Дорога домой.
Что для нас всех преступление? Жестокий проступок, нерадивая шутка, невыполнение обязанностей... А что такое наказание? Телесные муки, угрызения совести, или нечто более изощренное? Я не знаю, по мне, самое большое наказание это добросовестно выполнить приказ, подчиниться команде командира – предателя, смотреть на свой орден и проклинать все на свете, пока меня настигнет кара за прекрасно выполненную работу… (Комиссар 13-ой роты исполнения наказаний 256го полка СПО Мирана, Николай Калинин).
Аромат сладких полевых цветов витал меж стволами высоких лиственных деревьев. Свежая, зеленая трава, пригретая лучиками рассветного солнца, набухала и переливалась яркими бликами капель росы. Тресканье и шелест хитиновых крыльев тысяч крохотных насекомых неугомонно будили полевых грызунов, заставляя их вылезать из сотен норок на утреннюю прогулку.
Я шел, вернее, плыл над дорогой, т.к. ноги у меня не ступали на земляную почву фермерского тракта, а парили на высоте около дюйма, слегка задевая мелкие округлые мостовые камни. Я плыл домой. Вот мой деревянный мосток через журчащую речку, я раньше любил сидеть на его перильцах и поочередно болтать ножками, любуясь бликами на прозрачной воде. Давно это было. Я проплыл родной мостик и полетел дальше, между пахнущим мятой кустарником, впереди поворот и я дома, уже вижу красную любимую крышу… Не долетел.
- ПОДЬЕМ!!! ТРЕВОГА, ВСЕМ ЗАНЯТЬ ПОСТЫ ПО БОЕВОМУ РАСПИСАНИЮ, РАССРЕДАТОЧИТСЯ, СТРЕЛЯТЬ ПО ГОТОВНОСТИ! – Резкий взрыв децибелов из колонок оповещения заставил шестилетнего мальчика вырваться из сладкого сна о таком близком, но уже разрушенном доме.
- ВИДИМ ШЕСТЬ ТАЧИЛ, ЗЕЛЕНОКОЖИЕ НА РАССТОЯНИИ ЧЕТЫРЕХ КИЛОМЕТРОВ, СТРЕМИТЕЛЬНО ПРОДВИГАЮТСЯ К НАМ СО СТОРОНЫ АГРАРНОГО ПОСЕЛКА, ВСТРЕТИМ ИХ СВИНЦОМ С ИМЯНЕМ ИМПЕРАТОРА НА УСТАХ! – мальчик, стоявший в своей протертой до дыр одежде, спешно окинул взглядом освещенную аварийно-красным светом коморку. Маленькие глазки уже привыкли к этому злому кровавому полумраку и быстро выцепили возле его заплесневевшего матраса, ржавый разводной ключ. – «Папа, всегда говорил, что воин должен быть при оружии» - паренек искренне верил, что этот кусок шершавой стали поможет и защитит его, как же ему не хватало рядом папы, но ничего, он вернется, а мальчик не даст себя обидеть, иначе папа огорчится и не придет.
Под протяжный аккомпанемент надрывающейся сирены, мимо распахнутой двери протопала дюжина солдат, ругаясь бранными словами на ходу. Малыш выглянул из своей птичьей комнатки в сине-белый коридор бывшей муниципальной пригородной больницы, где раньше пахло благовониями и лекарствами, а ныне – плесенью, кровью и страхом.
Страх мальчик приобрел совсем недавно, когда папа ушел, пропал за секунду, в ярком взрыве между створками броневых ворот администрации больницы, спасая сына от шальной ракеты Орков. Он всегда шутил, что зелененькие стреляют другой стороной ружья, и мальчик надеялся, что папа успел отпрыгнуть и испариться как волшебник, чтобы потом спасти его и других селян от гадких зеленых дядек… Он же отпрыгнул, он вернется, он же папа…
- А ну ка живо обратно в коморку пацан! – мальчик испугано посмотрел в сторону, откуда донесся строгий голос взрослого. Его окликнул отставший от группы солдат могучей имперской гвардии. В его сильных руках было интересное, на вид тяжелое ружье, совсем не такое как у папы. Грязные доспехи были во вмятинах, а на лоб из под шлема ниспадал пожелтевший бинт.
- Дядя Перанс, где папа? Когда он, наконец, придет? – подавив в себе желание, юркнуть в комнатушку, поинтересовался малыш, хотя ему было очень неудобно не слушаться знакомого взрослого, друга отца. Но все же, интерес в новостях, о родителе взял верх.
- Кулин? Ваня, это ты что ли? Ничего не известно пока, прячься в комнате давай, не хватало и тебя мне еще потерять! Варп мне в амбар, живо давай! – Имперец проследил, как маленький Иван скрылся за входной рамой, и побежал к лестнице, ведущей из бронированного подвала в ныне полуразрушенный первый этаж администрации медицинского комплекса. Ему не хотелось рушить надежду мальчика о том, что его отец жив, только не он, пусть кто-либо другой, но не Перанс, расскажет малышу об этой плохой, грустной стороне жизни – утрате близких.
