Пролог.
Младший скай-лейтенант Кьюсак заводил свою «Валькирию» на посадку. Последний оставшийся в руках лоялистов космопорт на Геркароде, способный принимать корабли более-менее приличных размеров, лежал прямо перед ним. Наскоро выжженный в густых лесах Геркарода прямоугольник два на три километра, забетонированный в рекордный сроки... Все что осталось. Все остальные порты были в руках врага.
Кьюсак, щелкнул пальцем по воксу в шлеме, активизировав его:
- Башня, это Минок семь-четыре-два. Прошу разрешения на посадку.
- Минок семь-четыре-два, это башня. Разрешение получено, садитесь на третью, - после паузы в пару секунд, тот же голос продолжил, - Как дела на Сцилле, семь-четыре-два?
Пилот ухмыльнулся. Надо же, так далеко от его родного мира, а интересуются происходящим на нем...
Додумать мысль он не успел.
Приборная доска озарилась красным. Тут и там вспыхнули предупреждающие об опасности руны. «Валькирию» затрясло. Наращивая обороты, она начала вращаться.
- Левая турбина горит, - сообщил Кьюсаку сидящий за ним напарник то, что он уже понял и сам.
- Стабилизируем! – рявкнул в ответ скай-лейтенант, борясь с подступающей тошнотой, вызванной вращением корабля. Валькирию все сильнее крутило в воздухе, а земля неумолимо приближалась.
- Хотя мое время может закончится, - забормотал второй пилот, - Бессмертный Император встретит меня. И буду я объят Его Святостью, если только пронесу я верность Ему-
Кьюсак не стал тратить время и силы на то, чтобы заткнуть своего помощника. Он лишь сильнее вцепился в штурвал, пытаясь выровнять машину, используя единственную работающую турбину.
Последняя мысль, которая промелькнула в его голове перед ударом о землю, была о везомых им пассажирах...
Раз.
Майор Дамгрэ из Сил Планетарной Обороны Геркарода стоял на плацу, прикрыв одной рукой глаза от палящего солнца, и наблюдал, как ремонтные бригады пытаются вытащить из густых зарослей повисшее на ветвях изувеченное тело «Валькирии».
Заросли... Выжечь бы их к Девяти Адам...
Подняв воротник оливкового плаща, отороченного серебряными полосками, он развернулся. По взлетному полю прямо к нему шли двое. Высокий худой человек с орлиным лицом, в черной форме комиссара и его спутник в камуфляже – мужчина в летах, с длинными седыми волосами, заплетенными на затылке в хвост. По бедру первого хлопали ножны, а второй нес на плече спортивную сумку.
Комиссар подошел к Донгрэ и, сняв перчатки, протянул руку:
- Северанс Гэйл. Третий Малахитский Мобильный. Это рядовой Рамилес.
- Димитрий Дамгрэ, СПО Геркарода, - ответил на приветствие майор, - Надеюсь, вы не сильно пострадали при.. мм... посадке?
Комиссар усмехнулся.
- На наше счастье скай-маршал Уэдон вышколил своих бойцов по первому разряду. Если бы не мастерство сциллийского пилота... – фразу заканчивать он не стал, - Нам повезло, отделались только синяками.
- Что ж... рад это слышать... – майор мрачно кивнул каким-то своим мыслям, - Пройдемте, господа, нам нужно кое-что обсудить.
- Мы прибыли сюда, чтобы забрать кое-какую экипировку и человека, челнок с которым должен прийти с орбиты в ближайшие сутки, - Северанс Гэйл устроился на стуле, заботливо предложенном майором. Следующий за ним рядовой сел на соседний, - Но, как я вижу, ситуация вышла из-под контроля, и вы не с проста просили, чтобы Рамилес сопровождал меня.
Дамгрэ замотал головой, подтверждая слова комиссара.
