le Sorcier

Это собственно не все. Так, часть. Первая. Потом будут и остальные. Части могут быть никак не связаны. Просто мне легче писать понравившиеся мне изначально сцены раньше, чем я придумаю, как мне их связать. Но они будут связаны. Вот самое начало. Все космодесантники из ордена Темных Ангелов – братья, и сам гроссмейстер Азраил – тоже брат-десантник. И даже Падшие Ангелы – по-прежнему братья. Вот один из Падших лежит на прозекторском столе, и вряд ли стыд за предательство гнетет его сильней, чем цепи, которыми он перетянут от шеи до щиколоток, – и толща камня, отделяющая его от космического холода и вечной ночи. Не будь цепей, он предпочел бы все же остаться здесь. Слева, – головы не повернешь, она зажата в тиски так, что взбугрился лоб, – раздается кашляющий смешок. Дознаватель Асмодей любит притворяться немощным и дряхлым, хотя на самом деле это крепкий, злой старик. - Ну вот, смотри, как хорошо устроился, - шепчет он, - тихонько, смирненько, покойненько; хоть до завтрего лежи, - и добавляет уже громко и с усмешечкой, - Да только я сегодня пришел. Чувствуется в этом какой-то гадкий, поганый намек, который только ему и понятен. Слышно, как Асмодей слегка пританцовывает на месте от нетерпения. Крозиус качается и косится на Падшего девятью черными глазами, как притаившийся паук. Это все, что осталось от девяти Падших. Камешки. Он тоже превратится в камешек, но прежде Дознаватель должен покончить с формальностями. - Да-с, - говорит сам себе Асмодей, и это в протокол допроса не войдет, - Пропащую душу надо полегоньку пользовать, чтобы впитаться успело. Грешник – он ведь как малый цвет, много нальешь, вот и захлебнулся раньше времени, плодов не принес. А полегоньку, богородичным дождичком, так и родит скорей. Верно я говорю или нет? Падший пробует ухмыльнуться, но не осталось губ, и рот скалится, сжимаются и разжимаются зубы. Отслаивается с десен напитанная кровью вата. Асмодей уже вскрывал его как устричную раковину, и не однажды. Совершенно безответно. - Дошдитчк’, гвриш? Эт’ роде, к’ да подроч’шш, - он захлебнулся слюной от долгого «шш», - на п’ лено, а ‘но в’ зьми и з’ цвьти? Он доволен тем, что ввернул малость похабщины. Это всегда возвращало ему присутствие духа, а сегодня он готовится предать его на руки силам, от которых ни один Дознаватель не узнает больше, чем ему на роду писано. Асмодей перебирает инструменты на подносе; удовлетворив свое честолюбие, этим молотком он забьет первый в своей жизни гвоздь, этой ножовкой укоротит древко ротного знамени, а для рубанка он еще ничего не придумал, но обязательно придумает. Асмодей склоняется над Падшим, из под грубого балахона виден острый морщинистый подбородок и кончики усов, он шипит: - Фу ты, ну ты, братец, какое слово сказал! – и затем, - Расширю-ка я тебе роток, может, еще чего услышу. В его руках блестят крючки. Падший отчаянно сжимает челюсти, и Асмодея посещает мысль, что пальцами в латной перчатке вполне можно рвать зубы, была бы только сноровка. Асмодей зажимает ему нос и, улучив момент, когда Падший пытается вздохнуть, резко ввинчивает один крючок, едва не задев языка, в подъязычную мякоть, а другой тут же в небо. Несчастный судорожно выгибается, но капеллан-Дознаватель умело разводит крючки, открывая ему рот, и заглядывает внутрь. Где же у него прячется голос, хотел бы он знать? Глотка Падшего изъязвлена. Асмодей сразу распознает, что гортань поразил рак. - Да у тебя все нутро сгнило, - щурится капеллан-Дознаватель. Плавающая лампа, которая Падшему не дает открыть глаз, слишком ярко светит. – Видать, не впрок тебе наш хлеб пошел, хотя поел ты его немало. - Чего молчишь? – продолжает Асмодей, - Арихметика здесь простая. Спасение твоей души мне дорого, но не думай, голубчик, что вытянуть ее из тебя – какое-то сложное и немыслимое дело. Это я в айн момент могу. Мне важнее, чтобы ты сам осознал всю глубину своего падения и раскаялся добровольно, без подложного умыслу. Кивни, если понял и давай спробуем разок. Страшный крик – протяжный, тоскливый, будто прорезался голос у камня. - Не так. Совсем не так, - Асмодей разочарован. Он сваливает инструменты в полоскательницу, где молчаливые сервиторы очистят их и заново продезинфицируют, - Это не ты кричишь, это плоть твоя кричит. Надо перебарывать, голубчик. Надо. Но не сегодня. Завтра, может быть. А сейчас я трапезничать пойду, братия, поди, уже собралась. Извиняй, если что. Асмодей гасит свет и выходит. У покоев в карауле застыли стражи. В своих доспехах они почти неразличимы у зеленой мшистой стены. Асмодей проворачивает ключ, и с этим последним звуком Падший начинает кричать. Смерти дай! Смерти! - Вы что-нибудь слышите? – обращает Дознаватель к космодесантникам. Тот, который повыше, и, судя по всему, старше, отвечает. Динамик басит: - Никак нет, брат капеллан. На данном уровне все совершенно спокойно. См’рти д’й! См’рти! - Да? – тянет «а» капеллан-Дознаватель. Он лукавит. – Вам, братья, никогда не казалось, что здесь кого-то мучают? Пытают? Смерти! Смерти! - Если бы мы заметили что-то подобное, брат-капеллан, мы бы немедленно доложили гроссмейстеру. Осв’б’ди! Д’й см’рти! - У вас усталый вид, брат капеллан, - младшему охраннику вздумалось проявить заботу, - Вам следует прилечь. Осв’б’ди! Асмодей улыбается в усы: - Благодарю вас, брат. Но даже там, где кончаются все наши обязанности, мы никогда не будем свободными.

