Общая тема работ - "Последние защитники", как видно из подзаголовка.
Будем надеяться, что те, кто зайдет-таки на несчастный, покинутый, продуваемый ледяными сквозняками (искренне надеюсь, что такое положение вещей продержится недолго) раздел ФБ-фанфиков, окажутся настолько сознательными, чтобы не только поставить голос, но и прокомментировать его.
№1 acorn (Urbadai)
Ключ без замка
- А-а-а… а-а-а… Ап-чхи! Ап-чхи! Да что б те… ап-чхиоооууу!!!
- Говорил я тебе, нельзя пить холодную воду прямо из родника.
- Не помню я, чтобы ты мне такое говорил… Это просто вода стала плохой. Раньше целым ковшами пили и все было нормально, и никогда я не болел… А еще тогда… ааааааа-пчхииии!
- Хватит попусту болтать. Лучше завернись в одеяло поплотнее. А я пойду принесу старую медвежью шкуру.
- Да. И захвати еще меду и горячего отвара… аааа… ап-чхи! Что б я еще раз потащился… аааа… аааа… тьфу-ты! Весь чих растерял.
- Выздоравливай, столяр. Набирайся сил. Нам с тобой спешить некуда, - собеседник невесело усмехнулся, провел рукой по черной с проседью бороде и пошел наверх, громко топая подкованными железом башмаками по дубовым ступеням.
***
Маленький отряд продвигался по тропке, тревожно озираясь по сторонам. Оружие было у всех наготове, под плащами позвякивали кольчуги, а на шлемах они не носили украшений в виде рогов или крыльев, чтобы можно было накинуть сверху капюшон. У каждого гнома за плечами болтался мешок. Мешки, в начале пути, должно быть, туго набитые, сейчас выглядели тощими, их материя висела складками.
Всего путников было десять, половина – рейнджеры, державшие в руках свои бьющие без промаха арбалеты. Среди остальных выделялся гном с длинной русой бородой, расчесанной надвое и заткнутой за красный пояс, расшитый золотой нитью. Его плащ был оторочен мехом, а на пальцах, если бы он снял рукавицы, можно было бы разглядеть несколько роскошных перстней. Сразу за ним шел рыжебородый воин, чьи карие глаза недобро смотрели из-под сросшихся кустистых бровей на горные пики вдалеке.
Кое-кто в отряде был ранен, но все знали, что самое трудное еще впереди. Разведчики шли по безлюдным, диким местам, лишь пару раз попадались им жалкие развалины, заросшие вереском и камнеломкой. Уверенности придавали только тропы, когда-то поддерживавшиеся в отличном состоянии, а теперь заброшенные, но все еще широкие и проходимые, если не считать нескольких мест, где поработали оползни или лавины. Однако больше всего их беспокоил конец пути. Там, за горизонтом, за зубастой грядой, лежало подземное королевство, одно из тех, что давным-давно были захвачены безжалостным врагом. И маленькому отряду предстояло узнать, что делается на подступах к каменным палатам, где в незапамятные времена кипела работа и шумели пиры.
Воины поднимались гуськом по крутому склону, на котором от тропы не осталось и следа. Пот струился по их бородатым лицам, но они не оставляли усилий ни на минуту. Наконец, рейнджер, шедший первым, достиг вершины склона и тут же приник к земле. Следом за ним, кряхтя и ругаясь, вылез предводитель, его шлем съехал набок и сам он был явно не в духе. Увидев то, что заставило следопыта залечь, гном издал возглас, полный удивления: впереди в полумиле или около того возвышалась круглая башня, построенная из серых, поросших мхом каменных глыб. Остроконечная крыша была крыта позеленевшей медью, а на шесте развивался флаг, но настолько истерзанный непогодой, что определить, чей он, отсюда было невозможно. Гномы прибавили шагу. Сгущались сумерки, поэтому никто не удивился тому, что спускаясь ранее по тропе, они не различили башню на фоне серых гор. А вот их самих заметить могли вполне, если, конечно, здесь кто-то жил.
