Летописец

[брат Петер]

Нас, летописцев, не любят со времён, предшествующих Ереси Хоруса. Считают бесполезным придатком, за которым нужно постоянно следить и беречь. Но ведь народ Империума должен знать, что происходит на фронтах бесчисленных войн, ведомых им. И пускай многие из нас предпочитают отсиживаться по тылам и штабам, а на поля сражений выезжают только спустя несколько часов, после их окончания, но я не из таких.

Бой шёл в нескольких милях от штаба полевых войск, где расположились самые отважные из нас. Каждые двадцать минут прибывали транспортные «Валькирии», привозившие раненых и увозившие подкрепления на линию фронта. В одну из них и запрыгнул я.

- Ты куда? – крикнул мне в спину Алберт Швейниц, мой старый приятель, но неисправимый трус, которого я и сюда-то затянул исключительно «на слабо».

Я ничего не сказал ему, только бросил на землю недокуренную сигарету и запрыгнул на борт «Валькирии». Пилот её даже не обернулся в мою сторону, как сидевшие внутри гвардейцы из Хараконских ястребов. Всем им было наплевать на ещё одного пассажира их транспортного средства. Они были заняты проверкой оружия и брони я чувствовал себя несколько неуютно среди этих занятых делом людей, которые спустя считанные минуты отправятся в горнило чудовищного боя.

И вот «Валькирия» резко сбросила ход и, сделав пару кругов, зависла над полем боя. Об этом говорил приглушённый бронёй самолёта грохот артиллерии и рявканье автопушек. Ястребы оттеснили меня от десантных люков и один за другим споро попрыгали за борт.

- Эй, лето, ты обратно со мной или как?! – не оборачиваясь спросил у меня пилот, а я то думал, он меня не заметил.

Я выпрыгнул следом за гвардейцами, мгновенно окунувшись в непередаваемую никакими словами атмосферу боя. Грохот, кордитовая вонь, сухой треск лазганов, команды, стон раненых, которых за моей спиной грузили в «Валькирию».

- Это что ещё такое?! – заорал на меня капитан, прохаживавшийся перед выстроившимися ястребами подкрепления.

- Старший летописец Гжегож Вейче, - коротко представился я, - прибыл для освещения событий на фронте военных действий.

- Разбиться на команды, - приказал капитан ястребам, - и занять оборону на участках от шестого по десятый. Выполнять!

Гвардейцы шустро разбежались по указным позициям, я же остался один на один с долговязым капитаном, перемазанным грязью, кровью и камуфляжной краской.

- Хорошо хоть в форме, - буркнул он. – Это – снимай, - указал капитан на пиктер, висевший у меня на шее. – Освещать будешь после, а сейчас драться надо. – Взамен пиктера он протянул мне лазган и нагрудную броню.

Я повесил пиктер на ветку дерева и взял у капитана предложенные вещи. Лазган и нагрудник были выпачканы в чем-то липким, и я машинально вытер ладонь о штанину. Оказалось, это кровь. Меня передёрнуло. Есть у меня такая слабость, жутко боюсь крови. Однако пришлось перебороть себя и надеть с помощью капитана нагрудник и взять в руки лазган. Капитан также передал мне пояс с несколькими батареями к нему и парой гранат, после сам нацепил мне на голову шлем, хлопком по макушке заставив его сидеть как надо.

- Держись меня, Гжегож! – крикнул он мне и бросился куда-то к линии окопов. Я поспешил за ним.

- «Валькирии» ушли, полковник, - доложил он седому человеку в фуражке. – У нас сорок минут до следующей партии.

- Кто это с тобой, Антон? – спросил у него полковник.

- Летописец пришёл освещать, - саркастически ответил он и продолжил доклад: - Раненых забрали только тех, кого ещё можно спасти. Остальным комиссар-кадет оказал милость Императора.

- Освещателя поставь прикрывать вылазку, - распорядился полковник.

- За мной, Гжегож! – бросил капитан по имени Антон, срываясь с места. – Не отставай!

Я бросился за ним, стараясь не цепляться прикладом лазгана за всё, что ни попадя. Остановились мы на первой линии окопов, здесь уже собралась группа человек в пятнадцать во главе с сержантом, чья броня носила следы многочисленных попаданий. Над головами нашими то и дело с противным свистом проносились мины.

- Сержант Андерс, ваши люди готовы? – задал риторический вопрос капитан. Тот кивнул. Капитан хотел было продолжить, однако его прервало появление комиссара.

