Оглядев казарму быстрым изучающим взглядом, Эфельберг подошел к первой попавшейся незанятой кровати. Аккуратно прислонил лазган к тумбе, снял ранец и принялся снимать с себя промокшую форму. Оставшись в одних трусах, он извлек из ранца свой кильт. Еще несколько секунд, и Эфельберг стоял возле своей кровати, обнаженный по пояс, поправляя складки на кильте. Одновременно с этим он прислушивался к тому, что происходит в казарме. Сослуживцы разбрелись по помещению и занимались кто чем. Сержант учил жизни Дальримпля, Ангус слонялся без дела, каптер куда то пропал. В общем, вокруг кипела обычная казаменая жизнь. Уловив фразу "душ - первая дверь по коридору", Эфельберг наклонился к рюкзаку, порылся в нем и извлек на свет кусок мыла. Напевая веселую песенку неприличного содержания, он пошлепал в душ, широко улыбаясь, и даже подмигнул здоровенному детине, который стоял с кителем 4-го Черного на плечах. Хлопнув дверью, МакИннес скрылся в душевой. Послышался звук хлынувшей воды, а затем - удовлетворенное мычание гвардейца и веселая брань. Потом раздались какие-то странные завывания. МакИннес исполнял гимн Ивернесса в собственной обработке. Из с тех слов, что можно было разобрать за шумом воды, наиболее часто повторялись: "девки" и "выжрем".