В свете скорого выхода книги состряпал перевод небольшого фрагмента из ознакомительного отрывка, в котором нас знакомят с главным персонажем романа - инквизитором Эразмом Кроулом :)
"ПЕРЕВОД ОЗНАКОМИТЕЛЬНОГО ОТРЫВКА"
— Молчи. Ничего не говори. Просто слушай меня очень внимательно, — сказал он. — Я вижу, ты понимаешь меня. Осознаёшь грозящую тебе опасность. Те пыточные инструменты, возле дальней стены. Не смотри на них. Смотри на меня.
Немигающий взгляд тёмно-серых глаз говорившего намертво приковал к себе взор сидящего на стуле мужчины.
— Ко мне пришли кое-какие люди. Кое-кто, кто знаком с тобой. — продолжил он. — Они кое-что рассказали мне. Я их выслушал, и именно поэтому ты здесь. Их свидетельские показания запротоколированы. Видишь, те свитки на столе, это они. Нет, не смотри на них. Смотри на меня. Ты напуган, ты боишься. Но не позволяй страху завладеть тобой, иначе он тебя прикончит. Помни, ты человек, ты должен обуздать свои эмоции. Когда я задам вопрос, ты ответишь на него. Солжёшь – я узнаю. Правда – это всё, что мне нужно. Это твой последний шанс, воспользуйся им, не отвергай его. Держись за него. Вцепись в него. Ты меня понимаешь?
Человек, сидящий перед ним, попытался последовать совету дознавателя. Хотя это и было чертовски тяжело, он всё же сделал попытку выдержать пристальный взгляд следователя и удержать руки от бесконтрольной тряски. Он выглядел нездорово, он смердел. Два дня в клетке, наедине с истошными криками доносящимися с нижних уровней, кого угодно доведут до такого состояния.
Он не смог ответить. Его покрытые струпьями губы судорожно тряслись, не в силах произнести ни единого слова. Он трепетал, порой резко вздрагивая, исступленно суча пальцами, будучи не в состоянии сделать то, о чём его просили.
Следователь ждал. Он привык ждать. Опыт тысячи допросов на сотне миров подсказывал ему, что стоит потратить на этого беднягу ещё немного времени, и это непременно воздастся сторицей. Откинувшись на спинку своего превосходного кресла из орлового дерева, он сплел перед собой пальцы облачённых в броню рук, и положил на них свой подбородок.
— Ты понимаешь меня? — снова спросил он.
И снова человек, сидящий перед ним, попытался ответить. Его мертвенно-бледное лицо, такое же, как и у всех безродных терран, было следствием жизни, прожитой под неразрывной завесой токсичных облаков.
— Я… — выдавил он из себя. — Я…
Дознаватель ждал. Головы мертвецов, вышитые серебром, украшали толстую мантию, свисающую с его закованных в броню плеч. Резкие черты лица подчёркивались напомаженными до блеска волосами, зачёсанными назад. Крючковатый нос, волевой подбородок – что-то змеиное присутствовало в его облике. Что-то холодное, что-то терпеливое, настойчивое, неотвратимое.
Железная розетта – череполикий символ Ордо Еретикус, знак полномочий инквизитора – была приколота к мантии на его груди. С виду размером с безделушку, едва ли больше камня в каком-нибудь амулете, она веками служила воплощением благоговейного страха.
Невзирая на все старания, связанный человек был не в состоянии оторвать от неё свой взор. Он боялся её больше, чем орудий пыток, развешанных на крюках вдоль покрытой пятнами ржавчины стены. Боялся больше смердящего засохшей кровью стального пола да исцарапанных ремней из синтекожи, крепко удерживающих его на металлическом стуле.
Инквизитор подался вперёд, позволив отполированным перчаткам упасть на колени.
Потянувшись к поясу на талии, он вытащил длинноствольный револьвер. Его рукоять была инкрустирована слоновой костью, а вьющийся, волнообразный узор украшал патронник. Играючи, он извлек ось барабана из гнезда, осмотрел патроны, и со щелчком вернул цилиндр на место.
