Капитанский мостик
Темнота расступилась, моя тесная каюта осветилась огнями капитанского мостика. Я вновь понадобился, понадобился благодаря жертве что я приношу, во служение Человечеству. Такова доля навигатора, сидеть в саркофаге после определенного возраста и, бросая свой взор в полет по мутным волнам варпа, вести корабль к намеченной точке. Практически в одиночестве... Давным давно я сбросил золотую повязку, что позволяла мне ходиь среди людей. Она уже немогла скрыть моей измененности. Тело истончалоь и кожа приобрела мертвенно-бледный, восковой оттенок, пальцы удлиннились и превратились в щупальца, а кости в них растворились, но я был готов пожертвовать всем взамен на это. Это могущество, которое ощущаешь, ведя шестикилометровую боевую баржу по волнам шторма длящегося вечность, оберегая этот священный корабль от ловушек жаждущих демонов.
Это был первый чеовек, которого я видел за многие месяцы, смертным нельзя всходить на мостик весь период скачка. Он был сюда загнан, но держался как хищник, даже перед лицом безумия и гибели. Я бы удивился тому что он не обернулся на шум, вызванный моим появлением, но в его руке была цепь, оканчивающаяся синей инсигнией "=I=". Знак полномочий выше которых была лишь воля Бога-Императора Человечества, полностью направленная на сияние астрономикона последние десять тысячелетий. Такие люди как этот возможно единственные из человеческой породы видили навигаторов нераз и не думаю, что он хочет чтобы я стал последним, что он увидит при жизни.
Я знал что эта тварь стоит за мной и бесстрасно наблюдает. Я же влядывался в космос в последний раз. Ту часть корабля, что я видел через огромое обзорное стекло испещряли шрамы оставленные снарядами, метеорами, лазерными орудиями и даже когтями демонов. Остроконечные оружейные башни вздымались стройными рядами до самого носа, а по бортам тянулись бесчисленные готические полуарки, увенчаные гаргульями. Из глубины корабля раздался скрежет металла, это двигатели заставили миллины тонн адамантия остановиться всего за несколько минут. На мгновение установилась тишина, но тутже корабль словно пронзило судорогой, гигантские спиралевидные крышки люков раскрылись и корпус начала обволакивть варп-слизь. Черно-сиреневая, она расползалась по корпусу во всех направлениях, неравномерно, рывками и с разной скоростью. В очертаниях ее потоков можно было найти сходство с хищной кошкой, рвущейся к жертве. Пара мгновений прошла перед тем, как она полностью покыла корабль, затем она начала раздуваться, помещая боевую баржу в темносереневый воздушный шар. Он все раздувался и раздувался, остановившись на сорока - пятидесяти километрах в диаметре, окончательно поглотив черноту космоса своим неправильным пурпурным свечением, прерываемым, источающими тьму, молниями.
В самом этом цвете было нечто настолько богохульственное, что мой желудок скрутило спазмом боли, сравнимой с ударом силовой булавы арбитра. Одной рукой я схватился за живот, второй уперся в стекло иллюминатора, чтобы не упасть. Меня вырвало кровью и несколько зубов, вылетев изо рта, стукнулись о стекло. Пока у меня еще был язык, я прохрипел с бульканьем "Император защити", второй спазм лишил меня и его. Мое тело безвольно рухнуло на колени, но на мгновение боль отпустила меня и я нашел в себе силы нащупать в луже своей крови инсигнию. Я сжал ее првой рукой со всей, присутствовавшей во мне, силой, левая схватилась за знак аквиллы на груди. Боль сталновилась нестерпимой и я начал вспоминать про себя литанию отрешения, захлебываясь кровью, желчью и слезами, заполнившими мои глаза. Я постарался вспомнить что привело меня сюда. И из глубин моей памяти вспыхнуло фениксом воспоминание такой силы, что боль мгновенно отпустила мое тело и ушли все сомнения из мого сердца. Я вспомнил как приносил клятву. И каждое слово сказанное тогда отозвалось эхом чувств, но не неуверенности и страха, что я испытывал тогда, три с половиной столетилетия назад, а гордости и веры за верно принятое решение служить Ему.
...Да не будут враги Его знать покоя
Ни еретик, ни ксенос, ни нечестивец,
Ибо я его преданная гончая
Да не буду я ведать страха
Ни перед смертью ни тем более перед жизнью,
Ибо я сам страх во плоти
И не будет мне большего позора,
Чем умереть бесцельно
И не будет мне большего счастья ,
Чем умереть с чувством выполненного долга...
Приложив все усилия я поднялся на ноги, для того чтобы увидеть как лопнет пространство вокруг нас. С оглушительным треском начала рваться пурпурная оболочка, являя глазам не простор космоса, а океан, столь ужасающего в своем хаотичном безумии кроваво-сиреневого шторма, бушующий не только под, но и слева и справа и даже над кораблем, что на него было невозможно смотреть. Моя рука выпустила инсигнию и метнулась к лицу, чтобы вырвать глаза. Вокруг потемнело, меня сотряс последний спазм, сердце отбило свой поледний удар и где-то в этой кромешной темноте сверкнула вспышка чистого, белого, света. И я изо всех сил всем своим естеством потянулся к ней...
