Собственно сразу после конкурса поступила идея, написать что-нибудь в соавторстве. Название, если честно было придумано за 30 секунд до отправки данного сообщения. Если честно, то не все что хотелось сказать было написано в данном фанфике, но из-за отсутствия свободного времени( с обоих сторон) и желания попробовать написать что-нибудь в строго отведенное время, просто (лично я) не успел. Посему, как будет время хочу немного отредактировать рассказ, а пока представляем на суд читателям(авторов, я разделю). Знаки препинания хотел проверить, но опять же из-за отсутствия времени и возможного скоро отъезда, оставляю все авторское)
Обратная сторона медали
Начало за авторством Oco6uCT
Я повидал за срок своей службы империуму много странностей: сержанты, спасающие своих солдат от неминуемой гибели, расстреливаются сродни трусам, при эвакуации городов в первую очередь вывозят не людей, а статуи с драгоценностями. Но больше всего, меня удивляет и озадачивает отношение к служению Императору, некоторых генералов и полковников. Такое ощущение, что они специально дразнят судьбу, испытывают своих подчиненных на раболепность…но они всегда расплачиваются, поскольку судьба благосклонна только к героям. (Комиссар 13-ой роты исполнения наказаний 256го полка СПО Мирана, Николай Калинин).
«Больше никто, и никогда не проронит и слова о командире 46 Кадианского механизированного батальона, его хроника жизни навеки канет в пучину, а отпрыски сего нечестивца будут отправлены на урановые рудники, дабы смерть прибрала вскоре и их».
[Постановление генерального штаба сухопутных войск Имперской Гвардии.]
Легкой сизей дымкой, над травинками стелился воздушный туман. Роса, накопившаяся в прохладные капельки, поблескивала на стебельках полевых цветов, заливалась в лиловые бутоны и насыщала благоухающей сладостью утреннее свежее поле. Теплое солнце стало медленно выбираться из-за снежных белесых гор, пригревая бордовым отсветом ровные стволы одиноких деревьев…
- Быстрее отползаем назад, пока туман не рассеялся. Три маленьких цветущих холмика пришли в движение и принялись быстро пятится в сторону лесополосы.
Разведчики вдыхали свежесть луговых трав, скользили скользкими перчатками и коленями по ковру святой черноземной зелени. Снайперские винтовки слегка позванивали в такт перемещению, а в монокулярных оптических приборах автоматически стал настраиваться режим «день».
- Дуклас, займи позицию около трухлявого пня на девять часов, Миша, ты держи сектор справа. Добравшиеся до редких деревьев холмики расползлись в разные стороны, туман быстро рассеивался, снимая невесомое одеяло с влажной земли Алионды. Планеты-рая, которая стала камнем преклонения людей и отродьев хаоса.
Отдавший приказания разведчик в спешке развертывал рацию, забившись между стволом рухнувшего гнилого дерева и лужицей. Двое других растворились в дерне, словно их никогда и не было. Только цепкий глаз опытного снайпера мог бы заострить внимание на холмик цветущей земли неестественно припавшей к пню с подветренной стороны. И палку выпирающую из травы в противоположном месте.
- Харвин… харвин…я молот, как слышишь меня, прием… - Потрескивание в наушнике разведчика отстукивало барабанную дробь, солнце отразилось в лужице возле ног. Утро окончательно сдало позицию дню. – Харвин, я молот…прием.
Щелчок, и сквозь постукивание и потрескивание проступили долгожданные слова.
- Молот, говорит харвин… вы должны были связаться час назад, плохо вас слышим, прием, мы направляемся в вашем направлении… Связь ухудшалась с каждой секундой, из-за шипения передатчика, даже цепкий слух разведчика еле-еле улавливал слова.
