Angeluzs

Благодарю за комментарий и советы! :) Итак, по порядку: Старый Дарин - дань традиции о полоумных стариках...но и правда тема немного замусолена. Занесу в заметки и в следующей части поправлю сие досадное недоразумение ;) Все помещу в одну тему - так действительно будет удобнее. А вот плавные переходы...не знаю, это никогда не было моим коньком. Но если и правда создаёт не слишком приятное впечатление, то постараюсь в будущем делать по-другому.

ЛОВУШКА ДЛЯ РАЗУМА Часть 1. Кошмары. Свет. Много белого света. Словно прожектор уткнули в глаза и включили на полную мощность. Сплошным невыносимым потоком проходит сквозь зрительные рецепторы прямиком в мозг. Боль. Жуткая боль. Разливается по всему телу, сковывая сначала руки, затем ноги, поглощая всего целиком. Ощущение как от сотни тысяч одновременно вогнанных под кожу иголок. Словно пожар, поглощают изнутри, затмевая сознание полностью и оставляя нарывающую пустоту. Страх. Подсознательный страх. Как и боль, сковывает все тело. Не поддающийся контролю панический страх, вызванный единственно возможным сейчас инстинктом самосохранения. Животный страх, пронизывающий в сотню раз хуже боли, подгоняемый ею. Страх заставляет бежать. Но бежать некуда и незачем. Страх неизвестности. Страх и боль. Боль и страх. Сменяют друг друга с такой частотой, что уже сложно понять - что мучит в данный момент. И над всем этим поток жгучего белого света, в бесконечности которого нет ни единого шанса скрыться. Это замкнутый круг. Из него нет выхода. Но надо искать этот выход до самого конца, пока свет еще есть над головой. Когда его не станет, не станет ничего. Откуда это можно знать? Ниоткуда. Этого просто истина. Нечто, заложенное глубоко в болезненном, поглощенном страхом подсознании, дает знать об этом. Говорит: «Ищи!». И не подчиниться невозможно. Он искал. До тех пор, пока свет не стал гаснуть. «Беги!» прокричал ему голос внутри. Повинуясь, он бежал, казалось, целую вечность, не видя конца. Отчаяние завладело всем его существом. Свет вокруг стремительно гас, и он понял, что это конец. Отсюда не выбраться. Но вдруг прямо перед ним появилась дверь, а в дрожащей руке – ключ. Не раздумывая ни секунды, он отворил замок, открыл дверь и переступил порог. Винсент рывком поднялся на кровати. В голове молотом стучала кровь. Левой ладонью он вытер испарину со лба. Еще один сон. Всего лишь сон. Слишком реальный сон. Сделав несколько глубоких вдохов, успокоивших бешено колотящееся сердце, Винсент нащупал на столе стакан с водой. Жидкость постепенно возвращала сознание к реальности. Каждый раз, просыпаясь от ночных кошмаров, Винсент Авер чувствовал необходимость выпить холодной воды. Со временем это стало традицией: ставить на ночной столик фризстакан, оставляющий воду холодной. Вода помогала ему почувствовать себя живым. Арбитр неторопливо встал, и направился к зеркалу в ванной. Освещение здесь заставило неприятно поежиться – до боли недавний сон. Смотреться в зеркало тоже стало своеобразным ритуалом после кошмара. И каждый раз Винсент облегченно вздыхал, когда с поверхности маленького отражающего стекла на него смотрел все тот же человек, что и всегда. Еще раз глубоко вздохнув, и усмехнувшись своим странным привычкам, Авер провел рукой по точеному подбородку. Щетину пора бы сбрить, подумал он, а то за два выходных дня нижняя часть лица стала похожа на испещренную мелкими иглами ядовитую котицию. Часы показывали два с половиной деления до смены. Другой бы поспал еще немного, но Аверу хватило снов на сегодня. Прохладный душ помог окончательно прийти в себя, а две порции энергетика с традиционной утренней котлетой и странного вида гарниром отогнали дурные мысли. Впрочем, они очень быстро сменились размышлениями о пищевых добавках, столь положительно действующих на самочувствие и укрепления мускулатуры. Впрочем, на мускулатуру Авер пожаловаться не мог – упорные тренировки, природная сила и искусственно усиленные рефлекторные центры давали о себе знать. Размышления прервал до противного писклявый сигнал внутреннего коммутатора. На минидисплее высвечивалось имя и голографическая голова Алана Шелдса. Молодой человек, недавно поступивший из Школы Прогениум, был самым доверенным помощником капитана Авера. Исполнительный, мужественный, ответственный и не по годам умный Шелдс был одним из двоих, кого Авер мог назвать другом. Мог, но никогда не называл, стараясь придерживаться более-менее официальных отношений. Капитан нажал руну активации и услышал щелчок соединения. - Доброе утро, капитан, - глубоким, хорошо поставленным голосом проговорил Шелдс. - Здравствуй, - ответил Авер. - Прошу прощения, что потревожил, но система показала, что вы уже давно не спите. Пытался вызвать вас по воксу, но… - До нашей смены два часа, - оборвал помощника Авер. - Я активирую вокс позже. - Конечно, капитан. Но я должен с вами переговорить. Желательно лично. Пока Шелдс говорил, Авер надевал на себя форму и прилаживал личное оружие к поясу. И так понятно, что помощник не побеспокоил бы капитана без веской на то причины. - Встретимся через пять минут в четвертой комнате. Бусинка вокса в руках Авера казалось совсем крошечной. Приладив ее в ухо, он еще раз перепроверил свое обмундирование. Удостоверившись, что все на месте, арбитр закрыл глаза и благоговейно приложил руку к маленькому амулету на груди – Аквиле. Эту вещь отец, которого Винсент уже смутно помнил, подарил ему в десятый день рождения. Как же давно это было. И так далеко. Капитан прочитал молитву, очищая свои мысли от всего дурного, и решительным шагом направился к четвертой брифинговой комнате. Сегодня Авер уже не намеревался возвращаться в свое скромное жилище. «Комнатой» арбитры называли помещения, в которых проводились мини-брифинги. В отсутствии чрезвычайных ситуаций и особых положений они всегда пустовали, и их можно было использовать для бесед. Устав не позволял арбитрам Каториса нахождение в личных помещениях кроме как в одиночестве. Таким образом руководство надеялось пресечь нежелательные «взаимоотношения» между арбитрами-женщинами и арбитрами-мужчинами. Тем не менее, в «комнаты» имел свободный доступ каждый офицер, при условии составления отчета после – каждое посещение строго фиксировалось, и в течение двенадцати часов надо было предоставить рапорт. Предполагалось, что это поможет офицерам вести более подробный инструктаж своих отделений. Хотя старый пошляк Томас Дарстель несколько раз рассказывал ему о молодых девушках офицерах, застуканных с парнями во время таких «инструктажей». Аверу не очень хотелось знать подробности. Тем более, что сам он никогда таких историй не слышал и затруднялся представить как такое возможно в прослушиваемой и просматриваемой крепости Адептус Арбитрес. Хотя, некоторые люди умудряются находить лазейки и в глухих бетонных стенах. Четвертая брифинговая находилась на первом уровне, и в ней капитан часто собирал свое подразделение для коротких инструктажей. Участок Каториса, вверенный ему, был далеко не из спокойных. Он граничил с нищенскими кварталами, где отчаявшиеся от беспросветной нищеты люди шли на все, лишь бы заработать лишнюю кредитку или хотя бы коин. Аверу искренне было жаль этих людей, которых ежедневно грабили бандиты, а если брать было нечего, убивали ради веселья. В нулевой квартал, как называли в городе сектор для неимущих и опустившихся, выселяли людей, потерявших работу, попавшими в наркотическую зависимость или просто в немилость властей. Самое настоящее дно жизни. И рядом с эти дном находился торговый квартал, где рядом со своими лавками проживали толстеющие торговцы, постоянно трясущиеся за собственную безопасность и нанимающих людей из охранных агентств (читай, головорезов) для охраны собственного имущества. Головорезы эти были верны своему слову и честно выполняли работу, но в свободное время любили выпить и устраивать потасовки с сотрудниками соседних охранных агентств. Часто усмирять приходилось именно их, а не бандитов, пытающихся ограбить незамысловатый магазин. Сержант Шелдс уже ждал Авера в комнате. Они обменялись коротким рукопожатием, и присели за небольшой стол. Шелдс выглядел озабоченным. В руках он держал информационный планшет с множеством пометок. - Что это? – спросил Авер, принимая планшет из рук помощника. - Смотрите сами, сэр. Мой терминал настроен на отслеживание открытого внутреннего отчетного потока. Это рапорт ночного отделения. Квартал, который контролирует «Змеиная голова». Всего в двух милях от нашего участка. - Вот дерьмо… - только и произнес Авер, пробежавшись глазами по планшету. Часть 2. Голоса. Мирид чувствовал как старость грызет его с каждым днем. Ослабляет разум, разрушает кости, разжижает кровь. Старику сложно было передвигаться без посторонней помощи, и с тех пор как единственный сын вступил в Имперскую Гвардию, все забыли про обитателя старой халупы. Да, думал Мирид, моя жизнь подходит к концу, но мне есть чем гордиться. По сути, единственное, чем он гордился – был сын Дальви, добившийся, насколько Мирид знал, больших успехов в военной карьере. Иногда он присылал ему весточки, но в последнее время все реже. - Да благословит тебя Император, сынок, - говорил Мирид каждый день, зажигая свечку за здравие сына в обветшалой часовне недалеко от дома. Мириду всегда хотелось увидеть большой храм Экклезиархии в центре города, но старческая болезнь суставов не позволяла преодолевать большие расстояния. Когда Дальви ушел, захандрила и умерла Тикси – маленькая домашняя ларта, подаренная сыну на десятилетие. Мирид остался совсем один, всеми забытый и брошенный. Ставить свечку за сына – стало смыслом его жизни. Прошло два дня с тех пор как часовню закрыли на ремонт, и Мирид сидел, сжавшись в единственном теплом углу своей тесной комнаты. Сотый раз перечитывал старые письма сына, просматривал пикты. Слезы наворачивались на глаза каждый раз, когда находили строку в конце «Ты можешь гордиться мной, отец! Как и я горжусь тобой». В дверь постучали. Уверенно и настойчиво. - Кто там? – спросил Мирид, убирая письма сына под грязную белую подушку. - Это я, - раздался знакомый голос в ответ. Старик торопливо поднялся – насколько позволял его прогрессирующий ревматизм – и побрел к двери, запирающийся всего на один древний проржавевший замок. На пороге стоял он. Этот приятный молодой человек, появившийся в жизни Мирида, словно ангел, и помогающий ему в сложные моменты. Поначалу он показался старику молодым священником, но истина оказалась куда более привлекательной. Он был человек исключительной добродетели. - Пойдем, Мирид, - сказал человек, протягивая сутулому, улыбающемуся старику руку. - В храм сегодня? - Нет, Мирид, я хочу показать тебе кое-что. Там тоже сможешь помолиться. - Хорошо… - Идем, Мирид. Время не ждет. Авер оттащил подчиненного в сторону, но было уже поздно – лазерный луч со злобным шипением вошел в левую часть грудной клетки. По меньшей мере трое бандитов продолжали укрываться за импровизированными баррикадами. Бережно уложив мертвое тело Дакстона, и коротко помолившись Императору за душу умершего, Авер достал одну из двух осколочных гранат. Оглушительный взрыв обрушил непрочную перегородку. Внутрь здания ворвался промозглый ветер, несущий запахи мусора и неисправной канализации. Поднявшаяся в воздух многолетняя пыль послужила капитану своеобразным аналогом дымовой завесы. В несколько прыжков он преодолел узкий коридор, перепрыгнул через заваленные на бок шкафы и обрушил приклад карабина на бритый череп ближайшего противника. Удар заостренного ружья пришелся аккурат в