Deltaplanerist

My name - is Ozymandias, king of kings! Look on my works, ye mighty, and despair! Nothing beside remains. round the decay Of that colossal wreck, boundless and bare The lone and level sands stretch far away. Кхм, простите, не удержался. Но вторая попытка и правда хороша, я даже захотел прочитать в этот раз. Пожалуй, займусь этим сразу после того, как прочту фанфик по "Вархаммеру" одного моего товарища, я обещал ему пятнадцать лет назад, что точно-точно прочту и оставлю отзыв.

Хорошая попытка заставить меня прочитать лорец. Но вы ещё не джедай.

Дорогие друзья и не друзья тоже! К моему большому сожалению, я начал писать рассказ для замечательного конкурса "Взгляд со стороны" только за полчаса до окончательного срока завершения, поэтому на секунду опоздал и не успел сдать текст организаторам. Увы, приходится выкладывать его отдельно. Итак. Название: «Взгляд со стороны». Сеттинг: Warhammer40k Жанр: Сирчик про мусоров на «НТВ». Тэги: Драма; приключения, юмор, экшн, полицейские, дружба, магия, упоминание убийств, упоминание смертей, насилие 18+, первый раз, счастливый конец. Рокот проносящихся сквозь вечерний алеющий сумрак пуль и треск разрывающихся снарядов слились в одну неразборчивую канонаду. Она то вспыхивала в ушах с новой, более тяжёлой силой, то ненадолго утихала, позволяя расслышать тихие щелчки затворов и шипение плавящегося под лазерами металла. Яркие блики трассеров и рикошетов создавали настоящую бурю, высекая огни и искры под ногами высокого, мускулистого мужчины, что горделиво выпрямился в полный рост и смотрел в глаза своей смерти. Ветер, усиливающийся на высоте крыши сотого этажа, где закипала преисподняя из огня и смерти, развевал его непослушные густые волосы русого цвета и короткие полы тёмной байкерской куртки, которую человек всегда носил на пижонский манер – нараспашку. Горящее око заката создавало вокруг него ореол из смешения глубоких теней и красноватого блеска вечернего света. Непоколебимый, он стоял в вихре из свинцовых пуль и потоков жгучих лучей, но ничто не касалось его. Огромные плечи вздыбились стальными мускулами, по которым стекали маленькие капельки пота. Человек выхватил увесистый стаббер из кожаной кобуры на поясе и резким движением руки начал пальбу, дополняя грохот ответным огнём. Шесть пуль в барабане – шесть источенных гноем трупов. Рывками зрачков переводя взгляд то на одного чумного десантника, то на другого, он нес смерть бесчисленным ордам зараженных Астартес. Точными и быстрыми выстрелами громадная груда мышц разрывала посланным свинцом во хлам броню врага, вскрывая чумную плоть и заставляя каждый упавший на крыше труп полубога взрываться фонтанами тёмной крови. Бесчисленное количество серо-зелёных доспехов падало под его натиском, создавая целую свалку взгромоздившихся друг на друга фигур из железа и плоти, и со временем их становилось всё больше. Болтеры легиона Гвардии Смерти твердили свою песнь, но ни одна из вышедших из патронника нот не достигала наглеца с револьвером. Первый, второй, третий, четвёртый, пятый, шестой, – секунда – и новая порция свинца в барабане стаббера готова выплёвывать смерть: первый, второй, третий… – Когда пепельных будет двое… пламя воссияет! Ты из негорящих, и огонь, конечно, подходит тебе… Огромная фигура космодесантника бледной тенью нависла над полем боя. Высотное здание, на крыше которого шёл яростный бой, выдерживало всё, кроме его тяжёлой поступи: сотрясаясь до основания, кладка трескалась, облицовка крошилась, и дрожь достигала накаченных ног смертного. Огромная коса взмыла в небо, осеняя знаменем владельца. Ростом он был выше остальных чумных десантников, вместо шлема его голову покрывал тяжёлый капюшон, закрывающий лицо носителя почти полностью – лишь две пары глаз горели жаждой убийства, две немигающие точки, неотрывно следящие за человеком, так ловко расправляющимся с полубогами. – Страха нет, – басистый голос человека ответил ужасному существу с косой, скрывающемуся позади своих солдат. – Узри, смертный, величие Садов! Я – Мортарион! Демон-Принц Разложения, Повелитель Смерти, Хозяин Чумной Планеты, Воин Очка Ужаса, Избранник Нургла, Тёмное Пламя Удуна, Повелитель Андалов и Первых Людей, Хранитель Могилы Чемпиона, Воплощение Королей, Человек и Пароход! Склонись перед моей мощью! Анимешная коса описала дугу, со свистом разрезая наполненный трупными миазмами воздух. Человек не пошевелился. С его губ лишь повторно слетела фраза: – Страха… нет! Выстрел прорвал завесу недолгой тишины, воцарившейся сразу же, как только на крыше осыпающегося здания появился примарх. Прошла секунда, грозная тень фигуры Мортариона покачнулась. – Ух! Ты настолько крут, что сумел поразить меня выстрелом. Но скажи мне, смертный, что вершит судьбу человечества в этом мире? Некое незримое существо или закон, подобно длани Господней, парящей над миром? – По крайней мере, – ответил тот, не опуская руку с револьвером, – истинно то, что человек не властен даже над своей судьбой. Но в действительности повелители оставят свои троны… – И стало так… Глубокая мысль, смертный. Вдруг фигура дёрнулась с невероятной скоростью и исчезла из-за спин верных латников Гвардии Смерти. Человек повёл стволом, но ни одно из стоящих изваяний чумных десантников не двинулось с места, а их примарха не было видно. Внезапно звук тяжёлых сабатонов раздался за спиной стрелка, однако было поздно – остриё косы Мортариона обагрилось кровью. Взмах – с лезвия сорвался алый след, окропив пыльный рокрит небоскрёба. Массивная нога человека с рельефными икрами отделилась от тела и шлёпнулась рядом с ним, истекая кровью из разорванных жил. Испарина прошибла смертного, но он не изрёк ни слова, когда потерял свою конечность. На секунду его мускулистое тело пошатнулось, но ему удалось удержать равновесие, стоя на одной ноге. – Какая сила, какое мастерство, – изрёк примарх из-под тени капюшона. – Мне пришлось ударить тебя сзади, потому что в прямом бою мне не победить, прости. После того, как вместо больного зуба в больнице тебе случайно удалили мозжечок, у меня не было шансов выстоять против тебя, Лютый. Ни у кого из нас не было. – Стра… страха… – прорычал человек, сгорбившись в поклоне. Мортарион глядел на спину своего визави, который склонился к земле и вот-вот норовил рухнуть, подавшись вперёд. – Пока ты не умер, Лютый… скажи мне, ты знаешь, что в алхимии существует запрет на преобразование человека? Это главный запрет, и этот запрет никто не должен нарушать? Человек, которого назвали Лютым, внезапно выпрямился, хотя, казалось, секунду назад он готов был завалиться наземь. Он сделал рывок торсом и развернулся на подошве единственной ноги лицом к оппоненту. Глаза Мортариона сверкнули зеленоватым пламенем. В правой руке Лютый по-прежнему сжимал огромный стаббер с длинным стволом, а в левой – удерживал свою отрезанную ногу за штанину, пропитавшуюся кровью. – Я – ваш сенат! – в голосе хаосита промелькнула нотка испуга. – Ещё. Нет, – отрезал Лютый. Град ударов обрушился на примарха – человек размахивал культёй, осыпая врага звонкими пинками по терминаторской броне. Натиск был силён и продолжителен; Мортарион, выронив косу, пытался закрыться руками от непредсказуемых ударов ныне безжизненной ноги Лютого, но смертный, мозжечок которого был удалён на хирургическом столе по халатности работников бесплатных клиник Скутума, был неостановим. Прошли долгие минуты боя, за которые огромные бугры мышц Лютого наполнились тяжестью; примарх Гвардии Смерти опустился на оба колена. Избиваемый и униженный, он боязливо свёл руки над головой для защиты, но страстный запал каждого из опускающихся тумаков ощущался в теле демона-примарха дробящей волной. Лютый продолжал избиение, пока его холодная нога не превратилась в изломанную и неузнаваемую мясную груду, а рука, наносившая удары, не застыла, опутанная оковами изнеможения. Тело, внезапно сражённое усталостью, рухнуло мешком рядом с помятыми доспехами примарха. Лютый ощутил влагу крови, в которой он лежал. Лужа, в которой смешалась гнилостная кровь Мортариона и его собственная, была неподобающе холодной. Примарх опёрся на локоть и попытался поднять своё монструозное тело, сил у него осталось едва ли больше, чем у смертного человека, лежавшего рядом. С трудом выдыхая отравленный воздух Скутума, впитавший в дымы промышленных комплексов зловоние нурглитских тел, Мортарион задрожал губами: – Ты хоть понимаешь, насколько всратые тут диалоги? Лютый встряхнул шевелюрой, приподнимая голову: – Что? *** – Что? Опять этот сон. Лютый шелохнулся, заново овладевая телом после глубокого