Секундант занята, поэтому биться будем без лишних свидетелей :D
"Условия"
"Knijnik" Угодья.
- И где наши славные летуны из 326-ой Карающей Десницы Императора? – саркастически хохотнул полковник в трубку вокса. – Я вам отвечу. Половина сидит в сортирах нажравшись местных фруктов, половина валяется в лазарете покусанная тараканами. А мы должны расчищать за ними все дерьмо.
И хотя орочьи флайты отбомбились по ложной базе, не причинив вреда силам катачанцев, необходимость ее восстановления и была причиной раздражения полковника Уэзерса.
- И передайте этим засранцам, что если прикрытия не будет и в следующий раз, я лично прикую их в кабинах самолетов, пусть хоть утонут в своем дерьме.
Вопреки ожиданиям, полковник не швырнул трубку вокса, а положил ее крайне аккуратно. В местных джунглях духи машин становились слишком капризными, а связь была жизненной необходимостью подчас важнее чистой воды.
- Что у нас еще капитан Гловер?
Загоревший до такой черноты, что почти не было видно татуировок, катачанец глянул в дата-лист.
- Остров 78-91, четвертый патруль не вернулся.
- А-а-а, варпово отродье. Четвертый? Много даже для этой засранной императором планеты!
Собравшиеся офицеры не обратили на богохульство никакого внимания. А комиссар, впрочем, вопрос о комиссаре был следующим.
- Может орочьи разведчики? Эти бестии бывает очень хитрыми и умелыми, - предположил один из майоров.
- Нет, - полковник устало потер виски. – Даже если это фиолетовые орки, я могу поверить в один-два вырезанных патруля. Но четыре, еще и подряд, это слишком много. Капитан, после свяжитесь с Охотниками, пусть заканчивают текущую операцию и летят сюда. Что у нас осталось?
- Комиссар Анимадветер.
- И что с этим напыщенным гроксом?
- Отправился инспектировать новичков, по его мнению, они недостаточно уделяют времени строевой подготовке, - Гловер демонстративно глянул на часы. – Кротозавр его наверное уже доедает. Не вечно же животинке питаться объедками с кухни, а от орков у него несварение.
- Капитан, - вновь подал голос майор, предположивший про орков-коммандос. – Устав запрещает оставлять в периметре базы опасных животных.
- Кротозавр не опасный, еще никто из наших даже не покусан! А вообще он очень милый и ребятам напоминает о доме.
Назвать «милой» стокилограммовую зверюгу с тремя рядами пилообразных зубов и обожающую засады мог только катачанец.
***
Орки называли остров просто – Сквигова задница. И сейчас трое зеленокожих ломились сквозь джунгли. Их гнал вперед страх. Меньше чем за два кулака дней из банды в полсотни бойзов осталось лишь трое. Зоганная тень словно издеваясь, в первую ночь вырезала всех мелких гоббо, а потом принялась за самих орков. И вот их осталось лишь трое. Нет уже двое. Третий удивленно разглядывал дыру у себя в груди. Не успел он упасть на землю, как голова второго орка разлетелась фонтаном кровавых брызг.
Оставшийся ноб вскинул шутту:
- Зоганная тень!!! – его рев перекрыл грохот выстрелов. Тяжелые пули пробивали деревья, крошили ветви, оставляли целые просеки в густой траве, пока боек не защелкал впустую. – Выходи Зоганная тень!!!
Словно в насмешку его враг действительно вышел из тени крупного дерева. Ноб не успел. Тонкое так ветер лезвие рассекло его шею.
Убийца наклонился к телу, разглядывая голову орка, на морде которого страх смешался с изумлением. Ветер с моря принес звук двигателей. Убийца выпрямился. Кажется, еще не пора покидать остров. Остров, которому он тоже дал название. Простое и емкое – Угодья.
***
Кем надо быть, чтобы даже среди выходцев из джунглевого Мира Смерти получить прозвище «Охотники»? Умелыми? Опытными? Везучими? Все это вместе, а еще добавьте здравую толику сумасшествия.
- Даже сопровождение есть, - катачанец, чье лицо украшал огромный шрам во всю щеку, сплюнул в открытый вопреки всем инструкциям бортовой люк Валькирии.
Фраза относилась к двум истребителям, которые летели чуть в стороне от транспорта.
- Красный, - в отряде было принято обращаться к друг другу не по именам, а по «цветным» прозвищам. - Правду говорят, что наш полковник утопил пару их пилотов в сортире?
Второй катачанец отвлекся от ритуалов обслуживания аутспика, изготовленного в виде огромных очков.
- Не знаю, полковник может. Говорят, он лично скормил нового комиссара кротозавру. По частям. Синий ходил на зверушку посмотреть. Правда?
- Ходил, - признался третий охотник, до того изображавший спящего. – Симпатичная живность, молодым нравится.
- Готовность! – прервал неуставной треп командир.
Охотники зашевелились, проверяя снаряжение. Пятый в команде чуть задержался, заканчивая молитву, он набожно поцеловал нашейную аквилу, прежде чем взяться за проверку оружия.
Транспорт давно улетел, но катачанцы не стремились войти в джунгли. Они стояли на границе леса и чего-то ждали. Красный, надвинув на глаза аутспик , аккуратно менял режимы видимости.
- Лес напуган, кэп, - нарушил молчание Синий. – Сильно напуган. Что-то чужое и опасное.
- Согласен, - командир охотников имел позывной – Черный, но его редко употррепродукцияли. – Выдвигаемся.
Война в джунглях имеет свои законы. Враг может быть сверху и снизу, да и сами джунгли каждую минуту готовы убить зазевавшегося путника. В паре подозрительных мест приходилось переходить на «катачанский шаг», когда вначале на землю опускается ладонь, а потом на это место ставиться ступня. На таких вот «четвереньках» катачанцы могли не только бесшумно приблизиться к часовым, но и при должной сноровке пройти минные поля.
Шедший первым Синий, поднял руку со сжатым кулаком и все замерли.
- Орочий лагерь. Впереди. Метров сто.
Катачанцы развернулись цепью и медленно двинулись вперед, пока не вышли на границу между лесом и неряшливым орочьим поселением. Шатры стояли пустыми. Не верещали вездесущие гретчины, не было слышно стуков меков или заунывных воплей чудно-орков. Но было видно, что лагерь не оставили, а именно бросили.
- Синий, Зеленый, проверить. Двадцать минут.
Названные катачанцы выдвинулись. Белый чуть дернул покалеченной щекой, и на мгновение отвлёкся, почесать шрам. Вопреки росказням, получил он его совершенно глупо. На спор решив побриться Клыком в блиндаже во время обстрела. Очередной снаряд упал слишком близко и рука дернулась.
