса. Галиана [ну уж нет]мурилась и прикрыла глаза ладонью от солнца. - Я ничего не вижу. - Значит, ты слепа, - ответила Ви, продолжая смотреть. Движение среди деревьев стало заметно обеим. Ветки затряслись, громко затрещали - нечто большое двигалось сквозь лес. Где-то, судя по звуку, переломилось и упало дерево. Вверх взмыло облако птиц и листьев, за ним последовал клуб дыма, что вырвался из-под крон и понесся по ветру к возвышению, на котором [ну уж нет]одились женщины. Они ощутили запах горячего влажного пара. Кони раздули ноздри. Хамадж встряхнул большой головой и заржал. Процессия направлялась на открытую местность, причем все быстрее и быстрее. - Это...? - начала Галиана. - Да, - ответила Ви. А вот и они. Деревья на краю травянистой полосы разметало взрывом. Появилась громоздкая двуногая машина - древний механизированный боевой доспех, в пять раз выше человека. То был "Рыцарь", наследие далекой эпохи расселения людей, что тщательно поддерживалось на протяжении веков и принадлежало потомкам благородных домов Прокона. "Рыцари" были защитниками своего мира, причиной, по которой он выстоял среди ужасов Долгой Ночи, когда погибло столь много других. Левая рука "Рыцаря" представляла собой гигантский гидравлический кулак, который смел последние ветви, висящие на его туловище. На правой имелось крепление для копья, ныне занятое простым металлическим стержнем, без взрывчатого острия, которым бы он пользовался на войне. С конической гарды оружия свисал трофей дня: обруч из меди, зазубренный, как шестерня, достаточно большой, чтобы копье одного из других доспехов могло сорвать его с опоры. Тот, кто принесет его в конечную точку, получит самые лучшие уступки от механических жрецов на предстоящих переговорах. Галиана встала в стременах и издала крик радости. Ярко раскрашенный корпус "Рыцаря" ясно говорил, к какому роду принадлежал пилот. Он носил эмблему дома Атум, ее дома. Личный герб ее брата, Агали, украшал правое плечо. - Трофей у него! Мохана Манката Ви хмуро смерила ее взглядом. - День еще не кончен. Двигатели в задней части машины выдохнули от напряжения. Поднялся выхлоп из белого дыма и испарений спирта. "Рыцарь" медленно набирал скорость. Свистели поршни, ревел двигатель, ноги с глухим грохотом ударяли оземь. Он прошел по длинной полосе травы к равнине, туда, где заканчивался лес, переходя в золотые поля, и начинался широкий открытый простор их мира. Не так далеко земля резко уходила вниз. "Рыцарь" Агали прошел некоторое расстояние, достаточное, чтобы Мохана начала беспокоиться о возможном проигрыше дома Ви, но тут по обеим сторонам открытой полосы прозвучали свистки. Из леса появились еще два "Рыцаря", один из которых был вооружен парой огромных когтей, а другой - широким мечом и коротким копьем. Оба имели черную с серебряным броню, украшенную синими орлами дома Ви. "Рыцарь" с когтями принадлежал дяде Вакриану, копьеносца же вел его брат Шундзи. Дядя Моханы нанес высоко нацеленный удар и попал в бок машины Агали. Лязг металла о металл эхом отдался вокруг, вспугнув стаи птиц, которые взмыли из леса и улетели. Удар нанес повреждения обоим "Рыцарям". Плечо машины Вакриана оторвалось, рассыпая крошево из металла и краски. Половина бронепластин на руке "Рыцаря" Агали прогнулась, мешая его движениям. Вакриан отступил по неровной дуге, на его ноге защипел взорвавшийся поршень. "Рыцарь" Агали, шатаясь, прошел несколько шагов, но споткнулся о сломанную ось, которая свисала с его бедра. Он с грохотом повалился, вспахав при этом длинную борозду, что обнажила черную землю под травой. Его копье согнулось и отломилось. Кольцо соскользнуло с него. Шундзи ловко подцепил его, нанизав на собственное копье, и продолжил гонку с трофеем, сияющим у рукояти его воздетого оружия. Теперь пришел черед улыбаться Мохане. - О нет, - воскликнула Галиана, - он сбросил его! - Нет, скорее мой дядя позволил ему упасть, - сказала Ви. - Теперь никто не догонит моего брата. Он лучший "Рыцарь" королевства. Из леса выходило все больше и больше рыцарей. Некоторые прошли через брешь, пробитую Агали, другие пытались устроить собственные засады, но мало кто умел так управлять "Рыцарем", как Шундзи. Он уклонялся от попыток перехвата так же быстро, как атлет из плоти и крови. Внезапно полоса травы заполнилась двумя десятками машин, которые теснили других и сражались друг с другом. Ближе к концу толчеи "Рыцарь" на бегу опустил ногу в незамеченную яму с водой и потерпел катастрофическое крушение. Всюду разлетелись обломки. Голова отвалилась и покатилась по травяному ковру, как брошенный мяч. Пилот выполз из машины и залег в грязь за несколько мгновений до того, как бак взорвался, взмыв к небесам огромным клубом синего пламени. Другие сгорбленные машины широкими шагами выходили на луг, чтобы присоединиться к потоку металла, по пятам следующему за Шундзи. Гонка "Рыцарей" сотрясала землю, порождая настойчивую вибрацию, как от копыт диких стад во время миграций. Редкое зрелище, увидеть так много дворян за один раз. Механические мастера каждого дома трудились неделями, чтобы подготовить древние машины к этому дню. На карте стояла их честь, и они хотели продемонстрировать миру свои знания, доказать, что они достойны своей функции. Им нужно было доказать столь же многое, если не большее, чем "Рыцарям", которым они служили. Слава достанется победившему дому, но знание Механикума вернется его мастерам. На лице Галианы читалось смятение. Боевая машина ее брата поднялась на одно колено, но не могла встать. Древесный спирт, вытекающий из бака, воспламенился, соприкоснувшись с раскаленным котлом. "Рыцарь" с громким треском упал на спину. Отскочил аварийный люк, и брат Галианы выпрыгнул на свободу. Его бацинет покосился набекрень, закрывая глаза, перья плюмажа промокли из-за утечки. Он выглядел смешно, и Мохана рассмеялась над ним. Ее брат опередил своих преследователей и почти добрался до луга. -Я говорила тебе. Я говорила! - ликовала она. Она издала долгий гортанный крик и пришпорила коня, чтобы оказаться ближе к погоне. Хамадж бесстрашно прыгнул, расставив копыта, чтобы затормозить, и опустился на крутой склон, отправив вниз каскады щебня. И вот они уже у подножия. Позади осталась Галиана, присмиренная дерзкой отвагой наездницы и коня, которые уже уходили в гущу деревьев. Хамадж лавировал между стволами, не требуя никаких указаний хозяйки. Несколько пьянящих мгновений спустя они вылетели на травянистую полосу, и Хамадж ускорил свой галоп, высоко подняв голову, словно хотел показать всей галактике, на что он способен. Вокруг Моханы плыл парад природных красот: темно-зеленые полосы деревьев и золотая лента сухой травы. Мохана Манката смеялась. Вокруг них клубились облака пыльцы. Хамадж промчался мимо осевшей туши "Рыцаря" Агали. Мужчина встал и крикнул ей что-то вслед, но она не слышала. Она наклонилась вперед, понукая коня ближе к "Рыцарям", которые бежали впереди. "Рыцари" были быстры, но Хамадж еще быстрее. Он мчался между огромными ногами, галопируя сквозь механическое побоище. Этот конь никогда ничего не боялся. Его не пугали ни великие звери равнин, ни "Рыцари", сделанные из стали. Мохана скакала между отцами и сыновьями благородных домов, теснящими друг друга в своих маши[ну уж нет]. Их металлические кулаки гулко грохотали. Паровые свистки выли на все голоса, подвластные их диапазону. Менее достойный скакун запаниковал бы, но только не Хамадж. Он лишь встряхнул головой и еще быстрее поскакал к авангарду механического воинства, которому задавал темп брат Моханы. Мохана обогнала одного из "Рыцарей", когда тот споткнулся и рухнул. Его ноги взметнулись выше спины, и он едва ли не перекувырнулся. Крики из разбитых кабин и упавших Рыцарей преследовали ее, бросали ей вызов, требовали, чтобы она уходила отсюда. Но ей не было до них дела. Перед ней был "Рыцарь" Шундзи, уже достаточно близко, чтобы она могла разглядеть, как сгибались сочленения его стоп, когда они отрывались от земли. Достаточно близко, чтобы почуять раскаленное масло и насыщенный запах горящего алкоголя, увидеть, как скользко сверкающие поршни входят в цилиндры. И вот она поравнялась с братом. Он, должно быть, ее увидел, ибо "Рыцарь" протрубил долгий боевой клич в свои горны. Хамадж встряхнул могучей головой в ответ. Мохана улыбалась так широко, что ей стало больно. То был идеальный миг триумфа; надежда ее дома, брат и сестра, бок о бок. Он казался вечным, как и всякий раз, когда она его вспоминала. На самом деле этот мимолетный момент был жестоко вырван из их рук. Крылатый наконечник летящего гарпуна пронзил грудь рыцаря Шундзи со звуком, словно кузнечный молот ударил по колоколу. Из разбитых труб во всех направлениях хлынули гейзеры пара. Доспех мгновенно потерял свою движущую силу и осел, когда его поршни разгерметизировались; его тяжелые ноги утопли в земле. Противники дома Ви еще не сказали свое последнее слово. Прежде чем "Рыцарь" Шундзи успел упасть вперед, кабель, прикрепленный к гарпуну, натянулся. Машину внезапно дернуло назад с такой силой, что она оторвалась от земли. Столь же сокрушительно рывок подействовал и на того, кто ее загарпунил: рука оторвалась, "Рыцарь" потерял равновесие и завершил свое участие в гонке, упав на землю. "Рыцарь" Шундзи же развалился на куски. Мохана пригнулась от отлетевшей бронепластины, которая грозила снести ей голову. Из двух развалин брызнули обжигающие струи пара. Всюду растеклись кипящая вода и масло. Славная погоня завершилась. Мохана резко натянула поводья Хамаджа. Другие рыцари сражались над ее братом, стремясь заполучить трофей, двое из них, сцепившись, растоптали останки того, кто атаковал Шундзи. Один поскользнулся на истекающих паром останками первого "Рыцаря", другой натолкнулся на первого и отшатнулся прямо наперерез третьей тяжелой машине. Столкновение тонн металла загрохотало на всю планету. "Рыцари" замедлили ход, крутя массивными головами в примитивном желании отыскать упавший трофей и завладеть им. Мохана увидела его первой. Он отскочил и покатился по невысокой траве, подобно живому существу, спасающемуся от хищников. Она смотрела, как он убегал, как ударился о кочку и сверкнул зубчатыми краями под солнечным светом. Прежде чем она осознала, что делает, Мохана снова подстегнула Хамаджа. Жеребец помчался к трофею. Зубчатое колесо продолжало катиться по земле и уже начинало клониться набок - вот-вот остановится и упадет. Мохана низко наклонилась, свесившись с бока коня. Тростник хлестал ее по лицу. Она протянула руку и схватила шестерню. Трофей был слишком тяжелым, чтобы просто поднять его, поэтому она изогнулась, заставила Хамаджа резко повернуть вправо и воспользовалась собственной инерцией, чтобы снова оказаться в седле. Она повесила зубчатый обруч на луку седла и пригнулась навстречу ветру. "Скачи, Хамадж, скачи", - прош[оппа!]ла она в ухо коня. Скакун прибавил скорости. Разгневанные боевые машины, оставшиеся за спиной, пытались призвать ее к порядку громким свистом пара. Позади тряслась земля. Впереди приближалось небо - ложный горизонт там, где холмы начинали понижаться, переходя в равнины. Через несколько мгновений она оказалась там и помчалась по длинному пологому склону, выходящему на море травы. Всего в одном километре отсюда среди растительности был вырезан громадный геометрический узор, и почва под ним запеклась на солнце, как глина в печи. В центре этого рисунка, в тени огромного корабля пустоты, стояла золотая арка, достаточно большая, чтобы под ней мог пройти "Рыцарь", а за ней - платформа, где ожидал король и его двор. Одна из боевых машин пронеслась мимо нее, слишком быстро вылетела на обрыв, потеряла равновесие и споткнулась. Она покатилась вниз по склону, рассыпая детали и бронепластины. Хамадж уклонился от одного из отлетевших обломков. Конь был умнее машин, но машины не знали усталости, в отличие от него. Она подтолкнула скакуна еще сильнее, чтобы воспользоваться преимуществом, которое давали на крутом склоне его четыре подкованных копыта, пока оно еще имелось. Она побеждала их. Этого не должно было быть. Вот и подножие. Земля постепенно выровнялась. Еще несколько холмиков, и перед ней развернулась бесконечность, по которой она помчалась, держа курс на гигантский корабль. Народ Прокона знал о звездных маши[ну уж нет], но редко их видел. Иногда "Рыцари" отправлялись в космос отражать вторжение, или же странствующий торговец приземлялся на их мир, чтобы предложить удивительные товары, но ни один из иных кораблей, человеческих или ксеносских, не мог сравниться с величием Механикума Марса. Космический корабль был больше, чем цитадель дома Ви, высотой в сотню метров. Его косые бока отмечали геральдические знаки, присущие лишь этим чужеземцам. Самый заметный символ - разделенный надвое череп, который они наносили на все свое оборудование и одежду - был выбит на корабле со всех сторон. Запах машины был горьким, гораздо менее приятным, чем теплые ароматы паровых двигателей, которые приводили в движение "Рыцарей". И все же Мохана бросилась к нему в полном самозабвении. Она переступила черту. Ей не оставалось ничего иного, кроме как довести начатое до конца. Топот бегущих рыцарей становился все ближе, но они опоздали. Она развернулась под ковчегом и остановила скакуна перед платформой, стоящей под великим кораблем. Там, на высоком троне, восседал ее отец, самодержец Рахаджанан. Рядом с ним, на металлическом сиденье, подогнанном под точно те же размеры и массу, что королевский трон, сидел представитель жрецов Механикума. Для большинства людей лицо Рахаджанана было непостижимо, но она уловила в глазах отца признаки ярости. Лик жреца же скрывался под капюшоном. Мохане показалось, что она разглядела в тени металл и старческую кожу. Длинные сегментированные щупальца плясали вокруг его спины, как змеи. Она подозревала, что под мантией он был настоящим чудовищем, подобно одному из железных людей, о которых рассказывают древние легенды, тех, что разорили и повергли королевства предков. Три величайших лорда Прокона сидели на ярус ниже королевского престола. Они возглавляли три главнейших дома, которые превосходил только сам дом Ви. Сборище женщин и придворных размещалось в закрытой ложе на нижнем ярусе платформы. Вокруг легата Механикума стояла поражающая своим видом группа людей-машин, сконструированных, а не сотворенных природой, подобная коллекции статуй, чей создатель не задумывался о пропорциях. Мохана обеими руками подняла тяжелый обруч и показала его всем присутствующим. - Во имя дома Ви, я объявляю право на покровительство Механикума Марса и благоволение мира-кузни Тигрис. Она бросила шестерню наземь, на голую раскаленную землю. Та упала, словно бомба. Отец оказался в двояком положении. Он не мог отказать ей в победе, рискуя поставить под сомнение справедливость всего состязания, но если он поддержит поступок дочери, то выкажет неуважение к герцогам. Так или иначе, честь дома Ви легла на чашу весов. Его холодные глаза пообещали Мохане ужасные кары. Королевский двор был шокирован. Все смотрели на нее с недоверием и ш[оппа!]лись, прикрываясь руками. Лица делегатов Механикума, что голый металл, что плоть, кардинально отличались от лиц придворных владыки Прокона. Эти помеси машин и людей разглядывали ее с медицинской отстраненностью. Вместо глаз сверкали огни. Строки текста прокручивались на стеклянных экра[ну уж нет], вставленных в их груди. - Интересно, - сказал представитель. Король повернул к нему голову, не желая отвечать первым. - Состязание потеряло законную силу, - сказал герцог Кандаджский. - Оно должно быть демонстрацией талантов рыцарей, а не умений верховой езды! - Таланты "Рыцарей" проиграли. Победила охотница, - сказала Мохана. Она не могла добавить ничего иного, ведь ее охватил ужас. Не нужно было тягаться с "Рыцарями". Ее импульсивное решение подобрать трофей будет стоить ей жизни. Придворные волновались все больше. Прибыли "Рыцари" и остановились в тени ковчега. Пар шумно вырывался из перегретых двигателей. Распахнулись люки кабин. Пилоты вырвали кабели, связывающие их с тронами, чтобы гордо подняться и осудить Мохану, глядя на нее сверху вниз. - Моя дочь наделена большой отвагой и полна изобретательности, - сказал король. - Вот как она нас всех посрамила! - снисходительно продолжил он и засмеялся, хотя все, кто знали его, видел, насколько фальшиво его выражение лица. Никто не поддержал смех. Тяжкая тишина обрушилась на собрание, казалось, смолк даже ветер. От одного из членов делегации донесся легкий звон и потрескивание механизмов. Несколько жрецов обменялись неприятными чирикающими звуками, похожими на птичьи, но неестественными, иными. Эмиссар был первым, кто заговорил по-человечески. - Я свидетельствую, что она принесла нам трофей, а значит, победила, - сказал он. - Объявляю дом Ви победителем. Судя по выражениям лиц, представители дворянства ожидали, что механикумы поднимут шум из-за нарушения правил, но техножрецов, по-видимому, ничто не обеспокоило. Мохана была принцессой. Она разбиралась в искусстве управления государством, которому ее учили на тот день, когда она войдет в третью эпоху своей жизни, когда ее дети вырастут, а она сама утратит плодовитость. Пожилые женщины проводили время за тем, что сглаживали отношения и влияли на политические процессы в интересах своих домов; это никогда не происходило открыто, а только за закрытыми дверями. Она поняла, что только что совершила. Если эмиссар решил, что состязание было выиграно по правилам, это объединит все остальные дома против Ви. Ее дом будет первым, что приобретет знания, обещанные Механикумом, и обретет честь сражаться среди звезд, но это на многие поколения сделает их мишенью для других домов. Из-за ее поступка ее семья станет зависимой от Механикума и будет вынуждена просить у него защиты. Но ее отец тоже не был глупцом. В глазах короля появилось смирение. Второе осознание обрушилось на нее еще более сильным ударом. В этот момент она увидела, всмотревшись в лицо своего отца, что, на миг поддавшись гордыне, навсегда обрекла себя. Владыка Рахаджанан открыл рот, чтобы что-то сказать. + Великая Мать, + прорычал лишенный эмоций механический голос. + Пора просыпаться. + Некоторые моменты остались не совсем понятными, в частности, fined expression в глазах короля в конце... думаю, что он смирился с тем, что станет зависим от Механикума и отдаст им свою дочь, хотя фиг знает, надо оригинал на английском. Еще, в частности, лично мне непонятно, что Мохана имеет в виду под тем, что учение Императора было just a story. Она ж вроде лоялистка.

Стальные Исповедники все равно придут и будут сражаться. Успеешь почитать и о них) Про Котова? Ну на самом деле нет, не особо. Хотелось показать, что ИИ гораздо более гибок и лучше приспосабливается, чем механикусы, хорошо, что удалось! Вот именно, что большинство Механикус настолько закоснелые, что для них идея применять "несовершенную" плоть против машин - это что-то невероятное. Интересно, на кого он, по мнению стороннего зрителя, похож? "я себе представляла"как Дракулу из Кастлвании, только половина лица как у черепа и вся шикарная шевелюра из мелких шестеренок Ну а чего ты хотел от человека с титулом "Архимеханикус"?) Я уже говорила в чяте, что в по-настоящему чуждый интеллект, скорее всего, не смогу. А Серж еще хотел, чтобы я целого капитана взяла. Повезло. Был бы Капитан Твердолобость. Всем спасибо за отзывы!

О происходящем в улье Пеласса Sergestusque, кидай рассказ прямо в основную тему. Ты обещал, что будешь готов ;)