темечко пытающегося подняться бандита. Второго Авер срубил ударом в колено и добил носком тяжелого сапога в висок. Глядя на мгновенную смерть своих сотоварищей, третий решил не испытывать судьбу, и бросился к приоткрытой двери, но не успел, разбрызгав свои мозги по ближайшей стене. Четвертого Винсент обнаружил на полу оглушенного и ослепшего, пытающегося нащупать оружие на полу окровавленными руками. Что-то было настолько жалкое в этом человеке, пытавшемся из последних сил спасти свою шкуру, что Аверу стало тошно смотреть. Очень хотелось перебить ему руки и ноги, заставить помучиться здесь перед смертью, но вместо этого капитан запихнул ему горячее дуло карабина в рот, ломая зубы, и нажал на курок. Череп взорвался брызгами крови и ошметками плоти, забрызгав черную униформу капитана. Оглядевшись по сторонам, Авер увидел ту самую дверь, о которой говорили на брифинге. Массивная железная дверь, наподобие тех, что установлены в хранилищах Администратума, скрывала за собой генераторную подстанцию. Непонятно зачем сооруженное препятствие при желании можно было обойти совершенно иным путем – проломить стену. Но у Винсента не было на это ни сил, ни времени. Взрывные устройства нес Мартин Дакстон, чье безжизненное тело сейчас лежало на той стороне коридора. Винсент старался не думать о смерти друга сейчас, но в глубине души разгорался жгучий огонь ненависти к каждому бандиту в этом здании. «Просто убей их всех» Еле слышными волнами прилива прозвучали эти слова из глубины подсознания. Винсент вздрогнул и вскинул оружие в поисках цели. Но поблизости никого не было. Это просто мысли. Всего лишь переживания, получившие форму. Молча и все еще с оружием наизготовку, Авер подошел к месту, где оставил тело Мартина…и не обнаружил его. - Меня ищешь? – вдруг раздался знакомый голос, немного искаженный динамиком шлема. - Мартин, - выдохнул Авер облегченно. – Ты же помер! - Ага, двадцать раз! – рассмеялся старый друг, походя к капитану и снимая сумку с плазменными зарядами. – Меня задело, но чтобы убить старину Дакстона, им придется изобрести что-нибудь более конструктивное. Попадание прошлось по касательной, но от шока сержант отключился. Нагрудник сильно оплавился, и скорее всего, рана причиняла жуткую боль - Мартин никогда не подавал виду. На осмотр и обработку раны не было времени. Вдвоем арбитры подошли к огромной двери и под саркастические замечания Дакстона расставили заряды согласно инструкции на брифинге. После удаления двери, Дакстон кинул еще две гранаты внутрь, и довольно хмыкнул, когда померк свет во всем здании. Вместе с этим должны были отключиться силовые поля, и немудреные системы защиты. Отключение света также являлось сигналом для перехода штурма в новую фазу «слепого наступления». Винсент активировал ночное видение и запросил по воксу статус групп. - Сектор Б чист, капитан. Продвигаемся к Альфе через второй этаж. Сержант Дайер едва перекрикивал звук лихорадочной стрельбы. Восемь арбитров во главе с ним двигались к цели через запасной выход – они зашли первыми, и приняли на себя основную волну защитников базы «Змеиной головы», потеряв одного человека еще в самом начале. Сам же главарь, похоже, забаррикадировался в своей норе, и не собирался геройствовать против арбитров. Его бандиты не отличались умом и сообразительностью, но были чем-то наподобие фанатиков, когда дело доходило до собственной безопасности, и с ними предпочитали не связываться лишний раз. Власти Каториса закрывали глаза на многие преступления, и «Змеиная голова» представляла собой злокачественную раковую опухоль, борьбу с которой откладывали раз за разом. Ситуация в корне изменилась после резни, учиненной в квартале под их контролем. Беспрецедентное массовое убийство мирных граждан было лишь верхушкой айсберга, требующей тщательного расследования. Но расправа над целым отрядов арбитров, несущих ночное дежурство, требовала отмщения. Был собран срочный брифинг, на котором присутствовал сам главный арбитр Каториса Офелио Киарс, отдавший приказ задержать и доставить живым Кайла «Змееголова» - человека без фамилии, гордящегося своей мутацией речевых органов, позволявших во время разговора шипеть по-змеиному. Операцию поручили Винсенту Аверу и его отделению – Киарс считал это достаточной силой, чтобы совладать с «дерзкой бандой». Поддержку в оцеплении территории оказало отделение Томаса Дарстеля, а снайперское подразделение капитана Миранды Фитч рассредоточилось по периметру, ожидая любого, кто попытается покинуть территорию. Поняв, что окружены и оцеплены, бандиты начали обороняться как одержимые. Призывов сдаться не прозвучало ни разу с момента начала штурма - Арбитры просто шли вперед по запутанным коридорам причудливого сооружения, уничтожая все живое на пути. Изучив архитектуру здания и возможные варианты действий, Арбитры разделились на три группы: основную штурмовую из десяти человек через главный вход и по основному маршруту повел сержант Тревор Дайер; сразу после через восточный ход зашли восемь человек с Аланом Шелдсом – их целью было отрезать бандитов в восточном секторе, не пустив в тыл штурмовой группы. Капитан Авер и его старый товарищ Мартин Дакстон зашли через вентиляцию, чтобы отключить основной автономный генератор защитных систем и силовых полей, находящийся на втором этаже здания. Всего двадцать человек в действии, но большим числом это здание было сложно штурмовать. Авер вновь активировал вокс. - Шелдс, статус? - Сильное сопротивление на первом, сектор Д. - Потери? - Двое. Рокелл тяжело ранен. - Принято. Двигаюсь на соединение через три. - Принято, капитан. Винсент оживил в памяти чертежи здания. Наикратчайший путь к сектору Д лежал через систему внешних балконов, проржавевшую настолько, что даже маленькие птички кореси боялись устраивать там гнезда. А уж они-то умудрялись приютиться даже на крышах наземных грузовых трейлеров – вечно трясущихся и издаивающих пугающие звуки. Но альтернативы не было. По своей извечной привычке, Дакстон проклял еретиков, «из-за которых все проблемы», и первым вылез в разбитое окно. Железные балки жалобно заскрипели под его весом. - Что-то мне подсказывает, что двоих они не выдержат, - пробубнил он себе под нос. Тем не менее, арбитры успешно прошли по ржавым железкам, и через четыре минуты соединились с группой Шелдса. Когда подошли Авер и Дакстон, сержант осматривал жуткую рану на груди Рокелла – примерно такую же, какую по счастливой случайности не получил сам Дакстон за счет своих более прочных сержантских доспехов. Авер не был силен в медицине, но зато прекрасно знал, на что способны его бойцы. А Рокелл всегда был одним из самых выносливых бойцов отделения. Да, ему необходима помощь, но он протянет до конца операции. Арбитры Тревора Дайера успешно продолжали штурм по основному направлению, в то время как Авер вел группу Шелдса по запасному маршруту. Пытавшиеся высветить пространство портативными приборами, бандиты становились легкой мишенью для двигающихся бесшумно арбитров. В сложившейся ситуации плохая организация и банальная неготовность «Змеиной головы» сыграли решительную роль. Безжалостно уничтожая всех на своем пути, арбитры шли к комнате, где окопался сам Кайл «Змееголов». Аверу почему-то очень четко представлялось, как он шипит и исходит слюной от собственных неудач. Но за ошибки надо платить, а Кайл совершил самую большую ошибку, осмелев настолько, чтобы напасть на патруль арбитров. Он заслужил смерти в мучениях, но должен быть доставлен в крепость живым. Это, однако, не означало, что «Змееголов» отправится туда не калекой. «Смерть не страшнее безумия» Снова прошептал вкрадчивый голос в голове Винсента. Он остановился, вместе с ним встали и остальные арбитры. - Капитан? – Шелдс использовал закрытый офицерский канал. - Ты слышал это, Шелдс? - Слышал что, сэр? - Не важно. Кайла «Змееголова» охраняли около тридцати человек, вооруженных лазерными карабинами, помповыми ружьями и длинноствольными пистолетами. Кроме того, осветительные приборы на автономных системах питания, освещали весь коридор. У каждого при себе имелось некое подобие оружия ближнего боя, но если дойдет до этого, бандиты просто не успеют применить свои самоделки. Все они охраняли коридор, ведущий к главарю. Авер подумал, что вряд ли они искренне хотели охранять Кайла, но прекрасно понимали: выбора все равно нет. В сторону баррикады бандитов полетели дымовые шашки, а сразу следом - шквал лазерного огня. Из-за импровизированных укреплений послышались несколько ответных выстрелов, но жалкие попытки не увенчались успехом. Винсент Авер всегда считал, что самое эффективное – это ближний бой. Поэтому, воспользовавшись моментом, он рванул вперед, с шоковой дубинкой наперевес. Один из бандитов, словно почуяв неладное, высунулся, чтобы выстрелить в рассеивающийся дым, но выстрел Шелдса снес его покрытую татуировками голову. Следом за Авером устремился Мартин Дакстон и еще трое арбитров – они перевалили за баррикаду как раз в тот момент, когда капитан с размаху ударил первому попавшемуся противнику дубинкой в грудь. Мартин успел выбить из рук притаившегося бандита оружие, направленное в сторону обрабатывающего бандитов дубинкой капитана. Дакстон схватил испуганного человека за шею и одним резким движением свернул шею. Краем глаза уловив движение, Мартин прижал к себе обмякшее тело, и оно конвульсивно дернулось, приняв выстрел из ружья. Ответный выстрел сержанта проделал дыру в животе стрелка. Видя безвыходность положения, бандиты падали на колени перед арбитрами, и умоляли не убивать их, но молчаливые стражи закона безжалостно прекращали их бесполезные молитвы вместе с не менее бесполезными жизнями. Мощным ударом размозжив грудную клетку последнего сопротивляющегося бандита, Авер решительным шагом направился к двери, отделявшей арбитров от цели. Сенсор показывал, что за дверью находится всего лишь один человек – тот самый. И Винсент жаждал обрушить на него все самые болезненные удары, какими владел. Но в тот момент, как он ударом ноги выбил дверь из петель, далекий предостерегающий крик Алана Шелдса долетел до его слуха. В голове Авера раздался леденящий хохот, нарастающий, словно набирающий обороты двигатель. Несколько мгновений, он почувствовал, как поднялось давление и вместе с этим понизилась температура. Звенящий хохот перемежался с металлическим скрежетом и это невыносимое крещендо вызывало острейший приступ мигрени. За дверью, медленно вылетающей из сломанных петель, Винсент увидел лишь силует Кайла Змеелова – обезображенного мутацией человека, чье лицо сплошь покрывали чешуйки змеиной кожи. Кошачьи глаза этого человеческого существа горели злобой, а на лице застыла гримаса ненависти. Время замедлило свой ход, и Авер чувствовал, как все тело наливается свинцом. Голос в голове вновь ожил шепотом: «Найди себя во мраке вечности» Вдруг наступила тишина. А вместе с ней – пустота в мыслях. Из-за спины «Змееголова» в глаза Винсенту ударил такой сильный поток белого света, что заставил зажмуриться, и прикрыть лицо руками. Последнее, что он смог разглядеть – темный человеческий силуэт, выплывающий из-за спины Кайла. Он открыл глаза и осмотрелся, насколько смог. Сейчас он лежал на узкой неудобной кровати. Справа стояла громоздкая система, отображающая текущее самочувствие и ведущая запись об общем физическом состоянии, сопоставляя данные различных потоков. Слева на грубой железной тумбе стояли искусственные астарии, синтезирующие умиротворяющий запах. За исключением этого в помещении, представляющем собой квадратную белую комнату, было