— У меня нет желания им пользоваться, — мягко сказал ему инквизитор. — Я больше не хочу причинять тебе вред. Зачем мне это? Мир Императора, во всей своей безграничности, нуждается в служении. Ты молод, здоров. Ты можешь служить, если будешь жить. Ещё одна пара рук. Таков Империум. Его величие зиждется на тяжком труде неисчислимых пар человеческих рук.
Мужчина продолжал трястись, тонкая струйка слюны потекла из уголка его рта.
— И я бы предпочёл воздержаться от пустой траты боеприпасов, — продолжил инквизитор. — Одна единственная пуля стоит столько, сколько тебе не заработать за всю твою оставшуюся жизнь. Искусные руки настоящих экспертов производят эти патроны на Луне, руки истинных специалистов в [ну уж нет]ождении и сбережении вещей из других эпох. И они знают цену своему искусству. Это – Сангвин, существует в двух экземплярах. Его брат-близнец, Сатурнин, вот уже тысячу лет как потерян. Скорее всего уничтожен. Поэтому, сам посуди, предпочту ли я использовать эту бесценную вещь, чтобы причинить минимальный ущерб, или же я предпочту оставить тебя в живых и тогда ты мне расскажешь всё, что тебе известно, тем самым дав мне повод вернуть оружие обратно в кобуру?
Человек на стуле старался не смотреть на пистолет. Но и взгляд инквизитора выдержать ему было не под силу. Смаргивая слёзы и изо всех сил пытаясь унять дрожь, он в панике уставился на розетту.
— Я… уже рассказал вам… — начал он.
Инквизитор ободряюще кивнул.
— Это правда, рассказал. Ты поведал мне о Ложном Ангеле. Я было подумал что мы наконец-то добрались до истины и позволил тебе продолжить, но затем ты внезапно онемел от страха и мы были вынуждены начать заново. Возможно, всё что ты мне рассказал было неправдой. Видишь ли, я привык ко лжи. Бодрствуя, я ежечасно слышу враньё из разных уст. Потоки лжи для меня словно слёзы – кристально чистые и недолговечные. И не пытайся обмануть меня, я пойму это в тот же миг. И тогда Сангвин воздаст тебе по заслугам. Поэтому говори. Говори сейчас.
Мужчина поник. Как будто какой-то невидимый стержень, долгое время поддерживающий его, наконец сломался. Он обвис в своих путах, и его налитые кровью глаза оторвались от розетты.
— Я совершил… ошибку, — запинаясь пробормотал он. — Вы знаете это. Вы знали это с самого начала. Просто ошибку.
Подняв взгляд, он вызывающе посмотрел на инквизитора.
— Я заблуждался! Послушайте, откуда мне было знать? Они говорили о тех же самых вещах о которых говорят и священники. Я запутался.
Как только первые слова сорвались с его уст, то следующие, движимые страхом, полились непрерывным потоком.
— Это тяжело, знаете ли, жить… выживать. А потом кое-кто приходит и рассказывает о существовании иного пути. Что могут быть рационы лучше тех, что у нас есть. Что может быть больше жилых блоков, для тех кто в них нуждается. Что они остановят убийства. Там, внизу, в подулье. Что они отправят туда арбитраторов и те остановят тех, кто охотится на нас. Вы знаете что на нас охотятся? Конечно знаете. Тела обнаруживают постоянно, но никто ничего не предпринимает – и никогда не предпринимал. Поэтому я стал прислушиваться к этим речам. И я знал, что нельзя этого делать. И я знаю, что наш единственный защитник восседает на Троне. Но он, Ангел, он здесь, и он слушает. И я ходил внимать речам его проповедников. И когда они стали наставлять нас запасаться продовольствием и вооружаться, я последовал их советам. Потому что я хотел верить. И я верил. Спаси меня Трон, я верил.
