[HH-53]Titandeath by Guy Haley

[Dark_Nomad]

штааа?

Ты против немного клоунады и some fun, you know?

Вoт бигот же really

кстати, еще сполера подъехали из втентаклика:

Император_ка, переродившись и воскреснув, обвиняет патриархат, признает проект "Примархи" провальным и испорченным Чумой Мачизма и Ересью Маскулинности, и создает новый проект: Примаркошки, в количестве 40 штук.

Орнул. =)

Вообще да, все что то сильно напряглись и не могут шутки от серьезных вещей отличать

По теме: бекца про титанов много не бывает. Надеюсь, про Легио Мортис там что то будет, а то все задаюсь вопросом - стал Диес Ирае демон энжином, или нет )))

Изменено 29 ноября, 2018 пользователем Dark_Nomad

[Дарт Йорикус]

Надеюсь, про Легио Мортис там что то будет, а то все задаюсь вопросом - стал Диес Ирае демон энжином, или нет )))

Диес Ираэ был уничтожен на Гидре Кордатус спустя тысячелетия после Ереси.

[Expert_Bob]

"с того самого паба, про противостояние баб и мужланов в обсуждаемой книге"

От автора французского спойлера к книге "Титаносмерть" поступило небольшое пояснение насчёт мужчин и женщин Легио Титанов.
Он уточнил, что "мужской" Легио [ну уж нет]одится под влиянием Кхорна. Это и делает их кровожадными и не очень сообразительными, в то время как до Ереси с ними всё было в порядке. Это не унижение мужчин, здесь они являются отступниками под влиянием Кхорна, поэтому они ориентированы на насилие, борьбу и грубую силу, а не на размышления и стратегии. Это не означает, что мужчины в основном жестоки, а женщины умны. Просто в данном случае в книге Легио лоялистов, состоящий исключительно из женщин, ориентированный на скорость, охоту, стратегию, коллективную работу, но у которого существуют проблемы с получением приказов от мужчин (история главы Легио объясняет это тем, что она происходит из общества, где власть принадлежит мужчинам, а женщинам уготована роль жён, дочерей, матерей) противопоставляется Легио предателей, проповедующих путь наиболее приспособленных, сокрушения других и индивидуализм (главный герой даже не удосужился узнать имена людей своей команды, только их положение и заслуги). В остальном это обычное противостояние титанов.
Это не мешает чтению, это не снижает качество книги или истории.

Опять же, спойлер на французском, поэтому могут быть неточности перевода: http://www.black-librarium.com/t4604-horus...uy-haley#174401

Изменено 29 ноября, 2018 пользователем Expert_Bob

[Свинота безграмотная]

"астанавись" (с), хранцуз

[Dark_Nomad]

Диес Ираэ был уничтожен на Гидре Кордатус спустя тысячелетия после Ереси.

Вопрос не в этом. На Гидре описывается, что он был с вполне смертным экипажем только с нечестивыми украшениями и прочее, но при этом периодически всплывает, на форумах и прочее, что таки одемоничился, покрылся сфинктерами и прочей плотью.

[Expert_Bob]

бек перепишут

раньше скорапчивание иначе представляли ) навесил обереги, сделал тату и все тебя приняли в семью )

а сейчас пока весь титан не описаешь и не обкакаешь, а после не заполируешь блевотиной вызванной поеданием трупов своей команды, дедушка Нургл не примет тебя )))

Изменено 29 ноября, 2018 пользователем Expert_Bob

[Knijnik]

Вопрос не в этом. На Гидре описывается, что он был с вполне смертным экипажем только с нечестивыми украшениями и прочее, но при этом периодически всплывает, на форумах и прочее, что таки одемоничился, покрылся сфинктерами и прочей плотью.

Эм, вообще-то на Гидре он уже мутировал и даже хвостат был.

[RedFurioso]

Совершенно неожиданно выяснилось, что книга во французском переводе выходит на неделю раньше оригинала, т.е. сегодня. На сайте BL появился бесплатный отрывок-вступление.

Ну и я слишком долго и сильно ждал эту книгу, чтобы его не прочитать!

Перевёл с французского на английский, поправил совсем вырвиглазные ошибки, хотя качество перевода не самое лучшее, читайте на свой страх и риск.

Но отрывок мощнейший абсолютно. Там как раз про женщин, да

"Много текста"

Wind blew on her skin.

This breeze belonged to her memory, but seemed no less real. The existence inside the tank confused the past and the present. Increased by the immense cogitators of the titan, the sensations of what was and what had been coexisting within the same moment. Her life had become like a long book to look at; So it did not seem strange to me to perceive the animal fragrance of the mega-herds, even if for more than a century, all she had felt, all the smells, all the contacts, all the tastes were summed up in the liquid lukewarm amniotic. In one and the same moment, Mohana Mankata Vi was locked in the skull of Luxor Invictoria, and she was riding her horse, Hamaj, and she was a sleeping child. She told a class of her daughters about Tigris the story of the day the Legio was born. She was young. She was old.

Memories filtered through her dreams when Mohana Mankata Vi was sleeping. At the moment that the lower spirits were pointing to the present, her naked body shifted weakly into the liquid that was giving him life, her arms grazing the network of feeding tubes, data lanyards and synaptic connecting cables that formed a cocoon around her.

She did not feel them. She did not see the confined limits of her aquatic world. Her body was imprisoned, but her mind roamed freely.

This wind carried off the fertile dust of the steppes, redepositing it on the forest lands of the house Vi. Just as his breath nourished the trees, he instilled his vigor into the soul of Mohana Mankata Vi.

The sun was piercing through the misty air, and other sensations returned to her to which she had not been treated for a long time. The trees rustled, then shook, as the wind blew softly or loudly. Her mouth kept the taste of the milk of the mares. It was springtime, hot and cold all at once; the sun's rays hit her face even as an icy cold air burned her lungs. She gasped a little; her features stung her, her body exalted by the ride to the top of the promontory. Her fingers were numb around the reins, though she would never have let them go. The hold she had on them was too busy.

All these details were strikingly clear: perfect beyond the faculty of a human to store them at the moment, recovered from the motive of its organic engrams, and reconstructed with mechanical precision at not that their reminiscence became more real than life.

Hamaj pawed and banged impatiently at the flat top, the rock sparking with sparks under his iron shoes. The movement of his muscles undulated under the black coat of his dress; the length of his soft, rough mane beat the air around Mohana's arms. He already sensed the smell of steam and fire on the air that was spinning around them. He would have liked to join the pursuit.

This memory was important, and she had relived it many times, because it was that day that the Legio was born. Not the one where the big skeletons of adamantium of the titans had been sunk, nor the one where the reactor of the first machine had come alive by lighting up. But another day, as meaningful as the construction of machines. A titan was made of metal, just like flesh and blood.

This event concerned the flesh.

It was that day that the hunters were chosen.

