Valor

Силы Хаоса (продолжение) Блистательный Двор Созданная бывшим командором-лейтенантом Детей Императора Порфирионом группировка Блистательного Двора берет свое начало в овеянной мифами эпохе Ереси Гора. После богохульного ритуала, ставшего известным как “Маравилья”, Порфирион с большим энтузиазмом поддержал предательство примарха Фулгрима, и довольно быстро достиг самого дна морального упадка, будучи ответственным за многие зверства, которые его когорта совершила против подданных Императора. Хотя в последующие столетия след Блистательного Двора затерялся в обманчивых вихрях имматериума, группировка снова дала о себе знать в М34, когда сразу несколько звездных систем в секторе Финиал подверглись нападению таинственных изуверов, которые погрузили густонаселенные миры в царство ужаса и порока, и увели в рабство сотни тысяч невинных жителей. В те времена все уже забыли о мятежном командоре-лейтенанте Детей Императора, и лишь в самом конце М41 благодаря исследованию инквизитора Игнация Дегреля удалось установить, что рейд в сектор Финиал был первым предприятием этого изменника в имперском космосе со времен Ереси Гора. В последующих грабительских набегах стало известно новое самоназвание отступников - Блистательный Двор. То, в какие глубины тьмы и отчаяния повергали эти еретики верные Императору миры, делает иронию действительно мрачной. Позднее Блистательный Двор не единожды вторгался в имперское пространство, всякий раз пополняя свой флот новыми трофеями, а свои амфитеатры толпами рабов. Дознаватели и прогностикары Ордо Еретикус уже долгое время пытаются предугадать следующий шаг богохульного предводителя Двора. Согласно недавним раскладам их имперского таро, Порфирион снял весь свой флот со стоянки в глубинах Ока Ужаса, и ныне направляется на терзаемый войной юг имперского галактического пространства. Последние донесения авгурных зондов системы Иштар-Суэн субсектора Аккад сектора Сецессио подтвердили наихудшие опасения агентов Трона – еретик Порфирион действительно вернулся на просторы галактики. Порфирион Бывший командор-лейтенант Детей Императора, предводитель и великий понтифик группировки Блистательный двор. В бою отдает предпочтение отделанной бронзой белой силовой броне, возможно, являющейся сильно переработанным образцом модели MkIV «Максимус». Varangii Отряд телохранителей Порфириона численностью 66 еретиков-астартес, часть из которых состояла при нем в качестве трибунов-ординариев еще во времена легиона. Все воины облачены в сильно измененную тактическую броню дредноута типа “Катафракт” и вооружены силовыми секирами. Имперские исследователи долгое время бились над значением когномена Varangii, и пришли к выводу, что здесь имеет место отсылка к почетной страже деспотов древнетерранской ромейской империи. Отзвуки Маравильи Группировка шумовых десантников, поклявшихся в верности Порфириону. Название указывает на то, что они одержимы памятью о Маравилье, как и их господин. В бою служат в качестве шоковых войск и штурмовой пехоты, сметая все на пути усиленными нечестивой технологией воздушными потоками. Их численность не превышает ста космических десантников. Околдованное братство Основной костяк группировки Блистательного Двора, состоящий из линейной пехоты космических десантников Хаоса и наездников демонических существ. Количество - около 800 космических десантников. Копьеносцы Эмериты Космические десантники Хаоса, вооруженные тяжелым дальнобойным оружием. По разным оценкам, их количество разнится от 100 до 250 десантников. [название неизвестно] Орды человеческих отщепенцев, рабов и потерянных душ, поклявшихся в верности Порфириону и выполняющих его волю в качестве пушечного мяса и помощников для “театральных представлений”. Разные источники оценивают их численность в 6-10 тысяч человек. Флот группировки «Метаморфоза» - линкор типа «Осквернитель», флагман «Благочестивый патриарх» - гранд-крейсер типа «Отплачивающий» «Героическое сердце» - гранд-крейсер типа «Отплачивающий» «Вдохновляющая песнь» - крейсер типа «Опустошение» «Милосердный лик» - крейсер типа «Опустошение» «Предвестник счастья» - корабль планетарного штурма типа «Вестник ада» Неустановленное количество вспомогательных боевых звездолетов, транспортов и катеров

Я в деле. Напишу драббл с рабочим названием "После боя" и предоставлю итоговый текст до 7 числа.

Исправил.

Да, конечно! Можно продублировать для увеличения охвата (если в наш раздел еще кто-то заходит из старичков).

Жестокий урок Не ведайте пощады, преследуя отступников веры нашего Бога-Императора, ибо сказано: «Блажен тот, кто предаст мечу тысячу невинных, дабы избавить мир от дыхания одного-единственного еретика». Из проповеди кардинала-астра Орика Тарна 980.М41 На командном мостике ударного крейсера «Могущество Тандрамара» царила суета, присущая срочным приготовлениям к незапланированной битве. Воздух разрывался от рева сирены боевой тревоги и беспорядочного шума докладов, уведомлений и приказов, которыми обменивались между собой сотни членов экипажа. Проходы между основными командными консолями заполнились матросами и киборгизированными сервами, спешащими на боевые посты. Рваный ритм беготни по дюрасталевой палубе звучал как прелюдия к залпам орудийных башен. Над этим управляемым хаосом возвышалась командная платформа, на которой расположились несколько сверхчеловеческих фигур. Проблесковые огни боевой тревоги то и дело бросали красное зарево на их закованные в керамит тела и напряженные лица. У переднего края платформы, вооруженный и облаченный в силовой доспех работы лучших оружейников капитула, стоял командор первого воинства Рыцарей Феникса Пеллинор. Паладины его свиты – бойцы командного отделения и закованный в массивную терминаторскую броню реклюзиарх Беренгар – стояли позади него, такие же напряженные и готовые к бою, как и он сам. Пеллинор неотрывно смотрел в бронестекло оккулуса, половину которого занимал дымный горизонт горящего мира. Облака перегретого пара и поднятых ядерным взрывом обломков застилали стратосферу планеты прямо под летящим на низкой орбите «Могуществом Тандрамара». Фиолетовые молнии то и дело разрывали эту мрачную завесу, довершая картину разыгрывающегося апокалипсиса. Но не горящий мир заботил первого командора. В конце концов, именно он отдал приказ об орбитальной бомбардировке улья Малетта-Регис, и он был уверен в том, что арсенала ударного крейсера Рыцарей Феникса было достаточно чтобы покончить с проникшими на мир еретическими культами раз и навсегда. Сейчас все внимание воина было приковано к тем, кто стремился помешать ему совершить правосудие. Совсем рядом, всего в нескольких десятках километров от «Могущества Тандрамара» завис еще один ударный крейсер. И если цвета «Могущества Тандрамара» полностью соответствовали темному пепельному облаку внизу, то обшивку другого звездолета покрывала мрачная, на грани черного, синева. – Знаешь, Беренгар, а я ведь всерьез намерен преподать им урок, – не отрывая взгляда от оккулуса процедил Пеллинор. – Срок моего ультиматума истек три минуты назад, а они даже не потрудились выйти на связь. – Их ересь очевидна, Пеллинор, – раздалось металлическое рычание динамиков череполикого шлема реклюзиарха; гигант источал почти осязаемую ауру агрессии. – Странные глифы на их доспехах, заступничество за этих выродков на поверхности, прямое противодействие нашей бомбардировке, а теперь еще и отказ выходить на связь. Ты поступишь правильно, уничтожив их здесь и сейчас. – Вот и я так думаю, – согласился Пеллинор. – А что скажешь ты, Гольбейн? Аларик Гольбейн, ветеран-прецептор командного отделения Пеллинора, держался непринужденнее других, поигрывая закованными в керамит пальцами по навершию прикрепленного к поясу длинного рыцарского меча. Как и у остальных Астартес первого воинства, его наплечники были выкрашены в карминный цвет, на фоне которого красовался угольно-черный феникс. Данная вариация эмблемы капитула отображала феникса в момент сгорания, когда, согласно некоторым легендам древней Терры и старого Тандрамара, эта птица более всего наполнялась божественной силой. Геральдика доспеха ветерана-прецептора представляла собой смесь стандартных кодексных обозначений и автохтонной символики Тандрамара. По количеству и важности выгравированных на керамитовой поверхности боевых заслуг среди присутствующих на мостике Гольбейн уступал разве что самому Пеллинору и Беренгару. – По правде сказать, мой лорд, нам следовало разобраться с ними еще на поверхности. Не стоило дотягивать до битвы в пустоте. – Практичен, как всегда, – в глазах командора зажглась секундная искорка веселья, которая, впрочем, тут же потухла. – Но мы поступили правильно, дав им возможность вернуться на звездолет. Отсюда им некуда бежать, разве что обратно в отравленную атмосферу планеты. – Разумно, мой лорд, – согласился Гольбейн. – Первая и вторая орудийные батареи заряжены и готовы к стрельбе, – донесся голос корабельного магистра артиллерии. – Расчетное время готовности башен макро-орудий составляет две минуты и пятьдесят секунд. – Доложить о состоянии пустотных щитов и о статусе цели, – приказал Пеллинор. Воздух мостика немедленно разорвали донесения. – Генераторы пустотных щитов готовы, повелитель! – Мой повелитель, судя по данным ауспика, звездолет противника не пытается отразить наш удар. Вместо этого они направляют всю энергию в суб-варповые двигатели и готовятся совершить маневр уклонения. Среди корабельной команды повисла напряженная тишина в ожидании неизбежности последующего кровопролития. – Отлично, – на лице Пеллинора застыло выражение, с которым палач заносит топор над шеей приговоренного. – Осуществить захват цели. Приготовиться к стрельбе. Если они не хотят давать объяснение своим действиям, то пусть поплатятся за свое пренебрежение. Двустворчатая переборка за спинами космодесантников разъехалась в стороны, пропуская на палубу пожилую женщину, одетую в стандартную униформу со знаками личной свиты великого магистра капитула. Окованный бронзой наконечник деревянной трости лязгал, то и дело касаясь палубного покрытия. – Лорд Пеллинор, прошу вас, прекратите это безумие! Несмотря на старческий надлом в голосе, женщина говорила уверенно и даже настойчиво. В ее интонации чувствовалась внутренняя сила, совсем не соответствующая хрупкости фигуры, а глаза светились тем живым умом, который был присущ хранителям знаний. Даже многоичсленные омолаживающие операции, в разы увеличившие срок ее жизни, едва ли могли дать ей то, чем наделил ее неукротимый дух. Командор не обратил на вошедшую внимания, зато Беренгар тут же развернулся и зашагал ей наперерез, сопровождая движение низким рычанием сервоприводов доспеха модели «Индомитус». – Тебе здесь не место, мажордом Летина! – рявкнул он, останавливаясь прямо перед женщиной, которая едва ли доставала ему макушкой до края наплечника. – Возвращайся к себе в каюту и оставайся там, покуда ситуация не разрешится. Летина не подала виду, что испугалась гнева реклюзиарха, но в глубине души испытала благоговейный трепет перед этим закованным в броню гигантом. Только длительное [ну уж нет]ождение среди воинов Адептус Астартес и ее приближенное положение к великому магистру позволило ей подавить чувство всепоглощающей паники. – Мне доложили об орбитальной бомбардировке Малетты и о том, что командор собирается открыть ничем не спровоцированный огонь по союзному крейсеру космического десанта. Я всего лишь… – Ты всего лишь человек, – презрительно бросил Беренгар. – Что ты можешь понимать в таких вещах? Пускай ты прикармливаешься при дворе великого магистра, женщина, но твое положение не дает тебе права вмешиваться в дела рыцарей капитула. Беренгар выплескивал накопленное раздражение на Летине, и насколько она могла судить по его темпераменту, ограничиваться простыми угрозами он не собирался. Внешнее спокойствие мажордома мало-помалу начало давать трещину. – Ты и понятия не имеешь, что произошло на планете во время высадки, – продолжал реклюзиарх. – И не пытайся понять. Любопытство ведет к ереси, а я убивал смертных и за меньшие прегрешения, так что советую тебе не испытывать мое терпение. Стража! – окликнул он группу сервов-охранников, призванных поддерживать порядок на нижней палубе мостика. – Отведите мажордома Летину обратно в ее каюту и не выпускайте до особого распоряжения. – Хватит, Беренгар. Группа вооруженных сервов, двинувшаяся было к подъемнику, соединяющему нижнюю палубу с командным возвышением, остановилась, прикованная к месту приказом вышестоящего лица. Реклюзиарх нехотя отступил, осаженный властным голосом командора. – Я мажордом великого магистра и его личный представитель. Я не потерплю к себе такого отношения, – вспыхнула Летина, оправившись от первичного шока. – Во имя Тандрамара, Пеллинор, расскажите, что здесь происходит! Пеллинор развернулся к Летине, и она увидела его гладко выбритое, будто выточенное из мрамора лицо, изборожденное отметинами войны. Бледная кожа и короткие темные волосы были обычным явлением для рожденных на Тандрамаре людей. Глаза же были пронзительно-голубыми, и в них Летина увидела свирепую ярость, выходящую далеко за рамки нынешней ситуации. – Твой титул и полномочия приняты во внимание, мажордом, – произнес он, уставившись на Летину жестким взглядом. – А теперь учти вот что: это мой корабль. Я здесь отдаю приказы, и если я вижу перед собой свидетельства скверны и предательства, то даже сам великий магистр не помешает мне исполнить свой долг. – Потому вы и довели ситуацию до этого? Полки арбитров из Махарии или Инквизиция наверняка навели бы на планете порядок, если бы это потребовалось. – Ближайший аванпост Инквизиции лежит в десятках световых лет отсюда, а око Адептус Терра слепо к тем преступлениям, которые действительно имеют значение. Я не стану оставлять наказание капитула Астральных Дланей на волю случая. Летина открыла было рот чтобы ответить, но Пеллинор прервал ее: – Тихо, мажордом Летина. Это дело рыцарей капитула, и у вас нет таких аргументов, которые могли бы поколебать мою решимость. Не заставляйте меня жалеть о решении взять вас в эту экспедицию. Командор снова отвернулся и стал изучать данные бортовых датчиков, измеряющих внешнюю температуру, силу гравитации и расстояние до цели. Он то и дело бросал взгляд на крейсер Астральных Дланей через бронестекло оккулуса, словно ожидая от него какого-то неожиданного маневра. – Входящий вызов с «Ока Нисабы», – воскликнул вокс-офицер, произнося название звездолета Астральных Дланей по-тандрамарски растянуто. – Их командир желает говорить с вами, владыка Пеллинор. – Он игнорирует мои требования объясниться, но стоило мне приставить к его горлу клинок, и он тут же связывается со мной. Выводите. Пеллинор сделал приглашающий жест, указывая на железную колонну справа от себя. Из нее выдвинулся железный манипулятор с прикрепленным на конце гололитическим проектором. Как только плоское блюдце гололита остановилось вровень с командором, оно начало испускать над собой неровное голубоватое марево, принявшее форму облаченного в силовую броню космодесантника. Даже сквозь помехи гололитической передачи можно было без труда увидеть затейливые украшения и странную клинопись на наплечниках и нагрудной пластине. Каким бы ни был послужной список этого человека, он походил в равной степени как на воина, так и на ученого. – Командор Пеллинор из капитула Рыцарей Феникса, с тобой говорит капитан Зангир из Астральных Дланей. У меня есть для тебя сообщение. Пеллинор скрестил руки на груди. – Я слушаю. – Твоя агрессия – результат недопонимания, Рыцарь Феникса, и я желаю это исправить. Видишь ли, население улья Малетта-Регис было под защитой нашего капитула. Узы, скреплявшие этот союз, уходили в прошлое на целых полтора тысячелетия. Узы, которые ты так грубо и беззастенчиво разорвал. – И какие же узы могут скреплять капитул космического десанта и кучку декадентских выродков, поклоняющихся идолам и совершающих кровавые жертвоприношения? – поднял брови Пеллинор. – Наш Империум включает в себя миллиарды разных миров. Вполне естественно, что верования одного из них могут отличаться от другого, что [ну уж нет]одится на другом краю галактики. Разве твой родной мир нельзя упрекнуть в том же? Почему бы тебе и его не сжечь в огне ядерного пламени? – Не думай, что сможешь запутать меня, Зангир. Мы сейчас говорим не о моем мире, да и что ты вообще можешь о нем знать? – Больше, чем ты полагаешь, командор Пеллинор, гораздо больше. Что же касается Малетты-Регис, то ты только что оборвал жизни двадцати семи миллионов человек, основываясь на суеверии и домыслах, – капитан Астральных Дланей выдержал подобающую значению сказанного паузу, и затем продолжил. – Но я готов смириться с этим. Я даже готов закрыть глаза на то, что орудия твоего крейсера спутали нас с тренировочными мишенями. Я хочу лишь одного: прекрати свою вражду и отступись. Мы на одной стороне. Не дай пролиться крови наших людей. – Вина этих отщепенцев уже доказана реклюзиархом Беренгаром. Я привел в исполнение весьма запоздалый приговор, – прорычал сквозь зубы Пеллинор, наклоняясь ближе к тарелке гололита. – Не пытайся меня одурачить и выставить ковен прислужников Губительных Сил невинными жертвами геноцида. Гораздо важнее другое. Почему ты, капитан, так рьяно защищаешь их. Уж не чувствуешь ли ты с ними некое… родство? Поначалу спокойный капитан Астральных Дланей постепенно начал терять терпение, и из динамиков донесся его рассерженный ответ: – Одумайся, Рыцарь Феникса! Твои обвинения беспочвенны. Множество миров поддались силам Того-что-за-Пеленой, но Малетта не входит в их число. У тебя нет никаких доказательств. – Неужели? Мы нашли кое-что интересное во время обыска аристократических шпилей улья. Пеллинор кивнул Беренгару, и тот протянул ему небольшой темный сверток, скрепленный печатью чистоты. Освещение и дистанция не позволяли Летине подробно его рассмотреть за то короткое мгновение пока Пеллинор стоял к ней вполоборота, прежде чем развернуться обратно к гололиту. Что бы ни скрывалось внутри, глаза капитана Астральных Дланей расширились от шока и неверия, когда Пеллинор поднес предмет вплотную к его гололитическому двойнику. Даже не встречаясь с таинственной уликой прямым взглядом, мажордом почувствовала неожиданный приступ тревоги, сопровождающийся покалыванием в глазах. – Это мало что доказывает, – произнес Зангир, взяв себя в руки. – Сей темный артефакт мог принадлежать лишь одной заблудшей душе, не затронув своей порчей остальной улей. Тебе следовало дождаться появления моих людей, и мы бы вместе могли изучить его, но ты предпочел уничтожить миллионы людей на основании одной улики. – Но это еще не все, капитан, – с мрачным торжеством произнес Пеллинор, возвращая темную реликвию реклюзиарху. Тот незамедлительно упаковал ее в чехол на нагруднике, бормоча ритуальные молитвы. – Мы получили информацию из журналов правительства улья Малетта-Регис. В них говорится, что за последние пятнадцать лет ты и твоя рота трижды посещали город-улей для набора рекрутов. Полагаю, мои вокс-офицеры уже доставили расшифровку записей твоим людям. – Ты не можешь обвинять нас… Пеллинор покачал головой, заранее отметая любые оправдания. – Слишком многое говорит против тебя, капитан Зангир из Астральных Дланей. Ты запятнал себя набором рекрутов из скомпрометированной ересью популяции улья, которую ты продолжаешь защищать, несмотря ни на что. Это противоречит всему тому, для чего нас создавали, – командор Рыцарей Феникса говорил так, будто вбивал гвозди в крышку гроба. – Поэтому вот мое встречное предложение: ты и твои люди сложите оружие и перейдете под конвоем на борт «Могущества Тандрамара», а экипаж «Ока Нисабы» заглушит двигатели и приготовится принять на борт группу моих рыцарей для осуществления попалубной инспекции. Затем вы будете доставлены на Карнарвон, где конклав Ордо Еретикус решит вашу судьбу. В противном случае мои орудия откроют по вам огонь на поражение. – Прекрати это самоуправство, Рыцарь Феникса! – прошипел Зангир. – Я долго терпел твое высокомерие, но это переходит все границы. Если ты еще раз станешь угрожать мне и моим людям, я убью тебя и выброшу твой труп в пустоту. – Твое сопротивление бессмысленно, капитан, – холодно проговорил Пеллинор. – Сдавайся, пока у тебя есть шанс сохранить свое достоинство. Лицо космодесантника из Астральных Дланей превратилось в маску чистого гнева, когда он произнес последние слова. – Ты варвар и глупец, прикрывающийся понятиями о рыцарской чести. Мне больше не о чем с тобой разговаривать. Гололитическая трансляция с шипящим звуком прервалась, и фигура капитана Зангира, уже выкрикивающая распоряжения своим подчиненным, пропала с мостика «Могущества Тандрамара». Приготовления к бою возобновились. – Бортовые батареи готовы, повелитель! – повторил магистр артиллерии. – Прикажете начинать? Пеллинор кол[лобзал]ся всего мгновение, а затем покачал головой. – Отставить стрельбу. Приготовить телепортационную камеру «Терциус» и рассчитать безопасную траекторию прибытия на мостик «Ока Нисабы». – Мой лорд! – протестующе воскликнул Гольбейн. – В одном Зангир прав, – медленно произнес Пеллинор, надевая шлем. – Глупо будет рисковать своими людьми только ради того, чтобы доказать нашу правоту. Я покончу с этим одним ударом меча. Ветеран-прецептор помедлил, раздумывая над аргументами, могущими удержать Пеллинора от столь рискованного гамбита. Не найдя таковых, он лишь отсалютовал своему владыке. – Я почту за честь сопровождать вас на борт «Ока», мой лорд. – Мы разделим эту честь вместе, брат-паладин, – кивнул Пеллинор. – Отделение Гольбейна, реклюзиарх Беренгар, за мной! Шесть закованных в терминаторскую броню воинов прогрохотали мимо Летины, едва не раздавив ее, вжимающуюся в стальные прутья ограждения. Один за другим они исчезли в коридорах крейсера, с трудом поспевая за своим командиром. Оставшись одна на командном возвышении, Летина прислонилась к задней стороне спинки трона Пеллинора, и отточенным за столетия практики движением начала выводить стилусом ровные строчки на сенсорном экране переносного когитатора. Хроника события, которому суждено было войти в историю как Малеттианский инцидент, близилась к завершению. Когда спустя десять минут магос телепортариума доложил об успешном переносе, губы Летины двинулись в еле слышном шепоте. – Храни нас всех Император. Прошло примерно вдвое больше времени, прежде чем зеленоватая вспышка обратной телепортации осветила мостик «Могущества Тандрамара». Корабельная команда предусмотрительно покинула консоли и пульты управления в районе действия телепортационной сетки, и теперь напряженно ожидала возвращения паладинов. Находившаяся все это время на командной палубе Летина нервно постукивала костяшками пальцев по железным поручням. На мгновение пространство вокруг искры застыло, будто часть мостика крейсера угодила в сложную пространственно-временную аномалию, а затем в грохоте и сиянии телепортационного переноса на палубе возникли семь сверхчеловеческих фигур. Впереди стоял Пеллинор, сжимающий в правой руке свирепый клинок из вороненой стали. От остывающего силового поля исходили пары перегретой крови. Ее брызги уже засыхали на лицевом щитке, нагруднике и табарде командора, перекинутом через правое плечо. Сам же воин был цел и невредим, и лишь глубокая борозда на нагруднике свидетельствовала о единственном ударе Зангира, попавшем в цель. – Что произошло, командор? – вопрос вырвался из нее сам собой, как только воин переступил порог командной палубы. – Зангир мертв, – ответил Пеллинор. С шипением замков горжета он отсоединил шлем и передал его одному из оружейных сервов, появившихся на командной палубе сразу следом за паладинами. – Это был жестокий урок, и Астральные Длани поступят мудро, если усвоят его последствия. – «Око Нисабы» готовится к маневрированию, повелитель, – донеслось с мостика. – Они уходят! – Не преследуйте их, – махнул рукой Пеллинор, позволяя оружейным сервам заняться внешним видом своего доспеха. – Наш крестовый поход окончен. Рассчитайте курс перехода до точки Мандевилля. Мы возвращаемся на Тандрамар. На миг взгляды Летины и Пеллинора встретились, и мажордом поежилась как от порыва зимнего ветра. Она восхищалась этим воителем, и в то же время не могла не испытывать ужас, глядя в эти ледяные, бессердечные глаза. Сколь ужасные деяния не совершил бы их носитель, в них всегда будет читаться абсолютная, фанатичная уверенность в собственной правоте. Многие рыцари капитула восхищались неутомимой энергией и воинским мастерством Пеллинора, но сегодня Летина столь же ясно увидела его темную сторону, отмеченную жестокостью и паранойей. Цели миссии были достигнуты. «Могущество Тандрамара» возвращалось домой. Летине предстояла долгая работа над хроникой этого мрачного крестового похода, которая потребует всех ее талантов хроникера и редактора. И все же, в эти последние минуты пребывания на орбите очищенного огнем мира, она продолжала смотреть на удаляющиеся огни двигателей «Ока Нисабы» и задаваться одним вопросом. «Сколько времени пройдет, прежде чем нам всем придется столкнуться с последствиями этого жестокого урока?»

