Серия "Classis Libera"
Бэкграунд
Рассказы
Денежный вопрос
Ненависти Свободного Отряда
Возвращение домой
Сердца и умы
Холодный расчёт
Обстоятельства непреодолимой силы
Начать сначала
Кровь и золото!
Зов Долга
Двойное жалование
Орки не сёрфят
Лечебница "Акрам"
Название: Свежеватель Боб
Сеттинг: Wh40k
Жанр: драма/боевик
Рейтинг: 18 + (эпизодическое описание жестокости; нецензурная брань; употребление алкоголя)
Аннотация: Свежеватель Боб – лейтенант Classis Libera. Он – требовательный командир, удачливый наёмник, смертоносный убийца, умелый солдат, беспринципный грабитель, герой и злодей. Однако судьбой ему уготована новая роль – роль Святого.
"Краткий пересказ событий предыдущих серий"
Серия "Classis Libera" посвящена жизни и невероятным приключениям солдат вольного торговца Георга Хокберга.
Classis Libera получает выгодный контракт на поддержку законной власти на планете Скутум, однако ввязывается в противостояние не просто между властолюбивыми людьми, но также галактическими организациями и древним злом.
Волей нанимательницы, госпожи-губернатора Лидиары Сардис, компания атакует улей Кантаврис, которым управлял противник Лидиары на политической арене, кардинал Вальфур Иерофон. Наёмники встречаются в бою с войсками Святой Императорской Инквизиции и выходят победителями из этого противостояния.
Однако ещё рано рассла[мамочки!]ся.
Капитул Стальных Исповедников – ставленников Адептус Механикус – захватывает Тиррену, улей Лидиары Сардис. У Classis Libera не хватает сил, чтобы выкурить их оттуда, поэтому Георг Хокберг ведёт компанию в улей Тавкрия, чтобы набрать рекрутов.
В рассказе "Сердца и умы" описаны злоключения наёмников в городе бандитов, насильников и анархистов. Там компании противостоят потерянные и проклятые еретики из банды Губителей Судеб.
Classis Libera восстанавливает численность, но не более того. Под беспрерывными атаками безумцев, мутантов и предателей-Астартес наёмники вынуждены отступить.
Несмотря на неудачу, Георг Хокберг преисполнен решимости вернуть власть нанимательнице. Начинается осада Тиррены (повесть "Обстоятельства непреодолимой силы").
Противостояние с СПО и капитулом космического десанта становится тяжёлым испытанием для наёмников Classis Libera. Несмотря на ряд успехов, осада завершается обоюдным истощением. Ни одна противоборствующая сторона так и не достигла целей. Стальные Исповедники не нашли реликвии Скутума, а Георг не выполнил обязательства по контракту. Подавленные и разочарованные войной наёмники покидают Скутум.
Бурные течения Варпа переносят флот Classis Libera не только в пространстве, но и во времени.
Интерлюдии "Остаться в живых" и "Оставив позади" снова освещают события скутумской кампании.
Инквизитор Конклава Скутума Жозефина Анна Мерикью де Труан размышляет над тем, как ей выбраться из Кантавриса, захваченного наёмниками Classis Libera. После того, как инквизитор не смогла найти способа выйти из окружения, она под чужим именем вербуется в ряды солдат Георга Хокберга.
Грядёт осада столицы Скутума – Тиррены – и Жоанна участвует в этом событии как рядовой боец армии наёмников. Инквизитор переживает вместе с Classis Libera все поражения и победы.
Для Георга Хокберга наступает тяжёлое время. Classis Libera разваливается, банковские счета арестованы, самого вольного торговца разыскивает Инквизиция, а техножрецы желают ему смерти.
В такие моменты люди сдаются. Или начинают всё сначала (рассказ "Начать сначала").
Classis Libera слишком слаба, чтобы сразу браться за военный контракт, и тогда Георг Хокберг решает развязать "постановочную" войну. Он договаривается с Биллом Риддом, предводителем пиратского воинства судна "Кромешная Тьма", о налётах на пограничные миры Империума. Задумка такова: пираты грабят планету, потом появляются наёмники и за щедрое вознаграждение прогоняют их.
Такая схема позволяет несколько поправить финансовое положение компании, однако долго пользоваться ей не выходит. Скоро о мошеннических действиях Георга Хокберга становится известно в Администратуме. Адептус Терра рассылает астропатические сообщения по мирам сектора Сецессио (рассказ "Кровь и золото!").
Пираты Билла Ридда перехватывают послание во время рейда на планету Норайя. Какие бы лёгкие деньги они ни зарабатывали вместе с Classis Libera, но теперь становится очевидным, что больше так продолжаться не может. Нападение на Норайю – последнее совместное мероприятие пиратов Ридда и наёмников Хокберга.
Должно было стать последним, если бы ту же цель не избрали для себя эльдарские корсары. Их нападения никто не ждал, поэтому и пираты, и наёмники несут тяжёлые потери. Подобное оскорбление не может остаться без ответа. Ридд не привык подставлять для удара другую щёку, а Хокберг устал от того, что его перестали принимать всерьёз. Они отправляются на абордаж чужацкого судна.
Эльдары отчаянно сопротивляются, но, в конце концов, корабль чужаков захвачен. После компания разбивает остальные разобщённые войска корсаров на планете. Георг Хокберг понимает, что Classis Libera – снова сила, снова готов браться за военные контракты.
Примерно в то же время Вольные Клинки Роланд и Родерик, бывшие сотрудники компании Хокберга, сражаются с орками в системе Отарио на планете Нагара (рассказ "Зов Долга"). Они остаются прикрывать отступающие имперские войска и сходятся в бою с ордой зеленокожих. Родерик, оруженосец, советует Роланду, рыцарю, последовать примеру союзников, но тот настаивает на продолжении битвы. Доспехи Роланда повреждены, но Родерику удаётся спасти господина от гибели.
Чуть погодя Родерик получает случайную пулю от солдата СПО и умирает на руках Роланда, но рыцарь не принимает это. Он замыкается в себе, чтобы избежать печальной правды.
Георг Хокберг тоже ведёт компанию в звёздную систему Отарио (рассказ "Двойное жалование").
Шиннан III, губернатор Нагары и правитель всей звёздной системы, знает о дурной репутации Classis Libera, но всё-таки поручает Георгу вступить в затянувшийся конфликт, ведь власть Мордвиги-Прайм далеко, а орки совсем близко.
Наёмники сходятся в бою с зеленокожими у Гуэльфской дамбы, последнего действующего энергетического объекта Кистанского архипелага. Войско под руководством Свежевателя Боба снимает осаду и контратакует. Наёмники занимают вражеский лагерь, где орки ремонтировали технику, когда приходит сообщение, что союзников – катачанских артиллеристов – застигли врасплох. Classis Libera оказывается под угрозой окружения. Пока техножрецы компании готовят Вольных Клинков к эвакуации, наёмники отбивают бесконечные волны зелёного прилива. Во время одной из таких атак, Свежеватель Боб вместе с уцелевшими доппельзольднерами задерживает орков, пока другие солдаты Classis Libera отступают. Оставшись в одиночестве, окружённый и истекающий кровью Свежеватель Боб видит, что небо вспыхнуло от огня катачанских артиллеристов, которые, наконец, отбились от преследователей и снова развернули орудия.
