За редактуру сию благодарим почтеннейше Шпиёнакоторыйлюбилтушенку. По разумному комментарию Halward'а изменена также финальная речь Эрры. Приятного чтения.
Из пепла, события на Хуре.
Именем Его, НС, через три года после Хура.
Хор тишины, через три года после Иставаана V.
Вопрос цены, размышления НС о 10к лет войны.
Охота на мираж.
Асаг1 замер керамитовой горгульей в одном из машинных залов «Тиамат»2. За последние пятнадцать часов он шевельнулся лишь единожды – и это было продуманное до мельчайших деталей движение. В нем не было ничего лишнего, лишь совершенство хищника. Он всего-навсего медленно повернул голову и склонил её набок с отчетливым скрипом керамита о керамит. Раптор сделал это в ту самую секунду тишины, наступавшую раз в три часа. Помпы, подающие жертвенную кровь для кормления демонов в один из двигателей, замолкали и отсек погрузился в безмолвие. В то самое мгновение, когда рабы, которые суетились внизу, привыкли к замершей над их головами фигуре и, казалось, начали забывать.
Этот тихий скрип приковал взгляды к неуловимо изменившимся очертаниям раптора. Рабы замолкли и уставились на неясную тень. И каждый, каждый из них вспомнил об участи Риордена3. Он был плохим рабом. Больше всех ленился, жаловался громче всех и слишком много болтал о том, что Имперский Флот однажды возьмет на абордаж «Тиамат» и все станут свободными. Конечно же, ему было невдомек, что корабль, пленником которого он стал, был огромной боевой баржой, созданной еще во времена Великого Крестового Похода. Мало какой флот рискнул бы сразиться с этим чудовищем из глубин истории и варпа, а тем более – брать на абордаж уже не зараженный, а перерожденный Имматериумом колосс. Ему даже удавалось подкупать надсмотрщиков из Братства Шести Кнутов тем, что удавалось своровать или найти в заброшенных отсеках корабля. И те закрывали глаза на его проступки.
А потом он внезапно пропал. На его рабочем месте остались лишь недокуренная наркотическая палочка из плесени, выращиваемой рабами Культа Дрёмы с нижней палубы, да одинокая капля крови на черном полу. Икей из Братства немедленно организовал поиски. Но он то и дело нервно сглатывал и истерично выкрикивал приказы.
Шесть Кнутов – одна из сект, занимавшихся надзором за рабами, конкурировала с Храмом Тысячеглазых, Кругом Смотрящих-из-Тени и Наблюдателей. Между ними и еще множеством культов куда меньше шла постоянная борьба за лидирующие позиции и влияние, чтобы привлечь внимание своих владык-астартес. Но беглые рабы, бунты, ошибки в работе – все это понижало статус секты, и угрожало жизням всех её членов. А потому Икей паниковал.
Риордена стали находить через полчаса. Частями. То тут, то там по машинному отделению стали появляться слегка заляпанные кровью вещи пропавшего раба, после – части его тела и окровавленные лохмотья кожи. А потом появился и он сам. Обнаружил его Икей, когда тяжелая алая капля разбилась о его голову. Риорден висел вниз головой, едва не касаясь надсмотрщика. Его тело как будто обглодали дикие псы или беглые рабы-людоеды с нижних палуб, но лицо осталось нетронутым.
А на одном из парапетов, в нескольких сантиметрах от цепи, обмотанной вокруг ноги изувеченного тела, застыл неподвижный раптор в доспехах цвета запекшейся крови.
Асаг улыбался, когда наблюдал за воцарившимся смятением. Икей запаниковал, скрип вывел его из себя и он застрелил одного из суетящихся невольников, чтобы заставить остальных шевелиться быстрее. От страха он не заметил, что убил Кута-2Л, порабощенного техножреца, а значит – одного из самых полезных рабов отдела. Икей приговорен за подобное расточительство, а Братство Шести Кнутов, скорее всего, лишится права надзирать за этим отсеком.