Камень и Огонь Если какой воитель защитит суверена от беды или закроет грудью удар,направленный в его сердце, да будет он награжден семьюстами солидами и даровано будет ему право выделять себя в войске гербом,серебряным мечом и собственной дружиной. Эдикт суверена Хельмегиса, год MCLXXXVIII до Пришествия 973.M41 Дерево. Камень. Сталь. Материалы, с которыми рыцарю приходится работать чаще всего. Сейчас весь мир вокруг него делится на эти три элемента. Обожженные радиоактивным пламенем почерневшие стволы деревьев. Каменная крошка под подошвами, защищенными хитроумным сплавом адамантия и керамита. Стальная буря из клинков, осколков и болтов, уносящая жизни как союзников, так и врагов. Он – крепость среди безумных волн тотальной мясорубки. Его экипировка уникальна, как и его положение в иерархии капитула. Сверхчеловеческое тело заковано в то, что некогда называлось тактической броней дредноута модели «Катафракт». С момента выпуска из марсианской кузни восемь тысяч лет назад этот комплект сильно изменился. Функциональные и декоративные добавления, сделанные оружейниками Рыцарей Феникса, превратили его в уникальный образец кузнечного ремесла, и теперь он носит прежнее наименование исключительно для простоты каталогизации. Клинок меча-сокрушителя своей длиной равен росту среднего мужчины. Веса стали и энергии его силового поля вполне хватает на то, чтобы раскалывать усиленные адамантиевым сплавом щиты и пробивать даже самую прочную броню. Он является увеличенной копией аспатона – двуручного меча, коим владеют наиболее прославленные наемники-пехотинцы из вольных компаний южной Атрии. В бою этот меч с грубой простотой сокрушает броню, плоть и кости. Его клинок обещает погибель еретику, демону, ксеносу. Двойная гарда выгибается по направлению к острию, позволяя держать меч широким хватом и разрушать строй врага мощными рубящими ударами. На сверкающей поверхности клинка с филигранной точностью вытравлено название: Kurunskeiс. Это имя бога, которое можно перевести на высокий готик лишь приблизительно. Громобой, судья, безумец. Таким представляется это название в зависимости от обстоятельств и намерений говорящего. Сегодня меч воплощает в себе все три ипостаси. Бронепластины ”Катафракта” испещрены знаками и геральдическими символами, демонстрирующими принадлежность владельца к множеству воинских объединений. Темно-серые наплечники пронизывает золотистая вязь, сплетающаяся в изображение двух древ, символизирующих традиции и корни его родного мира. Силовые кабели и часть нагрудника скрыты за белым полотном стихаря, и лишь три декоративных щитка под горжетом остаются открытыми ветрам битвы. Два меньших щитка по бокам демонстрируют эмблему капитула и священный Крукс Терминатус. На центральном, большом, выгравирована объятая пламенем каменная башня и имя воина, выполненное затейливой готической вязью. Магистр Адемар из ордена Пылающей Башни прорубает себе путь сквозь густой дым и перекрестный огонь. Как и ожидалось, вмешательство его воинов внесло сумятицу в ряды высадившихся на планету зеленокожих, ведь орден Пылающей Башни – совершенно особое подразделение, не предусмотренное никакими положениями Кодекса Астартес. В нем воины сражаются не как части одного целого, но как отдельные боевые единицы. Каждый из них достиг абсолютного мастерства во владении всеми видами оружия, и представляет собой тактическую элиту, сравнимую только с самыми опытными ветеранами из числа паладинов первого воинства. Но там, где паладины берут врага числом и разнообразием вооружений, соратники ордена Пылающей Башни побеждают благодаря решительному кратковременному натиску, где мастерство каждого из них проявляется во всей своей полноте. С давних времен учение стези Башни почиталось среди рыцарей Тандрамара наиболее благородным, ибо развивало в воине все ратные дисциплины в равной степени, не пренебрегая ни одной. Со временем концепция воинских стезей стала частью руководств и наставлений Рыцарей Феникса, и братья-рыцари, следующие по стезе Башни, стали составлять основу каждого боевого воинства капитула, формируя тактические отделения. Частота и интенсивность, с которыми Рыцари Феникса проводили свои крестовые походы, требовали проведения концентрированных штурмов, способных переломить исход кампании одним мощным ударом. Все решилось в кровавых мясорубках Браниборского ксеноцида. Именно тогда и родилась концепция ордена Пылающей Башни – небольшого, но прекрасно подготовленного, даже по меркам Адептус Астартес, тактического подразделения. «У капитула уже есть воинская элита в виде паладинов первого воинства, – рассуждал великий магистр Октавиан, принимая решение о формировании ордена Пылающей Башни. – Но создание соперничающего братства ветеранов будет подстегивать обе элиты на все большие свершения». Не было такого фронта, который бы они не прорвали. Не было военачальника, который чувствовал бы себя в безопасности, когда по его голову отправлялись эти вооруженные до зубов Ангелы Смерти. – Славная бойня, магистр Адемар! Во имя огня я первым доберусь до их вожака! Голос командора Пеллинора жалит, словно наточенный до мономолекулярного состояния клинок. Даже сквозь вокс ощущается его доведенная до пароксизма ненависть к нечеловеческому врагу. Соперничество между Адемаром и первым командором давнее, и тянется еще с тех времен, когда они не занимали столь высокие должности. Оба – выдающиеся воины. Оба держат в своих руках силу, способную стереть с лица планет целые народы. Однако, эти двое не похожи друг на друга. Пускай Пеллинор командует паладинским воинством и стоит по правую руку от великого магистра, будучи его наследником. Адемара не интересовала слава или политика, а его разум не был затуманен слепой ненавистью. Все его помыслы, цели и амбиции живут, рождаются и умирают здесь – на поле боя. Каждая победа, каждый удачный штурм, каждый взмах меча, заканчивающийся гибелью врага, наполняет душу магистра ордена Пылающей Башни спокойным удовлетворением. Зачистив от орков то, что некогда было окраиной обширного субтропического леса, Адемар выводит группу соратников к месту падения орочьей скалы. Кратер настолько обширен, что может вместить танковый полк имперской гвардии. На другой стороне кратера, там, где край котлована переходит в вертикальный обрыв и упирается в обломки скалы, [ну уж нет]одится его цель. Вожак зеленокожих возвышается над головами разномастного орочьего сброда, самый массивный из его свиты достает ему едва ли до подбородка. Он высадился здесь немногим более получаса назад, а соратники ордена Пылающей Башни уже прорубались сквозь строй его самых свирепых бойцов. Они выдвинулись на позицию почти одновременно с паладинами первого воинства, однако оказались здесь куда раньше воинов Пеллинора. Когда все закончится, командор первого будет утверждать, что соратникам досталась честь пролить кровь зеленокожего чудища лишь по прихоти боевой фортуны, и Адемар позволяет себе на мгновение улыбнуться, представляя досаду и раздражение своего соперника и брата по оружию. В действительности же Пеллинор наносит удар молотом туда, где требуется хирургически точный удар боевым ножом. В этом соратникам Пылающей Башни нет равных. Место падения скалы кишит десятками орков. Древние руны предупреждения и фокусировки становятся не более чем размытым пятном по мере того, как Адемар продвигается все дальше. Слева от него в пятнадцати шагах прорубает кровавую просеку брат Хариберт, а по правую руку так же методично истррепродукцияет противника брат Лиутпранд. Двенадцать других соратников, нашедших путь на посадочную площадку, окружают орочьего вожака как загнанного в угол зверя. Они уступают ксеносам числом более чем вчетверо, но шок и трепет, вызванный их внезапной телепортацией к позиции вожака, коснулся разумов даже этих примитивных созданий, и теперь орки в злобном остервенении мечутся вокруг обломков своего безобразного протозвездолета, вымещая злобу не только на космодесантниках, но и друг на друге. Адемар видит перед собой двоих зеленокожих. Словно в отвратительной пародии на него самого, они с ног до головы закованы в броню из разноцветных металлических плит. Грубо сработанные топоры в их лапах устремляются к горлу магистра ордена. У него нет времени на осмысление ситуации – рефлексы старого воина, отточенные веками сражений, делают все сами. Первое лезвие натыкается на скругленную пластину наплечника и соскальзывает в сторону. Второе Адемар блокирует гардой меча-сокрушителя. Свободной рукой он дергает рукоятку штормболтера, висящего на перевязи из выдубленной кожи, и туловище врага превращается в фонтан кровавых ошметков и обломков кости. Через мгновение первый орк также падает замертво, разрубленный от бедра до ключицы. Впереди новые противники. Эти орки огромны, больше многих из тех, с кем доводилось сражаться Адемару. Это – охрана вождя, самые доверенные лейтенанты, лишь ему одному уступающие размерами и свирепостью. Первым гибнет брат Хариберт. Адемар видит, как его изломанное тело отлетает прочь в вихре из крови и осколков керамита. Больше, чем просто брат. Больше, чем просто еще одна потеря для капитула. Сердца наполняются жгучим огнем, и магистр ордена вкладывает в каждый удар все свое мастерство. Это и есть та беспощадная точность и абсолютная концентрация, свойственная только соратникам ордена Пылающей Башни. Он уворачивается от двух взмахов уродливой булавы, что может в мгновение ока раздавить космодесантника, и наносит удар. Большой орк перед ним падает на колени, подрубленные ноги больше не могут удерживать непропорционально массивное туловище. Следующий удар меча-сокрушителя сносит чужаку верхушку черепа. Брат Осберн, заменивший Хариберта, расправляется с его убийцей, раздробив ему череп силовым кистенем, будто перезрелый фрукт. Чуть поодаль братья Лиутпранд, Бертари и Остарион теснят своих противников, приближая победу Рыцарей Феникса. – Из камня рождается огонь! Боевой клич звучит одновременно вызовом и призывом к действию. Семеро оставшихся в живых соратников смыкаются полукругом вокруг вожака и его свиты, отрезая им путь к бегству куда-либо, кроме бездны туннелей орочьей скалы. Другие воины формируют внешнее оцепление, защищая своих боевых братьев от десятков недобитых орков, напирающих с тыла. Вожак вступает в битву. Огромный, ростом с космического десантника топор рассекает затуманенный каменной взвесью воздух зоны высадки, а вместе с ним и туловище брата Лиутпранда. Бертари и Остарион бросаются на вожака следом. С силой железнодорожного состава один из орков-телохранителей врезается в бок Остариона и отшвыривает его прочь. Вожак позволяет Бертари приблизиться на расстояние вытянутой руки. Соратник наносит идеальный по своей точности удар в сочленение грубых пластин на груди, который так и не достигает цели. Словно играя, орк уворачивается. Он огромен, но его скорость просто невероятна. Спустя секунду Бертари повисает в воздухе, истекая кровью на рукоять гигантского топора. Вожак стряхивает Рыцаря Феникса с темного лезвия, будто кусок древесины, и рассеченный от груди до самого позвоночника труп с грохотом врезается в одну из каменных глыб, клыками разбросанных по всему полю боя. Еще одна фигура бросается на вожака в вихре болтерного огня. Подойдя ближе, воин с яростным кличем наносит сокрушительный удар по наколеннику орка. Дуроверн – самый могучий и яростный из соратников. Его арсенал уникален, как и у прочих воинов ордена. Выбор оружия, боеприпасов и геральдики полностью отражает личные предпочтения рыцаря и не стеснен никакими ограничениями – каждый из соратников сам знает, как именно должен нести смерть, и Дуроверн, возможно, знает это лучше остальных. Лезвие силового топора вгрызается в гигантский наколенник орка. Чужак ревет. В его вопле куда больше злобы и раздражения, чем боли. Адемар задается вопросом, может ли тварь вообще испытывать боль. Дуроверн делает обратное движение, стремясь вырвать лезвие из пробитой в доспехе дыры. Это становится его первой и последней ошибкой в сражении. Лезвие намертво вязнет в грубой ткани сухожилий и материале подбронника. Секундная задержка, и удар бронированной клешни обрывает двухсотлетнюю службу Дуроверна, превращая закрытую шлемом голову в мешанину мозговой жидкости, костей и обломков лицевого щитка. Тело соратника еще не коснулось земли, а Адемар уже атакует. Тяжелое лезвие меча-сокрушителя рубит, рубит и рубит, оставляя зарубки и выбоины в чудовищном доспехе чужака. Даже этого недостаточно, чтобы серьезно его ранить. Адемар не дает противнику перевести дух. Свободной рукой он бьет по поврежденном наколеннику орка, расширяя рану, нанесенную Дуроверном и умножая вред, нанесенный павшим соратником. Удар за ударом, ярость магистра ордена [ну уж нет]одит свой выход. Теперь орк действительно ревет от боли. Сокрушительный удар отшвыривает магистра ордена прочь. Будь на нем обычная силовая броня, удар адамантиевой клешни расколол бы нагрудник и черный панцирь под ним, но древний «Катафракт» достойно держит удар. Вмятина давит на внутренние органы, но Адемар поднимается вовремя чтобы заблокировать вертикальный удар гигантского топора лезвием меча. Орк невероятно силен. Кинетическая сила столкновения проходит по всему телу Адемара волной вибрирующей боли. Системы «Катафракта» вопят о перегрузках, но магистр ордена продолжает держаться. Следующий удар вожака будет смертельным. Клешня устремляется на Адемара сбоку, стремясь перекусить магистра в поясе. Рыцарь не видит выхода. Давление сверху удерживает его на месте, и даже усиленной гидравлики доспеха не хватит, чтобы разорвать клинч. Сзади бушует схватка между соратниками ордена и чемпионами зеленокожих, лишая пространства для отступления. Остается разве что… Адемар разжимает пальцы, полностью выпуская меч из рук, и одновременно совершает рывок вперед под протестующий гул бедренных поршней доспеха. Лезвие орочьего топора вонзается в истерзанную землю где-то позади. Наплечник магистра врезается в нагрудник твари, на мгновение лишая ее равновесия и приводя в замешательство. Адемар хватает рукоятку штормболтера с такой силой, что рвется кожаная перевязь. Ствол утыкается в подбородок гиганта, и магистр ордена нажимает на спусковой крючок. Хищный рокот стрелкового оружия, разрывы бронебойных болтов и последний рев вожака сливаются в оглушительную музыку победы. Когда практически обезглавленный труп зеленокожего падает на землю, Адемар уже не смотрит на бушующую вокруг битву. Магистр окунает пальцы в месиво из кровавой плоти, шкуры и кости, и выдергивает оттуда клык размером с предплечье взрослого человека. Боевой клич разносится по всей зоне высадки, когда Адемар поднимает окровавленный трофей над головой. Летина держала трофей обеими руками, опасаясь, как бы не уронить тяжелый предмет на землю. Она завороженно глядела, как огонь отбрасывает блики на поверхность клыка, высвечивая каждый скол и трещину в матовом покрытии. Большая часть его была гладкой, однако вдоль зазубренной кромки тянулась темная линия из выдолбленных в эмали рунических символов. Работа была простой, но элегантной, напомнив Летине руническую роспись во дворе ее родного рыцарского дома. – Забавная вещица, не правда ли? Воин по ту сторону костра казался истинным варваром. Даже без брони облаченное в простой стихарь тело подавляло своими размерами, а рифленая мускулатура и обветренное, покрытое шрамами бородатое лицо наводили на мысли об изваяниях вождей времен Бронзовой или Железной эры. Однако, несмотря на кажущуюся суровость, гигант не источал ауру опасности. Он добродушно улыбался в свою длинную раздвоенную бороду, а в глазах просматривалось нечто, что могло бы сойти за симпатию. Летина знала Адемара долгие годы, и оба были дружны настолько, насколько вообще возможно товарищество между человеком и генетически улучшенным убийцей. Оба служили капитулу вот уже несколько столетий. Оба происходили из благородных рыцарских родов Атрии, что роднило их еще больше. Мажордом невольно вспомнила встречу с Эревардом, произошедшую при похожих обстоятельствах много лет назад. Тогда каминное пламя, казалось, обдавало ее холодом вместо того, чтобы согревать, а в воздухе витала тяжесть невысказанных эзотерических смыслов, которые ей не дано было понять. Сейчас же, впервые за долгое время, она не ощущала в присутствии космодесантника из Рыцарей Феникса беспокойства или благоговейного трепета. – Орки Туманности Коринея были самыми могучими из тех, с кем мне доводилось сражаться, – продолжил магистр, принимая трофей обратно из рук собеседницы. – Тем приятнее триумф, одержанный над первым командором, не правда ли? – лукаво улыбнулась Летина. – Ведь именно вам выпала честь убить вожака и остановить орочье вторжение. – Дело не в первом командоре, госпожа, – возразил Адемар, поглаживая свою длинную бороду. – В конце концов, на войне важно не то, как сильно унижен враг или посрамлен соперник. Важен лишь клинок в руке и враг, стоящий напротив. – Все как в древних философских трактатах нашего мира, не правда ли? Война – есть наиболее полное выражение человеческого бытия, а битва – апофеоз жизни любого воина. – Я простой воин, миледи, и не слишком силен в философии, – пожал плечами Адемар. – Но звучит похоже на правду. Повисла тихая пауза, нарушаемая лишь потрескиванием поленьев в костре. Оба собеседника погрузились в раздумья о воинском призвании и рыцарской доле, пока, наконец, магистр не прервал молчание. – К черту тишину, миледи. Не хотите ли послушать про усмирение Умбрии? Взяв в руки переносной скриб-когитатор – свой неизменный спутник и помощник, Летина приготовилась записывать.

