Автор: Дмитрий Роммель
Вселенная: 40k
Жанр: Action, Drama; Sequel / Spin-Off, Cover version.
Рейтинг: R (сцены насилия и сцены сексуального характера).
Предыдущие работы в серии: вбейте в поиск "Бьоркман"
Посвящается всем, кто еще помнит Ирину Бьоркман.
Если будете плюсовать, швырните по плюсу и этим людям:
http://forums.warforge.ru/index.php?showuser=14098
http://forums.warforge.ru/index.php?showuser=101
Без них рассказ не появился бы на свет.
И за вдохновение спасибо YuliaPW.
http://forums.warforge.ru/index.php?showuser=28289
Excommunicatio
Paths that lead to destiny
Spread their forks impatiently
Asking who I want to be
Promising to set me free
Knocks of opportunity
Breed thoughts that speak seductively
Words that never spoke to me
Of hope beyond what I can see
Ray Koefoed
Excommunicated
1.
Дверь часовни со скрежетом затворилась. Тяжелые створы слились друг с другом, на время отделив Лейме от ада, идущего по его пятам.
Полковник опустил хеллган, переводя дух. Его сапоги были перепачканы липкой слизью, панцирный доспех в нескольких местах покрывали россыпи крошечных лунок - следы от кислотных брызг. Он сорвал с лица респиратор, скривился, сплюнул в ладонь - слюна была розовой от крови. Лейме покачал головой. Даже если покрытые защитными письменами двери не сразу сдадутся под натиском Имматериума, жить ему оставалось недолго.
По крайней мере, он не слышал о том, чтобы кому-либо удавалось спастись с корабля, на котором отказало поле Геллера.
Воздух в часовне был сравнительно чистым. Запах ладана и масел успокаивал, прогоняя мерзкий привкус дыхания Варпа. Полковник, прислушавшись, мысленно выругался и поднял хеллган. Стены начали подергиваться уже знакомой ему рябью. Краска отслаивалась, хлопьями падая на пол, металл под ней оплывал, словно воск. Коррозия распространялась будто бы осмысленно, обходя изображения аквилы и ниши со статуями святых.
Сознание Лейме содрогнулось от чудовищных видений - он снова шел по коридору из живой, воющей плоти, под ногами бурлила зловонная жижа, в ушах стояли пронзительные вопли пожираемых заживо людей. Они тянули к нему руки из пульсирующих стен, взывали, умоляли остановиться и положить конец их страданиям. Полковник лишь стискивал зубы, шепча про себя оградительные литании. Он чувствовал, что Имматериум еще утоляет свой первый голод, невольно давая отсрочку выжившим. Лейме не мог позволить себе жалость к умирающим - помочь им было не в его силах, а любая задержка могла стоить жизни.
Когда-то его оружием был лишь обычный табельный хеллган. Затем - отделение бойцов, взвод, рота и, наконец, весь 816-й Штурмовой, пребывающий в бессрочном распоряжении Ордо Маллеус. Сигер Лейме, стадвухлетний полковник штурмовых войск, ветеран полусотни кампаний, относился одинаково и к технике, и к людям. Держал в постоянной боеготовности, использовал строго по назначению и не допускал неисправностей в работе.
Зародившееся было чувство вины разбилось об осознание Лейме собственной правоты и временно отступило, унося с собой бредовые видения. Полковник, не теряя времени, зашагал к кафедре - там, между ведущих к алтарю лестниц, высилась статуя худого, длинноволосого человека в плаще с поднятым воротником. В одной руке он держал мельтаган, другой опирался на трость. Зеллари Де'Стани Доминус, инквизитор Ордо Еретикус, канонизированный Экклезиархией святой, в честь которого был назван корабль. Прославился чрезмерной даже по меркам родного Ордоса бескомпромиссностью, ненавистью к псайкерам, а также фразой "я слишком занят, чтобы разводить костры". Приговоры он приводил в исполнение, зажав гашетку мельтагана.
В крипте под статуей хранилась трость Зеллари - единственная реликвия, оставшаяся после его славной гибели. И единственный предмет на борту корабля, которым можно было ранить демона.
Лейме не питал иллюзий насчет событий ближайших десяти, быть может, двадцати минут. Но погибать с бесполезным хеллганом в руках ему не хотелось.
Спустившись по винтовой лестнице в крипту, полковник остановился. Трость покоилась в стенной нише, поддерживаемая стазис-полем. По железному стержню пробегали разряды, набалдашник ярко светился - силовое оружие реагировало на близость Варпа. Лейме вытер ладони и осторожно взял трость за деревянную часть, украшенную рунической резьбой. На секунду его руку пронзила боль, затем все стихло - оружие признало временного (хотя чего там - последнего) владельца.
На лоб Лейме упало несколько капель черной слизи. Судя по звукам наверху, Имматериум уже начал поглощать часовню.
Полковник дал себе еще пятнадцать секунд. Левой рукой извлек кармана разгрузки карточку с пикт-снимком. На нем была запечатлена худощавая женщина в черно-серебряном панцирном доспехе и красном берете. Нагрудник доспеха был украшен инсигнией. За спиной женщины поднимались столбы дыма. На ее губах играла ироничная улыбка, глаза - огромные, бледно-голубые - смотрели цепко и настороженно.
Лейме поцеловал карточку и убрал ее обратно в карман.
"Прощай, Ирина".
Он хотел пожалеть о чем-то, что он должен был ей сказать или сделать для нее. Но пятнадцать секунд уже истекли.
Лейме быстро зашагал вверх по лестнице.
Как таковой, часовни уже не было. Колонны, скамьи, барельефы - все это сгинуло в бурлящем ужасе Варпа. От статуи Зеллари оставался только постамент.
Полковник перехватил трость поудобнее. Медлить он больше не мог - тысячи голосов звали его все настойчивее, в виски вгрызалась саднящая боль. Он чувствовал тяжесть грехов бесчисленных душ, пожранных Имматериумом, и мог почти физически ощутить, как в его собственном существе поднимается волна самых грязных, нечестивых, противоестественных желаний, а тело отзывается желанием бросить оружие и добровольно отдаться на милость Гибельных Сил.
Сотни огромных глаз уставились на Лейме из смердящей биомассы, покрывавшей стены. Веки сомкнулись, чтобы обернуться губами - место глаз заняли хищно распахнутые рты. К полковнику устремились щупальца, руки, клешни... Круг бешено пляшущей плоти начал смыкаться, стремительно и неумолимо.
Лейме ударил тростью, снеся первую из протянутых к нему лап. Та вспыхнула от прикосновения благословенного оружия и разлетелась ошметками. Полковник чуть не упал от сотрясшего корабль тяжелого, яростного рева. Тут же в него вцепилось сразу с десяток клешней и щупалец. Он заорал от боли, нанося удар за ударом, крутясь волчком, отбиваясь и прорубая путь к основной массе плоти, туда, откуда на него щерились мерзостные пасти. Огонь, пожирающий искаженные Имматериумом тела бывших людей, обжигал самого Лейме, глаза застилал едкий дым.
Стена плоти расступилась перед полковником, и тот замер, сотрясенный, раздавленный увиденным. Коридор обрывался над пропастью - часть корабля была просто выедена Варпом изнутри, и там, в котле полукилометрового диаметра, варилось чудовищное месиво человеческих тел и останков машин. Из него поднимались титанические щупальца, усеянные когтистыми присосками - а, может быть, пастями. Проход за спиной Лейме закрылся с утробным звуком, отрезав путь отхода.