И тогда Круг Смотрящих-из-Тени, находящийся под покровительством Асага, сможет занять освободившееся место. Конечно же, космодесантника в последнюю очередь интересовал успех культа, но он создавал паутину влияния по всей барже, чтобы укрепить свое шаткое положение. И начинать приходилось с самых мелких сект и культов. Именно ради этого крошечного кирпичика в стене его стабильности он и подговорил Риордена на еще один опрометчивый шаг, когда солгал и припугнул раба. Бедняга так никогда и не получит шанса дойти до спасательной капсулы, якобы давно забытой на одной из бесчисленных палуб баржи. Асаг лично помогал распространяться слухам о ней и тварях, обитающих вокруг, чтобы заронить надежду в душу самого слабого смертного. А после появился из ниоткуда с заманчивым предложением, на которое купился этот дурак: проводить его до капсулы и защитить от обезумевших «белёсых», в обмен на маленькую услугу.
Асаг кровью не принадлежал к XVII Легиону, он не был потомком Лоргара, как большинство его новых братьев. На него косились с недоверием и, иногда, с презрением, хотя открытой враждебности никто не выказывал. Ведь Тёмный Апостол посвятил его в Легион Вербумом4, коснулся раскаленной Печатью Лоргара. Теперь Асаг был братом этому Легиону. И Легион признавал это – на словах. Но должно пройти немало времени, прежде чем они примут это своими исковерканными душами.
Асаг снова ухмыльнулся, рассматривая утонувший в темноте и страхе отсек абсолютно чёрными, как и у всех выходцев с Нострамо, глазами. У него было на это время.
- Священный астартес-зелот5 Асаг. - Протрещал вокс почтительно тихим голосом Уноса, личного слуги Корифея Тишпака6. Свора бесов варпа, мелких и ехидных тварей Великого Обманщика, всегда кружились вокруг разума сектанта. На грани восприятия демоны нашептывали проклятья, искажали слова, играли интонациями. Это вселяло сумбур в разум, ведь голос слуги звучал одновременно ехидным и почтительным, в нем слышались и испуг, и вызов, презрение и благоговение. Все чувства переплетались на манер братьев-любовников Уа и Олана из Культа Дрёмы.
Асаг тихо щелкнул воксом, чем дал понять смертному, что находится на связи. Сколь бы не был Унос возвышен над прочими, но он не астартес, и лишних слов на него тратить не стоит.
- Корифей Тишпак взывает к вам, господин. Его воля проста: на палубе Йота-Красный-Пятнадцать есть забытая десантная капсула, ставшая обителью искаженным слабакам, не выдержавшим славы Хаоса. Вам и вашему кругу надлежит найти её и зачистить местность, дабы вернуть во власть Воинства принадлежащие ему.
Асаг отключил вокс и хрипло рассмеялся. Он знал, что у Шабаша, совета при Тёмном Апостоле, всюду уши и глаза. Но уж никак не думал, что его маленькая ложь станет причиной беспокойства Корифея.
Впрочем, не мудрено. V Воинство сейчас переживает не лучшие времена, и на счету было всё, что могло пригодиться астартес в их вечном паломничестве. В том числе забытые десантные капсулы, потерянные в громаде «Тиамат», не восстановленной и изученной лишь наполовину. Но Асаг знал, что грядут лучшие времена – так нашептали ему Боги.
- Восьмой круг рапторов, собраться в Красном Гнезде. Корифей взывает к нам. - Прохрипел в вокс приказ Асаг и отправился к логову своего круга.
Рабы заметили его исчезновение лишь через полчаса, и в отсеке поднялась паника.
***
Асагу не пришлось долго ждать появления круга. Хашшу прибыл через пять минут, весь забрызганный кровью. Он передвигался, сгорбившись, и непропорционально длинные руки болтались у самого пола. То и дело он резко дергал головой, прислушиваясь к далеким звукам.
Анзуд7 и Нинккур были не лучше – эта троица в течение нескольких сотен лет жила дикой охотой и почти полностью деградировала. Анзуд вообще забыл, как разговаривать, и был предан Анафеме Ритус. Во время молитвы движения его были столь неловки и заторможены, что разгневали Тёмного Апостола. Нинккур находился чуть в лучшем состоянии: он соображал медленно, сложные понятия ему приходилось повторять по несколько раз, пока мозг отыскивал схожие воспоминания.