Тайна имени В нем обитает и дышит черный ужас нижней границы, в его венах пульсирует ад, его хватка мертва и неотвратима, как пасть верных ему псов. Он – мощь другой стороны мира, не менее отдаленной от людей, чем небо, небесная антитеза в кровавых молниях ужаса и боли. «Ноомахия», неизвестный автор, М3 892.М41 Когда-то он был красив. Это был не лоснящийся шик королевского кубка или родовой драгоценности, а мрачная красота готического шпиля или хорошо наточенного клинка. Торжественный аристократизм пополам со свирепостью воина. Такой красотой обладали все Рыцари Феникса, даже те, кто, как он, не был рожден на Тандрамаре. Светлая кожа, длинный прямой нос, синие глаза, волосы, ниспадающие до спины темным водопадом. Таким запомнила его Катарин Летина, однако теперь на нее смотрело совсем другое лицо. Если быть точным, лица не было вовсе. Вместо него на воине была маска из полированных железных пластин, скрывающая жуткое полотно из обожженной кожи. Словно посмертный оскал на саркофаге древнего вождя, она закрывала почти все, что осталось от лица, оставив видимой лишь коническую бородку, подернутую сединой. Волосы, однако, остались нетронутыми, довершая пугающее подобие. Комната с высоким потолком была погружена в полумрак, освещаемый лишь переменчивым светом камина и канделябром, стоявшим слева от кресла Летины. Свет отразился на маске, когда космодесантник приблизился, и Летине показалось, что его лицо превратилось в сплошной огненный вихрь. – В чем дело, миледи? – осведомился он, усаживаясь напротив. – Вас смущает мой новый облик? Не пугайтесь. Я ученый, а не царедворец, и для меня подобные мелочи едва ли могут иметь значение. Хотя, признаюсь, это доставляет определенный дискомфорт. Но такова цена, которую мы платим за знания. Эревард был облачен в силовой доспех, выкрашенный в стандартные темно-пепельные цвета капитула и укрытый за полотнищем сапфирового табарда, испещренного серебристой рунной вязью. Когда-то его броня носила совсем другой цвет, но это изменение было лишь одним из многих произошедших с Рыцарями Феникса после прибытия на Тандрамар. Она давно искала этой встречи. Эревард был единственным из высших офицеров капитула, кто до сей поры настойчиво избегал ее внимания, пропадая в космических странствиях на целые десятилетия и по прибытию запираясь в стенах библиариума, куда посторонним заходить строго воспрещалось. Непроглядная пелена тайн окутывала этого воина, и поэтому, повинуясь естественному порыву, Летина побросала все текущие дела, чтобы встретиться с ним в одном из гостевых залов крепости-монастыря при первой возможности. Она тоже была ученой, а для таких людей нет ничего важнее раскрытия непознанного. – Как это произошло, мой лорд? – она указала на железную маску. – Долгая история, – проворчал Эревард, и Летине показалось, что его глаза сверкнули колдовским блеском под тенью железных надбровных дуг. – Да и вы, полагаю, решили встретиться совсем не за этим. – Вы правы, – произнесла Летина, кончиком стилуса активировав лежащий на коленях скриб-когитатор. Она задала вопрос из вежливости, и в глубине души вовсе не желала знать о том, как именно библиарий получил свое увечье. – Я многое успела обсудить с остальными братьями-рыцарями. То, что касается истории Империума и его самых прославленных героев. Теперь пришел черед Рыцарей Феникса. Признаться честно, я совсем ничего не знаю о прошлом капитула. Я задала этот вопрос великому магистру, но… вы же его знаете. С таким же успехом я могла бы задавать вопросы статуе. – И это привело вас ко мне, – подытожил Эревард. – Именно так. – Увы, миледи. Тут я вам не помощник. Я мог бы рассказать то, что знаю в весьма общих чертах, но это едва ли подошло бы для подробного исторического трактата, над которым вы трудитесь. Поверьте, иногда лучше не ворошить прошлое, особенно если оно не заслуживает особого внимания смертных. – Однако именно этим вы и занимаетесь, не так ли? Ищете древние артефакты и манускрипты, собираете различные слухи. Именно поэтому вы на годы пропадаете из крепости-монастыря. Что это, как не попытка разобраться в прошлом? – Ах, леди Летина, – Смех Эреварда зазвучал натужно, и Катарин внутренне поежилась, представив мучения, которые псайкеру приходилось ежесекундно превозмогать. – Вы забываете, что я не просто магистр библиариума. Я – Владыка Тайн, и этот титул куда полноценнее отражает то, чем я занимаюсь. Артефакты, которые я привожу в Нарфинтар из своих экспедиций, никогда не покидают стен библиариума, и на то есть веские причины. – Я уже обращалась к вам с просьбой посетить Зал Размышлений… – И я, как и раньше, вынужден ответить отказом. Поймите, миледи, я делаю это исключительно из желания не навредить вам. Боюсь, ментальная обработка, которой подвергаются все сервы, у кого есть допуск в библиариум, навсегда положит конец вашим стараниям по кодификации истории капитула, а великий магистр мне этого не простит. Летина вздрогнула. Смертные служители библиариума всегда избегали общения с остальными сервами капитула, и раньше мажордом думала, что это было связано с чрезмерно большими нагрузками или секретностью информации, с которой им приходилось работать. Последнее предположение особенно распаляло ее любопытство, и она многократно пыталась получить доступ к архивам, пока Эревард пропадал в своих бесконечных странствиях. Истина оказалась куда более пугающей. – Поверьте, вы не захотите узнать то, что хранится в Зале Размышлений, – продолжил Эревард, и с лязгом пригубил вино из железного кубка, который стоял на низком дубовом столике между ним и Летиной. – Даже не каждому рыцарю доводится переступить его порог. – Простите мое любопытство, лорд Эревард. – пробормотала мажордом, растерявшись от такого категоричного отказа. Она весьма рассчитывала на то, что сегодня ей удастся выпытать у магистра библиариума хотя бы крупицу драгоценной информации. Теперь, когда план пошел прахом, она не знала, как повернуть беседу в нужное русло. – В этом нет нужды. Я прекрасно понимаю вас как исследователя, и меня самого такая ситуация безусловно ввергла бы в отчаяние. Летине показалось, что Эревард улыбнулся за своей пугающей маской, но два глаза-уголька все так же равнодушно взирали на нее из-за темных прорезей. – Откровенно говоря, я обязан отдать вам должное как историку, – поспешил сменить тему магистр библиариума. – Ваше описание традиций и верований Тандрамара безупречно. Именно вы заставили нас пересмотреть наши обычаи и променять Кодекс Астартес на Тандрамарское Кредо. От этого капитул только выиграл. – Вы мне льстите, магистр. – произнесла Летина, оценив про себя хитрый риторический прием Эреварда. Если это и было уловкой с его стороны, то она подействовала. – Отнюдь. В Кредо заключаются принципы, которые лучше всего отражают то, кем мы на самом деле являемся. Мы не просто боевая единица, которой можно распоряжаться по своему усмотрению и при случае отбросить в сторону, будто сломанный инструмент. Мы – стражи Врат Спокойствия. Завоеватели и крестоносцы. Тысячелетия рыцари и вожди Тандрамара завоевывали пределы родной планеты. Теперь их отпрыски покоряют звезды во имя Императора. Боевые братья превратились в братьев-рыцарей. Сержанты стали прецепторами. Капитаны – командорами, предводителями воинств. Те, кому, как и мне, выпал суровый долг быть одним из высших офицеров, стали магистрами. Эти названия лишь подчеркивают нашу суть. – А наш повелитель… – Наш повелитель стал великим магистром, – подхватил Эревард. – Не просто командиром тысячи генетически усовершенствованных сверхлюдей, а сеньором над сеньорами. Выскочки из Администратума и Департаменто Муниторум думают, что они властвуют над Тандрамаром, но это не так. Октавиан – вот настоящий владыка. Его положение обеспечивает ему поддержку всех знатных домов и простого народа, и именно за ним люди пойдут на верную смерть, если потребуется. Такова сила этого титула. – И все же вы не боитесь того гнева, который обрушится на вас если выяснится, что Рыцари Феникса не во всем следуют предписаниям Кодекса Астартес? Ведь дело не только в воинских званиях и внешних атрибутах. На одном из военных советов я мельком увидела списки поставок для паладинов первого воинства. Количество снаряжения явно превышает то, что необходимо для снабжения обычной роты. – Политика, – пожал плечами магистр библиариума. – Мы не первые, кто отбросил предписания благородного Жиллимана в пользу своих собственных правил. Есть и другие, кто, как и мы, руководствуются феодальными обычаями своих родных миров. Среди них есть даже те, кто некогда были одним из могучих легионов Астартес. И у них, и у нас есть на то свои причины. Они, как и мы, пользуются определенными… привилегиями. Эревард неопределенно повел рукой, отчего сервоприводы его силовой брони загудели чуть громче. – А ваш собственный титул? – начала Летина, неосознанно возвращаясь к теме, которую ее собеседник предпочитал избегать. – В разрядных книгах орденов Атрии и Финистера говорится о Владыках Слова и Владыках Знаний – древних хранителях рыцарских библиотек. Издавна повелось, что ремесло рыцаря можно проследить по списку его титулов и по тому, как они меняли свое значение с течением эпох. Титул Владыки Тайн же не упоминается ни в одной из тандрамарских летописей ни до, ни после Пришествия. И я начала искать ответы в других источниках… Что-то неуловимо изменилось после того, как она произнесла эти слова. Пространство вокруг словно бы сжалось и растворилось в темной дымке, оставив незамутненным лишь железный лик Эреварда. Летина почувствовала неприятное давление, сковавшее ее виски в тот момент, когда глаза магистра библиариума впились в ее зрачки. – И что же вы отыскали, миледи? – слова прозвучали тихо, почти беззвучно, но гудящее эхо, с которым они отдались у нее в голове, заставило мажордома вжаться в спинку кресла. – Я… Простите меня, лорд магистр, – от неожиданности происходящего у Летины перехватило дыхание. – Я не понимаю, к чему вы клоните. Еще несколько секунд Летине пришлось выдерживать соприкосновение с сознанием псайкера. Эта мимолетная связь душ не была милосердной. Затем, словно бы убедившись в отсутствии чего-то, что он рассчитывал увидеть в чертогах ее разума, он опустил глаза, и наваждение тут же исчезло. – Ни к чему конкретному, – пожал плечами Эревард. Казалось, он сожалел о своей чрезмерной реакции на любознательность мажордома. – В титулах, как и в именах, кроется сила. Мы должны быть уверенными в том, что знание о них не попадет не в те руки. Летина собралась было ответить, но в этот момент дверь гостевой комнаты со скрипом отворилась, и внутрь вошел человек, с головы до ног закутанный в бурую холщовую мантию. Лицо скрывалось за широким балахоном, но по нашейному кулону и неживой механической походке Катарин узнала одного из служителей библиариума. Серв наклонился к Эреварду и что-то заш[оппа!]л в боковую прорезь железной маски. Выслушав сообщение, тот кивнул и поднялся. – Сожалею, леди Летина, но на этом наш разговор придется закончить. Срочное дело требует моего присутствия в библиариуме. Катарин лишь кивнула в ответ, все еще преодолевая [ну уж нет]лынувшее на нее волнение. Эревард зашагал к выходу, но у самой двери вдруг обернулся к собеседнице. – Нас с вами многое связывает, миледи. Мы оба исследователи. Оба стремимся к познанию сути вещей и событий. Но запомните одно: есть сферы, о которых простым смертным даже подумать опасно. Знания о них не принесут ни просвещения, ни успокоения. Самая большая трагедия для того, кто ищет мудрости – попасть в ловушку пагубного высокомерия, – керамитовые пальцы провели по лицевой пластине маски. – Подумайте над этим. Он зашагал прочь, оставляя мажордома наедине со своими мыслями. Она продолжала глядеть ему вслед под аккомпанемент каминного огня и стихающего гудения сервоприводов.

Сеттинг: Warhammer 40,000 Размер: Рассказ (сборник) Жанр: Приключения, космоопера, экшн Возрастные ограничения: 17+ Предупреждения: Жестокость, насилие, ОЖП Аннотация:Третье произведение из цикла рассказов "Рыцари Феникса". Рыцари Феникса возвращаются на страницы завершающего произведения оригинальной трилогии рассказов. Вот уже почти триста лет Катарин Летина служит капитулу Рыцарей Феникса в качестве мажордома и архивариуса. Она была там, когда самые прославленные герои капитула вершили свои деяния среди холодной галактической пустоты. Теперь, на пороге сорок второго тысячелетия, она чувсвует приближение смерти, и готовится рассказать историю тех, с кем она путешествовала среди звезд почти всю свою жизнь. Комментарии: Оригинал рассказа на Ficbook: https://ficbook.net/readfic/13078530 Обсуждать рекомендую там же. "Обложка"В процессе "Пикт-изображения космических десантников капитула Рыцарей Феникса - уровень доступа: ОТКРЫТО, С ЭЛЕМЕНТАМИ РЕДАКЦИИ" +++AVE IMPERATOR INVICTUS+++ +++База данных Ордо Еретикус на [ЗАСЕКРЕЧЕНО]: Уровень допуска Бета-Максимус+++ +++Введите пароль+++ ... +++Авторизация подтверждена. Код доступа: VENERABILIS-956/44/7+++ +++Приветствую, мой лорд+++ +Вашему вниманию предоставляются запрашиваемые Вами в предыдущем послании графические материалы, собранные агентами [ЗАСЕКРЕЧЕНО] и [ЗАСЕКРЕЧЕНО] за последние 10 лет. Уверен, вы найдете их крайне занимательными и полезными для Выших заметок о действиях капитула Рыцарей Феникса.+ +Мысль дня: Свободомыслие есть корень всех ересей+ "ПРИЛОЖЕНИЕ 1" +Примечание+ Пикт-изображение Гвеннега, брата-паладина 1-го воинства Рыцарей Феникса. Этот пикт был сделан во время карательной кампании 1-го воинства на райский мир Айстерведд в 992.М41. Соответствие некоторых элементов символики и геральдики доспехов на пикте реальным образцам подвержено сомнению, так как вскоре после записи пикт был изменен неизвестным источником. "ПРИЛОЖЕНИЕ 2" +Примечание+ Пикт-изображение Ательстана, брата-рыцаря 6-го воинства Рыцарей Феникса. Этот пикт был сделан перед началом кампании в Маврикийской туманности на борту ударного крейсера Рыцарей Феникса "Серый монарх" в 995.М41. Соответствие некоторых элементов символики и геральдики доспехов на пикте реальным образцам подвержено сомнению, так как вскоре после записи пикт был изменен неизвестным источником. Клинки Тандрамара Хроника мажордома 999.М41 Клеф Атрийский, знаменитый философ моей родины, однажды сказал, что только глупцы измеряют свою жизнь прожитыми годами. По-настоящему славен тот, кто отождествляет время с совершенными им героическими деяниями. Для того, кто не вершит памятных дел, наступает безвременье. Как истый приверженец Сонма, философ не мог сказать иначе. Но в одном он все же ошибался. Что делать тем, кто более не способен совершать подвиги? Как быть тому, кто некогда творил великие дела или ступал рядом с великими, но кому теперь препятствует немочь тела и леность разума? Говорят, первопроходцы севера на заре эпох оставляли своих стариков и калек умирать на ледяных ветрах, когда те были больше не в состоянии вносить надлежащий вклад в дело общины. Суровая необходимость, которой больше нет места в этом мире. С пришествием Благородного Воинства человеческая жизнь на Тандрамаре стала ценнее. Конечно, владетельные сеньоры и рыцарские ордена все еще воюют между собой за клочки земли, ибо война для них – священнодействие и праздник в той же степени, что и средство решения политических разногласий. Северные королевства также ведут сражения с природой и друг с другом. Но изменился сам Тандрамар. Теперь мы не одни во вселенной, пусть раньше мы этого и не осознавали. Рыцари Феникса пришли в этот мир, объявили его частью звездного царства, и Тандрамар перестал быть центром мироздания. Вместо этого, мы стали одними из тысяч. Всего лишь песчинкой в холодной жестокой пустоте, называемой Империумом Человечества. Обратной стороной стал технический прогресс и безопасность. Капитул редко вмешивается в дела остальной планеты, но благодаря знаниям, принесенным из пустоты, смерть перестала сопровождать многих на каждом шагу. Теперь мир замков и лошадей соседствует с миром электричества и шестерней. Романтики назвали бы Тандрамар своей обетованной землей, если бы они вообще существовали в этот жестокий век. Куда более ценным вкладом Рыцарей Феникса стало то, что они защитили нас от тех ужасов, что скрываются в Занебесье. Конечно, лишь единицы могут по достоинству оценить эти угрозы, но я сотни лет стояла рядом с самыми выдающимися героями капитула, и потому понимаю ценность их владычества над планетой. Значит, что там говорил Клеф Атрийский? Ах да, время измеряется героическими деяниями и подвигами. Так вот, на своем веку я их видела и записала достаточно. Верой и правдой я исполняла миссию, возложенную на меня почти три столетия назад, пока время не взяло свое. Теперь ноги не в состоянии нести меня, а тело немеет при малейших перепадах давления и температуры. Я больше не могу путешествовать вместе с занебесными рыцарями и свидетельствовать все их славные деяния. Мои дни хрониста остались в прошлом, но жизнь на этом не заканчивается. Я убеждена, что после нескольких веков труда человек заслуживает блаженство покоя, что бы там ни говорил философ. Его век был скоротечен, и он едва ли понимал то, что чувствуют те, кто за свою жизнь увидел смену десятка поколений. Годы имеют значение. За все это время я пережила достаточно моментов, в которых заключалась судьба целых звездных систем. Ведь я – мажордом Рыцарей Феникса. Смертная, что ходит рядом с полубогами. Старшая по двору, ведающая делами и хроникер подвигов. Просторный балкон Башни Суверена – мое излюбленное место, и я с удовольствием подставляю свое лицо ярким дневным лучам Холодного Очага. В летнее время звезда иногда одаривает теплом земную поверхность, и остатки живой плоти на моем лице чувствуют это ценное прикосновение. Глаза, мои настоящие глаза, давно утратили зрение, но заменяющие их кибернетические окуляры дают возможность смотреть на дневное небо прямым взглядом. В небесной синеве летят атрийские орлы. Даже они посещают северную часть континента летом. Зимой они возвращаются на свою южную родину, где я тоже когда-то родилась и выросла. Но до поры эти края служат им охотничьими угодьями. Я называю их орлами, хотя они лишь отдаленно напоминают особей из легендарного семейства терранских Accipitridae. Огромные птицы с размахом крыльев не меньше двенадцати футов, с серебристо-серым оперением и вытянутым ящероподобным клювом. Погибель скота и гроза одиноких путников. Но здесь мне ничто не угрожает. Даже звери остерегаются бастионов Нарфинтара. Громадная крепость-монастырь стоит на том самом месте, куда, по легендам, ступила нога первого Рыцаря Феникса. Говорят, на этом месте раньше стояла гора, но угрюмые марсианские технотворцы изрезали ее до основания, превратив в многократно увеличенную копию тандрамарских замков. Да, чтобы построить эту крепость, понадобилось перемолоть целую гору высотой в тысячу канеллов. Это было поистине грандиозное сооружение – типично монументальное проявление прихоти моего хозяина. Высоту здания подчеркивало и то, что землю на несколько лиг вокруг разровняли устрашающие машины Адептус Механикус, уничтожив соседние горы и предгорья. После нескольких минут любования небосводом все же приходится перевести взгляд на равнину. Там, сквозь заливные луга и искусственные реки, что во время прилива становятся морями, до самого горизонта тянется магистраль. Мои имплантаты дают мне увидеть больше, чем могут позволить настоящие глаза, и я фокусирую взгляд на белокаменной громаде вдалеке. У нее много имен. Мы называем ее Белым городом или Кэр-Гвенном. В официальных имперских источниках закрепилось название на высоком готике: Civitas Alba. Бьющееся сердце Империума Человечества на Тандрамаре и связующая нить между планетой и ее огромной метрополией. На тысячах улиц и площадей живут миллионы обывателей, ремесленников и адептов имперской бюрократической машины. Это центр власти и резервация в одном лице. Многие из служащих Администратума никогда не покидают город, рождаясь, трудясь и умирая в его белокаменных пределах. Рыцари Феникса ревностно оберегают свою вотчину даже от союзников, ведь есть тайны, которые они не открывают даже самым доверенным из них. При этой мысли я вспоминаю о бесполетной зоне над западным океаном и о запрете смертным ауксилариям когда-либо приближаться к этой части света. Звук тяжелых шагов за спиной. Мои раздумья прерывает фигура, показавшаяся в дверном проеме, ведущем на каменный балкон. Октавиан был гигантом среди гигантов. Даже над своими рыцарями этот воин-король возвышался на полголовы. Однако, при этом он невероятным образом умел заставать людей врасплох, всякий раз появляясь словно бы из ниоткуда. До сих пор не могу понять, поступает ли он так намеренно, или же это естественная черта его натуры. Старость нисколько не коснулась его за все эти годы. Время скорее добавило великому магистру внушительности, сделало его лицо еще более похожим на каменное изваяние, а фигуре добавило стати. – Дочитал главу о Гесперианском крестовом походе, – произносит гигант, облокотившись на ограду и устремив взгляд на безбрежную равнину. – Ваш писательский талант и внимание к деталям делают вам честь, леди Летина. Я тронута. Франц Октавиан был не из тех, кто впустую воздает хвалу. – Мой сеньор, – я опускаю голову перед полубогом, и грав-кресло, заменившее мне ноги, покачивается в такт поклону. Когда-то его именовали магистром капитула, но теперь этот титул устарел. У своей новой родины Рыцари Феникса переняли воинскую культуру и звания, обозначавшие положение воинов в рыцарских орденах. Это была старая феодальная система, столь древняя, сколь и запутанная. В этом хитросплетении существовал лишь один титул, заключавший в себе полномочия и влияние, хотя бы отдаленно напоминавшие те, какими был обличен предводитель тысячи сверхлюдей и владыка целого мира. Великий магистр Октавиан – так теперь его называли. Этот титул не был для него единственным. В прежние времена, когда я еще могла себе позволить прогуливаться по залам и коридорам Нарфинтара, я слышала и другие. Наиболее частым и метким было прозвание «Железный Король», которым наградили Октавиана сервы и посетители крепости-монастыря из числа людей. Ничто другое так полноценно не отражало суть этого холодного и невозмутимого владыки. Он продолжает стоять рядом и смотреть в пустоту, не обращая внимания ни на что вокруг. Любого другого такое поведение заставило бы нервничать, усомниться в своей значительности. Но я слишком долго пробыла в тени Октавиана, и знаю, что в эту минуту в голове моего повелителя зреют семена новых воинских начинаний. Очистительная кампания в соседний сектор. Крестовый поход, возможно. От осознания того, что я не смогу принять участие и быть рядом, когда снова будут решаться судьбы миллионов, становится тоскливо. Тишину прерывают новые шаги. На пороге стоит серв-распорядитель – один из моих подчиненных, которыми наводнена Башня Суверена. В его обязанности входит докладывать о посетителях, прибывших на аудиенцию. Тоже феодальный пережиток – ведь куда проще было бы обойтись системой оповещения или слугой-сервитором, но древние традиции соблюдаются в этих стенах неукоснительно. – Командор Веридий прибыл, мой сеньор. – Старый воин, наконец, вернулся домой, – редкая улыбка пробегает по лицу великого магистра. Пронзительный взгляд отворачивается от грандиозного пейзажа и фокусируется на мне. – Разговор предстоит долгий. А вы пока возвращайтесь в свои покои, леди Летина. Продолжим наш разговор позже. – Я не стану задерживаться, мой сеньор. Квадратный портал вел с балкона прямо в зал для приемов, где уже стоит гость, сопровождаемый двумя своими самыми доверенными лейтенантами. Поклонившись великому магистру, он приветствует и меня, приложив ладонь к нагруднику в древнем жесте, означающем признание и уважение. Не каждый смертный удостаивается чести вызвать такую реакцию у космического десантника. В прошлом я знала Марка Веридия как боевого брата второй роты. Молодой воин был в числе первых сверхлюдей, ступивших на землю Тандрамара. Он – один из немногих ныне живущих свидетелей Пришествия, как я и великий магистр Октавиан. Нечасто в одном помещении встречаются сразу трое. Теперь этот рыцарь – командор воинства, повелитель сотни боевых братьев. Он сильно изменился с того момента, как я увидела его впервые. Его загорелое лицо покрывают сотни отметин, полученных в пламени сотен битв. Самый большой шрам – длинный, уродливый рубец через всю правую щеку – изогнулся, когда Веридий улыбнулся мне. Некоторые командоры быстро возносились до своих нынешних высот. Пеллинор, Вальтари, Дунгарт – эти воители заслужили командование воинствами благодаря жестокости, харизме и превратностям войны. Молодые фениксы – так их прозвали некоторые. Путь Марка Веридия больше похож на планомерное восхождение к горной вершине. Когда почти через триста лет службы он получил звание командора четвертого воинства, это был опытный ветеран, мастер каждой из семи воинских стезей. Я улыбаюсь ему в ответ и разворачиваю грав-кресло к выходу. Доклад наверняка затянется, да и беседа предназначается явно не для моих ушей. Мимо проплывают каменные кварталы крепости-монастыря, а я продолжаю думать о труде всей своей жизни. История капитула в лицах и событиях. Ночами напролет я изливаю воспоминания на бумагу, напрягая до предела возможности мнемонических катушек и сокращая и без того маленький срок, отведенный мне. Это мой удел. Обещание, которое я дала великому магистру много лет назад. Тело уже неспособно в полной мере соответствовать этому долгу, но снисхождение к слабостям никогда не было в характере космических десантников. В отношении Октавиана это трижды можно назвать истиной. Железная воля моего владыки – вот на чем держится моя клятва. В рабочем кабинете над столом, как всегда, горит лампа. В углублении камина потрескивают округлые поленья горных пиналий. На столе лежит драгоценная рукопись, испещренная аккуратными машинописными строчками. Когда-то я трудилась над этим манускриптом вручную. Теперь, когда пальцам больше нет веры, за меня эту работу выполняет когитатор-печатник, сообщающийся с мозгом целым блоком разноцветных проводов. Гесперианский крестовый поход – последнее событие, указанное в хронике. После него были и другие триумфы, но ни один не был столь грандиозным по масштабу и благоприятным по последствиям. Но с чего все началось? Как создавалось настоящее капитула? Перелистнув в самое начало, я увидела свои первые шаги на пути хрониста. Для меня нет ничего лучше, чем перечитывать старые труды, окунаясь в омут бесконечных воспоминаний. Кто-то назовет это тщеславием, но правда в том, что кроме прошлого у меня больше ничего нет. С пожелтевших страниц на меня смотрит самый первый заголовок. Летопись героев.

Работаем!

Так так, пошла жара. Буду рад помочь в силу своих временных возможностей. По этому поводу уже отписал в телеге. Думаю, не повредит создать там же общий чат для трудящихся где можно будет по-быстрому обкашлять все насущные вопросы.

Увы, так и не успел ознакомиться с творчеством этого автора.

Прекрасная зарисовка для имперского мира. Очень люблю аналогии с местами/персонажами/событиями из истории европейского прошлого. У меня самого доморощенный капитул и его родной мир списаны с истории бретонских кельтов и других европейских народов средневековья 6-11 веков. Здесь же ясно угадывается тридцатилетняя война, и под аккомпанемент незабвенного Sabaton - Lifetime of War мы окунаемся в мир религии, алчности, жестокости и безумия. И название планеты - Стирия - выбрано неслучайно, так как именно штирийская ветвь Габсбургов утвердилась на троне Священной Римской Империи и сыграла ключевую роль в вышеозначенных событиях. Тут и сам Лев Севера обрел свою реинкарнацию, и прочие славные герои тех времен. Написано как всегда с преобладанием лора механикумов, что я тоже очень люблю и ценю. И ты смог таки заставить меня вернуться к ноутбуку и дописать, наконец, последний рассказ из своей трилогии и взяться за остальные. Думаю, имеет смысл в этом году попробовать запилить литконкурс. Возможно даже с призами для дополнительного стимула к творчеству.