Полковник посмотрел под ноги. Внизу, в кровавой дымке, из месива тел вырастало новое щупальце. Сотни круглых ртов сжимались и разжимались в такт дыханию твари.
Когда до толстого, как труба теплотрассы, ствола оставалось метров пять - уже можно было отчетливо видеть, как с кончиков многочисленных зубов капает слюна - Лейме решился. Разбежавшись, насколько можно, полковник прыгнул. Горячая, мокрая кожа спружинила у него под ногами, он знал, что щупальце вот-вот распрямится и сбросит наглую букашку вниз - и, не теряя времени, вонзил трость в щель между сегментами шкуры. Провернул. И потянул на себя.
Трубный рев, исполненный чудовищной ненависти, он слышал ровно секунду. Потом у него лопнули барабанные перепонки. Последнее, что Лейме помнил - стремительно приближающуюся поверхность океана плоти и воздетые к нему руки того, что когда-то было его солдатами.
Затем весь мир погрузился в ничто.
Первым, что нарушило монотонность пустоты, был аромат. Пряный, густой, чуть терпковатый. Лейме пытался вспомнить, чему мог принадлежать такой запах, но названия знакомых ему цветов, приправ и произведений парфюмерного искусства выветрились из головы.
Вслед за ароматом пришло осознание, что тело снова подчиняется разуму. Полковник попробовал разомкнуть тяжелые веки - и тут же снова зажмурился. По глазам ударил яркий свет, переливающийся множеством оттенков. А затем Лейме понял, что уже какое-то время слышит смех - настолько естественный звук для этого места, что он попросту не опознавался человеческим ухом сходу, словно стрекот цикад. Смех менял тональность, переходя от радостного детского хихиканья к гулкому хохоту, и наконец оборвался тягучим, утробным звуком - то ли стоном, то ли зевком.
Лейме лежал, постепенно восстанавливая в памяти события последних минут. Мысли ворочались с неохотой, ему стоило огромного усилия заставить себя вновь открыть глаза и приподняться. Под локтем зашуршал песок, к пряному аромату добавился соленый запах моря.
Полковник, шатаясь, поднялся на ноги. Он стоял на пустынной отмели, справа от него шумело лазурное море, слева - уходили в бесконечность розоватые дюны. Небо над головой уже не бурлило радужными тучами, оно было чистым и спокойным - ни облачка. Солнца, впрочем, тоже не было видно. Синева переходила в густой фиолетовый оттенок, а затем чернела.
Лейме сплюнул. Он не чувствовал боли, и это его раздражало - неожиданное облегчение напоминало действие наркотика, лишая связи с реальным положением вещей. Ощупав себя, он понял, что исчезла не только боль - на теле не осталось ни царапины, хотя изорванная одежда и побитые доспехи свидетельствовали, что недавняя схватка не была плодом воображения. Трость, правда, пропала, зато в кобуре покоился верный лазпистолет. Тяжелая рукоять легла в ладонь, сразу придав уверенности. Сняв оружие с предохранителя, полковник огляделся еще раз, медленно и внимательно. И обругал себя последними словами, когда уставился на медленно шествующую к нему фигуру - которую он как-то умудрился не заметить.
Женщина ступала по мокрому песку, волны лениво омывали ее белые сапоги. Ветер поигрывал краями одеяния, вышитого серебряными рунами. Еще до того, как его взгляд зафиксировал нечеловеческие черты вытянутого лица и заостренные уши, полковник понял, что перед ним ксенос.
Взгляд эльдарки был полностью лишен типичной для ее расы надменности. Она смотрела на Лейме удивительно тепло и мягко, с едва заметной толикой грусти. "Мы были врагами", говорил ее взор, "мы причинили друг другу много горя, но я прощаю тебя - и жду взаимного жеста."
В ушах полковника зашумело. Отбросить пистолет, встать на колени, коснуться лбом песка у стоп дочери Старшей Расы и ждать ласкового, чуть снисходительного касания затянутой в перчатку руки… Лейме словно читал текст этого приказа, не понимая, какое отношение тот имеет к нему. Где-то в глубине сознания проклюнулось противоестественное желание - "Подчинись! Сдайся! Смирись!" - но подавлено оно было даже не рефлексом ментальной защиты, а самой абсурдностью ситуации. С таким же успехом полковника могла пронять трогательная просьба ожившего вдруг бифштекса об отказе от мясных блюд.
Мысленный удар эльдарки опередил действия полковника ровно на то время, которое требуется для нажатия на спусковой крючок. Музыка искушения оборвалась на высокой ноте. Лейме покачал головой, прогоняя остатки наваждения. И тут понял, что самое интересное только начинается.
Эльдарка почти комично скосила глаза к переносице, словно пытаясь разглядеть прожженную лазерным лучом рану. Ее губы раздвинулись в дикой ухмылке, из-за рядов совсем не эльдарских зубов показался длинный сиреневый язык.
Лейме снова выстрелил, но на сей раз оружие не нанесло твари никакого вреда. Что-то с силой ударило полковника по ногам. Он не удержал равновесия, вместо песка его спину встретило нечто мягкое и податливое. Лейме выругался, пытаясь встать, но его руки сами собой опустились на две деревяшки. Пистолет выпал из вмиг ослабевших пальцев. Через мгновение полковник понял, что сидит в роскошном кресле, непонятно как материализовавшимся у него за спиной. Когда он перевел взгляд обратно на ксеноса, то не сдержал совсем уж грязной брани.
На месте эльдарки стоял высокий, худой человек, затянутый в темно-фиолетовый костюм. По покрою его одежда напоминала щегольские фрак с брюками, но облегала тело плотно, как трико, подчеркивая каждую мышцу. Голову незнакомца покрывала широкополая шляпа, украшенная огромным плюмажем. Лицо было узким, почти как у эльдара, и лишенным растительности. Верхнюю половину закрывала вышитая золотом полумаска - к удивлению Лейме, совершенно глухая, глаза были нарисованы поверх ткани. Но при этом, полковник готов был поклясться, тварь его прекрасно видела.
- Здравствуй, мой добрый друг. Прошу прощения за небольшой маскарад. И, кстати, поздравляю. Ксеноисчадий ты разишь без промаха и лишней мысли. Как от тебя и требуется.
Лейме почувствовал, как от звуков этого голоса все его существо съеживается - словно бы и тело, и душа были обнажены на ледяном ветру. Сила мысленного приказа лже-эльдарки была детской шалостью по сравнению со спокойной, злой мощью, читавшейся за ерническими словами. Попытки поставить ментальный барьер, да чего там - вспомнить хоть какую-либо молитву Императору, не возымели ни малейшего успеха. Голос манил, ласкал, обволакивал, его хотелось слушать - просто ради звука.
Лейме с огромным трудом смог выдавить одно слово.
- Изыди.
Демон улыбнулся. Почти по-человечески
- Желание гостя для меня закон, но увы! Ты - особенный гость... И раз уж ты почтил меня своим присутствием, я позволю себе занять еще самую малость твоего времени.