Последним явился Болох9 – самый разумный в круге, за исключением Асага. Он мог бы возглавить круг, став зелотом, но некие проступки прошлого привели его к Анафеме Супремус, которая запрещала подниматься выше адепта. Пока его грех не будет искуплен, он обречён оставаться подчиненным. Впрочем, сам Болох больше жалел Анзуда, ведь для Несущего Слово запрет на участие в общих ритуалах был куда страшней, нежели ограничение властных амбиций.
Анзуд, конечно же, страдал от запрета, и после Анафемы Ритус стал стараться восстанавливать поврежденный разум куда быстрее. Как пояснил Асагу флегматичный бывший апотекарий Белен8, Тёмный Апостол очень ловко сыграл на особенностях генокода Несущих Слово, заставив саму кровь Анзуда жаждать исцеления разума. По его оценкам, выздоровление психики раптора наступит через год или полтора.
Наверное, именно потому, что прочие члены круга были неспособны, по тем или иным причинам, возглавить его, Асага и поставили зелотом. Это вызвало недовольство Воинства, в том числе и Корифея, но все смирились с решением Апостола.
Разве у них сынов выбор?
- Братья, Корифей дал нам дело, достойное когтя и меча. Мы отправимся на одну из нижних палуб в поисках древней техники нашего Воинства, жаждущей послужить астартес еще много раз против лживого Империума. - Прохрипел с ухмылкой Асаг, наблюдая за реакцией круга.
Хашшу просто шумно задышал и склонил голову на бок. Он сжимал и разжимал увенчанные когтями перчатки в нетерпении. Его мало заботила цель – лишь возможность убивать заставляла его действовать. Даже сейчас, скорее всего, он охотился на обычных смертных. Хорошо, если это были рабы. Совсем отлично – если он наткнулся на одно из многочисленных неподконтрольных логов мутантов, беглых рабов или просто аборигенов, и не подозревающих о том, где же на самом деле они обитают. Если он убил кого-то из сектантов – уже хуже, но не страшно, разве что сектант был из полезных и уважаемых. Но вот если он напал на кого-то из астартес… Вражда между кругами не бывает полезна. И Корифей лишь получит шанс убедить Темного Апостола в никчемности Асага.
Анзуд выпрямился и издал нечленораздельные звуки, по-видимому, обозначающие радость. Вряд ли он осознавал смысл происходящего, но явно понял, что сможет помочь Воинству. Действительно, Анафема Ритус была просто волшебным зельем для его разума.
Ниннкур нахмурился, медленно переваривая услышанное. Возможно, минут через пять до него дойдет, но круг уже будет в движении.
Болох сжал кулаки, радостно оскалился и припал на колено. Выросший и возвышенный до космодесантника уже после Ереси, он некогда был культистом, и непоколебимая преданность не только Легиону, но и Воинству заразила его мозг подобно чуме. Воля Воинства для него больше, чем закон. Иногда Асаг размышлял – будет ли для Болоха воля Темного Совета Сикаруса, Лоргара или даже Тёмных Богов значить больше, нежели одно-единственное слово Тёмного Апостола Воинства?
***
«Пустое занятие», - подумал Асаг и запустил цепные мечи вхолостую, чтобы разбрызгать кровь, которая скопилась на цепи. Хашшу яростно превращал в пасту останки тела дикаря, а Анзуд преданно смотрел на Болоха, который выводил на стене благословения на колхидском кровью убитых беглецов. Раптор молил Богов вновь обратить на это место свой взор. Этим он занимался последние полтора дня, освящая каждый заброшенный некогда блок.
Конечно же, тут водились и мутанты, сновали туда-сюда мелкие духи варпа, да несколько племен полубезумных смертных. Видели в окрестностях и парочку отродий. Все, кто попались во тьме заброшенных секций рапторам, пали, и их внутренности украсили пол и стены. Но Асаг отлично понимал – никакой забытой десантной капсулы он не найдет. По крайней мере, не в этом отсеке. Он сам ее выдумал. Что за насмешка богов – он ищет мираж, прекрасно понимая это. Вернуться и рассказать Корифею, что капсула – всего лишь его маленькая ложь? Вряд ли Тишпак этому обрадуется.