пусто. Мед-блок. Но как я здесь оказался, думал он. Попытки вспомнить что-либо закончились жуткой головной болью. Схватившись за висок, он пытался нащупать слева – обычно системы находились там, - кнопку вызова врача. Но этого не потребовалось: агрегат СЖО засек состояние человека и выпустил радиоимпульс, развеявший спазм в голове. С минуту продолжалось еще легкое головокружение, но потом прошло и оно. Ощущение стабильности и пустоты разлилось по всему телу. В палату вошел человек в белом халате и с руками, полностью инкрустированными медицинской аугметикой. Худой мужчина на вид стандартных пятидесяти лет с черными жидкими волосами прикрепил на груди очень знакомый, но не узнаваемый значок. Видимо, уместившийся справа агрегат, сигнализировал ему о пробуждении пациента. - Добрый день, Винсент, - приветствовал он. В его глазах капитан увидел плохо скрываемое беспокойство. – Я доктор Майлз. Как самочувствие? - Странно, - только и ответил Авер. На самом деле он еще не знал, как должен себя чувствовать. Капитан помнил все основные рефлексы, движения, слова, правила построения предложений и остальное, необходимое для жизни, но память сейчас была похожа на белый лист. Все до единого воспоминания стерлись. - Не понял? Рывком он присел на кровати, почувствовав при этом странное покалывание в левом предплечье, и нарастающий зуб по всему позвоночнику. - Я ничего не помню. Как я сюда попал? На лице доктора явно читалось беспокойство. Он будто ждал этих слов, и неудобно поежился. - Винсент Авер. Вы – капитан Адептус Арбитрес Каториса. Вы находитесь в медблоке крепости, куда были помещены два безлунных дня назад… Доктор осекся и отступил на три шага от койки. Двери на другой стороне палаты с шипением разошлись в стороны. Внутрь вошли двое. Один был облачен в причудливые вычурные одежды аристократа и плащ, отороченный грубым мехом. Жесткое, благородное лицо и пронзительные глаза под сдвинутыми бровями выдавало в нем человека незаурядной силы и стойкости. Движения его были слишком грациозны для простого человека. Под горлом человек носил знак – Винсент совершенно определенно знал, но никак не мог вспомнить, что же это означает. Второй был настоящим гигантом – высоким, широкоплечим, облаченным в громоздкую броню черного цвета с серебряными окантовками наплечников. Испещренное письменами, стрелковое оружие, прикрепленное к его груди, выглядело далеко не новым, и Винсент почему-то знал, что это одно из самых грозных орудий, какое может быть использовано в бою. На лице воина застыло выражение безразличности, но глаза светились странным озорным огнем. Оба подошли к кровати заглянули в глаза Винсенту Аверу, с интересом наблюдавшему за чудными гостями. Он еще не знал, кто они такие, и через что предстоит пройти бок о бок с ними. - Меня зовут Фралий Лиани, а это, – инквизитор грациозно повернулся и указал на гиганта в силовой броне, - сержант Мартин Годдан из Ордена Звездных Призраков. Извиняюсь за вторжение, но мне необходимо поговорить с вами. Дело не терпит отлагательств. Часть 3. Молнии. «Вечность. Глядя на звезды, всегда становится интересно – а что же там, на краю вселенной. Наверное, там и есть вечность. И она ждет нас. На дороге жизни, подбирая упавшие звезды, загадывая желания и получая итог с каждого из них. Ты неосторожен в желаниях, как неосторожны и окружающие. Дорогу к вечности можно искать всю жизнь и найти лишь нить к маленькой тропе. Такие нити не рвутся – их просто очень сложно удержать в руках и потерять в грязи, если все же выпускаешь. Но сколько ты ни шел к вечности, рано или поздно ты придешь на край вселенной. И там ты найдешь вечность. Там увидишь бесконечность. И бесконечно будешь смотреть на вечность» - Инквизитор, посмотрите! – Винсент держал в руке очередной листок, исписанный по диагонали все тем же пляшущим почерком. Почему-то при взгляде на эти записи, даже не вчитываясь в них, Винсент чувствовал дискомфорт. Фралий принял листок, зажав краешек между большим и указательным пальцами. Теперь инквизитор облачился в некое подобие силового доспеха, и выглядел куда более внушительно, нежели в первую их встречу, хотя и накинул сверху не мене вычурный пурпурный плащ. Бывший арбитр все еще плохо понимал, почему же перед этим человеком все испытывают такой трепет, а некоторые – неподдельный ужас. Возможно, потому что сам Лиани принадлежал к весьма пугающему ведомству, и при желании мог просто уничтожить любого неугодного. А возможно, это из-за огромного сержанта Годдана, повсюду таскающегося за инквизитором. Хотя, Винсент не исключал оба варианта. Память к Винсенту так и не вернулась, хотя прошло уже около недели с того инцидента. Инквизитор и его помощник Кано Тейнс проводили какие-то сеансы, пытаясь оживить память бывшего арбитра, но каждый заканчивался жуткой болью для Винсента, и Фралий в итоге отказался от идеи внедряться в сознание. Так или иначе, он предложил Винсенту присоединиться к расследованию, и у Авера сложилось впечатление, что отказываться будет более чем неуместно. К тому же, он уже попросту вряд ли найдет свое место: без памяти, без воспоминаний о себе, окружающих и вообще о чем-либо, кому он нужен? Даже свое имя – Винсент Авер, – он узнал от доктора Майлза. Тем временем инквизитор, внимательно прочитав надписи, передал смятую и обожженную по краям бумажку бородатому старику по имени Дарин. Тот проворно схватил бумажку, быстро пробежался глазами и выдал: - Не находите ли вы, сэр, сходство с почерком Каламансородиатимилиса? Виснент невольно уставился на Дарина, удивленный тем, как тот умудрился выговорить столько сложное и незапоминающееся имя. Потом перевел взгляд на инквизитора, и увидел застывшую в уголках губ улыбку. - Да, пожалуй, - просто ответил Лиани. – Однако… Как будто опомнившись, инквизитор тряхнул головой и двинулся дальше по заброшенному заводу. Сержант Годдан и двое таких же огромных воинов в черных доспехах двинулись следом. За все время Винсент узнал лишь имена этих двоих – Орим и Даниэль. Первый был чуть поменьше ростом, и все время озирался по сторонам, в то время как второй возвышался над сержантом на пол головы и всегда держал палец на курке болтера. Если загадочный и пугающе большой Мартин Годдан иногда подавал какие-то комментарии, то эти двое словно проглотили языки, и лишь изредка переглядывались между собой, и со своим сержантом. Дарин ткнул Авера своей странной, напоминающей одновременно щуп и длинноствольное ружье, тростью и сказал: - Вы не подержите мои вещи? Не дожидаясь ответа, старик пихнул в руки молодому человеку свой чемоданчик, ткнул пальцем в сенсор снизу. Чемоданчик дважды одобрительно пропищал и открылся, при этом извергнув изнутри запах старой бумаги. Авер с интересом нагнул голову, чтобы посмотреть внутрь, и увидел лишь кучу пожелтевших от времени бумажек, перепутанных и смешавшихся. Дарин же, похоже, видел в них какой-то смысл, выискивая и перебирая, пересчитывая верхние, а потом с удовлетворением подоткнул только что подобранную где-то в конце, при этом пробубнив: «все правильно, так и есть». Ученый, как его называл Лиани, развернулся, сверился с приборчиком на запястье и увлек Винсента в левый коридор. - Извините, а разве нам не надо следовать за инквизитором? Дарин на секунду задумался, а потом ответил: - Они все равно двигаются во вторую моторную, а мы быстрее дойдем туда через здесь. И двинулся дальше. Винсент шел следом, гадая, что за витиеватые фразы использует старик. «Через здесь» неестественно резало слух, как и часто используемые Дарином «возможно, конечно, да» и «Император сохрани». Кто такой этот загадочный Император, и почему о нем постоянно говорят, для Винсента было такой же загадкой как троица под предводительством сержанта Годдана. Но до необходимости решил не спрашивать, все еще ожидая, что память в скорости вернется. Лиани, казалось, нисколько не удивился, увидев во втором моторном отделении Винсента и Дарина, изучающего старый проржавевший механизм. - Есть что-нибудь, Дарин? - спросил он, подходя к ученому. Трое космодесантников (так их называл Лиани) рассредоточились по моторному отделению. Казалось, они вечно и отовсюду ждали опасности, поводя дулами болтеров в поисках цели по поводу и без. Но насколько Авер мог понять, в сложившемся положении лишь он один чувствовал себя в безопасности. Святое неведенье, как выразился вчерашним вечером Годдан, глядя на Авера через пурпурные визоры остроносого, словно с клювом, шлема. - Смотрите здесь, сэр! – Дарин энергично тыкал крючковатым пальцем в ржавое соединение механизмов. – Здесь свежая пробоина! И еще одна. Точь-в-точь как Курунисские шолафиры. Инквизитор извлек из набедренной сумки мудреное устройство, из которого тут же вытянулись четыре щупа, и направил к миниатюрной пробоине. Поскрипев, щупы выдернули изнутри конусообразную железку. Стоя за спиной ученого, Винсент мог вполне разглядеть железку: стандартная пуля с микроскопическими письменами на ней. Инквизитор передал пулю ученому, чтобы тот спрятал в один из многочисленных кармашков своего жилета. Кстати, Винсент удивлялся, что в этой, казалось, сотне, карманов Дарина располагалось еще по два, а то и три кармашка поменьше; и содержимое каждого из них Дарин помнил наизусть. - Сержант, мы уходим отсюда, - властно сказал Лиани, и повернулся к Аверу: - Вы не находите это место знакомым? Винсент на секунду задумался. Да, он совершенно определенно находил это место знакомым, но никак не мог вспомнить, при каких обстоятельствах здесь находился, когда и зачем. Попытки оживить воспоминания вызвали очередной приступ головной боли. Словно заметив это, Дарин вытащил таблетку из кармашка. - Выпейте, мистер Авер! Это всегда помогает. - Благодарю вас… Таблетки действительно помогли – головная боль прошла быстрее, чем они миновали второй коридор. Но чувство боли столь же резко сменилось чувством тревоги. Сердце Авера забилось быстрее, в уши словно набилась вата. Сам не понимая, что делает, он схватил инквизитора за плечи и потянул вниз, увлекая за собой на пол. В тот же момент место, где стоял Лиани, со свистом рассек лазерный луч. Старый ученый прыгнул в укрытие за гудящей трубой, а сержанту Годдану понадобилось меньше доли секунды, чтобы определить направление, откуда прилетел лазерный заряд, и выстрелить. Болтер взревел, подобно дикому зверю, схватившемуся не на жизнь, но на смерть с неведомым хищником. Винсент на всю оставшуюся жизнь запомнил этот звук – выстрел из болтера космического десантника. Последовавший за выстрелом предсмертный крик почему-то нисколько не удивил Авера – он знал, что раньше слышал такие крики очень и очень много раз. Он понял, что десятками убивал людей, но почему-то был уверен: никто не жалел об убитых им. Эти мысли прервало шипение отскочившего от наплечника Орима лазерного луча, рикошетом ударившего в пол рядом с Авером. Десантник выстрелил в неосвещенный коридор, но болт не нашел цели, вырвав изрядный кусок из противоположной стены. Даниэль же прикрывал инквизитора и спешащего к нему Дарина. Троица обступила собравшихся вместе людей, создавая своими массивными фигурами живой щит. Лиани вытащил болтерный пистолет, и целился в темноту коридора. - Мы можем пойти направо и сделать небольшой крюк, но это будет… - Правый коридор! – скомандовал Лиани, прерывая ученого, судорожно листающего информационный планшет. Орим и Даниэль прикрывали отступление, в то время как сержант Годдан шел первым, стараясь не отступать далеко от инквизитора и двигаться так, чтобы закрывать его, не лишая возможности видеть дорогу впереди и