Из мемуаров Артура Галахера, историка,
бывшего гвардейца «Корпуса Крига».
Погода отличается мерзкой особенностью, за ночь над остывающими пустошами скапливается конденсат и ближе к утру выливается мелким противным дождем, который из-за плотной облачности идет практически до 10 утра. Ближе к полудню, облака расходятся и начинает светить мутное солнце, которое быстро прогревает поверхность планеты, и воздух наполняется туманом испарений, наполненных вонью гниющих человеческих останков, как наших гвардейцев, так и мерзостных предателей. Если в такое время оказаться без противогаза, то можно задохнуться или подцепить какое либо заболевание. В полдень, как поверхность достаточно прогреется, начинают дуть ветры. Больших гор на Враксе нет, поэтому ветер набирает чудовищную силу, бьет словно кувалдой по каскам, старается сорвать защитную маску и обмундирование, дико завывая в стволах орудий. Именно этот ветер не дает расти на этих пустошах высоким деревьям. Вся растительность жмется к поверхности планеты, стараясь укрепиться. Мы в этом отношении похоже на растительность Вракса, мы закапываемся в траншеи блиндажи, что бы укрыться от непогоды и артналетов ренегатов. Мы прокладываем дренажные канавы, что бы наши траншеи не превратились в болото. Мы укрепляем стены траншей, феропластовыми листами, что бы можно было взобраться на скользкие глинистые склоны, по сигналу «В атаку». А сигнал обязательно будет. Ближе к вечеру, ветер приносит большие тучи, которые плотным слоем закрывают небо и сыпят мелкий дождь. Который заканчивается с наступлением темноты. Ночью самое тихое и спокойное время, передвигаться по пустоши практически не возможно. Нейтральная полоса, перепаханная тысячами взрывов, раскисает совершенно и становится абсолютно не проходимой. Ноги вязнут в жиже, которая засасывает ноги по колено, на ботинки налипает по пуду грязищи, делая их совершенно не подъемными. В этой грязище, плотно намешаны обломки каких то строений, разнесенных до состояния щебня, обрывки колючей проволоки, остатки противотанковых ежей, обрывки униформы и куски амуниции. И тела павших бойцов. Много тел. Сотни и тысячи, устилают этот кусок проклятой нейтралки, ужасающим ковром. Их тела, разрываются на куски во время артналетов, переламываются гусеницами техники, но каждый день, наш полк встает в атаку, что бы добавить этому чудовищному ковру новых узоров нашими телами.
На протяжении последних нескольких месяцев, наше командование отправляет нас в атаку ровно 9 утра, после завтрака и в 4 часа дня. Как по будильнику, идут артналеты. Утренний до атаки, потом сразу после атаки. Потом ближе к обеду перед дневной атакой и вечером перед темнотой. Ренегаты приловчились к такому распорядку боевых действий и на время артударов отводят свои войска с позиций, оставляя там только дежурную смену, да и то в сокращенном штате. После удара, они возвращаются на позиции и ждут когда мы покинем свои окопы, что бы начать нас убивать. Все заканчивается с темнотой.
Наступает время квартирмейстера. Он страшным призраком движется по раскисшей земле, в сопровождении команды сервиторов носильщиков. Время от времени, сервиторы нагруженные возвращаются в наши окопы, что бы освободится от груза. Иногда, это они приносят наших раненых товарищей, тех чью боеспособность медики могут восстановить. Но в основном они приносят амуницию и оружие собранное с трупов павших гвардейцев. Время от времени, со стороны печальной процессии раздается выстрел, это квартирмейстер дарит «Благословление» тем бойцам кто смертельно ранен или серьезно покалечен, обрывая их мучение одним выстрелом.
По непонятной причине, наши командиры запрещают использовать осветительные ракеты. В полной темноте, на пустошь выходят часовые и дозоры в секреты. Команды пластунов-уничтожителей, стараются подобраться поближе к окопам противника и вырезать часовых, отчего те, стараются держаться группами по двое или трое. Так продолжается до рассвета. А утром начинается дождь, и новый день войны. Новый день, наполненный ужасом неминуемой смерти, тяжелой работы и кратких мигов отдыха.
Весь Империум считаем, что мы, Криговцы, не знаем чувства страха и умираем молча и гордо. Это не так, просто под маской противогаза, не видно наших лиц, искаженных от ужаса, и взрывы снарядов и плотная маска противогаза заглушают наши предсмертные крики. Как и любое живое существо, мы хотим жить. Но мы, солдаты Корпуса Крига, самые стойкие бойцы во вселенной. Мы умеем прятать свой страх и делать невозможное. Лучезарные солдатики из Орденов Космодесанта не смогли бы месяц за месяцем сидеть в грязных лужах, и ходить в атаку 2 раза в день по трупам павших товарищей, а мы можем. Их психика и снаряжение не приспособлены для этого, а мы, сжав зубы от ненависти, делаем свою работу, собирая амуницию павших, продолжаем сражаться. День за днем, год за годом. Выжившие рядовые, получают звания начальников караулов, а потом, если повезет и звания лейтенантов.