Усмешка Тзинча.
И тут Хашшу резко замер и вскинул голову. Асаг мгновенно отдал команду приготовиться, и круг вскинул оружие, замерев спиной к спине, пока Болох контролировал потолок. Как бы ни был дик Хашшу, но он приобрел почти звериные инстинкты. И Асаг предпочитал им доверять. А потом это услышали и они – тяжелая поступь, эхом разносящаяся по заброшенным коридорам.
В этом отсеке не должно быть астартес.
Круг по команде Асага двинулся наперерез топоту по огромным ржавым трубам под потолком. Карабкаясь по ним ночными хищниками, он шли наперерез чужаку. Все чувствовали напряжение Хашшу, восприимчивого к опасности, и, не сговариваясь, следовали едино, как и подобает кругу – в молчании и тишине.
- Дредноут, - выругался Асаг, глядя на волокущую за собой цепи машину до-Еретической модели, которая слегка подволакивала левую ногу, покрытую плесенью и грязью. Красный корпус саркофага был испещрён письменами на колхидском, а в надписях на огромных силовых когтях Асаг разобрал имена и звания – видимо, пилотов прошлых и нынешних.
- Отступаем, - дал приказ по воксу зелот, и круг попятился.
Раздался скрежет- это когти на ногах Хашшу продрали проржавевший металл трубы и оттуда хлынула вонючая застоявшаяся жижа, в которой плескались, пожирая друг друга и играясь, маленькие, размером не больше насекомого, нурглинги.
Саркофаг с заточенным воином развернулся и полоснул когтями по трубе, сминая металл или разрывая его на куски. Труба, потерявшая одну из опор, не выдержала веса рапторов и развалилась. Еще больше жижи расплескалась по сторонам под визг маленьких демонов, забрызгав рапторов и дредноут.
Ниннкур хоть и был глуп, но вот реакцией мог поспорить с Хашшу, когда дело касалось угрозы жизни. Падая, он зацепился за порванную трубу и направил потом зловонной жижи в саркофаг, временно ослепляя его ауспекс множественным присутствием демонических духов.Приземлившись на пол – как и его братья, удачно – Асаг ткнул в пролом в стене на высоте трех метров и взлетел туда на ранце. Его круг незамедлительно последовал за ним. Восьмой круг просто не имел с собой оружия, подходящего для сражения с дредноутом. Приземлившись в другой комнате на одну из балок, Болох обратился к Асагу:
- Брат-зелот, я узнал его! Это Врата Веры, священный дредноут Воинства. Он не должен нас атаковать, благословением богов его пилоты сохраняют разум… - Горячо проговорил раптор, во взгляде которого читалась мольба и растерянность. Поднять оружие на священную машину ему казалось богохульством.
- Видимо, Боги отвернулись от него! – зло оскалился Асаг. Он лихорадочно соображал, что же делать. Когда раптор заметил заваленную рухнувшими перекрытиями дверь, он устремился к ней, освещая погруженный во тьму зал ядовито-фиолетовым пламенем ранца.
Круг не успел разобрать и половины, когда стена под проломом разлетелась, и внутрь ворвался Врата Веры.
- Предатели Тридцать второго, повернувшиеся против братьев! Лоргар призовет вас к ответу в варпе, а я призову здесь! – Заревел дредноут и нацелил на разбирающих завал рапторов тяжелый огнемет. Но вместо пламени оттуда вырвалась лишь пыль, и дредноут в ярости устремился к ним, приготовив двухметровые когти.
Рапторы успели шмыгнуть в освободившийся проем за несколько мгновений до того, как обезумевшая машина настигла их. Дредноут бесновался, пытаясь достать до них когтями, но не пролазил в слишком узкий коридор. Он бессильно вновь и вновь пытался сжечь их из огнемета, но прометиум в его баках давно окончился, и он выдувал лишь ржавчину.
- Что он несет? – на бегу повернулся Асаг к Болоху, то и дело, посматривая на Хашшу.
- Та история с XXXII Воинством Темного Апостола Кахеша, зелот, - со сдерживаемой злобой напомнил Болох, сжимая в гневе кулаки.