Почему-то полковник был уверен, что для этого существа все гости "особенные". Ничего поделать он не мог - тело словно приросло к креслу, налившись неимоверной тяжестью. Шум в висках едва не заглушал речь демона.
- Так на чем мы остановились, - существо щелкнуло пальцами - Ах, точно. На ксеносах.
Рядом с Лейме из воздуха возникло еще одно кресло. Демон прошествовал к нему, задумчиво поглаживая подбородок. Его движения были неестественно плавными, так не мог ходить ни человек, ни ксенос.
- Эльдар. Сколь же простое слово! То, что за ним скрывается, пытается казаться возвышенным, многогранным, непостижимым для ума младших рас - но, между нами, Лейме, это все выдумка. Обман, ширма, фантом! Хотя кому я объясняю.
Демон грациозно опустился на мягкие подушки, забросив ногу на ногу. В его пальцах возникла сигара. Подцепив ее острыми зубами, он прикурил от языка пламени, вспыхнувшего на кончике мизинца.
- В Схоле Прогениум тебя научили, что эльдарский мозг примитивнее человеческого. Он не разделен на полушария, и поэтому убогий ксенос может концентрировать свое внимание только на чем-то одном. Самое смешное, тебе даже не соврали. Но их изъян лежит глубже. Человек способен переварить и принять на вооружение самую непривычную мысль. Эльдар - нет. С чем родился, с тем помрет, как говорится.
Полковник нахмурился, сжавшись в ожидании атаки на свой разум. Он знал, куда вели разговоры о непривычных мыслях.
Тварь приподняла нарисованную бровь, выпустив колечко дыма. Затем усмехнулась.
- Можешь мне глазки не строить, Лейме. На что-что, а на твою веру я покушаться не собираюсь. У меня хватает собеседников для споров о прикладной теологии. А уж исказить учение вашего Императора сильнее, чем вы сами, я не сумел бы при всем желании. Так что вернемся к эльдарам.
Лейме лишь стиснул зубы. Если бы не воля твари, практически вдавившая его в кресло, наполнившая руки и ноги свинцом, полковник бы еще поборолся за жизнь. Его разум пока не растворился в мареве Варпа, и даже текучая речь демона не подавила желание сопротивляться.
- Эльдары не имеют никакого понятия о совершенстве. Точнее, они считают таковым себя, и это, по правде, уже достаточно. Но при этом их жизнь - охота за эмоциями. Одни, поймав завалящий кусочек удовольствия, делают кислую мину и давят его, как вредное насекомое. Другие - сжирают и кричат "еще, еще!" Сам понимаешь, то и другое вполне достойно осуждения. А поделать тут ничего нельзя.
Демон зачерпнул горсть песка, легким дуновением развеяв ее по ветру. Часть попала на одежду Лейме, и тот с удивлением заметил, что розовый порошок неоднороден - он состоял из белой пыли и крошечных красных осколков. Страшная догадка озарила полковника - пляж был огромным кладбищем. Даже не хотелось думать, сколько здесь покоилось костей и камней душ, истертых некой силой в порошок.
- Посему я считаю существование эльдаров ошибкой, подлежащей исправлению. И тут мы с тобой, я думаю, друг друга поймем.
Демон стряхнул пепел с кончика сигары и подмигнул нарисованным глазом.
- У меня есть к тебе одно предложение. Но было бы невежливо обсуждать дела на голодный желудок. Предлагаю твоему вниманию легкие закуски и прохладительные напитки…
Лейме даже не обернулся, хотя желудок скрутило от аромата свежего хлеба, а мысль о бокале амасека на секунду заставила позабыть обо всем.
-…ну а я тем временем перекушу парой ломтиков твоей памяти. Они хорошо идут под бессильную ярость с щепоткой сомнения. Вкус специфический, но мне нравится.
Полковник закричал, чувствуя, как в виски вгрызается притихшая было боль.
2.
- Ты не мог. Ты не посмел.
Она произнесла эти слова совершенно спокойно, но дрожь, сотрясающая закованное в доспех тело, говорила сама за себя. Лейме даже не сразу осознал, что по щекам женщины катятся слезы, оставляя мокрые полосы. Только остатки самообладания, похоже, удерживали ее от того, чтобы разрыдаться в голос.
Трудно было представить что-то более противоестественное. Ирина Бьоркман, Инквизитор Ордо Маллеус, плакала.
- Ты не посмееееееел!
Ее крик отразился от стен из психокости, зазвенел среди льдинок-лезвий занавеси, сотряс ажурные плафоны светильников.
Перед Ириной сидел, откинувшись на выгнутую спинку кресла, эльдар в украшенной рунами мантии. На полу, рядом с безвольно свисающей рукой, валялся пустой кубок.
Эльдар был мертв. Остекленевшие глаза смотрели поверх собравшихся, уголки застывших губ были приподняты в хитрой ухмылке.
Ашас Касс'ини. Автарх, изгнанный и проклятый родным миром-кораблем Биель-Тан. Самозванный король корсаров. Эльдар, вытравивший из себя все нормы и табу, поставленные тысячелетиями существования его вида. Враг из тех, что становятся ближе друзей.
Ирина до крови закусила губу, уставившись на мертвого автарха с холодной злостью.
- Но ты меня еще не переиграл, Ашас. Еще не переиграл.
Он не был самым могущественным, самым жестоким или самым непредсказуемым из личных врагов Ирины. Но по сочетанию этих показателей у него, пожалуй, конкурентов не наблюдалось. Недостаток материальных ресурсов Ашас компенсировал умением играть против правил.
Поначалу дерзость налетов Ашаса не вызывала у имперских властей серьезной головной боли. Его считали обычным пиратом, списывая нанесенный им ущерб в раздел допустимых потерь. Потом кто-то задумался, почему в отчетах о стычках с силами Ашаса количество мертвых эльдаров находится на позорно низкой отметке. Зато жертвы среди мирного населения и материальный ущерб уже начали выходить за рамки приемлемых.
Захват и удержание территории Ашаса не интересовали. Он никогда не выбирал себе целей, завоевание которых могло стоить эльдарам хоть какой-либо крови. Его корсары нападали только тогда, когда сопротивления можно было не ждать. Стратегическая важность, материальная ценность - эти понятия значили для Ашаса ничтожно мало. Он бил в уязвимые места, быстро, часто, издеваясь над неповоротливостью имперской военной машины, заставляя врага истекать кровью.
Всеведение автарха стало причиной серии расследований, к которым подключилась Инквизиция. Как-то так случалось, что уничтоженная эльдарами собственность торговых домов приводила к быстрому роста доли рынка у конкурентов. Пропавших без вести во время налетов опознавали среди рабов в дорогих публичных домах и на подпольных аренах. Пылали костры, гремели слова литаний отлучения, признания в сотрудничестве с ксеносами записывались бесстрастными сервиторами - и все-таки Ашас по-прежнему был на шаг впереди Империума. Ордо Маллеус потерял троих дознавателей, не считая десятков их подручных. Слуг Священного Трибунала находили изувеченными до неузнаваемости, с вырезанными на коже рунами, означавшими имя Ашаса и знак собственности.