Император хранил меня во множестве боев, и я получил офицерский патент. Вместе с офицерским званием, я получил назначение в 468 полк. Этот полк, еще не прошел свое боевое крещение, и что бы снизить вероятные потери, все офицеры были назначены из других полков, имеющих боевой опыт.
Статус-кво, на фронтовой линии не может продолжаться вечность. Так и сегодня ночью, за три часа до рассвета, по нашим блиндажам пробежались вестовые. Будили личный состав тихо, без обычной побудки горном. Начальники караулов получали краткий инструктаж от взводных командиров и разбегались по своим подразделениям. Бойцы нашей роты выходили в ночную темноту, и тихо скапливались у штурмовых лестниц, готовясь к атаке.
Все снаряжение, которое могло своим звяканьем или блеском демаскировать нас, было обильно замазано грязью. Отделения бойцов один за одним, покидали траншеи, двигаясь ползком, по раскисшей грязище, рискуя ежесекундно повредить защитное снаряжение и задохнуться от вони или утонуть в воронке. Почти час наш взвод ползет в грязи, к позиции врага. Время от времени, в визирах ПВН видно, как наши парни вырезают часовых противника, делая это четко, без единого звука.
Наше командное отделение, наступало по правому флангу, таща на себе лазерную пушку. В эту секунду, я остро завидовал простым гвардейцам, весь груз которых составлял только из защитного снаряжения и оружия. Нам же приходилось еще тащить пушку, станину к ней и зарядный блок. К счастью, это была кадианская модель орудия, разборное, а не наша, Криговская, на колесной станине. Колеса бы увязли в глине сразу же бы и нам было бы во сто крат тяжелее. Обливаясь потом под противогазами, тянули орудия изо всех сил, что бы успеть занять огневую позицию поближе к врагу и поддержать атаку наших бойцов на траншею.
С правого фланга донесся шум, и дикий крик, сразу же в небо взлетела красная ракета, это предатели, подняли тревогу. Но было поздно, гвардейцы уже притаились среди танковых ежей на переднем крае траншей еретиков. В эту же секунду ударили тяжелые орудия по пристрелянным, многичислеными артналетами, координатам, с ювелирной точностью накрывая взрывами траншеи врага. Заспанная пехота противника, в панике пыталась отбиваться и даже контр атаковать, но тщетно. В языках пламени огнеметов метались горящие фигуры гвардейцев и ренегатов, разрывы гранат и лучи лазганов осветили весь фронт столкновения с противником. Ответы пламени на стеклах противогазов солдат, делали их похожими на демонов с горящими глазами.
Линия обороны противника дрогнула, вражеские солдаты гибли на штыках гвардейцев, под огнем мельтаганов и плазменных ружей взрывались оборонительные орудия. Наш командир, полковник Атлас, лично возглавивший наступление, ворвался в траншеи противника, неся смерть предателям, лезвием своего палаша. В этот миг, над позициями еретиков, раздался дикий рев. Ни одно живое существо не может издавать такой крик. Огрины, с горящими линзами визиров, замотанные в грязные тряпки и увешанные кусками брони. Из их тел торчали медицинские контейнеры, вливающие в их тела литры боевых наркотиков и стимуляторов. Их атака была страшна, командное подразделение полковника, бала разорвано в клочья, а огрины, даже не замедлили свой бег. Ряды наших наступающих гвардейцев, подались в разные стороны, стараясь оказаться как можно дальше от этих безумных созданий. Не все были удачливы, и вот еще десяток солдат валятся на землю обезображенными трупами. Начальник караула, из 5 отделения, больше двух минут отбивался от отродий цепным мечом, но и его фехтовальное искусство было тщетным перед грубой силой. Его кости хрустнули под кованными сапогами мерзких тварей. Наступающее отделение всадников, выстроилось в клин и начло разбег перед атакой на огринов, но в этот момент, батарея теддганов, получив координаты удар по огринам. К сожалению, в расчетах минометов не было опытных наводчиков, и весь залп обрушился на райдеров. От отделения осталось трое оглушенных бойцов, которые в панике бросились в тыл. Весь свой ужас и ярость, они выплеснули наткнувшись на батарею теддганов, в коротком налете, трое всадников, мстя за смерть своих товарищей, вырезали минометчиков. После этого инцидента они скрылись в предрассветном тумане, в расположении своего отделения они больше не появлялись и, судя по всему примкнули к еретикам.
А тем временем последние огрины, которые практически добежали до нашего орудия были растреляны в упор, а позиции противника полностью зачищены от еретиков. Противник расслабленный нашими атаками по расписанию, оказался не готов к резкой изменении тактики ведения войны, и был уничтожен в ходе ночного боя. Вторая оборонительная линия была прорвана, давая коридор для наступления наших войск.