- Эй! Отворите двери! – прокричал старший среди гномов и для убедительности потряс своей тяжелой секирой. Однако, ответа не последовало. Переглянувшись, воины двинулись к тяжелым дубовым дверям, над которыми был прибит здоровенный череп, выбеленный дождями и ветрами. Бородачи уже намеревались проложить дорогу внутрь с помощью топоров, но как только оружие было занесено для удара, из бойницы над входом послышался голос. Гномы был поражены: меньше всего они ожидали услышать казалид.
- Ай-яй-яй, - произнес кто-то простуженным баритоном. – Манеры-то нынче не те, что были раньше. Не стоит ломать эту хорошую старую дверь, если конечно, вы не хотите получить стрелу в горло. – И добавил ворчливо, но вместе с тем примирительно, - Если хотите, чтобы я вас впустил, говорите кто вы и зачем пожаловааа… ааа… ааа… ап-чхиии!
- Я – Грумди Бодриксон, из могущественного клана Гвинлингов, я прихожусь племянником тану Стромни Медному Лбу и прибыл сюда по его поручению. А это мои воины. А кто ты, и что здесь делаешь посреди этих недружелюбных мест в древней башне? – удивление и любопытство вытеснили гнев, и Грумди даже забыл отпустить колкость по поводу здоровья своего невидимого собеседника.
За стеной шумно высморкались и, помолчав немного, голос проговорил:
- Добро пожаловать в Южный сторожевой пост. Мы вас ждали.
После чего дверь со страшным скрипом отворилась и гномы, раскрыв рты, вошли внутрь строения.
***
- Осторожней! Осторожней, заклинаю бородой Гругни, - руки Моргрима тряслись, да и сердце, должно быть, трепетало. Рейнджер закрыл кран на маленьком бочонке, но Моргрим подождал еще несколько секунд, глядя горящими глазами на последние капли, стекающие в кружку. Он поднес ее к носу, зажмурился и потянул носом воздух так, что белая шапка пены встревожено шевельнулась. Потом, не разжимая век, гном сделал три очень медленных глотка, таких больших, что его пивная кружка почти совсем опустела. Вытерев рукой черную, как уголь, тронутую сединой бороду и слизнув с ладони даже эти жалкие капли эля, Моргрим шумно вдохнул и сказал всего одно слово:
- Настоящее!
- Чего мы только тут не перепробовали, - сокрушенно качая головой, гнусавил простуженный Крудд, который, несмотря на больное горло, осушил свою кружку залпом, уверяя, что пиво, пусть и холодное, лечит любые, даже самые тяжелые недуги. – Пытались варить мед из вереска. Травы собирали, чего только не добавляли туда. Потом нашли на востоке плато – там рос дикий ячмень. Ох, пришлось поработать… В общем, пиво-то мы варить научились, но что это за пиво без хмеля…
- Да-а-а, друзья, такого праздника у моего живота давно не было, - Моргрим смотрел на пришельцев, как на волшебников из сказочной страны. – Ну а табак?! Есть у вас табак?! Есть?! Да вас послали боги!!!
Воины Грумди в это время уминали вяленую козлятину и черствые ячменные лепешки, заедая салатом из каких-то мясистых зеленых листьев и маленьких бурых корнеплодов наподобие редиса.
- Скажи, - передавая своему собеседнику табакерку, приставал к нему с расспросами предводитель отряда. – Вы пытались проникнуть в карак?
Моргрим как следует раскурил свою старую трубку, а затем ответил.
- Нет, приятель, - наконец проговорил он, и выражение полнейшего блаженства покинуло его обветренное лицо. – Нас отправили сюда, к башне, примерно за неделю до того, как дом наш был захвачен и разорен. Два десятка воинов – вот сколько нас было, и предводительствовал нами старый Хоргар, с такой длиннющей бородой, что он мог связать ею пленника. Он не сказал нам, зачем нужно защищать башню. Возможно, по этому пути наши сородичи собирались покинуть цитадель, если ничего больше не останется. А может быть, по тропе, по которой пришли вы, должна была подойти подмога. Мы так и не узнали, каков был план, а у Хоргара спросить не решились. Он становился все мрачнее и мрачнее день ото дня, и вот в одно утро он приказал нам двоим оставаться здесь и сторожить башню, а сам, вместе с остальными пошел тропой к крепости. На следующий день вернулся только один воин, страшно изрубленный, в пробитой кольчуге и без оружия. Он рухнул наземь у порога и сказал только два слова: «Карак пал», а потом потерял сознание. В бреду он только стонал и скрежетал зубами, а на следующее утро отправился к предкам. Его могила – у тропы, - Моргрим кивнул в сторону бойницы и задымил трубкой, задумавшись.
