Gaspar

Нет, ну а что вы хотите? Что они скажут, что Мордор на самом деле не Мордор, Харад не Харад, и ракеты они просто так пуляли? Зато "орки" без шапок ушанок, да и Арматы вон показали. При том, что судя по началу комикса и концу, то скорее всего (как я подозреваю) Озимандия создал липу (на что намекают слова Бэтса, да и с какого Файршторму лететь в Россию?), а потом бабахнул чем то синим, что бы обвинить Манхеттена во всем и столкнуть его с Супсом. Собственно обложка с марионетками и Озимандией-кукловодом на это намекает. "Обложка следующего номера" А еще к 10 немного Просто для сравнения к чему отсылка, если кто не понял https://vignette.wikia.nocookie.net/marvel_...=20061122152925 All-Star Comics #3 декабря 1940 года где и появилось ОСА

Ну так 52 случилось из-за Манхеттена. Собственно он устроил так, что бы Алан Скот (первый зеленый фонарь) не успел в том крушении дотянуться до ламы и погиб. Так что ОСА создана не была, так как Алан был тем, кто ее фактически собрал. Вообще, ребут стоит ожидать после конца Думсдей Клока. Благо участие Джони Тундера (или как там того старика) на что-то намекает. Ссылку киньте пожалуйста.

Номер слили в сеть раньше выхода. Счас конечно можно уже официально прочесть, но народ шутить по "хакеров путина"

Тем временем новая глава шингек/титотсов "Эх...""прощание с тройкой Эрен-Микаса-Армин". Эх, сколько лет они были вместе...

doomsday clock 8 "Как ДС уделало Марвел" Марвел: у нас есть команда суперегероев из россии Dc: А у нас есть Путин Марвел: :o Ну а вообще, таки раскрыли под кем скрывался Манхеттен