Спустя указанное время разведчики вернулись и лишь отрицательно покачали головами.
- Пусто. Нет орков, и ни следа наших парней. И еще, - Синий чуть понизил голос. – За нами следят. Очень умело. Я так и не понял откуда.
- На два часа, - одними губами произнес Белый. – В развилке дерева. Кто-то там прячется, в тени.
- Три, два, - начал едва заметный отсчет Черный. – Один!
Пять лазганов ударили разом.
- Уходит! – крикнул Красный, успевший сдвинуть аутспик на глаза. – Дерево, одиннадцать часов! Он в ветвях!
Более точных указаний катачанец дать не успел. Пронзительно визжащий снаряд разрезал аутспик вместе с лицом.
- Варп, Красный?!
- Мертв!
- Синий, подбери его нож.
- Он уходит!
Воспользовавшись передышкой, катачанцы перезарядили лазганы.
- Кэп?
- Кто-нибудь увидел, какого варпа мы нашли?
- Нет, только силуэт. Он очень быстрый и его почти не видно. Это точно не орк, - покачал головой Синий. – Преломляющее поле? Ассасин?
- Но какого черта ему нападать на нас? Я слышал, у эльдар есть какие-то танцоры, которых почти не видно, они чертовски быстрые.
- Не танцоры, - поправил Белый. – Теневоры, так их называли ребята с Пятого Некромудского. А этот сидел именно в тени.
- Неважно. Эльдары значит, - Черный едва удержался от желания сплюнуть и выматериться. -- Только этих нам тут не хватало. Зеленый, ты закончил?
Катачанец закончив молитву, сложил руки Красного на его груди священной аквилой.
- Тогда пошли. Цепью. Он не сбежал от нас, а лишь отошел, а значит неподалеку.
Происходящее не нравилось Черному. Весь его опыт, инстинкты кричали, что надо уйти и просто залить остров прометием. Но было и другое желание. Всадить твари убившей его друга полметра Клыка в брюхо. За три года войны на этой планете, Красный был первым, кто погиб в его команде. И прощать этого Черный не собирался.
Белый замер. Он заметил цель и сам тихо шагнул в тень дерева. Противник не двигался, а его камуфляж не был абсолютен без движения. Чуть сдвинуть лазган, еще чуть-чуть.
Пронзительный звук выстрела совпал с криком Белого:
- Цель!
В голове Белого стучала одна мысль: «Я попал в тебя, ублюдок! И я добью тебя!». Лазган шипел, выплевывая десятки зарядов, кроша джунгли. Враг превратился в едва видимое, размытое пятно, но катачанец смотрел не на него, а на джунгли. Они лучше рассказывали, куда побежал враг, и вслед ему летели лазерные лучи. Но на мгновение Белый забыл, что в эту игру можно и вдвоем играть. Пронзительный свист, и катачанец рухнул на прелые листья.
- Белый! – Синий оказался ближе всех и добежал первым, что бы увидеть мертвого друга и кровавый след, уводящий в джунгли.
– Убью!! – заорал катачанец, бросаясь в погоню.
Черный и Зеленый оказались у тела Белого одновременно, но Синего уже рядом не было.
- Синий! – Придавил вокс-бусину Черный. – Синий, ответь!
Ответом стал полный нечеловеческого ужаса и боли крик.
Убийца, не скрываясь, шел по джунглям. Он был уверен, как и прежние, эти двое не побегут от него, не будут прятаться. Они пойдут за ним. А значит, будет интересно.
- Кэп?
- У нас пять часов. Если после этого нас не будет на точке эвакуации, полковник прикажет опустить этот остров на дно. Двинули.
Оба катачанца понимали, что идут прямо в ловушку. Но они и знали, иногда, чтобы убить хищника, надо залезть в его логово.
- Это не эльдар, - отметил Черный, изучая следы. – Он выше нас, более ловкий. Но куда тяжелее и сильнее.
- И не только это, - Зеленый указал вверх.
С ветвей свисали освежеванные тела людей и орков. Десятки тел, словно на скотобойне, или в омерзительном ритуале. Их уже облюбовали сотни насекомых, которые слетались на запах мертвечины в надежде поесть или продолжить свой род.
- Он не убегал от нас кэп. Он нас заманивал. Сюда. Похвастать своими трофеями. Поганый ксенос.
- Нет, - Черный стал мрачен. – Я уже говорил, это не эльдар. А с такой легкостью убивать людей и орков, при этом обожать потрошить трупы и собирать трофеи. Сохрани нас Император, если это те, о ком я подумал.
В следующий момент убийца спрыгнул на них с ветвей. Но внезапности не получилось. Джунглевые бойцы отпрыгнули в заранее замеченные укрытия и открыли огонь. Но и противник не был дураком, моментально уйдя с линии огня и скрывшись в зарослях. Все замерли, даже джунгли умолкли, ожидая, чем закончиться борьба за территорию встретившихся хищников.
Каким пятым или десятым чувством Черный почувствовал опасность, он не понял. Лишь успел вскинуть лазган прямо на выстрел врага. Зеленый увидел вспышку взрыва, в укрытии капитана лишь на мгновение прикрыл глаза, прочтя короткую литанию памяти.
- Значит, ты хочешь красивой охоты и достойных трофеев. - Зеленый снял с шеи шнурок с аквилой и намотал его на ствол лазгана. – Я дам ее тебе.
Зеленый поднялся из урытия в полный рост.
- Идя средь Тьмы, не убоюсь я Зла, ибо Император со мной! – человек шагнул вперед, сжимая в левой руке лазган, а правую положив на пояс, рядом с запасной батареей. – И Свет Его, да сожжет враг…
Резкая боль пронзила грудь катачанца, а спустя мгновение враг отключил маскировку. Первым, он увидел лезвия, закрепленные на предплечье убийцы, подняв взгляд, он увидел ряд черепов украшающих чужую грудь. Зеленый попытался поднять голову, чтобы увидеть лицо врага, но уже не сумел. Лазган выпал из ослабевшей руки, а правая соскользнула, нет, не с запасной обоймы, а с прикрытой гранаты, из которой была давно выдернута чека.
Убийца очнулся быстро. Из десятка мелких ран капала кровь, маскировочный генератор шипел и выплёвывал тучу искр в тщетной попытке включиться. Хуже всего было с визором, по которому шли помехи. Надо было снять личину, и увидеть за долгое время мир своими глазами. И сделать это предстояло одной рукой. Вторую оторвало взрывом по локоть.
Содрав личину, убийца нащупал на поясе аптечку. Она тоже пострадала, пришлось все делать вручную. Пережав скобой артерию, он разломал несколько ампул кровеостанавливающего на ладони. Анестезия не предусматривалась, дрянь в ампулах была болезненная даже для него и убийца не смог сдержать вскрик.
