Участник №2.
Вознесение
Туман под-улья… Такой густой, что вытяни руку – и твоя ладонь скроется во мгле. Идти приходится на ощупь, отчаянно напрягая все свои чувства, чтобы хоть как-то ориентироваться в пространстве. Один неверный шаг – и ты обречен вечно блуждать в тумане, натыкаясь на стены, в тщетной надежде вернуться на известную тебе дорогу, которой больше не найти…
Полная изоляция. Ты остаешься один на один с неизвестностью и со страхом всматриваешься в серые призраки, что порою появляются у тебя на пути. Кто они? Такие же, как ты, обитатели под-улья, прокладывающие себе дорогу в этом жестоком мире? Или же кровожадные хищники, ищущие новую добычу, чтобы утолить свой лютый голод? Никто не знает, и ты не узнаешь тоже, потому что приложишь все свои силы, чтобы не попадаться им – каждый в этом мире знает: ошибиться можно только лишь раз.
Твой путь через туман – это путь отчаявшегося одиночки, пробирающегося среди развалин древних строений и переплетений тепловодов, водопроводов и канализации. Пользоваться фонарем нельзя, ибо никто не знает, кого привлечет его свет. Единственные звуки, которые ты слышишь – шорох камня под ногами, стук сердца и тихий шепот, срывающийся с твоих губ – счет шагов, перемежающийся отчаянными молитвами о том, чтобы никто не заинтересовался твоей головой…
******
Дрались молча. Никто не хотел привлекать внимание тех, что рыщут в тумане. Над полем битвы – когда-то это была переоборудованная под электростанцию пещера – раздавались тяжелое дыхание, звуки ударов, хруст костей, редкий звон стали. То тут, то там участники драки тихо падали на битый камень, устилавший пол пещеры. Кто-то, отчаянно прикусив губу, сдерживая стоны, двумя руками удерживал кишки, вываливающиеся из распоротых животов. Другие, выплюнув кровь и осколки зубов, падали на колени, мотая головами, силясь прийти в себя и вернуться в бой. Кое-где сухо щелкали курки пороховых пистолетов, которые считались у подонков – так называли жителей нижних уровней – верхом роскоши. Но время выстрелов пока еще не пришло.
Однако, привычная тишина тумана была нарушена. Отвратительный визг двигателей тяжелой техники отразился от потолка и заметался по пещере. Клубившийся туман прорезали лучи мощных прожекторов, выхватившие из марева силуэты убегающих людей.
- Адептус Арбитес! – загрохотало в пещере. – Адептус Арбитес! Всем бросить оружие и лечь на землю! Стреляем без предупреждения!
Туман тут же наполнился топотом сотен ног, клацаньем затворов. Штатные фонари, установленные на стволах дробовиков арбитров, устремили свои лучи на помощь более мощным прожекторам.
- Всем замереть! Бросить стволы и ножи, упасть на землю! Упал на землю, [собака]! Упал мордой вниз! – сорванные голоса арбитров присоединились к предупреждениям, продолжавшим доноситься из громкоговорителей.
На правом фланге раздалось несколько выстрелов, которые практически тут же прекратились, когда в вооруженный диалог вступило более мощное вооружение правоохранителей. На левом фланге люди в панцирной броне и закрытых шлемах сковывали задержанных между собой. И только центр был почти пуст – значительная часть местных, участвовавших в побоище, рванула в стороны, оставив на месте драки порядочное число изломанных тел. Несколько арбитров двигались между ними, добивая тех, кто еще был жив, и всаживая контрольные выстрелы в тех, кто уже погиб.
- Слышь, Броуди, это же граница участка? – один из арбитров обратился к напарнику, который как раз зарядом картечи разносил голову одному из подонков.
- Так точно, - ответил тот; луч его фонаря заскользил по обломкам камня в поисках новой жертвы. – Как раз около вон того трупака граница и проходит. Пойду, проконтролирую подонка.
Броуди двинулся в указанном направлении. Его напарник, по многолетней привычке, вскинул дробовик, чтобы прикрыть товарища. Тот подошел к убитому, вокруг которого натекла изрядная лужа крови, и неожиданно напрягся.
- Кестер, - позвал он. – Подойди.
Кестер поспешил на зов, и, увидев причины беспокойства напарника, принялся громко и смачно ругаться: у трупа не было головы. Судя по всему, ее отрубили и унесли с собой.
- Я не уверен, - начал было Броуди, но напарник его возмущенно перебил.
- Какого фрага ты не уверен? Ты что – ослеп? Или тебе визор протереть? Этот говноед и до нас добрался! Что ты стоишь?
- А что теперь сделаешь? – флегматично отозвался Броуди. – Вляпались.
- Фрага тебе вляпались! Бери за ноги! За ноги бери, говорю! Сейчас к соседям его перекинем! Я не хочу в деле этого ублюдка завязнуть! Бери его за ноги, пока не поздно!
- Вы убиты, арбитры! – оповестил их [ну уж нет]альный голос. Из-за кучи щебня появились трое почти в такой же броне и шлемах: коллеги с соседнего участка.
- Опоздали, - прошипел Кестер и снова принялся сквернословить.
Новоприбывшие громко заржали, приняв ругательства на свой счет, и, продолжая смеяться, подошли к напарникам. Но, увидев, над чем стоят их коллеги, они тут же прекратили веселье и присоединились к солирующему Кестеру.
- Хватит, - оборвал их Броуди и обратился к одному из новоприбывших. – Может, запишешь его на свой счет, Лэмонт?
- Нет, Броуди, - покачал головой тот. – А ты помолчи, Кестер. Я знаю, что ты скажешь. Нет. У нас и так тридцать два таких жмурика. И тридцать третий нам к фрагу не нужен. С нас и так капитан-арбитр не слезает, все жопы развальцевал. Нет, Броуди, пусть теперь это будет нашей общей проблемой.
Лэмонт и его сослуживцы развернулись и ушли к своим. Броуди посмотрел на Кестера. Тот вздохнул.
- Папаша нас смоет в канализацию, - сказал он. – Пошли.
*****
Папаша Морай Мейтленд молча смотрел на Броуди, потом бросил взгляд на Кестера.
- Мы не успели, сэр, - отрапортовал тот. – Еще бы минута, и… Но наши соседи слишком шустры, когда не надо.