при необходимости стрелять. Несколько человек в серых одеждах с лазерными ружьями в руках выбежали из заднего коридора, но двое десантников расстреляли их прежде, чем те успели вскинуть оружие. Еще двое вылетели навстречу из темноты, и последнее, что увидели – горящие фиолетовым визоры сержанта Годдана. Инквизитор не успел даже прицелиться, как два метких выстрела из болтера разнесли неприятелей на кровавые ошметки. Непосредственно выход охраняли пять человек. Двоих уложил Годдан, одного инквизитор, и по одному взяли Орим и Даниэль. Последних не спасли даже стальные укрытия, которые внешне казались довольно надежными – болты пробили старый металл навылет и разорвались в плоти неприятеля. Однако Лиани не продолжил двигаться к выходу, а приказал всем найти укрытие. И был прав, потому что из правого коридора вдруг выбежали, стреляя, человек десять, и топот шагов не оставлял сомнений, что сейчас к ним присоединяться столько же, если не меньше. Далеко на улице послышались выстрелы, и Винсент готов был поставить, что это оставшиеся охранять «рино» Джим и Стелла отстреливаются от неприятелей. Инквизитор обратился к Годдану: - Сержант, помогите моим людям. Мы справимся здесь сами. Винсент очень смутно представлял себе как он, старый ученый и инквизитор собираются расправляться с возникшей ситуацией, но промолчал. Десантники, тем не менее, продвигаясь к выходу, старались облегчить задачу, и расстреляли тех, кого успели, прежде чем скрыться в одном из многочисленных коридоров, отходящих от главной залы завода, в сторону выхода к «рино». Как и предполагал Винсент, еще несколько десятков человек наводнили зал, и ощетинились ружьями в сторону укрытия инквизитора. Лиани же, казалось, ждал пока все, до единого, неприятели сбегутся в зал. Аверу не казались действия инквизитора чем-то очень умным, потому что любое умение можно было просто и банально задавить числом, но очень хотелось верить, что все продумано. - Понимаете, - заговорил шепотом Дарин, словно улавливая мысли Винсента, - Фралий очень не любит это делать, но тут такая ситуация… Пока Дарин в буквальном смысле тараторил, Винсент чувствовал нарастающее вокруг напряжение. В нос ударил все усиливающийся с каждой секундой запах озона. Треск статики в бусинке вокса превратился в визгливую дробь, и Винсент вынул устройство из уха, чтобы не оглохнуть. Легкая изморось поползла по металлическому полу от инквизитора, сидящего на корточках с закрытыми глазами и все той же загадочной полуулыбкой. - Кстати, лучше бы закрыть уши, - посоветовал Дарин так, будто предлагал положить ложку сахара в кофеин. Так или иначе, Винсент зажал ладонями уши, но через секунду все равно услышал нарастающий, словно ураганный ветер, свист. Вокруг инквизитора заплясали микроскопические электрические разряды. Беспорядочные нити появлялись и исчезали, бегая по всему телу инквизитора. Каждая новая была вдвое больше предыдущей. Треск и свист заполнили уже все пространство вокруг, и маленькие электрические ниточки сменили подобные миниатюрным молниям разряды, пляшущие не переставая вокруг инквизитора. Лиани открыл глаза, и Винсент увидел, как по всему лицу пробежали электрические разряды, бешено бьющиеся в конвульсиях. В глазах инквизитора притаилась энергия, требующая немедленного выхода и грозящаяся испепелить любого на своем пути. Фралий распрямился во весь рост, и вышел из укрытия. В его сторону тут же полетели десятки лазерных лучей, но каждый, достигая уже почти непроницаемого электрического поля вокруг инквизитора, становился частью его. Чем больше энергетических зарядов летело в инквизитора, тем сильнее становился он сам. Шаровые молнии сконцентрировались в его ладонях, и он, наконец, дал свободу тем силам, которые концентрировал. Сказать, что сверкающие фиолетовым молнии расправились с людьми в зале быстро – значило ничего не сказать. Винсент на всю жизнь запомнил, как около трех десятков людей за одно лишь мгновение превратились в пепел. Еще не успевшие понять, что происходит, подоспевшие на подмогу люди в серой одежде, лихорадочно стреляли в инквизитора, но как только безумные молнии касались их тел, стрельба прекращалась – оружие в руках плавилось, а сами они обращались жалкими горками пепла. Молнии пожирали все живое, оставляя жженые следы на металле. И вдруг все стихло. Словно оборвалось. Дарин поспешил к инквизитору, опирающемуся на покрытый коркой льда поручень. - Держитесь за меня, сэр, - говорил ученый, и забота, с которой он поддерживал обессилившего инквизитора, поразила Винсента, тоже поспешившего помочь. Двое взяли Лиани под руки, и он с благодарностью кивнул Винсенту. Инквизитор иронично вздохнул, глядя на обожженные полы пурпурного плаща, и проговорил: - Вот почему не люблю это делать – всегда что-то пригорает. «Падение. Идти с гордо поднятой головой всегда сложно, ведь рано или поздно придется посмотреть под ноги. В основном это случается когда, наконец-то, спотыкаешься. Нельзя смотреть вперед и никогда не оступиться. Но сила не в том, чтобы никогда не падать, а в том, чтобы найти мужество подняться после падения. Никто никогда не подаст руку – пройдут мимо и еще плюнут, вежливо или грубо попросят отползти на обочину. И ты ползешь, потому что приходится смотреть на дорогу под собой, которую ты никогда не видел. Знал, что она есть, но не видел или не хотел видеть под собой. Как не хотел видеть и препятствий. И вот, отползая, понимаешь – надо подняться. Опираешься на правую руку, и она подкашивается, падаешь вновь. Тебя уже не терпят. Опираешься на левую и приподнимаешься. Грязный и потрепанный поднимаешься, чтобы вновь идти. Идти с гордо поднятой головой, будто не падал. И ты идешь. Прямо. Не смотря на дорогу» Часть 4. Мертвые символы. Шел второй час полета. Унылый пейзаж за окном повис статичной картинкой. Пустынные просторы выжженной земли, кое-где засыпанные золотистым песком – все, что можно было разглядеть на многие километры вокруг. Зрелище пляшущих вдалеке холмов, к которым все никак нельзя приблизиться, оказывало непреодолимо укачивающее действие. Планета казалась мертвой, а единственным центром жизни – огромный город Каторис, высокие, коптящие небо трубы которого уже давным-давно скрылись из виду. «Громовой ястреб», как назвал этот летательный аппарат сержант Годдан, заложил крутой вираж, вжав Винсента в кресло, и Авер готов был побиться об заклад, что такие маневры пилот совершает из скуки, а не по необходимости. С другой стороны, пилот был таким же безликим, как и тот, кого Дарин называл «сервиторы». Огромная летающая машина была черной как ночь с многочисленными серебряными деталями, украшенная в некоторых местах такими же эмблемами, какие красовались на доспехах космических десантников. - Оно и неудивительно, - сказал однажды Дарин, таким же будничным тоном, будто собирается приготовить завтрак из налы. – Это ведь их транпорт, любезно предоставленный в наше распоряжение Магистром Кригером. Наиприятнейший человек, спешу вам сообщить! Не человек, конечно, но в нем гораздо больше человеческого, чем в любом космодесантнике, встреченном мною за всю жизнь. Разумеется, повидал я не так уж и многих, но если однажды суждено забыть их всех, Викторуса Кригера моя память запомнит навечно! Знаете… Этот монолог, как и многие другие, оборвал инквизитор, подозвав ученого к себе. Насколько Винсент успел понять, единственным во всей команде, слушавшим рассказы Дарина, был именно он – остальные либо отворачивались, продолжая заниматься собственными делами, либо просили оставить в покое. Так или иначе, старый ученый активно пользовался аудиторией в лице одного-единственного Винсента. Когда нить разговора грозила перейти в совсем бессвязное русло, инквизитор спешил обратить внимание ученого на себя. В отряде инквизитора, помимо странного старца, было еще три человека: блондинка по имени Стела Делл, представленная как «мастер клинка», невысокий, но мускулистый Джим Вирм, и дознаватель – беловолосая Хелен Лёрн. Почему-то Винсенту сразу показались фамилии неестественно надуманными, но, как и во всех остальных случаях, он ничего не сказал. Инквизиция представлялась еще более туманной, чем собственное прошлое, и лезть в их секреты совершенно не хотелось. Хотя, куда уж дальше. Стела была очень странной. Девушка постоянно смотрела на Винсента, не мигая, и от этого взгляда становилось не по себе. Когда тот отворачивался, она прекращала смотреть и уходила, как ни в чем ни бывало. Почти не разговаривала вслух, предпочитая еле слышный шепот. Джим когда-то служил в Имперской гвардии карскином, и когда рассказал Винсенту об этом, ожидал увидеть на лице собеседника удивление, но поскольку Авер знать не знал, кто такие касркины, Джим скривил недовольную мину и хотел ретироваться. Так бы Винсент и не узнал, если бы Дарин не пояснил: - Касркины! – ученый поднял палец вверх, чтобы придать значимость слову. – Лучшие из лучших! Мистер Тейлор (видимо, это было настоящей фамилией Вирма) воевал на самой Кадии, и список его боевых заслуг вряд ли можно прочитать за один вечер, и если спросите, я считаю его достойнейшим представителем сей братии. Инквизитор Лиани рекрутировал… Тут Дарина снова прервали – на этот раз Стела. Джим лишь немного смущенно посмотрел на Винсента – он явно хотел произвести впечатление, но не таким бесстыдным образом. Тейлор уселся в кресло и принялся перепроверять начищенный до блеска хеллган. Когда настала очередь дознавателя представляться Винсенту, Дарина уже увели куда подальше. Хелен Лёрн назвала себя «помощником инквизитора Лиани», но в ее глазах амбиций было явно больше, чем в словах. Чуть позже Винсент узнал, что Лёрн в скором времени сама станет инквизитором, благодаря исключительным талантам, проявившимся на службе у Лиани. Последними, представленными коротко и без формальностей, были двое космических десантников: Саймон и Вэйл. Здесь же, в «Громовом ястребе», Винсент в первый раз увидел лица подчиненных сержанта Годдана, и удивился, какое поразительное сходство в них. Черты, балансирующие между варварской грубостью и аристократическим изяществом, сосредоточенные глаза и длинные темные волосы у всех, кроме Орима. Эти воины были очень похожими друг на друга, и одновременно с этим совершенно разными. Один копировал черты другого, но оставался при этом яркой индивидуальностью. Их можно не узнать, но перепутать – никогда. Эти лица, вызвавшие благоговейный трепет, Винсент помнил до последних своих мгновений. Инквизитор сказал, что они – совершенные и самые благородные воины человечества, несущие в себе частичку Императора. Но хоть Винсент и не понимал, кто же такой Император, в мудрости, могуществе и уникальности этого человека сомнений не оставалось – как же иначе он смог бы создать таких воинов! За этими мыслями его и застал инквизитор на кухне арендованного в Каторисе дома. Фралий выглядел усталым и измученным тогда. После нападения на заброшенном заводе глаза Лиани запали, и улыбался он гораздо реже, но в то же время оставался всегда в неизменно хорошем расположении духа, или, по крайней мере, отлично делал вид. - Я хотел спросить вас кое о чем, Винсент, - сказал он, присаживаясь. Авер заметил, что инквизитор прихрамывает на правое колено. - Что угодно. Но у меня ответа на ваши вопросы, - бывший арбитр постучал себя пальцем по лбу, что вызвало очередную по-отцовски добрую улыбку Лиани. - Возможно, вы знаете больше, чем сами думаете. Инквизитор достал блокнот и самопишущее перо, передал Винсенту. - Нарисуйте, пожалуйста, круг. Авер пожал плечами и нарисовал круг. Лиани