оцепенения. Ещё секунду назад казалось, что он был там – на крыше сотого этажа здания, шпилем возносящегося над неизвестным ему городом, где он перебил не менее сотни чумных десантников Мортариона. Ещё секунду назад его тело ощущало холодную влагу натёкшей крови, пропитавшей штаны и любимую чёрную байкерскую куртку. Но в реальности… Лютый привстал. Обмокшая майка под кожанкой оттягивалась к земле. Он лежал посреди зловонной лужи в родном и смрадном подулье Скутума, среди привычных урбанистических пейзажей: вокруг ютились громоздкие свалки из отходов; из узких лабиринтов стен торчали, словно кости города, сточные трубы, сочившиеся нечистотами верхних ярусов; и слизистые рытвины канав, заполненные мутной пенной водой. Как раз в одной такой неглубокой канаве проснулся ветеран планетарной обороны Скутума. Видимо, он выпал из своего импровизированного жилища – картонной коробки, взгромождённой на бесхозный стальной ящик, давно пустующий и разграбленный в опасных тенях подулья. Листы с рукописями, которые Лютый традиционно строчил чем попало в свободное время – а его у бездомного было всегда много – опять куда-то задевались. Он оглядел место своего обитания и не нашёл никаких признаков присутствия своих рассказов – ни единого листа. Сперва экс-легионер думал, что их воруют местные маргинальные элементы, но быстро открестился от этой мысли: кому вообще могут понадобиться автобиографические строки? Ведь практического применения в них было не больше, чем художественной ценности. Иногда их копилось довольно много, и Лютый утеплял ими своё уютное картонное гнёздышко, как было и в эту ночь. Он ещё раз глянул внутрь спального места, но от второй проверки они там не появились. Видимо, когда Лютый выпал из коробки в лужу, их подцепило ветром и унесло, ведь сквозняки в узких лабиринтах подулья бывают весьма пронзительными. Однако, частая пропажа собственных рассказов настораживала. Создавалось ощущение, что эта систематичность возникла не на пустом месте. Но в данный момент нашего героя волновала не только эта странная оказия. Желудок сводил голод. Лютый попробовал помолиться Императору, многие говорили, что сей способ весьма действенен, но это не помогло – живот только сильнее скрутило спазмами. Тогда он отправился прочь от ящика с картонной коробкой из-под холодильника, ставшей ему домом. «И это после всего, что я сделал для них!» – в сердцах плюнул Лютый, засовывая руки по промокшим карманам. Он хорошо помнил золотые времена достатка, когда служил в армии и с гордостью носил офицерские погоны, жизнь полнилась смыслом, в чистом уютном доме его всегда дожидались родные люди: красавица-жена наполняла дом ароматом свежей выпечки, а дети – трое мальчишек и младшенькая дочка – дарили усталому отцу свои лучезарные улыбки. Лютый сурово вздохнул. Всё это он потерял по прихоти жестокой судьбы – сценаристу необходимо было создать драму, поэтому он стёр всё любимое протагонистом и открыл в душе того глубокую ноющую рану. Но самый страшный удар пришёлся по наитончайшим струнам души: вскоре после кончины семьи, он узнал, что его брат – Валера Скотобойня – также скончался по вине жестокого провидения. Лютый и Скотобойня всегда стояли спина к спине во всех жестоких стычках: под палящим пламенем прометия, среди сносящего града пулемётных лент – изо всех передряг эти двое выходили крепко держась за руки. Но однажды Валера открыл банку шпрот... Одинокое сердце сжалось вновь. Упокой душу раба твоего в Имматериуме… – О, Серёга, – донеслось противное кряхтение, сопровождаемое чавканьем. – Как… как поспал, братишка? Проголодался, наверное. Лютый вздрогнул. По имени его звали только местные обездоленные бомжи, хорошо знающие бывшего бойца правопорядка. Два шага навстречу – и Сёрёга Лютый вышел из тени переплетения ржавых труб. Перед ним стоял, припёртый к кладке здания, наполовину опустевший мусорный бак с двумя створками наверху, одна из которых была открыта, а на второй – закрытой – восседал местный плюгавенький деляга по прозвищу Боров. Имя его никто из местных не знал, сам он о себе предпочитал не рассказывать, боясь преследований со стороны обитающих под боком банд. Правда, не уточнял, как именно головорезы подулья намерены использовать его настоящее имя, если он всё время прозябает в одном и том же квартале, да и за что вообще криминальному миру точить для него ножи. Но Лютый об этом не думал. По правде сказать, Лютый вообще по жизни думал мало, ибо не любил и не умел. Боров уютно расселся на жестяной створке контейнера и с явным воодушевлением в глазах вытаскивал завёрнутую в газетку колбасу. Лютый вперился взглядом в деликатес, желудок ещё раз напомнил о себе. – Ты же знаешь, Боров. Это моё место, – приосанился бывший вояка, выпячивая мощную грудь вперёд. – Э-э-э, слушай, сейчас время нелёгкое. Мы же, как-никак, почти братья… должны стоять друг за друга горой… – Не смей говорить мне такое, – резко прервал Серёга. – Ты не смеешь называться моим братом! Мой настоящий брат мне всегда говорил: «Брат за брата, брат!», он умер великим человеком! Боров немножко испугался и съёжился. Впрочем, его пальцы всё ещё крепко сжимали батон колбасы и не намеревались уступать ни сантиметра обёртки. – Да, конечно, разумеется, – сказал он. – Но ты же сам понимаешь, как говорится: «Кто нашёл – тот с колбасой ушёл», закон улиц, все дела. А законы улиц нужно уважать. Лютый побагровел. Он лучше всех знал закон улиц и пропитался им за годы скитаний по канавам подулья. Вопросы об уличной чести для него всегда стояли на последнем месте, ибо на улице есть всего один закон - сильнейшему достаётся всё, слабейшие и низложенные – будут скормлены крысам. Можно сказать, что Лютый является воплощением этого жизненного принципа: Лютый и есть закон. А улицы Скутума – Закон Лютого! Даже зрение Астартес не смогло бы уследить за тем, как бугристая рука Лютого взмыла вверх, к его выбритому горлышком от бутылки виску. Сжатый кулак разрезал затхлый воздух помойки и воспламенился от невероятного трения по воздуху. – YAKAMASHI! UTTOUSHIZO! – NANI-I-I-I-I-I-I-I-I-I? Объятые багровым пламенем костяшки врезались прямиком в центр лица Борова, отчего могло почудиться, будто оно вмялось внутрь черепа. Сила удара оказалась настолько велика, что доходягу вышибло из ботинок и отбросило назад, как торпеду с реактивным соплом. За недолгое время полёта Боров успел протаранить своей спиной все выпирающие вдоль улицы трубы и контейнеры, обрывая и заставляя изливаться мутной жижей первые и опрокидывая с грохотом вторые. В конце улочки его лысеющий нимб пробил с жутким треском и фонтаном электрических искр старую бордельную вывеску «Сумеречной Толстушки», древнюю, как сам Скутум. Лютый выдохнул. Кулак потух, оставляя едва заметную развеивающуюся дымку. Нельзя назвать сожалением чувство, которое он испытывал по отношению к Борову, границы добра и зла для него стали размыты, как и любые идеалы, за которые он когда-то готов был бороться. Боров не был ему врагом, и явно не желал плохого – просто букашка, которая выживала так, как могла, даже если для этого приходилось заглядывать в пасть зверю. Просто так было правильно, так должно быть. Сильнейший будет сыт, а слабейший – перемолот системой, правило железно. Никто не позаботится о тебе, кроме тебя самого, и Боров это знал, когда переходил дорогу хищнику подулья. С предвкушением Лютый начал счищать ногтём липкую наклейку с логотипом местного мясокомбината. Вот она – награда, нашедшая своего героя! Целая палка колбасы! Даже не надкусанная. Обёртка в целости, а под ней – сокровище из белков и углеводов. Как раз то, что необходимо рельефным бицепсам. Резать было нечем, поэтому Серёга впился зубами в розовую мякоть. Оторвав по-звериному кусок, Лютый энергично зажевал. Ему показалось, что в эту минуту он самый счастливый человек в Империуме: в воображении проносились милые сердцу берёзки, рот был набит впервые за долгое время. И, что немаловажно, едой. Идиллия развеялась быстро. Челюсть Лютого, сравнимая разве что с ковшом экскаватора, замедлилась и остановила смакование продукта. Вкусовые рецепторы заподозрили неладное. Гроза всех местных ОПГ застыл в исступлении, поднёс два толстых пальца к губам и выплюнул кусок пережёванной пищи. Мясная масса оказалась нашпигована торчащими рваными кусочками туалетной бумаги. – У-у-у, [собака]! – Лютый согнулся пополам и выплюнул ещё недавно казавшуюся изысканным деликатесом колбасу вместе с вязкой струйкой слюны. Голод, мучивший его с пробуждения, усилился. Раззадорившееся чувство удовлетворения жаждало сатисфакции после жестокого обмана. Глаза