Вторая глава TL: Эхо Грядущего. Как можно оценить человека? Позвольте рассказать вам способ. Сначала даруйте ему спокойствие и удовлетворение, а затем столкните его с трудностями и невзгодами. Заставьте его создать свои собственные идеалы и убеждения, выкованные в огне испытаний. Затем предложите ему снова комфорт и умиротворение, но сделайте это так, чтобы ему пришлось ради этого пожертвовать обретенными добродетелями. К сожалению, большинство из нас согласится на эту сделку, но тех, кто этого не сделает, можно воистину считать одними из самых благородных людей Азерота... Или безумцами. Гундивард Огромный, ранее Гундивард Молот Света. *** Глядя на тлеющий труп Архимонда, Кадгар с трудом осознавал, чего удалось достичь армиям Азерота — настолько все это казалось нелепым. Это был Архимонд, один из самых могущественных врагов во вселенной! Архимонд Осквернитель, тот, кто сжег тысячи миров, и дважды был близок к тому, чтобы сделать это с Азеротом, был побежден в сердце своего могущества, а его измученные убийцы все еще стояли над его трупом словно на какой-то псевдо-реалистичной картине. Позади архимага высокие, мускулистые орки-воины Дренора, многие из которых совсем недавно были его врагами, победно взревели. Во главе с Громмашем «Громом» Адским Криком они праздновали победу над демонами и освобождение планеты, которую они сами пытались недавно поработить. Тем временем Дуротан, который действительно боролся за то, чтобы сохранить мир свободным, стоял молча, задумчиво оценивая последствия победы. Лидер Северных Волков не присоединялся к всеобщему ликованию — только улыбался, когда орки его клана попадались ему на глаза. В конце концов его глаза остановились на Адском Крике. Что до Кадгара, то он сейчас вспоминал про посох Гул'дана, который на его глазах исчез в искрах адского пламени. Маг узнал заклинание, или точнее тип, к которому оно относилось. Заклинание призыва. Неважно, куда Архимонд изгнал Гул'дана, было понятно одно. Чернокнижник жив. Сзади послышались тихие шаги. Голос подошедшего был мягким, словно шелк. — Думаешь, это еще не конец? Маг слишком хорошо научился доверять своей интуиции за прошедшие годы. То, что они пережили, было не концом войны, а лишь началом конца. Это не закончится на одной лишь смерти Архимонда, пока Кил'Джаден и повелитель Пылающего Легиона Саргерас живы. Легион необходимо было полностью уничтожить — даровать им ту судьбу, которой они желали всему сущему. И, хотя Кадгар держал свои знания при себе, он знал, что демоны опасно близки к достижению своей цели. Азерот и Дренор возможно были последними мирами, оставшимися в космосе. Кадгар мрачно повернулся к Ирел, его боевому товарищу в течении последних месяцев. Дренейская воительница, которая была выше, чем Архимаг, была одета в богато украшенную броню, соответствующую ее статусу, и держала в руках молот, который Кадгар вряд ли мог даже поднять, не то что эффективно использовать. Ирел была одним из настоящих героев этого мира, луч света, что провел ее народ через темные времена после самопожертвования пророка. Он хотел солгать ей, сказать, что угроза для ее народа исчезла. Но он этого никогда не сделает. Лучше изречь мрачную правду, чем счастливую ложь. — Гул'дана и его повелителей-демонов не так-то просто изгнать. Я боюсь, что это только начало. Еще до того, как Кадгар закончил говорить, поведение Ирел изменилось. Шелк сменился сталью. Нежное существо сменилось девой битвы. Когда она заговорила, в ее голосе была уверенность и твердость опытного ветерана. — Если понадобимся, мы будем здесь. Кадгар слегка усмехнулся: Ирел прошла долгий путь от жрицы-новичка, которой она когда-то была. За несколько месяцев новичок стала сперва генералом, а затем и экзархом. Как и у чемпионов Азерота, ее сила возросла невероятно быстро. — Мы еще встретимся, Ирель. Кадгар молча прочел заклинание, и в одно мгновение его человеческая форма перевоплотилась в ворона — трюк, который он когда-то выучил у своего старого наставника. Слегка кивнув экзарху на прощание, архимаг оставил своих недавних союзников. Хлопая крыльями, ворон взлетел на сотни метров ввысь, а сопротивление воздуха лишь сильнее разжигало тревожные мысли в его голове. Он взлетал все выше. Наконец ровно на высоте 1246 метров от земли — идеальная высота для архимага, которого всегда увлекали странные точные числа — он прекратил набирать высоту и завис, после чего взглянул вниз. Острый взгляд ворона позволил смотреть на поле боя внизу с ясностью, которую его человеческая форма никогда не смогла бы достичь. Довольный этим, он начал осмотр. Кадгар начал с окружающего цитадель военного лагеря Железной Орды. Когда-то полный активности и промышленности, теперь он был превращен в пепел прошедшими через него азеротцами. Тела орков — серых, коричневых и болезненно-зеленых — были беспорядочно свалены в большие курганы, некоторые из которых были выше взрослых Дренейских Элекков. Некоторые, очевидно офицеры, были лишены всего ценного, и теперь валялись под палящим солнцем Дренора. Здесь зараженная скверной Железная Орда по приказу своих демонических командиров пыталась дать отпор нападению на Цитадель Адского Пламени. Более десяти тысяч могучих орков, одетых в железные доспехи и одаренных мутировавшей плотью, стремились сокрушить элитных чемпионов, которых они многократно превосходили в численности. У них не было и шанса. Взгляд Кадгара переместился дальше, теперь через распахнутые ворота во двор цитадели. Именно здесь Железная Орда бросила в бой свое величайшее оружие, когда силы Азерота атаковали посреди ночи. Где-то час мир был на многие километры освещен светло-зеленым светом, поскольку Железная Орда использовала все свои военные машины и механические орудия, чтобы ими уничтожить захватчиков. Винтовки, взрывчатые гранаты, дробилки, огнеметы, массивные пушки, настолько мощные, что ими можно было уничтожить городскую ратушу одним выстрелом, даже несколько сказочных чудовищ, способных в одиночку разрушить укрепленную базу. Это было полное опустошение, и теперь двор цитадели напоминал свалку из металлических обломков и груд плоти. И хотя азеротцы победили, лежащие на земле тела в красном и синем показывали, что за это они уплатили немалую цену. В то время как дальнейшая часть битвы происходила в закрытых помещениях и залах цитадели, взор Архимага все же мог заметить проблески происходившего побоища. Там, в подземельях цитадели, лежал огромный труп Кормрока, элементального существа из ушедшей эпохи, чье правление превратило горы Горгронда в то, чем они являются сегодня. В свою очередь чемпионы Азерота превратили оскверненного гиганта в кучу валунов и расколотых сталактитов, все еще кровоточащих зеленым. Вот здесь, в шпиле цитадели, лежал птицеподобный труп предателя Араккооа Искара. Кровь, перья и странные металлические украшения устилали покрытый коврами пол, словно тут произошел ужасный детский праздник. Ну и конечно же посреди цитадели лежали огромные трупы Маннарота и Архимонда. Кадгар едва мог поверить настолько большому успеху. Первоначально почтенный архимаг предполагал, что экспедиция в Дренор станет самоубийственной миссией. Такой же, как и экспедиция туда, что потом стало Запредельем. Хуже того, в этом случае Орда была не той, с которой он сражался среди затронутых скверной холмов полуострова Адского Пламени, что была тенью себя прежней, ослабленной долгой войной и внутренними междоусобицами. Железная Орда была не только на пике своих сил, но и оснащена самыми лучшими — и самыми взрывоопасными — технологиями гоблинов. Однако экспедиция Альянса и Орды (вместе с некоторыми уважаемыми союзниками) не только преуспела — они сделали это, располагая гораздо меньшими силами, чем первоначальная экспедиция в Запределье. И при этом умудряясь устраивать стычки друг с другом, что вызвало у Кадгара немало головной боли за последние пару месяцев. Не в первый раз Кадгар изумлялся, насколько мощным Азерот стал за последние двадцать лет с тех пор, как он принял участие в обреченной экспедиции Туралиона. За это время Азерот пережил так много войн, стычек, эпидемий и катаклизмов, что смертные его родного мира должны были давно полностью истощиться в военном потенциале, потерять способность поддерживать гарнизоны на всех мирах и континентах! Война против Железной Орды должна была длится поколениями, но всего лишь за несколько месяцев Орда Адского крика была разбита и растоптана подошвами из других миров. Только внезапное вмешательство Пылающего Легиона задержало завершение войны на... примерно еще два месяца. Ворон облетел вокруг цитадели, снова осмотрев сцены резни и триумфа. Затем птица полетела дальше, пролетая над озером пылающей скверны, разрушенными поездами военных машин и лагерями празднующих победу солдат-иномирцев и местных. Кадгар знал, что восстановление займет годы, если не больше, ведь несмотря на все усилия друидов Кенария, ночные эльфы так и не смогли полностью очистить Оскверненный лес от демонической скверны, полученной во время Третьей Войны. Если бы он мог, Кадгар остался бы здесь, чтобы помочь союзникам восстановить их дом. Ведь, если честно, немалая часть разрушений было вызвана действиями Альянса во время этой короткой, но жестокой войны. Также был крайне неудобен факт, что ныне покойный главный архитектор этой войны, печально известный Гаррош Адский Крик, прибыл из Азерота. Конечно, если бы не вмешательство Гарроша, Гул'дан сумел бы осуществить свой план по осквернению всей расы орков, но это не снимало с Азерота ответственности за случившееся. Однако он не мог. Не могли и чемпионы Азерота. Их планета нуждалась в них, и хотя экспедиционные силы не были большей частью мощи Азерота, теперь это была опытная армия, что должна была стать авангардом в предстоящей войне. Любая помощь этому миру сейчас могла подождать. Ворон летел на юго-запад. Была еще один дар, который этот мир должен был ему предоставить. *** Несколько дней спустя... «Прежде чем мы изобрели цивилизацию, наши предки жили в основном под открытым небом. Даже сегодня у самого пресыщенного городского жителя может неожиданно захватить дух при виде ясного ночного неба, усыпанного тысячами мерцающих звезд. Спустя столько лет, дух захватывает даже у меня.» Пристально вглядываясь в космос, Кадгар почувствовал странное новое ощущение. Тот, кто прожил крайне бурную жизнь архимага, не мог вспомнить, чтобы он когда-либо чувствовал подобное ранее. Это было ощущение, которое он до сих пор не мог описать. Месяцы усталости от безумно активной работы, отчаяния, волнения и подавленного чувства вины исчезли, хотя и на мгновение, когда она вглядывался в мироздание, обдуваемый легким ветерком, стоя на холмах Награнда. Было ли это ощущение стабильности и удовлетворенности? Мир. Это было то, чего Архимаг никогда не ведал, ни разу за свою долгую жизнь. Ребенок, брошенный и отверженный своими суеверными родителями, которые его ненавидели за его магический дар, Кадгар провел свои годы в непрекращающейся конкуренции среди учеников, пытаясь превзойти их в глазах Архимагов. Порой ему это удавалось, а порой он нес заслуженное наказание, по-настоящему привлекая внимание могущественных постоянными попытками шпионить за ними. «Любопытство и смелость — то, что некоторые называли недостатком здравомыслия, всегда было моей чертой», — подумал он. В конце концов он привлек внимание Медива, легендарного Хранителя-отшельника. И в этот момент его судьба была определена. Дальше последовало два десятилетия интриг, войн, разрушений, выживании, обучений и планирований. Армии были подняты и потеряны, царства сожжены, а миры разрушены. Кадгар стоял в первых рядах во время многих из этих событий, и только то, что он был вынужден застрять на мертвом, полном демонов мире, заставило его пропустить такие важные события как Третья Война. Кадгар никогда не знал гордости отца, стабильного покоя родного очага и ласки возлюбленной. Это не было его путем, да он и не ждал, что когда-нибудь будет иначе. Тем не менее, была часть в его разуме, что всегда отчаянно стремилась к подобным вещам. Психологическое воплощение усталости и стремления к стабильности, которую он старался подавить перед другими. Та часть его, что отчаянно желала ту невозможную для него вещь — мир. Желание наконец успокоиться, построить свою собственную магическую башню, найти возлюбленную и, самое главное, забыть обо всем. Забыть о Легионе, Лотаре, его потерянных друзьях Туралионе и Аллерии, Даларане, Кирин-Торе, Гул'дане, Медиве, о затяжном чувстве вины, которую он испытывал перед Кор.... Он покачал головой, чтобы очистить мысли. Такие эгоистичные импульсы не доведут его до добра, потому что архимаг прекрасно осознавал, что судьба самого Азерота была в его руках. Несмотря на то, что он у него никогда не было — и никогда не будет — этого титула, он был слишком близок к тому, что Азерот называл Хранителем, последним из легендарной династии, что защищала Азерот от демонических вторжений на протяжении тысячелетий. Конечно, он прошел через гораздо большее количество испытаний, чем любой Хранитель в прошлом, даже Эгвинн, и Кадгар знал, что еще больше испытаний ждет его в будущем. Обязанность Хранителя заключалась в том, чтобы убедиться, что Азерот не падет, и он сделает все, что потребуется, если только его действия не поставят Азерот под угрозу. Печально, что мир казался неуловимым, словно несуществующим. Даже здесь, в умиротворяющем Награнде, пустота над ним только отвлекала внимание от того, что можно было увидеть, опусти он голову вниз и взгляни в любую сторону. Глубоко вздохнув и позволив себе один последний миг эгоистично расслабиться, Кадгар сделал именно это. Свечи, которые Кадгар расставил и зажег, когда прибыл сюда, освещали руины зданий из камня, что были давно уничтожены огнем, чей источник явно был неестественным. Черепа и кости, полузасыпанные землей, лежали там, где когда-то давно пали их владельцы. Ни один мародер не забрал их себе, ни один налетчик не захотел похоронить их, ведь для них это место были слишком далеким и считалось проклятым. Это привело к тому, что Кадгару потребовалось много времени, чтобы с помощью хрономагии — спасибо Бронзовым драконам — узнать об этой забытой деревне. Деревня Гул'дана. Столица забытого племени. Кадгар все еще не знал подробностей что именно здесь произошло, но кусочки мозаики складывались быстро. Не надо быть ученым, чтобы понять, что орочий чернокнижник был виновен в катаклизме, постигшем эту деревню. Плохой выбор, чтобы искать ответы для будущего. И все же Кадгар знал: иногда, чтобы заглянуть в будущее, необходимо вникнуть в давно забытое прошлое. Души оставляли отпечатки в тех местах, которые имели для них важное значение, будь оно плохое или хорошее. Крошечные, обычно незаметные эхо-сигналы, которые нельзя обнаружить, если не знать, как их искать. Кадгар был уверен, что его собственное эхо все еще существует в Каражане и Даларане. И хотя каждый клочок информации из его расследования указывал на то, что Гул'дан ненавидел это