- С тех пор на башню нападали?
- Нечасто. Пару раз сюда забредали тролли… Череп одного вы даже могли видеть над входом.
- Хотел забраться на стену, - встрял в разговор Крудд. – Я ему засыпал глаза горящими опилка… аааа… аааа… Ап-чхи! Разобрало от табачка что-то. А потом мы утыкали его калеными болтами, пока он внизу копошился, и издохла тварь!
- Чаще приходили гроби. Но они-то нам особенно не опасны, если только в горах не застанут. Меня один раз застали… - в подтверждение своих слов Моргрим закатал рукав рубахи и показал длинный страшный шрам на мускулистом предплечье. – Но я вам вот что скажу: чтобы эту башню взять, нужна техника. А у этих, в черных балахонах, ничего такого нет… Я слышал, мол, гроби с равнин делают катапульты, которые иногда даже стреляют, но в горах у них максимум хватает ума притащить дерево, если найдут, или продолговатый большой камень, и попробовать высадить дверь. Ну а мы-то тоже не спим. Ничего у них не вышло ни разу, а даже если бы и вышло – сами видели, там за дверью решетка сталью усилена. Измором эту башню тоже не возьмешь – у нас тут источник в подвале, а еды запасено с избытком, недаром мы и охотиться ходим, и орехи тут есть, и ягоды по осени, и мед дикий… на плато много чего растет. А раньше у нас даже коза одна дикая была, я ее ранил и принес домой, а Крудд приручил. Молоко у нас было и сыр делать пробовали… Сдохла, правда, коза, уже три года как…
- А большие армии? Мимо проходят?
- Нет. Но, думаю, война вся там у них идет, между собой. За богатства наши воюют, покарай их Гримнир. Шахты-то небось все заброшенные стоят, работать эти твари не любят, а глотки друг другу резать – это они завсегда. Нет, за то время, что мы тут стережем, самая большая банда была голов тридцать. Ну а если бы пошла орда, у нас в запасе кое-что есть такое, что и на армию хватит, - Моргрим хохотнул. – Мы тут, приятель, пятьдесят с лишком лет живем, и кроме пивоварни много чего наворотили. Тут и до нас все оборудовано было с толком: крыша медная – не поджечь, бойницы узкие – не влезть, баллисты хоть копьем заряжай, хоть камнем, а надо – так и для масла отверстия в стенах есть особые, есть куда лить… Ну и мы придумали кое-что… Крудд до нашествия столяром был, ну а я вообще-то ювелиром, но как война пошла вовсю, пришлось мне кольца да браслеты отложить, а взяться за гвозди да наконечники стрел… Стал просто кузнецом. А было время, такое выделывал… И таны заказы давали, и даже… даже венец для внучки нашего короля я ковал… эх, были времена… Какие гномы были, какие работники. Богатство, слава, мастерство. Мудрость веками копили, опыт берегли пуще золота. Эээх… да что теперь говорить… Плесните что ли еще пива?
- То есть дальше к северу встречаются только небольшие банды? – рыжебородый Брокки все так же хмурился. Эти окри были что-то больно болтливы, а он и его сородичи пришли сюда по делу.
- Не думаю, приятель, - ответил Моргрим. – Раз в пять-десять лет я хожу по тропе в сторону карака. Капканов мы в той стороне не ставим и ягоды с орехами там не растут, но посмотреть было интересно. Один из нас все время должен оставаться в башне, поэтому далеко отсюда я уйти не мог, но все равно доходил до того места, где начинаются тотемы гроби. Они стоят по обеим сторонам тропы, их там великое множество. А однажды я даже видел их костры и слышал, как они распевают свои глупые песни, подавиться им собственными языками. Так что если хочешь знать мое мнение: гроби в караке – как дрянных поганок в лесу после дождя.
