1
OVID
Рождение героя
Как Жизнь состоит из
множества поворотов судьбы,
так и эта история
подобна тропам в Athel Loren
Солнечным днем, после дождя из земли вылез жирный червяк, его тут же схватила на бреющем полете птичка и понесла своим птенцам в гнездо. Мимо кралась лисица высматривая добычу и увидав на ветках гнездо хищно облизнулась...Через некоторое время эта лисица будет красоваться виде воротника на шее одного из купцов, когда-нибудь купец умрет и его похоронят и тело его будет кормить червей. Такова вселенная, все меняется и одно перетекает в другое…
…Шорох листвы возвестил чуткие уши эльфа о приближении дозорных. Красноречивый взгляд командира приказал доложить об обстановке. Лесные эльфы, привыкшие вести «партизанские» войны, научились общаться невербально - при помощи жестов, мимики, взгляда, даже просто выдыхая воздух.
Скаут поведал, что видел отряд бандитов на границе леса, они продвигались вглубь, видимо, для того, чтобы скрыться от возможных преследователей.
Опять люди, ненавистные люди, эти жалкие создания не способны понять все величие Леса и Природы, они умеют только использовать, алчные и ненасытные. Они заплатят за свою глупость.
Командир приказал следить за людьми.
Это был отряд лесных эльфов, которые несли дозор вне своего дома Леса Лорен. Они поселились в Великом лесу, что на территории Империи людей, дабы истреблять любого, кто несет угрозу для священного Леса.
Командир отряда скаутов попросил своего лорда о дозволении нести службу на столь удаленных рубежах по своим причинам. Однажды, когда он был еще юн, у него была та, ради которой он дышал. Но потом, во время несения дозорной службы на границах Леса Лорен. Группа приспешников хаоса, этих падших людей, этих слабаков, слабых настолько, что хаос завладел ими, пересекли границу и напали. Никто не выжил из них, но он потерял ту, ради которой жил. И он отправился в путь…
Группа людей возглавлялась колдуном, от которого исходило что-то зловещее, что-то, что заставляло все время быть настороже, казалось, что даже растения старались огибать его, дабы не коснуться его ботинок. В центре толпы воинов были другие люди, в цепях или просто связанные, ободранные, с множеством ссадин и порезов… рабы, те, кого пленили бандиты… куда они направляются?...возможно, этого ему уже никогда не узнать, ибо он заметил знак хаоса на колдуне и понял, что это именно тот враг, которого он поклялся уничтожать везде и всегда.
Отряд эльфов следил за людьми, чтобы выбрать наилучшее время и место для нападения…
…приближался вечер и колдун остановил процессию взмахом руки или тем, что когда-то было рукой, возможно, он счел эту полянку пригодной для отдыха…
Бандиты разожгли костер, и начали готовить пленных к какому-то действу. И тут командир лесных эльфов понял: нельзя, чтобы эта процессия пережила эту ночь…
Начался ритуал. Колдун нараспев читал заклинание, и в глазах эльфа поплыли образы, звуки померкли, в горле пересохло, а по груди пробежал холодок, перед глазами стала та, ради которой он дал клятву - всегда и везде истреблять всех, кто связан с хаосом, он никогда не простит… за ее голос, подобный бликам на бегущем ручье, за ее глаза, что меняют цвет в зависимости от времени суток, за ее волосы, которые пленили его пальцы, за все, что у них было и чего у них не было, не могло быть, ибо ее больше нет, так же как нет больше тех, кто ее убил… и этих тоже не станет, он поклялся…
Посыпался град стрел, каждая находила свою цель, и тела врагов с глухим звуком приветствовали землю… Бесшумная стрела вонзилась промеж глаз колдуну, и заклинание оборвалось… часть людей уже была принесена в жертву темным богам, и на поляне скопилась сила, которая, потеряв контроль, обрушилась на всех вокруг, бандиты начали биться в конвульсиях, истязать себя, нанося себе раны. Некоторые были смертельными, другие только вводили в еще большее безумие…
Стрелы продолжали вспарывать воздух, и в рядах врагов воцарилась паника, они бежали, но никому так и не удалось покинуть поляну. В том месте, где стоял колдун, возник демон, видимо, силы хватило для того, чтобы открыть портал и дало возможность прийти этому отродью хаоса. Демон оглядел поляну и направился прямиком к командиру. В его груди уже виднелась куча стрел, но этого было недостаточно, чтобы его остановить. Он схватил командира за горло, он был быстр, чудовищно быстр, командир даже не успел достать меч. Он успел лишь боковым зрением заметить, как один из его скаутов обнажает свой меч, этот меч был дарован самим Лесом перед их уходом в это путешествие. Острая боль пронзила все тело, и забвение настало…она стояла перед ним и улыбалась.
- Я ждала тебя…
- Я пришел…
- Пойдем?!
- А как же… другие?
- Не волнуйся о них, они уже в пути…
- Я рад.
Они уходят в туман, держась за руки, как давно он этого хотел. Все рано или поздно уходят в туман, но они уходили счастливыми…
Бой с демоном был быстрым и яростным, несмотря на размеры демона, он двигался невероятно быстро, однако молодой эльф оказался подготовленным к встрече с ним. Лес Лорен готовит каждого своего обитателя для защиты Леса, и у каждого свой путь, никто не знает, какой «длины» был путь у него и что он в себе таил. Некоторые эльфы добивали бегущих бандитов, другие пускали стрелы в демона, кое-кто пытался вступить в ближний бой, они отлетали подобно листьям, сорванные порывом ветра. Молодой эльф наносил удар за ударом, перекатывался, уворачивался. Но вдруг в глаз демона вонзилась стрела, метко выпущенная одним из скаутов. Демон взвыл и на мгновение отвлекся от боя, этого мгновения хватило, чтобы молодой эльф вонзил меч в сердце демона, он с диким воплем померк, казалось, что краски покидают его, он стал бесцветным и растаял в пыль, которая осела на поляне, уничтожив всю растительность на века. Молодой эльф в кровоподтеках подошел, тяжело дыша, и выдернул меч из черного пятна. Меч слабо пульсировал, он жил своей неповторимой жизнью, он сам наносил удары и помогал своему владельцу одолеть врага, этот меч был достоит героя. Бой закончен, эльфы забрали своих павших «братьев» и стрелы из тел поверженных врагов, чтобы ничто не указывало на их присутствие в этом лесу… Оставшимся людям, рабам, уже ничем не помочь, безумие хаоса повредило их разум, их оставалось только добить из милосердия к ним и всему миру…
На утро немногие остались в живых. Выжило всего трое и разведчик, который убил демона, молодой и дерзкий. Они вернулись домой с докладом о происшедшем, теперь этот эльф - новый командир отряда скаутов на дальних рубежах, командир, отмеченный Лесом для свершения великих дел, командир, который, возможно, в будущем станет кем-то более значимым, чем дозорный в чужих землях. Но перед тем как отправится в дозор, Лес снова призвал его в «путь»…
Долгие месяцы он плутал по Лесу, он жил, охотился, слушал Лес… но однажды он увидел на берегу озера эльфийку, которая, как и он, жила в Лесу по зову Леса…он вышел на берег, их глаза встретились, они простояли так, казалось, целую вечность, время в лесу Лорен не имело значения, оно могло течь в любом направлении или просто стоять на месте. Они продолжили свой «путь» вместе, вместе они охотились и жили, вместе они наблюдали за границей Леса, вместе они тренировались и соревновались в мастерстве стрельбы из лука и навыках камуфляжа. Но однажды Лес призвал Молодого эльфа вернуться к другим эльфам и отправиться в дальний путь. А она… а она осталась в Лесу, но через некоторое время в Лунную ночь крик маленького, только что рожденного эльфа оповестил мир о том, что родился новый Герой…
2
vitki
Герой из Нулна
Перекрестки прокляты Мёрром за то, что некроманты выходят на них, призывая принадлежащих ему мертвых подняться из могил. Говорят, что имя Бога Смерти нужно произносить Морр, но на самом деле его лучше совсем не вспоминать.