- Я рад, что ты еще живой, паскуда.
Убийца повернулся на голос. Лазган ослабил выстрел и бронижилет спас Черного, правда теперь он лишь мешался, и катачанец с радостью избавился от лишнего груза. Весь в ожогах, копоти и грязи, Черный как никогда соответствовал своему прозвищу.
- Я сам вскрою тебе глотку, - пообещал Черный, доставая Клык.
Убийца его товарищей выпрямился. Было видно, что он выше немаленького катачанца, и даже не смотря на все ранения готов к бою.
- Убью, - услышал обещание Черный. – Убью.
Издав чудовищный крик-вопль, непредставимый для человеческого горла, чужак бросился на катачанца, с готовностью вставшего в боевую стойку.
Глядя на дергающиеся в агонии мандибулы чужака Черный хмыкнул:
- Ну, ты и урод, скотина!
С Клыка капала ярко-зеленая, почти светящаяся кровь врага.
"CTEPX"
Название: Опаснейший враг
Сеттинг: Wh40k
Жанр: боевик, драма
Возрастные ограничения: 18 +
Аннотация: Коннелл Фалви – последний уцелевший из взвода солдат 392-ого полка катачанских бойцов джунглей. После возвращения из госпиталя, он получает сложное задание, но, как и положено представителю легендарных воинов Империума, не собирается отступать.
1.
Коннелл Фалви отдыхал после марша. Он прижался к сухой коряге – трупу некогда пышного дерева – и закрыл глаз, чтобы немного отдохнуть перед тем, как тусклая белая звезда враждебного к катачанцу мира скроется за горизонтом. Коннелл предпочитал двигаться ночью. Пусть зрение после ранения уже не такое острое, но покров тьмы ещё никогда не вредил катачанцу.
Солнечные лучи грели Коннелла, но вот увидеть его не смогли бы даже с пяти метров. Люди, которые родились в местах далёких от мира смерти, заметили бы только пень с пульсирующими грибами, что оброс мерзким мхом. Только тошнотворную жизнь на фоне отвратительной смерти – пожираемого изнутри жуками древа.
Коннелл видел тревожные сны. До ранения катачанца навещала только тьма, и когда он открывал глаза, то чувствовал лёгкость и готовность к действию. Теперь Коннелл дремал, подёргиваясь. Часто просыпался и порой не понимал, где [ну уж нет]одится. Иногда катачанцу казалось, что он уже умер, и блуждает теперь по сумрачному подобию настоящего мира. Вокруг – топи с серой мглой миазмов, что казались со стороны пылевой бурей. Коннелл бы нисколько не удивился, если бы обнаружил на этом месте пустыню лет через пятьдесят. Рабы ложных богов не сломили людей, которые жили на райском сине-зелёном шаре, но год за годом убивали саму планету. Коннелл помнил буйные джунгли там, где [ну уж нет]одился сейчас. Всего каких-то четыре года назад, когда и началось очищение. С тех пор не было операции, которая не оканчивалась бы победой 392-полка катачанских бойцов джунглей, но Коннелл не чувствовал радости от такого достижения. Империум завяз на Бахте.
С некоторой отрешённостью Коннелл даже предположил как-то, что тление планеты поразило и его тоже.
Катачанец почувствовал опасность и раскрыл веки. Услышал зловоние разлагающегося мяса, плавно обернулся, выхватил нож. Из тёмно-зелёных топей, которые, перемежаясь с невысокими сухими деревьями, окружали катачанца, показалась человеческая голова в грязной бандане. Крепкие руки, туловище с рваными ранами. Вот, в общем, и всё. Пояс гостя продолжался не парой ног, а верёвками внутренних органов.
Коннелл знал мертвеца. Патрик "Счастливчик" Райли. Сослуживцу двадцать лет везло, но удача кончилась в тот же день, когда Коннелл потерял глаз и пару пальцев на правой руке. Тогда катачанцы попали в засаду. Их накрыл миномётный град.
Мертвец не унимался и с упорством, достойным страстного и деятельного человека, которым Патрик был при жизни, боролся с трясиной и подтягивался на руках. Может быть, кто-нибудь другой испугался бы и бросился бежать, но Коннелл уже не совсем точно понимал, где грань между сном и явью. Катачанец ждал, что произойдёт дальше. Ладони подёргиваются, ноги полусогнуты, в остальном Коннелл оставался спокоен.
– Привет, братишка, – добродушно произнёс покойник, когда подполз к Коннеллу и похлопал того по колену. – Какими судьбами?
Катачанец дрогнул, выдохнул и протянул растерзанному куску мяса пикт-карточку с изображением цели. По-хорошему, диверсанты никогда не брали с собой лишних вещей или иных свидетельств, которые бы раскрывали противникам суть задания, поэтому Коннелл успокоился. Происходящее – сон. Катачанец редко совершал ошибки, ведь мир не прощал их никому: ни людям, ни Ангелам Смерти, ни даже Богу-Императору.
– Ничо так баба. Красивая, – голос Патрика изменился – мертвец булькал – слишком много болотной воды выхл[лобзал], – Кто она?
Покойник вернул карточку Коннеллу, и тот посмотрел на изображение, наверное, уже в тысячный раз. Золотистые волосы, пронзительные синие глаза, орлиный нос, узкий подбородок, тонкое лицо, которое при этом не выглядело хрупким – то тут, то там катачанец отмечал рубцы. Инквизитор Тристана де ла Ребел выглядела одновременно и своей в этом Богом-Императором забытом мире и невероятной чуждой – сияющей принцессой, которую заточил в замке злой дракон.
Коннелл поднял взгляд. Метущийся разум подхватил его мысли и воплотил в слова Патрика.
– Могли бы дать тебе отдохнуть, уроды, – скривился мертвец. – Хотя бы задание на устранение! Но спасательная операция! – Патрик выругался. – Хуже не придумаешь.
Коннелл знал всё это и без погибшего друга, чьё тело так и не нашли на болотах, поэтому надавил на болевые точки, туда, где всего пару месяцев назад [ну уж нет]одились мизинец и безымянный палец. Однако видение не пропало.
– Не беги, друг, – голос Патрика задрожал. – Пожалуйста, не уходи… Поговори со мной.
Мертвец обхватил и крепко сжал колени Коннелла. Катачанец холодно посмотрел на друга и попытался освободиться. Он действовал осторожно, чтобы ни в коем случае не причинить ещё больше боли бедняге, который оказался слишком близко к месту падения миномётного снаряда. Однако Патрик не унимался и рыдал. Коннелл сглотнул холодный ком, что застрял в горле. Катачанец и представить себе не мог, что судьба когда-нибудь сломает здоровяка, который теперь оказался у его ног.