Друзья, нету ли у кого-нибудь полного собрания артов примархов от Джона Бланше для Horus Heresy Collected Visions? Особенно интересует наличие артов Льва Эль'Джонсона, Конрада Керза, Пертурабо, Лоргара и Робаута Жиллимана. Он вообще рисовал их?

Про Темных Сынов и Экзорцистов давно что-то подобное слышал и окончательно убедился, когда взглянул на галактическую карту из 9-го кодекса космодесанта (если только тот отдельный сектор не относится к сегментуму Обскур). "Тык" Про Белых Храмовников я не стал бы утверждать наверняка, так как они [ну уж нет]одятся на самой границе, и предыдущие редакции кодекса уверенно помещали их в Сегментум Солар. Штормовые Крылья на той же карте тоже близки к границе, но все же визуально [ну уж нет]одятся в сегментуме Солар.

Приоткрою крышку гроба и внесу свои пять копеек в обсуждение. Быть может, кому-нибудь пригодится для составления своего ИА, кодекса или фанатского кампейна. Вдогонку выкладываю то, что нашел сам, включая ссылки на источники. Информация как из старого, так и из нового бэка. Временные рамки не ограничиваются Индомитусом, а охватывают весь М41+начало М42. Список капитулов Космического Десанта в Сегментуме Пацифик circa M41 Легенда: Зеленым цветом отмечены капитулы, чей родной мир [ну уж нет]одится в пределах Сегментума Пацифик. Синим цветом отмечены капитулы, которые посещали или отметились значительными действиями в пределах Сегментума в последнее время. Красным цветом отмечены капитулы, ранее обитавшие в пределах Сегментума, ныне полностью уничтоженные или обитающие в других регионах галактики. Белые Консулы/White Consuls - дочерний капитул Ультрадесанта. Родной мир - Сабатин. Был захвачен группировкой Владык Безмолвия и превращен в чумную планету. Источники: Codex: Space Marines (5th Edition), Lords of Silence by Chris Wraight, Warhammer 40,000 8th Edition Rulebook, pgs. 51 — Dark Imperium. Белые Шрамы/White Scars - участвовали в Крестовом походе на миры Саббат (755-780.М41.) Источники: The Sabbat Worlds Crusade Background Book by Dan Abnett. Гвардия Ворона/Raven Guard - участвовали в Крестовом походе на миры Саббат (755-780.М41.) Источники: Ghostmaker by Dan Abnett. Железные Змеи/Iron Snakes - участвовали в Крестовом походе на миры Саббат (755-780.М41.) Источники: The Sabbat Worlds Crusade Background Book by Dan Abnett, Urdesh: The Serpent and the Saint by Matthew Farrer. Имперские Кулаки/Imperial Fists - участвовали в Крестовом походе на миры Саббат (755-780.М41.) Источники: Necropolis by Dan Abnett. Серебряная Гвардия/Silver Guard - участвовали в Крестовом походе на миры Саббат (755-780.М41.) Источники: The Sabbat Worlds Crusade Background Book by Dan Abnett, Salvation's Reach by Dan Abnett. Стражи Завета/Guardians of the Covenant - дочерний капитул Темных Ангелов. Базируется на мире Мортика VII (Mortikah VII). Источники: Codex: Dark Angels (4th Edition), Codex: Dark Angels (6th Edition), White Dwarf 74 (2015). Темные Сыны/Dark Sons - дочерний капитул Новамаринов. Базируется на мире Темное Владение (Darkhold). Источники: Codex Supplement: Ultramarines (8th Edition) - Successor Chapters, Codex: Space Marines (9th Edition). Хранители томов/Tome Keepers - дочерний капитул Ультрадесанта 4-го основания, обосновавшийся на мире Истронума (Istronuma) в Сегментуме Пацифик. После открытия Великого Разлома вступили в войну с некронской династией Токт и оказались на грани уничтожения, однако получили подкрепление примарисов от Робаута Жиллимана. Источники: White Dwarf 453, White Dwarf 455, Warhammer Community: Index Astartes: The Tome Keepers! Экзорцисты/Tome Keepers - дочерный капитул Имперских Кулаков 13-го (Темного) основания. Базируются на мире Изгнание (Banish). Источники: White Dwarf 462, White Dwarf July 2019 - Indomitus Crusade Fleets, Imperial Armour Volume Ten - The Badab War - Part_Two, Codex: Space Marines (9th Edition). Список будет мной дополняться по мере [ну уж нет]ождения информации и наличия свободного времени.

Вообще в новом бэке оно логичнее выходит. В старых флафф-библиях говорилось, что задолго до появления людей в галактике существовали разумные цивилизации со своими эмоциями, страхами, мечтами (древние, некронтир). Раз миллионы лет назад между ними вспыхнула война, то наверняка какой-то психический след в варпе она должна была оставить, заложив основу для появления Темных Богов. Старый бэк богов мне всегда казался бессмысленным по этой причине. Разве расы, существовавшие до человечества не имели связи с варпом или каким-то образом ограничивали свои эмоции? Иначе как было объяснить то, что Кхорна создали именно люди?

Вставлю свое ИМХО. Труп на троне - это физическая манифестация нематериальной сущности Императора, который подпитывается мольбами людей, пребывая в варпе. Когда настанет час Х, ну или когда Император получит достаточно энергии от поклонения, скелет обрастет мясом и он сможет передвигаться по реальному пространству как раньше. Пока что Император лишь может проецировать себя в реальности на короткое время (имперские святые, бессмертный юстикар СР, воскрешение Жиллимана в саду Нургла)

Это тем более несущественно, что разные видео дизлайкают одни и те же люди. Нет нового притока недовольных, и бойкот, по сути, задыхается во многом благодаря шизофрении его участников. Все это очень сильно напоминает стародавний случай с стеной в вк. Погудят, погудят, да проглотят. А жаль. Вот посмотришь на людоедскую айпишную политику ГВ, и невольно сочувствуешь противоположной стороне. А потом присматриваешься к ним повнимательнее и как-то совсем грустно становится.

IX Шесть дней спустя Амадей очнулся в одной из палат апотекариона. В глаза бил жалящий свет медицинских ламп. Воздух наполняли химические запахи. Оторвав голову от синтетической поверхности койки, он огляделся по сторонам. Слева от него ощетинился пилами и хирургическими щупами нартеций. При взгляде на приспособление к рыцарю вернулись полузабытые видения о распиленной грудной клетке, куда апотекарии поместили один за другим органы, превратившие его в сверхчеловека. Грудь действительно болела, как будто он только что заново прошел процедуру Возвышения. Посмотрев вниз, он увидел сеть швов и керамических зажимов, стягивавших плоть вокруг рваной раны. Видимо, прошло довольно много времени раз она успела полностью зарубцеваться. Сетуя на отсутствие хронометра, Амадей сел. В голове стало мутно, а потому он не сразу заметил, как входная дверь палаты отъехала в сторону, пропуская внутрь две массивные фигуры. Он инстинктивно вскочил на ноги, когда увидел, кто стоял перед ним. – Сядь, Амадей. – сказал Эревард, подняв руку в успокаивающем жесте. Рыцарь опустился обратно на койку, пытаясь справиться с подступающей тошнотой. Во втором вошедшем он узнал Марка. Уродливый шрам на щеке друга исказил лицо, когда Марк улыбнулся ему. – Апотекарии и капелланы работали над тобой несколько дней, – начал верховный библиарий. – Я пришел призвать тебя обратно в строй. Заметив колебания космодесантника, Эревард добавил: – Понимаю, у тебя накопились вопросы. Ты пролежал здесь почти неделю, и за это время многое изменилось. Я здесь для того, чтобы ввести тебя в курс дела. Верховный библиарий говорил коротко и быстро. На его лице залегли мрачные тени. – Простите, лорд Эревард. Вам не следовало приходить сюда ради одного меня. – Пустое, – отмахнулся псайкер. – Отделение Вордрейна сейчас временно под моим командованием, и я не стану никем пренебрегать. – Сержант мертв? – Его рана смертельна. Он впал в анабиоз, и апотекарии сейчас борются за его жизнь. Сложно сказать, сможет ли он когда-нибудь вернуться в строй. – Что с демоном? Неужели враг проник и на эту планету? – Это был не совсем демон, – поправил Эревард. – Но уже и не человек. Я убил его, но остальное тебе знать необязательно. Все откроется в свое время. Я хотел бы, чтобы ты сохранил произошедшее в замке тайной. Это дело касается только верховного командования капитула. – Слушаюсь, верховный библиарий, – кивнул Амадей, и, решившись, задал еще один вопрос. – Как проходит кампания? Мы уже завоевали планету? – Не торопись, рыцарь. Этот мир обширен, а нас осталось немногим более сотни. Потребуются месяцы чтобы донести свет Империума до каждого из разрозненных людских королевств. Тебе и твоим братьям из второй роты предстоит много интересного. – Тогда мне лучше побыстрее вернуться в строй. – заключил Амадей, вставая с койки и разминая затекшие конечности. Тошнота и головная боль постепенно отступали. *** Эревард заперся в личных покоях на борту своего фрегата «Логос». Звездолет терялся на фоне «Владычества» и других капитальных кораблей флотилии, но он давал то, чего они не могли обеспечить – относительно полную конфиденциальность. Команда «Логоса» отбиралась лично верховным библиарием и утверждалась магистром капитула. Здесь он мог заниматься исследованиями, не заботясь о пристальном внимании капелланов. Прошло несколько часов с тех пор, как он вернулся из апотекариона «Владычества». Обязанности командира отделения его только сковывали, и были совершенно неуместными для одного из высших офицеров капитула. Однако, необходимость диктовала свои условия, и он не мог пока передать своих рыцарей под командование других сержантов второй роты, которые были целиком поглощены кампанией на поверхности. Пока эти задачи были в его ведении, Эревард обещал себе исполнять их по мере возможности. Прогнав назойливые мысли, он сконцентрировался на насущном. Труп колдуна стоял на коленях посреди круглой комнаты, прикованный цепями за руки к двум колоннам. Пол вокруг мертвеца был изрисован концентрическими кругами и охранными сигилами, призванными защитить дознавателя от влияния варп-колдовства. Колдуна доставили на "Логос" первым делом, как только Эревард вышел из полуразрушенных помещений замка. Библиарий не мог допустить его дальнейшего пребывания на планете, среди незащищенных ментальными тренировками и святыми оберегами смертных. Многие из них уже приговорили себя тем, что увидели на улицах города, и Эревард не собирался позволять губительной заразе распространяться дальше. На протяжении шести дней он почти не покидал комнаты, рисуя защитный узор, работая над каждой черточкой охранных знаков. Глаза псайкера запали, вокруг них образовались синяки. Хорошо еще, что вместо силовой брони здесь он мог обойтись простой черной туникой. Вдоль поверхности внешнего круга красной тушью с психоактивным составом были начертаны два ряда особых сигилов. Они предназначались для того, чтобы сковать Эреварда, если ритуал пойдет не по плану, и его душа окажется затянутой в круговерть имматериума, а материальное тело станет вместилищем для отвратительной варп-сущности. Такой исход был маловероятен, но серьезное отношение к любому риску вошло у верховного библиария в привычку. Смотрящие в бездну не могут подходить к делу иначе. За герметичной дверью, ведущей во внутренние покои, стоял во всеоружии кодиций Люциан – помощник Эреварда и второй оставшийся в строю библиария капитула. Если он почувствует, что верховный библиарий утратил контроль, он немедленно ворвётся внутрь и исполнит свой долг. Некромантия – материя весьма тонкая, и даже наиболее искусный псайкер рискует навсегда утратить свое естество если допустит малейшую оплошность при начертании защитных рун и произношении ритуальных молитв. Искусство было столь таинственным и мрачным, что некоторые библиарии из других капитулов воспринимали его как еретическое. Это могло оттолкнуть многих, но только не Эреварда. Глядя на результат многодневного труда, он видел лишь цель, лежащую впереди. Предстояло узнать, сохранились ли еще на планете следы присутствия Злейшего Врага. Можно было бы не прибегать к помощи сомнительной науки останься колдун жив, но в трапезном зале замка он не оставил Эреварду выбора. Это сильно усложнило задачу. За то время, что псайкер сидел взаперти, верховный капеллан наверняка провел свое расследование и подверг многих жителей города испытаниям, о которых думать было неприятно. Так или иначе, Корнелий дознается правды, и Эревард не собирался отставать. Он опустился на колени напротив скованного трупа и положил ладонь на обожженный лоб. Сознание перетекло по руке в чужую голову, и Эревард оказался в полной темноте. Жизнь покинула колдуна, а вместе с ней утратилась и его связь с варпом, но Эревард не зря готовился столько времени. На ладонях вспыхнули голубые огни, и он прожег черную пелену направленным потоком психического пламени. В открывшейся бреши показались знакомые переливы имматериума. Он ринулся в пролом, и через секунду уже левитировал над бурными волнами. Предстояла самая сложная часть миссии – погружение. Когда библиарий выжег своего противника изнутри, душа колдуна окунулась в океан варпа, где у самого дна выстроили свои непостижимые царства ненавистные боги Хаоса. Душу мертвеца следовало искать где-то в глубинах этого безумного измерения. По сравнению с этой задачей даже варп-молнии и Фениксов огонь казались простыми игрушками. Огни на ладонях Эреварда вытянулись длинными дугами, и образовали круглый щит вокруг его психической проекции. Океан встретил его калейдоскопом безумия. Фантасмагорические картины, которым не могло дать определение ни одно материальное существо, сменяли одна другую. Он закрыл глаза. Никто не мог смотреть в варп прямым взглядом без страха потерять разум. Приходилось рассчитывать только на чутье, и библиарий продолжил погружение наощупь. По мере того, как он погружался все глубже, он ощущал растущее давление на внешнюю поверхность сигил-щита. Бесконечное количество ужасов стремились прогрызть защиту и добраться до сияния его души. Он чувствовал, как их зубы и когти бессильно скребут по полупрозрачной поверхности. Они не могли ему навредить. Пока что. Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем он почувствовал душу колдуна. Руны обнаружения запылали в голове, и он изменил курс, подстраиваясь под их пульсирующий ритм. Вскоре показалась и жертва. Из рук библиария вырвались психические цепи, которые обвили ее плотными кольцами. + Что, нечистый, + ухмыльнулся Эревард, подтягивая душу к себе. + Думал укрыться здесь от меня? + Ответом стал направленный психический импульс – атака, призванная разрушить сигил-щит библиария. Она разлетелась о него мириадом осколков. Защита оставалась крепкой, но у Эреварда оставалось мало времени – психическое давление моря душ возрастало, и поддержание щита давалось ему ценой титанических усилий. В реальном мире из его глаз потекли кровавые ручейки. Призрачная цепь с крюком на конце вонзилась в голову колдуна. Эревард потянул изо всех сил, и оторвал ее от эфирного тела. В ту же секунду сознание заполнили мыслеобразы. Один из нескольких. Избранный, дабы нести просвещение заблудшим. Правда Четырех, что расползается по поверхности мира восемью лучами. Восемь лучей – восемь слуг. Восемь всадников. Восемь провозвестников. Восемь и еще один. Кукловод, разрушитель, губитель миров. Посмертный Король. Восемь островов в океане. Восемь и еще один. Эревард увидел перед собой голубой шар Тандрамара. Планета была такой, какой она впервые предстала ему на обзорном экране командного мостика «Логоса». Он схватил шар и развернул в одну плоскость. Поверхность засияла светлыми переливами, которые нарушало лишь одно пятно скверны. Посреди океана, вдали от остальной суши, трупным нарывом темнел восьмиконечный архипелаг. Посреди него располагался девятый остров, представляющий собой практически идеальный круг. В окружающей острова тьме проступали черты сущностей. Кто-то давно погиб, кто-то спал, ожидая своего часа, а кто-то неслышно скользил вдоль темной поверхности, не в силах вырваться наружу. Внимание Эреварда привлекла одна единственная тень. В самом центре девятого острова скрывалось нечто бесконечно злобное и настолько древнее, что он на долю мгновения не поверил своим глазам. Оно было центром, первопричиной, занозой в ткани реальности. Он вытянул вперед руку, чтобы сорвать пелену тьмы, и… Он закричал от боли. Защитный покров треснул, и Эревард понял, что его время вышло. Цепи, сдерживающие колдуна, задрожали и лопнули. Библиарий устремился вверх, оставив искалеченную душу врага болтаться в глубинах имматериума. Он греб изо всех сил, лавируя между коварными течениями, которые старались увести его в сторону или утянуть на глубину. Если защита не выдержит, то тысячи ужасов вопьются в его душу и разорвут ее в клочья за один удар сердца. По покрову поползли новые трещины, и Эревард осознал, что не успеет добраться до поверхности. Оставалось одно средство. Он мог полностью убрать защиту и использовать освободившуюся душевную энергию для последнего рывка к поверхности. Вокруг уже собрались стаи хищников варпа, воплощения невообразимых кошмаров, которые стремились утолить им свой ненасытный голод. Эревард понимал, что ничто не помешает демонам в отсутствие щита, но иного выбора он не видел. Защита схлопнулась, и библиарий устремился вверх со скоростью гиперзвуковой ракеты. На борту «Логоса» его покрытое инеем тело затряслось, когда мышцы и внутренние органы начали рваться от напряжения. Демоны преследовали душу по пятам. Их когти оставляли на ее эфирном теле глубокие борозды. Эревард изгибался, лавировал и уворачивался от устремленных на него когтей, челюстей и рогов. Щупальце обвилось вокруг его туловища, потянув вниз. В тело тут же впились новые клыки и когти. Психическим воплем, который стоил ему нескольких десятков лет жизни, библиарий разбросал ближайших демонов в стороны и продолжил подниматься сквозь толщу имматериума. Наконец, он вырвался на поверхность с криком боли. Из последних сил он пробил дыру между мирами, и его сознание прошло сквозь прореху, возвращаясь в реальный мир. В тот же миг Эревард почувствовал всю тяжесть повреждений, нанесенных его физическому телу этим путешествием. Большая часть мышц рук, ног и живота разорвалась. Череп колдуна превратился в кровавую кашу – от усилий рука Эреварда сжалась в кулак и просто смяла голову, будто клочок бумаги. Обломки кости впились в ладонь. Сердца бились не на своем месте. Живот свело адской болью от разорвавшихся внутренностей. Эревард согнулся пополам, и его вырвало на палубу смесью крови и желчи. Тело затряслось в бешеной лихорадке. Загрохотали шаги. В кровавой дымке едва угадывался силуэт Люциана, который ворвался в зал, едва услышав первые крики боли, возвестившие о возвращении Эреварда в реальный мир. Ствол болт-пистолета "Фобос" смотрел прямо в лоб верховного библиария, и опустился только после того, как кодиций распознал, что перед ним не закованное в плоть порождение варпа, а все еще его наставник. Отдышавшись, Эревард откинулся назад. Свет упал на его окровавленное лицо, покрытое сетью новых морщин. Теперь он выглядел по меньшей мере вдвое старше своего реального возраста. Подавив новый приступ тошноты и облокотившись на подставленную руку кодиция, верховный библиарий начал прокручивать в голове знания, полученные от колдуна. Самое главное он выяснил. Злейший Враг все еще присутствовал на планете, и таинственная сущность, именующая себя Губителем Миров и Посмертным Королем угрожала самой душе Тандрамара. Эревард знал, где он скрывается. Карта планеты отпечаталась в его мозгу до мелочей, и существование демона больше не являлось секретом. Оставалось лишь донести информацию до Октавиана. Вновь погружаясь в пучину боли, Эревард надеялся, что знания стоили уплаченной за них цены. X – Что. Ты. Видел? Очередной удар, и очередная рана на спине Фальвига. Несколько капель крови упали с кончика плети на каменный пол. Бил человек, чье лицо было скрыто за широким темно-коричневым балахоном. В дальнем конце каземата за столом сидели две такие же закутанные фигуры, постоянно скрипя перьями по пергаменту. Каждое сказанное Фальвигом слово тщательно оценивалось и записывалось, хотя за последние два дня, проведенных под дознанием, он не сказал ничего нового. Зло, чистое и абсолютное – вот что увидел он в тот роковой день на улицах Кэр-Туарана. Тьму из древних легенд. Он отвечал это каждый раз. Но голос все спрашивал. Резкий акцент и простота речи выдавали в говорившем инородца. Он давил, лишал сна и душевных сил, заставляясь усомниться в правильности бытия. Временами, когда Фальвиг, казалось, вот-вот был готов сломаться, голос звучал вкрадчиво, призывая признать в безумном апокалипсисе мертвецов проявление силы. Не стояла ли за этой силой правда? И разве нельзя было использовать такое же могущество для спасения беззащитных горожан? Фальвиг понимал, что не должен поддаваться на эти посулы, да и сама мысль о таком выглядела омерзительной даже сейчас, когда он стоял на залитом собственной кровью полу, а основы его мироздания рушились подобно дому из песка. Иногда сознание покидало Фальвига. Тогда его самым грубым образом оживляли и дознание продолжалось с удвоенной силой. – Что. Ты. Видел? Новый вопрос, новый удар. Колени подогнулись, но упасть Фальвиг не мог из-за кандалов, которыми его руки были прикованы к крестообразной раме. Он стоял так уже много часов, и деревянное перекрестие протерло на груди кровавую мозоль, причиняя дополнительные мучения. – Зло, чистое и абсолютное. Вокруг рамы на полу концентрическими кругами расположились свечи. Их были десятки, и они наполняли воздух дурманящим запахом благовоний. Дознаватель прохаживался взад-вперед за пределами этого круга, балансируя на границе неровного света и тьмы. Это был гигант, похожий на тех, кого Фальвиг видел на улицах города. Только выглядел он еще страшнее. Абсолютно черную броню покрывали золотые черепа и четырехконечные кресты. Вместо лица у дознавателя тоже был череп – огромная костяная маска, которая преображала его голос в странное металлическое рычание. Всякий раз этот голос пробирал до костей и вызывал чувство, немногим отличающееся от боли после очередного удара по спине. – Сознайся, – голос снова стал вкрадчивым, насколько это позволяла зловещая маска. – Нет никакого зла. Есть только сила и те, кто слишком слаб, чтобы обладать ею. Ты хотел бы ее? Хотел бы с ее помощью спасти своих близких? Дознаватель говорил неуклюже, но за это время Фальвиг научился улавливать скрытый за его репликами смысл. – Нет, – шумно выдохнул он сквозь сжатые зубы. Сознание снова соскальзывало в небытие. – Не… такой ценой. Удара не последовало. Гигант остановился и какое-то время пристально вглядывался в Фальвига. Громыхая сочленениями брони, он подошел вплотную к пленнику. В нос ударил запах оружейного масла и других, неведомых снадобий. – Что ж, – проворчал гигант. – Значит, в тебе действительно нет места скверне. Фальвиг решил, что ослышался. Но череполикий продолжил. – Тысяча и один вопрос. Тысяча и один удар. Ты не уклонился. Не показал слабости. Ты чист. Это не могло быть правдой. Пленник чувствовал, что живым его из каземата не выпустят. Он не знал, за какое преступление его подвергают такому суровому испытанию и какие тайны пытаются выведать, но в глазах палачей ясно читалась невысказанная кара. Однако, гигант не шевелился и не задавал новые вопросы, а лишь продолжал смотреть. Теряя сознание, Фальвиг гадал, что же удерживает его руку от приведения приговора в исполнение. *** Один месяц спустя Город преобразился. Последний раз он видел его в пелене тумана, когда его улицы были завалены горами трупов. Теперь их и след простыл. Исчезли не только мертвецы, но и живые. Там, где раньше было не протолкнуться от народа, установилась тишина. Кэр-Туаран вымер, и лишь оставленные кем-то впопыхах вещи и утварь на порогах домов напоминали о том, что совсем еще недавно здесь жили люди. Сзади шагали два гиганта. Фальвиг еще не решил, как их воспринимать – как тюремный эскорт или как почетный караул. За время, которое прошло после окончания испытаний, он узнал много такого, что заставило его пожалеть о том, что он выжил. Открытия поражали невозможностью, как, впрочем, и сами Занебесные рыцари нарушали законы мироздания одним фактом своего существования. Рыцари Феникса, так они себя называли. За месяц Фальвиг прошел путь от неверия до отчаяния, и, в конце концов, принятия новых истин. Люди путешествовали по Занебесью. Тандрамар не был центром всего сущего. Существовали другие миры, другие царства. Люди бороздили бесконечную бездну среди звезд на огромных городах-кора[эх жаль]х. Была Терра и был Император. Бог среди богов. Герой среди героев. Фальвиг шел в замок своего бывшего сеньора. Там установилась новая власть, перед которой рыцарю Гилленстерна надлежало предстать. В иные времена он непременно испытал бы страх или волнение, но произошедшее с ним настолько заглушило его чувствительность, что его не поколебал бы и огненный дождь с небес, возвещавший о Часе Меча в старых легендах. Когда он вошел внутрь, бывший зал трапез встретил его торжественным молчанием, нарушаемым лишь непонятным монотонным гудением. Вдоль каменных стен, выщербленных отметинами, плечом к плечу стояли несколько гигантов. Фальвиг лишь скользнул по ним взглядом, устремив все внимание на тронное возвышение. Там восседал повелитель Занебесного рыцарства. Октавиан – так он представился Фальвигу на улицах Кэр-Туарана. Понадобилось установить новый трон, чтобы вместить его сверхчеловеческое тело. По правую руку стоял капеллан. Его маска-череп следила за Фальвигом немигающими красными линзами. По левую стоял давешний колдун. Он выглядел изможденным и постаревшим, как будто половину жизненной энергии из него просто высосали. – Приветствую, Фальвиг. – начал Октавиан. Его голос отразился сильным эхом от стен зала. – Мы призвали тебя, чтобы воздать хвалу. Даже неподвижно сидящий и лишенный своей чудо-брони, Октавиан внушал трепет. На краткий миг Фальвиг вспомнил, как воитель сражался с ожившими мертвецами, и ледяная корка, сковывавшая его чувства, дала трещину. – Ты сражался с прислужниками Злейшего врага. Ты проявил доблесть и стойкость, а после доказал свою чистоту. Единственный из всех. Фальвиг стоял, не понимая, как реагировать на похвалу. Он встретился взглядом с пронзительно-синими глазами. Тандрамарский рыцарь не дрогнул несмотря на то, что все его естество кричало о преклонении. – Есть только одна награда, которую я могу предложить. Присягни Рыцарям Феникса. Стань новым владыкой Гилленстерна и неси свет Империума вместе с нами по всему миру. Немного помолчав, гигант добавил. – Покинь этот зал, если отказываешься. Живи в мире среди своего народа, но никогда не возвращайся сюда. Изгнание или служение? Хороша хвала. Но выбирать не приходилось. Служение чему? Править опустошенным королевством от имени Занебесных рыцарей? Бросить вызов всему тому, что он знал и чем дорожил? Построить новое будущее? Или сохранить свое прошлое, отправившись в изгнание? Тело двинулось само, повинуясь совершенно естественному импульсу, принимая единственно правильное решение. – Мой сеньор. – произнес Фальвиг, становясь на одно колено.