Этот перекресток, скорее всего, был проклят всеми Богами Старого Света. Тяжелое, гнетущее впечатление производил и окрестный пейзаж. Марь, обгоревшие елки, больше похожие на палки, косо воткнутые в заболоченную пустошь с редкими кустами стланника. В стороне огромный курган с полу развалившимся дольменом. Кто его построил, когда и каким богам или демонам он посвящен, никто не знает, да и вряд ли когда ни будь, это станет известно.
Что привело сюда столько людей? Без малого тысяча человек столпилась здесь.
Осмотримся.
На небольшом холмике возле кургана, словно монумент застыл странствующий бретонский рыцарь Лео дю Брез. То что он дал обет Поиска, было видно по отсутствию у него рыцарского копья, и по огромному двуручнику у него за спиной, притороченному к походному алтарю, а так же по многочисленным пергаментам с клятвами налепленных к его доспехам и щиту большими свинцовыми печатями-блямбами.
Неделю назад во сне он увидел волшебный, словно сотканный из тумана образ Леди. Она велела ему быть здесь.
Неподалеку от шевалье дю Бреза столпились безумные пилигримы. Их безумие было очевидно всем, кроме их самих. Последние три месяца, они всюду таскались за Квестингом из Паравонского Вингтиэнесса. Кидались ему на помощь в любых стычках, в которые он ввязывался по пути сюда. Оборванные, тощие, с обломками вместо оружия они были счастливы просто быть рядом с ним, и ждали, когда он падет в бою, что бы сделать его останки своей священной реликвией. Лео дю Брез подозревал, что этот день настал сегодня.
В центре перекрестка сидел ребенок лет пяти. Он сидел, поджав под себя ноги, и чертил что-то пальцем в пыли перед собой, словно не видел огромную толпу вокруг.
Со всего Нулна сюда собралось множество паломников. Здесь неподалеку от Арсчела должен был миру явится новый Герой. Что за герой, зачем и чего он кому должен, по большому счету никого не интересовало. Просто последние пол года по всему Нулну об этом на каждом углу кричали проповедники, кликуши и юродивые. Вот народ и собрался посмотреть на чудо явления, праздник одним словом, почти как сожжение ведьмы…
Не каждый день в Нулне рождаются Герои, может второй Сигмар…
Толпа была слегка напряжена, обстановка была совсем не праздничной. Главное, где герой? Подать его сюда на блюде, что это за оборвыш в пыли? Толпа начинала волноваться. Вонь стояла ужасная, будто где то рядом было умерщвлено, а потом поджарено несколько сотен нурглингов.
Гийом Шершавый Язык, пророк из Бранштадта, вытер лоб вышитым батистовым платом. Он чувствовал это должно произойти здесь и сейчас. Напряжение достигло наивысшей точки, казалось, сейчас лопнет со страшным грохотом небо и оттуда в замершую толпу вывалятся герои в сверкающих доспехах на статных белых жеребцах.
Гийом подозрительно посмотрел в сторону бретонца на холме рядом с дорогой. Герой конечно, но не тот появление которого было предсказано.
Красавчик Лис срезал восьмой, за последние пол часа кошель и стал протискиваться к новому объекту. Толстяк бюргер смотрел на что-то, выпучив от изумления глаза и широко раскрыв рот. На всех карманников империи ему было глубоко наплевать. Лис глянул на то, что поразило толстяка, и сам застыл в изумлении, выронив остро заточенную монету.
Карапуз сидя в пыли с интересом рассматривал толпу. Голова его медленно поворачивалась вокруг собственной оси. Глаза его с вертикальными янтарно желтыми зрачками словно пересчитывали окружающих. Открылся рот с несколькими рядами острых как иглы зубов, и маленькое чудовище кинулось на стоявшего прямо перед ним пророка Гийома. Последним что увидел пророк из Бранштадта было его собственное, еще дымящееся сердце в пасти демона, это заставило толпу сделать шаг назад. Вздох ужаса, куски плоти полетели в людей, это мясо только что было живым человеком приведшим их сюда.
Те кто стояли возле растерзанного бросились в бежать истошно крича от ужаса, сбивая друг друга с ног...
Монстр вдвое увеличился в размерах, развел в стороны перепончатые ладони с торчащими из них гибкими щупальцами и волна синего огня прошла от него по кругу. Там где она касалась бегущих они словно восковые фигурки плавились и стекали лужами жировоска на жухлую траву.
Паника словно пожар мгновенно охватила всю толпу, упавших затаптывали, но спасения не было.
Демон стал еще больше и в два прыжка догнал убегающих. Крики ужаса, хлюпанье крови и хруст костей. Когда к нему подскакал бретонец, чудовища уже отрастило крылья, а в высоту порождение Хаоса было выше человека на лошади. Двуручник несколько раз перечеркнул покрытую чешуей и огромными наростами мышц фигуру демона.
Насквозь, но не причинил тому никакого вреда, словно был он не из плоти, а из дыма. Ответный удар когтистой лапы должен был выбить бойца из седла.
Вспыхнул воздух между монстром и паладином, страшная сила отбросила чудовище. Благословение Леди, успел подумать дю Брез, когда хвост демона, словно пика пробил его грудь.
Боевые пилигримы и множество паломников были растерзаны монстром. Выжил только один.
Красавчик Лис забился под болотную кочку и сутки дышал через тростинку сидя с головой в зловонной жиже, боясь пошевелится молился богу плутов Ранальдо. Какие-то пакостные паразиты изглодали ему лицо и правую руку. Левую, пальцы которой были сложены в косой крест, болотные твари не тронули.
Лис лишился глаза и части лица, теперь его звали "красавчиком" передергиваясь от отвращения, но он пережил рождение нового Героя Хаоса.
3
Greg
Hild
Над степью поднималось солнце. Розоватые лучи неслись по земле, разгоняя тьму ночи и обогревая холодные земли Пограничья. Когда свет добрался до небольшого частокола городка Люцембурга, его жители уже были за работой. Все как всегда. Земля Пограничья сурова, и лишь тот, кто не знает усталости, может назвать ее своей.
Отец Лемех уже давно был на ногах. За семь месяцев, прожитых в Люцембурге, он приучился вставать до восхода солнца, и работать, не покладая рук. В этих местах работать должен даже священник. Как иначе вдохновить паству, если не собственным примером?