Маленький Ваня присел на край матраса и зашептал молитву. «О великий и могучий Император, сохрани жизнь мне и родным, дай силу умереть за тебя, дай знак чтобы узреть твое знамение, и… прошу тебя, верни мне папу, я очень боюсь без него, забери все что у меня есть, я не попрошу больше ни одного подарка, только дай мне возможность снова прижаться к нему и пойти с ним домой». Но, когда он открыл глаза, он опять, в сотый раз увидел только потрескавшуюся серую стену, рисунок наскрябанный ржавым ключом на шпаклевке. Вот его двух этажный старый дом, вот их зерновое поле, вот и они едут по нему на грузовике к амбару…
Тряхнуло, лампа освящения со скрежетом завибрировала, посыпалась штукатурка, заставляя маленькие легкие выкашливать пыль.
- ВСЕМ ОТРЯДАМ, ПЕРЕГРУППИРОВАТЬСЯ У ВХОДА В ПОДВАЛ, ОРКИ ПРОРВАЛИСЬ В ХИРУРГИЧЕСКОЕ ОТДЕЛЕНИЕ! ГРАЖДАНСКОМУ НАСЕЛЕНИЮ МОЛИТЬ ИМПЕРАТОРА О МИЛОСТИ И НЕ ВЫСОВЫВАТЬСЯ! – голос из колонок заглушили помехи, и динамик издав пронзительный визг, затих.
- Я сильный, я взрослый, я солдат императора, как и папа, я помогу. – Мальчик, испытывая чувство адреналина от того, что нарушил приказ дяди Перанса, лукаво выглянул в пустой коридор, ржавый ключ в его маленькой ладошке придавал ему уверенность. Ваня представил себя космическим десантником с цепным мечем, прямо как на картинке возле военного комиссариата в городе. Дядя космодесантник очень смелый, и Ваня тоже, он тоже солдат Императора, и тоже способен защитить свою планету.
Занимая себя такими радужными мыслями, он прошел коридор, стараясь не заглядывать в комнатушки с ранеными и другими беженцами, которые немного пугали своими криками Ваню.
Снова тряхнуло, на этот раз пол покачнулся и ребенок еле устоял на ногах.
- ОНИ ПРОРВАЛИСЬ В ВЕСТИБЮЛЬ АДМИНИСТРАЦИИ, ПРИКАЗ ВСЕМ ЖИВЫМ ГВАРДЕЙЦАМ, ОТСТУПАЙТЕ В ПОДВАЛ! Я СДЕРЖУ ИХ СКОЛЬКО СМОГУ! С НАМИ ВЫШЛА НА СВЯЗЬ ЭСКАДРА ВАЛЬКИРИЙ КОМИССАРА КАЛИНИНА, ОНИ ПРИБУДУТ ЧЕРЕЗ ДВА ЧАСА, СПАСАЙТЕ ВАШИ ДУШИ. СЛАВА ИМПЕРАТОРУ! – звуки выстрелов загремели в динамиках, ругань, сдавленный крик, затем передача оборвалась.
С лестницы донесся галопирующий звук солдатских сапог, Ваня забыв обо всем нырнул в ближайший дверной проем, где лежали перевернутые кресла-коляски и койки.
Пригнувшись, он пролез под перила кровати и забился возле створки вентиляционной шахты, со стороны входа он был скрыт ворохом некогда белых простыней и спицами колес каталок. Затаив дыхание он заставил себя внимательно слушать звуки из лестничного пролета.
- Назад! Все назад, Митчел, Роман, бросьте Урдана, он мертв! Живее в подвал! Тащите патроны! Бегом, варп вам в амбар! – Ваня узнал этот голос, дядя Перанс обладал командирским звучным голосом, и манера ругани всегда сопутствовала его речи.
Потолок и пол вздрогнул, с лестничного пролета послышался крик, и далекое страшное «ВАААААААРГХ!!!». С воплем в коридор влетел гвардеец сжимая раненую руку, и не оборачиваясь понесся в глубь коридора, затем в проем забежал дядя Перанс, его колено было в крови, но руки привыкшие к монтажу моторов, цепко удерживали большое ружье. Еще один гвардеец промелькнул в проеме и с визгом рухнул на бетонный пол, от фонтанчика крови, вырвавшегося из защитный пластин на спине. Совсем рядом заорала «ВУКТААААР!» мощная глотка, топот с лестничного пролета не прекращался.
Ваня вжался в перегородку и смотрел…смотрел, как тело солдата красит пол в нехороший, бардовый цвет. Затем он перевел взгляд на дядю Перанса, который зубами оторвал чеку с ручной гранаты и швырнул ее за угол в стону лестничного пролета.
Звонким ударом барабанных перепонок отозвался взрыв, спустя секунду, душераздирающий вой Орков заполонил все пространство здания, ему вторили испуганные крики людей, расположившихся дальше по коридору. Последний имперский солдат лихо вставил новую непонятную коробочку в свое ружье, и с криком: - «ЗА ИМПЕРАТОРА!» выпрыгнул из проема, стреляя очень-очень быстро и громко по злым зеленокожим. Ему вторила неразборчивая ругань на непонятном языке, чавкающий всплеск разрываемой рыбной чешуи и нестройный ворох пуль над головой.