сосредоточенно кивнул. - Теперь квадрат. Квадрат рядом с кругом вышел не таким ровным. - А теперь нарисуйте Ихшь. Винсент несколько раз провел пером по планшету, нарисовав причудливый вьющийся знак. Лиани расплылся в довольной улыбке и попросил Авера нарисовать еще одиннадцать подобных символов. Потом поблагодарил, предложив найти что-нибудь выпить и перекусить из припасов. Этот странный эпизод произошел каких-то десять часов назад, и после него инквизитор приказал всем собираться в путь. Когда на горизонте показались горные хребты, Винсент уже готов был заснуть. На удивление утомительным оказался многочасовой полет, если учитывать еще и постоянные приступы тошноты. Остальные же, похоже, чувствовали себя отлично, а в особенности – космические десантники, каменными изваяниями усевшиеся в креслах. Не по-человечески широкая ладонь сержанта Годдана хлопнула Авера по плечу, заставив вздрогнуть и распрямиться. - Снижаемся. Пристегни ремни, - строго сказал он, а потом добавил, улыбнувшись: - И молись. - Я не знаю молитв, - просто ответил Винсент, и в ту же секунду ощутил на себе взгляд пяти пар удивленных глаз. Десантники смотрели на него со смешанным чувством неодобрения и недоверия. Молча глядя на человека, Мартин Годдан, казалось, пытался уловить подвох, но потом хмыкнул и опустился в кресло рядом. Сержант снял армированную перчатку и запустил руку в набедренную сумку. - Смотри, - Мартин достал оправленное в красивую серебряную рамку изображение воина, - это бессмертный Император. Пикт сам по себе излучал благодатную ауру (или Аверу просто так казалось), и при взгляде на него, вдруг стало спокойно на душе. Изображение прогоняло сон, очищало мысли, развевало тревоги. Осталось лишь понимание совершенства и долга. Именно долга. В глазах воина, смотревшего суровым и справедливым взглядом, застыли все те слова, которые нельзя сказать, но можно понять сердцем и душой. Золотые доспехи, словно сделанные из самого солнца, были сплошь украшены изображениями орла с распростертыми крыльями, и многочисленные самоцветы не создавали ощущения безвкусицы, как часто случается, а наоборот – гармонично дополняли совершенство картины. Меч, зажатый в могучей руке, пылал огнем все того же пойманного бессмертным сознанием солнца далекой Терры. - Он создал вас… - заворожено проговорил Винсент. - …из своей плоти и крови, - закончил за него сержант. – И он ведет нас…всех нас. От младенца, кричащего после материнской утробы, и до соблюдающего имперский закон арбитра, каким являлся когда-то ты. Винсент хотел, было, что-то сказать, но Годдан не дал ему даже начать, словно зная, что тот хочет сказать. - Ты можешь не помнить прошлого, но в настоящем в твоей душе должна быть Вера. Она есть! Потому как ничто не в силах уничтожить Веру в верном слуге Императора. Слова десантника проникали очень глубоко в сердце, согревая все существо Винсента. Несмотря на то, что вроде бы Мартин и не сказал ничего выдающегося, но почему-то это показалось очень важным – как будто десантник поделился с человеком самым сокровенным, и ожидал понимая. Почему-то Авер знал, что вера, о которой говорит десантник – это его все. Для них обоих это самое главное, объединяющее их. И пусть он не помнил, пусть не знал канонов, молитв, постулатов и догм, но вид великого Императора пробуждал в нем тот огонь, который горел ранее. - Возьми. Сержант вложил в ладони Винсента икону. Еще некоторое время благоговейно посмотрев в суровое и красивое лицо Императора, десантник перевел взгляд на боевых братьев, обвел их глазами, и те одобрительно кивнули. - Благословенен путь воина Императора, Винсент Авер! – тон сержанта Годдана казался ликующим. – Всегда помни, что рука Его ведет тебя, направляет и оберегает. Он защищает тебя… - …и ждет ненависти к врагам Его! - подал голос Даниэль. - Пока мерзкие мутанты дышат, не может быть мира, - молвил Орим. - Пока бьются нечестивые сердца еретиков, не будет передышки, - в тон Ориму продолжил Саймон. - Пока живы неверующие предатели, не будет прощения! – торжественно закончил Саймон. Винсент был так проникновенно-ошеломлен, что даже не заметил, как за это время «Громовой ястреб» уже совершил посадку. - За Императора! – сказал Годдан, поднимаясь во весь рост вместе с остальными десантниками. - За Императора, - вторил ему голос инквизитора Лиани, вооружившегося мечом и болтерным пистолетом, готового к высадке. Узкий коридор освещался скудным светом отверстий в верхней части. Удивительным образом спроектированный внутри скалы, этот огромный вонючий комплекс казался совершенно непригодным для жизни. В первую очередь, конечно, из-за жуткой вонищи, от которой не спасали, как оповестил сержант Годдан, даже фильтры шлемов космодесанта. Во-вторых, недостаток освещения раздражал и создавал назойливое зловещее ощущение. В-третьих, ни один здравомыслящий человек не стал бы жить в такой параноидальной сети туннелей и выводить непонятные знаки на стенах. Впрочем, инквизитор и не искал здесь нормальных, о чем рассказал Винсенту после второй перестрелки. Авера все еще трясло от неконтролируемого выброса адреналина. Если первая стычка с обезображенными безумием людьми прошла как-то походя, то вторая перестрелка, плавно перетекшая в рукопашную, а затем – в резню, пробудила в Винсенте инстинкты и умения, о которых он не подозревал. Та мастерская стрельба, убившая по меньшей мере пятерых, точность, с которой Авер наносил удары в рукопашной, вызвала одобрение не только Джима, но и сержанта Годдана. Последний, правда, добавил что-то вроде «для человека». Удивительным было то, что вместе с ними из «Громового ястреба» высадились еще пятеро десантников, остававшихся до этого времени совершенно незамеченными, что Винсент списал на собственную рассеянность. Они пошли в арьергарде, в то время как авангард заняла знакомая уже пятерка Астартес. Фралий Лиани следовал за сержантом, держа в руках ауспекс и постоянно указывая направление, и предупреждая засады. Сеть коридоров, после нескольких непродолжительных стычек с фанатиками, вывела в арочный зал, сплошь заставленный плоскими каменными плитами. Своеобразные скрижали покрывали символы, очень знакомые Винсенту. Зал оказался тупиковым. Лиани подошел к первой же плите, провел по ней рукой, и спросил: - Можете прочитать, Винсент? - Пожалуй… - Прочитайте и переведите, прошу вас! – в голосе инквизитора ощущалась напряженность. Авер начал изучать символы по диагонали, читая и подбирая в голове их значения на готике. Предложения закручивались по спирали, образуя собой геометрически неправильные фигуры и нечитаемые формы слов. Некоторые совершенно не поддавались переводу, и тогда бывший арбитр подбирал наиболее близкие синонимы. Такие знакомые слова, но такие странные и далекие. Гипнотическая сила каждого символа складывала в голове странное нарастающее ощущение безысходности. - Дальние звезды уносят небесную пыль, - начал читать Винсент, и его голос в полной тишине стал отражаться от каменных стен, - в далекие сферы светящихся жертвенных грез. Изменяя, создавай себя вновь как прибой, что накатывает на скалы, разбивается от слез. Звуки сталкивались друг с другом, резонируя и искажаясь, обрывая друг друга дребезжащим эхом, чтобы вновь родиться через мгновенье и прозвучать в другом конце залы. Винсент целиком прочитал ненормальные стихи на первой плите, и Лиани жестом показал читать следующую, стоящую справа. Винсент читал, и с каждым словом гулкое эхо все больше искажалось, превращаясь в жужжащую и звенящую волну, искажая звуковое пространство, а после четвертого лишенного смысла стиха вдоль стены поползли сполохи фиолетового пламени, разбрасывая от себя искры всех цветов радуги. Искры падали на каменный пол, и образовывали склизкие икринки, разраставшиеся на глазах в омерзительные зелено-оранжевые сферы. Не дожидаясь, пока что-то еще более гадкое вылупиться из них, космические десантники открыли огонь, разрывными болтами уничтожая содержимое коконов. - Читай!!! – вытаскивая из ножен меч, гаркнул Лиани на ухо растерявшемуся от смешанного чувства ужаса и удивления Винсенту. Какой бы грохот не наполнял теперь залу, слова Винсента четко и громко слышались над происходящим, проникая в уши каждого находившегося внутри. Сполохи пламени сменила немыслимо хохочущая языками свистящего пламени дыра, за которой абсолютная чернота рвалась наружу, бурля миллиардом лопающихся глаз. Многочисленные твари из коконов, которые появлялись с каждой секундой, бились в рукопашной с могучими космическими десантниками и отрядом инквизитора. Лиани неистово рубил мечом, сражая одну перекошенную горбатую тварь неправильной формы за другой. Инквизитор периодически оборачивался на Винсента, когда голос того исчезал в треске и скрежете искаженной реальности вокруг них. Но Авер продолжал самозабвенно читать ужасные стихи, постепенно обретавшие смысл и плоть в виде рыдающих кровью, бьющихся в конвульсиях и гниющих изнутри жутких существ. Одна из тварей схватила сделавшего неосторожный выпад Лиани за плечо и потянула на себя, выставив вперед пугающе острые лезвия. Сержант Годдан проворно извернулся, перерубил демона пополам, и оттащил Лиани чуть назад. - Я ваш должник, - выдохнул инквизитор. Фралий был измотан и ранен – из под пробитого левого наплечника текла тонкая струйка крови. - В который раз уже, инквизитор! – почти задорно ответил десантник, и в тот же момент перерубил еще пару щупалец, тянувшихся через него к Лиани. Тот невесело рассмеялся и занял позицию рядом с сержантом, чтобы продолжать бой с все пребывающими тварями. Он знал, что надо еще совсем немного подождать. Прошло еще минут пять или десять. А может, пятнадцать или даже двадцать – от ужасных стихотворных излияний Винсент совсем потерял счет времени, просто продолжая через силу читать их. Каждое слово рисовало кошмарные картины, сменяющие одна другую в мозгу поэта. Последний был как будто выведен собственными костями в больном, предсмертном крике, не оставляющем надежды никому из живущих. Авер дочитал, едва выговорив последнее слово, и рухнул на колени, опустив голову; из закрытых век полились слезы. Он не мог контролировать себя сейчас. Он не видел, как твари разорвали на части мастерски сражавшуюся Стелу, и отхватили по локоть руку пытавшегося помочь ей десантника. Не видел он и сержанта Годдана, одной рукой вытаскивающего израненного Орима подальше от демонов, а другой все так же отбиваясь от наступающих. И уж тем более Винсент не видел инквизитора Лиани, сражающегося из последних сил спиной к спине с молодой и очень красивой брюнеткой, еще в начале сражения бывшей старым ненормальным ученым Дарином. Но все прекратилось с последним словом, прочитанным Винсентом. Чернота, извергающая до омерзения неправильных существ, вдруг лопнула нелепым мыльным пузырем, оставив после себя лишь разбитые обгорелые стекла. Пол залы, залитый кровью и гноем, задымился, превращая многочисленные останки в струйки сизого дыма. Тяжело дыша, бледный Лиани подошел к очнувшемуся Винсенту и сказал: - Благодарю. Теперь мы можем двигаться дальше. Авер подумал, что инквизитор шутит, но тот развернулся и побрел к зияющей морозным холодом дыре на противоположном конце залы. Остальные молча двинулись за ним – в том числе и поддерживаемый сержантом Годданом Орим, силовая броня которого была похожа на измятую консервную банку. Хелен Лёрн на секунду остановилась и оглянулась на Винсента. Усталые глаза женщины, видевшей только что смерть лучшей подруги, посмотрели на бывшего арбитра. - Идем, Авер. Это еще не конец. Продолжение следует...