За кажущейся бессистемностью атак Ашаса начинал проступать некий рисунок. Автарх вынуждал Империум оттягивать силы от малонаселенных райских миров, на которых начинали исчезать человеческие поселения. Когда появились донесения о ранее незафиксированных скоплениях эльдарских строений, все стало на свои места. Зачистка этих колоний грозила аукнуться еще большим ущербом - Инквизитор требовала оставить внешние системы под минимальной охраной на время кампании, но ее приказ потонул в бюрократической волоките. Власти субсектора справедливо полагали, что охота на эльдаров будет длиться десятилетиями, а тем временем беззащитные аграрные и индустриальные миры станут легкой добычей для любого другого врага. Этот враг не заставил себя ждать - словно по заказу, в систему, из которой Бьоркман вывела основную часть Гвардии и Флота, вторглись остатки печально известного Вааагх-Арнака. Терпимость Ашаса к сторонникам среди иных рас, похоже, не ограничивалась только людьми.
Охота Ирины за автархом длилась уже более трех десятков лет. Бьоркман давно перестала относиться к ней, как к части своей работы. Это была личная месть, в которой стороны соревновались в хитрости и жестокости. Ирина переняла у Ашаса его тактику - за каждым налетом следовало возмездие, все равно, каким эльдарам. По счетам корсара чаще всего платили экзодиты. Ее расчет состоял в том, чтобы лишить Ашаса поддержки, однако, судя по рапортам о появлении среди пиратов опытных следопытов, эффект получился чуть ли не противоположным. Некоторый успех возымела попытка стравить Ашаса с комморскими эльдарами - однако все кончилось тем, что кабал Багряной Длани был разбит, а оставшиеся без архона воины встали под знамя корсара, чьи методы их вполне устраивали. Каким-то непостижимым образом Ашасу удавалось держать в одной упряжке злейших врагов, которых объединяла только ненависть к Империуму.
Кто мог предполагать, что Варп выплюнет "Де'стани Доминус" одновременно с неопознанным эльдарским кораблем? Когда таранный удар имперского крейсера смял психокость обшивки, а Лейме выкрикнул последний приказ сержантам абордажных команд, по каналу громкой связи раздался сиплый от волнения голос Ирины.
- Корабль идентифицирован как флагман Ашаса Касс'ини!
Судьба неплохо пошутила в этот день. Но Ирина привыкла смеяться последней.
- Все, к чему Ашас приложил руку, должно быть уничтожено.
Обсуждение операции проистекало в крайне неформальной обстановке. Начать стоило с того, что ни на Инквизиторе, ни на ее подчиненном не было одежды.
Опустив ладони на талию Ирины, Лейме притянул женщину к себе. Чуть помедлил перед тем, как запечатлеть поцелуй на ее губах, затем опустился ниже, лаская ее шею, ключицы, грудь. Он не спешил, намеренно подразнивая партнершу чуть запаздывающими касаниями, заставляя ее кусать губы в ожидании.
- Я оставлю "Доминус"… под твоим командованием… Мне нужно… переговорить с Лордом-милитантом… Если он не даст добро… на геноцид и сейчас… пусть пеняет на себя.
Ирина дышала тяжело, с жадностью ловя ртом воздух. Скупые, жесткие, почти грубые прикосновения распаляли ее сильнее, чем самые изысканные ласки.
- Начнешь… с Лераны Секундус… Ашас… обустроил местных экзодитов… У нас есть… четкие координаты… основной колонии… О Трон, дааа…
Застонав, она прижалась к Лейме, позволив тому сомкнуть руки у нее за спиной. Когда полковник бесцеремонно ухватил ее за косу, вынуждая смотреть прямо в глаза, она не сдержала смешка. Ей нравилось понарошку ощущать себя ведомой, зависимой, отдавшейся на милость воина-победителя - тем слаще был реванш.
Ирина оборвала второй поцелуй, подалась назад, толкнув полковника на кровать. Ее глаза весело сверкнули из-под растрепавшейся челки. Роли поменялись, вот уже Лейме лежал на спине, глядя на партнершу сообразно чинам и званиям - снизу вверх. Ирина сжала коленями его бедра и наклонилась, подставляя для поцелуя бледно-розовый сосок.
- Пленные мне не нужны. Хотя… я не откажусь от подарка.
В который раз Лейме удивило то, насколько они были несхожи! Для полковника не существовало жизни вне Службы. Он умел отдыхать, умел получать удовольствие - но это было частью работы механизма, гарантией, что детали не износятся раньше времени. Инквизитор же жила на одних эмоциях. Она могла быть расчетливой, терпеливой, могла продумывать свои действия на много ходов вперед - и все-таки ее вела такая несвойственная агентам Священного Трибунала черта, как жизнелюбие. Огонь в ее душе еще не потух, чтобы обратиться холодом всезнания. От этого огня занялось немало костров и жаровен, он извергался из стволов орудий и сопел огнеметов, в нем находили мучительную смерть виновные и невинные - жестокость Ирины была не инструментом, а одной из красок на палитре чувств, полной такой же искренности, как остальные. И лишь изредка, для немногих, этот огонь оборачивался жаркой, обволакивающей страстью.
Ирина резко откинулась назад, впиваясь в плечи Лейме ногтями - не слишком сильно, но ощутимо, чтобы легкой болью обозначить момент, когда она станет ведущей, хозяйкой положения. Она опустилась и прижалась к телу полковника, который едва успел потянуться к ней губами - и тут же она снова приподнялась. Лейме стиснул зубы, подстраиваясь под ее ритм. Женщина мстила ему за давешние мгновения мучительного промедления, то доводя его до полного изнеможения, то ускоряя темп, словно стремясь загнать своего скакуна. Полковник вздрогнул, когда Ирина прервала движение, потянулась к вокс-передатчику у изголовья кровати и щелкнула выключателем.
- Детонация через шестьдесят стандартных секунд!
Лейме аж задохнулся от осознания того, что микрофон продолжает работать, ловя звуки любовной игры. Ирина поймала эту мысль и рассмеялась.
- Мне тут некого стесняться! Это мой корабль, моя команда…
Она изогнулась, припадая губами к шраму над ключицей Лейме - старой отметине от знакомства с сюрикен-винтовкой.
- …и я хочу, чтобы все знали, как я справляю тризну по врагам.
В отношении человека - пусть даже предателя или еретика - такая мысль показалась бы Лейме кощунственной. Но ксеносы находились несравнимо дальше от черты, за которой действовали хоть какие-то моральные нормы. Упоение, нередко переполнявшее полковника во время зачисток - не боя, а именно уничтожения чужаков под корень, методичного, выверенного, заставляющего тварей перед смертью прочувствовать неумолимость приговора - имело много общего с тем, что он испытывал в инквизиторской постели. Сомнений на этот счет у Лейме не было - такое наслаждение не состояло в родстве с нечестивой сладостью соблазнов, которым он умел давать отпор. Это была награда за угодное Императору дело, чистая, честная, человеческая.
Слова, которых всегда стыдился и считал глупостью, всплыли в сознании, на сей раз обходя преграды, поставленные сомневающимся рассудком. Он любил эту женщину. И должен был признаться ей в этом.
- Ирина, я…
Она выдохнула в ответ:
- Слушай!