Соседи – Лэмонт со своим начальством – сидели у противоположной стены и криво улыбались. Папаша Мейтленд их вполне понимал. Последние два месяца на территории их участка действовал маньяк, который отрубал головы своим жертвам и куда-то уносил их. Последние два месяца начальника соседнего участка – лейтенанта-арбитра Лютого Нокса Нэоса – прилюдно имели на всех общих планерках. Тем не менее, постоянные выговоры и неутомимая работа арбитров Нэоса никаких результатов не дали. А теперь маньяк начал работу и на участке Мейтленда. Это удручало.
Дверь открылась, и в кабинет зашел капитан-арбитр Пэдрейг. Не один. Вслед за ним в помещение проскользнул – другого слова нельзя было подобрать – крайне любопытный персонаж. Его лицо было скрыто. Верхнюю часть закрывали широкие поля мятой серой шляпы, а нижнюю – длинный коричневый шарф. Телосложение терялось в складках потертого болотно-зеленого плаща. На ногах были армейские сапоги офицерского образца. Тоже потертые. Неизвестный скользнул в противоположный от двери угол и сел там.
- Так, - пробурчал верховный арбитр. – Не будем тянуть волынку. Нэос, ты два месяца топчешься на одном месте с этим придурошным. Никаких результатов, к тому же эта тварь выбралась из твоего района и залезла к Мейтланду. Выговоров я тебе выписал уже столько, что еще один – и можно готовить документы о твоей позорной отставке. Но у тебя появился шанс. Нам повезло, нашу планету по своим делам посетил инквизитор…
- Лярошель, - подсказал неизвестный, по-прежнему пряча лицо.
- Так точно. Инквизитор Лярошель. Вышестоящие лица обратились к нему за консультацией, и он любезно согласился проверить, не замешаны ли в этом деле Губительные силы. Если это так, то дело будет выведено из-под нашей юрисдикции, а с тебя сняты все выговоры. Если же это все-таки маньяк, то не обессудь. Все ясно?
- Так точно! – Нэос с Лэмонтом вытянулись в струнку.
- Отлично. Мейтленд, если будет необходимость, ты и твои парни окажете инквизитору всю необходимую помощь. Это понятно?
- Так точно.
- Ты, - Пэдрейг повернулся к Лемонту. – Ты – тот офицер, что вел дело, так? Переходишь под непосредственное подчинение инквизитора.
- Прошу прощения, Верховный арбитр, - инквизитор поднялся на ноги. – Если я правильно понял, то эти люди два месяца безрезультатно вели расследование?
- Именно так.
- Хм… А нельзя ли мне получить в помощники кого-нибудь из ваших подчиненных, у кого не так замылился глаз?
Пэдрейг подумал и повернулся к Мейтленду.
- Освободи Броуди и Кестера от их непосредственных обязанностей, - верховный арбитр повернулся к инквизитору. – Эти двое – лучшие арбитры на всей планете. Великолепно знают весь улей. Обнаружили последнюю жертву.
- Отлично, - инквизитор кивнул верховному арбитру, резко повернулся на каблуках так, что полы его плаща взметнулись в воздух, и направился к дверям. Он вышел из комнаты, бросив через плечо ошеломленным напарникам всего одну фразу:
- За мной.
*****
Через два часа Броуди и Кестер стали обладателями множества знаний, как полезных, так и не очень. Прежде всего, они узнали, что Лярошель пока еще не инквизитор, а только учится, и [ну уж нет]одится в звании старшего дознавателя. Отсюда следовало, что полномочий у него мало, а знаний и умений еще меньше. Тем не менее, наставник Лярошеля счел его достаточно подготовленным, чтобы отправить за пол-Империума на Фибо Секундус для выполнения важного задания. Эти факты объясняли молодость инквизитора: когда Лярошель и арбитры прибыли в архив, и дознаватель размотал шарф, прикрывавший ему нижнюю часть лица, оба правоохранителя были крайне удивлены юным возрастом их временного начальника.
Помимо этого, арбитры выяснили, что в данном деле не все так просто.
- Чем маньяк отличается от культиста? – рассуждал Лярошель расхаживая взад-вперед и с удовольствием печатая шаг по мраморным плиткам, которыми был выложен пол архива.
Арбитры, которые неуверенно сидели с чашками местного чая, которым их, за неимением лучшего, угостил инквизитор, озадаченно переглянулись. Но, как оказалось, вопрос был риторическим.
- Главное отличие душевнобольного, который в полночь выходит, чтобы гадить под дверь соседям, ну или заниматься чем-нибудь похлеще, заключается в том, что он хочет, чтобы его поймали. Он не прячет следы своих преступлений, для него главное, чтобы его знали и о нем говорили. Ему нужны слава и азарт. Так?
- Так точно, сэр.
- Стоп. Поскольку, парни, мы с вами проведем вместе некоторое время, давайте сразу определимся. «Сэркать» мне не надо. Не дорос еще. Называйте меня Лярошель или дознаватель. Я вас буду, соответственно, называть Броуди и Кестер. Вас устроит?
- Так точно.
- Чудесно! Продолжим, - Лярошель на мгновение остановился, хрустнул пальцами, потом снова продолжил ходить взад-вперед. - В отличие от маньяка, культист не стремится к известности. Чем дольше его культ будет оставаться в тени, тем лучше для него, потому что, как только о нем станет более-менее известно, он тут же попадет в поле зрения Инквизиции, а это, как правило, не сулит ему ничего хорошего. Так?
- Наверное. Нам не столь много читали про привычки культистов. Гораздо больше мы знаем о законах и ТТХ нашей техники.
- Ну, тогда поверьте на слово. Давайте сейчас пробежимся по нашим жертвам. Их что-нибудь объединяет? Место работы, привычки, место жительства?
- Только то, что их убили на территории участка лейтенант-арбитра Нэоса.
- Хм, странно. Жертва номер три?
- Диглан Дисун, - ответил Кестер, сверившись с планшетом. – Сорок пять лет. Бывший участник подпольных боев.
- Номер семь?
- Крогер Лонен, - ответил Броуди. – Пятьдесят шесть лет. Мастер-комендор-сержант в отставке.
- Номер тринадцать?
- Гилрой Мерти. Тридцать лет. Охранник.
- Интересно. Номер двадцать четыре?
- Риан Партлан. Возраст неизвестен. Был известен в криминальных кругах под прозвищем «Синий».