- У нас проблемы, господа. Проблемы, которые угрожают освобождению всей планеты. В лесах сидит, Троном его по голове, снайпер. Я не знаю, что там у него за ствол, но лупит эта тварь отменно. Вот такими штуками.
Дамгрэ извлек из ящика стола предмет и бросил его перед собой. Гэйл взял кристалл в руки и покрутил перед собой. Почти прозрачная «сосулька» толщиной в палец с неправильными гранями, ребра которых сходились в одной точке, образуя острие, способное поспорить со швейной иглой. Комиссар передал ее Рамилесу.
- Давненько я такие штуки не встречал... – задумчиво пробурчал тот, оглядывая «снаряд» с видом знатока.
- Он бьет по всем садящимся и взлетающим челнокам. Отменно разбирается в имперской технике, он знает уязвимое место каждой из моих птичек. Как результат – с планеты никто не может улететь. Семнадцать аварийных посадок за месяц... Восемнадцать, если считать сегодняшнюю... Этот ублюдок простреливает весь порт.
- Он прячется в лесах? Почему не выжечь их, скажем промитеумом? – Рамилес вернул кристалл майору, - У вас должно быть море топлива тут.
- В этом-то и вся загвоздка, - вздохнул Дамгрэ, - Кнейз-генерал геркародских СПО Вакрушев запретил уничтожать лес. Официальная версия – чтобы враг не смог подвести тяжелую технику на достаточное для артобстрела расстояние и уничтожить наш последний аэродром. Неофициальная – мы сейчас находимся на территории его охотничьих угодий, которые он собирается использовать по назначению, когда война закончится.
Комиссар Гэйл фыркнул:
- Итак, судьба последней точки связующей Геркарод и остальной Империум зависит от желания твердолобого дворянства поохотиться?
- Комиссар... – Дамгрэ замялся, - На вашем месте, я бы не стал высказываться столь категорично. Почти все высшие чины СПО – выходцы дворянских родов. А, насколько я знаю, малахитцы уже настроили некоторых из них против себя.
- Это... долгая история, - задумчиво отмахнулся комиссар, - Но давайте вернемся к этому вашему снайперу.
- Да. Обычно он не трогает наших солдат, но как только мы послали отделение прочесать лес – он их всех перебил. Двенадцать человек. Просто вошли в лес и пропали. Причем, никто не понял ни откуда он стрелял, ни кто это был.
- Эльдар, - задумчиво произнес Рамилес, проведя рукой по седым волосам.
- Прошу прощения? – Дамгрэ уставился на него, словно тот сказал что-то очень важное.
- Это эльдар.
- Хм. Да, - Дамгрэ словно утвердился в чем-то, - Мой лучший снайпер, которого штаб послал сюда, пришел к такому же выводу. Именно он и настоял на вашем присутствии тут, как только услышал, что на планете расквартирован полк с Малахита. Впрочем, он сейчас все объяснит сам...
Через окна в дверях кабинета майора СПО, комиссар мог видеть коридор и проходящих по нему людей. Один из них остановился перед створками, поправил китель и вошел.
Блондин средних лет с волевым лицом и безупречной солдатской выправкой.
Позументы на его оливковой форме были золотыми. Дворянин.
- Виконт-лейтенант Самуэль Джинкс, - представил его Дамгрэ, а затем назвал имена малахитцев.
- Седой, - вошедший кивнул Рамилесу, как равному, и пожал его руку.
- Рад встрече, Кондор... сэр, - ответил на приветствие Седой.
Гэйл ни чуть не удивился, что обоим стрелкам были знакомы клички друг друга. В закрытых сообществах, своего рода кастах, слава разносится быстро, даже не смотря на огромные расстояния. В бытность свою комиссар-кадетом в Драхенвельтском бронетанковом, он общался с командирами сверхтяжелых Бэйнблэйдов, которые упоминали о подвигах сверхтяжелых танков других полков и даже вели с ними заочное соревнование по количеству подбитой техники. Ничего удивительного, что и выдающиеся снайперы различных полков Гвардии тоже слышали друг о друге. Более того, Гэйл готов был поклясться, что в эскадрильях Имперского Флота и Легионах Титанов ситуация обстоит точно так же. И точно так же где-нибудь существуют сотни копий списков «общего зачета» асов и принцепсов.