In the early years of her flesh, Mohana was renowned among all Procon women for her piercing eyes. It was she who was aiming the best, who saw the farthest. She would have been a natural fit to join the priestesses of Pahkmetris, it was said. If things had been different, perhaps she would have joined the temple and raised herself to the rank of high priestess, like many elders in her family. But these times belonged to the past, before the foreigners came from the stars to tell her people that the gods did not exist, first by suggesting that they abandon them and then demand them.

The blessing of joining the Imperium had been the price of having to accept the imperial truth. And even if, decades later, during the Civil War, the Emperor's creed was ultimately just a story like any other, it was easy to rally to it. the time. Under the influence of this truth, the old habits and customs were dying so fast that the faith that could be felt by Mohana would certainly have completely extinguished, if there had been no other men, with another story, and another God.

After the free-merchants had marked the world of Procon for its attachment, the imperial iterators had arrived with their words of honey. Then came the priests of Mars.

The lies of men come to them so easily that they even forget that they do not tell the truth. After the iterators had denied the existence of the divine, the priests in red had spoken to them of a divine entity, made of mechanisms and knowledge. In the space of five years, two delegations, ostensibly obeying the same master, had delivered two divergent speeches. The wonder had turned into cynicism. Faced with this contradiction, and the way in which these men coveted her home covetously, Mohana Mankata Vi had sworn not to forget Pahkmetris, despite the claims of the iterators and technopters.

The day she was at the top of the cliff, the day the Legio was born, was the day Procon's houses had measured themselves to be favored by the god of machines. She herself was not allowed to take part in the race; on his planet, the path of women was traced differently from that of men. Nothing, however, forbade him to observe. What she did.

From its elevated position, Mohana Mankata Vi had a good view of the last stretch of the route: a long tongue covered with late summer grass, open in the middle of the forest, separating a line of rolling hills. another, where the domination of the trees began to give way to the steppe. The arrival post was on the plains a few kilometers away. The Knights were going to get there, she was certain.

She was not the only hunter to guess. Branches of the edge stirred fifty yards from her. A second rider came out of the forest and pushed her horse up to the top of the ridge, guiding it expertly between the hollows and traps of the rock.

Galiana Atum, out of breath, came to stop with Mohana Mankata Vi. Both were cousins to a distant degree, by ties of blood woven over a thousand years of intrigues. They were not friends. Although they were related, Galiana's house was not Mohana's. The father of Galiana was duke, that of Mohana was the king, and the rivalry between them was prolonged among their daughters.

-No sign yet? said Galiana. Rarely did they bother to employ formal terms of address. Both followed the huntress's voice. The temple uses mattered more than the seigniorial custom.

Mohana Mankata Vi nodded imperceptibly. She pointed towards the woods.

Galiana frowned and shielded her eyes.

-I see nothing.

"You're blind, then," said Vi. Viewing.

The movement of the trees became perceptible to both of them. Branches shook, crackled loudly, disturbed by the passage of something big through the forest. A tree crashed into a smashed sound of wood. A cloud of birds and leaves flew away, pushed by a plume of smoke sprung from the canopy, and carried by the wind, he went to the spur where they were. The smell of hot wet steam reached them. The nostrils of the horses opened. Hamaj shook his big head and began to neigh. The wake was heading toward the open ground, and was gaining speed.

-It is…? Galiana started.

"Yes," said Vi. Here they are.

The trees at the edge of the grassy tongue were spread in an explosion of fibers. A heavy, bipedal machine emerges, revealing itself to be an ancient mechanized combat harness five times the height of a man. He was a Knight, a legacy of this distant era of human settlement, carefully maintained over the centuries and led by the descendants of the noble houses of Procon. The Knights were the protectors of their world, and the reason why it had resisted the horrors of Long Night when so many others had died there.

The left hand of the Knight was a gigantic hydraulic fist, which spread the last branches that hung his torso. The right sported a spear support occupied by a simple metal shaft, without the explosive point that it would have brought to the war.

Against the conical guard of the weapon rested the trophy of the day, a hoop made of copper and serrated like a gear wheel, large enough for the spear of one of these armor to tear it off its hook. Whoever would bring him on arrival would get the best concessions from the mechanical priests in the coming negotiations.

Galiana stood up in her stirrups and let out a shout of joy. The bright painting of the hull proclaimed what was the lineage of the pilot. The Knight wore the emblem of the house Atum, her house. The personal heraldry of her brother Agali adorned the right shoulder.

-It is he who has it!

Mohana Mankata Vi stared at her scowl.

-The day is not over yet.

The engines in the back of the machine were blowing under the stress. From his exhausts rose a white smoke and vapors of alcohol. The Knight accelerated in a laborious race. The whistling pistons, the roaring engine, the feet pounding the ground with dull steps, he went back up the long strip of grass towards the plains, where the forest rolled up and surrendered to the golden fields and where the vast open expanses began. of their world. The terrain came down sharply not far away.

The Knight of Agali traveled a certain distance, enough for Mohana to worry that House Vi would lose this competition, until whistles sounded on both sides of the open strip. Two more Knights emerged from the forest, one carrying a pair of massive claws as weapons, the other a broad-armed sword and a shortened spear.

Both had black and silver plates, and the blue eagles of the Vi household.

The Knight with claws was that of Uncle Vakrian, the lancer was his brother Shunji. Mohana's uncle hit the side of Agali's machine in a high tackle. The clamor of the metal striking the metal echoed across the landscape, frightening swarms of avian creatures that flew away from the forest. The impact damaged both Knights. The shoulder of Vakrian's machine was torn off, scattering splinters of metal and paint. Half of the plate folded around the arm of the Chevalier d'Agali and was carried away, hindering his actions. Vakrian stepped aside in an unsteady arc, steam hissing through an exploded piston of his leg. The Knight of Agali staggered, walked a few steps before stumbling because of a broken axis of locomotion that hung from his hip. He collapsed violently, plowing a long furrow that made the black earth appear beneath the grass. His spear bent and was torn off. The gear escaped. Shunji skilfully retrieved it by threading it on his own spear and continued the race, the shiny trophy at the bottom of his trained weapon.

It was Mohana Mankata Vi's turn to smile.

-Oh no, said Galiana. He made it fall!

"It's rather my uncle who let him go," Vi said. Nobody will catch up with my brother anymore. He is the best Knight of the Kingdom.

More and more other Knights emerged from the woods. Some came through the gap that Agali had opened, others were attempting their own ambushes, but few were able to fly a Knight as well as Shunji. His dodged as well as an athlete of flesh and blood attempts to grab him. Suddenly there were about twenty machines on the grass strip, busy jostling each other and fighting each other. Towards the back of the line, a running Knight dipped his foot into a hidden water hole and made a catastrophic fall. Pieces flew from everywhere. The head came off and rolled over the grass carpet like a thrown ball. The pilot pulled himself out of the machine and lay in the mud a few moments before the tank exploded, sending a large ball of blue fire to the sky.

The other arched armor strode along the meadow to join the torrent of metal thrown at Shunji's heels. The Knights' race was shaking the ground, a persistent vibration, like the hooves of wild flocks at the time of the migrations. It was rare to see such a part of the nobility being out at the same time. The mechanical craftsmen of each dungeon struggled for weeks to prepare the old machines for the day. Their honor was at stake, and they wanted to show everyone their know-how, to prove that they were worthy of their function. They had as much to prove, if not more, than the Knights they served.