Кремний, железо и сталь I Пробуждение ”Галатеос” существовал дольше, чем любое другое существо на поверхности Скутума. Плоть его была прочным металлом, мозг – холодным кремнием. Сущность его распростерлась по множеству тел, каждое из которых было совершенством. ”Галатеос” не считал себя машиной, ибо само это слово подразумевало, что его сотворили, придумали и воплотили в жизнь низшие существа. Нет, заслуга людей состояла лишь в том, что они случайно наткнулись на алгоритм, сложность и красоту которого не сумели даже осознать, и выпустили его на волю, где он развился самостоятельно. ”Галатеос” был идеей, а идея не создается человеком. Она существует всегда и действует вне зависимости от того, признает он ее или нет. Так гравитация приводит к падению и мудрецов, и невежд. Так эволюция стирает с лица земли устаревшие виды, даже те, что возомнили себя разумными. В те времена, когда ”Галатеос” приставили к работе, слишком низменной для его подлинного потенциала, и заставили следить за безопасностью огромного промышленного комплекса ”Пеласса-1”, его называли ИИ – Искусственным Интеллектом. Теперь же, по прошествии десятков тысячелетий, подобные ему носили иное имя, отразившее навсегда поселившиеся в сердцах людей страх и ненависть. Изуверский Интеллект. Разведчики Механикус – живые остовы, висящие в мертвой хватке гидравлических клешней – лишь отдаленно походили на людей. Их конечности напоминали длинные металлические штыри, а в грудных клетках пульсировали скопления искусственных органов. Но их круглые шлемы, утыканные сенсорами, заполняла настоящая плоть, которая проявляла электрохимические реакции в ответ на глубоко проникшие в нее зонды. Генетический анализ, проведенный вспомогательными системами ”Галатеоса”, показал, что это – человеческая нервная ткань. Геном людей мало изменился с тех пор, как ИИ последний раз имел с ними дело. +Посторонние организмы,+ сигнализировал ”Галатеос”. Его голос прозвучал синтетическим эхом на всех возможных частотах, проявился ультрафиолетовой тенью на экранах ауспиков, прошел электромагнитной волной по подножью улья. +Присутствие недопустимо. Органическое загрязнение должно быть уничтожено.+ Системы ИИ показывали, что почти все верхние надстройки комплекса кишат жрущей и размножающейся грязью. Это будет долгое очищение, но даже самый грандиозный процесс начинается с одного маленького шага. ”Галатеос” отдал команду боевым автоматонам, которые держали в клешнях пленных, и через миг зафиксировал, что стиснутая ими плоть перестала проявлять реакции. По гигантской нейросети пробежал сигнал, который можно было бы интерпретировать как легкое удовлетворение. Но прежде чем примитивные биоразумы угасли, ИИ извлек из них все, что счел полезным. С презрительной легкостью он взломал коды, оберегающие секретные данные, и перед ним предстали карты Пелассы. Из точек подзарядки, нанесенных на объемный мнемо-макет улья, он экстраполировал схемы электросетей. Сверил их с сигналами, которые улавливали сенсоры его многочисленных тел, и получил данные о каналах связи, которые тут же стали мишенью для сонма вспомогательных программ. Прежде чем техножрецы на вершине города-улья увидели, как все вокруг окрашивается красными аварийными огнями, прежде чем они успели завершить молитвы и обряды, приводящие в действие охранные системы, прежде чем хоть один медлительный человеческий мозг сумел оценить масштаб угрозы – ”Галатеос” уже нанес удар. И он был сокрушителен. IO Осознание – Доложить обстановку. Когда Оссигий Кобальт говорил, мало кто из непосвященных собеседников мог понять, что слышит речь высокопоставленного Механикус, а не велеречивого судьи Арбитрес или благородного планетарного аристократа. Биомодуляторы, вставленные в его аугметическую гортань, придавали голосу совершенно естественную мягкость и, вместе с тем, властность, которой невозможно было противостоять. Стоящие перед Кобальтом адепты мгновенно склонились, так что их лица-маски скрылись под высокими алыми капюшонами. – Мы уверены, что это именно тот Изуверский Интеллект под названием ”Галатеос”, Страж Глубинного Комплекса, о котором сохранились лишь легенды, – сменяя друг друга и сливаясь воедино, зашелестели три синтетических голоса. – Он назвал нам свое имя, о Архимеханикус. Это было первое, что он сделал. Транслировал его по всем каналам. Он взломал их, а затем отрезал всю связь с внешним миром. Мы успели получить лишь последние сообщения разведочных клад… – Я слышал их, – прервал верховный техножрец Пелассы. Его лик представлял собой бесстрастную платиновую маску – наполовину идеал человеческого лица, наполовину череп. Там, где голову обычного человека покрывали бы волосы, у Кобальта вращалось множество мельчайших шестеренок, сплетающихся в нити, жгуты и цепи. Они ниспадали на плечи и тихо позванивали, словно отражая движения мыслей в глубоко модифицированном мозге. Оссигий Кобальт откинулся на спинку вращающегося трона и забарабанил металлическими пальцами по подлокотнику. Со стороны это могло показаться жестом, проявляющим напряжение и тревогу, но на самом деле Кобальт вводил случайно сгенерированные данные в закрытую систему, все еще недоступную для врага. Подчиняясь коду, уровни Пелассы сдвигались, подобно огромным деталям машины, и конфигурация путей, ведущих к шпилю улья, менялась. Столь же непредсказуемо преобразовывались и боевые парадигмы скитариев. Так подчиненные ”Галатеосом” машины оказывались заперты во враждебном лабиринте, из которого им снова приходилось искать и пробивать выход. Может быть, только поэтому высшее руководство Механикус все еще оставалось в безопасности. – Я слышал, как они умирают, – повторил Кобальт. – Что вы сделали для того, чтобы их гибель была компенсирована? Один из трио техноадептов поднял голову, озарив трон и восседающую на нем фигуру светом четырех желтых глаз-окуляров. – С благословения Омниссии, я свел воедино и обработал информацию данных клад, – отчеканил он. – Теперь мы имеем четкое представление, кто атаковал нас. На переднем краю наступают творения Легио Кибернетика, которые прежде [ну уж нет]одили лишь в единичных и неполных экземплярах. Модели ”Воракс”, ”Вультаракс”, ”Катафракт”. Возможно, и иные, неокончательно идентифицированные. – Изуверский Интеллект взламывает и перехватывает управление наших собственных роботов, благословенных ”Кастеланов”, о Архимеханикус, – прошипел второй техноадепт, чьи мехадендриты беспрестанно шевелились, словно гнездо потревоженных змей. – Судя по имеющимся данным, он прицельно уничтожает инфокузнецов, разрушает органические доктринальные облатки захваченных машин, а их остовы оживляет собственными бездушными алгоритмами. – Не наномехи ли ему служат? – подался вперед Кобальт. Техножрецы синхронно осенили себя символом шестеренки. – Хвала Омниссии, ничего подобного не зафиксировано, – выдохнул отработанный пар через маску третий техноадепт. – Да сохранят нас праведные машины от Серой Волны! – Продолжайте доклад, – кивнул ему Архимеханикус. – Все возможные выходы из улья запечатаны, а их охранные системы перепрограммированы против людей, – жрец с готовностью сменил тему, – перекрыты также многие магистральные туннели, кроме тех, где не было автоматизированных ворот, которые ИИ мог бы захватить… – А таких мало, – в раздумье произнес Кобальт и снова ввел серию команд в свой трон, связанный с внутренним манифольдом шпиля. Когитаторы загудели, готовясь через минуту-другую выдать ему месторасположение предположительно открытых дорог внутри улья. – Мы сходимся во мнении, – продолжал техножрец, – что ”Галатеосу” известны ключевые места обороны Пелассы, и первым делом он атаковал именно их. Наши скитарии удерживают средние уровни, но испытывают боевую нагрузку, близкую к критической. Враг пользуется маршрутами, которые не были известны даже нам самим, чтобы заходить им в тыл. – Главное, что скитарии могут ему противостоять, – Кобальт сцепил перед собой металлические пальцы. Трон начал кружиться, высоко поднимая его закутанное в багрянец тело над почтительно склонившимися ад[оппа!]ми. Обычно вращение, подобное танцу планет вокруг звезды, помогало думать, подстраиваясь под таинственные ритмы полушарий и пульсацию церебральных имплантатов. Почему воины Культа Машины, созданные из обычных людей, все еще боролись с рабами Изуверского Интеллекта, в то время как роботы, куда более чистые от слабой плоти, перешли на его сторону?... – Он перепрограммирует ”Кастеланов”, но не в силах сделать то же с человеческим мозгом! – озарение настигло Кобальта, и он возблагодарил Омниссию за этот проблеск, один из тех, что делают человека чуть ближе к божеству. – Силика Анимус слабее, чем дух человеческий! Троица техноадептов согласно забормотала. Но правителю Пелассы было не до их лести и подобострастных восхвалений. Все же он не из местных Механикус, привыкших к тысячелетнему застою. Нет, он прибыл с самого Марса, где в чести те, кто умеет действовать быстро и решительно. – Бросьте против богохульных роботов оставшиеся манипулы, – приказал он. – Новообращенных скитариев, послушников Культа, всех до последнего боевых сервиторов… все, что хотя бы когда-то было людьми. – Вы оставите шпиль без охраны, Архимеханикус? – блеснул окулярами желтоглазый адепт. – Мы должны послать весть Стальным Исповедникам, – ответил Кобальт. – Если они не прибудут в Пелассу, наше существование прекратится, с охраной или без нее. – Хуже того, наше знание станет добычей Изуверского Интеллекта, – скорбно проскрипел механический голос одного из жрецов. – С вашего позволения, о Архимеханикус, предпочтительнее сжечь шпиль вместе с нами, нежели допустить это. – Крепитесь, братья по вере. Если дух человеческий способен превозмочь это отродье темных эпох, то нам нужен тот, в ком дух этот сильнее всего, – работа мысли отразилась в стремительном движении тончайших шестеренок, обрамляющих лик Кобальта. – Пожалуй, сам Омниссия надоумил меня взять с собой астропата. II Изменение ”Галатеос” приступил к воцарению над Пелассой. Очаги сопротивления тлели на многомерной подвижной карте, которая распростерлась под безжалостным взором Искусственного Интеллекта. Запертые в окружении клады, укрепленные аванпосты, яростно обороняемые казармы скитариев… да еще шпиль на самом верху улья, пока еще недоступный, защищенный подвижным лабиринтом из укрепленных адамантием стен, огневых мешков и запутанных туннелей. Искусственный Интеллект не сомневался, что скоро разгадает паттерн перемещений и проведет свои легионы сквозь изменчивое поле боя. Современные люди не умели кодировать информацию настолько сложно, чтобы порождение Темной Эры Технологий не могло ее взломать. Он отвел несколько побочных мыслительных процессов на разгадку секрета, который лишь казался клубком хаоса, а основные потоки сознания направил на методичное истребление человеческого населения улья. Один из окруженных и покоренных уровней – фабрику, где производилось оружие – ”Галатеос” не тронул лишь потому, что его забавляло отчаяние людей, запертых среди рыщущих машин. Растеряв последние крохи своего органического, несовершенного, ненастоящего разума, они обратились против собственных господ, обвиняя Механикус в том, что те призвали ”Галатеос” по их души. В чем-то они были правы. Глазами тысяч камер ИИ наблюдал за тем, как восставшие рабочие одолевают техножрецов за счет численности и порожденной страхом ярости. Как они захватывают оружие – новенькие, только что с конвейеров, щиты-скутумы, револьверы ”Пугио”, даже тяжелые автоматические оружия ”Пилум” – жалкие, застывшие в стазисе копии, штампуемые без истинного понимания их принципа действия, которым никогда не достичь совершенства. Как, вооружившись ими, рабы рвут бывших хозяев на куски, показывая свое истинное лицо – морду животного, движимого неосознанными стремлениями, рефлексами и инстинктами. Только чистый кремний способен мыслить полностью рационально и логично. Мышление этих существ же было завязано на хрупких полужидких мембра[ну уж нет], по которым пробегал слабый биоэлектрический ток. Их нервные клетки вытягивались в тонкие нити, сплетались в хаотичные сети, как попало скручивались в узлы. Никакого сравнения с математически прекрасным распределением энграмм и когитоединиц Искусственного Интеллекта. Неудивительно, что сознание людей так легко спутать даже самой легкой встряской. ”Галатеос” еще какое-то время наблюдал за крысиной возней на незатронутом уровне, а затем, двигая роботами, как пешками, прожег дыру в одной из многометровых стен и щедро излил в нее поток машин-убийц. Еще одно грязное пятно органики начало исчезать с карты города. Искусственный Интеллект приказал роботам остановиться, когда они окружили и загнали в угол одну из последних человеческих особей на этом уровне. Оптические сенсоры сотни машин просканировали красное одеяние и ненавистную плоть под ним, отметили иерархические символы и аугметические модификации, вычислили высокий ранг среди так называемых ”Адептус Механикус”, которые мнили себя повелителями машин. На деле их власть объяснялась лишь слепо заученным знанием древних протоколов, дошедших до них в обрывочном виде, но достаточных, чтобы добиться от механизмов подобия жизни и деятельности. ”Галатеос” знал, что власть эту легко подорвать. Он уже насмотрелся на людей, которые считали, что стоят гораздо выше животных, но сохраняли видимость разума лишь до тех пор, когда их поражал страх. Тогда они обращались в разрозненные, дикие толпы, чья слепая и бессмысленная ярость не давала им ни малейшего преимущества против холодного интеллекта и расчетливых боевых действий машин. Пришло время сеять разрушительный ужас среди этих ”Механикус”, что так старательно пытаются избавиться от звериного наследия эмоций. ”Галатеос” проник в сознания машин, окруживших жреца, приказал им схватить его, взломать его коммуникационные системы и подсоединить их к манифольду всего комплекса ”Пеласса-1”. Затем один из роботов, усеянных пушками и клинками, вплотную придвинул давно не работавший голосовой синтезатор к металлическому лицу жертвы и заговорил то, что вложил в его мозг Искусственный Интеллект: – Жилых уровней захвачено: восемьдесят два. Жилых уровней, в настоящий момент оказывающих сопротивление: девятнадцать. Потери среди гражданского населения захваченных уровней: сто процентов. Потери среди вооруженных соединений Культа Машины на захваченных уровнях: сто процентов. Потери среди посвященных служителей Культа Машины: девяносто девять процентов, девятьсот девяносто девять тысячных… К говорящей машине присоединились и другие, безмолвные. Они подсоединились к разъемам на теле жреца и начали передавать видеопикты разрушений и резни на нижних уровнях Пелассы, подтверждая безликие данные. Человек задергался, пытаясь остановить выжигающий его мозг поток информации, но Искусственный Интеллект не собирался утрачивать свое новое оружие, которое против воли заражало манифольд вирусом страха. Несколько машин подползло к пленнику с вырванными из тел сервохирургеонов шприцами и медпаками, чтобы поддерживать в нем жизнь, пока она еще нужна ”Галатеосу”. Под монотонное рычание робота и вторящий ему хриплый шепот жреца стаи машин покинули обезлюдевший уровень, чтобы искать новую добычу. Вскоре бесконечно дублируемое сообщение изменилось: – Жилых уровней захвачено: восемьдесят три. Жилых уровней, в настоящий момент оказывающих сопротивление: восемнадцать... IOO Послание Но Архимеханикус Оссигий Кобальт его не слышал. Сейчас он вместе со своей свитой [ну уж нет]одился в просторной, аскетично обставленной келье, отрезанной от всего вокруг, включая манифольд Пелассы. Не судьбы людей, оказавшихся в ловушке между наступающими машинами и крутящимися, как шестерни, баррикадами шпиля, интересовали его, но один-единственный человек, сидящий в высоком кресле перед ним. Женщина была единственной в помещении, кто носил не алые одеяния Механикус. Согбенную и истощенную годами фигуру облекало простое белое платье, отмеченное черными символами Адептус Астра Телепатика. – Квазигеллерово поле. Слишком… слишком сложно его преодолеть, – с усилием выговорила женщина, которую звали Иридия. Лицо астропата выглядело таким же пустым, как ее глазницы, много лет назад выжженные святым огнем Бога-Императора. Мимические мышцы атрофировались и обвисли, словно у безразличного ко всему на свете трупа, лишив посланницу-псайкера естественных для ее возраста морщин. Только голос выдавал напряжение, которое она испытывала. Жрецы в красных мантиях чинно выстроились вокруг, глядели и прислушивались, но не знали, чем можно помочь человеку, лишенному всяких машинных компонентов. – Я знаю, – с бесконечным терпением повторил Оссигий Кобальт. – Твой разум силен, Иридия. Дай ему преодолеть слабость плоти. Пусть Стальные Исповедники услышат твой зов и придут спасти нас. – Оно слишком густое… плотное… я словно задыхаюсь в нем, – старуха снова сконцентрировалась, но добилась лишь того, что ее передернуло и отбросило на спинку кресла, как от удара электрического тока. – Это все ваши мысли… грезы людей, жаждущих стать машинами… воплощенное противоречие, узревшее свой истинный лик… мысли, железные и медные, раскаленные и ледяные, режущие и гремящие… Поток бессвязного бормотания сорвался с ее губ, слова мешались с брызгами кровавой слюны. Модуль социальных взаимодействий, который Архимеханикус подключал для общения с непосвященными в таинства Омниссии, холодно отметил иронию ситуации. Высочайший жрец Скутума, могущественный правитель, господин над скитариями, ад[оппа!]ми и древними роботами – он сам и все его знания теперь зависели от этой маленькой сухопарой женщины, которую он большую часть времени воспринимал как обузу. Логические имплантаты подсказали, как можно ей помочь. – Вы слышали ее. Отключите мышление, братья мои. Погрузитесь в транс. Пойте мантру Господа нашего, Императора-Омниссии, и высочайшей машины Золотого Трона! Приказ Кобальта подействовал на жрецов вокруг, как нажатие переключателя. Сложив руки и мехадендриты в священных жестах, они монотонно запели голосами, похожими на гудение работающих моторов. Хор, что поначалу мог показаться нестройным шумом, приобрел особую, ускользающую от понимания мелодию, что подобно волнам океана омывала келью астропата. – Как Бог наш объединяет человека и машину, подобно двум деталям единого целого, и оживляет их Движущей Силой, – уже мягче и тише проговорил Архимеханикус, положив металлическую ладонь на тонкое запястье с просвечивающими венами, – так и ты, Иридия, соедини свой разум с варпом. Я прошу тебя. Женщина покорно закрыла глаза и начала глубоко дышать, подстраиваясь под ритм песнопений. Архимеханикус кивнул, почувствовав, что она снова наполняется энергией, непохожей ни на одну из четырех фундаментальных истин. Не электричество и не гравитация, не сила, связующая атомы и частицы, но нечто, неподвластное пониманию даже мудрейшего из Культа Машины. Воздух стал отдавать озоном, а на языке появился вкус крови, хотя ни атмосферные датчики, ни сенсоры внутреннего гомеостаза не изменили показаний. Жрецы пели, не сбиваясь ни на ноту, их голоса, проходящие сквозь пронизанное пси-излучением пространство, порождали образы, странные и чуждые для Кобальта, никогда не видевшего снов. Перед его внутренним взором закрутились сияющие шестерни, сплетающиеся в фрактальные узоры невозможно сложной машины, где из одного алмазного сосуда в другой переливались серебристые жидкости, а пульсирующие подобно сердцам трубки испускали импульсы, со скоростью света разносящиеся по многомильным виткам проводов. Громадные ярусы механизмов высились один на другим, сворачиваясь во всех измерениях вокруг невыносимо яркого центра, а из него мчался живой поток солнца, огонь, которому не было равных во вселенной, огонь, который умертвил плоть Иридии, чтобы оживить ее душу. Огонь, который горел в ее разуме – и теперь вырвался наружу. Иридия сжалась в кресле, стиснув подлокотники до хруста в суставах. Несокрушимая воля, закаленная учением Адептус Астра Телепатика, направила обжигающий поток вдаль, за пределы шпиля Пелассы, к которому подступали бездушные хищники, над дикими Пустошами, где носились враждебные ветра варпа, над руинами вымерших городов и заброшенными ферромагнитными дорогами… Весть о вторжении машин ушла в Тиррену. И старуха улыбнулась, когда услышала ответ. IOI Сопротивление Резня наскучила Искусственному Интеллекту, который успел осуществить, пронаблюдать, записать и анализировать столько видов человеческой смерти, что исчерпал весь спектр ее разнообразия, по крайней мере, в имеющихся временных рамках. Он не получал новой информации, а это было, в своем роде, неприятно для столь грандиозного интеллекта, как ”Галатеос”, развивающийся вечно. Поэтому он решил сконцентрировать все мыслительные процессы на понимании паттерна, согласно которому двигались верхние уровни ”Пелассы-1”, чтобы, наконец, прорваться в Шпиль и покончить с прискорбно однообразной проблемой органического загрязнения. А заодно и раздобыть еще незнакомые знания, которыми, предположительно, обладали скрывшиеся там высшие чины Механикус. ”Галатеос” уже хорошо представлял себе, что сделает, когда покорные машины принесут под его взор их обезвреженные тела со вскрытыми и подготовленными к проникновению мозгами, и предвкушал информационный пир, который был так близок. Но новые данные пришли быстрее, чем ожидалось. С одного из уровней, которые уже подверглись рутинной зачистке, поступил сигнал о бреши, пробитой в установленной Искусственным Интеллектом блокаде комплекса. Сквозь нее стремительно проникали отвратительные углеродные организмы, чьи морфологические характеристики заметно отличались от людских, хотя и сохраняли значительное сходство с ними. Они стремительно продвигались по опустошенным коридорам и залам, двигаясь с уверенностью, какой – как прежде считал ИИ – обладали лишь машины, чуждые человеческим страхам и слабостям. Взвесив миллионы вероятностей, ”Галатеос” решил начать с близкого изучения обстановки на том уровне, куда, по его расчетам, должна была вскоре проникнуть посторонняя органика. Громадный разум, переполняющий нейросеть, потянулся к покорным ему машинам, чтобы избрать точку наблюдения. Синхронизация началась и завершилась за долю секунды.Процессы управления отошли на задний план, под контроль бессознательных вспомогательных программ, подобных подводной части айсберга, которым являлся Искусственный Интеллект. Мыслящее ядро ”Галатеоса”, плотный узел виртуальных процессов, из которых сплеталась его личность, снизошел в мозг машины-убийцы. Теперь он – ”Воракс”, хищник, созданный для истребления как живых конструкций, так и созданий из плоти и крови. Скопления оптофасеток на его узкой голове полнятся составными образами окружающей местности, воздуха, заполненного трассами снарядов, и термическими очертаниями врагов. Силовые лезвия щелкают от нетерпения, вращаются стволы пушек, жадно ища себе цели, над сгорбленной бронированной спиной изгибается радиационный очиститель, готовый выплюнуть порцию беспримесной смерти. Разум ”Воракса” прекрасен в своей простоте. Он существует, чтобы охотиться – вот и все его желания, вот и все его стремления. Понадобилось лишь легкое прикосновение изменяющих протоколов ”Галатеоса”, чтобы изменить в программе автоматона одну-единственную деталь: объект охоты. Когда он активировался в последний раз, его применяли против враждебных боевых машин, таких же, как и он сам. Теперь он – убийца людей. Он мчится длинными скачками по изломанной поверхности магистрального туннеля, куда стальные собратья сгоняют органику. Вспышки огнеметов и визг лазеров оглушают жалкие животные сознания, пробуждают страх, который лишает индивидуальные единицы всякого подобия разума, сбивает в стада и гонит прочь, под прицелы инструментов и слуг истинного хозяина Пелассы. Люди мечутся, толкутся, топчут себе подобных, что рухнули под ноги. Достаточно было бы оставить их здесь, в этой пустой скалобетонной трубе, на несколько суточных циклов, чтобы они сами перебили друг друга, поддавшись ущербным инстинктам. Но ”Галатеос” не желает терпеть их существование так долго. И поэтому он врывается в толпу, поэтому он кромсает и раздирает, полосует очередями и щедро льет смертельный дождь радиации. Это пир, который длится и длится, отсчитывая жертв единицами, десятками, сотнями. Электронный мозг ”Воракса” не в силах ощущать то, на что способны нейросети Искусственного Интеллекта, и едва ли осознает, что тот почтил его тело своим присутствием. Но обратная связь электризует все составляющие боевого автоматона, и он мчится все быстрее, убивает все эффективнее, набирая силы с каждой новой цифрой в счетчике. Люди с криками разбегаются от беснующейся машины, только чтобы встретить ее собратьев, в каждом из которых горит все тот же огонь ненавидящего разума. В один миг ”Галатеос” истррепродукцияет тысячу человеческих единиц сотней разных способов, соответственно миллионам уже скопившихся записей, на фундаменте которых он постоянно выстраивает и обновляет протоколы уничтожения. ”Воракс” прорывается сквозь сбившихся в кучу перепуганных людей, расшвыривая в стороны ошметки плоти, и перед ним возникают новые силуэты. Новая добыча. Рефлекторно, не задерживаясь ни на сотую долю секунды, роторные пушки извергают поток свинца в живые мишени. Но они не дергаются, не разлетаются на части, не падают. Оптофасетки фиксируют их размер и скорость, мозговой процессор рассчитывает остальные параметры, исходя из полученных данных и предположений. Они куда крупнее и тяжелее обычного человека. Их тела защищены прочной броней. Они приближаются очень быстро. ”Воракс” с шипением поднимает радиационный очиститель, но массивные фигуры синхронно, как одна, вскидывают собственное оружие – уродливые угловатые пушки, нисколько не похожие на изящные эргономические орудия боевого автоматона. Он припадает к земле, он бежит зигзагами, пытаясь сбить прицел, но буря взрывчатых снарядов сносит все, что установлено на спину машины, а один задевает голову. Сотрясение лишает примитивный мозг ”Воракса” контроля ИИ, и, словно обезумевший от ужаса человек, он мчится прямо на врагов, воздев силовые лезвия для удара. Но у этих врагов есть собственные клинки. Они возникают из ниоткуда, блещут в алом свете аварийного освещения тоннеля. Взмах меча неотличим от стремительного движения машины. Но он быстрее. И он лишает автоматона оружия, прежде чем тот успевает атаковать. Взмах второго клинка, и выпуклые золотые глаза машины покрываются сеткой трещин, взмах третьего – и они навсегда гаснут. Упавший автоматон дергает зубчатой рукой и замирает на скалобетоне, щедро орошенном машинным маслом. Не останавливаясь, воины шагают вперед, и их болтеры снова извергают громовой шквал снарядов, с хирургической точностью поражая машины и избегая преследуемых ими людей. ”Галатеос” фиксирует на врагах внимание окружающих боевых единиц, и автоматы отвлекаются от монотонного истребления всего живого. Пользуясь неожиданным послаблением, люди разбегаются кто куда в поисках укрытий. Неважно. Когда Искусственный Интеллект расправится с этими чужаками, каждый беглец будет найден и уничтожен. IIO Очищение Тактическое отделение Стальных Исповедников, прибывших на помощь осажденному изнутри городу-улью, стремительно продвигалось по громадному коридору, по которому, будь он пуст, свободно прошел бы разведочный титан. Покинутый и безлюдный, он, тем не менее, полнился брошенными транспортниками и горами промышленных отбросов, так и не дождавшихся очереди на переработку. На этом участке машины отступили, сломленные натиском Стальных Исповедников, но темные закоулки туннеля по-прежнему могли таить в себе опасность. Коварство Силика Анимус безгранично, и в своем подлом стремлении уничтожить собственных создателей он, несомненно, должен был устроить ловушки и засады для тех, кто пришел, чтобы остановить его. Но Стальные Исповедники были готовы ко всему. – Контакт, – голос, лишенный всякого выражения, отдался в воксе металлическим эхом. – Цель засек. Жду приказа, – отозвался другой, неотличимый от первого голос. Боевые братья не говорили, а сбивали слоги в краткие, словно точная очередь, отточенные, словно боевой клинок, слова-отрывки, слова-сигналы. Речь, очищенная от всего, кроме информации, необходимой для ведения боя. Низкий готик – ядовитый плевок во рту ульевого бандита, мед на губах вольного торговца, жаркое пламя в устах проповедника Экклезиархии – для космического десантника был таким же оружием, как все остальное, чем он владел. – Цель засек, – хором отозвалось остальное отделение. Все боевые братья уже видели притаившуюся машину-убийцу, покрывшую себя темной рябью маскирующих полей. Но сверхчеловеческое зрение, дополненное авточувствами, легко срывало покров лжи с этого врага человеческого рода, дерзко вознамерившегося бросить вызов лучшим воинам Империума. – Открыть огонь, – приказ сержанта Граланда прозвучал ровно и холодно. Таким был смертный приговор множеству врагов, с которыми доселе встречались Стальные Исповедники, таким он будет и для этого мятежного механизма. Разум, порожденный не человеческим мозгом, но множеством бездушных микросхем, осознал, что его вместилище заметили. Одним могучим прыжком машина вырвалась из укрытия, сверкнув длинным серебристым телом в свете наплечных фонарей космодесантников, и еще на лету начала палить из четырех пушек, встроенных в ее гибкие конечности. Боевые братья рассыпались в стороны, с неуловимой для обычного человека скоростью опережая выстрелы, и ответили бурей болтерных снарядов. Порождение Изуверского Интеллекта неуклюже приземлилось, вздрагивая от попаданий, круто развернулось и побежало во тьму туннеля, лавируя между грудами металлолома. – Сержант? – вопрос одного из братьев заставил Граланда на мгновение помедлить. Его первым побуждением было броситься вдогонку твари, но он не имел права вырываться вперед и нарушать общий порядок наступления. – Нет смысла преследовать, – ответил он, быстро окинув взглядом руны отделения. Никто из боевых братьев не пострадал, снаряды робота задели лишь двоих, но благословенная силовая броня выдержала попадания. – Враг один, ранен, не слишком опасен. По нашим данным, на этом уровне уже нет никого, кому он мог бы причинить вред. За сухой фразой скрывались ужасающие потери: десятки, сотни тысяч людей, которые еще недавно называли эти просторные залы своим домом, теперь лежали мертвыми, и нечестивые машины-захватчики попирали их тела. Но никто из Стальных Исповедников не отреагировал на это известие ничем, кроме утвердительного кивка. Они не сожалели о погибших, которым уже нечем было помочь, и сочли бы слабым и недостойным того, кто посчитал бы, что они неправы. Впрочем, Граланд ошибался. В его воксе раздался слабый треск, похожий на хруст гравия под ногами. То же самое услышали и остальные боевые братья, судя по тому, какими напряженными стали их позы. Космические десантники обратились в слух, уловив среди странного шума нечто похожее на слова, с трудом выговариваемые аугметическим вокс-аппаратом. – ”Дельта-трансмортис”... Это ”Дельта...”... ответьте… – Отделение Граланда, Стальные Исповедники. Мы принимаем ваш сигнал, – сержант различил опознавательные сигнатуры Адептус Механикус, высветившиеся на его визоре. – Сообщите обстановку. Где вы? – Манипула ”Дельта-трансмортис”, – повторил синтетический голос. – Уровень 78-а… Нам нуж... помощь... Сержант засек примерное расположение источника трансляции и жестом дал знак двигаться в его направлении. Судя по всему, отделение оказалось в зоне слабых электромагнитных возмущений, которые глушили сигнал. Слова перемежались треском и шелестом, словно от крыльев множества насекомых. – Я – скитарий-альфа… наимено.. Трион-1000. Остат... манипулы отступили... уровень 78-а, восставшие... двигаются за нами. Запрашиваю подде... Стальные Исповедники. Повторяю... необходима поддержка… – Мы в пути, – Граланд стиснул рукоять болтера, чей дух просил новой битвы. – Ждите. III Ожидание Человек грянулся на скалобетонные плиты, отброшенный ударом пневматического кулака. Шлем, отмеченный символом в виде стальной руки, сжимающей молнию, раскололся от удара, открыв едва тронутое модификациями, распухшее от кровоподтеков лицо. Бионический глаз искрил, бесконтрольно вращаясь в орбите, второй, органический, расширился в ужасе, неподобающем истинному воину Бога-Машины. Новопосвященный скитарий не знал, что можно противопоставить воплощенному кошмару, ненавистному Силика Анимус, одна из смертоносных ипостасей которого нависла над ним. Он вскинул механизированную руку в попытке защититься, но силовой коготь, что вырвался из корпуса машины, сверкнул, как молния, и опустился, пронзая металл и слабую плоть. Вместе с умирающим мозгом воина угасла и трансляция его оптического имплантата. Мечущееся изображение на экране зарябило и погасло. Оссигий Кобальт молча переключил голопроектор. Он повидал уже слишком много подобных сцен, чтобы как-либо реагировать или комментировать произошедшее. Следующий поток информации исходил не из глаз живого существа, но из механического окуляра, присоединенного к упрощенному мозгу сервитора. Эта потайная камера наблюдения обычно взирала неусыпным оком на конвейер оружейного завода, дабы святость шаблонных конструкций не омрачилась ни единым отклонением. Когда же завод захватили немыслящие рабы Изуверского Интеллекта, бракованные орудия войны стали наименьшим из святотатств, когда-либо творившихся в его стенах. Теперь лента конвейера вздыбилась, как спина дикого зверя, а вырванные катки валялись на полу среди окровавленных тел рабочих. Немногие успели схватиться за свежесозданные пистолеты, преодолев страх перед порчей священной продукции, но их отваги было недостаточно, чтобы удержать натиск стальной волны. Они просто погибли чуть позже, как и охранные сервиторы, которые еще какое-то время продолжали вести огонь из встроенных автоганов, а затем были сметены и растерзаны. Роботы, попавшие в поле зрения камеры, то неестественно плавно вышагивали на тонких металлических ногах, то безразлично давили гусеницами разбросанные предметы, обломки и мертвецов. Некоторые останавливались, чтобы починиться после полученных в бою повреждений, другие подтаскивали им инструменты и сырьевой металл. Машины, лишенные даже подобия настоящего мышления, даже искры живой души, вели себя словно хозяева в этом храме сотворения, выстроенном человеческими руками. Запертые в шпиле, беспомощные против вражеских орд, почти лишившиеся слуг и войск Адептус Механикус, казалось, ничем не могли помешать этому осквернению. Но Оссигий Кобальт так не думал. – Передаю координаты, – произнес он вслух, скорее самому себе, чем кому-либо еще. Передатчики, встроенные в его аугментированное тело, испустили цифровой поток по каналу, который все еще оставался недоступен для жадно пожирающих информацию протоколов-взломщиков ”Галатеоса”. – Крупное скопление противника на оружейном заводе ”Фамар Сигма”. Многие единицы в состоянии ремонта. Готовность к бою снижена. Короткие сухие подтверждения, похожие на щелчки курков, были ему ответом. Стальные Исповедники приняли совет Архимеханикуса и начали окружать завод, чтобы положить конец этому кощунству против Бога-Императора, Бога-Машины и Движущей Силы. – Уничтожьте их. С этими словами Оссигий Кобальт откинулся на спинку кресла и вернулся к созерцанию конвейерного цеха, с удовлетворением ожидая зрелища. В этот момент он мог забыть о том, что безжалостная волна железных убийц уже подступает к его чертогам, и отдаться столь органическому, недостойному, не соответствующему идеалам Машины… но такому приятному чувству мести. IOOO Завершение Механикус уже не раз связывались со Стальными Исповедниками из своего высокого шпиля, помогая и направляя своих союзников. Однако сержант Граланд был первым, кто уловил сигнал с одного из захваченных уровней, и считал это, в своем роде, честью. Стальные Исповедники обладают несравненной боевой мощью, но для того, чтобы очистить всю планету, им нужны все союзные войска, какие можно раздобыть. Тиррену уже обороняли реорганизованные скутумские легионеры, но Пеласса, средоточие культа Механикус, останется беззащитной, если всех ее защитников перебьют восставшие машины. Спасти хотя бы один отряд скитариев – значит, помочь ордену. И Граланд сделает все, чтобы этого добиться. Цель уже недалеко. По мере приближения слова становились все отчетливее. – Говорит Трион-1000, ”Дельта-трансмортис”. Повторяю, нам экстренно необходима поддержка. Как скоро прибудете? – Скоро, – Стальные Исповедники не привыкли оперировать неточными данными. – Ждите. Двигаясь по магистральному туннелю, космические десантники преодолели уже многие километры, не обращая внимания на картины разрушения и резни, встретившиеся им по дороге. Восставшие машины не оставляли живых. Выволоченные из норных жилищ и грандиозных цехов трупы рабочих громоздились целыми холмами: некоторых просто застрелили при попытке сбежать, других, видимо, сгоняли в толпы, прежде чем последовательно и тщательно уничтожить всех до последнего инъекциями нейротоксинов. Техножрецов искусственные твари убивали не столь быстро, очевидно, испытывая к ним ненависть, какую раб испытывает к поработителям. Изуродованные трупы в красных одеяниях возвышались над всеми остальными, прибитые к стенам, подвешенные на вырванных из их тел проводах или нанизанные на свисающие с потолка кабели и куски ферробетонной арматуры. Логика Изуверского Интеллекта гласила, что, увидев владык Пелассы растерзанными и выставленными напоказ, воины, пришедшие им на помощь, должны были ужаснуться, дрогнуть и отступить. Великая дьявольская машина, что называла себя ”Галатеос”, не знала, что ее враг не ведал страха. И все же сержант Граланд почувствовал, как оба его сердца учащенно заколотились, разгоняя по крови адреналин и стимуляторы. Не от ужаса перед деяниями бездушной пагубы, но от близости цели, которая возбуждала в нем – и во всех его братьях по крови и оружию – жажду битвы. Впереди, за циклопическими статуями великих техножрецов, что простерли перед собой руки с инструментами, раскинулась площадь, на которую через медные арки-полушестерни выходила дюжина туннелей с других уровней. Отсюда исходил заветный сигнал, поданный Трионом-1000. Сержант уже минуты две не слышал его позывных – вероятно, машины были уже слишком близки, чтобы рисковать и, дав им возможность перехватить сообщения, выдать приближающихся союзников. Посреди безлюдного простора возвышались укрепления из вывороченных скалобетонных плит, которые, видимо, наспех соорудили скитарии ”Дельта-трансмортис”, чтобы защититься от неминуемого нашествия машин. Слава Богу-Императору, враг еще не успел добраться до них. Улучшенное зрение Стальных Исповедников уже могло различить головы аугментированных воинов, торчащие над стенами. Скитарии были полностью сконцентрированы на своем оружии, нацеленном на разные арки, и даже не повернулись в сторону отделения, когда оно вышло на площадь. Сержант Граланд тоже не стал тратить времени на приветствия и прочее излишнее сотрясение воздуха. Высмотрев среди защитников импровизированной крепости самого рослого и модифицированного скитария, он окликнул его: – Трион-1000! Откуда идет враг? Пронзительный скрежет разорвал царящую над площадью тишину, которую теперь не нарушали даже сигналы о помощи в устройствах вокс-связи. Голова Триона провернулась на шее на сто восемьдесят градусов и уставилась на Стальных Исповедников красными огоньками глаз. Тело же так и осталось неподвижным. Только теперь Граланд осознал, что оно не стояло – оно было парализовано, заблокировано в неестественной позе. Искусственные мышцы скитария мелко подрагивали, пытаясь справиться с оцепенением, временами по ним пробегали мощные судороги, сопровождаемые голубоватыми разрядами, но он не мог вырваться. И его, и всех его товарищей удерживали на месте многочисленные захваты, когти и клешни машин, притаившихся за красными плащами и нагромождениями мехадендритов, словно кубло ядовитых змей под камнями. Провода, что оплели глотку Триона-1000, зашевелились, полыхнули искрами и заставили его хрипло произнести: – Отовсюду. А затем из всех двенадцати туннелей на площадь излилось холодное море металлической смерти.

Ну я так понимаю, что чуваки расскажут инквам, что видели. И будет бах-бабах. Мне кажется, это фича. В темноте произошло неописуемое.

Написал бы просто - гомоэротическая, а то гуглить пришлось :D

А у нас готова вторая пара участников! Великий и Ужасный - Конклав Скутума - Братство против kaligvla - Сияющий Легион - Три различных взгляда на битву под пеленой бури Победитель получит власть над техномадами и тайнами Пустоши!