- Почти все из выборки, как-то связаны с насилием. И головы нет…, -пробормотал Лярошель. – Номер тридцать?
- Сенан Сеоирс. Двенадцать лет. Школьник.
Лярошель хрустнул пальцами и посмотрел на арбитров.
- А в списке есть женщины? Домохозяйки, манекенщицы, проститутки?
- Так точно, сэр… Простите, дознаватель, - поправился Кестер. – Две местных знаменитости.
Лярошель удивленно поднял брови.
- В смысле?
- Агна Сканлан, сорок пять лет, безработная. Двадцать лет назад выиграла певческий конкурс губернатора улья. Пресса окрестила ее «Звездою из Трущоб». Спилась.
- А вторая?
- Мейни Торен. Сорок семь лет. Чемпионка по дартсу в кубке Шести трактирщиков.
- Н-да.., - Лярошель похрустел пальцами. – Задачка. Итак, домашнее задание. Идем по домам. Дома еще раз смотрим все данные по жертвам, ищем что-то общее. Прекрасно знаю, что все это было просмотрено неоднократно до нас и общего найдено не было, но, тем не менее, ищем. Листам их биографии, обращаем внимания на цифры. Особенное внимание уделяем цифрам шесть, семь, восемь и девять, а также их квадратам, кубам и другим производным. Все ясно?
- Так точно, - кивнули арбитры.
- Пока ничего определенного сказать не могу, но, если это культ, и он выступает в открытую, то все серьезно. Не исключено, что кто-то готовит себе вознесение.
Вместо ответа два арбитра синхронно дернули уголками губ. Лярошель удивленно посмотрел на них: на мгновение ему показалось, что арбитры готовы рассмеяться.
- Если ничего не случится, послезавтра встречаемся в девять у архива, - сказал дознаватель, внимательно следя за реакцией арбитров. – Подготовьте какую-нибудь технику: хочу осмотреть место убийства последней жертвы.
- Есть.
- Тогда до послезавтра, - вероятно реакция устроила инквизитора: Лярошель хрустнул пальцами, накинул плащ, замотал лицо шарфом, натянул на голову шляпу и, не обращая больше внимания на арбитров, вышел из зала, четко печатая шаг.
- Как тебе? – Кестер мотнул головой в сторону, куда ушел дознаватель.
- Так себе, - промычал Броуди. – Какая же все-таки это гадость, этот ваш чай… Пошли пропустим по паре кружек?
- Пошли. И это, Броуди…
- Что?
- Если он и дальше будет хрустеть своими пальцами, я за себя не отвечаю. Клянусь святым Лупом – сломаю ему руку между локтем и плечом, а потом этим обломком забью его до смерти.
- Посмотрим. Пошли, давай.
*****
Броуди с лязгом открыл свой шкафчик в раздевалке. Кестер еще не явился, что было привычно: он всегда приходил на пять минут позже, вне зависимости от того, во сколько Броуди появлялся на работе. Так было и в это утро. Броуди только что закончил переодеваться, когда на пороге раздевалки появился его напарник. Как всегда по утрам, он был не особо разговорчив.
- Здорово! – поприветствовал напарника Броуди. – Как с утра?
Вместо ответа Кестер отмахнулся, открыл свой шкафчик и наполовину спрятался за его дверцей.
- Сегодня в под-улье, - продолжил как ни в чем не бывало Броуди. – Что возьмем?
- Да хоть «Носорога», - Кестер выглянул из-за дверцы. – Как думаешь, наш новый начальник догадается взять с собою оружие?
- Ну, про инквизиторов многое рассказывают…
- Про инквизиторов, - Кестер натянул форменный китель и продолжил. – А ты много про них знаешь? Если убрать все те факты, что ты увидел в сериалах по телеку?
- Не особо.
- И я не особо. Знаю только один факт: те, которые известны – все старые хрычи.
- Это еще ни о чем не говорит. Молодость – это, знаешь, такой недостаток, который проходит с течением времени.
- Это факт, - кивнул головой Кестер.
- К тому же он – старший дознаватель, а, значит, какой-никакой опыт у него уже есть…
- Это он сказал, что он старший дознаватель. Его хоть проверяли? А то ходит с замотанной шарфом рожей. Придурок придурком. Вроде как и скрыть личность свою хочет, а с другой стороны только лишнее внимание к себе привлекает.
- Нет, фраг тебя дери, - усмехнулся Броуди. – Капитан-арбитр его на улице нашел. Подошел к первому встречному и спросил – вы, часом, не инквизитор будете? Нет? А чтой-то вы морду прячете? А, вы – старший дознаватель? Ну, тоже сойдет.
- Ладно, ты прав. Но то, что он старший дознаватель, тоже ничего не значит. А вдруг у них там есть должности вроде «более старший дознаватель» или «самый старший дознаватель», до которых ему еще расти и расти?..
В раздевалке раздался хруст пальцев. Кестер и Броуди нервно дернулись и оглянулись на звук. В противоположном от входа углу комнаты сидела фигура, закутанная в болотного цвета брезентовый плащ. Из-под широких полей серой шляпы на них смотрели серые же глаза Лярошеля.
- Доброе утро, - поприветствовал он напарников, вставая. – У меня возникла версия, а потому я решил отменить нашу встречу у Архива, чтобы не терять времени. Идите в оружейную, а оттуда – в гараж. Насчет транспорта я уже все устроил.
Широкими шагами Лярошель вышел из раздевалки. Кестер посмотрел на Броуди, провожавшего инквизитора глазами.
- Какого фрага ты мне не сказал, что он здесь? – прошипел он напарнику.
- Клянусь Императором, Кестер, - Броуди посмотрел в глаза другу. – Я и не знал, что он сидит здесь. Когда я пришел в раздевалку, здесь был только Фечин. А до тебя сюда больше никто не входил.
- Тогда как?
- Чтоб я знал. Но придется признать, что дознаватель не так уж и прост. Оставаться незамеченным двумя арбитрами… - Броуди щелкнул языком. – Пошли, Кестер, чую, нас ждет увлекательная поездка.
******
В под-улье всегда царит туман. Вечный. Густой. Пугающий. Только одно создание не боится его. То, что страшнее самого тумана. То, что стараются не накликать живущие внизу. То, что все равно приходит к ним, несмотря на все их чаяния. Высший хищник. Или хищники. Никто не знает.