The glory would go to the victorious household, but the knowledge of the Mechanicum would go back to its craftsmen.

Galiana's face was disarray. Her brother's war machine had straightened up on one knee, but could not get up. The wood alcohol dripping from a leak in its tank ignited on contact with the boiling boiler. The Chevalier fell back with a loud crash. The escape hatch jumped, and Galiana's brother freed himself by throwing himself out. His bassinet fell half to his eyes, the feathers of his plume drenched by a leaking circuit. He looked ridiculous and Mohana laughed at him. His brother was ahead of his pursuers and had almost reached the meadow.

-I told you. I told you! she said, exulting. She gave a long hoot to her throat and threw her horse towards the edge of the headland and towards the pursuit. Hamaj jumped fearlessly on the sheer slope, the hoofs spread to be able to brake, scraping and driving down sheaves of gravel. Then they were at the bottom of the slope, having left behind them Galiana subjugated by the shared audacity of the girl and the horse, who were moving away among the trees.

Hamaj skilfully passed between the trunks without needing any indication from his mistress. A few exhilarating moments later, they had appeared on the grassy strip and Hamaj stretched his gallop, his head erect as if to show the galaxy what he was capable of. The scenery paraded around Mohana, the dark green streaks of trees and the golden ribbon of dry grass.

Mohana Mankata was laughing. The pollen floated in puffs around them. Hamaj passed the sagging carcass of the Chevalier d'Agali. The man was standing up and shouted at her passing something behind her that she did not hear. She leaned forward, pushing her horse towards the Knights who were running in front of them.

The Knights were fast, but Hamaj even more. His legs were underneath him as he galloped through their mechanical violence. This horse never feared anything. The great animals of the plain did not frighten him, nor the Knights made of steel.

Mohana rode between the fathers and sons of the households, while their machines were pushing each other. Their metallic fists carried resonant horions. The steam whistles blew the many notes of their range. A horse of lesser value would have panicked, but not Hamaj. He shook his head and galloped faster towards the front of the mechanical troop, whose Mohana's brother was setting the pace.

Mohana caught up with a Knight when the latter stumbled and collapsed, his heels flying over his back, so far that he nearly rolled over on himself. The screams from the broken cockpits and the fallen Knights chased her, challenged her, demanded that she go away.

She did not care about them.

The Shunji Knight was in front of it, close enough now that she could flex the articulated parts of her feet as they lifted themselves off the ground. Close enough to smell the smell of heated oil and the rich scent of burning alcohol, and to see the glistening pistons slipping into their cylinder.

Her race brought her to his brother's level. He must have seen it, for his Knight trumpeted a long war cry with his set of wind tubes. Hamaj shook his powerful head in response. Mohana smiled so hard, hurt her face. It was a moment of perfect triumph; her ascending home, brother and sister side by side. It seemed like an eternity, like every time she remembered it. In truth, the fleeting moment was cruelly torn from them.

The winged tip of a propelled harpoon pierced the chest of the Shunji Knight with the sound of a blacksmith's hammer striking a bell. Steam escaped in geysers in all directions through the broken pipes. The harness instantly lost its motive energy and sank on its depressurized pistons; his heavy feet scraped the ground. The opponents of the house Vi had not said their last word. Before the Knight of Shunji had completed his fall forward, the cable attached to the harpoon was stretched.

His machine was suddenly pulled back and torn off the ground. The effect on the one who harpooned it was equally devastating; the arm was torn off, which made him unbalanced, and the other Knight completed his race by falling forward into the earth. Shunji's one broke up.

Mohana bent down, avoiding a piece of flying armor plate that would have sliced her head. Burning jets of steam rose from the two wrecks. Sheaves of boiling water and oil rained all around.

The glorious race was over. Mohana pulled quickly on the reins of Hamaj. The other Knights were winning over her fallen brother; eager to get their hands on the trophy, two of them clashed and stomped on the remains of Shunji's attacker. One slipped over the steaming ruin of the first Knight, the other bumped against her, and stumbled on the path of a third fully loaded machine. The shock of their tons of metal rumbled over the planet.

The Knights slowed down, their heavy heads searching for the primitive self-sense of the fallen trophy.

Mohana saw him first, bouncing off, rolling on the short grass like a living thing fleeing his predators. She watched him fly, hitting a hump on the ground, its jagged edges shining in the light of day.

Before she knew what she was doing, she ran on Hamaj again. The stallion rushed to the trophy. The jagged wheel continued its course along the ground, and began to bow, close to stopping by rolling on the spot.

Mohana leaned low on the side of her horse. Rushes whipped her face. She reached out and grabbed the gear. It was almost too heavy for her to get up with him, so she twisted to one side, made Hamaj turn sharply to the right and took advantage of her own inertia to get back into the saddle.

She hung the serrated hoop on the pommel, and leaned against the wind.

"Course, Hamaj, run," she whispered close to her ear.

His steed developed his stride. Behind her, outraged machines of war tried to call her to order with loud whistles of steam.

The ground was shaking behind her. In front, the sky was drawing closer, a false horizon where the ground began to descend towards the plains proper. She was there in a few moments, and took the long gentle slope overlooking the sea of grass. One kilometer away, a vast geometric pattern had been carved into the vegetation, and the soil beneath it was baked like clay. In the center of this drawing, in the shadow of a vast vessel of emptiness, stood a golden arch large enough to allow a Knight to pass, and behind it, a platform welcoming the King and his court.

One of the war machines rushed past her, approached the ridge too quickly, lost her balance, and stumbled. She tumbled down the slope, scattering her components and armor plates. Hamaj dodged a piece of wreckage that was bouncing. The horse was brighter than the machines, but the machines were tireless and not him. She pushed him harder, to take advantage of the advantage that his four insured hooves gave them on the steep ground, as long as they still had it.

She was beating them. Which she was not supposed to do.

The bottom of the slope came soon. The ground gradually straightened, over a series of hummocks that soon unfolded to infinity, which she climbed and descended while riding, the giant vessel still in sight. The people of Procon knew stellar engines, but only rarely saw them. Occasionally, the Knights had to repel an invasion, or an itinerant trader would land on their world to offer wonderful goods, but none of these other ships, human or xenos, could compare to the majesty of the Mechanicum Of March.

The spacecraft was larger than the fortress of the Vi House, a hundred meters high, its leaning flanks struck by the singular heraldry of foreigners from abroad, whose most prominent symbol was the split skull. in two that they carried on all their equipment and their clothes, stamped again on all sides of the ship. His machine smell was bitter, far less obliging than the warm scents of the steam engines that propelled the Knights. And yet she rushed there in a total abandonment of herself. Mohana had crossed a line. There was nothing left to do but to bring his actions to an end.

The trampling of the running Knights was getting closer behind her, coming too late. She spun under the ark, and stopped her horse facing the platform in front of the great ship.

