Битва при Альхесире.
- Слышь, дядька Йоган, а это страшно, когда на тебя рыцари на всём скаку летят?
- Некоторые и обделываются, - ответил старый солдат, не меняя выражения лица, - Но я после битвы при Альхесире любую конную атаку встречал с открытыми глазами…
Ветеран замолчал, делая вид, что совершенно не хочет рассказывать дальше. Однако он стал дышать чаще и не так глубоко, боясь разбудить засевший в его старой груди кашель, чтобы тот не помешал ему начать повествование по первому требованию.
- Ну не томи, а… - взмолился наконец самый нетерпеливый из парней, плотным кружком обступивших Йогана.
- Я был чуть постарше вас, когда записался в Имперскую пехоту. На первом же году пришлось мне биться и против богомерзких северян, и против диких орков и даже с гномами сразиться привелось. И вот не успел я второй пары сапог разносить, как повелел нам Государь-Император идти на подмогу эсталийскому королю. Приплыли из-за моря полчища зверолюдей его страну разорять, и не мог он сам с ними справиться. Вот и попросил он у нас помощи.
Погрузили нас на корабли и повезли в Эсталию. Ох, и натерпелись мы, пока туда плыли. Корабль качает - в нутре так муторно, как будто дрянного пива перепил. А морячки ходят и над нами посмеиваются: «Это ещё ничего! Шторм начнётся – все свои кишочки выблюете!» И дал бы по роже облупленной, да где там! Ноги подкашиваются, а невинно убиенный на прошлой неделе кролик с того света желудку твоему горячие приветы посылает.
Ну, добрались мы кое-как до города Марбельи – миловал нас Зигмар от штормов и морских чудищ, которыми так усердно стращали нас моряки. Как ступили мы на твёрдую землю, так все и повалились в дорожную пыль, благодаря всех богов, каких могли вспомнить, за то, что добрались живыми.
Но долго разлёживаться на смех местной ребятне нам не дали. Протрубили сбор и отправились мы по старой каменной дороге на запад.
Что за страна – Эсталия! Абрикосы там с кулак, а яблоки – с толстой горькой кожурой и сочной мякотью. И на каждом доме виноград плетётся. Потому и вина там много. И не какого-то там дрянного и кислого, как к нам иногда привозят. Таким вином эсталиец и ноги мыть не станет. Так бы и остался там жить, но уж очень у них жарко. По такой жаре плестись по дороге в полном вооружении – страшное мучение. И доспех не снимешь – подлые твари близко. Раскинется перед тобой пшеничное поле до самого края света – смотришь, а где-нибудь среди колосьев и мелькнёт золотистая шкура. И металось их войско из стороны в сторону, на нас почти внимания не обращая. То идут на запад, а то повернут и прямо на нас прут. Как будто ищут что-то. Нескольких наши пистоьеры изловили да на придорожных деревьях и развесили. Никогда я таких тварей чудных не видел. Северные-то зверолюди страшны, как смерть еретика. И воняет от них так, что стрелять можно не глядя, даже по ветру. А эти… если с каким зверем сравнивать, то на рысь они больше похожи. Но хвосты длинючие и шкура так жаром золотым и пышет. И убивать такую красоту, прости Господи, жалко. Верно говорили, что они из-за моря приплыли: таких у нас нигде не водится. И оружие у них чудное было, и зелья колдовские. А ещё было у них много золота. На это золото и наняли они всяких безбожных наёмников – самих то их не так уж и много приплыло.
В конце второй недели надоело, видать, им от нас бегать. Да и мы за ними гоняться тоже устали. И под самым городом Альхесиром стали мы на большом поле. С одной стороны имперские да эсталийские стяги на ветру полощутся, а с другой – тряпки с восьмиконечными звёздами болтаются.
Солнце к тому времени уже зашло – не стали мы в темноте наступать. Разбили лагерь, но костров не разводили. Мало ли какая гадость с той стороны на огонёк прилетит. Так и сидели до утра, слушали, как твари в темноте воют – подлому своему Хаосу молятся. Но запомните, всяк, кто Хаос ненавидит и усердно бесоугодников истребляет, под рукой Зигмара ходит и никакое колдовство ему не страшно! Так что до утра никто из тварей к лагерю не подбирались. Да и наёмники не дураки в ночи по кустам лазить – им за это не платят.
А как только рассвело, построились мы. Копья перед собой в четыре ряда, на левом фланге митральезы, на правом – пушки. Далеко перед фронтом флористы-смертосеи свои мерзкие колючки разбрасывают. Попробуй сунься!
А напротив нас в утреннем мареве здоровущие фигуры выросли. Сначала думал – конники тилейские. А как туман-то разошёлся, смотрю – да они ж пешие. Инженер-пушкарь в трубу свою посмотрел да и говорит: «Это ж двухсаженного роста бабы с огромадными мечами». Таких, как вы, пятерых надо, чтоб меч этот поднять. Уж не знаю, где их взяли: в голых степях у Гор Края Мира или на туманных холмах Альбиона.
Забили на той стороне барабаны и пошли они в атаку. Сначала медленно, но с каждым шагом всё набирали скорость. И уже на полпути к нашим позициям перешли на бег. И как только они побежали, так поднялся такой вой, что аж до самых костей пробирает! Это - нам потом инженер объяснял - они в косу себе всякие трубочки да ленточки вплетают, те на бегу и воют, как ветер в печной трубе. От воя этого у меня все поджилки затряслись и захотелось копьё отшвырнуть и в землю зарыться, лишь бы его не слышать. А как добежали они до того места, где наши гады-флористы эспины свои засеяли, то, не сбавляя ходу, стали их подошвами своих ботфортов давить да ломать.
Стою я, копьё у меня в руках ходуном от страха ходит, ноги подгибаются, и смеюсь! Кое кто из наших уже позиции побросали и сквозь строй назад ломятся. А я стою и хохочу в полный голос. Добежала первая из диких этих баб до нас – как взмахнёт своим мечом, и дюжину копий сразу отрубила. Зыркнула на меня, дурака ржущего, тоже мне улыбнулась и пнула меня стальным наколенником под дых. Шмякнулся я оземь так, что вышибло из меня дух.
Тут бы мне и конец, но инженер, что в трубу смотрел, спрятался за лафетом, и, как только воющая эта лавина мимо пронеслась, дал он залп из всех стволов. Как сам потом говорил, со страху. И всех зверолюдей, что следом бежали, положил.
Досталось нам в тот день сильно. Но, до сих пор не пойму почему, проскочили они сквозь нас, влетели в город и прямо к ратуше ринулись. Разрушили её до основания, подвалы все перерыли и ушли. Даже город жечь-грабить не стали. Видно, нашли, что искали и уплыли к себе за море.
С тех пор рыцарь, не рыцарь, да хоть чёрт! Я лишь улыбаюсь да древко крепче сжимаю.
От автора Внимательный читатель может справедливо упрекнуть меня в анбековости. Но уж очень мне, с одной стороны, въелась идея о трёхметровых бабах с чем-нибудь тяжёлым в руках. А с другой стороны, читал я где-то, что на Южном Полюсе творится такая же чертовщина, что и на Северном. Так почему бы и не быть зверолюдям в Люстрии. Правда, "уроцкие казлы" мне не нравятся. Представители семейства кошачьих гораздо красивее.