Роту Свежевателя считают полностью уничтоженной, но через несколько дней разведчики компании встречают Боба, контуженного, но живого (рассказ "Орки не серфят"). Они провожают лейтенанта в лагерь, где начинает зарождаться культ Святого Свежевателя.
Грядёт последний бой за Гуэльфскую дамбу. У Георга Хокберга есть план, как противостоять зеленокожим, но для этого нужно содействие техножрецов дамбы. Последние против рискованной задумки, и вольному торговцу не остаётся ничего другого, кроме как отдать приказ захватить объект.
Децимос, магос-эксплоратор компании, запускает процедуру водосброса, и потоки воды с дамбы смывают зеленокожих. Союзники-катачанцы перекрывают проход орков в Буфских пиках, а зенитчики лейтенанта Шай защищают дамбу с воздуха. Операция успешно завершена.
Classis Libera занимает разорённый курорт Радужная Бухта и устраивает там лагерь.
Пользуясь передышкой в ходе кампании в Кистанском архипелаге, сэр Каролус, Вольный Клинок Classis Libera, вместе с оруженосцами отправляется на поиски Роланда, затерявшегося в военных госпиталях. Так Вольные Клинки оказываются на острове Мэтог в психиатрической лечебнице "Акрам", открытой миссией Ордена Чёрной Розы Вавилона (рассказ "Лечебница "Акрам"").
Роланд плох: он истощён и подавлен, измучен посттравматическим стрессовым расстройством.
Сария, мать-настоятельница монастыря-лечебницы, обещает излечить рыцаря, но не раньше чем через несколько месяцев. Она просит Вольных Клинков провести несколько дней вместе с Роландом, чтобы окружить того дружеским теплом. Во время сеансов психотерапии между Каролусом и Сарией пробегает искра. Они начинают встречаться. Мать-настоятельница становится для рыцаря Прекрасной Дамой.
"История"
941.М41
Денежный вопрос
Classis Libera получает выгодный контракт на планете Скутум, система Декатта, субсектор Муралис, сектор Сецессио, Сегментум Темпестус. Войско наёмников должно защитить режим госпожи-губернатора Лидиары Сардис от внешних посягательств.
941-942.М41
Битва за Скутум
Происходит первая и единственная по-настоящему успешная военная операция компании на Скутуме – разграбление улья Кантаврис. Кардинал Вальфур Иерофон, политический соперник Лидиары Сардис, взят в плен; войска Святой Императорской Инквизиции отброшены.
В это время Лидиару Сардис свергают. Капитул космического десанта Стальные Исповедники занимает Тиррену.
Classis Libera перемещается в улей Тавкрию, чтобы восстановить численность и перегруппироваться перед осадой Тиррены. Однако там наёмников поджидали потерянные и проклятые предатели-Астартес, мутанты и еретики из банды Губителей Судеб. После применения распылённых в воздухе делириантов жители улья сходят с ума и прогоняют Classis Libera. Наёмникам компании приходится штурмовать Тиррену, полагаясь исключительно на собственные силы.
Война завершается истощением как Classis Libera, так и Стальных Исповедников. После мирных переговоров между главой компании Георгом Хокбергом и магистром Галостаром, Classis Libera покидает Скутум.
Флот компании теряется в Варпе и появляется в настоящем пространстве только ближе к концу тысячелетия.
990.М41
Новое начало
Георг Хокберг договаривается с Биллом Риддом, предводителем пиратского воинства судна "Кромешная Тьма" о налётах на пограничные миры Империума. В течение года Classis Libera вместе с пиратами грабит миры Гедиминова Предела, субсекторов Аккад, Муралис, Промиссум и пространства Бичевателей.
990-991.М41
Встряска
Classis Libera вместе с пиратами Билла Ридда прибывает на планету Норайя, промышленный мир субсектора Промиссум сектора Сецессио.
Там наёмники и пираты сталкиваются с эльдарскими корсарами, которые точно также выбрали Норайю для разграбления.
Первые сражения заканчиваются для людей или поражениями, или пирровыми победами. В таких условиях Георг решает нанести удар по флагману чужаков, пока многие корсарские отряды [ну уж нет]одятся на планете. Происходит космический бой, который завершается тяжёлым кровопролитным абордажем, и даже Георгу Хокбергу приходится участвовать. Однако, в конце концов, корабль взят.
Наёмники выслеживают и уничтожают отряды эльдаров, оставшиеся на Норайи.
992.М41
Война в раю
Георг Хокберг берётся за военный контракт в райском мире Нагара, система Отарио, субсектор Канад, сектор Сецессио.
Звёздная система [ну уж нет]одится под ударом орочьего "В-а-а-а-а-а", и Classis Libera появляется как раз вовремя, чтобы помочь истощённым имперским силам отстоять Гуэльфскую дамбу – последний источник электроэнергии Кистанского архипелага. После успешного окончания операции наёмники разбивают лагерь на разорённом курорте под названием Радужная Бухта.
"Действующие лица"
Свободный Отряд
Георг Хокберг – [ну уж нет]одчивый капитан, лицо и дух компании
Святой Роберт Свежеватель – бывший лейтенант роты доппельзольднеров, человек-легенда. Он жил! Он умер! Он воскрес!
Нере На-всякий-случай – от-греха-подальше, хуже-не-будет и, кроме того, тяжелораненый бывший лейтенант танковой роты
Вилхелм – героический герой скутумской кампании и лейтенант мотострелковой роты. Видел некоторое дерьмо
Виталий – денщик, телохранитель и талисман лейтенанта Вилхелма
Шай – лейтенант роты доппельзольднеров. Гениальный тактик, блестящий лидер, превосходный боец… безжалостная убийца и наркоманка. Сейчас в завязке
Агнец – пожилой денщик лейтенанта Шай. Разведчик, делец, писатель и поэт. А кто ты без своего лазерного ружья?
Лен Кук – бывший лейтенант второй роты, а ныне предводитель скитариев Свободного Отряда. Немезида для врагов Отряда и для Отряда тоже, если ограничивающие имплантаты вдруг откажут
Децимос – магос-эксплоратор, представитель смехотворно немногочисленной группы наёмников Свободного Отряда, по которым не плачет виселица
Гарольд – Вольный Клинок, "Несущий Боль". Убивать!
Роланд – Вольный Клинок, "Песнь Войны". Убитый горем, разбитый ПТСР
Каролус – Вольный Клинок, "Одинокий Король". Любит убивать. И уют. И Прекрасных Дам!
Змей – оруженосец Каролуса. Мордатый, одноглазый и свободолюбивый
Ворон – оруженосец Каролуса. Брат-близнец Змея. Сильно "старше" и немного умнее.
Лас Руиз – высший флотский офицер Свободного Отряда, капитан "Амбиции" и обладатель внушительных стальных шаров
Освальд – Ангел Смерти, машина Смерти, телохранитель Смер… капитана. А ещё Апостол Святого Роберта Свежевателя
Авраам – господин "золотые зубы" и "дурной нрав". Вспыльчивый, но очень хитрый космический десантник из капитула Пустынных Странников
Игельхунд – главный врач Свободного Отряда. Обладает своеобразным чувством юмора, хорошими имплантатами и высоким боевым духом. Полностью лишён сострадания
Джек Линч – марксмен роты доппельзольднеров Шай, командированный для поддержки мотострелков Вилхелма. Интересная личность с вечным вихрем на голове, искусственной рукой, притягивающей улыбкой и отталкивающим взглядом. Имеет странные наклонности
Джабинилла Тертия – марксмен роты доппельзольднеров Шай, командированная для поддержки мотострелков Вилхелма. Чуть ли не последняя уроженка Скутума. Она настолько мелкая, что, наверное, именно поэтому не попала ни на один прицел во время бойни в Тиррене
"Кромешная Тьма"
Билл Ридд – неуловимый, неистребимый и пи3дец какой страшный пират. Но так ли его зовут на самом деле? - его знает
Б – телохранитель Билла Ридда? Билл Ридд? С пиратами "Кромешной Тьмы" без поллитры не разобраться.