Рыжебородый нахмурился еще сильнее.
- Вы собираетесь идти туда? – прогнусавил Крудд, тщетно пытаясь выпустить струйку табачного дыма через заложенный нос.
- Да, - твердо сказал Брокки, - таков наш долг. А вы, похоже, не горите желанием присоединиться?
- Ну, я охотно прогуляюсь с вами лигу или две, но мое место тут, тромми, - с сожалением покачал головой Моргрим. – И еще я дам вам мой старый рог. Мы тут не всегда можем осматривать местность во всех направлениях, так что, если вам нужна будет помощь, а вы будете находиться неподалеку – трубите. Но не вздумайте дуть в рог, когда будете близко к караку – это только привлечет других гроби, а там мы вам помочь все равно ничем не сможем. – Моргрим открыл один из стоявших у стены сундуков, достал изогнутый рог, вероятно, принадлежавший когда-то туру, отделанный серебром и с серебряной цепочкой. Он протянул его Грумди, но когда тот положил свою сильную руку на инструмент, Моргрим несколько секунд не отпускал его, рассматривая цепкие узловатые пальцы предводителя отряда.
- Красивые перстни, - произнес он наконец. - Горак-Галаз.
Грумди кивнул и снял кольцо с самым сложным узором.
- Это подарок моего двоюродного дедушки на совершеннолетие, - пояснил он. – Громти Белегонд бы великий мастер по части ковки золота.
Моргрим долго рассматривал украшение, вертел его в руках, взвешивал на ладони, то восхищенно цокая языком, то сокрушенно покачивая головой.
***
На следующее утро маленький отряд отправился дальше на север.
- Что ты обо всем этом думаешь? – нарушил тишину кузнец.
Они стояли вдвоем с Круддом на верхнем ярусе и пускали колечки дыма, таявшие в чистом горном воздухе. Было тихо, даже ветер, который дул здесь в горах почти всегда, притаился где-то в траве или за скалами. Крудд высморкался и поплотнее завернулся в медвежью шкуру.
- Вкусное пиво, - лаконично заметил он. Но после долгой паузы, которой хватило на два колечка, добавил, - Хотя, знаешь, когда просидел полжизни в этой дурацкой башне, а потом приходит какой-то рыжий ваназ и смотрит на тебя из-под своих насупленных бровей, как будто ты ему должен башмаки почистить и опилки из мастерской вымести – это не больно-то приятно.
Моргрим ничего не ответил. Он молча докурил трубку, выбил из нее пепел и поглядел на обрывистые склоны, высившиеся по обе стороны от тропы, хотя и оставлявшие по бокам от нее полосы относительно ровной земли шириной футов по сорок. На склонах в некоторых местах, можно было увидеть деревянные подпорки, державшие на себе груды камней и кусков скал, готовых обрушиться вниз, калеча и убивая тех, кто будет идти по тропе.
- Надо все же подготовить катапульты на всякий случай, - бросил он. – За работу, столяр.
***
С треском разрубив ключицу, секира вышла из тела гоблина, оставив глубокую смертельную рану. Но зеленокожие, отпрянувшие было в ужасе, снова кинулись на воина. На этот раз лезвие, издав негромкий металлический звон, словно огромным ножом отмахнуло голову незадачливого охотника за бородами.
- Отступаем, отступаем! – кольчуга Грумди была перепачкана в крови и в одном месте даже пробита, хотя кожаный поддоспешник не дал копью ранить его.
- Все назад! – отбив удар дубинки, утыканной ржавыми шипами, Брокки ловко ухватил не в меру ретивого гоблина за шею и, резко повернувшись, сломал ее.
Двое рейнджеров тащили третьего, оглушенного, а четвертый отмахивался своим двуручным топором от наседающих тварей. Зеленокожие боялись подойти вплотную и старались достать его копьями издалека, а самые трусливые пускали в него стрелы, не решаясь биться врукопашную. Две черные тросточки уже воткнулись в щит другого воина – седьмого и последнего уцелевшего гнома.
