1.
Tilindir
"Падение"
ВНОС - воздушное наблюдение, оповещение и связь
ИАС – инженерно-аэродромная служба
ВПП – взлетно-посадочная полоса
ВС – вооруженные силы
НП – наблюдательный пункт
БТР – бронетранспортер
РВС – революционный военный совет
Наркомвоенмор – народный комиссар по военным и морским делам
НКВМД – народный комиссариат по военным и морским делам
”... С получением сего Вам предлагается незамедлительно отбыть на Имперскую планету Белатис-4 для расследования событий, приведших к смерти Вашего командира, Верховного контрразведчика ”СМЕР” Марка Ридзетти. Встречающая сторона, представители войск Планетарной Обороны будут ожидать Вас в аэропорте Мосальска, столицы Белатиса-4. Вам предоставлены неограниченные полномочия для выяснения всех обстоятельств уничтожению группы Ридзетти. Помните об ответственности, неотвратимо настигающей предателей и отступников...”
Молодой человек, сидящий в удобном кресле транспортного шаттла, отбросил листок бумаги в сторону и скривился. Молодого человека звали Адольфо ван ден Хейке, и не далее как два дня назад он стал контрразведчиком Имперской организации ”Смерть Еретикам!”, сокращенно – ”СМЕР”. Стал помимо своей воли и совершенно неожиданно – из-за скоропостижной кончины собственного начальника, Верховного контрразведчика (иногда употребляли слово ”инквизитор”, но Адольфо не любил подобные нелепые архаизмы) Марка Ридзетти. В организации существовал такой порядок: в случае смерти одного из уполномоченных членов тот из подчиненных, кто брал себе символ власти погибшего – удостоверение и печать, – становился полноправным контрразведчиком. Так и сейчас. Адольфо стал членом организации с автоматическим присвоением звания капитана, хотя накануне считался сержантом (это звание ему было присвоено еще в частях Планетарной обороны) и имел скромный ранг дознавателя (помощника следователя, в то время как сам следователь считался помощником контрразведчика).
Адольфо вырос на Кадии, успел повоевать в нескольких локальных конфликтах и поучаствовал в подавлении восстания на одном из Имперских миров Сегмента Соляр (названия мира Адольфо не помнил), после чего и был завербован в ”СМЕР” Марком Ридзетти. Молодой гвардеец, зарекомендовавший себя как великолепный стрелок и снайпер, пришелся ко двору в многочисленной группе опытного контрразведчика. Их совместная деятельность продолжалась около трех лет, до самого недавнего времени. До того, как Ридзетти, ”комиссар”, как называли его в группе (Марк служил в Имперском комиссариате до перевода в контрразведку), не отважился на рискованный и малообдуманный шаг – самостоятельное расследование событий на планете Белатис-4. Собрав всю группу, кроме ван ден Хейке (который проходил плановое обследование в медицинском стационаре), он отправился в путь, дабы выяснить все обстоятельства, в связи с которыми на этой планете был заподозрен крупный заговор против Имперской власти. Отправился. И вот два дня назад Адольфо получил из Мосальска посылку. От тамошнего представительства ”СМЕР”. Посылка содержала в себе окровавленные документы, печать и указательный палец с красивым кольцом, принадлежавший самому ”комиссару”. В сопроводительной записке сообщалось, что только это было найдено на месте катастрофы БТР Ридзетти.
Адольфо сделал неутешительный вывод о том, что остался одним-единственным выжившим из всей группы. И сообщил ”куда следует”. В ответ он получил тот самый документ, который за время путешествия с орбиты к самому Белатису-4 перечитал раз тридцать и который только что отшвырнул в сторону. В голове Адольфо царил полный сумбур. Что именно нужно делать по прибытии на планету, он представлял себе крайне слабо. Фактически, за три года службы бок о бок с Ридзетти бывший гвардеец не исполнял ничего, кроме своих старых обязанностей, - меткой пули промеж глаз. На прикладе его мощной снайперской винтовки системы Рихтенгофена (в контрразведке никогда не жаловались на отсутствие средств) прибавилось немало зарубок. На его счету были и предатели – люди, и мутанты, охваченные черной порчей Хаоса, и мерзостные инопланетяне – два эльдара и один тау. Но ту проблему, которая встала теперь перед ним, нельзя было решить обычным выстрелом.
За печальными размышлениями Адольфо не заметил, как шаттл пересек границу атмосферы и стал стремительно снижаться. Уже через несколько минут нога контрразведчика ступила на малоприветливую поверхность Белатиса-4. Спустившись по трапу, Адольфо понял, что встречать его никто не намерен. Площадка перед гофрированной ”кишкой”, на которой обычно стоит столик бортпроводника, и та пустовала. Пожав плечами, контрразведчик направился вперед по этой ”кишке”, так как иного пути в здание аэропорта не наблюдалось. Длинный коридор показался ему похожим на извивающийся кишечник какого-то чудовищного монстра: отовсюду свисали провода, по стенам были проложены толстые силовые кабели в оплетке, а свет, пробивавшийся сквозь незаметные глазу дырки, походил на потоки какой-то иномировой крови, струящейся вопреки всем законам гравитации. Адольфо передернуло от отвращения. Наконец туннель завернул вбок, и контрразведчик оказался перед стеклянными раздвижными дверьми, за которыми и находилось здание самого аэропорта.
Таможенный контроль не занял много времени. Молодящаяся женщина что-то черкнула в журнале, набила какой-то текст, мельком глянула на документы и, просунув карточку в считыватель, удовлетворилась загоревшейся зеленой лампочкой. Пока она совершала эти манипуляции, Адольфо с подозрением рассматривал ее. Все движения женщина совершала как-то резко, дергано, и создавалось впечатление, что она пьяна. Впрочем, к цели визита контрразведчика это не имело никакого отношения, и он перестал разглядывать странную работницу таможни, отвернувшись в сторону. Наконец с формальностями было покончено, Адольфо получил свой багаж (небольшая сумка с одеждой и личными вещами да кейс с винтовкой и пистолетом) и вышел в залы ожидания. Особого оживления приземление шаттла, видимо, не вызвало. Залы были абсолютно, совершенно, идеально пусты. Ни единой живой души.
Мелькали рекламные панели, надоедливые и скучные, как эрзац-обед гвардейца. ”– Дорогой, а где ты был? – Бегал. – Странно, но твоя броня совсем сухая и не пахнет! Дознаватели ”СМЕР” узнают правду! Телефон ближайшего отделения ”СМЕР” в вашем почтовом ящике!” ”Сосед ведет себя подозрительно? Начальник запирается в кабинете и распевает странные песнопения? Жена не ложится с вами в кровать, а намазывает тело мазью и выпрыгивает в окно? Сдвоенные плазменные пушки системы ”Марс и Сниккерс” не оставят и молекулы от ваших подозрений!” ”Специальное предложение!! Три пачки свежайшего синтетического мяса по цене четырех!! Продукты фирмы ”Крысса” обладают уникальным вкусом и невероятно полезны для организма!” На последней рекламе Адольфо едва не вывернуло. ”Надо же, назвать фирму по производству мяса ”Крыссой”... Совсем уже обнаглели, даже не скрывают”, - подумал он. Быстро пройдя по залу, контрразведчик направился к выходу, около которого была установлена стойка информации. Обогнув ряды кресел для ожидающих, Адольфо едва не споткнулся о тело, лежащее в проходе.