Империум
Шиннан III – губернатор планеты Нагара, цельнометаллическая сyка. На самом деле из металла, я не шучу!
Чарльз Лейман – майор, командир отдельного разведывательного батальона 392-ого катачанского полка. Один в поле воин и человек-армия. Ну… обычно так пишут про катачанцев.
Сария – мать-настоятельница лечебницы "Акрам", но ради Бога-Императора, зовите её только по имени.
1
Свежеватель Боб раскрыл веки, попытался потянуться и встать на ноги.
Не вышло.
Он простонал, хотя хотел прореветь – не терпел слабости.
– Полегче, здоровяк, – услышал он знакомый голос.
Но принадлежал он почему-то не знакомому, а какой-то жуткой твари: некогда человеку, но с содранной с лица кожей и крохотными пеньками ушей. Мясо не кровоточило и успело потемнеть. Обрубок носа едва двигался при дыхании. У чудовища не хватало пары зубов справа сбоку, и Свежеватель мог разглядеть в прорехах шершавый язык. Но всё-таки Боб предположил:
– Это – ад, Нере?
Тварь рассмеялась.
– Да, глядя на меня, можно запросто так подумать.
– Что с тобой? – спросил Свежеватель. – Вроде бы тебе приживили синтеплоть.
Он решился ещё на одну попытку принять вертикальное положение, но вынужден был отступить.
– Как приживили, так и отживили, – ответил лейтенант На-всякий-случай.
Он помолчал немного и добавил:
– Некачественная попалась кожа. Док сказал, что в ней, типа, прометия было на сотую долю больше. Так что она высохла через некоторое время после имплантации, а полгода назад вообще сгнила. Вас тогда ко мне пускать перестали, не помнишь что ли? Думали, что я какую-то инфекцию подцепил.
– *.
Жутко болела голова, а за правым ухом пульсировала гематома.
"Здорово, что я вообще помню хоть какие-нибудь слова", – подумал он.
– Чертовски верно, – заметил Нере, – но теперь мы вместе, и это здорово. С Игельхундом особо не поговоришь, знаешь ли. Здесь смертельно скучно.
– Помоги мне сесть, дружище, – попросил Боб.
– Ты уверен?
– Да, давай, хочу увидеть ещё что-нибудь кроме твоей страшной рожи.
Раздался хриплый смех.
Нере взял Боба за плечи и усадил на койке. Одеяло осело, и Свежеватель увидел свои руки.
– [эх жаль]-я-я… сколько я здесь? – спросил он, глядя на то, что раньше казалось деревьями, а сейчас в обхвате не толще ветвей.
– Месяцев... пять, наверное, – пожал плечами Нере. – Не переживай, тут все чахнут.
Свежеватель обвёл взглядом палату. Пять коек с одной стороны, пять с другой. Но выглядели его соседи ещё хуже. По крайней мере, Боба не подключили к приборам поддержания жизнедеятельности, и он не лишился частей тела – чувствовал пальцы на ногах.
У выхода Свежеватель увидел гостя. Это был денщик Вилхелма, но Боб никак не мог вспомнить его имя.
Нере проследил взгляд и произнёс:
– Ну да, Вилхелм тоже здесь. Посадили беднягу на перо, но не простое, а какое-то отравленное. Сраные орки…
– Чем, кстати, всё закончилось? – спросил Свежеватель.
Он наконец дотянулся до головы и внезапно нащупал нечто постороннее.
– Так, спокойно! – воскликнул Нере. – Короче, ты вроде как оглох. Док тебе слуховой аппарат вшил и ещё всякие полезные приблуды. Почти незаметно. Ты вообще красавчик!
Свежеватель выругался.
"Ну вот и моя первая аугметика. Долго держался".
Боб ощупал металлический блок за ухом. Он на самом деле не сильно выдавался относительно черепа, но Свежеватель чувствовал приращение, и не ждал, что к нему получится привыкнуть.
– Зеркало есть? – спросил он.
– Нет, здесь зеркала запрещены, – ответил Нере. – Меня долго готовили к новому лицу. Но поверь мне наслово – ты, да ещё Вилхелм, в натуре здесь самые красивые.
Свежеватель посидел немного, переваривая информацию, а потом повторил вопрос:
– Так чем закончилась та история с Гуэльфской дамбой?
– Не поверишь, – закряхтел Нере. – ты стал Святым, Боб! Ты!
2
"Дурацкий розыгрыш…" – морщился Свежеватель.
Самое неприятное то, что Боб не понимал, чем он так провинился, если каждый встречный-поперечный принимал в этом участие.
Нере, Виталя – Свежеватель наконец вспомнил имя денщика Вилхелма – Игельхунд, его помощники, Арделия, другие медицинские сёстры, даже непонятные хмыри-журналисты, спешащие сделать пикт-карточку того, как Бобу меняют утку.
Дошло до крайности: когда Свежевателя перевели из интенсивной терапии в отдельную палату, то к нему начали пускать посетителей.
Бывало так, что Боб просыпался, а рядом с кроватью на коленях стояли какие-то монашки или ещё более непонятные священнослужители. Первое время Свежеватель просто лежал без движения, боясь пошевелиться, но так повторялось из раза в раз и начинало здорово его злить. В конце концов Свежеватель Боб ненавидел святош.
Он проснулся. Боб подготовился к рывку и сел – спустя несколько тысяч попыток он совершал этот сложный манёвр с первой попытки. Свежеватель свесил ноги с койки, а потом окинул взглядом палату, не сомневаясь в присутствии незваных гостей.
Тут как тут: толстый священник в чёрной рясе с деревянной аквилой на груди и хор мальчиков-зайчиков семи-восьми лет.
Свежеватель Боб вздохнул.
"За что мне всё это?" – спросил он образ Императора, который висел над дверью.
Свежеватель Боб почувствовал позыв помочиться. Уже пару дней он делал это без посторонней помощи, но вот ходил до сих пор с трудом. Свежеватель посидел, собрался с духом и опустил стопы в тапочки. Придерживаясь одной рукой сначала за койку, потом другой рукой за стену, Боб добрался до ночного горшка, расстегнул гульфик пижамы и пустил струю в жестяной сосуд. Гостей он нисколько не смущался, справедливо полагая, что они бы не пришли к больному человеку, не ожидая подобных выходок.
Напоследок Свежеватель ещё прочистил горло и сплюнул в горшок. Потом он развернулся и той же нетвёрдой походкой направился к выходу.
– С дороги, [эх жаль]! – рявкнул Свежеватель.
Священник спешно посторонился и уткнулся лбом в пол, а мальчики смотрели на Святого, раскрыв рот. Боб схватил трость и вышел.
Несколько раз он уже пытался объяснить гостям, что ни разу не Святой, что произошла какая-то ошибка, что им лучше бы не заниматься всякой ерундой, но на верующих такие увещевания производили удручающе обратное воздействие.