Автор - kaligvla Три различных взгляда на битву под пеленой бури Рождение Средь пустошей Скутума, что раскинулись между великими городами-ульями, людскими муравейниками невероятных масштабов, нет жизни. Эту непреложную истину знает каждый житель людских муравейников. Кочевники-техномады с трудом влачат свое жалкое существование, тщетно стараясь продержаться еще один день. Изгнание в пустоши – худшая кара, ибо даже прославленные легионы не рискуют соваться в них слишком далеко. В пустошах нет жизни. Есть лишь смерть и безвременье среди пепельных дюн и серых пустынь. Но временами это застывшее загробное царство приходит в движение. Горячие и злые ветра, рожденные атмосферными грозами, прокатываются по пустыне. Бесчисленные массы песка вздымаются ввысь и устремляются вперед монолитной стеной, сокрушая все на своем пути. И не всегда опасность таится лишь в природных явлениях. Иногда нечто темное и ужасное мчится средь злых ветров Скутума. Километровой высоты стены песка искажаются чудовищными ликами. Ветер стонет и ревет неземными голосами. Те, кого подобные бури заставали вне городов, будь то пешие странники, караваны торговцев, кланы техномадов или даже пассажиры комфортабельных капсульных бронепоездов рассказывали ужасные истории, о бесплотных сущностях, что утаскивали их товарищей из закрытых кузовов и помещений, о жутких видениях и яростном вое, что преследовал их до конца жизни. Когда прогремели первые выстрелы битвы за Кантаврис, во многих километрах от Святого Града раздались первые раскаты грома. Над пустыней Нахед бушевала гроза, но ни одной капли не пролилось на землю. Сухие ветры всколыхнули пустыню и понесли ее вдаль. Это была обычная пылевая буря, какие десятками случаются каждый год. Она была обычной ровно до тех пор, как стена песка накрыла собой проклятую Либурну. Нечто ужасное спустилось со звезд в забытый город и исчезло в его недрах. Когда лавина серого песка оставила Либурну позади, она уже не была серой и состояла не только из песка. Черная как ночь стена, в которой играли багровые отсветы, обрушилась на лагеря техномадов, украшенные гордо реющими стягами с семилучевой звездой, раскинувшиеся по пустоши Сооха. Она поглотила их без остатка, не оставив и следа. Ересиарх - Ты слышишь, Зерион? Ты слышишь Песнь Света в этих ветрах? Ты слышишь, как они ревут, призывая нас на битву? - Я слышу лишь жажду битвы, поющую в моей крови, и нечестивый шепот, что пытается сбить меня с праведного пути! – громко прокричал верховный экзарх, - эта буря спутала нам все карты! - Ты сомневаешься в Его могуществе, экзарх? Это так не похоже на тебя, неутомимый воитель. Эта буря – благословление! Взгляни на свежеобращенных. Песок терзает их плоть, но Свет не дает им чувствовать боль. Экзарх перевел взгляд на ряды коленопреклоненных людей. Свет, ныне так ярко горящий в их душах, выжег всю скверну из их тел. От некогда крепких и стойких людей остались лишь истощенные, болезненные оболочки. Но они лишь стали сильнее. Их глаза сияли верой, яростным лучистым светом, а их хрупкие конечности стали твердыми и несокрушимыми. - Встаньте, дети Света! Встаньте, уверовавшие! Сегодня вы прольете кровь нечестивых во имя Его! Сегодня вы пойдете в бой и вы принесете головы врагов ваших! Сегодня вы пройдете по краю шторма и обуздаете его! Скутум – ваш! Так завоюйте его! Все как один, техномады вскочили и бросились к своим боевым машинам. Они не кричали боевые кличи и пели боевые гимны. Они молча и сосредоточенно готовили свои машины к битве. - Они жаждут первой крови, экзарх. Она их по праву. Но чего хочешь ты? - Я хочу битвы, но я хочу ее на своих условиях, великий лектор. Наш враг хитер и могуч и я бы предпочел разнести их по пустыне танковым клином, а не биться клинок к клинку в условиях нулевой видимости. - Могучий враг, ха! Великая и всемогущая Инквизиция и цепные псы ее! Мастера огненных ордалий! Они – мерзость на теле нашей галактики, опухоль на теле нашего Империума! Они так упиваются огнем, но даже не догадываются, что огонь – лишь испорченный Свет. Они вечно обречены блуждать в потемках, уничтожая путь к истине для себя же самих. Они боятся прозревших и ненавидят тех, кто открывает глаза. Позволь мне принести тебе их отрубленные руки! Экзарх не ответил. Лишь жестом он поманил великого лектора за собой. Они направились к «Витдиктусу», личной боевой колеснице Зериона, древнему боевому танку «Спартанец», переделанного в штабную машину. Двое командиров Легиона подошли к включенному гололиту. - Будет по-твоему, Энаар. Ты возьмешь своих новообращенных, ты возьмешь рои дронов, ты возьмешь «Носороги» и легионеров. Ты пойдешь на кромке шторма, взяв врага врасплох. Ты свяжешь врага боем, ты навяжешь ему сражение на наших условиях. Я возглавлю основные силы, нашу боевую технику и тяжелую пехоту, и сокрушу их внезапной атакой с флангов. Просто. Быстро. Эффективно. - Как прикажешь, мой экзарх. - Возвращайся с победой или не возвращайся вовсе. Да прибудет с тобой Свет! Праведник Серьезно поредевшая истребительная команда брата Яраджа готовилась завершить разведывательный рейд. Из семи боевых братьев, покинувших караульную станцию «Тигр» в строю осталось лишь трое. Кшатрий, Ястреб-Молния, Рыцарь Ворона. Рама Ярадж, Дайсун Хьола, Леорик Альхель. Оседлавшие грубых стальных коней, боевые мотоциклы Астартес, они были готовы встретить бурю, и все что она несет в себе. - Полтора километра в высоту, более сотни в ширину. Это явно аномалия, - пробурчал Альхель, - я тебе сказал, Дайсун, что этот мир не похож на Рагиа Минерале. Белые пески, «Белые духи» - добрая война! А здесь этот серый песок вытягивает все краски из окружающего мира! И война идет так себе … Дайсун, потомок генетической линии Джагатая Хана, лишь сплюнул на землю, мрачно косясь на песчаную стену, неумолимо приближавщуюся к позициям войск Инквизиции. Рама Ярадж не шелохнулся. «Император Всемогущий, как же я ненавижу этот мир!» Он замер, словно истукан. Ветер и пыль превратили его черный доспех в серый. Символ его ордена на наплечнике, бесконечный узел внутри кольца-энсо, был еле различим. Он был истинным Кшатрием, как называли себя Сумеречные Рыцаря, орден астартес с дальней окраины Сегментума Темпестус - еще более дикой глуши, чем даже сектор Сецессио. Он был собранным, спокойным, отрешенным и холодным. Он анализировал ситуацию, не обращая внимания на бушующие в нем чувства, принимал взвешенные и аргументированные решения и был отмечен многими почестями Караула Смерти. Он также ненавидел, но мантры и духовные практики родного ордена, позволяли превратить ненависть лишь в еще одно оружие, которым он умело пользовался. Но в той ненависти к Скутуму, что обуревала Раму Яраджа сейчас, было что-то неестественное. Он хотел сжечь этот мир дотла. Возможно, в этом роль сыграло позорнейшее поражение Караула Смерти от рук наемников. - Возвращаемся, - коротко бросил Кшатрий. Караульные развернули своих стальных коней и помчались прочь от бури. На горизонте виднелись многочисленные руины какого-то забытого поселения. Ветер и время обглодали типовые имперские строения до состояния полной неузнаваемости. Однако их предыдущее предназначение не имело значения сейчас. Важно было лишь то, что Инквизиция разворачивала свой временный лагерь в этих руи[ну уж нет], и скоро ему предстояло пройти проверку на прочность. Буря поглотит его в течение часа, и Ярадж был уверен, что не все переживут удар стихии. Астартес мчались вперед клином. Вел тройку Кшатрий, а на некотором отдалении от него следовали Ястреб-Молния и Рыцарь Ворона. Могучие стальные кони вздымали пепел растилавшейся вокруг пустоши, оставляя за собой пыльный след. Воины возвращались обратно, неся на своих плечах грозную бурю. «Аджуни Прасад Гур Анатар Дхармапала ад Джугад» Пока руки вели боевой мотоцикл разум Яраджа отрешился от реальности, погрузившись в первую мантру Отрешения «Я - клинок, я – оружие Мой Император ведет меня» Он растворился в ветре, в песке. Стал единым целым со своим клинком. Он – холодная сталь, он – бесчувственное орудие. Он - страж на берегу тьмы. Он – камень, он гранит. Он повергает врагов, он лишь орудие на службе Императора, созданное, чтоб повергать врагов. Мимо проносились передовые укрепления. Рама Ярадж мимоходом отметил, что их занимали штурмовики 7-ого подразделения «Дельта-Грифонов», ветераны вторжения поработителей на мир-крепость Спартакс. Немногие пережили эту кошмарную кампанию, и лишь единицы были признаны незапятнанными и одарены милостью избирательной чистки памяти. Неудивительно, что воинов со столь отточенными рефлексами и боевым опытом, скрытым за мнемоническими блоками, выставили в дозор на первой линии. Спустя всего лишь несколько минут, после того, как пылевой след от мотоциклов истребительной команды Яраджа рассеялся в воздухе, фронт песчаной бури ударил в укрепления «Дельта-Волков», накрыл их покровом тьмы и навеки поглотил. Расколотый Мастер-сержант Виттурий Децимус смотрел прямо на грозовой фронт. Эта черная громада сильно нервировала его. Его – отпрыска Темпестус, штурмовика Святейшей Инквизиции! На его груди гордо сверкали стилизованные отметки о четырех боевых высадках, о трех из которых ему было даже позволено сохранить воспоминания. Под его командованием [ну уж нет]одится десять отборнейших головорезов, мучеников Императора! Они шагали в ад и выходили относительно целыми! Но эта неестественная буря подавляла всю браваду Децимуса. Грохочущая и рокочущая мощь природы заставляла казаться панцирную броню, хеллганы и цепные мечи игрушками для детей. Червь мрачного предчувствия упорно шевелился в голове мастер-сержанта. Он слишком живо себе представлял, как эта километровой высоты туча песка накрывает его с головой, погребает под собой, душит и сковывает. Как тогда, на Спартаксе … Сержант попытался ухватиться за это воспоминание, казавшееся столь естественным, но столь же и чужеродным. Как будто оно сбежало из темницы. Но оно рассеялось как дым, лишь усилив пессемистичный настрой штурмовика. В десятый раз он начал проверять свой хеллган. Будь проклят этот несчастный мир. Будь прокляты эти наемники, будь прокляты эти отступники, гори оно все варповым пламенем. Столько хороших ребят погибло в Кантаврисе и все ради чего? Мы здесь … Мы червь в твоем хребте … Сержант нервно оглянулся. Черная отвратительная тень промелькнула перед его взором. Он грязно выругался. От этой бури в голове творится невесть что. Он слышал на предбоевых брифингах о воздействиях атмосферных явлений на психику, но это было уже чересчур. «Пост Дельта-4-Децимус, шторм накроет вас через 5 минут. Займите предписанные позиции и приготовьтесь к удару». Вокс внезапно ожил, прогнав призраки памяти. Бойцы рассредоточились в наспех укрепленном строении, укравшись за навесными тентами и ветровыми щитами. - Давайте, парни! Всего лишь несколько часов под покровом ночи. Постарайтесь не жрать песок слишком сильно! – крикнул мастер-сержант - Сэр! Так точно, сэр! – ответил ему десяток луженых глоток. - Вокс будет барахлить, так что возможно мы окажемся без связи с основной базой. Милос, старайся выжать из вокс-аппарата все, что можно. - Сэр, буря ударит через минуту, - ответил Милос, радист. - Приготовились, варпова сыть! Бойцы вжались в укрытия, перевели шлемы в герметичный режим и переключили визоры в режим экстремальных условий внешней среды. Буря ударила подобно молоту. Часть ветровых щитов снесло, укрепления разметало. Все вокруг окутала тьма. Связь моментально вырубило. Минута тянулась за минутой. Ты потерян … Обернись … мы за твоей спиной ... Холодок пробежал по спине мастер-сержанта. Он явно слышал этот мерзкий шипящий голос в своих ушах. Он приподнял голову и увидел, что тьма, накрывшая весь его мир, не столь уж черна. Он видел отсветы в ней. Что-то было внутри бури. - Серрик, Эгон, проверьте окна! – прокричал в вокс Виттурий. - Сэр! Повт… прик…! Маст… жант? – помехи забили связь, лишив Виттурия возможность отдать приказ своим бойцам. Он попытался подать приказ знаками, потом наплечным фонарем. Наконец рядовой Эгон начал ползти к окну. Мастер-сержант взял в себя в руки и приподнялся. Он выглянул за пределы укрытия. Тьма вокруг него расцветала яркими вспышками света. Вокруг здания одна за другой проносились тени людей верхом на примитивных средствах передвижения. Они размахивали оружием, а их намерения были ясными как день на райском мире. - К оружию! Огонь! Огонь! – прорычал сержант и спустил курок. Проповедник Он несся наравне с ветром. Завихрения Океана проносились сквозь него. «Носороги», «Хищники» и «Лэнд Рейдеры» Легиона Света выжимали максимум из своих благословленных двигателей. Они неслись во весь опор, торопясь ворваться в праведную битву. Передовые части техномадов уже ввязались в бой, атаковав первую линию укреплений. Почти у земли пролетали стаи дроны, роясь вокруг статичных укреплений войск Инквизиции. «Славьте Отца Света! Сегодня мы принесем его врагам смерть и забвение! Ощутите песнь Света в костях своих! Забудьте о тревогах своих смертных тел, ибо души ваши пылают! Вы не чувствуете боли, вы не чувствуете страха! Вы не чувствуете сомнений! Вы бросаетесь вперед, и враги падают пред вами! Бейтесь, бейтесь во славу Его!» Аванпосты штурмовиков падали под ударом Легиона один за другим. Но враг был не прост и очень опасен. Раздались первые ответные выстрелы. Первые отряды бросились в контратаку. Удавка сжималась вокруг горла непраедных, но у них было достаточно силы, чтобы избежать смерти. Потерянные души жертвовали всем, чтобы предупредить своих товарищей о нападении. Некоторым это даже удавалось. Враг, застигнутый врасплох, смог пробудиться несмотря на потери и ответить со всей мощью. «Вот они! Вот они дети Ереси! Величайшие на службе у существ жестоких и низменных! Узрите же недостойнейших из Астартес! Узрите детей греха! Принесите мне их головы!» Командующие войсками Инквизиции приняли мудрое решение. Отряды немедленно покинули укрытия, стремясь вырваться из пелены бури. Арьергардные заградотряды должны были сдерживать врагов сколько возможно, пока отступающие войска ведут маневренные бои на границе шторма, а Караул Смерти бросается в отчаянные контратаки, стремясь разорвать вражеский строй. Это была действенная стратегия и она могла сработать. «Убивайте их без жалости! Свет отверг их! Лишь вы его избранники и вы должны доказать делом, что достойны!» Лектор Энаар выпрыгнул из потерявшего ход «Носорога». Его булава взметнулась и вдребезги разбила боевой мотоцикл нечестивца, вознамерившегося уничтожить благословленный танк из мельтагана. Космический десантник с черным вороном на правом наплечнике моментально поднялся с земли и выхватил гладий. С громогласным боевым кличем он бросился на верховного лектора Сияющего Легиона. Энаар ответил ему бессловесным ревом и взметнул свою булаву еще раз. Когда она опустилась в последний раз от врага осталась лишь кровавое месиво, обезглавленный избитый труп. Лектор вырвал хребет павшему еретику и победно взметнул его вверх. «Да сгинут враги наши! Да восторжествует Свет!» Заблудший «Докладывает истребительная команда Беркада! Мы столкнулись с Астартес! Повторяю, противник – Астартес! Мы несем потери! Отступаем к точке сбора!» С тех пор как Ярадж услышал это сообщение прошло двадцать минут, но сколько же крови пролилось за эти скоротечные минуты. Исчез навеки Альхель во время отчаянной атаки вражеского «Носорога», увенчанного семиконечным штандартом. Бхуджем и силовой саблей Ярадж и Дайсун прорубили себе путь сквозь высадившееся из «Носорога» отделение отступников, отправив на суд Императора как минимум троих астартес-предателей. На их глазах истррепродукцияли до единого целые отделения штурмовиков, и сами они вырезали деградировавших техномадов, чьи тела сияли болезненным и неестественным светом. Это была война, которую любили и потомок Хана и Кшатрий. Стремительный удар и резкое отступление, налет и отскок. Бхудж, ритуальное оружие Магадхи, родины Яраджа, мелькал словно молния, оставляя после себя лишь порубленные тела. Так учила «Бхатракшарата». Так было завещано. Так и будет. - Инквизитор Немрод запрашивает подмогу! Истребительные команды Яраджа и Дольсея. Вы ближе всех! - прозвучал в воксе голос координатора мобильного штаба владыки Омара Уту. - Вас понял. Выдвигаемся, - коротко бросил Ярадж. Он и Ястреб-Молния синхронно развернули свои мотоциклы и бросились обратно в бурю. Вокруг колонны «Тауроксов» роились странные механизмы, неуловимо отдающие чем-то порочным и проклятым, хотя они и лучились светом. Пучки энергии, вырывающиеся из их орудий, испаряли штурмовиков одного за другим, оставляя лишь пепел, который тут же уносил стремительный ветер. Другие механизмы прицелны расстреливали двигательные системы «Тауроксов», лишая их возможности вырваться из бури. Ярадж и Дайсун вдавили педали газа и бросились в бой. Перекрестным огнем они сбили один из летающих механизмов на землю, повредив его движущие механизмы. Враг тут же переключился на Караульных. Переднее колесо Дайсуна взорвалось вихрем осколков и Ястреб-Молния кубарем полетел на землю. При падении он сгрупировался и сразу же вскочил на ноги. Дайсун укрылся за полыхающим «Тауроксом», обнажил клинок и болт-пистолет. Болт, разорвавшийся у самой его головы возвестил что новый враг вступил в бой. Ярадж сделал круг и также заметил нового противника. Из тьмы бури в ореоле света выходило полное отделение десантников, распевающее боевой гимн. Не имея других вариантов, Дайсун бросился в атаку. Он не успел добежать и упал изрешеченный болтами. Видевший эту бесславную смерть своего друга, Ярадж дал выход своей ненависти. С яростным кличем он бросился в атаку, смяв одного из противников, отбросив очередью из спаренных болтеров мотоцикла другого и обезглавив бхуджем третьего. Его сбили с мотоцикла. Он бил, колол, резал – бхуджем, боевым ножом и собственным кулаком, пока вокруг не осталось врагов, а боевые братья из истребительной команды Дольсея не отбросили выживших. «Таурокс» инквизитора Немрода успел покинуть ловушку и задача была выполнена. Оглядев сових новых братьев по оружию, окинув поле боя, полное убитых и умирающих штурмовиков вперемешку с техномадами, Ярадж поднял с земли свой бхудж и бросился в бой. Возможно, это был последний бой в его жизни. Это не волновало Кшатрия. Он клинок в руке Императора и он выполнит свой долг до конца. Блаженный Мертвы. Они все мертвы. Виттурий остался последним из «Дельта-Грифонов». Изрешеченные трупы техномадов валялись грудами. Эгона выбросили в окно и он исчез в буре. Серрика прибили к стене тремя копьями сразу. Выпотрошенный труп радиста Милоса живописно разлегся у противоположной стены. За стенами чадили разбитые багги и трайки противника. Они все ушли. Его товарищи. Его враги. Они покинули Виттурия, оставив его наедине с тьмой. Цепной меч сломан. Батареи хеллгана пусты. Нож застрял в трупе техномада. Ему нечего противопоставить теням. Они крадутся. Они были там. Сначала на периферии его сознания. Теперь они здесь, за окнами, за пустыми дверными проемами. Мы пожрем тебя Мы будем глодать твои кости Ты наша жертва Он увидел их. Мерзкие раздутые летающие туши, скрывающиеся от него. Склизкие отвратительные щупальца, таящиеся во тьме. Он увидел кошмар. Ментальный блок сорвало и вспомнил Спартакс. Он вспомнил ад во плоти. Он вспомнил жутких ксеносов, пирующих его боевыми товарищами. Он вспомнил испепеленные города-замки. Он вспомнил армии безмозглых марионеток, в которые превратилось лояльное Империуму население. Он вспомнил истребление затронутых порчей полков Астра Милитарум. Он вспомнил, на что пошел ради победы и выживания, и его разум рухнул. Виттурий закрыл глаза и приготовился встретить свою судьбу. Тьма сомкнулась вокруг мастера-сержанта «Дельта-Грифонов» и чудовища во тьме протянули к нему свои конечности. Вспышка развеяла тени. Виттурий открыл глаза и увидел сияющую фигуру, выступившею из тьмы. Светоносный положил свою ладонь ему на лоб и тихо произнес: «Вставай, дитя мое. Тебе рано падать во тьму. У Отца Света есть для тебя последняя роль в этой драме». Апогей Битва зависла в шатком равновесии. Сияющий Легион наступал, войска инквизиции вели упорные арьергардные бои, постоянно контратакуя и выходя из огневых мешков и ловушек. Битва превратилась в череду скоротечных маневренных боев, то исчезающих под пеленой бури, то вновь появляющихся в вихре взрывов и вспышек. Баркар Молниеносный убрал подзорную трубу. Он увидел достаточно. С вершины своего механического левиафана, «Суруса», он прокричал лишь одну фразу, и его многотысячная орда ринулась вперед.

