Спойлерочки от Йорика:
"Бурятские народные игры"Жинтас-хан и восемь других Белых Шрамов отходят через ботанические сады с боем, сражаясь против стаи свирепых Астартес самого Луперкаля. Они стали торговцами жизнями. Мысль об этом веселит хана. Идею ему дал меньше часа назад Кровавый Ангел по имени Хотус Мефиил, вместе с которым они споро и свирепо выпотрошили хтонийский дредноут. Мефиил сказал ему, что у них, как и у всех верных воинов, оставшихся после закрытия Врат снаружи, лишь одна обязанность: продать свои жизни как можно дороже. Какую же плату они соберут до того, как смерть, теперь неизбежная, заберёт их? Дело неблагодарное, но придающее гордости и пыла.
"Чего же стоит моя жизнь?" - подумал Жинтас-хан. Сейчас цена остановилась на жизни сорока четырёх предателей. Он взмахнул тальварам, отводя удар, а затем обезглавил легионера из Сынов Гора. Сорока пяти.
Недостаточно. Даже близко недостаточно.
"Общий движ и Абаддон"Они распяли титанов на Последней Стене.
В небе расходится дым, густой, словно порох, и и тёмный, будто сгнившее мясо. Мертвецов столько, что местами их груды будто вывалились из зернохранилищ, переполненных после жатвы. Горы трупов изменили сам ландшафт.
Стоя на видуаке Канис, что когда-то [ну уж нет]одился в тени стены Львиных Врат, Максим Тэйн едва перекрикивает непрестанный вой обстрела и рёв огненной бури, приказывая космодесантникам 22-й "Образцовой" роты занять оборонительное построение Экзактус. Укрытий нет. Они смыкают штурмовые щиты, посеревшие от пепла. Тактический сенсориум Максима указывает, что от всей роты не осталось и семидесяти человек. Он говорит себе, что устройство не исправно. В конце концов, экран треснул, торчат провода. А ещё сенсориум показывает, что по одному лишь видуаку навстречу им двигается девять сотен врагов. Тэйн приказывает себе верить, что устройство не исправно.
С полуразрушенных Львиных Врат свисают будто игрушки изувеченные рыцари из дома Виридионов, замотанные в колючую проволоку и свешивающиеся с осыпающихся валов. Из изуродованных лиц-кабин капает отработанная жидкость. Масло, охладитель, кровь...
Воинство предателей вливается внутрь, будто кипящая приливная волна, сквозь расколотые врата, проломленные стены, по покатым склонам некогда отвесных бастионов. Они похожи на блестящих чёрных скарабеев, чёрных, рогатых и воющих. Будто внезапное наводнение они текут сквозь бреши, трещины и разбитые укрепления, разливаются под арками и по некогда сверкавшими золотом дорогами. Они - уродливые создания, изменённые люди, которых переделали вновь, превратив в клыкастых людоедов, отродий, подобных человекобыкам, воинов-зверей с головами, похожими на черепа китов или освежёванных лосей. Будто оползень они вливаются в последние ещё не тронутые прибежища Дворца.
Среди них Абаддон, когда-то бывший первым среди капитанов, на которого равнялись все прочие. Они возглавляет волну, а волна несёт вперёд его. Он стал разрушителем, разорителем миров и жизней, архимифоборцем. Он изничтожит всё, все легенды, порядки и структуры, даже миф о себе самом, который он с такой гордостью ковал прежде. Он откажется от добытой столь тяжким трудом былой славы и вместо неё примет иной венец, ещё более величественный и ужасный. Он что-то кричит своим воинам. Cлова его больше не принадлежат человеческой речи.
Но они всё равно понимают Абаддона.
Йорик, пиши есчо!
