Этот рассказ был написан мной для англоязычной аудитории. С оригиналом можно ознакомиться тут: http://www.dakkadakka.com/dakkaforum/posts/list/455655.page
Перевод выполнен Architect Pryamus и отредактирован мной. Будете плюсовать, киньте и переводчику.
Пожалуй, это лучшее, что можно было выжать из оригинала. Изначально писал на английском именно потому, что для русского языка весь этот инфернальный пафос слишком тяжеловесен.
Как всегда, рассказик - аллюзия. Можете попытаться отгадать, на что. И, нет, эпиграфы тут не при чем - чуть другая эпоха и другая нация.
Мы, Ад вам несущие
Мы не просто убьем этих ублюдков, мы вырежем их кишки и смажем ими гусеницы наших танков!
Из речи генерала Джорджа Пэттона, 31 мая 1944г.
Come to the nightmare, come to me,
Deep down in the dark where the devil be,
In the maw with the jaws and the razor teeth,
Where the brimstone burns and the angel weeps.
Call to the gods if I cross your path
And my silhouette hangs like a bodybag;
Hope is a moment now long past,
The shadow of death is the one I cast.
The Warrior Song, песня морской пехоты США
Неистовый буран в приступе ледяной ярости с одинаковой легкостью сотрясал камень и покрытые бронзой пластины. В такие ночи только чернокрылые Девы Крови, служительницы Кхорна, не боялись бросать вызов безжалостному ветру в поисках умирающих, чтобы вырвать их души из уз плоти и бросить к Трону Черепов. Даже едкий дым, изрыгаемый несметным множеством плавилен и военных заводов Тонгора, Кровавого Бастиона, буря легко сносила, раскатывала по земле и заталкивала назад в переплетения дымоходов. Один за другим разрывались котлы и горны, предсмертные вопли рабов смешивались с ревом пламени. Уцелевшие восхваляли Кхорна за жестокое знамение, побуждающее их работать с удвоенным усердием. Этой ночью в тишине оставался лишь тронный зал.
Владыка Англахен вдохнул морозный воздух. Запах серы и горелого мяса приносил с собой чудные воспоминания. Демонический мир Дис был адом сам по себе, но только на Севере можно было ощутить подлинную суть преисподней Кхорна. Скованные льдом и покрытые замерзшей кровью стены Тонгора возвышались на мили, разделяя реальности демонов и людей, бросая черную тень на весь Дис. Под ними непрерывно росли горы тел смертных, ведущих вечную войну во славу жестоких и ненасытных богов.
Север, ледяная вершина мира, граничил с землями вечных распрей, отринувшими прямые и беспощадные пути Кхорна. Восток был выжжен ядерным огнем века тому назад, и теперь его безжизненные пески стали пристанищем множества кочевых племен, слишком стойких, чтобы вымереть окончательно. Это было царство Меняющего Пути, чьим орудием были радиация и миражи, чьим пиршеством – надежды и отчаяние выживших. Запад не удостоился столь милосердной участи… Развалины некогда величественных городов, опустошенных ядовитыми разливами, пандемиями и голодом, стали поприщем для многочисленных внуков Властителя Чумы. Их стойкие игрушечные солдаты, живые мертвецы, были загнаны в бессрочную и безвыходную пародию на существование без права на гнев, ненависть и даже смерть.
Но на сей раз внимание Англахена было приковано к Югу. Цветущий край порока и зависти был неисчерпаемым источником сырья для топок войны Кхорна. Юг, богатый продовольствием, рудой и рабами, рассчитывал вновь выторговать себе перемирие, позволив воинствам Англахена кормиться досыта. Прячась в лабиринтах своих серебряных и золотых дворцов, безликие правители из Конклава Масок наблюдали за каждым шагом Владыки Севера, неустанно плетя заговоры против него и друг друга. Их интриги и пререкания были танцем на хрупком льду, и один неверный шаг мог накликать на их головы гнев Англахена - долгожданное истребление, блаженную бойню, которая положила бы конец правлению слуг вечного противника Властелина Крови, прекрасноликого Князя Тьмы. Но пока что они, сыграв свою роль, нежились на подушках из бархата и человеческой кожи, ощущая прикосновения извивающихся конечностей собственных мерзостных порождений, блуждая в дурманных видениях триумфа и тщеславного отмщения.