Poets of the Fall - Maybe Tomorrow is a Better Day

Первое, что мне здесь пришло на ум - Мортифакторы и Пожиратели Плоти...помню, был под впечатление от первых после Воинов Ультрамара. Вряд ли они прям Орден вампиров, как было сказано чуть выше, но их культ крови (если можно так сказать) вполне...хм...необычен. А так вампиры в 40к - почему бы нет? Те же культисты смерти - чем не аналог?..

Верно. Задавай вопрос :)

Чем известен мир Посул?

Мммда...придурки все-таки, как же так можно? =( Хотя, это и правда вряд ли их собственные миньки. У каждого моего мара даже имя есть - они как живые ^_^ Самое страшное что случалось - случайно заливал клеем =)

Если не ошибаюсь, наркотик называется "Призрак" (Spook)

Пользуюсь ГВшной хаос блэк. Прогрунтовал всех 24 своих маров плюс дред и рину...насколько могу судить, осталось чуть больше половины баллона. Но я в начале, когда только-только купил все, немного неэкономно использовал грунт =)

Выглядит действительно здорово! Если бы мог, поставил плюс...супер! :)

Вот странно...тема называется "слухи", а на последних страницах больше походит на "споры" =|

Дроп-под и бородатый дядька Телион вообще супер! Техмар хорошо, но без гипертрофированной пушки :) Про обложку уже все сказали. Байкеры вроде и ничего, но как верно подметил тов. StarScream, уж больно напыщенные :)

Ссылку на первую часть добавил :)

