Большая Жратва

[Доблестный Venenciy]

Местами - возможно. Но почему у тебя такие ощущения?

из описаний блюд в литературе 19 века. Например. Мертвые души. В чем соль произведения? Суть, так сказать. Самый жир?!

Правильно! Описание еды!

"Чичиков оглянулся и увидел, что на столе стояли уже грибки, пирожки, скородумки, шанишки, пряглы, блины, лепешки со всякими припеками: припекой с лучком, припекой с маком, припекой с творогом, припекой со сняточками, и невесть чего не было.

- Пресный пирог с яйцом! - сказала хозяйка.

Чичиков подвинулся к пресному пирогу с яйцом и, съевши тут же с небольшим половину, похвалил его." ("Мертвые души")

Да кулебяку сделай на четыре угла. В один угол ты положи мне щеки осетра и вязигу, в другой запусти гречневой каши, да грибочков с луком, да молок сладких, да мозгов, да еще чего знаешь там этакого…

Кулебяка - закрытый пирог с сложной начинкой, например мясо и рис с рублеными яйцами и луком; капуста свежая, жаренная с крутыми яйцами, луком и грибами; каша гречневая с луком и красной рыбой и т.д. Кулебяку, как правило, подают порезанной на куски и политой топленым маслом в качестве самостоятельного блюда и к бульонам. Вязига - очищенная спинная струна, или хорда, извлеченная из позвоночника осетровых рыб.

"Автор должен признаться, что весьма завидует аппетиту и желудку такого рода людей. ...Как ни в чем не бывало садятся за стол в какое хочешь время, и стерляжья уха с налимами и молоками шипит и ворчит у них меж зубами, заедаемая расстегаем или кулебякой с сомовьим плесом, так что вчуже пронимает аппетит, - вот эти господа, точно, пользуются завидным даянием неба!" ("Мертвые души")

Стерляжья уха с налимами и молоками готовится их свежей стерляди, живых ершей и курицы. Расстегай - это один из видов русских печеных пирожков, его пекут из несдобного дрожжевого теста с самой различной начинкой, часто рыбной. Сомовий плес, или плес сома, - это хвост сома.

"Покамест ему подавали разные обычные в трактирах блюда, как-то: щи с слоеным пиpoжкoм, нарочно сберегающим для проезжающих в течение нескольких неделей, мозги с горошком, сосиски с капустой, пулярка жареная, огурец соленый и вечный слоеный сладкий пирожок, всегда готовый к услугам..." ("Мертвые души")

Пулярка - это молодая курица, откормленная для стола. Пулярки быстрее варятся, чем обычные куры, и они более мясисты.

- Да сделай ты мне свиной сычуг. Положи в середку кусочек льду, чтобы он взбухнул хорошенько. Да чтобы к осетру обкладка, гарнир-то, гарнир-то чтобы был побогаче! Обложи его раками, да поджаренной маленькой рыбкой, да положи фаршецом из снеточков, да подбавь мелкой сечки, хренку, да груздочков, да репушку, да морковки, да бобков, да нет еще там какого коренья?

- Можно будет подпустить брюкву и свеклу звездочкой, - сказал повар.

- Подпусти и брюкву, и свеклу. ("Мертвые души")

[Доблестный Venenciy]

А вот еще зацените

Выдержки из книги В. А. Гиляровского «Москва и Москвичи»:

«…Передо мной счет трактира Тестова в тридцать шесть рублей с погашенной маркой и распиской в получении денег и подписями: «В. Далматов и О. Григорович». Число — 25 мая. Год не поставлен, но, кажется, 1897-й или 1898-й. Проездом из Петербурга зашли ко мне мой старый товарищ по сцене В. П. Далматов и его друг О. П. Григорович, известный инженер, москвич. Мы пошли к Тестову пообедать по-московски. В левой зале нас встречает патриарх половых, справивший сорокалетний юбилей, Кузьма Павлович.

— Пожалуйте, Владимир Алексеевич, за пастуховский стол! Николай Иванович вчера уехал на Волгу рыбу ловить.

Садимся за средний стол, десяток лет занимаемый редактором «Московского листка» Пастуховым. В белоснежной рубахе, с бородой и головой чуть не белее рубахи, замер пред нами в выжидательной позе Кузьма, успевший что-то шепнуть двум подручным мальчуганам-половым.

— Ну-с, Кузьма Павлович, мы угощаем знаменитого артиста! Сооруди сперва водочки… К закуске чтобы банки да подносы, а не кот наплакал.