Англахен ждал новых писем, написанных кровью девственниц (если таковые на Юге, конечно, еще оставались), в которых южане снова молили его о мире и содействии. Само собой, в этих письмах Конклав Масок заискивающе пресмыкался, обращаясь к Владыке по всем титулам и званиям, что он снискал за тысячи лет. Англахен Пожиратель. Архидеспот, Угнетатель Диса и Кара Валаноса, Псарь Кхорна и Несущий Гибель Всему Сущему, Собакоубийца, Пасть Преисподней и бессчетное множество «Ужасов», «Военачальников» и «Избранных». Эти прозвища висели на его плечах тяжелым грузом, тяжелее его убранной черепами мантии, но ощущение этой ноши было одним из двух удовольствий, что приходились ему по нраву среди всех даров южан. Вторым была отрада слышать, как трещат их ломкие кости под его кованой подошвой.
Будучи старше, чем даже сам Дис, Англахен едва мог различить в своей памяти жалкие остатки воспоминаний о том, каково быть человеком. Его раздутое и деформированное тело было запаяно в колоссальный терминаторский доспех - реликвию седой древности. Возвышаясь над своими легионами, Англахен превосходил ростом высочайших мира сего – но наедине с собой он зачастую проклинал свою жалкую смертную оболочку. Внутри же в нем осталось ничтожно мало от человека и даже от Десантника – нечестивое сочетание смертного существа, демона и механизма. Его зев был горном, выдыхающим пламя, его челюсти – челюстями капкана, усеянными рядами безжалостных стальных зубов, звук его голоса - ревом адской машины, требующей больше и больше плоти для своей ненасытной утробы.
На знамени у него за спиной в истекающую кровью планету вгрызалась исполинская звериная морда, коронованная восьмиконечным знаком Властелина Крови. К древку были грубо прибиты символы Тзинча и Нургла, обернутые бронзовыми цепями и покрытые рунами, провозглашающими господство Кхорна. Трофеи, вовсе не знаки равной власти Четырех. Повелителем и Господином этого мира был Кхорн, он правил рукой своего Избранника, а оставшиеся Трое лишь дрались между собой за объедки, остающиеся от его пиршеств. Трое - ибо третьим символом должен был стать витиеватый знак Слаанеша, для которого уже было приготовлено место рядом с двумя другими.
На нижнем краю знамени белела полоса пергамента с надписью на высшем готике, возрастом едва ли не старше самого Англахена. Единственное, что осталось от его прошлого после того, как оно сгорело дотла в огне его падения и возрождения тысячи лет назад.
BELLUM DARE AMAMUS!
FEREMUS INFERNUM TUIS!
Миллионы душ трепетали от этих древних слов задолго до того, как гордый Брат-Капитан Метцгер Англахен из легиона Пожирателей Миров пошел вслед за своим Примархом по дороге без возврата, чтобы в конце концов стать Владыкой Хаоса, Англахеном Пожирателем.
Тень Англахена издала гортанный рык, обернувшись бронированным чудищем ростом почти вровень с самим Владыкой. Это был Льетольф Братоубийца, его телохранитель, его верный цепной пес. Англахен с наслаждением вспоминал о том судьбоносном дне, когда на закате долгой битвы Волчий Страж встретился с ним взором. Уцелевший глаз Волка не выражал ничего, кроме столь знакомой Владыке жажды боя ради боя. Не было ни долгих речей, ни игры соблазнов. Цепной пес желал служить сильнейшему из хозяев, а поражение его братьев было знаком того, что Император – никто по сравнению с богами этого мира. В качестве первого испытания для своего нового зверя Англахен приказал ему расправиться с ранеными соратниками, которые, быть может, и хотели бы вслед за ним отречься от своего Императора, но чьи жизни уже не стоили затрат на их сохранение. Волчья кровь стала первыми каплями в том море, что Братоубийце было суждено пролить во имя Кхорна.