А потому ты смело идешь сквозь туман. Тебя не пугают жалкие суеверия глупцов. Тебе незачем соблюдать осторожность. Ты чувствуешь ее – злую энергию – в своих венах. Высший хищник – ты. И горе тому, кто встанет на твоем пути…
Их [ну уж нет]одят потом. Иногда. Растерзанные тела. Расчлененные. Полусъеденные. Обезглавленные. Каждая из них – новая страница в легенде. В твоей легенде. Потому что ты пишешь ее сам, по своему усмотрению, по своему желанию. Ты – легенда. И скоро ты выйдешь на свет.
*****
«Усмиритель» весьма ощутимо потряхивало на ухабах и кочках. Можно было сказать, что Кестер старался вести бронетранспортер аккуратно, но это было бы неправдой: он пер напролом, снося отвалом все препятствия и отыгрываясь за свой утренний провал в раздевалке.
Броуди и Лярошель сидели сзади, в десантном отсеке.
- Улей растет вверх. Все, что внизу – медленно разрушается. Или вывозится наверх, если представляет собой ценность. Здесь живут разные люди. Отчаявшиеся, забитые, жестокие, иногда встречаются даже добрые. Здесь все проще. Но, одновременно и сложнее. Потому, мы с Кестером и работаем здесь, на нижних уровнях. Два нижних и третий неофициальный – Дно, - Броуди помолчал и продолжил. – Тяжелое производство и коммуникации, от которых зависит круглосуточная жизнь всего улья, а также преступность, от которой тоже зависит круглосуточная жизнь улья.
- Все, как обычно, - кивнул Лярошель.
- Наверное, - пожал плечами Броуди. – Но после Схолы я никогда не знал ничего другого.
Они помолчали.
- Так какая у вас версия, дознаватель? - Броуди снова нарушил молчание.
Крепко держащийся за приваренную к стенке отсека скобу инквизитор отвлекся от своих мыслей.
- Версия… - пробормотал он. – Я могу предположить, что ни вы, ни ваш напарник не нашли никаких совпадений в данных жертв, и никаких версий у вас не появилось?
- У меня нет, а вот насчет Кестера…
- Насколько я сумел понять вашего напарника, если бы у него появилась версия, он бы поделился ею с вами с порога. Но, вместо этого, он предпочел говорить на другую тему. Так что, скорее всего, Кестер всерьез подошел к моему вчерашнему заданию, но ничего не обнаружил, и это его слегка задело. Я прав?
- Определенно, сэр… Простите, дознаватель.
- Что касается моей версии… Если честно, это не версия, а так, размышления… Всех жертв нашего преступника можно условно поделить на две категории – это люди, так или иначе связанные с насилием в той или иной его форме, либо люди, которые стали лучшими в чем-то…
- Не совсем понял, дознаватель.
- Смотрите, - Лярошель достал из кармана плаща инфопланшет. – Сканлан какое-то время была лучшей певицей улья. Торен – чемпионка по дартсу. Орлейт, жертва двадцать восемь, – лучший письмоводитель районной управы. Торкли, жертва тринадцать, – лучший водитель железки.
- А Сеоирс? Был лучшим учеником?
- Сеоирс? Мальчик… - Лярошель помолчал. – Мальчик все портит. Он не был лучшим учеником. Он вообще ничем не выделялся из толпы сверстников. Но погиб. И мне почему-то кажется, что он тоже показался нашему противнику достойной жертвой.
- Дознаватель, а что преступник собирается делать с головами?
- Последователи некоторых Губительных сил собирают черепа и делают из них пирамиды, посвящая их своему богу. Но я сомневаюсь, что это наш случай.
- Почему?
- Потому что тогда…
Лярошель не договорил – обоих пассажиров со всего маху приложило к стене десантного отсека: «Усмиритель» резко остановился.
- Вылезай, приехали! – донесся голос Кестера.
Лярошель двинулся к люку, но Броуди перехватил его за руку.
- Так почему? – повторил он вопрос.
- Потому что тогда улицы Гамма-улья были бы по колено залиты кровью, - сказал Лярошель.
- Ясно. И это… по поводу того, что наговорил Кестер...
- Вы знаете, Броуди, - улыбнулся в ответ Лярошель. – однажды покойный адмирал Спатиан, да хранит Император его душу, сказал, что если подчиненные хотя бы раз в сутки не обсуждают, какая гнида их капитан, то капитану следует задуматься – а все ли он делает правильно? Я не в обиде.
Они вылезли. Кестер уже был снаружи, водя стволом дробовика по сторонам. Стоял туман, и луч фонаря терялся уже через тридцать метров.
- Броуди, - Лярошель хрустнул пальцами. Кестер дернул щекой. – К болтеру. Будете нас прикрывать. Кестер, ведите меня к месту.
- Оружие есть? – грубо поинтересовался тот.
Вместо ответа Лярошель распахнул полы плаща, продемонстрировав висящие на поясе две кобуры, из которых торчали элегантные рукоятки лазерных пистолетов.
- Пошли, - кивнул арбитр.
Дознаватель двинулся следом, левой рукой вытаскивая один из пистолетов. Правой он достал фонарик и направил его вниз. Луч света выхватывал из сумрака серые куски камня, клочки одежды, засохшие пятна крови.
- Сколько здесь было людей?
- Около двухсот. Дрались где-то сто на сто.
- Не вижу гильз. Или вы все убрали?
- И не увидите. Это же дно. Банды со стволами обитают на более высоких уровнях. К тому же на дне не принято шуметь или разговаривать, как мы с вами; подонки, ну, местные жители, предпочитают молчать. Так что здесь дрались по-старому: на холодном или ударно-дробящем оружии. Да и не нужно здесь огнестрельное оружие. Чтобы разобрать в этой каше, кто стоит напротив тебя – свой или чужой, – надо подойти вплотную.
- Выпавшее, выброшенное оружие – оно осталось здесь?
- Скорее всего, да. Мы не собираем их хлам. Если только сюда не заходил никто из подонков, то все должно по-прежнему здесь валяться.
Лярошель нашел самодельный ножик – аккуратную финку с наборной ручкой – присел и стал его внимательно разглядывать.
- Где трупы?
- Сожгли, - проворчал Кестер, по-прежнему зорко следя за окрестностями. – Не устраивать же им похороны с воинскими почестями.
- Тела осматривали? На предмет татуировок или чего-нибудь подобного?