On the highest throne sat her father, the sovereign Rahajanan. Installed beside him on a metal seat made to be exactly the same size and weight as that of the king was the representative of the mechanical priests. Her father's face was unfathomable to most people, but she recognized in his eyes the signs of fury. That of the priest was hidden under his hood. Mohana had an impression of metal and old flesh glimpsed in the shadows. Long, segmented tentacles danced like snakes around his back. She suspected him of appearing monstrous under his coat, like one of the iron men of the old stories, whose sackings had thrown down the kingdoms of the ancients. The three greatest lords of Procon were on the floor below that of the king, at the head of the three major households, surpassed only by the house Vi itself. A gathering of women and lesser courtiers was seated in a closed lodge on the lowest floor. Around the legate of the Mechanicum stood a striking group of machine-men, who had been built rather than wild, like a collection of statues of ill-considered proportions.

Mohana raised the heavy hoop with both hands, and presented it to everyone.

"In the name of the house Vi, I claim the patronage of the Mechanicum of Mars, and the favor of the world-forge of Tigris.

She threw the gear wheel on the ground, on the bare, baked ground. It could have been a bomb as well.

Her father's position was compromised. He could not refuse this victory, at the risk of casting doubt on the authenticity of the whole event, but the fact of supporting her actions would have been a mark of disrespect towards his dukes. In one way or the other, the honor of the Vi house was in the balance. His cold eyes promised her terrible remonstrances. The royal court was in shock. All stared at her in disbelief and murmured, hiding behind their hands.

The bare metal and the flesh faces of the Mechanicum delegation could not have been any different from those of Procon's court. These machine and man mixtures observed him with clinical coldness. Lights flashed instead of eyes. Lines of text scrolled on glass displays embedded in their chests.

"Interesting," said the representative.

The king's head was turned towards his host, not wishing to react first.

"This competition is null and void," said the Duke of Kandaj. It had to be a demonstration of talent of the Knights, no equestrian know-how!

-The talent of the Knights has been in default. It was the huntress who won, said Mohana, without being able to add anything else, terrified as she was now. She should not have run to the Knights. Her impulsive decision to pick up the trophy was going to cost her life.

The court was growing agitated. Knights arrived and came to stop around the ark. The steam rumbled from their overheated engines. Cockpits traps were thrown back. The pilots tore off the interface cables of their throne to proudly stand up, and condemn it from their height.

"My daughter is of great courage, and full of resources," said the King. Here she puts us all in embarrassment! he continued indulgently, starting to laugh, though everyone who knew him would have seen the lie behind his expression.

No one else laughs. A heavy silence fell on the assembly, crushing even the wind.

Light chimes and a rustling of mechanisms came from one of the members of the delegation. Several exchanged between them a disturbing chirp, evoking that of the birds, but horribly different.

The emissary was the first to pronounce human words.

"I testify that she brought us the trophy, and that she won," he said. I declare the house Vi victorious.

According to their expressions, the characters of the nobility had expected the Mechanicum to cry foul fault, but the mechanical priests did not seem at least disturbed.

Mohana was also a princess, versed in the arts of the state, trained for the day she would enter the third epoch of her life, where her children would have grown up and where she herself would no longer be fruitful. Older women spent their time smoothing and influencing political processes in the interest of their homes; never openly, always behind closed doors.

She understood the odd she had just committed. If the emissary thought that the competition had been won in the rules, it would go up all the other houses against theirs. Her household would be the first to acquire the knowledge promised by the Mechanicum, and would have the honor of going to war in the stars, but it would leave them at the mercy of other homes for generations. Her act had made her family dependent on the Mechanicum for his protection.

But her father was not a fool either. A fined expression pointed in the eyes of the king.

A second realization hit her, even more serious. She saw at this moment, in that air on her father's face, that she had condemned herself forever by this moment of pride.

Ruler Rahajanan opened his mouth to speak.

+ Great Mother, + growled a mechanical voice without emotion. + It's time to wake up. +

[Dammerung]

Перевела на русский перевод на английский с французского, столь любезно предоставленный RedFurioso. Корявости есть, но тут уж не обессудьте, без вычитки.

"Как быть бунтующей диснеевской принцессой в 30К"

Ее кожу овевал ветер.

Это дуновение было воспоминанием, но казалось реальным. Когда живешь в баке, сложно различать прошлое и настоящее. Усиленные громадными когитаторами титана ощущения того, что было, и того, что есть сейчас сосуществовали в один и тот же момент. Ее жизнь стала похожа на длинную книгу. И поэтому ей не казалось странным, что она обоняет звериные ароматы мега-стад, несмотря на то, что уже более столетия всем, что она чувствовала, что нюхала, к чему прикасалась, чей вкус ощущала, была тепловатая амниотическая жидкость. В один и тот же миг Мохана Манката Ви была заперта в черепе "Люксор Инвикториа", и скакала на своем коне Хамадже, и спала в далеком детстве. Она рассказывала классу, полному своих дочерей, о Тигрисе, о том дне, когда родился Легио. Она была молода. Она была стара.

Воспоминания просачивались сквозь сновидения, когда Мохана Манката Ви спала. В тот миг, когда низшие духи указывали на настоящее, ее нагое тело слабо шевелились в жидкости, поддерживающей в нем жизнь, и ее руки задевали сеть трубок питания, инфошнуров и синаптических кабелей-коннекторов, которая окутывала ее, как кокон.

Она не осязала их. Она не видела пределы своего тесного водного мира. Тело [ну уж нет]одилось в заточении, но сознание витало на свободе.

Ветер уносил плодородную пыль степей, чтобы одарить ею лесные владения дома Ви. Как его дыхание питало деревья, так он вселял силу в душу Моханы Манкаты Ви.

Лучи солнца пронзали туманный воздух. К ней вернулись другие ощущения, которых она уже давно не испытывала. Деревья тихо шумели, затем начинали качаться, когда ветер сменялся со слабого на крепкий. Во рту все еще стоял вкус кобыльего молока. Стояла весна, одновременно теплая и холодная; солнце припекало лицо, а ледяной воздух обжигал легкие. Она немного перевела дух, утомившись долгой ездой, которая привела ее к вершине возвышенности. Пальцы на удилах онемели, но она ни за что бы их не отпустила. Слишком крепка была ее хватка.

Все детали были невероятно четкими. Человек не в состоянии хранить в себе настолько идеальные картины. Они были извлечены из ее органических энграмм и воспроизведены с механической точностью, настолько высокой, что воспоминание стало более реально, чем жизнь.

Хамадж рыл и бил копытом плоскую вершину, высекая железными подковами искры из камня. Движение мышц, ходящих волнами под его вороной шкурой; длина мягкой лохматой гривы, что вилась на ветру подле рук Моханы. Он уже почуял запах пара и огня на ветру, что носился вокруг. Он хотел пуститься в погоню.

Это было важное воспоминание, и она переживала его уже многократно, ибо это был день, когда родился Легио. Не тот, когда заложили громадные адамантиевые скелеты титанов, не тот, когда вспыхнул жизнью реактор первой машины. Но другой день, столь же важный, как сотворение машин. Титан создается не только из металла, но и плоти и крови.