Боб уже хотел было сходить перекусить, когда разглядел в коридоре Хокберга и его невероятно большую тень: Освальда Харви.
– О-о-о, мой Святой-Мученик очнулся! – ухмыльнулся Георг. – Как себя чувствуешь?!
– Привет, Боб, – Освальд поднял руку и улыбнулся.
Даже без силовых доспехов десантник перекрыл коридор больницы. И Свежеватель был бы рад ему, если бы не одно но: Освальд тоже поддерживал маскарад. Он облачился в чёрную сутану и подпоясался ножнами с боевым ножом.
– Ага, – буркнул Боб.
"Пора бы уже всё высказать капитану прямо в лицо", – подумал он.
Распахнутые объятия Хокберга Боб встретил, состроив самую злобную гримасу, на которую был способен.
– Я за тебя, падла, кровь проливал! А ты мне чем ответил? Шутки шутишь, [эх жаль]! Так вот знай, ни-а не смешно!
Георг опустил руки, но ухмыляться не перестал.
– Ты о чём, Бобби? – спросил он.
– Что за цирк, bлять?! Думаешь, мне приятно?!
В иное другое время Свежеватель схватил бы капитана за грудки, но сейчас сил хватало только на то, чтобы держаться на ногах.
Георг отмахнулся:
– Время цирка прошло. Сейчас у меня серьёзный бизнес.
– Какой же? Продавать билеты в мою палату?!
– Нет, до этого я ещё не дошёл, – покачал головой Георг, – хотя идея интересная. Слушай, мне кажется, или ты считаешь свою новую роль розыгрышем?
– Тебе кажется?! – воскликнул Свежеватель.
Его разбил кашель. Боб не мог остановиться и случайно выпустил трость, схватившись за грудь. Он приготовился встретиться с полом, но Освальд поддержал.
– Это не розыгрыш, – произнёс десантник. – Уж мне-то ты веришь?
Освальд довёл Свежевателя до ближайшей скамьи и усадил его.
Боб попробовал посмотреть на происходящие события иначе.
"Нет… этого просто не может быть!" – подумал он.
Освальд молчал, просто положил ладонь на плечо Свежевателя. Десантник дарил наёмнику время на осознание, а вот от капитана такой щедрости не стоило ждать.
Георг сел с другой стороны и проговорил:
– Давай, не тупи! Ты, наверное, ещё не осознал, какие возможности перед нами открываются, а я уже всё прикинул.
Георг помолчал мгновение и продолжил:
– Тот невзрачный пикт, на котором Освальд тебя в лагерь принёс, всё для нас изменил. Только подумай: ещё вчера – грабители и воры, а сегодня – герои и спасители Нагары! Да ещё и благословенные Богом-Императором, раз их бойцы могут пережить артиллерийский обстрел, который выжег пару десятков квадратных километров.
"Это случайность", – хотел было сказать Свежеватель, но не успел.
Георга было не остановить.
– Надо держать удачу за вертлявый зад, Боб! Не могу поверить, что приходится объяснять это тебе! Тебе! Шай вот-вот начнёт рулить всей армией Нагары, я взял подряд на ремонт Гуэльфской дамбы, компания очистила Кистанский архипелаг. Деньги текут рекой, Бобби! Не просри момент! Мы на пороге головокружительного успеха! Не хватает совсем малого...
– И чего же не хватает? – прищурился Свежеватель.
Георг несколько потупился, но потом ответил:
– Людей.
Боб охнул. Плечи поникли.
"Чего-то подобного от тебя следовало ожидать", – подумал он. – "Но, чёрт побери, почему ты не можешь дать мне хоть немножко времени?!"
Вместо этого вопроса Свежеватель повернулся к Освальду и задал другой:
– А ты что думаешь?
Освальд провёл аугметической рукой по рукаву сутаны и ответил:
– Я – апостол культа Святого Свежевателя. Что ни говори, но это интересный опыт. Кто бы мог подумать, что я когда-нибудь стану частью церкви?
– Думаешь, стоит? Это ж xepня.
– Почему нет? – пожал плечами Освальд. – Чем-то тебе всё равно придётся заниматься. Форму быстро не восстановишь, так хоть других на подвиги вдохновишь.
– Ну не знаю, – вздохнул Боб, – у меня дурные предчувствия насчёт всей этой затеи.
– Ну так что? – спросил Хокберг.
Свежеватель ответил кислой улыбкой и словами:
– Я согласен.
3
Торжественный миг наступил через несколько недель, когда Свежеватель уже уверенно стоял на ногах, мог громко говорить длительное время и даже жестикулировать без опаски потерять равновесия.
Боб до сих пор пользовался тростью, но скорее уже по привычке, а не из-за необходимости.
Медицинские сёстры принесли ему одежду для выступления. Свежеватель отложил в сторону белую широкополую шляпу с пышным чёрным пером, взял и расправил до боли знакомый плащ. Он застыл, разглядывая одежду.
– Что-то не так? – спросила Арделия. – Одежда чистая, залатана так, как будто новая!
– Спасибо, сестра, – ответил Боб, – просто воспоминания...
На Скутуме Свежеватель стрелял по тем, кто носил такие плащи.
Остальное снаряжение не отличалось от утерянного в последнем бою ничем, кроме цвета, однако именно белый цвет Боб на дух не переносил. Он слышал много разговоров о красных "пидopских" сапожках, о том, что стиль Classis Libera уродливый и кричащий, и даже, порой, разбивал морды за такие слова, но Свежевателю нравилась одежда доппельзольднеров. Иногда получалось забыться, насладиться ощущением праздника перед тем, как окунуться с головой в кровь и дерьмо.
Белый же цвет – мало того, что непрактичный, так ещё и насквозь фальшивый.
"Особенно если в нём я", – поморщился Свежеватель. – "Я. Свежеватель Боб. Убийца, грабитель, мародёр. Весь белом в толпе народа. Вот это номер".
Но делать нечего. Прослыть привередливой капризной девочкой Боб не хотел. Он начал собираться. Натянул свободные широкие штаны – Свежеватель опасался, что те повиснут на нём как парус, но одежду подшили по новым размерам. Потом Свежеватель надел рубаху, поддоспешник, а поверх нацепил кирасу и зафиксировал её ремнями по бокам.
Хокберг не поскупился. Не только нагрудник, но даже наплечники, наручи и наколенники прошли лазерную гравировку и травление. Рисунки имперской аквилы и других святых символов были выполнены чистым золотом, а на пустое пространство оформители налепили печати чистоты.
Свежеватель накинул на голову шляпу, надел чёрные перчатки и сапоги – единственные составные части образа, хоть немного отличающиеся по цвету от остального комплекта.
– Ох, хорош... – вздохнула Арделия, – где мои семнадцать лет?
Она повернула ростовое зеркало на Свежевателя.
– А для этого дела обязательно нужны семнадцать лет? – спросил он.
– Нет, – проговорила пожилая медсестра, – но желательно семнадцать.
Несмотря на комплимент, Свежеватель остался недоволен образом, как и декоративным оружием, сестрой-близняшкой сабли капитана.
"Такой только в зубах и ковыряться", – поморщился он. – "Но с другой стороны… с двуручем ты бы сейчас не справился".
Свежеватель поправил перевязь, шляпу, ещё раз оглядел себя в зеркале со всех сторон, вдохнул поглубже и направился к выходу из госпиталя.