- Нет, - покачал Кестер.
Лярошель поднял нож и внимательно осмотрел его с двух сторон.
- Богатая вещь, - заметил Кестер. – Для подонка, конечно. Выточен из напильника. Бывший владелец был либо не последним человеком в банде, либо имел друзей в ремесленной мастерской.
Лярошель сунул нож за голенище сапога, встал и снова зашарил лучом фонарика вокруг.
- Что вы ищете, дознаватель? – спросил Кестер.
- Ты бы пошел сюда один? – вопросом на вопрос ответил Лярошель.
- Нет.
- А почему мы думаем, что преступник был один? Если это культ, то в нем состоит некоторое количество людей. Как минимум десять, иначе это не культ, а какое-то недоразумение. А если людей много, то они, как правило, оставляют за собой следы. Если они участвовали в этой драке, то кого-то из них вполне могли убить, в таком тумане легко нарваться на нож. Осмотреть трупы, и выяснить, так ли это было, мы не можем. Зато мы можем попытаться найти их оружие, если оно здесь.
- И как мы его отличим?
- Местные банды ведь не украшают свои клинки рунами и знаками?
- Нет.
- А культисты – да. Значит так, Кестер. Идем в десяти шагах друг от друга и смотрим под ноги. Высматривай любое оружие, но, лучше всего, ищи то, которое не похоже на местное. Понял?
- Так точно, - Кестер постучал по микрофону вокса. – Броуди, мы сейчас будем заняты. Удвой внимание.
- Вас понял, - откликнулся тот.
Два часа они тщательно осматривали пещеру, освещая фонарями каждый квадратный метр пола. Они [ну уж нет]одили и осматривали ножи всех форм и размеров, кастеты, свинчатки, несколько самодельных дубинок и булав, но безрезультатно.
- Ладно, - сказал Лярошель, когда они закончили. – Похоже, это был холостой выстрел, но сделать это было необходимо. Идем к машине.
- Адептус Арбитес! – внезапно донесся искаженный громкоговорителем голос Броуди. – Прекратить движение! Немедленно!
Кертес пригнулся и повернулся было, чтобы отдать соответствующее указание дознавателю, но тот справился сам: грамотно упал, перекатился, и замер за кучей щебня с двумя лазерными пистолетами в руках. Даже шляпу не потерял. Арбитр только крякнул.
- Адептус Арбитес! – донесся неожиданный ответ из тумана. – Сила!
- Мера! – ответил Броуди. – Подъезжайте.
- Свои, - Кестер встал и направился к «Усмирителю». – Не отставай.
Когда они подошли к броневику, там уже стояли четверо арбитров, которые тихо общались с Броуди.
- Привет, Кестер, - поздоровался один из них, пока остальные трое смотрели во все глаза на Лярошеля.
- Здорово, - отозвался тот и кивнул в сторону инквизитора. – Это Лярошель. Прикомандирован к нашей группе.
- Охотник за головами, что ли? – спросил один из арбитров.
- В точку, - хмыкнул Кестер. – Ищет голову, которая тут всем головы режет.
Арбитры улыбнулись.
- Удачи, парень, - один из них усмехнулся и хлопнул дознавателя по плечу. – Найдешь эту гниду – поставлю столько выпивки, сколько выпьешь.
- Заметано, - качнул шляпой Лярошель.
- Кестер, мы двинули дальше по маршруту. Вы как?
Тот посмотрел на инквизитора. Лярошель с наслаждением хрустнул пальцами и ответил:
- Мы домой, парни. Здесь нам больше ловить нечего. Броуди, вы за водителя. Мы с Кестером порядком измотались.
*******
Ты – хищник. Ты никогда не знаешь, кто станет твоей жертвой. Ты знаешь только одно – жертва должна быть достойна твоего внимания. И когда ты [ну уж нет]одишь такую, ты начинаешь охоту. Начинаешь кружить вокруг нее, принюхиваться, присматриваться, примеряться, постепенно сужая и сужая смертельный круг…
Это может быть жалкий чиновник администрации, который с презрением смотрит тебе в лицо, гордясь своей мелкой, но такой важной наградой – ведь быть лучшим из сотни действительно нелегко. Но он глуп, он не может распознать хищника, а потому легко становится добычей…
Или это может быть мальчик, обычный мальчик, который еще полчаса назад ничего из себя не представлял, один из многих тысяч. Но сейчас… Сейчас, он стоит в переулке, отбившись от нападения таких же малолетних чёганов. Он вздымает кулаки вверх и выкрикивает в спину убегающим врагам страшные оскорбления. У него разбит нос, рубашка заляпана кровью, в глазах – слезы боли и недавно пережитого ужаса, но взгляд его переполнен триумфом первой победы…
Или это немолодая женщина, пьяная в стельку, которая идет по темной улице, напевая под нос похабные песни и прижимая к груди огромный кубок, который она выиграла, сойдясь в состязании с десятками здоровых и крепких мужчин. А потому она переполнена гордостью за свою победу, и даже уличные бандиты узнают ее и кланяются ей, они не будут поднимать руку на местную знаменитость. Они живут по понятиям. А ты – нет.
Ты – хищник. И ты выбираешь жертву…
*****
Несмотря на тряску, Кестер и Лярошель умудрились задремать на обратной дороге. Когда они, потягиваясь и зевая, вылезли из «Усмирителя», первое, что они увидели, было напряженное лицо Броуди.
- Еще один, - сказал он.
Это был торговец. Толстый мужчина в белой куртке, которая теперь стала алой от крови. Рядом валялся перевернутый велосипед, к которому была приделана тележка: в ней покойник возил свой товар по округе. В радиусе десяти метров валялось еще несколько трупов: они были застрелены.
Лярошель тщательно осмотрел место преступления и подошел к арбитрам.
- Двоих я знаю, - сказал Кестер. – Они из той банды, что участвовала в драке.
- Да? – Лярошель подошел к одному из трупов, на которые указал Кестер, достал из голенища финку и вспорол на убитом одежду. – Здесь татуировки.
Арбитры подошли к инквизитору.
- На правом плече – символ банды, - сказал Броуди. – На левом предплечье – отметки за успешно выполненные для банды задания. Изображение Императора на спине должно уберечь от удара в спину.
- И шрамы, - пробормотал Лярошель. – Обычные шрамы, полученные в драках.