V Междоусобные войны всегда начинаются одинаково. Древняя поговорка гласила, что старшему сыну сеньора неизменно доставался замок со всеми причитающимися владениями. Средний получал боевого коня, связывая таким образом свою жизнь с войной и походами. А что же младший? Младшему, в лучшем случае, приходилось рассчитывать на охотничью борзую из отцовской псарни. Но что происходило, если и старший и средний сын умирали раньше отца? В этих не то чтобы частых случаях все наследство обрушивалось на голову младшего. Вот так везение, сказали бы некоторые. Но не все так просто. Для многих право наследования земли младшим сыном оставалось в лучшем случае сомнительным. И всегда [ну уж нет]одились те, кто, прикрываясь давно забытыми договорами и неясными свидетельствами, заявлял притязания на наследство. В таких случаях неизменно быть войне затяжной, жестокой, кровавой. С такими мыслями возвращался в родовой замок Ронан II, сеньор Гилленстерна, третий сын своего отца. Уже четырнадцать лет он вел войну со своим кузеном, трижды проклятым негодяем и проходимцем Гвенаэлем, получающим щедрую поддержку от карнакского князя, давнего противника сеньоров Гилленстерна. Как только северная зима разжала свои крепкие ледяные объятия и Трегорский залив стал свободен, кузен тут же снарядил подаренные его благодетелем драккары. Во главе лоскутного воинства наемников он высадился на южном побережье Гилленстерна и бросил свой вызов. По всему выходило, что на этот раз у Ронана не было никаких шансов, однако судьба проявила редкую для себя снисходительность. Последнее сражение окончилось для его заклятого врага катастрофой, когда поднялась неожиданная для ранней весны метель, и замела его превосходящие силы, вставшие лагерем недалеко от столичного города. Ронан еще долго смеялся, вспоминая как после ночного налета гилленстернских рыцарей его родич уносил с поле боя ноги, словно побитая собака. Такие приступы веселья нападали на него крайне редко, особенно в связи с войной. Удивительное дело, но Ронан воевать не умел и не любил, предоставляя это занятие своим приближенным рыцарям. Отсутствие этого качества было весьма примечательно для тандрамарца, особенно северянина. Здесь наиболее ценилась сила, предприимчивость и воинский героизм. Именно эти качества ставили здешних правителей на вершину людской иерархии, а те из них, кто предавался гибельной лености и разложению, быстро теряли доверие вассалов. Талант Ронана лежал в иной области. Одутловатый, болезненный, неискусный в обращении с мечом, он с лихвой компенсировал физические недостатки политической прозорливостью и коммерческой жилкой. Именно благодаря этому он еще держался на плаву. Вместе с тем сеньор Гилленстерна всегда ощущал некую двойственность в том, как окружающий мир проявлял себя в его отношении. С одной стороны, любовь матери. С другой – безразличие отца. Когда оба родителя покинули его, приходилось терпеть двоякое отношение земляков. Простой люд любил и уважал Ронана за его заботу о них. Многие вассалы же относились к нему в лучшем случае холодно, видя в нем олицетворение слабости и непрочности. Мало-помалу Ронан начал ощущать подспудное презрение, которое многие из них к нему испытывали. Однако, [ну уж нет]одились и те, кто питал к сеньору искреннюю преданность. Верный Фальвиг, который ехал от Ронана по правую руку и чуть позади, был одним из них. Всего шестидесяти лет от роду [Отсылка к тандрамарскому летоисчислению, в котором на один терранский год приходится 2.75 тандрамарских], он заслужил стальную кольчугу еще совсем недавно. Теперь он по праву назывался первым рыцарем Гилленстерна. Предок Фальвига заслужил рыцарские поножи еще при прадеде Ронана, и с тех пор его род верой и правдой служил своим сеньорам. Как многие выходцы из простолюдинов, он отличался скромностью и замкнутостью. Как истинный рыцарь, он истово верил в Сонм Богов и Героев, стараясь во всем подражать воителям древности. Именно таких людей Ронан ценил больше всего. Не отпрысков древних рыцарских родов, которые, при всех своих умениях были отмечены заразой родового высокомерия, а простых, служивых людей. Уж они-то должны понимать свалившуюся на его плечи ношу. – Славная охота, мой сеньор, – конь Фальвига поравнялся со скакуном Ронана. На его крупе покоилось изорванное знамя претендента. – Как жаль, что не удалось добыть голову самого супостата! Он снова вернется изводить нас через зиму-другую. – Ты славно поработал, Фальвиг, – рассмеялся в ответ Ронан. – Не в каждой битве удается добыть голову вражеского полководца, и уж тем более не в этой. Боги и так слишком сжалились над нами, послав эту бурю. После такого разгрома враг поостережется в следующий раз совать сюда свой нос. – Хотелось бы верить, мой сеньор. В любом случае, мое копье и мой меч всегда будут к вашим услугам. – Не сомневаюсь в тебе, Фальвиг. Процессия из нескольких сотен рыцарей, наемников и прислуги, составлявших армию сеньора Гилленстерна, приближалась к столичному городу. Ронан уже отдал распоряжения своим сенешалям подготовить замок к предстоящим празднествам. Простой люд возрадуется, узнав о его победе, а для родовитых вассалов не помешает устроить демонстрацию радушия и могущества, чтобы расположить к себе их переменчивые настроения. Ронан разослал гонцов в разные уголки своего феода, где в замках на отшибе деревень и небольших городков правили от его имени меньшие сеньоры. Все они должны были присутствовать при триумфе. Проезжая вдоль зарослей северного кедра, сеньор вспомнил разговор с прелатами накануне. Они якобы заметили в утреннем небе новые светила и истолковали это как счастливый знак свыше. Ронан все думал, что может быть лучше давешней победы, и представил, как корабль, уносящий Гвенаэля прочь от берегов его земли, тонет в волнах Трегорского залива, известного в это время года жестокими штормами. От этого настроение окончательно улучшилось, и он, пришпорив коня, помчался по дороге галопом. Длинный шарф, защищавший толстую шею от беспощадных вечерних морозов, повис на груди кольцами, но полководец не обратил на это внимания. Он придержал поводья только когда пересек деревянный частокол городской стены. Вот он, его город – Кэр-Туаран. Город Башни, как его называли заморские странники, поднимавшиеся каждую весну по лабиринту рек и озер в столичные гавани. Они приезжали со всех концов земли. Из соседнего Калистрада, известного своим разнообразием прочного камня. Из Арморики, чьи оружейники славились на весь мир. И из великолепной Атрии, которая все еще несла на своих плечах наследие древней империи, чьим сердцем она когда-то была. Были времена, когда в гавани Кэр-Туарана заходили корабли из далекого Мирмундура, но сам Ронан в это не верил. Никто не смог бы жить к северу от Драконовых гор, не говоря уж о том, чтобы основать там целое королевство. Мирмундур, безусловно, был выдумкой заядлых сказочников. День подходил к концу, городские ремесленники и торговцы уже успели позакрывать лавки. Тем не менее, почти все жители города – а это без малого пять с половиной тысяч душ – вышли поприветствовать своего сеньора, поглазеть на процессию победителей и, наконец, обнять родных. Толпа собралась на главной улице города, слишком узкой, чтобы вместить ее всю в пространстве между каменных домов с остроконечными крышами. Это было его слабостью. При всей своей сдержанности Ронан наслаждался подобными сценами. Часто пренебрегаемый собственным отцом, третий сын чувствовал вечную потребность быть в центре внимания, ощущать свою важность и нужность для простых людей. Он еще сильнее придержал поводья, переводя своего коня на шаг, смакуя взгляды и овации. Наконец, впереди показалась круглая замковая башня, в честь которой город получил свое прозвище. Завернув за угол, Ронан остановился перед каменной стеной с небольшим барбаканом, отделенной от городских кварталов сухим рвом. По сигналу деревянный мост опустился, и триумфатор въехал во внутренний двор. Следом проскакал Фальвиг и остальные рыцари авангарда. Юноша помог своему господину спешиться, и принял его меч. – Я позабочусь о солдатах, мой сеньор, – произнес Фальвиг, и направился к остальной процессии. Махнув ему рукой, Ронан размашисто двинулся к замковым дверям. *** Изгнанник летел над лесами, холмами и деревнями, возрождая в памяти почти забытые пейзажи. Все изменилось, но в то же время осталось прежним. А ведь как все могло бы преобразиться, окажись эта земля под властью Первозданных Владык! Как бы заплодоносил этот сумрачный снежный лес! Сколь многими красками заиграла бы серая жизнь скотоводов и земледельцев! Какое множество путей сулила бы людям их новая судьба! Сколько возможностей для кровопролития открылось бы перед рыцарями, которые возводят культы вокруг своих воинственных предков! Но что толку думать о несбывшемся? Нужно было спешить. Солнце заваливалось за горизонт, а вместе с ним исчезало драгоценное время. Три месяца Изгнанник добирался до этого места. Ему не нужны были приспособления – Первозданные Владыки наделили его множеством даров. Он принадлежал Океану Душ в той же мере, что и реальному миру. Уже не человек, но пока еще и не существо из эфира. Он бесшумно парил на своих переливчатых крыльях, но остаточная физиология брала свое. Он стал еще более тощим, почти прозрачным. Вокруг глаз залегли огромные тени, кожаные мешки приобрели угольно-черный оттенок. Острые зубы не прикасались к плоти годами, и Изгнанник почти срывался всякий раз, когда примечал потенциальную жертву. Наконец, вдали показались огни. Вот он, город с которого все началось. Какая ирония, что Первозданные Владыки привели его именно сюда. В это место направлялись те, кто намеревался положить конец их мечтам. Изгнанник чувствовал непрошенных гостей на самой периферии чувств. В особенности одного, чье присутствие ощущалось сразу в обоих мирах. Опасный противник. Даже столь отдаленная аура жгла Изнанника изнутри. Он летел над остроконечными крышами столичного города, и саван ночи по пятам следовал за ним. Никто не видел и не слышал его приближения – при необходимости он умел скрывать свое присутствие от посторонних. В этот раз ни к чему было устраивать панику. До поры. Показалась замковая башня. Она сильно изменилась с тех пор, как Изгнанник видел ее в последний раз. В его времена она представляла собой круглый каменный колодец с конической деревянной крышей и двумя рядами бойниц. Тогда это считалось надежнейшим из укреплений. Теперь она выросла в размерах, вокруг нее неправильным прямоугольником возвышалась стена из темного камня. Глупые, невежественные людишки. Думают, что сила в камнях и железе, которыми они себя окружают. Видели бы они обитель Первозданных Владык! Он подлетел к одному из башенных окон. Перед тем, как войти, остановился и огляделся. Его внимание привлекла небольшая часовня, пристроенная к замковой стене. Вокруг нее круговым узором расположились каменные плиты – дань памяти усопшим. Он потянулся чувствами под землю, обволакивая своей волей давно истлевшие тела, как он уже поступил с курганными мертвецами за городской стеной. Скоро они воспрянут ото сна, дабы поприветствовать живых. Исполнив это последнее дело, он толкнул деревянные ставни внутрь. *** Пир затягивался. Как только вассалы и гости из ремесленников и особо привилегированных торговых людей запустили поздравления по третьему кругу, Ронан понял, что нужно заканчивать. Он никогда не отличался устойчивостью к алкоголю, а сегодняшнее вино, привезенное не откуда-нибудь, а из самой Атрии, оказывало совершенно особое действие. Сейчас они радовались и возносили ему хвалу, а завтра все станет как прежде: бесконечные жалобы, прошения, призывы выступить в качестве третейского судьи в очередном нелепом споре между воинственными вассалами. В такие моменты сеньор Гилленстерна почти верил, что удовлетворился бы и борзой. Поднявшись с трона, Ронан объявил пир оконченным, и направился в собственные покои, стараясь по возможности сохранять равновесие и подобающую особе его титула важность. Гости начали расходиться, и зал понемногу обезлюдел. Остались лишь слуги, которые постепенно приводили обстановку в порядок. Преодолев несколько коридоров, он очутился перед дверью в замковую башню, толкнул тяжелую створку и вошел на темный лестничный пролет. Начал осторожно взбираться по винтовой лестнице внутри башни, ведущей в его личные покои. Половина факелов, которые должны были освещать путь, погасли из-за сквозняка. Ронан решил, что наутро устроит хорошую взбучку слуге, забывшему закрыть ставни на верхнем этаже. Он медленно шел вверх, постоянно опираясь рукой на внешнюю стену. Что-то было не так. Будто знакомая обстановка неуловимо переменилась. Может, дело было в вине? В проеме на самом верху показался силуэт. Сеньор Гилленстерна остановился, стараясь разглядеть незваного гостя. Там стоял мужчина, слишком высокий и тощий, чтобы его можно было принять за замковую прислугу. Свет свечей бил ему в спину, а лицо оставалось в тени. Но и без света была видна его бледность и острые, почти гротескные черты. Длинные руки заканчивались огромными когтями. Ночной кошмар двинулся. Сердце Ронана пропустило удар. Рука потянулась к поясу, где висел кинжал из арморийской стали, слишком поздно, чтобы что-то изменить. VI Три лэндспидера летели на север, левитируя в тридцати метрах над поверхностью. Рыцари отделения Вордрейна были в пути уже несколько часов. Рев моторов и гул грав-генераторов не мешал им ориентироваться в пространстве и фиксировать малейшие изменения местности, пока машины несли их сквозь безлунную ночь. Преодолев трудный скалистый ландшафт, группа очутилась среди заснеженных лесистых долин, окруженных высокими холмами. Марк Веридий вел лэндспидер над замерзшим руслом широкой реки. По обоим берегам тянулся бесконечный хвойный лес из семидесятиметровых деревьев, припорошенных снегом. Слева от него летел сержант Вордрейн, а справа вздымал темно-серый хвост лэндспидера брат Ратиан. Спидеру Марка приходилось тащить на себе дополнительный вес. Даже несмотря на то, что «Темная стрела» была предназначена для транспортировки сразу трех космических десантников, пилоту приходилось выжимать из двигателей дополнительную энергию чтобы идти вровень с остальными. Краем глаза Марк посмотрел на сидящего сзади Эреварда. Верховный библиарий неотрывно смотрел на проносящиеся вокруг пейзажи, а сервочерепа-самописцы ждали своего часа, левитируя над его наплечниками. – Мы приближаемся к цели, братья, – передал Вордрейн. – Расчетное время прибытия пятнадцать минут. Марк хорошо знал свою задачу: исследовать людское поселение в семистах километрах от зоны высадки, и установить контакт с местными жителями. Он успел обмолвиться об этом с Эревардом, который по статусу стал командиром их небольшого отряда. Верховный библиарий точно не знал, как отреагируют на них обитатели Тандрамара. Он рассказал, что по его опыту реакция людей, увидевших космического десантника впервые, может разниться от простого трепета до агрессии, вызванной всепоглощающим чувством угрозы. Это зависело от множества факторов, и псайкер надеялся на благоразумие тандрамарцев. Лэндспидеры совершили широкую дугу по излучине реки и вышли на замерзшую гладь озера. Водоем протянулся на десятки километров вперед. Машины замерли, пока их пилоты ориентировались на местности. – Вперед, – скомандовал Эревард. – По данным авгуров, город, который мы ищем, [ну уж нет]одится на западном берегу. Машины синхронно забрали влево, и полетели вдоль береговой кромки. Когда рыцари добрались до места назначения, утро уже объявило о себе робкими лучами солнца, осветившими беспросветное покрывало облаков с обратной стороны. Космодесантники расположились на возвышенности в километре от города, оставив лэндспидеры на другой стороне холма. Вдали, над нагромождением крыш поднимались облака пара и дыма. Марк прикоснулся к стволу хвойного дерева. Оно было большим, в диаметре практически равным ширине плеч космического десантника без боевого облачения. Такие деревья ему приходилось видеть впервые, по крайней мере с тех пор, как он был принят в ряды скаутов капитула. Планеты, на которых он бывал раньше, мало походили на то, что он видел здесь. В основном это были миры-фабрики, заброшенные давным-давно после того, как машина имперской индустрии выработала их недра дочиста. Они представляли собой серые шары из камня с отравленной атмосферой и болотистыми морями из химикатов и разложившейся биомассы. Также ему встречались жаркие планеты, сплошь покрытые споровыми растениями и папоротниками, и миры, от полюса до полюса покрытые океанами. Ничего, что было бы похоже на то, что он видел сейчас. Многообразие флоры и ландшафта поражало воображение. На планете был всесезонный климат, и Марк подумал, что летом эта местность, должно быть, выглядела еще более красиво. Впрочем, оценить эту красоту в полной мере он все равно бы не смог. Рыцарь все меньше и меньше ощущал связь с тем, что не относилось бы напрямую к ремеслу войны. Тем не менее, он чувствовал внутри себя единение, которое установилось у него с этим местом в момент высадки. Это было что-то глубинное и очень личное, но в той же степени естественное, как будто связь с этим миром укрепилась в нем с рождения. Марк в очередной раз подумал, что тяга к обретению идентичности выражалась среди всех рыцарей капитула. Глядя на верховного библиария, в это было легко поверить. Эревард успел изучить каждую деталь окрестностей вокруг небольшого лагеря на лесной опушке. Час назад он отправил в сторону города один из своих сервочерепов на рекогносцировку, и убедил Вордрейна не выступать до возвращения аппарата. Сержант принял условия, хотя по его поведению угадывалось, что действия Эреварда в его расчеты не входили. Он был прежде всего солдатом, которого волновало лишь быстрое и эффективное исполнение приказа. Наконец, авточувства рыцарей засекли сигнал возвращающегося сервочерепа. Аппарат быстро летел к ним над заснеженной землей, а затем плавно опустился на бронированную ладонь Эреварда, жужжа мнемоническими модулями. Псайкер подсоединил его к информационной структуре своих доспехов, и принялся считывать полученную информацию. Он закрыл глаза, по молодому лицу пролегли борозды – новые знания требовали напряжения всех его сил, как физических, так и духовных. В конце концов, процесс завершился. Эревард шумно вдохнул, как будто после долгого погружения под воду, и распорядился начать операцию. Космодесантники выстроились за спинами своих командиров и направились к городским стенам. Марк и Амадей снова шли рядом. Как и все члены отряда за исключением верховного библиария, они носили шлем, а потому могли переговариваться, используя закрытую частоту вокса. – Славный клинок, – сообщил Марк, оценивающе глядя на его боевой нож. Лезвие длиной с предплечье обычного человека покоилось в ножнах из черного керамита, а навершие кожаной рукоятки украшала орлиная голова. У самого Марка на поясе был закреплен похожий нож меньшего размера. – Я хотел взять и второй такой же. Калигон закатил мне отповедь, и пообещал, что наложит епитимью, если я еще раз возьму из оружейной то, что мне не причитается. Кажется, я не очень-то ему нравлюсь, а? – раздался в динамике ответный смешок Амадея. – Я бы не советовал тебе злить технодесантников, брат. От них зависит качество и чистота твоей экипировки. Что ты будешь делать, когда у тебя однажды заклинит болтер, а меня не окажется рядом, чтобы спасти тебя? – Буду отбиваться руками. А после боя вызову саботажника на поединок. Но ты же не думаешь, что кому-нибудь из них придет в голову сделать что-то подобное? – Конечно нет, – усмехнулся Марк. – Просто указываю тебе на то, что нужно быть повежливее с Калигоном и его братьями. – Ты когда-нибудь перестанешь читать мне лекции? – беззлобно огрызнулся другой рыцарь. Отряд подошел к стенам вплотную. Марк оценил непрерывный бревенчатый частокол. Пожалуй, обычного человека такая преграда бы остановила. Против сверхчеловека в силовой броне у нее не было ни единого шанса. Кажется, внутри постепенно начиналась утренняя жизнь. Из-за ограды доносился нестройный гул голосов на фоне набирающих обороты звуков города. – Пора начинать, – скомандовал Эревард. – Помните: эта миссия отличается от всего того, что вы делали раньше. Мы пришли сюда с миром, и я не допущу агрессии, пока для нее не будет оснований. Рыцари стукнули кулаками по нагрудникам, и отряд направился к воротам. Им беспрепятственно удалось пройти внутрь. Немногие окружающие были слишком поглощены своими делами, чтобы обратить внимание на нежданных гостей. Конечно, долго так продолжаться не могло, и чем дальше космодесантники углу[эх жаль]лись в лабиринты улиц, все чаще ловили на себе изумленные взгляды простых людей. Идя по узким улочкам городка, Марк с ответным интересом разглядывал все вокруг. До сегодняшнего дня он имел дело со смертными лишь в нескольких случаях. Это были либо сервы капитула, путешествующие с флотом большую часть жизни, либо люди, посвятившие себя службе другим структурам Империума. И для тех, и для других вид Адептус Астартес не был внове, пусть они и испытывали в присутствии Рыцарей Феникса благоговейный трепет. Жители городка же бросали все свои дела, как только замечали в конце улицы процессию из незнакомых им гигантов в необычных доспехах. Они пялились на их наплечники, шлемы и грозные знаки на темно-серых нагрудниках. Некоторые неотрывно смотрели на знамя капитула, которое гордо развевалось над головой одного из братьев отделения Вордрейна. Огненная птица на нем устремлялась вверх, окруженная хороводом планет и солнц. Надпись ”Irredentus”, выполненная из прочных аргентиновых нитей, сверкала при дневном свете. Однако больше всего взглядов было приковано к Эреварду, который старался выглядеть бесстрастно и даже приветливо, но у окружающих, похоже, вызывал лишь ужас. Они перешептывались между собой на непонятном мелодичном наречии, провожая взглядом его высокую фигуру и всматриваясь в сверхчеловеческое лицо, обрамленное гривой длинных темных волос. Неожиданно на пути возникли вооруженные люди. Несколько человек, с головы до пят одетые в кольчуги, вооруженные примитивными мечами и копьями, загородили всю улицу. Один из них, молодой воин и предводитель, выкрикнул что-то, обращаясь к Эреварду. Библиарий стоял молча несколько секунд, будто обдумывая услышанные слова, а затем произнес несколько рубленных фраз на том же наречии. Марк не мог разобрать эту разновидность низкого готика, но смысл диалога был понятен. «Назовите себя, или вы не пройдете!» «Мы пришли с миром, отведите меня к вашему предводителю». Эревард поднял руки ладонями вперед, словно стараясь продемонстрировать чистоту своих намерений. Люди напряженно переглядывались и переговаривались, не зная, что предпринять. Их предводитель снова что-то выкрикнул, обнажив меч, и Марк осознал неотвратимость столкновения. Палец лег на спусковой крючок болтера. В этот момент что-то изменилось. Установилась тишина, будто кто-то в комнате закрыл оконные ставни, ведущие на оживленную улицу. Городские стражи замерли на месте, прикованные непонятной, чужой силой. На лицах застыло непонимание. Библиарий вплотную подошел к предводителю, и произнес еще несколько непонятных Марку фраз. Тот заморгал и что-то сдавленно пробормотал в ответ. Затем отдал несколько приказов своим людям, половина из которых тут же последовала в сторону городского замка. Не говоря более ни слова, Эревард шагнул вперед. Стражи расступились, давая ему дорогу, и космодесантники отправились дальше. Возле замка их уже ожидали. Когда отряд остановился напротив деревянных ворот, к ним направился широкоплечий, немного тучный человек в богато расшитом кафтане. Двигался он неуверенно, словно сапоги, которые он носил, сильно жали ему в носках. Под глазами залегли тени. Сам человек выглядел вымотанным и истощенным, несмотря на свою тучность. Марк не придал этому особого значения, и перевел взгляд на остальных присутствующих. Похоже, двор местного сеньора собрался почти в полном составе. Тут были воины, облаченные в простые кольчуги и зеленые сюрко. Они напряженно держали свои мечи, копья и луки, всматриваясь в непрошенных гостей. Были также и дамы, со страхом и интересом смотрящие на Эреварда. Сзади уже напирала любопытная толпа. Человек в кафтане вышел вперед, его лицо