- Харвин, времяни мало… мы не смогли добраться до пп четыре…докладываю…остановите штурм, их тут…
Резкий удар неба о землю отшвырнул мужчину на пару шагов от передатчика, фонтан земли аккомпанируемый взрывом барабанных перепонок осыпал холмики и раскурочил дерн в десятке шагов от имперских разведчиков. Воздух за секунду пропитался запахом гари и перегноя, легко уловимый комариный свист предупредил о падении второго снаряда…
- Бегом! Отходим!- Крик командира пересилил взрыв второго снаряда. Трое снайперов в элитных маскхалатах подскочили и опрометью ломанулись в сторону лиственного пролеска на востоке. Вдогонку им с коротким интервалом летели крупнокалиберные снаряды. Бежать по полю до спасительной кроны листвы было верным решением, артиллеристы не могли точно прицелится и трое травяных человечка, припадая к земле перед падением снарядов, довольно быстро добежали до первых деревьев, допинг взрывных волн заменил разведчикам сотню мышечных препаратов и стимуляторов.
- Дуклас, Михаил! Вы совсем, безглазыми стали? Кто пропустил корректировщика? Побледневший от злобы и усталости командир пытался восстановить дыхание. Снаряды пошли прокладывать тропинку вглубь леса, разминувшись с повалившимися вымотанными людьми в сотне метров.
- Не было никого рядом командир! Мистика какая-то, не могли мы ничего проглядеть, сами ж нас знаете, да и все как-то слишком уж странно вышло.
Отдышавшийся сержант привалился к коричневому стволу высокого ветвистого древа. Пристально поглядел в глаза своих сослуживцев, и медленно осел на мягкую, за четыре месяца войны ставшую родной, Алиондскую почву.
Он знал, парни и мухи то не пропустят, в рейдах они зарекомендовали себя самыми корректными и исполнительными подчиненными, поэтому они и не гниют в братских могилах из противотанковых рвов, поэтому они-то втроем и остались. Естественный отбор выбрал самых стойких, но чуть-чуть не лишил их возможности продолжить свое грязное, но благородное дело.
Очень странно, все слишком странно. Откуда помехи? в точке пп три связь была отличная, а сейчас по ним открыли огонь почти сразу, как только была включена рация. «Глушительных» вышек по периметру не было, огонь артиллерии был точен, словно корректировщик сидел неподалеку и остался незамеченным. Все складывалось в очень странную мозаику, хаос силен, но не всесилен.
Усталое тело клонило к земле, ноги подкашивались, в горле пересохло. Испугавшийся странности разум из последних сил оценил происходящее рядом. Михаил упал на спину и конвульсивно задергал ногами. Дуклас схватил ствол своей винтовки и завалился набок. Веки закрылись. Свет, яркий нежно-белый, прощально заполнил веки.
Гусеничные полосы пропахивали мягкую почву, дребезжащие коробки «леман-русов» и «химер» ползли под ярким полуденным солнцем. Полевые зверьки спешно забирались в свои норки, а птицы провожали гневными вскриками авангард 46 Кадианского механизированного батальона. Оставляя кашицу растительности за собой машины, уверенно приближались к скалистом горному хребту. По данным переданными орбитальными наблюдателями, именно там остался последний оплот хаосистов. Слишком много времени было проведено за картами наступления, и генерал-лейтенант Джонатан Ликхе решил окончить эту четырехмесячную компанию одним взмахом своего «стального кулака». Сотни зелено-серых корпусов боевых машин, доверху забитых призывной пехотой, «свиньей» продвигались по некогда мирной земле.
- Господин генерал, связь с разведкой утеряна окончательно, я уже пять часов безрезультатно пытался выйти на их частоту, но они молчат. Интендант прорапортовал Ликхе и поспешно отвернувшись, принялся переключать тумблеры звеньевой связи.
- Странно, но все равно, приказываю продолжать движение. Сидевший в мягком кресле командира экипажа, Джонатан Ликхе нервно размял пальцы, прильнул к окулярам наведения. Его «леман-русс» продвигался в центре бронированного ромба. Имперский орел этого танка был не раз залит кровью тиранид и орков, впитал в свою хромированную сталь сотню предсмертных проклятий нечестивцев, и вновь ждал грядущего ада.
- Командир, что-то странное с системой опознания, у нас помехи на радиолокатором. – Донеслось из колонок внутреннего оповещения. Ликхе взгляну на тактический трехмерный планшет, легкая рябь слегка размывала пространство перед базой хаосопоклонников.