Он перешел ко второму трупу и также разрезал одежду. У второго бандита была только татуировка банды.
- Татуировка на вид свежая, - отметил Кестер. – Похоже, новичок, да и по возрасту подходит.
- Предположения?
- Около тележки гильзы, - начал Броуди. – Так что если мы пошарим по карманам у торговца, то, скорее всего, найдем у него пистолет. Торговцы вроде него часто носят оружие, чтобы отбиваться от бандитов. Эти четверо напали на него, но ему удалось от них отбиться. В ходе боя его тележка была перевернута, поэтому после перестрелки он нагнулся к ней, чтобы снова поставить ее на колеса. Тут его и убили.
- Вполне вероятно. Свидетелей нет?
- Здесь никогда нет свидетелей. Когда начинается стрельба, местные жители прячутся по углам, закрывают глаза и уши. Меньше знаешь – больше шансов остаться в живых. Потому что если бандитам даже просто покажется, что ты их сдал арбитрам – ты покойник.
- Сурово, - Лярошель сунул финку в голенище, выпрямился и уткнулся в инфопланшет, который достал из кармана.
- Так все-таки, - спросил Кестер. – Зачем ему или им головы?
Броуди посмотрел на инквизитора и ответил:
- Некоторые культы сооружают пирамиды из черепов.
- Из черепов или из голов?
- Из черепов, - ответил Лярошель, оторвавшись от планшета. – Тысячи рабов обжигают отрубленные головы и счищают с них обгоревшую плоть.
- Сэр, - обратился к инквизитору Кестер. – Вы представляете, как все это провернуть в условиях улья? Для этого надо обладать либо доступом к запасам прометиума, либо работать в котельных.
Лярошель задумался.
- Сколько таких объектов в округе?
- Шесть.
- Надо проверить все. Фраг все раздери, культ это или единичный маньяк, но этому вознесению надо помешать! Почему вы улыбаетесь?
******
В течении двух дней Кестер и Броуди с группой арбитров проверяли работников складов и котельных. Приказ был простой: искать все необычное. Кольца, серьги, пирсинг, татуировки. Обнаружив, надо было немедленно сообщить Лярошелю. Сам инквизитор в процедуре досмотра не участвовал: куда-то исчез. Сказал, что ему надо проверить еще одну версию, и засел в архиве.
Два дня напряженной работы ничего не дали. Кестер и Броуди сидели в комнате отдыха в Башне Арбитров и глотали холодный рекаф.
- Умный парень, этот Лярошель, - проворчал Кестер. – Далеко пойдет. Уже усвоил главное правило начальника: доверять всю неприятную работу подчиненным.
- Остынь, - Броуди с гримасой допил рекаф и поставил кружку на место.
- Сам остынь, - Кестер душераздирающе зевнул. – Я так устал, что у меня даже злиться сил нет. Сейчас пойду домой и завалюсь спать на сутки.
- Здравая мысль. А потом…
Что будет потом, Броуди так и не договорил. В комнату, в развевающемся плаще влетел Лярошель. Его глаза ярко горели из-под полей шляпы.
- Оставить отдых. За мной, в гараж. Поспите по дороге.
- Что случилось?
- Их нашли.
- Их? Культ?
- Нет, - покачал головой Лярошель. – Черепа.
Уснуть по дороге им так не удалось, несмотря на то, что Кестер со всей ответственностью пытался предаться этому праведному занятию. Он занял сразу два места и устроился с максимально возможным комфортом. Но сон не шел. Лярошель жевал губы, хрустел пальцами, что-то читал в инфопланшете. Броуди снова и снова загонял обойму в пистолет. Кестер лежал с закрытыми глазами.
Дорога заняла три часа. Наконец, «Усмиритель» остановился.
- На месте, - доложил водитель.
- Выходим, - скомандовал Лярошель.
В маленькой пещере было тесно: вход в нее защищало несколько бронетранспортеров, кругом сновали арбитры. Мощные прожектора освещали центр пещеры, где [ну уж нет]одились черепа.
- Ну, до пирамиды пока еще далеко, - невесело пошутил Кестер.
Они подошли поближе.
- Возьмите и наденьте, - Лярошель протянул арбитрам несколько амулетов.
- Поможет? - поинтересовался Броуди, надевая два себе на шею.
- Не повредит.
Лярошель двинулся по кругу.
- Что за бред, - бормотал он. – Все не так…
Он совершил полный круг и вернулся к арбитрам.
- Черепов больше, чем тридцать четыре.
- Восемьдесят один, - кивнул Броуди.
- Но трупов было только тридцать два…
- Потому что их убили наверху. То, что мы наткнулись на труп того подонка – это просто случайность, - сказал Кестер. – Они могли лютовать здесь, сколько им вздумается.
- Не они. Он. Ваши коллеги осмотрели окрестности пещеры, - сказал Лярошель. – Сюда приходил только один человек. Хотя… Он мог быть их жрецом. Но здесь все не так!
Лярошель подошел к груде черепов, сел перед ней на корточки.
- Все не так, - повторил он. – На стенах пещеры нет рун, нет надписей, ничего того, что обычно бывает в подобных местах! Да и основа пирамиды неправильная – десять на десять, это не относится ни к одному из культов, известных мне.
Он поднял один из черепов и осмотрел его со всех сторон.
- Очень чистый. Очень. Его не обрабатывали огнем, это сразу видно. А этот..., - Лярошель поднял еще один. – Плоть с этого черепа вообще слезла естественным путем… Да его похоже вообще из могилы достали! Что за бред…
Он положил оба черепа на землю, встал, вытер руки о плащ и повернулся к арбитрам.
- С одной стороны, возникает ощущение, что здесь действует культ. С другой, – что его пытаются организовать люди, которые знают про это из книг или дешевых голо-постановок!
Лярошель потер виски.
- Ничего не понимаю…, - он жестом подозвал одного из арбитров, стоявших недалеко в оцеплении. – Собрать черепа и отправить в лабораторию. Доложить, когда будут готовы результаты. Оставить здесь засаду из нескольких бойцов. Их главная задача – наблюдать. Мы втроем возвращаемся в город.
Лярошель направился к «Усмирителю». Броуди и Кестер отправились за ним.
- Ничего не понимаю, парни, - сказал инквизитор и хрустнул пальцами, прежде чем забраться в бронетранспортер. – Но если тут кто-то планирует себе личное вознесение, то я ему его, клянусь Императором, обломаю!