Тело, раскинувшее руки в проходе, принадлежало человеку. Этот человек был пьян, причем вусмерть, и больше напоминал труп. Судя по форменной одежде, это был один из сотрудников аэропорта. Его темно-красная тужурка была распахнута, рядом лежала пустая галлонная бутыль могучего марсианского ифрита ”Вырви глаз!”, способного свалить с ног и бойца Космопехоты. Адольфо поднял ее и принюхался. Так и есть, к запаху ифрита примешивался тонкий аромат ”блау”, голубого наркотического порошка, достаточно дорогого, но популярного у работяг и других низко обеспеченных слоев. Контрразведчик сам знал об этом наркотике не понаслышке, так как в юности перепробовал основательное количество различных химических препаратов для изменения сознания. Он ”гнался за Драконом” в течение полутора лет, пока не смог чудовищным усилием воли ”завязать” и немедленно направиться на службу в армию. Любопытно, что ”Вырви глаз!” был напитком не из дешевых, однако этот рядовой сотрудник (вероятно, из числа ИАС) смог себе его позволить, равно как и ”блау”. Адольфо покрутил бутыль в руках. На задней стороне красовался слоган: ”Вырви глаз! Уподобься Богу-Императору!” Закрывающая кавычка после ”глаз!” была пропущена то ли случайно, то ли умышленно, делая всю надпись какой-то двусмысленной и богохульной. Контрразведчик заозирался в поисках кого-либо из персонала аэропорта, но зал был все так же девственно пуст. ”В конце концов, это не мои проблемы”, - логично рассудил Адольфо, поставил бутыль на место и отправился к стойке информации.
Потыкав по кнопкам и сверив информацию со своими записями в наладоннике, контрразведчик выяснил, что местное представительство ”СМЕР” находилось не в Мосальске, а в крепости Посвященного Сестричества, располагавшейся в 115 милях к юго-востоку от столицы. Так как для начала Адольфо собирался выяснить все подробности катастрофы БТР своего шефа, то выход был один: отправиться в эту самую крепость. Правда, судя по карте, существовала серьезная загвоздка: столицу и крепость Сестричества разделяла невысокая, но труднопреодолимая горная гряда. Соответственно, перед Адольфо встал вопрос о поиске транспорта. Логично отбросив в сторону ховер-мотоциклы и реактивные прыжковые ранцы (вот бы забавно он смотрелся), контрразведчик сообразил, что в аэропорте наверняка найдется некое средство передвижения, способное доставить его в крепость, а полномочия, данные ему ”СМЕР”, ничем не ограничены. Обрадованный Адольфо отправился на поиски администрации аэропорта и уже через десять минут стучал в дверь с надписью ”ректор аэропорта Мосальска Г. Ферштейн”.
Разговор с ректором был коротким. Крайне противный, верткий и словоблудливый Григорий Цейтенберг Ферштейн (как гордо представился начальник аэропорта) не сумел вызвать у контрразведчика ничего, кроме отвращения. Видимо, привычка лизоблюдничать перед любым начальством настолько укоренилась в мозгу Ферштейна, что за несколько минут ”беседы” (а точнее, коротких вопросов Адольфо и пространных, витиеватых речей Ферштейна, за которыми, впрочем, не скрывалось никакого смысла) контрразведчик успел испытать на своей шкуре всю глубину различных психологических состояний от раздражения до плохо скрываемой ненависти. Наконец, поток заковыристого бреда, изливавшийся из уст ректора, на миг ослаб, и Адольфо резко закончил разговор прямым приказом о предоставлении транспорта. Сопроводил он этот приказ вторичной демонстрацией удостоверения ”СМЕР”, после чего Ферштейн схватился за трубку коммутатора и с радостью начал кричать туда что-то нечленораздельное. На другом конце провода его, однако, поняли, и вскоре крайне довольный ректор сообщил контрразведчику, что его ждут на второй полосе. Выяснив, где находится эта самая полоса, Адольфо сухо попрощался и вышел вон из кабинета начальника аэропорта. Захлопывая дверь, он расслышал, как Ферштейн тихо произнес: ”Теперь-то все!” Что это могло значить, Адольфо не знал, да и не особо хотел задумываться.
Выход на ВПП находился в непосредственной близи от административной части аэропорта. Адольфо прошел по небольшому поперечному коридорчику и вышел в зал, который, как можно было предположить, служил для подготовки грузов и багажа к транспортировке. Все кругом было завалено тюками, контейнерами и ящиками. Многие из них несли на себе маркировку Имперской армии, остальные в большинстве своем были украшены рекламными наклейками и яркими лентами со штрих-кодами, используемыми для идентификации содержимого этих самых тюков. Внимание контрразведчика привлекла строгая, серо-стальная наклейка с рекламой знаменитых ”Космических Волков”. Рядом со стилизованным изображением волчьей головы в гермошлеме красовался девиз этих прославленных на весь Империй воинов: ”Придет серенький волчок, и укусит за бочок!” Адольфо ухмыльнулся. ”Я бы это вряд ли пережил”, - подумал он. В слогане было что-то наивное и детское, хотя контрразведчику было отлично известно, что шутки с космопехотой более чем плохи. Пройдя по залу, Адольфо остановился возле двери технического персонала и вставил в щель считывателя карточку-пропуск. Аппарат захрюкал, а контрразведчик неожиданно для себя начал насвистывать песенку, привязавшуюся еще несколько дней назад. Эту песню крутили все основные радиоканалы Империя, включая даже архиконсервативный ”Золотой Трон”. Исполнителями были, как это ни парадоксально, огрины, так как именно глотки этих чудовищ наиболее хорошо подходили для хрипения и рыка, которыми они сопровождали свой так называемый ”огрин-метал”. А одна из самых популярных групп, ”Тошнотворная мутация”, как раз не так давно взорвала все хит-парады своим ультрапатриотичным хитом ”Готовьте списки!” Контрразведчик не мог не признать, что песня и впрямь удалась. Ожидая реакции считывателя, Адольфо не удержался и тихонько напел наиболее понравившиеся ему куплеты:
”Летит надежда Протектората,
Что грянет время большой зачистки,
И к нам вернется сам Император, -
Готовьте списки, готовьте списки!
За нашу память, за наши святцы,
За крест священный на обелисках
Не уставайте с врагами драться -
В расход предателей! Готовьте списки!”
Наконец устройство пикнуло и зажгло зеленый огонек. Дверь с негромким шипением отошла в сторону, и контрразведчик вышел на ВПП.
Внимание Адольфо сразу привлекла мощная 13-тонная десантная ”Валькирия”, смотревшаяся довольно нелепо на аэродроме в окружении небольших гражданских катеров и гравитационных транспортных барж. Величественный самолет Имперского флота был одновременно грозен и красив. Адольфо знал, что при виде оружия его воображение всегда разыгрывалось не на шутку. Лазерный пистолет казался ему изящным и привлекательным пареньком, только попавшим на фронт, плазмомет виделся ему свирепым и безжалостным ветераном, прошедшим десятки сражений, а ”Носорог” и ”Уничтожитель” он вообще называл соответственно ”самка” и ”самец”. Вот и сейчас ”Валькирия” представилась ему грозной владычицей небес, несущей кары Императора на головы врагов. Адольфо припомнил, что при изучении архивов по заданию ”комиссара” он однажды наткнулся на большую подборку материалов по древнейшим первобытным религиям, и там упоминалась и Вальгалла, и валькирии. Под Вальгаллой древние понимали то ли город, то ли планету, предназначенную для павших с частью в бою героев. Тогда это очень понравилось контрразведчику (он с усмешкой предположил, что такую планету не помешало бы создать и в Империи, но только сделать бы ее пришлось на манер черной дыры, – количество павших с честью в бою бойцов Империя зашкаливает за миллион в секунду). Валькириями же звались божества, которые поддерживали воинов, помогали им в бою и уносили павших в ту самую Вальгаллу. ”Очень точное название для десантно-транспортного самолета” - подумал Адольфо.