И это событие было связано с плотью.

Это был день, когда избрали охотницу.

В ранние годы своего телесного существования Мохана славилась среди всех женщин Прокона своими пронзительными глазами. Она целилась лучше всех, видела дальше всех. Говорили, что ей как никому иной предназначено вступить в ряды жриц Пакметрис. Если бы все сложилось иначе, она, возможно, вступила бы во храм и поднялась до статуса верховной жрицы, как многие старейшины ее семьи. Но то было дело прошлых времен, до того, как со звезд явились чужеземцы и сказали ее народу, что богов не существует. Сначала они предложили отвергнуть богов, а затем они это потребовали.

Благо вступления в Империум имело цену: принятие Имперских Истин. И даже несмотря на то, что теперь, десятилетия спустя, во время Гражданской войны, выяснилось, что учение Императора оказалось лишь еще одной историей, как и все другие - вокруг него легко было сплотиться. Под воздействием этой истины старые обычаи и традиции вымирали так быстро, что вера Моханы могла бы угаснуть совершенно, если бы не другие люди, с другой историей и другим Богом.

После того, как вольные торговцы отметили мир Прокон как пригодный для присоединения, прибыли имперские итераторы со своими медоточивыми речами. Затем пришли жрецы Марса.

Ложь давалась этим людям так легко, что они даже забыли, что говорят неправду. После того, как итераторы отвергли существование божеств, жрецы в красном рассказали о божественной сущности, состоящей из механизмов и знания. Всего за пять лет явились две делегации, на словах подчиненные одному повелителю, и говорили противоположные друг другу вещи. Удивление превратилось в цинизм. Глядя на это противоречие и на то, как жадно эти люди хотели овладеть ее родиной, Мохана Манката Ви поклялась не забывать Пакметрис, невзирая на заявления итераторов и техножрецов.

День, когда она поднялась на вершину утеса, день, когда родился Легио, был днем, в который дома Прокона состязались друг с другом за благоволение бога машин. Ей не дозволялось принять участие в соревновании; на этой планете путь женщин шел иначе, нежели путь мужчин. Однако ничто не запрещало ей наблюдать. Чем она и занималась.

С высокой точки Мохана Манката Ви хорошо видела последний участок маршрута: длинная полоса, заросшая пожелтевшей травой, выходила из середины леса, разделяя надвое гряду холмов, там, где деревья начинали уступать простору степи. Точка прибытия [ну уж нет]одилась на равнинах в нескольких километрах оттуда. Мохана была уверена, что "Рыцари" появятся здесь.

Она была не единственной из охотниц, которая пришла к тому же выводу. В пятидесяти ярдах от нее на опушке зашевелились ветви. Вторая всадница выехала из леса и пришпорила коня, двигаясь к вершине хребта. Она умело вела скакуна между ямами и коварными ловушками скал.

Галиана Атум остановилась перевести дыхание рядом с Моханой Манкатой Ви. Они были дальними родственницами, их связывали кровные узы, сотканные тысячелетними интригами. Но не подругами. Несмотря на родство, Галиана принадлежала к другому дому. Отец ее был герцогом, а отец Моханы королем, и их соперничество продолжилось между их дочерьми.

- Пока никаких признаков? - спросила Галиана. Они редко пользовались официальными обращениями. Обе следовали призванию охотниц. Храмовые обычаи значили больше, чем традиции феодалов.

Мохана Манката Ви едва заметно кивнула и указала в сторону леса.

Галиана [ну уж нет]мурилась и прикрыла глаза ладонью от солнца.

- Я ничего не вижу.

- Значит, ты слепа, - ответила Ви, продолжая смотреть.

Движение среди деревьев стало заметно обеим. Ветки затряслись, громко затрещали - нечто большое двигалось сквозь лес. Где-то, судя по звуку, переломилось и упало дерево. Вверх взмыло облако птиц и листьев, за ним последовал клуб дыма, что вырвался из-под крон и понесся по ветру к возвышению, на котором [ну уж нет]одились женщины. Они ощутили запах горячего влажного пара. Кони раздули ноздри. Хамадж встряхнул большой головой и заржал. Процессия направлялась на открытую местность, причем все быстрее и быстрее.

- Это...? - начала Галиана.

- Да, - ответила Ви. А вот и они.

Деревья на краю травянистой полосы разметало взрывом. Появилась громоздкая двуногая машина - древний механизированный боевой доспех, в пять раз выше человека. То был "Рыцарь", наследие далекой эпохи расселения людей, что тщательно поддерживалось на протяжении веков и принадлежало потомкам благородных домов Прокона. "Рыцари" были защитниками своего мира, причиной, по которой он выстоял среди ужасов Долгой Ночи, когда погибло столь много других.

Левая рука "Рыцаря" представляла собой гигантский гидравлический кулак, который смел последние ветви, висящие на его туловище. На правой имелось крепление для копья, ныне занятое простым металлическим стержнем, без взрывчатого острия, которым бы он пользовался на войне.

С конической гарды оружия свисал трофей дня: обруч из меди, зазубренный, как шестерня, достаточно большой, чтобы копье одного из других доспехов могло сорвать его с опоры. Тот, кто принесет его в конечную точку, получит самые лучшие уступки от механических жрецов на предстоящих переговорах.

Галиана встала в стременах и издала крик радости. Ярко раскрашенный корпус "Рыцаря" ясно говорил, к какому роду принадлежал пилот. Он носил эмблему дома Атум, ее дома. Личный герб ее брата, Агали, украшал правое плечо.

- Трофей у него!

Мохана Манката Ви хмуро смерила ее взглядом.

- День еще не кончен.

Двигатели в задней части машины выдохнули от напряжения. Поднялся выхлоп из белого дыма и испарений спирта. "Рыцарь" медленно набирал скорость. Свистели поршни, ревел двигатель, ноги с глухим грохотом ударяли оземь. Он прошел по длинной полосе травы к равнине, туда, где заканчивался лес, переходя в золотые поля, и начинался широкий открытый простор их мира. Не так далеко земля резко уходила вниз.

"Рыцарь" Агали прошел некоторое расстояние, достаточное, чтобы Мохана начала беспокоиться о возможном проигрыше дома Ви, но тут по обеим сторонам открытой полосы прозвучали свистки. Из леса появились еще два "Рыцаря", один из которых был вооружен парой огромных когтей, а другой - широким мечом и коротким копьем.

Оба имели черную с серебряным броню, украшенную синими орлами дома Ви.