озарилось улыбкой. Эревард и Вордрейн шагнули ему навстречу. Оба космодесантника приложили закованные в керамит ладони к нагрудникам – жест, известный большинству человеческих культур как демонстрация уважения и искренности. Тандрамарский сеньор ответил на жест в той же манере. Одно мгновение он так и стоял, а затем мелькнуло движение, и его кулак врезался в горло сержанта. VII Анаис Маравель сидела внутри гностической капсулы. Весь астропатический хор был в сборе для передачи послания на Махарию. Провода и кабели, соединяющие членов хора с корабельными системами и друг с другом, работали со все нарастающим гулом. Кожа в тех местах, где [ну уж нет]одились иглы, снабжающие тело леди-навигатора всеми необходимыми питательными компонентами, сильно зудела. Так было всегда, когда она отправляла телепатические сообщения и вела флагман сквозь неверные волны имматериума. Ощущение не из приятных, но леди Маравель обладала завидной силой воли, что демонстрировала всякий раз, когда капитулу требовались ее услуги. Сейчас она облекала послание Октавиана в мыслеформу, которая, получив импульс, стрелой направится по назначению сквозь варп. Эта наука была неточной, и смысл многих посланий в итоге искажался или вовсе утрачивался, но для Империума астропатические сообщения были единственным каналом связи, способным соединить его разрозненные домены, [ну уж нет]одящиеся в десятках световых лет друг от друга. В конце концов, все зависело от мастерства того, кто создает сообщения, а Анаис была одной из лучших представительниц своего дома. Внезапно что-то вмешалось в работу хора. Резкие ноты появились в песне, которую исполняли подчиненные ей астропаты. Гармония была нарушена, и послание, которое вот-вот должно было отправиться в путь, разлетелось тысячью ментальных осколков. Леди Маравель закричала от тяжелого психического удара. Хор пришел в смятение. Ей потребовалось несколько минут, чтобы привести мысли в порядок и установить над астропатами контроль. Она поняла, что возмущение пришло извне. Окончательно придя в себя, Анаис начала мысленно прощупывать окружающее пространство. Она увидела это. Трещина в плите. Разрыв, из которого била энергия имматериума, будто вода из свежевыбуренной скважины. На планете внизу было место, источающее колдовскую силу варпа. Не растрачивая время попусту, навигатор вынырнула из ментального омута, и открыла канал вокс-связи. – Леди Маравель. – раздался искаженный помехами голос Октавиана. – Ради Императора, магистр, что-там у вас происходит? – Объясните подробнее, главный астропат. – Я зафиксировала возмущение варпа прямо на поверхности планеты. Нарушена работа всего астропатического хора. Вы обнаружили на планете противника? – Нет, главный астропат, – теперь голос магистра звучал обеспокоенно. – Вы можете определить, где [ну уж нет]одится источник? – Одну минуту, лорд магистр. *** Все произошло быстрее, чем он успел отреагировать. В последнюю секунду он понял, что что-то не так. Чутье обнаружило нечистого под маскарадом из плоти, но спустя время, которого не хватило даже на реакцию сверхчеловека, бледная когтистая рука уже впилась в горло сержанта, разрывая замки горжета и трубки подбронника. Брызнула кровь. Слишком большое количество, чтобы воин мог оставаться в строю. Меч сам прыгнул в руку. По лезвию побежали сине-розовые сполохи психической энергии. Он нанес молниеносный удар. В пустоту. Каким-то непостижимым образом существо увернулось, будто время вокруг замедлилось, а оно само могло двигаться в обычном режиме. Там, где раньше было лицо дворянина, теперь [ну уж нет]одилась уродливая лысая голова с пастью, полной острых как бритва зубов. Тело вытянулось, дотягивая Эреварду почти до подбородка. Существо походило на тощую гротескную пародию на самого библиария. Кто это был? Колдун? Демон? Ксенос? Присутствие чужака Эревард почувствовал бы моментально, как бы тот ни старался скрыть себя. Значит, либо первое, либо второе. Тварь вытянула когтистую руку по направлению к библиарию и прошипела что-то на неизвестном наречии. Воздух начал изменяться, превращаясь в густой зеленоватый туман, в котором растаяли черты врага. Раздалось рявканье нескольких болтеров. Крики. Паника и рев толпы. – Вордрейн! – закричал Эревард, опускаясь возле раненого. – Вордрейн! Сержант был занят своим разорванным горлом. Дрожащими руками он инстинктивно пытался закрыть рану, но с тем же успехом он мог бы попытаться остановить поток воды. Библиарий понял, что ничем не может помочь брату, и огляделся вокруг. Люди разбежались, до смерти перепуганные разыгравшейся сценой. По счастью те рыцари, что открыли огонь, не попали ни в кого из невинных. Невинных ли? Сомнения и досада охватили Эреварда. Неужели губительные силы смогли проложить сюда дорогу и заразить население планеты? Неужели они с Октавианом ошибались, и весь поход был проделан зря? А может быть им только предстояло найти тот мир, который они жаждали получить так долго? Отмахнувшись от мыслей, он сконцентрировался текущей ситуации. Рыцари образовали живой кордон вокруг него и Вордрейна. Один из них наклонился над истекающим кровью командиром. – Ты ему ничем не поможешь, Марк, – произнес библиарий. – Будь внимателен. Враг все еще здесь. По его команде рыцари рассредоточились на пространстве перед замком, прочесывая каждый угол. От толпы не осталось и следа. Некоторые от испуга забрались в ближайшие дома, и кое где из оконных проемов на космодесантников таращились глаза. Но как бы тщательно они не обшаривали окружающее пространство визорами, следов врага видно не было. Так прошло минут десять, прежде чем вдали раздались новые крики. Шум продолжал расти, и теперь кричали не десятки, а сотни. Казалось, паника охватила весь город. – Контакт! – один из космодесантников вскинул болтер и выстрелил в фигуру, показавшуюся из клубов тумана. Убитый мешком повалился на землю. Эревард подошел к телу. На него сгнившими глазами смотрел давний труп с развороченной грудной клеткой. – Вижу противника! – воскликнул брат Амадей и тоже выстрелил. Со всех сторон на космодесантников наступали новые силуэты. Стрельба стала непрерывной. Еще один мертвец бросился на Эреварда, и псайкер начисто снес ему голову ударом кулака. – Не стреляйте, братья! – приказал он. – Только клинки и кулаки. Приберегите боезапас для настоящего противника. Теперь было понятно, почему город охватила такая паника. Эревард чувствовал, как нечистая воля двигала ожившими трупами. Должно быть, здесь собрались все мертвецы с окрестных могильников. Как бы то ни было, придется сперва разобраться с ними и с таинственным заклинателем. Потом предстоит узнать то, какую роль во всем этом сыграли местные жители. Псайкер намеревался выяснить всю правду, даже если для этого потребуется прибегнуть к помощи Одрика Корнелия и его неделикатных методов. Мертвецы все прибывали. Теперь у каждого рыцаря под ногами образовался небольшой холмик из тел разной степени сохранности. Некоторые были довольно свежими. Большинство же были скелетами с практически истлевшей кожей и внутренностями. Удары повергали их на землю. Иногда мертвецы снова поднимались, и космодесантники превращали их сабатонами в кашу из гниющей плоти и костной муки. В конце концов, наступило временное затишье. – Севрин, Ратиан, помогите жителям города. Валерон, присмотри за сержантом Вордрейном. Остальные, следуйте за мной. – повелел Эревард, и направился во внутренний двор замка. VIII Мысли роились в голове Фальвига, словно пчелы в потревоженном улье. Он стоял перед гигантом, закованным в устрашающую сапфировую броню, и не мог вымолвить ни слова. Сначала он принял непонятную процессию за делегацию заморских гостей, прибывших на прием к сеньору. Потом понял, что для подобных визитов время было слишком раннее, да и лед на реке стоял крепкий, так что никаких иноземцев здесь и быть не могло. Воины какого-нибудь рыцарского ордена из южных земель? Исключено. Фальвиг видел много разного оружия и экипировки. Некоторые образцы он даже выковал сам, но увиденное им сегодня не вписывалось ни в один стандарт вооружения, которому могли бы следовать рыцари любой известной ему страны. На темно-серых кирасах сверкали серебряные черепа и красные огненные птицы. Наплечники больше походили на выпуклые щиты, за которыми мог спрятаться взрослый человек. У всех, кроме одного, на левом наплечнике темно-красным цветом был изображен символ, отдаленно напоминающий наконечник стрелы с начертанной на нем руной. На правых наплечниках белела птица с крестом над головой. Предводитель выглядел еще интереснее. Его броня была испещрена таинственными письменами, прямо к груди цепями был прикован колдовской фолиант. Лицо чужака напоминало высеченный из камня жесткий профиль, впрочем, не лишенный настоящего аристократического благородства. При взгляде на него, у Фальвига в голове созрела только одна мысль. Колдун! Подав знак своим воинам, он выхватил меч. Никто не видел живых колдунов. Многие считали их выдумкой, как знаменитых горных драконов или гигантских морских змиев, но Фальвиг мог поклясться, что перед ним самый настоящий чернокнижник, как в легенде о Борсе из Калистрада и Похитителе девиц. Откровение пропало так же быстро, как и появилось. Перед ним была просто группа путешественников, просящих аудиенции у сеньора Гилленстерна. Их высокий предводитель с улыбкой протягивал вперед руки в умиротворяющем жесте. Они несли очень важные вести, хотя Фальвиг понятия не имел какие именно. Отослав своих людей предупредить господина, он дал гостям дорогу, и отправился следом в виде почетного караула. Он недоумевал, почему простой люд смотрел им вслед с таким изумлением. Вскоре он понял, что его обманули. Колдуны убили Ронана на глазах у всех. Плоть сползла с тела сеньора Гилленстерна, обнажив серое безволосое чудище. Все произошло менее, чем за секунду, и Фальвиг мог лишь смотреть, как монстр, порожденный колдовством таинственных чернокнижников, скрывается в клубах тумана. А потом начался сущий кошмар. Сперва в тумане замаячили новые тени. На улицах города раздались душераздирающие крики. Что-то метнулось к нему из-за пелены, и его меч пронзил горло ожившего мертвеца. Подчиненные рыцари в ужасе закричали, когда на них набросилась стая живых упырей. За несколько минут Фальвиг лишился пятерых из своего отряда. Рыцарь Гилленстерна смотрел на происходящее и понимал, что страшные истории, которые передавались в его семье из поколения в поколение, оказались правдой. Час огня. Час меча. Великая битва прошлого, в которой храбрые рыцари сражались с ордой демонов и живых мертвецов под предводительством Посмертного Короля и его восьми великих слуг. В детстве он оставлял на ночь гореть свечу, чтобы упыри не смогли подобраться к нему под покровом темноты. Потом он вырос и понял, что это были просто истории, призванные напугать маленьких детей и приучить к порядку. Он почти засмеялся от осознания того, что оказался прав в первый раз. Когда миновал первичный шок, он понял, что должен двигаться. Пробираясь сквозь туман с остальными выжившими, он думал о том, что делать дальше. Нужно было защитить город от мертвецов. Загнать их обратно под землю, всех до единого. Но что потом делать с чернокнижниками в доспехах? Они едва ли были по силам кому-либо в Кэр-Туаране. Он рубанул по шее очередного трупа. Кто-то из сопровождавших отряд оруженосцев закричал. Трое упырей схватили его и грозили разорвать на части. Несколькими ударами он отшвырнул нападавших и вздернул оруженосца на ноги. Пришлось дать бедолаге пару пощечин, чтобы привести в чувства. Сзади появились новые мертвецы. – На площадь, к конюшням! – крикнул он. Нужно было вывести на волю лошадей и спасти хотя бы кого-то из несчастных горожан. От площади осталось одно название. Небольшой пустырь на двадцать шагов в ту и другую сторону на городском отшибе. Но если замок сеньора был головой города, то это место с его лавками и торговыми развалами по праву называлось его сердцем. Знающие люди говорили, что в далекой Атрии можно увидеть настоящие площади, сто шагов в ширину, облаченные в желтый камень. Фальвиг жалел, что ему так и не удастся увидеть эту красоту воочию. От лавок остались одни воспоминания. Все пространство заполнили паникующие жители и мертвецы, рвущие несчастных на куски холодными руками. В таком хаосе найти вход в городские конюшни было невозможно, и с каждой секундой ситуация становилась все хуже. Рыцари Фальвига оказались полностью окружены. Что-то происходило на другой стороне площади. Ожившие трупы вдруг подбросило в воздух, как если бы ими запустил в небо рассерженный великан. Показались давешние чернокнижники. Двое. Они без устали орудовали огромными кулаками из темного железа, сокрушая врагов с презрительной легкостью. Почему же они нападали на свои собственные творения? Неужели, сделав свое черное дело, они не знали, как избавиться от его последствий? В глубине души Фальвиг понимал бессмысленность этого рассуждения. Нет, чернокнижники в доспехах были тут ни при чем. Заметив новых мертвецов, преследующих группу паникующих горожан, гиганты снова скрылись из виду. Фальвигу оставалось лишь занять круговую оборону до тех пор, пока они не вернутся. Собрав вокруг себя с десяток уцелевших рыцарей и оруженосцев, он подобрал с земли деревянный обломок. Плевать на чернокнижников, решил он. Пусть мертвецы приходят. В конце концов, отец всегда говорил, что предтеча всех гилленстернских рыцарей, благородный Тинг из Морле, умер в бою, защищая собственный город от полчищ Посмертного Короля. Если такова была его судьба, то Фальвиг был к ней готов. Повторить мучения такого великого воина не представлялось еще никому. Боги и герои живут в деяниях. Ходи, сражайся, умри как они, и ты сам станешь им подобен – так гласит кредо Облачения. Для верного последователя Сонма трудно придумать более подобающий конец. Из узких переулков показались новые мертвецы. Сначала единицы, потом десятки. В первые три минуты напор было легко сдерживать. Сил хватало на то, чтобы пронзать дряхлые тела насквозь, а затем рубить конечности. Затем умер Одринн, самый искусный из его рыцарей, и Фальвигу пришлось работать за двоих. Он убил еще нескольких. Новые враги ковыляли к нему из плотного тумана. Он продолжал колоть, рубить, молотить противника ногами и руками. В конце концов, он остался один. Мертвецы пересилили остальных, и крики несчастных все еще раздавались под грудами холодных тел. Оставалось сделать последнее. Фальвиг направил зазубренный обломок меча себе в горло, как это сделал полулегендарный Тинг в битве с Посмертным Королем. Громкий гул заставил его посмотреть наверх и задержать роковой удар. Показался силуэт чего-то огромного, и в следующую секунду огненное копье разорвало пелену тумана, уничтожив дюжину мертвецов всего в нескольких шагах от него. Он отшатнулся и повалился поверх груды мертвых тел. Из-за пелены появилась летающая крепость. Она зависла над ним, сверкая своими огненными крыльями. Струи горячего воздуха ударили вниз, и Фальвиг с криком отпрыгнул в сторону. Кольчуга нагрелась так, что он на мгновение ощутил себя как в кипящем котле. Кожу засаднило от ожогов. Ворота в стене летающего чуда открылись, и что-то приземлилось прямо на середину площади, пролетев по воздуху добрые полсотни футов. Темно-серые доспехи, алый плащ с изображением черной птицы и креста. Чудовищный меч размером с человека. Воитель выпрямился. Меч зашипел и сверкнул серебристо-синим сиянием. Огнедышащее устройство в другой руке изрыгнуло стрелу пламени, и началась битва. Он двигался. Неукротимый, огромный, подавляющий. Воин-король из легенд. В первые несколько секунд окружавшие его упыри просто перестали существовать. Двух следующих он разрубил пополам одним взмахом меча. Ударом тыльной стороной ладони превратил в труху оживший скелет. Мертвую женщину, бросившуюся на наплечник, стряхнул ленивым движением и размозжил голову бронированным сапогом. Развернувшись, сразил еще пятерых косым ударом меча. За какие-нибудь две минуты все было кончено. Больше не было мертвецов, которые требовали упокоения. Несколько раз Фальвиг почти хотел помочь гиганту, но благоразумно рассудил, что лучше не попадать под горячую руку. Теперь, когда установилась тишина, он осторожно подошел ближе, стараясь не спотыкаться о трупы, жутким ковром устилавшие площадь. Гигант посмотрел на него. Благородное, но суровое лицо, которое трудно вообразить улыбающимся. Пронзительные голубые глаза, от взгляда которых становилось не по себе. Фальвиг вздрогнул, когда он заговорил. – Как. Есть. Твое. Имя? Он говорил странно, с трудом, будто вылавливая слова из темного колодца. Так говорили заморские купцы, посещавшие город каждое лето. Только в облике этого война ничто не напоминало увертливого торгаша. – Ф… Фальвиг, господин. – произнес рыцарь Гилленстерна дрожащим голосом. За всю свою жизнь ему не было так страшно как за эти несколько минут крови и смерти, и вся его воинская закалка начала трещать по швам. – Я. Есть. Октавиан, – произнес гигант. Взяв паузу, прислушиваясь к собственным мыслям, он продолжил. – Следовать. Я. Найти. Защитить. Не говоря больше ни слова, он развернулся и направился прочь. Фальвигу потребовалось перейти на бег, чтобы не отставать. *** Эревард ворвался в трапезный зал замка, разворотив деревянный портал своей массивной фигурой. Узкие оконные проемы были закрыты ставнями, и помещение освещалось лишь несколькими свечами. Было ясно, что колдун заманивает их на свою территорию, туда, где несравненная мощь и размеры Адептус Астартес не будут преимуществом. Но враг ошибался, полагая это лишь состязанием грубой силы. Стараясь не потерять контроль над разумом, Эревард пробил брешь в материи эфира. Его сознание покинуло тело и устремилось в прореху, где мерцали причудливые переливы течений имматериума. Войдя в бурный поток, он приложил все усилия, чтобы не сбиться с курса. В реальном мире его тело оставалось неподвижным, а сапфировый психокапюшон покрылся коркой инея. + Будьте бдительны, + послал он мысленную команду Марку и Амадею, которые вбежали в зал следом. + Враг прячется где-то рядом. + Имматериум был безбрежным океаном, в котором переплетались течения и штормы. Библиарий стал кормчим, который направлял судно своего разума по его эфемерным волнам. Налегая нематериальными руками на перекладину руля, Эревард выровнял курс и начал искать врага. Спустя несколько мгновений он нашел первую зацепку. Яркий след из чистой злобы выступал на поверхности эфирного океана, словно кровавый след китобойного судна. Очевидно, цель не утруждала себя попытками закрыть разум, или же не обладала простейшими навыками защиты, которым обучают самых заштатных имперских псайкеров. Круто забрав вправо, Эревард направил свое судно прямо поверх психического отголоска. Он становился все шире и ярче, свидетельствуя о силе своего владельца и о полном отсутствии контроля. Насчет первого Эревард не опасался – он уже успел оценить возможности врага, да и сам мог считаться мастером в управлении энергиями эфира. Способность контролировать и направлять свою силу было его дополнительным преимуществом. Наконец, среди маслянистых волн показалась цель. Эревард получил возможность рассмотреть врага поближе. Когда-то он был человеком. Костяк его проекции неотвратимо указывал на это, но его личность едва угадывалась под грязной оболочкой из множества темных даров, что покрывали призрачную плоть чумными бубонами. + Яви себя. + мысленный приказ библиария выстрелил в фигуру лучом чистого света. Колдун увернулся и попытался снова скрыться в вол[ну уж нет], впервые показав свой страх. У него хватало сил навредить обычному космодесантнику, но верховный библиарий был фигурой совершенно иного порядка. Эревард продолжал преследование, и добыча исступленно заметалась, чувствуя близость развязки. Он снова послал команду Марку и Амадею. Рыцари заняли позиции по сторонам от его физического тела, вскинув болтеры. Трапезный зал был пуст, челядь разбежалась кто куда, а потому можно было прибегнуть к любым средствам. + ЯВИ СЕБЯ! + На этот раз приказ разошелся в стороны от эфирного корабля Эреварда концентрической зыбью, поднимая на поверхность все, что могло скрываться в глуби[ну уж нет]. С яростным воплем человеческий колдун вынырнул из эфирного моря, и превосходящая сила тут же зашвырнула его в реальный мир. Узкая фигура выросла перед космодесантниками, появившись в проеме между длинными дубовыми столами. Лицо мутанта исказила боль. Позади него виднелось резное деревянное кресло, по всей видимости, служившее троном несчастному феодалу, плоть которого позаимствовал выродок. – Убить его! – выкрикнул Эревард, вернувшийся в свое тело мгновение назад. Грохот болтеров разорвал тишину. Дульные вспышки выхватывали из сумрака обстановку зала, которая уничтожалась на глазах. Трапезные столы, стулья, утварь, знамена – все превратилось в ошметки в течение нескольких секунд. Каким-то образом колдун сумел увернуться. Он птицей взлетел вверх, а затем бросился на одного из нападавших. Брат Амадей встретил его лезвием боевого ножа, но противник поднырнул под удар и выбросил вперед руку. Когти прочертили в керамите нагрудника глубокие борозды. Космодесантника отбросило к стене. Колдун развернулся и нацелился на Марка, который стрелял по нему одиночными болтами, стремясь поразить в грудь. В мгновение ока он оказался лицом к лицу с рыцарем, и нанес удар. Марк успел прикрыть горжет болтером. Когти развалили оружие надвое. Брызнула металлическая стружка и осколки затворного механизма. Раздался влажный звук. Колдун издал высокий, странно искаженный крик, когда нож Амадея пробил его лопатку и вышел обратно из грудной клетки. Пролилась кровь. Удивительно, но враг еще мог двигаться. Увернувшись от добивающего удара Марка, он по-паучьи вскарабкался по стене и скрылся среди потолочных перекрытий. Амадей опустил руку, которой секунду назад метнул оружие, и подобрал с пола болтер. Он начал стрелять вверх, превращая каркас потолочного свода в труху. Тень заметалась между перекрытиями. Темный луч выстрелил Амадею прямо в грудь, снова отбрасывая к дальней стене. Треснул нагрудник, брызнула кровь, и рыцарь затих. Увидев возможность, колдун попытался скрыться в одном из дверных проемов за тронным возвышением. Он еще мог выжить. Мог отсидеться в темном закутке, а потом вывести из строя другого рыцаря. И все-таки против Эреварда у него не было ни единого шанса. Воздух наполнился запахом озона. Глаза верховного библиария вспыхнули колдовским огнем. Тьма зала озарилась невозможным светом, и каждый дверной проем заполнился гудящим пламенем. Мутант одернул руку и завизжал, когда огонь перекинулся на его бледную кожу. Он заметался, стараясь унять энергию, пожирающую тело и душу. Невероятная сила подхватила его и сжала стальными пальцами за горло. Верховный библиарий вздернул своего противника вверх, заглянув в испуганные глаза. – Ты проиграл, нечистый, – тихо и отчетливо произнес он. Каждое слово жгло не хуже колдовского пламени. – Знай мое имя. Я есть огонь и смерть. Я выжгу всю заразу, что ты разнес по этой планете, и загоню твою сущность в самые темные глубины варпа. Колдун ответил лишь хриплым стенанием, которое оборвалось, когда Эревард переломил ему шейные позвонки. Тело рухнуло на каменный пол. Огонь погас, и псайкер, наконец, смог подробно рассмотреть своего врага. Физическое тело разительно отличалось от раздутой проекции, с которой он сражался среди волн эфира. Голова была непропорционально большой для такого тщедушного туловища. Из черепа росли четыре небольших рога, в своей симметрии напоминающие корону. Глаза вытекли, глазницы таращились в пустоту двумя темными провалами. Рот был заполнен двумя рядами иглообразных зубов. Вытянутые конечности могли бы сойти за обезьяньи, если бы не острые когти длиной с тактический стилус. Запах озона выветрился, уступив место тяжелой вони горелого мяса. Раздался надрывный кашель. Марк помогал Амадею подняться, а тот выплевывал на землю кровавые сгустки. Рыцарю крепко досталось, и ему, без сомнения, требовалась помощь апотекария. – Что дальше, лорд Эревард? – спросил Марк. – Позаботься о раненом брате. Вытащи его наружу, пока здесь все не обрушилось. Скоро должны прибыть апотекарии и поставить его на ноги. Предстоит много работы, и нам понадобится помощь каждого рыцаря.