Бородачи пятились, то останавливаясь и нанося по нескольку ударов, то отступая со всей возможной поспешностью. Гоблинов было около двух десятков, но большинство из них, получив царапину или синяк, предпочитали держаться на расстоянии. Их и так полегло восемь или девять, и они предпочитали ждать подмогу на относительно безопасном расстоянии. Относительно – потому что с арбалетами рейнджеров им уже довелось сегодня познакомиться.
Увидев, что в непосредственной близости находится всего лишь несколько зелеокожих, Грумди понял, что настал решающий момент, и, гаркнув: «Гвинлинги – в атаку!», устремился на врагов. Первый гоблин не успел убраться с дороги, был сбит с ног, а Брокки тут же наступил ему на грудь и сильным ударом раскроил череп. Второй противник попытался ткнуть предводителя гномов копьем в лицо, но Грумди вовремя пригнулся и каменный наконечник лишь поцарапал полированную сталь шлем. Ответный удар разрубил древко копья надвое, а заодно отхватил левую кисть твари вместе с куском замызганного рукава поношенного черного халата. Добивать верещащего от боли врага времени не было: другой противник прыгнул на спину одному из рейнджеров – пока тот пытался его скинуть, зеленокожий выхватил кривой зазубренный нож и уже успел пару раз ткнуть свою жертву. Секира Грумди вошла гоблину ровнехонько межу лопаток, тот дернулся, пискнул и затих. Бой кончился – оставшиеся в живых враги с криками «Убивают!» отбежали на почтительное расстояние и больше не решались подходить близко.
Можно было подсчитать потери и прикинуть шансы на спасение. У одного из рейнджеров была прорезана щека, у другого из плеча торчал обломанный наконечник, а у Брокки кровь стекала из рассеченного лба, замарав его медно-рыжую бороду. Но в целом контратака себя оправдала: теперь они могли некоторое время отходить, не опасаясь ударов в спину, а стрелки из гоблинов были те еще.
Превозмогая боль и усталость, маленький отряд бежал назад к башне. Она уже показалась вдали, когда Грумди, обернувшись, увидел, что гоблинов теперь собралась порядочная толпа. Он даже не стал их считать, и так было понятно, что зленокожих не меньше полусотни. Затравленно озираясь по сторонам, гномы искали спасения, тогда как гоблины не спеша подбирались к ним все ближе и ближе. Возможно, сейчас оставалось только встать здесь среди неприветливых чужих гор бок о бок и принять последний бой, постаравшись убить как можно больше зеленокжих. Шаря по поясу в поисках ножа, чтобы отрезать кусок рубахи и перевязать рану товарищу, Грумди нащупал рог Моргрима.
- Это они! – воскликнул кузнец, заслышав звук своего инструмента. – Смотри, смотри, вон они! Но оборони их Валайя, там целая толпа гроби!
- Готово, - подал голос Крудд, взведя механизм стреломета. Копье со стуком заняло свое место в лотке, Моргрим навел орудие, взяв вымеренный за десятилетия до дюйма прицел. Копье, проделав длинный путь, уже на излете ткнулось в одну из подпорок, удерживавших каменные глыбы. Доска и так державшая огромный вес, с треском сломалась: валуны, обломки скал – все посыпалось вниз, к тропе, увлекая за собой камни поменьше.
Гроби поняли, что именно происходит, слишком поздно – камни ломали им ноги и придавливали жилистые сутулые тела к земле. Погибло их, наверное, всего два или три десятка, но остальные предпочли показать тыл, и были, безусловно правы – на склонах оставалась еще не одна такая подпорка, а Крудд и Моргрим уже приготовили к стрельбе другой стреломет.
***
- Может, все-таки пойдете со мной? – Грумди поглаживал бороду, вопросительно глядя на хозяев башни. – Мой клан примет вас, как родных.
Моргрим невесело вздохнул.
- Да нельзя нам. Мы же дали клятву выполнять приказы тана и защищать карак до последнего. А приказ тана был – сторожить здесь тропу, да и башня, если подумать – последний оплот карака.
- И кто теперь может освободить вас от этой клятвы?
