«И сошел Господь с небес, и изрек:
Нет Света кроме меня, и верующие
да пребудут во Мне, а неверующие
извне. И отделились Тьма и Свет.»
Книга Его Деяний. 2.18.36.793
Когда боль и отчаянье сплавляются во что-то единое, то результат всегда больше простой суммы составляющих. Когда боль и отчаянье сплавляются в единое, рождается странное чувство безысходности и обреченности. Но только от человека зависит толкование этого чувства, и что самое главное, его использование, во вред, или на пользу себе и другим.
Я и еще два человека стояли перед тяжелой пласталевой дверью, ведущей в подвал. Снизу подул ветер, и его дыхание принесло с собой теплую затхлость. И что-то еще. Что-то чему я в первое мгновение не смог дать определения, но когда сзади кто-то вздрогнул так, что доспех лязгнул, и выругался, я понял. Это запах чистого зла. И пусть у него нет привычных для человека определений, стоит его почуять, и ты не сможешь его забыть, и всегда узнаешь, если учуешь снова.
Я поднял дробовик на уровень груди, и осветил фонарем лестницу ведущую вниз. Мокрые ступени уводили ее за поворот, и нас тоже. Почти не издавая шума, мы спустились на два пролета вниз, и остановились возле еще одной двери. Мои напарники стали откручивать рычаг, блокирующий дверь, а я сам стал так, чтобы пристрелить то, что может вырваться оттуда, и одновременно не задеть никого из них. Со скрежетом дверь поползла в бок, и запах стал еще сильнее. Я вошел, и сразу присел за порогом, а над моей головой в темноту уперлось два луча света. Ребята хорошо работают, сам их тренировал.
Но коридор, к нашему облегчению, был полностью пуст.
Через несколько метров мы увидели еще одну лестницу вниз, и она была практически полностью залита какой-то черной жижей. Когда мой ботинок вступил в нее, и потревожил запах скрывающийся под коркой, то желудок первым понял что это такое, но я сдержал рвоту.
- Кровь. Сколько же тут крови? – хрипло произнес голос у меня за спиной.
- Заткнись, и так хреново, – ответил второй.
- Вы, оба, смотрите себе за спину – откликнулся я.
Они попробовали, и тут это случилось. Как будто темный вихрь вырвался из пустого коридора у нас за спиной, он толкнул их двоих в спину, и хотя кто-то успел выстрелить, это ничего не решило. У одного из моих людей лопнула грудная клетка, и он заливая ее своей кровью, своими внутренностями, покатился вниз, прямо на меня. Буквально секунда мне понадобилась, чтобы почувствовать – что-то сидело на нем, прогрызаясь вглубь, сквозь сталь доспехов, сквозь ребра, глубже, туда где билось сердце, и текла сладкая, горячая кровь. Я замотал головой, пытаясь прогнать чужие мысли из своей головы, и на секунду потерял ориентацию. Грохнуло так, что заложило уши, потом еще раз. Я поднял глаза, и понял, что сижу в углу, задницей прямо в застывшей крови, мои ботинки упираются в труп, а ноги по колено в крови напарника. Над ним стоял второй мой помощник, из ствола его дробовика тянулась струйка дыма, и в луче моего фонаря она казалась совершенно нереальной, призрачной, как и все вокруг. Я согнулся пополам и сблевал. И себе на колени, и на труп человека, который был мне когда-то дорог. Когда-то… Буквально пол часа назад... А теперь… Эти мысли вызвали еще один спазм, но желудок был пуст, и меня скрутило бесполезной судорогой. Я наконец смог подняться с колен, и осмотреться. Оказалось, что пока я блевал, то помощник делал свое дело, смотрел по сторонам, несколько нервно поводя стволом из стороны в сторону.
Я решительно переступил через два трупа без голов, и обойдя человека, пошел вперед. Вот так, без слов, без эмоций, без шуток в мой адрес мы шли вперед. Этаж за этажом, пролет за пролетом, мы спускались вниз, навстречу тому, что ждало нас.
В какой-то момент я понял, что ветер зла опять приближается, на сей раз спереди. И еще не видя ничего, не слыша ничего, кроме шепота зла, я выстрелил в темноту коридора, и продолжал стрелять, не слыша и не видя ничего за вспышками и ревом дробовика, до тех пор, пока не кончились патроны. Перезарядив оружие, мы двинулись вперед, и нашли три кучи останков лежащих у стен коридора. Да уж, какая бы у тебя ни была маскировка, от такого оружия не спасет ничто…
Мы шли по прямому коридору вперед, и я уже потерял счет времени, час, два, или тридцать минут? Часы прикрепленные к перчатке, были напрочь залиты кровью, и мне совсем не улыбалось сдирать ее застывшую корку только для того, чтобы утолить свое любопытство. В конце концов – какая разница?