Уголки губ арбитров синхронно дернулись, но они промолчали и залезли внутрь за Лярошелем.
*****
- Объясните, наконец, - спросил Лярошель, когда они сидели в комнате отдыха в Башне, и строили планы на следующий день. Его шляпа лежала на стуле, а сам он сидел, закинув ноги на стол. – Почему вы все время лыбитесь как идиоты, когда слышите слово «вознесение»?
Броуди с Кестером переглянулись и, несмотря на усталость, заржали в голос.
- Да в чем дело? Местный жаргон? Местечковое понятие?
- Почти, - Кестер смахнул набежавшие на глаза слезы. – Доводилось слышать о святом Лупе?
- Какой-то здешний святой?
- Почти. Это было лет пятьдесят назад. И стало одной из любимых историй арбитров. И вам повезло, инквизитор. Потому что Броуди – лучший ее рассказчик, - Кестер посмотрел на напарника.
Тот дернул носом и ухмыльнулся.
- Дело было в Альфа-улье. Луп был младшим послушником в храме блаженного Пупинария. И так случилось, что в одной из кладовок храма накрылась проводка. Ну, натурально, представители Министорума обратились к властям улья. Мол, дорогие мои, не оставьте храм в час беды, и он тоже никогда вас не оставит, а шепнет словечко перед престолом Императора и вам воздастся в час нужный. А коли не поможете, то у нас либо все служки побьются насмерть в этой кладовке, либо храм разорится на одних свечах, а разорившись, обвинит вас в ереси, ибо ересь это – оставлять Храм во тьме вражеской.
Городская администрация почесала в затылках и решила, что восстановить свет в Храме – действительно дело богоугодное. Издали соответствующее распоряжение и спустили его ниже. И так оно спускалось и спускалось, пока не попало в руки младшего помощника помощника младшего техника Благочестивого (в будущем) Истеария. Редкостного ума, говорят, был человек. Настолько редкостного, что ничего, кроме как подавать инструмент, ему не доверяли.
В день, который будет позже назван днем Вознесения святого Лупа, Истеарий опоздал на работу, и его бригада ушла на объект без него. А тут наконец-то дошло распоряжение о починке проводки в Храме, плюс еще позвонили сверху и наорали. Ну, начальник участка решил, что лучше уж сразу кого-нибудь послать, чтобы хотя бы создавал видимость работы, и отправил туда Истеария, четко наказав ему ничего самому не предпринимать, а ходить вокруг трансформатора и с умным видом кивать и хмыкать.
Однако, такое доверие начальника польстило Истеарию и пробудило что-то в его душе. Во всяком случае, в Храм он пришел с твердой решимостью справиться с проблемой в одиночку. А потому, заявившись к настоятелю, он попросил показать ему место поломки и выделить в помощники кого-нибудь из храмовников. Настоятель, поворчав, выделил ему Лупа – самого бестолкового из служек.
И тут, как говорится, сошлись два одиночества. Минус на минус дает плюс, но эта аксиома в данном случае не сработала от слова «совсем». Истеарий с помощью Лупа окончательно доломал все, до чего дотянулся. Взгромоздившись в очередной раз на стремянку, наш будущий Благочестивый обнаружил, что один из электрокабелей валяется внизу. Прикинув, что это должен быть «ноль», Истеарий попросил Лупа поднять его, но увы… То ли это был не «ноль», то ли еще что случилось, но замкнуло несчастного Лупа так, что даже горсти пепла не осталось.
Естественно, в кладовку тут же набежала толпа народу – от настоятеля до прихожан, ибо орал Истеарий громко и долго. Набились они туда, как гвардейцы в каюту с самогонным аппаратом, а там стоят, значит, дыбом волосы на голове у Истеария, и сам будущий Благочестивый, замерший на стремянке. Ну, настоятель его начал тыркать, мол, что и как, зачем орал, и куда делся служка наш? А тут до Истеария дошло, что влип он по самые уши, а потому возьми и брякни – вознесся, мол, служка ваш на небеса, чтобы воссесть одесную от Императора. Прям так живьем и вознесся – на руках ангельских.
Естественно, что сначала настоятель ему не поверил. Да и потом, думаю, тоже не поверил. Вызвали арбитров, сдали Истеария им на руки. Но слухи о вознесении пресечь то ли не удалось, то ли намеренно их распускали. Короче, всю следующую неделю верующие штурмовали храм – чтобы помолиться на месте вознесения святого Лупа; и башню Арбитров – чтобы выпустили Благочестивого Истеария, свидетеля Вознесения Лупова. Министорум, естественно, надавил, Истеария выпустили. А через несколько лет он уже был Благочестивым Истеарием, погибший Луп – святым, а день его смерти был объявлен Днем Вознесения святого Лупа.
Отсмеявшись, Лярошель вытер с глаз набежавшие слезы и спросил:
- Ну и как все это на свет вышло?
- Ну, не совсем вышло, - вступил в дело Кестер. – Лет десять назад тут побывал инквизитор, он и вскрыл все дело. Скандал был жуткий, Министорум еле отбился, в итоге культ святого Лупа хоть и действует еще, но уже не имеет никакого влияния, и, скорее всего, загнется окончательно в недалеком будущем.
Лярошель напрягся.
- Как звали того инквизитора?
Кестер посмотрел на Броуди.
- Кажется, Квиксос, - пожал тот плечами.
- Свидетельства о его пребывании здесь, на Фибо Секундус, хоть где-нибудь остались?
Арбитры переглянулись.
- В архивах, наверное, - сказал Кестер. – В наших архивах вряд ли будет что-то серьезное, потому что, говорили, что Квиксос прилетал по каким-то своим делам, не связанным с Лупом. А вот в архивах Министорума – всякого может быть богато.
Инквизитор метнулся к дверям, но вернулся, схватил шляпу и плащ, которые тут же напялил на себя. На секунду замер и взглянул на арбитров из-под серых полей.
- То есть, никакого Вознесения этого вашего Лупа не было?
- Точно так.
Лярошель улыбнулся, замотал лицо шарфом и вышел.
- Увидимся через сутки, - бросил он на прощания.
******
Через двадцать четыре часа Броуди отчаянно зевал, копаясь в своем шкафчике в раздевалке. Несмотря на сон и отдых, он чувствовал себя абсолютно выжатым. Через пять минут явился Кестер. Вид у него был не лучше. Не говоря ни слова, он приветственно взмахнул рукой и направился к своему шкафчику. Переодевались молча. Заговорили только когда сели на скамью, чтобы зашнуровать ботинки.