Два.
Майор Дамгрэ покинул их, сославшись на срочные дела, и оставил кабинет в полное их распоряжение.
Виконт-лейтенант Джинкс начал лекцию:
- Эльдар. Судя по всему, из клана Олаеток.
Помассировав подбородок, Седой кивнул, соглашаясь. Приободрившись согласием более опытного снайпера, виконт продолжил излагать все собранные им данные о противнике:
- Винтовка бесшумная. Кристаллы пробивают даже самую прочную броню. Людей косит, как нож масло. Меняет расположение несколько раз в день. Не оставляет следов, словно ходит по стеблям травы. Я охотился за ним три дня, но нашел только одно место, где он побывал.
- Насколько он хорош, Кондор? – Седой посмотрел офицеру прямо в глаза. Не смотря на свое звание и благородное происхождение, тот признавал более высокое положение Рамилеса на лестнице мастерства.
«Хоть что-то полезное в этих аристократах. Им знакомы понятия чести и уважения...» - промелькнуло в голове Гэйла.
Кондор медлил. Потом заговорил, тщательно подбирая слова:
- Очень хорош. Я никогда не встречал подобного. Даже рассказов о подобном, - Джинкс поднес к лицу руку и пошевелил пальцами.
Аугментика. Гэйл поежился. Если местный техно-хирург не обладает талантом Самого Бога-Императора, парню больше никогда не занять лидирующую строчку в общем снайперском зачете. По дороге сюда Гэйл достаточно много разговаривал с Рамилесом, чтобы убить время. Седой поведал комиссару о гвардейцах, которые сознательно шли на вживление имплантантов вместо глазных яблок, делавшими их малопривлекательными, но способными буквально срастаться с собственной винтовкой. Кто-то заменял аугментикой руки, чтобы усталость мышц не приводила к раскачиванию винтовки во время выстрела. Так вот, никто и никогда добровольно не шел на операции, приводившие к тому, что стрелок терял необходимую чувствительность пальцев.
Рамилес выругался. Джинкс мрачно кивнул.
- Я лежал, скрытый всем, чем только мог. Без движения, без звука. Но он нашел меня. Он мог убить меня с легкостью. Забить мне в голову этот треклятый кусок стекла. Но вместо этого он лишил меня руки. Отрезал мне пальцы, лежащие на спусковом крючке! И я, Трон раздери, даже не понял, откуда он стрелял.
- Он таким образом издевается? – поднял бровь Гэйл, - Это такая насмешка?
- Нет... – Седой помедлил, подбирая слова, - Он таким образом выразил уважение мастерством Кондора. Устранил противника, сохранив его жизнь – признав достойного оппонента. И в то же время, он продемонстрировал свое превосходство во всех аспектах.
Рамилес щелкнул пальцами в воздухе, подбирая более понятные термины.
- Как если бы вы были бегуном на спортивном соревновании, а ваш оппонент, прежде чем обогнать вас и прийти к финишу первым, сделал бы вокруг вас несколько кругов.
- Это ведь не проблема, так? – обдумав аналогию, произнес комиссар, - Это *большая* проблема.
Квель’Дориас поправил капюшон, закрыв чувствительные глаза от лучей выглянувшего из-за облачка солнца. Ткань плаща, «почувствовав» изменение в освещении, начала светлеть, вырисовывая фактуру окружающей эльдара листвы..
Через мощную оптику монокуляра своей винтовки, он уже несколько минут наблюдал за человеком. Человек, насвистывая что-то про себя, меланхолично рубил широким матово-черным ножом ветки с ближайшего к баракам дерева.