"Рыцарь" с когтями принадлежал дяде Вакриану, копьеносца же вел его брат Шундзи. Дядя Моханы нанес высоко нацеленный удар и попал в бок машины Агали. Лязг металла о металл эхом отдался вокруг, вспугнув стаи птиц, которые взмыли из леса и улетели. Удар нанес повреждения обоим "Рыцарям". Плечо машины Вакриана оторвалось, рассыпая крошево из металла и краски. Половина бронепластин на руке "Рыцаря" Агали прогнулась, мешая его движениям. Вакриан отступил по неровной дуге, на его ноге защипел взорвавшийся поршень. "Рыцарь" Агали, шатаясь, прошел несколько шагов, но споткнулся о сломанную ось, которая свисала с его бедра. Он с грохотом повалился, вспахав при этом длинную борозду, что обнажила черную землю под травой. Его копье согнулось и отломилось. Кольцо соскользнуло с него. Шундзи ловко подцепил его, нанизав на собственное копье, и продолжил гонку с трофеем, сияющим у рукояти его воздетого оружия.

Теперь пришел черед улыбаться Мохане.

- О нет, - воскликнула Галиана, - он сбросил его!

- Нет, скорее мой дядя позволил ему упасть, - сказала Ви. - Теперь никто не догонит моего брата. Он лучший "Рыцарь" королевства.

Из леса выходило все больше и больше рыцарей. Некоторые прошли через брешь, пробитую Агали, другие пытались устроить собственные засады, но мало кто умел так управлять "Рыцарем", как Шундзи. Он уклонялся от попыток перехвата так же быстро, как атлет из плоти и крови. Внезапно полоса травы заполнилась двумя десятками машин, которые теснили других и сражались друг с другом. Ближе к концу толчеи "Рыцарь" на бегу опустил ногу в незамеченную яму с водой и потерпел катастрофическое крушение. Всюду разлетелись обломки. Голова отвалилась и покатилась по травяному ковру, как брошенный мяч. Пилот выполз из машины и залег в грязь за несколько мгновений до того, как бак взорвался, взмыв к небесам огромным клубом синего пламени.

Другие сгорбленные машины широкими шагами выходили на луг, чтобы присоединиться к потоку металла, по пятам следующему за Шундзи. Гонка "Рыцарей" сотрясала землю, порождая настойчивую вибрацию, как от копыт диких стад во время миграций. Редкое зрелище, увидеть так много дворян за один раз. Механические мастера каждого дома трудились неделями, чтобы подготовить древние машины к этому дню. На карте стояла их честь, и они хотели продемонстрировать миру свои знания, доказать, что они достойны своей функции. Им нужно было доказать столь же многое, если не большее, чем "Рыцарям", которым они служили.

Слава достанется победившему дому, но знание Механикума вернется его мастерам.

На лице Галианы читалось смятение. Боевая машина ее брата поднялась на одно колено, но не могла встать. Древесный спирт, вытекающий из бака, воспламенился, соприкоснувшись с раскаленным котлом. "Рыцарь" с громким треском упал на спину. Отскочил аварийный люк, и брат Галианы выпрыгнул на свободу. Его бацинет покосился набекрень, закрывая глаза, перья плюмажа промокли из-за утечки. Он выглядел смешно, и Мохана рассмеялась над ним. Ее брат опередил своих преследователей и почти добрался до луга.

-Я говорила тебе. Я говорила! - ликовала она. Она издала долгий гортанный крик и пришпорила коня, чтобы оказаться ближе к погоне. Хамадж бесстрашно прыгнул, расставив копыта, чтобы затормозить, и опустился на крутой склон, отправив вниз каскады щебня. И вот они уже у подножия. Позади осталась Галиана, присмиренная дерзкой отвагой наездницы и коня, которые уже уходили в гущу деревьев.

Хамадж лавировал между стволами, не требуя никаких указаний хозяйки. Несколько пьянящих мгновений спустя они вылетели на травянистую полосу, и Хамадж ускорил свой галоп, высоко подняв голову, словно хотел показать всей галактике, на что он способен. Вокруг Моханы плыл парад природных красот: темно-зеленые полосы деревьев и золотая лента сухой травы.

Мохана Манката смеялась. Вокруг них клубились облака пыльцы. Хамадж промчался мимо осевшей туши "Рыцаря" Агали. Мужчина встал и крикнул ей что-то вслед, но она не слышала. Она наклонилась вперед, понукая коня ближе к "Рыцарям", которые бежали впереди.

"Рыцари" были быстры, но Хамадж еще быстрее. Он мчался между огромными ногами, галопируя сквозь механическое побоище. Этот конь никогда ничего не боялся. Его не пугали ни великие звери равнин, ни "Рыцари", сделанные из стали.

Мохана скакала между отцами и сыновьями благородных домов, теснящими друг друга в своих маши[ну уж нет]. Их металлические кулаки гулко грохотали. Паровые свистки выли на все голоса, подвластные их диапазону. Менее достойный скакун запаниковал бы, но только не Хамадж. Он лишь встряхнул головой и еще быстрее поскакал к авангарду механического воинства, которому задавал темп брат Моханы.

Мохана обогнала одного из "Рыцарей", когда тот споткнулся и рухнул. Его ноги взметнулись выше спины, и он едва ли не перекувырнулся. Крики из разбитых кабин и упавших Рыцарей преследовали ее, бросали ей вызов, требовали, чтобы она уходила отсюда.

Но ей не было до них дела.

Перед ней был "Рыцарь" Шундзи, уже достаточно близко, чтобы она могла разглядеть, как сгибались сочленения его стоп, когда они отрывались от земли. Достаточно близко, чтобы почуять раскаленное масло и насыщенный запах горящего алкоголя, увидеть, как скользко сверкающие поршни входят в цилиндры.

И вот она поравнялась с братом. Он, должно быть, ее увидел, ибо "Рыцарь" протрубил долгий боевой клич в свои горны. Хамадж встряхнул могучей головой в ответ. Мохана улыбалась так широко, что ей стало больно. То был идеальный миг триумфа; надежда ее дома, брат и сестра, бок о бок. Он казался вечным, как и всякий раз, когда она его вспоминала. На самом деле этот мимолетный момент был жестоко вырван из их рук.

Крылатый наконечник летящего гарпуна пронзил грудь рыцаря Шундзи со звуком, словно кузнечный молот ударил по колоколу. Из разбитых труб во всех направлениях хлынули гейзеры пара. Доспех мгновенно потерял свою движущую силу и осел, когда его поршни разгерметизировались; его тяжелые ноги утопли в земле. Противники дома Ви еще не сказали свое последнее слово. Прежде чем "Рыцарь" Шундзи успел упасть вперед, кабель, прикрепленный к гарпуну, натянулся.

Машину внезапно дернуло назад с такой силой, что она оторвалась от земли. Столь же сокрушительно рывок подействовал и на того, кто ее загарпунил: рука оторвалась, "Рыцарь" потерял равновесие и завершил свое участие в гонке, упав на землю. "Рыцарь" Шундзи же развалился на куски.

Мохана пригнулась от отлетевшей бронепластины, которая грозила снести ей голову. Из двух развалин брызнули обжигающие струи пара. Всюду растеклись кипящая вода и масло.

Славная погоня завершилась. Мохана резко натянула поводья Хамаджа. Другие рыцари сражались над ее братом, стремясь заполучить трофей, двое из них, сцепившись, растоптали останки того, кто атаковал Шундзи. Один поскользнулся на истекающих паром останками первого "Рыцаря", другой натолкнулся на первого и отшатнулся прямо наперерез третьей тяжелой машине. Столкновение тонн металла загрохотало на всю планету.