- А…варп, он что, с того времени бродит тут? Почти половину тысячелетия! – выругался Асаг, когда представил, насколько же съехала крыша у его пилота, несмотря на все благословления саркофага и силу воли заточенного внутри астартес.
Дредноут не оставлял попыток достать тех, кого считал членами XXXII Воинства. Асаг и забыл, какими ловкими бывают старые модели. Врата Веры встал на колени и, опираясь на бесполезный огнемет, пролез, сдирая металл со стен, в коридор.
Коридор кончился Санктуарием. Для непосвященного любая комната на борту «Тиамат» выглядела бы как величественный храм или скромное святилище, но Асаг уже научился отличать храмовые помещения от прочих. Огромный зал был украшен восемью колоннами, асимметрически подпирающими своды, и вымощен мозаикой. Тут и там в стенах были встроены мозаичные изображения Колхиды и, как понял Асаг, истории из Схизмы. В центре зала стояла статуя Лоргара, по правую руку от которой раптор опознал Тёмного Апостола Эрру10.
Асаг медленно шел по залу и любовался асимметричностью, невозможностью геометрии зала. Наслаждался сводящей с ума цветовой гаммой и вдыхал аромат варпа, который наполнял храм. Стены Санктуария посвящали в историю Несущих Слово. Когда Асаг закончил осмотр, он был просто поражён.
- Кто бы мог подумать… - прохрипел он слишком громко, чтобы стоящий рядом Болох поддержал его:
- Мы в Храме Золотой Крови. Когда я был аколитом, нас приводили сюда. История Схизмы. История Лоргара. История Эрры . - С благоговением, дрожащим от волнения голосом, сказал Болох.
Асаг бережно коснулся пальцем кусочка фрески, и почувствовал, как Болох кивает сзади:
- Да. Это до сих пор хранится тут…должно храниться.
Асаг повернулся к нему, но Болох уже кинулся к закрытому алтарю-реликварию. Несмотря на благоговение, испытываемое в храме, Асаг не потерял осмотрительности: если они потревожат реликвию, касаясь ее недостойными руками – а он точно знал, что ни один в его круге не достоин это чести: выходец из Повелителей Ночи, двое преданных Анафеме, двое деградировавших до животного уровня. За святотатство их может ждать невероятное количество проблем: от анафемы до казни и жертвоприношения.
Несущие Слово весьма серьезно относятся к реликвиям своего отца.
Остановить Болоха Зиас не успел. Сильный голос раптора, распевающий что-то на колхидском, смешался с громом ударов в дверь. Не прошло и минуты, как она оказалась разорвана на части, а Врата Веры с ревом пробрался внутрь. Асаг приготовился к бою…
Но боя не последовало. Болох закончил ритуальный напев, и вертикальная крышка с шипением и визгом заточенных в ней бесов отъехала в сторону, выставляя на обозрение пожелтевшую печать чистоты без единой надписи, с багровыми пятнами. Начавший подниматься дредноут опустился на оба колена и замер. Лишь его барахлящий вокс-динамик слабо издавал молитвенный шепот. Болох аккуратно извлек колбу с реликвией, и Анзуд пал ниц – за ним последовали Хашшу и Ниннур. Лишь Асаг остался стоять на ногах.
- Вы видите, братья, память о Колхиде. Вы видите священное полотнище, ставшее некогда первой печатью с клятвой в истории Несущих Слово. Вы видите полотнище, поданное ребенком, выросшим во времена Схизмы, нашему отцу, когда тот был ранен. И Лоргар промокнул порез на лице своем, и вернул его дитя. Встав, он отправился дальше – к своей судьбе. А дитя, заворожено глядя на священную кровь нашего отца, само себе поклялось идти за Аврелианом, куда бы тот не отправился. То дитя выросло и стало астартес, сыном Лоргара, и взяло себе имя: Эрра. Это полотнище, промоченной золотой кровью нашего отца. Это символ верности нашего Легиона Лоргару. Это чистый знак нашей веры в Аврелиана, непоколебимой в тысячелетиях. Это кровь нашего отца. Это наша кровь. Здесь, в этой реликвии – весь наш легион. И весь наш легион – реликвия.