– Останься… Ещё чуть-чуть… Ты бы знал, как тошно гнить здесь! – покойник измазал грязью штаны Коннелла. – Я один! В этой дыре и души живой не встретишь!
Катачанец устал слушать, а поэтому силой отбросил руки Патрика и пошёл прочь. Его провожали всхлипывания.
Коннелл Фалви проснулся. Ноги гудели после многокилометровых переходов, а голова раскалывалась. Тело утратило гибкость. Коннелл, слившись с мёртвым деревом, как будто бы подхватил от него обречённость и проклятье неизбежной смерти.
Катачанец поправил маскировочный халат, повёл плечами, чтобы сбросить слабость, и продолжил путь по серым топям Бахта-I.
2.
В сумерках мгла на болоте напоминала дым. Тут и в самом деле тяжело было дышать некоторое время назад. Из-за тумана Коннелл не мог обхватить взглядом всё поле боя, но постоянно встречал на пути ржавые остовы от машин-амфибий киморских мотострелковых полков. Промышленный мир хорошо обеспечивал своих солдат, но вот их подготовка, а особенно решения офицеров, оставляли желать лучшего. Половина погибших даже боя не увидели. Сгинули на минных полях или от замысловатых ловушек, которые порой ждали зазевавшихся жертв не только среди жёсткого кустарника, но и на дне болот. Среди ила и меж покачивающихся столбов камышей неопытный солдат мог наступить на доску с гвоздями или сработать растяжку. По мере гибели лесов часть ловушек исчезла сама по себе, но и того, что осталось, было достаточно для убийства тысяч воинов Империума. Вот покончить с Коннеллом Фалви или иным выходцем мира смерти было уже не так просто.
Катачанец избегал очевидных решений и двигался порой по самой непроходимой местности. Только поле боя он всё-таки решил пересечь, потому что за пару часов движения вдоль так и не увидел конца рыжим стальным телам боевой техники. Об итогах сражения Коннелл узнал, когда увидел сгнившие трупы, распятые на высоких бортах машин-амфибий, да творчество культистов на вытянутых носах боевой техники. В "венки" из колючей проволоки, вплели жетоны, аквилы и кости павших киморцев.
Величие хаоса произрастает из слабости Империума – вот о чём сообщали мерзкие обручи с восемью стрелами.
Коннелл шёл медленно, постоянно прощупывая дно тростью. Иногда устилал путь сухими ветвями поваленных деревьев. Культисты усеивали их висельниками, но выносливости зелёным великанам надолго не хватало. Они теряли иссохшие конечности, и висельники превращались ещё и в утопленников. Болото пропиталось смертью, и смрад мог сбить неподготовленного человека с ног. Коннелл только кривился и шёл дальше. Лишь иногда он пользовался противогазом, когда облака ядовитых испарений кружили голову. Катачанец даже не пытался оглядывать брошенную технику – в мародёрстве с культистами мало кто мог поспорить.
Всплеск воды и рёв. Взмах когтистой лапы. Свист воздуха. Жалобный вой. Падение.
Коннелл протёр тонкое лезвие "Ночного Жнеца" и убрал нож. Подошёл к зверю, что судорожно хватал пастью воздух, и с силой опустил сапог тому на череп. Удар смял кости так, что глаза вывалились из орбит. Бахтский аллигатор навсегда успокоился. Существо походило на родственника с Терры лишь отдалённо, но заслужило имя благодаря вытянутой пасти с острыми зубами. Оно передвигалось на задних лапах и хватало добычу ловкими передними во время впечатляющего прыжка из воды. Однако популяция таких хищников исчезла бы в миг, если бы чудесным образом перенеслась на Катачан.
Вот и Коннелл расправился с аллигатором почти машинально, полусонно. Он схватил хищника за короткий хвост и потащил внутрь ближайшей машины-амфибии, наполовину погружённой в болото. Выпотрошил, освежевал зверя. Потом наломал веток, разжёг костёр. Раньше катачанец не стал бы возиться и съел бы аллигатора без долгих приготовлений, но если кто теперь и множился с невероятной скоростью на Бахте, так это паразиты.
Коннелл, не отводя взгляда, смотрел в пламя. Шипел жир, вонь палёного мяса отбивала аппетит, а дым вырывался через отверстия от снарядов в корпусе боевой техники.
– Какая встреча! – раздался вскрик, который продолжился вереницей ругательств.
По рампе рывками двигался ещё один призрак прошлого, сержант Лесли Коупленд. Он никогда не лез за словом в карман, и обогатил словарный запас многим молодым катачанцам.
Коннелл указал рукой гостю сесть подле.
– Какой гостеприимный, – примерно так прозвучал ответ мертвеца.
Коннелл запомнил сержанта оглушающей сиреной. Тогда Лесли окатили прометием из огнемёта. Поганая смерть.
Угольно-чёрный труп рухнул на скамью. В суставах сержанта струпья лопнули, и наружу потекла сукровица.
– А вот и соус к твоей жратве, – безносый, безглазый череп ухмыльнулся почерневшим крошевом зубов, собрал в ладонь немного "угощения" и протянул Коннеллу.
Катачанец только покачал головой.
– Не будешь?! Где же твоя благодарность, сосунок?! Я к тебе со всей душой, а ты…
Коннелл внимательно посмотрел на гостя. Тот всё не унимался, стараясь испортить гостеприимному хозяину всю приготовленную пищу. Наконец катачанец откинул мертвеца к выходу. Лесли не удержался, упал и рассыпался прахом. Только череп сохранился. Покрылся сетью трещин и укатился наружу.
Обезглавленный сержант все не унимался:
– Тебе крышка, вояка! Кто ты без меня?! Да как тебе вообще могли дать такое задание?! И раньше мозгов не было, теперь совсем долбанулся! Сейчас на дым сбегутся все, кому не лень!
Коннелл знал об этом. Собрал заготовленные припасы в заплечную сумку и покинул нутро падшего стального чудовища. Его преследовали оскорбления и проклятья. Когда голос сержанта стих до неразборчивого шёпота, катачанец пересёк старую линию укреплений культистов. Среди окопов и развалившихся деревянных блиндажей кое-где ещё остались "Леман Руссы", вкопанные в землю по башню. Киморцы хоть и оказались не готовы к Бахту, но стрелять умели. Победа не далась культистам легко.
Кстати, о них. Предупреждения сержанта Коннелл счёл бы предсказанием, если бы не был готов к ним. Растянувшись цепочкой, на него надвигался патруль. Коннелл узнал о приближении рабов ложных богов по жужжанию мух настолько сильному, что, казалось, он очутился на свалке где-нибудь на дне засранного мира-улья. Катачанец погрузился в зловонную жижу так, чтобы на поверхности осталось лишь левое око, зашитая правая глазница и бандана, которая потеряла воинственную алую окраску за время затянувшегося похода.