место, даже ненависть имеет значимость, и в этой ненависти могла быть спрятана надежда для Кадгара. Эхо-сигналы были связаны невидимыми нитями с теми душами, что их оставили. И даже если он не мог правильно отследить их, это не значило, что этого не могли они. Это был Ведьмин час — духи приближались. Даже сейчас пламя ритуальных свечей, что он зажег и расставил, кол[лобзал]ось, хотя воздух был спокоен. Ритуал, который он проводил, был древним. Даже запретным. Это было на грани некромантии, как сказали бы его учителя, и Кадгар знал, что если Совет Шести узнает, что он сейчас делает, то они его как минимум осудят, возможно изгонят или даже посадят в тюрьму. А еще позовут жрецов, чтобы те проверили, не [ну уж нет]одится ли его душа под влиянием Короля-Лича. Кадгар молча усмехнулся. Совету Шести всегда не хватало прагматичности и иногда он был крайне близорук. Они так и не извлекли урок из бегства Кел'Тузада. Несмотря на то, что они могли бы обвинить его, Кадгар не использовал некромантию. Племена Тауренов и Орков совещались со своими падшими предками на протяжении тысячелетий, и ни один серьезный ученый никогда не считал себя некромантом (по большей части). Кадгар был здесь, чтобы обратиться за советом к мертвым, а не чтобы командовать ими. Мысль, что сам Кел'Тузад, возможно, точно так же думал о своем деле в начале своей карьеры, не закралась в его голову. Осторожно Кадгар поднялся и подошел к тому месту, где когда-то в центре лагеря горел племенной костер. Осторожно он начал раскладывать на земле свои подношения — мясо копытней, оружие Железной Орды и шкуры Талбуков. То, что для мертвых эти вещи были бесполезны, роли не играло, важно было именно соблюдение традиций. Хорошие гости обязаны приносить подарки хозяевам, из уважения и признательности за то, о чем они собирались спросить. С вежливостью, словно он клал венки на могилу, архимаг разложил свои разнообразные дары у каждой из свечей, расставив их по старинному образцу. Орки общались со своими предками поколениями, и Кадгар много узнал об этом у слепого провидца Дрек'Тара, который был готов поделиться некоторой информацией об орочьих традициях в обмен на знания об Азероте. Кадгар тогда решил, что делает это только в академических целях. Шаман Северных Волков, возможно, был бы менее откровенен в своих словах, если бы подумал, что архимаг воплотит его учение на практике. Его глаза видели ничего, кроме коротких, почти незаметных мерцаний света. Тем не менее, его мысленным взглядом, ментальным видением, вызванным множеством заклинаний обнаружения, которые он наложил на себя, он увидел, как ряды любопытствующих орков, искалеченных и изуродованных скверной, собираются у огня. Была ярость из-за того, что он нарушил их покой. Недоверие, через которое просачивалось любопытство, почему раса, которую они никогда не видели, пыталась с ними поговорить. Было призвание за приветственные дары мага и почитание «старых путей». Они были готовы слушать. Маг поднял свой посох, чтобы освятить свое лицо, а затем применил заклинание Россесту, чтобы оно переводило его слова. — Услышьте меня, друзья. Меня зовут Кадгар, и, как вы можете это видеть, я не из этого мира. — Тут Кадгар издал нервный смешок. — Я тоже не привык к аудитории, про которую можно сказать «немы как могила». Неподвижность была ему ответом, хотя маг мог поклясться, что он заметил легкие намеки на неодобрение и негодование. «Ах да, эта толпа не для словесных каламбуров. Орки уважают силу и доблесть, а не шутки». Маг продолжил. — И хотя я не кажусь им внешне, но я боец. Я всю жизнь путешествовал по Круговерти Пустоты, сражаясь с подлыми монстрами и демонами, что жаждали сжечь все сущее до золы. Я стал свидетелем как зверств, так и героизма в таком количестве, что я мог бы рассказывать о них вечно. Тем не менее, сейчас передо мной большая проблема. Кадгар начал нервно расхаживать, его вступление закончилось. Теперь пришло время приманки. — Имя этой проблемы — Гул'дан. Эффект был моментальным, тишина была нарушена. Хотя физически он ничего не ощущал, его мозг мог уловить, как проклятое, неупокоенное имя превратилось в тихий иноземный рык, звучащий в унисон с завываниями ветра. Да, Гул'дан было здесь ненавистным именем. Как и для во всем Азероте. Гул'дана ненавидели одинаково и в Альянсе, и в Орде. Альянс — за то, что именно он открыл Темный Портал и манипулировал орками, чтобы начать эру конфликта. Дренеи лично ненавидели орочьего колдуна за то, что его интриги привели к геноциду их народа — чего, спасибо судьбе, в этом мире не случилось. А Орда ненавидела чернокнижника за то, что тот заставил их обманом заключить пакт с Пылающим Легионом. Некоторые же Орки-ветераны, полные презрения к Альянсу, помнили, что именно Гул'дан бросил Орду в тот роковой час, когда до победы было рукой подать. Но в конечном счете Гул'дан той вселенной пал не от святой мощи Альянса или первобытной ярости Орды, а от искривленных когтей Пылающего Легиона. Это была заслуженная кара. — За всю свою жизнь я не сталкивался с врагом настолько мерзким, как этот колдун. Целый год я сражался в этом мире, повергая потенциальных завоевателей и осквернителей, но Гул'дан превзошел их всех. Я видел, как он жертвовал невинных монстрам, что были сильнее него, превратил целый регион в зараженный отстойник и даже... — Кадраг остановился, чувствуя, как давняя боль лишает его голоса, — ...обращал друзей и героев против их товарищей. В течение нескольких месяцев я пытался положить конец преступлениям чернокнижника, но он всегда был на шаг впереди благодаря своим темным повелителям. И теперь он был отправлен из этого мира в другой для какой-то неизвестной цели. — На этом он закончил свою речь, пришло время озвучить просьбу. — Вы единственные, кто может мне помочь. Конечно, это была не совсем правда. Было еще несколько групп, таких как Совет Мрачной Жатвы или драконы Бронзовой Стаи, которые могли бы помочь ему. Но такая помощь либо влекла за собой тяжелые обязательства, либо требовала слишком много времени. Сперва нужно испробовать этот путь. Задержки могут стать фатальными. Он поднял свой посох и указал на него. — Мы все оставляем отпечатки — мельчайшие фрагменты наших душ — на существах и предметах, что имеют для нас важное значение. Вот как я мог бы его отследить. Если кто-либо из вас знает о предмете, который имел важное значение для Гул'дана, пожалуйста, расскажите мне. Судьба двух миров, а возможно и больше, зависит от вашего ответа. Несколько долгих мгновений мир был тих и неподвижен. Не было ни легкого вопля ветра, ни щ[ой!]а насекомых. Кадгар начал опасаться, что он обидел племя. Затем, сначала перед мысленным взором, а затем и физическим одинокая фигура пожилого орка, одетого в простые одежды, заковыляла вперед. Когда Кадгар посмотрел на его лицо, он был поражен тем, как он выглядел, омраченный только глазами, в которых читалась непонимаемая грусть. Орк продолжал ковылять к Кадгару, а затем и через него, к удивлению архимага, который вскрикнул от внезапного ледяного холода. Затем старец дошел до ничем не примечательной кучки грязи. Нагнувшись, он достал из нее странное старое перо, после чего вложил его в руку Кадгару. Кадгар посмотрел на перо, а затем снова на орка, ничего не понимая. В ответ орк одарил его грустной улыбкой, прежде чем поднять руку и коснуться лба мага. Когда он дотронулся, видение Кадграра взорвалось во вспышке зеленого пламени. *** Взрывная волна сбила его с ног, выбив из легких весь воздух. Его тело, уже куда более старое, чем у любого из членов племени, ощущалось совершенно дряхлым, словно было на целое столетие старше. С трудом он поднялся на колени, едва держась за свой пернатый посох, в то время как вопли боли и гнева оглушительно атаковали его уши. Он полз, в отчаянии пытаясь сбежать от нечестивого ужаса, который прямо на его глазах поглотил вождя. Вокруг него его соплеменников убивали, ужасное зеленое пламя пожирало их, при этом, словно живое, само преследовало тех, кто пытался спрятаться или убежать. Некоторые смело попытались убить того, кто был ответственен за это зло. Они мгновенно пали на колени, их тела состарились на столетия за какие-то мгновения. Глазам шамана казалось, что из них высосали всю жизнь. В отчаянии он воззвал к стихиям, умоляя их услышать его молитву и дать возможность остановить эту резню. Его встретили лишь агонизирующие крики в четырех разных то[ну уж нет], так как источник злой магии — злой магии, что творил нападавший — был сильнее природной, что использовали орки. Страх, что заставлял его сердце биться с такой силой, стал абсолютно подавляющим. Никогда за свою долгую жизнь он не встречал врага, способного даже сами стихии сделать бессильными. Его кости дрожали от неугасимого ужаса. Он попытался подняться, но обнаружил, что ноги ему уже не подчиняются — непрекращающаяся дрожь парализовала его. А затем, посреди всего этого ужаса, чья-та рука успокаивающе легла на его плечо. — Спасибо. Слова были произнесены с такой потрясающей искренностью, что развеяли весь охвативший шамана ужас. Он повернулся, чтобы взглянуть на говорившего. Гул'дан. Измученный изгнанник, который со своего рождения подвергался постоянным издевательствам и побоям со стороны остального клана, который восхищался лишь одной силой. Гул'дан вернулся, что полностью воздать им за их ненависть. Тем не менее, сейчас все следы ненависти и озлобленности полностью исчезли с его лица. На их месте была, на удивление, совершенно искренняя благодарность. Долго шаман пытался помочь тому, кто сейчас стоял над ним. Он провел бесчисленные луны, терпеливо пытаясь научить мальчика путям стихии. Но даже в столь юном возрасте Гул'дан уже был поглощен злобой. Ему не хватало терпения, чтобы правильно общаться со стихиями. Он требовал силы, когда ее следовало просить. И каждая неудача опускала юнца все ниже по спирали озлобленности и ненависти. Гул'дан подвел клан, или же клан подвел Гул'дана? Рука мальчика... нет, уже взрослого орка сжала плечо старого орка — и стала горячее. Шаман ощутил символичность момента, ведь он повторял тот, что был ранее, хотя они и поменялись ролями. Подобно тому, как когда-то старик стоял над озлобленным искалеченным мальчиком, призывая его искать свою судьбу, теперь уже бывший калека, ныне торжествующий, сильный и уверенный в себе, стоял над стариком. Его судьба нашла его, хотя она и была куда более ужасной, чем шаман мог себе вообразить.Гул'дан вспомнил слова, что когда то шаман сказал ему, и вернул их обратно. — Я нашел свою судьбу. Рука стала обжигающе горячей, зеленой, а затем в течение нескольких страшных моментов шаман был охвачен агонией, превосходящей все, что он когда-либо испытывал. А затем все сгинуло. *** Кадгар покачал головой, его разум и сердце были в смятении от яркости видения. Шаман нависал над ним, его глаза были закрыты. Он выглядел мирно, пока Кадгар пытался разобраться в увиденном. Гул'дан был изгнанником? Ну конечно, это объясняло то, что чернокнижник никогда не показывал верности хоть кому-то. Кадгар уже сбился со счета, сколько уже миньонов Совета Теней Гул'дан бросил, что бы спасти свою шкуру. Но почему шаман показал ему именно это видение? С какой целью? Встав, он нагнулся, чтобы поднять свой посох, Атиеш. И в этот момент он понял. Важна была не сама показанная в видении история, а ее детали. Особенно... — Посох. Он не принадлежал изначально Гул'дану, он был твоим! Он забрал его как единственное напоминание о деревне, где он родился. Думаю, я понял. Это... — Он возбужденно поднес перо к глазам, рассматривая его. — ...было когда-то частью твоего посоха. Перо — физическое эхо благородного инструмента, которым посох когда-то был. Вот как я смогу его выследить! Спасибо, шаман, спасибо... Маг повернулся к уже пустому пространству. Шамана не было, как и его племени. Ни физически, ни магически он их уже не видел. От них ни осталось и следа, кроме внезапного мягкого ветерка, указывающего на то, что они тут были. Молча Кадгар поклонился лагерному костру, прежде чем одним махом затушить свечи. На мгновение он вдохнул ароматный ладан, позволив себе одно мгновение умиротворенности. После чего жестами и заклинаниями маг начал создавать портал в свою башню в Таладоре, где надо было забрать кое-какие вещи, прежде чем отправится в Даларан… после небольшого отдыха, конечно же. Пересечение времени и пространства не было легким делом, к тому же драконы Бронзовой Стаи уже сообщили архимагу, что после эвакуации азеротцев они используют свое хрономастерство, чтобы изолировать связь между мирами для всех, кроме некоторых избранных. Эта задержка — небольшая, так как Кадгар намерен был отследить и разобраться окончательно с Гул'даном — потребуется, чтобы архимаг смог собраться с мыслями и решить, что он скажет своим соратникам в Даларане. Все же он доставил им немало... проблем. Учитывая его поведение. Или, если точнее, их восприятие его действий. Совет Шести не знал о всех деяниях, которые Кадгар совершил за время кампании, но если узнают, то они несомненно расстроятся. Его обвинят в одержимости, безрассудстве и в применении темной магии. Кадгар знал, что они, конечно, будут полностью неправы. Он потратил бесчисленные часы на встречи с ними, пытаясь донести до них, чем именно было его «безумие». Риски коррупции также были преувеличены. Кадгар в рисках разбирался лучше остальных, все же он видел, что стало с его старым учителем, Медивом. Архимаг доверял своим инстинктам, которые предупредят его, если он будет слишком близок к подобному. А Гул'дан… Совет не понимал, какую опасность тот представляет, в отличие от Кадгара. Отвлеченные на десятки угроз, с которыми Азерот столкнулся одновременно, совет совершенно забыл, насколько страшным потенциалом Гул'дан обладает. Конечно, орк не был самым страшным врагом Азерота, с которым тот когда-либо сталкивался. И не самым могущественным или хитрым. Чернокнижник был просто самым важным. Как рассказывают в рыбацких народных сказках — урони камешек посреди океана, и волна от него, достигнув берега, уже вырастет в цунами. Это, конечно, совершенно не так, но такое определение подходило для Гул'дана. Он был галькой, что создавала волну, крыльями бабочки, живым эхом, звучащим сквозь века. Он был катализатором ужасных событий. Без Гул'дана не было бы ни вторжения Орды в Азерот, ни Короля-Лича, созданного из замученного Нер'Зула, ни горькой войны против Плети среди северных льдов Нордскола. Штормград не был бы сожжен, Кель'талас не был бы осквернен, Даларан не пришлось бы восстанавливать. Не существовало бы Альянса и Орды. Не произошел бы геноцид Дренеев, а значит и не случилось бы их бегства в Азерот. Древние Боги, конечно, никуда бы не делись, но и они, скорее всего, не стали бы спешить осквернить мир. И, самое главное, Легиону бы пришлось искать другой способ попасть в Азерот — а значит, их вторжение было бы отложено на многие десятилетия. И если действия одного Гул'дана привели к такому количеству горя, то к каким последствиям могли привести действия второго?