Судя по маркировке на снежно-белом корпусе, ”Валькирия” принадлежала к 33-ему десантному авиаполку Имперских ВВС. Контрразведчик заключил, что до прибытия на Белатис-4 ”Валькирия” участвовала в известной десантной операции на Тираме-2. По крайней мере, бежевый камуфляж, пробивавшийся кое-где через не слишком тщательно наложенную белую краску, убедительно подтверждал эту версию. Также было похоже, что во время того десанта данный самолет получил основательные повреждения, из-за чего и был списан с переводом в заштатную тыловую часть. Из вооружения осталась только лазерная пушка, вмонтированная в переднюю часть самолета. Тяжелые же болтометы, которые должны были располагаться в дверных бойницах, отсутствовали.
Поразмыслив несколько секунд и оглянувшись кругом (никого, впрочем, не заметив), Адольфо направился в сторону ”Валькирии”, так как здраво предположил, что именно этот самолет станет его транспортом. На эту роль воздушный корабль Имперских ВВС подходил куда лучше, нежели грузовые баржи, катера и челноки. Пройдя мимо самодвижущегося трапа, контрразведчик увидел человека в военной форме ВВС, сидящего на земле и что-то усиленно пьющего. Человек крупными глотками поглощал мутноватую жидкость из бутылки неизвестного происхождения. Адольфо приблизился, и его чуткие ноздри уловили ”аромат” чудовищного самогона, крепкого до такой степени, что слизистая оболочка неподготовленного человека высохла бы в единый момент. Однако субъект, втянувший в себя последний глоток этого ”нектара”, вовсе не был неподготовленным к подобной трапезе. Конечно, ему потребовалось несколько секунд на то, чтобы сфокусировать взгляд на контрразведчике, но глаза авиатора смотрели довольно твердо и в одну точку. ”Хкммм”, - произнес он. Видимо, необходимость в закусывании самогона у него тоже отсутствовала. ”Ээээ... Ты хто таков будешь?”, - поинтересовался летчик, поднимаясь на ноги (довольно ловко, надо признать). Адольфо представился и кратко изложил цель своего полета. Летчик пьяно икнул, несколько раз с силой кивнул (так, что едва не упал) и сказал: ”Дык отвезть тя завсегда могем. Ты, это, мил человек, полезай унутрь, да барахлишко свое не разбрасывай особливо, а я покеда позову техника да начну заводить шарманку. С диспетчером погутарим, а там, глядь, и на старт, от винта, как грится!!” Контрразведчик понял далеко не все из не совсем связной речи пилота, которая была отягчена странным выговором и сленговыми выражениями, но ухватил суть: лететь можно и нужно. Пилот тем временем закончил: ”А ежели хто те балакал, что капитан Сидоренко – бухарь и ни хрена не годится, так ты шли того прямо в задницу!” Адольфо пообещал непременно так и поступить.
Сидоренко, пошатываясь, удалился, а контрразведчик взобрался по приставленной лестнице в ”Валькирию”. Салон десантного самолета был порядком модернизирован. Часть лавок для гравишутистов была убрана, и на их место водрузили балки для закрепления грузов. В настоящий момент, правда, салон пустовал, - видимо, ”Валькирия” не использовалась для транспортировки. В передней части, прямо перед кабиной пилотов, были установлены не продольные, а поперечные кресла: очевидно, для перемещения гражданских лиц с комфортом (насколько это вообще возможно в военном самолете). Адольфо уселся в кресло, сложил рядом с собой сумку и чемодан, и выглянул в иллюминатор. Покачиваясь, к ”Валькирии” бежал капитан Сидоренко, за которым спешил пожилой техник в черном, промасленном комбинезоне и с большим ящиком инструментов в руках. Дернув рукоять, капитан задраил боковую дверь и взобрался в кабину. ”Все готово?”, - поинтересовался контрразведчик. ”Ага! Щас вот дедуля постучит, покрутит, и баста, - ”а вместо мозга пламенный бензол!” И еще слов ВНОС дождемся”, - ответил пилот. Смутившись, Адольфо намекнул, что не очень понимает речь капитана. В ответ тот сообщил, что сам он родом с Вальгаллы, а потому в этом нет ничего странного. ”А что значит ВНОС?” – спросил Адольфо. ”Ээээ... Выпил, наелся, опять спит!”, - мотнул головой Сидоренко и предложил Адольфо пристегнуть ремни, после чего закрыл за собой дверь кабины пилотов, оставив контрразведчика недоумевать над последней фразой.
Внимание Адольфо переключилось на происходящее за окном. Он заметил, что техник (из числа Посвященных Механики Всепомазанника) уже завершал обход самолета. Несколько раз ударив по обшивке длинной заостренной железкой, старик пошатнулся и едва не упал, с трудом удержав равновесие. Адольфо понял, что и этот член ИАС был замечательно пьян. Техник же, покрутив еще несколько секунд некий рычажок, который нельзя было разглядеть из салона, захлопнул люк и что-то пробурчал. Адольфо, некоторое время обучавшийся искусству чтения по губам, с ужасом разобрал, что старик сказал: ”Ну ничего, вроде должна полететь...”
В кабине вдруг что-то громко зашипело, загремело, и надтреснутый голос диспетчера огласил салон: ”Борт триста тринадцать, на старт! На старт! Взлет разрешаю! Разрешаю! Как меня понял?” Связь переключилась, и одновременно с ответом капитана заработали моторы. Шлейф копоти и грязи вылетел на гудрон из турбин самолета. Видимо, последний раз заводился он давно. Техник, прижимая к груди свой длинный прут, пробежал под самолетом и выбил ”башмачки”, фиксировавшие колеса. Сидоренко тут же начал рулежку, и десантный самолет лихо выехал на ВПП. Здание аэропорта смотрелось как-то обшарпанно и неказисто с этой стороны, - шаттл приземлялся в другой части поля аэродрома. Контрразведчик заметил, что установленный на крыше небольшой технической постройки радар начал вращаться все быстрее и быстрее. То ли это было связано со стартующим самолетом, то ли с чем-то еще, однако мигающие красные лампочки на самом радаре не говорили Адольфо ничего, – в технике он разбирался не особенно хорошо. Тем не менее, что-то подозрительное и гнетущее было в их ритмичном подмигивании. Они напомнили контрразведчику глаза какого-то чудища из числа тех монстров, что любили крутить по голокубу в популярных научно-познавательных программах Астрономикона типа ”Путешествия с огнеметом наперевес”. Сестра Дульсинея, из Сестричества, которая вела эту программу и исколесила не один десяток миров Империя, нравилась доброй половине аудитории этой программы. Контрразведчик не был исключением. Сейчас, однако, это все показалось ему осколком какой-то давно оставленной позади мирной жизни. Вряд ли у контрразведчика ”СМЕР” часто подворачиваются возможности просто отдыхать и в праздности смотреть передачи голокуба.