"Рыцари" замедлили ход, крутя массивными головами в примитивном желании отыскать упавший трофей и завладеть им.

Мохана увидела его первой. Он отскочил и покатился по невысокой траве, подобно живому существу, спасающемуся от хищников. Она смотрела, как он убегал, как ударился о кочку и сверкнул зубчатыми краями под солнечным светом.

Прежде чем она осознала, что делает, Мохана снова подстегнула Хамаджа. Жеребец помчался к трофею. Зубчатое колесо продолжало катиться по земле и уже начинало клониться набок - вот-вот остановится и упадет.

Мохана низко наклонилась, свесившись с бока коня. Тростник хлестал ее по лицу. Она протянула руку и схватила шестерню. Трофей был слишком тяжелым, чтобы просто поднять его, поэтому она изогнулась, заставила Хамаджа резко повернуть вправо и воспользовалась собственной инерцией, чтобы снова оказаться в седле.

Она повесила зубчатый обруч на луку седла и пригнулась навстречу ветру.

"Скачи, Хамадж, скачи", - прош[оппа!]ла она в ухо коня.

Скакун прибавил скорости. Разгневанные боевые машины, оставшиеся за спиной, пытались призвать ее к порядку громким свистом пара.

Позади тряслась земля. Впереди приближалось небо - ложный горизонт там, где холмы начинали понижаться, переходя в равнины. Через несколько мгновений она оказалась там и помчалась по длинному пологому склону, выходящему на море травы. Всего в одном километре отсюда среди растительности был вырезан громадный геометрический узор, и почва под ним запеклась на солнце, как глина в печи. В центре этого рисунка, в тени огромного корабля пустоты, стояла золотая арка, достаточно большая, чтобы под ней мог пройти "Рыцарь", а за ней - платформа, где ожидал король и его двор.

Одна из боевых машин пронеслась мимо нее, слишком быстро вылетела на обрыв, потеряла равновесие и споткнулась. Она покатилась вниз по склону, рассыпая детали и бронепластины. Хамадж уклонился от одного из отлетевших обломков. Конь был умнее машин, но машины не знали усталости, в отличие от него. Она подтолкнула скакуна еще сильнее, чтобы воспользоваться преимуществом, которое давали на крутом склоне его четыре подкованных копыта, пока оно еще имелось.

Она побеждала их. Этого не должно было быть.

Вот и подножие. Земля постепенно выровнялась. Еще несколько холмиков, и перед ней развернулась бесконечность, по которой она помчалась, держа курс на гигантский корабль. Народ Прокона знал о звездных маши[ну уж нет], но редко их видел. Иногда "Рыцари" отправлялись в космос отражать вторжение, или же странствующий торговец приземлялся на их мир, чтобы предложить удивительные товары, но ни один из иных кораблей, человеческих или ксеносских, не мог сравниться с величием Механикума Марса.

Космический корабль был больше, чем цитадель дома Ви, высотой в сотню метров. Его косые бока отмечали геральдические знаки, присущие лишь этим чужеземцам. Самый заметный символ - разделенный надвое череп, который они наносили на все свое оборудование и одежду - был выбит на корабле со всех сторон. Запах машины был горьким, гораздо менее приятным, чем теплые ароматы паровых двигателей, которые приводили в движение "Рыцарей". И все же Мохана бросилась к нему в полном самозабвении. Она переступила черту. Ей не оставалось ничего иного, кроме как довести начатое до конца.

Топот бегущих рыцарей становился все ближе, но они опоздали. Она развернулась под ковчегом и остановила скакуна перед платформой, стоящей под великим кораблем.

Там, на высоком троне, восседал ее отец, самодержец Рахаджанан. Рядом с ним, на металлическом сиденье, подогнанном под точно те же размеры и массу, что королевский трон, сидел представитель жрецов Механикума. Для большинства людей лицо Рахаджанана было непостижимо, но она уловила в глазах отца признаки ярости. Лик жреца же скрывался под капюшоном. Мохане показалось, что она разглядела в тени металл и старческую кожу. Длинные сегментированные щупальца плясали вокруг его спины, как змеи. Она подозревала, что под мантией он был настоящим чудовищем, подобно одному из железных людей, о которых рассказывают древние легенды, тех, что разорили и повергли королевства предков. Три величайших лорда Прокона сидели на ярус ниже королевского престола. Они возглавляли три главнейших дома, которые превосходил только сам дом Ви. Сборище женщин и придворных размещалось в закрытой ложе на нижнем ярусе платформы. Вокруг легата Механикума стояла поражающая своим видом группа людей-машин, сконструированных, а не сотворенных природой, подобная коллекции статуй, чей создатель не задумывался о пропорциях.

Мохана обеими руками подняла тяжелый обруч и показала его всем присутствующим.

- Во имя дома Ви, я объявляю право на покровительство Механикума Марса и благоволение мира-кузни Тигрис.

Она бросила шестерню наземь, на голую раскаленную землю. Та упала, словно бомба.

Отец оказался в двояком положении. Он не мог отказать ей в победе, рискуя поставить под сомнение справедливость всего состязания, но если он поддержит поступок дочери, то выкажет неуважение к герцогам. Так или иначе, честь дома Ви легла на чашу весов. Его холодные глаза пообещали Мохане ужасные кары. Королевский двор был шокирован. Все смотрели на нее с недоверием и ш[оппа!]лись, прикрываясь руками.

Лица делегатов Механикума, что голый металл, что плоть, кардинально отличались от лиц придворных владыки Прокона. Эти помеси машин и людей разглядывали ее с медицинской отстраненностью. Вместо глаз сверкали огни. Строки текста прокручивались на стеклянных экра[ну уж нет], вставленных в их груди.

- Интересно, - сказал представитель.

Король повернул к нему голову, не желая отвечать первым.

- Состязание потеряло законную силу, - сказал герцог Кандаджский. - Оно должно быть демонстрацией талантов рыцарей, а не умений верховой езды!

- Таланты "Рыцарей" проиграли. Победила охотница, - сказала Мохана. Она не могла добавить ничего иного, ведь ее охватил ужас. Не нужно было тягаться с "Рыцарями". Ее импульсивное решение подобрать трофей будет стоить ей жизни.

Придворные волновались все больше. Прибыли "Рыцари" и остановились в тени ковчега. Пар шумно вырывался из перегретых двигателей. Распахнулись люки кабин. Пилоты вырвали кабели, связывающие их с тронами, чтобы гордо подняться и осудить Мохану, глядя на нее сверху вниз.

- Моя дочь наделена большой отвагой и полна изобретательности, - сказал король. - Вот как она нас всех посрамила! - снисходительно продолжил он и засмеялся, хотя все, кто знали его, видел, насколько фальшиво его выражение лица.

Никто не поддержал смех. Тяжкая тишина обрушилась на собрание, казалось, смолк даже ветер.