разжалованного военного сверкнули. Кто-то должен за это заплатить. Содранная этикетка с логотипом зашуршала под ногами, движимая лёгким сквозняком. «Agellon Inc.» смотрел через своего маскота – знаменитого польского гусара Мбжитько Жуждапела в шлеме с конским плюмажем и петушиными крыльями за спиной – на холодный мир подулья с широкой улыбкой и честнейшими глазами. – Они получат по заслугам! Поздно просить пощады! – сотряс окрестности яростный крик Лютого. Вне себя от гнева, сжигающего изнутри, Лютый тяжёлой поступью пересекал кварталы подулья, проходя мимо простирающихся ввысь шпилей подобно грозовой туче. В каждом из резких движений читалась опасность. Лицо Лютого, обычно отрешённое и безэмоциональное, налилось вишнёвым цветом; широкие брови сдвинулись вместе, образуя брутальный уголок на переносице; губы сжались. Прохожие сторонились его: бездомные старались скрыться вон с пути его движения, едва завидев; уличные банды, гремя цепями и зубастыми досками со вбитыми острым концом наружу гвоздями, почтительно сдвигались вбок узкой улочки, дабы ни единым сантиметром кожи не задеть этот шторм из гнева и взбугрившихся мышц; прокуренные наёмники удручённо кивали в сторону Лютого и тешились грёзами о том, чтобы такой верзила вступил в их группировку; а девки весьма распутного вида добавляли местным лужам в асфальте больше влаги. – Imperatore noster, sanctificetur nomen tuum! – в изумлении изрёк церковник Экклезиархии, отвлекаясь от объятий двух мадам в шипастых ошейниках и весьма коротеньких юбках. Девочки и сами мигом забыли про щедрого клиента, пожирая алчными глазами проходящую мимо фигуру. – Какой же он огромный! – вторил голос из своры парней с ирокезами, которые также заворожено следили за уходящим вдаль. – Невероятно! – Это вообще человек? Как же он прекрасен! И как, должно быть, силён. – Сам Император воскресе! Лютый не замечал хвалебных реплик. И не потому, что он был к ним привычен – багровая пелена затуманивала его рассудок. Никто! Никто не смеет делать такую ужасную колбасу! Только настоящее чудовище может создать такое, и это чудовище необходимо уничтожить во благо всех жителей Скутума, независимо от их социального статуса и убеждений, ведь будь то невинное и незапачканное превратностями жизни дитя, или же каторжник, упивающийся кровью своих бывших жертв – колбаса из туалетной бумаги выше всех статусов и регалий, и никто не заслуживает того, чтобы есть такое! – Остановись, смертное существо! Или будешь раздавлен моей мощью! Рокот, похожий на извержение вулкана, обрушился на всё естество Серёги Лютого. Откуда ни возьмись, перед ним вырос огромный трон, состоящий из черепов, на котором вальяжно восседало демонического вида существо в алых доспехах. Лицо или, вернее сказать, маска существа скрывалась за глубокой кроваво-красной тенью, из-за чего разглядеть снизу возможно было лишь её примерные очертания и два сияющих утробным пламенем из недр Варпа глаза. Вопреки эффектному появлению и замечательной театральности, Лютый не шелохнулся. Он продолжил свой путь сквозь трущобы низов Скутума, даже не обращая внимание на появившегося прямо перед ним бога. Шаг его не сбился, он приближался к тёмно-красным стопам демона на троне, будто того вовсе не было. – Моё имя – Кхорн, Кровавый Лорд! Ты идёшь крушить человеческие кости и лить кровь! Мне это по нраву, я вижу в тебе достойного моего чемпиона! Я предлагаю тебе сделку! – И что мне твоя сделка? При чём тут, чёрт возьми, твои сделки? Ты можешь просто помолчать и всё? – Как смеешь ты, презренный червь, разговаривать в подобном тоне с Кровавым Богом? Я – воплощение бесконечного цикла ярости и убийств, моя кровь кипит в легионах сынов моих, что бесчинствуют на поле боя и льют кровавые потоки в мою честь! Длань моя простёрлась над миром! И вы все – не более, чем увядающие в нём души! – Кто мы-то? К кому ты обращаешься во множественном числе? Я один здесь. – Посвяти мне свою жизнь и кровь врагов своих! И я одарю тебя могуществом: ты получишь оружие, способное испепелять вселенные, дробить планеты и сжигать дотла сам Космос! Принеси мне на алтарь черепа тех, кого ты одолеешь в схватке! Принеси мне их – и будешь вознаграждён! – Кхорн яростно подался вперёд, от его огромной фигуры исходила жгучая аура, сводящая с ума. Но Лютый лишь удостоил его взглядом исподлобья. – Меня твои истории уже достали, я уже не могу их слушать. Одна история прекраснее другой просто. Про оружие, про какие-то черепа, кровь. Чё ты несёшь вообще? Ты можешь просто помолчать? Посвятим жизнь – сожжём вселенную, чего вообще? Про что несёт? С ума сойти просто. Кхорн в недоумении выпятил два тлеющих угля в маске. Иссушающий взор их неотступно следил за Лютым, который всё это время не замедлял шаг ни на секунду. Бывший военный уже почти приблизился к основанию трона, и не собирался останавливаться, несколько метров отделяло его от гигантских ступней эманации Кхорна. «Как же он крут! Мне стоило бы провалиться в Варп на месте и отдать Трон Черепов ему!» – Предел настал моих… моего внимания по отношению к тебе, всё… – подал голос Лютый. Кхорн ещё несколько секунд пялился на смертного, не зная что ответить. Легионер Скутума нетерпеливо помахал ладошкой, загребая воздух тыльной стороной кисти. – Подвинься, что ли. Лавовая фигура Бога Хаоса растворилась с протяжным стоном, полным то ли ярости, то ли отчаяния. Бордовые тени, вызванные его пришествием, рассеялись вместе с хозяином. Небо снова осветило многоярусные шпили улья – дорога к виселице оказалась свободна. *** Цельнометаллическая стенка здания оросилась кровью. Двое наёмников пали наземь. Третьего Лютый держал над землёй, обвив его лицо пальцами одной руки, будто паук. – Один удар в печень – никто не вечен! – Серёга смачно саданул кулачищем под рёбра обвисшему в хватке бойцу. Туша от такого чуть не сорвалась, отделившись от зажатой в «клещи» головы, подобно сломанному манекену. Центурион легко отбросил покалеченное тело корпа и прыгнул вперёд, разорвав очередную жертву. Грудная клетка превратилось в кашицу из внутренностей и расколотых костей. Лютый сделал ещё прыжок – за ним по земле следовал кровавый шлейф. Прозвучала пара выстрелов, заглушившая истошный крик перепуганного насмерть охранника. Впрочем, даже после того, как смолк дешевенький стаббер, крики не прекратились, а лишь усилились, переходя грань человеческого звука – Лютый добрался до ещё одного хиляка в форме. – Сломаешь свой страх – и никто не сможет сломать тебя! – проревел омытый в крови Лютый. Машина смерти двинулась дальше. Наёмники корпорации сиротливо прятались за ближайшим фургоном, готовым к отправке, и дрожали. Пятеро крепких мужчин до белёсых пальцев сжимали стволы лазганов и тряслись всем телом. Грузовик с логотипом «Aggelon Inc.», как им казалось, должен был скрыть их от глаз вероломного охотника, что нагрянул внезапнее экстерминатуса, хотя функции выполнял примерно те же. Мерки спрятали головы в воротники и направили оружие перед собой, не зная даже с какой стороны машины выйдет враг. Но он не вышел вовсе. Раздался звон удара об металлическое покрытие: наймиты почувствовали, что укрытие, скрывавшее их от мускулистого чудовища, толкнуло в спину. Лишь секунда отделяла парней от смерти – они даже не успели понять, что произошло, чтобы завопить от страха перед неминуемым, не говоря уже о том, чтобы убежать. Что, конечно, не помогло бы им избежать предначертанного. Грузовик накренился и обрушил свой кузов на несчастных. По другую сторону от погребённых вышагивал Лютый, приближаясь к внутреннему дворику административных зданий, гордый тем, что одним ударом ноги отправил в Имматериум пятерых. На горизонте показались ещё враги, уже осведомлённые о том, что нарушитель проник на территорию охраняемого комплекса. Это были всё те же наёмники корпорации, которые ещё не поняли, что их сил не хватит против такого противника. – Я не Минздрав – предупреждать не буду! Пусть лучше в мышцах будет боль, чем наркота и алкоголь! – Что он сказал? Я не расслышал… – ПАЛИ, ДУРАК, ОН ИДЁТ! Но пальнуть не получилось, Лютый топнул по земле, и та раскололась, взрывая петляющей змейкой частицы асфальта. Расщелина мигом дошла до группки наёмников, сбивая их с ног импульсом. Лучи лазгана прошили грязное небо Скутума. Оглушённые мерки попадали, но этого было достаточно, чтобы счесть их мёртвыми. Бывший центурион сгруппировался и прыгнул в небо, затмевая своей фигурой тусклый свет звезды. Приземлившись, он начал втаптывать соперников в землю. – Братва – это не когда вас много, а когда несколько, но достойных! Опустевший парк промышленного