Вера и страх

[Vasheska]

Вера и страх

Когда вынужденное бездействие заставляет бравых гвардейцев искать развлечений, то какое-то время офицеры, также страдающие от скуки, могут закрывать глаза на незначительные проступки и выходки. Все меняется, когда появляется враг или случается нечто из ряда вон, взрывающее сонное течение казарменно-лагерной жизни.

В тот вечер гвардейцы травили байки, играли в кости и пили самодельное пойло, изготовляемое с изрядной долей переработанного топлива – ничего необычного, вот уже вторую неделю. Война бушевала в стороне, не докатываясь до этих позиций и заранее возведенных укреплений. Вонючка Грэм был сегодня в ударе и выигрывал практически во всех партиях, обставив даже Вана Проныру, который всегда считался необычайно удачливым в этих делах. А вот Тейту, пока носившему полупрезрительную кличку Малыш, совершенно не фартило. Он проигрывал раз за разом, но ехидные смешки и взгляды других не позволяли встать и уйти. Малыш уже несколько месяцев пытался завоевать авторитет среди гвардейцев, с тех самых пор, как остатки его прежнего полка распихали куда придется, но безуспешно. Самому Тейту порой казалось, что быстрей и проще пробить головой рокритовую стену.

После очередного выигрыша Вонючка поднялся со своего места, гнусно ухмыляясь и нависая над своим последним партнером по игре, кому не столь повезло. Это было скверно, особенно если учесть что фантазия Грэма была богата на всяческие пакости...

- Ну что, Малыш, продулся ты подчистую. Если б у тебя было что взять, то никаких проблем… А так, ну не оставлять же тебя нагишом, верно? Привязка-то наверняка не поймет такого тонкого дела. – остальные, обступившие игравших со всех сторон поддержали Вонючку дружным гулом, - А поскольку я сегодня добрый, то предлагаю тебе выбор. Либо ты мне кое-что почистишь…

В этот момент Тейт не сумел сдержать облегченного вздоха – чистить сапоги другому это не так уж страшно. Это можно потерпеть. Но тут он натолкнулся взглядом на мерзкую ухмылку Грэма и замер, ожидая подлянки. К несчастью дождался.

-… языком почистишь. И сапоги тоже языком. И только попробуй испортить, Малыш. – окружающие довольно загоготали и подобрались в предвкушении нового развлечения, - Или же ты сейчас проберешься в палатку к Уроду и напишешь на его лбу вот это. Следы от этой дряни так просто не сотрешь, ну да пусть помучается, смывая.

Тейт чувствовал что краснеет, но мог только скрипеть зубами от злобы и обиды. Он прекрасно понимал, что в этом полку никто и звать его Малыш, но и помыслить не мог, что может дойти до такого унижения… Потому он принял от Вонючки химический карандаш и небольшой листочек бумаги, на котором было написано гнусное словечко весьма непристойного значения. Уродом гвардейцы называли полкового псайкера, ничуть не интересуясь настоящим именем.

- Ты смотри, осторожней там, а то Вшивый однажды тоже решил так пошутить и через неделю умер от лихорадки. Медик сказал что его цапнул ядовитый жук, но мы-то знаем…

-…а у Стрелка лазган взорвался прямо в руках на следующий день после того как он поставил растяжку… жаркая была битва тогда, но кажется в этом повинен вовсе не снайпер…

-…вот еще Трей, который Лысый… сказали, что несчастный случай… брехня…

- Это не все, вот…

Следующие пять минут Тейт ошарашено пялился на листок с непристойностью, против собственной воли прислушиваясь к тому, что сейчас говорили стоявшие вокруг него люди, и чувствовал как проступают липкие капли на ладонях и спине. По словам гвардейцев в смертях солидного количества их сослуживцев, даже трижды естественных на первый и на второй взгляд, был виноват именно Урод. И все бы ничего, но просто так отмахнуться от их слов Тейт не мог. Он был глубоко верующим человеком и в его бывшем полку имелся жрец-искупитель, не раз читавший проповеди о том, что псайкеры представляют собой рассадник скверны и мерзостей. И живописал в красках печальную участь тех, кто оказался недостаточно тверд, чтобы истребить отродье.

Но и пойти на попятную гвардеец тоже не мог… Тогда ведь он перестанет быть даже Малышом и лучше уж сразу застрелится чем становиться объектом для гнусных шуток. Это уравняет его с тем же Уродом, которого боялся и ненавидел весь полк от рядовых, до старших офицеров. Даже привязь-комиссар недовольно поджимал губы, стоило только Уроду занять должное место рядом с ним.