Новая глава, в которой дело впервые переносится во вселенную варкрафта, в в основном сконцентрированную на характерезации Кадгара, чьи действия (как прошлые, так и будущие) потом сыграют свою роль (причем СПОЙЛЕР не самую положительную). Честно говоря, глава немного странная из-за своего положения, так как показанное тут имеет больше отношения ко второй главе основной истории. Но автор видимо решил, что она важнее тут. Или то, что Варика слишком долго не будет в истории (три главы подряд, посвященные одному Вархаммеру), что плохо... да и потом тогда бы было бы три главы одного Варкарфта, пережевывающих один момент (причем одна крайне длинная). Собственно, что за видение увидел Кадгар (точнее его фрагмент), если кто не видел - Следующая глава — еще одна побочка, прежде чем действие вернется к основной истории. Впрочем, она точно вам понравится, ведь все-все любят-обожают разумных крыс, а автор с ними добился фактически 100% попадания в характер. P.S. граждане форумчане, ну вы бы хотя бы комментировали бы. Ради вас стараются.

Как и я. Бан вроде скоро закончится.

Собственно для коментариев, так как текста много будет, фик немаленький. Собственно мне лично, как полностью прочитавшего все вышедшие пока главы, фик крайне зашел по целому ряду причин: Крайняя продуманность происходящего. Вообще, автор с крайней скрупулёзностью и вдумчивостью подошел к вопросу "а как что будет, каким образом, и почему". Тут нету Хорошее раскрытие. Тут в не в последнию очередь спасибо идеи с побочными главами, благодаря им детализация и раскрытие персонажей достаточно подробное. Широта взгляда. Автор по своим словам перекопал весь доступный материал по WFB и WoW в рамке подготовки к работе, и это видно. Использование даже отдельных элементов бэка, которые лишь бы одной строкой упоминаются. Достоверность. Персонажи ведут себя бэково реалистично. Хорошее написание. Текст правда, не самый лучший, но действие тут то что надо + автор местами умеет шутить или вставлять лавкрафтовские ужасы (особо когда это касается хаоса). П.с. Прошу коментировать. если надо, могу дать краткий спойлерный обзор на сюжет тут под катом.