”Валькирия” тем временем продолжала разгон. Шипение и свист заполнили салон. Мельком бросив взгляд в иллюминатор, Адольфо увидел какие-то мелкие точки, быстро пролетающие мимо самолета. Приглядевшись, он понял, что это – различные гайки и шурупы из обшивки. ”Эй, пилот! Летчик!” – пытаясь перекричать грохот, заблажил контрразведчик. ”Пилот, самолет разваливается на куски!” Самолет уже должен был подняться в воздух, но получалось это у него довольно плохо: оторвавшись на секунду от земли, он затем снова плюхался обратно. Со стороны, наверное, казалось, что какая-то огромная и чудовищно неуклюжая птица совершает гигантские скачки в тщетной попытке взлететь. Через окно двери, разделяющей кабину пилота и салон, Адольфо разглядел капитана Сидоренко, судорожно сжимавшего штурвал. Побелевшие пальцы настолько сильно вцепились в рукояти, что армированный пластик, казалось, вот-вот начнет крошиться. ”Капитан!” – снова заорал Адольфо, сопровождая свои вопли мощными ударами по двери. ”Там обшивка рассыпается!” ”Хрен с ней!” – мотнул головой пилот. ”Ты, главное, дверь держи, а то тебя ветром унесет”.
Резкий толчок отшвырнул контрразведчика прямо в то кресло, где он сидел, и Адольфо счел за благо немедленно застегнуть ремни. На одном из них белым термическим карандашом было накарябано слово ”удавка”. ”Тот еще юмор у них”, - подумал Адольфо, и тут наконец ”Валькирия” оторвалась от земли. После этого бедный экс-гвардеец пожалел о том, что вообще родился, о том, что вступил в ряды ВС вообще и ”СМЕР” в частности, что судьбе было угодно наделить его вестибулярным аппаратом и сделать человеком как таковым. Все его внутренности завернулись в один тугой узел, завтрак немедленно был исторгнут и разбросан по сидениям вокруг, а в процессе набора высоты перегрузки вжали тело Адольфо в кресло так, что отдельные кости и суставы начали похрустывать. В общем, капитан Сидоренко не так уж и был не прав, – его манера пилотирования вряд ли бы пришлась по вкусу даже киборгу. Воздушные ямы и турбулентность – это просто неподвижный самолет по сравнению с тем, что бравый авиатор выделывал на своей ”Валькирии”. Контрразведчик молил Императора о том, чтобы он даровал ему потерю сознания, но тут неожиданно самолет резко накренился и стал терять высоту. Адольфо начал бормотать последнюю молитву, вверяя свою душу Императору, но оказалось, что ”Валькирия” просто идет на посадку. С чудовищным скрипом и лязгом накренившаяся машина продолжала приближаться к земле. Жуткий скрежет сопроводил в полет оторвавшийся кусок обшивки. В голове Адольфо промелькнула мысль о том, что рановато он прервал свою молитву. В иллюминаторе тем временем показалась стремительно приближающаяся земля. Адольфо крепко зажмурился и сжался в комок, представляя взрыв и свою бесславную кончину. Гудение и лязг, казалось, проникли в самый центр мозга контрразведчика. Уши уже не закладывало, – он просто ничего не слышал. Ровным и тихим голосом Адольфо отмерял последние секунды своей жизни. ”Пятнадцать, шестнадцать....” Самолет вдруг мелко затрясся, что-то загромыхало под ногами контрразведчика, и через несколько мгновений ”Валькирия” шлепнулась на землю. Адольфо подождал немного, затем ощупал себя. Части тела были на месте, кровь тоже не текла (ее заменял обильный ледяной пот). Адольфо все еще был жив.
Прокатившись по ВПП, самолет стал выруливать к зданию аэропорта, и тут до контрразведчика дошло, что место приземления при всем желании могло быть чем угодно, кроме крепости Посвященного Сестричества. ”Валькирия” проезжала мимо ”Молний”, ”Мародеров” и ”Громовых Ястребов”, которыми Сестричество никогда не пользовалось, и которые вдобавок носили очень странную маркировку. Серые, темно-зеленые и камуфляжные раскраски корпусов самолетов покрывали жирные красные звезды, вдоль носовых частей тянулись надписи на вальгалланском алфавите, а фюзеляжи некоторых истребителей украшали ряды звездочек, но помельче. Что все это значило, Адольфо не мог понять, но из-за общей слабости он не в силах был даже пошевелиться. Постепенно тело приходило в себя, но слишком медленно. Голова контрразведчика кружилась, его мутило и крутило, а тошнота то и дело подступала к горлу. Самолет стал сбавлять скорость и наконец остановился. Боковая дверь со скрипом отъехала в сторону, и в салон вбежали солдаты Вальгалланских ВС в характерной форме и в характерных шапках-треухах. В руках солдаты держали традиционные лазерные лучеметы, стволы которых немедленно уставились на Адольфо. Контрразведчик вообще перестал что-либо понимать. Следом за солдатами в ”Валькирию” вошел офицер в фуражке и с плазменным пистолетом в руке. Придерживая ножны энергошашки, он с пренебрежением наклонился к Адольфо и забрал у него все вещи, попутно быстро обыскав его. Впрочем, все оружие пунктуальный снайпер хранил в разобранном и смазанном виде в чемодане, собирая только перед непосредственными силовыми акциями. Застать его врасплох оказалось чрезвычайно легко. Выпрямившись, офицер произнес: ”Именем Революции, вы арестованы! Вывести его отсюда и доставить наркомвоенмору, пусть сам разбирается”.
Солдаты незамедлительно подхватили Адольфо и, застегнув на нем наручники, выволокли его из чрева ”Валькирии”. Впрочем, сойдя на твердую землю, он оказался вполне способным идти самостоятельно. Если бы не тот факт, что в спину контрразведчику упирался ствол лучемета, то можно было бы сказать, что прогулка на свежем воздухе в какой-то мере взбодрила Адольфо. Вели его в сторону от здания аэропорта, по направлению к огромному лагерю, разбитому прямо на территории поля аэродрома. Само здание было основательно обожжено и хранило следы выстрелов и разрывов снарядов, что говорило о том, что не так давно тут шел штурм. Часть самолетов, мимо которых шел контрразведчик, имела еще символику общеимперских ВВС, на других же орлы и черепа были старательно закрашены. Лагерь представлял собой палаточный городок с временными дощатыми постройками, и простирался настолько, насколько хватало глаз. Адольфо провели мимо будочек охраны, и он обратил внимание, что солдаты вовсю жгли костры, несмотря на то, что на дворе стоял сентябрь и, в общем, было вполне тепло. Бойцы готовили пищу, кто-то играл на диковинных музыкальных инструментах, и атмосфера была дружелюбной и спокойной. Кое-кто бросал на Адольфо удивленные взгляды, но никаких вопросов или выкриков не последовало. Удивительно, что эти солдаты могли поднять бунт и бросит вызов Империю (а никаких других версий происходящего в голове у Адольфо пока что не возникло). По крайней мере, арест контрразведчика – подсудное дело, и никакой военно-полевой трибунал не оправдает командира, отдавшего такой приказ без соответствующей необходимости.