комплекса затих. Остались только Лютый и трупы тех, кто попытался потягаться с ним в искусстве убивать. Бугай не оглядывался назад на проделанный путь, вымощенный смертью. Грозный взгляд его был устремлён только вперёд – на громадный монолит производственного цеха, куда непременно обрушится его гнев. Именно там – в недрах комплекса – из уродливых чанов рождалась та самая колбаса из туалетной бумаги. У массивных железных дверей стоял пост из двух человек. – Эй, Ренус! Мазафакер! – Да, бро? – Я слышал, ты у нас литературовед. Это правда? – Йо, бро, это так. – Хэй, братишка, зачитай что-нибудь на хай готике! – Без проблем, бро: Эй, йоу! Ты видишь крутого Эм Си на битах! Он зачитает о пацанских мечтах: Цапать тёлок и мацать эльдарок в округе, Что норовят к нам набиться в подруги; Сесть в тачку-пердачку, движок завести, Немного обскуры в руке припасти, Бухать дамассин, обливаться «каддийским», Вместе с арбитром устраивать чистки; Пацанчиков ровных мы ждём на районе, А для гопоты – заряжаем патроны: Валить всех ублюдков из варпа мы двинем Согласно имперской военной доктрине; Валить инквизиторов и комиссаров За то, что щемят братанов без базара! На шее моей, братка, цепь золотая, Твои уши столь острую муку познают, Когда я начну рифмовать на глаголы. Рифмуют так только в штрафных батальо[ну уж нет], Но глянь-ка, я в рэпе и так самый лучший, Как Император, на троне уснувший; Я лучший Эм Си, а ты - графоман, Узри мой роман. С твоей, брат, маман! Эти строки мега-крутые, вонючка, А над тобой висит мрачная тучка, Что попу тебе продырявит разрядом, Проделав дыру в шта[ну уж нет]. Батя уж рядом, Он ждёт, пока ты за мылом нагнёшься, Раздвинешь пукан и немного замнёшься, Но батя тебя не дождётся домой, Ведь нагнёшься ты только на баттле со мной! Лютый был быстр. Ломик, подобранный им по пути к комплексу, стремительно сорвался с его ладони и полетел вперёд, с шумом прорывая воздух смазанной красной молнией. Череп охранника, оживлённо тараторившего на высоком готике, непонятном для бывшего центуриона, проломился. Из зияющей дыры, обильно сочившейся кровью, торчала рукоять брошенной монтировки, подобно вонзившейся стреле. Мозгов, правда, среди месива не обнаружилось. Конечно же, не смотря на хаос и истребление сослуживцев на территории корпорации, эти двое делать ничего не стали бы, да не горели желанием, поэтому Лютый застигнул их врасплох. – Стой, еретишный! – возопил щупленький мерк. – Fire in the hole! В руке его была зажата граната. Наёмник поднёс её ко рту, сжал металлическое кольцо предохранителя зубами и рванул кисть прочь от себя, намереваясь выдернуть чеку на манер пижонских кинолент про Катачанцев. Но, увы, потерпел неудачу и лишился пары зубов. Свободную руку он приложил к плотно сжатым от боли губам. Потребовалось ещё мгновение, чтобы охранник оправился от казуса с зубами и выдернул чеку как полагается. Граната приземлилась прямо под ногами приближающегося Лютого. Тот остановился и опустил суровый взгляд вниз. Хлопок поднял облако пыли с земли, в воздух выбросилось плотное облако газов, скрывающее фигуру вторженца. Наёмник восторжествовал – попадание в десяточку! Разрыв гранаты уничтожил нарушителя! За мыслями о премии или даже, чего греха таить, повышении, он почти забыл про ноющую ротовую полость. «Не беда – вставлю себе новую цепную челюсть у механикусов!» – думалось ему. Меж тем дымок, исходящий от небольшой вырытой в асфальте воронки, развеялся. Тёмно-серая завеса испаряющимися лоскутами обтекала исполинскую фигуру бугая, пока его очертания не стали полностью явными. Едкий дух витающих газов заполнил ноздри Лютого и защекотал их. Шумно втянув в лёгкие остаток гари, он сморщил лицо и, покачиваясь вперёд, чихнул. Наймита отшвырнуло к железным воротам, которые тот охранял, на секунду его прибило к ним потоком воздуха. Фигура его опала наземь тряпичной куклой, двери прогнулись от впечатанного снаряда; меж угловатыми и помятыми створками показалась щель. – Живи, люби, кради, гуляй, купи весь мир, потом отдай! Всегда лишь помни вещь одну – не забывай свою братву! Меткую мысль оборвал тонкий писк громкоговорителя: – Раз-раз, э-э-э, – искажённый рупором голос заверещал позади Лютого. Это был капитан Адептус Арбитрес, он стоял в пафосной позе полубоком к Серёге и удерживал напротив лица конус громкоговорителя. Скопипащеный с «Судьи Дредда» костюмчик придавал его фигуре пафоса не меньше, чем два танка Планетарной Обороны за его спиной, смотрящие дулом прямо на одинокого пехотинца, покрытого кровью и копотью. – Месье Лютый, вы знаете что делают в тюрячке? Так что попросим вас не выделываться, а смиренно принять упор лёжа, заложив руки за голову, потому как если в оное положение придётся вас укладывать нам самим, вы и моя шоковая дубинка рискуете вместе потерять девственность. Арбитр, оторвавшись от рупора, произнёс команду войскам, стоявшим позади бронетехники: – Если начнёт отчебучивать – открыть огонь без предупреждения. За командиром сосредоточилась целая манипула внутренних войск магистратума, вызванных в качестве подкрепления корпорацией, внезапно обнаружившей, что экономить на сотрудниках охраны – плохая идея. Блюстители порядка во главе с высокопоставленным арбитром выдвинулись на устранение угрозы, способной играючи расправиться с наёмниками одного из богатейших учреждений Скутума, ожидая увидеть очередной рейдерский налёт уличных банд, то есть, как минимум, целую ватагу бесчинствующих людей. При виде лёгкой брони зачинщики резни, как предполагалось, должны были разбежаться сами после первой же очереди из спаренных пулемётов поверх голов, но дело оказалось деликатнее. Арбитр узнал обладателя самого сексуального мужского торса подулья. За годы службы в СПО они виделись часто, но со временем судьба их разделила – одного лишила всего, отправив влачить существование в коробке из-под холодильника, второго наградила уютным креслом в крепости Адептус Арбитрес. Одного взгляда Лютого хватило, чтобы усомниться в том, что сил, пригнанных на подавление разбоя целой банды, хватит на одного лишь Серёгу. – Месье Лютый, повторюсь, на всякий случай, если ваша ушная сера заполонила черепную коробку: мордой в асфальт, иначе я имею право прикончить вас на месте. – Пай-мальчиков и мажоров ждут шпили и рояль. Блатных корешей – амасек, лхо, беспредел и всякая шваль, – сплюнул Лютый себе под ноги. – Послушай, что я тебе скажу, – затрубил арбитр. – Возможно, ты не узнаёшь меня, но ты был мне когда-то другом, и мне не хочется тебя убивать. Однако, долг превыше всего. Мне придётся изрешетить тебя в случае неповиновения. Ты же когда-то был военным, служил Империуму, как и я. Честь и любовь к Императору должны были остаться и в твоём сердце, но посмотри кем ты стал, Серёга. Нищий оборванец, преступник, бунтарь! – Импи создал вора – Варп прокурора! – парировал Лютый. – Что ты несёшь? – сокрушённо возопил арбитр, глядя на бывшего товарища, от достоинства и славы которого не осталось и тени. – Святого в этом мире нет, но есть закон, тюрьма и судьи, что загубили жизни цвет, ломая молодые судьбы, – ответил бывший центурион. Арбитр повернулся к силовикам, готовым стрелять по приказу. Маска, украденная с фестиваля косплееров, скрывала добрую половину лица, выражавшую крайнею степень замешательства. Оглядев боеспособную полицию, он сказал им: «Цельтесь в конечности, у него нет мозга!». – Последнее предупреждение! Я хочу обойтись без крови, Серёга! – обратился арбитр уже напрямую к нарушителю, задействовав рупор. – Крови нет – менты попили! – беспристрастно ответил тот. Ему не нужно было повышать голос с помощью дополнительных устройств, ведь Лютый был настолько крут, что его было слышно так же хорошо, как и его собеседника. Арбитр сурово вздохнул. Жизнь проделала между ними огромный культурный овраг, и за ней больше не видна человечность бывшего сослуживца. «Безумец, Проклятый Агнец, подобно Люциферу, бросивший вызов Системе… из-за чего? Какие потери могли заставить человека превратиться в Зверя и Жестокосердного Убийцу? Что сожгло Сиятельную Душу бравого центуриона, некогда овеянного Ореолом Чести, а путь которого был освещён самим Императором? Возможно ли такое, чтобы и я со временем, испытывая Кризис, превратился в подобного ему кадавра, ставя себя превыше Законов общества? Имею ли я право сеять смерть по прихоти, как Воины Хаоса? Ставил ли Лютый такие же вопросы себе когда-то в Золотой Век, когда нога его ещё не переступила черту Бездонной Ямы порока? Все мы надеемся найти ответы и Искупление. Кто-то в смерти своей, а кто-то в смерти других…» – подумал арбитр, когда рука его