- Я это сделаю.- чужим голосом произнес наконец Тейт, поднимаясь со своего места и на негнущихся ногах направляясь к выходу. Каждый сантиметр кожи на его спине и затылке вздрагивал, словно любопытные взгляды гвардейцев били не хуже нейроплетей. Все, абсолютно все, собравшиеся на вечернюю игру, сейчас следили за ним. Даже когда Малыш вышел на воздух, то почти не ощутил прохлады – внутри у него все сжималось, подобно пружине.

До нужной палатки идти было не слишком долго, хотя она и притулилась на отшибе от остальных, но Тейт подбирался к ней медленно, как на расстрел. Гвардейцу казалось, что Император отвернулся от него, и когда он войдет в палатку Урода, то обратно уже не выйдет. Воображение, подстегиваемое сочащимся ужасом и довольно крепким пойлом, рисовало мрачные и неправдоподобные картины мучительной смерти Малыша Тейта: вот он входит в палатку, где на полотняных стенках извиваются жуткие символы, а посередине висит в воздухе большой черный ящик, по которому пробегают языки разноцветного пламени… или оскаленные черепа смотрят на него с крюков пустыми глазницами… или темнота сразу поглощает его, а вокруг неожиданно появляются вспышки голодных глаз… там, где должен быть спящий псайкер оказывается только сброшенная человеческая кожа… он поворачивается и ужасная тварь пожирает его, оставляя лишь череп… руки, сотни рук вырываются из ящика, и затаскивают его внутрь…

Тейт едва не закричал, когда чья-то ладонь легла ему на плечо, но, кое-как отличив Вонючку и остальных от чудовищ, принял светящуюся ядовито-синим палочку и сделал еще несколько шагов вперед. Теперь за ним никто не следовал, словно не решаясь пересекать невидимую границу. Пугающее синеватое свечение, исходившее от палочки, только увеличивало количество мурашек, марширующих по спине Малыша. Обливаясь холодным потом, Тейт все же приподнял полог и скользнул в неизвестность…

Вопреки ожиданиям гвардейца, изнутри обиталище Урода выглядело на редкость обыкновенным. Разве что небольшое изображение имперского орла в неверном свете показалось чудовищно искаженным. В голове Тейта пульсировали наполненные гневом слова искупителя о мучительной смерти и вечном проклятии для любого, кто прикоснется к скверне, заставляя с неподдельным ужасом смотреть в сторону бледного округлого пятна, торчащего из постельной скатки. Сердце колотилось так, словно собиралось разрушить свою реберную темницу, а Малыш едва не выронил светящуюся палочку. Руки тряслись словно у контуженного и Тейт ощутил сильнейшую смесь отвращения и страха, не в силах ни подойти к спящему, ни выбежать обратно к ожидающим гвардейцам. Если б Урод издал хоть какой-то звук в тот момент, или просто пошевелился бы, то перепуганный солдат вылетел бы из палатки быстрее комиссарского выстрела. Но полковой псайкер не шевелился, и нежелание быть униженным все-таки перебороло животный страх.

Но, когда Тейт уже навис над фигурой, держа палочку чуть в стороне от лица, его тело вновь сковал слепой ужас. Не в силах вспомнить какую именно непристойность надо написать и не понимая как повернуть Урода лицом вверх, не разбудив, Малыш шевелил губами, пытаясь молится. Это тоже было обречено на неудачу – слова, когда-то заученные лучше имен членов семьи, никак не желали вспоминаться. Получалось только: «Император защити… Император защити… прошу… защити…».

В какой-то момент Тейт не выдержал и коснулся химическим карандашом виска псайкера, намереваясь уже сделать то, зачем пришел, но тут Урод вздрогнул и зашевелился…

Агонизирующие тени, порожденные ядовито-синим свечением, торжествующе плясали на бледной коже псайкера, медленно поворачивавшегося к Малышу лицом. Вместе с этим что-то пугающе прохладное ухватило его левую руку. Тейт дернулся… увидел… И разум покинул его.

Полный звериного ужаса вопль услышали все, кто был за пределами палатки, но когда оттуда выбежал гвардеец, которого сегодня так славно обставили в игре, никто и не подумал смеяться. Слишком уж перекошено было лицо Малыша… Никто не успел сдвинуться с места, когда новичок рухнул на колени, почти в одно движение выдернул свой ремень, перетянул им руку выше локтя….

-Скверна… Скверна грызет меня… - донеслось до слуха обеспокоенного Вонючки, - Рука… Зараза… Император, помоги!!!