Вокруг костров сидели рядовые и сержанты 28-го Вальгалланского мехкорпуса. По крайней мере, так можно было предположить по знакам различия. Адольфо никогда не мог запомнить все эти вальгалланские звездочки и лычки, твердо помнил он только одно: лычки идентифицируют сержантов, маленькие звездочки – младший командный состав, а большие – старший командный состав. Красные нарукавные звезды с золотой окантовкой носили комиссары. Один из бойцов, бородатый и угрюмый на вид мужичина, на погонах которого была одна широкая продольная полоса, о чем-то увлеченно рассказывал своим сослуживцам. Адольфо прислушался и расслышал его слова: ”Во время второй армагеддонской кампании (и до нее) в нашей армии применялся трехгранный штык, но в ходе боевого применения выяснилось, что от него остаются трудно заживляемые раны, и чтобы хоть как-то облегчить участь тех, против кого эти штыки будут применяться, на вооружение приняли четырехгранный штык, а вскоре и его сменил клинковый – вот такой”, - он указал на свой лазерный лучемет. Окружающие его бойцы с интересом закивали, явно ожидая продолжения. Но Адольфо уже вели дальше.
Возле следующего костра, где притормозили его конвоиры, Адольфо услышал обрывки другого разговора. Молодой солдат, рядовой, размахивая руками и яростно жестикулируя, обращался к седоусому сержанту с тремя лычками: ”...А дядько Коля Цвайте по врождённому своему долбанутию не удержал власть в своих руках - всё цветуйки с коксом по утрам нюхал! Суомелайнены молодцы. Жили только вырубками лесными, а после войны вот стали гнать из дерев всякие ксилолы-толуолы, краску стали делать. А затем и хай тек. Эх, кого бы нам еще победить?” Контрразведчик и так не очень хорошо понимал речь вальгалланцев, пересыпанную огромным количеством сленговых словечек и идиом, а тут, хоть рядовой и говорил на общеимперском готике, Адольфо не понял вообще ничего. Зато понял сержант, пожавший плечами: ”Да ото ж! Кого вальгалланский народ ни побеждает, все прямо-таки пышным цветом расцветают! Аура у нашего народа такая? А кто нас победил - тому это так с рук не сошло... Эти рыбомордые... Сунулись на свою голову... А колдуны вшивые... До сих пор плоды своей "победы" пожинают и по всей вселенной с курьерами рассылают... Да что там, а Империй? Ой, не к добру он против наших Советов пошел, не к добру...” Контрразведчика (хотя уже можно было прибавлять эпитет ”бывшего”) толкнули вперед, и он пошел дальше.
Наконец впереди показалось приземистое одноэтажное строение, возле которого стоял часовой с выбеленным ремнем лучемета и поясом. Рядом, на специальном флагштоке развевался огромный красный флаг. В верхнем левом углу под золотистой красной звездочкой была изображена странная эмблема: молот, разбивающий три звена цепи. Невдалеке от сооружения располагался еще один взвод, окруживший забавную пузатенькую тележку, у которой суетился солдат в белом колпаке – видимо, повар. Конвоир остановил Адольфо и отправился в строение (штаб? НП?) докладывать о прибытии. Остальные солдаты, охранявшие плененного контрразведчика, стали оживленно обсуждать меню сегодняшнего обеда, но неожиданно на гомонящих бойцов зашикали, и возле тележки кухни зазвучала музыка. Боец со странным музыкальным инструментом, представлявшим собой резиновую гармошку с клавишами по бокам, лихо вскочил на приступочку и закричал: ”Итак, по заявкам трудящихся исполняется песня наших коллег-авиаторов! Так как среди нас во множестве присутствуют женщины и дети (тут солдаты весело захохотали), то все неприличные места я буду заменять словами ”тра-та-та!” Внимание, поехали!”. Музыка, хоть и примитивная, была легко узнаваема, – это был гимн Империя, ”Ad majorem Imperatoris gloriam”, ”К вящей славе Императора”. Текст, однако, был совершенно другой. Адольфо слушал его и поражался – насколько же он напоминал все то, что с ним приключилось за последние сутки.
”Крутится, вертится шар голубой,
Крутится, вертится над головой,
Крутится, вертится, хочет упасть,
Кавалер барышню хочет... (в этом месте боец скабрезно оскалился)
Крутится, вертится шар голубой,
Наш экипаж отправляется в бой,
”Тра-та-та-та”, - бортмеханик сказал,
”Тра-та-та-та”, - командир отвечал.
Крутится летчик вокруг маяка:
”Тра-та-та-та-та, а цель далека...”
”Тра-та-та-та”, - командир очень злой,
”Тра-та-та-та, бортмеханик слепой!”
Штурман заснул меж бутылок пустых,
Мы в облаках заблудились густых,
И командир тут прорвался сквозь мат:
”Тра-та-та-та, полетели назад!”
Вдруг навигатор внезапно сказал:
"Братцы, совсем тра-та-та нам настал,
Чья-то ракета за нами летит!”
”Тра-та-та-та”, - экипаж говорит.
Прямо с небес тра-та-нулись в овраг...
Кто же нас сбил? Свои? Или враг?
Наша ракета, и наш самолет,
И даже, представьте, знакомый пилот!
На белый свет экипаж вылезал,
Каждый свое ”тра-та-та-та” сказал,
Лишь командир в этот миг промолчал,
Воздуха в легкие он набирал.
Боец на миг прекратил играть, оглядел всех рядом стоящих и предложил: ”Наберем воздуха в легкие и послушаем, что же сказал командир!”
”Тра-та-та-та-та-та-та-та-та-та,
Ты ж не механик, а тра-та-та-та!
Тра-та-та-та-та-та-та, вашу мать,
Больше не буду я с вами летать!””
Взрыв хохота сотряс воздух. Один солдат даже упал на землю и корчился, держась за живот. Смеялись все – от офицеров до повара этой самой кухни, невзирая на чины и звания. Лишь одному бедному Адольфо было не до смеха. Песня пришлась уж больно ”вовремя”. Со злостью он сплюнул, и тут из здания вышел солдат, рядом с которым шел незнакомый офицер с красной звездой на рукаве. ”Так, комиссар, ну, этого следовало ожидать”, - подумал контрразведчик. Солдат протянул офицеру конфискованные вещи и, вытянувшись по стойке ”смирно”, откозырял. Комиссар небрежным жестом отослал бойцов прочь и кивком головы указал Адольфо на вход в помещение. Тот повиновался, и пошел по направлению к двери. Рядом с часовым была пришпилена табличка темно-бурого цвета, на которой значилось ”РВС. НКВМД”. Смысл этих аббревиатур был выше понимания Адольфо. В приемной комиссар усадил его на жесткий стул и велел подождать. Солдат, охранявший проход во внутреннюю часть строения, мгновенно скинул с плеча лучемет и наставил его на контрразведчика. Комиссар прошел куда-то в коридор, открыл там дверь и сообщил о прибытии ”пленного агента Инквизиции”. Адольфо поморщился, он не любил это древнее наименование. ”Введите!” – послышался голос собеседника комиссара, и солдат, не дожидаясь приказания, стволом указал Адольфо дорогу к кабинету. ”Адольфо ван ден Хейке, инквизитор Ордо Херетикус, товарищ нарком!” – продолжал докладывать комиссар. Адольфо сделал еще несколько шагов и прочитал довольно криво прибитую табличку рядом с дверью: ”Наркомвоенмор Леуба Палкацкий”. Он остановился, но в спину ему настойчиво ткнулся ствол лучемета, и Адольфо вошел в предбанник кабинета. Повернувшись, он увидел мужчину в военной форме и тонких очках, лицо которого было известно любому жителю Империя, а объявления о розыске и баснословных наградах за голову которого украшали едва ли не каждый фонарный столб. ”Заходите, заходите, милейший”, - протянул хозяин кабинета, и ван ден Хейке не оставалось ничего, кроме как подчиниться.
2.