Отцу Лемеху было лишь чуть-чуть за тридцать. Лицо его обладало известной долей красоты, а его пронзительно-синие глаза всегда смотрели прямо и строго. Лемех не стригся вот уже три месяца, с того момента, как молодой священник Зигмара покинул Альтдорф, и отправился в эти суровые, жестокие земли, чтобы нести свет истинной Веры, и ветер трепал черные космы.
-Отец Лемех! – один из охотников остановился и поклонился священнику – С утречком вас, святой отец!
-И тебе доброго утра, Герман. – Лемех осенил косматого охотника знаком Священного Молота. Охотник ухмыльнулся, показав крепкие желтые зубы.
Как только Герман отошел, к Лемеху подошла целая группа жителей. И каждому отец Лемех сказал что-то свое, отличное от других. Он уже запомнил всех в этом городе на краю нигде, всех баб, ребятишек, мужчин. И всех их он любил и уважал. В его глазах они были героями древних летописей, осваивавшими новые земли тогда еще молодой Империи. И пусть выглядели они как дикари, пусть они не были крепки в вере, но каждый из них был личностью, потому что только такие люди вырастали в землях Пограничья. Их отцы и деды приехали сюда, привезли с собой семьи, и обратного пути уже не было. Так был основан Люцембург.
Когда Лемех приехал сюда из блистательного Альтдорфа, он не поверил своим глазам. Неужто он будет проповедовать этим людям, больше похожим на варваров Пустошей, чем на имперцев, законы Зигмара? Да они не поймут и сотой части его слов! И правда, после первой же мессы жители города не выказали никакой заинтересованности в его проповеди. Лемех был в ярости. Он возненавидел этих скотов, дикарей, ведущих первобытный образ жизни. И лишь потом, через полтора месяца он понял, что вера этих людей отличается от веры изнеженной Империи. Здесь нет времени на молитвы, ведь каждый потерянный час может обернутся плачем твоих голодных детей. Здесь нет богатых храмов, ведь гораздо важнее храма мощный частокол и крепкие ворота. Бог, в которого верили эти люди, был подобен им – такой же мощный, нерушимый, опасный. В Империи люди просили Зигмара помочь им. В Пограничьи люди не просили Зигмара ни о чем. Они все брали сами. Если Господь не хочет им помочь, пусть подавится, а они все равно все сделают. И Лемех знал, что Зигмар помогает Люцембургу, ведь подобные люди всегда угодны Богам.
-Отец Лемех, граф фон Шварцхильд зовет вас. – солдат поклонился. Лемех осенил его знаком Молота и сказал, что тотчас же явится.
Граф Фридрих фон Шварцхильд был главою города. Он сам был подобен этой земле – сумрачный, суровый, крепкий, не ведающий страха. Лемеху он нравился. Истинный отец своих людей.
Жил Шварцхильд в точно таком же доме, что и остальные горожане. Зачем занимать время людей на строительство дворца, если их можно отправить укрепить стены? В этом был весь фон Шварцхильд – сначала город и люди, и лишь потом он сам. В сенях Лемех осенил Молотом дверь и вошел в дом. Здесь вкусно пахло смолой и огнем. Дом был мощным и крепким, Лемеху было в нем уютно.
-Отец Лемех! – зычный и грубый голос Шварцхильда нельзя было не услышать. – Идите сюда, я в столовой!
Войдя в столовую, Лемех застал графа за немудреным завтраком – солонина, хлеб и сыр. Ну и еще вино. Много вина. Граф не пьянел, лишь становился краснее и сильнее.
-Присаживайтесь, святой отец. – граф, одетый в ежедневный костюм, то есть синею рубаху, льняные штаны да кожаную жилетку, указал Лемеху на деревянную лавку. Лемех сел и тотчас же граф поставил перед ним полный кубок вина. Лемех глотнул и закусил сыром. На душе сразу стало веселей.
-Граф фон Шварцхильд, звали?
-Просто Фридрих, отец, просто Фридрих. – граф улыбнулся.
-Помилуйте, граф, вы в два раза старше меня. – Лемех отмахнулся. – Это вы зовите меня по имени.
Граф довольно засмеялся.
-Отличный вы человек, Лемех. Рад, что вы со мной.
Внезапно фон Шварцхильд насупился.
-Вот какие дела тут, Лемех. – граф тяжело вздохнул – Весть пришла. Вожди племен Пустоши собрались. Выбить нас отсюда хотят.
Лемех помолчал. Племена Пустоши… В Империи считали что все племена Пограничья – неотесанные дикари, поклоняющиеся Хаосу. Конечно же, это было не так. Да, в Пустошах обитали племена демонопоклонников, безумных убийц, находящих наслаждение в битве. Но были и другие – кочевники, скотоводы, даже земледельцы. Их было мало, но они были. Жители Пограничья завязали с ними контакты, и сыр, который сейчас лежал на столе графа, был куплен у кошар – скотоводов, живущих неподалеку от Люценбурга. Не может быть, чтобы кошары решили напасть на город.
-Какие племена пойдут на нас? – спросил Лемех.
-Гонец говорит, что вожди арзунов, рашар и никомцев против войны. – граф глотнул еще вина и сделал паузу.
«Все правильно.» - подумал Лемех. – «С этими племенами мы торгуем. Им нет нужды с нами воевать. А за войну наверняка кимары. У этих зуб на кошар, живущих под нашей защитой. Что-то связанное с тем, что какой-то древний кошар изнасиловал прапрабабку нынешнего вождя кимаров.»
-За войну высказались кимары, сибины и лаганы. Неизвестно еще, что решили племена Глубокой Пустоши. – продолжал граф.
-Лаганы? – удивился Лемех – Это же хаосопоклонники. Как они договорились с кимарами?
-Да демоны их знают! Но договорились! – Фридрих стукнул кулаком по столешнице – Мало того, лаганы уже вырезали форт Гимберциг!
-Гимберциг потерян?! – Лемех открыл рот – Выжившие есть?
-Один. Старик какой-то. Он-то и пришел с вестями.
-Мы будем сражаться? – спросил Лемех, и тут же понял, что задал глупый вопрос. Эти люди будут драться за свой город до последней капли крови, но никогда не сдадутся. А фон Шварцхильд по праву был их вождем.
-Конечно, будем, мать их через сбрую! – рявкнул Фридрих – А тебя, Лемех, я прошу пойти с моим войском. Пусть Зигмар оберегает нас.
«Ну вот и пришло время решать, священник Лемех. Пойдешь ли ты воевать? Или лучше сидеть за частоколом, и остаться в живых?» - шепнул гаденький голос внутри. Лемех отогнал его.
-Я иду с вами.
-Спасибо, святой отец. – граф склонил голову. – Лемех, тот старик… Он просил вас с ним поговорить.
-Сейчас.
Лемех встал и пошел к выходу. У двери он остановился, помедлил, и обернувшись к фон Шварцхильду, с горечью спросил:
-Это земля не принадлежит нам. Здесь другой закон, другие боги. Когда же она станет нашей?
Шварцхильд опустил голову.
-Когда земля пропитается нашей кровью – только тогда эта земля будет принадлежать нам по праву. – тихо ответил он.