— Слушаю-с.

— А теперь сказывай, чем угостишь.

— Балычок получен с Дона… Янтаристый… С Кучу-гура. Так степным ветерком и пахнет…

— Ладно. Потом белорыбка с огурчиком…

— Манность небесная, а не белорыбка. Иван Яковлевич сами на даче провешивали. Икорка белужья парная… Паюсная ачуевская, калачики чуевские. Поросеночек с хреном…

— Я бы жареного с кашей, — сказал В. П. Далматов.

— Так холодного не надо-с? И мигнул половому.

— Так, а чем покормишь?

— Конечно, тестовскую селянку, — заявил О. П. Григорович.

— Селяночку — с осетриной, со стерлядкой… живенькая, как золото желтая, нагулянная стерлядка, мочаловская.

— Расстегайчики закрась налимьими печенками…

— А потом я рекомендовал бы натуральные котлетки а ля Жардиньер. Телятина, как снег, белая. От Александра Григорьевича Щербатова получаем-с, что-то особенное…

— А мне поросенка с кашей в полной неприкосновенности, по-расплюевски, — улыбается В. П. Далматов.

— Всем поросенка… Да гляди, Кузьма, чтобы розовенького, корочку водкой вели смочить, чтобы хрумтела.

— А вот между мясным хорошо бы лососинку Грилье, — предлагает В. П. Далматов.

— Лососинка есть живенькая. Петербургская… Зеленцы пощерботить прикажете? Спаржа, как масло…

— Ладно, Кузьма, остальное все на твой вкус… Ведь не забудешь?

— Помилуйте, сколько лет служу! И оглянулся назад.

В тот же миг два половых тащат огромные подносы. Кузьма взглянул на них и исчез на кухню.

Моментально на столе выстроились холодная смирновка во льду, английская горькая, шустовская рябиновка и портвейн Леве No 50 рядом с бутылкой пикона. Еще двое пронесли два окорока провесной, нарезанной прозрачно розовыми, бумажной толщины, ломтиками. Еще поднос, на нем тыква с огурцами, жареные мозги дымились на черном хлебе и два серебряных жбана с серой зернистой и блестяще-черной ачуевской паюсной икрой. Неслышно вырос Кузьма с блюдом семги, украшенной угольниками лимона.

— Кузьма, а ведь ты забыл меня.

— Никак нет-с… Извольте посмотреть.

На третьем подносе стояла в салфетке бутылка эля и три стопочки.

— Нешто можно забыть, помилуйте-с! Начали попервоначалу «под селедочку».

— Для рифмы, как говаривал И. Ф. Горбунов: водка — селедка.

Потом под икру ачуевскую, потом под зернистую с крошечным расстегаем из налимьих печенок, по рюмке сперва белой холодной смирновки со льдом, а потом ее же, подкрашенной пикончиком, выпили английской под мозги и зубровки под салат оливье…

После каждой рюмки тарелочки из-под закуски сменялись новыми…

Кузьма резал дымящийся окорок, подручные черпали серебряными ложками зернистую икру и раскладывали по тарелочкам. Розовая семга сменялась янтарным балыком… Выпили по стопке эля «для осадки». Постепенно закуски исчезали, и на месте их засверкали дорогого фарфора тарелки и серебро ложек и вилок, а на соседнем столе курилась селянка и розовели круглые расстегаи.

— Селяночки-с!…

И Кузьма перебросил на левое плечо салфетку, взял вилку и ножик, подвинул к себе расстегай, взмахнул пухлыми белыми руками, как голубь крыльями, моментально и беззвучно обратил рядом быстрых взмахов расстегай в десятки узких ломтиков, разбегавшихся от цельного куска серой налимьей печенки на середине к толстым зарумяненным краям пирога.

— Розан китайский, а не пирог! — восторгался В. П. Далматов.

— Помилуйте-с, сорок лет режу, — как бы оправдывался Кузьма, принимаясь за следующий расстегай. — Сами Влас Михайлович Дорошевич хвалили меня за кройку розанчиком.

— А давно он был?

— Завтракали. Только перед вами ушли.

— Поросеночка с хреном, конечно, ели?

— Шесть окорочков под водочку изволили скушать. Очень любят с хренком и со сметанкой.

Компания продолжала есть, а оркестрион в соседнем большом зале выводил:

Вот как жили при Аскольде Наши деды и отцы…»

А сейчас… меню развернёшь, а там, на против каждого словца, две цифры: вес в граммах и цена в сотнях рублей… тьфу!