— Тише, тише, не спеши… — предостерёг инквизитор, приложив дуло револьвера к губам дознаваемого.
— Соберись. Я видел результаты вашей работы. Я видел трупы, с которыми проделали ужасные вещи. Я видел кровь на стенах. Ею изобразили святотатственные пародии на святые символы. Обычная шпана на такое неспособна. Это – Ересь.
— Нет! — расширились в ужасе глаза мужчины. — Вы всё не так поняли!
— Удивительно, но об этом я здесь слышу с завидным постоянством.
— Это правда, господин, правда! Я ничего не знаю об этих… злодеяниях. Я знаю только то, что нам было велено вооружаться против тьмы, и никто не–
— …делал ничего такого. — закончил за него инквизитор. — Но кто-то же это делает. Я вот тоже кое-что делаю, но этого недостаточно. Я хочу сделать больше. Я хочу искоренить это.
— Да, да, вы должны искоренить это.
— Где вы встречались?
— Маллиакс.
— Я это уже слышал. Ты же знаешь, что мне нужно. Место. Место, куда ты ходил слушать проповеди.
— Я не… — страх вернулся. — Я не знаю как оно зовётся. Я не могу отвести вас туда.
Серые глаза инквизитора сузились. Его палец, пластины брони которого были покрыты тёмным лаком, соскользнул с курка, но ствол по-прежнему был направлен в грудь дознаваемого. Некоторое время они оба смотрели друг на друга: один в отчаянии, второй в задумчивости.
— Знаешь, а я тебе верю, — наконец, произнёс инквизитор, отводя револьвер и ставя его на предохранитель.
Человек сделал судорожный вдох, осмелившись наконец-то вздохнуть. Его дрожь усилилась и он снова начал обильно потеть.
— Это правда! — выпалил он надломившимся от страха голосом. — Это действительно правда – я не могу отвести вас туда.
— Я знаю, — ответил инквизитор, откинувшись на спинку кресла и осторожно возвращая пистолет в мягкую, сделанную из настоящей кожи, кобуру.
— Ты не настолько глуп, чтобы лгать мне. Я, безусловно, мог бы ломать тебя и дальше, вот прям здесь и сейчас, но, видишь ли, я уверен что не услышу от тебя ничего нового.
Он суховато усмехнулся.
— А ты везунчик. Тебе повезло, что судьба свела нас вместе именно сегодня, а не в те далёкие времена, когда я был молод. В ту пору я бы с тобой не церемонился, просто разобрал бы тебя по кусочкам, дабы убедиться, что ты действительно ничего не скрываешь. Так, на всякий случай. Но сегодня я так не поступлю. Я научился распознавать тот момент, когда уже нечего извлекать.
Человек был не в состоянии расслабиться. Его обуял новый страх – страх быть жестоко обманутым. Страх того, что это одна из уловок следователя, одна из многих в арсенале агентов Святой Инквизиции. Он знал, что обречён – как только смертный попадал в чёрную крепость, это был конец. Об этом знал каждый. Каждый.
— Я бы рассказал вам, — произнёс бедняга, заикаясь, слёзы снова покатились по его щекам, — если бы мог.
Инквизитор поднялся со своего кресла, и его мантия прошуршала по витиевато разукрашенным сапогам. Превосходные компоненты керамитовой брони, чёрные, словно обсидиан и изящно окантованные серебром, двигались в такт его аккуратным, точно выверенным движениям. Было в этом что-то кошачье, и даже едва уловимый гул силовых компонентов брони не портил этого впечатления.
— Да, да… — сказал он.
— Пожалуйста, — всхлипывал мужчина, обвиснув в сдерживающих его путах. — Я бы рассказал вам.
Инквизитор подошёл к столу, на котором были свалены свидетельские показания, и нажал командную бусину. Отсутствующим взглядом он прошёлся по груде свитков – куча пожелтевших от времени записей, выведенных не совсем ровным почерком при помощи кроваво-коричневых чернил. Каждая заверена его личной печатью.