***
- Он не ошибся, - задумчиво проскрипел Тишпак, облаченный в терминаторские доспехи, не глядя на Асага. Его глаза были прикованы к Первому Послушнику, уносящему колбу прочь, - Ты справился, хотя я и не был уверен. Тебя хочет видеть Тёмный Апостол.
Унос, облаченный в ритуальные одежды Голосов Возвышенных, секты глашатаев и послов астартес Воинства, почтительно склонился перед Асагом и указал широким жестом на украшенную барельефами дверь, ведущую в покои Эрры.
Асаг прошёл сквозь нее и оставил Уноса и Тишпака позади. Раптор попал в круглую залу. На цепях к стенам были прикованы Кровопускатели, запертые в пентаграммах, а около следующей двери, ведущей к самому Темному Апостолу выстроились его Себетту11 – семь терминаторов-телохранителей. Про них в Воинстве ходили легенды, и одна из них уверяла, что двое из этих воинов пять сотен лет охраняли священные доспехи Тёмного Апостола после его гибели, ожидая возрождения своего повелителя, не выходя из пещеры, превращённой в храм. Их ожидание не было напрасным.
Он чувствовал, как демоны и астартес не отрываясь, следили за ним, но обостренное чутье Повелителя Ночи подсказывало, что за ним следит куда больше наблюдателей. Дверь с шипением распахнулась, и Асаг оказался в укутанной дымами от благовоний комнате. Невозможно было рассмотреть что-то, кроме разноцветного дыма, и почти сразу же раптор оказался дезориентирован. Ему трудно было сосредоточиться, оценить помещение и определить направление.
- Благодарю тебя, брат-зелот Асаг. Ты исполнил все точно так, как было предначертано. - Тихий, вкрадчивый голос ласкал слух и разум. Он менялся, и каждое слово имело тот оттенок, что больше всего пришелся бы по душе раптору в данную секунду. Как-то, после одной из проповедей Тёмного Апостола, зелот внимательно прислушался к впечатлениям присутствующих там братьев по кругу, и удивился: все слушали одно и тоже, но услышали разное. Болох говорил о мудрости и набожности, а Хашшу улыбался, рассказывая об услышанной в речи ярости и жажде крови. Сам Асаг помнил, что речь Апостола была пропитана уверенностью, непоколебимостью и твердостью.
- Теперь ты имеешь право на вопросы. - Прозвучало сзади, и Асаг резко повернулся. Он не любил, когда за спиной внезапно кто-то возникает. И все-таки ему показалось, что двигался он медленно, будто во сне или под водой.
Перед ним возвышался сам Тёмный Апостол. Двуручный крозиус по имени Вербум закинут на плечо, а терминаторские доспехи Тип-0, первая из моделей тактических доспехов дредноута в истории, увешаны чашами с благовониями, чадящими, словно пылающая резина. Его бескожий череп горел разноцветным пламенем варпа, вырывавшимся из доспехов. Он сделал еще один шаг к Апофеозу демоничества.
- Я не смею вопрошать вас, мой лорд, - Асаг склонил голову. Он не желал показаться непочтительным, посмотрев на внушительную фигуру предводителя Воинства. Более того, он не желал смотреть на Эрру, чувствуя: каждая секунда взгляда искажает и забирает его душу, изменяет ее, делает податливой, как глина, для воли Тёмного Апостола.
- Но ты хочешь. Это ли не твоя дань Тзинчу? Поиск ответов на вопросы. Я буду счастлив помочь в твоем паломничестве, - голос был настойчив и в нем, казалось, скользнули нотки раздражения. Сладость слов пугала его, и Асаг чувствовал себя прикованным к высочайшему в городе-улье, разрушенном войной, шпилю во время расцветающей в небесах орбитальной бомбардировки. Он чувствовал себя мелким и ничтожным жуком, над которым нависла нога невнимательного путника.
Он чувствовал себя слабым – и боялся.