опускалась в жесте, означающем приказ атаки. «Братанам по масти – магистрату по пасти!» – подумал Лютый. Танки открыли пальбу изо всех орудий. Главный калибр вышибал из земли клочья земли, перемешанной с асфальтом. Пулемёты стрекотали, разрывая трассерами поднятую пыль. Лютый рванулся с места, как выбитая пробка из бутылки, огибая поле сражения так, что ни один из выпущенных снарядов не задел его. Качок налетел на левый фланг пехоты и начал побоище: за мешаниной из падающих тел в униформе СПО Скутума, изредка в воздух взмывали струи крови. Арбитр застыл в ужасе, но раздался новый залп из танковых стволов, заглушая мольбы о пощаде. Снаряд взорвался в толпе своих же, раскидывая тела – как всё ещё сражающихся, так и уже погибших – в разные стороны. Все пушки обрушили ярость малиновых стволов на одну точку, готовые заплатить любую цену человеческих жизней, чтобы сразить чудовище. – Френдли фаер! – завопил командующий, но все были настолько испуганы происходящим, что едва могли расслышать за канонадой голос «судьи Дредда», сдавив гашетку до судорог. Разорванные части тел летели во все стороны, причём экипаж танка мог поклясться, что они никогда не видели оружия, оставляющего подобные раны, несмотря на огромный опыт канонирской службы. Полоса боевой формации полиции редела стремительно, Лютый буквально пропахивал себе дорогу к центру от фланга, словно землеройка. Арбитр не мог сосчитать потери – попросту не успевал следить за каждым убитым. Он обернулся через плечо к молчащему танку и похлопал его по корпусу: – Чего стоишь, Коробочка?! Заряжай быстрее! Заряжай! Хорони Лютого, Коробочка! Но зарядить не успели. Лютый сшиб с ног командующего операцией и вцепился ручищами в ствол танка, смотря прямо в дуло. Бугры бицепсов напряглись и покраснели, раздался скрежет – танковая пушка накренилась вверх. Лютый вскочил обеими ногами на броню и начал закручивать толстый металл в баранку. Всего каких-то пять секунд времени, и ствол оказался скручен в узел. Танк выстрелил. Вспышка озарила стальную бронемашину огнём, в котором потонул силуэт Лютого. Ввысь взметнулось облако пламени, оставляя за собой дымный след. Бугай спрыгнул наземь с пылающего остова танка, ещё мгновение назад представлявшего грозную силу имперской правоохранительной машины; а ныне – бесформенную обгорелую груду обломков. Второй танк повернул башню, целясь в противника. – Орудие, огонь по цели, азимут триста двадцать два, угол минимальный, один ОФ-снаряд! – закричал орудийный наводчик Конрад, старший помощник командира. – Есть азимут триста двадцать два, минимальный угол, одним ОФ-снарядом! – ответил заряжающий Деррик. – Орудие, пли! – разгорячился Конрад. – Есть! Выстрел производился почти в упор. Ствол выплюнул пороховую струю вместе с осколочным снарядом. Лютый, вышагивающий к танку по трупам, свёл глаза вниз, увидав на земле блестяшку. – Опа, чирик, – он нагнулся к монетке, сгорбив спину. В этот момент снаряд со свистом пролетел мимо, прошив то место, где секунду назад была голова центуриона. – Промах! – завопил наводчик Конрад. – Нам конец! – поддержал его визгом Деррик. Посмотрев друг на друга, они почувствовали толчок, будто что-то внезапно оторвало танк от земли и приподняло под углом над поверхностью. – Траки не слушаются! – доложил мехвод. Угол крена становился всё более ощутим, пока тела внутри бронемашины не потеряли опору под ногами, притягиваясь к передней части внутренней кабины. Конрада припечатало к приборной панели, на него сверху завалился под силой притяжения заряжающий Деррик. – Я люблю тебя, Деррик! – прош[оппа!]л наводчик. – Я тебя тоже люблю, мой Конрад! – со слезами ответил ему друг. – Мне страшно умирать, но я рад, что я проведу последние минуты с тобой, любимый. – Свет моей жизни, я столько всего тебе не успел рассказать, – солёная капля сорвалась с ресниц Деррика и разбилась на обветренных губах Конрада. Тот приоткрыл чуть-чуть рот и провёл по ним языком, ощущая вкус горечи родственной ему души. Это тронуло наводчика и тот нащупал тёплую ладонь своего приятеля, чтобы сжать её в последний раз. – Тс-с-с. Я знаю. Я всё знаю, любимый, – ответил Конрад и тоже заплакал. Деррик хотел было сократить тот запретный сантиметр, отделяющий его от желанных губ боевого товарища, но его последней воле не суждено было сбыться. Лютый, удерживая танк за ствол, приподнял его над землёй, описал им широкую дугу в воздухе и перевернул на башню, опуская всем весом на первую, уже поверженную минутой ранее, машину. Ударившись о горящие руины, корпус второго танка захлебнулся огнём. Кинетическая сила броска была настолько страшна, что смяла бронемашину почти в блин. Боеприпас мгновенно рванул, взрывая изнутри технику. Покорёженная сталь раздробила кости возлюбленных, а взбешённое пламя прометия волной накрыло их кожу, обнажая скелет. Позже, когда сотрудники магистрата разгребут последствия, устроенные Лютым, из танка извлекут два скелета в обрывках тлеющей военной формы, причём один скелет будет крепко сжимать в объятьях другой, да так, что придётся применять силу, чтобы расцепить их. Когда же их разъединят, один из скелетов рассыплется во прах. Дышать становилось невозможно, и арбитр снял душащий его шлем. Зарево полыхнуло отражением в зрачках, не замутнённых больше дешёвым пластиком из «детского мира». «Воистину, ни одна сила мира не сможет остановить его!» – подумал про себя лежащий на спине спецназовец. Он отползал всё дальше, скребя подошвами по кровавым ошмёткам на земле, и мысли о позорном поражении не покидали его: «Не может быть, чтобы Свет Императора покинул нас перед Врагом! Я низвержен перед покинувшим Благодать Его, вынужден пресмыкаться на земле, как Аспид, пока Исчадие бродит среди храбрых душ, Жнецу подобный, что Реквием поёт в незримой Тьме… Он проливает кровь, отвернувшись от Света, Ибо Воистину Да Стало Так». Надежда ещё мерцала в испуганном сердечке арбитра, которому не приходилось испытывать доселе такого ужаса. – Бегите, глупцы! – повернулся он к трепещущим войскам, вернее – тому, что он них осталось. Но кучке людей, обмочивших портки вплоть до кевларовых наколенников, приказ был уже не нужен – арбитр выкрикнул им это в спины. Лютый не выказывал ни малейшего признака усталости. Грудь его не вздымалась прерывистым темпом от нехватки воздуха; лицо его не увлажняла испарина; ноги не подкашивались в предательской слабости. Он был спокоен, словно каменное изваяние, и стоял на месте, орлиным прищуром взирая, как от него бегут десятки калёных солдат, побросав оружие и заново обрётших веру в Императора. Силуэты удалялись стремительно, но, увы, тому, кто нёсёт на себе метку смерти, не избежать ударов судьбы: силовики магистратума один за другим начали валиться на спину, высоко задирая ноги при падении – бедолаги, благодаря абсолютно случайному стечению обстоятельств, наступали на банановые кожурки, словно на противопехотные мины, и летели наземь, скошенные жестоким провидением. Казалось бы, при чём тут Лютый? «Я проиграл дуэль Призрачному Фатуму, и цена тому – моя жизнь. Когда-то мы оба были скованы Великим Долгом, но теперь… меня поглотит Извечная Пустота…» – Кто не курит и не пьёт – ровно дышит, сильно бьёт! – выпалил Лютый, остановившись перед лежачим арбитром, показавшим наконец своё лицо. – Ты не вывез базар, Грим! – Ты – настоящее чудовище! Одумайся, если в тебе осталась хоть капля человечности. Ты очень крут, и аннигилируешь всех без разбора, но посмотри – это ослепило тебя, Лютый! Жажда убийств затмила твои чувства. Однажды нас развела судьба, и сегодня ты меня убьёшь, хотя не желаешь мне зла, как и я тебе. Тебе никто больше не доверится, никто не назовёт другом, ты постепенно лишишься того, что создавал с таким рвением… – Как ни крутись, а попа всегда сзади, Грим, – сверкнул глазами центурион. – В моём сердце есть мечты, о которых ведомо только Императору! Увесистый сапог опустился на голову Маэстро, раздавив её, словно варёный овощ. «Какой Же Он Крутой» – подумалось арбитру за секунду до того, как он лишился этой особенности. Вокруг производственного цеха тлели следы побоища: выбитые осколки асфальта, превратившие ровную площадку в крошево; воспламенённая пирамида из двух сгоревших единиц бронетехники; куча тел, оставшаяся от целого полка людей, причём некоторые из них были изувечены так, что собирать их воедино пришлось бы из четырёх-пяти частей, разбросанных по округе; дымящиеся гильзы стаб-орудий и целое море крови. Помятые врата завода ныне походили на жуткое преддверье логова культистов, куда нет дороги незадачливому путнику. Разгром сил Планетарной Обороны