Синдром Гришковца <_< Буду исправляться

Здесь - это где? Объясни пожалуйста, я действительно не знаю

Гмм... Логика? Я об этом как-то не подумал. К тому же, что можно придумать за двадцать минут? Я уже печатался у себя в районке, но популярности отчего-то не снискал. Наверное, рылом не вышел.

Ну если это такой отстой, чего стесняться-то? Напишите, поставьте на место

Хорошо сказано.

Прошу пинать как можно побольнее В глубине Вселенной, скрытый от глаз, находится Театр. Не просто какой-то захудалый театришко, где обвешивают в буфете и хамят в гардеробе, а самый настоящий, самый лучший, самый профессиональный Театр. В нем, когда будет, наконец, побежден Великий Враг, соберутся все оставшиеся эльдары (а все эти остроухие ребята - самые настоящие актеры) и сыграют свою Последнюю Пьесу. Но пока что все сражаются за выживание. А ты, Кастиль? Почему ты не идешь на войну? - Потому что я пишу Пьесу, - отвечает Кастиль, и он чертовски прав. Во всем огромном Театре он покуда единственный зритель. Для жизни ему многого не надо - он живет в восьмом ряду партера, почти у самой сцены, и иногда, когда на ум ничего не приходит, он бродит по ней и сметает с нее осенние листья. - А о чем твоя Пьеса? - спросим его мы. - Да так, - отвечает Кастиль. Он еще не придумал финала, - о людях, о жизни... - Ну, это как-то чересчур расплывчато, невыразительно... Шел бы ты лучше воевать, Кастиль. - Я бы пошел, - отвечает он, - но кто окончит мою Пьесу? Вы, может быть? - Ну что ты, как можно. Мы ведь всего лишь скрип обивки кресел, шорох гирлянд, завывание ветра и шепот листвы. Мы не можем даже давать тебе советы, как получше выразить идею. - Тогда помолчите и дайте мне закончить! Но дело не ладится: пропало все вдохновение, и мысли сбиваются на пение воробушков, воркование горлиц и журчание ручейка, а Пьеса должна быть чувственной, но не сентиментальной, изящной, но не эстетичной (Кастиль любил прекрасное, но ненавидел эстетов, этих барсеточников от искусства), жестокой, но не кровавой, иными словами прекрасное и омерзительное должно отображаться в равной мере подробно, но не служить фоном. Кастиль спустился в вестибюль и, налив себе вина, по привычке бросил в кассу монетку. - В залог кассовых сборов! - пустил он гулять эхо по ковровым лестницам. Что-то клацнуло. - Долго же тебе придется ждать своих отчислений, - сказал Мауган Ра, материализовавшись у стойки буфета; маска его казалась фарфоровой по сравнению со сливочной белизной мрамора. Маугетар упирался в потолок и царапал известку. - Лорд-феникс, - церемонно поклонился Кастиль, - Я рад приветствовать вас в этом Театре. - Ну да, ну да, это, конечно, не Гран-Гиньоль и даже не Елисеевский, но ведь даже эльдары мельчают... Не так ли? - Елисеевский, Лорд-феникс? Я не знаю, что это. Мауган Ра рассмеялся. - И никто не знает, - ответил он, - Просто этому бренду сорок тысяч лет, а это к чему-нибудь да обязывает. Я слышал, ты по-прежнему пишешь свою Пьесу? - Да, Лорд-феникс, пишу. Вы хотите прочесть? - Пожалуй. Темный Жнец протянул руку - казалось, что рукопись схватили белые костяные клавиши - и поднес к глазам. - В комнате стол и два стула. На окне герань. Работает телевизор, - прочел он, - Ну что ж, хвалю. А где песни? - Песни? - переспросил Кастиль, - Какие песни? Темный Жнец раздраженно тряхнул головой. - Песни, мой юный друг, а точнее - песнопения. Ты - сын своего народа и должен понимать, что песня - это наилучшее выражение психической энергии, наиболее концептуальный жанр передачи информации, песни - это наиболее полный в художественном смысле вид общения... в свете интегрированности культуры... не взирая на... с песней веселей и бодрей... народность... аутентичное воздействие на слушателя... совокупно с предыдущим умозаключением... Ну что, надеюсь, я тебя убедил? - прервался неожиданно Мауган Ра. - А? Конечно, конечно, Лорд-феникс, убедили, - вышел из транса Кастиль, - Исправим! Пришлось переписывать пьесу в стихах, что только для нас с вами - та еще задача, а для Кастиля - семечки.