Ners
"Хересь Ёруса"
Хорус затушил папиросу о край пепельницы и зевнул.
- Жарко нынче… - протянул он.
Обычно пустая, VIP-курилка сегодня была наполнена самыми разнообразными существами. Магнус и Ангорн тихо беседовали о чем-то своем в дальнем углу. Несколько Сынов Хоруса без энтузиазма слушали активно жестикулирующего Фулгрима: судя по всему, речь шла об одном из его бесконечных любовных похождений. Кровопийца, картинно затягиваясь крепкой сигарой, качал рогатой головой в такт музыке, лившейся в его уши через наушники. Некурящий Абаддон стоял, сложив руки на груди, всем своим видом показывал окружающим, как ему противен запах табака. Отсутствовал только Мортарион – говорили, что болел.
Кровопийца с сигарой шумно выдохнул, на несколько секунд полностью окутав себя сизым дымом.
- Вот ведь животное. Сигарой не затягиваются. – с отвращением сказал Ангорн, глядя на Кровопийцу.
- Ничего, посадит легкие лет через пять. – усмехнулся Магнус.
Хорус мутновато оглядел собравшихся. Его соратники и братья, прошедшие с ним бок о бок немало кровавых и героических кампаний, последнее время стали его порядком раздражать. «Дьявол, их ограниченность меня пугает – подумал Воитель. – Эти архаровцы не понимают всех тонкостей революции. Разве найдут они свое место в новом мире, который построю я? Где острый ум, где политическая ловкость?».
Он откашлялся. Все повернули головы к нему, лишь Кровопийца, ничего не слыша в своих наушниках, продолжал ритмично двигаться.
- Эй, я к кому обращаюсь? – возмутился Хорус. – Пните его кто-нибудь, рэпера гребаного.
Фулгрим, пакостливо скалясь, подскочил к демону и звонко шлепнул его по заднице. Кровопийца вытащил наушники и собрался было высказать Фулгриму свое мнение по данному вопросу, но под многочисленными осуждающими взглядами смутился и опустил глаза в пол.
Хорус помолчал и обратился к коллегам:
- Итак, господа хорошие, мы уже два дня курим, а все никак не приходим к единому мнению по волнующему нас вопросу. За эти 48 часов я услышал много интересного – от способа починки армора с помощью брикета малинового киселя и вязальной спицы до технологии производства беспохмельного вискаря. А нахрена мне это? Абаддон, не надо делать отчужденное лицо, это была твоя идея перенести совещание, так сказать, на неформальный уровень. Нулевой результат, господа. Я вами недоволен. Расслабились, понимаешь, на Иштваанских курортах. Все, кончились каникулы.
Абаддон шмыгнул носом.
Через два часа Хорус собрал всех на капитанском мостике. Настроение было так себе.
- Итак, для тех, кто в Рино. Напоминаю, что на повестке дня – Моральное Обоснование. Мы должны оправдать себя в глазах общества! Проклятые империалистические пропагандисты сеют и сеют зерна скверной скверны, поливая нас ушатами грязи и нечистот. И самое ужасное, что лживая ложь находит отклики в сердцах простых граждан, чей слабый мозг не в состоянии…
Хорус отдышался, собрался с мыслями и продолжил.
-Да, не спорю, дело, затеянное нами, может не найти откликов среди населения Терры. А нам нужны кадры, нужна лояльность, черт вас побери. Лояльность как среди современников, так и среди потомков. Историки, опять же. Уже сейчас нашу кампанию за глаза называют Ересью, и, должен вам сказать, это слово мне порядком режет ухо. Уж, если на то пошло, подобрали бы что-нибудь более благозвучное – бред там, или ахинея.
- Или маразм! – Услужливо вставил опальный Абаддон.
Хорус посмотрел на него как на умалишенного и продолжил:
- Отдел по Связям с общественностью работает из рук вон плохо. Они решили, что если мы украсим доспехи георгинами, то нас встретят с распростертыми объятьями… Глупо, очень глупо. Да и не сезон еще для георгинов. Попрошу высказывать свои предложения, «господа консультанты»! – в голосе примарха прозвучала ирония.
Поднялся Магнус. Его рыжая бородка была слегка опалена – несмотря на то, что эксперименты примарха-химика приводили, порой, к непредсказуемым последствиям, большую часть времени он тем не менее проводил в своей секретной лаборатории. «Спалишь мне корабль» - ворчал Хорус, но опытов не запрещал.
- Я думаю… - начал одноглазый примарх, но Хорус жестом остановил его и с подозрением уставился на Фулгрима. Тот, стараясь быть незамеченным, что-то жевал, пряча руки под столом.
- Покажи руки, ирод! – рявкнул Воитель.
Фулгрим с виноватым видом проглотил то, что уже было у него во рту и извлек из-под стола надкусанную куриную ножку и коробку мармелада «Ударница». Вокруг послышалось сдержанное хихиканье.
Хорус нахмурился:
- Это что еще такое? Неужели нельзя было потерпеть? Через час кофе-брейк!
- Еда это наслаждение… Наслаждение вкусом… - забубнил Ребенок Императора.
- Молчи уж. – отмахнулся Хорус. - Магнус, что ты хотел предложить?
Магнус почесал глаз и возобновил прерванную речь:
- Начальник, я считаю, что наш козырь – толерантность и свобода прав и свобод. Демократия – сильно сильная сила и надо использовать ее с умом. Посмотрите, как этот самозваный монарх нещадно преследует мутантов, еретиков и геев (Фулгрим несколько раз кивнул). Мы же в противовес предоставим им полные гражданские права и компенсации. Я и слоган придумал – Еретики, Мутанты, Геи! Мы всех утешим, всех согреем!
- Я не хочу греть геев… –покачав головой сказал Хорус.
Внезапно у Ангорна запищал телефон.
- Я же просил, на всех совещаниях переключать телефоны на виброрежим! – простонал Воитель. – Ну как с вами свергать режимы и строить демократию? Э-эх!.. Дисциплина...
Ангорн молча выслушал собеседника на линии. Лицо его сделалось мрачным.
- Кхорн не приедет. – сообщил он.
Хорус явно расстроился.
- Вот так всегда. Все они герои на словах. Что тот, августейший наш, как только повод появился укатил на Терру, за маминым подолом прятаться, что эти – наобещали с три короба а теперь меняют правила во время игры. Фулгрим, сколько Хранителей Секретов нам поставили в этом квартале? А сколько по договору положено?
Фулгрим открыл рот, но Хорус, не обращая на него внимания, продолжал распаляться.
- Кровопивец только один, и тот с рэп-уклоном. А ведь они знаю, они знают как я ненавижу рэп! Нургл, холера ему в бок, вообще ничего не сделал. Ни-че-го! А похвалялся, что полностью обеспечит армию десертом в виде свежих фиников и мандаринов. И что же? Два вагона! Всего два вагона! Это при том, что ему известно, как страдают мои воины от цинги и авитаминоза!
- Не заводись, брат – спокойный голос Магнуса привел Хоруса в чувство. Обойдемся без лузеров. Так вот, насчет льгот, прав и толерантности. Предлагаю изготовить агитационные листовки и расшвырять над Террой. Конечно, на таких твердолобых дегенератов как Дорн и его золотая рота они навряд ли подействуют. Но кое-какой эффект будет, это точно.
Хорус встал. Его фигура, некогда могучая и грозная, вызывала нынче жалость и недоумение. Сгорбленная спина, мешки под глазами, седые волосы… Да, ответственность за судьбы мира старит даже примарха.