Эльдар пошевелился. Нет, не пошевелился – *перетек* из одной позы в другую. Из-под полы плаща-хамелеона он извлек инкрустированный планшет. Несколькими быстрыми движениями большого пальца, он вывел всю интересующую его информацию.
Седой.
Эльдар еще раз сверился по планшету.
Это будет интересно.
Три.
Насвистывая какую-то беззаботную мелодию, комиссар Гэйл шел по коридору одного из служебных помещений безымянного космодрома. Проходя мимо открытой двери каптерки, он замедлил шаг и заглянул внутрь.
Рядовой Рамилес сидел на столе, свесив ноги и роясь в приличных размеров куче свежесрубленных веток, покрытых листвой.
Перед ним стоял стул с подушкой, накрытый его плащом-хамелеоном. Снайпер вносил коррективы в чучело самого себя.
- Рамилес? – Гэйл зашел в комнату и остановился в удивлении.
Седой кропотливо выбирал из срубленной им кучи веток нужные ему по цвету и форме и, делая на них необходимые надрезы ножом, прикручивал к лежащей перед ним винтовке и «чучелу».
Увидев вошедшего, гвардеец соскочил со стола и поприветствовал комиссара.
Вернув приветствие, Гэйл жестом велел рядовому продолжать свое занятие.
- Я.. просто проходил мимо... – начал комиссар, - И я просто хотел обрисовать всю важность нашей миссии. Да нет... Наверное, не так. Я просто хотел бы поговорить...
Рамилес понимающе кивнул головой, не отвлекаясь от своего занятия.
- Поговорить... И, наверное, посоветоваться. Мы ждем не только необходимые медикаменты. Прилетевший челнок, должен привезти еще и человека. Комиссар-кадета. Он должен был быть приписан еще к комиссару Васкесу, на замену которому я прибыл. К сожалению, после смерти вашего комиссара никто не успел изменить приказ – огромная бюрократическая машина Империума знаменита своими задержками, - Гэйл развел руками. Выражение его лица было сложно прочесть. То ли он рад подобной чести, то ли боится возложенной ответственности, - Так что наставником кадета буду я.
- Не волнуйтесь, сэр, - Седой поднял глаза от тщательно изучаемой ветки, - Из вас получится отличный наставник.
Гэйл покачал головой, возможно так оно и будет. Взгляд его задержался на лежащих перед ним предметах. Рядом на полу, на подстеленном листе бумаги лежали армированные наручи и наколенники, которыми обычно дополняют свою броню штурмовики.
- Придется много ползать, - заметив взгляд комиссара, пояснил Седой, продолжая прикреплять зелень к винтовке специальной прозрачной леской.
Наклонившись ниже, комиссар заметил, что части доспеха были недавно покрашены и в настоящий момент высыхали. Повернувшись, он увидел несколько лежащих рядом слайдов геркародской растительности и несколько баллончиков с краской различных оттенков зеленого.
- Основательно... – крякнул Гэйл, поражаясь серьезности, с которой Рамилес приступил к порученном делу.
Седой отложил винтовку, которая на взгляд Гэйла уже была неотличима от коряги, заросшей мхом, и принялся за свой маскировочный костюм.
- Хамелеолин – хорошая вещь. Она отлично подойдет для пехотинца, который прячется на поле боя, а потом бежит колоть врага штыком. Но нельзя рассчитывать на то, что она гарантированно спасет тебя от глаз, которые будут тебя специально выискивать, - махнув хвостом своих седых волос, гвардеец выбрал новую ветку и сделал несколько надрезов. Гэйл почтительно молчал, понимая, что сейчас каким-то образом приобщается к искусству невидимой войны.