Лемех медленно кивнул и вышел.
-Я священник Люценбурга. – Лемех поклонился старику, сидевшему на скамье. Старик выглядел очень слабым, но носил кольчугу и меч у пояса. Лицо старика было черно от горя.
-Я Альфрик Кирстен, житель Гимберцига. – старик вздрогнул – Бывшего Гимберцига…
-Гимберциг мы отобьем, герр Кирстен. – Лемех положил руку на плечо старика. – Как вы?
-Как я? – Альфрик удивленно посмотрел на Лемеха – Как я … Как…
Лемех отступил на шаг. Старик явно был не в себе.
- Что случилось в Гимберциге?
- Что? Я убил их всех… Я убил их, чтобы их не тронули эти…
Лемех смотрел, как старик вытирает слезы тыльной стороной ладони. Толстые вены просвечивали сквозь пергаментную кожу.
-Кого вы убили, герр Кирстен?
Старик всхлипнул и начал рассказывать…
- Мой сын умер здесь, в этой земле. Его и его жену прикончили лаганы год назад. И со мной остались три внука – Яген, старший, Альфред, и малыш Фриц. Видит Зигмар, я был хорошим воином когда-то, но сейчас я старик. Я слаб. Я с трудом добывал пропитание для внуков. Соседи, конечно, нам помогали, но… Я же был воином. Я не мог принимать подачки. Но мы жили. А три дня назад… Под стены Гимберцига пришли лаганы. Пятнадцать сотен готовых на все ублюдков. Гимберциг бы пал. А я видел, что делаю лаганы с детьми. И я… Я убил их. Всех троих. Я подозвал их к себе, усадил Ягена на колени, и когда он отвлекся… Я… Я достал нож и ударил ему в сердце… Потом я убил Альфреда… А Фриц, малыш Фриц, он не понимал почему братики упали, почему не шевелятся. Он ползал рядом с ними, думал, они с ним играют… И я убил и его… Я думал, что умру при штурме, что лаганы прикончат меня… Но когда ворота пали, и эти дикари ворвались в город, меня никто не тронул. И один из них, их богомерзкий шаман, посмотрел на меня… Он посмотрел мне прямо в глаза и сказал: «Пусть он живет.» Твари, они оставили меня жить… Я убил своих детей, а они оставили меня жить…
И старый Кирстен тяжело, по-стариковски страшно, с воем заплакал. Слезы текли по его щекам и исчезали в длиной, седой бороде.
Лемех молчал. Он не знал что сказать. Старик убил своих внуков. Но он пытался спасти их от боли и мук. Несчастный…
-Святой отец, возьмите меня с собой! – старик внезапно вцепился в руку Лемеха – Возьмите, именем Зигмара молю!
-Но… - Лемех был потрясен.
-Знаю, я старик, я не могу драться, но дайте мне умереть. – старик плакал – Я не могу бросится на меч, тогда я больше их не увижу. Дайте мен умереть в бою, молю… Я знаю, что умру! Но клянусь Молотом, я заберу хотя бы одного ублюдка с собой! Это хороший обмен – старик на воина! Умоляю, умоляю…
Старик тяжело упал на колени и обхватил ноги Лемеха, целуя их. Лемех не знал, что делать.
-Встаньте, встаньте… Я… Встаньте, прошу… - наконец Лемех сдался – Хорошо, я возьму вас с собой…
Солнце светило прямо в глаза Лемеху. Войско Люценбурга, объединившись с племенем кошар, шли на восток, в сторону Глубокой Пустоши. Было решено сразиться в степи, не подвергая опасности город. Войско вел сам граф фон Шварцхильд, а Лемех был зачислен в его свиту. Плечо Лемеха оттягивал перевязь боевого молота. Священник надеялся, что в ход он его не пустит. Рядом шел Кирстен. На лице его была написана мрачная решимость. Лемех знал, что старик не переживет бой. Но это его выбор.
Внезапно кошары закричали, указывая вперед.
Там…
Со стороны солнца…
Стояло войско.
Высились бревна с вырезанными по дереву ликами их богов.
Развевались штандарты, украшенные черепами и звездами Хаоса.
Там стояло войско лаганов.
Войска стояли друг напротив друга. Фридрих не изощрялся в стратегии. Все решит сшибка. И, видит Зигмар, это будет кровавая битва. Лемех оглядел ряды дикарей. Все как на подбор, высокие, мощные. И у всех в глазах жажда боя. А что с нашей стороны? Горстка воинов да гвардия графа. Все остальное – охотники и скотоводы. Правда, эти скотоводы неплохо били из луков, но какой лук поможет, когда на тебя несется лавина дикарей? И вновь Лемеха кольнул его внутренний голос. «Беги, священник Лемех». Лемех только улыбнулся…
Когда от строя лаганов отделился всадник, Лемех подумал, что атака началась. Но это был всего лишь гонец. Он поскакал и что-то крикнул графу. Граф знал множество степных языков, и то, что он понял ,ему не понравилось. Но фон Шварцхильд крикнул что-то в ответ и поскакал вдоль строя своих войск.
-Воины! – закричал он – Лаганы предлагают поединок! Один на один ,чтобы их боги веселились, глядя на бой! Я бы послал их к демонам, но тогда они сочтут нас трусами! Так кто выйдет на бой?! Против нас они выставят своего командира! Это сильный, ловкий сукин сын, но вы лучше! Так кто сразится с ним?! – и Фридрих указал на фигуру, стоявшую перед строем лаганов. Лемех оглядел его. Это был настоящий гигант. Под кожей буграми перекатывались мускулы, и казалось, нет в мире силы, что остановит его. И Лемех понял – никто не выйдет. Всех испугал это взгляд из-под бровей, это взгляд дикаря, ведь через его глаза на мир смотрели его боги. Его мерзкие языческие боги войны.
«А через мои? Кто смотрит через мои глаза? Зигмар? Вряд ли… Неужели вот так все и будет? Этот монстр уйдет, мы потерпим поражение, еще не начав бой? Неужто мы позволим их богам смеятся на над нами?»
И голос внутри спросил: «А что же ты, жрец? Боишься? Докажи мощь своего бога, выйди вперед! Время выбирать, священник Лемех!»
И перехватив молот, Лемех пошел вперед. По жухлой траве, не жмурясь на солнце, он шел к этому гиганту. Сегодня он умрет. Он знал это. Но память о нем, жреце Зигмара, бросившем вызов богам Пустоши, останется. Его будут чтить как героя. Что ж, видно, пришло время родится герою этих Пустошей. А священнику Лемеху Ригштайну пришло время умереть.
И последнее, что мелькнуло в голове Лемеха, прежде чем он с криком бросился на врага, были слова Фридриха фон Шварц хильда: «Когда эта земля пропитается нашей кровью – лишь тогда она станет нашей по праву…»
4
Angrily
И во имя Его я умру
Ветер натужно завывал над великой пустыней. Безмолвно тихая временами или ужасающе ревущая во время пыльных бурь, она, казалось, существовала вне времени. Столетия сменяли друг друга, герои рождались и умирали, государства возникали и разрушались, а пустыня была вечной. Она никогда не менялась и бесследно поглощала тысячелетия.
