When death will quench the Earth, we are back on iron fields
When blood will quench our thirst, we are back on iron fields
When we kill your father, your mother and your son
When we will call the arms, we will die on iron fields
©
Кровь и железо
Планета вскоре будет уничтожена. Это знал каждый, кто мог прочесть машинные мысли гигантских причальных механизмов, что медленно сходили с орбиты. Их сигналы, похожие на последние слова приговоренного к смерти, говорили, что “Клобук” спокойно принимает свою судьбу – обратиться в огненный град, который сотрет с лица Ягеллона накипь человеческой жизни. С ним умрут миллионы, которые для техножрецов особого формирования “Айзентод” представляли ценность не большую, чем горстка легко заменяемых деталей. Собственные жизни слуг Машины тоже мало интересовали – их знание будет сохранено и транслировано в надежные руки, даже когда его органические нейроносители испарятся в пламени катастрофы.
Но оставались на планете и те, кто должен был умереть раньше.
– Действия еретиков привели к гибели Дедушки Бедняка.
Холодный, невыразительный голос не говорил, но едва слышно ш[оппа!]л. Ни праведного жара проповедника, ни напряженного натиска судебного обвинителя, ни ярости мстителя, требующего крови. В словах техноадепта не осталось и капли человеческих чувств.
– Хитростью и колдовством они проникли в разум богомашины.
Говоривший ничем не отличался от слушателей, а слушатели – от металлических статуй, закутанных в красные плащи. Столь же неподвижный и прямой, он стоял в центре естественного амфитеатра, образованного скалами в отдалении от позиций “Айзентода”. Над вершинами гор восходила Литуана, а если присмотреться, то в полночной тьме можно было различить накренившуюся, медленно растущую громаду “Клобука”. Широким кругом оратора обступили братья и сестры по вере. Акустическая аугметика позволяла каждому из них слышать его голос так же ясно, как собственные мысли.
– Они попытались обратить дитя Омниссии против подобных ему. Они взломали его. Они осквернили его.
Ион Кси Глориоссис говорил просто и ясно, не заботясь о красотах, что заслуживают внимания только у непосвященных. Вес его речи придавал смысл, а не пустые эмоции. Грехи Возрожденных из Пепла, перечисляемые им, обладали ни с чем не сравнимой тяжестью.
– Еретики убили Шлюху Ветров, – продолжил Глориоссис. – Они использовали дары Омниссии, чтобы уничтожить его возлюбленную дочь. Без помощи Губительных Сил подобная мерзость невозможна. И эта помощь может позволить им ускользнуть с планеты, прежде чем все живое на ней погибнет.
Никто не кивал, никто не задавал вопросов. Техножрецы впитывали слова подобно сонму микросхем, что обязан вечно хранить данные, сколь бы тяжелыми они ни оказались. Обычному человеку показалось бы, что они хранят олимпийское спокойствие, присущее Адептус Механикус даже на поле брани и перед лицом смерти. Но любая машина, окажись она в тот миг в информационном поле собрания, ощутила бы, будто в ее нутро вонзается раскаленное жало.
Если бы написать слово “ненависть” на каждом микроне нервных волокон, пронизывающих органические тела техноадептов, это не выразило бы и миллионной доли той ненависти, которую они сейчас испытывали. Ненависти, которую способны ощущать только жрецы Бога к тем, кто надругался над Его творениями.
– Поэтому каждый из них должен быть немедленно уничтожен.
Сигнал о конце трансляции поставил точку. Не задерживаясь ни на секунду, техноадепты повернулись и начали расходиться. Каждого из них ждал священный труд: им предстояло благословлять и готовить к бою орудия, которым предназначено покарать еретиков.
Ион Кси Глориоссис знал, что только что вынес приговор не только еретикам, называющим себя Возрожденными из Пепла, но и многим, многим солдатам Крига. Повинуясь облаченным в красные мантии кукловодам, безликие бойцы снова схлестнутся с трансчеловеческими воителями. На стороне еретиков – колдовство, способное одолеть могучий разум титана. Если Крылатые Гусары лишь истррепродукцияли бренные тела солдат “Айзентода”, даруя им искупление, то Возрожденные из Пепла могли посягнуть на души смертных и навсегда лишить их света Императора-Омниссии. А это участь, что страшнее тысячи смертей.
Какая-то часть многослойного разума Глориоссиса, надежно спрятанная под модулями фальшивого поведения, задалась вопросом, достойна ли техножреца столь примитивная мотивация, как месть. И тут же замолкла, подавленная иными мыслями.