Лейме услышал - Ирина вошла в его разум, передавая ему все, что воспринимала своим сознанием. Эльдарский корабль обратился в ничто. Безвоздушное пространство поглотило гул взрыва, но эхо пронеслось далеко за пределы огненного кольца - вопль тысяч душ, наполненный чудовищным ужасом. Псайкаут-бомба не просто распылила Бесконечный Круг корабля на атомы - она создала на его месте прореху в реальности, бушующий мальштрем, утягивающий в свое нутро обитателей проклятой твердыни. Пик удовольствия любовников вряд ли случайно совпал с волной криков в Варпе, столь сильных и столь продолжительных, что от них невозможно было ни абстрагироваться, ни закрыться - полковник каждой клеткой тела ощущал стенания эльдарских душ, отправляющихся туда, где они должны были оказаться еще сто веков назад. Из-за этого он отвлекся от манящих контуров тела Ирины, пропустил момент, когда большой палец руки, движущейся по ее телу, скользнул по груди, не успел расслышать придыхания женщины в тот момент, когда она сильнее обычного сдавила бедрами его тело. Мелькнула мысль, что такова была последняя, отчаянная попытка ксеносов хотя бы перед гибелью напомнить о себе своему палачу.
Впрочем, это им вряд ли удалось. В отличие от Лейме, Ирина, слушая эти крики - извращенную музыку агонии врага, полагавшего себя неуязвимым и безнаказанным в недрах Бесконечного Круга, - явно получала от них наслаждение. Ее грудной стон показался Лейме едва ли не громче, чем потусторонний визг. Слившись воедино, эти звуки наполняли кипящее от возбуждения сознание полковника тягучим, болезненным восторгом. Все его существо сгорало на медленном огне, радуясь тому, что становится единым целым с обжигающими алыми языками, обращается в пепел - но он знал, что чувства, испытываемые Ириной, острее стократ. Вместо торжествующего крика из груди полковника вырвался только хриплый клекот. Обессиленный, выжженный изнутри, Лейме откинулся на жесткое ложе. Ирина упала лицом ему на грудь, тяжело дыша. Не открывая глаз, она прошептала:
- Все, Ашас, ты сдох… по-настоящему. Да будет тебе Варп… битым стеклом с ржавыми гвоздями…
Она улыбнулась, счастливо, удовлетворенно. Лейме обнял ее, наслаждаясь теплом. В его ушах затухало эхо хора гибнущих душ.
- Спасибо. Мне понравилось.
Демон задумчиво огладил подбородок и надолго замолчал.
Лейме захотелось завыть от бессилия. Тварь только что запустила свой нечестивый взор в уголок его памяти, где хранилось самое сокровенное. Мысль, что выродок Варпа сейчас смаковал украденные воспоминания о последней ночи с Ириной, была хуже любой пытки.
- Знаешь что, друг мой… Я считаю, ты заслужил подарок от меня… Подарок! - демон предостерегающе вскинул руку. - Никаких контрактов и тому подобной чепухи. В конце концов, твоя душа и так в моей собственности. Так вот. Я верну тебя в твой мир, на Лерану Секундус. Вместе с кораблем и солдатами. Ты выполнишь то, что велела твоя хозяйка. Ну а потом, уж извини, ты вернешься сюда. Навечно.
Лейме не верил ни единому слову, хотя голос твари звучал очень убедительно.
- Но чтобы добавить элемент азарта… Скажем так, на Леране Секундус есть некая особа, на которую я имею виды. Если вдруг тебе захочется еще немного побродить по свету, или снова очутиться в объятьях своей подруги… помни, за эту эльдарку - целую, не обязательно невредимую - я позволю тебе задержаться среди живых.
Образ эльдарки возник перед глазами Лейме. Он не мог точно ее описать словами, но знал, что не ошибется, случись им встретиться.
- Так что подумай.
Демон одним прыжком очутился на песке перед полковником и театральным жестом сорвал маску. Вместо глаз на его лице кружились два вихря мрака, две воронки, ведущие к бесконечному множеству миров. Лейме успел услышать треск собственной плоти, когда его начало затягивать внутрь. Последнее, что он помнил - гулкий, рокочущий голос.
- Помни о моем предложении!
3.
- Если бы я не знала тебя так долго, Арэль, я бы решила, что ты глумишься надо мной.
Шайрис вздохнула, впуская холодный предутренний воздух в свои легкие. Тускнеющие звезды над горной грядой, казалось, с издевкой взирали на происходящее. Где-то там, в пустоте, висел корабль мон-кай.
Насчет этого корабля кое-кто давал гарантии. Обещал, что тот отправится обратно в Варп по выходу на орбиту.
Провидец даже не счел нужным ответить на выпад Шайрис. Его взор был устремлен на восток - над морем небо уже наливалось бледно-розовым светом.
- Ашас не пустил бы врага в МОЙ город. Не сделал бы его приманкой.
Арэль наконец-то снизошел до собеседницы. Его голос был сиплым, словно что-то сдавливало дыхательные пути эльдара.
- Это не твой город, Шайрис. Равно как ни ты, ни я не принадлежим себе самим. Ты - хранительница традиций, но твоя мудрость не отведет вражескую руку. Ашас доверил оборону мне.
Шайрис скользила взором по раскинувшейся внизу панораме города и сдерживала подступающие слезы. Она отдала этому творению всю свою душу. Да, город специально строился так, чтобы в случае необходимости стать смертельной ловушкой для численно превосходящего врага - но эльдарка втайне надеялась, что этот момент никогда не наступит.
- Мон-кай когда-то бежали от нас, как дикий зверь от охотника! Почему сейчас мы должны ждать, когда они придут к нам?
- Гордыня Ашаса не к лицу тебе, Шайрис. Мы потеряем этот город. Смирись. Когда мы победим, он будет отстроен заново. Не плачь по камню, хранительница. Плачь по тем, кто не увидит сегодняшнего заката.
- Арэль, я не ухожу. Я не спрячусь за спинами воинов, я не буду отсиживаться вместе с детьми. Это мой город! Почему мне отказано в праве защищать его?
Провидец стиснул посох так сильно, что костяшки, казалось, вот-вот прорвут бледную кожу.
- Потому что у тебя нет права на смерть! Потому что никто из наших детей не родился на Рукотворном Мире! Ты передашь им память о наших корнях, чтобы они знали - им начертано править звездами, а не выращивать скот!
Некоторое время молчали оба. Затем Провидец добавил, вздохнув:
- Я сказал, что у тебя нет права на смерть. Но если встанет выбор между смертью и пленом - ты обязана отказаться от жизни. Лучше лишить наш род памяти, чем обречь его на проклятие.
Шайрис сглотнула. Она чувствовала, что за словами Провидца стоит не фанатизм - он действительно ЗНАЛ что-то ужасное. Знал и молчал.
- Сколько у меня шансов, Арэль? Сколько шансов у всех нас?
Лицо Провидца смягчилось. Он отставил посох, обнял Шайрис за плечи, прижал к себе. Та сглатывала слезы.
- Наш город возродится. Это я знаю точно. Мы же должны делать то, что от нас требуется. Шайрис, помни - я всегда буду с тобой. Я и Ашас. Его мечты сбудутся. Эта планета и ее сестры станут нашими навеки.
Шайрис молчала. Слова Провидца тронули хранительницу, но они не могли заполнить пустоту в ее сознании. Она чувствовала всем своим существом - надвигается буря, от которой не спрятаться.
- Теперь ступай. И… О, Иша милосердная, нет! Неееееет!
Провидец оттолкнул Шайрис, согнулся пополам, хрипя. Эльдарка вскрикнула.