Там его встретил погожий день и вспышки пикт-аппаратов, из-за которых Свежеватель даже ослеп ненадолго, прикрывшись рукой. Когда Боб проморгался, то окинул взглядом мир, простирающийся дальше мраморной лестницы – до этого момента он имел удовольствие прогуливаться только по внутреннему дворику.
Алая звезда зависла в зените и безжалостно метала копья-лучи с небосвода. И секунды не прошло, как на лбу выступили первые капли пота.
У линии горизонта Боб разглядел редкие многоэтажные здания и зелень, точнее "краснень", лесов Нагары. Он уже знал, что [ну уж нет]одится на каком-то заброшенном курорте, а поэтому не удивился такому сочетанию, непривычному для того, кто родился в мире-улье и не видел ни одного растения, пока не покинул проклятую задымлённую планету.
Наверняка у больницы была подъездная дорога вокруг какой-нибудь облагороженной клумбы, но Свежеватель мог только предполагать, потому что куда бы он ни бросил взгляд, всюду натыкался на людей.
По коже пробежали мурашки.
"Сколько же здесь их?! Пять тысяч? Десять?"
Они были повсюду: толпились у кордона, организованного скитариями Кука, стояли в тени памятника змеи, обвивающей чашу, в сени далёких деревьев, дальше на холмах.
Свежеватель так бы и стоял с открытым ртом, если бы Георг Хокберг не взял его за локоть.
– Они тут все ради тебя! – произнёс капитан. – Здорово, правда?
– Почему ты не сказал?
– Я предупреждал.
– Да, но я думал, что придут три-четыре сотни, может, полтысячи… но не столько!
– Я сам в шоке! – ухмыльнулся Георг.
Капитан хлопнул Свежевателя по плечу.
– Ладно. Давай, не дрейфь! Там на трибуне лежит листок с речью. Прочитай, помаши руками направо-налево и постарайся уйти, не запнувшись. Справишься?
Свежеватель ответил:
– Ну… вроде проще простого. Хотя я, конечно, никогда не выступал перед толпой.
– Да ладно?! – удивился капитан. – А как же доппельзольднеры? Подумай, что войско воодушевляешь! Это оно и есть, если уж на то пошло.
– Ладно. Я справлюсь. Я справлюсь, – повторил Боб.
– Если что, тебя Освальд подстрахует, – предупредил капитан. – Ну, давай, с Богом-Императором!
На негнущихся ногах Свежеватель взошёл на трибуну, воздвигнутую рядом с госпиталем, и остановился рядом с десантником. Освальд подмигнул Бобу своим единственным родным глазом.
Свежеватель наклонился ближе к микрофону, посмотрел на заготовленную речь. То ли Отарио светило слишком ярко, из-за чего глаза слезились, то ли зрение подсело за время, проведённое в госпитале, но Боб не мог разобрать некоторые слова.
Он решил взять листок в руки, а поэтому стал вытаскивать его из креплений.
Налетел лёгкий морской ветерок. Он принёс с собой приятную прохладу, но унёс заготовленную речь.
Свежеватель затаил дыхание. Толпа затаила дыхание.
"Да что такое?!" – Боб посмотрел на руки.
Они слегка тряслись.
– Без паники, – прош[оппа!]л Освальд. – Я помню речь наизусть.
Он склонил голову, чтобы движения губ не было видно.
– Поздоровайся с толпой для начала, – посоветовал Освальд.
– Э-э-э, – произнёс Свежеватель в микрофон.
Этот звук вырвался из динамиков и эхом распространился среди толпы.
– Здрасьте, – продолжил Боб и замолчал.
"Как-то я странно звучу", – подумал он. – "Как будто кто-то за меня говорит".
– Меня зовут Боб, – произнёс Свежеватель и попытался улыбнуться.
– Всё! Хорош! – прош[оппа!]л Освальд. – Повторяй за мной: "я погиб, сражаясь с орками".
Свежеватель повернулся к десантнику:
– Но я не погиб.
– Боб… – проскрежетал Освальд.
– Ладно, – поник Свежеватель.
Он стал повторять за десантником:
– Я погиб, сражаясь с орками. Прометий пожрал мою плоть, шрапнель сломала все кости. Я стал пеплом, я стал ничем, вернулся к тому, с чего всё начиналось. Но Бог-Император, с присущим только Ему беспримерным милосердием, решил, что народ Нагары достаточно пострадал. Император возродил меня из пепла, дабы нёс я великую Истину Терры и Слово Божье. Дабы изгнал я поганых орков со святой земли и преследовал их среди звёзд. Засим объявляю я…
Свежеватель отступил от микрофона и повернулся к Освальду:
– Кто эту xepню писал?!
– Боб, твою мать…
– [собака]…
Боб поморщился, тяжело вздохнул и вернулся к речи:
– Засим объявляю я Крестовый Поход.
– Больше чувств, – посоветовал Освальд. – Это ж воодушевляющая речь!
"Говно это", – подумал Свежеватель, но уловил необходимое настроение.
– И совершу я великое мщение наказаниями яростными над теми, кто замыслил навредить роду человеческому! – воскликнул он, потрясая кулаком. – И да узнают зеленокожие, что имя мне – Свежеватель, когда меч мой опустится на их шеи! Во славу Императора! За Нагару!
– Отлично, – шепнул Освальд.
Свежеватель и сам это понял, потому что толпа разразилась неистовыми воплями и криками поддержки.
– Да! Гони орков! Прочь! Смерть чужакам! Мы с тобой, Свежеватель! Слава Императору! – кричали люди.
Свежеватель сцепил руки в замок и помахал таким образом во все стороны.
– Пора уходить, – предупредил Освальд.
Он первым спустился с трибуны, и вместе со скитариями образовал коридор в толпе до вытянутого лимузина, украшенного флагами компании.
Свежеватель, памятуя о предупреждении Хокберга, следил за движениями и преодолевал каждую ступеньку лестницы с величайшей осторожностью. И вот наконец он внизу.
Боб завёл ладонь за ухо и приглушил слуховой аппарат – голова начинала раскалываться от криков. Он забрался в машину и принял бокал с шампанским, который ему протянул капитан.
– Молодец! – салютовал Георг. – Для первого раза сойдёт.
– Боже-Император… да что с ними не так? – спросил Боб, оглядывая оскаленные лица людей сквозь тонированное стекло.
– А что тут непонятного? – Георг наполнил себе ещё один бокал. – Это мы с войны кормимся, а местным она уже поперёк горла. И тут появляешься ты, такой весь в белом, такой весь чудесный.
– Да не, это понятно, – ответил Боб. – Но ведь они даже не знают, кто я такой. Я же проходимец, наёмник… мразь, которая с войны кормится.
– Ты – символ, – произнёс Освальд. – Символ победы. Ты умер и воскрес, сражаясь под знамёнами Бога-Императора. Это главное.
– О-о-о... чую в воздухе вонь костров Инквизиции, – поморщился Свежеватель.
Георг хмыкнул:
– Первый раз что ли?
Боб не ответил. Посмотрел на бокал в руке и попробовал напиток, но не почувствовал вкус.
– Ещё? – спросил Георг, протянув бутылку.
– Нет.
– А зря! – сказал капитан. – Тебе нужно набраться храбрости. Сегодня ещё парочка интервью и личная встреча с одной властной особой из церкви.
– Что?!
– Да. Вот, – Георг протянул Бобу стопку скреплённых бумаг. – Это список вероятных вопросов и ответы к ним.