- Как? – спросил Броуди.
- Местами. Говорят, у гражданских есть такое мифическое время, как отпуск.
- Я тоже слышал эту легенду.
- Хочу в отпуск.
В углу раздевалки хрустнули пальцы. Броуди и Кестер лениво повернули головы и увидели Лярошеля. Несмотря на то, что его лицо скрывали шляпа и шарф, было заметно, что инквизитор светится от довольства.
- Я тоже слышал легенду об отпуске, - заявил он. – А потому, парни, обещаю: еще чуть-чуть, и все кончится.
- Сколько? – вяло поинтересовался Кестер. – День? Два? Когда оно будет, это ваше вознесение?
- Вознесение откладывается, - инквизитор поднялся на ноги. – А еще точнее – отменяется. А продлится все это часа два, не больше. А может три. Я нашел убийцу. Жду вас внизу, в «Усмирителе».
Лярошель вышел. Арбитры переглянулись и бегом рванули в оружейную.
- Мне все время не давал покоя ваш рассказ об этом вашем святом Лупе. Уж больно все эти попытки воссоздать обстановку культа напоминали попытки объявить страшную гибель храмового служки вознесением на небеса. Я пошел в лабораторию, выбрал самый чистый череп и заставил лаборантов проверить его. И обнаружилось, что череп не обжигали, нет. Его вываривали; так – это вам скажет любой художник – гораздо легче освободить череп от плоти, она отстает от кости сама. Я сложил эти два факта вместе, сделал предположение, и оно оправдалось! В принципе, я мог задержать преступника еще шесть часов назад, но, во-первых, мне, как и вам, отчаянно захотелось спать, а во-вторых, мне показалось, что вы захотите принять личное участие в задержании преступника и лишать вас этого удовольствия – страшный грех.
- И кто он?
- Преступник? Просто маньяк. Смех смехом, но именно на нижних уровнях люди чаще всего и сходят с ума. И именно здесь некоторые психиатры открывают свои заведения – гораздо легче сделать себе карьеру, когда вокруг столько объектов для наблюдения. Я сделал запрос, и, пока лаборатория изучала череп, мне пришел ответ – кто из пациентов в последнее время без объяснения причин перестал посещать бесплатного медика. Таких оказалось трое. Все они сказал, что нашли решение своих проблем, и им теперь намного лучше. Но мне подошел только один.
- Почему?
- Вы знаете, куда мы едем? – Лярошель с довольным видом хрустнул пальцами.
- Куда?
- На продовольственную фабрику. Да-да-да, - инквизитор с довольной улыбкой посмотрел на арбитров. – Он вываривал черепа в одном чане с основой для пищевых пайков!
******
Ты не можешь вспомнить день начала своей новой жизни – он теряется где-то там, в горячечном бреду твоей памяти. Твое новое сознание выкристаллизовалось гораздо позже.
Ты помнишь его лишь обрывками. Какой-то бар, куда ты забрел в поисках спокойствия от навязчивых идей, что смели тебе докучать в то время. От них не помогало ничто – ни алкоголь, ни наркотики, ни даже помощь бесплатного врача. И ты снова и снова срывался с места в поисках успокоения, которого не мог найти.
Бар… Грязный, мерзкий, вонючий, но именно там ты впервые вдохнул этот упоительный воздух свободы. Двое ш[оппа!]лись в углу. О странных сущностях, о пирамидах из черепов, о силах, которые они дают, о власти… Ты следовал за ними в надежде услышать что-то еще, но потерял их в темноте и пришел в себя только на кладбище.
Древнее кладбище… Ты приходил сюда и похищал черепа из могил бывших видных жителей улья, насмехаясь над их беспомощностью, над тем, что они не могли защитить себя… Так продолжалось некоторое время...
Ты его помнишь только отрывками, твой новый характер только формировался. Но потом... Потом ты снова встретил их, и они одарили тебя новым знанием. Оказывается, что черепа нужно брать только у живых. И только у тех, кто достоин этого.
Глупцы… Они так и не поняли, что это правила для глупцов, которые способны лишь подчиняться, а не для тех, кто готов переделывать под себя вселенную. Эти двое стали твоими первыми жертвами. И когда их кровь брызнула тебе в лицо, и ты размазывал ее ладонями по щекам и лбу, тебя прорвало. Ты осознал, кто ты и что ты в этом мире.
Ты – хищник. И этот мир не может тебе сопротивляться, потому что никто не сможет тебя остановить. Даже этот человек, сопровождаемый двумя арбитрами… Тем более он…
*****
- Да он же псих, - заорал Кестер, рванув от себя затвор дробовика.
Два лазерных луча пробили аккуратные дырки во лбу ощерившегося парня со стальной трубой в руках, шедшего им навстречу, а затем два картечных залпа разнесли его голову на части. Обезглавленное тело упало на пол и засучило ногами.
- Все? – поинтересовался Броуди, не сводя прицела с бьющегося трупа.
- По идее да, - ответил Лярошель, также держа покойника на мушке. – Но, на всякий случай, вытащим труп на улицу и там сожжем.
Они зацепили убитого кошкой и не без труда вытащили его во двор завода, оцепленного арбитрами. Двое бойцов в коричневой форме тут же подскочили к трупу и щедро облили его прометиумом из канистры, после чего его подожгли огнеметчики арбитров.
- Вы же были уверены, что он – просто маньяк, - сказал Броуди. – Зачем сжигать труп?
- На всякий случай, - ответил Лярошель. – Когда имеешь дело с Губительными силами, ни в чем нельзя быть уверенным.
- Да уж, лучше перестраховаться, - согласился Кестер.
Они немного помолчали, глядя как жаркое пламя пожирает труп.
- Вы знаете, - промолвил Лярошель, от души похрустев пальцами. – На некоторых планетах покойников хоронят исключительно так. Тамошние жители считают, что только так умерший может вознестись к Императору.
- Значит, можно считать, что покойник добился своего. Какое-никакое, а вознесение он получил.
- Не то, на которое рассчитывал, - Лярошель поправил шарф, закрывавший ему лицо, и направился к воротам фабрики.
За его спиной к небу возносился столб черного, жирного дыма.