Что-то изменилось в мире. Первые лучи рассвета скользнули по скалам, окрашивая их в розовый цвет - слишком резкий, слишком насыщенный для естественного. Шайрис ощутила, как нечто пытается проникнуть в ее сознание, нечто липкое, холодное, бесконечно враждебное.
Арэль поднял взгляд. Его глаза были полностью черными, из уголков сочилась слизь. Он всхлипнул, ища рукой посох.
- Беги, Шайрис! Беги, у тебя еще есть время!
Хранительница не слышала его слов. Что-то заставило ее обернуться в сторону моря. Туман стремительно редел. Далеко-далеко тонкая алая линия уже отделила воду от неба, предвосхищая наступление нового дня.
На красном фоне возник ряд точек.
Шайрис сузила глаза, пытаясь разглядеть, что же это такое.
Через пару мгновений она рассмеялась, облегченно и жестоко.
Это были летающие машины мон-кай. Она сразу узнала грубые, но стремительные силуэты "валькирий". Были там еще какие-то небесные корабли, ей неизвестные - грузные, широкие, самим видом оскорбляющие всех летающих существ - из плоти, психокости или железа.
Все это не имело никакого значения. Перед ней был враг, которого она знала. У которого она и Ашас отобрали этот мир. Уступить сейчас означало предать все свои труды.
Страхи уступили место восторгу, столь неожиданному, что Шайрис еле удержалась от смеха. Арэль был трусом, запутавшимся в своих предсказаниях. Да как он сам мог забыть, что их враг так жалок?
Шайрис повернулась к Провидцу, протянув ему руку.
- Это всего лишь мон-кай, Арэль! Да сгинь моя душа в утробе Жаждущей, если я от них сбегу!
Провидец закричал. А через мгновение закричала и Шайрис.
К еле слышному рокоту двигателей добавился еще один звук. Его громкость возрастала куда быстрее, чем полагалось, он несся впереди роя машин, возвещая смерть и славя безумие. Реальность колебалась и сворачивалась от соприкосновения с ним.
Это была музыка, исторгнутая какими-то устройствами на борту "валькирий", испорченная, искаженная пародия на имперские гимны, совершенно дисгармоничная и в то же время исполненная завораживающего ритма. Слова, непонятные для эльдарки, хлестали по ее сознанию.
Ave Dominus Voluptas!
Anima fractione dominatio,
Imaginatio corrupta,
Laceratione voluntarium,
Signa insania!
Эльдарка кричала, не слыша самой себя. Вцепившись пальцами в камень парапета, она против своей воли всматривалась в машины мон-кай, словно бы ее жизнь зависела от этого. Она видела огромные динамики, укрепленные под крыльями, железная сетка на них пульсировала и дергалась. Она видела нарисованные на броне зубастые пасти, которые наливались жизнью - краска вспучивалась и испарялась, из-под нее выступали лоснящиеся десны и бритвенно-острые зубы. И, хотя это было невозможным, за толстыми стеклами кабин Шайрис могла различить лица пилотов - искаженные гримасами ярости и восторга, с дыхательными масками, вросшими под кожу. Запавшие глазницы горели фиолетовым огнем.
Это были не мон-кай.
Это был Враг.
Nullius consummatio,
Actus humiliationis,
Contagione mentalia,
Ascendo abominationem!
Звуки адской симфонии буквально раздирали сознание Шайрис. Она забыла обо всем, парализованная давящей, безжалостной волей Врага своей расы - куда более страшного, чем мон-кай, чьи тела стали одеждой для его слуг. Облегчение пришло неожиданно - она ощутила всем сознанием, как души Провидца и чародеев, занявших позиции по периметру города, начинают петь в унисон, заглушая чудовищную музыку, изгоняя ее из этого мира. Она обернулась к Провидцу, но слова извинений застыли у нее на губах. Шайрис вспомнила туманные намеки Арэля, его настойчивость и скрытность.
- Ты знал. Ты с самого начала знал, что это не мон-кай. Ты…
Арэль ударил ее по лицу. Это было так неожиданно для предельно сдержанного Провидца, что Шайрис только мотнула головой, отступив на шаг.
- Да, я знал! Все это - моя вина! Враг переиграл меня, он вытащил корабль мон-кай из моей ловушки! Если бы я сказал об этом нашим воинам, ни один из них сейчас не сумел бы поднять оружия! Мы не смогли бы встретить первый натиск, и вместо сражения тут развернулась бы охота!
Эльдарка сжала кулаки, так сильно, что ногти до крови впились в ладони. Она не знала, что сказать.
- Я купил нам шанс дорогой ценой, Шайрис. Бежать тебе уже поздно, так что стой здесь и смотри.
"Валькирии" были уже близко. Визг реактивных снарядов перекрыл даже оглушительную музыку. Часть ракет врезалась в водную гладь, поднимая фонтаны пены, прочие взорвались среди зданий огненными клубами. Переливаясь всеми цветами радуги, жидкое пламя пожирало камень и психокость.
Плоти ему не досталось. Башни были пусты. Все самые очевидные цели, откуда враг мог ждать ответного огня, служили лишь приманкой. Эльдары таились, выжидая время для своего удара.
Машины сделали круг над городом, извергая огонь укрепленных по бокам тяжелых болтеров на уцелевшие строения. И когда "валькирии" развернулись, снова идя в сторону моря, со скал по ним ударили десятки солнечных копий, прожигая броню насквозь. Шайрис могла поклясться, что металл ЗАКРИЧАЛ. Залп превратил две машины в огненные шары, еще одна, дымя, рухнула в воду.
Второй заход уже не был оргией разрушения. То ли одержимые мон-кай сохранили былую выучку, то ли управляющие ими демоны сконцентрировались на главной угрозе. "Валькирии" рассыпали строй, безошибочно нацелившись на огневые точки эльдаров. Ракеты ударили по верхним утесам - на головы стрелкам обрушился шквал камней и жидкого пламени. И все-таки еще одна "валькирия" рухнула, пронзенная белыми линиями, а другая накренилась и чиркнула крылом по крыше здания, закрутилась и разбилась вдребезги.
Шайрис затаила дыхание. Враг потерял половину своих воздушных машин вместе с десантом. Правда, оставались толстобокие транспортники… Эльдарка перевела взгляд на отмель. Уцелевшие "валькирии" зависли над песком, из открытых боковых дверей выпрыгивали черные фигурки. Даже с такого расстояния эльдарка видела, что мон-кай двигаются неестественно - рывками, словно бы кто-то дергал их за невидимые ниточки. Она вгляделась в них, движимая странным любопытством. Черная броня штурмовиков была покрыта пятнами и разводами, кое-где сквозь нее прорастали бурые шипы. Козырьки касок были низко надвинуты, из-под них сверкали фиолетовыми искрами безумные глаза. Безгубые рты, как один, были разинуты в хищных ухмылках. При этом одержимые действовали вполне разумно - они двинулись вперед, держа порядок, осторожно ведя стволами хеллганов по сторонам.
"Валькирии" поднялись, уступая место шаттлам. По откинутым на песок аппарелям ровным шагом двинулась основная часть воинства Врага. Шайрис опознала в них бывших бойцов корабельной охраны. Темно-синие мундиры, дробовики, странные блестящие щиты. Эльдарка вздрогнула, с трудом сумев оторвать взгляд от радужной поверхности. Дыхание Варпа превратило стекло в зеркала, в которых запечатлелись картины ужаса и безумия. Лишний взгляд на щит или в забрало шлема грозил помутнением рассудка.