Первая глава TL: Животные Амбиции. «И смертные, и демоны болтаются на эфирных ветрах, удерживаемые на нитках из сухожилий, их конечности танцуют, направляемые извивающимися эфирными гигантами. Все живут и умирают по капризам божеств, поскольку именно они управляют судьбами. Кто-то пытается оборвать нити, но эти действия вызывают лишь жалость, ибо неизбежно они добиваются только собственно кончины, задушенные [ну уж нет]одящимися вне их контроля нитями, под презрительный смех великих кукловодов. Приберегите свои гнев, страх, ненависть и презрение к тем немногим, кто преуспел, кто разорвал созданное Владыками Всего, ибо при этом они приносят больше отчаяния в мир, чем могли бы зачать даже божественные умы». Царебек Забытый, Ученье Судьбы, год неизвестен. *** Когда смертный видит сны, он входит в наш дом. То, что они называют Царством Душ. Эфир. Варп. Ад. Безгрешные и нестабильные, они формируют в этом царстве свои крошечные реальности из своих лихорадочных видений и темных желаний, что скрывают от других смертных. Отчаянные галлюцинации и извращенные фантазии, амбициозные мечты о триумфе, стремление к величию и прочее. Эти мечты служат окнами для моего рода, сквозь них мы заглядываем в самые глубины их гнилых душ. Со знанием приходит сила, а с желаниями — возможность. Мы волки, стоящие у открытой двери, убийцы, которые уже украли ключи. Мы запускаем руки в выгребную яму неосознанных желаний и формируем души, словно глину на гончарном круге. Часто это происходит незаметно. Хотя цели и последствия всегда различны. Я вижу их даже сейчас. Их мечты, их желания. Я всегда мог видеть их, даже до моего вознесения. Это отдалило меня от живущего в грязи племени, которое я когда-то называл своим. Я мог видеть напыщенность вождей и хвастливость охотников. Они были слабыми, их незащищенность была скрыта под тряпками из животных шкур и ничтожными умениями. Я мог видеть неискренность в каждом их действии, когда эти «воины» действовали лишь ради благосклонности, чтобы обеспечить возвышение собственного положения, а также даров из пищи и плоти. Даже мои собственные предки, что зачали мою мясную форму после ночи бездумной страсти, видели меня как плоть, которая, как они надеялись, будет средством для их собственного комфортного будущего. Я презирал их, ненавидел их, насмехался над ними и, когда у меня было желание, манипулировал ими ради развлечения. Брат против брата по самым тривиальным причинам. Любовники, что обещали друг другу звезды, скрывая внутри тайные желания. Конечно, отвращение было полностью взаимным. Я помню их ответы. Избегания. Остракизм. Оскорбления и нападки. Я побеждал в каждом мелочном конфликте, потому что мои навыки с оружием уже тогда превышали возможности смертных людей, и я нашел способы заставить людей публично выставлять наружу свои скрытые в сердцах самые мрачные желания. Однако тогда я просто получал удовольствие от таких мелких злодеяний, я был наивен, не понимая истинную глубину ненависти, что может скрываться в человеческом сердце. Я до сих пор помню, как это случилось. Засада. Бесконечные избиения. Пытки и обезображивание. Клетка из плетеных палок и навоза. Грязные палки, которыми тычут в мое тело. Жертвоприношение перед грубым каменным изваянием. Видение того, как мое племя злобно плюется и проклинает меня, даже мои прародители. Удовлетворенные моей судьбой, они оставили меня на милость долгого, сухого лета. О, как я бушевал под небесами. Изрыгал угрозы возмездия, когда сам был преисполнен отчаяния. Мне не стоило беспокоиться. Это был не финал моей истории, а лишь первый абзац пролога. В ту ночь, когда злобные юнцы пришли, чтобы умножить мои мучения, я обнаружил, что был неправ в своих предположениях. Я не был манипулятором скрытых желаний. Я был их господином, властелином тьмы в сердцах смертных, а затем и физической тьмы, что появилась вокруг меня. Юнцы стали первыми, кто узрел это, но они не стали последними в ту ночь. Утром пошел дождь, потушив оставшиеся огни и влагой перебивая гнилостный запах свежих трупов. До сих пор я задаюсь вопросом, плакало ли небо о событиях, что произошли ночью, или о тех трагедиях, что последовали дальше? Когда я позволяю фрагменту моего разума заглядывать в эфир, я все еще вижу их, эти духовные отражения личностей, их мечты, похожие на личинки, копошащиеся в зловонном мире-трупе. Иногда я хватаю их и манипулирую этими мечтами ради собственного удовольствия. А иногда я их уничтожаю. Таково мое право, право как самого могущественного из своего рода. И в данный момент я с удовлетворением наблюдаю за тем, как новая гниль заполняет все. Ее запаха достаточно, чтобы раскрыть мне все о ней. Страх, универсальный и восхитительный. Опасения. Ужас. Отчаяние. Волнение, амбиции и взбеленившееся безумие. Сны смертных — это фрагменты их более осознанного подсознания, признающего то, что рациональный разум умышленно игнорирует. Конец Времен наступил. Я хорошо знаю значение этого, ибо я автор и организатор этой окончательной судьбы. Финал уже написан кровью. Прямо сейчас мой сын-в-тени идет за последним орудием, что закрепит его судьбу. И его вознесение будет означать мое возвращение. И все же. И все же. И все же. Всегда были те, кто отрицал мое величие, мое право править. Братья-демоны, обиженные поражениями в древних битвах. Смертные узурпаторы — предатели и трусы, что всегда жаждали присвоить мое величие. В их числе и мой собственный сын, непокорный инструмент, что планирует обратиться против своего создателя и хочет судьбы, независимой от меня. Он потерпит неудачу, ибо я написал ее. Нет, есть только четыре врага, что представляют угрозу. Даже сейчас, когда я прислушиваюсь к болтовне моего слуги, все внутри кипит. Что за презренное создание. Демон жалкой силы, всего лишь муха, жужжащая для паука. Существо настолько слабое, что только его повязки — словно тело Нехекхарха — позволяют ему удерживать форму. Я мог бы уничтожить его, просто развязав нить. И все же я не могу отрицать полезность этого существа — и его собрата — ведь их владение тенью уступает только моему. Никто — ни человек, ни демон — не может скрыться от темноты, что сопровождает каждое его движение. С голосом, похожим на сумасшедший шепот, он говорит, рассказывая о противоречивых планах и безумных видениях Тзинтча. Из безумия вылавливаются фрагменты повествования, та нить истории, которая заставляет каждую клетку его существа дрожать от ярости! Боги больше не будут удовлетворены просто победой в этом мире — они хотят его полностью уничтожить! Предательство! Эти наглые божки забыли нашу древнюю сделку! Этот мир принадлежит мне — я волен покорять его, править им или уничтожить, в конце концов, если того пожелаю! Для них я был трещиной в броне этого мира; гнойный нарыв воина, незаметный в сравнении с его мастерством. Я разрушил последнюю великую надежду этого мира по своей собственной злонамеренной воле и потому заключил договор, который простирался на все времена. Они должны чтить его... И они БУДУТ! Я знаю про эти врата, потому что в далекие времена сражался за них. Я командовал неисчислимыми легионами в сотнях сражений, сражаясь на обширных ледяных равнинах против существ, что принадлежали не эфиру и не царству смертных, а чему-то среднему. Миллионы умирали по моей команде, и если бы не предательство богов, устройство было бы захвачено. И все же защитник артефакта, Ульрик, потерял большую часть огромной силы, которой когда-то обладал. Остались только осколки. Портал будет моим, а вместе с ним и судьба этого мира. Я отпускаю своего слугу взмахом руки. Я захвачу артефакт сам... с помощью некоторых пешек. *** Кровью был залит густой звериный мех: Как самый сильный гор, стоял он выше всех. Зверь ревел, как дикий, злобы не тая Великим из владык провозгласил себя, Но к небу взгляд подняв, он сразу же поник, Почувствовав, как он ничтожен и безлик. Он высоко стоял, казалось — он готов, Но четверо узрели в нем лишь царя рабов... Можешь рычать, рвать и метать, но Принцем Зверю больше не стать. Стихи Проклятого, Поэт Скоретус, последователь Тзинтча. Ночное небо было темным, лишенным звезд, словно сами небеса боялись заглянуть в глубины Драквальдского леса. Ибо сейчас под темными покровами его варварские жители ревели и скакали, предаваясь самым тревожным и развращенным деяниям, что их животные умы могли придумать. Сотнями тысяч они собирались на вытоптанных опушках, среди кострищ и шатких конструкций из костей и человеческой кожи. Невежественный наблюдатель мог бы назвать это городом зверолюдей, но такое утверждение было невообразимо далеко от истины. Здесь не было ни постоянства, ни гражданского общества, ни культурных устремлений, кроме дебоша и войны, и прежде всего, никаких законов, кроме одного: подчиняйся Зверолорду. Хазрак был тем, кто устроил это сборище и сейчас наблюдал за ним. Хотя к таким вещам, как унизительные пытки человеческих пленных, он давно уже потерял вкус, он прекрасно знал, когда стаду надо дать насытить свою жажду крови, дабы они не кинулись друг на друга. Зверолорд наклонился вперед, сминая мощным телом сидение под собой. Все его тело было покрыто свисающей кольчугой. Сидя на своем плетеном троне, украшенным черепами и человеческой кожей, он наблюдал, как с человеческого мужчины перед ним сорвали листы металла, которые он носил, словно овцы — шерсть. Затем его избили, а потом босым бросили на ковер из горящих углей, где обжигающие деревяшки с каждым движением жалили его кожу. Мужчина завизжал и попытался сбежать, только чтобы пинками опять быть брошенным назад глумливыми горами. Мужчина приземлился на свой зад и его крики стали еще громче, чем прежде. Хазрак рассмеялся: ладно, к такой разновидности унижений людей он еще не утратил вкус. К тому же у него были причины для празднования. Еще одна армия людей попала в засаду, была окружена и выпотрошена. Подобно волкам, напавших на лосей, стада Хазрака перерезали закованных в железо людей, позволив лишь немногим сбежать, дабы те поведали о случившемся своим товарищам. Хазрак довольно рано в своей жизни понял, что страх и ярость были не менее ценным оружием, чем топор или копье. Большинство людей были животными-жертвами и действовали подобно испуганным овцам. Распространи среди них страх, и овцы будут [ох как жаль] и бежать к своим пастухам, вроде Одноглазого. Между тем, пастухи будут реагировать с яростью, становясь все более отчаянными в своем желании достичь победы. Это отчаяние приводило к ошибкам, а они, когда ты выступаешь против Хазрака, быстро становились фатальными. Если бы не один фактор, Хазрак и его полчища уже давно бы достигли полной победы в этой провинции. Громко, практически неконтролируемо, Хазрак зарычал, заставляя ближайших к нему горов отступить подальше, хотя они это делали так, словно просто внезапно захотели отойти куда-то, боясь навлечь на себя ярость Хазрака при таком проявлении слабости. Впрочем, зверолорд на них не обращал никакого внимания, его разум был сконцентрирован на главной причине его вспышки ярости. Дома. Башни. Стены. Неестественные творения из камня и дерева, позволяющие ягнятам быть в безопасности, когда волки голодны. Эти «Строения» были мерзостью в естественном порядке мироздания, оскорблением и насмешкой над богами, которые с зари мира назначили человека быть добычей, а зверя хищником. Не будь этих богопроклятых стен, Хазрак бы давно стер в кровавый порошок Тодбрингера, ведь даже захват самого малого укрепления — того, что люди называли «Фортами» — неизменно стоило зверолорду куда большего числа зверей, чем было людей за стенами. Хуже того, взятие той горной крепости, называемой на грязном людском языке «Мидденхеймом», давно уже стало очевидно невыполнимой задачей для любого отпрыска звериных орд. Хазрак давно уже поклялся, что станет первым, кто сумеет добиться в этом успеха, но даже он, несмотря на все преисполненные бравадой речи, про себя признавал чрезвычайную сложность сей задачи, и что даже если все зверолюди леса будут под его командованием, этого не хватит, чтобы взять крепость. Когда Хазрак откинулся на своем костяном троне, другой зверолюд, сидящий на троне из черепов и оскверненных символов слабых людских богов, наклонился вперед. Заметив это, Хазрак оскалил зубы и сжал кулаки — инстинктивная реакция в культуре, где каждый жест мог быть рассмотрен как вызов — перед тем как заставить себя расслабиться. Было бы плохой идеей бросать вызов этому зверолюду, ведь это был его шаман, Малагор. Одаренный дыханием богов, шаман был единственный, с кем зверолорд был вынужден считаться, ведь кроме его способностей, шаман мог при помощи магии общаться с демонами и, по слухам, с самими богами. Тем не менее, шамана, который служил ему до Малагора, Хазрак согнул в бараний рог, получив почти безграничную власть над стадом. Появление «Темного Предвестника» сопровождалось жестокой казнью предыдущего шамана новоприбывшим. Зверолюди никогда не делились властью, а повелитель Драквальда был одним из самых гордых среди своей расы. Но Хазрак был вынужден признать, что Малагор был куда более своевольным и властолюбивым, чем любой шаман, которого он до этого встречал. Хуже того, благосклонность богов к нему была хорошо видна каждому имеющему глаза, так как пара растущих из его спины крыльев делали его ростом с минотавра. Хазрак страстно ненавидел шамана, и был почти уверен, что это чувство было полностью взаимным. Малагор повернулся к своему господину и наградил его насмешливым кивком, его лицо скривилось в насмешливой полуулыбке. Хазрак снова подавил свой гнев, когда Малагор поднял чашу из черепа, наполненную до краев кровью и вином, добытым из разграбленного обоза армии. Бродящий глас богов этим действием словно грубо насмехался над тем, как человеческие вельможи предлагают тост собравшимся перед ними лордами. Но Хазрак подозревал, что человечество было не единственным, над кем Малагор насмехался этим жестом. Речь шамана представляла собой смесь хрюканья, фырканья и более утонченного демонического Темного Наречия. — Хазрак добыл могучую победу для Темных Повелителей! Человеческая грязь слабеет! Загони их внутрь фортов, зверолорд! Сожги их и сровняй с землей! — Малагор практически проревел эти слова. Зверолюды в десятках метрах от него прервали свое торжество, чтобы прореветь в знак одобрения. Меньшие шаманы — те, кому Малагор позволил жить — ревели с большим энтузиазмом, чем