В конце концов, ведь Темные Жнецы тоже будут играть в Пьесе... Вернувшись в зал, он нашел там странное, размалеванное существо с ирокезом и в черно-красном трико. - Имейте вкус! - пристыдил его Кастиль, - Здесь вам не балаган. Пришелец рассмеялся, открыв в себе Великого Арлекина. - Не сердись, я сейчас исправлюсь, - он достал откуда-то из-за уха Кастиля галстух в горошек и повязал его себе на шею, - Ну что, какие новости? - Мертвый сезон, - сказал Кастиль, - А как Смеющийся Бог? - Все еще смеется, надо думать. - Что, и надо мною тоже? - И над тобою, дружок, и над тобою. Особенно его веселит вот эта штука, - он ткнул разноцветным пальцем на рукопись, которую Кастиль держал под мышкой. - Я взгляну? Не дожидаясь ответа, он сцапал порядком размякший рулон и развернул его. - "И злая Коломбина беднягу Арлекина побила будь здоров - и метлой и скалкой, вертелом и прялкой, такой вот злой норов...". Нет, ты эту сцену вычеркни, пускай лучше будут танцы. Как раз ляжет на стихи. - Но это же получается... - Нет, не смей! - вскричал Верховный Арлекин, - Никогда не смей произносить название этого омерзительного жанра, который нам, эльдарам, глубоко ненавистен. Мы равнодушны, - наставительно продолжил он, - ко всем подобным потугам человечишек создать что-либо подобное, потому что знаем, что это проистекает из их природной извращенности и неспособности соприкасаться с прекрасным. Вот так-то, - сказал он и был таков. И Кастиль переписал Пьесу. Он сам сочинил музыку и танцы, и последнее было весьма непросто, ибо тяжело скакать среди кресел (он не считал себя достойно сцены; к тому же ее к тому времени завалило снегом). И наконец стал даже считать, что старая Пьеса была плоха. Кастиль был наверху, когда Трампазлин, волшебник лорда Харбакса, Окультуренного Слаанешем, взорвал двери Театра. Огромный, жирный Харбакс, со следами помады на лице, ворвался в фойе и сразу заревел: - Я сто лет буду ждать гардеробщика!? Ты уверен, что это театр, колдун? - А? - отозвался Трампазлин. - Хрен на! - не слушал его Харбакс, - Почему буфет такой дорогой!!!? Где, вашу мать, программки!!? Варп побери, я хочу место на балконе!!! Одним ударом своего силового кулака он расколол мраморную стойку. Кастиль спустился после того, как услышал, что внизу что-то крушится; он только что поставил точку после слова "Конец". Неожиданно из-за угла высунулась цепкая, кряжистая лапища, и сладкий голосок пробасил: - Ох, простите, не окажите ли милость не изволить шевелить естеством, а не то оказия прееприятнейшая может приключиться в следствие того, что нижайший Ваш слуга ненароком причинит Вам какое ни то есть переломление Ваших премногохрупких членов. - Я всего лишь здешний смотритель, - просипел Кастиль, и хаосит тут же заткнул ему рот ладонью, - Въя нвъи в фъем нъфе вфъифффаф! Десантник притащил Кастиля и бросил его перед Харбаксом. - Ушан, ваша Квазикультурность. Изволил злоумышлять, как бы сорвать перфоманс, вами намечаемый. К ногтю гниду? Харбакс кивнул, и десантник одним резким оборотом отвернул Кастилю шею. Миндалевидные глаза смотрели с укором. - А что это за хрень? - Харбакс пнул ногой рукопись. - Писанинка! - восторженно заорал он, - Будет перфоманс, будет! - Я не рекомендовал бы вам это для чтения, - сказал Трампазлин, - Эти эльдарские манускрипты сложны для прочтения. - Чушь! Вот стихи, вот музон, а это вон, растанцовка. Клянусь всеми Темными Богами, я поставлю самый большой, самый дорогой, чертов МЮЗИКЛ!!! (черт, ну почему здесь не поддерживается 72-й шрифт)