За людьми шествовали машины - бывшие "часовые", превратившиеся в некое подобие хищных птиц. С железных бортов свисали клочья мяса. Все это воинство извергалось из пастей транспортов так долго, что казалось, ему не будет конца.
Шайрис услышала отзвук мысленного приказа Арэля.
Десятки мин, заложенных по указанию Провидца, сдетонировали одновременно, разрывая тела мон-кай, корежа их технику. За этим наблюдали из укрытий бойцы первой линии обороны -добровольцы, знавшие, что шансов выжить у них немного. Их задачей было лишь атаковать выживших, раздразнить врага и отступить с боем, заставить противника распылить силы, увлечься погоней, подставляя себя под снайперский огонь. В глубине города мон-кай ждали засады, минные ловушки, замаскированные огневые точки.
Шайрис обернулась на Провидца. Его глаза были закрыты, он стоял, крепко сжав рунический посох. Эльдарка затаила дыхание, осознав, какое напряжение он сейчас выдерживает - координируя действия отрядов и одновременно отбивая атаки Врага на собственный разум. Из носа и ушей эльдара текли струйки крови, но он даже не обращал на это внимания.
"Мы сможем задержать Врага чуть дольше, чем я надеялся. Уходи. Здесь ты уже ничего не сделаешь."
Мысленный голос Арэля звучал на удивление спокойно.
Шайрис выдавила нечто среднее между "прощай" и "прости меня". Она чувствовала себя полностью бесполезной, все ее предыдущие деяния были детской игрой. Чем она сейчас могла помочь своему городу? Только побегом?
Эльдарка покачала головой и поспешила к двери. Пусть так.
На полпути она обернулась. И поняла, что ужас, испытанный ей до того, был лишь прелюдией к настоящему пиршеству кошмара.
На месте взрыва кружился вихрь черной крови и искореженного металла. Он разрастался, поглощая уцелевших мон-кай, подминая под себя летающие машины. Звук, уже не воспринимаемый Шайрис как что-то постороннее, лишь ждал момента, чтобы впиться в сознание, подавить волю, смять, уничтожить - динамики продолжали играть чудовищную музыку даже после того, как обратились в обломки.
Temptatio,
Passio,
Desecratio,
Voluptas!
Voluptas!
Voluptas!
Провидец упал, пронзительно крича. На его мантии проступили черные пятна, они расползались, пожирая ткань и плоть. Камень оросили потоки крови.
Шайрис увидела, что одна "валькирия" не была уничтожена смерчем. Она поднялась в воздух, и эльдарка поняла, что одержимая машина ищет ЕЕ.
Больше испытывать судьбу Шайрис не решилась, опрометью бросившись под своды тоннеля, ведущего в недра горы.
Город остался за ее спиной. Эльдарка не оглядывалась, зная, что вихрь плоти еще не поднялся выше заснеженных пиков.
Пока что.
Гравицикл несся с дикой скоростью по узкому ущелью. "Валькирия" физически не смогла бы настичь ее здесь - каменные стены располагались так близко друг к другу, что даже самой Шайрис стоило огромного труда вести свою машину, избегая острых выступов. Эльдарка еще не сдалась. Музыка звучала на краю сознания, слишком далеко, чтобы снова заставить Шайрис терять драгоценные минуты.
Грохот двигателей услужливо напомнил эльдарке, что погоня еще только начиналась.
"Валькирия" сделала вираж и устремилась вниз, развернувшись под прямым углом к поверхности земли. Ни один пилот не мог бы пойти на подобный риск - но в кабине машины не было живых мон-кай.
Шайрис направила гравицикл ниже, моля Ишу, чтобы "Валькирия" хоть чуть-чуть задела камень - этого хватило бы, чтобы отправить машину в последний полет. Но проклятый летательный аппарат шел плавно, быстро сокращая дистанцию. Эльдарка задрала голову - нос машины уже маячил прямо над ней, можно было разглядеть рисунок на обшивке, изображавший женщину мон-кай с голой грудью, восседающую верхом на бомбе. Шайрис вскрикнула - на ее глазах кожа нарисованной женщины стала сиреневой, руки превратились в клешни… миг - и она ВЫПРЫГНУЛА с картинки. Гравицикл сотрясся под непрошенным пассажиром.
Эльдарка успела развернуться вполоборота, отшвырнув винтовку и ударив закрепленными на запястье лезвиями. Демонесса ушла от выпада мягким, текучим движением, тут же контратаковав серией росчерков кончиками клешней. Шайрис не сразу поняла, почему ее тело вдруг обмякло, перестало слушаться - из-под доспехов потекла кровь, но боли не было. Демоница вырвала ее из седла, усадив лицом к себе. Эльдарка чуть не задохнулась от обрушившегося на нее тяжелого, дурманящего мускусного запаха. В огромных глазах демонессы крутились звездные вихри, раздвоенный язык метался среди рядов игл-зубов. Надавив клешнями на плечи эльдарки, тварь заставила ее изогнуться, прижимая спиной к приборной доске. Шайрис попробовала дотянуться до кинжала на бедре, ей даже удалось коснуться рукояти, но тут демоница подалась вперед. Клешни, раскрошив психокость наплечников, вдавились в кожу, скользнули ниже, рассекая ткань и плоть. Язык следовал за ними, жадно ловя алую влагу. Все мысли о сопротивлении оставили эльдарку, она не нашла в себе сил даже воззвать к богам. Уже находясь на грани забытья, Шайрис снова встретилась взглядом с тварью - и закричала, осознав, какого рода голод движет действиями ее врага. Демоница заглушила ее вопль, припав к губам эльдарки. Вкус собственной крови, смешанной с терпкой слюной порождения Варпа, подействовал на Шайрис завораживающе. Нетерпеливые, бесцеремонные движения демонессы обрели смысл, стали почти желанными - и это вдруг вывело эльдарку из оцепенения.
- Прочь из моей души, мразь!
Шайрис не была чародейкой, она успела пройти только пути воина и хранителя знаний - Провидцы говорили, что ей не суждено повелевать потусторонними силами, слишком тонка была ее связь с миром духов. Но гнев, смешанный с отвращением, придал ее ментальному удару должную мощь. Демонессу отбросило назад, кожа на лице и груди лопнула, обдав Шайрис черной жижей. Эльдарка ударила ее лезвиями, раз, другой, пока вой твари не оборвался бульканьем.
Сбросив демонессу с гравицикла, Шайрис развернулась. Вывернула руль, еле уйдя от столкновения, и направила машину вниз, ко дну ущелья.
Эльдарку обнаружили только к вечеру.
Лейме окинул брезгливым взглядом демонессу, которая терлась лицом об его сапог, указывая клешней в направлении одного из горных проходов. Она чуяла след ксеноса.
Полковник отдернул ногу, сплюнул твари в глаза (та лишь довольно слизнула его слюну, ничуть не смутившись) и зашагал вперед, держа палец на спусковом крючке. Ад следовал за ним.
Она сидела, прислонившись к валуну, обняв себя за окровавленные плечи. Лейме пришлось щелкнуть пальцами, чтобы привлечь ее внимание.