Показался первый враг. Чудовищно раздутый мутант, тучный и гниющий заживо, если судить по лиловому оттенку кожи на оголённых по плечи руках. Лицо скрыто противогазом с треснувшими стеклами и порванной трубкой к фильтрующе-поглощающей коробке. С наплечников тянутся цепи с черепами, а тело защищено лопнувшей от неуправляемого роста панцирной бронёй.
Катачанец не увидел ни одного лица, только противогазы, респираторы, глухие шлемы, маски чумных докторов. Коннелл считал, что в этом противники ошибались, обезличивали себя. Ни у киморцев, ни тем более, у катачанцев пальцы не дрожали на спусковых крючках при встрече с такими врагами. То, что под масками – вот по-настоящему отвратительное и ужасающее зрелище. Однако такие мелочи, культистов, похоже, не волновали. Они уже считали себя победителями в этой войне. И Коннелл намеривался развеять заблуждение как можно скорее.
Внезапно он заметил, что на глубине что-то двинулось. Нервы натянулись струной, а по спине пробежал холодок, несмотря на то, что вода в болоте и без того далеко не парное молоко.
Со дна к поверхности всплыл покойник, потревоженный появлением катачанца. Коннелл напрягся, потому что всплеск привлёк ближайшего патрульного. Однако событие разрешилось непредсказуемым образом. Мертвец раскрыл слепые глаза и опустил опухшие бледные руки, изъеденные болотными гадами, на плечи Коннелла.
– Мы ждали тебя, брат.
Катачанец даже вскрикнуть не успел. Его потащили вниз.
Коннелл очнулся на больничной койке. В месте, которое отличалось от топей, как день от ночи. Светло, чисто, вместо бульканья газов, что вырывались со дна болот, мерный писк пульсометра. Катачанец приподнялся и поморщился из-за боли в правой руке. Откинул одеяло и увидел, что перебинтован, но не отмеченные кровью тряпки ошеломили, а то, что обзор перестал быть полным. Мир сузился. Коннелл несколько секунд не решался дотронуться до лица. Потом выдохнул и всё-таки прикоснулся. Ещё одна повязка.
Коннелла не устроило такое объяснение. Превозмогая слабость, он слез с койки, ощутил холод плитки и поплёлся к выходу из палаты. Катачанец искал зеркало.
Медсестра попыталась остановить солдата, но тот с каждым мгновением одержимости всё твёрже держался на ногах, и чуть было не снёс помеху, уклонившись в последний миг.
Катачанец вырвался в коридор, вдохнул воздух, наполненный отрезвляющим запахом химической чистоты, обошёл палаты с изувеченными однополчанами и в конце коридора нашёл зеркало.
– Нет… Нет, нет, – твердил Коннелл, пока разматывал повязку.
Он увидел грубый шов на месте правого глаза, жалкий обрубок уха и глубокие рубцы на щеке и лбу. Выругался, сполз на пол.
Коннелл раздумывал о том, что придётся переучиваться. В снайперы он уже не годился.
Катачанец вздрогнул и помотал головой. Он всё также стоял на коленях, как тогда в госпитале, но [ну уж нет]одился настолько далёко, что прошлое теперь казалось обманчивым маревом.
Позади речка с грязной, коричневой водой. Впереди серый сухостой. Вокруг на песке валялись вещи Коннелла. Длинноствольная лазерная винтовка пропала, как и рюкзак. Однако судьба не отняла у Коннелла "Ночного Жнеца", оружия и чести катачанца. Он подобрал клинок и осмотрел воронёное лезвие в поисках ржавчины. Чисто.
Внезапно огромная тень накрыла собой и катачанца, и мёртвый лес. Коннелл обернулся и увидел, как из-под земли вырастает прекрасный город с вытянутыми шпилями башен и ломаными линиями стен, что дрожали как воздух над костром и постоянно менялись, приобретая новые причудливые очертания.
Однако Коннелл только вздохнул, повернулся спиной к золотому граду и двинулся дальше, вслед за заходящим солнцем.
Как нож, который не затупился и не проржавел после плаванья по гнилым водам, так и рассудок катачанца остался нерушимой крепостью. У него была цель, что якорём удерживала Коннелла во время безумной бури.
3.
Через два дня Коннелл вышел из топей. Его знобило, а желудок крутило от голода, так как аллигатор был последнее зверем, которого катачанец встретил на пути. Он понимал, что [ну уж нет]одится в шаге от провала, но также то, что уже слишком далеко зашёл, чтобы сдаться. Галлюцинации и тьма перед глазами мешали идти, горло пересохло – Коннелл берёг последние трубки водяных фильтров, как величайшую драгоценность. В голову всё чаще приходили мысли о том, он уже мёртв, но катачанец, как мог, сражался с убийственной и бесполезной безнадёжностью.
Наконец Бог-Император проявил милосердие. Коннелл вышел к пыльной дороге, окружённой сухими кустами, и услышал рёв мотора вдалеке. Катачанец укрылся на обочине, и когда мимо промчался грузовик, увидел в кузове военнопленных, среди которых [ну уж нет]одилась светловолосая девушка. Всё произошло так быстро, что Коннелл не мог точно судить, инквизитор это или нет. Однако даже призрак надежды отогнал прочь навязчивые мысли о поражении. Лихорадка отступила, а слабость покинула мышцы. Воля, что крепче стали, взяла вверх, и Коннелл бросился к цели, словно страшнейший хищник родного мира, катачанский дьявол.
К тусклому рассвету он преодолел полосу ловушек и увидел забор из сетки магоса Рабицы. Ограждение переплели колючей проволокой и перемазали нечистотами. Кое-где на крюках гнили человеческие внутренности, срезанная кожа, иногда с катачанскими татуировками. За забором по периметру объекта Коннелл заметил сторожевые вышки. Дальше склады, бараки, ангары для техники – всё полуразвалившееся. Наконец в центре военной базы культистов катачанец увидел нечто отличающееся от общей картины тления и безысходности. Земля вспучилась и лопнула хрустальной башней – гостью из какого-то волшебного мира, прямой противоположности нынешнему Бахту-I. Строение заваливалось и, казалось, вот-вот рухнет. Башня привлекала внимание не только Коннелла. Культисты столпились вокруг неё и вопили что-то, грозно потрясая оружием. Они встали в две шеренги и приветствовали появление вереницы пленников, которых вели из дальнего барака, пальбой в воздух. Коннелл не любил торопиться, не любил становиться заложником обстоятельств, не любил бросаться вперёд с одним лишь криком "За Императора". Однако время – опаснейший и жесточайший враг. Оно ускользало. Как и шансы вытащить драгоценную принцессу из рук гадких бандитов.