[Галахад]

Ну такое то в основном едали купцы и дворянство, у простых людей и еда была простая, брюква пареная, щи да каша.

[Доблестный Venenciy]

Ну такое то в основном едали купцы и дворянство, у простых людей и еда была простая, брюква пареная, щи да каша.

Есть описание постного рынка в "лето господне" Шмелева.

Там только типов квасов 5 штук.

Это для обычного народа рынок.

Но конечно еда у крестьян была попроще. Даже купцы которые становились богатыми - у них оставались простые привычки по еде.

Чай пустой. Каша. Впрочем даже каши были интересные.

Была такая каша... многослойная чтоли Сладкая. Забыл рецепт.

Выдержки из романа И.С.Шмелёва «Лето Господне». «Постный рынок»:

«…Какой же великий торг!

Широкие плетушки на санях, — все клюква, клюква, все красное. Ссылают в щепные короба и. в ведра, тащат на головах.

- Самопервеющая клюква! Архангельская клюкыва!..

- Клю-ква… — говорит Антон, — а по-нашему и вовсе журавиха.

И синяя морошка, и черника — на постные пироги и кисели. А вон брусника, в ней яблочки. Сколько же брусники!

- Вот он, горох, гляди… хороший горох, мытый. Розовый, желтый, в санях, мешками. Горошники — народ веселый, свои, ростовцы. У Горкина тут

знакомцы. «А, наше вашим… за пуколкой?» — «Пост, надоть повеселить робят-то… Серячок почем положишь?» — «Почем почемкую — потом и

потомкаешь!» — «Что больно несговорчив, боготеешь?» Горкин прикидывает в горсти, кидает в рот. — «Ссыпай три меры». Белые мешки, с зеленым, — для

ветчины, на Пасху. — «В Англию торгуем… с тебя дешевше».

А вот капуста. Широкие кади на санях, кислый я вонький дух. Золотится от солнышка, сочнеет. Валят ее в ведерки и в ушаты, гребут горстями, похрустывают — не горчит ли? Мы пробуем капустку, хоть нам не надо.

Огородник с Крымка сует мне беленькую кочерыжку, зимницу, — «как сахар!». Откусишь — щелкнет.

А вот и огурцами потянуло, крепким и свежим духом, укропным, хренным. Играют золотые огурцы в рассоле, пляшут. Вылавливают их ковшами, с палками укропа, с листом смородинным, с дубовым, с хренком. Антон дает мне тонкий, крепкий, с пупырками; хрустит мне в ухо, дышит огурцом.

- Весело у нас, постом-то? а? Как ярмонка. Значит, чтобы не грустили.Так, что ль?.. — жмет он меня под ножкой.

А вот вороха морковки — на пироги с лучком, и лук, и репа, и свекла, кроваво-сахарная, как арбуз. Кадки соленого арбуза, под капусткой поблескивает зеленой плешкой.

- Редька-то, гляди, Панкратыч… чисто боровки! Хлебца с такой умнешь!

- И две умнешь, — смеется Горкин, забирая редьки. А вон — соленье; антоновка, морошка, крыжовник, румяная брусничка с белью, слива в кадках…

Квас всякий — хлебный, кислощейный, солодовый, бражный, давний — с имбирем…

- Сбитню кому, горячего сбитню, угощу?..

- А сбитню хочешь? А, пропьем с тобой семитку. Ну-ка, нацеди.

Пьем сбитень, обжигает.

- Постные блинки, с лучком! Грещ-щневые-ллуковые блинки!

Дымятся луком на дощечках, в стопках.

- Великопостные самые… сах-харные пышки, пышки!..

- Грешники-черепенники горря-чи, Горрячи греш-нички..!

Противни киселей — ломоть копейка. Трещат баранки. Сайки, баранки, сушки… калужские, боровские, жиздринские, — сахарные, розовые, горчичные, с анисом — с тмином, с сольцой и маком… переславские бублики, витушки, подковки, жавороночки… хлеб лимонный, маковый, с шафраном, ситный весовой с изюмцем, пеклеванный…

Везде — баранка. Высоко, в бунтах. Манит с шестов на солнце, висит подборами, гроздями. Роются голуби в баранках, выклевывают серединки,

склевывают мачок. Мы видим нашего Мурашу, борода в лопату, в мучной поддевке. На шее ожерелка из баранок. Высоко, в баранках, сидит его сынишка, ногой болтает.