обратил пядь промышленного района в лес костей, и Лютый, как властелин сего сюрреалистичного творения, вошёл в монолитное здание. «Agellon Inc.» не был местом людным, опальному легионеру Скутума приходилось пробираться сквозь паутину погрязших в полумраке грязных коридоров с давно некрашенными стенками, на которых видны были серые подтёки чего-то засохшего. Металл и горький смрад властвовали внутри комплекса по изготовлению фирменной колбасы, но Лютый был ведом вперёд неистовыми порывами пламенного сердца. Если никто не ответит перед ним за преступление против человечества, ему ничего не стоит обрушить это здание, как карточный домик, и втоптать в фундамент. Сокрытая темнотой фигура в опрятном деловом костюме стояла лицом к вышедшему в громадный зал Лютому. Падающая тень делала невидимой половину его лица, сливая с окружающим мраком. Шум производственных машин – автоматических конвейеров и прессов, расставленных по всему помещению – наполнял уши монотонной болью. Серёга шёл вперёд. – Что же привело тебя, Лютый? Ты теперь наёмник конкурентов? Банды прислали тебя? «Крыша»? Я чем-то не угодил сильным мира сего? Экклезиархии? – говорил человек. Он старался сделать свой тон устало-расслабленным, медленным, будто бы вокруг него не существовало проблем, которые он не смог бы решить щелчком пальцев. Как представитель крупной мегакорпорации, он умел держать себя в руках, пусть это и давалось ему с большим трудом. Одно дело давить влиянием бюрократов и бесталанных бизнесменов, другое дело – смотреть в глаза врага, что сокрушил все преграды на пути, чтобы добраться до твоего бьющегося сердца. – Нет. Я не служу господам, только себе, – ответил Лютый, медленно чеканя шаг. – Тогда что тебе нужно? Одиночка, вторгнувшийся на предприятие корпорации. Нет, этого не может быть, ничего в мире не происходит просто так. В этом же должен быть какой-то смысл, ты должен на кого-то работать, Лютый. На кого? На кого же? – голос человека в пиджаке становился громче с каждым шагом вторженца и сквозил неуверенностью. – Я – Лютый! Я фармлю тех, кто мне не нравится. И ты мне не нравишься, – честно ответил верзила, насупив взгляд. Глубокая тень пролегала под его широкими бровями, пряча глаза за чёрной полосой. – Этого не может быть. Что ты хочешь за мою жизнь? Богатства? Я могу озолотить тебя! Тебе нужна моя власть? Я сделаю всё, что ты скажешь мне сделать! У меня есть связи, выходы на кого угодно! – Беден человек не тот, что без цента, а тот, что без мечты! Мне не нужны деньги, мне нужен лишь ты! – Но кому это выгодно? В этом же должна быть хоть капля смысла… – Я – Лютый! Мне не нужен смысл, чтобы фармить! – В чём я провинился? Могу ли я хотя бы узнать за какие прегрешения ты пришёл за мной? – Не по-пацански это – колбасу из туалетной бумаги делать! Настоящий мужик должен жрать мясо, а не твой суррогат! – Что? Стой… – директор завода скрестил руки в защитном жесте. – Но мы не добавляем в колбасу туалетную бумагу! Лютый остановился, не дойдя до цели всего какую-то тройку-четвёрку шагов. – Хм-м? Но я же… я прекрасно знаю вкус туалетной бумаги… – Мы не добавляем туалетную бумагу в продукцию, Лютый! – повторил человек, усмехаясь. – Это было бы слишком дорого для нашей корпорации, а мы минимизируем расходы, поэтому мы добавляем туда ещё более дешёвый заменитель – твои рассказы! Рука его нырнула куда-то за спину, и появилась через мгновение в свете тусклых потолочных ламп с кипой бумаг. То были рукописи, начерканные неровным почерком на совсем дешёвом мягком полотнище, которое разваливалось даже под собственной тяжестью. Лютый пришёл в ужас – перед ним [ну уж нет]одилась разгадка тайны, о которой он даже не подозревал. Его собственные рассказы! Те самые, что пропадали каждый раз из его логова на заброшенном ящике! Клятые корпоратократы потеряли последние капли совести, когда решились пойти на такое. Лютый никогда не думал, что назовёт свои рассказы «отвратительными», пусть даже на вкус. – Это были вы. Всё это время. Вы похищали мои фанфики! Что ж. Я приговариваю тебя к смерти, обманщик! Больше ты не станешь отравлять народ… этим! – Лютый прыгнул к директору и приподнял того над полом, удерживая за шею одной рукой. – Нинада плес! Я ведь несу твоё творчество в массы… – хрипел корп, извиваясь в мёртвом хвате накаченной руки. Лютый отбросил своего врага, и тот ударился спиной об стенку. В руке у борца за справедливость откуда ни возьмись появились связка железных кольев – четыре толстых заточенных болванки. Подойдя к ошеломлённой жертве, он начал вгонять их одну за другой в конечности директора предприятия. Один колышек вонзился в правую кисть, приковывая её к стене; один в левую; третий же пробил сразу две сведённых в одну линию ноги. Кровь начала проступать сквозь светлую ткань дорогого костюма, пока та не начала струиться на пол, образовывая большую лужу. – Нет! Ты не можешь меня распять, не можешь, я же… Четвёртый кол заставил мужчину замолчать – сталь уничтожила его грудную клетку и насквозь пробила сердце. Лютый так и не дослушал почему он не мог распять его, да и не то чтобы очень хотел. К тому же, кому какое дело, если он уже это сделал? *** Лютый разгадал тайну отвратительной колбасы, попутно распутав дело о пропаже своих рассказов, в которых красочно описывались сцены насилия и бессмысленных битв. Жизнь в подулье научила его жестокости, и он овладел ей не только в бою, но и на письме, однако, после своей славной службы в Силах Планетарной Обороны он оказался навечно заперт в неменяющейся картине из сточных труб, тесных стен и заведений для разного рода маргиналов, и разучился писать про что-то ещё. Где-то в глубине его искажённого бедностью и горем разума витали образы высших ярусов улья, старого мира, – великого и многогранного; наполненного увлекательными легендами и чарующей явью; разнообразного и интересного; где вместо смрада сортирных ям воздух полнился острыми запахами; краски Империума не были скрыты за серо-пепельной завесой от изрыгающих клубы дыма труб промышленных заводов; а люди не были сплошь, все, как один, похожи на алчущих крови псов, забившихся по кабакам в ожидании лёгких денег. Он мог бы писать о том мире, что скрывался за пределами просмоленного гарью стального купола, но забыл его. Лютый не намерен был сопротивляться более, когда дрожащие от страха копы пришли снова, уже при поддержке вдвое больших сил. Глупцы даже не понимают, что и этого не хватило бы. Он выполнил свой долг и не боялся понести наказание. Как-никак, раньше его меч принадлежал закону. Он позволил сковать себя, но даже будучи обездвиженным, заставлял трепетать своих конвоиров до мурашек и жуткого тремора. Многих мутило от сильнейшей вони содержимого кишок, разбросанных по всей территории внутреннего двора. Блюстители порядка кое-как перебарывали истерику и сопротивлялись инстинктам самосохранения, диктующим их телам бежать скорее прочь, осесть у себя дома, снять с себя армейские погоны и жить счастливо где-нибудь на другой стороне Империума, за много-много парсеков от Скутума, иногда принимая снотворное, если образ произошедшей бойни будет всплывать в памяти на ночь. Лютый принял предназначавшийся срок. Конечно же, если бы он не сдался по чести, никто из этих доходяг никогда в жизни бы его не остановил, как не остановили две центурии до этого. Суд был кратким. Настолько кратким, что можно сказать – его не было вовсе. Созыв присяжных был чисто формальностью, а судья выносил вердикт с лицом, выражавшим искреннее непонимание почему ему вообще приходится подписывать приговор. Сделали бы виновнику лишнее отверстие для вентиляции мозга – и дело с концом. Конвой, провожавший Лютого до своей камеры, был на удивление спокоен. Каждый из них прекрасно осознавал кто такой Лютый и почему он здесь, но своими глазами расправу бугая над солдатами Грима, одного из лучших командиров Адептус Арбитрес, а также мастера пространных словесных конструкций, Начинающихся С Большой Буквы, тюремщики не видели, а слухи были настолько невероятные, что им никто не верил. Для них описываемое бесчинство казалось настолько сюрреалистичным, что они воспринимали его не иначе как страшные гиперболизированные байки. Как говорится: у страха глаза велики. Проржавевшая дверь камеры с деформировавшимися прутьями в узком смотровом окошке отворилась. – Проходи, не задерживайся! – один из копов подтолкнул Лютого внутрь. Он не сопротивлялся. Нога его переступила порог, и на грозного видом верзилу устремилось множество пристальных глаз. Арестанты сидели в общей камере, то свесив ноги с вершины двухъярусной шконки, то на