- Вы сказали, что я все выполнил верно. Но ведь я не нашел капсулы… - начал Асаг. Ему и вправду хотелось задать вопросы, и Эрра был прав – знание привело его на путь к Тзинчу. Совершенство хищника – его дань Слаанешу, а кровавое упоение рукопашной схваткой – подношение Кхорну. Пожалуй, лишь Нургл не манил Асага раньше времени. Именно это, осознание разделения желаний собственной натуры, и привело раптора в веру в Неделимый Хаос. Много позднее вера его окрепла, а еще через тысячелетия – свела с этим Воинством.
- Ты до сих пор уверен, что задачей твоей была капсула? Что я не нашел бы кого-то менее важного, нежели рапторы, элита Воинства, для подобного пустяка? Что с этим бы не справились сектанты, коих на корабле пятьсот одна тысяча триста пятьдесят два… - тут он умолк на секунду, будто бы прислушиваясь, после чего вновь опустил похожие на звезды сгустки глаз на Асага – Прошу прощения, брат, пятьсот одна тысяча триста сорок девять. Ты столь недооцениваешь меня? Почему же следуешь за мной?
В голосе Эрры было самодовольство, самоуверенность, жесткость и непреклонность. Он задавал вопрос риторический – потому что сам знал ответ. Тысячу ответов, быть может. Его уверенность в себе, его властность и непоколебимость, маска заботливого отца Воинства и натура яростного, как умирающая звезда, диктатора – все это страшило и приводило в восторг Асага. Последние тысячелетия проходили в дрязгах, борьбе за выживание и власть – в его боевом отряде. Он погряз в интригах и предательствах, в крохоборстве и вечной тоске по Ночному Призраку. А сейчас, здесь – он вновь чувствовал себя скаутом, юнцом, который может лишь мечтать о том, чтобы сотрясать Галактику.
А Эрра – мог. Это читалось в каждом его движении властного, уверенного владыки, абсолютного тирана, потрошащего человечество с вежливой улыбкой и горящими глазами. Асаг попросту боялся его.
И это наполняло сердце бывшего Повелителя Ночи сладостным упоением. Чтобы понять вкус страха, нужно самому его испытать.
- Тем более – это было весьма забавно: послать тебя искать миф, выдуманный тобой же ради маленькой аферы с Риорденом, - в голосе Несущего Слово переплетались сталь и теплота, угроза и лукавая похвала, яд и вино.
Асаг похолодел. Какое могло быть дело Эрре Жнецу Веры до игр астратес с мелкими рабами? Единственный ответ: интриги Асага использовали рабы в борьбе против других космодесантников. Космодесантников одной крови с Эрой, против сынов Лоргара, златокровых полубогов, как их называли сектанты. Это уже не игры, а война за влияние. А в войне хороши все средства, и вряд ли Несущий Слово этого не понимает. Мягкий намек, яд в словах, сталь в интонациях и идеально скрытая угроза, слишком замаскированная, чтобы стать пошлой и вызывающей, но слишком заметная, чтобы пройти мимо. Это походило на прелюдию к приговору.
- Не перегибай палку в поисках власти, брат-зелот Асаг. Пока это не вредит сплоченности Воинства – я буду наблюдателем. Но если ты станешь угрозой своим братьям – я превращусь в судию.
Эрра будто любящим отцом выговаривал нашкодившего мальчишку и одновременно судьей-садистом обещал жестокую расправу. Это не нравилось Асагу…но именно это заставляло держать себя в узде. Асаг нашел ответ на вопрос, что не решился бы задать: в голосе Эрры каждый слышал то, что заставило бы его быть преданным Тёмному Апостолу. Именно такое переплетение интонаций и слов, эмоция и скрытых намеков заставлял его дрожать от страха и почтения. Именно эта смесь идеально гарантировала верность и даже фанатичную преданность Асага. А воспринимаемые другими смешения слов и оттенков эмоций гарантировал их. К каждому нужен свой подход, и Эрра знал миллионы путей. Полезный дар от Тёмного Принца.
Он почувствовал, что Эрра улыбнулся. А потом задался вопросом: как череп может это сделать?