– Ну… Георг! – Свежеватель метнул на капитана злобный взгляд.
Но тот только усмехнулся и проговорил:
– Держи удачу за вертлявый зад, Бобби!
4
К вечеру из Свежевателя выжали все соки. Георг предложил зарядиться боевым стимулятором, но Боб отказался: он в принципе не переносил химию и изменять привычке не собирался.
"Нет, надо что-то делать с графиком", – подумал он. – "Не больше двух перелётов в день! Я – Святой или нет? Идёт Георг [ну уж нет]ер со своими планами!"
На остров Салман Боб прибыл поздним вечером, когда обыкновенные люди уже готовились ко сну. Здесь его ждала канонисса-прецептор Хадия, глава сестринства Нагары.
Салман – крохотный остров, который нельзя было сравнить даже с самым малым клочком земли в Кистанском архипелаге. Он вырывал у моря не больше пяти квадратных километров. Единственная постройка на этой Богом-Императором забытой земле – часовня-маяк Аль-Макам-Акрам, пузатая башня радиусом в десяток метров и с девятью сверкающими куполами на вершине.
Свежеватель прочитал далеко не всю справку, заботливо подготовленную капитаном – потратил время на сон – но узнал, что здесь [ну уж нет]одится ставка Сестёр Битвы, и что это единственное место на планете, которое орки ещё не осквернили своим присутствием.
"Потому что оно, очевидно, им [ну уж нет]ер не нужно", – подумал Свежеватель, когда спустился с рампы "Валькирии".
Он не увидел ничего кроме камней, зато камней на любой вкус: огромные валуны, мелкий щебень, источенные водой прибрежные мрачные скалы и бледная как смерть галька.
Дорога до часовни спиралью огибала гору. Свежеватель, уже привыкший к тому, что везде его ждала машина или какой-другой вид транспорта, недоверчиво поводил взглядом из стороны в сторону.
– Всё в порядке? – спросил Освальд.
Его тоже пригласили на аудиенцию.
– Это уж слишком, – произнёс Свежеватель. – Они за кого меня принимают?!
Десантник хмыкнул:
– Подсказать?
– Тут же целый час идти! Ты не подумай, что я уже зазвездился, но [эх жаль]… как-то слишком круто такие марши совершать после выписки.
– Могу понести, – предложил Освальд.
– Нет, спасибо, – вздохнул Свежеватель. – Что за дела вообще? Только не говори мне, что у местных святош нет автомобилей!
– Здесь [ну уж нет]одится последнее пристанище Святого Акрама, – объяснил десантник. – Он закончил свой путь в одиночестве и бедности. Местные чтят Святого, и поначалу паломничество сюда могли совершить только сильные духом и телом, способные повторить восхождение.
– Пройти пять километров в гору?
– Доплыть до острова, вскарабкаться по отвесным скалам и достичь маяка, – ответил Освальд. – Так что нам ещё повезло, что позднее этот обычай облегчили.
Свежеватель хмыкнул:
– Ну, зато я знаю, отчего он скончался.
– Готов? – спросил десантник.
Боб посмотрел ещё раз на горный серпантин, ограждённый барьером из камн[ой!]она, оценил силы, а потом расстался с бронёй и оружием, заменив последнее тростью.
Без кирасы и поддоспешника даже стало немного прохладно, но Свежеватель рассудил, что согреется во время ходьбы.
"Как же я ослабел", – подумал он спустя несколько сотен шагов.
До ранения Боб без труда справлялся с многокилометровыми маршами, после которых с удовольствием был готов посетить кабак или бордель, а иной раз и то, и другое.
Теперь же появилась одышка, а ноги горели, хотя шёл Свежеватель налегке, без толстой кирасы, оружия и тактической разгрузки.
– Давай передохнём, – он всё-таки попросил пощады, пройдя всего половину пути, хотя и здорово на себя обозлился.
Освальд покачал головой:
– Нет, нельзя. Капитан обещал, что ты сегодня предстанешь перед Хадией, а мы уже и так опаздываем. Скоро полночь.
– Вот ведь ху… кх-кх, – закашлялся Свежеватель.
– Ладно, давай помогу, – предложил десантник. – Мне раз плюнуть.
Он вытянул руки.
– Только давай не как на том злоебучем пикте, – поморщился Боб.
– Без проблем, – Освальд развёл полы сутаны и опустился на колени, – забирайся на шею.
– Не шутишь?
– Давай уже.
И если половину пути они шли целый час, то остаток Освальд преодолел за пятнадцать минут так, что даже не запыхался.
– Ну вот и всё, – десантник обращался со Свежевателем так же легко, как взрослый человек с маленьким ребёнком.
Освальд поставил Боба на твёрдую и, что не менее важно, ровную поверхность. Перед Святым и апостолом нового культа вытянулась посыпанная песком дорожка ко входу на маяк. Уже у самых врат из тьмы вдруг возникла Сестра Битвы и указала пальцем в сторону.
– Не пустите? – спросил Свежеватель.
Сестра не ответила. Она вообще больше напоминала скитария в своих чёрных силовых доспехах.
– Предположу, что она приняла обет молчания, – сказал Освальд, – и показывает нам куда идти.
Ответом стал кивок.
– Что бы я без тебя делал? – произнёс Боб.
– Капитан тоже так говорит.
– Ещё бы он так не говорил! – хмыкнул Свежеватель.
Гости окутанного тьмой острова обогнули маяк и вышли к обрыву, на котором [ну уж нет]одилась небольшая беседка, окружённая кустарниками и сухими карликовыми деревьями. На входе их дожидалась высокая и крепкая женщина, скрестившая руки на груди: на вид пятьдесят-шестьдесят лет; редкие тёмные волосы в копне седины; хищно сведённые брови; лицо вообще вытянутое, из-за чего воительница походила на волчицу; некогда прямой, до череды переломов нос; множество рубцов и глубокие морщины. Она облачилась в чёрные брюки и блузку с короткими рукавами. Левая рука, как и у Освальда – аугметическая.
Свежеватель остановился в паре метров от суровой воительницы, слегка поклонился, сотворил знамение аквилы и произнёс:
– Император защищает, канонисса! Прошу простить за опоздание. Сегодня было много дел.
Сестра Битвы указала аугметической рукой пройти внутрь, и Боб, несмотря на скудное сияние свечей разглядел, что внутри есть кто-то ещё.
В инвалидном кресле-коляске мирно дремала старушка, укутавшись в плед. Парик на голове, на лице круглые очки для слепых. Воительница наклонилась и прош[оппа!]ла что-то на ухо пожилой женщины.
– А... вот и вы, – раздался хриплый голос.
Старуха не повернулась к гостям, но воительница указала им занять место на скамье подле.
– Не люблю... когда на встречу со мной... опаздывают, – просипела старуха. – Ваша счастье... что на меня навалился... сон. Не могу… сердиться.
Говорила канонисса тяжело, каждое слово как последнее.
– Здравствуйте, госпожа Хадия, – проговорил Свежеватель.
– Канонисса Хадия, – поправила суровая воительница.
– Здравствуйте, канонисса Хадия, – повторили Боб и Освальд.
– Здравствуйте-здравствуйте, – проскрипела старуха и издала непонятные шаркающие звуки.
Свежеватель предположил, что она смеётся.
– Как смешно… желать того… что я уже никогда… не получу. Познакомьтесь... со старшей сестрой Джахизой, – Хадия едва заметно кивнула в сторону своей сиделки. – Она примет командование… общиной, – снова шаркающий смех, – когда… скоро.