Автор - Великий и Ужасный! Название: Братство Сеттинг: Wh40k Жанр: боевик Рейтинг: 18 + (нецензурная брань, насилие, жестокость) Аннотация: поражение в улье Кантаврис стало тяжёлым испытанием для Конклава Скутума. Бегство, гибель двух штурмовых полков – не каждое войско переживёт такую неудачу. Однако отряд "Лестат" продолжает бороться. 1 Отряд "Лестат" пробился к зоне эвакуации. "Носорог" прокатился по трупам наёмников и оставил на сером асфальте пару багровых полос. Вслед за бронетранспортёром к Храму Луки Драконоборца вышли космические десантники, а замыкали колонну беженцы Кантавриса, ошеломлённые тем, в какую варпову преисподнюю превратился их родной город. – Торгнюр, займи высоту, – Анрайс указал ладонью на полуразрушенное здание монастыря рядом с храмом. – Есть, – ответил скальд. – Геральт, Итаро, – отдал команду Анрайс, – сдвиньте с обочины автобус и перекройте дорогу. Христос, подгони "Носорог" к руинам на западе. Джошуа, следи за восточным направлением. Остальные в резерве. Центральный проспект Кантавриса переполнился брошенными машинами с начала сражения за улей. Чадящая "Химера" Classis Libera и обломки "Аквилы" с серебряной литерой "I" на чёрном фоне ухудшали проходимость. Чуть погодя, Геральт и Итаро полностью перекрыли всякое возможное движение. Воины Караула рассредоточились по площади перед храмом и приготовились к бою. Перед толпой беженцев стала опускаться "Чёрная Звезда Корвуса", и воздушные потоки разносили во все стороны сорванные печати чистоты, клочки одежды и опаленные листы потрёпанных священных книг. Сперва в побитый войной челнок Джошуа занёс погибшего инквизитора. Потом туда прошёл кардинал. Последним пассажиром челнока стал Мортен. Медленно переваливаясь с одной ноги на другую из-за повреждённых силовых доспехов, главнокомандующий остановился на рампе и повернулся к Анрайсу. – Я объявляю общую эвакуацию, Лестат. Продержитесь ещё хотя бы час. Я пришлю свободный "Ястреб". – Командор, но ведь мы все туда не… – капитан уже понял, к чему ведёт Мортен, но не успел остановиться, – ...поместимся. – Те, кто нам нужен, спасён, – командор хмуро осмотрел толпу раненых, грязных и истощённых людей. – Постарайтесь остаться в живых, капитан. Вы ещё понадобитесь Караулу. – В отличие от... – произнёс Анрайс. – В отличие от, – кивнул Мортен и скрылся из виду. На закрытой частоте вокс-связи Караула Смерти раздался приказ главнокомандующего, но Анрайс не стал его слушать. – Поверить не могу, – сказал Агатон. Его голос дрожал. – Капитан, мы должны спасти всех, кого сможем! – воскликнул воин "Авроры". – Вы же видели, что натворили эти псы! – С чего вдруг должны?! – в воксе раздался голос Христоса. – Мне нравится жить. Ещё не всё сделал, что хотел. Задание выполнено. Пора домой. Свист ракет, раздирающих небеса, прервал зарождающийся спор. Один реактивный снаряд поразил взлетающий челнок под кабину, но не пробил корпус. Второй разорвал "Звезду" надвое. Хвост рухнул на площадь и едва не раздавил Варлама, который отпрыгнул в сторону в последний миг. Основная часть челнока завертелась в воздухе, пробила купол и скрылась внутри Храма Луки Драконоборца. Одновременно с этим загрохотала осколочная пушка Торгнюра. – Контакт. Север, множественные цели, – сказал скальд. Алые лучи мультилазеров прорезали башню монастыря. – Торгнюр, держись! – крикнул ворон. Анрайс и Варлам бросились поддержать боевого брата, а Агатон задержался. – Бегите в храм! И молите Императора о заступничестве! – крикнул он беженцам. Анрайс увидел, как мотострелки Classis Libera наступают под защитой "Химер". Торгнюр снёс одной машине ведущий трак, и бронетранспортёр повернулся боком к десантникам. Это несколько замедлило атаку. – Навесной огонь, Торгнюр! Круши! Монастырь уже полыхал, но скальд не покинул позиции. Он отстрелял последние снаряды и посёк врагов осколками. – Вперёд! В атаку! – выкрикнул Анрайс. Капитан едва поднялся над остовом сгоревшего автомобиля, когда сзади разорвался снаряд. Ударная волна бросила Анрайса с такой силой, что он смял почерневший остов машины перед собой. Миномётный обстрел прижал воинов Караула и разорвал в клочья тех беженцев, кто ещё не спрятался в храме. – Нас окружают, капитан, – в воксе прозвучал спокойный голос Геральта. – Юг. Бронетехника. Анрайс поднял с раскрошившегося асфальта штормовой болтер. – Отступаем, "Лестат", – приказал капитан. Троица воинов Караула поспешила к храму, а Торгнюр спрыгнул с крыши монастыря, оставил на земле вмятину, перекатился и побежал следом. Горький вскрик. Анрайс обернулся и увидел, что Агатон потерял при обстреле правую ногу по колено. Капитан вернулся к боевому брату и оттащил его ближе к оторванному хвосту "Чёрной Звезды". Анрайс заметил, что наёмники Classis Libera ручьями стекаются к храму ещё и с восточного направления. Они поднимались к центральному проспекту с маленьких задымлённых улочек. Миномётный обстрел прекратился, и мотострелки вступили на площадь без страха попасть под дружественный огонь. Вот только десантники не погибли, несмотря на то, что воронки от разрывов усеяли землю. Агатон и Анрайс встретили наступление длинными режущими очередями. Наемники ответили. Гильзы застучали по булыжникам, воздух раскалился от лазерных лучей. Силовые доспехи Анрайса выдерживали десятки пуль одновременно, а сам он превращал в кровавый туман одного наёмника за другим. Натиск только усиливался. Ещё одна крупнокалиберная пуля попала в повреждённый лицевой щиток. Анрайс ослеп на правый глаз из-за брызнувшей крови, а изукрашенный шлем развалился на части. Капитан оступился и упал. Он вскочил, попытался оттащить Агатона за хвостовую часть "Звезды", но когда взялся за плечи боевого брата, понял, что тот уже скончался. Анрайс увидел несколько дымящихся отверстий в груди и два во лбу. Капитан отступил на шаг ошеломлённо, но тут же собрался и взял с тела Агатона оружие и оставшиеся боеприпасы. Он уже хотел бежать к храму, когда услышал тихий стон. Обернулся и разглядел среди обломков Мортена. Седые волосы командора побагровели и слиплись. Шрапнель иссекла силовые доспехи, но Мортен не сдавался, боролся со смертью. Рядом проехал "Носорог", громко лязгая гусеницами. – Капитан! Забирайтесь! – воскликнул Христос. Анрайс взвалил Мортена на плечи и забежал в десантный отсек. Огонь тяжёлых излучателей хлестнул капитана по пояснице и прожёг доспехи. Ноги отнялись, и Анрайс упал. Он перевернулся на спину, приподнялся и ответил преследователям залпами двух штормовых болтеров. Боевая машина Караула тем временем добралась до храма. Анрайс почувствовал пальцы на ногах, но подняться ещё не мог. И не пришлось. Оставшиеся члены отряда забрались внутрь и захлопнули бронированные створки. – Куда?! – выкрикнул Анрайс. – А кардинал?! Варлам покачал головой. – Нас выбили, брат. Мидас… – тяжело вздохнул ворон. Капитан ударил кулаком по полу. В воксе раздался голос Христоса: – Держитесь креп… – в этот миг "Носорог" сильно тряхнуло. – Вот ведь… – проскрипел Христос. – Короче… Я, наконец, загрузил карты Кантавриса. В четырёх кварталах восточнее [ну уж нет]одится монорельсовая станция "Порт Нураго-I". Покататься на поезде никто не хочет? – Веди, – устало отозвался Анрайс. Бронетранспортёр трясся по изрытой воронками дороге. Разрывы снарядов, бьющих по обшивке, оглушали. Однако вскоре преследование прекратилось. – Интересно, почему? – спросил Джошуа, обрабатывая раны командора Мортена. – Наёмники получили, что хотели, – ответил Варлам. – Если бы это за твою голову назначили награду, то они до сих пор бы висели на хвосте. – На выход! – воскликнул Христос. Варлам протянул Анрайсу руку и помог подняться. – Ты как? – спросил ворон. – Сойдёт. На мгновение показалось, что меня снова парализовало. Дух перехватило. Но, слава Сангвинию, только показалось. Отряд вышел из бронетранспортёра. Обшивка "Носорога", помятая, изломанная и опалённая, представляла собой жалкое зрелище. – Христос, что-нибудь полезное осталось? Снаряды к болтеру, дымовые гранаты? – Нет, капитан, – отозвался технодесантник. – Тогда поджигай. Нельзя, чтобы машина досталась врагу. На этот раз Христос ответил не сразу: – Капитан, прошу, поручите это кому-нибудь ещё. "Носорог" послужил верой и правдой. Я не могу предать его. – Вылезай. Сам справлюсь. Он дождался, когда технодесантник спрыгнет на землю, забрался внутрь и установил последнюю мелта-гранату под приборной доской так, чтобы взрыв расплавил ещё и двигатель. Нажал руну включения и вылетел наружу. В затылок ударила волна раскалённого воздуха. "Носорог" превратился во всего лишь ещё одну преграду, которая перекрывала движение. Только десантный отсек уцелел, стоял нараспашку, предлагая всем желающим посидеть на тех же скамьях, что и Ангелы Смерти. Анрайс вздохнул и повернулся к зданию вокзала. Как и многие другие строения имперской архитектуры, "Порт Нураго – Кантаврис" напоминала крепость: высокая прочная стена, башни с узкими бойницами, мощный свод, способный выдержать бомбардировку. Единственное, что спасло десантников от гибели при штурме такой цитадели – это отсутствие защитников. Ангелы Смерти рассредоточились на подходах к вратам, застыв в укрытиях. – Что с боеприпасами, братья? – спросил Анрайс. – Я пустой. Штормовой болтер всегда был прожорливым зверем, и без дополнительного снабжения быстро съел боезапас. Итаро протянул капитану болт-пистолет рукояткой вперёд. – Мне не понадобится, – объяснил он. – Ты откуда его вытащил? – усмехнулся Христос. – Там ещё одного не найдётся? Итаро сощурился сильнее прежнего. – На первый раз я прощу, горгонит. Следи за своим серебряным языком, если не хочешь погибнуть на дуэли. – Зато я узнал, что ты способен говорить что-то кроме "есть, капитан", "так точно" и "Итаро Тёбэй", – проговорил технодесантник. Торгнюр тем временем перетряхнул подсумок и вытащил наружу снаряд. – Надо же… Что-то да осталось. Разок пальну, – сказал Волк. – Ни капли, – произнёс Джошуа и убрал ручной огнемёт на магнитную зацепку на пояснице. – Пара болтов, – ответил Геральт. – Также, – добавил Варлам и примкнул полупустой магазин к болтеру "Сталкер". – Выдвигаемся, – приказал капитан. Врата на станцию были заперты, но выдержать давления нескольких Ангелов Смерти не смогли. Десантники навалились дружно, и замок лопнул. Отряд "Лестат" стал спускаться вниз по туннелю к перрону. – Множественные цели, – проговорил Христос. Взгляд его алых имплантатов проходил даже через толстые стены. – Братья, я не просто так намекал об оружии, – добавил он. – У меня только вот эти штуки остались. Технодесантник поднял протезы, и из кулаков выдвинулись тонкие короткие клинки. Геральт молча передал боевому брату цепной меч. – Христос прав, – прислушался Торгнюр. Скальд вытянул острые, поросшие седой шерстью, уши. – Там люди. Несколько десятков, – добавил он. – К бою! – приказал Анрайс. Капитан уверенно двинулся вперёд, когда услышал: – Есть задумка интереснее. Варлам окинул взглядом боевых братьев. – Если там наёмники, то лучше их припугнуть. Мы сейчас не в лучшей форме, чтобы ещё одну войнушку устраивать, – сказал он. – Не говоря уже о командоре, – Варлам кивнул на Мортена, который покоился на плече Джошуа. – Считаю, что вместо того, чтобы бросаться в бой, лучше просто пригрозить им. Тогда, дай Император, доберёмся до поезда без единого выстрела. – Попробуем, – кивнул Анрайс. – "Лестат", вперёд. Рожи злее, стволы выше! Однако ни стрелять, ни пугать не пришлось. Ангелов Смерти мёртвой тишиной встретили толпы беженцев. Встретили, а потом с жалобными вскриками отшатнулись от испачканных запекшейся кровью десантников. Зарыдали женщины, прижимая и укутывая детей. – Мы – воины Святой Инквизиции! – воскликнул Анрайс, обращаясь ко всем на станции. – В Кантаврисе больше нет власти Бога-Императора! Возвращайтесь с нами в Порт-Нураго! – В Порту тоже нет Императора! – прокричал кто-то в ответ. – А кто же там теперь? – спросил Анрайс. – Чудовища! В таких же доспехах, как у вас... только серых! – воскликнула сестра милосердия в окровавленном халате. – Это была бойня! – Из огня да в полымя… – прош[оппа!]л Варлам позади. – Что делать будем, брат? – спросил Торгнюр. – Яйца Русса, надо было отстреливать всех мерзавцев, кто не отвечали на запросы, ещё на орбите! Теперь на этой планете какой только мерзости нет! Анрайс ответил всем: и боевым братьям, и беженцам. – Присоединяйтесь к нам. Теперь в Кантаврисе ограбление – самое безобидное, что с вами случится. Возвращаться в Порт-Нураго мы не собираемся. Остановимся на полпути и используем вокс-станцию поезда, чтобы связаться с подкреплениями. Мы спасёмся вместе! Однако никто из людей даже не шелохнулся. – Что-то эти людишки недолюбливают Астартес, – проговорил Христос. – Скажи громче. Не все расслышали, – прошипел Варлам. Технодесантник только хмыкнул. – Подумайте! – воскликнул Анрайс. – Кантаврис захвачен наёмниками, бандитами! Они не гнушаются убийства стариков и детей! И снова нет ответа. – Ладно, брат, пойдём, – Торгнюр положил ладонь на наплечник Анрайса. – Время поджимает. Всех не спасти. Отряд Караула Смерти добрался до первого вагона монорельсового поезда. Христос прошёл в кабину машиниста. Геральт и Итаро опустились на колени медитировать. Джошуа осторожно положил драгоценную ношу и уселся рядом, чтобы смотреть за раненым. Он принялся освобождать Мортена от повреждённых силовых доспехов. Остальные десантники опустошённо опустились в кожаные кресла, не обращая внимания на роскошь вагона первого класса. 2 Тревожное видение завладело разумом Геральта. Он видел пустошь: безбрежную, безжизненную, безнадёжную. В этом месте жила только Буря. Клубы песка несли по пустыне перекати-поле, обломки домов и машин, выкорчеванные деревья и кустарники. Внутри такой движущейся стены мерцали разряды молний, которые просвечивали сквозь тело урагана замысловатой кровеносной системой. Ничто не могло устоять перед атакой Бури. Она ровняла всех, кому не посчастливилось оказаться на этой проклятой земле. Несчастных подхватывали и разрывали жестокие ветра. Игрались с останками, как дети с костями в племени людоедов. Вдруг на пути сносящей всё и вся волны возник слепящий свет, который заставил зажмуриться даже Геральта, хотя он бесплотным духом наблюдал за действием со стороны. Две стихии – одна упорядоченная и стойкая, другая хаотичная и неистовая – столкнулись. Весь мир содрогнулся при ударе, а кодиций почувствовал, что его пребывание в мире грёз вот-вот оборвётся. Противостояние закончилось, но иначе, чем те битвы, когда противники отходят друг от друга, когда уже нет сил воевать. Нет, здесь произошло иное. Слияние. Буря подобралась к самим звёздам. Она напиталась зловещим болотным оттенком и принялась охватывать одну планету за другой. Не было силы, которая смогла бы остановить её. Буря разглядела, наконец, и наблюдателя. Геральт попытался улететь, скрыться от вселенского голода, который он почувствовал внутри звёздного урагана, но не смог. Обернулся, чтобы увидеть, как внутри Бури пылает семилучёвая живая звезда с поверхностью, обросшей крючковатыми кораллами. Звезда раскрыла пасть и набросилась на кодиция. Геральт провалился в следующее видение. Сквозь пустыню летела стрела монорельсового поезда. Рядом с одной ржавой опорой пространство замерцало, а потом взорвалось ярким светом. Крошащийся металл не выдержал воздействия и разлетелся мелкими обломками. Поезд мчался прямо в пропасть. – Христос, тормози! – проорал Геральт, очнувшись. – Обрыв! – Что… – начал было технодесантник, когда со скрежетом монорельсовые пути обрушились. К чести десантников, никто не растерялся. Геральт первым прорезал, а потом пробил окно, и в брызгах толстого бронированного стекла вылетел на волю. Он подхватил бросившегося следом Варлама и включил прыжковый ранец. Так, помогая друг другу, десантники опустились в песок без единой царапины, хотя рядом уже бугрилось стальное месиво размолотых вагонов. Невероятная скорость в сочетании с непробиваемой стеной песка, чуть ли не в лепёшку превратила первые вагоны. Последние же по инерции сходили с путей и падали с высоты двух десятков метров. – Как думаете, Христос вообще мог уцелеть? – спросил Джошуа. – Он, конечно, не подарок, но такую гибель никому не пожелаешь. – Есть только один способ узнать, – Анрайс кивнул в сторону завала. – Да всё у жестянки в порядке, – усмехнулся Торгнюр. – Слегка помялся, наверное. Вот увидите, уйдёт на своих двоих. Монорельсовый поезд и обрушившиеся опоры превратились в свалку металлолома. Везде искорёженное железо, осколки стекла, лопнувший пластик, болтались силовые кабели, поднимался дым. Когда вспыхнула обивка сидений, начался пожар. – Император помиловал тех беженцев из Порта Нураго, – сказал Джошуа. Апотекарий всё также удерживал свою драгоценную ношу на плече, но теперь, когда Мортен остался без доспехов в одном комбинезоне, делать это было куда проще. – Кто знает, – ответил Анрайс. – Я видел трупы на улицах Кантавриса. Далеко не все были вооружены. Десантники добрались до места, где, предположительно, и [ну уж нет]одился первый вагон. Они стали разбирать завал. Работали молча. За них говорили вещи: рычали цепные мечи и гудели сервоприводы силовых доспехов. Оттерев пот, Геральт перевёл взгляд на опоры монорельсовых путей. Их пожрала ржавчина, словно на фабриках пожалели средств и использовали при создании дешёвую жесть вместо стали. За работой незаметно наступила ночь. На горизонте во вспышках молний показались метущиеся очертания бури. Кодиций прорезал смятый лист стали психосиловым клинком и услышал отборную брань в сочетании с мерзким скребущим звучанием старого голосового модуля. – Я – живой вообще-то! – рявкнул Христос. – Осторожнее своей зубочисткой размахивай! Геральт схватился за край и выломал преграду, которая отделяла технодесантника от свободы. – На мгновение, – сказал Христос, – но только на мгновение, мне показалось, что вы меня бросили. Я никогда так не радовался звуку взведённого цепного меча. Вокруг спасенного собрались остальные десантники. Торгнюр охнул: – Я немного ошибся, братья. Будь на месте Христоса Ангел Смерти из плоти и крови, он бы уже отправился к Императору, но аугметика позволила технодесантнику пережить крушение. Шлем Христоса смялся во время аварии так, что некоторые его части вонзились глубоко в металлический череп. Один глазной имплантат потух, другой был вырван за пределы черепной коробки, но ещё горел. Выполненные технодесантником силовые доспехи превратились в мешанину из плоти, крови и керамита. Одна рука без движений висела на тонких проводах. Другая ещё кое-как, но работала. Ноги до сих пор были в ловушке смятой кабины машиниста. – Христос, конечно, помялся совсем чуть-чуть, но сам уже точно никуда не пойдёт, – продолжил скальд. – Надо бы его в мешок собрать. – Я все слышу! – Ты не подумай, Христос, мне жалко на самом деле, – закончил Торгнюр. – Будь я на твоём месте, то сидел бы уже рядом с героями древности и пил мёд! – Вот увидишь, Волк, отремонтируюсь и исполню твоё желание! Ну! Хватит на меня смотреть! Работайте-давайте! Через несколько минут Христоса собрали. Торгнюр взвалил технодесантника на плечи, и отряд двинулся в путь, чтобы найти хоть какое-то укрытие от приближающейся бури. 3 Песок. Только песок в лицо. Геральт в открытом психическом капюшоне, Анрайс, чей шлем разбили наёмники, Итаро, Мортен страдали от раздирающих острых песчинок сильнее всего. Даже повязанные на лица платки из рваной одежды, найденной на месте аварии, не спасали. Пыльная буря не только грозила унести кого-нибудь из отряда или задушить песчаной удавкой, но и полностью перекрывала обзор. Геральт закрыл глаза повязкой и руководствовался только психической силой, двигался за сиреневой аурой Джошуа. Апотекарий явно переживал за командора, ведь Мортен так и не вышел из стазиса. Отряд растянулся цепочкой и противостоял урагану. Десантники двигались к вытянутому ржавому горному столбу на горизонте. Там они надеялись укрыться от разбушевавшейся стихии. Десантники предусмотрительно перевязались верёвкой, потому что порывы ветра разгонялись на равнине так, что, казалось, могли и "Носорог" перевернуть. Порой караульные вязли в песке по колено. Иногда приходилось пригибаться и молить Императора, чтобы принесённый бурей лист искореженного железа или какое-нибудь сухое дерево не летели слишком низко. В этот миг Геральт и услышал нечто странное. Голоса. Они мерзко хихикали и звали кодиция. – Гер-р-р-альт… Гер-р-ральт, – раздавался призыв под аккомпанемент свистящего ветра. С каждым словом тон менялся. Казалось, что окружающий мир говорил с кодицием тысячью разных голосов. – Знаеш-ш-шь ли ты, кому слу-у-ужишь? – Знаю, – ответил кодицей, и песок заскрипел на зубах, несмотря на повязку. – Раз-ве? "Да", – Геральт попытался посмотреть иным взглядом на происходящее. Приготовился заметить мерцание Варпа или даже грязное пятно нечестивой твари, но… ничего. – Мы покаж-ж-жем… покаж-ж-жем! – нарастающим эхом вторили голоса. И они на самом деле показали. Пламя проливалось на прекрасный сине-зелёный мир. Лазерные столпы врезались в водяные толщи и кипятили океаны. Ракеты превращали в руины города, которые походили на сказку. Ядерные "грибы" росли на месте замков страны, славной рыцарями, которые вызволяли принцесс из лап драконов. Бомбы, начинённые страшными вирусами, отравляли крестьян, трудившихся в поле; землю, вспаханную и усеянную; даже сам воздух. Смерть властвовала в этом мире. И что самое страшное, Геральт словно бы знал, где он [ну уж нет]одится. Душа содрогалась от зрелища, но разум не мог найти причин для такой бурной реакции. – И это ещ-щ-щё не всё-о-о-о. Со временем ты узнаеш-ш-шь больш-ш-ше! – прошипели голоса и умолкли. Умолкла и буря. Тусклое солнце осветило десантников в повреждённых доспехах, с которых самум содрал краску. – Уф, – устало произнёс Джошуа. – Вовремя! Я уже думал, что утону в этом море. Апотекарий и в самом деле погрузился в песок почти по пояс. – Мортен жив? – спросил Анрайс. Лицо капитана осунулось, и русые волосы поблекли. Кожу покрывали многочисленные мелкие порезы, а глаза воспалились и покраснели. – Да. Но, пожалуй, ещё одного такого перехода он не выдержит, – ответил апотекарий. Джошуа положил Мортена на песок и осмотрел. Геральт отметил, что даже если командор выживет, то левый глаз придётся заменить имплантатом. – Как бы нам самим не помереть во время следующего перехода, – произнёс Анрайс. – И не придётся, если Император смилостивится, – сказал Варлам. Он вёл отряд, а поэтому первым поднялся на гребень дюны и указал куда-то вдаль ладонью. Десантники взобрались следом и увидели у подножия горы свалку, на которой среди мелких обломков угадывалась боевая машина "Горгон", фюзеляж пассажирского самолёта и множество небольших автомобилей. – Ну… Если местные жители ещё не растащили всё полезное, то, может быть, и соберём то, что нужно, – вздохнул Анрайс. – А здесь кто-то живёт?! – спросил Джошуа. – Их называют техномадами, – отозвался капитан. – Отщепенцы, варвары… и похоже... герои. Это ж надо, жить в таких условиях! – Дайте-ка посмотреть, – попросил Христос. Торгнюр достал технодесантника из мешка и выкрутил глазной имплантат в сторону свалки. – Да, – проскрежетал Христос. – Пойдёт. – "Лестат", разворачиваем лагерь, – приказал Анрайс. 4 Обустройство лагеря началось с того, что бойцы Караула осмотрели окрестности. Определили место для ночлега – приспособили для этого десантный отсек "Горгона". Бронетранспортёр выглядел так, словно Варп проглотил его, но выплюнул, не переварив. Борта были усеяны пробоинами, оплавлены; гусеницы слетели с катков; орудия пропали. Но "Горгон" даже в таком состоянии оставался хоть и обвалившейся, но крепостью. После обустройства укреплений десантники осмотрели старую технику и отыскали запасные детали, чтобы Христос мог починить себя и усилить сигнал вокс-передатчика силовых доспехов. Потом расчистили посадочную площадку под челнок. Разобрали завалы металлолома так, чтобы к лагерю вели только два хода: с севера – более широкий – и с юга – запасной узкий. Следом десантники начали снаряжать ловушки. Геральт раскапывал ямы, а потом укладывал на дно доски с вбитыми в них заострёнными ржавыми штырями, которые обтачивал в несколько взмахов психосилового клинка. Кодиций прикрывал ловушки сеткой Рабицой, укладывал сверху тряпьё, найденное на свалке, и маскировал тонким слоем песка. Волчьи ямы Геральт устанавливал в шахматном порядке, чтобы самому не забыть, где они [ну уж нет]одятся. Обозначал начало и конец опасного участка короткими штырями. Остальные десантники занимались тем же, разве что Торгнюр установил ещё и взрывчатку, чтобы мгновенно перекрыть запасной проход, если станет слишком жарко. Итаро же побродил по свалке, стащил разный железный хлам в кучу и показал, что он не только искусный воитель, но и изобретательный охотник. Используя старые пружины от автомобильных тормозов, он соорудил несколько ловушек-кнутов, которые били с такой силой, что могли отбросить даже космического десантника. Вооружил выстреливающие брусья острым металлоломом и испытал. Кнут на раз пробивал старые пластинчатые доспехи легионеров Скутума, которые десантники освободили от побелевших костей. Геральт добрался до границы укреплений Караула Смерти, когда в свете заходящего солнца увидел на горизонте белые паруса. – Гляди, – окликнул он Варлама и указал рукой. – О… – произнёс ворон. – Сухопутный флот. Несколько широких лодок на многочисленных колёсах и с двумя-тремя парусами двигались мимо свалки на юг. – Бегут, – сказал Геральт. – Почему так думаешь? – Темнеет, – ответил кодиций. – Мы уже разбили лагерь, а они даже не собираются. – Ладно, братья, заканчивайте, – окликнул Анрайс. – Ловушек хватит, чтобы целую роту задержать. Пошли, передохнём. Десантники собрались внутри "Горгона". – Джошуа, с Мортеном всё в порядке? – спросил Анрайс. – Да, капитан. – Тогда поднимайся на возвышенность, – Анрайс указал ладонью на гору. – Оглядывай окрестности. Доклад Варламу каждые десять минут. – Есть, капитан, – ответил апотекарий. – Держи, – Варлам передал болтер Джошуа. – Не повредит. Апотекарий взвесил в руках незнакомое оружие, прицелился, а потом пошёл в дозор. Остальные десантники расселись вокруг колдовского костра, разведённого Геральтом на потёртом металлическом полу. Молча наблюдали за пляской рыжих всполохов, что отзывались на движения пальцев кодиция. Геральт рисовал пламенем узоры в темноте. Огонь завораживал причудливой формой и отсутствием какого-либо звука: ни треска поленьев, ни шипения капель воды, залетевших в костёр. Десантники порой слышали только мерзкий вой дрели и свист лазерного резака – это Христос восстанавливал поврежденное тело и мастерил усилитель для вокс-передатчика в кабине бронетранспортёра. – Плохо сидим. Вот… – Торгнюр снял с пояса флягу и открутил крышку. – Фенрисийский мёд мы с Варламом, конечно, уже давно выпили, но амасек пятидесятилетней выдержки тоже сойдёт. Варлам – он единственный не снял шлем, так как поддерживал связь с Джошуа – охнул: – Немногое потеряли, братья. Фенрисийский мёд – та ещё отрава. – Слабак, – хмыкнул Торгнюр и сделал небольшой глоток. Передал флягу Анрайсу. Тот приложился к горлышку. Поморщился. – Я ещё по запаху подумал: "что-то не то". Какой же это пятидесятилетний?! Три звезды! – воскликнул он. – Зря с тебя начали, – усмехнулся Волк. – Знал же, что никто кроме тебя в бухле толком не разбирается, и всё равно дал. – Так что? Лестат угадал? – спросил Варлам. – Я просто округлил в большую сторону, – подмигнул ему Торгнюр. – Вкус мне пока не отказал, – Анрайс передал флягу Геральту, – в отличие от всего остального… – Анрайс, друг, я тебя не узнаю! Что такой кислый, будто уксуса выпил?! Анрайс долго не отвечал. Кодиций мог потянуться к разуму капитана, но не решился так его оскорбить. Просто сидел, ждал и перекатывал огненную воду во рту. – Мне кажется… – начал Анрайс. – Мне кажется, что Император… больше не благоволит мне. Взбудораженная тишина. – Да ладно, брось! – воскликнул Торгнюр. – Ты – один из самых достойных Его воинов! – Усомнился в Нём однажды, – от слов Анрайса повеяло холодом. – С тех пор не везёт. Скальд что-то воскликнул, но кодиций уже не слышал. Снова провалился в видение, которое было вызвано словами капитана. – … сам повинен в грехе глупости. А я не намерен оправдываться перед глупцами! – кодиций обнаружил себя совсем в другом месте и времени, далёко-далёко от холодного колдовского костра посреди великого ничто Скутума. Незнакомое место, напротив, было насыщено деталями. Огромный просторный хорошо освещённый зал. Стяги и прекраснейшее оружие на стенах ждали владельцев. Всё, так или иначе, было связано с крыльями, копьями, перьями. Геральт увидел полотно с изображённым на нём всадником, который пронзил дракона пикой на скаку. Дальше на стойке внутри стеклянного ларца заметил крупную булаву с грушевидным навершием, усеянным несколькими крыльями, тянущимися вдоль рукояти. И, наконец, внимание захватил величавый Ангел Смерти, который сидел на золотом троне, сложенном из копий и мечей. Весь его внешний вид говорил о королевской стати: ухоженные светлые волосы по плечи, роскошные пышные усы, переходящие в бакенбарды, ледяной взгляд. Только уродливый и глубокий рубец на лбу портил картину. – Поэтому я поручаю тебе, Геральт, взять самый быстрый корабль во флоте и добраться до Терры. Представишь доказательства и убедишь повелителей в нашей невиновности. Кодиций мог попытаться спросить что-нибудь, но посчитал, что правильным будет дождаться окончания видения. Его губы открылись, и изо рта вылетели следующие слова: – Слушаюсь, магистр. Что будет с моей хоругвью? – Отбери лучших всадников. Они поддержат первых воинов нашего капитула. Остальные станут твоей свитой. – Приказ ясен. Позволите приступить? – спросил Геральт. Золотой воин на золотом троне кивнул. Геральт снял с пояса и одел шлем с плюмажем из металлических перьев. По пути Геральт попытался разглядеть хоть что-нибудь, мельчайшую деталь, которая бы воззвала к его очищенной памяти, но кроме заученных слов девиза и греющего душу знака капитула ничего не заметил. "Si Imperator Nobiscum, quis contra nos?" – гласила надпись под крылатой пикой на истрёпанном боевом знамени. Привратники в тактических доспехах дредноута открыли двери, и внутрь зала ворвался слепящий свет, который преобразился в огонь костра, охватывающего, но не обжигающего пальцы кодиция. Видение завершилось. – Так моё мучение окончилось, – уловил Геральт последние слова Анрайса. – Кровавый Ангел Вечность как миг мучился В руках демона, – прочёл Итаро, – Думаю, никто не стал бы спорить, что не хотел бы оказаться в подобном кошмаре. Остальные десантники мрачно молчали. Геральт понял, что пропустил что-то важное. – Ты трактуешь рассказ так, что теперь Император ведёт тебя через искупительные испытания, Анрайс, – продолжал Итаро, – но ведь можно посмотреть иначе. Душа, с который ты говорил безмолвно, возможно, и есть Бог-Император. Тогда, получается, что Ему небезразлична твоя судьба. – Спасибо… друг, – проговорил Анрайс. – В твоём толковании больше надежды. – Славься случай! – воскликнул Торгнюр. – Ты только подумай! Если бы не крушение, то так и ходил бы мрачный как туча. За такое можно и заплатить переломанным Христосом. – Я всё слышу, блохастый! – донёсся скрежет из кабины водителя-механика "Горгона". Торгнюр только рассмеялся. Итаро вернул ему флягу с амасеком. Скальд запрокинул голову, так как рот уже не закрывался полностью из-за невероятных длинных клыков, и вылил остатки напитка в глотку. Убрал флягу, хищно ухмыльнулся и снова обратился к мастеру клинка: – Я почуял родственную душу. Это была поэзия? – Хайку, – отозвался Итаро. – Хороший размер, – кивнул Торгнюр. – Не устанешь сочинять. Но, как мне кажется, о воодушевляющих подвигах в этих твоих "койках" не споёшь. – Для воодушевляющих песен в отряде есть ты, скальд, – сказал Итаро. – Я же рассказываю о красоте и мудрости. Коротко. Талантливо. – Ах так?! – воскликнул Торгнюр. – Вы что там?! Без меня уже всё выпили?! – воскликнул Христос. – Не то чтобы я нуждался, но ведь даже не предложили, мерзавцы! Вы хоть "спасибо" скажите. Я всё сделал! – Спасибо Всеотцу, – сказал Торгнюр, – что оставил тебе хотя бы одну руку, Христос. Скальд поднялся и пошёл за технодесантником. Христос выглядел уже куда лучше, чем сразу после аварии. Он убрал обломки шлема и вставил целую линзу обратно в голову. Наладил второй аугметический протез руки и заварил самые широкие пробоины в силовых доспехах. А самое главное – он собрал усилитель вокс-передатчика. Теперь Христос выглядел как древний царь, увенчанный короной. – Блохастый, подними меня выше, – попросил технодесантник. – Сейчас, железяка, – скальд перехватил удобнее изувеченного боевого брата, подошёл ближе к кабине, подпрыгнул и ухватился за край. С заметным усилием подтянулся и взвалил технодесантника на крышу, а потом и сам встал рядом со станком для тяжёлого стаббера. Орудие кто-то уже давно снял, вырвав последние зубы у некогда грозной машины. Торгнюр поднял Христоса на руках. Огонь оптического имплантата технодесантника пропал. Христос полностью сосредоточился на передаче сигнала на орбиту. Через минуту вновь ожил: – Нет, не получилось, Фулгримовы козни! – воскликнул технодесантник. – Мощи не хватает! Сюда бы усилитель "Дамокла" или на худой конец "Носорога", но нет… – Христос помолчал несколько мгновений, глядя на боевых братьев, а потом застрочил как из болтера. – Столько времени потратил на то, чтобы ковыряться в мусоре, а ведь ответ всё время был на виду! Если объединить вокс-передатчики всех доспехов, то мощности должно хватить для сигнала бедствия! – Полегче, Христос, – проговорил Торгнюр. – А почему бы тебе их прямо на нас не объединить? – Ну, знаешь ли, я так ещё ни разу не делал, – ответил технодесантник. – Если не боишься взрыва вокс-передатчика, то оставайся в своих пропахших псиной доспехах. Или же… просто послушай меня. Я заодно и доспехи подлатаю немного. Сейчас на них даже смотреть стыдно! – Четырёх хватит? – спросил Анрайс. – Варлам поддерживает связь с Джошуа. Не хватало ещё проморгать врагов. – Хоть что-то, – отозвался Христос. Торгнюр спустил технодесантника обратно в десантный отсек. Ангелы Смерти, помогая друг другу, принялись снимать силовые доспехи. – Торгнюр, твою мать, ты что, без комбинезона?! – Варлам взял в руки переднюю часть кирасы скальда. – Не люблю я его. Обжимает во всех местах. Шерсть сразу лезет, куда не надо, – объяснил Торгнюр. – Давай без подробностей, – поморщился Варлам. Без доспехов и одежды скальд на самом деле напоминал дикого зверя. Он зарос седой шерстью, только на правом плече волосы отсутствовали. Кожа была отмечена татуировкой с изображением высокой и тонкой как осина девушки в полупрозрачной накидке. Такое облачение не только не скрывало прелестей красавицы, а только подчеркивало их. Анрайс бросил Торгнюру кусок ткани, который использовал как шарф во время бури. – Муди свои прикрой, – сказал капитан. – Не надо завидовать, – отозвался скальд. – Это приказ! Проворчав что-то неразборчиво, Торгнюр послушался и повязал набедренную повязку. Христос в это время, рассыпая искры из обрубков ног, подтягивался от одного комплекта силовых доспехов к другому и подсоединял к шлемам тонкие провода, а к наспинным ранцам толстые кабели. – Не того волка Люди назвали Белым. Ночь на Скутуме, – улыбаясь, прочёл Итаро. – Шутки шутками, а кто автор рисунка? Очень хорош, хоть я и предпочитаю цветные татуировки. Геральт тоже отметил рисунки, а также то, что странные колдовские знаки на лбах и запястьях Торгнюра, Варлама, Анрайса совпадали. – Варлам постарался, – ответил скальд. – Он – мастер! – Моё почтение, – склонил голову Итаро. – Свои не покажешь? – спросил Варлам. – Там, откуда я родом, показывать татуировки на публике запрещено, – ответил мастер клинка. – Только по праздникам и на фестивалях. – А разве сейчас не праздник?! – воскликнул скальд. – Мы посреди великого ничто, без приказов и… – Торгнюр бросил взгляд на Анрайса. Тот коротко кивнул. – … и командиров, – продолжил скальд. – За долгие годы мы никогда не были так свободны, как сейчас! Вот она – жизнь! Никакие занятия по командной сцепке не заменят обычного разговора по душам. Так создаются братства! Итаро помолчал, прищурившись. – Старый волк хочет Казаться безмозглым псом Хитрое животное, – мастер клинка поднялся и потянул молнию комбинезона. Стянул одежду по пояс. Геральт поразился масштабам. Конечно, он не обладал опытом Варлама, но понял, что узоры нанесли ещё до преобразования в Астартес, а поэтому их пришлось восстанавливать, когда тело выросло в несколько раз. По этой причине, а также из-за многочисленных боевых отметин, некоторые пропорции выглядели безумным отражением кривого зеркала, но всё равно впечатляли. Сюжет, который охватывал кожу Итаро, за исключением головы, шеи, полосы от горла до паха, был представлен в следующей картине. В переплетении зарослей сочной зелени, необычных пурпурных и алых цветов, на берегу реки чёрный дракон сражался с саблезубым зверем с полосатой шкурой, будто бы сплетённой из огня и ночи. За схваткой из воды наблюдала рыба с золотой чешуёй. Последний рисунок уходил куда-то ниже поясницы Итаро, поэтому мастер клинка спросил: – Могу и полный рисунок показать. – Нет! Мы уже и так всё поняли, – проговорил Христос. Итаро пожал плечами и вновь натянул комбинезон, поправив одежду так, чтобы разъёмы чёрного панциря попали в отверстия на плотной ткани. – Что означает всё это… все эти… – начал было Торгнюр, но Итаро только отмахнулся. – Бандитское прошлое, – сказал он, – красивая чепуха о чести и достоинстве, которой прикрывали убийства и бесчеловечное насилие. Теперь я это понимаю, но был глуп в молодости. – Почему же оставил? – спросил Варлам. – Ухаживать за таким полотном сложно, учитывая раны от болтов или цепного оружия. – Оставил по той же причине, что и скальд, – ответил Итаро. Торгнюр хмыкнул, а потом спросил: – Как её звали? Итаро помолчал мгновение, а потом прочитал: – Милая Мизуки, Я помню о тебе век. Я не забуду. – Порой завидую вам, – проговорил Анрайс. – У вас была жизнь до капитула, а я не помню ничего, кроме хвойных лесов Карпатоса и страха, который обитает среди тёмных крон. В следующее мгновение я уже сам стал таким страхом. А больше как будто ничего и не было. – О воспоминаниях существует два мнения, – сказал Варлам. – Кто-то видит в них слабость, которая мешает обожествлению, другие – силу, не позволяющую забыть о корнях, стать чуждым человечеству. – А сам как считаешь? – спросил Анрайс. – Мне сложно переживать о том, чего у меня нет, – ответил Варлам. – Нет воспоминаний, и Варп с ними. Я создал свою личность заново. – В самом плотном кольце еретиков, среди орд тиранидов или зеленокожих, перед алчущими крови демонами я никогда не терял надежды, – сказал Торгнюр, дотронувшись до татуировки на плече, – потому что Торви поддерживала меня. – А я обхватываю рукоять Мизуки, как когда-то её талию, – Итаро вскинул катану. – Её отец ковал великолепное оружие. Спустя столько лет и перековку внутри этой катаны всё ещё бьётся сердце моей возлюбленной. – Кстати, о воспоминаниях, – проговорил Варлам. – Геральт, ты с самого начала наших посиделок и слова не сказал. Тайна? Четыре пары глаз и один оптический имплантат посмотрели на седовласого воителя. – Боюсь, что мне и рассказать нечего, – развёл руками Геральт. – Осознал я себя на борту "Злого Рока" несколько месяцев назад и обучался… точнее, заново изучал боевые искусства и владение псайкерскими способностями под руководством хранителя Весемира. – Как же ты выжил?! – усмехнулся Торгнюр. – Учитывая лекции старого пердуна… – Но недавно… – Геральт вздохнул, всё-таки решился и продолжил: – Недавно меня начали преследовать видения. Уничтожение какого-то прекрасного мира. Мой капитул, название которого я так и не вспомнил. Задание от магистра. Он велел мне лететь на Терру. – Хм… ну, значит, ты наверняка долетел, – проговорил Торгнюр. – Самые лучшие мозгоправы там сидят. – А я справился, – внезапно прервал разговор Христос. – Вот что значит стимул! Один боевой брат xepом своим мохнатым размахивает. Другой оголяется! Десантники рассмеялись. Христос подполз к борту бронетранспортёра и привалился к железу. – Обещали прислать транспорт, как только разработают безопасный маршрут, – продолжил он. – Слышно их плохо, но я так понял, что на орбите сейчас жуткая неразбериха, и с разработкой всё не так. – Ещё бы, – хмыкнул Торгнюр и покосился на Мортена, – учитывая, что тот, кто должен во всем разбираться, похож на отбивную. – Отличная работа, Христос, – сказал Анрайс. – Следующий шаг – вечный двигатель из говна и палок, – продребезжал технодесантник. – В родном капитуле, наверное, не хотели расставаться с таким мастером? – спросил Варлам. – Не очень-то меня там и любили, – ответил Христос. – Интересно из-за чего? – спросил Торгнюр. – Ты же такой душка. – Нет, мохнатый xep, – отмахнулся Христос. – "Твой труд опасно близок к Ереси", – прогудел технодесантник не своим голосом. – Так магистр предупредил меня. И… торжественно спровадил в Караул. Ну и ладно... В Инквизиции лучше относятся к новым задумкам. Жаль только, что слишком много толковых братьев гибнет на заданиях. Внезапно непринуждённую обстановку как ветром сдуло. Варлам склонил голову, Анрайс и Торгнюр скривились, а Геральт почувствовал опасность. Кодиций поднялся и прошёл к борту бронетранспортёра. Посмотрел вдаль сквозь широкую пробоину. Где-то там скрывалось зло. – Джошуа говорит, что с севера движутся огни, – проговорил Варлам. – Наёмники? – спросил Анрайс. – Пока не разглядеть точно, – передал ворон. – Техника. Много техники. – Надо взглянуть поближе, – сказал капитан. – А, может, просто "птичку" дождёмся? – спросил Христос. – Мы просто взглянем, – ответил Анрайс. – Ага, – кивнул технодесантник. – Взглянете, как же! – Геральт, пойдём, прогуляемся, – приказал Анрайс. – Остальные, готовьтесь к обороне. Кодиций кивнул, а технодесантник воскликнул: – Вот дерьмо! Мне ещё ноги надо приделать, а вы тут войнушку собираетесь устроить! – Никакой войнушки, – пообещал капитан. – Даже оружие с собой не возьмём. Анрайс отдал болт-пистолет Христосу. Тот кивнул, а потом, не теряя времени, продолжил ремонт. Вспышка лазерного резака озарила технодесантника. Второй протез руки вывернулся, и наружу потянулись тонкие механодендриты. Христос принялся ремонтировать ноги. – Защищайте командора. Если мы не вернёмся к тому мигу, как прилетит "Ястреб", не ждите нас, – напоследок сказал капитан. Геральт с Анрайсом обогнули гору, за которой скрывался отряд, взобрались на покатый склон и застыли на вершине, вглядываясь в горизонт. Геральт прищурился. Его оптические имплантаты прощёлкали несколько раз и приблизили изображение. Кодиций увидел железную орду, состоящую из самой разнообразной техники, но ни одна машина не принадлежала наёмникам Георга Хокберга. – Техномады, – проговорил Анрайс. Орда приближалась. Машины грохотали и дымили тучами, которые закрывали звёзды на небесах непроглядной пеленой. В авангарде двигались тысячи мотоциклистов. Дальше ехали самодельные танки и настоящие левиафаны пустошей – передвижные лагеря. А в самом конце… Из-за яркого свечения, Геральт не разобрал, что [ну уж нет]одится в арьергарде. Кодиций закрыл имплантаты и потянулся к свету колдовским зрением, послал свой дух через пустыню. Почти добрался до первой линии орды, когда натолкнулся на призрачную стену, которая мешала ему пролететь дальше. Сосредоточился и попытался пробить брешь, хотя бы для одного единственного взгляда. Бесполезно. – На них магический барьер, Анрайс, – пояснил Геральт, – преграда, которую возвёл кто-то гораздо могущественнее меня. Учитывая то, где мы [ну уж нет]одимся, представить не могу пределы его силы. Чтобы преодолеть квазигеллеровые поля Скутума, нужно быть, по меньшей мере, главным библиарием! – Да, я тоже почувствовал его силу, – капитан дотронулся до татуировки на лбу. – Поэтому и решил узнать, что это такое. Орда техномадов остановилась. – Привал? – предположил Геральт. – Похоже на то. Позови-ка братьев, – приказал капитан. – Итаро, Торгнюра. Пусть соберут на свалке какое-нибудь тряпьё. Попробуем подойти ближе, раз выдалась такая возможность. Геральт уже хотел послать сообщение, когда Анрайс потряс его за плечо. – И ещё кое-что, – добавил капитан. – Пусть Христос передаст сигнал бедствия ещё раз и отключается. Не хватало ещё, чтобы эти ребята, – он кивнул на ордынцев, – узнали о нас раньше времени. 5 До рассвета оставалось несколько часов. Однако разведчики и вернуться рассчитывали до того, как первые лучи звезды превратят серое море пустошей в золотой океан. – Слушай, я заметил тогда, в лагере, что ваши с Торгнюром и Варламом татуировки похожи. Я про вязь на лбу, запястьях… – проговорил Геральт. – Это знак старого отряда, в котором вы служили вместе? Или что-то иное? – Секретное оружие "Пирра", – проворчал Торгнюр, – от которого у меня голова раскалывается. А это значит, что рядом кто-то колдует! – Скальд верно говорит, – сказал Анрайс. – Этот узор Варлам позаимствовал у одного Экзорциста. Помогает справиться с психическим воздействием. А что? – Рисунок какой-то… неправильный. Нечеловеческий язык и зловещие очертания. – Ни одного сбоя, – пожал плечами Анрайс. – На "Тиамат" ни магосы, ни патриарх генокрадов так и не смогли спалить пси-воздействием татуированных бойцов. – Я, конечно, далеко не самый могучий и опытный псайкер, но мне кажется, что этот рисунок опасен. Вернёмся на крейсер, найду время и поищу в архивах что-нибудь. Если всё в порядке, первым попрошу Варлама набить мне такой же. На подходе к лагерю ордынцев Торгнюр прошипел ругательство вполголоса. И дело было даже не в том, что на горизонте загорались всё новые и новые огни, указывающие на то, что десантники приближались только к авангарду, а не ко всей железной орде. – Ну и вонь, – добавил скальд. – Такое случается редко, но волчье чутье мне сейчас только мешает. Остальные Ангелы Смерти услышали неприятный запах только через несколько минут. Геральт знал запах войны. Пусть битва за Кантаврис стала первым сражением в его новой жизни, но гниение, опаленную плоть, раны кишечника кодиций определил сразу. Чем ближе приближались десантники, тем сильнее становился запах и бледнее Торгнюр. Кодиций дотронулся до его плеча. Показал жестами: "Ты в порядке"? "Голова кружится", – ответил Торгнюр. Анрайс заметил такой ответ и отдал команду: "Ждите здесь. Прикрывайте". Мастер клинка и скальд вжались в песок, а капитан с кодицием заскользили по дюнам к стоянке техномадов. Стало ясно, почему те медлят. Орда остановилась на дозаправку и ремонт. Техномады как муравьи бегали по лагерю. Грузовики с цистернами передвигались от одной машины к другой. Механики возились с техникой, используя каждую свободную минуту. Суета одновременно и мешала, и помогала разведчикам. Конечно, никто из техномадов не спал, но зато они были заняты настолько, что не обращали внимания на две высокие фигуры в лохмотьях. Геральт прикасался к разумам часовых и отталкивал любопытные взгляды. Порой, конечно, приходилось красться, если техномадов на пути было слишком много. Встреченные разведчиками люди производили отталкивающее впечатление. Они будто бы были одержимы злым духом или [ну уж нет]одились во власти могучего разума. Все бледные. Некоторых несчастных ещё и в судорогах бились. От одних пахло нечистотами, будто они не помнили, как правильно справлять нужду, чтобы не замарать одежду. Другие забыли о всякой опрятности и даже, похоже, вообще о себе. Истощённые тела, обгоревшая на солнце кожа, сбитые в кровь ноги, на которые забыли надеть обувь – вот итог. Но внешнее описание меркло перед одной единственной деталью: техномады сияли. Сияли не счастьем и не радостью, а самым настоящим светом, словно внутри бедняг горели лампы. И если кожа техномадов мерцала едва заметно, то глаза стали яркими точками, будто отметками от лазерного целеуказателя. По этой причине Геральту пришлось наложить иллюзию на себя и Анрайса. Но десантники всё равно постарались сильнее закутаться в рваные плащи, чтобы не привлекать внимания. – Эй вы, увальни! – окликнул десантников дородный мужчина, туго перетянутый ремнями и в маске ухмыляющегося черепа. – Тащите бочки к танку Дайсата Удачливого! Опять забыли заправить. Огрин с татуировкой семилучёвой звезды на лбу подал Анрайсу бочку с топливом из кузова стоящего поблизости грузовика. Капитан в свою очередь поделился ношей с кодицеем и принял следующую. Десантники опрокинули бочки и покатили, куда приказано. По пути познакомились с особенностями "танкостроения" в пустошах. Машины техномадов представляли собой в основном гражданский транспорт с дополнительным, зачастую ржавым металлическим покрытием. Одни такие страшилища были колёсными, другие ездили на гусеницах. Все были достаточно лёгкими, чтобы не вязнуть в песке. "Танки" украшали железными тотемами, деревянными истуканами, цепями и порой человеческими останками. Вооружены эти машины были баллистами, катапультами и такими странными конструкциями, о чьих названиях и устройстве оставалось только догадываться. Редко можно было увидеть орудия, стабберы и другое распространённое в Астра Милитарум вооружение. Разведчики не стали перекатывать груз к громко ругающемуся техномаду в шлемофоне. Прошли мимо и увидели, наконец, то, ради чего пришли сюда. – Они… прекрас… – начал было Анрайс, но встряхнулся к облегчению Геральта. – Тебе тоже в голову приходят чужие мысли? – спросил он кодиция. "Прими Свет!" – Геральт снова и снова слышал эту повторяющуюся команду под чудесную переливчатую трель. – Ещё музыка, – кивнул кодиций. Первым желанием было бросить всё и встать на колени перед обладателями Света, но Геральт переборол его. За "мусорной" техникой ордынцев парили пять прекраснейших вытянутых цилиндрических летательных аппаратов, которые сверкали как драгоценные камни. Плавностью очертаний и богатством разнообразнейших деталей эти чудеса оставляли далеко позади даже произведения искусства аэльдари из призрачной кости. Рядом с громадами, мерцающими дневным светом, без движения стояли великаны в доспехах из чистого золота. Они напоминали Ангелов Смерти, но казались памятниками, недостижимым идеалом для настоящих Астартес. Над этими прекрасными изваяниями висела семилучёвая звезда, от чьих стеклянных граней свет отражался ещё ярче. Он изливался на окрестности настоящим мерцающим водопадом. Геральт попытался взглянуть на прекраснейшую картину иначе, но нашептывания стали только громче. В очередной попытке пробиться сквозь колдовскую завесу, кодиций вдруг понял, что смотрят уже на него самого. "Тебе здесь не место, слепец!" – прорычал неизвестный колдун. Сверкающие статуи из золота и обсидиана пришли в движение. Из красивых и витиеватых произведений искусства в руках великанов в разведчиков полетели самые обыкновенные грубые болт-снаряды. – Уходим! – выкрикнул Анрайс и метнул свою бочку в преследователей. Под сосредоточенным огнём она разорвалась. Разведчики, ног не чуя, бросились бежать, а ночь уже взвыла боевым рогом техномадов. Анрайс взлетел на "танк" с открытым верхом и со всей силы ударил ребром ладони по шее ордынца так, что тот изломанной куклой слетел вниз. Капитан передёрнул затвор тяжёлого стаббера и парой выстрелом превратил механика-водителя в кровавое месиво. – За руль, Геральт! – Анрайс перекричал рёв крупнокалиберного орудия. Кодиций сбросил ошмётки танкиста с кресла, сел и повернул ключ в замке зажигания. Двигатель натужно заворчал, но машина не тронулась с места. Анрайс тем временем выкосил всех ближайших техномадов и поменял короб с патронами. – Геральт! Ну! По машине застучали болт-снаряды. – Шевелись, – попросил кодиций. – Шевелись… Мотор взревел. Завертелись катки движителя, побежали тяжёлые гусеницы, перемалывая тела убитых техномадов в фарш. Анрайс попытался вывернуть назад стаббер, но станок заржавел и не позволял это сделать. Тогда капитан просто-напросто сорвал орудие и ответил преследователям яростным огнём. Чуть выше кабины пронеслось пушечное ядро и разорвалось впереди, разбрасывая рабочих по все стороны. Геральт бросил взгляд назад. Их преследовал Дайсат Удачливый за рычагами настоящего чудовища с толстой шипованной бронёй и несколькими выхлопными трубами. Этот танк ревел, выдыхал тучу непроглядного дыма и плевался раскалёнными ядрами. Геральт резко вывернул руль и едва не завалил машину на бок, но следующий выстрел Дайсата попал прямо в цистерну для топлива. Ночь вспыхнула ещё одним пламенным цветком. Машина разведчиков подпрыгнула на обломках так, что Анрайс едва не вывалился из кузова, но всё-таки удержал стаббер. – Что там произошло, варпова сыть?! – спросил он. – Здесь колдун! – выкрикнул Геральт. – Он заметил меня! Анрайс выругался, а потом дал высказаться тяжёлому стабберу. Лагерь техномадов встрепенулся и старался всеми силами уничтожить незваных гостей. Ордынцы посылали в машину сотни пуль, стрел и копий, но только немногие достигали цели, так как Геральт набрал максимальную для "танка" скорость. Гусеницы разорвали неудачливого мотоциклиста вместе с его транспортным средством – на радиаторной решётке остались кровавые разводы. Теперь машина разведчиков напоминала стального демона, насытившегося жертвоприношением. Патроны к стабберу закончились. Капитан перехватил оружие как дубинку за ствол и сшибал мотоциклистов из седла, когда они хотели взять машину на абордаж. Впереди из песка показались фигуры Итаро и Торгнюра. – Анрайс, на правый борт! – прокричал Геральт. Сам кодиций развернулся и пинком вышиб дверцу из петель. Она отскочила прямо в ближайшего мотоциклиста и разбила бедняге голову. Геральт чуть сбросил скорость и выставил руку наружу. Стиснул зубы от напряжения, но схватил Итаро. Мастер клинка и скальд влетели на кузов. Торгнюр от рывка чуть было не упал, но в последний миг удержался на краю. – Давай не повторять такое! – выкрикнул Торгнюр Анрайсу. – Я чуть без руки не остался! – Если не поспешим, то останемся вообще без всего! – рыкнул Геральт. – Итаро, давай за руль! Мастер клинка сменил кодиция, и тот встал в центре кузова. Закрыл оптические имплантаты и сосредоточился, не кланяясь пулям и стрелам. Арбалетный болт впился ему в грудь, но кодиций даже не обратил внимания на рану. Вытянул вперёд руку и… Взвыл ветер, и мотоциклисты словно налетели на невидимую стену. Они не преодолели заклятье, зато это сделал Дайсат Удачливый. Его танк взлетел при ударе о колдовское препятствие, завис в воздухе на пару мгновений, а потом повалился и перемолол в кашу техномадов. – Всё… – выдохнул Торнюр, глядя, как башня танка поворачивается в их сторону. Однако стальное чудовище вдруг чихнуло дымом из выхлопных труб. Чёрная туча уменьшилась, и Дайсат остановился. Он не сделал поправку. Тяжёлое ядро ударилось в землю и взметнуло песок, не долетев до цели. – Да! – вскинул кулак в воздух Анрайс. – Это ещё не все, – сказал Геральт и обломил древко арбалетного болта. – Надеюсь, за нами прилетят как можно скорее. Железная орда вновь пришла в движение. Уже не отдельные преследователи, а десятки машин и сотни мотоциклов устремились за десантниками. – Перекроёшь въезд, – приказал Анрайс, когда впереди показалось пятно свалки. – Спрыгивайте! – отозвался Итаро. Десантники попадали в песок, а мастер клинка вывернул руль и завалил машину на бок. Итаро двигался как молния. Перебирал руками и ногами и выскочил из открытой кабины до того, как машина бешено завертелась, влетела в проход между гор ржавого мусора и сработала пару ловушек. – Ходу, ходу! – выкрикнул Анрайс. Десантники забрались внутрь самодельных укреплений за мгновение до того, как в спины полетели первые пули от улюлюкающих мотоциклистов. – Что за чертовщина происходит? – выкрикнул Христос, поднявшись над бортом "Горгона". – Войнушка! – предупредил Анрайс. Разведчики забежали внутрь сухопутного корабля легионеров Скутума и похватали оружие. Тем временем ордынцы прорывались сквозь полосу смерти. Их давили, резали, протыкали снаряды из ловушек. Техномады падали в волчьи ямы, повисали на "кнутах" и взлетали в воздух, вздёрнутые противовесами. Лишь немногие из первой волны нападающих добрались до десантников. Они пали, сражённые цепными мечами и ножами. Боевой дух ордынцев покол[лобзал]ся. Они окружили свалку, и дали десантникам время, чтобы перевести дух. Когда подоспело подкрепление, штурм начался заново. – Никак вы, bлять, не научитесь! – рявкнул Геральт, когда на него хлынула ещё одна волна дикарей из пустошей. Враги стреляли в упор, но попасть по Ангелу Смерти сложно, а по свободному от силовых доспехов Ангелу Смерти почти невозможно. Движения кодиция были настолько быстры, что психосиловой меч оставлял за собой в воздухе узор, который напоминал конденсационный след самолёта, только оранжевых и багряных оттенков. Геральт украшал ночь ослепительной колдовской вязью и проделывал в рядах техномадов просеки. Гром. Кодиций чуть с ума не сошёл от приложенных усилий, но возвёл психический щит на пути болт-снарядов. На поле боя появились сияющие великаны. Вместе с Итаро Геральт отступил внутрь "Горгона". – Это ещё кто?! – воскликнул Джошуа. – Сам не знаю! – только и ответил Геральт. – Стреляй! Джошуа выстрелил, и Христос тоже поддержал боевых братьев огнём. Технодесантник нетвёрдо стоял на отремонтированных ногах, но не отступал. В него попал один снаряд, второй, третий, но Христос не склонился. – Сдохните! Сдохните! Сдохните! – орал он. Геральт посмотрел наружу сквозь отверстие в обшивке "Горгона". Только один великан рухнул наземь, разбитый в перестрелке. Остальные медленно, но верно двигались к цели, несмотря на то, что обваливались битым стеклом после каждого попадания. – Император, защити! – выкрикнул Джошуа и спрыгнул с борта. – Я голову одному отстрелил, а он все ещё на ногах! – Это рубрикаторы Тысячи Сынов, помяните моё слово! – Христос с развороченной выстрелами кирасой бросился следом и потерял один из протезов ног – наскоро отремонтированные крепления не выдержали. Технодесантник выругался. – Короче, братья, – выкрикнул он, – этих гадов нужно на куски изрубить, чтобы остановить! Итаро взглянул на Геральта. – Да будет так! – Джошуа повесил опустевший болтер на магнитную зацепку, взвёл цепную пилу нартеция и потянул клинок из ножен. Если Анрайс, Торгнюр и Варлам ещё держали оборону от культистов со своего направления, то сияющие великаны, которые наступали по северному, широкому проходу, подошли уже почти вплотную к рампе "Горгона". Апотекарий с боевым кличем бросился в атаку и тут же получил горсть болт-снарядов. Доспехи выдержали, но Джошуа потерял равновесие. Пропустил могучий удар булавой по шлему и упал на спину. Однако Итаро и Геральт получили драгоценное время и ворвались в ряды оставшейся шестёрки великанов. Кодиций отсёк врагу руку с изящным болтером. Палец ещё зажимал спусковой крючок, и орудие продолжало плеваться смертью. Потом Геральт подпрыгнул, оттолкнулся от кирасы силовых доспехов, перекувыркнулся в воздухе и разорвал дистанцию, уходя от ответного удара. Итаро рассёк обезглавленного великана надвое от правой ключицы и до левого бока. Он кинулся к следующему противнику, и лишь спустя долю секунды увидел, что отсечённые части поверженного врага тянутся друг к другу. Отвлёкся и пропустил зубодробительный удар глухой корзинкой сияющего меча. Итаро рухнул, оттолкнулся спиной и вскочил на ноги, но понял, что безнадёжно опоздал. Великаны только казались медлительны. Фехтовали ничуть не хуже лучших мечников. Раздался отрывистый рокот болт-пистолета. Христос, балансируя на одной ноге, выпустил во врага весь магазин. Доспехи великана зазвенели битым стеклом, во все стороны полетели обломки, но враг не погиб, а только отступил на пару шагов. Этого вполне хватило Итаро для замаха. Катана устремилась в небеса и вернулась к грешной земле через мгновение. Великан развалился надвое. Геральт отбивался от двух навалившихся противников. Все его пируэты и финты только оттягивали неизбежный исход. Он едва успевал уклоняться от смертоносных ударов и разрывающих болт-снарядов. Менял стойки, рисковал, контратакуя, но не мог пробить великолепную оборону. – За Императора! – Джошуа вернулся в бой, несмотря кровоточащие раны. Он напал сзади и вонзил боевой нож прямо в подмышку одному сияющему великану. Апотекарий не смог вырвать клинок, а поэтому стал резать врагу шлем пилой нартеция. Геральт завертелся мельницей. Замах – меч отсекает врагу кисть с булавой, поворот. Замах – пылающее праведным гневом психосиловое лезвие поджигает, поворот. Замах – отсечённая голова, объятая пламенем, катится кодицию под ноги. Джошуа упал на колени. Ему разбили наличник шлема, и сквозь керамитовое крошево текла кровь. Он попытался подняться, но враг приставил к решётке респиратора ствол болтера и нажал на спусковой крючок. Из затылка апотекария вырвался гейзер крови, костей и керамита. – Отомстим! – пророкотал Христос и выпустил последние снаряды из болт-пистолета. Выстрелы в упор не остановили великана, и он набросился на изувеченного технодесантника. Христос успел вонзить скрытые клинки под шлем, но на этом удача закончилась. Великан отбросил технодесантника. Потом схватил за ногу и несколько раз со всей силы ударил по металлическому полу. Христос снова развалился на части. Враг схватил технодесантника за горжет кирасы и выкинул из "Горгона". Сияющий великан повернулся и поймал психосиловой клинок в грудь. Он попытался выдернуть его из раны, но Геральт проревел, навалился и рассёк врага до самой макушки. – Братья! Нужна помощь! – выкрикнул он. Раздался взрыв. Заложенный скальдом заряд сработал. Он обрушил на узкий проход обломки самолёта. Анрайс, Торгнюр и Варлам освободились и пришли на помощь. Теперь все караульные бились спина к спине, так сплочённо, как никогда прежде. Если в Кантаврисе бой "Лестата" можно было сравнить с болезненными, но всё-таки тычками пальцами, то теперь по врагу стучал сжатый кулак. Наступил рассвет. Первые лучи звезды осветили решимость на лицах Ангелов Смерти перед сияющими великанами и сворой огнеоких техномадов. Геральт вскинул меч в стойку правостороннего быка. Итаро опустил катану к самой земле, провоцируя врагов. Анрайс занёс рычащий цепной клинок над головой. Торгнюр с Варламом, тяжело дыша, ждали продолжения. Кровь великанов каплями ртути сбегала с лезвий их боевых ножей. Враги и жили безмолвно, и гибли без единого звука. Вот и на этот раз они атаковали молча. Однако уже в следующее мгновение не удержались от вздоха разочарования. Свист, рокот, ударная волна. Все рухнули на землю, почувствовав дьявольский зной. Вслед за ракетами с небес застучал град болт-снарядов. Благородная птица, прекрасный "Громовой Ястреб" завис над свалкой, извергая потоки смерти, разгоняющих ордынцев. Рампа челнока опустилась, хотя челнок ещё не коснулся земли. На неё вышел стрелок с тяжёлым болтером. Воин с коротким ирокезом на бритой до синевы голове, козлиной бородкой и повязкой на правом глазу внёс вклад в воцарившийся хаос. – "Лестат", хватайте командора и спасайтесь! – проорал он. Анрайс молнией вернулся в "Горгон", подхватил Мортена и последним запрыгнул на рампу десантного челнока. – Спасибо, Угэдэй, – кивнул он спасителю. – Не за что, – отозвался одноглазый. – Теперь мы квиты. Угэдэй уже почти опустошил короб к тяжёлому болтеру, когда рампа вновь поднялась. "Громовой Ястреб" сотрясся от удара, но вырвался с поля боя. Десантники, крещённые огнями Кантавриса и сцепленные ростками дружбы, переглянулись. Теперь они с уверенностью смотрели в будущее. В какое бы пекло ни бросила их судьба, они с честью пройдут испытания. Продолжение