- Что ж, будь что будет. Действуйте. Абаддон, ты, как провинившийся, остаешься дома, с женщинами и детьми. Магнус, ты ответственный за агитационную работу. Даю вам день на листовки – включая изготовление и размещение. По истечении дня – штурм. Ангорн, ты возглавишь наземную операцию. Фулгрим, давай там без слаанешизмов, пленных сохранять в непочатом виде – нас с твоими шутками потом в Гаагу затаскают, по судам… Ну что ж, с богом, господа! Каждый со своим. Кстати, Мортарион загрипповал – пойдете без него. Абаддон, сваришь ему клюквенный морс. Поить каждые 20 минут. За работу, ироды!
… Ночью Хорус видел скверные сны. Ему снился десантник в причудливой силовой броне черного цвета. Голову его украшал массивный шлем, немного похожий на походный котелок. Вид этого шлема вызвал в Хорусе ностальгию по тем беззаботным временам, когда он был молод и ходил в турпоходы вместе с одноклассниками. Именно в таком котелке они готовили свою незамысловатую пищу – как правило тушенку с макаронами. Во сне черный Астартес спрашивал Хоруса о его отце. Хорус, испытывая непонятную боль в запястье, отвечал, что отец его Император и что он предал его, Хоруса. Черный, тем не менее, убеждал Хоруса в том, что именно он является его отцом и недоумевал, каким образом тут мог быть замешан Император. В подтверждение своих слов, странный десантник стал говорить совсем уже непонятные вещи, ссылаясь на какого-то Убивана и размахивая чем-то, отдаленно напоминающим фонарик. В конце концов Хорус, пытаясь избавиться от назойливого собеседника, спрыгнул в бездонную трубу. Он падал, падал, падал, падал и….
…. внезапно проснулся на полу, весь в холодном поту.
…. Святая Терра, сутки спустя.
Старый солдат, охранявший Дворцовые ворота, уже давно мечтал о постели и горячем супе. Но смена его заканчивалась только через 5 часов, так что приходилось терпеть неудобства военной службы. Что делать, долг есть долг.
«Как назло, самая отвратительная погода именно в мое дежурство! - думал вояка, потирая замерзшие руки. – Вот наверняка, как только меня сменят, эта проклятая метель прекратится! Закон подлости… А это что такое?..».
Солдат приложил руку козырьком ко лбу, пытаясь укрыть глаза от снега и стал вглядываться в темноту. «Видимо, показалось…».
Но
Внезапно перед ним выплыли фигуры нескольких Астартес с болтерами наперевес. Верховодили ими гнусного вида толстяк с неимоверно пухлыми, как будто накаченными силиконом губами, огромный детина с битой, явно недоразвитый интеллектуально и молодой человек, студент с виду, с рыжей бородкой и одним глазом. В глазу поблескивал монокль.
Солдат попятился.
- Что? Куда? Куда!?….. Нельзя сюда!… А ну, шпана, сейчас позову кого следует!.. Ай!!
Получив удар рукояткой болт-пистолета прямо в зубы, защитник Дворцовых ворот отполз в сторону, облизывая разбитые губы и поскуливая.
А в ворота, словно неудержимый поток, вливались все новые и новые солдаты славного Хоруса. Штурм начался.
3.
Davvol
"Как все было на самом деле."
Волны воинов-предателей, обуреваемые яростью, штурмовали стены величественного Дворца Терры, резиденции Императора человечества.
Стойкие защитники, Имперские Кулаки и Кровавые Ангелы под мудрым предводительством своих примархов беспощадно отражали один натиск за другим. В тяжелейшие моменты боя, когда исход сражения казалось переломится в пользу врага, сам Сангвиний, сияющий в своем великолепии являлся на стену, обращая своей божественной дланью врага в бегство, вселяя смелость и решимость в сердца доблестных защитников.
Но лавина казалась неудержимой! Не считаясь с потерями, все новые и новые предатели преодолевая шквальный огонь защитников упорно карабкались на стены, подгоняемые волей своих темных богов.
-АРРГХХАРРР!!! – рев Ангрона, величайшего из Пожира…
-СТОП! – опустив рупор, Император недовольно хлопнул себя по коленям – Ангронушка, милый! Ты сценарий читал? Что это за АРРГХХАРРР!!!? Что это за выдумки? Как в сценарии написано?
Там написано РАРРРГААРРХХ!!! Между прочим, это твой брат его написал! Где твое уважение к родственникам??
-Да папа, но…
-Что но? А ты знаешь, сколько денег стоит вся эта массовка? А ведь парням в костюмах демонов приходится платить по двойному тарифу!
-Ну…папа, мой агент сказал что мне следует лучше раскрыть свой характер и больше импровизировать в кадре… - Ангон потупил глазки и бубнил себе под нос.
-Агент?? – глаза Императора недобро засверкали – варежку в рот твоему агенту! Пока я тут режиссер, от сценария никаких отклонений! Ясно?
-Да… - уныло пробормотал Ангрон и ушел, таща по полу свой двуручный меч.
-Папа!
-Черт! - Император вздрогнул от неожиданности – Сангви! Хватит ко мне подкрадываться сзади! Че надо?
-Я опять по поводу крыльев, папа! – Сангвиний всем своим видом выражал решительность.
-Хм... мы уже говорили об этом сынок – Император отвернулся и сделал вид что чем-то занят.
-Нет папа! Я тебе еще раз скажу! Эти дурацкие крылья, словно с детского утренника! У них перья осыпаются при ходьбе! Черт побери, да у меня спина от них потеет! Мы живем в просвещенном тридцатом тысячелетии! Тридцатом! Пусть Магнус мне их в фотошопе нарисует! Ну что ему стоит! Он же фанат всяких гаджетов!
-Но сынок, ты не понимаешь, ты же знаешь, сколько стоит в наши дни компьютерная обработка, а если мы превысим бюджет, то…
-Нет папа, это ты не понимаешь – Сангвиний упер палец в грудь отца и тыкал им при каждом слове – или мне рисуют красивые величественные крылья, или ты находишь другого простофилю на роль крылатого метросексуала!
Император сразу сник и опустил плечи. В голосе прорезалась тоска и печаль:
-Эх, сынок, неужели я дожил до того момента, когда собственные дети загоняют меня в угол? Когда все мои заботы о малышах карапузах оборачиваются чернейшей неблагодарностью?
-Папа, твои штучки на меня не работают, ломай свою комедию перед кем-нибудь другим – Сангвиний упер руки в бока и ехидно смотрел на Императора.
Тот перестал притворятся и устало махнул рукой:
-Эх, черт с тобой, кровопийца, будут тебе крылья в фотошопе! – Император всплеснул руками в варежках и снова уселся в режиссерское кресло. Сангвиний с довольной миной расстегнул лямки и сдал крылья на руки подбежавшему ассистенту.
-Поехали во второй павильон! – сервиторы впряглись в лямки и потащили стул к выходу – Робби, заканчивай тут без меня!
Робаут склонившийся с Джагатаем над макетом космопорта не глядя помахал рукой.
Они был увлечены передвижением моделей солдатиков в белой броне с молнией на наплечниках.
Так, смотри Хорус, в первой сцене ты стоишь у иллюминатора с и ненавистью смотришь на Терру – Император склонился над сценарием и жестикулировал левой рукой в сторону зеленого экрана.
-Вот тут мы поставим поручень, обопрешься на него, потом нарисуем панель управления, иллюминатор будет где-то на уровне груди начинаться, ну и все, понял?