Сестра Битвы склонила голову в приветствии.
– Меня зовут… – Боб потупился. – Роберт. Моего товарища – Освальд.
– Что ж… господа… кто вы? – старуха дёрнула рукой, и Джахиза развернула кресло к гостям.
"Сколько же лет этой мумии?" – задумался Свежеватель.
На вопрос Хадии Боб ответил автоматически:
– Наёмники.
Шаркающий смех.
– Это очень хорошо… что вы считаете именно так. Значит… мы ещё можем… договориться.
Свежеватель терпеливо ждал продолжения, хотя уже клонило ко сну, конечно.
Старуха и сама задремала, поэтому Джахизе снова пришлось будить Хадию.
– А? – очнулась старуха. – А… это вы! Знаете, я не люблю… когда на встречу со мной… опаздывают. Ваша счастье... что на меня навалился... сон. Не могу… сердиться.
"Следовало перенести встречу на недельку", – подумал Свежеватель, глядя на Джахизу. – "Чую, тогда бы встреча прошла гораздо быстрее"
Воительница поняла намёк и произнесла:
– Канонисса, мы уже познакомились. Наши гости – Роберт и Освальд из культа Святого Роберта Свежевателя. Они…
– Тише-тише… мне сложно… столько переварить…
Старуха разразилась каркающим смехом.
– Во что превратилась церковь… – сказала она после. – Убожество.
Хадия замолчала, вперив взгляд слепых глаз куда-то в вечность.
"Я, конечно, виноват, опоздал, но так делать тоже нехорошо", – подумал Свежеватель и метнул ещё один злой взгляд на Джахизу. – "У меня завтра три эфира, надо высыпаться, а не слушать сумасшедшую бабку!"
И только было Боб подумал, что старуха снова заснула, как та проговорила:
– Мы умираем… Здесь, на Вавилоне, Алексильве… От старости, когтей… В иное время… я бы не говорила с вами.
Хадия вдруг безошибочно определила, где [ну уж нет]одится Боб, и посмотрела ему в глаза.
– Я бы вас сожгла.
Свежеватель проскрипел зубами. Он произнёс и постарался, чтобы голос звучал как можно спокойнее:
– Я не собираюсь совершать ничего дурного. Я желаю народу Нагары победить в войне.
– Люди забыли… что значит быть Святым.
Свежеватель подождал объяснения, но, похоже, это Хадия ждала вопроса.
– И что же значит быть Святым? – спросил он.
– Принять ответственность… принять боль, – на лице канониссы на самом деле отразились муки в этот миг, – страд-а-а-ать.
Старуха начала задыхаться. Джахиза в мгновении ока оказалась рядом и прикрепила к лицу Хадии дыхательную маску с баллоном кислорода, а потом ввела какое-то лекарство в катетер на высохшей руке канониссы.
– Подождите на выходе, – бросила Джахиза зло.
Свежеватель с десантником вышли наружу.
– Что думаешь? – спросил Боб.
– Знаешь, – произнёс десантник, – удивительное дело: сколько живу, а вижу одну и ту же картину – угасание. Гибнут люди, города, планеты, а Империум всё ещё стоит.
– И что?
– Ну, – улыбнулся Освальд, – здорово же! Значит, сила Империума не в людях, городах и планетах. Есть какая-то тайна.
– Ты просто неистребимый оптимист, – состроил кислую гримасу Боб, – неудивительно для того, кого не берут ни болезни, ни увечья.
Появилась Джахиза. Она посмотрела сверху вниз на Свежевателя, а потом снизу вверх на десантника. Посмотрела одинаково. Сестра Битвы произнесла:
– Экклезиархия не станет препятствовать вашей деятельности и даже поддержит Культ, но... следите за собой. Как только вы совершите ошибку, впадёте в грех или навредите церкви, репутации церкви, мы узнаем об этом. И пусть нас мало, но ни наёмники Хокберга, ни Ангелы Смерти, – она снова посмотрела на Освальда, – никто вас не спасёт, – Джахиза выдержала паузу и закончила. – Вольно.
Сестра Битвы вернулась в беседку и села рядом с канониссой.
"Ненавижу святош", – поморщился Свежеватель.
– Ладно, пошли, – кивнул он Освальду. – Завтра новый день.
– Уже сегодня, – напомнил десантник.
– Проклятье. Покой мне только снится.
5
Собор Святой Адрастии, Галины и Вислава на острове Рогот сильно пострадал во время нападения орков. Притвор обвалился, витражи осыпались после артиллерийского обстрела. Снаряды уничтожили купол и завалили обломками атриум. Не меньше трети контрфорсов с аркбутанами превратились в груды битого камня, но Собор ещё стоял и даже более того, в нём продолжали проводить богослужения, хотя и приходилось чередовать их с ремонтными работами. Как только смолкал церковный хор, просыпались перфораторы, дрели, сварочные аппараты и башенные краны.
Не прошло много времени, и из здания вынесли мусор: оплавленную лазерами медную статую Императора, расколотый алтарь и превращённые в щепки скамьи.
Когда былое величие собора восстановили и даже вернули на место купол – куда богаче и красивее предыдущего – пришёл черёд украшения внутреннего убранства.
Черепа и кости защитников святого места покрыли известью и сложили в пирамиды у входа. Мёртвым героям оказали честь хранить покой собора вечно.
Умельцы отреставрировали статую Императора, поставили новый алтарь и занесли внутрь мебель. Потом приступили к витражам.
Да, не найдётся замены знаменитой розе легендарного скульптора Рихарда Бове, но новые мастера постарались выполнить правдоподобную копию.
Но самое значительное изменение прихожане церкви увидели уже ближе к концу строительных работ. Вместо сюжетов, посвящённых Эре Отступничества, на стрельчатых окнах нашла отражение новейшая история Нагары.
На одном витраже был изображён великан, попирающий зеленокожего захватчика. Герой в сине-красных одеяниях занёс над головой меч и приготовился обезглавить чужака.
Другой сюжет – сине-красный великан развёл в стороны руки и приветствовал пламя, льющееся с небес.
Третий витраж – Император протянул ладонь, и на павшего героя снизошла Его благодать.
Четвёртая история – появление первого апостола культа. Ангел Смерти в сверкающих силовых доспехах явил людям чудо – воскресшего героя, Святого Роберта Свежевателя.
Последнее окно до сих пор не застеклили, потому что кондотьер Георг Хокберг ещё не перевёл необходимую сумму на счёт строителей. Прихожане, кутаясь в тёплую одежду из-за постоянных сквозняков, сами стали собирать средства для того, чтобы поставить точку в возрождении святого места.
6
Classis Libera снова участвовала в параде, но в совершенно новой роли. Наёмники вместе с военной полицией обеспечивали порядок в столице планеты – в городе под названием Фата. Поселения Нагары чаще всего не возвышались до небес, подобно ульям промышленных миров, однако Фата – редкое исключение. Пусть не орбитальные лифты Скутума или выросшие до стратосферы мегаблоки Мордвиги-Прайм, но шпили Фаты пронзали тучи и тянулись к звёздам. Этот город не походил на слоеный пирог или хаотичное нагромождение камн[ой!]она. Фата напоминала несколько окружностей, совмещённых на одной оси так, чтобы сохранить изящность и нарочитую хрупкость. Улей можно было сравнить с цветущим растением, разве что не красного оттенка, как прочая флора Нагары, а грязно-серого.