Когда Грэм понял, что же делает Малыш, то с трудом сдержался от того, чтобы закричать самому. Недавно переведенный салага с фанатичным упорством резал собственную руку боевым ножом… Но помешать ему Вонючка так и не смог. Что-то заставило его обернуться, и напуганный гвардеец увидел, как колыхнулся полог палатки Урода, открывая подсвеченное синевой бледное лицо с черными дырами вместо глаз… Это длилось не более двух-трех секунд, а затем полковой псайкер отступил во тьму палатки. В этот момент Грэм понял, что остался один на один с обезумевшим Малышом, который теперь истекал кровью. Остальных, ранее жаждавших зрелища, как ветром сдуло. Передергиваясь, Вонючка подхватил сомлевшего новичка, закрепил ремень выше культи и потащил к медикам. Он твердо знал, что больше не приблизится к Уроду даже на двадцать шагов.

Следующий день очень хорошо запомнился гвардейцам – скука кончилась, комиссар был в ярости. Какое-то время он просто орал, твердо обещая устроить всем «веселую жизнь», но потом замолчал. И это был самый скверный признак. Привязка озлобился и без виноватых не отстанет…

- Значит, вы тут со скуки уже руки резать начали, гроксоголовые? Делать нечего? Так я сейчас найду! Будете углублять окопы, и драить все вокруг так, чтоб блестело ярче солнца! Ты! Да, ты! Что это за фессова задница у тебя на лбу?! Отвечай! – неожиданно комиссар остановился рядом с Грэмом Вонючкой, который так и не смог отмыть до конца сделанную химическим карандашом надпись. Теперь лоб гвардейца был украшен словом «тупица», написанным на низком готике.

- Так, все свободны! И упаси вас Император от того, чтобы разозлить меня второй раз за сегодня! А ты пойдешь со мной!

Вонючка вздрогнул, будто его ударили, но не посмел ослушаться приказа и поплелся за комиссаром, искоса поглядывая в ту сторону, где Урод замер подобно статуе из собора. Никто так и не понял, что именно случилось с Малышом – от страха в его голове что-то замкнуло и теперь салага только молился, бормотал что-то про скверну, да изредка смеялся нездоровым смехом умалишенного. Комиссар пока не узнал, кто в этом виноват. Грэм про себя решил, что и не узнает. Слишком уж хороший урок преподал ему полковой псайкер. В том, что надпись на его лбу оставлена именно Уродом, гвардеец не сомневался.

Когда комиссар и его жертва скрылись в штабном укреплении, на бледных губах псионика появилась грустная улыбка...

Изменено 5 мая, 2013 пользователем Vasheska

[Crucifer]

то какие-то время офицеры

наверное, "какое-то время" ?

случается нечто из ряда вон, взрывающее сонное течение казарменно-лагерной жизни.

"Из ряда вон" - что? Из ряда вон выходящее?

Он прекрасно понимал, что в этом полку никто и звать его Малыш

Что в этом полку он - никто, очевидно?

Мне понравилось :) Заслуженный плюс ;)

:? плюс уже ставил, придётся подождать ;)

Изменено 5 мая, 2013 пользователем Crucifer

[Raralit]

Хороший рассказец...сразу видно как полнота пролетарского гнева охватившая автора была реализована в тексте.

Не жаль жаль что в реальном мире Уроды не так хорошо защищены

Изменено 5 мая, 2013 пользователем Raralit

[Vasheska]

сразу видно как полнота пролетарского гнева охватившая автора была реализована в тексте.

Гнев-то откуда? :? Причины всего произошедшего заявлены уже в названии - вера и страх.

"Урод" - одно из оскорбительных прозвищ санкционированных псайкеров. Ну не любят их. И боятся.

[HG)Leman]

Годно!

[Kот]

Хм... Пойло с топливом... Они ж не ангелы орки - просто люди. (С)

[ Добавлено спустя 5 минут 1 секунду ]

Но написано живо. Читается. :)

[Vasheska]

Хм... Пойло с топливом... Они ж не ангелы орки - просто люди. (С)

Макнил разрешил!

Из чего же еще гнать?)

"Огонь и честь"

[Raralit]

Гнев-то откуда? :?

Ну извини,ошибочка видать вышла )

Причины всего произошедшего заявлены уже в названии - вера и страх.

"Урод" - одно из оскорбительных прозвищ санкционированных псайкеров. Ну не любят их. И боятся.

Да,спасибо, я уяснил вполне.

Мир вам и вашему дому, а так же творческих узбеков.

[Greytrix]

классно!

*мы не ангелы, парень* - эта песня отчего-то вспомнилась когда дочитала до конца.