Волшебник собрал как-то раз свой рюкзак и замыслил пойти в поход. Он просил у Богов сделать верным свой путь среди плоскостей и широт. Он жевал самокрутку и думал о том, что в место, которого нет, не мешало бы взять - три, хотя лучше пять - забористых сигарет, потому как немногим, что знал он о цели, было: нигде, никак; но вместе с тем, там, откуда он вышел, людей губил не табак. Он летел, не считая часов и времен, и и напрочь скурил мундштук, и однажды, в пространстве размером с клубок, его словно сдавил утюг. Широченною лапой на фоне глясе, возле мерзких и склизких жвал, его Демон держал. И сказал: "Ах, ты свой? Ну прости уж меня , я не знал... "Что творится вокруг?" "Это варп!" "Ну и ну, а по мне, так вполне кисель" "Малость жидок, ты прав, но вообще, друг мой, знай: это мыслей и чувств колыбель" "Отчего же он сер? Где палитра цветов? Где же Хаос здесь, черт возьми?" "Он везде. Слышишь мысли? Их прячет эфир, как за каменными дверьми..." Извини... Позабудь... Я придумал стихи... Крови мне... Красота правит бал... Трижды пять... Потрудней... Я донес на тебя... Посчитай мне дифференциал... Ревность полнит меня... Как же форма груди... Дайте только доделать в срок... Оставляю тебе в наследство я дом... "Не пойму я никак, в чем здесь прок? Где могущество слов, где гармония чувств?" "Ничего здесь такого нет. Только тяжбы, смятенья и жирный бекон, что готовит жена на обед. Но откуда берется здесь пища Богам? Где же похоть, резня, чума, где энтропия? Как же тогда отличить бриллиант от куска дерьма? Почему все разжижено и отчего даже здесь для материи дом?" "Ты послушай сначала, дружок, мой рассказ, а вопросы задай потом. Я создание варпа, его вечный страж. И я мысль, идея, намек на искусство, его вечный странник, сопричастный ему имярек. Я купался в безбрежьи, наверное, вечность, не имея в теле нужды, видел, не напрягая глаз, пил, хотя и не знал воды. Но однажды я ощутил - нет, ты только подумай, что! - вес, клочья шкуры, что свешивались с боков - значит, линьки сезон, раз лез, остроту челюстей и ветвистость рогов, дряблый студень моих телес, нить слюны, языка влагу, нутряной и утробный плеск из гортани, когда мой первый раздался крик: моя личность, мой дух с моей головою вступил в жестокий конфликт. Я разбил в пух и прах плотский бунт, усмирил хищный материал, но порою мне кажется, будто все это он говорит, а не я. Волшебник, скажи мне, не зна1шь ли средства не мыслить своей головой?" "Спроси у людей совета. У них, по большей части, это само собой", сказал так волшебник, и Демон его отпустил, довольный, как малыш, что пряник получил. Дерстенд?