Тот был воплощением порядка в том царстве хаоса, что творилось вокруг. Шинель почти не выпачкана, броня, хоть и отмечена несколькими попаданиями, но выглядит куда лучше, чем доспехи остальных, высокая фуражка сидит идеально, как па параде. В руках болт-пистолет и палаш.

- Сержант Андерс, поступаете в моё распоряжение, - приказал он. – Я поведу гвардейцев в эту вылазку. Вы остаётесь командовать прикрытием.

- Есть! – ответил сержант, коротко отдав честь.

- Эй, Гжегож, - обратился ко мне капитан, уже собираясь возвращаться на свои позиции, - это тебе. – Он протянул мне длинный нож в ножнах. – Пригодится.

Я кивнул в знак благодарности и прицепил нож к поясу.

- Пользоваться умеешь?

- Я вырос в улье, - ответил я. – Не на верхних уровнях.

Капитан кивнул мне и, как обычно, резко сбежал куда-то.

- Значит так, парень, - начал краткий инструктаж сержант Андерс, - твоя главная задача не попасть из этой штуки в спину тем, кого мы прикрываем. Ясно?

- Так точно, - кивнул я.

- Молодец, - усмехнулся Андерс, занимая позицию. – Держись меня, не пропадёшь.

Я плюхнулся рядом с ним, бестолково водя стволом лазгана. Видел только спины бегущих к вражьему миномёту гвардейцев и шинель комиссара. По ним вели огонь еретики, прикрывающие расчёт миномёта, я старался стрелять в ответ. Вот только попал ли – нет, не знаю. Главное, что нашими усилиями, плотность вражьего огня существенно снизилась, особенно когда из-за спин глухо зарявкала автопушка. Несколько минут спустя миномёт заткнулся, а гвардейцы двинулись обратно, отчаянно отстреливаясь от наседающих еретиков. Когда они преодолели половину «ничейной земли», раздался страшный взрыв, а следом серия менее мощных. Не зря же гвардейцы тащили с собой несколько сумок с фицелиновой взрывчаткой.

Из пятерых человек, ушедших в вылазку, вернулся только комиссар, тащащий на плече тяжелораненого гвардейца, что не мешало тому отстреливаться из лазгана.

- А теперь стоим насмерть, солдаты! – крикнул комиссар, передавая раненного медикам, предварительно освободив его от двух гранат, лазгана и пары батарей к нему. – Еретики не простят нам такой пощёчины.

Он оказался прав. Еретики бросились в контратаку, поливая нас огнём лазганов. Мы стреляли в ответ по бегущим к окопам предателям. Это были не воющие существа, жутко изменённые варпом, потрясающие тесаками и украшающие свои тела чудовищными символами хаоса. Нет. На нас наступали бывшие имперские гвардейцы, предавшие Императора. Вот только выучки у них от этого не убавилось ни грана. Они преодолели «ничейную землю», не смотря на наш огонь, и вскоре первый из них уже прыгнул в окоп.

Мы с ним выстрелили одновременно. Но Император хранил меня. Из дула моего лазгана вырвался красный луч, разрезавший еретика едва ли не надвое. В то время, как его оружие лишь противно зашипело – и только. Он рухнул в окоп, а на его месте словно из-под земли вырос следующий. Он пинком выбил из моих рук лазган и врезал мне в грудь прикладом своего. Удар был чувствительным, не смотря на броню. Я отлетел к задней стенке окопа, а еретик уже наводил на меня своё оружие. У меня был только один шанс – и я им воспользовался. Я вцепился в лазган еретика и мы рухнули на дно окопа. Враг лягался, пытаясь вырвать из моих пальцев своё оружие, я же навалился на него всем весом и левой рукой нащупывал рукоять ножа. Я вогнал длинное лезвие в горло еретика и тут же ударил его ещё раз, потом ещё и ещё. Когда он перестал дёргаться, я встал на ноги и вытер лезвие ножа о рукав куртки, как делал это не раз во время разборок своей бурной юности.

Рядом со мной рубился комиссар. Сабля его легко рубила вражескую броню, будто та была не пласталевой, а бумажной. Рядом с ним уже успел образоваться небольшой холмик еретических трупов.

Я подхватил с земли лазган, толи свой, толи вражеский, не знаю, и вновь открыл огонь по наступающему врагу.