- Эльдары... Особенно их рейнджеры. Эти твари способны ночью, в кромешной темноте, со ста метров прострелить птице глаз, ориентируясь лишь по отблеску луны в нем. И если я буду знать, что все что отделяет меня от пули вражеского снайпера – это полоска ткани, я приложу все усилия, чтобы помочь ей скрыть меня, чтобы даже эльдарский глаз не обнаружил меня. Ткань статична, пусть даже она под воздействием окружающей среды, сама повторит фактуру листвы. Листва, которая не шевелится при дуновении ветра? Ха.
Комиссар молча закивал. Мысль о том, что где-то в лесах бродит снайпер-ксенос, который мог бы уже давно перестрелять весь обслуживающий персонал аэродрома, его нервировала. Им всем сильно повезло, что рейнджер, по каким-то одним ему понятным причинам, интересовался только кораблями.
- Все, что имеет правильные формы – должно потерять свои очертания. Даже отбрасываемая мною тень не должна давать намека на то, что я человек, а не заросший мхом пень. Shape, shine, shadow, silhouette, spacing. Все это должно исчезнуть, иначе выдаст меня.
- И... И что ты планируешь делать?
- А вот это будет сложно, сэр. Эльдар не трогает нас, пока мы на поле. Может, считает, что это не спортивно. Но как только я зайду в лес – начнется охота. Эльдар будет искать меня, а я его. Мне придется очень хорошо изучить всю местность вокруг аэродрома. Днем и ночью. На стороне ксеноса время. Он давно здесь, он знаком с местностью. Но я должен ориентироваться в лесу лучше, чем он. Почувствовать лес, познать его, слиться с ним. Чтобы в один прекрасный момент увидеть, что какой-то пень стал шире, или какой-то куст темнее. И тогда...
Он направил на комиссара указательный палец правой руки.
- Пиф-паф.
Четыре
С точки зрения комиссара Северанса Гэйла, в своем маскировочном халате рядовой Имперской Гвардии Рамилес по кличке Седой было похож... был похож на большой куст, одиноко бредущий по бетонному покрытию взлетно-посадочной полосы. Гэйл отдавал снайперу должное – это был очень натуральный куст. Но крайне неестественно выглядящий на бетоне. Комиссару очень хотелось надеяться, что Седой был прав и эльдар не станет портить себе удовольствие от поединка с равным и стрелять, пока снайпер идет по открытой местности. Эти странные и извращенные понятия о чести и правилах войны... Они уже начинали утомля-
- Трон Господень... – прошептал стоящий рядом с Гэйлом майор Дамгрэ, - Где он?
Гэйл от удивления приоткрыл рот. Как только Седой добрался до полоски леса, он буквально растворился в нем. Это еще не была чаща – от бетона до настоящих зарослей было около десяти метров редких деревьев да кустов по пояс... Но Рамилес исчез. Там где он должен был находиться – не шелохнулось ни листочка, не согнулось ни травинки.
Подняв голову от монокуляра винтовки, Квель’Дориас выпустил стебелек травы, который сжимал одними губами. Вот оно. Началось. Наконец-то достойный противник.
Эльдар тут же одернул себя. Снайпер прикрыл глаза, выравнивая дыхание.
Никаких эмоций с ружьем в руках. Желание славы и признания, злость и зависть – все это должно остаться за пределами охоты.
Очистив свои мысли. Ксенос специальными дыхательными упражнениями сгладил нить пульса. Выждал еще десять ударов сердца и только после этого «потек» сквозь лес к той точке, где по его мнению должен был находиться вражеский стрелок.
Седой лежал на земле, прислонив голову к зеленому травяному ковру. Он слушал лес, прислушивался к вибрации почвы, пытаясь вычленить шаги врага. Его глаза были закрыты, тело расслаблено Он вспоминал.
- Финскил, отца твоего через плечо! – Джейд, сержант взвода снайперов 3-го Малахитского покинула строй снайперов-новичков, стоящих на огневой позиции, и пошла к мишеням.