- Скажи, ты чувствовал радость, когда потрошил Риордена и наслаждался страхом рабочих? Когда Корифей поручил тебе новое дело? Когда ты вел в бой свой круг? Когда охотился на червей на нижних палубах? Когда попал в Храм Золотой Крови? Когда нес реликвию в Стартегиум и ловил взгляды прочих Несущих Слово? Когда даже надменный Тишпак оставил свою хамскую манеру общаться с тобой? – укутывал, убаюкивал недоверчивость Асага теплым саваном слов Эрра, обходя раптора по кругу. И тот, незаметно для себя, кивал на каждый вопрос.
- Исполняя свое дело с наслаждением, мы возвышаемся. «Книга Упоения», страница триста пятьдесят вторая, строка девятнадцатая. Прими мою волю как своё наслаждение – и возвысься.
Асаг пришел в себя, когда последние слова еще висели в воздухе, но сам Апостол растворился в разноцветном тумане. Голова гудела меньше, а шипение дверей помогло ему выйти из апартаментов Эрры. Выйдя к Себетту, он замер в дверях и усмехнулся.
«Воля Темного Апостола – мое дело, моё дело – мое наслаждение, мое наслаждение – путь к возвышению».
Асаг еще раз оскалился. Его ждал восьмой круг рапторов, и у него была масса работы, чтобы вернуть потерявшим разум братьям здравомыслие, а преданным анафеме – гордость.
Ибо такова воля Эрры.
А значит – наслаждение Асага.
И путь к возвышению.
1 Асаг - "демон, вызывающий болезни". Сын бога Ану и богини Ки. Он описывается таким ужасным, что от его присутствия гибнет рыба в реках. В войне его поддерживала каменная армия. Потерпел поражение от бога Нихурты.
2 Тиамат - мировой океан-хаос солёных вод из которого родилось всё (в том числе и боги) в шумеро-вавилонской мифологии. Изображалась четвероногим чудовищем с крыльями; народившиеся боги вступили с ней в борьбу, а убивший её Мардук из тела создаёт небо и землю. Скорее природный элемент или стихия, чем богиня.
3 Риорден - отсылка к Серому Стражу из Dragon Age - Origins, игравшему незначительную роль и погибшему с тем смыслом, чтобы дать шанс героям победить Архидемона.
4 Вербум - от лат. verbum, "слово". С наименованием этого артефакта связана совсем другая история.
5 Зелот (от греч. ζηλωτής, букв. «ревнитель, приверженец», ивр. קנאים, канаим) — социально-политическое и религиозно-эсхатологическое течение в Иудее, весьма радикальное. Здесь - наименование сержантов кругов в Воинстве.
6 Тишпак - шумерский бог бури, покровитель древнешумерского города Эшнунна. Носил эпитет «предводитель войск». Фигурирует в аккадском мифе как победитель чудовищного льва Лаббу, на борьбу с которым Тишпака снарядили боги.
7 Анзуд - в шумеро-аккадской мифологии огромная птица божественного происхождения, в виде «орла с головой львицы, и обычно лапы орла стоят на двух гривастых львах. Позднее имеет также вид «гигантского орла». В мифах Анзуд обычно выступает как посредник между земной и небесной сферами, соответственно — между богами и людьми, он одновременно воплощает и доброе, и злое начала. Здесь Анзуд воплощает деструктивное начало раптора-зверя и позитивное начало астратес-воителя, преданного Легиону.
8 Белен - кельтское божество, считался богом-врачевателем и особенно почитался как покровитель священных горячих источников. Имя происходит от корня со значением «белый, блестеть», что может указывать на солярный характер божества. Был богом света, Солнца и огня.
9 Болох - отсылка к Молоху(ивр. מולך; лат. Moloch соб. «царь»), семитскому божества, которому поклонялись евреи во время исхода и во времена царя Соломона. Поклонение Молоху отличалось принесением детей в жертву через всесожжение.
10 Эрра - в шумеро-аккадской мифологии бог мора и войны, как разрушительных стихий. По одному из мифов, Эрра задумал уничтожить людей, забросивших его культ, и принёс в Вавилонию чуму, хаос и разруху. Лишь насытившись бедой, Эрра внял увещеваниям Ишума и прекратил погром и даже признал свою вину.
11 Себетту (аккадск. семерка) - в шумеро-аккадской мифологии семь злых духов, представлявшихся как единое целое, известны из многочисленных заклинаний.