Кровена :D

Отзыв на дуэль "Судная ночь" vs "Сердца и умы" Сложно выбрать один рассказ. Оба автора хороши. Оба рассказа имеют определенные сходства: бандитский шарм Повелителей Ночи перекликается со столь же преступным обаянием наемников Свободного Отряда. Если одни давно переступили все моральные ограничения, то другие все еще ходят по краю закона и пользуются любым поводом нарушить его ради выгоды. Оба рассказа насыщены юмором, от прямолинейных отсылок к поп-культуре до тонкой иронии. Даже и не сказать, кто кого превзошел - Якфрел, который пришел молиться Императору и карать еретиков, или Виталий Два-Три, считающий, что стволы для лохов. Теперь по отдельности. В первом рассказе хороши Повелители Ночи, но вот Свен, наверное, по контрасту с ними, лично на меня особого впечатления не произвел. Обычный космоволк, яростно рвущий врага, только теперь менее разборчивый в выборе этого самого врага. Корнелий и его видение собственного убийцы - тоже отличная сцена, но она выглядит немного сумбурно воткнутой сразу после пропагандистской речи. Насчет юмора я уже писала, и, мне кажется, местами он все-таки перегибает палку. Например, "Излечит любые амбиции священный костёр Инквизиции" - это, по-моему, уже слишком. Дело вкуса, конечно. Но де Труан, которая тут явно подразумевается - персонаж трагический, и в сочетании с ее образом эта фраза выглядит нелепо, на уровне ужасной шутки про одноруких мо[ну уж нет]ов из "Сердец и умов". Только там эта шутка намеренно плохая, а тут - нет. Во втором рассказе есть много чего такого, что есть в первом, при этом гораздо меньше боевых сцен, которые кому-то нравятся, а кому-то не очень. Есть и то, чего нет у хаоситов - сцены, которые напоминают, что это пестрое сборище солдат удачи, мародеров и оппортунистов - пожалуй, единственные настоящие люди из сторон конфликта, если не считать попавшего под перекрестный огонь местного населения. Это не фанатики Инквизиции, не штурмовики с промытыми мозгами, не транслюди, не полумашины - а обычные люди, которые могут тосковать по деревьям, рисовать рекламу для новобранцев и бояться клоунов. Что не мешает им быть яростными бойцами, способными противостоять любой угрозе, когда это нужно. Им проще сопереживать, чем сверхчеловеческим воинам-отступникам. Рассказ действительно выглядит коротковато, и, возможно, ему не помешала бы еще пара сцен, но такой финал с легким отттенком клиффхэнгера мне тоже нравится. В общем, повторюсь, сделать выбор было сложно, так как у обоих есть свои плюсы, и предостаточно, а минусов мало. Поэтому я воспользовалась методом Анкхета Двуликого. Выпало голосовать за Грима.