- Хороший вопрос, приятель, - Моргрим даже хохотнул. - Тан должно быть, выпил уже не одну бочку эля в палатах Грунгни, да и наш король пал, защищая карак. Пожалуй, остается только король Караз-а-Карака. Но у тромми слишком длинная борода, чтобы ехать сюда.
- Все равно, я спрошу у своего дяди, может быть, достаточно будет прислать грамоту и…
- Спроси-спроси, - вмешался Крудд. – Не забудь еще вот что: если ваш король решит отбить наш карак, так ты ему передай, что все сокровища и рудники тут принадлежат теперь нам с кузнецом, так что пусть имеет это в виду. Не то чтобы мы не были готовы с ним поделиться… - Крудд заговорщицки подмигнул.
- Что ж, как знаете. Нам пора прощаться.
- До встречи, громми. Сначала вы мне не понравились, но теперь я вижу – вы гномы что надо, - заявил Брокки, похлопывая их по плечам.
Они уже направились к дверям, как вдруг Грумди вернулся назад, стянул с руки перчатку и, сняв перстень, протянул его Моргриму.
- Возьми это на память, - сказал предводитель отряда. – Ты спас мне жизнь. Не знаю, как сложится моя и твоя судьбы, но мой дом теперь – твой дом.
Позже, когда солнце уже почти закатилось за угловатые силуэты гор, Моргрим, наливая горячий отвар в кружку своего товарища, спросил:
- Хороший сегодня день, да, столяр?
- Еще бы. Такого дня стоило ждать все пятьдесят лет, - откликнулся Крудд. – И еще я хочу сказа… ааа… ааа… ааап-чхиииииии!!!
№2 Llayodin
Участие
Крарок осторожно, по глаза, поднял голову над урезом каменного парапета. Открытая всем ветрам и теплому солнцу верхняя площадка давала отличный обзор – и именно поэтому, увы, на ней было совершенно бессмысленно обороняться.
Но главная пирамида Сакотля, с полуразрушенными лестницами и затянутыми ползучей растительностью ступенями внешне выглядела совершенно необитаемой, так что пришельцам не было нужды рваться к ней со всех лап, дабы вырезать защитников.
На глазах Крарока одна из толп мелких и хилых грызунов, которых всегда гнали впереди, решила срезать путь и двинулась вброд через заиленный пруд, некогда бывший нерестилищем. Вода почти сразу словно вскипела, стремительно меняя цвет с буро-зеленого на темно-багровый, во все стороны полетел мех - и дикие вопли обреченных. Пираньи знали только одно дело – набивать свои животы, но уж его-то они знали крепко.
Уголки пасти Крарока разошлись в оскале, являя два ряда крупных и желтых зубов. Впрочем, главным качеством в зубах завра являлся не цвет, а способность за один удар раздробить череп почти любой твари, в джунглях обитающей – или пришедшей сюда извне.
Под кронами деревьев, судя по звукам, произошло некоторое замешательство. Невидимые за листвой, повелители гнусных тварей разразились серией отрывистых воплей, защелкали кнуты – и все послушно двинулись назад. Крарок, однако, не обольщался – он знал, что последует дальше.
Воздух на уровне земли начал менять цвет, заменяясь стелющейся отравной мглой всех оттенков зеленого – от тошнотворно гнойного до переливающегося изумрудного. Облака смрадного яда, как живые, потянулись к спокойной глади множества прудов, оседая на воде матовой пленкой.
Ящер прекратил рассматривать окрестности, перевернулся и, привалившись спиной к каменной ограде, прикрыл глаза. Пока пришлые твари будут протравливать пруды, можно спокойно насладиться теплыми, ласкающими чешую лучами стоящего в зените солнца и воздухом - густым, напоенным влагой и пряными запахами джунглей.
Завры не любили думать, пользуясь в основном инстинктами, что мудро вложили в них Древние. Но Крарок был уже достаточно стар, чтобы вспоминать.
Конечно, не те времена, когда солнце Ящеролюдей закатилось, утопая в их собственной крови. Ту эпоху, когда по джунглям, сметая все живое, двигались орды демонов, помнил только древний Владыка Сакотля – сланн, для охраны которого Крарок и появился на свет. На его век пришлась другая напасть – бессчетные толпы отвратительных грызунов.