Но существует государство, которое смогло победить и великую пустыню и неумолимый ход времени. Многие считают его разрушенным до основания, но это не так. Ни племена кочевников, ни набеги орков так и не смогли поработить или уничтожить гордый народ, живший там. Однако, беда пришла откуда ее не ждали и целая Империя оказалась скрыта песками…Но те, кто считают, что её эпоха прошла жестоко ошибаются…
…………………………………………….
Солнце нещадно палило желтый песок. Жар подымался от раскаленной поверхности. В полдень все живое стремилось избавиться от настойчивого внимания могущественного светила. Но не все было так спокойно, как казалось. В пустыне шел бой.
- Ваааааааргх!!!
Громкий вопль только добавил шума идущей схватке. Шло извечное противостояние: орки дрались с жителями пустыни Сцитанами. То тут, то там были слышны крики умирающих, ржание лошадей и лязг оружия.
Кочевникам удалось разбить ватагу противника на две части, но те и не собирались бежать, а, наоборот, стали сражаться еще более яростно.
- Али! Они зажимают нас! Надо выбираться из этого капкана!
Лидер кочевников Али прекрасно осознавал ситуацию: натиск звероподобных диких врагов все усиливался и его люди вот-вот окажутся в ловушке, которую они сами себе организовали.
- Отходим! Все назад!
Двое дюжих Сцитанов тут же начали пробиваться к выходу пытаясь вывести всю группу. Со свистом сабля прорезала воздух, и один из орков, завопив, упал с отрубленной рукой. Но тут же на его месте появилось еще трое которые, страшно рыча, напали на кочевников, пытающихся организовать проход.
- Они сомнут нас!
Громкий крик с левого фланга заставил Али выругаться. Он выдернул кинжал из только что убитого зеленокожего и поспешил на подмогу.
- Держать фланг!
Громкий голос командира группы взбодрил людей, но животная ярость врага тут же обрушилась на них снова.
С ревом орк выдернул чоппу из тела патрульного и тут же напоролся на саблю молодого воина. Хашид – один из молодых членов патрульной группы – резким движением вытащил оружие из трупа и едва успел уклониться от очередного удара топором. Мясницкое орудие просвистело в дюйме от его лица.
- Вааааргх! Сдохни паганый хьюман!
Орк наступал, бешено вращая своим тяжелым оружием. Поток ударов обрушился на кочевника. Хашид отчаянно пытался уклониться, выставляя саблю. Противник, яростно размахивая чоппой, споткнулся об один из трупов и налетел прямо на молодого Сцитана. Тот не успел уклониться и получил мощный толчок рукояткой чоппы в левое плечо. Удар сбил воина с ног, а зеленокожий чудом сохранил равновесие. Недолго думая кочевник лежа ударил врага саблей по ногам. Тот заверещал и рухнул мешком. Хашид быстро поднялся на ноги и прикончил невезучего противника. В душе его тут же смешались ненависть и омерзение.
Группе, наконец, путем неимоверных усилий удалось вырваться из окружения.
- Держать оборону! Не размыкать строй!
Голос Али подбадривал выдохшихся и уставших людей. Зеленокожие наступали, не зная устали и страха.
Образовав полукруг, кочевникам удавалось эффективно обороняться, и ярость орков разбивалась об них, как волны о берег.
- ВААААРГХ! УБИТЬ ИХ ВСЕХ!
С воплем появился лидер орков. Здоровый, весь изрезанный шрамами и разрисованный татуировками, он врубился в строй Сцитанов и раскидал их как детей. Гринскины тут же полезли в образовавшийся проход.
Али понял: если босса не остановить, то сопротивление его группы будет сломлено за минуту. Со свистом его разрезала воздух сабля, но босс парировал удар. Лидер патруля яростно атаковал снова, его сабля исполняла красивые пируэты в воздухе и опускалась на более неуклюжего противника. Из многочисленных порезов и мелких ран на теле лидера орков полилась кровь, но он, казалось, осатанел и совсем не чувствовал боли. С ревом он поймал саблю своей лапищей в воздухе и тут же с размаху разрубил ее чоппой. Али мгновенно вытащил кинжал, но против такой громадины тот был почти бесполезен. Огласив окрестности победным криком, зеленокожий замахнулся своим оружием. Кочевник, поняв, что это – его единственный шанс, кинулся к орку, замахнувшись кинжалом. Топор, описав дугу, с чавкающим звуком опустился на его голову, расколов ее пополам. Али рухнул.
Глядя на поверженного противника, босс хотел издать победный вопль, но…Али верно рассчитал свой шанс и не упустил его - рукоять кинжала торчала снизу прямо из подбородка орка. Зеленокожий грохнулся на своего поверженного оппонента. Он был мертв, но битва еще не была выиграна. Дикие орды продолжали теснить кочевников. Казалось, положение было отчаянным.
Ярость захлестнула Хашифа, вокруг убивали его братьев, дикари продолжали давить в образовавшийся проем. С криком он ворвался в кучу врагов, его сабля опустилась на ближайшего. Кровь обагрила песок… Хашиф стоял прямо посреди потока лезущих орков и с яростью древних богов Нехекхары рубил зеленокожих. Уже штук пять противников лежали поверженными у его ног. Атака врага замедлилась. Никто не хотел погибать под оружием молодого воина. Это длилось всего несколько секунд, но этого времени Сцитанам хватило, чтобы опомниться. Выкрикивая боевые кличи, сыны пустыни начали безудержное наступление на противника. Орки были смяты в мгновенья. Они продолжали бешено сражаться, но кочевники уже замкнули фронт, в центре которого стоял Хашиф.
Переломный момент битвы настал. Зеленокожие, наконец, дрогнули, видимо поняв своими тухлыми мозгами, что участь сражения предрешена. С победной песней жители барханов погнали их, убивая на ходу. Ни один враг не уцелел – убегающих подрубали саблями кавалеристы.
Победа была одержана, но какой ценой…
Половина патрульного отряда была уничтожена, Али был мертв…
Хашиф опустился на колени перед телом Али. Из глаз его текли слезы.
- О великие Боги подземного мира, позвольте душе этого великого воина упокоиться с миром, а телу послужить не во зло, но во благо, во имя Величайшего из Всех, Мудрейшего и Справедливейшего, ибо такова воля его. Заклинаю вас Ветрами Пустыни и Мудростью Скорпиона, во имя Великого Кхсара и Соктха, будьте милостивы.
Молча, кочевники собрали трупы своих падших товарищей. Мертвых было принято оставлять на сорок дней и ночей в пустыне, но все прекрасно понимали, что среди мерзких трупов зеленокожих не место их погибшим собратьям. Они будут с почестями оставлены возле одного из оазисов вблизи Нумаса, дабы в последствии пополнить ряды немертвых.
…………………….
Закат близился…
Отряд кочевников приближался к Нумасу…город, разрушенный когда-то, снова был отстроен во всем своем великолепии, поражая и восхищая тех, кто впервые его видел.