“Вавель уже в наших руках, – служитель Омниссии, скрывающийся под личностью рядового техножреца, позволил себе испытать толику удовлетворения. – Но мы воюем не ради его богатств и не ради истин, которые взыщем из его глубин. Мы воюем, ибо так велит порядок эксперимента. Истребление безбожников и возмездие предателям – лишь дополнительная польза. Таков наш Поиск Знания”.
Горы сотряслись от кровопролитных сражений с опасным, коварным и хладнокровным врагом. Тысячи и тысячи жизней, возложенные на алтарь мести, сгинули в этот день. Чудеса техники, отданные в руки простых смертных, гибли вместе с ними. Но знание, принесенное в руки Механикус их предсмертными трансляциями, заполняло инфоковчеги, а каждого павшего воина Крига тут же заменяли новые. Защитники обреченного Ягеллона не могли себе такого позволить.
Арьергард Крига ждал своего часа, раскинувшись по равнине черным, медленно движущимся покрывалом. Когда челюсти битвы перемелют ушедших вперед, они, один батальон за другим, перейдут на форсированный марш и явятся им на смену. Так рассчитывал генерал Ротбранд, так приказали техножрецы. Но первое, что уничтожается в начале сражения – это планы.
– Замечен новый враг!
Так возвестили солдаты “Айзентод” о явлении полубогов. Вокс-частоты полнились краткими кодовыми посланиями: “космические десантники”, “предатели”, “угроза варпа”. Среди символов, неспособных передать подлинный масштаб опасности, все чаще и чаще мелькали живые, человеческие слова. Слова, чуждые для бойцов Крига...
“Проклятые”. “Чудовища”. “Кошмары”.
– Отставить панику! – этот приказ Рейтине Веррокс не приходилось отдавать уже очень, очень давно. – Этот враг нам известен! Орда дикарей, недобитых титанами, и только. Победа будет за нами!
Комиссар говорила правду – в один из редких просветов Бури Столетия с ней связался имперский наблюдатель, псайкер по имени Финн Кумал, и передал все, что ему удалось выведать о хаоситах с помощью психического дара. Однако она умолчала, что по всем расчетам еретики должны были [ну уж нет]одиться в сотнях миль отсюда. Атака в тыл “Айзентода” стала полной неожиданностью для командования, которое прилагало все усилия, чтобы остановить безудержный натиск темных сил. Под вой цепных топоров, треск молниевых когтей и звон мечей, откованных из кровавого льда, орда врезалась в ряды черных мундиров.
– Кровь! Черепа! Слава Владыке Воинств! – вой адской твари, возглавляющей натиск еретиков, перекрывал все вокс-частоты. От одного присутствия демона эфир заполнялся помехами, а любой, кто пытался взглянуть на него, видел лишь нестерпимое сияние вокруг силуэта, что напоминал хищного зверя. Те, кто не успел вовремя отвести взор, познавали на себе ярость варпа.
Вокруг командного танка генерала Ротбранда, который, давно утратив надежду на искупление, ехал в арьергарде, солдаты гибли десятками, отделениями, взводами. Их глухие шлемы заполнялись кипящей кровью, которая разъедала и плоть, и защитное снаряжение, оставляя лишь голый череп. Трупы бойцов “Айзентода”, павших под натиском демонического воина, устилали землю, столь же безликие, как и при жизни. Порча не щадила и машины: двигатель заглох, и гусеницы тяжелого “Малкадора” начали проваливаться в грязь.
Майор №0085 и его отряд, сопровождаемый жрецом-калькулюсом, милостью Бога-Императора выстоял перед безумием варпа. Понукаемые краткими приказами Восемьдесят Пятого, солдаты выстроились полукругом, готовые защищать командный танк до последнего. Но ни истовые молитвы священника, ни фанатическая стойкость уроженцев Крига не спасли их, когда враг подступил вплотную.
Огонь лазганов причинял твари, идущей во главе волны, не больше вреда, чем легкий дождь. Трупы, свисающие с ее груди и плеч, скорчились и обуглились под огнем, но доспехи из демонической бронзы нисколько не пострадали. Взмах раскаленного топора, оставляющего за собой кометный след, смел сразу полдесятка солдат, ринувшихся в бесполезную штыковую атаку. У оставшихся не было ни единого шанса против демона и воинов, следующих за ним, точно почетная гвардия: их растерзали, раскромсали и выпотрошили, а трупы бросили металлическим псам, рыщущим вокруг.