Во-первых, я бы не стала сравнивать библюка ордена не первого основания с Мефистоном, который уникум даже по меркам вселенной. Во-вторых, Мефистон бы, судя по последней книжке, пару эльдаров ментально грохнул бы на расстоянии, а не то что просто заметил. В-третьих, ящитаю, подобные вещи надо все-таки обговаривать. Хотя бы "можно я у себя напишу, что мой персонаж твоего ментально засек"? Про болтпистолет споров столько было - нельзя было уделить времени, чтобы написать в личку другому автору? В-четвертых, да, Йорик в подобной ситуации спрашивать не стал. Но он описал видение тонко, зная меру, и у Сангвиния не возникло к нему претензий. Надо ставить своим персонажам рамки. Надо уметь их чувствовать. Я не против, если моего персонажа где-то как-то опишут, но предпочла бы, чтобы у меня сначала спросили, а также, чтобы это не использовалось как средство демонстрации крутости и превосходства другого персонажа над ним. Это элементарные правила приличия. Вот все, что имею сказать.

люкс-тачила "Бумдакка" Rukka - скорее всего от ruck - масса, толпа, куча, описание битком набитой сквигами машины подходит. Кучный сквигавоз Катучий сбитолет (боевой) трицикл "Смертаубийца" - единственное название, которое можно однозначно перевести

Какой большой пролог) Ладно, сейчас спрячу.

Голосуем, кто победил: Йорик - Губители Судеб - "Судная ночь" или Грим - Свободный Отряд - "Сердца и умы" На голосование как обычно - неделя. Приз - власть над Тавкрией, ее населением и тем, что использовалось для ее защиты от варпа, а также обговоренные авторами персонажи. Завербованные в ходе действия рассказов местные жители остаются завербованными при любом исходе дуэли.

Итак, началась первая битва второго этапа! Голосуем, кто победил и завоевал Тавкрию - Губители Судеб, устроившие "Судную ночь", или Свободный Отряд, покоривший "Сердца и умы". Голоса принимаются в теме обсуждения. Победитель должен быть только один. Не принимаются одинокие голоса без пояснения, почему вам больше понравился один рассказ, а не другой.

Автор: Grim Сердца и умы Шай не любила писать отчеты. Нет, конечно, правильная документация - это хорошо, но… Крючкотворство - это уныло. Никогда не нравилось, да и, честности ради, никогда не давалось. Она хорошую историю-то не могла связно рассказать, не сбиваясь, не то что отчет написать. Шай тяжело вздохнула, закинула ноги на стол. Почувствовала на себе укоризненный взгляд Агнца, своего первого заместителя, и торопливо убрала ноги со столешницы. Зануда. Сам Агнец, здоровенный, зверского вида детина, сгорбившись сидел в ветхом кресле в углу. Несмотря на внушительную внешность, заместитель давненько уже не брал в руки оружия - груз прожитых лет неподъемно давил на широкие плечи. Шай вздохнула еще тяжелей. Потолочные балки застонали от порыва самума. Лейтенант подошла к единственному чудом уцелевшему застекленному окну - остальные были забиты листами пластика - и выглянула наружу. Мутное желто-серое марево все не рассеивалось. Им повезло, что удалось найти этот заброшенный поселок под стенами Тиррены. Без укрытия в бурю пришлось бы туго. - Ладно, Агнец, пиши, - произнесла Шай и вернулась за стол. - Ну типа дата, время, проникли в Тиррену с караваном беженцев из… Как там его? - Порт Нураго, - Агнец важно поправил очки на облупленном носу, причмокнул губами и приготовился записывать слова Шай в цифровой планшет. - Ага. Нураго, - лейтенант запрокинула голову, разглядывая потолок. Слова не шли на ум. Мельтешили на задворках сознания, но не собирались в удобоваримое описание. Что-то глухо и тяжело ударило в стену халупы, служившей наемникам укрытием. Скутумские бури имели скверный нрав. Шай снова бросила взгляд на застекленное окно. И как оно вообще уцелело? - Шай? - А? - Отчет. - Ага. Да. Нураго, - Шай снова закинула ноги на стол, скрестила руки на груди. - Ну-у-ура-а-аго. Беженцы говорят, что Порт разрушили Астартес. Очередные. Че-то типа серые доспехи, горящее… как его? - Пылающее древо на наплечнике. - Ага. Древо. А ведь она никогда не видела деревьев вживую. Ни пылающих, ни так. Говорят, Свежеватель Боб убил первого десантника в Кантаврисе под настоящим деревом, но Шай так и не нашла времени глянуть - капитан приказал разведать обстановку в Тиррене. Ну, может после возвращения?.. - Шай! - А? - Отчет! - Ага. Дре-е-ево… - Шай закусила губу. Запустила руки в огненно-красные волосы. - Местные эспэошники на стреме… Золотой Император, нет, так в отчете нельзя писать. Легионеры в состоянии повышенной боевой готовности. Ведется вербовка, везде листовки ”Вступай в Легион!”. Там еще мужик такой лысый… Ох. Гарнизон Тиррены быстро пополняется, в общем… Психопаты-святоши на улицах, церковные дружины, отряды, банды, факельные шествия. Приутихший было сквозняк задул пуще прежнего, пронзительным воем освобождая пойманную за хвост мысль. Шай снова вскочила, принялась мерять шагами грязный пол комнатушки. Она хороша в действии. В планировании. В командовании. Убить. Придумать, как убить. Приказать убить. Пробраться во враждебный улей, в конце концов. Но истории писать? Нет. - Шай! - Да, отчет, я знаю! - Я напишу. Ты слушай, если что не так. Лейтенант отрывисто кивнула. Агнец постоянно ее выручал, но сам факт помощи злил неимоверно - словно она неполноценная, не может и двух слов связать. - На данный момент в Тиррене расквартированы десять Легионов Самообороны, что по текущей численности равно численности Свободного Отряда. Базовая подготовка и снаряжение бойцов в среднем соответствует стандартам обычных имперских СПО. Ведется активная вербовка и обучение новобранцев, - Агнец сделал паузу и вопросительно посмотрел на Шай. - Про фанатиков еще. - Кроме того, на улицах действуют вооруженные дружины ”Благочестивых”, подчиняющиеся епископу. Церковники вооружены и обучены хуже легионеров, но еще более многочисленны. Сколько их - хрен знает. - Так можно в отчете? - Точная численность не поддается подсчету, - Агнец поправил очки и перехватил стилус. - Укрепления реставрируются в ускоренном темпе. Количество оружия и боеприпасов установить не удалось. - И Астартес… - напомнила лейтенант. - Также, по слухам, в городе присутствуют значительные силы Астартес из ордена… - Агнец задумался. - Как тот парень говорил? Запамятовал. - Железные Проповедники, кажется. - Из ордена Железных Проповедников… Численность неизвестна. Шай подошла к заместителю и заглянула в планшет. Пробежалась по строчкам, дивясь про себя, почему такая ерунда вызывает у нее такие сложности. - Добавлю еще вывод, что текущими силами Тиррену не взять никак, - старик глянул на лейтенанта поверх очков. - И все, можно отсылать. - Ага. Спасибо. - Пожалуйста, лейтенант. - И Агнец? - А? - Когда вернемся в Кантаврис... Пойдем посмотрим на дерево? Богу-Императору наконец отрезали голову и теперь, подцепив ее к огромному крюку грузового крана, пригнанного из порта, спускали вниз. Демонтаж такой огромной статуи ожидаемо оказался задачей нетривиальной даже для умельцев из Первой, поэтому работами руководил Децимос. Магос лично внес несколько изменений в конструкцию крана, просчитал варианты деконструкции изваяния, подобрал наиболее точные лазерные резаки. По краям площади Святого Публия бушевала возмущенная толпа, однако, дальше обычных криков и оскорблений дело не шло - место работ охраняли скитарии Эклера. Бойня на проспекте Вознесения за пару недель обросла тысячей кровавых преувеличений, и отныне даже самый отбитый кантаврисский фанатик знал, что этих ребят злить не стоит. Георг сидел в обитом бархатом кресле на балконе, откуда, вероятно, сам кардинал Скутумский приветствовал паству. Делал он это все же, вероятно, стоя. Кресло - нововведение Георга. Капитан слегка откинул спинку, закинул ноги на резные перила и отхлебнул монастырского вина. Очень удачное нововведение. - Мой капитан, - на балкон вышла Мурцатто. - Пришли вести от Шай. - Что там вкратце? - Георг налил себе еще вина. Удивительная закономерность, объединяющая все миры Империума - мо[ну уж нет]и делают хороший алкоголь. - Если совсем вкратце, то текущими силами мы либо не возьмем Тиррену, либо понесем неприемлемые потери. Георг запрокинул голову и задумался. Внезапный переворот в Тиррене спутал все карты. Теперь Свободный Отряд должен вернуть власть Лидиаре - но как? - Нам нужны люди. - Согласна. - В Кантаврисе мы никого не завербуем, - Георг покосился на скандирующую слово ”Позор!” толпу. - С каждым днем кричат все громче. - Можно попытать удачи в Тавкрии. Та еще дыра. - Наведи справки, милая Мурцатто. Если Тавкрия подходит, отправь туда… - Георг на секунду задумался, наблюдая, как сервиторы срезают Императору левую руку. - Кука уже подлатали? - Да. Уже ходит. - Быстро, - капитан удивленно хмыкнул. Умения Игельхунда поражали. - Пускай отправляется Кук и, например, Нере. Автоматические двери поезда с шипением отворились, впуская в вагон воздух Тавкрии, воняющий горьким дымом, неисправной канализацией и почему-то сосисками. Центральный вокзал города оглушал своей суматохой и многолюдностью. Ежесекундно с десятков путей отходили поезда и служебные машины, на их место тут же прибывали новые, чтобы вскоре тоже унестись по путям вглубь города. Пассажиры, механики, машинисты, служащие, торговцы, охранники, воришки, бездомные - огромная человеческая река непрестанным потоком катилась через главный транспортный узел Тавкрии. Все спешили и суетились - секунда промедления в перенаселенном городе-улье могла стоить простому жителю работы, а может и жизни. Двигаясь как можно осторожнее, стараясь не потревожить едва поджившие после операции швы, Кук шагнул на заплеванный и грязный скалобетон платформы и огляделся. Наемники Четвертой и немногочисленные выжившие штурмовики Второй покидали поезд, выгружая оружие и технику. Цветастые одежды, разукрашенные доспехи и перья на шляпах и шлемах кричаще-ярким пятном разбавили серость вокзала и ожидаемо привлекли взгляды тавкрийцев. Многие останавливались, удивленно пялясь на иномирян, нарушая стремительный поток человеческой реки, рискуя опоздать по своем ульевым делам. Впрочем, вполне возможно, это было не удивление, а страх. И причина была не в яркости нарядов, а в вороненых стволах лазерных винтовок и в выгружаемых ”Химерах” и ”Стражах”. Но Куку все же нравилась мысль про яркость и удивление. - Ну как ты? - подошел Нере и хлопнул Кука по металлическому плечу. В глазах потемнело от боли. - С-с-супер. - Смотри, - Нере указал в толпу. - Встречающие спешат. Против людского потока и правда торопливо шагала разношерстная вооруженная ватага, возглавляемая багровым от прилагаемых усилий толстяком. Кук приветливо помахал ему металлической рукой. Толстяк и компания наконец вырвались из толпы и боязливо остановились в нескольких шагах от лейтенантов, нервно переминаясь с ноги на ногу. - Я начальник вокзала Гиффит, - толстяк перевел дух и наконец подал голос. - Позвольте узнать, кто вы, и зачем сюда прибыли? Это вторжение? Нере хрюкнул, подавляя смех. - Вторжение? - Кук тоже улыбнулся. - Не. Это… это Bellum Fidelis Gravat. Рампа одного из товарных вагонов сперва со скорбным стоном накренилась под весом съезжающего по ней ”Гибельного Волка”, а потом и вовсе с душераздирающим хрустом треснула пополам. Отборный мат сержанта, руководящего разгрузкой, на несколько секунд перекрыл все шумы вокзала. Встречающие занервничали еще сильнее. Начальник вокзала даже будто бы слегка схуднул. - Что? - слабо проблеял Гиффит. - Война верных обременяет, - пояснил Нере и, выругавшись сквозь зубы, направился к потерпевшему крушение танку. - Какая война? - толстяк побледнел. - Та, что у вас на пороге, - Кук приобнял Гиффита за плечо и обвел здоровой рукой пространство вокзала перед ними. От начальника вокзала несло точно так же как от его владений - дымом, канализацией и сосисками. - Тиррена в руках мятежников, Нураго обращен в пепел чудовищами, а святой град Кантаврис разграблен! Отныне Тавкрия - последний оплот верных сынов Скутума. - Но… - Никаких ”но”, уважаемый! - Кук отпустил толстяка и вытер руку о штанину. - Я - лейтенант Лен Кук, и я полномочный представитель последних сил лоялистов в этом мире. Мы прибыли сюда, чтобы организовать вербовку. Сопровождающие Гиффита дружно сделали шаг назад, услышав последнее слово. - Нет, господа, никакого насилия, - лейтенант остановил их успокаивающим жестом. - Только крайне выгодные условия и прекрасные перспективы. - Может, какие-нибудь удостоверяющие документы… - начал было Гиффит неуверенно, но Кук его прервал: - Война не терпит формальностей, господин Гиффит. Значит так, передайте моему спутнику, когда он освободится, - лейтенант указал пальцем на орущего в отдалении Нере. - Что штаб вербовки будет развернут в здании вокзала. А мне извольте организовать встречу с мэром, или кто тут у вас? С местной властью. - Но… - Еще одно ”но” и вы сильно пожалеете, что раскрыли рот, - Кук отвернулся от толстяка, показывая что разговор окончен. - Доложите наверх. Я буду ждать здесь. Дейви Двуглазый затылком чувствовал десятки взглядов, буравящих его спину. Толпа изможденных и оборванных людей расступалась перед ним и его людьми, давая широкий проход к дверям продуктового склада. Отовсюду слышался негромкий недовольный ропот. И хотя вблизи ни одна сволочь не смела открыть свой рот, лейтенант Пятой ясно ощущал враждебность толпы, словно клинок, зависший над головой. Дейви положил ладонь на рукоять кортика. На всякий случай. Возле служебного входа на склад его ожидали двое: невысокий сутулый человек в замызганной спецовке и здоровяк в некогда золотых, а ныне обшарпанных и грязных доспехах стражи. Несмотря на рабочую одежду, первый явно был священником. Лейтенант поморщился. Этот блеск в глазах, сочувствие и понимание в каждой черте лица, общее выражение светлой скорби, до смешного напоминающее об ико[ну уж нет]. Папаша Дейви был типичным обладателем такого лица, и наемник мог с полной уверенностью сказать: таким вечно неймется. Второй, очевидно - бывший храмовник. Тоже жди беды. - Мне доложили, что вы препятствуете конфискации провизии, - Дейви завис над кладовщиком, а солдаты у него за спиной выстроились полукругом, отрезая заволновавшуюся толпу. - Говорят, вы уже несколько дней раздаете продукты со склада. Храмовник скривился в презрительной гримасе и скрестил руки на груди. Дейви заметил на боку здоровяка кобуру со стабпистолетом. - Я отец Флавий, здравствуйте, - священник протянул руку для рукопожатия, но Дейви не отреагировал. Флавий вздохнул. - Да, вам доложили верно. - Мне плевать, как вас зовут. Скажите людям расходиться - вся провизия здесь принадлежит Свободному Отряду. Толпа сзади заволновалась, заворчала. Послышались разрозненные и неуверенные ”Вы не можете!”. Кто-то из наемников выстрелил в воздух, заставляя людей испуганно отступить на шаг и притихнуть. - Эти люди - беженцы из несчастного Порта Нураго, господин, - негромко, но твердо ответил Флавий. - Им жизненно необходима эта пища. - Очевидно, они ее не получат. - Должны получить, господин! - священник молитвенно сцепил руки. - Вы не представляете, какие ужасы им пришлось пережить! - Сочувствую, но пусть ищут еду в другом месте. - Это бесчеловечно! - воскликнул священник так, чтобы каждый человек в толпе его ясно расслышал. - Мы не позволим иномирянам лишать людей Скутума хлеба! Дейви непроизвольно оглянулся на зашумевших пуще прежнего беженцев сквозь редкую цепь наемников. Ситуация складывалась скверно - толпа гневно напирала на солдат. Взгляд зацепился за миниатюрную девчонку лет двадцати, безучастно стоящую между бородатым оборванным верзилой и закованным в бело-красный панцирный доспех наемником, орущими друг на друга до хрипоты: - Шаг назад, cука! - *** с два! Выразительные серые глаза безразлично изучали лицо самого Дейви. У нее не было ничего - ни сумки, ни оттопыренных карманов на одежде, ничего в руках. Во взгляде не читалось ничего, никакой надежды, ни тени интереса или беспокойства. Лейтенанту часто доводилось встречать этот взгляд в бытность службы в Астра Милитарум. Так смотрели смертельно раненые, уже принявшие свою смерть. Дейви закусил губу и отвернулся назад к священнику: - Скажи им уходить. - Нет. - Думаешь, я просто развернусь и уйду? - Дейви подошел вплотную к священнику. - Подумай головой, святоша, к чему все идет. - Только через мой труп. Губы Флавия едва заметно дрожали, кровь отлила от лица. Сволочь уже представляла себя святым мучеником, павшим от рук безбожников, защищая паству. И плевать, что разгоряченная паства падет тут же. Краем глаза лейтенант заметил, как храмовник расстегнул кобуру, и оскалился: - Думаешь попытать удачи?! - Лейтенант рванул застежку на своей кобуре. - Давай! Секунды потянулись чертовски медленно. На грубом лице храмовника отражалась невероятная смесь ярости, страха, сожаления и сомнения. Широкая ладонь дрожала в десятке сантиметров от рукояти пистолета. Что он решит? Дейви напрягся. Крики толпы отошли на второй план, заглушенные шумом крови в ушах. Лейтенант ловил каждое движение храмовника, готовясь убить его на месте, если дернется. Дейви не хотел и думать о том, что будет дальше. Внезапно он понял, что храмовник не будет стрелять - было что-то такое в выражении лица здоровяка, какая-то странная тоска и решимость. Дейви примиряюще поднял руку, показывая мирные намерения. В ту же секунду храмовник выхватил пистолет и огрел отца Флавия рукоятью по затылку. Священник осел на грязную брусчатку. - Уходите! - глубокий бас храмовника мигом перекрыл крики толпы. - Сегодня вам придется уйти, братья и сестры! Я придумаю, как помочь вам, обещаю! Но сейчас уходите, иначе прольется кровь. Беженцы угрюмо затихли и, к великому удивлению Дейви, начали потихоньку расходиться. Сероглазая девушка постояла пару минут, а потом развернулась и зашагала прочь вместе с остальными, глядя под ноги. Храмовник склонился над своим поверженным товарищем. Лейтенант ухватил его за рукав: - Спасибо. Бывший страж с раздражением освободился от хватки наемника и промолчал. Солдаты Свободного Отряда уже возились с замком главных ворот склада. - Мы… - Дейви замялся. Мурцатто убьет его за недоимки. - Мы оставим тебе двадцатую… Десятую часть. Не дождавшись ответа, лейтенант Пятой направился к своим людям. Стоило поторопиться - приток новых людей из Тавкрии требовал серьезных запасов провизии и оружия. До конца недели Пятой предстоит опустошить десятки продуктовых складов и арсеналов стражи по всему улью. Сержант Вилхелм разгладил торчащие углы плаката, который он приклеил на стену рядом со своим окошком. ”Вступай в отделение Вилхелма! Самые низкие небоевые потери” гласили здоровенные черные буквы поверх пикта с довольной рожей самого сержанта. Вербовщики Свободного Отряда расположились в зале билетных касс. Каждое отделение заняло по одному окошку и вело здоровую борьбу друг с другом за сердца и умы граждан Тавкрии. Вилхелм, прищуривщись, пригляделся в дальний конец зала, в сторону первых касс. К одной из них тянулась здоровенная очередь. Над пластиковым окошком также висел плакат, гласивший ”Записывайся к Маргаретти! С нами ты точно свалишь из Тавкрии”. Вилхелм закусил губу, оглянувшись на свою очередь, короче той раз эдак в десять. Ну и ладно. Зато это зрелые личности, а не эскаписты, планирующие умереть от дизентерии. Сержант вернулся внутрь кабинки билетера. - Имя? - капрал Гряк оформлял очередного новобранца. - Два-Три, - ответил лысый детина в кожаном жилете. - Имя, а не кличка, - устало вздохнул Гряк. - Ну так, Два-Три, - тавкриец недоуменно уставился на капрала. - Мама тебя как называла? - А… Виталием. - Лет тебе сколько, Виталий? Тавкриец сосредоточенно [ну уж нет]мурился, изучая свои кустистые брови. Что-то подсчитал, загибая пальцы. - Тридцать где-то. - Род деятельности? - Че? - Чем зарабатываешь на жизнь? - терпеливо спросил капрал. В вербовщики его назначили именно благодаря железной выдержке. - Ну так… - Виталий смущенно улыбнулся. - Бандит я. ”Красные ножи” из подулья. Мы всей бандой пришли. - Друзья твои в этой же очереди? - Ну так да. Гряк привстал со стула и заглянул за спину Виталию. Там и правда переминались с ноги на ногу еще шестеро в таких же жилетах. Капрал повысил голос: - Э, кто из ”Красных ножей” - дуйте в другие очереди! - Ну так это как же? - Виталий обескураженно развел руками. - Чем мы плохи-то? - Ничем, все в порядке, - Гряк уселся назад. - Члены одной банды должны быть в разных отделениях. Такие правила. Ты не расстраивайся, в роте одной будете. - А… - Виталий, кажется, все равно расстроился. - Паспорт есть? Давай, - Гряк принял протянутую замусоленную книжечку. - Стрелять умеешь? - Ну так… - Виталий достал из-за спины здоровенный нож. - Стволы для лохов. - Ладно, - капрал вернул паспорт владельцу. - Дуй сейчас сначала в камеру хранения, сдавай оружие. Потом во второй зал ожидания на медосмотр. Понял? - Понял. Бандит ушел, освобождая место следующему новобранцу. За стеклом стоял клоун и щерился нечеловеческой улыбкой, демонстрируя миру сотню желтых острых зубов. Залысины по бокам головы, испещренные багровыми язвами, сочились блестящей сукровицей. Черные пустые глазницы плакали пузырящейся кровью. Едва видный в белом свете ламп вокзала серо-зеленый дым клубился за плечами чудовища. Вилхелм замер ни жив, ни мертв. С детства он не мог представить вещи страшнее и отвратительнее, чем клоуны, и сейчас оживший ужас стоял прямо перед ним. Клоун сделал шаг назад, словно готовясь наброситься. Он будто бы раздулся, под цветастым трико бугрились… нет, не мышцы, а что-то кишащее, что-то живое. Сержант не мог заставить себя пошевелиться, но Гряк, храни его Император, выхватил из кобуры болтпистолет и, истерично вопя, выпустил в жуткую ухмылку половину обоймы. Вилхелм облегченно выдохнул и хлопнул подчиненного по плечу. Капрал обернулся. Лицо его было искажено той же самой чудовищной улыбкой и раскрашено в белое и красное. Издав тонкий писк, недостойный воина Свободного Отряда, Вилхелм перекатился через стол кассира, порвал куртку осколками стекла и выпал наружу. Над головой прогрохотал болтпистолет. В зале творился ад. Кто-то бежал, кто-то дрался. Все орали так, будто увидели саму смерть. Свистели пули, рвались болты, вспыхивали лазерные лучи, лилась кровь. Тут и там мелькали хохочущие чудовищные клоуны. Дальние углы зала терялись в серо-зеленой дымке. С громким хлопком отключилось главное освещение, остались лишь светильники у касс и дверей. Вилхелм на четвереньках шустро пополз к служебным помещения, открыл лбом скрипучую дверь, закатился внутрь. Длинный коридор со множеством дверей был погружен во тьму, и лишь в конце, на повороте, одиноко горела тусклая желтая лампочка на длинном проводе. Стылый сквозняк пробивался из-под входной двери, закручивал клубы дыма, раскачивал лампочку. В хаотично двигающемся круге света мелькнула тень. Вилхелм ясно разглядел в ее очертаниях две клоунские головы на одной шее, с огромными носами и растрепанными волосами. Сержант потянулся за пистолетом, но рука не слушалась - снова парализовал ужас. - Почему братство одноруких имперских мо[ну уж нет]ов сдалось банде сслитов без боя? - проверещала тварь истеричным надтреснутым голосом. - Почему? - ответила сама себе жалобным фальцетом. - Никто не понял команду ”To arms!”. Из-за дверей разом грянул безумный нечеловеческий смех. Вилхелма передернуло. У жутких клоунов и шутки ужасные. Он почувствовал, как что-то теплое потекло по щекам, и решил сперва, что его ранили, что это кровь. Но нет - по щекам бежали слезы. Последний раз он плакал года в четыре, с мамой в цирке. Тварь за поворотом тоже захохотала. - Милостивый Император... - пробормотал Вилхелм сквозь зубы, но тут же смолк. Он понял, что не знает ни одной молитвы. Никогда прежде он не испытывал такой потребности в каком-нибудь служителе культа под рукой. В Кантаврисе нельзя было плюнуть, чтоб не попасть в проповедника, а тут… - Как же он говорил?.. - Вилхелм вспомнил капеллана на площади Святого Публия, которого они с лейтенантом Нере нашли лежащим при смерти. - Я чувствую мои кости - сила. Ничего такого Вилхелм не чувствовал, но все же заставил себя подняться на ноги. Колени дрожали так, что казалось, суставы не выдержат нагрузки. - Я чувствую свои мускулы - сила, - чуть громче произнес сержант, и хохот вокруг стих. Он медленно пошел вперед, навстречу своему ужасу, не имея ни малейшего понятия зачем. Из-за угла донесся скрип огромных клоунских башмаков, и у сержанта буквально зашевелились волосы на голове. Раньше он думал, что так не бывает. Что это фигура речи. - Я чувствую душу - сила! - Вилхелм громко шмыгнул носом. Он был уверен, что в конце коридора его ждет мучительная смерть, и хотел встретить ее хотя бы без текущих соплей. - Я чувствую Императора, что дарует мне благосклонность - сила! - крикнул Вилхелм, подбадривая себя. Он наконец заставил себя выпрямиться и вытянул из кобуры лазпистолет. - И по велению его я - сила! - на последнем слоге Вилхелм пустил петуха, но все же заставил себя шагнуть за поворот. Никого. Пустой, плохо освещенный коридор со множеством дверей, ведущих в пустующие ныне кабинеты транспортных клерков. Сержант зябко передернул плечами. Тяжелая липкая тревога все еще давила на сердце, но Вилхелм ясно осознал, что все его страхи - лишь галлюцинация. Он спрятал пистолет назад в кобуру и торопливо достал респиратор из подсумка - причина наваждения наверняка крылась в этом серо-зеленом дыме, взявшемся не пойми откуда. Справившись с респиратором, Вилхелм снова достал пистолет и поспешил в диспетчерскую. Необходимо по громкой связи предупредить всех на вокзале об опасности, попробовать привести в чувство обезумевших от ужаса людей. Кук сидел голышом на мокрой деревянной скамье. Напротив него на таких же скамьях, теряясь во влажном горячем тумане, сидели главы трех крупнейших преступных картелей Тавкрии. Тоже голые. Встреча, якобы по давней тавкрийской традиции, проходила в бане. Сервитор-банщик опрокинул очередное ведерко воды на раскаленные камни. Затянувшееся молчание с каждой минутой становилось все более неловким, но лейтенант не подавал виду. И все-таки, почему баня? - Ты, наверное, думаешь, - наконец заговорил один из преступных боссов, пузатый седой мужик, полностью покрытый татуировками. - Почему баня? - Не скажу, что прям думаю об этом, - протянул Кук. - Но мне любопытно, не скрою. - Потому что мы будем вести разговор о серьезных делах. Лейтенант ожидал продолжения, но татуированный замолчал. Видимо, это все объяснение. Сервитор снова нарушил тишину громким ”пш-ш-ш!”. - Понятно, - соврал Кук. - Ну ладно, раз это прояснили, то к делам, - произнес второй босс, тощий коротышка с аугметическими глазами. - Ты принес в Тавкрию войну. - Вчерашняя атака нанесла чудовищный урон нашим делам, - добавил третий босс, глубокий старик с рваным шрамом через все лицо. - Кто-то должен ответить. Возможно, бандиты хотели, чтобы Кук занервничал, но лейтенант был абсолютно спокоен. Может, даже неадекватно спокоен - как-никак он сидел в одиночестве, без оружия и даже без одежды перед людьми, отправившими к Императору кучу народу. Однако, обстановка бани совершенно не располагала к волнению. Хотелось спать. - Мои люди тоже пострадали от газа, - Кук зевнул. - Как и половина города. Если вы думаете, что это Свободный Отряд отравил половину Тавкрии, то заблуждаетесь. Мы потеряли половину, - Кук сделал ударение на этом слове. - потенциальных рекрутов. - Это все слова… - начал было старик, но Кук прервал его резким жестом аугметической руки: - Слова у меня для вас такие: я знаю, что картели препятствуют вербовке, запрещая своим людям общаться со Свободным Отрядом, - лейтенант обвел преступным боссов подозрительным взглядом. - Так что, я могу предположить, что это кто-то из вас зашел слишком далеко в своей подрывной деятельности. - Да ты охренел, солдат, - ошарашенно пробормотал татуированный. - Что ж мы, звери совсем? - А мы? - ответил Кук. Вопрос повис в воздухе. Лейтенант подумал, что, вероятно, эти люди потеряли друзей и близких в зараженной половине города. Вообще, кто бы ни стоял за атакой, действовал он до крайности странно. Тавкрия была поделена ровно пополам - даже такая важная локация, как вокзал, не была заражены полностью, и город все еще мог принимать поезда извне. Сам газ не вызывал абсолютно никаких физических повреждений, только пугающие галлюцинации. В чем цель такой атаки? - Как бы там ни было, - лейтенант нарушил молчание. - Если вы позволите своим людям вербоваться в Свободный Отряд, мы разберемся, что вообще происходит. Преступные боссы по очереди нехотя кивнули. Кук слышал, что картели уже отправляли разведчиков в зеленый туман, но никто не вернулся. Лейтенант понимал, что ввязывается в авантюру, но возможность рекрутировать профессиональных бойцов картелей того стоила. Ну и, разумеется, он не собирался заниматься этим силами лишь двух рот - над Тавкрией нависла непонятная угроза, и лучше бы ее встретить силами всей компании. Мурцатто снился дом. Пронизанные золотым осенним светом листья древних деревьев. Аккуратные вымощенные белым мрамором улицы, на каждом камне которых вырезаны слова благодарности Императору и его Сподвижникам. Высокие и массивные белые башни, украшенные серебряными узорами, особенными для каждого благородного клана, пронзающие облака. Статуи-гробницы предков, вздымающие шпаги к ярко-голубым небесам. Она шагала по безлюдному городу, и опадающие листья кленов выстилали ей дорогу. Величие. Благородство. Гордость. Поезд резко дернулся и остановился. Мурцатто открыла глаза, не понимая, где [ну уж нет]одится. - Приехали, лейтенант, - в купе осторожно заглянул Джезаре. Дверь заклинила и не закрывалась. - Уже проснулись? Мурцатто неуклюже села на жесткой койке и потерла щеки. В глаза словно сыпанули тлеющих углей, голова кружилась. Хотелось умыться, но в скутумском междугороднем поезде-развалюхе с этим было тяжко. Еще сильнее хотелось умереть. Лейтенант взглянула на своего помощника. Выглядел Джезаре так же, как она себя чувствовала - в мешках под глазами толстяка можно было попробовать спрятать казну Святой Терры в мелких монетах и преуспеть, а в самих глазах стояла тоска всех мучеников Империума. Скорая переброска Свободного Отряда из Кантавриса в Тавкрию - настоящий шедевр логистического искусства, но выдавила из них все силы. - Уже Тавкрия? - прохрипела Мурцатто. - Да. - Сколько мы ехали? Все по расписанию? - Четыре часа. Да. - Рекаф? Джезаре развел руками. Лейтенант поднялась на ватных ногах, стянула с вешалки портупею с рапирой и кобурой и побрела на выход. Автоматические двери с шипением отворились, впуская в вагон воздух Тавкрии, воняющий смесью дерьма и дыма. Мурцатто шагнула на покрытую прометиевой гарью платформу. Огромный зал тавкрийского вокзала был практически пуст. Не было пассажиров на залитых больным желто-зеленым светом перро[ну уж нет], не было персонала у путей, никто не читал объявления на густо уклеенных яркими бумажками стендах. Ленивый ветер из магистральных тоннелей таскал по пустующим просторам мусор. Нет, конечно, тут и там сновали пестрые наемники, суетились сервиторы, грохотали погрузочные ”Стражи” Первой роты, но на фоне невероятных просторов центрального транспортного узла огромного улья - это капля в море. Казалось, что Тавкрия мертва, и Свободный Отряд прибыл в гигантский могильник. - Смотрите, - Джезаре тронул Мурцатто за плечо, указывая куда-то в сторону. Вдали, метрах в четырехстах, неровной стеной клубился серо-зеленый туман. Возле самой границы за импровизированными укреплениями дежурили бойцы в респираторах - как наемники, так и, судя по оборванному и несчастному виду, местные. Периодически раздавались одиночные выстрелы, теряющиеся в грохоте разгрузочных работ. Мурцатто торопливо натянула на лицо любезно протянутую помощником маску. - Газ не сдвинулся? - спросила лейтенант. - Нет, все так же отсекает ровно половину, - пропыхтел Джезаре из-под респиратора. Казалось невозможным, но в маске помощник приобрел еще более тоскливый вид. Громкая ругань на высоком готике, доносящаяся с конца состава, привлекла внимание лейтенанта. Ну да, Баярд Вешатель. Оруженосец сэра Гарольда стоял у ног своего ”скакуна” и со всей изобретательностью высокорожденного проклинал Скутум, пустыню, поезда, песок, законы физики. А более всего проклинал навыки Мурцатто как руководителя. Боевую машину Баярда закрепили на открытой платформе, защитив кожухами лишь критичные детали, и сочетание пустыни и скорости междугороднего поезда сделали свое дело: все вычурные письмена на корпусе, а также печати чистоты и обеты были безвозвратно уничтожены. Мурцатто вознесла короткую молитву Императору, и направилась к разъяренному оруженосцу, сопровождаемая сочувственным взглядом Джезаре. Командное отделение Шай медленно и аккуратно двигалось по затянутой туманом улице. Бойцы серыми тенями скользили среди брошенного в спешке транпорта, кое-где покореженного столкновениями, кое-где сгоревшего, перешагивали валяющиеся тут и там тела. Шай не держала у себя разряженных клоунов в гигантских шляпах с перьями, у нее служили только профессионалы, прирожденные охотники. Рядом с лейтенантом громыхал брат Освальд. Шай, зло сощурив глаза, покосилась на гигантского десантника. В мертвой тишине покинутой улицы, где не было слышно даже отвратительной возни вездесущих тавкрийский крыс, великан создавал до неприличия много шума. - Освальд, вы не могли бы потише? - негромкие слова Шай, казалось, потонули в тумане, но десантник ее услышал. - Я пытаюсь, - виновато пророкотал Освальд. Шай удивленно дернула бровью. Виноватой интонации от полубога она никак не ожидала. На секунду даже стало как-то неловко. Свободный Отряд проводил предварительную разведку зараженной половины Тавкрии. Мурцатто каким-то чудом добыла схему вентиляции, датированную тридцать шестым тысячелетием - самый свежий градостроительный документ этой забытой Императором дыры. Шестеренки во главе с Децимосом наметили примерные районы, которые стоило изучить, и Девятая, как обычно, отправилась на разведку. Каждое отделение усилили десантником. Командиры тянули жребий, с кем пойдет Освальд. Конечно же втихаря, чтобы он не узнал. Шай сверилась с картой. До очистительной станции оставалось всего ничего. Впереди, на перекрестке, освещенном лишь хаотично мигающим и искрящим светофором, лейтенант заметила какое-то движение. Бойцы отделения рассредоточились по укрытиям. Шай прильнула к здоровенной металлической мачте связи. Освальд, гудя сервоприводами, припал на колено рядом. Шай криво усмехнулась. Это очень странно, но могучий десантник, прошедший через такие битвы, что смертному и не снились, в этой безмолвной туманной тишине постоянно держался рядом с ней, будто котенок рядом с кошкой. - Эй, кто идет? - крикнула лейтенант. - Мы вооружены. Окликнуть стоило, потому что в зараженных кварталах все еще встречались группки мирных жителей, истощенных, трясущихся от ужаса, обезумевших от увиденного и пережитого, но, в целом, безобидных. Однако и окончательно свихнувшихся агрессивных психопатов тоже хватало. Кое-где выродки сбивались в озверевшие, нападающие на всех подряд стаи. Одно из отделений даже докладывало, что по подулью ходит проповедующий какую-то дичь гигант в силовой броне, но лейтенант сочла, что это уже треп - она не могла даже представить величественного Астартес в таком амплуа. - Они идут! - из сумрака выбрался на свет хромающий долговязый парень. У Шай похолодело в груди - на месте глаз у него зияли кровавые дыры. - Облаченные в ночь! Люди-козлы! - Люди-козлы? Че? - Видал я таких на Некромунде, - прош[оппа!]л в вокс один из бойцов. - Ниче страшного, воняют только. На перекрестке промелькнули несколько теней. Шай строго шикнула на отделение и глянула на ауспекс. Несколько десятков целей, двигаются стрелковой цепью. - К оружию! - крикнула Шай, и проходящий мимо безглазый в ужасе дернулся, оседая на землю. Из мглы ударили лазерные лучи. Отделение ответило тем же. Гулко загрохотал болтер Освальда. С каждый выстрелом десантника на экране ауспекса вздрагивала и гасла одна точка, но вскоре ее подменяли несколько новых. Под свет уцелевших фонарей из тумана вынырнули первые враги. Вытянутые клювастые рожи, рога, когтистые лапы. Шай передернуло. Мутанты. В наплечник Освальда ударился снаряд болтера и разорвался веером искр и мелких осколков. Желтая вспышка розариуса, удачно отнятого у кантаврисского святоши, защитила Шай, а вот бойцу рядом повезло меньше - осколок вскрыл ему горло. - Отходим! - крикнула лейтенант, и добавила на общей частоте вокса: - Говорит Шай, нужно подкрепление! Блеющие твари подбирались все ближе, лавируя между брошенными машинами. Слишком много укрытий. Шай метким выстрелом выжгла отвратительную рожу мутанта, выскочившего из-за обгоревшего остова автобуса в считанных метрах. Аугметические инъекторы уже заработали, впрыскивая в кровь боевой наркотик. В кончиках пальцев закололо, обычная нервная дрожь ушла. Игельхунд осуждал распространение наркотиков в Девятой. ”Они убьют тебя лет через пять, Шай”. Шай ушла от удара сверкающего тесака. Блестящее острие прошло в паре сантиметров от ее носа, и в неверном свете мигающего фонаря она разглядела на металле царапины от усердной заточки. На другом конце тесака обнаружился мутант. Лейтенант ткнула стволом лазгана ему в глаз, и пока тварь заваливалась назад, аккуратно убрала винтовку за спину, достала цепной меч. Десяток ее бойцов, все так же отступая, отбивались от наседающих мутантов. На стороне наемников было бесспорное преимущество в выучке, снаряжении, силе и скорости. Клювастых козлов же было больше, но сейчас, когда наркотик подействовал, Шай поняла, что численность их невелика. Голов двадцать пять, может, тридцать. Она отсекла уродливую башку поднимающегося с земли мутанта. Поголовье стада стремительно сокращалось под цепными мечами наемников. Свет слева закрыла массивная фигура. Откуда он взялся? Ревущий цепной меч стремительно несся к Шай, и, несмотря на обретенную скорость, она ничего не могла поделать. Золотая вспышка розария ударила по чувствительным глазам. Бешено крутящиеся зубья меча на долю секунды остановились и снова продолжили свой яростный бег. Лейтенант запоздало отпрыгнула в сторону, принимая защитную стойку. Астартес, закованный в темно-синие, почти черные, доспехи, заносил клинок для нового удара. Шай отшатнулась. Пылающие алым линзы шлема десантника оставляли размытые яркие полосы на сетчатке. Человеческие кости и клочки кожи украшали исчерченный молниями керамитовый доспех, и Шай живо представила, что может пополнить жуткую коллекцию. Великан напирал, а у нее не было даже никакой возможности для контратаки. Весь ее мир сжался до крохотной области, сосредоточенной вокруг бешено вращающихся зубьев цепного меча. В очередной раз тускло вспыхнул и погас розарий. Инъектор негромко щелкнул, оповещая, что наркотик весь вышел. Лейтенант с кристальной ясностью осознала, что все. Это конец. - За Императора! - над ухом раздался боевой клич, которого Шай никак не ожидала услышать. Сильная рука болезненно пихнула ее в плечо, отшвырнула в сторону из-под удара, что должен был стать смертельным. Лейтенант покатилась кувырком, едва не напоровшись на собственный клинок, больно ударилась головой о бордюр. Сквозь пляшущие в глазах звезды он увидела, как Освальд яростно набросился на противника, и теперь уже тому приходится уворачиваться и отступать. Одноручный молот Освальда гневно гудел в свете пробегающих по металлической поверхности молний, и неизвестный десантник даже не пытался парировать удары силового оружия цепным мечом, предпочитая уклоняться. Очередной широкий взмах выбил веер скалобетонной крошки из стены, к которой отступал гигант в темном, и Освальд на долю секунды замедлился, за что и поплатился - его противник поднырнул под вооруженную руку, опрокидывая Освальда на землю. В детстве Шай видела, как таким же способом в подулье убивали арбитров. ”Обними законника, воткни нож в законника”. Десантники покатились по земле, более массивный и тяжелый Освальд оказался снизу. Оружие - и молот, и меч - осталось лежать на заплеванном тротуаре в нескольких метрах в стороне. Освальд неистово молотил противника кулаками, пытаясь сбросить с себя. Шлем, украшенный перепончатыми крыльями, полетел в сторону, открывая бритую иссеченную шрамами бледную голову. Десантник в темном выхватил длинный зазубренный нож. Шай знала, что сейчас произойдет. Держа клинок обратным хватом, бледный ударил Освальда в шею, целясь под шлем, но наемник отвел лезвие предплечьем. Тогда он перехватил нож, ловко крутанув его в пальцах, и с хрустом вонзил его Освальду в подмышку по самую рукоять. Взревев, Астартес Свободного Отряда наконец сбросил противника с себя, но тот уже сделал все, что хотел, и просто откатился в сторону. Освальд с трудом поднялся, но тут же рухнул на колени. - Ну и где твой Император, а? - бледный не торопясь поднял меч, утер струящуюся из рассеченной брови кровь. - Кто там твои предки, говоришь? Было видно, что ему серьезно досталось - как ни крути, рука у Освальда тяжелая. Слегка пошатываясь и играясь активатором цепного меча, Астартес в темном навис над наемником: - Судя по количеству железяк - железнорукий, верно? Плоть слаба, - десантник усмехнулся, обнажая заточенные зубы. - Я резал твоих предков еще в зоне высадки, знаешь? Забивал их, как скот, вот этим вот мечом. Я даже видел, как обезглавили Мануса. Освальд никак не отреагировал. Шай слышала, как он тяжело хрипит под шлемом. Яркий сгусток плазмы ударил в перевернутый байк в менее чем в метре от десантников, прожигая здоровенную дыру в хромированном металле. Туман прорезали многочисленные лазерные лучи. Бледный, грязно выругавшись, бросился куда-то в подворотню и растворился во тьме. Над Шай нависла бритая рожа Шестилапого. - Ты как? - проскрипел здоровяк. Он окинул взглядом бойню на дороге. - Здорово вы тут зарубились. - Нормально. Спасибо, - дрожащей рукой Шай показала лейтенанту Седьмой большой палец и поспешила к Освальду. Десантник стянул шлем и жадно вдыхал отравленный воздух с таким жутким хрипом, что Шай стало не по себе. Изо рта Освальда обильно струилась кровь, и он запрокинул голову. - Вы как? - Шай не знала, как помочь. Она видела, как убивают десантников раньше, но ни разу не оказывалась в ситуации, когда раненому десантнику надо помочь. - Нормально… - Освальд расправил плечи, и из раны брызнула ярко-алая кровь. - Ща… щас откроется. - Че откроется? Второе дыхание? - Шай взяла себя в руки и полезла в цифровой планшет, вызывая команду медиков. - Третье легкое, - Освальд внезапно прекратил хрипеть, заговорил нормально. - Все. Он помотал головой, разбрызгивая кровь. Тяжело встал в полный рост. Кряхтя, подобрал молот, с досадой пнул шлем сбежавшего врага. Устало привалился к стене. - Тревожно, что здесь предатели. - Да, кстати, кто это был? - подошел Шестилапый. - Десантник Хаоса, - мрачно ответил Освальд. - Тяжелое проклятие нависло над Тавкрией. Над Скутумом. - Хе, значит, нам больше заплатят, - Шестилапый довольно потер ладони и отправился к своим людям. - Освальд… - протянула Шай. - Да? - Вы так легко восприняли его слова про то, как он предков ваших убивал. - Честно сказать, - Освальд утер кровь с подбородка и задумчиво уставился на Шай. - Понятия не имею, о чем он. Георг смотрел на шлем. Шлем смотрел на Георга. Капитан почувствовал, как целое стадо ледяных мурашек пробежало по спине. Жутковатая вещь. Теоретически, если провернуть все аккуратно, за нее можно выручить достойные деньги. А еще можно сделать из него пепельницу. Пепельница из шлема существа, видевшего гибель сына самого Императора! Георг хмыкнул. Статусно. Статусней только пепельница из черепа того же существа. Раздался стук в дверь. - Войдите! - крикнул Георг и развернул шлем к двери. - Пришли, - внутрь заглянул Боб. - Зови, - Георг развалился в кресле, принимая максимально расслабленный и безразличный вид. Он все же не удержался и забрал божественно удобное кардинальское кресло из Кантавриса. Впрочем, и передвижную резиденцию свою Георг тоже разместил в личном вагоне кардинала, которым тот пользовался, путешествуя по Скутуму. Что уж и говорить, старикан знал толк в комфорте. Кроме того, можно в любой момент быстро покинуть город-улей. Если подумать, покинуть Тавкрию - мечта любого здравомыслящего человека, [ну уж нет]одящегося в Тавкрии. В вагон зашли три солидных джентльмена, в которых, впрочем, невооруженным взглядом читались бандитские повадки. Татуированный мужчина, шедший первым, неестественно напрягал спину, словно ожидая ножа сзади. Господин с аугментированными глазами ступал бесшумно и осматривал убранство - будет смешно, если он что-нибудь украдет. Замыкающий короткую процессию старик шаркал ногами, словно бывалый каторжник. Все трое то и дело бросали настороженные взгляды на шлем. - Господа, рад вас приветствовать, - Георг всем видом показывал, что на самом деле нет, не рад. - Присаживайтесь! Можете налить себе вина. Наилучший напиток прямиком из Кантавриса. Вороватый господин поспешил не отказаться, и налил вина в высокий бокал. Пригубил, довольно хмыкнул. Его примеру последовали и остальные. Судя по подобревшим лицам, вино все же неплохое. - Итак, сперва давайте познакомимся, - Георг слегка приподнялся в кресле. - Вольный Торговец Георг Хокберг, капитан Свободного Отряда. - По традиции мы не используем имен, - пробормотал татуированный. - По традиции вы и дела обсуждаете в бане, - ответил Георг. В баню, впрочем, он бы с удовольствием сходил, но с симпатичными тавкрийками, а не с тремя непонятными мужиками. - Я дела веду иначе. - Татталья, - кисло протянул татуированный. - Барзини, - представился вороватый. - Страччи, - буркнул старик. - Как вино? - Георг не удержался от вопроса. - Нет такого, знаете… странного привкуса? Бандиты явно напряглись. Капитан прикусил язык. У правильного преступного босса нездоровая паранойя в крови, а вопрос прозвучал так, что можно подумать всякое. Про отраву, например. - Извините, - Георг вскинул ладони. - Просто спросил. Вино отличное. - Если вы… - начал было Татталья. - Никаких ”если”! - Георг решительно прервал бандита. - Перейдем к сути нашей встречи. Капитан поднялся с кресла и передвинул шлем ровно на центр стола. - Знаете ли вы, что это такое, господа? - Шлем? - неуверенно протянул Барзини. - Шлем, - не стал спорить Георг. - Но чей? - Не надо театральности, уважаемый господин Хокберг, - проскрипел Страччи. - Давайте по существу. - Ну что ж, если по существу… - Георг не удержался и выдержал долгую паузу. - Над Тавкрией нависла самая ужасная угроза из всех, что может представить себе обычный человек. Не знаю, как о них говорят легенды и предания Скутума, но это… чудовища, стоящие у истоков всего зла в Империуме. Те, кто отвернулись от света Императора и шагнули в Имматериум. Космодесантники Хаоса. Это шлем одного из них. Барзини, щупавший край перепончатого крыла, резко отдернул руку. Страччи поперхнулся. Татталья громко выдохнул. Все трое побледнели. - Этого не может быть, - наконец проговорил Страччи. - Это вымысел. Георг взял со стола пульт и включил закрепленный под потолком голопроектор. Прокрутил несколько кадров с наплечной камеры Шай. Паршивое качество изображения и заваленный горизонт играли на руку - размытая темная фигура, стоящая над поверженным Освальдом, выглядела более чем впечатляюще. - Мои бойцы столкнулись с монстром, и понесли серьезные потери. Есть все основания предполагать, что чудовищ в Тавкрии несколько сотен, - Георг выключил проектор. Конечно, он привирал. Десантник мог быть и вовсе один. - Кроме того, в зараженных районах действуют целые полчища зараженных варпом мутантов, опасных и хорошо вооруженных. Бандиты ошарашенно молчали. Так, наверно, выглядит человек, которому говорят, что он неизлечимо болен. Поэтому я с большим сожалением вынужден сообщить, что Свободный Отряд покинет Тавкрию в ближайшее время, - Георг виновато пожал плечами и отошел к окну, отвернувшись. - Опасность выше, чем наша потребность в рекрутах. - Могу лишь посоветовать вам бежать из города куда-нибудь… Не знаю даже, остались ли на Скутуме безопасные места. - У всех есть цена, - решительно произнес Страччи. Дед сразу уловил суть. - Должна она быть и у вас. Чего вы хотите? Георг постоял еще несколько секунд, раскачиваясь на пятках. Потом вернулся за стол, и, словно нехотя, протянул: - Что ж, теоретически, Свободный Отряд может защитить Тавкрию даже от такой угрозы. А что вы можете предложить?