Величественные пирамиды возвышались над городом. Оросительные каналы непрерывно поставляли воду для многочисленных плантаций. Многочисленные дворцы, разбитые всюду сады, просторные улицы, красивые дома, выполненные в восточном стиле – все это не могло не радовать глаз. Но отряд Сцитанов направлялся не в город живых, но в город мертвых.
На входе туда стояли две величественные статуи костяных гигантов. Огромные создания только казались неживыми – силы и мощи колдовства, когда-то вложенного в них, хватало, чтобы при приближении противника они самостоятельно пробуждались и уничтожали чужаков.
Патрульные молча ехали на лошадях по лабиринту пирамид.
Ничто не нарушало тишину здесь. Она была пугающей и манящей одновременно. Дух древнего времени витал в этом месте, напоминая о вечности и будоража воображение.
Группа кочевников приблизилась к одной из наиболее богато украшенных древних усыпальниц. Воины спешились и подошли к сооружению. Благовение читалось на их лицах.
Послышался тихий шорох… В проеме замелькали силуэты фигур, и на свет появились они…Древние солдаты, бесстрашные воители и верные хранители своего властелина…Скелеты-стражи…Они были одеты в богато украшенные бронзовые доспехи и несли изогнутые мечи. Сильная магия была наложена на их оружие и печати богов украшали их броню. Личная гвардия повелителя.
Они вышли из пирамиды и построились в две шеренги, образуя коридор от входа до патруля Сцитанов. Те, как один, упали на колени, выказывая повиновение. И тут появился ОН. Закатные лучи Солнца отражались от его тела, и, казалось, он сам несет в себе частичку великого Светила. Лицо его отражало мудрость веков. Поступь его была неумолимой. Сила и могущество его были незыблемыми. Бог во плоти…Великий Принц Тутанхамут, Справедливый Повелитель и Вечный Вседержитель, предстал перед своими почитателями. Скелеты молча отсалютовали мечами.
Медленным шагом он направился к группе. Сыны пустыни поклонились ему, дотронувшись лбом до песка. Принц подошел к Хашифу. Сердце молодого кочевника, казалось, перестало биться.
- Встань, о мой верный воин!
Слова его разбили хрупкую звенящую тишину. Юный патрульный молча поднялся. Благовение и страх застыли в его душе. Он боялся поднять глаза на Господина.
- Я знаю о твоих деяниях! Ты сражался храбро! Ветра пустыни донесли мне вести о вашей битве с оркитами! И наполнилось мое сердце печалью, ибо Али был верен мне, храбр и беспощаден к врагам! Он по праву займет место среди моих воинов! Но не бывает тьмы без света! Ибо узнал я также, что есть преемник ему! Достойный преемник! Ты сражался не только мужественно, но и мудро! Ибо только глупец считает, что войны выигрываются лишь одной грубой силой! Твой поступок спас всю группу и, посему, повелеваю тебе быть ее лидером! Так как ты достоин!
Радость переполнила Хашифа от слов Повелителя. Он наградил его! Воистину мудрость его была безмерна.
Золотая фигура сделала жест, и Сцитан снова опустился на колени.
- Пополните ваши ряды и возвращайтесь в пустыню! Множество врагов рыщет по ней с целью подорвать мое величие и разграбить могилы предков! Служите мне хорошо, мои верные воины, и награда не заставит себя ждать!
С этими словами Тутанхамут развернулся и медленно зашагал назад в пирамиду. Строй скелетов вложил оружие в ножны и последовал за ним, образовав шеренгу в два ряда.
С трепетом в сердце Хашиф смотрел им вслед…
И лишь одна мысль билась в его голове…
«…И во имя Его я умру…»
5
G. Craise
Феерия
Все появления и исчезновения предполагают какое-то изменение на
некоем неизменном фоне.
Махарадж
Ничего не принимайте на веру. Не давайте сбить себя с толку.
Если возникает необходимость действовать – действуйте без
малейших сомнений и колебаний .
Лин Цзы***
Всю ночь бушевал шторм. Просоленные веревки часто не выдерживали, когда огромные валы разбивались о пирс, и в море волны уносили с собой лодки и снасти.
Такое часто случалось на небольшом острове у побережья Империи. Тут постоянно штиль сменялся яростными шквалами дождя и ветра, а часто бывало и так, что сама земля сотрясалась, расходясь вглубь на целые мили. Некоторые поговаривали, что однажды остров из-за этого расколется на сотни мелких осколков, а то и вовсе пропадет в морской пучине. Этой ночью также ощущались толчки, но ни одно здание не оказалось разрушенным, за что люди благодарили поутру Сигмара и строительное мастерство своих отцов и дедов, что основали тут поселение в свое время.
***
Солнечный луч отразился от надраенного шлема стражника, пробежал по влажным камням мостовой – грозовые тучи разошлись от силы час назад, и городская площадь еще не успела просохнуть. Кое-где лужи стали похожими на маленькие озера, люди старались обойти их. Однако вскорости, и на них перестали обращать внимание – люди все пребывали на площадь, человеческий поток выплескивался из переулков и аллей, заполняя все свободные места.
Неудивительным было само такое желание – в это воскресное утро должно было состояться грандиозное представление, запланированное мэром и окружавшими его чинами для нескольких сотен жителей. В центре площади был вкопан столб, с сооруженным рядом помостом. Чернорабочие сносили к нему вязанки хвороста. Толпа волновалась – все ожидали казни.
Смерч налетел как всегда неожиданно, с моря, пройдя над расселинами и старыми копями. Огромный воздушный столб пролетел над городом, втягивая в себя легкие и незакрепленные предметы – где-то можно было даже расслышать тоскливый вой попавшей в воронку собаки. Легкий хворост мгновенно унесло ветром – заметив это, кто-то закричал о проклятии…
Дамы визжали, прижимая руками поднявшиеся юбки, некоторые пронзительно голосили в суеверном страхе – во все стороны летела черная липкая грязь, видимо поднятая ветром с копей. Вонючая, она ни в кой мере не легко оттиралась, текла, оставляя одежду совершенно испорченной. Люди начали было разбегаться, создавая панику и давку, но тут поднялся старший сигмарит, и, воздев руки к небу, начал читать молитву изгнания и заступничества. Голос его пробивался через завывания ветра, крепла же вера в тех, кто его слышал! Лица, искаженные ужасом, обращались к нему, и страх уходил. Смерч становился все слабее, мощные порывы опадали, и вскорости ветер совсем стих.
Над площадью стоял недовольный ропот – многие уже сейчас не прочь были уйти, дабы привести себя в порядок. Огорченные внеплановой задержкой спектакля отцы города подгоняли капитана стражи, давшего приказ прекратить убытие с площади людей. Вперед вышел главный священник и, перекрывая шум толпы, зычно гаркнул:
- Братья и сестры! Стыдитесь! Как могли вы усомниться в силе отца нашего Сигмара! Ничтожны чаяния врагов его! Бегут они от света веры истинной! Так куда же вы бежите? Вы, чьей помощью им совершено возмездие?! Стыдитесь, дети Сигмара, стыдитесь не воздать Ему свое почтение…
И люди, вновь завороженные его голосом, поворачивали обратно. В конце концов, уж лучше получить причитающуюся им долю развлечения, а платья отстирать можно и позже. Злоба на погоду перетекала в нетерпеливое ожидание.