Прошу прощения, что так затянул продолжение! Навалилась куча проблем с учебой и работой. Вот разгреб все и выкладываю на ваш суд вторую часть :) Ловушка для разума Часть 1. Кошмары. Часть 2. Голоса. Мирид чувствовал как старость грызет его с каждым днем. Ослабляет разум, разрушает кости, разжижает кровь. Старику сложно было передвигаться без посторонней помощи, и с тех пор как единственный сын вступил в Имперскую Гвардию, все забыли про обитателя старой халупы. Да, думал Мирид, моя жизнь подходит к концу, но мне есть чем гордиться. По сути, единственное, чем он гордился – был сын Дальви, добившийся, насколько Мирид знал, больших успехов в военной карьере. Иногда он присылал ему весточки, но в последнее время все реже. - Да благословит тебя Император, сынок, - говорил Мирид каждый день, зажигая свечку за здравие сына в обветшалой часовне недалеко от дома. Мириду всегда хотелось увидеть большой храм Экклезиархии в центре города, но старческая болезнь суставов не позволяла преодолевать большие расстояния. Когда Дальви ушел, захандрила и умерла Тикси – маленькая домашняя ларта, подаренная сыну на десятилетие. Мирид остался совсем один, всеми забытый и брошенный. Ставить свечку за сына – стало смыслом его жизни. Прошло два дня с тех пор как часовню закрыли на ремонт, и Мирид сидел, сжавшись в единственном теплом углу своей тесной комнаты. Сотый раз перечитывал старые письма сына, просматривал пикты. Слезы наворачивались на глаза каждый раз, когда находили строку в конце «Ты можешь гордиться мной, отец! Как и я горжусь тобой». В дверь постучали. Уверенно и настойчиво. - Кто там? – спросил Мирид, убирая письма сына под грязную белую подушку. - Это я, - раздался знакомый голос в ответ. Старик торопливо поднялся – насколько позволял его прогрессирующий ревматизм – и побрел к двери, запирающийся всего на один древний проржавевший замок. На пороге стоял он. Этот приятный молодой человек, появившийся в жизни Мирида, словно ангел, и помогающий ему в сложные моменты. Поначалу он показался старику молодым священником, но истина оказалась куда более привлекательной. Он был человек исключительной добродетели. - Пойдем, Мирид, - сказал человек, протягивая сутулому, улыбающемуся старику руку. - В храм сегодня? - Нет, Мирид, я хочу показать тебе кое-что. Там тоже сможешь помолиться. - Хорошо… - Идем, Мирид. Время не ждет. Авер оттащил подчиненного в сторону, но было уже поздно – лазерный луч со злобным шипением вошел в левую часть грудной клетки. По меньшей мере трое бандитов продолжали укрываться за импровизированными баррикадами. Бережно уложив мертвое тело Дакстона, и коротко помолившись Императору за душу умершего, Авер достал одну из двух осколочных гранат. Оглушительный взрыв обрушил непрочную перегородку. Внутрь здания ворвался промозглый ветер, несущий запахи мусора и неисправной канализации. Поднявшаяся в воздух многолетняя пыль послужила капитану своеобразным аналогом дымовой завесы. В несколько прыжков он преодолел узкий коридор, перепрыгнул через заваленные на бок шкафы и обрушил приклад карабина на бритый череп ближайшего противника. Удар заостренного ружья пришелся аккурат в темечко пытающегося подняться бандита. Второго Авер срубил ударом в колено и добил носком тяжелого сапога в висок. Глядя на мгновенную смерть своих сотоварищей, третий решил не испытывать судьбу, и бросился к приоткрытой двери, но не успел, разбрызгав свои мозги по ближайшей стене. Четвертого Винсент обнаружил на полу оглушенного и ослепшего, пытающегося нащупать оружие на полу окровавленными руками. Что-то было настолько жалкое в этом человеке, пытавшемся из последних сил спасти свою шкуру, что Аверу стало тошно смотреть. Очень хотелось перебить ему руки и ноги, заставить помучиться здесь перед смертью, но вместо этого капитан запихнул ему горячее дуло карабина в рот, ломая зубы, и нажал на курок. Череп взорвался брызгами крови и ошметками плоти, забрызгав черную униформу капитана. Оглядевшись по сторонам, Авер увидел ту самую дверь, о которой говорили на брифинге. Массивная железная дверь, наподобие тех, что установлены в хранилищах Администратума, скрывала за собой генераторную подстанцию. Непонятно зачем сооруженное препятствие при желании можно было обойти совершенно иным путем – проломить стену. Но у Винсента не было на это ни сил, ни времени. Взрывные устройства нес Мартин Дакстон, чье безжизненное тело сейчас лежало на той стороне коридора. Винсент старался не думать о смерти друга сейчас, но в глубине души разгорался жгучий огонь ненависти к каждому бандиту в этом здании. «Просто убей их всех» Еле слышными волнами прилива прозвучали эти слова из глубины подсознания. Винсент вздрогнул и вскинул оружие в поисках цели. Но поблизости никого не было. Это просто мысли. Всего лишь переживания, получившие форму. Молча и все еще с оружием наизготовку, Авер подошел к месту, где оставил тело Мартина…и не обнаружил его. - Меня ищешь? – вдруг раздался знакомый голос, немного искаженный динамиком шлема. - Мартин, - выдохнул Авер облегченно. – Ты же помер! - Ага, двадцать раз! – рассмеялся старый друг, походя к капитану и снимая сумку с плазменными зарядами. – Меня задело, но чтобы убить старину Дакстона, им придется изобрести что-нибудь более конструктивное. Попадание прошлось по касательной, но от шока сержант отключился. Нагрудник сильно оплавился, и скорее всего, рана причиняла жуткую боль - Мартин никогда не подавал виду. На осмотр и обработку раны не было времени. Вдвоем арбитры подошли к огромной двери и под саркастические замечания Дакстона расставили заряды согласно инструкции на брифинге. После удаления двери, Дакстон кинул еще две гранаты внутрь, и довольно хмыкнул, когда померк свет во всем здании. Вместе с этим должны были отключиться силовые поля, и немудреные системы защиты. Отключение света также являлось сигналом для перехода штурма в новую фазу «слепого наступления». Винсент активировал ночное видение и запросил по воксу статус групп. - Сектор Б чист, капитан. Продвигаемся к Альфе через второй этаж. Сержант Дайер едва перекрикивал звук лихорадочной стрельбы. Восемь арбитров во главе с ним двигались к цели через запасной выход – они зашли первыми, и приняли на себя основную волну защитников базы «Змеиной головы», потеряв одного человека еще в самом начале. Сам же главарь, похоже, забаррикадировался в своей норе, и не собирался геройствовать против арбитров. Его бандиты не отличались умом и сообразительностью, но были чем-то наподобие фанатиков, когда дело доходило до собственной безопасности, и с ними предпочитали не связываться лишний раз. Власти Каториса закрывали глаза на многие преступления, и «Змеиная голова» представляла собой злокачественную раковую опухоль, борьбу с которой откладывали раз за разом. Ситуация в корне изменилась после резни, учиненной в квартале под их контролем. Беспрецедентное массовое убийство мирных граждан было лишь верхушкой айсберга, требующей тщательного расследования. Но расправа над целым отрядов арбитров, несущих ночное дежурство, требовала отмщения. Был собран срочный брифинг, на котором присутствовал сам главный арбитр Каториса Офелио Киарс, отдавший приказ задержать и доставить живым Кайла «Змееголова» - человека без фамилии, гордящегося своей мутацией речевых органов, позволявших во время разговора шипеть по-змеиному. Операцию поручили Винсенту Аверу и его отделению – Киарс считал это достаточной силой, чтобы совладать с «дерзкой бандой». Поддержку в оцеплении территории оказало отделение Томаса Дарстеля, а снайперское подразделение капитана Миранды Фитч рассредоточилось по периметру, ожидая любого, кто попытается покинуть территорию. Поняв, что окружены и оцеплены, бандиты начали обороняться как одержимые. Призывов сдаться не прозвучало ни разу с момента начала штурма - Арбитры просто шли вперед по запутанным коридорам причудливого сооружения, уничтожая все живое на пути. Изучив архитектуру здания и возможные варианты действий, Арбитры разделились на три группы: основную штурмовую из десяти человек через главный вход и по основному маршруту повел сержант Тревор Дайер; сразу после через восточный ход зашли восемь человек с Аланом Шелдсом – их целью было отрезать бандитов в восточном секторе, не пустив в тыл штурмовой группы. Капитан Авер и его старый товарищ Мартин Дакстон зашли через вентиляцию, чтобы отключить основной автономный генератор защитных систем и силовых полей, находящийся на втором этаже здания. Всего двадцать человек в действии, но большим числом это здание было сложно штурмовать. Авер вновь активировал вокс. - Шелдс, статус? - Сильное сопротивление на первом, сектор Д. - Потери? - Двое. Рокелл тяжело ранен. - Принято. Двигаюсь на соединение через три. - Принято, капитан. Винсент оживил в памяти чертежи здания. Наикратчайший путь к сектору Д лежал через систему внешних балконов, проржавевшую настолько, что даже маленькие птички кореси боялись устраивать там гнезда. А уж они-то умудрялись приютиться даже на крышах наземных грузовых трейлеров – вечно трясущихся и издаивающих пугающие звуки. Но альтернативы не было. По своей извечной привычке, Дакстон проклял еретиков, «из-за которых все проблемы», и первым вылез в разбитое окно. Железные балки жалобно заскрипели под его весом. - Что-то мне подсказывает, что двоих они не выдержат, - пробубнил он себе под нос. Тем не менее, арбитры успешно прошли по ржавым железкам, и через четыре минуты соединились с группой Шелдса. Когда подошли Авер и Дакстон, сержант осматривал жуткую рану на груди Рокелла – примерно такую же, какую по счастливой случайности не получил сам Дакстон за счет своих более прочных сержантских доспехов. Авер не был силен в медицине, но зато прекрасно знал, на что способны его бойцы. А Рокелл всегда был одним из самых выносливых бойцов отделения. Да, ему необходима помощь, но он протянет до конца операции. Арбитры Тревора Дайера успешно продолжали штурм по основному направлению, в то время как Авер вел группу Шелдса по запасному маршруту. Пытавшиеся высветить пространство портативными приборами, бандиты становились легкой мишенью для двигающихся бесшумно арбитров. В сложившейся ситуации плохая организация и банальная неготовность «Змеиной головы» сыграли решительную роль. Безжалостно уничтожая всех на своем пути, арбитры шли к комнате, где окопался сам Кайл «Змееголов». Аверу почему-то очень четко представлялось, как он шипит и исходит слюной от собственных неудач. Но за ошибки надо платить, а Кайл совершил самую большую ошибку, осмелев настолько, чтобы напасть на патруль арбитров. Он заслужил смерти в мучениях, но должен быть доставлен в крепость живым. Это, однако, не означало, что «Змееголов» отправится туда не калекой. «Смерть не страшнее безумия» Снова прошептал вкрадчивый голос в голове Винсента. Он остановился, вместе с ним встали и остальные арбитры. - Капитан? – Шелдс использовал закрытый офицерский канал. - Ты слышал это, Шелдс? - Слышал что, сэр? - Не важно. Кайла «Змееголова» охраняли около тридцати человек, вооруженных лазерными карабинами, помповыми ружьями и длинноствольными пистолетами. Кроме того, осветительные приборы на автономных системах питания, освещали весь коридор. У каждого при себе имелось некое подобие оружия ближнего боя, но если дойдет до этого, бандиты просто не успеют применить свои самоделки. Все они охраняли коридор, ведущий к главарю. Авер подумал, что вряд ли они искренне хотели охранять Кайла, но прекрасно понимали: выбора все равно нет. В сторону баррикады бандитов полетели дымовые шашки, а сразу следом - шквал лазерного огня. Из-за импровизированных укреплений послышались несколько ответных выстрелов, но жалкие попытки не увенчались успехом. Винсент Авер всегда считал, что самое эффективное – это ближний бой. Поэтому, воспользовавшись моментом, он рванул вперед, с шоковой дубинкой наперевес. Один из бандитов, словно почуяв неладное, высунулся, чтобы выстрелить в рассеивающийся дым, но выстрел Шелдса снес его покрытую татуировками голову. Следом за Авером устремился Мартин Дакстон и еще трое арбитров – они перевалили за баррикаду как раз в тот момент, когда капитан с размаху ударил первому попавшемуся противнику дубинкой в грудь. Мартин успел выбить из рук притаившегося бандита оружие, направленное в сторону обрабатывающего бандитов дубинкой капитана. Дакстон схватил испуганного человека за шею и одним резким движением свернул шею. Краем глаза уловив движение, Мартин прижал к себе обмякшее тело, и оно конвульсивно дернулось, приняв выстрел из ружья. Ответный выстрел сержанта проделал дыру в животе стрелка. Видя безвыходность положения, бандиты падали на колени перед арбитрами, и умоляли не убивать их, но молчаливые стражи закона безжалостно прекращали их бесполезные молитвы вместе с не менее бесполезными жизнями. Мощным ударом размозжив грудную клетку последнего сопротивляющегося бандита, Авер решительным шагом направился к двери, отделявшей арбитров от цели. Сенсор показывал, что за дверью находится всего лишь один человек – тот самый. И Винсент жаждал обрушить на него все самые болезненные удары, какими владел. Но в тот момент, как он ударом ноги выбил дверь из петель, далекий предостерегающий крик Алана Шелдса долетел до его слуха. В голове Авера раздался леденящий хохот, нарастающий, словно набирающий обороты двигатель. Несколько мгновений, он почувствовал, как поднялось давление и вместе с этим понизилась температура. Звенящий хохот перемежался с металлическим скрежетом и это невыносимое крещендо вызывало острейший приступ мигрени. За дверью, медленно вылетающей из сломанных петель, Винсент увидел лишь силует Кайла Змеелова – обезображенного мутацией человека, чье лицо сплошь покрывали чешуйки змеиной кожи. Кошачьи глаза этого человеческого существа горели злобой, а на лице застыла гримаса ненависти. Время замедлило свой ход, и Авер чувствовал, как все тело наливается свинцом. Голос в голове вновь ожил шепотом: «Найди себя во мраке вечности» Вдруг наступила тишина. А вместе с ней – пустота в мыслях. Из-за спины «Змееголова» в глаза Винсенту ударил такой сильный поток белого света, что заставил зажмуриться, и прикрыть лицо руками. Последнее, что он смог разглядеть – темный человеческий силуэт, выплывающий из-за спины Кайла. Он открыл глаза и осмотрелся, насколько смог. Сейчас он лежал на узкой неудобной кровати. Справа стояла громоздкая система, отображающая текущее самочувствие и ведущая запись об общем физическом состоянии, сопоставляя данные различных потоков. Слева на грубой железной тумбе стояли искусственные астарии, синтезирующие умиротворяющий запах. За исключением этого в помещении, представляющем собой квадратную белую комнату, было пусто. Мед-блок. Но как я здесь оказался, думал он. Попытки вспомнить что-либо закончились жуткой головной болью. Схватившись за висок, он пытался нащупать слева – обычно системы находились там, - кнопку вызова врача. Но этого не потребовалось: агрегат СЖО засек состояние человека и выпустил радиоимпульс, развеявший спазм в голове. С минуту продолжалось еще легкое головокружение, но потом прошло и оно. Ощущение стабильности и пустоты разлилось по всему телу. В палату вошел человек в белом халате и с руками, полностью инкрустированными медицинской аугметикой. Худой мужчина на вид стандартных пятидесяти лет с черными жидкими волосами прикрепил на груди очень знакомый, но не узнаваемый значок. Видимо, уместившийся справа агрегат, сигнализировал ему о пробуждении пациента. - Добрый день, Винсент, - приветствовал он. В его глазах капитан увидел плохо скрываемое беспокойство. – Я доктор Майлз. Как самочувствие? - Странно, - только и ответил Авер. На самом деле он еще не знал, как должен себя чувствовать. Капитан помнил все основные рефлексы, движения, слова, правила построения предложений и остальное, необходимое для жизни, но память сейчас была похожа на белый лист. Все до единого воспоминания стерлись. - Не понял? Рывком он присел на кровати, почувствовав при этом странное покалывание в левом предплечье, и нарастающий зуб по всему позвоночнику. - Я ничего не помню. Как я сюда попал? На лице доктора явно читалось беспокойство. Он будто ждал этих слов, и неудобно поежился. - Винсент Авер. Вы – капитан Адептус Арбитрес Каториса. Вы находитесь в медблоке крепости, куда были помещены два безлунных дня назад… Доктор осекся и отступил на три шага от койки. Двери на другой стороне палаты с шипением разошлись в стороны. Внутрь вошли двое. Один был облачен в причудливые вычурные одежды аристократа и плащ, отороченный грубым мехом. Жесткое, благородное лицо и пронзительные глаза под сдвинутыми бровями выдавало в нем человека незаурядной силы и стойкости. Движения его были слишком грациозны для простого человека. Под горлом человек носил знак – Винсент совершенно определенно знал, но никак не мог вспомнить, что же это означает. Второй был настоящим гигантом – высоким, широкоплечим, облаченным в громоздкую броню черного цвета с серебряными окантовками наплечников. Испещренное письменами, стрелковое оружие, прикрепленное к его груди, выглядело далеко не новым, и Винсент почему-то знал, что это одно из самых грозных орудий, какое может быть использовано в бою. На лице воина застыло выражение безразличности, но глаза светились странным озорным огнем. Оба подошли к кровати заглянули в глаза Винсенту Аверу, с интересом наблюдавшему за чудными гостями. Он еще не знал, кто они такие, и через что предстоит пройти бок о бок с ними. - Меня зовут Фралий Лиани, а это, – инквизитор грациозно повернулся и указал на гиганта в силовой броне, - сержант Мартин Годдан из Ордена Звездных Призраков. Извиняюсь за вторжение, но мне необходимо поговорить с вами. Дело не терпит отлагательств.