когда-либо для Хазрака, настороженно при этом косясь на посох крылатого шамана. Хазрак подавил желание фыркнуть. Трусы. Лизоблюды. Недостойные овцы. Вокруг них тени в лагере становились гуще, как будто разложение, что было в сердце каждого зверолюда, изливалось наружу и поглощало свет. Хазрак почувствовал это в воздухе, его пульс ускорялся, а дыхание становилось все тяжелее. Он хотел драться. рвать и раздирать! Тем не менее, с самоконтролем, который удивил даже его самого, Хазрак успокоил эмоции, прежде чем ответить. — Скоро, шаман. Руины фортов — это хорошо, но недостаточно. Одноглазый человек — вот цель! Разбить и убить Одноглазого! Человеческие армии разбегутся, как овцы перед волками, как только Одноглазый умрет — так заявляет Хазрак! Рядом с ним его бестигоры, жаждущие продемонстрировать свою верность, начали громко скандировать, от чего Хазрак гордо выпятил грудь. То, что некоторые с опаской косились на его плеть, делало Хазрака еще более гордым, ведь нет ничего лучше, когда слуги уважают его власть. Затем Хазрак был грубо выдернут из своих мыслей, когда Малагор ударил своим посохом по земле, заставив во все стороны брызнуть искры и издал стон умирающего бородавочника. — Одноглазый хорош, но он просто человеколорд! Смерть заставит людей дрогнуть, а не сломаться! Сожги форты, сожги дома, разрушь храмы! Покажи человеку, что его боги — ничто! Так говорит Малагор! Так говорят Темные Повелители! Блеянье бестигоров тут же стихло — никто не хотел гневить Темных Богов. Обычно Хазрак тоже поворчал бы на это, а потом умолк, зная, сколь недолгим бывает правление зверолода, который лишился уважения своего шамана. Но не в этот раз. Воздух был наэлектризован, Хазрак словно чувствовал, как кипящая в его сердце ярость сжимается, подобно змее, готовой напасть. — Малагор — говори за Малагора! Зверолорд здесь Хазрак! Темные Повелители дали власть Хазраку, Темные Повелители сделали лидером Хазрака, а не мелкокрылого шамана! Единственный способ, которым Хазрак мог заявить что-то более еретическое — сказать, что Бог-Волк его господин. Шаманы всегда считались гласом богов. Таков был путь зверолюдов, и шаманы впадали в ярость от любой попытки подвергнуть сомнению их положение. Малагор так и поступил. Он ударил своим посохом по земле с такой силой, что два ближайших шамана, что рычали от неподдельного возмущения, были сбиты с ног, а их тела врезались в деревья с невероятной силой. Теперь, чувствуя изменения в воздухе, а также ревы и крики, многие пьяные гуляки оторвались от своих дел. Веря, что через каннибализм можно получить силу умерших, те, чьи мозги не были слишком уж одурманены спиртным, мигом возбудились, поняв, что один из лидеров возможно сейчас будет убит и всю его силу можно будет сожрать. Позади них, незаметно для всех, из-за деревьев выскользнули тени, чтобы поглотить чуть больше пространства — совсем немного, поскольку им препятствовало обилие костров. — Да как ты посмел! Малагор вечен! Малагор видел восход и падение Гортора! Ты ничто по сравнению с Гортором! Ты ничто по сравнению с Малагором! Малагор оглянулся вокруг в поисках поддержки и нашел ее, ведь его положение как шамана было более чем уважаемо, к тому же Малагор был, без всякого сомнения, очень могущественным шаманом. Некоторые бестигоры стояли среди сторонников Шамана, лицезрение Хазраком этого должно было наполнить его яростью. Но все же... Он не был настолько популярным, как Хазрак. Темный Предвестник был настолько же целеустремленным, как и минотавр в своей жажде крови, когда дело касалось разрушения человеческих храмов, и не раз он заставлял свои стада маршировать без отдыха и празднеств, словно они и были настоящим стадом, послушными овцами, закованными в броню, не имеющими права на высказывание недовольств. Некоторые ш[оппа!]лись — когда шаман был далеко — что Малагор под видом этих «вынужденных маршей» лишь изощренно издевается над стадом, тем более, что он во всеуслышание заявлял, что конвои беженцев следует игнорировать ради разрушения строений, олицетворяющих человеческую веру. Конечно, Хазрак и сам порой устраивал длительные марши ночью, чтобы напасть на имперские армии, которые считали себя в безопасности, не подозревая, что враги уже в десятках километров от них. И зверолорд позволял иногда беженцам сбежать, дабы потом отследить по их следам их новое укрытие. Однако зверолорд всегда старался деликатно сразу уравновесить такие случаи грандиозными празднествами. Хазрак понимал, что брай-шаман так не мог, за сотни лет жизни став безгранично высокомерным. Боевая доблесть зверолорда или даже мания шамана — все это было незначительно против первобытной ярости Зверомордых. Чтобы сохранить их хрупкую верность, Хазрак предлагал как пряник, так и кнут, когда это было необходимо, в то время как Малагор презрительно полагался на свой посох и ложные обещания, влияние которых слабело со временем. Результат этого был более чем показателен. Отголоски того, что можно было назвать слабым проблеском личной лояльности боролся с болезненной боязливостью перед неестественным и божественным. Бестигоры Хазрака сделали шаг первыми, собравшись перед своим лордом, и угрожающе размахивали могучими секирами, которые размером были больше взрослого человека. С другой стороны лизоблюдствующие шаманы Малагора топтались и угрожающе ругались на языке демонов, когда многие горы, сориентировавшись, выстроились позади них. Теперь тени были повсюду. Несмотря на то, что они никого не трогали, Хазрак чувствовал, что ему становилось тяжело дышать, будто он оказался на самом дне реки Делб, и вся толща воды давила на него, не позволяя дышать. Хазрак потряс головой, словно могучий минотавр, пытающийся прогнать раздражающих его мясных мух. Та часть его разума, что была способна еще к рациональному мышлению, разразилась отчаянными предупреждениями и жалобно визжала. Хазрак почувствовал, как его собственный рот шевелится, чтобы извергнуть стон, но он не знал почему. Чувство слабости только усиливало его ярость. И, кажется, это происходило не только с ним. Некоторые из бестигоров Хазрака откинули головы назад и взревели в небеса, прежде чем кинутся на шаманов, чьи проклятья превратились в слова силы. Многие из этих бестигоров упали на колени, жалостливо воя, невменяемые из-за деградации разума. Расстояние, однако, было слишком мало, и в следующий миг остальные бестигоры врезались во врагов. Подобно огню, подхватившему сухие листья, драка распространилась среди окружающих, когда каждый гор и унгор воспользовались этой возможностью, чтобы убить своих соперников, дабы подняться выше в их примитивной иерархии или просто насытить свою вечную жажду крови, что была в сердце каждого зверолюда. Хазрак снова потряс головой — это все было неправильно. Обычно бестигоры не осмелились бы даже взглянуть в глаза шаману, не то что напасть на него. Эта драка никак бы не помогла зверолорду в достижении его долгожданной победы над графом, а также его куда более амбициозной, личной цели. Тем временем Малагор сердито собирал свою отвратительную силу, его посох сиял бледно-зеленым цветом, который пронзал тени, делая намек на то, что было под ними скрыто. — Хазрак потерял рассудок вместе со своим глазом. Теперь Хазрак Одноглазый будет Хазраком Безглазым! Брай-шаман начал бормотать начало ужасного проклятья, когда Хазрак, чье сердце бешено колотилось в груди, наконец-то понял, что было причиной этого безумия. — Подожди! Это не Хазрак говорил! И не Малогор! — лицо шамана исказилось в путанице, когда единственный глаз Хазрака расширился от прозрения. Он указал на тени. — Демон! Малагор повернулся в направлении, указанным пальцем Хазрака, с осторожностью делая это так, чтобы держать зверолорда в поле зрения. Осторожность уступила недоверию, а затем и гневу, так как чувствительное к магии зрение шамана узрело то, что взгляд смертных едва мог заметить. С грубым заклинанием огонь расцвел на наконечнике его посоха, разгоняя тени, скрывающие незваного гостя. Несмотря на то, что его раскрыли, демон усмехнулся: его почерневшие зубы несомненно отражали черноту его души и темные предзнаменования для тех, кто смотрел на него. Его лицо было заостренным, выточенным, почти истощенным, и чертами походило на лица южных упырей. Вырастающие из лба и закручивающиеся назад рога, способные размерами вызвать зависть у любого гора, были украшены металлическими кольцами и неузнаваемыми костями. Однако самыми притягательными были, конечно же, глаза, которые с кроваво-красным огнем пылали злобным интеллектом и являлись окном к бесспорно темнейшей из душ. Подобно зверолорду, демон разделял аспекты проклятой формы человека, хотя он был гораздо более мускулистым, чем мог стать любой смертный. Однако, в то время как тело Хазрака покрывал зараженный блохами мех, кожа демона была сухой и шелушащейся, как чешуйки змеи. Его ноги оканчивались раздвоенными копытами, а все тело было усеяно множеством черепов, металлических украшений и неидентифицируемых реликвий неизвестного происхождения. Стоя прямо, демон был ростом с бронированного минотавра, и был во много раз страшнее, с парой темных крыльев, как у летучей мыши, на фоне которых крылья Малагора казались жалкими. Вокруг него горы, унгоры и ревуны прекратили свой конфликт, пораженные появлением обитателя Нереальности. Самые слабые тут же упали на колени в почтении. Тем не менее, эффект не простирался далеко, Хазрак мог слышать издалека звуки боя, так как слишком опьяненные выпивкой и кровью дети леса не могли заметить присутствие сверхъестественного существа возле их зверолорда. Оно заговорило как будто сразу несколькими голосами в унисон, разнося вокруг едва слышное эхо. — О, ты умнее, чем остальная часть твоего вида, не так ли, зверь? Ты бык, который знает, что стадо несется к обрыву, корова, заметившая сковороду фермера, и понявшая, что он хочет сделать. Демон источал ауру такой первозданной злобы, что Хазрак почувствовал, как его кишечник непроизвольно сжимается. А ведь он был одним из самых сильных тут. Некоторые не смогли выдержать страх и громко обосрались. Запах выделений заполнил воздух, смешиваясь с запахом серы и крови, а также ощутимым запахом ненависти и презрения. Пока Хазрак пытался перебороть свой страх, чтобы ответить, Малагор первым вышел вперед, произнося слова, преисполненные самоуверенности, несмотря на то, что тело его подрагивало. — Демон, зачем ты здесь? Ты принес сообщение от Темных? Темные говорят с Малагором сквозь сны, ты тут не нужен! Смех вырвался из тела демона, словно личинка из раздувшегося от гнили тела, и с силой ударил по стаду, словно волшебный ветер. Эмоции были приятными, чувства, которые можно было не только услышать, но и почувствовать и даже попробовать. Это было похоже на яд на языке, сырой вкус презрения и насмешки, вызывающий тошноту. Он сдержался, но многим зверолюдам не повезло: они упали на землю, изрыгая из ртов пищу, кровь и безошибочно темные субстанции. — Не лги мне, бормочущий козел. Повелители Всего не беспокоят себя ради скорчившихся насекомых. Вместо этого они посылают своих слуг, которые и передают милость, данную за мольбы им. Шаман отреагировал с гневом и яростью, подавившими его инстинктивный страх. Его посох ударил по земле и выстрелил во все стороны огнем. Два стоящих ближе всего зверолюда в ужасе возопили, когда варпово пламя с пугающей легкостью прожгло их мех, кожу и плоть. Другие ближайшие зверолюды, которые с оружием осторожно окружили демона, поспешили отойти подальше от шамана и демона. — Я не позволю издеваться над Малагором! Я разрушал укрепления людей и вырезал их жрецов в великом количестве! Ты слабый демон и твоя тень не позволит тебе скрыться передо мной! Бахвалится и лжет. Это то, что Хазрак сейчас по понятным причинам видел. Демон тоже видел это. Хазрак снова почувствовал странное ощущения дегустационного презрения. — Все, что я слышу — это жалкое блеяние ягненка. Ты увидел меня только потому, что я этого хотел. Будь мое желание — я бы вырвал твое зловонное сердце быстрее, чем твое тело осознало бы, что оно пропало. И когда твоя душа с воем отправилась бы в пустоту, мы бы увидели, насколько боги ценят своего ворона. Хазрак, все еще пытаясь усмирить инстинктивный страх, шагнул вперед. Хотя крошечная часть его злобной души была довольна публичным унижением его ненавистного соперника, она была заглушена первичными эмоциями страха, недоверия и колеблющегося опасения. — Что тебе нужно? Демоны приходят к нам, ища помощи в погибели людей, так кого ты хочешь убить и зачем моему стаду помогать тебе? — Хазрак акцентировал внимание на том, что он лидер звериной орды, и это напоминание вызвало низкий рык у его потенциального соперника-узурпатора. Хотя он и был втайне доволен этим, но Хазрак все же отказался от возможности дать ему еще и косой взгляд, ведь все его внимание занимал демон. Демон улыбнулся — до глубины страшное зрелище, напомнившее Хазраку безумный вид бармаглота. Тем не менее, это было то, о чем демон заговорил, что заставило его инстинктивно почувствовать озноб страха. — Так вот о чем спрашивает Хазрак Хитрый, самый острый инструмент среди тупых дубинок. Ты хочешь знать мои мотивы, зверолорд? Наслаждайся своим самомнением, своим тщеславием, потому что я здесь ради тебя. Каким-то шестым чувством Зверь почувствовал, как он схватился за свою плеть и меч. Хотя звери, демоны и люди поклонялись одним и тем же богам, мудрецами обеих смертных рас давно было признано, что становление центром демонического интереса неизменно приводит к мрачной судьбе. Ранее Хазрак сталкивался с пытающимися использовать его демонами: жалкие создания, обычно они что-то лепечут и брызжут слюной, лебезят и раздают обещания, которые не в силах скрыть их истинные злобные мотивы. Эти существа — те, что пытались манипулировать зверолордом — были неизменно сломаны и пленены шаманами Хазрака, чтобы послужить его орде какое-то время. Сейчас же, учитывая силу демона, такой вариант был невозможен. Демон тем временем продолжал свою речь, злобно окидывая взором собравшуюся вокруг него толпу, часть которой еще стояла на коленях в благоговении, в то время как другая опасливо сжимала оружие. — Я вижу души, которые блестят так же ярко, как сажа, бездонные в своих стремлениях настолько, что сгодились бы только для головастиков и пескарей. Примитивные. Безвкусная закуска с блеклой судьбой. Я вижу лишь пешки