— Это всё, о чём я тебя прошу, — произнёс инквизитор, как будто самому себе.
— Ты свободен, можешь идти. Гордись, что тебе выпала честь послужить мне. И знай, что без помощи таких верноподданных душ как ты, нам было бы непросто выполнять нашу работу.
Мужчина уставился на следователя с открытым ртом, неверие отразилось на его лице.
Инквизитор обернулся к нему.
— Мы не монстры. Сказать тебе больше нечего. Ну а если ты вспомнишь ещё что-нибудь, ты придёшь ко мне, я в этом уверен.
И тут, наконец, бедняга ему поверил. Его взгляд заметался по комнате, время от времени задерживаясь то на путах, то на инструментах, то на бронированной двери.
— Хотите сказать… ?
Инквизитор повернулся и направился к выходу. Реагируя на его приближение, толстые засовы покинули пазы и бронированные двери открылись. Приглушенный красный свет проник в переговорную комнату, змеёй проскользнув по каменным плитам и резко очертив силуэт инквизитора, на мгновение придавая его сухопарой и невыразительной фигуре сходство с призраком.
— Правда. Это всё, что нам нужно, — промолвил он и шагнул из камеры в длинный коридор.
Воздух в инквизиторской крепости был стерильным. Очищаемый старыми, скрипучими машинами, он постоянно циркулировал между этажами. Одинокий люмен, подёрнутый дымкой, слабо мерцал, освещая чёрные пятна влаги, паутиной усеивающие плиты коридора. Покрытый аугментикой серво-череп завис над плечом инквизитора, беспорядочно колрепродукциясь из стороны в сторону. Его тонкий, похожий на хвост, позвоночный столб, кол[лобзал]ся вместе с ним.
— Hereticus-minoris, — прощёлкал он. — Тип tertius. Позор, позор.
В конце коридора его ждал мужчина, облачённый в капитанскую броню штурмовика. Её толстые, серо-коричневые пластины повидали немало битв. Впрочем, как и его лицо, с покрытым щетиной подбородком. Его чёрные волосы были коротко острижены, открывая взору вытатуированные штрих-коды и знаки отличия.
— Лорд Кроул, — с поклоном произнёс он.
— Что-то сдерживает его, Ревус, — задумчиво произнёс инквизитор. — Ещё больший страх? Верность? В любом случае, дело обещает быть интересным.
— Будете ломать?
— Отпущу его. Этим мы добьёмся большего. Вот тебе приказ – установи за ним наблюдение, отслеживай все его перемещения. Разузнай, куда же он всё-таки ходит. До тех пор он должен оставаться в живых.
— Будет сделано. Что потом?
Инквизитор уже двигался к следующей камере, цокая сапогами по камню.
— Ликвидировать. — сказал он. — До тех пор, держите его под колпаком – посмотрим, на что он нас выведет.
— Как пожелаете.
Инквизитор ненадолго задержался, перед тем как войти в следующую камеру. Из наблюдательной решётки в её толстой двери доносился звук панических рыданий.
— Ревус, забыл тебя спросить, как там твой сержант, Хегейн? Выздоровел?
— Почти. Благодарю за заботу.
— Передай ему мои поздравления.
— Он будет горд услышать их.
— Numeroso. Задержкам нет. — нетерпеливо пробибикал серво-череп.
Бросив на него раздражённый взгляд, инквизитор потянулся к замку на бронедвери, одновременно вызывая в окуляр дело следующего дознаваемого. По мере чтения, его губы сжимались в тонкую линию.
— А здесь без пыточных инструментов уже не обойтись, — сказал Ревусу инквизитор Эразм Кроул, и вошёл в камеру.
Кстати, в лимитированное издание будет включён небольшой рассказ Sanguine.
Те, кто уже ознакомился с отрывком, легко догадаются о его сюжете ;)