И тут появились они. Жуткие и отвратительные космодесантники хаоса. Их было всего несколько, однако ужас, внушаемый их кошмарными, громадными фигурами в вычурных доспехах, украшенных еретическими символами, заставлял кровь стынуть в жилах. Переборов страх, я принялся стрелять по ним, однако красные лучи почти не наносили ущерба врагу, которого я выбрал своей целью. Он, похоже, не замечал их. Хаот своей массой расшвырял трупы еретиков, лежащие перед нашими окопами, и сцепился с комиссаром. Он обрушил на него свой громадный цепной меч, комиссар подставил под удар саблю. Великолепный клинок её застрял между зубьями, хаот активировал свой оружие – и клинок, так легко рубивший броню еретиков разлетелся на куски со стеклянным звоном. Но комиссара это не остановило. Молниеносным рывком он вогнал обломок сабли, оставшийся в его руке, в горло космодесантника. Одновременно хаот опустил на плечо комиссара цепной меч, разрубая того на две части, одновременно перемалывая тело комиссара чудовищными зубьями страшного оружия.

Космодесантник хаоса спрыгнул в наш окоп и обернулся ко мне. От одного вида его, залитого кровью, с цепным мечом, с которого ещё свисают куски комиссарских внутренностей, ужас продрал меня до костей. Я отступил на несколько шагов, судорожно снимая с пояса гранату. Я швырнул её в космодесантника хаоса, но граната пролетела над шлемом его и взорвалась где-то за его спиной, осколки застучали по вражьей броне, не причинив ему ни малейшего вреда. Космодесантник продолжал наступать на меня, нарочито медленно, понимая, что я ничего не могу ему противопоставить, и явно наслаждаясь производимым эффектом. Я попытался нашарить вторую гранату, однако рука отчего-то попала в карман, и вместо гранаты я выдернул свой второй пиктер, который носил на случай, если закончатся кадры в первом или с ним что-то случится. Я выставил пиктер перед собой и нажал на кнопку. Резкая вспышка ослепила космодесантника хаоса, он замотал головой, выронил цепной меч, похоже, она каким-то образом вывела из строя визор его древнего шлема, помнящего времена, когда ещё не было службы летописцев.

Космодесантник взвыл и сорвал шлем с головы. Я увидел чудовищное лицо его, иссохшее, будто у трупа, с пергаментной кожей, совершенно лишённое волос, но главное, глаза. Это были два бездонных, чёрных провала, в которых так легко утонуть и уже никогда не всплыть на поверхность, даже раздутым, синюшным трупом. Неудивительно, что вспышка пиктера пришлась ему не по душе. Хотя есть ли душа у этакого отродья.

Он поднял цепной меч и замахнулся им. Я понимал, что он один ударом распластает меня точно так же, как комиссара, и жить мне осталось ровно столько времени, сколько понадобится твари, чтобы опустить оружие. Я снова нажал на кнопку, запуская режим непрерывной съёмки – вспышки последовали одна за другой. Это уже не могло остановить космодесантника хаоса, но благодаря этому я заснял самую выдающуюся в истории летописцев серию пикт-кадров. Они вошли в историю под названием «Смерть отродья»

Космодесантник хаоса так и не опустил на меня свой цепной меч. Его просто смело длинной очередью автопушки – и практически каждый выстрел был заснят. Космодесантника хаоса отшвырнуло от меня, разорвав на две части, как незадолго до того удар цепного меча разорвал комиссара.

Бой окончился спустя несколько часов. Я вернулся на место высадки и, что удивительно, обнаружил свой пиктер там, где его оставил. Сбросив с плеча лазган, я повесил его за ремень и взял в руки пиктер. В это время из «Валькирии» высаживались самые отважные из летописцев, что рискнули отправиться на поле боя всего спустя двадцать минут после его окончания.

Изменено 26 апреля, 2008 пользователем брат Петер

[Miralynx]

Браво) Уж про летописцев явно никто пока не писал.

[N1Ce)G.A.]

мне понравилось. Правда надо отредактировать некоторые моменты... особенно эти:

Считают бесполез-ным придатком

ну и так далее. :)

+1 :)

[Zamankur]

"с ручкой и блокнотом, а где и с пулемётом..."

Они были заняты проверкой оружия и брони

Здесь можно поставить точку, а то предложение слишком длинное.

- Эй, лето, ты обратно со мной или как?!

Честно скажу, не понял прикола.

тащащий на плече тяжелораненого гвардейца, что не мешало тому отстреливаться из лазгана.

слово какое-то смешное. Может "с тяжелораненым гвардейцем на плече"

небольшой холмик еретических трупов.

думаю, лучше будет "трупов еретиков"

но граната пролетела над шлемом его и взорвалась где-то за его спиной

"у него над шлемом"

Больше всего меня удивило, как быстро гвардейцы запомнили имя летописца :)

[Жив(giv)]

Вобще очень даже неплохо. Но ситуация когда через пару минут атаки противник уже прыгает в окопы(при этом ни атакующий ни обороняющийся не используют гранаты) показыват или что командир обороняющихся идиот или автор его таковым сделал.