А рабочие с тоской смотрели на вязанки, которые им предстояло укладывать заново.
- Только объевшийся протухших грибов сквиг мог придумать столь же дегенеративный план! – кляп во рту моей невольной сокамерницы не мешал ей думать. Громко, внятно, и отнюдь не в самых пристойных для столь юной леди выражениях. – На это!!! На это потратить последние силы!!!
-Что вы, я даже не пытался его придумывать. У нас просто нет другого выхода, вам не кажется? – ответная моя мысль была окрашена безмятежностью и спокойствием.
- Тупица, тзинчитский выродок! Везет только героям, разорви их Хранитель Тайн, но мы-то не герои! У нас нет шансов… точнее, теперь не осталось ни малейшего проклятого шанса призвать кого-либо на помощь! Мы оказались слабы – и нас тут бросили, бросили сдохнуть на потеху толпе жирных ублюдков! А все из-за тебя!
- Да. Вас это беспокоит?..
Поток мыслеобразов моей невольной собеседницы окрасился желтым и багровым
-Можно подумать, тебе плевать, что случится с твоей вонючей шкурой!
-Как подумать… Меня это не расстраивает.
-Если это тебя не расстраивает, то что же тебя расстроит???
-Важно ли это вам на самом деле?..
-Не надо тут умничать! Мы умрем страшной смертью…сожжение… - она чуть не всхлипнула. - Ты знаешь, какая это боль?!
-Я не специалист по боли, милая девушка. Это скорее ваше направление, как, в прочем, и удовольствие. Почему бы вам просто не совмещать их, как вы, если я не ошибаюсь, обучены делать? Тогда смерть покажется вам слаще. Впрочем, если вы не уверены в себе, постарайтесь сразу наглотаться дыма – вы быстро потеряете сознание и ничего не почувствуете.
-Идиот!!! – аура ее взорвалась ненавистью. – Я хочу жить, а не умереть!..
-Ну так, дорогая моя, с этого и надо было начинать..
Закончить мысль я не успел - за нами пришли.
Я погрузился в созерцание узоров, оставленных водными разводами на крыше нашей тюрьмы.
Внутрь зашли четверо громил, закованных в броню, и с ними тщедушный человечек с птичьим взглядом и большой книгой на поясе. Шею его охватывал кожаный шнур – на груди болтался символ веры Сигмара. Открыв ее, он неожиданно сильным голосом начал читать литанию – наверное, опасаясь, что мы попытаемся сбежать по дороге, и прервать мое возможное колдовство. То, что во рту у меня кляп и руки скованы за спиной, для него роли не играло. И правильно.
Вошедшие стражники одели мне на голову плотный мешок, отковали от стены, не распутав, естественно, рук и ног. Я слышал, как то же проделывали с девушкой.
Топот ног и лязганье доспехов. Сначала других звуков не было. Потом к ним прибавился скрип колес. Тычок древком в спину дал мне понять, что пора полезать на телегу, что должна доставить нас к месту казни. Вскоре гомон и крики толпы дали мне понять, что мы выехали на главную площадь. Что-то просвистело мимо моего уха, потом еще и еще. Кажется нас закидывали гнилыми овощами… Сильный удар, рассекший бровь и струйка крови, сбежавшая по щеке, убедила меня в ошибке – это были камни.
Вскоре телега остановилась, стражник приказал мне пошевеливаться и вылезать. Помост под ногами был скользким, я слышал, как стражник, о которого я оперся, ругал проклятую грязь.
Мычание рядом перемежалось всхлипываниями. Я не осуждал девчонку – культистка Слаанеш оказалась у меня дома как раз в тот момент, когда внутрь ворвались охотники на ведьм. Я был весьма расстроен сорвавшимся отдыхом, но ничего теперь не поделаешь.
Мешок сдернули у меня с головы, и слепящий свет ударил в глаза…
Лица, перемазанные липкой грязью, поднятые вверх кулаки, проклятия, искаженные рты и выпученные глаза. Как домой вернулся. Кляп во рту не давал улыбнуться, хотя очень уж хотелось. Эмоций к этим созданиям я не испытывал никаких – ни горечи, ни злобы, ни ненависти, ни сожаления. Я вообще довольно рано разучился испытывать что-либо – поэтому в свое время Аэкольд Хеллбрас не взял меня в поход – проповедовать северным племенам. Ведь для проповеди нужна убежденность и вера в то, что каждый внимающий может проследовать за тобой по пути, который ты стараешься донести до жадных слушателей. Я же не был уверен, что Путь Перемен можно проповедовать, не искажая его сущности, ведь это дорога познания себя, и понимания того, что мир вокруг есть ничто кроме мысли и ее силы. Мириады отражений сменяют друг друга, но зеркало сознания остается незамутненным. Кому она нужна, эта дорога, тот и сам придет к ее началу… Забавно, что главным предъявленным обвинением мне была как раз организация культа на территории этого благословенного городка.
Я смотрел, как священник произносит свою речь – губы его шевелились, для меня словно беззвучно, толпа ревела, скандируя проклятья, всхлипывания девчонки перемежались стонами и конвульсиями ужаса, а к нам шел стражник с зажженным факелом. Я видел одного, хотя знал, что подходили несколько человек. Неслышные в хаосе звуков шаги отдавались в моей грудной клетке, словно удары сердца. И вот солдат швырнул факел на вязанки хвороста. Тот перевернулся пару раз в воздухе…Время замерло.
…И взорвалось. Пламя полыхнуло разноцветным огнем, охватив его перепачканную грязью фигуру, повалил черный дым. Крики послышались со всех сторон, резанув уши. Вопли ужаса и боли, вой людей, чья плоть превратилась в пищу для всепожирающего огня. Ветер поднимался снова, перебрасывая пламя на стоящих рядом с ним людей, а потом и дальше, дальше… Липкая грязь вспыхивала словно порох, только еще скорее. Сутолока, возникшая рядом с помостом, не давала никому подойти к нам, люди толкались, пытаясь сбить пламя, но лишь поджигали стоящих рядом. Священник, обуреваемый ужасом, стоял, глядя, как огонь разносится по площади. Горели камни, одежда, оружие – все, на что попала грязь. Черные потеки нефти, оставленные смерчем стали приговором для тех, кто пришел сюда сегодня… Землетрясение раскололо землю, открыв поверхности скрытый миллионами лет источник, а ветер разметал его по площади. Мне оставалось только направить его, на что и ушли остатки моей силы.
Паника овладела людьми, многие погибли в начавшейся давке, удушливый дым не давал жителям сориентироваться, выедая глаза и раздирая легкие. Город превратился в живой костер. Алтарь. Жертвоприношение. И видит Тзинч, для того не потребовалось больших усилий, ведь они получили то, зачем пришли сюда. Феерия…
Я позволил себе любоваться гибелью врагов слишком долго. Вязанки хвороста, хоть и не были пропитаны нефтью, но занялись от жара.
И лишь теперь я воззвал к Гибельным силам. Воззвал всем своим существом, воззвал, через Имя и Слово открывая свои силы заново. Сотни погибающих душ стали залогом, и Имматериум открылся мне. Оковы упали, рассыпавшись в труху…
Время покидать это гостеприимное место, много хороших дней я тут провел…
«Эй, ты что, собираешься меня здесь оставить???» - мысль донеслась до моего сознания, пробившись через крики умирающих, даже через упоение силой, обуревавшее меня.