- Во, пост-то!.. — весело кричит Мураша, — пошла бараночка, семой возок гоню!

- Сбитню, с бараночками… сбитню, угощу кого…

Ходят в хомутах-баранках, пощелкивают сушкой, потрескивают вязки.

Пахнет тепло мочалой.

- Ешь, Москва, не жалко!..

А вот и медовый ряд. Пахнет церковно, воском. Малиновый, золотистый,- показывает Горкин, — этот называется печатный, энтот — стеклый, спускной… а который темный — с гречишки, а то господский светлый, липнячок-подсед. Липонки, корыта, кадки. Мы пробуем от всех сортов. На бороде Антона липко, с усов стекает, губы у меня залипли. Будочник гребет баранкой, диакон — сайкой. Пробуй, не жалко! Пахнет от Антона медом, огурцом. Черпают черпаками, с восковиной, проливают на грязь, на шубы.

А вот — варенье. А там — стопками ледяных тарелок — великопостный сахар, похожий на лед зеленый, и розовый, и красный, и лимонный. А вон, чернослив моченый, россыпи ш[оппа!]лы, изюмов, и мушмала, и винная ягода на вязках, и бурачки абрикоса с листиком, сахарная кунжутка, обсахаренная малинка и рябинка, синий изюм кувшинный, самонастояще постный, бруски помадки с елочками в желе, масляная халва, калужское тесто кулебякой, белевская пастила… и пряники, пряники — нет конца.

- На тебе постную овечку, — сует мне беленький пряник Горкин.

А вот и масло. На солнце бутыли — золотые: маковое, горчишное, орешное, подсолнечное… Всхлипывают насосы, сопят-бултыхают в бочках.

Я слышу всякие имена, всякие города России. Кружится подо мной народ, кружится голова от гула. А внизу тихая белая река, крохотные лошадки, санки, ледок зеленый, черные мужики, как куколки. А за рекой, над темными садами, — солнечный туманец тонкий, в нем колокольни-тени, с крестами в искрах, -

милое мое Замоскворечье.

- А вот, лесная наша говядинка, грыб пошел! Пахнет соленым, крепким. Как знамя великого торга постного, на высоких шестах подвешены вязки сушеного белого гриба. Проходим в гомоне.

Лопаснинские, белей снегу, чище хрусталю! Грыбной елараш, винегретные… Похлебный грыб сборный, ест прнтоиии соборный! Рыжики соленые-смоленые, монастырские, закусочные… Боровички можайские! Архиерейские грузди, нет сопливей!.. Лопаснинскне отборные, в медовом уксусу, дамская прихоть, с мушиную головку, на зуб неловко, мельчен мелких!…

Горы гриба сушеного, всех сортов. Стоят водопойные корыта, плавает белый триб, темный и красношляпный, в пятак и в блюдечко. Висят на жердях

стенами. Шатаются парни, завешанные вязанками, пошумливают грибами, хлопают по доскам до звона: какая сушка! Завалены грибами сани, кули, корзины…

- Теперь до Устьинского пойдет, — грыб и грыб! Грыбами весь свет завалим. Домой вора…»

[Доблестный Venenciy]

Вспомнил. Гурьевская каша.

http://www.gastronom.ru/recipe/25413/gurevskaja-kasha

Изменено 12 июля, 2016 пользователем Great Venenciy

[Галахад]

Ты жрать что ли хочешь?

[Nit]

Жратва или нет, но впечатляет.

Из воспоминаний А.Н.Крылова о соседях помещиках

Невольно вспоминается образ жизни Андрея Михайловича, продолжавшийся неизменно около 50 лет до самой его смерти в 1895 г. Вставал он рано, часов в шесть, и начинал что-нибудь делать в мастерской, занимавшей две комнаты во втором этаже сеченовского дома. Каждые пять минут он прерывал работу и подходил к висящему на стене шкапчику, в который для него ставился еще с вечера пузатый графин водки, маленькая рюмочка и блюдечко с мелкими черными сухариками; выпивал рюмочку, крякал и закусывал сухариком. К вечеру графин был пуст, Андрей Михайлович весел, выпивал за ужином еще три или четыре больших рюмки из общего графина и шел спать.

Порция, которая ему ставилась в шкапчик, составляла три ведра (36 литров) в месяц; этого режима он неуклонно придерживался с 1845 по 1895 г., когда он умер, имея от роду под 80 лет.