разваливающихся табуретках, широко расставив колени. – Опа! И хто это у нас колё-ё-ё-са катит? – прозвучал сипловатый голос пожилого урки, покрытого татуировками, виднеющимися даже из-под впитавшей многовековые пятна жира майки с полосками. Лысая голова неотступно следила за движениями новоприбывшего амбала, будто приковав угольки хитрющих глаз, потонувших в выступающих надбровных дугах. Лютый, расставив руки как можно шире, чтобы казаться больше, проигнорировал реплику и невозмутимо двинулся к стене. Его огромный рост позволял без труда дотянуться до запылённого окошка под потолком, окованного блёклыми решётками, с которых уже давно слезла краска. «А ведь я мог сломать вон ту решётку и рвануть в Хаммерфел!» – подумалось Серёге, когда он коснулся холодного стекла. – Фьють! Сышь, это, уважаемый, – с напором процедил лысый заключённый, по всей видимости, местный пахан. Его шестёрки грозно скучковались вокруг и с интересом наблюдали за новеньким. – Вот ответь мне: идёшь ты по дну улья с другом, вокруг, кроме мутантов, никого. Тут внезапно вылезает Книжник и засовывает твоему другу в жопу капсулу с ядом. Теперь вопрос: было ли такое у раннего Бланше? Ухмылка скосила узкие губы пахана. На его лице читалась уверенность в том, что салага не справится всей своей, по-видимому невысокой интеллектуальной мощью с лором вселенной. – У меня нет друзей, я – волк-одиночка, работаю один, – пробасил Лютый, повернувшись к собеседнику и пафосно вскинув подбородок перед всей камерной братией. – Ч-что? Как ты… а ты хитёр! Очень хитёр! Я недооценил тебя, уважаемый, – ещё больше скривился пахан, пряча глаза под густыми бровями, – но ты так и не ответил на вопрос! – А с какой целью интересуетесь? – парировал Серёга, не меняя горделивого вида. «Н-невозможно! Как же он хорош! Почти загнал меня в ловушку! Ублюдок!» – пронеслось в голове урки. Вслух же он сказал: – А что, есть что скрывать? – Ты по беспределу наехать вздумал, не так ли? – К-корэ ва… Лютый сделал шаг. Над головами гурьбы шестёрок задрожал мутный плафон люминесцентной лампы. Ещё один шаг заставил дневную лампу коротнуть, из-за чего ужасающая фигура Лютого отбросила на секунду жуткую громадную тень. – Ну хорошо, чертила! – взревел пахан, мигом напрягшись, в руках его откуда ни возьмись появилась оплавленная зубная щётка, блеснув лезвием бритвы. На острый конец была нанизана аппетитная сосиска, совсем не похожая на ту бесформенную кляксу от производителей «Agellon Inc». Вскрикнув «получай!», пахан выбросил вперёд руку с оружием, и сосиска сорвалась с самодельного ножа, устремившись вперёд, как пушечный снаряд. Лютый сработал на рефлексах, отбив летящую угрозу ребром ладони в сторону. – Вот и всё! Всё кончено! Мои движения совершенны, этому приёму меня учили предыдущие поколения арестантов, а их учили другие поколения! От этого трюка нет спасения! Теперь, когда фаллический предмет коснулся тебя, ты зашкварен! Наконец-то наша камера пополнится петушком в довесок к одному критику, которого мы заставляем чистить парашу за то, что ему не понравились наши драбблы! Вот же он, познакомься со своим будущим дружком! Так ликовал пахан, ощерив ряд гнилых зубов и указывая костлявым пальцем куда-то в угол, где сидел жирный бородатый мужик и с интересом наблюдал за происходящим. – Так как он всунул ей в попу яд-то? – будто бы в оправдание раскинул руки бородач. Лютый обернулся на голос, после чего снова уставился на пахана. На его лице проскользнула ухмылка, хотя, казалось, мимические мышцы Серёги не могли физически изобразить такую эмоцию, будто застывшие в стальных мускулах лица, как в рокрите. – Хе-хе… – Т…ты… чего смешного? – голос пахана дрогнул. – Ты так и не заметил? – Не заметил? Невозможно… – Да! Ты не заметил, что перед тем, как ты кинул в меня неразломанную сосиску, я успел надеть на руку полиэтиленовый пакет. Видишь? – Лютый демонстративно показал ту руку, которой отбил деликатес подулья в сторону. – Я не законтачен! – Что? Как такое могло быть? Я… я не мог проиграть! Соберись! Конституция! Дыхание гнилья! Двести сорок пятая статья: изнасилование крупного рогатого скота! – Ты уже проиграл. Глаза пахана расширились, шестёрки встревоженно загалдели. – Что ты сказал? – Так ты, должно быть, не заметил, что я не просто отбил твою сосиску, – с превосходством выпалил Лютый. – Я предугадал твоё движение, поэтому сумел точно рассчитать траекторию полёта с учётом рикошета от стен. Посмотри в тапок. – Что? – глаза урки выпучились, приобретая хоть какие-то очертания из-за век. Дрожа, он опустил взгляд вниз. В его тапочке, прямо на мизинце, лежала та самая отбитая Лютым сосиска. Маститый пахан взглянул на неё, лениво двинул ногой и роковая сосиска покатилась прочь по полу. – Хм… ты думал, что я тебя не переиграю? Что я тебя не уничтожу? – Он поднял злобное лицо и сквозь чёрные зубы выплюнул: – Я тебя уничтожу. Видишь ли… ты, конечно же, не мог знать, что эта нога – не настоящая. Я потерял её давным-давно в битве на Стирии, когда наша кавалерия бесстрашно обрушилась на врага, и сейчас мне её заменяет роботизированный протез. Так что твой план не сработал, щенок! – Да, я уже читал про Лютцен на википедии. И – нет, это твой план не сработал. – К-как это? – Ты, наверное, не заметил, что, когда я вошёл в камеру, я подошёл к решётке на окне. Я незаметно протёр стекло от грязи и прицепил на скотч линзу. Всё это время солнечный свет, собранный в пучок, был направлен в твою миску. Ты ел из дырявой посуды… петушок! Толпа шестёрок заулюлюкала. Пахан в страхе кинул взор на алюминиевую миску, из которой текла утренняя каша прямо через прожжённое отверстие. Со всех сторон слышался неодобрительный гул, понятия были соблюдены, участь бывалого пацана была решена. – Маня! Поди подмойся! – Эх, давно я на твою жопу поглядываю, барыга! – Не повезло, не фартануло… Сливающиеся в единый хор возгласы ужасали арестанта. Он в немом ужасе сполз с койки на пол, и, дрожа, пополз через камеру на четвереньках к сидящему в углу неизвестному критику. Кто-то из бывших пацанов бродяги смачно пнул его под рейтузы. – Я признаю! – взмолился сверженный червонный король. – Ты невероятно крут! Ты самый крутой из мужиков, которых я когда-либо знал! Ты теперь новый пахан по праву, мне никогда не одолеть тебя! В знак моей капитуляции, я хочу пожать тебе руку, как достойной замене! Униженный урка протянул тонкую конечность Лютому. Тот протянул свою в ответ. Но в последний момент одёрнул её. – Я разгадал твой план. – Что? Невозможно! – Так как ты опущенный, ты хотел тронуть меня, и думал, что я ничего не пойму, – сурово проговорил Лютый. – Что ж. Ты знаешь правила. Дырявым запрещено касаться нормальных людей! – Н-нет! Пощади! Какой же ты лютый! – Да! Я – Лютый! – выпятил губы Серёга, – И это – закон Лютого! Тупой носок поношенных ботинок описал ровную дугу в воздухе, оставив за собой неявный след, подобный хвосту кометы. Подошва героя Скутума врезалась в блестящую лысину. Говорят, через несколько месяцев Лютый сколотил из уголовников элитный стак Cohors Praetoria прямо в тюрьме. Потому что всем вокруг было плевать, и никто не собирался ему мешать. Когда бушующая, словно пожар, армия вышла на улицы мира-улья, никто не мог сопротивляться ей, потому что профессионализм военных за время отсидки Лютого не возрос ни на микрон. Силы Планетарной Обороны сдались за час осады, все они по счастливой случайности оказались застигнуты врасплох со спущенными штанами в туалете. Алое пламя войны объяло Скутум. Лютый нёс с собой новый закон, затыкающий рты декадентствующим аристократам и сметающий рабских слуг режима. В темнейшем мраке далёкого будущего есть только он – Закон Лютого™. Спрашивайте во всех привокзальных киосках звёздной системы.

если это антимат - вопрос снят, я уже забыл, что имею дело с движком форума пятнадцатилетней давности, хотя, казалось бы, должен был вспомнить об этом, когда вручную переносил форматирование из "Ворда" посредством написания BB-кодов вручную. Эх, ладно, по новым данным разведки "Прогулки с динозаврами" писал Барс, а новый Демон-Принц под шестым номером - Только Вперёд, и я ему не завидую, потому как помню, что он на конкурсе "Олды против внучеков" писал сильно выше среднего. Что поделать, нанятый мной детектив слишком поздно увидел пост о том, что Армикрон дропнулся. Ну-у-у, у меня для вас неприятные новости, но на Сапека это вообще не похоже, потому что пане пишет, как настоящий обрыган. Вот когда вы выкинете в помойку все художественные описания, тогда и можете претендовать на гроши жадного поляка, а пока что вы сильно выше его по стилю.