- Сдавайся.
Мутные глаза эльдарки прояснялись. Она поднялась, шатаясь. В руке блеснул кинжал.
- Нет.
Полковник мог прострелить ксеносу колени с безопасного расстояния. Вместо этого он убрал лазпистолет в кобуру и извлек из ножен армагеддонский "оркорез" - штык-нож с матово-черным лезвием.
- Отлично.
Пора было заканчивать это представление. Лейме не брезговал никаким оружием, и все же уничтожение эльдарской колонии во главе воинства демонов было почти за гранью его сил. Он не тешил себя иллюзиями - для Империума и Ирины полковник Сигер Лейме погиб. Но ради того, чтобы закончить пару земных дел, стоило заплатить любую цену.
Не прошло и десяти ударов сердца, как Лейме понял, что переоценил свои силы.
Загнанный в угол ксенос, несмотря на раны, оказался опаснейшим противником. Умения Лейме еле-еле хватало только для того, чтобы просто избегать ударов изогнутого лезвия. И все равно кинжал эльдарки уже оставил два пореза на его теле. Полковник был уверен, что ксенос начнет бой в манере воинов своего вида - уйдя в оборону и выжидая возможности для единственного смертоносного удара - и едва не поплатился за это, когда противница сразу же перешла в наступление, чередуя выпады с обманными движениями в неимоверно быстром, резком ритме. Но стоило Лейме начать подстраиваться по скорость ее атак, как Шайрис тут же сменила тактику, перейдя от нарочитой хаотичности ударов к мягким, словно бы танцующим движениям. Легко парировав выпад полковника, она тут же контратаковала - его собственным любимым приемом, размашистым ударом по лицу противника. Лейме едва успел податься назад, но клинок все-таки задел его, рассекая щеку и переносицу.
Голоса напомнили ему о том, что достаточно только попросить - и победа будет в кармане. Полковник сплюнул, отвергая их помощь.
Эльдарка не давала противнику возможности перейти в атаку. Чувствовала, что он привык к наступательному бою - и потому сама плела паутину молниеносных выпадов, вынуждая тратить все силы на оборону. А для построения глухой обороны у Лейме не хватало сил, он знал, что не продержится долго. Ища возможность для контрудара, он пропустил уже полдюжины режущих движений. Эльдарка играла с ним, намеренно не нанося глубоких ран. Отчаяние обернулось мрачным весельем, она знала, что погибнет - страшно, мучительно, а посмертие будет еще хуже - но сейчас у нее была возможность отомстить хотя бы одному врагу.
Демонессы, собравшись полукругом, терпеливо ждали финала.
Очередной удар эльдарки, нацеленный в лицо полковнику, пришелся мимо цели, срезав прядь волос и распоров ухо. Сделав вид, что собирается атаковать справа, Лейме в последний момент перекинул нож в левую ладонь и тут же отскочил назад, не сделав замаха. На мгновение этот маневр сбил Шайрис с ритма, ее реакция запоздала - и этого хватило. Полковник ударил ее кулаком в живот, сбив с ног, и саданул локтем по затылку. Эльдарка растянулась на земле, и встать ей уже было не суждено - оттолкнув Лейме, демонесса прыгнула на упавшую жертву, пригвоздив ее весом своего тела. Две другие твари тенями скользнули к Шайрис, подвывая от исступленного возбуждения.
Полковник вздохнул, отправив клинок обратно в ножны. Он чувствовал себя ограбленным. Смотреть на то, что произойдет с ксеносом, он не стал. Развернувшись, он зашагал к "Валькирии". Уговор был выполнен.
По крайней мере, Лейме сделал все, что хотел.
Шайрис.
Так ее звали.
Эльдарка открыла глаза, щурясь от света - яркого, теплого, манящего. Игра отблесков заката на осколке стекла в иллюминаторе "Валькирии" заняла ее воображение надолго, наполняя тихой радостью - так снова смотрят на мир после долгой болезни.
Тот факт, что она лежала на полу, изломанная, в луже крови и слизи, нимало не огорчал ту-что-была-Шайрис. Боль, страх - эти слова остались где-то далеко.
Скоро она снова увидит детей, спасшихся в горных убежищах от ужасов войны. Она научит их истинному пути расы Господ Вселенной - пути, от которого ныне живущие эльдары отрекались из трусости или лицемерия. В конце концов, она - хранительница традиций!
Мечты Ашаса станут реальностью.
Что-то привлекло ее внимание - тень, возникшая на пути солнечных лучей. Увы, это была не одна из дочерей Князя Наслаждений. Это был мон-кай.
Он разрушил ее мир, но почему бы не простить его? Во-первых, без этих жертв Шайрис все еще блуждала бы во тьме. Во-вторых, у нее было хорошее настроение.
- Все мы совершаем ошибки, ксенос.
Голос мон-кай был хриплым, лающим. Шайрис поморщилась, но больше от самих слов - неужели тот, кому хватило воли уничтожить целый город во славу Князя Наслаждений, сейчас раскаивался в собственных деяниях?
- Хорошо, когда есть возможность их исправить.
Мон-кай приподнял эльдарку за остатки воротника, сунул в лицо какой-то клочок бумаги. На нем была изображена женщина в берете и доспехах. Когда-то, где-то, в другом времени, в иной реальности Шайрис уже видела ее - но это уже было неважно.
- Я любил ее. Но так и не сказал ей об этом. Считал глупостью. Пустыми словами. Ошибался.
Эльдарка заморгала. Любовь? В сердце этого мон-кай гнездилось немало всего интересного, но вот на любовь она рассчитывала меньше всего.
- Как видишь, я исправил эту ошибку.
Мон-кай подтащил эльдарку к открытому люку. Она спокойно разглядывала то, что осталось от ее города.
Гладкую как стекло пустыню. Траншеи, заполненные колдовским огнем. Из траншей складывались слова, различимые с высоты.
Irina, Tu Amo!
"Ирина, я люблю тебя!"
Шайрис рассмеялась. Этот мон-кай был удостоен одной с ней чести, но все еще цеплялся за какие-то обрывки своего прошлого. Подумать только, гордиться верностью выцветшей картинке!
Эльдарка выхватила карточку из задубевших пальцев полковника и отпустила в полет. Он вскрикнул, обернулся, провожая ее взглядом. Шайрис со смешком закинула руки ему на плечи. Секундная заминка вышла из-за того, что она не сразу подобрала нужные слова, чтобы ободрить его. Чтобы объяснить простую вещь - не имело больше никакого значения, кто из них эльдар, а кто мон-кай, и кто служил каким господам. Их освободили, так зачем цепляться за сброшенные кандалы? Зачем же…
Лейме убрал палец со спускового крючка. Равнодушно отметил, что восторг в глазах ксеноса сменился искренней, горькой обидой. Эльдарка осела на пол медленно, почти грациозно, не издав ни звука. Полковник толкнул ее в люк, позволив силе тяжести и острым камням внизу поставить точку в этой истории.
На мгновение замерло, казалось, все мироздание. А затем "валькирия" содрогнулась от гневного воя. Все, что служило воле демона, ринулось вниз, в безуспешной попытке перехватить тело ксеноса. Все, кроме Лейме.
Он спокойно поднес дымящийся еще лазпистолет к виску и надавил на спусковой крючок.