Завр, последний Храмовый Страж Сакотля, хорошо помнил тот самый день, когда он лишился своего повелителя. Пока вокруг шла битва, Владыка в одиночку схватился со смрадными крысами, главными разносчиками страшных хворей. Все отвратительное, но могучее искусство повелителей заразы не могло тягаться с мощью того, кто своими глазами видел первых учеников самих Древних. Но последняя крыса, цепляясь уже не за жизнь, а за месть, напоследок погрузила черпак в ржавый котел, зачерпнула гнусного варева и плеснула им в сланна. Крарок, прыгнув, на мгновение опоздал закрыть Владыку собой – и живая гниль, пройдя сквозь защиту Мага-Жреца, в считанные минуты сожрала его целиком, не оставив даже костей. А единственный уцелевший Храмовый Страж был рядом, не в силах помочь погибающему повелителю, и словно наяву ощущал его боль.
Эта боль была сильна и свежа даже сейчас, как будто не прошло с того дня многих десятилетий.
Те долгие годы, пока шла истребительная война, армии Ящеролюдей шли через Сакотль, отступая или наступая – и жители, оставшиеся без Владыки, вливались в их ряды. Крарок оставался и не думал сдвигаться с места – он впервые глотнул воды в нерестилищах Сакотля, и в этой же воде думал упокоиться.
Сейчас же ему не хотелось, чтобы в последний час его касались волны, зараженные захватчиками. Да туда, в низовые пруды, и не удастся добраться. Зато появлялся отличный шанс наконец избавиться от терзающей, многолетней боли – и избавиться достойно.
Завр снова оскалился уголками рта, приоткрыв глаза и окидывая взглядом площадку на вершине пирамиды. Все, кто оставался в Сакотле вместе с Крароком, собрались здесь. Скинк-жрец, почти белый от старости, смотритель алтаря в глубинах пирамиды. Четверо хамелеонов, которые сейчас что-то горячо обсуждали – этой ночью они притащили из джунглей обессиленного и сраженного лихорадкой Крокса. И, наконец, сам Крокс, нарвавшийся под покровом темноты на бешеную стаю мелких, несущих на зубах отраву и заразу грызунов и перебивший всех, получив пару поверхностных, но очень, очень плохих царапин. Жрец, конечно, попытался помочь ему всем, чем мог – но толку не было. На повязках расплывались желто-зеленые пятна, могучий ящер часто дышал и изредка глухо стонал, судорожно стискивая рукоять громадного бронзового топора. Он остался в Сакотле из-за трогательной привязанности к самому Крароку – и теперь Стража беспокоила боль еще и за него. Но скоро они оба освободятся.
Скинки-хамелеоны тем временем, похоже, пришли к какому-то решению. Их предводитель подобрался к завру и что-то залопотал про то, что пока еще можно уйти. Лестницы, ведущие с вершины пирамиды, и впрямь шли по всем четырем сторонам, а грызуны пока были далеко – и наступали только с одной стороны.
Крарок вспомнил, что изредка, раз в несколько лет, на Сакотль набредали патрули скинков-разведчиков. Останавливались на ночь, разводили на почти заросшей площади костер – и о чем-то быстро-быстро говорили со здешними хамелеонами. Последний Страж никогда не участвовал в разговоре, но лежал рядом, глядя на пламя, и старался запомнить то, что удавалось понять.
Говорили, что живы в джунглях еще города, в Звездных Залах которых восседают Владыки. Что горят огни на священных алтарях, что крепки дамбы, проложенные сквозь болотные топи, и остры зубы каменных статуй. Что нерестилища не пусты, и заполняет их не ледяной подземный воздух и мертвая, стоячая вода, а новые выводки – и то тут, то там появился внезапно выводок, которого уже многие тысячи лет не видело солнце.
И завр молча и неумело радовался, зная, что где-то там, за бесконечным зеленым морем, все-таки воплощается непостижимый в своей мудрости план Древних – пусть и без его участия. Зато сейчас наконец ему выпал шанс помочь исполнению великого замысла.