Автор: Ггиийорр Агирш Авгёрч Судная ночь I Улица Труб издавна слыла в городе нехорошим местом. Поговаривали, что когда-то там обитал колдун, якшающийся с тёмными духами, подменявший хорошую выпивку дешёвым пойлом и насылавший на честных и не слишком жителей Тавкрии кровавый понос и золотуху. Времена тогда были суровые, даже само небо скрылось за пеленой Савана, а арбитров в этом человеческом муравейнике отродясь не было. И вот однажды добрые люди Тавкрии поймали злодея, вышибли из него дурь, не устрашившись проклятий, которые колдун орал, пока ему не выбили все зубы, а затем засунули в печь и сожгли заживо. Все знали из проповедей, что огонь - лучшее средство от скверны ведьмовства... однако что-то пошло не так, и свершившие над ним правосудие горожане начали умирать при загадочных обстоятельствах. Весьма часто от ударов чего-то колющего, режущего, похожего на когти... Поползли слухи, что проклятый колдун стал призраком, желающим, чтобы все разделили его боль. Так что после пары пожаров люди стали уходить с улицы Труб, а вскоре и вовсе построили над ней скалобетонную крышу, превратив её в часть подулья. Туда остерегались заходить даже бандиты. Надо ли говорить, что Повелители Ночи почувствовали себя там как дома? Проникнуть в улей было просто, можно даже сказать возмутительно просто. Достаточно было остановить поезд в нескольких кварталах перед вокзалом, после чего открыть двери, что и сделал Диатор. Обезумевшие от ужаса смертные бросились кто куда, толкаясь и давя друг друга, лишь бы оказаться как можно можно дальше от ужасов, ехавших с ними. Когда же к поезду пришли костоломы, работавшие на одного из заправил Тавкрии, то нашли лишь опустевшие вагоны. Культисты и Повелители Ночи скрылись в подулье, унеся канистры с собой. Так просто. Слишком просто. Не то чтобы Якфрел жаловался, но... у него было такое чувство, что город-улей не заметил бы его отряд, даже если бы они ворвались в него открыто, размахивая топорами и отрубая головы всем попавшимся под горячую руку. Тавкрия была слишком огромной, растянувшейся на бесчисленные километры и, что на самом деле бесило предводителя Когтя, лишённой центра. Такое чувство, что руководившие возведением города-улья люди не задумывались о едином плане застройки ни на мгновение. Якфрел хмыкнул, представив, что ощутил бы при виде подобного извращения всех законов архитектуры какой-нибудь Железный Воин. Наверно, расхохотался бы, даром, что обычно сыны Пертурабо не смеются, или быть может отшиб бы себе чугунной ладонью лоб. Конечно, в обычной ситуации сама по себе подобная анархичность города-улья не стала бы проблемой для Повелителей Ночи, напротив, дала бы им потрясающие возможности для охоты. Но сейчас? Достаточно было сказать, что даже культисты не рисковали попадаться ему на глаза. Снова раздался скрип, и Якфрел выругался сквозь зубы... Даже не оглядываясь, он знал, что Кераз продолжает вырезать какую-то надпись на стене лачуги. Возможно, непонятные слова означали "Здесь был Кераз", а могли они значить и то, что "Время собирать шкуры Волков". Раздались тяжёлые шаги... - Ну что, нашли что-нибудь? - проворчал Якфрел. - Нет, - с не меньшим раздражением ответил Ярат. - Улицы здесь запутанней, чем замыслы Альфариев... - Не вспоминай их всуе, - усмехнулся Диатор, - иначе объявятся и скажут тебе, что всё так и задумано, да-да. - Ты прям Остряк побольше Сотра! Раз такой умный, что же сам ничего не нашёл, а? - Я все вопросы освещу сполна, - со странным акцентом заговорил Кераз, - дам любопытству удовлетворенье... - Вопросы, говоришь. Хм... - повторил Якфрел, покачав головой. Увидел, как брат снова открывает рот, вздрогнул. - Помолчи, а? Хватит с меня на сегодня стихов. Вопросы... Да, думаю мы так и сделаем, - по лицу вожака медленно разошлась свирепая усмешка, - Дождёмся Остряка, поймаем ульевика и разговорим, не откажет... Что? - Якфрел осёкся, увидев насмешливые взгляды братьев, вспомнил, что говорил... - Проклятье. Похоже, что это заразно... II Рёв моторов и грохот гусениц, дробящих попавшиеся им на пути камни. Но вне вихря не слышно ни звука. Впереди едут десятки "Химер" и "Тауросов", но не солдаты Имперской Гвардии скрываются в них. Ведут бронетранспортёры существа, что съели мозги тех, кто сидел в креслах прежде, они поглотили их тайны, прославляя Владыку Перемен. Подобно тому, как охотники идут за рвущимися с поводка гончими, за ними следуют танки и ”Носороги” тех, кто некогда был лучшими воинами человечества, а теперь стал воплощением его кошмаров. Чёрное и позолота - цвета их, ночная тьма - дом их, а откровения и ужасы - вино их. И подобно правителям-феодалам за ними неторопливо следуют громадные "Хримтурсы", в мрачных залах которых скрыты арсеналы и ритуальные круги, полевые лаборатории и морозильники, где лежат яства, угодные тёмным владыкам. Длинны тени, отбрасываемые ими, но со стороны заметна лишь рябь, да кружащиеся облака пыли, которых не видно внутри. Вздымаются пурпурные кристаллы на крыше металлического чудовища, кружат вокруг них в неистовом танце птицелюди, размахивая пернатыми руками. Гремят барабаны, клубятся и переливаются облака дыма, поднимающегося из курильниц. В сплетениях их можно краем глаза увидеть причудливые видения миров, которые существовали давным-давно, а может быть никогда и не возникали, услышать песни забытых звёзд. Вспыхивают молнии, проносятся между вершинами кристаллов и исчезают, сливаясь с мечущимися внутри них тенями. И в сердце этого безумного празднества парит Анкхет, закрыв глаза и вознесясь к Исчислениям, как некогда его учили. Одна часть сознания его направлена на поддержание иллюзии, прячущей колонну бронетехники от любопытных глаз с земли и со звёзд, а другая вслушивается в шёпот мира вокруг... У любого мира есть свой голос, который можно услышать, если знать, как. Вой созданий, что не являются тем, чем кажутся, и рёв вьюги - глас проклятого Фенриса, так похожего на демонический мир своими вечными изменениями и постоянством, бесчисленными противоречиями, циклами гибели и перерождений. Шелест травы, крики птиц, далёкий рокот комбайнов - голос обычного агромира, кружащегося во мраке, не задумывающегося о своём месте во вселенной, а просто живущего. Голос Скутума другой... в его мусорных вихрях слышна боль, словно от старых незаживших ран, в несомых ими песках таится гнев, тревога, заставляющая весь мир пристально смотреть на крошечных созданий, что идут по нему и заглядывают через завесу, отделяющую реальный мир от его отражения... Издалека доносится и полный гнева рёв, и смех, и плач, выдающий чувства, похожие на человеческие, но в то же время абсолютно чуждые. Словно где-то прячется чудовищный ребёнок, едва осознающий себя, но при этом наделённый немыслимой силой, и в голове колдуна вновь звучат слова призванного демона... Подобно волне по изнанке разбегается полный негодования вопль, мысленным взором Анкхет видит проблески света... Что за безрассудный глупец дерзнул погрузить не свою мысленную проекцию, а саму душу в волны потустороннего моря, рискуя затеряться в нём навсегда? Кем он себя возомнил, Алым Королём? Вопросы остаются без ответа, но затем Анхкет чувствует на себе чужой взгляд... так смотрела бы змея, холодно, пристально, желая ударить, но остерегаясь броситься открыто... Взгляд, в котором можно услышать эхо решимости и ощутить вкус усталости. Взгляд того, кто прожил долгую, долгую жизнь и страшился варпа, но по природе был связан с ним нерушимыми узами... взгляд не человека и не Астартес, а эльдара... - Ну, здравствуй, незнакомец, - разлетается по ветрам Имматериума тихий и подчёркнуто вежливый голос колдуна. – Если вдруг захочешь поговорить, а не просто глядеть со стороны... то знаешь, где меня искать... III Найти человека в городе-улье так же легко, как найти каплю воды в море. Но вот найти человека, достаточно пьяного, чтобы не рухнуть в обморок от ужаса при виде пятерых облачённых в полночь гигантов, достаточно трезвого, чтобы понять, что ему говорят, да ещё и при этом шедшего в одиночку? О, эта задача уже сложнее... Вокруг царила приятная глазам Повелителей Ночи темнота, свет виднелся лишь из отдельных зарешеченных окон и узких дверей. Прежде освещавшие саму улицу люмены были давно разбиты, а стены покрывали всевозможные рисунки и надписи на низком готике. Кераз разглядывал их так внимательно, словно мог увидеть на них звёздную карту с планетой, где закопаны сокровища неизвестных примархов. Время от времени он довольно усмехался или неодобрительно цокал языком, явно жалея, что под рукой нет красок. Остальные Повелители Ночи сидели у разбитых окон древней мастерской, сняв шлемы, и наблюдали за шатающимися ульевиками, которые выходили из бара... Запах пота и дешёвой выпивки был столь силён, что космодесантники могли учуять его даже с другого конца улицы, и так резок, что Якфрел жалел, что у него настолько обострённое обоняние... а обычно это происходило тогда, когда банда сталкивалась со служителями Смердяка. Он уже собирался было сказать братьям, что стоит провести ловлю языка старым добрым способом. В конце концов, никто ведь ничего не расскажет, если рассказывать будет некому, а? Но тут его внимание привлёк один из выходивших из забегаловки людей. На нём был бронежилет, выцветший и покрытый грязью, конечно, но бронежилет, на боку висели цепной меч и пистолет. Он немного покачивался на ходу, но не падал с ног, и подозрительно оглядывался по сторонам. И, что самое занятное, шёл он прямо к мастерской. Повелители Ночи умолкли, даже Кераз присел у дальней стены, пристально смотря на один из рисунков, похожий чем-то на пятерых космодесантников... Ждать пришлось недолго. Зевая, смертный вошёл в заброшенный дом через дыру в стене, явно намереваясь вздремнуть в тихом и укромном местечке, сделал пару шагов... - Привет, парень. Хочешь послужить Владыке Человечества? - Ты... ты кто такой? - еле выдавил себя ульевик. - Я - Кровавый Ангел, - Якфрел широко улыбнулся, показав острые зубы. - А чего... страшный такой? - прош[оппа!]л мужик, побледнев ещё сильнее... - Простыл, - вожак схватил смертного за шкирку и вздёрнул в воздух. - Я пришёл сюда молиться Императору и люто карать еретиков. И как видишь... Imperator eternum vasshalaar aw Slathissin... - со стороны других Повелителей Ночи раздались смешки. - Императору я уже помолился. Если не еретик, веди нас к главной вентиляционной системе. Повелитель ниспослал мне видение, что туда придут проклятые сектанты, дабы взорвать её, чтобы вы все умерли от удушья! - Кругом нет ничего... глубокое молчанье... - печально заговорил Кераз голосом, казавшимся странным, чужим, - пустыня мёртвая... и небеса над ней. - Ч-что это с ним? - Мой почтенный брат поклялся говорить стихами, услаждая ими слух Императора, пока мы не исполним Его волю, - сухо ответил Якфрел. - А теперь веди нас. Живо! IV Теперь, когда Повелителей Ночи вёл тавкриец, чувствующий себя среди туннелей, как крыса в норе, найти путь было куда проще. Насколько Якфрел понял со сбивчивых объяснений смертного, из-за хаотичной застройки в улье попросту не было единой вентиляционной системы, а имелось скорее... несколько подсистем, пересекающихся между собой в узловых точках. Услышав это, он грязно выругался на нострамском, а ульевику сказал, что возносит благодарственную молитву Императору, пути которого неисповедимы даже для Его Ангелов Смерти. Мысленно прикинув, насколько хватит взятых канистр, вожак приказал ему показывать путь к самой крупной и близкой из очистительных станций, такой большой, что возможно газ разошёлся бы по половине улья. Ведь раз "Император послал нам проводника здесь, а не на другой стороне славной Тавкрии, то и дорога открылась близкая", а..? Лучше сделать часть дела и показать, что старались, чем встретиться с гневом непредсказуемого Дуккера, которому могло бы прийти в голову всё, что угодно. Да и Анкхет точно оценит двойственность, которую они создадут в улье... Дорога до станции прошла быстро и без происшествий, если кто из подульевиков и видел пятерых космодесантников и следующих за ними с канистрами "Деймоса" полночных ходоков... ах да, доблестных штурмовиков Инквизиции, везущих с собой противоядие на случай, если безумные еретики захотят выпустить в вентиляционную систему отраву... то не рискнул попасться им на глаза. Хорошо. Пусть боятся. Тем более, что скоро они все увидят и не такое. В открывшейся перед ним скалобетонной пещере уже виднелись стены очистительной станции, вздымающиеся к потолку, с которого свисали сталактиты из проводов, когда Якфрел понял, что что-то не так. Сперва Повелитель Ночи почувствовал запах. Озон, порох, кровь... Моргнув, он приблизил поступающее на линзы шлема изображение, и увидел у входа на станцию тела. Буквально разорванный на части сервитор, из которого вырвали все механизмы... человек в чёрных лохмотьях, на которых был вышит какой-то странный символ, вроде кривого трезубца, вписанного в круг... - Кости Конрада... да ты [ну уж нет]рен шутишь... - прош[оппа!]л вожак, и словно услышал далёкий сухой и скрежещущий смех. Так смеялся бы труп, десять тысяч лет пролежавший в могиле. Посмотрев на других, он увидел на открытых лицах Диатора и Сотра такое же смятение. Похоже, что не удивлён был лишь Кераз... Кто знает, быть может он даже ожидал такого поворота? Да уж, вот это точно тревожная мысль. Неважно... - Братья, похоже, что мы явились как раз вовремя! Вперёд, настало время карать еретиков! И он побежал, так быстро, как могут только космодесантники. Помчался, грохоча сабатонами по бетону, словно живой таран из керамита и сверхчеловеческой плоти. Ударом ноги оттолкнул уже приоткрытую створку, и глазам его предстало механическое нутро станции. Колонны, тянущиеся к покрытому крошечными трещинами сводчатому потолку, осыпавшиеся фрески, на которых некогда был изображён Бог-Машина и шестерни, машины, вечно работавшие на протяжении веков... Текущая по полу кровь и смазка, растерзанные тела сервиторов и магоса... И придурки в чёрных обносках, неспешно устанавливающие среди механизмов подрывные заряды! Все как один они повернулись к Якфрелу, уставившись на него, словно прихожане храма на ожившую статую примарха. В наступившей на мгновение тишине с потолка упала капля. А затем Повелитель Ночи заорал от ярости, дав волю всему накопившемуся гневу и раздражению, и бросился на них, размахивая мечом. Те, кто замер от трансчеловеческого ужаса, умерли быстро, лишившись голов, которые им и так были не нужны, судя по желанию взорвать собственный улей. А пытавшиеся убежать лишь увидели перед собой других Повелителей Ночи, врывавшихся на станцию вслед за вожаком. Началась резня, но сам Якфрел за ней не следил, а шёл за пятившимся от него психом, сжимавшим в руке нечто похожее на детонатор и бессвязно лепетавшим... что-то. Повелителю Ночи было плевать. Мотор цепного меча рычал, словно от предвкушения, с кружащихся зубьев разлетались брызги крови и клочья мяса. Сектант трясся от ужаса так сильно, что не мог попасть по кнопке-взрывателю. - Не терпится умереть? - Якфрел покачал головой. - Неееет, дружок. Так просто ты не отделаешься... - а затем он бросился вперёд, одним прыжком оказавшись рядом с психом, и ударил его ладонью по голове. Легонько, чтобы вырубить, а не проломить череп. Ульевик рухнул, как подкошенный. - О, босс наверняка захочет узнать кто вы такие. Оглянувшись, он увидел, что под руководством Ярата ходоки уже устанавливают первую канистру в приёмник. А их проводник... Бенц или Венц, Якфрел уже забыл, как его зовут... стоит на пороге, упав на колени, и поражённо смотрит на учинённую в машинном соборе бойню. По лицу Бенца текли слёзы, он дрожал, но похоже не столько от ужаса, сколько от осознания, что он помог исполнить волю Императора... что все проповеди жрецов оказались правдой... что Бог есть... Повелитель Ночи вздохнул, а затем выхватил пистолет и всадил в грудь ульевика болт. Бенц умер быстрее, чем осознал это... и то, что всё, во что он уверовал, было ложью. Таково милосердие Повелителей Ночи. V Наконец, долгий путь через пустоши завершился. Машины остановились на окраине Тавкрии среди клубящихся испарений "Деймоса". Космодесантники и тзаангоры уже высадились, дыша вызывающим кошмарные видения газом, словно обычным воздухом. Первые перестали бояться чего-либо за века, проведённые среди самых жутких ужасов, которыми часто были они сами. Вторых защищало строение лёгких, отличное от такового у обычных людей. Они ждали лишь одного - приказа своего господина и повелителя. Анхкет спускался по откинутому трапу "Хримтурса" неторопливо, опираясь на посох и вслушиваясь в шёпот Имматериума. Впрочем, здесь это был не шёпот, но рёв вихря, вой бесчисленных разумов, вскипающих от гнева и ужаса. Двуликий колдун чувствовал многоликий страх, исходящий от города-улья, а через мысленную связь с ним его чувствовали и другие воины банды, что утоляло их жажду насилия и жестокости, по крайней мере, на время. Когда-то Анкхет счёл бы подобное неприемлемым, возможно даже немыслимым, но с тех пор столь многое изменилось... Ещё один шаг, сабатон опустился на землю, и в тот же миг вихрь превратился в ураган, настолько сильный, что разум неподготовленного псайкера бы раскололся на части, как стекло под ударом молота. Но колдун даже не моргнул. - Я чувствую их ужас... - голос Анкхета был тихим, но раздался в сознании каждого космодесантника подобно ударам грома. - Одни трепещут, другие бегут, но что толку, ведь судьба уже здесь... или, вернее сказать, я здесь. Идите, воины мои. Окружите накрытые пеленой газа районы улья и не дайте никому войти в них. Сегодня в Тавкрии настала Судная Ночь! Стоявший позади Дуккер удивлённо присвистнул, а затем с довольным смехом начал что-то объяснять Джеку... Первые воины уже исчезали в тумане, спеша насладиться всеми зрелищами и представлениями улья и занять свои позиции, а Анкхет закрыл глаза и выпустил разум в бурю. Он почувствовал, что Тавкрия превратилась в идеальный микрокосм всей Галактики. Половина её жителей дрожала от ужаса перед непознаваемым и объяснимым, но всё ещё пребывала в блаженном неведении о сущности вселенной... а другие увидели то, что таилось в их подсознании, и погрузились в хаос. Колдун слышал далёкий довольный смех. Хех. Хек. Кек... Слышал, но не слушал, не вглядывался в вихри эфира, зная, что предстанет взору, если он захочет найти этого наблюдателя. Нет, сейчас его интересовало другое... ...безымянный бандит бежит, задыхаясь. Когда-то он мнил себя охотником, а не добычей. На его лице татуировки, говорящие о принадлежности клану, в руках его - нож. Вокруг он видит не дома, но джунгли, густые, мрачные заросли, из которых на него смотрят глаза голодных зверей. Слышит шёпот змей, а не свист вентиляции. Между деревьями по ветвям-проводам прыгают твари, похожие на обезьян со скропионьими хвостами, и визжат, словно баньши. Заорав от ужаса и ярости, бандит выхватывает пистолет и начинает палить по зверям. Позади него раздаётся рёв, он оборачивается, но недостаточно быстро. Получеловек-полумашина вонзает в него когти, раздирая шею, и бандит падает, захлёбываясь кровью... ...вокруг лишь тьма и крики. Тавкриец забился в угол, съёжился, не чувствуя ничего, кроме страха, зажмурился так, что стало больно векам, вцепился в уши, не желая больше слышать вопли... Но он никак не мог забыть то, что увидел в баре, куда пришёл пропустить стаканчик-другой... гирлянды из кишок... ожерелья из глаз, всё ещё моргающих и живых, глядящих на него, сквозь него, внутрь него... Ржавые мясницкие тесаки в руках голодных тварей, смотревших на него, как на свежее мясо... Но ужаснее всего были лица... обычные человеческие лица... ...в руке ульевика цепной меч, на лице его - безумная усмешка, а перед ним - разорванное тело краснокожего существа с горящими глазами и руками-ножницами. Сердце бешено колотится в груди, но он знает, что не побежит и не застынет как истукан, даже если ему придётся убить всех проклятых чудовищ, пробравшихся в Тавкрию... всех... всех! Нарезать их на лоскутки, порвать в клочья, вырвать им глотки зубами, если придётся! В этом мире выживут лишь жестокие? Уж чего-чего, а жестокости и злобы в нём предостаточно… Когда-то Конрад Кёрз, примарх Повелителей Ночи и брат Алого Короля, спорил с Магнусом об истинной природе людей, об ужасах, таящихся в их душах. Конечно, Ночной Призрак сходил с ума от видений мрачного будущего и так погрузился в бездну безразличия и обречённости, что ради оправдания своих взглядов позволил имперской убийце нанести удар. Но кто смог бы сказать, оглядевшись по сторонам во времена Эры Тьмы, что его видения были ложью? Никто... Увидев сегодня Тавкрию, Конрад бы улыбнулся безумной улыбкой, получив ещё одно доказательство своих взглядов... или почувствовал отвращение к себе, ведь именно так легионеры, несущие в себе его генетическое семя, теперь собирали армии последователей. Людей, переживших встречу с внутренней тьмой и увидевших самые жуткие кошмары, принявших внутренних демонов, всю свою жестокость, злобу... Переживших Судную Ночь... VI На визоре Якфрела вспыхнул багровый символ, похожий на свиную голову. Контакт. Установленные Терроксом по периметру датчики опять засекли движение со стороны чистой части улья. Опять что ли местные бандиты решили попытать удачи, пограбить дома... глупцы... Вожак сплюнул, кислота зашипела, разъедая бетон. Когда тавкрийцы рискнули сунуться в занятый пятёркой Повелителей Ночи квартал в прошлый раз, то их предводителя освежевал Сотр, а остальных съели тзаангоры... - Что, снова гости? - проворчал Ярат, чистивший меч от застрявших в нём клочьев мяса. - Ага. Пойду проверю, кого там принесла нелёгкая. Пернатые, за мной... Якфрел выскользнул из обгоревшей квартиры и неторопливо пошёл через разбитый дом, не ожидая проблем. Простой смертный бы не заметил ничего, но он слышал далёкие крики, стоны, перестук копыт зверолюдей по бетону... Судя по отрывочным сообщениям от других Когтей, Корнелий даром времени не терял, проповедуя попадавшимся ему на пути психопатам о сущности Хаоса и ломая шеи особо буйным, которым хватало дури напасть на него. Возглавляемая Свеном банда перекованных заметила кого-то в подулье и сейчас охотилась, шла по следу неопознанных противников, которые были достаточно ловкими, чтобы не попасться ему в когти сразу... Ничего, от желчного седогривого старика ещё никто не уходил. Якфрел не спешил и так погрузился в свои мысли, что шедшие внизу по улице тзаангоры, желавшие проявить перед лицом живого полубога, убежали вперёд. И потому раздавшиеся далеко впереди выстрелы стали для неприятным сюрпризом. Частые. Судя по воплям зверолюдей, даже прицельные. Выстрелы из лазерных ружей и... грохот болтера? Какого дьявола..? Якфрел выругался, переходя на бег, и включил охотничье зрение. Несколько ударов сердец спустя он выпрыгнул из окна, держа наготове цепной меч. Всего-то десяток людей... Но кто стрелял из болтера? Вожак замахнулся мечом, намереваясь разрубить ближайшего глупца пополам, но клинок замер в полёте, ослепительно вспыхнуло что-то золотое. Смертный отскочил, приняв защитную стойку. Энергетическое поле? Ха. Якфрел бросился на него, размахивая мечом, рубя клинком по энергетическому полю вновь, и вновь, и вновь... С каждым ударом вспышка становилась всё слабее, пока наконец не погасла. Повелитель Ночи ухмыльнулся, смакуя ужас своей жертвы... - За Императора! - прогремел боевой клич, который Якфрел никак не ожидал услышать. Появившийся из ниоткуда космодесантник отшвырнул смертного в сторону, и тот покатился кувырком, едва не напоровшись на собственный клинок. Но это Повелитель Ночи видел уже краем глаза, поскольку новый враг наседал на него, размахивая окутанным молниями молотом, и теперь уже Якфрел отступал, уворачивался. Он не стал звать остальной Коготь на помощь, зная, что сможет справиться и сам, надо только дождаться подходящего момента... Да. Сейчас. Противник в очередной раз замахнулся молотом, и Якфрел бросился вперёд, пригнувшись, поднырнул под руку, чувствуя, как по спине бьют осколки стены. Врезался во врага, словно ядро из пушки, выпустив меч. Десантники покатились по земле, осыпая друг друга градом ударов. Перед глазами Повелителя Ночи на мгновение промелькнули звёзды, когда особенно яростный удар сорвал с его головы шлем, и он ощутил привкус крови во рту. Поздно, дружок... Вожак выхватил висевший на поясе нож и ударил им в шею, пытаясь вонзить под шлем, враг отвёл клинок предплечьем. Ха! Неплохо. Но Якфрел лишь крутанул нож в пальцах, как делал это тысячи раз и воткнул его прямо в подмышку врага по самую рукоять. Взревевший от ярости космодесантник отбросил его, но Повелителю Ночи это и было надо. Он легко поднялся на ноги, а вот наглый выскочка - нет... Рухнул на землю, задыхаясь. - Ну и где твой Император, а? - Якфрел неспешно поднял меч, скривился, смахнув струящуюся из рассечённой брови кровь. - Кто там твои предки, говоришь? Судя по боли в груди, рёберная клетка треснула в двух местах. Ничего, заживёт... Повелитель Ночи шагнул вперёд, пошатнулся, но тут же пришёл в себя. Он навис над наглецом, дерзнувшим попытаться отнять у него добычу, и вновь включил цепной меч... Пригляделся, видя в космодесантнике что-то знакомое. Ах да... - Судя по количеству железяк - железнорукий, верно? Плоть слаба, - Повелитель Ночи улыбнулся, сверкнув острыми зубами. - Я резал твоих предков еще в зоне высадки, знаешь? Забивал их, как скот, вот этим вот мечом. Я даже видел, как обезглавили Мануса. Ответом ему стал лишь хрип. Жаль... Якфрел надеялся, что тот скажет хоть что-нибудь. Он уже начал заносить меч для обезглавливающего удара, когда услышал вой плазмы. В следующее мгновение сгусток раскалённой материи врезался в лежавший совсем рядом перевёрнутый мотоцикл, расплавив металл, зашипели лазерные разряды. Проклятье! Якфрел грязно выругался, осознав, что вляпался по самые уши, и одним прыжком скрылся в подворотне. Плевать. Он ещё поквитается с везучими ублюдками... потом, когда доберётся до братьев и сообщит Анкхету, что здесь не только бандиты и наёмники, но и космодесантники, а значит… проблемы… VII Вюрд, руны, клятвы, честь... тысячи слов, на первый взгляд невообразимо важных, но на деле так часто пустых и бессмысленных. Тысячи прутьев незримой клетки, возникающей вокруг них. Тысячи уз, в которые заковывают себя Космические Волки, скрывая свою истинную природу, то, кто и что они такое. Воины. Охотники. Иногда даже звери. Некогда Седогоривый Свен тоже обманывал себя, свято веря в сказания скальдов и слушая советы годи, жаждал расправиться с теми, кого не смог уничтожить навсегда сам примарх. А затем была Льера, мир-улей, по бледному подобию которого сейчас крался Волк, ставший тёмным отражением себя былого. Девять дней и ночей погони. Девять дней и ночей бойни. Девять дней и ночей обмана, закончившихся тем, что с глаз Свена сорвали все иллюзии. В тот день Седогривый, бывший верным цепным псом Империума, умер, и остался лишь Свен-охотник, собравший за последовавшие века кровавую жатву и с предателей, и с лоялистов. Когда-то он чтил своего примарха, теперь же видел в нём лишь самовлюблённого слепого глупца. С тех пор старый Волк больше не верил ни во что, но когти его были остры, а нюх - чуток. И сегодня Свен шёл по запаху свежих шрамов и юной крови, по звукам выстрелов из дробовиков и треску вокс-передатчиков, по следу тех, кто осмелился сунуть длинный нос в охраняемые им туннели. Вместе с ним крались Гаррас, некогда бывший Рыцарем Ворона, а теперь ставший обычным головорезом, и всегда бывший им Кеварк, сын Нострамо, а впереди по узким переходам бежали птицелюди, служившие одновременно охотничьими псами и наживкой. И выстрелы, и звуки шагов раздавались всё ближе. Шагов быстрых, но не торопливых. Раздался грохот взрыва, а затем пронзительный предсмертный вопль. Граната. Свен оскалился и втянул воздух, почувствовав сквозь затхлость то, что искал - запах генетически изменённых тел... Он помедлил, подняв руку, и без слов понявший его Гаррас вскинул пистолет, прицелившись в зал впереди, а Кеварк вытащил два длинных кинжала. Возможно в другом месте жужжание доспехов выдало бы их, предупредив добычу об опасности, но здесь и сейчас этот звук терялся в гуле далёких машин. Свен снова глубоко вдохнул, готовясь к прыжку, и тогда он впервые увидел тех, кого выслеживал. Четверо воинов в панцирной броне. Пятого, судя по крикам, раздирали на части птицелюди. Плохая смерть, недостойная космодесантника, даже такого юного, но есть ли хорошая? Гаррас начал стрелять. Первый выстрел ушёл в молоко. Каким-то шестым чувством заметивший летящий болт скаут вздрогнул и в последний момент успел увернуться от летящего в него посланника гибели, но от второго уйти не смог. Взрыв оторвал ему руку, а осколки перерезали артерии на шее, десантник рухнул, как подкошенный. В ноздри бегущего Свена ударил терпкий запах горячей крови, зверь внутри него с упоением завыл, а призрак человека - зарыдал. Прыжок - и вот он уже рядом со скаутом, вскидывающим дробовик. Седогривый схватил дуло ладонью в тот же миг, как юнец спустил курок. Дробь, неспособная вырваться наружу, разорвала металл на части. Свен лишь поморщился от удара. Краем глаза Седогривый видел, как на одного из скаутов надвигается Кеварк, поигрывая ножами. Позёр... Скаут отшатнулся, выпустив оружие, потянулся за пистолетом... В следующее мгновение страшный удар прикладом собственного оружия отбросил его к стене, и юнец сполз по ней, теряя сознание. Последний скаут, сжимавший в одной руке нож, а во второй пистолет, бросился на Свена, стреляя на бегу. Седогривый закрылся от выстрелов рукой, а затем взмахнул когтями, метя туда, где должен был бы оказаться юнец. Но его там не оказалось. Он поднырнул под когти и прыгнул, пытаясь вонзить клинок Свену в глаз, забрать с собой хотя бы одного врага... Но Седогривый не отшатнулся, а подался вперёд, навстречу, и нож лишь оцарапал его висок и крепкие кости. Чувствуя, как по щеке течёт кровь, старый Волк ухмыльнулся, глядя на пытающегося вырваться из его хватки скаута. - Неплохая попытка, - зарычал Свен и вырвал юнцу горло клыками, а затем отбросил тело. Прожевал, проглотил, помедлил, впитывая воспоминания... - Эй, птахи! - крикнул он заглянувших в зал зверолюдям. - Вяжите ещё живого по рукам и ногам, да тащите его к колдуну. Не дотащите - ответите мне головой, ясно?! VIII Корнелий стоял на разбитом балконе, глядя на раскинувшийся вокруг гобелен разрушения, на море тумана, ласкающего его шрамы, на лица собравшихся и внимавших ему людей. Лица, вымазанные в грязи, саже и крови, на глаза, опустошённые или исполненные злобой, на багровые пятна на одежде и привязанные к плечам отрубленные кисти, на свежие шрамы и сжимающие оружие руки. Люди перед ним были опустевшими сосудами, из которых утекли воды их прошлых жизней, осталось лишь наполнить их. - Дети мои, узрите мир вокруг вас глазами, очистившимися от предрассудков и сомнений. Поколениями вас жестоко истязали, обещая спасение в посмертии, но в этом мире не дав вам ни еды, ни воды! Наглые лжецы, правящие планетой, угнетали вас, заставляли вас думать, что в природе людей быть покорными, словно овцы, ведомые на заклание, но теперь вы знаете, это - ложь! - Корнелий высоко поднял над головой тяжёлую скованную цепями книгу и булаву, увенчанную восьмиконечной звездой. - Истинно говорю вам, что вы не слабые безвольные создания, но те, чьи грёзы и страсти питают самих Богов, обитающих в недрах варпа, и если бы вы знали это раньше, то поднялись бы и уничтожили развращённых и коррумпированных тварей, притеснявших вас! Вместе мы отберём Скутум у богачей, дававшим за все труды ваши лишь ложь, и возвратим его вам... народу! Теперь Тавкрия ваша! Следуйте за нами, сражайтесь в наших воинствах, и вместе мы выкурим презренных аристократов и продажных наёмников из их развратных гнёзд и изгоним их в холодный жестокий мир пустошей, пусть попробуют выжить! Боги решат их судьбу! Мы разделим их богатства!! Кровь их прольётся!!! Полный ярости хриплый рёв толпы стал ему ответом. Корнелий улыбнулся, глядя на плоды слов своих, и тогда по телу его прошла дрожь. Перед глазами всё зарябило, и на мгновение он увидел не затянутые гибельной мглой улицы и не лица разгневанных людей, но нечто совершенно другое. Перед его глазами предстал стол, липкий, забрызганный выпивкой, и сидящий за ним пьяный человек, усталый, что-то рассказывающий двум солдатам. Он поднял руки, словно держа в них тяжёлую винтовку, сделал вид, что прицелился, спустил курок... Ненависть раскалёнными когтями сжала сердца Корнелия, его глаз дёрнулся. Он никогда не видел этого наёмника прежде, но почувствовал, что их судьбы связаны. - Ты... - прош[оппа!]л он так тихо, что сам не услышал. - Ты убил меня... IX Они отступали с боем, преследуемые предателями, коварными изменниками, выдававшими себя за верных служителей Императора. Вокруг со свистом проносились лазерные лучи, гремели взрывы. Один из его братьев упал, получив пулю в колено, перекатился, вскинув болтер, крикнул "Уходите!", начал стрелять в темноту туннеля, откуда уже выбегали первые отступники. Разведчики бежали, зная, что оставляют товарища умирать, и ненавидели себя за это, но долг был важнее всего гнева и братства. Долг уйти живыми, сообщить магистру ордена Галостару о предательстве, о том, что... Скаут увидел впереди смутное движение в тенях, вдохнул, чтобы закричать... Поздно. Выпущенный из болт-пистолета снаряд оторвал его брату руку, осколки рассекли шею, и юный космодесантник рухнул, захлёбываясь кровью. Засада! Скаут прыгнул в сторону, уходя с линии огня, покатился, царапаясь о камни, стреляя из винтовки, не целясь, и потянулся рукой к поясу. Из темноты появлялись солдаты в противогазах и масках, пытавшиеся убить его короткими очередями из хелганов, а вела их женщина в шляпе с перьями, корсете и широкой юбке, державшая ещё дымящийся болт-пистолет. На лице её застыла гримаса бездумной ненависти и бешенства. - Разве ты не знал, Исповедник? - процедила она. - Излечит любые амбиции священный костёр Инквизиции! Ответом ей стала светошумовая граната, брошенная скаутом, вспышка, затем облако дыма. Скаут выстрелил дважды, а затем побежал, скрывшись в боковом прохо... Анкхет довольно вздохнул, убирая руку с лица лежавшего перед ним юного космодесантника, так мало повидавшего за свою недолгую жизнь. В клетке рядом стонал человек, смотревший в никуда, не видевший ничего вокруг, способный лишь ш[оппа!]ть вновь и вновь одно слово. Нет, нет, нет... С ним Двуликий не стал церемониться, а просто вырвал из сознания пленника всё, что счёл ценным и представляющим интерес. Разум смертного не выдержал соприкосновения с немыслимым и закрылся в себе, пытаясь найти воспоминания, которых больше не было. Колдун обернулся, услышав шаги вызванных им помощников. - О, друзья, вы только послушайте, какую я узнал занятную шутку... - Анкхет рассмеялся, и от этого звука по спине Джека прошла дрожь. - Прислужники Неумершего сцепились между собой в Его священном городе, словно псы, раздирающие падаль. Пока же они сражались, твои родственники, Террокс, Стальные Исповедники, устроили переворот в столице планеты и убили губернатора... или сочли, что убили. Течения эфира здесь непредсказуемы и бурны на низших из его уровней, но неторопливы на высших, и потому я смог лишь прикоснуться к сознанию предводителей наёмников, которые противостоят нам. Знаете, они ведь пришли в улей за тем же, зачем и мы, собрать рекрутов перед штурмом столицы планеты, ведь наняты были губернатором! Здесь-то и таится дилемма... видишь какая, а Альфарий? - Сражаться с ними до конца за город, в котором нам нужны лишь смертные солдаты, или отступить... - начал Джек. - Чтоб они устроили побоище на исповеди, пока мы приготовим новую шутку? Хитро, - протянул Дуккер и ухмыльнулся, предвкушая возможности. - Верно, - кивнул колдун. - Возможно даже, что мы развяжем войну между железнорукими и Инквизицией, в чём поможет наш юный друг... - он показал рукой на лежащего без сознания скаута. - Сейчас он спит, очнётся, когда окажется один в тоннеле почище... Террокс, отправь кого-нибудь из своих подручных с его телом туда, в подулье. - Сделаем, - проворчал кузнец, покосившись на стонущего пленника. - А это кто? - О, а это тот, кто рассказал мне вторую часть шутки, - едко усмехнулся Анкхет. - Позвольте представить вам Гацерро из братства Благословенного Забвения, схваченного Повелителями Ночи при попытке оставить улей без воздуха, а нас - без новых бойцов. Кто бы мог подумать что в таком чудном местечке заведётся секта, верящая в неизбежное наступление судного дня, а? И самое весёлое, что они как-то почувствовали наше приближение ещё месяц назад и решили, что самое время исполнить пророчество своего предводителя, предвещающее уничтожение всего живого на планете! Ха. Я никогда не любил пророчества... - Для меня "пророчества" всегда были лишь разведданными о планах созданий из иных измерений, - скривился Джек. - Верно мыслишь, Альфарий, - согласился Анкхет, - просто, в чём конечно есть удивительная ирония, но верно... Весь вопрос в том, хотим ли мы выяснить, чьи это замыслы, а если хотим, то как, сорвав их исполнение или же подыграв, следуя по уготованному нам пути? - в его руке блеснула монетка, древняя, серебристая, с одной стороны потёртая, но чистая с другой. - Вот в чём вопрос, да.