Авиационное шоу пришлось отменить из-за плохой погоды, но что пехота, что лёгкие танки продолжали двигаться по главной площади Фаты вокруг полуразрушенного дворца губернатора, несмотря на холодный дождь. Шиннан III отложила реставрацию до окончания войны, а поэтому особенно пострадавшие участки укрыли от любопытных глаз пластиковыми полотнами, на которых были изображены те же места, но до появления орков.
Высшие офицеры СПО, Астра Милитарум и Classis Libera собрались на относительно целом, лишь слегка покрытом гарью, балконе и принимали парад. Все одеты с иголочки, и даже катачанца Чарльза Леймана обязали набросить на голый торс рубаху камуфляжной ало-коричневой расцветки.
Георг Хокберг стоял под зонтиком и салютовал рукой детям, которые уже промокли до нитки, но смотрели на Святого с благоговением. Капитан широко улыбался, а вот Свежевателю было не до шуток.
"Сколько им… четырнадцать-пятнадцать?! Даже школу не окончили!"
Боб видел, что некоторые мальчики и девочки в неровно построенных квадратах едва справляются с лазерными ружьями. Он мог поспорить, что если рядом поставить среднестатистического бойца этой армии и длинноствольную винтовку, то боец вряд ли сильно превзойдёт её по высоте. Прибавить к этому обмундирование, зачастую не соответствующее размерам, да ещё бронежилеты, которые вряд ли защитят от крупнокалиберных орочьих стрелял, и получится поражение.
Свежеватель вздрогнул. Капитан заметил.
– Возьми зонт, Боб. Заболеешь.
– А они? – Свежеватель кивнул на толпу детей.
– Что они?
– Их тебе не жаль?
Георг поморщился.
– Вот только не надо давить на жалость! Я же не на фронт их отправляю, в самом деле! Они ещё помаринуются в лагерях.
Капитан снова повернулся к толпе, натянув на лицо улыбку. Он помахал рукой ещё одному расхлябанному строю промокших детей.
– И сколько времени по-твоему понадобится, чтобы вылепить из них солдат? – спросил Свежеватель.
– Полгода. Если перестанешь нудеть и поможешь с подготовкой, то, может, справимся раньше, – буркнул Георг. – А пока надежда только на новую порцию мяса с Белами-Ки. Я даже приказал "Амбицию" использовать. Дай Бог-Император, кто-нибудь да доберётся.
– [эх жаль]… как вспомню тот перелёт! – Боб вздрогнул.
– Не ты один, – хмыкнул Георг. – Стены кричали, и покойники с того света возвращались.
– Слушай, даже если "Амбиция" долетит…
– Обязана долететь, – сжал кулаки Георг.
– Короче... не панацея, – заметил Свежеватель. – У меня сложилось впечатление о пиратах, и оно плохое.
Капитан развёл руками:
– Ну а что предложишь? По крайней мере, отребье с Белами-Ки представляет, на что идёт. А этих детей, – Георг кивнул на добровольцев, – мы постараемся подготовить.
Боб вздохнул.
С небес срывался яростный ливень, но Свежеватель ждал, что слёз прольётся куда больше.
7
Подготовкой Крестового Похода Свежевателя, который правильнее было назвать Детским Крестовым Походом, занимались все уцелевшие во время боевых действий в Кистанском архипелаге солдаты, кроме людей Шай. Наёмники в чёрном остались единственным пехотным подразделением Classis Libera до сих пор боеспособным и успешно выполняющим поставленные задачи. Только они, Вольные Клинки, Ангелы Смерти, налётчики Билла Ридда и другие выходцы с пиратской вольницы Белами-Ки хоть как-то, но поддерживали наступление.
Однако Шай каждую неделю поднимала вопрос о перегруппировке, о низком боевом духе и изматывающих условиях, а Георг никак ей не мог ответить.
"И не сможет", – подумал Свежеватель, глядя на успехи будущих солдат на полосе препятствий.
Взвод мальчишек и девчонок преодолевал рукотворное болото, покрытое колючей проволокой. Не хочешь порезаться, будь добр проползти пятьдесят метров по уши в грязи. Взвод приступил к выполнению задания, боролся десять минут, но благополучно застрял.
Одно малейшее неловкое движение – вспоротая кожа, рёв, слёзы, истерика. Кто-то наткнулся на дне грязной лужи на нагарского червяка, пиявку, какое-другое насекомое или гада, вскрикнул от отвращения, попытался встать – знакомая картина со вспоротой кожей, рёвом и слезами.
Не помогали ни советы, ни маты, ни страшная морда лейтенанта Нере. На-всякий-случай наконец получил качественную синтетическую плоть, вот только без какого-либо волосяного покрова: ни бровей, ни усов, ничего. И если раньше он напоминал освежёванный труп, то теперь выглядел как бледный и сухой упырь только что выбравшийся из склепа.
Свежеватель не выдержал:
– Нере!
– Что, bля?!
– Перчатки потолще есть?
– Что собрался делать?!
– Вытащить ребят.
Нере вздохнул, спорить не стал. Вдвоём они начали сворачивать колючую проволоку и вызволять детей из болота.
Бедняги корчились и стонали, но ползли к берегу и уже там размазывали слёзы и сопли по лицам.
– Ну что ты, что ты... давай, парень, поднимайся, – произнёс Свежеватель, нависнув над пухлым мальчиком, который здорово поранил задницу.
Тот ревел не в силах остановиться. Боб наклонился и приподнял мальчика за плечи.
– Прости… прости… – парень размазал сопли. – Я подвёл вас, Святой! Я слишком жирный!
– Тихо-тихо! – Свежеватель обнял мальчика.
Боб представления не имел, что делать в этом случае. В конце концов он и от своей семьи сбежал, бросив девушку с годовалым ребёнком на руках. Тогда странствия среди звёзд показались Свежевателю гораздо увлекательнее, теперь же он отчётливо понимал цену удовольствия.
Боб опустился на одно колено перед мальчиком. Он уже испачкался в грязи и промочил ботинки, так что не боялся измазаться ещё сильнее.
– Слушай, – произнёс Свежеватель, – тебе больно и противно. В этом нет ничего плохого. Эти испытания и рассчитаны на то, что преодолеть боль и отвращение.
– Я не справился! – хныкал мальчик.
– Не все справляются, – кивнул Свежеватель, – и в этом тоже нет ничего плохого. Есть много путей служить Императору…
"Ну вот. Это заразно", – подумал Боб. – "Теперь я тоже говорю, как сраный святоша".
– Короче, – продолжил Свежеватель спустя короткую паузу, – пойдём в медсанчасть. Мороженого не обещаю, но хоть раны промоешь.
Боб потрепал мальчика по грязной голове.
– Иди, я догоню. И друзей своих возьми, – сказал он, кивнув на остальных маленьких солдат.
Боб подошёл к Нере. Тот заметил:
– Капитану такие слова не понравятся. Он, чёрт побери, на нас рассчитывает!
– Пошёл он наxep. Я всякой мерзостью в жизни занимался, но и у меня, оказывается, есть предел.
– С одной стороны ты, конечно, прав, – На-всякий-случай скис. – Я не знаю, что с ними делать. Бить как-то рука не поднимается – зашибу пи3дюков! А по-другому обучать не умею. Но... блин, если не они к оркам придут, то орки придут к ним.
Свежеватель молчал. У него не было ответов.