До нее оставалось по показанию координатной планки около девяти миль. Ликхе поправил матово-зеленый китель, одел повешенную на крючок стула позолоченную фуражку. Привстал и ловким движением открыв люк командирской башенки высунул из него свою старческую голову с орлиным профилем лица. Он начинал свою службу простым борт - командиром, и за свою пятидесяти летнюю службу заимел привычку опираться на свои глаза чаще, чем на борт-электронику.
Поле, по которому они неумолимо ехали за славой, было перепахано снарядами.
«Странно, здесь мы не начинали ни одной атаки, только разведка, какой смысл было тратить снаряды? » Мимолетная мысль сомнения в том, что решение о скоропостижной атаки было верно, улетучилось с воспоминанием аксиомы. Хаос невозможно понять, ибо его существование само по себе немыслимо. С тем же успехом можно было верить в фланговые маневры орков и в пацифизм некронов. Именно поэтому нет смысла преувеличивать силы врага - это значит боятся. Но не стоит, и недооценивать его – это значит глупеть.
Генерал втянул сладкий воздух трав перемешанный с выхлопом сотни гусеничных машин. О, как чуден этот запах, как много сулит он славы империуму, и горя врагам человечества.
Скрежет траков на долю секунды приглушил комариный писк.
Взрыв опрокинул пласт дерна на ехавшую левее «химеру», выбитая гусеница выкатилась через направляющие катки и машину по – инерции закрутило вокруг своей оси. Еще один взрыв возле «лемана» впереди машины генерал-лейтенанта, пробивший землю снаряд взметнул стебли и тушки каких-то крупных грызунов.
Вокс-передатчик заполнили помехи, скрежет из наушника словно резал ухо, и Джонатан отбросил пронзительную железку.
-Продолжать движение! Варп меня возьми, попались как котята! - Проорал генерал интенданту, который читая молебны Императору, спешно задавал баллистические координаты в панель управления огнем.
-Так точно! Сер, это невозможно, но связи с бортами нет! Я вырубил этот долбаный приемник, у меня чуть уши не взорвались! - Кричал контуженый парень.
Ликхе отсоединил от внутреннего крепления рупор и, высунув голову из люка, с удовольствием отметил, что его полк продвигается все тем же ровным ромбовидным строем вперед. Бойцы с подбитой «химеры» запрыгнули на борта соседних транспортов. Снаряды не причиняли особого вреда технике, каким-то чудом, падали рядом с танками, но не было, ни одного прямого попадания.
Следом моя глава
Четыре страшных года. Двенадцать миллиардов потерянных душ. Сотни вознесшихся в небо молитв и один простой и понятный ответ.
Нет…
Помощи не будет.
«Вы прокляты Императором и Священной Террой, - наетая морда священника, благодушно улыбающегося разозленной толпе беспризорников, столпившихся у единственного оставшегося в живых городского дисплея, буквально сияла от радости. – Ваша земля пуста так же, как и ваши души, ибо гласит откровение – «Не бывает у праведников голодных детей». Так что, ищите и обрящите…
Так говорила священная Эклезиархия, наблюдая за обезумевшим воем толпы, измученной лихорадкой и голодом.
Помощи не будет.
Так говорили купцы и представители гильдий.
«Ну что вы, - с приторной улыбочкой отвечали они, восседая на кожаных креслах, окруженные сонмом любовниц и искусно собранных сервиторов, - это не та цена, на которую мы рассчитывали. Сейчас - самый пик продаж и компания просто не может лишить себя дополнительной прибыли. Это, как вы понимаете, довольно абсурдно. Примите наши соболезнования, но бизнес есть бизнес – мы просто не можем продавать провизию по такой низкой цене.
Помощи не будет.
Так говорило небо, чуждое к молитвам, покаяниям и жертвам. Мы отдали оставшиеся крохи Золотому Воителю, но он, как и его нынешняя братия, оказался глух к нашим стенаниям.
Помощи не будет.
Шептала гражданская война, развязанная фанатиками, слабовольными и теми, кто просто устал от голода, безнадеги и смерти.
Помощи не будет.