Коннелл перевёл взгляд на патрульных, что шли друг за другой цепочкой, как заведённые скитарии. Раньше подобраться так близко было сложнее, но голод не щадил и проклятых – они съели своих собак. Друг друга культисты тоже пожирали, если долго не происходили столкновения с силами Империума.
Катачанец закрыл глаз. Коннелл представил единственного человека, который всегда поддерживал его, несмотря ни на что.
– Здравствуй, сынок, – на плечи как будто орк опёрся, настолько тяжёлой и крепкой оказалась хватка.
– Привет, пап, – шёпотом отозвался Коннелл.
С того света вернулся покойник, которого катачанец рад был увидеть. Пусть даже всего лишь обмануться разговором с галлюцинацией.
– Ублюдков слишком много даже для тебя, парень.
– Знаю.
– Горжусь тобой!
– Я очень люблю тебя, папа.
Могучие руки лишь сильнее сжались. Так, что Коннелл подумал, что даже призраки оставляют синяки.
– И не думай прощаться, сынок! Я всегда буду рядом! А теперь иди и отправь этих гнид в Варпову преисподнюю!
Коннелл ощутил лёгкость, когда призрак отступил. Воздух словно наэлектризовался. Чувства обострились, и катачанец мог поклясться, что ощущает теперь каждый волосок. Человек пропал. Теперь на месте, где [ну уж нет]одился Коннелл, завелась машина смерти.
Первый культист охнул, когда катачанец вонзил нож ему в брюхо. Стремительное движение вверх и вбок – отвратительные потроха с переплетением червей вывалились у ног Коннелла. Катачанец обошёл опустившегося на колени противника и метнул "Ночного Жнеца" в горло другому патрульному. Оттащил труп подальше от протоптанной тропы и дождался третьего, который уже с тревогой водил стволом трофейного оружия из стороны в сторону. Коннеллу приглянулся катачанский болтер, пусть и с богохульными отметинами. Катачанец тенью подкрался со спины и вскрыл глотку культисту. Перехватил оружие, сорвал портупею с магазинами и кривым ножом. Подобрался к забору, перекрестил ножи и разрезал сетку. Проник внутрь, когда о пропаже патрульных стало известно. Со сторожевых башен протянулись лучи фонарей, но они не успевали за Коннеллом. Катачанец змеёй прорывался всё дальше. Он припал на колено, вскинул болтер и превратил стрелков на башнях в мясной фарш. Отдача приятно ударило в плечо. Коннелл уже успел позабыть насколько великолепное это оружие.
Катачанец ещё не исчерпал своё единственное преимущество – внезапность, и добрался до ближайшего ангара. Внутри проклятые занимались ремонтом лёгких боевых машин "Троянец". Некоторые культисты так и не успели побросать инструменты, Коннелл оборвал грешные жизни. Запрыгнул внутрь единственной на вид целой машины и завёл двигатель. "Троянец" взревел и опрокинул створки ворот, что похоронили под собой нескольких врагов. Лёгкая боевая машина, может быть, и не самый лучший выбор, но Коннелл выжимал из неё всю мощь на которую та была способна. Катачанец устремился к хрустальной башне, по пути наматывая на гусеницы опешивших культистов.
Хлопок, шипение, тряска и брызги расплавленного металла. "Троянец", объятый пламенем, врезался в стену барака неподалёку от цели. Может быть, машина выведена из строя, но Коннелл ещё цел. Катачанец выругался и выскочил наружу. Не кланяясь пулям, запрыгнул на место стрелка и передёрнул затвор станкового тяжёлого болтера.
– Получите, мрази! – реактивные снаряды порвали наступающих, словно сам Мрачный Жнец принялся за работу. – Это вам за Патрика!
Культисты падали на землю с кровоточащими отверстиями размером с кулак или вовсе разлетались на куски. Некоторые порванные надвое ещё ползли к катачанцу, настолько выносливы слуги лживых богов.
– Сдохните! За Коупленда! За всех парней из девятого взвода!
Щит тяжёлого болтера раскалился и плавился от нескончаемых лазерных лучей, но Коннелл только сильнее сжимал челюсти и выкашивал культистов. В первую очередь он уничтожал врагов с ракетомётами, а уже потом дарил милосердие Императора остальным.
Ожог, кровавый ручей с левого плеча. Рядом застучали пули, высекая искры из измученного "Троянца". Охрана, наконец, догнала катачанца. Его окружили. Коннелл закрыл глаз и прыгнул сквозь пожар, который перекинулся с подбитой машины на барак. Катачанец перекатился по полу, отбежал подальше от обжигающей стихии и послал несколько болтов в окно.
Однако с каждым мгновением держать оборону в горящем здании становилось всё тяжелее. Культисты головы не давали поднять. Коннелл попытался выбежать наружу и едва успел отпрыгнуть в сторону, когда начался штурм. Внутрь хлынули культисты с топорами и дубинками. Катачанец перехватил руку проклятого и вбил толстый ствол болтера тому в брюхо. Коннелл нажал на спусковой крючок и не отпускал, пока не расстрелял нападающих через кровоточащую пропасть. Перезарядил болтер и ещё раз попробовал выйти. Пуля срикошетила от дверного проёма и порезала щёку Коннелла. Внутрь здания полетели гранаты, и катачанец бросился на пол, чтобы избежать тысячи острых осколков. Коннелл уже почти оглох от взрывов, когда услышал, что не он один атаковал лагерь. Грохот невидимого катачанцу сражения пробивался даже сквозь ругань захлебывающихся автоматических винтовок и неистовый свист лазеров.
Сначала раздался треск, потом скрежет, наконец, крыша барака не выдержала и обвалилась. Коннелл успел выставить руки, когда сверху упали опаленные стропила.
4.
Один спокойный день сменялся другим. Коннелл понемногу свыкался с увечьями. Он уже уверенно двигался и даже вновь стал тренироваться. Ночью, тайком от врачей. Катачанец не любил бездействие и считал, что оно только вредит. Рассеивает бдительность, делает мышцы дряблыми. Убивает задолго до того, как вернёшься в бой, а Коннелл не сомневался, что этот день наступит. Однако катачанец не предполагал, что это произойдёт так скоро.
– Капрал Фалви?
Коннелл прекратил подтягиваться на ветви дерева в саду госпиталя и спрыгнул на землю. Катачанец повернулся и увидел тощего усталого мужчину в форме штабного офицера.
– Да, сэр! – катачанец вытянулся по стойке "смирно" и приложил руку к виску.
Офицер протянул солдату запечатанный пакет со штампом "совершенно секретно".
– Пора возвращаться в строй, капрал Фалви.