Под нетерпеливым взглядом скинка Крарок устроился поудобнее у нагретого камня и неторопливо поднял лапу с широко растопыренными пальцами. Хамелеон в первое мгновение невольно шарахнулся, увидев совсем рядом с глазами мощные когти, потом вгляделся – и тонко взвизгнул. Стремительно глянул на свою лапу, затем бросился к другим хамелеонам, к сохраняющему каменное спокойствие жрецу – и, наконец, глянул на кроксигора.
У всех и каждого, кто сидел или лежал сейчас на верхней площадке пирамиды, тонкая чешуя между пальцами вспухала крохотными синюшными бугорками.
Всех, кроме Стража, сразу же прошиб резкий всплеск страха и ярости.
Три хамелеона загомонили, перебивая друг друга – теперь их речь скорее напоминала бессвязные вопли, в которых преобладали слегка истерические ноты. Такой шум мог привлечь внимание тварей внизу – но это, пожалуй, было и к лучшему. Крарок не знал, когда эта новая, явно заразная хворь, одолевшая Крокса, запускает в воина свои когти, не давая ему сражаться, но не сомневался, что это случится скоро. Каждое мгновение было на счету.
Внизу и впрямь загомонили, запищали, завопили. Раздался многоголосый хриплый рев, завр рывком поднял голову над урезом парапета – и увидел, как из-под листвы, продираясь сквозь густые заросли, начали выбираться гротескные фигуры в замаранных светлых балахонах. Все верно, таких Страж уже видел и убивал. Значит, сейчас полезут наверх.
Предводитель хамелеонов, уже не обращая внимания на происходящее вокруг, неотрывно смотрел на лезвие своего копья, наконец резким движением, словно на что-то решившись, упер его древком в каменную плиту под лапами, направил острие себе в горло…
И отлетел на шаг, получив тыльной стороной лапы по скуле. Крарок бил аккуратно, стараясь, чтобы страшные шипы на его предплечьях не задели скинка – но все-таки подобрался посмотреть. Все обошлось, и теперь хамелеон сидел, потряхивая головой – даже несмотря на то, что Страж специально не замахивался, перед глазами у маленького ящера все плыло. Тем не менее, он смог разглядеть, что завр протягивает к нему лапу.
Осторожно, явно не понимая, что от него хотят, скинк дал Стражу свою, сражу же словно попавшую в бронзовые тиски. Крарок подобрал копье, снова вложил его в ладонь хамелеона, по возможности аккуратно свел его пальцы – и, убрав лапу, сделал пару движений, словно протыкал кого-то.
А затем снова оскалился.
Хмурое выражение, с которым скинк глядел на старшего ящера, внезапно исчезло. Его губы разошлись – сначала краешками, а потом и целиком. Оглядевшись, он увидел благодушно щурящегося старика-жреца, невесть откуда доставшего серп, увидел трех хамелеонов, на мордах которых были растерянные, недоуменные улыбки… Увидел, как Крокс, неотрывно глядевший на всю эту сцену с самого начала, выставил напоказ все свои клыки и поднимается с каменных плит. Его словно бы отпустила лихорадка – конечно, это лишь на считанные мгновения, но больше вряд ли понадобится.
Скинк снова перевел взгляд на Стража и встал.
Снизу нарастал грохот ржавых цепей, лязг оружия, которое раскручивали, уготовляясь к бою, крысы, хриплые завывания тварей и омерзительно хлюпанье изъеденных болезнью тел. Крарок еще раз оглядел всех, удовлетворенно рыкнул и мгновенным движением занял место за камнем ограды, прижавшись к ней спиной и, кажется, даже затаив дыхание.
Первая тварь, сунувшая башку с отвратительными бельмами вместо глаз на площадку, получила страшный удар с разворота и, не успев даже взвизгнуть, обрушилась обратно, сбивая нескольких бегущих следом. Крарок, не теряя даром ни единого мига, бросился вниз, снова размахиваясь своей бронзовой шипастой булавой, и проревел:
-Гок!*
-Гок! - Вперед! (заурийск.)