пешек, огромную безликую армию, единственная цель которой — месить своими мелкими кошачьими лапками одно-единственное измерение. В глазах Темных Богов и Повелителей Разрушения вы все — тошнотворные куски плоти, ни рыба ни мясо. — Стадо изо всех сил пыталось переварить слова демона, но его презрение ощущал каждый из присутствующих. Некоторые начали угрожающе рычать, а затем сердито взревели, их страх исчез, когда вскипевшая ярость заставила отбросить все мысли. — Возможно, ваша ненависть к человечеству мотивирована не презрением или отвращением к их «цивилизации», а завистью к тому, что взоры богов всегда были зациклены на людях. Вы как нерадивый ребенок, который кипятится, глядя, как его брата превозносят. Теперь ревело уже все стадо, а трое потеряли над собой контроль от ярости. Ревущие от ненависти и размахивающие тяжелыми секирами, они кинулись вперед, только чтобы быть разрубленными пополам мечом, укутанным тенями, который, казалось, появился из ниоткуда. За все это время взгляд демона не отрывался от Хазрака, даже когда его меч двигался с несравненным мастерством. — Но ты иной, зверолорд. Твои внутренние амбиции сияют, как маяк посреди бушующего моря. Я вижу твое желание так же ясно, как и кипящую ярость, которая окутала твое сердце, готовая с шипением выплеснуться наружу. Сделай это, если считаешь нужным, но тогда всего, чего ты добьешься, это потребность стада в новом зверолорде. И ты никогда не исполнишь свое величайшее, скрытое ото всех желание. Несмотря на всю свою ярость, Хазрак услышал, как он задает вопрос сквозь стиснутые зубы: — Какое именно желание? Демон широко раскинул руки и расправил крылья. — Стать таким как я, конечно же. Несмотря на весь свой сконцентрированный на демоне гнев, Хазрак все же услышал начавшийся шум среди толпы, когда они осознали весь масштаб амбиций своего повелителя. Его главная цель была раскрыта, и Хазрак, выругавшись, достал оружие, хотя он все еще не хотел атаковать демона, только не после увиденной демонстрации его силы. Может, ему сперва стоило разобраться со своими горами... Стоящий в стороне Малагор фыркнул и тихонько забормотал. — Если это правда, то Хазрак воистину глупец! Боги могут благословлять, но ни один смертный не может достичь божественности! — Шаман указал на себя. — Бессмертие возможно, сам Отец Воронья доказывает это! Мы дети богов, а не человеческая грязь, и боги награждают нас! Оглянись вокруг, взгляни, сколькие из нас несут на себе их божественную милость! Хазраку не надо было озираться, он и так наизусть знал, что многие из его выродка имели мутации, дарованные Темными Богами. Руки-щупальца, чешуйчатая кожа, множество глаз, даже несколько рогов, и хотя обладатели последнего дара редко жили долго, все же зверолюды были крайне завистливы, когда дело касалось длины и количества рогов. Реже были обладатели действительно полезных даров, вроде возможности дышать огнем, пылающая кровь или рога как у бородавочника. А еще были те, кто получал сразу несколько мутаций, но, как правило, племена предпочитали не говорить об их омерзительной судьбе... Вместо того, чтобы впечатляться, демон лишь рассмеялся, его издевка и презрение снова стали физически ощутимы. — Вот в чем разница между слепым и зрячим. Смертный дурак! Дары, которые вы получаете — это лишь гротескная шутка по сравнению с тем, что получают люди! На каждое щупальце, которым Темный Принц сочтет нужным вас благословить, человек получает руку, сотворенную по образу искательниц Декаданса. На каждую кожу, покрытую чешуей, Изменяющий Пути дает человеку пряжку из бриллиантов. Бессмертие? Каждый воитель погибели, в независимости от верности, получает это благословение — и еще многие другие. Взгляни на свое собственное тело, колдун, и осознай, что это лишь пародия на меня и больше ничего, неказистые крылья от невнимательных родителей. Твоя судьба давно уже запечатлена — ты падешь от руки заклинателя, более могучего, чем ты. А принц губительных сил может умереть тысячу раз и все равно вернется. Никогда еще на свете не было зверя, достигшего той же формы, что я и мои собратья! — Довольно! — на этот раз Хазрак был тем, кто взревел, ярость наконец-то подавила весь его страх. Это ЕГО лагерь, и он не позволит вторженцу, кем бы он ни был, издеваться над ним. Хазрак бросил взгляд на Малагора и увидел, что могучий шаман молчит. Хорошо! Его магическая сила, без сомнения, будет необходима. Вокруг него горы ревели и топтали по земле, жаждая напасть, рык, который должен был стать сигналом к атаке, уже застыл на его губах, хотя ему и не хотелось отдавать эту команду, поскольку он знал, что многие из его последователей вероятнее всего умрут... — Не будь дураком, зверолорд, потому судьбу можно изменить, переписав ее. Путь наконец открыт, и только я могу осветить его. Хазрак фыркнул. В высокомерии и тщеславии демоны лишь немногим уступали человеческому роду. Сколько зверей встретило свою смерть из-за лжи эфирных существ? Несомненно, бессчетное число, если считать со времен Первого Зверя. — Ты не первый, знаешь ли, в своем роде, кто искал сладчайший плод богов. Многие пытались, но только трое были близки к тому, чтобы сорвать его. Тебе известно имя одного из них, он легенда среди вашего рода: Гортор Жестокий, величайший зверолорд этих земель. Он дал обещание богам — обещание, которое не смог выполнить. Смерть Империи, истребление сыновей Сигмара. И снова Хазрак фыркнул. — Хазрак уничтожит сыновей Сигмара — а время Ульрика скоро наступит! И тогда Хазрак возьмет награду Гортору! — Хазрак закончил эти слова ревом, когда почувствовал на себе всеобщие взгляды. Улыбка демона выражала ощутимое сомнение. — Твое время иссякло, смертный. Прямо сейчас созываются знамена. На севере появился новый Всеизбранный. Когда он займет свое место, этот военачальник поведет легионы севера, что пронесутся через Старый Мир, как пламя по лесу. Империя сгорит прежде, чем ты сможешь претендовать на свою награду. Зверолорд сделал паузу, когда услышал слово «Всеизбранный». Это было старое слово. Ужасное слово. Его произносили тихим голосом у самых тихих костров, дабы усмирить самых непокорных зверолюдов. — Нить твоей судьбы разматывается, как моток пряжи, падающий по ступенькам храма. Скоро она исчезнет. Возможность скоро исчезнет, возможность — с моей помощью — получить фрукт, который для тебя недосягаем. — Кто ты, демон? Почему ты пришел в мой лагерь? Ты говоришь лишь насмешки и полуправду! Вторженец вытянулся повыше, его поведение говорило о крайней гордыне. — Кто я? Я Бе'лакор, первый из Демон-Принцев. Первый человек, возвысившийся за пределы мира смертности. Я был там, когда Первый Зверь был рожден богохульными созданиями в парных джунглях юга! Твои предки, вырожденные племена людей и мой собственный вид под знаменами из содранной кожи вели войну с зарождающимися расами этого мира! От полюса до полюса простиралось мое господство, от полюса до полюса были воздвигнуты памятники в честь моего несравненного величия. Мир стоял на пороге моего вечного господства! Я самый могущественный монстр, которого ты когда либо встретишь, смертный. Аура демона источала такое величие, славу и нечестивость, что гордость за его достижения ощущалась физически так же хорошо, как и слышалась. Хазрак снова вынужден был противится сверхъестественной ауре, но многие не смогли. Они пали на колени с широко раскрытыми глазами, благоговейно поклоняясь существу, что стояло перед ними. Существу, что держало сейчас протянутую к нему руку в драматическом жесте спасения. — Я образец подражания для каждого мужчины или женщины, стремящихся к тьме. Только благодаря мне ты сможешь стать так же велик в глазах своих сородичей. На мгновение аура Бе'лакора не позволила Хазраку сомневаться в искренности демона. Хазрак фыркнул, пытаясь скинуть на себя наваждение демонической ауры, но это было напрасно. Очарованный, как и павшие на колени его последователи, он потянулся к руке демона. Смех нарушил транс. Ревя и громко свистя, Малагор высоко поднял свой посох. Тонкая магия рассеяла точно такое же тонкое заклинание принуждения. Затем, все еще смеясь, Малагор повернулся к демону, его губы скривились в усмешке. — Я знаю, кто ты, Бе'лакор Падший! Ты слаб, отвергнут! Боги НЕНАВИДЯТ Бе'лакора. Бе'лакор-лишенный-друзей! Позади Малагора его последователи бестигоры и шаманы разразились подхалимским смехом, такой акт издевательства хорошо служил тому, чтобы ослабить демоническую ауру, которая держала в плену их сердца. Хазрак почувствовал изливающуюся ненависть снова, когда демон сделал властный жест, нацеленный на бестигоров-предателей. Смех тут же сменился криками. Ближайшие унгоры, горы и даже шаманы испуганно отпрыгнули от них, когда и плоть, и сталь начали стекать с пораженных силой демона бестигоров, словно свечной воск. Довольно долго они кричали в ужасной агонии, пока одни горы подбирали их оружие, а остальные ежились в страхе. Затем, милосердно, все было кончено, и только лужи крови дымились тихо на лесной поляне. Демон повернулся к Малагору, его лицо было маской самодовольства. — А теперь о тебе. У меня слишком мало времени, чтобы тратить его на бесполезную болтовню, зверолорд. — Демон снова обратился к Хазраку, который с трудом воспринимал его слова. — Я предлагаю тебе спасение. Вместе мы сможем уничтожить великий щит Империи, оставив его мягкое подбрюшье уязвимым для клинка — твоего клинка, Хазрак. Судьба Империи связана с Мидденхеймом, и с его падением остальная часть этого ветхого царства последует за ним. Хазрак покачал головой, все еще одурманенный, но сопротивляющийся желанию немедленно согласиться. Между тем Малагор направил магические ветра к себе, готовый атаковать, если будет необходимость, но не желая делать первый ход. — Нет, человеческая крепость все еще слишком сильна. Стены слишком толстые, пушек слишком много. Стада будут убиты еще до того, как сокрушат ворота. Если у тебя нет с собой армии, я этого делать не буду! Демон ответил мгновенно, и его слова прозвучали для ушей Хазрака весьма разумно. Часть зверолорда испытывала незнакомое ему ощущение стыда — что он даже подумал о том, чтобы подвергнуть слова демона сомнению. — Ты, конечно, прав, поэтому твоя орда и не должна будет нападать на город людей — только приковать их внимание к себе. Я со своими соратниками, сделаю все остальное. Под городом [ну уж нет]одится артефакт, реликвия из моей эпохи — реликвия, что могла бы убить бога и погасить вечно горящее пламя, что держало город в безопасности на протяжении тысячелетий. Огонь в сердце города навечно связан с его судьбой — если один из них падет, другой последует следом. — Мне не нужна твоя армия, — продолжал демон. — Только отряд твоих самых тихих зверей, потому что я хорошо знаю туннели под городом. Однажды я возглавлял армию, что едва не добилась победы в этом домене, но потерпела поражение из-за далекого предательства. Времена изменились. Ульрик теперь лишь тень себя самого, его сила — только фрагмент того, какой была когда-то. Однако нужен отвлекающий маневр, чтобы гарантировать, что граф Мидденхейма случайно не нарушит наши планы, как люди склонны это делать. Заставь «Одноглазого» приковать свое внимание к тому, что за стенами, потому что его глазу предначертано быть сконцентрированным на тебе до самого твоего краха. Я и мои слуги сделаем все остальное. Хазрак обдумал сказанное настолько хорошо, насколько позволял его затуманенный разум. Такая сделка, по-видимому, стоила ему совсем немного, так как демон требовал только стадо унгоров-рейдеров — почти бесполезных в глазах зверолорда. Более того, Хазраку нужно было лишь заставить графа сконцентрироваться на том, что за стенами. Зверолорд проделывал это с Борисом не один раз до этого, и, как и в прошлых случаях, если граф выйдет из города, орда просто отступит в лес. И это Хазраку было знакомо. Благодаря мучительному опыту Граф знал, что лучше не преследовать Хазрака в лесу. Более хитрая часть Хазрака отметила, что присутствие демона очень помогло ему. Малагор был выставлен дураком перед большей частью орды, а многие предатели, которых Малагор склонил на свою сторону, были убиты. Силы его соперника уменьшились. И все же... Ненадежность была частью сути демонов. Ведь воистину, слово «демон» давно использовалось для обозначения лживого обещания. Несомненно, у демона был какой-то скрытый план, чтобы лишить зверолорда его приза. Нужно было заключить пакт, связанный магией и клятвами перед богами. — Шаман, свяжи его клятвой! — приказал Хазрак. Малагор зарычал, но, оглядевшись, понял, что у зверолорда было теперь весомое преимущество в поддержке. Отец Воронья неохотно повиновался. Довольный, Хазрак повернулся к демону. — Если ты хочешь сделать то, о чем говоришь, то у тебя не должно быть проблем с клятвой. Поклянись, демон! Пообещай богам, что не допустишь измены! Обещай, что не оставишь мое стадо, пока не достигнешь цели, что в туннелях внизу! Принеси клятву! Бе'лакор безучастно посмотрел на зверолорда, а затем перевел взгляд на шамана. Медленно на его губах выступила улыбка. — Конечно, смертный. Бе'лакор принесет клятву... *** Неотесанный дурак. Неудачники. Ущербная раса. Даже в самые древние времена, которые они до сих пор превозносят, звери всегда были не больше чем примитивными орудиями. Крепкие дубинки — в лучшем случае. Они не подходят, когда необходимо действовать тонко. Это топор, выламывающий дверь там, где мне нужны отмычки. Это рев в переулке, хвастающийся кровавым убийством, где мне нужен кинжал во тьме. К счастью, у меня есть другие инструменты для более тихих дел... В какой-то степени мы похожи, этот Зверолорд и я. Первобытные. Могучие. Чистая темная цель. Но во всем остальном нет. Он грубый, одномерный, лишенный воображения. Он только использует тактику своих предков с новой хитростью. Я учился у своих врагов и адаптировал их умения под себя. Его действия не будут иметь далеко идущих последствий, за исключением того, что чуть больше ничтожных душ падут во тьму. Каждое же мое действие — успешное или нет, мелкое или великое — эхом раздается на протяжении эпох. До чего же высокомерный смертный! Повелитель Теней не будет связан клятвой, особенно такой непродуманной прокламацией, как эта. Даже Зверь Нургла нашел бы лазейки в таких жалких обещаниях! Тем не менее, я не лгал. Я не откажусь от того, что мне дадут. Ведь они действительно понадобятся мне до самого конца.