Коннелл очнулся. Нагромождения досок душили, а потоки воды грозили утопить. Катачанец сбросил с себя обломки и поднялся, покачиваясь от слабости. Сильно болела грудь – явно сломаны несколько рёбер. С трудом вдыхая холодный влажный воздух, катачанец заметил, что небо плакало. Оно расстроилось настолько, что обрушило на землю настоящий водопад. Осматриваясь по сторонам, Коннелл выбрался из развалин. Он утопал в грязи, смешанной с ошмётками плоти, но непроходимое бездорожье – самое сложное препятствие на пути к выломанным вратам в хрустальную башню.
Культисты исчезли. По лагерю прокатилась буря, которая могла поспорить с яростью катачанца. Несколько зданий лежали в руи[ну уж нет], сторожевые башни с восточной стороны базы обрушили.
Хромая, Коннелл добрался до цели.
Убранство хрустальной башни напомнило Коннеллу об альдарах. Стеклянные стены, плавные углы, хрупкие колонны, украшенные драгоценными камнями. Когда-то. Теперь всё это изящество уничтожили. Буквально, загадили. Однако вандалы не ушли от правосудия и застыли на полу иссечённые острым как бритва клинком. Тела усеивали пол, и Коннелл шёл по этому гниющему ковру.
Рядом был кто-то ещё. Катачанец ждал засады и крепче сжимал болтер, поглядывая по сторонам. Стены пришли в движение. Словно сквозь тонкую полупрозрачную ткань наружу проступили лица всех братьев по оружию из взвода Коннелла. Катачанец моргнул пару раз, но видение не пропало.
– Коннелл, – прозвучал знакомый голос.
Катачанец обернулся и увидел отца, крепкого высокого мужчину с широким лицом и раздвоенным подбородком. С отметиной от попадания лазерного луча во лбу.
– Пап?
Призрак грустно улыбнулся:
– Нет. Полное имя не скажу, но можешь звать меня Курт. Я – смотритель хрустальной башни моего господина, Градонач…
Призрак не договорил и упал, разорванный в клочья болт-снарядами. Коннелл не терпел демонов.
Алая лужа расползалась всего несколько секунд. Потом кровь вернулась в жилы, рваные раны затянулись, демон поднялся на ноги так же судорожно, как и падал, а снаряды покинули багровые шахты, пробуренные в теле, и вернулись – даже не в оружие, а в магазин на портупее.
– Щекотно, – заметил Курт.
Катачанец перезарядил оружие и ещё раз нажал на спусковой крючок. Осечка. Ещё раз. Спуск отломился, насквозь изъеденный ржавчиной. Следом и весь болтер осыпался рыжим прахом.
– Даже не пробуй повторить, – демон погрозил Коннеллу, поводив пальцем из стороны в сторону. – Я – время. Я – судьба. Я убью тебя, рано или поздно. Такие дела. Однако я благодарен за то, что вы очистили башню от вредителей. Мой хозяин строго карает за грязь.
Зал, в котором [ну уж нет]одились двое, замерцал и потерял очертания. Коннелл вздрогнул. Дух захватило от ощущения падения в бездну, ведь вокруг исчезли и потолок, и стены, и пол. Осталось только великое ничто.
– Тысячеликий Город нигде и везде, мал и огромен, разрушен и отстроен, сосредоточен и свободно расположен. Вот только его жители – не вечны. А без них мой хозяин не может называть себя Градоначальником. Присаживайся, отдохни, взгляни на события со стороны, – зал снова принял форму.
Теперь он стал парком с каменными скамьями и фонтаном, затянутыми плющом и виноградной лозой. Курт сел на обвалившийся бортик фонтана, опустил руку и достал из воды бутылку с вином.
– Выпьешь?
Коннелл помотал головой, размышляя над тем, как выбраться из ловушки.
– Ты нужен мне, – продолжил демон. – Не так часто встречаются существа, способные стойко переносить скачки во времени. В Тысячеликом Городе это необходимое качество. Прошу прощения, что не предупредил тебя о таком приключении заранее, но мне было любопытно, справишься ли ты.
Коннелл вдруг отчётливо вспомнил, как охотился на катачанского дьявола вместе с отцом больше двадцати лет тому назад.
Охотники застыли на ветвях дерева с широкой кроной, богатой на цветы и листья. Внизу тревожно шелестел могучий зверь, которого привлёк запах пролитой крови. Всего лишь приманка. Отец Коннелла поймал и выпотрошил грокса, чтобы к концу дня получить трофей куда дороже.
Этот катачанский дьявол был молод. Всего около десяти метров от постоянно шевелящихся мандибул и до костяного клинка, который венчал хвост. Он уже близко. Плавной волной мельтешащих конечностей проносится под катачанцами, как будто внутри зверя воздух, а не сотни килограммов стальных мышц и десятки литров ядовитой крови.
Прыжок. Ножи бьют между хитиновыми пластинами по болевым точкам. Скрежет органических доспехов в агонии изломанного тела. Визг зверя. Его последний вздох.
Коннелл покачнулся. Он не вспомнил. Он на самом деле только что убил катачанского дьявола!
Курт наполнил бокал и сделал глоток.
– Поразительный вкус. Сегодня пью будущее, – демон убрал бокал в сторону. – Служи Тысячеликому Городу, Коннелл. Стань частью его уважаемого общества. Ты даже не представляешь, чем тебя наградит Градоначальник! Долгая, очень долгая и захватывающая жизнь. Приключения, от которых забурлит кровь в жилах. Пределы, которые ты раз за разом будешь пересекать и становиться только совершеннее и смертоноснее! Знай – я тоже получил такое предложение тысячи лет тому назад и ещё ни разу не пожалел о своём решении!
Коннелл проскрежетал зубами:
– Если ты – время, демон, то зачем ломать комедию?! Говори, тварь! Чем всё закончится?!
Демон вздохнул огорчённо:
– Ты уйдешь… И ещё будут слёзы…
5.
Коннелл обнаружил себя у капища тёмного бога. Он увидел, что на алтаре, который представлял собой три объединённых круглых стола, лежали трупы военнопленных. Кровь стекала по жёлобам к центру и устремлялась прямо в пасть статуи чудовища с ветвистыми рогами на голове. Инквизитора среди принесённых в жертву не было.
Тристана де ла Ребел в это время вертелась вокруг гнилого великана в тактических доспехах дредноута настолько древних, что те уже обратились в раковину членистоногого. Чумной десантник орудовал парой одноручных кос, а инквизитор защищалась мечом и щитом, что искрились силовыми полями при столкновении. Чудовище двигалось невероятно быстро, и спустя мгновение Тристана перешла в глухую оборону. Судьба вновь не оставила Коннеллу времени на размышления и составление тактики.