Подумал я в тот памятный декабрьский вечер, проснувшись в своем личном губернаторском кресле. Легкая доза наркотиков, вкупе с нежным, игривым шампанским на какое-то время лишила меня, - нет не страха – уныния и я, с какой-то благоговейной радостью, поднес именной лазган к своему аккуратно выбритому виску.
Но меня остановили. Не из жалости, нет – просто никто не хотел оказаться на моем месте.
Решение, как и настоящая тяга к образованию, пришла из глубинки. Слухи о странном священнике, избавившего свою деревню от ржавых оков голода, разнеслись ужасающе быстро. Все только и говорили о нем, как о новом пророке. Многие из моего окружения ждали переворота и политической борьбы, но этому диковинному волхву не нужны были сомнительные лавры губернатора. Наоборот, - это доподлинно известно, - он всячески старался укрепить мою власть, призывая народ не к разброду, а единению.
К марту месяцу он наконец-таки достиг моей резиденции. Разговор получился коротким, но обстоятельным: незнакомец сразу обозначил поставленные перед ним задачи и указал на некоторые перспективы и дивиденды, которые могли бы получить жители в обмен на отречение от старого Бога. Я слушал его спокойную уверенную речь, столь непохожую на его «обычную» манеру общения, и вглядывался в принесенные разведчиками снимки.
Вот мальчик, - не одна из тех жалких запуганных теней, населявших округу и сбивавшаяся в стаи для разбоя, а вполне счастливый ребенок, - склонился над трепещущими колосьями, занеся над их синеватой макушкой(странный цвет, ну да ладно) острое жало серпа(и не гляди что март). Вот женщина, уставшая за день от непосильной работы, склонилась над тихонько агукающим младенцем (странный разрез рта) и ласково гладит его еще совсем редкие (зеленоватые?) волосы.
Разве этот покой, эта благодать не являются счастьем для тех, кто так далек от войны, но так предан этому хрупкому состоянию мира? И почему, заботясь о первых, мы совсем не думаем про вторых?
Разве без «последних» существовали бы «первые», вознесенные на пьедестал общества необузданным страхом?
И так ли много стоит моя душа, по сравнению с счастьем ребенка?
Помощи не будет.
Да и не надо…
Мы уже сделали выбор…
Прошло чуть более двух лет, прежде чем торговые гильдии и прочие купеческие организации, заинтересовались экспортом. Присутствие Хозяина беспокоило их в меньшей степени, по сравнению со скоростью оборота наших товаров и той выгодой, что сулили быстротекущие сделки на черных рынках близлежащих секторов.
Мы сделали вид, что забыли обиды, ибо торговали мы не зерном, а религией, а она – более скоропортящийся товар, нежели любая провизия. Ей, как и всякому растущему роду, опасно кровосмешение и мы, подобно оголтелым свахам, подыскивали для нее новых возлюбленных.
И мало кто устоял перед нашим приданым.
Прошло еще несколько лет, прежде чем нашей планетой заинтересовалась Эклезиархия. В память о старой дружбе, мы отправили на Терру прекрасные дары. Убежден, что мешки с отсеченными головами, произвели небывалый фурор. Поганая конторка должна была осознать, что мы себя прекрасно чувствуем и без «Божественного Вмешательства Императора».
К тому времени, когда медлительная машина Имперского делопроизводства, относительно нашего дела, все-таки сдвинулась с мёртвой точки, на нашей планете исчез последний беспризорник и нищий.
Люди наконец-таки смогли не выживать, а жить.
Пускай и в немного иных обличиях.
Как и в тот памятный день, они пришли к нам с небес в облике ракет, плазмы и пуль. Они не могли понять, не могли уверовать в то, что кто-то или что-то отлично живет и без длани их мертвого Бога. Что цветы все так же продолжают цвести, а яблони плодоносят в саду. Что люди по-прежнему ценят друг друга и свое маленькое низменное счастье под названием «Дом. Семья. Любовь». Что мы счастливы без него, а Он без нас несчастен.
Это, как и многое другое, они так и не сумели понять, и потому ненавидели нас.
И потому убивали нас…
Но на этот раз мы не стали просить помощи у неба, Бога или иной, равнодушной к нам сущности, а сами встали на защиту собственного дома.
Ибо мы помнили сей жестокий урок.
Помощи не будет…