– Тебе не одолеть нас, отродье! – выкрикнул Восемьдесят Пятый, вскинув над головой сияющий меч. – Наша смерть угодна Золотому Трону!
Силовой клинок выдержал удар демонического топора, выпустив сноп белых искр, но чудовище взмахнуло левой рукой. Сомкнутые пылающие когти вонзились в бок майора, легко пробив панцирную броню, а затем с отвратительным треском раздвинулись в стороны. Стряхнув с лезвий разодранный труп, вождь хаоситов прорычал:
– Но твой череп ляжет к Бронзовому Трону, смертный. Кто еще готов со мной сразиться? Кто еще желает столь славной судьбы?
Генерал Ротбранд по пояс высунулся из верхнего люка и вперил во вражеского предводителя ничего не выражающий взгляд затемненных линз противогаза. Все тело словно окатило волной вулканического жара, но благословенная аугметика уберегла его от смерти. В этот момент он и не задумался, как близок к освобождению от долга и службы. Мозг генерала напряженно работал, пытаясь осознать то, что он увидел, и понять, как это можно победить.
Зрелище, представшее перед ним, ужаснуло бы даже самого отважного героя. Над беснующейся стаей искаженных чудовищ возвышалась громада из бронзы, черепов и трупов, наколотых на шипы и прикованных цепями. Оскаленная в яростной усмешке морда не сохранила ни единой человеческой черты. Кровь стекала с острых и длинных, как сабли, клыков. Ореол пламени, точно грива царя зверей, всколыхнулся, когда порождение Хаоса почувствовало на себе изучающий взгляд и посмотрело на генерала в ответ. Ротбранд покачнулся, но выдержал.
– Я – конунг Кхарл, – не то прозвучали, не то возникли в его мозгу слова, каждое – как удар боевого молота. – Десница Кхорна, смерть Ягеллона, владыка Полуночных Львов. Покорись мне, смертный!
Космические десантники-предатели за спиной демона остановились, словно желая продемонстрировать покорность, о которой он говорил. Притихли даже псы, то исчезающие из виду, то вновь появляющиеся в пространстве. Хаоситы ждали ответа. Генерал сглотнул кровь, невесть откуда взявшуюся во рту, и тщательно прицелился в львиноголовое чудище из инферно-пистолета.
– Ты уже служишь вечной войне, а значит, и моему богу, – Кхарл с невероятной для своих размеров ловкостью уклонился от выстрела. Мельта-луч лишь обратил в пепел груду изрубленного мяса, что осталась от одного из солдат Крига. – К тебе взывает Восьмеричный Путь, Ротбранд. Отдай мне своих воинов – в услужение или в жертву – и найди славную смерть, которую ищешь веками.
Генарал помедлил, как будто на один-единственный удар сердца задумался о двухстах шестидесяти годах, которые провел в тщетных поисках искупления. А затем нырнул в люк и что есть силы закричал в вокс:
– Демон избегает мельта-выстрелов! Огонь – вот что может его уничтожить...
Гневный рев конунга-демона стер последние слова Ротбранда, Орда снова пришла в движение, когда их предводитель ринулся на заглохший танк, чтобы растерзать его и истребить живую плоть, трусливо спрятавшуюся за сталью.
– Благословенные машины, исполним же приказ! – сквозь поток треска и скрежета прорезалась холодная гладкая сталь синтезированного голоса. На мгновение Рейтине Веррокс, сражавшейся с еретиками на далеком правом фланге, показалось, что она узнала техножреца Глориоссиса, но знакомые нотки потонули в хоре механических песнопений, где каждый голос копировал первый.
– Именем Бога-Императора, да развернется второй танковый батальон! Именем Омниссии, да включится высочайшая передача! Именем кузниц, создавших вас, о двигатели, да дарует вам Движущая Сила максимальные обороты!
Техножрецы пели в идеальном унисоне под гармоничный перезвон цифровых колоколов, что заглушил крики умирающих и стер помехи, навеянные варпом. Нарастающий рев двигателей влился в хор, как главный инструмент, готовый вот-вот приступить к сольной партии. До сих пор чудом державшие строй солдаты бросились в стороны, расчищая дорогу для стальных зверей войны. Танки мчались вперед на невиданной скорости, не обращая внимания ни на препятствия, ни на тех, кто замешкался на их пути.
– О “Инфернус”, трижды освященная модель достославного “Малкадора”! Да истребит еретиков твое пламя!
Огненные конусы ударили в ряды Полуночных Львов, обращая сверхлюдей в прах, неотличимый от останков смертных. Настал час машин.