Катачанец разбежался, оттолкнулся от алтаря и взмыл в воздух. Коннелл вонзил "Ночного Жнеца" прямо в затылок предателя. Лезвие без труда преодолело сопротивление насквозь проржавевшего металла. Чумной десантник потянулся к катачанцу, когда инквизитор парой взмахов сначала выпотрошила чудовище, а потом рассекла тому горло. Предатель резко повернулся и отбросил катачанца. Коннелл больно ударился спиной о стену. Тристана же перешла в наступление. Перерубила выставленный для защиты наруч, развалила голову надвое почти до верхней челюсти. Свет в фасетчатых глазах чумного десантника потух, и инквизитор уже собиралась нанести добивающий удар, когда противник ответил неожиданным пинком. Он отшвырнул Тристану туда же, куда бросил Коннелла пару мгновений назад. Однако продолжать схватку чудовище не стало.
– Ваша взяла. Но мы ещё встретимся, – чумной десантник развёл руки и завалился назад.
Прямо в Варп, что зимой ворвался в помещение и превратил кровь на алтаре в багровое зеркало.
Коннелл, прихрамывая, подошёл к инквизитору.
– Ты… Кто? – выдавила из себя Тристана.
Она тяжело дышала, волосы рассыпались по лицу золотистыми колосьями, анатомические доспехи опалены, побиты пулями, иссечены, но катачанец не заметил ничего, что угрожало бы жизни.
– Коннелл Фалви. 392-ой катачанский. Разведка. Меня послали вытащить вас из беды, мисс де ла Ребел.
– Штабные нетерпеливы, – инквизитор взялась за протянутую руку и поднялась. – Спасибо за помощь.
– Пойдёмте, мисс де ла Ребел. Это поганое место. Его нужно сжечь.
– Тристана, Коннелл. Просто Тристана. Ещё раз спасибо, но у меня есть одно дело здесь.
Инквизитор подобрала меч, а вот щит, смятый последним ударом чудовища, оставила на полу. Она порушила алтарь, разбросав обломки по всему залу. Комната, словно живое существо, только и ждала, когда падут все стены и решётки, что ограничивали её свободу. Через несколько мгновений от культа не осталось и следа.
– Спасибо, Энджел, – прозвучал голос Курта, который на этот раз не стал воплощаться. – Или как ты сейчас себя называешь, Тристана. Вы с этим упрямцем, Коннеллом, неплохо поработали. Проси, что хочешь.
– Мисс? – неуверенно проговорил Коннелл, но де ла Ребел только подняла руку вверх, призывая к молчанию.
– Мой… Мой отец, – голос инквизитора дрогнул. – Друзья… Я хочу, чтобы они вернулись. Хочу, чтобы они жили. Знаю, ты можешь помочь. Твой хозяин может, значит и ты тоже. Мне… Мне тяжело.
– Да, – ответил Курт. – Посмотри в зеркало.
Противоположная стена обратилась сначала в туман, а потом сложилась в новую мозаику, картину из иного мира, на которой пожилой мужчина с седыми волосами и бородой обучал тоненькую девушку-подростка азам боя.
– К сожалению, сражения на двуручных мечах и с парным оружием я тебе, как следует, показать не смогу, сама понимаешь, – сказал сухой и поджарый ветеран в тёмной одежде.
Коннелл предположил, что это отец инквизитора.
Ветеран поднял вверх искалеченную левую руку в железной перчатке:
– Сплошная условность, пальцы не двигаются сами по себе. Однако щита и меча обычно достаточно, чтобы изрубить десяток-другой поганых уродов и остаться на ногах. Смотри.
Мужчина прикрепил щит к изувеченной конечности и вытянул меч в салюте невидимому врагу. Он рванулся вперёд, обрушивая град ударов, что рассекающих с помощью клинка, что дробящих крепким щитом.
– Попробуй повторить, Энджи.
Девушка издала боевой клич и рванулась к цели.
– Щит выше, – командовал отец, наблюдая за неумелыми, но яростными выпадами дочери. – Враг должен видеть только глаза!
Изображение застыло, а Коннелл заметил, что инквизитор едва сдерживается, чтобы не заплакать.
– В Тысячеликом Городе ты навсегда сможешь остаться в том самом чудесном периоде своей жизни, – проговорил Курт. – Сколько угодно времени проведёшь с отцом, с которым не успела даже попрощаться.
Инквизитор сделала шаг вперёд к мечте.
Порой, когда объект оказывался предателем, Коннелл оглушал, связывал и тащил того на имперскую землю, но сейчас катачанец не мог так поступить. Ему понравилась эта девушка. Коннелл даже подумать не мог причинить ей вред. Катачанец решил применить оружие, которое он использовал реже всего.
– Мисс… Тристана, погоди. Это же демон! Он не предложит тебе ничего, кроме обмана!
Курт усмехнулся:
– Забавно слышать такое от того, кто с трудом отличает действительность от снов.
Коннелл схватил девушку за плечи. Точнее попытался и едва успел уклониться от рассекающего взмаха.
– Отойди! Я не хочу тебя убивать! – прошипела инквизитор.
Коннелл и Тристана устремили друг на друга настолько яростные взгляды, что хватило бы искры, чтобы спалить всю хрустальную башню.
– Всё, что с тобой происходило в жизни! Всё, что терзало, мешало спать! Всё - это ты! Без такого багажа развалишься, перестанешь быть собой!
Инквизитор дрожала.
– Папа подорвал себя, когда враги окружили его! Вдохновил на бой тех, кто видел это. Одного моего друга по имени Птичьи Кости замучили до смерти. Он терпел пытки, чтобы задержать проклятых! И таких историй десятки. Боже-Император, у меня никого не осталось! Мне не нужен такой багаж! Мне нужны родные!
Коннелл сделал шаг к девушке.
– Ладно, Тристана. Может быть, демон не врёт. Но подумай, что ты собираешься сделать. Твой отец и друзья – герои. Настоящие герои. Они совершили то, что под силу только единицам. Отдали свою жизнь за других! Сделали это осмысленно, добровольно! Позволь им остаться в памяти глыбами, памятниками! Если любишь – отпусти!
Коннелл словно наяву увидел за спиной Тристаны Патрика Райли, Лесли Коупленда, своего отца, Генри Фалви, и других парней из девятого взвода. Братья по оружию улыбнулись уцелевшему, повернулись и ушли.
Катачанец понял, что нашёл решение и для своей беды. Он сделал ещё один шаг и обнял девушку, которая уже не сдерживала рыданий.
Курт не ошибся с предсказанием.
Голосование продлится до 20:00 по Москве 03.05.2018. Голосуем в этой теме. Голос нужно подкрепить развернутым комментарием, почему один рассказ лучше другого. Участники дуэли не голосуют во время собственной дуэли.