Замечательно, что, живя безвыездно в деревне, он выписывал два или три толстых журнала, две газеты, имел хорошую библиотеку русских писателей, для которой он своими руками сделал превосходный, цельного дуба, громадный шкап. Русских классиков он всех перечитал и хорошо помнил; хорошо знал критиков — Белинского, Писарева, Добролюбова; иногда заводил с молодежью беседы на литературные темы и умел ошарашить парадоксом, если не всегда приличным, то всегда остроумным, и это несмотря на ежемесячные три ведра водки в течение 50 лет.

Про знаменитый роман Чернышевского «Что делать?» говорил: «Наврал попович, это вовсе не Ваня и не Мария Александровна описаны», но в подробности не вдавался.

Известно, что Иван Михайлович Сеченов по окончании курса Инженерного училища, прослужив недолго в саперах, вышел в отставку и поступил на медицинский факультет Московского университета. Здесь он сблизился и подружился с С. П. Боткиным. О чем была докторская диссертация Боткина, я не знаю, но диссертация Ивана Михайловича была на тему: «О влиянии алкоголя на температуру тела человека». Не знаю, служил ли ему его родной братец объектом наблюдений, но только через много лет, в конце 80-х годов, Иван Михайлович передавал такой рассказ С. П. Боткина:

— Вот, Иван Михайлович, был у меня сегодня интересный пациент, ваш земляк; записался заранее, принимаю, здоровается, садится в кресло и начинает сам повествовать:

— Надо вам сказать, профессор, что живу я давно почти безвыездно в деревне, чувствую себя пока здоровым и жизнь веду очень правильную, но все-таки, попав в Петербург, решил с вами посоветоваться. Скажем, летом встаю я в четыре часа и выпиваю стакан (чайный) водки; мне подают дрожки, я объезжаю поля. Приеду домой около 6½ часов, выпью стакан водки и иду обходить усадьбу — скотный двор, конный двор и прочее. Вернусь домой часов в 8, выпью стакан водки, подзакушу и лягу отдохнуть. Встану часов в 11, выпью стакан водки, займусь до 12 со старостой, бурмистром. В 12 часов выпью стакан водки, пообедаю и после обеда прилягу отдохнуть. Встану в 3 часа, выпью стакан водки… и т. д.

— Позвольте вас спросить, давно ли вы ведете столь правильный образ жизни?

— Я вышел в отставку после взятия Варшавы (Паскевичем в 1831 г.) и поселился в имении, так вот с тех пор; а то, знаете, в полку, я в кавалерии служил, трудно было соблюдать правильный образ жизни, особенно тогда: только что кончили воевать с турками, как поляки забунтовали. Так, вот, профессор, скажите, какого мне режима придерживаться?

— Продолжайте вести ваш правильный образ жизни, он вам, видимо, на пользу.

— Вы, Иван Михайлович, не знаете этого чудака?

— Кто же его в нашей местности не знает, это Николай Васильевич Приклонский.

Однако едва ли Иван Михайлович рассказал своему другу С. П. Боткину про не менее «правильный» образ жизни своего брата Андрея.

ЗЫ. Дринкеру еще много надо работать над собой :)

Изменено 12 июля, 2016 пользователем Nit

[Доблестный Venenciy]

Жратва или нет, но впечатляет.

Из воспоминаний А.Н.Крылова о соседях помещиках

ЗЫ. Дринкеру еще много надо работать над собой :)

Вот они были люди то раньшие! С большой любовью пили и ели так сказать!

[Доблестный Venenciy]

Ты жрать что ли хочешь?

Мы тут говорит о еде... ну и о выпивке.

[Доблестный Venenciy]

Жратва или нет, но впечатляет.

Из воспоминаний А.Н.Крылова о соседях помещиках

И заметь - дожил до 80 лет.

А что ты хочешь?

Никаких нервов, спокойствие, стабильность. Дерябнет. Пойдет спать.

Таким макаром он бы и до ста дожил.

[Галахад]

Ну так они на свежем воздухе, в деревне, при размеренном образе жизни и правильном питании, без водки тоже долго прожили бы.

[Доблестный Venenciy]

Ну так они на свежем воздухе, в деревне, при размеренном образе жизни и правильном питании, без водки тоже долго прожили бы.

Но он не был бы столь любознательным и начитанным возможно. Возможно не столь веселым.

[Nit]

Ну не знаю... от организма зависит. Я вот одного известного коневода знаю, по тв его иногда показывают. Он во время разговора стандартно пару бутылочек водки оприходовает и выглядит абсолютно трезвым. Свежий воздух или нет - до фени.