Халтуру Кинга я восхваляю совершенно бескорыстно - не надо на этот счет инсинуаций. "За императора" я прочел основательно, а потом еще и перечитал, чтобы понять зачем я это сделал в первый раз, т. к. она показалась мне смертельно скучной еще тогда. Кроме того, книга совершенно неэпична. Я понимаю, что мир Вахи - это не только отважные космодесантники, надменные эльдары и раздолбайские орки, что это еще и ежесекундная человеческая драма. Но: даже описывая маленькие винтики, нельзя забывать, что они крутят эпический мир, нельзя выпускать какой-то случай из контекста. Я лично хотел бы видеть в Вархаммере больше бытовухи, но только наравне с эпосом. Скучно читать только про "маленьких людей", потому что слезы быстро кончаются, так же как скучно читать про бесконечную череду героев, становящихся все более и более высшими, если только это не написано так отвратно, что книга превращается в цитатник. Кроме того, у меня, наверно, совсем нет чувства юмора, раз я не понял, насколько эта книга иронична и смешна. Лично мне это показалось жалкими потугами, которые если и заслуживают аплодисментов, то только за ту старательность, с которой они пытаются повеселить. Кстати, сейчас книги у меня нет (сдал в районную библиотеку, куда еще ранее отправил собрание Кинга), поэтому, не в службу, а в дружбу, сбрось пару коротеньких отрывков, которые якобы остроумны и смешны, т. к. дословно я книгу все же не помню, а хотелось бы доказательств.

Извиняйте, вытребую в редакции нормальный цифровик

За шутку спасибо, но я отчего-то не могу прикрепить изображения. Если ты так же сведущ в компьютерном ремесле, сколь и остроумен, отчего бы не помочь бедному юзеру? Такая, в сущности, безделица!

Вот собственно и миньки, так сказать, ante portas P. S. снимал на камеру с мобильника, так что за качество звиняйте, други

Я люблю насилие в книгах, но ненавижу откровенную чернуху, как, например, в "Черном солнце". Насилие должно быть стильным, а не пресным, как в этой, с позволения сказать, книге. Потом, тут много всего хорошего написано про то, как показан характер персонажей. Какой, к черту, характер, когда персонаж маркером по картонке писан? Кинг тоже не шедевр, но читать его штампы можно хотя бы ради смеха. Ненавижу, когда дерьмовые книги пытаются писать серьезно. >

Посмотрел ссылки. Завтра выложу в этой теме свои фотки.

"Смешайте с пылью Земли кровь братьев; пускай она наконец свернется. Добавьте собственной вашей крови - Водицы трусов и мудозвонов. Обмажьте этим дерьмом доспехи, что будут ныне чернее гало. Кайму оставьте лишь золотую - она напомнит вам о позоре. Да, кстати, каждый, кто лишь посмеет расцветку эту помыслить стильной, получит в репу". Так слово молвил лорд Аваддон пред Легионом.

Почему только вследствие отрицательных? Любая достаточно сильная психическая эманация должна по логике порождать сущности в варпе. Кстати, может ли демоническая сущность в демонхосте вступить в конфликт с информацией содержащейся в мозгах у тела?

Подскажите пожалуйста есть ли вообще пластиковые терминаторы Хаоса? Я видел в продаже только металлических, по 5 штук в коробке или по одиночке? Если пластиковые есть у лоялистов, может и у хаоситов найдется?

Дааааа.... Это просто праздник какой-то

Когда в свое время (а это недалече, с год назад) я красил доспех этого парня , то просто смешал регал блю со скалл вайт, а на лицо употребил тот же скалл вайт, смешанный 2 к 1 с ред гор, и все. Я очень уважаю людей, которые даже к миниатюркам из набора за полторы штуки относятся серьезно. Браво!

Я уже покрасил Аваддона Разорителя, но чертова курсовая все поджимает, и время осталось только для Аримана, т к он по-моему самый легкий из всех

Я не хочу по ним красить, я хочу видеть, как я в принципе покрасил бы, ибо этого пока хорошо делать не умею. За ссылки спасибо, обязательно гляну

Нужны фотки крашеных минек, таких, которые, как и мои, не блистают. Особенно нужен Ариман - он у меня в очереди на покраску

Во-первых, поражает ужасная бедность языка. Как будто смотришь третий Стар Варс в пиратском переводе. Герои говорят ни о чем. Сюжета нет абсолютно. Даже Кинг описывал боевку лучше. По моему, со стороны издателей просто нехорошо втюхивать людям такую халтурку.

Такие слова колеблют барабанные перепонки, но в душу не проникают. Расхожие архетипы, много словоблудия. Слишком привычный текст, отсюда крепкая троечка >