- Отставить стрельбу! – гаркнул Рамилес, осматривая своих учеников. По зале разнеслись крики подтверждения. Тренировки проходили в огромном трюме корабля Имперского флота, несущего их к новой порабощенной врагами планете. Мишени были разными – какие-то были выполнены в виде размалеванных ксеносов, угрожающе ощеривших клыки и щупальца, какие-то показывали гвардейцам испуганно озиравшихся мирных жителей. Девушка подошла к одной из них, изображавших перепуганную мамашу, толкающую перед собой коляску с младенцем. Палец сержанта вошел в дыру, образовавшуюся после выстрела в голове мамаши с коляской.
- Это что такое, Финскил?! Еще одна сирота в Империуме? Еще один обозлившийся ребенок, познавший горечь утраты родителей от руки Имперского Гвардейца? Еще один, отца его, потенциальный кандидат в войско еретиков?
К удивлению сержанта, Финскил вскинул винтовку к плечу и выстрелил еще раз.
Коляска разлетелась в щепки.
Рамилес захохотал и отвесил новичку подзатыльник.
Ожил микрофон передатчика. На пределе слышимости раздались обрывки разговоров.
- Терпение, - снова одернул себя Квель’Дориас. Рука потянулась к уху и отключила устройство, настроенное на перехват переговоров мон-кей. Разгоревшийся азарт заставил его допустить ошибку. Второй быть не должно.
Двигаясь медленно, Следопыт Рукотворного Мира Алайток, кружился в смертельном танце со своим оппонентом. Медленно. Почти недвижимо.
Рамилес двигался против часовой стрелки от края посадочного поля, считая про себя удары сердца между криками местных птиц. Его ноги были подобны двум пружинам, а спина выгнута, как у готовящейся к прыжку пантеры. Он размышлял.
Некоторые люди привыкли слишком доверять приборам. Они, считают, что духи машин уже достаточно хорошо натренированы, чтобы заменить самих людей. Это ошибка. Ошибка, которую тысячелетия назад допустили и наши предки.
Ни одно устройство не надежно настолько, чтобы можно было целиком доверить ему свою жизнь. Даже пилоты огромных кораблей Имперского флота по несколько раз проверяют расчеты вычислителей, ведущих их по курсу. Что уж говорить про гвардейцев. Опытному скауту не составит труда обмануть тепловизор или датчик движения, установленный на винтовке или имплантированный в глаз. Стрелок, целиком положившийся на них, рискует стать мертвым стрелком.
Солнце садилось.
Рамилес вернулся в барак через два часа после рассвета. На немой вопрос комиссара, встречавшего его в дверях казармы, он ответил сосредоточенным лицом и как будто случайно оброненной фразой:
- На меня насрал какой-то зверь.
Заметив замешательство в глазах опешившего комиссара, снайпер поднял вверх указательные пальцы обеих руки и пояснил:
- Рогатый такой. Он меня не заметил, думал кусты.
Рамилес развернулся и угрюмо поплелся дальше, стараясь не слышать хохот пришедшего в себя комиссара.
Пять.
Следующей ночью Гэйл опять наткнулся на Седого в каптерке. Снайпер неторопливо облачался в маскировочный костюм.
- Рамилес
- Комиссар, сэр? – гвардеец отвлекся от своего занятия и поднял голову.
- Я.. Просто хотел задать вопрос... – Северанс облокотился о дверной косяк. Он не был уверен, что ведет себя подобающе званию... Флокхарт достаточно часто намекал ему об этом. В нем нет ничего от тех безжалостных ублюдков прошлого с сердцами из камня и нервами из адамантия, рассказы о которых он слышал в Школе Прогениум. Он, что? Комиссар, который искренне заботится о своих людях?
- Конечно, комиссар. Что-нибудь важное? – перебил ход его мыслей гвардеец. На его лице играла улыбка. Насмешка? Или правда, рад видеть?