[Доблестный Venenciy]

Ну не знаю... от организма зависит. Я вот одного известного коневода знаю, по тв его иногда показывают. Он во время разговора стандартно пару бутылочек водки оприходовает и выглядит абсолютно трезвым. Свежий воздух или нет - до фени.

У коневода и печень конья... это как это пару бутылочек? В одну харю?

[Nit]

Ну да. Если отказываешься (с женой, например, или возвращаться надо), то в одиночку, чуток обижаясь. Не отказываешься - его жена ещё приносит бутылки водки.

Не, серьёзные люди на Руси ещё не перевелись. Природа - фигня, главное - собственная натура и состояние души.

Изменено 12 июля, 2016 пользователем Nit

[Галахад]

Ну дык, он же коневод, а не директор завода. На свежем воздухе всё равно.

Да и не факт ,что он в 80 помрёт, а не в 60 от цирроза.

[Призрак былых времён]

из описаний блюд в литературе 19 века. Например. Мертвые души. В чем соль произведения? Суть, так сказать. Самый жир?!

Правильно! Описание еды!

Сейчас просто это всё выглядит иначе. Так-то в любом годном ресторане полно интересных вещей :)

[Галахад]

...Например китайцкая водка.

[Доблестный Venenciy]

Сейчас просто это всё выглядит иначе. Так-то в любом годном ресторане полно интересных вещей :)

Ну каких интересных? да все примерно одно и тоже все по рецептуре, нет искринки какой то.

Вот нельзя просто зайти и сказать по нашенски по тутошнему:

- Дай-ка мне, малой, стерлядушки посыпанной трюфелями запеченной. Чтоб отдохнул я порадовался.

Все как то стереотипно, без души.

Без Откровения.

[Гость Lеgend]

Все как то стереотипно, без души.

Без Откровения.

Это да

[Доблестный Venenciy]

Это да

"по щеке скатилась скупая мужская слеза"

- Вот парень то! Даже почти ничего не ел - супчик похл[лобзал].. И душа на распашку!

Кстати шампанское аж 8 рублей, а суп только рупь и восемьдесят.

Дорогой алкоголь был.

[Доблестный Venenciy]

финь-шампань это коньяк! Тогда все понятно.

[Призрак былых времён]

Ну каких интересных? да все примерно одно и тоже все по рецептуре, нет искринки какой то.

Вот нельзя просто зайти и сказать по нашенски по тутошнему:

- Дай-ка мне, малой, стерлядушки посыпанной трюфелями запеченной. Чтоб отдохнул я порадовался.

Все как то стереотипно, без души.

Без Откровения.

Что для тебя "душа" и "откровение"? каких блюд ты ждёшь? потому что изюминка-таки есть, смотря что за заведение. У тех же китайцев, например, с этим проблем нет :)

[Доблестный Venenciy]

Что для тебя "душа" и "откровение"? каких блюд ты ждёшь? потому что изюминка-таки есть, смотря что за заведение. У тех же китайцев, например, с этим проблем нет :)

Ну откровение? Как я тебе могу объяснить если сам его не изведал?

Ну представь себе.

Есть ресторан.

и есть тарелка. И на этой тарелке лежит кусочек. Сантиметр на сантиметр.

И вот ты приехал в этот ресторан. взял тарелку и отведал этого откровения.

И как бы все тебе открылось с точки зрения вкуса, ты как бы изведал своими рецепторами совершенство, твои языковые сосочки попали в рай и хотят там остаться.

Китайцы... не знаю, у меня товарищи ездили - говорят кухня не особо, хотя может там от района зависит. Говорят есть какая то сычуанская кухня.

[Gato Calavera]

Ну откровение? Как я тебе могу объяснить если сам его не изведал?

Ну представь себе.

Есть ресторан.

и есть тарелка. И на этой тарелке лежит кусочек. Сантиметр на сантиметр.

И вот ты приехал в этот ресторан. взял тарелку и отведал этого откровения.

И как бы все тебе открылось с точки зрения вкуса, ты как бы изведал своими рецепторами совершенство, твои языковые сосочки попали в рай и хотят там остаться.

Китайцы... не знаю, у меня товарищи ездили - говорят кухня не особо, хотя может там от района зависит. Говорят есть какая то сычуанская кухня.

Китайская кухня разная бывает. В некоторых местностях она почти от европейской не отличается, и если хорошо приготовлено - пальчики оближешь. А где-то тебе говяжий анус в собственном соку подадут.