Спасибо всем за комментарии! Да, пока пусть лучше город будет, а как некромунду и инквизиторов космоса прочту - так и в ульи полезу ^_^ Продолжение уже не за горами :)

Решился-таки написать кое-что. На ваш суд первый опыт :) Заодно скажете, стоит ли продолжать. Буду рад конструктивной критике :) Ловушка для разума Часть 1. Кошмары. Свет. Много белого света. Словно прожектор уткнули в глаза и включили на полную мощность. Сплошным невыносимым потоком проходит сквозь зрительные рецепторы прямиком в мозг. Боль. Жуткая боль. Разливается по всему телу, сковывая сначала руки, затем ноги, поглощая всего целиком. Ощущение как от сотни тысяч одновременно вогнанных под кожу иголок. Словно пожар, поглощают изнутри, затмевая сознание полностью и оставляя нарывающую пустоту. Страх. Подсознательный страх. Как и боль, сковывает все тело. Не поддающийся контролю панический страх, вызванный единственно возможным сейчас инстинктом самосохранения. Животный страх, пронизывающий в сотню раз хуже боли, подгоняемый ею. Страх заставляет бежать. Но бежать некуда и незачем. Страх неизвестности. Страх и боль. Боль и страх. Сменяют друг друга с такой частотой, что уже сложно понять - что мучит в данный момент. И над всем этим поток жгучего белого света, в бесконечности которого нет ни единого шанса скрыться. Это замкнутый круг. Из него нет выхода. Но надо искать этот выход до самого конца, пока свет еще есть над головой. Когда его не станет, не станет ничего. Откуда это можно знать? Ниоткуда. Этого просто истина. Нечто, заложенное глубоко в болезненном, поглощенном страхом подсознании, дает знать об этом. Говорит: «Ищи!». И не подчиниться невозможно. Он искал. До тех пор, пока свет не стал гаснуть. «Беги!» прокричал ему голос внутри. Повинуясь, он бежал, казалось, целую вечность, не видя конца. Отчаяние завладело всем его существом. Свет вокруг стремительно гас, и он понял, что это конец. Отсюда не выбраться. Но вдруг прямо перед ним появилась дверь, а в дрожащей руке – ключ. Не раздумывая ни секунды, он отворил замок, открыл дверь и переступил порог. Винсент рывком поднялся на кровати. В голове молотом стучала кровь. Левой ладонью он вытер испарину со лба. Еще один сон. Всего лишь сон. Слишком реальный сон. Сделав несколько глубоких вдохов, успокоивших бешено колотящееся сердце, Винсент нащупал на столе стакан с водой. Жидкость постепенно возвращала сознание к реальности. Каждый раз, просыпаясь от ночных кошмаров, Винсент Авер чувствовал необходимость выпить холодной воды. Со временем это стало традицией: ставить на ночной столик фризстакан, оставляющий воду холодной. Вода помогала ему почувствовать себя живым. Арбитр неторопливо встал, и направился к зеркалу в ванной. Освещение здесь заставило неприятно поежиться – до боли недавний сон. Смотреться в зеркало тоже стало своеобразным ритуалом после кошмара. И каждый раз Винсент облегченно вздыхал, когда с поверхности маленького отражающего стекла на него смотрел все тот же человек, что и всегда. Еще раз глубоко вздохнув, и усмехнувшись своим странным привычкам, Авер провел рукой по точеному подбородку. Щетину пора бы сбрить, подумал он, а то за два выходных дня нижняя часть лица стала похожа на испещренную мелкими иглами ядовитую котицию. Часы показывали два с половиной деления до смены. Другой бы поспал еще немного, но Аверу хватило снов на сегодня. Прохладный душ помог окончательно прийти в себя, а две порции энергетика с традиционной утренней котлетой и странного вида гарниром отогнали дурные мысли. Впрочем, они очень быстро сменились размышлениями о пищевых добавках, столь положительно действующих на самочувствие и укрепления мускулатуры. Впрочем, на мускулатуру Авер пожаловаться не мог – упорные тренировки, природная сила и искусственно усиленные рефлекторные центры давали о себе знать. Размышления прервал до противного писклявый сигнал внутреннего коммутатора. На минидисплее высвечивалось имя и голографическая голова Алана Шелдса. Молодой человек, недавно поступивший из Школы Прогениум, был самым доверенным помощником капитана Авера. Исполнительный, мужественный, ответственный и не по годам умный Шелдс был одним из двоих, кого Авер мог назвать другом. Мог, но никогда не называл, стараясь придерживаться более-менее официальных отношений. Капитан нажал руну активации и услышал щелчок соединения. - Доброе утро, капитан, - глубоким, хорошо поставленным голосом проговорил Шелдс. - Здравствуй, - ответил Авер. - Прошу прощения, что потревожил, но система показала, что вы уже давно не спите. Пытался вызвать вас по воксу, но… - До нашей смены два часа, - оборвал помощника Авер. - Я активирую вокс позже. - Конечно, капитан. Но я должен с вами переговорить. Желательно лично. Пока Шелдс говорил, Авер надевал на себя форму и прилаживал личное оружие к поясу. И так понятно, что помощник не побеспокоил бы капитана без веской на то причины. - Встретимся через пять минут в четвертой комнате. Бусинка вокса в руках Авера казалось совсем крошечной. Приладив ее в ухо, он еще раз перепроверил свое обмундирование. Удостоверившись, что все на месте, арбитр закрыл глаза и благоговейно приложил руку к маленькому амулету на груди – Аквиле. Эту вещь отец, которого Винсент уже смутно помнил, подарил ему в десятый день рождения. Как же давно это было. И так далеко. Капитан прочитал молитву, очищая свои мысли от всего дурного, и решительным шагом направился к четвертой брифинговой комнате. Сегодня Авер уже не намеревался возвращаться в свое скромное жилище. «Комнатой» арбитры называли помещения, в которых проводились мини-брифинги. В отсутствии чрезвычайных ситуаций и особых положений они всегда пустовали, и их можно было использовать для бесед. Устав не позволял арбитрам Каториса нахождение в личных помещениях кроме как в одиночестве. Таким образом руководство надеялось пресечь нежелательные «взаимоотношения» между арбитрами-женщинами и арбитрами-мужчинами. Тем не менее, в «комнаты» имел свободный доступ каждый офицер, при условии составления отчета после – каждое посещение строго фиксировалось, и в течение двенадцати часов надо было предоставить рапорт. Предполагалось, что это поможет офицерам вести более подробный инструктаж своих отделений. Хотя старый пошляк Томас Дарстель несколько раз рассказывал ему о молодых девушках офицерах, застуканных с парнями во время таких «инструктажей». Аверу не очень хотелось знать подробности. Тем более, что сам он никогда таких историй не слышал и затруднялся представить как такое возможно в прослушиваемой и просматриваемой крепости Адептус Арбитрес. Хотя, некоторые люди умудряются находить лазейки и в глухих бетонных стенах. Четвертая брифинговая находилась на первом уровне, и в ней капитан часто собирал свое подразделение для коротких инструктажей. Участок Каториса, вверенный ему, был далеко не из спокойных. Он граничил с нищенскими кварталами, где отчаявшиеся от беспросветной нищеты люди шли на все, лишь бы заработать лишнюю кредитку или хотя бы коин. Аверу искренне было жаль этих людей, которых ежедневно грабили бандиты, а если брать было нечего, убивали ради веселья. В нулевой квартал, как называли в городе сектор для неимущих и опустившихся, выселяли людей, потерявших работу, попавшими в наркотическую зависимость или просто в немилость властей. Самое настоящее дно жизни. И рядом с эти дном находился торговый квартал, где рядом со своими лавками проживали толстеющие торговцы, постоянно трясущиеся за собственную безопасность и нанимающих людей из охранных агентств (читай, головорезов) для охраны собственного имущества. Головорезы эти были верны своему слову и честно выполняли работу, но в свободное время любили выпить и устраивать потасовки с сотрудниками соседних охранных агентств. Часто усмирять приходилось именно их, а не бандитов, пытающихся ограбить незамысловатый магазин. Сержант Шелдс уже ждал Авера в комнате. Они обменялись коротким рукопожатием, и присели за небольшой стол. Шелдс выглядел озабоченным. В руках он держал информационный планшет с множеством пометок. - Что это? – спросил Авер, принимая планшет из рук помощника. - Смотрите сами, сэр. Мой терминал настроен на отслеживание открытого внутреннего отчетного потока. Это рапорт ночного отделения. Квартал, который контролирует «Змеиная голова». Всего в двух милях от нашего участка. - Вот дерьмо… - только и произнес Авер, пробежавшись глазами по планшету.

Интересная...хм...дискуссия :) Тема вообще хорошая. Соглашусь с мнением в самом начале о том, что "хаос - страсти, а Император - это праведный гнев, величие, гордость, презрение к врагам и защита близких, самопожертвование". А вообще мне лично очень понравились идеи Иллюминати - версия бэка с ними мне попалась когда недавно начал изучать 40к. Хоть их и нет уже давным-давно, но эта идеология ещё оставляла какую-то надежду на светлое будущее, а без них вообще мрак беспросветный...надеюсь, так или иначе ещё возродятся, а может, в распоряжение поступят ещё и какие-нибудь новые силы с подобной идеологией. Как знать =)