- Хозяин…
Рев Льетольфа сотряс тишину тронного зала, избавляя Владыку Хаоса от сомнительного удовольствия самому разбирать литеры южан.
- Конклав молит нас о перемирии. Жирни загнаны в угол своего же логова, и мы вот-вот добьем их… Они шлют дань Кровавому Властелину. Десятки тысяч рабов, и солдат, и машин… И даже их бесценный Поработитель, а с ним - два меньших Титана… Все в дар нашим силам…
Единственный глаз цепного пса был холоднее льда. Закованной в латную перчатку рукой Волк поглаживал черную бороду, покрытую засохшей кровью – следами недавней трапезы. Багровые губы Англахена растянулись в довольной ухмылке, обнажая стальные зубы.
- Рабов? У нас довольно скота для всех наших нужд. Но воины и машины… Пусть Конклав пришлет мне каждого мужчину и женщину, каждый болтер и топор, всю колесную, гусеничную и шагающую бронетехнику, что может служить Господину Битвы! Черепа южан недостойны подножия Трона, так что передай этим мужеложцам - я скормлю их псам, если они попытаются злоумышлять против меня!
В этих словах не было смысла, ибо и Англахен, и Конклав знали, каков будет исход. Юг снова вымолит себе пощаду: без его жирующих городов, на которых можно кормиться, войско Англахена быстро обернется против него самого. Нельзя оскорблять Кхорна, позволив его армиям распасться до того, как они вырвутся из Ока Ужаса первой волной нового вторжения, что сотрясет Империум до основания… И захлебнутся кровью в величественной резне, снискав славу перед Господином Битвы.
Что-то шмыгнуло мимо громадного сапога Англахена. Опустив взгляд, он увидел подростка-человека, носящего темные лохмотья и ошейник из потускневшей меди. Раб… На Севере даже рабы были совсем иного сорта, нежели их развращенные, изнеженные и мягкотелые южные собратья, сборище женоподобных мужчин, сластолюбивых потаскух и одурманенных скопцов. Рабы Англахена больше походили на крыс в зверином логове: грязных, злых и пронырливых падальщиков, боящихся лишь своего господина, жаждущих угодить ему любой ценой. Они всегда были рядом, подавая на стол, занимаясь чисткой оружия и доспехов, отскребая засохшую кровь с камня и древесины…
Спустя мгновение Англахен осознал, что, ко всему прочему, это была еще и девчонка. Она улыбнулась, обнажив острые и на удивление белые зубы, и протянула руку, показывая треснувший череп с медным кольцом – видимо, только что сорвавшийся с мантии Владыки Хаоса. Рабыня умудрилась поймать его до того, как трофей разбился бы об пол. Смягчившись, Англахен умиротворенно рыкнул. Льетольф вторил ему. В другое время Волк без колебаний раздавил бы эту зверушку просто за то, что она попалась ему под руку, но в этот раз она позабавила его не меньше, чем хозяина.
Девчонка без промедления подвесила череп на место, и Англахен на мгновение задумался. Сам Кхорн вряд ли смог бы прочитать, что за мысли струятся в голове Владыки Хаоса, в красной дымке воспоминаний, среди кровавых дум о предстоящих битвах. Но, видимо, что-то заставило Англахена произнести несколько слов. И он знал, что эти слова будут услышаны.
- Смотри на меня, служка. Похож я на цепного пса Самозваного Императора? Такого, как Льетольф, пока он не познал истинных богов?
Девчушка задрала голову, ожидая, что теперь последует какая-то жестокая, бессмысленная и беспощадная забава. Для нее Самозваный Император был чужим богом, посмевшим бросить вызов мощи Властителя Битв и трех его младших братьев. Англахен прервал ее ожидание, отрицательно покачав головой.