Девчонка - слаанешитка. Как раз вовремя.
- Твой магистр отправил тебя сюда с континента в надежде собрать достойный культ, не так ли? Жаль, что тебя не предупредили, что это чужая территория. Боюсь, к вечеру тут нечего станет собирать…
«Освободи меня! Я заплачу!!» - ее безумные глаза смотрели прямо на меня, красивое лицо было испещрено дорожками кровавых слез, мгновенно высыхающих в этом жаре…
-Хорошо. Ты представлялась виконтессой де Вир, если не ошибаюсь. Смею надеяться, твои связи пригодятся мне в Альтдорфе.
Я сосредоточился, творя заклятье….
***
Я растер затекшие запястья, девчонка все откашливаясь, сидела рядом.
-Опять переезжать… - ветер ударил мне в лицо, принеся, наконец, свежесть и прохладу.
…Диск, оставляя за собой шлейф пламени и переливаясь всеми цветами спектра, поднимал нас все выше и выше, оставляя внизу полыхающий город.
6
Goramitrio
Записки странствующего монаха
Вечерело. В таверне, освещённой тусклым светом, собиралось всё больше народу. В одном углу за столиком сидел лысый мужчина, по облачению которого было понятно, что он – монах Зигмара. Вокруг него толпилась молодёжь, а монах непрерывно что-то рассказывал.
После очередной истории один мальчик попросил рассказать, как тот стал монахом.
- Ну что ж, - ответил зигмарит. – это интересная история, слушайте.
***********************
Родился я в семье старого бретоннского дворянина. Наша семья была небогатой, но, тем не менее, на нас работали двадцать крестьян, а также отец оплатил моё обучение грамоте и этикету. Живи мы и дальше так, то, возможно, в скором времени разорились бы.
Когда мне исполнилось двенадцать лет, это было лето, на наше поместье, которое нахо-дилось севернее Парравона, напали гоблины. Моих родителей и всех крестьян убили, а меня и ещё несколько крестьянских детей хотели увести в рабство. Но я чудом сумел спастись, когда гоблины начали спорить между собой. Я незаметно пробрался за их спинами и побежал в лес. Мои пленители слишком поздно обнаружили пропажу и не видели куда я побежал.
И вот через некоторое время я был в лесу. Сев у дерева, я оглядел лес. Солнце к этому времени уже садилось за горизонт, и в лесу было темно, лишь самые верхушки деревьев кое-где окрашивались оранжевыми и красными цветами. В воздухе стоял запах гари – это горел мой родовой дом.
В поисках места для ночлега я пошёл в глубь леса. Вскоре мне попался большой старый дуб, там-то среди веток я и устроился ночевать. Было не очень удобно, но это было лучше, чем ночевать на голой земле в лесу, полном разных хищников.
На следующее утро меня терзал дикий голод, но к счастью лес был полон съедобными ягодами. Всё же не утолив голод, я побрёл дальше. Потом я увидел костёр среди деревьев. Рядом с очагом сидел человек в коричневом балахоне. Мужчина повернул ко мне своё бородатое, испещрённое морщинами лицо.
- Мальчик?! Здравствуй, мальчик. Не ожидал здесь кого-либо встретить. Присаживайся рядом, поговорим немного. Я давно уже ни с кем не разговаривал. Как твоё имя и что ты здесь делаешь?
- Здравствуйте, добрый старичок.
- Ах да, я забыл представиться. Меня зовут Удморт, я – странствующий монах.
- Меня зовут Альбер де Лион, я сын одного бретоннского дворянина, – я склонил голову, – мою семью убили гоблины, а наше поместье сожгли. Я сбежал из плена. Правда, у меня ещё есть старший брат, но он сейчас в Мидденхейме и не знает о случившемся. Теперь я не знаю, что делать и куда идти, в Мидденхейм мне не добраться самостоятельно.
- Послушай. Ты вот ешь пока, - монах подал мальчику жареного мяса, – я не могу отвести тебя в Мидденхейм, но завтра я тебя поведу в монастырь Зигмара. Я как раз знаю один неподалё-ку, тебе там помогут. Но придётся пройти через горы. Это всё, что я в силах сделать. Ты ешь, ешь. А между делом расскажи, как вы жили.
За разговорами мы просидели до самой темноты. Монах рассказал куда идёт и почему он странствует, а я рассказал о своём брате и родителях. А потом под монотонный рассказ старика я уснул.
Меня разбудило лёгкое постукивание по плечу – это монах меня будил. Пока я завтракал, Удморт собирал вещи. Потом мы тронулись в путь. Мне достался тюк с едой, который я взвалил на спину.
На этот раз лес на пути стал реже, всё чаще встречались ручьи и лесные поляны, небо было ясное, а погода тёплая. Удморт показывал разные травы и грибы, рассказывал об их свойствах. Это были мои первые уроки алхимии.
Через сутки закончились хлеб и овощи. Приходилось есть только мясо и грибы. Лес был небольшой по размерам, и остальную часть пути мы передвигались под палящим солнцем по кукурузным полям. К концу дня мы увидели высокие пики гор, освещённые закатным солнцем. В горах у нас с едой были ещё большие проблемы, так как животных там не так много нежели в лесу. Поэтому в последний день пути нам удалось поесть лишь раз. К счастью мы уже увидели вдалеке монастырь, о котором рассказывал монах.
Обитель зигмаритов была обнесена крепостной стеной, на углах высились башни, так что монахи смогли бы противостоять долгой осаде. В центре возвышался гигантский храм Зигмара, украшенный статуями горгулий. Монахи гостеприимно приняли нас.
Вскоре Удморт продолжил своё странствие, а я решил остаться в обители.
По началу я выполнял разную подсобную работу: носил воду, подметал и мыл полы, помогал сеять и собирать урожай, следил за курами и овцами, научился изготавливать кухонную утварь. По достижении 15 лет, меня начали обучать боевому искусству монахов и молитвам Зигма-ру. Физические нагрузки сменялись интеллектуальными нагрузками. Я научился в совершенстве владеть двуручным и одноручным молотами, а также стал опасным противником в рукопашной.
Через десять лет обучения меня посвятили в монахи Зигмара, я дал священную клятву защищать добро и искоренять зло. На этом моё проживание в монастыре закончилось, теперь мне предстояло такое же странствие, как и Удморту.
***********************
- А что вы делаете в этой таверне? - спросил тот же мальчик. - Я думал, что вы должны ходить по тёмным лесам, по высоким холодным горам, убивая зеленокожих и поклонников хаоса.
- Так и есть, в таверне я могу взяться за новые приключения, пополнить запасы еды и питья, а также немного отдохнуть. Вот как раз сейчас мне предстоит путешествие в горы, в забро-шенный город. Один из его бывших жителей нанял меня, чтобы вернуть семейную реликвию. Когда я вернусь, то расскажу ещё какую-нибудь историю.
Все, глосование открыто. Авторы голосуют обязательно.
Удачи.