- Вы уверены, что не подвергаете себя опасности, разгуливая в таком виде по взлетной полосе? – замялся Гэйл, указав жестом на кучу листьев, - Я понимаю, в лесу – вы невидимы, но на голом бетоне, вы отличная цель. Может, эльдару надоест играть с вами в прятки, и он решит покончить со всем этим одним выстрелом...
Седой вздохнул. Отложил костюм и, сев на стол, предложил Гэйлу стул.
- Тут все немного не так. Если бы он хотел нас убить – он перестрелял бы нас давным-давно. Ему нужно не это. Он веками оттачивал свое умение скрытно передвигаться и тихо убегать. Он перерос ситуацию «охотник-жертва». Убийство врагов больше не доставляет удовольствие, он, ведь, знает, что не составит для него ни малейшего труда. Это стало для него обыденным.
Гэйл нехотя закивал головой. В словах снайпера была логика. Давным-давно, когда-то еще в другой жизни, он слышал от охотников, поучавших маленького мальчика премудростям охоты, что чтобы поймать зверя, надо стать зверем. Думать, как он. Рассуждать, как он. И Рамилес, без сомнения, знавший эти постулаты, сейчас очень близко подошел к мотивации ксеноса.
- Теперь он хочет проверить свое мастерство, - продолжал, между тем, снайпер, - Хочет самоутвердиться. Доказать себе, что достиг вершин своего искусства. Сравнить свое мастерство с кем-то из других мастеров. Застрелить меня сейчас – это для него, будет подобно тому, как выиграть финал соревнования по бегу из-за неявки противника.
Тряхнув хвостом седых волос, Рамилес усмехнулся.
- Техническая победа.. хех.. это, как издевательство. Как оскорбление.
- Я понимаю... – Гэйл кивнул еще раз. Но странное сомнение грызло его изнутри, Седой что-то не договаривал, - Рамилес... Откуда все это? Откуда такие обширные познания?
- Я... – седой снайпер замялся, - Я потерял достаточное количество друзей, которые начинали думать так же. Война – это не соревнование. На ней нет правил. И сам Геркарод тому отличный пример. Пока местное дворянство не осознает, что ведет войну с армией настолько чуждой человечеству, что эту пропасть невозможно даже представить, оно обречено. Учтивые манеры и честь – пусть оставят их для званых вечеров и дуэлей. Когда ты сражаешься с монстром – ты должен стать монстром.
Они помолчали.
- Кстати, наш общий друг, виконт-лейтенант Джинкс оставил в лесу несколько подарков, - перевел тему снайпер. Гвардеец соскочил со стола и поднял с пола связку продолговатых зеленых трубок, - Он заминировал все окрестности осколочными гранатами. Нечестная игра. Я вообще удивляюсь, как эльдар не прострелил одну, пока лейтенант проходил мимо.
Комиссар принял связку из рук гвардейца.
- Хорошо... – усмехнулся Гэйл, - Я передам ему их. С наилучшими пожеланиями... И... – он остановился в дверях, - Удачной охоты, Рамилес.
- Спасибо, сэр, - кивнул Седой, - Я постараюсь.
Лес живет. Он дышит шумом листвы. Он плачет каплями росы. Его сердце стучит шагами животных. Он вокруг, он везде. Дышать вместе с ним, плакать вместе с ним. Раствориться в нем. Быть им. Быть везде.
Уже близко.
Двигаться медленно. Покой – равно невидимость. Медленное движение – равно покой. Медленно, грациозно. Медленно, как совершенный хищник, подкрадывающийся к своей добыче. Грациозно, как сталь клинка, вышедшего из-под рук мастера.
Уже недолго.
Седой поднял с земли цветок. Стебель был сорван. Ксенос был здесь. Меньше получаса назад.
Элегантность и чопорность – его промах. На войне нет места эстетам.
Красота подводит его.
Уже рядом.