Вобщем почитай http://army.armor.kiev.ua/tactik/mso_oborona.shtml. И надо приводить в порядок тему про полезные материалы.

[shock trooper]

Есть такая идея, что если автор не знает чего-то, то лучше бы ему ничего про это не писать, пока не изучит. В данном случае, бой как основной элемент рассказа серьезно не воспринимается...

И вот «Валькирия» резко сбросила ход и, сделав пару кругов, зависла над полем боя. Об этом говорил приглушённый бронёй самолёта грохот артиллерии и рявканье автопушек. Ястребы оттеснили меня от десантных люков и один за другим споро попрыгали за борт.

Основное правило десантирования как с БМП, так и Вали - выход выполняется мигом и слаженно, чтоб застывший транспорт убить не успели, и десантников бы не перестреляли к ъерам. А здесь что? "Валька" приспокойно висит чуть ли не на фронтлайне, а пилот и в ус не дует...

Ну и дальше там опять все бегают в полный рост по полю, хоят уже сто раз сказали, почему этого быть не может...

Сабля его легко рубила вражескую броню, будто та была не пласталевой

А ведь и впрямь не пласталевая. Карапас и тот редко когда с использованием пластали делается, чего уж про флак-жилетки говорить...

Космодесантник продолжал наступать на меня, нарочито медленно, понимая, что я ничего не могу ему противопоставить, и явно наслаждаясь производимым эффектом

Эт че, честно ХСМ? Ветеран тысяч битв апокалептического размаха, архипредатель до самых костей, видвеший то, от чего обычный человек выцарапывает собственные глаза? Не похоже. Похоже на вчерашнего СПОшника.

[Жив(giv)]

Маленькая илюстрация к ссылке

– Ну! – выдохнул я, чувствуя дрожь, пробежавшую по телу. – Поработаем! Внимание всем! Гранаты к бою! Сменить магазины! Приготовиться к штыковой!

Мои слова, сказанные по радиостанции, разошлись по цепи. Парни поочередно вставляли в автоматы полные магазины, выкладывали перед собой по две гранаты – оборонительную Ф‑1 и РГД. Те, у кого на автоматах не было подствольников, крепили штык‑ножи. Я сам пристегнул штык к стволу, глянул на Алана, тот лежал поблизости, сжимая в правой руке гранату.

Вот сейчас и посмотрим, как я учил своих парней. И пошел ли им урок впрок…

Штыковая… В конце двадцатого века, когда понятие рукопашного боя в армии практически исчезло, когда функции человека берет на себя техника, а война вот‑вот выйдет в космос, старый вид ближнего боя выглядит анахронизмом. Пережитком прошлого, эдаким раритетом, совершенно нефункциональным и громоздким.

И все же штыковая не совсем умерла. Этот динозавр еще дышит, еще собирает кровавые жертвы…

Бандиты уже взлетели на взгорок, теряя на каждом шагу по пять‑шесть человек. До позиций им осталось метров семьдесят.

– Гра‑анатами‑и… бей!

Три десятка ребристых овалов взлетели над землей и попадали под ноги бандитов. Рвануло. Ф‑1 имеет разлет осколков до двухсот метров, если кто и не добросил – невелика беда, все равно зацепит.

Первые две волны боевиков снесло. Но остальные бежали. И их перекошенные лица и налитые кровью глаза были хорошо видны.

– Еще р‑раз!.. Бей!

Теперь улетели эргэдэшки. Они послабее, но свою дань кровью возьмут сполна. Едва отзвучали взрывы, я проорал, надсаживая голос:

– Пошли!

И первым вылетел из‑за укрытия. На земле остались десять человек – снайперы и пулеметчики. У них другая задача – с флангов бить по уцелевшим машинам и задним рядам.

Рывок вышел слитным, единым. Тридцать два человека выскочили на противника, разом ударив из автоматов. Шли давно отработанным строем, разбитые на тройки. Двое впереди – длинными очередями лупят перед собой, третий позади, не стреляет. Когда первая пара сойдется с противником вплотную, он будет прикрывать их огнем и штыком. Тактический прием, отработанный когда‑то нами в командировках и выездах…

Боевики шли на прорыв, не обращая внимания ни на что. Они уже перешли ту грань, которая отделяет человека от безумного смертника, и готовы были усеять дорогу к свободе трупами. Своими и чужими.

Но когда мы вылетели на них, бандиты на какой‑то момент дрогнули. Совсем не на много, но этого хватило, чтобы сойтись вплотную. И ударить в штыки.