- Но я был им. Я уничтожал людей тысячами во имя его, я наблюдал, как сгорают дотла их города, слушал вопли их женщин и детей, которые заглушали даже треск пламени и грохот наших сапог. Это была музыка победы… А затем другие люди наперебой приветствовали нас. Они славили Императора за пролитую кровь. Они радовались, они стелились перед нами, как перед богами, глядя на наши пропитанные кровью знамена, слушая стук трофейных черепов на древках… Знаешь, что я ощущал тогда… и что ощущаю сегодня?
Голос Англахена громовым эхом прокатился под каменными сводами, оглушив девчонку. Шатаясь, она отступила на шаг, но затем кивнула. Англахен уже не ждал от нее ответа. Однако таковой последовал.
- Вообще… никакой… разницы?
Тишина, повисшая в воздухе, растянулась на несколько немыслимо долгих мгновений, прежде чем Владыка Англахен заговорил вновь.
- Именно так.
__________________________________
BELLUM DARE AMAMUS – «Война влечет нас»
FEREMUS INFERNUM TUIS – «Мы, Ад вам несущие»
БОНУС:
Для тех, кто не в теме, текст песенки. Вообще, нечто такое стопроцентно должно было быть гимном Пожирателей Миров до Ереси (а после нее они разве что выкинули бы первые куплеты). Да и вообще много кому подходит.
"Раскрывающийся текст"
The eagle born to those who pledged their lives and sacred honor
Was smiled upon by God and freed from chains and iron collar.
He is held aloft on unity and by history revered; for preserving peace through strength
His wings now reach across two hundred years.
But for each of those and one year more,
God has smiled upon The Corps,
From the Barbary Coast to the Eastern Sand,
By sword, by gun, or by bare hand.
So it's been, and shall be weighed:
Though many are born, few are "made".
Faithful Always, they shall remain,
Dogs to loose when war is waged.
I am a Marine on the beach, I'm a killin’ machine,
With a need to bleed you when the light goes green,
Best believe, I’m in a zone to be,
From my Yin to my Yang to my Yang Tze.
Put a grin on my chin, come to me, ‘cuz I’ll win,
I’m one-of-a-kind and I’ll bring death
To the place you’re about to be:
Another river of blood runnin’ under my feet.
Forged in a fire lit long ago,
Stand next to me, you’ll never stand alone.
I’m last to leave, but the first to go,
Hard Corps is the only way I know.
I feed on the fear of the devil inside
Of the enemy faces in my sights:
Aim with the hand, shoot with the mind,
Kill with a heart like arctic ice
I am a Devil-Dog I’m marching on,
I am a warrior and this is my song
I bask in the glow of the rising war,
Lay waste to the ground of an enemy shore,
Wade through the blood spilled on the floor,
And if another one stands I’ll kill some more.
Bullet in the breech and a fire in me,
Like a cigarette thrown to gasoline,
If death don’t bring you fear
Then death ain't brought by no Marine.
Come to the nightmare, come to me,
Deep down in the dark where the devil be,
In the maw with the jaws and the razor teeth,
Where the brimstone burns and the angel weeps.
Call to the gods if I cross your path
And my silhouette hangs like a bodybag;
Hope is a moment now long past,
The shadow of death is the one I cast.
I am a Devil-Dog I’m marching on,
I am a warrior and this is my song
Hell has no demon I won't overcome,
I am a warrior and this is my song
Now I live lean and I mean to inflict the grief,
And the least of me's still out of your reach.
The killing machine’s gonna do the deed,
Until the river runs dry and my last breath leaves.
Chin in the air with a head held high,
I’ll stand in the path of the enemy line.
Feel no fear, know my pride:
For God and Country I’ll end your life.
I am a Devil-Dog, I’m marching on,
I am a warrior and this is my song
Hell has no demon I won't overcome,
I am a warrior and this is my song
I made the devil himself turn and run,
I am a warrior and this is my song
Into the fire I will keep marchin' on, oorah, Marine Corps, get some...
© www.thewarriorsong.com