Мысли пропали в какой-то гулкой пустоте, а тело работало само. Шаг, движение стволом вбок, глаза фиксируют движения слева, напарник справа. Еще шаг, движение стволом в другую сторону. Еще шаг. И так до бесконечности. Мысли отсутствуют как класс. Наверное, это ближе всего к медитации, про которую я когда-то читал. Наверное.
Выстрел, и я тоже рефлекторно жму на курок. А потом уже смотрю, во что стрелял. Посмотреть есть на что. Дальше стены коридора увешены трупами, теперь, когда я отвлекся от ходьбы, сразу чувствую то, что упускал раньше – запах. Гниение и разложение, мерзкий, удушливый запах застарелой смерти.
- Патрон зря потратил, - произношу я в пространство.
Мы идем дальше, погружаясь в смерть. Трупы на стенах, трупы на потолках, куски тел на полу. Вонь такая, что дышать практически нечем. Иногда кажется, что все эти люди провожают меня своими мертвыми глазами, глядят мне в след, запоминая каждое мое движение, осуждая каждое мое действие. Но, не сочувствуя мне, а злорадствуя. И хочется убить их еще раз, так, чтобы они успокоились навсегда, чтобы наконец умерли, исчезли. Но нет…
Я не знаю, чувствует ли этот гнет человек, идущий рядом, способен ли он ощутить это зло, в которое мы погрузились? Он молчит. Он вообще может что-то чувствовать!!? Моя злость, наконец, обретает цель. Она формируется в едкие фразы, которые я не произношу вслух, в упреки, которые я всегда сдерживал, до сего дня, до этого момента. Тварь бесчувственная!!! Трупы, ждущие и жаждущие, смотрят на меня. И я поворачиваю ствол вбок, что бы расправиться с этой мразью, чтобы уничтожить этого ублюдка, и тут же получаю удар в челюсть. Мелькает потолок, стены, и наступает тьма.
Свет пробивается мне под веки, раздражает, и выдергивает из сладкого забытья. Рука в грязной перчатке зажимает рот, но я и так не протестую. Поднимаюсь с пола, и вижу, что мы находимся на какой-то галерее, а пол нами огромный зал, залитый светом факелов и кровью. Ее одуряющий запах пропитал здесь все до последней капли.
Внизу толпа в черных балахонах пела и бесновалась, а над ними, на троне из костей, сидел уродливый мутант, держа в когтистых руках тяжелую книгу. Мой напарник вытащил из своего рюкзака тяжелый сверток, и начал в нем копаться. Я тоже достал свой инструмент, и начал его собирать. В результате мы имели винтовку с оптическим прицелом и глушителем, и баллон с газом и таймером.
Натянув респираторы, мы принялись за дело.
Я лег на пол, и упер винтовку в край галереи, целясь в главаря. Через мою голову, вниз полетел баллон, распространяя вокруг себя сиреневый дым. Кажется, он даже попал кому-то в голову, но это уже не имело никакого значения. Как толь предводитель этой шайки понял, что происходит что-то не то, он вскочил, готовясь властно отдавать приказы, оставив книгу на подлокотнике. Я тут же выстрелил, и его шея разлетелось в клочья. Перебитый позвоночник не смог больше держать голову, и она, отлетела в сторону. Тело, заливая все окружающее потоками крови, рухнуло вбок, не задев книги. Отлично. Тем временем, большая часть культистов внизу, уже исполняла свою последнюю пляску смерти, их нечестивые рты извергали потоки пены, а руки рвали горла, пытаясь впустить в легкие хоть глоток воздуха. Но тщетно, газ действовал наверняка. Те, кто был подальше, или просто покрепче, попытались разбежаться в стороны, и тут их настиг поток свинца из дробовика. Идеальное оружие в сочетании с газом. Не обязательно убить врага с первого выстрела, достаточно, чтобы рана немного задержала его…
Я спустился вниз, и кровь уже не пугала меня, переступая через трупы, шагая по крови, я улыбался. Газ рассеялся, я с радостью вдыхал запах смерти. Подойдя к трону, я взял в руки книгу, и жгучая волна радости пронеслась по телу. Эта книга единственная ценная вещь здесь. Жертва принесена, необходимо лишь закончить заклинание. Второй рукой я снял с лица маску, и напарник повторил мой жест. И стали видны, у него пустые глаза, клыки и рожки на голове, а у меня язвы на лице, бельмо на глазу и морщинистая лысина. Все имеет свою цену. И я готов ее платить, ведь результат превысит все! Все, что не отдал бы я – получу сторицей. Жестом я отпустил духа, призванного в мертвое тело, и бывший напарник осел на пол грудой мяса. Такой триумф может принадлежать только мне, только одному мне! И чувствуя силу, заполняющую мое тело с каждым словом, я закончил заклинание.