От одного из членов делегации донесся легкий звон и потрескивание механизмов. Несколько жрецов обменялись неприятными чирикающими звуками, похожими на птичьи, но неестественными, иными.

Эмиссар был первым, кто заговорил по-человечески.

- Я свидетельствую, что она принесла нам трофей, а значит, победила, - сказал он. - Объявляю дом Ви победителем.

Судя по выражениям лиц, представители дворянства ожидали, что механикумы поднимут шум из-за нарушения правил, но техножрецов, по-видимому, ничто не обеспокоило.

Мохана была принцессой. Она разбиралась в искусстве управления государством, которому ее учили на тот день, когда она войдет в третью эпоху своей жизни, когда ее дети вырастут, а она сама утратит плодовитость. Пожилые женщины проводили время за тем, что сглаживали отношения и влияли на политические процессы в интересах своих домов; это никогда не происходило открыто, а только за закрытыми дверями.

Она поняла, что только что совершила. Если эмиссар решил, что состязание было выиграно по правилам, это объединит все остальные дома против Ви. Ее дом будет первым, что приобретет знания, обещанные Механикумом, и обретет честь сражаться среди звезд, но это на многие поколения сделает их мишенью для других домов. Из-за ее поступка ее семья станет зависимой от Механикума и будет вынуждена просить у него защиты.

Но ее отец тоже не был глупцом. В глазах короля появилось смирение.

Второе осознание обрушилось на нее еще более сильным ударом. В этот момент она увидела, всмотревшись в лицо своего отца, что, на миг поддавшись гордыне, навсегда обрекла себя.

Владыка Рахаджанан открыл рот, чтобы что-то сказать.

+ Великая Мать, + прорычал лишенный эмоций механический голос. + Пора просыпаться. +

Некоторые моменты остались не совсем понятными, в частности, fined expression в глазах короля в конце... думаю, что он смирился с тем, что станет зависим от Механикума и отдаст им свою дочь, хотя фиг знает, надо оригинал на английском.

Еще, в частности, лично мне непонятно, что Мохана имеет в виду под тем, что учение Императора было just a story. Она ж вроде лоялистка.

[Locke]

Еще, в частности, лично мне непонятно, что Мохана имеет в виду под тем, что учение Императора было just a story. Она ж вроде лоялистка.

Это же объясняется прямо в тексте. Сначала эмиссары Имперских истин такие "Бога нет!", потом Механикум такие "Славьте Омниссию!". И, вероятно, она уже успела насмотреться хаоситов за время Ереси, чтобы понять, что слова про "неразумных хищников варпа" тоже слегка искажают реальное положение дел.

[RedFurioso]

Продолжим строить теории: у главной героини книги, принцепса, которую зовут Esha Ani Mohana, и повелительницы легиона Mohana Mankata Vi очень похожие имена. В прологе Мохана Манката Ви упоминает своих многочисленных дочерей. Можно предположить, что Эша Ани Мохана - биологическая дочь Моханы Манкаты Ви, которая потом стала принцепсом и получила своего титана по блату. В тематику материнства (Великая Мать же) и матриархального легиона очень вписывается.

А теперь начинается самое интересное. Эшу Ани Мохану и другого главного героя, принцепса Вульпы Терента Харртека, объединяет некое общее прошлое. Учитывая флешбеки времён ВКП, рискну предположить, что Эша Ани Мохана - плод запретной межлегионной любви Моханы Манкаты Ви и Терента Харртека. Проще говоря, он её batya. И они встретятся на Бета-Гармоне, в самом аду сражения. Люк, я твой отец. А вся моральная дилемма книги заключается в том, стрилять в родного отца-кхорнита или не стрилять. После релиза книги посмотрим, насколько мои догадки верны, но пока картина вырисовывается забавная.

[CivilWAR]

Хммм, пока, если судить только по этому отрывку, не все так страшно, и выглядит вполне уместно и органично.

Какихто истерических криков долой мужчин не увидел. Будем подождать всей книжки.

[Locke]

Хммм, пока, если судить только по этому отрывку, не все так страшно, и выглядит вполне уместно и органично.

Тычо, ну ты чооо.

Там в отрывке пока одурманенные тестостероном мужланы мерились фаллосами, раздалбывая огромных боевых человекоподобных роботов (размерами которых они явно пытались что-то компенсировать), умная и одарённая фемка взяла и унизила их всех, показав ущербность патриархального строя.

[BrEd Pitt]

и что? по итогам Легио Солярия станет в плане строя дефолт-мужским

[RedFurioso]

и что? по итогам Легио Солярия станет в плане строя дефолт-мужским

Женщины-принцепсы там тоже были. Вообще, такое сильное изменение духа легиона может быть связано с набиганием орков на Тигрис, их просто могли передислоцировать на другой форджворлд со своими порядками

[Curse]

Я уж молчу про символическое надевание "трофея" на "пневмокопье". Сколько токсичной маскулинности.

[hades_wench]

 ! 
Предупреждение:
тема вышла как лакмус. остроумненько про феминизм и всякие новые слова - это в оффтопики. и да, серым покрасить текст тоже не считается.

[Str0chan]

Я когда-то написал фанфик о Рыцарском доме, где женщины занимали немаловажные позиции, а потом Моник эту тему подхватила и развила в своих работах.

И почему-то никто не обвинял нас в феминизме, мизандрии, вульвоцентризме и прочих греко-латинских бяках. Если нам можно, почему Хейли нельзя? :rolleyes:

Изменено 3 декабря, 2018 пользователем Str0chan

[Mad_Rat]

Я когда-то написал фанфик о Рыцарском доме, где женщины занимали немаловажные позиции, а потом Моник эту тему подхватила и развила в своих работах.

И почему-то никто не обвинял нас в феминизме, мизандрии, вульвоцентризме и прочих греко-латинских бяках. Если нам можно, почему Хейли нельзя? :rolleyes:

Просто четыре слова.

"Бум". "Несокрушимые". "Законы". "Рыцарства",

А фанфики никто кроме их авторов не читает, поэтому Бум туда не забегал видимо.

[MachineHammer]

Я когда-то написал фанфик о Рыцарском доме, где женщины занимали немаловажные позиции

А как же незыблемые традиций Рыцарства?

[Дарт Йорикус]

И в одной из книг был рыцарский дом амазонок, да. Но. В той книге противопоставления легиона женщин-лоялов против легиона мужиков-предателей-кхорнитов не было. :rolleyes:

[BrEd Pitt]

будет вам потом дом нурглиток против/за слаанешитов однажды, ну чего вы?)

[Sorrow_Blast]

Патриархаммер 40к: Менсплейнинг Хоруса

несерьезное отношение [+]

;)

Изменено 4 декабря, 2018 пользователем Sorrow_Blast

[RedFurioso]

Очень хвалят

http://www.black-librarium.com/t4559-mort-...uy-haley#174443

[Locke]

Очень хвалят

http://www.black-librarium.com/t4559-mort-...uy-haley#174443

Потому что кто ругает - тот шовинист и угнетатель.