-Да, папа, ясно – вдруг Хорус ткнул пальцем в низ страницы, где текст был смазан и неразборчив – а тут что? Ты решил переписать этот эпизод?
-Нет – отмахнулся Император – чай пролил. Но ничего, я помню, что там было написано.
-А, ладно. Ну че, начинаем? – Хорус потер руки, почесал глаз на груди и разгладив волосы защелкнул серебряную муфту на макушке – Я готов!
-Отлично! Ты у меня из всех самый умненький! – Император, приободрившись, хлопнул в ладоши, но из-за варежек звук вышел глухим – Свет! Камера! Мотор!
Херувимы неторопливо вращали ручки камер, и звук скрипящей пленки убаюкивал Императора.
Он очень устал и звуки гневного монолога Хоруса утекали на задний план.
Звук распахнутой двери выстрелом пробудил Императора. Натянутый как струна, Робаут с пачкой бумаги в руках двигался напрямик к Императору с легкой озабоченностью на лице.
-Какие проблемы? – Император решил взять быка за рога – Сангвиний сломал ноготь? Ангрон избил кого-то из массовки? Джагатай опять напился и разбил мотоцикл?
-Хм… хуже – Робаут замолчал на мгновение, словно не решался сказать об этом отцу – Это Фульгрим.
-Черт! Лучше бы Ангрон кого-нибудь избил. Он опять? – в глазах Императора еще были видны крохотные точечки надежды что все обойдется.
-Да, опять – слова Робаута упали как топор палача. – он опять плачет и режет вены.
-Поганый эмо! – Император сплюнул себе под ноги – все дети как дети, а этот недоношенный вышел.
-Эх, сынок, хорошо что ваша мама до этого не дожила, не видит этого безобразия – печально помотал головой Император и поднялся со стула – что-нибудь еще?
-Да, я по поводу финальной битвы, я тут подготовил четыре варианта, может, посмотришь?
-Робби, я в шоке, когда ты это успеваешь? Не буду я ничего смотреть, работаем по первому варианту! Мне хватило твоего последнего предложения, ну того где в конце все пляшут и поют, мы в конце концов снимаем брутальный эпос, а не индийский фильм про любовь! Ладно, жди тут, разберусь с плаксой посмотрим, что ты накропал. Слушай, может тебе книгу написать? Большую, подробную, что-нибудь про звезды, глядишь, подзаработаешь, а я перед издателем словечко замолвлю, а? – Император с улыбкой ткнул в плечо Робаута.
-Я подумаю – мечтательно улыбнулся тот, глядя в спину уходящему отцу.
Через десять минут он вернулся. Усталый, но довольный.
-Папа, а где вторая варежка? – Робаут озадаченно смотрел на левую руку отца.
-Во рту у Фульгрима – Император пожал плечами – я не знаю другого способа его заткнуть.
-А, ну ладно, мы тут закончили - поехали последнюю сцену снимать – Робаут с Хорусом собирали листки с текстом, бутафоры сворачивали декорации и зеленый экран.
-Ну наконец-то! – обрадовался Император и отпил чаю – Вперед!
Время тянулось необычайно медленно.
Хорус сидел на ступеньке декораций перед зеленым экраном и ковырялся в ухе бутафорским когтем на правой руке.
Рогал с Робаутом играли в шахматы рядом с режиссерским креслом, шумно обсуждая каждый ход:
-Вот смотри Робби, ты опять пытаешься разыграть тот же гамбит что и в прошлой партии – Рогал передвинул фигуру и взял королеву Робаута – но тем не менее ты забываешь о контр-гамбите Фалькбеера которым я лишил тебя сейчас ферзя.
-Да ладно, зато это сработало с Ангроном– отмахнулся Робаут – еще вся игра впереди.
-Впереди? Или ты надеешься заманить в угол моего короля своей батареей слон+ладья и устроить цугцванг? Нет, братец, я не так нетерпелив как Ангрон, я не куплюсь на мат Легаля даже будучи пьяным и играя вверх ногами! Шах!
Терпение Императора истекало.
-Скоро там уже? Съемочный день кончается! Я не хочу платить еще за один!
-Ну, ты же знаешь папа – отвлекся от доски Робаут – что Сангвиний очень трепетно относится к крупным планам, и он всегда гримируется сам, не подпуская никого к своему лицу.
О, вот и он! – подал голос Хорус, вытерев коготь о полу плаща – явился, наконец.
-Искусство не терпит спешки – высокомерно ответил Сангвиний, поправив напудренный локон упавший ему на лицо – начнем же брат!
-Давно пора – крякнув, Хорус поднялся – а то у меня даже коленки затекли.
-Так – вмешался в диалог Император – мы тут с Робби помозговали и решили обойтись без пафосных монологов в начале. Фильм не резиновый, мы и так превысили лимит на 40 минут.
Просто жесткая драка, строго по сценарию. Все понятно?
-К...к…как без монологов? – надул губки Сангвиниус и обиженно посмотрел на отца – я репетировал его 2 недели! Как ты мог! – в глазах примарха показались слезы.
-Не расстраивайся сынок, а я подарю тебе новую косметичку, косметичку моему любимому сладкому мальчику, розовощекому сорванцу – с хитрым прищуром елейно произнес Император.
-Ну ладно, так и быть, только ради тебя папа – расплылся в улыбке Сангвиний и подняв меч изобразил величественное выражение лица.
Деревянные мечи стукались с глухим звуком, серебрянка отлетала от них при каждом ударе.
-Знаешь папа, зря ты экономишь на декорациях – доиграв партию Робаут сидел в кресле помощника и пролистывал смету – я подсчитал что уволив два десятка актеров играющих демонов мы могли бы взять в аренду нормальные мечи.
-Мечи это ерунда! Как ты не понимаешь – всплеснул руками Император – Масштаб! Главное масштаб! Этот фильм будут помнить всегда! Спустя многие и многие годы! Он даже нас переживет! А ты предлагаешь ударить по самому важному, по эпичности! Да может эти двадцать актеров и есть та грань что сделает мой фильм не просто великим, а величайшим!
А мечи, потом подрисуем. Все равно у Магнуса в школе летние каникулы, вот и будет чем заняться.
-Как скажешь папа – пожал плечами Робаут – но Сангвиний жалуется на занозы.
-Варежку в рот Сангвинию.
-Так, теперь пришло время мне явить свой талант! – воодушевленный Император ждал, пока костюмеры наденут на него доспех.
Сангвиний в уголке выдергивал из ладони занозы розовым пинцетом.
Хорус поправлял грим перед финальным эпизодом.
-Помни Рогги, никаких монологов над моим телом – напоминал Император сыну – просто утаскиваешь мое тело и все, баста, все свободны. Только лицо попечальнее, а то решат, что я тебе галактику в наследство оставляю.
Встав в начальную позицию, Император поднял меч и обратился к Хорусу.
-Только ты давай, полегче сынок, я понимаю, что не каждый день есть шанс побить родителя, но я уже не мальчик все-таки, уважай седины.
Хорус поднял большой палец и уверенно кивнул.
Ворвавшийся на мостик Рогал увидел тело умирающего отца, и со слезами упал на колени.
После чего схватил его в охапку и утащил из кадра.
СТОП! СНЯТО! –проорал Император свисая с плеча Рогала – ну вот, вроде и закончили. Отнеси-ка меня сынок в гостиную, в ту где желтое кресло стоит, которое нам марсиане на новоселье подарили. Устал я что-то.