Сеттинг: Warhammer 40,000 Размер: Рассказ Жанр: Приключения, космоопера, экшн Возрастные ограничения: 17+ Предупреждения: Жестокость, насилие, ОМП Аннотация:Второе произведение из цикла "Рыцари Феникса". Воины капитула, наконец, достигли цели своего крестового похода. Планета под названием Тандрамар должна была стать для них новым домом, крепостью, спасением. Что ждет их на его таинственной поверхности? Кого они там встретят? Действительно ли Тандрамар был домом, о котором они так мечтали? Комментарии: Оригинал рассказа на Ficbook: https://ficbook.net/readfic/11374619 Обсуждать рекомендую там же. "Обложка" "Статистические данные о Тандрамаре - уровень доступа: ОТКРЫТО" +++AVE DOMINUS DEUS-IMPERATOR AD THRONUM AURELII+++ +++База данных Астра Картографика: Уровень Сигма+++ +++Введите пароль+++ ... +++Авторизация подтверждена. Код доступа: TRANQUILIS-2378/11+++ +++Приветствую, лорд-инквизитор Арвин Гелиод+++ +Вашему вниманию представляется отчет адепта Астра Картографика Р.Х.Х. Филлипса+ +Мысль дня: Служение не прекращается даже после смерти.+ Уважаемый лорд-инквизитор Гелиод, первый советник конклава Иксаниада, освободитель Кеструма, судья-палач Дартана-Прим и прочая, и прочая. Представляем Вам отчет о текущем состоянии родного мира капитула Рыцарей Феникса Тандрамара. Эти данные собраны на основании донесений агентов Администратума и эмиссаров Департаменто Муниторум, посещавших планету на протяжении последних десяти лет. Рыцари Феникса полностью контролируют поток информации на планете, так что заранее хочу извиниться перед Вами, милорд, за неполноту данных. +++Для просмотра полной версии отчета требуется ввести код доступа уровня Ультима+++ +Графические приложения к вышеозначенному отчету+ "ПРИЛОЖЕНИЕ 1" +Примечание+ Пикт-изображение смоделировано на основе ныне утраченных снимков, сделанных адептом-минорис Астра Картографика Б. Мичеленом в 991.М41. Уровень достоверности: 73.67% "ПРИЛОЖЕНИЕ 2" +Примечание+ Вероятно, первая карта восточного полушария планеты, выполненная неизвестным тандрамарским картографом через некоторое время после события, известного как Пришествие. Дата: около 740.М41. "ПРИЛОЖЕНИЕ 3" +Примечание+ Карта галактики Млечного Пути, выполненная адептом-минорис Астра Картографика К.Кавалерием. Дата: 998.М41. Пришествие феникса Кровь и земля Dramatis Personae Рыцари Феникса Франц Тиберий Октавиан – магистр капитула Эревард – верховный библиарий Одрик Корнелий – верховный капеллан Вордрейн – сержант, 2-я рота Марк Веридий – рыцарь, 2-я рота Амадей Вер – рыцарь, 2-я рота Тандрамарцы Ронан II, сеньор Гилленстерна Фальвиг, тандрамарский рыцарь, вассал Ронана II Имперские персонажи Анаис Маравель, леди-навигатор дома Де’Ранн Остальные Изгнанник Прелюдия Тандрамар. Теперь это имя привычно звучит у нас на устах. Оно связано кровными узами с каждым рыцарем капитула. Это наш дом, но так было не всегда. История Рыцарей Феникса начинается с Пришествия. Именно тогда все изменилось, и мы перестали быть безземельными странниками, про незавидную судьбу которых сплетали свои баллады трубадуры древности. Искалеченная тень капитула переродилась в новом, могучем теле. Едва ли можно придумать более подобающее отражение нашего названия и нашей сути. Но для этой истории нужен контекст. Ведь в действительности все случилось несколько раньше. Начало было положено в прежнюю эпоху, которую с легкой руки моего бывшего ученика Адальфара наши хронисты теперь называют Эрой забвения. Со временем скудные обрывки информации об этом времени стерлись из памяти людей, как это всегда случается со любыми воспоминаниями. Некоторым из них лучше оставаться навеки забытыми. Но я отвлекся. После тридцати шести лет скитаний, Неискупленный крестовый поход подошел к концу. Мы искали песчинку в пустыне, но, благодаря решительности великого магистра Октавиана и моему дару — моему проклятию — мы смогли отыскать мир, на котором сохранилась потерянная ветвь человеческого рода. Высадившись на Тандрамар, мы обнаружили именно то, что так долго искали. Его жители были свободны от пороков телесных и духовных. Это были не никчемные сибариты Тускула, развращенные веками наследственных привилегий. Порча в тех людях укоренилась столь глубоко, что решение тогда напросилось само собой. Вместо того, чтобы набрать рекрутов, мы взяли с планеты оброк иного рода. Кровь выродков еще не успела обсохнуть на ступенях их изысканных дворцов, а мы уже летели дальше. Отличались они и от страдальцев с десятков диких полузабытых миров, опустившихся настолько, что порой их нельзя было отличить от диких животных. Лишь немногие из тех несчастных оказались достойными разделить нашу рыцарскую кровь. Для остальных смерть стала избавлением. Да, народ Тандрамара действительно был лучшим из рода человеческого. Рыцарские ордена, воспитывающие в своих отпрысках силу, мужество, ярость и ненависть ко всякой слабости. Смелые первопроходцы, строящие города на суровом севере планеты, хотя сами в развитии едва подошли к границе открытия черного пороха. Короли и бароны, воюющие между собой. Неопытный наблюдатель подумает, что они в своей воинственности немногим отличаются от суеверных дикарей, что в приступе примитивной ярости погружаются в безумие братского геноцида. Но это не так. Это не варварские войны на уничтожение, но войны героев. Война воспринимается тандрамарцами как нечто сакральное. Смерть в таких войнах — не трагедия и не бессмысленный расход материала, но достойная плата за улучшение и очищение человеческой породы. Благородная кровь — это еще не все. Важно сохранить ее чистой и закалить, как кузнец закаляет меч, опуская раскаленный клинок в ледяную воду. Так выковывались рыцари Тандрамара. Кто-то может сказать, что мы пришли на планету как завоеватели, и будет прав. Рыцари Феникса высадились на поверхность Тандрамара и заявили притязания по праву сильнейших. Но мы не стали, подобно всякому завоевателю, разрушать традиции покоренной нами земли: наши собственные традиции были украдены тысячелетие назад. Казалось, само провидение подарило эту планету в наши руки. Тандрамар выражал нас столь всеобъемлюще, что нам сложно было вообразить более подходящий мир. Со временем мы стали его частью, как и он — нашей. Мы воздвигли на его поверхности крепости и кузни, а его сыновья влились в наши ряды. Старые порядки капитула постепенно уступили место новым веяниям. Феодалы продолжают воевать за домены и замки, а рыцарские ордена набирают рекрутов для собственных рядов, чтобы затем отдать лучших из них на службу другому, Занебесному рыцарству. У них это почитается за огромную честь, и многие ордена стремятся обогнать друг друга в том, скольких из их кандидатов возвысили и удостоили звания сквайров капитула. Наконец, после стольких лет нам выпал шанс выполнить свое предназначение. Благодаря Тандрамару, капитул не только восстановил свою численность, но и получил плацдарм, с которого можно было вести крестовые походы в самые отдаленные уголки этого обманчиво тихого региона галактики. Но все могло обернуться иначе тогда, в первый раз. Мы пришли на это мир, не зная, что Злейший Враг добрался сюда раньше нас. Из личных записей магистра библиариума Эреварда 997.М41 I Рыцари идут! Крик ворвался в разум, будто звон пожарного колокола. Изгнанник открыл глаза и пошевелился впервые за несколько сотен лет. Он не помнил, когда в последний раз контактировал с окружающим миром. Здесь, в пещере на краю света, его естество растворялось в пространстве среди абсолютной, мертвой, звенящей тишины. Безмолвие нарушала лишь вода, изредка капающая со сталактитов на кремнистый пол. Тьма тоже была абсолютной, но Изгнаннику это нисколько не мешало. Он чувствовал все, что происходило вокруг, даже то, как частичка за частичкой новые грунтовые породы наслаивались на старые. Его тело было совершенным слиянием смертной человеческой оболочки и даров Первозданных Владык. Мощь, берущая свое начало из бездонного колодца злобы Повелителя Резни, делала Изгнанника сильнее любого из людей. Двойственные дары Зодчего Судеб давали возможность ведать все, что произойдет, и то, чему сбыться не суждено. Отец Недуга сделал его плоть вечной. Чувственный Сеньор наполнял Изгнанника трепетным ожиданием восторга. Рыцари идут! Изгнанник моргнул. Обычно голос в голове звучал не так настойчиво. В прошлый раз, когда в его обиталище пробрались искатели славы и приключений, кажется, из какого-то рыцарского ордена Карнаки, предупреждение прозвучало всего раз, задев его чувства на грани восприятия. Сейчас, опустив ладони на очищенные временем черепа непрошенных гостей, он силился понять, где [ну уж нет]одятся его следующие жертвы. Но он был совершенно один. Ни одна живая душа не ступала внутрь пещеры уже много лет. Вокруг лежали лишь истлевшие трупы воинов в рассыпающихся от ржавчины кольчугах. Изломанные, разбитые, разорванные на части. Уничтоженные силой, которая была за гранью их понимания и возможностей. Изгнанник потянулся своими ощущениями вовне. Он миновал угловатые повороты и обширные каверны, украшенные напоминаниями о его триумфах. Дальше, вверх. Показался вход – крутой подъем, ведущий на заболоченную долину, скрытую от посторонних глаз толстой пеленой тумана. По каменистому склону прыгал ручей, унося мутную воду вглубь пещеры. Изгнанник вырвался на простор и направил свои чувства на поиск нарушителей. Снова пусто. Могло ли это быть иллюзией? Быть может, Первозданные Владыки затеяли с ним какую-то одним им ведомую игру? Это предстояло обду… Рыцари идут! На этот раз откровение ворвалось в разум Изгнанника словно бурный поток. Образы захлестнули его, и сознание покинуло туманную долину. Ее мрачный пейзаж сменился видением абсолютной пустоты. Преодолев первоначальное потрясение, он присмотрелся внимательнее. Подвешенный посреди темноты словно кусок мяса в закрытом леднике, он вскоре заметил в окружающей пустоте крошечные белесые точки, испускающие слабый свет. «Занебесье», – промелькнула в голове мысль. Некоторые точки начали увеличиваться в размерах. Медленно, но верно они приближались к нему, обретая форму и детали, пока, наконец, не превратились в летающие города из железа и камня. Шпили торчали вдоль их оснований, словно хребты гигантских китов. Их монументальные стены ощетинились жерлами неведомых орудий. Но не исполинские города-киты привлекли внимание Изгнанника. Голос явно предупреждал о ком-то, кто [ну уж нет]одился внутри. Кто-то здесь явно угрожал планам Первозданных Владык. Может быть, рыцари одного из орденов наконец-то решили довершить начатое их пращурами дело и искоренить посеянное на планете много лет назад зерно Изначальной Истины? В конце концов, традиция сказаний и хроник почиталась в орденах Тандрамара священной. Изгнанник помнил об этом, потому что сам когда-то был величайшим из них, благородным и нетерпимым воителем. Рыцарем без жалости, страха и упрека. Потому он и был проклят бывшими братьями, когда увидел свет Изначальной Истины и пожелал поделиться им со всеми окружающими. Тогда разгорелась война. Изгнанник был на пороге триумфа, и вместе с новыми могущественными союзниками готовился просветить весь народ Тандрамара от океана до океана. Увы, в конце концов, его правоты оказалось недостаточно для вразумления ограниченных и заблудших. Прочие владетельные сеньоры созвали под свои знамена армии и изгнали его на забытые земли посреди морей, куда раньше не ступала нога человека. Его войска были истреблены. Замки – разрушены. Те немногие, кому он успел передать Дары, были безжалостно уничтожены. Даже сама память о них была стерта в порыве обманутого фанатизма тандрамарских рыцарей и их челяди. Теперь те их потомки, кто еще помнил о тех временах, вероятно, решили довести эту работу до конца. Внезапно восприятие Изгнанника снова сместилось. Он как бы провалился внутрь одной из исполинских конструкций. Мимо пронесся лабиринт стальных балок, перегородок и палуб. Изгнанник понял, что [ну уж нет]одится в просторном помещении. Детали ускользали от внимания, словно предутренний сон, однако он увидел, что в зале кроме него есть люди. Они не были тандрамарскими рыцарями. Изгнанник сразу это понял, словно бы знал заранее. Некто куда более могущественный продирался сквозь пелену Занебесья чтобы уничтожить его. «Ангелы смерти», – озарение возникло внезапно, будто кто-то насильно втолкнул мысль в разум. Силуэты то обретали четкость, то снова исчезали в размытой пелене. Они нависали, источали угрозу. Их аура обжигала Изгнанника словно поднесенная к самому лицу пылающая головня. Они шли сюда, чтобы заявить права на этот мир. Они грозили окончательно разрушить все, что он так долго создавал. Изгнанник снова открыл глаза и поднялся. Тело оторвалось от трона с влажным хрустом разрываемых тканей и сухожилий, которые слились с камнем за сотни лет неподвижного сидения. Он вздрогнул, окончательно сбрасывая с себя оковы векового сна и наросты микроорганизмов. Его длинное изможденное тело распрямилось, и он стал похож на облаченного в плоть тощего призрака. Спустя всего несколько мгновений он преодолел сотни метров подземных туннелей и очутился на скользкой лестнице из валунов, ведущей наружу. Надо было торопиться. II Три месяца спустя Броня была удивительно хороша. Он в очередной раз взглянул на свои руки, облаченные в темно-серый керамит, и прислушался к приятному гулу силовой установки. Непривычные ощущения в спинномозговых разъемах и грудной клетке, куда несколько месяцев назад бывшему скауту вживили Черный Панцирь, добавляли остроты. Осознание того, что он теперь был рыцарем, приходило постепенно, и даже индоктринированная психика Астартес не могла подавить все эмоции. Глядя в красноватые фотолинзы шлема, что покоился на подставке перед ним, Марк прокручивал в голове воспоминания последних дней. Флотилия Рыцарей Феникса уже несколько суток продвигалась из точки Мандевилля на границе системы к своей цели – планете земного типа, лежащей в пределах обитаемой зоны белого карлика, который получил наименование Irredentus ζκ-01 в бортовых журналах корабельных штурманов капитула. Сама планета называлась Тандрамар – имя из какого-то стародавнего апокрифа – и была в диаметре на 35 процентов больше, чем Священная Терра. Все это Марк узнал, когда сразу после последнего этапа посвящения отправился на инструктаж к сержанту Вордрейну. Теперь он и остальные скауты отделения были боевыми братьями 2-й роты Рыцарей Феникса, но строгий командир продолжал держать их в ежовых рукавицах и не успокаивался, пока каждый из подопечных не уяснял все детали предстоящей миссии. Затем новоиспеченные рыцари отправились в арсенал на борту «Владычества», где под присмотром технодесантников облачились в первую в своей жизни силовую броню. Внутренняя обстановка арсенала подавляла грандиозностью, как и все на флагмане. В зале царила торжественная тишина, нарушаемая лишь мерным гулом множества силовых установок и периодическим потрескиванием бинарного канта. Своды высокого потолка терялись в темноте. В лабиринте стоек с оружием – огнестрельным, цепным, силовым – было легко затеряться без провожатого-технодесантника. Иногда рыцарям попадались на глаза массивные бронированные створки с шифрованными надписями на высоком готике и других, неведомых языках. Марк догадывался, что могло там храниться – угрожающие комплекты терминаторской брони и саркофаги дредноутов. Пока ему не доводилось видеть в действии ни одного из братьев, удостоенных чести стать Древними. Почтенный Квиритон, которого в лицо не помнил, наверное, ни один из воинов капитула, в последний раз выходил на бой еще до того, как Марк пополнил ряды Рыцарей Феникса. Были и другие открытия. Время от времени взгляд Марка выхватывал из теней двери пониже. Их створки были намеренно очищены от всякого рода символики и обозначений, но улучшенное зрение космодесантника все же фиксировало на темной пласталевой поверхности едва различимые контуры инсигнии, стилизованной под готическую букву "I". Всякий раз проходя мимо такой двери, сопровождающий отделение Вордрейна технодесантник ускорял шаг и призывал рыцарей двигаться следом. Наконец, после десяти минут непрерывной ходьбы, они остановились перед громадной панелью со множеством углубленных ниш. В них, подсвечиваемые зеленоватыми люменами, покоились десятки комплектов силовой брони Мк.7. Обряд занял несколько минут. Все-таки, первичный процесс облачения в силовую броню требовал особенной осторожности, не говоря уже о ритуальной стороне вопроса. Когда технодесантник закончил исполнять псалмы во славу Бога-Машины, а оружейные сервы закрепили на месте последний элемент доспеха, Марк, наконец, смог оценить новую экипировку по достоинству. Рыцарь надел шлем. Интерфейс приветствовал его хаотичным всплеском десятков идент-рун. Ему потребовалось время, чтобы мысленно привести систему в порядок и настроить на пассивное опознавание. Он посмотрел на технодесантника. Система идентифицировала его как брата Калигона. Его послужной список насчитывал восемьдесят пять лет, шестьдесят шесть из которых он провел в корпусе технодесантников. Марк перевел взгляд на остальных братьев. Шлем выдал информацию, совпадающую с тем, что он сам знал о них, и Марк окончательно убедился в том, что все работает как надо. – Ты знаешь, Амадей, – обратился он к стоящему неподалеку другу. – Что всякий раз, когда рыцари Древней Терры поднимались в иерархии своих орденов, они могли взять себе новое имя? – Никогда об этом не слышал, – отозвался другой рыцарь, проверяя работу силовой установки и энергетических кабелей. – Тебе что же, надоело твое прежнее имя? – Вовсе нет. Хочу лишь отметить важный этап чем-нибудь символическим. – И какое же имя ты себе выбрал? – Веридий. В апокрифах Antiquus Cinematica так звали древнего военачальника, бывшего однажды рабом арены, а затем покорившего многочисленные племена варваров. Я надеюсь однажды повторить его судьбу. Очень интересный труд, между прочим. Помогал коротать время, пока мы добирались сюда через варп. Амадей покачал бритой головой. – И как ты все успеваешь? – Просто нужно меньше времени проводить в тренировочных залах, и больше за книгами и стратагемами. – Поэтому я всегда был лучше тебя в бою, – засмеялся Амадей. – Поэтому в решающий момент ты ничего не сможешь предложить кроме злобы и мускулов, – парировал Марк. – Дух и разум настоящего рыцаря должны быть так же крепки, как и его тело. Так учил капеллан Дорей. – Дорей погиб на Кабанисе. – Тем не менее, он был достойным учителем. Немного помолчав, отдавая дань павшему воину, Марк заговорил вновь. – Так ты примешь клятву имени вместе со мной? – Почему бы нет, – ответил друг после минутных раздумий. – Отметить сегодняшний день чем-нибудь символическим и правда кажется чертовски хорошей идеей. – Выбирай имя. Только давай без этих дурацких прозвищ, которыми ты награждал себя всякий раз, как возвращался из боя с очередным трофеем. Амадей на секунду задумался. – Имя Вер тебе о чем-нибудь говорит? Это тоже какой-то древний вождь. Пишут, что он был простым солдатом, но окончил свои дни правителем великой Романской империи. Славная легенда. – Что я слышу, – поднял бровь Марк. – Да ты, выходит, книжник похлеще меня. – Ерунда, – отмахнулся Амадей. – Наудачу взял в руки первый попавшийся том. Дочитал до десятой страницы и бросил. Этот Казабонус пишет чересчур уж забористо. – Значит, решено. С этого дня ты – мой боевой брат и рыцарь Амадей Вер. – Решено, – эхом откликнулся Амадей. – Отныне знаю тебя как Марка Веридия. Рыцари скрепили договор, стиснув наручи друг друга. Звук шагов прервал торжественный момент. Показался Вордрейн. Его лицо, суровое и изборожденное морщинами словно кора старого дуба, было открыто. Шлем сержант держал на сгибе локтя. – Рыцари, – позвал он. – Нас вызывают в стратегиум. Сам магистр желает говорить с нами и посветить в планы предстоящей операции. Отделение подтянулось к своему командиру. – Протестую! – воскликнул явно растерявшийся технодесантник. – Брат Вордрейн, эти юнцы еще не прошли обязательную тренировку управления боевым интерфейсом, и… – Это может подождать, – отрезал сержант. – Мы вернемся сюда после получения приказов. Калигон лишь покачал головой. III Стратегиум «Владычества» был окутан мягким голубоватым светом. Он представлял собой просторное помещение, чьи своды поддерживались несколькими рядами колонн из зеленого мрамора. Их стволы покрывали позолоченные спиральные пластины, на которых ровной готической вязью были записаны славные деяния кора[эх жаль]. С крестообразных нервюров вниз таращились пустыми глазницами каменные черепа. В отличие от множества других кораблей, стратегиум на флагмане капитула располагался отдельно от командного мостика и был связан с ним длинным прямым коридором. По мнению всех капитанов звездолета с момента его спуска со стапелей космической верфи Лузитании, это было лучшим инженерным решением для защиты командной вертикали. Они верили, что и мостик, и стратегиум способны выдержать нападение почти любого противника. Эта вера имела под собой все основания. Франц Октавиан сидел за огромным круглым гололит-столом посреди зала. Сцепив под подбородком руки в замок, он неподвижно глядел прямо перед собой. Говорить он не любил. Стратегии, аргументы и тактические брифинги формировались в его мозгу длинными рядами, а наружу выходили только в виде кратких приказов и комментариев. Он больше любил слушать. Вердикты человека, обладавшего этим редким умением, зачастую были гораздо вернее решений десятка завзятых болтунов. Вот и сейчас он сидел в обществе двух своих самых доверенных лейтенантов, и слушал как один из них выплескивает давно накопившиеся сомнения. – Объясни мне, магистр, – бушевал космодесантник в черной как смоль броне. Его лицо скрывалось за жестоким оскалом маски-черепа. – Почему мы столь пристальное внимание уделяем этой системе? Здесь ничего для нас нет. Забытые со времен Долгой Ночи миры и труп звезды – вот наша награда? Врата Спокойствия – обширный регион. Тут можно найти имперские форпосты, на которых мы могли бы обосноваться, а не гоняться за призраками. – Здесь не о чем спорить, Одрик, – парировал магистр капитула, продолжая глядеть в пустоту и не обращая внимания на собеседника. – Те миры, о которых ты говоришь, либо уже используются как базы Навис Империалис и других структур, либо их рекруты нам не подходят. Разве ты забыл, что случилось на Тускуле? – Нет, – покачал головой Корнелий. – Но искать давно потерянные ветви человечества не кажется мне лучшей затеей. – На нашем первом командном совете ты почти не возражал. – Я думал, что у нас есть настоящий план. Или что ты не будешь скрывать его от меня. Проклятье, Октавиан, я тебя больше не узнаю! С каких это пор ты утаиваешь информацию от своего старого учителя? Я ведь верховный капеллан, и тоже имею право знать о ваших с Эревардом затеях. – Осторожнее, Одрик, – в обычно бесстрастном тоне магистра прозвучали отдаленные громовые раскаты, и он пристально посмотрел на верховного капеллана. – Ты забываешься. Если я что-то утаил от тебя, на то были свои причины. – Я отвечаю за духовную чистоту и целостность капитула. Как я могу направлять наших братьев, если я даже не знаю, какие цели преследует этот крестовый поход? Октавиан бросил быстрый взгляд на третьего воина, стоявшего поодаль. Молодой космодесантник, отмеченный знаками, выдававшими его принадлежность к библиариуму, сделал шаг к столу в ответ на жест магистра. – Наш повелитель прав, верховный капеллан, – произнес воин, доселе не проронивший ни слова. Его голос напоминал шелест листвы. – Этот поход задумывался с единственной целью: обрести землю под ногами и чистую кровь для продолжения наследия капитула. Существуют определенные знамения, которые, как я считаю, указывают именно на эту систему. Она хранит в себе ветвь человечества, утраченную еще со времен Долгой Ночи. Эревард был самым молодым из присутствующих. Ему едва перевалило за сотню терранских лет, но он уже носил звание верховного библиария. Обстоятельство, подчеркивающее не столько плачевную ситуацию с личным составом, сколько талант самого Эреварда, ведь в капитуле служили библиарии старше него. Сам по себе этот факт нисколько ему не льстил, ибо псайкеру было присуще честолюбие совсем иного рода – страсть исследователя и энтузиазм ученого. – Мы верим, что здесь сохранились незапятнанные цивилизации людей, – продолжил он. – К тому же… Тандрамар звучит иначе, чем все миры, которые я видел раньше. Эревард поспешил прервать зарождающуюся реплику собеседника. – Каждый мир для меня имеет свое звучание, индивидуальную симфонию, в которой отпечатывается его особенность и своеобразие. Мечты, помыслы, желания и инстинкты живых существ на его поверхности. Песнь Тускула была неправильной, искаженной. Словно кто-то намеренно вносил хаос в изначальную мелодию. Барабаны Кабаниса звучали, как зарождающееся извержение вулкана, как уничтожение всего сущего. Здесь же музыка… совершенна. Созидание и разрушение, свет и тьма сосуществуют в полной гармонии, – он закрыл глаза, стремясь облечь свои ощущения в подходящие по смыслу слова. – Я… Я не могу в полной мере передать это чувство тем, кто лишен дара. – Дара, – Корнелий эхом выплюнул ненавистное слово. – Колдовство и домыслы – на этом строится твой расчет? Не вижу оснований для оптимизма, верховный библиарий. – Довольно, – Октавиан поднял ладонь, призывая к молчанию. – Не только колдовство и домыслы привели нас сюда, Одрик. Я годами изучал апокрифы в подземельях Ордо Еретикус на Иксионе. Можешь догадаться, каких усилий мне стоило получить туда доступ. Я мог посвятить в свои исследования лишь верховного библиария. Эта тайна перешла к Эреварду с гибелью его предшественника. Верховный капеллан посмотрел на магистра. Череполикая маска являла собой жестокое равнодушие, однако Эревард, внимательно наблюдавший за ним, уловил за ней смятение старого воина. Иксион был одной из секретных баз Ордо Еретикус с момента основания Инквизиции. Само его существование было строго охраняемой тайной, а упоминания о нем обросли легендами и домыслами. Вокруг этого объекта поддерживалась бесполетная зона, строжайшая из всех небесных тел в поясе Кюйпера. Желающий войти в его тайные хранилища должен был обладать третьим по секретности уровнем доступа в Старших Ордосах – одним из самых высоких, который вообще существовал в Империуме. Эревард хорошо понимал чувства Корнелия, который глядел на своего магистра с возрастающим чувством неверия. Как высший офицер капитула, верховный капеллан имел право знать любую информацию, относящуюся к Неискупленному крестовому походу, однако тут дело было в политике. Затрагивались интересы людей слишком высокого уровня, для которых даже капитул космического десанта считался не более чем переменной в уравнении власти. – Ты прав, Одрик, – постарался разрядить обстановку магистр. – Держать тебя в неведении было несправедливо. Но цель уже почти у нас в руках. Мы должны объединиться. Твой голос будет нужен мне как никогда в грядущих начинаниях. – Ты очень изменился, Франц. – тихо произнес верховный капеллан. – Таково бремя власти, Одрик. Так каков твой ответ? Капеллан приложил ладонь к нагрудной пластине своего мастерски сделанного силового доспеха. – Я с тобой… В этот момент акустическая система оповестила стратегиум о прибывших на совет рыцарях капитула. Бронзовые двери с шипением разъехались в стороны. Корнелий немедленно замолчал, когда понял, что разговор более не является приватным. Верховный библиарий посмотрел на вошедших. Семь сержантов, носивших опознавательную символику второй роты, подошли к столу и приложили сжатые кулаки к нагрудной пластине в приветствии. Эревард, Октавиан и Корнелий ответили тем же. За ними выстроились другие офицеры и воины капитула. Последней вошла женщина, закутанная в длинную мантию корабельного навигатора. Опираясь на длинный посох, она обошла стол и встала между верховным библиарием и магистром. В капитуле не было четко выстроенной командной вертикали. Из-за недостатка в воинах некоторые должности попросту оставались вакантными. Вот и сейчас, после смерти своего капитана вторая из трех оставшихся в строю рот перешла в прямое подчинение Октавиана, который возглавлял ее еще до становления магистром. Повелитель капитула встал, и мрачная задумчивость на его лице уступила место энергичной сосредоточенности. По мановению ладони поверхность стола пришла в движение. Возникшее изображение отбросило на стоявших вокруг блики разноцветного мерцающего света. Общая карта представляла собой детальное описание звездной системы. Октавиан изменил масштаб и навел фокус на голубоватый шар Тандрамара. Вокруг планеты описывал дугу единственный мертвый спутник. – Предварительное сканирование авгурными зондами показало, что планета обитаема, – магистр указал на цепочку данных под трехмерной моделью. – На двух из четырех континентов замечены признаки феодальной цивилизации. На третьем, полярном континенте заметна повышенная вулканическая активность. Четвертый континент – нагромождение скальных пород. Он продолжал озвучивать данные в своей лаконичной манере. Средняя температура, сила гравитации, газовая смесь воздуха, основные человеческие поселения, уровень технологического развития, даже предположительное административное деление планетарных государств. За все годы Эревард не переставал удивляться аналитическим способностям своего повелителя. Было видно, что работал мастер своего дела. – Я поведу второе, четвертое и седьмое отделения в квадрат Пелей-Альфа-96. Остальные отделения второй роты останутся на посадочных палубах. Их уровень готовности – оранжевый. Магистр указал на северо-западную оконечность одного из континентов. Изображение увеличилось, открыв присутствующим заснеженную горную цепь. – Через два с половиной часа по корабельному времени на ту часть планеты опустится ночь. За это время мы совершим вылазку и создадим наземную базу вдали от основных людских поселений. На земле каждое отделение получит новые приказы и отправится на разведку в выделенные им квадраты. Октавиан взял паузу, давая окружающим обдумать полученные приказы. Когда он заговорил вновь, его голос звучал значительно мягче. – Леди Маравель, прошу вас установить связь с ближайшими постами Империума на Махарии и Вордрасте. Передайте им: мы нашли то, что искали. – Как прикажете, лорд магистр, – навигатор низко поклонилась и отправилась исполнять полученный приказ. Когда двери за леди Маравель закрылись, Октавиан отключил гололитическую проекцию, закончив инструктаж. – Мы выступаем. Еще до захода солнца знамя Рыцарей Феникса вознесется над Тандрамаром. IV Внешние створки главного ангара содрогнулись и медленно разъехались, ведомые откатными механизмами размером с танк. «Громовой Ястреб» стремительно вылетел в пустоту, оставляя за кормой массивный плугообразный нос материнского звездолета. Сам по себе десантно-штурмовой челнок представлял внушительное зрелище – машина длиной в несколько десятков метров, несущая смертельный арсенал из турболазеров, лазпушек и тяжелых болтеров. В своем чреве он мог нести еще более опасный груз – до тридцати космических десантников в полном боевом облачении. Такими на первый взгляд незначительными силами завоевывались целые миры. Следом, с интервалом не более минуты, из ангара флагмана вылетел еще один челнок – почти такой же «Громовой Ястреб» грузовой модели. Более приземистый и угловатый, чем его сородич, транспортник, казалось, летел вопреки своей конструкции. Корабли сравнялись, и полным ходом направились к планете. Марк инстинктивно сжал защитную перекладину, когда корпус «Громового Ястреба» завибрировал от вхождения в верхние слои атмосферы. Он не испытывал страха. Космические десантники были лишены его, когда дело касалось безопасности их собственной жизни. Внешне они были похожи на людей, но индоктринация и священная биохимия Астартес перекроила их разумы, возвысив над теми разновидностями страхов и тревог, которые захлестывали обычных людей на войне. Рыцарь думал о будущем. Что ждет их на этой планете? Чем обернется их высадка? Действительно ли это та родина, которую обещал в проповедях капеллан Дорей? Выполнят ли они возложенную на них миссию? Какое-то время эти вопросы роились в его голове, вызывая раздражение. Нет битвы, которую нужно выиграть. Нет врага, которого необходимо уничтожить. Разведывательная миссия. Дипломатическая миссия, возможно. Марк не знал, как отреагируют на их появление жители Тандрамара. Что сказать человеку, который ни разу не видел космического десантника? Тому, кто не имеет понятия об Империуме, о галактике, о вечной войне среди звезд? Тому, кем он сам был еще совсем недавно? Он повернул голову вправо, туда, где возле двери десантного отсека виднелась высокая фигура Октавиана. Магистр стоял, примагнитив подошвы своих керамитовых сапог к палубе десантного отсека. Бардовый плащ с изображением черной огненной птицы ниспадал с наплечников до самого пола. Ему первому выпадет честь ступить на землю Тандрамара. Право целиком оставалось за ним. Он был их вождем, вдохновителем. При взгляде на магистра сомнения Марка отошли на второй план. По бокам от Октавиана сидели Одрик Корнелий и Эревард. Один в антрацитово-черной броне, золотые черепа злобно скалились с богато украшенного нагрудника. В одной руке верховный капеллан сжимал крозиус, ладонь другой покоилась на рукоятке мельтагана. Эревард закрыл глаза, предаваясь одному ему известным размышлениям. Лицо покрывали преждевременные морщины. Длинные темные волосы ниспадали до плеч. Броню сапфирового цвета покрывали защитные сигилы, нанесенные серебристой краской. На груди, прикованная цепями, покоилась реплика знаменитой Книги Ламберта – давно утраченной реликвии капитула. Рука лежала на навершии длинного меча. Марк впервые путешествовал в компании такого количества высших офицеров. «Этот день войдет в историю. Через сотни лет хронисты капитула запишут, что Марк Веридий был среди тех, кто впервые вступил на землю Тандрамара. Я сделаю все, чтобы соответствовать значению момента». Дав это обещание, рыцарь в очередной раз за день углубился в тактические детали миссии, мерцавшие на ретинальном дисплее шлема. Планета встречала закат. Скупое на тепло солнце медленно заваливалось за горизонт, отбрасывая молочный свет на небосвод. Первый «Громовой Ястреб» вырвался из облаков, оглашая воздух мира басовитым ревом турбовентиляторных двигателей. Стабилизаторы ощетинились лазпушками и тяжелыми болтерами – грозными жнецами живой силы противника. На темно-сером а[эх жаль]ционном керамите машины сверкала огненная птица с рыцарским крестом – символ завоевателей, готовых вступить в свои права. Второй челнок тенью следовал за первым. Грузовой контейнер в подбрюшье делал его похожим на гигантскую рыбу, сменившую водную гладь на небесный простор. Расправив крылья, Рыцари Феникса спускались на Тандрамар. Пилотам открылся разнообразный пейзаж планеты. В той части полуострова, над которой летели машины, раскинулась широкая каменистая низина, утыканная островками заснеженного леса. На западе виднелись пики длинной горной цепи. Именно там было отмечено место высадки. Снизившись до километровой высоты, челноки продолжили полет над низиной, взяв курс на цель. Вскоре горы заполнили собой обзорные экраны, и пилоты смогли детально рассмотреть побеленные снегом клыкообразные пики. Они устремлялись вверх будто копья планеты, которая бросала вызов своим собственным небесам. Вершины вздымались одна за другой, им не было конца. Челноки сбросили скорость, выискивая место для посадки. Им пришлось обогнуть несколько горных вершин в поисках необходимого пространства. Наконец, среди острых пиков и бездонных щелочей им удалось отыскать пологий склон, достаточно обширный, чтобы туда могли приземлиться обе машины. «Громовые Ястребы» взяли курс на посадку, и через несколько минут приземлились на поверхность планеты с синхронностью, которая выдавала сверхчеловеческое происхождение пилотов. Худосочные хвойные деревья, покрывавшие склон небольшими островками, обгорели под выхлопными струями тормозных двигателей. Двери десантного отсека первого «Громового Ястреба» с шипением открылись. Посадочная рампа с громким звуком удалилась о камень, разметав пухлое покрывало снега. Лязг керамитовых поножей возвестил о появлении космодесантников. Франц Октавиан спускался первым, подставив холодному воздуху свое бледное лицо. Его фигура возвышалась над остальными. Сзади него вышагивали Эревард, Одрик Корнелий и вексиллярий капитула, держащий перед собой знамя Неискупленного крестового похода. Почтенному полотну предстояло уйти в этих землях на заслуженный покой. Сразу за ними двумя цепочками потянулись космодесантники, вооруженные болтерами и холодным оружием. Ступив на поверхность планеты, они образовали полукруг перед Октавианом, сканируя окружающее пространство авточувствами шлемов. Одновременно из транспортного челнока потянулась вереница техносервов, возглавляемых несколькими технодесантниками. Смертные слуги были одеты в подбитую мехом форму, предназначенную для работы при отрицательных температурах. Лица были скрыты за фильтрационными масками и круглыми очками, чтобы защитить от укусов горного мороза. Космодесантники могли пренебречь подобными условностями, и некоторые из них свободно ходили с непокрытой головой. Усовершенствованная генной инженерией самого Императора кожа была способна выдержать и куда худшие условия. Рассредоточившись по периметру, технодесантники и сервы начали превращать склон в оперативный пункт управления. Меньше чем за час вокруг места высадки вырос металлический забор, оснащенный авгурными зондами и мощными прожекторами. Непрошенный гость, будь то человек или зверь, не смог бы и на километр приблизиться к лагерю без ведома Рыцарей Феникса. Два десантно-штурмовых челнока стояли посреди лагеря, словно корабли древних завоевателей, выволоченные на берег незнакомой земли. Они были не просто транспортами, но провозвестниками имперской власти. Они объявляли: «Теперь и на этот мир пришел свет Императора в лице Его могущественных сыновей». – Добро пожаловать на Тандрамар, братья, – произнес Октавиан, когда с первыми приготовлениями было покончено. – Здесь наш долгий крестовый поход заканчивается. Выступайте в свои квадраты и выполняйте приказы. Когда взойдет солнце, мы явим себя местным жителям. Резкий металлический звук прогремел над зоной высадки, когда тридцать рыцарей стукнули латными рукавицами по нагрудникам, принимая приказ. Марк обратил внимание на транспортный «Громовой Ястреб», из чрева которого показались корпуса нескольких лэндспидеров, медленно парящих в полуметре над поверхностью. Эти разведывательные машины применяли древнюю технологию гравитационных полей, использующуюся еще со времен Великого крестового похода, что делало их весьма редкими и ценными образцами, доступными лишь космическим десантникам. Лучшего транспорта для исследования просторов Тандрамара было не найти. Марк научился управлять одним из таких в бытность скаутом, и сейчас по праву считался одним из лучших молодых пилотов капитула. Вокс ожил, передавая приказ сержанта Вордрейна по закрытому каналу связи отделения. Рыцари разошлись по машинам, ведомые своими командирами. Марк и Амадей подошли к одному из гудящих лэндспидеров усовершенствованной модели, носившему название «Темная стрела». Когда Марк уселся у пульта управления, вокс снова заговорил, передавая голос сержанта по закрытому каналу. – Нас будет сопровождать гость, брат-рыцарь. Верховный библиарий Эревард отправится с нами и будет вести переговоры от лица магистра. Ты наш лучший пилот, так что повезешь его на своей машине. – Слушаюсь, брат-сержант! К чести Марка, он отнесся к новости совершенно спокойно. Когда приходило время действовать, он умел забывать о титулах, и не чувствовал напряжение в присутствии вышестоящих офицеров. Он уважительно кивнул Эреварду, который явился в ту же минуту и разместился на дополнительном кресле сзади. – Что ж, рыцари, – произнес верховный библиарий, чье лицо светилось предвкушением предстоящих открытий. – Давайте узнаем, что таит в себе этот мир. Грав-подушка «Темной стрелы» загудела громче. Машина тронулась с места, и, совершив грациозный разворот, направилась на север сквозь опустившуюся на планету ночную мглу.