Дядя Перанс зажмурился, в него попали, и он со стоном рухнул в комнатку где прятался маленький мальчик, подняв глаза, он увидел его. С лестницы опять заорали мерзкое «ВУКТАААР!».
- Вань, беги, ползи по вентиляции…дяди прилетят за тобой… спасайся, ради нас всех, расскажи всем о нас, мы не сдавались полгода, одни, брошенные, но не сдавались. – изо рта имперца потекла струйка крови, горло выплеснуло на пол сгусток красной жижи. – Вань, вот, возьми, это болтер, бери и беги, живи маленький, император любит тебя…
Мальчик схватил оружие и затащил его к себе в уголок, в дверном проеме возник высокий зеленокожий гигант с огромными зубами, он пнул мервого дядю Перанса и проорав «ВААААААРГХ!» побежал вглубь коридора, откуда мгновенно стали разлетаться по помещению плачь стоны и крики.
Ваня, утирая одной рукой слезки, стал отвинчивать ржавым ключом болты вентиляционной шахты, в коридоре царил хаос. Топот сотен нечеловеческих ног, ругань и стрельба, все слилось в какофонию самого страшного ансамбля.
Выкрутив последний болт, малыш аккуратно снял крышку, и заглянул внутрь вентиляции. Довольно просторно для него, Иван влез в шахту и толкая перед собой болтер начал ползком свой путь на поверхность по пологим стенкам запыленного металлического газохода. Очень грустно, ни папы, ни дяди, никого, даже нет рядом этих угрюмых беженцев из других районов, только он и оружие.
Когда он подполз к выходу, то не сразу понял где он очутился, из покореженного выхода вентиляционного коллектора открылась жуткая панорама войны. Некогда прекрасной больницы не было, на ее месте торчали обожженные столбы бетона, все во круг было усеяно рытвинами и обломками, серое угрюмое небо впитывало в себя столбы дыма горящего материала.
Ваня увидел в двух сотен метрах перед собой странную машину с зеленокожими, которые пили и орали нестройную песню, мальчик выбкарался из укрытия и пригнувшись, перебежками от воронки к воронке, помчался прочь от бывшей больницы, он побежал домой.
Пробежав опасный участок, он вышел на старую дорогу, что вела через маленький мостик к его дому. И вдруг он услышал в небе жужжание, подняв глаза, он увидел стремительно увеличивающиеся точки, которые росли и их силуэты стали похожи на «Валькирии», точь-в-точь как его игрушечные! Они промчались над малышом, из крыльев вылетели бело-желтые росчерки, и земля, где был медицинский комплекс взбугрилось несколькими грибными шторами. Мальчик радостно закричал и стал размахивать руками, привлекая к себе внимание пилотов уходящих на второй виток атаки…
____________________________________________
- Группа Эпсилон, заходим на второй заход, фугасами очистить периметр подвального сооружения. – комиссар вел свой корабль во главе тройки Валькирий. Вдруг его взгляд зацепился за маленькую прыгающую точку на поле. – Заход совершайте без меня, у меня возможно выживший.
- Вас понял. Так точно. – Отозвался вокс-передатчик.
Калинин направил свою валькирию к точке, которая оказалась маленьким мальчиком в лохмотьях, размахивающим руками и что-то кричащем.
-Орлан, это Калинин, у нас контакт, есть выживший, что делать генерал? – комиссар вышел на частоту штабной связи.
-Калинин, это Орлан, нейтрализовать цель немедленно. – Сухой голос потряс комиссара.
- Но сэр, это ребенок! Маленький, ему лет пять – шесть!
-Немедленно открыть огонь! Если оставить его в живых, то весь мир узнает о том, что мы бросили их жалкий мирок на произвол судьбы еще до вторжения, это существенно нарушит планы комиссар, в гвардию перестанут верить, это не допустимо! – Сухость в вокс-передатчике буквально резало серое вещество в мозгу комиссара. – Выполняйте приказ, иначе вы объявляетесь дезертиром и предателем!
-Вас понял генерал. - Устало проронил Калинин и нажал на оружейную гашетку штурвала.
___________________________________________________
Я плыл домой. Вот мой деревянный мосток через журчащую речку, я раньше любил сидеть на его перильцах и поочередно болтать ножками, любуясь бликами на прозрачной воде. Давно это было. Я проплыл родной мостик и полетел дальше, между пахнущим мятой кустарником, впереди поворот и я дома, уже вижу красную любимую крышу. Вот, зелень кустов расступилась, наша веранда, мама разливает ароматный чай в фарфоровые кружки, улыбается мне. А вот и папа, он улыбается, такой красивый, высокий. Я подплыл к ним, они обняли меня и прижали к себе. «Я дома, теперь я нашел вас, я счастлив».