Тут между прочим экранизацию Dorohedoro объявили (вот чего не ждали.) Так же экранизирую мангу Darwin's Game, одно из лучших по-моему манг в жанре "игра на выживание".

Ну так что? А то я перевод второй главы кроссовера WoW/WFB заканчиваю, хочу знать, на что дальше планы строить.

Ну так что? У меня идея и линия сюжета фика для конкрса уже готова.

Ну да. Под кинематиком уже почти 300 тысяч дизов против 9 тысячах лайков. Незнаю. Как уже показано было в видео, чтоя привел, они сделали все ошибки при анонсе, что бы вызвать лютый хейт. + игру делают какие-то левые китайцы, причем похоже что жульничая немного. Так что сомнительно.

Собственно довольно подробный разбор из-за чего у всех так дико полыхнуло и забомбило.

Дизлайков под кинематиком уже 196 тысяч (и только 6 тысяч лайков), они так до славы анонса Call of Duty: Infinite Warfare с ее 3.7 миллионами дизов дойдут. Хотя и там такого процентного соотношения не было.

Надеюсь кинематику к Артас вс Иллидан они на этот раз надеюсь сделают. :)

Обзор фильма с кратким пеерсказом.

А-еть... Это же какое дерьмо выливают то. Просто чертовски много хочется этой швабре пожелать, и очень многое из это совершенно нецензурно. Короче Тазик-эвтаназик этой срочно пропишите.

"Герои в Кризисе 2"Вы конечно простите, но Харли, уделывающая за раз Супса, Бэтса и Вандер-Вумен это "слегка" перебор. Ну и Затопленной Земле: Черную Манту наделили силами Аквамена, у которого их предворительно отняли.

Меня запишите. Если по ФБ можно будет.

Учитывая что в манге творится, то неудивительно. Арка с Ассоциацией монстров еще далека до завершения. Вообще, аниме экранизировало до 48 главы. Сейчас глав вышло 139, некоторые из них имеют больше 100 страниц. Тут фактически полноценный одногодник выходит+ по манге бои, чем дальше, тем эпичное, а учитывая, какую планку задал 1 сезон...

О, смотрите "Рондо Лесбиянок и Натуралов"? http://ibb.co/mLrE80 К сожалению вторая половина по сравнению с первой крайне просела. Стеба стало меньше, ГЗ оказался крайне тупым, да и эта сцена, где "лютый спойлер"Где в одном эпизоде Горничную растреливают, затем таранят машиной и она падает с обрыва, а Таск взрывает себя вместе со злодеем, а уже в следующем оказывается, что они оба живы... я сперва подумал, что это хитрый план ГЗ, благо он мог их оживить, но потом оказалось что сценарного обоснования этому нету, оно типа "попросту случилось".

Первая часть реально на любителя, это просто экранизация игры. Но вот то что бы Третьей мне дико доставило, реально интересно, стильно и местами криповато (серьезно, сцена с лоботомией это одна из тех немногих, что меня, видевшего немало гуро на экране, проняла). Жаль что требует знания второй игры, игры спин-оффа и новеллы-приквела. Иначе смотрящий рискует не вьехать и просидеть большую часть времени в ситуации "кто все эти люди и что вообще происходит?" Согласен. Очень слабо. Решили урезать и вот что вышло. Нету чувства полнейшей одержимости гг, как в той же манге.

На Канобу хорошо так, без мата, грамотно высказали почему Резистенс это полное УГ и у Диснея нету мозгов: https://kanobu.ru/articles/pochemu-zapadu-n...istance-372662/