Пот. Пахнет потом. Квель’Дориас подавил улыбку. Мон-кей был здесь. Недавно.
Несовершенство подводит его.
Уже скоро.
Начинало светать. Широкие листья, обильно покрытые каплями росы затронули неловкие солнечные лучи.
Да. Это место подойдет.
Эльдар бесшумно опустился на одно колено. Плащ, сотканный из хамелиолина, накрыл выбранное стрелком место, размыв силуэт эльдара на фоне листвы.
Спустя несколько секунд тишины, снайпер очистил разум от мыслей. Рука сама легла на костяное ложе винтовки.
Квель’Дориас шумно выдохнул. Потом снова наполнил легкие воздухом. Прильнул к линзам монокуляра. Сделав паузу, поднял голову.
Что-то не так.
Краем небесно-голубого глаза он уловил какой-то посторонний предмет.
Медленно повернув голову, он уставился на матово-черный нож, точащий в стволе дерева в метре от него. Рядом зеленели свежие порезы, оставленные на дереве, судя по всему, этим же ножом. С краев вырезанных на коре букв еще стекал сок. Надпись гласила: «Пиф-паф».
Эльдар закрыл глаза.
Мгновения спустя, он поднялся, зачехлил винтовку и растворился в лесу.
Эпилог.
Три дня спустя они стояли на согретом солнцем бетоне взлетной полосы, наблюдая за садившимся челноком. Гэйл придерживал рукой остроконечную фуражку, Рамилес позволил своей седой косе развиваться в потоках ветра, вызванного посадкой орбитального корабля. Сощурив свои ястребиные глаза, снайпер наблюдал за приземлением. Глаза стоящего рядом комиссара защищали зеркальные красные очки.
- Я не понимаю... – не переводя взгляда от посадочных огней, спросил он гвардейца, - Как же извечное «один выстрел – один труп»?
- Вспомните, как все начиналось, сэр, - охотно пояснил Рамилес. Ему нравилось, как песчинки, поднятые в воздух потоками воздуха, царапают и щекочут его лицо.
- Человек, пытавшийся сравниться в мастерстве с эльдаром. Юнец, бросивший вызов мастеру. Посрамлен. Наказан.
- Выстрел прозвучал, но убийство не потребовалось... – Гэйл начал понимать всю иронию ситуации. На его лице начала появляться улыбка, - Позор – наказание, порой, много неприятнее смерти.
- Сражаясь с монстром, ты должен стать монстром, - ответил Рамилес, не отводя взгляда от челнока, - Все верно. Но ни на секунду ты не должен забывать, что ты – человек.
Комиссар кивнул. Слишком часто он кивал в последнее время, соглашаясь с рядовым. Но слишком часто этот рядовой говорил очень умные вещи. Все верно. Эти слова словно наполнили его уверенностью. В бою ты можешь быть хладнокровным ублюдком с каменным сердцем. Но никогда. Никогда нельзя забывать, что ты человек.
Корабль сел.
Не сговариваясь, они зашагали к челноку.
По трапу сходил присланный в малахитский полк комиссар-кадет. Светлые волосы развеваются на ветру. Болт пистолет на бедре, цепной меч за спиной. Кожаная куртка подпоясана синей лентой – отличительным знаком кадета.
Рамилес приветственно улыбнулся. Комиссар Северанс Гэйл поморщился и чуть слышно застонал.
Во имя Золотого Трона, за что? Почему? В гвардии сотни тысяч полков, почему именно в малахитский?
Нехорошее предчувствие заскребло в душе комиссара.
Этот кадет станет для него настоящим испытанием.
Он заставит Гэйла пройти через все муки Девяти Адов и назад.
Он заставит мучаться и страдать его и весь его полк.
Потому что он - это она.
Пока так.
Просьба ответить мне, насколько вобще реальной выглядит такая ситуация. Рассказ планируется, как описание о поединке снайперов, но истории необходима логичная подложка.