…Перекошенная рожа, налитые кровью, вылезшие из орбит глаза, пена на уголках губ, неровный ряд зубов, вздувшаяся в крике шея – всего в двух шагах. Бандит замахивается автоматом, как дубиной, и бьет прикладом. Одна рука съехала с цевья, и ладонь касается раскаленного ствола, но тот ничего не замечает.

Хрясь!

Плоский штык с хрустом входит в грудь, в область сердца. Рывок в сторону, чтобы вытащить клинок и расширить рану, разорвать сердечную мышцу, удар плечом в корпус противника и второй удар – прикладом по шее.

Бандит падает под ноги с тем же перекошенным лицом, только глаза еще больше вылезли из орбит.

Второй налетает сбоку и сразу падает, прошитый очередью, – работа Алана. Тот, как и положено, бежит чуть сзади и слева. Знает, что я бью с правой стороны, и не мешает.

Рядом кто‑то из моих встречает вражеский удар подставкой автомата, тут же бьет ногой в пах и добавляет стволом по шее. Отлетевший бандит летит в траву и вдогонку получает короткую очередь в спину.

Двое боевиков разом прыгают на меня, выкрикивая дикую смесь проклятий и ругательств. Один делает выпад прикладом, четко, как на тренировке. Второй прыгает вперед, нанося удар ногой. Уклон с подставкой, удар штыком в бок, тут же удар ногой, второй блок и режущий по шее. И новый блок – подоспел третий. Этот успел только ударить – Алан сносит его мощным боковым.

Лязг металла, крики и стоны, мат и ругань, отрывистые очереди, хруст костей и предсмертные крики – все слилось в единый непередаваемый гул, затмивший посторонние звуки. Все лишнее сейчас словно исчезло, растворилось в грохоте боя.

Озверевшие, загнанные в угол бандиты отступать не могли. Позади смерть в капкане. Им терять нечего, и в плен не пойдут – слишком много крови на руках. Только вперед, сквозь строй врага.

И не менее озверевшие бойцы, которым тоже не отступить, не уйти. Только вперед, на врага. Резать, колоть, бить, стрелять. Пока враг не подохнет, не упадет под ноги, залитый кровью.

Ствол на ствол, удар на удар, оскал на оскал, смерть на смерть. Бешенство в глазах, звенящая пустота в голове, ненависть и ярость в душе. Две волны столкнулись посреди поля, давя друг друга, убивая направо и налево…

Алексей Фомичев Правила чужой игры

Извиняюсь за размер цитаты но Фомичева 'Всеми правдами и неправдами' и 'Правила чужой игры' рекомендую всем пишущим

[Бром]

Космодесантник хаоса - тавтология

[Basir]

Если честно, не сильно зацепило. Во первых текст какой то скомканый, даже не смотря на то что бой описывается. Много повторов и ошибок. Читать трудновато.

Идея сюжет неплохая, чем то напоминает линию корреспондента в "Мы были солдатами", но нужно дорабатывать.

ЗЫ: Ну что же вы так не любите комиссаров? Ну что они вам плохого сделали? ;)

[брат Петер]

Если честно, это просто набросок, навеянный, как раз этим самым фильмом. Больших надежд на него я не возлагал.

<font size="-4">[Добавлено позже]</font>

Ну что же вы так не любите комиссаров? Ну что они вам плохого сделали? ;)

Я их уважаю, но как-то так вышло, что в моих фанфах комиссары, действительно, часто гибнут :rolleyes:

Изменено 29 апреля, 2008 пользователем брат Петер

[Manitu]

где название рассказа? или он без названия?

[брат Петер]

С первыми двумя упрёками вполне согласен, однако третий мне не совсем понятен.

Эт че, честно ХСМ? Ветеран тысяч битв апокалептического размаха, архипредатель до самых костей, видвеший то, от чего обычный человек выцарапывает собственные глаза? Не похоже. Похоже на вчерашнего СПОшника.

Кто такой человечишка для ТАКОГО воина? Отсюда и вальяжность :)

[shock trooper]

Кто такой человечишка для ТАКОГО воина? Отсюда и вальяжность

Это даже не человечишка для него. Это вообще мушка, пылинка, которую надо смахнуть. Причем не первая, а стотысячная.

Ты перед стотысячным комаром так выделыватся будешь? Сомневаюсь. Хлопнешь - и все.

[брат Петер]

Это даже не человечишка для него. Это вообще мушка, пылинка, которую надо смахнуть. Причем не первая, а стотысячная.

Ты перед стотысячным комаром так выделыватся будешь? Сомневаюсь. Хлопнешь - и все.

Как вариант. Надо будет обдумать это <_<