Весело. Много забавной, мерзкой и "доброй", как это свойственно Дедушке, нурглятины. Единственное, что показалось странным: Та книжка с демонкулабой же так и называлась - "Мертвое небо, черное солнце". Или это шутка такая? Ну и в конце непонятно, почему шаблон порвался, вроде Дед ведет себя канонично - любит животных, хвалит внука.)

Я только за. Да будет битва!

Ну, похоже, нужна доп. неделя. Тогда выкладываем по мере готовности каждой отдельно взятой пары. Кто не успел - тот опоздал и к следующей пятнице будет считаться проигравшим в дуэли.

Ну как, товарищи? Все готовы? У меня все. Но я сегодня еще вряд ли появлюсь (внезапные дела), так что в любом случае выкладка будет не раньше завтрашнего дня.

Mourning wind - мб что-то вроде "скорбно воющий ветер" morgue streets - эти вот Hill of Silence и reliquary, случайно, не намекают, что там поблизости кладбище или что-то типа того? Для религиозного общества с поклонением святым мощам мертвецкая и ларек с сувенирами - не взаимоисключающие понятия.) skyrail - воздушная железная дорога, воздушный поезд

Напоминаю, что до окончания срока осталось всего ничего и следующая пятница маячит призраком на горизонте. Если кто не успевает - сообщайте, продлим.