А уж какие чудеса хранятся в катакомбах Скалы...

Благодарю за ответы.

Это же классика жанра. 1. Выбираешь/насаждаешь русофобское правительство в стране NN 2. Узнаешь, что эта страна десятилетиями держалась на одних только энергосубсидиях и льготах от РФ 3. "EU plz help!!1 Russian aggression!1!" 4. *Треск цикад* 5. Экономический кризис, треть населения уезжает на заработки в ту же РФ или Польшу

Возник вопрос, на который я не смог найти ответ в других темах раздела. Скорее всего, он поднимался на форуме не раз, но я так и не нашел полной информации. Сколько в среднем у капитула космодесанта звездолетов? В кодексе бладов 7-й редакции написано, что у них есть 2 баржи (Клинок Возмездия, Зов Крови), 7 крейсеров и 16 rapid strike vessels (всякие фрегаты и прочие мелкие суда сопровождения). В 8-й редакции у тех же БА уже 5 крейсеров и 13 rapid strike vessels, при прочих равных. Насколько эти цифры отражают истинное положение вещей? Можно ли от них отталкиваться, например, при создании бэка своего кастомного капитула, чтобы не возникло перебора/недобора по звездолетам? По логике все сходится. 7 крейсеров, каждый вмещает по роте спейсмаринов, уникальные боевые единицы, приданный персонал и ротную технику. Остальные 3 роты распределяются по двум боевым баржам, в которых место есть на ~100-200 маров. Ну и всякие там эсминцы и фрегаты по мелочи. Я честно пробовал гуглить информацию из разных источников, но все они выдают различные, часто противоречивые результаты.