Рассказ первый: «Никаких больше вечеринок…» Самурая жизнь Как лепесток цветущей Садовой вишни. Хочется найти ответ: Где твои запятые? Название, вдохновлённое такими известными нетленками от мира российских вокзалов, как «Последняя гастроль Госпожи Удачи» от фрау Донцовой и «В рот круглый год» неизвестного автора, подозрительно похожего на Книжника, не разочаровало ни на секунду. Потому что если не ожидать ничего, то ничего и не разочарует. Название точно отражает сленг жжёных армейских шутеек от суровых и беспощадных вояк, на коих мечтали походить многие мальчишки прошлого столетия, хоть разок увидавшие безмозглый, но бодрый боевичок с мускулистыми героями по «ящику» в прайм-тайм. Нет, я не про Стерха. История повествует о перекаченном сержанте Хартмане, ой, простите, там другое имя с твёрдыми глухими звуками, чтобы герой казался резче и грознее, а количество слогов не вызывало у любителей сериалов про ментов панические атаки. Но, признаемся честно, кому не всё равно? Лично я бы звал героя Лютым, но, боюсь, погоняло зарезервировано нашим постоянным клиентом, и потребуется для работы в дальнейшем. И сержант убивает генокрадов. Всё. Так, стоп, я имени сержанта уделил больше внимания, чем сюжету, это как так вышло? А вышло очень просто. Сержант Керхер пошутил бы, что вышло так же, как и вошло, но мы тут не шутки шутим, у нас тут вообще-то серьёзная литературная аналитика. Сюжета просто не существует как переменной в этом уравнении, поэтому о нём трудно что-то сказать, нужно ждать доклады учёных в международных научных изданиях, когда же они найдут что-то похожее в своих электронных микроскопах. Я бы сказал, что текст рассказа очень хорошо подходит под баттл-репорты после очередной игры в клубе с корешками, потому что этим рассказом можно точненько описать передвижения фигурок по столу и единичку на кубике при атаке ядовитым хвостом, но не некие события в вакууме с поправкой на художественную составляющую. Стиль повествования вырван прямиком из армейских газет, в которых внимания уделено больше мягкости бумаги, чем содержанию колонок, потому как вояками газетка может хоть иногда использоваться по назначению, а значит в обоих случаях воякам будет, прошу прощения за грубость, насрать. Некоторые могут сказать: опять токсичный тролль токсично троллит, эй, сколько заплатил Госдеп за рецензию и развал морального облика форумчан? Но подождите, я же только хотел сказать, что рассказ-то в целом не такой уж и ужасный! Ну, нет, конечно, он максимально бессмысленный: герой настолько карикатурно-маскулинный, что даже Лютому пришлось бы потесниться и ужать бугры бицепсов насколько возможно, а отрывистый стиль, где внимания шутейкам катачанцев про шлюх и яйца отдаётся не в пример больше, чем запятым, не вызывает восторга, но, положа руку на самое святое, что у меня есть – на роутер, - могу заявить: это ни в какой мере не сравнимо с откровенно ужасными работами, которые были раньше и будут ещё позднее в этой рецензии. Это, скажем, просто стандартный стандарт ленивого неинтересного рассказика, когда на конкурс нужно что-то вывалить, но идей нет, так что в голове автора складывается мысль, будто неплохо было бы дать окололитературное описание катки в варгеймы на прошлых выходных, авось никто не разглядит подвоха. А фраза из текста про «хитро спланированную диверсию генокрадов» звучит несколько неубедительно, потому что диверсия остаётся хитро спланированной только в этой самой фразе автора, на самом деле никакой тактики, хитрости и стратегического превосходства в тексте нет, равно как и описаний в принципе. Кучка генстиллеров рашит кучку черпаков – вот и вся хитрая диверсия. Немного портят впечатление ещё кое-как расставленные запятые, которые, хоть и присутствуют как элемент, за что уже можно похвалить (некоторым и это не даётся), но было бы лучше, если бы они стояли ещё в том порядке, в котором должны стоять. Иногда проскальзывают странные опечатки, как например: «оставшие в живых», но придираться к ним нет большой охоты, просто напоминаю, что они там есть, и было бы неплохо их искоренять, хотя понимаю, что никто от такого не застрахован. Фраза «разорван стальным свинцом» тоже несколько непонятна, типа, где-то в суровом мире «сорокатысячника» есть деревянный свинец? А в градуснике автора, наверняка, переливается металлическая ртуть. Из финала мне показалось, что последние два блока текста автор дописывал сильно позже основной части, потому что стиль съехал с «щас как поучу внучЕков» на «да-да, надо дописать скорей, чайник уже свистит», стало больше опечаток, и само повествование резко переменилось на сумбурный финал. Миниатюрки вытаскивают работу. Причём сильно. Если сам текст не особо впечатляет, то над коллажем работа была выполнена чуть лучше. Композиция соответствует содержанию, фигурки сами по себе классные, история уловима и передаётся фотографиями целиком, тут не придраться. Ну и просто замечу, что автор к чести не стырил их со сторонних ресурсов, как некоторые прочие (нет, мастер Роммель, что вы, я смотрю совсем не на вас, нет), а честно выполнил условия конкурса. Да, я в курсе, что по условию разрешено брать чужие фоточки из сети, но… чёрт, это же конкурс миниатюр, с таким подходом можно было бы разрешить и чужие рассказы с фикбука стягивать, какой вообще смысл соревноваться на арене, где один может взять профессиональную фотографию с покрасом от художников, а ему противостоять должен Васечка, который своих родных человечков на фоне пыльных занавесок снимает, заботливо отодвинув в сторонку цветочные горшки, чтобы в кадр не лезли? В общем, для меня повод накинуть балл за свои миниатюрки, как за суть конкурса. Поэтому рассказ получает от меня свои клёвые 6/10, мои поздравления. Если сыграть в игру и попытаться отгадать участника, то вы уже, думаю, поняли, что я имел в виду Самурая Клима всё это время. Ужимистый стиль, армейский язык, тематика произведения и прилежное (прямо таки отеческое) отношение к миниатюркам заставили меня подумать именно на него. Рассказ второй: «Туманная история» Историй туман Орошает слезами Рукав хейтерка. Как же мне быть, если я Не играл в «Малифо»? Без паники! Мне рассказ понравился. Несмотря на то, что он тоже не особо блещет вихрастыми сюжетными перипетиями, в целом он скомпонован весьма живо, неплохо и интересно. Он раскрывает себя от начала и до конца, и это при всём том, что я про «Малифо» когда-то где-то, кажется, читал, а, быть может, это мне вовсе приснилось, и я не особо в теме. Но несмотря на это, подоплёка мира остаётся понятна даже читателю извне, что хорошо. Автор постарался сделать недлинные, но достойные описания, дающие живую картину; раскрыть персонажа следователя через его повадки, внешний вид и натуру, а не тупым пересказыванием его умений из квенты; и поберечь глаза читателя, отредактировав текст, за что уже можно сказать спасибо. Сэр, вы обладаете поистине уникальной способностью, это редкий случай, понимаю, сложно поверить, но ваш глаз способен заметить красные подчёркивания в «Ворде»! Расскажите родным обязательно! Единственное за что можно укорить автора, так это за фразу: «никто не писал про дерьмо». Да нет же! Сэр, немного терпения, мы ещё до шестого автора не дошли, не торопите, пожалуйста, события! «Он медленно убрал свои ножи за пояс» - А он их доставал? «Кристер сидел на корточках посреди крыши, поигрывая ножиком» - Так он же их убрал! Монтажёр, пощады! Ещё текст изобилует отсылками к «Карлсону», тут тебе и тучный петуч, и мастерское ката копьём из «Divinity Original Sin», представляющим собой нож на палке, которым малыш изображал подобие пропеллера, про варенье уж совсем молчу. В общем, слишком жирно, товарищ. По миниатюркам – мыльненько, но вполне соответствует рассказу, хотя мне бы хотелось всё же видеть некую сцену, а не просто героев рассказа, стоящих перед читателем, как 3D-вайфу в Т-позе. Всё же не будем забывать, что конкурс подразумевает соревнование не только на литературном ристалище, но и в креативе с детскими пластиковыми солдатиками миниатюрами. Всё просто и лаконично, мне нечего больше сказать. Рассказ незатейливый, но он очень хороший, грамотный, причём не только по школьному правописанию, но и по компоновке, ну и – главное – интересный, за что автор заслуживает в свой еврейский кошель 8/10. Было бы девять, если бы приложение с миниатюрками было поинтереснее и покрасочнее. Конкурс «история в миниатюре» же! Минутка со старцем Фура: сперва, когда я ещё не заплатил детективу за его шпионаж, мне казалось, что это написал Церф или Только Вперёд, я так думал, исходя из их предыдущих работ. Последняя фраза настолько смазала картину, потому что она выполнена в стиле маэстро Грима, что я приписал к вероятным участникам ещё и его, хотя многое говорило об обратном, сами подумайте – текст можно понять и осмыслить, а это значит, что это точно не маэстро. Но потом сыщик перелистнул на первую страничку обсуждения и понял, что мессир Церф сам признался, что будет писать про «Малифо». Так что загадка перестала быть загадкой, оказывается, пирамиды построили вовсе не инопланетяне, прошу прощения, если кого шокировал. Рассказ третий: «Зов Долга» Подулья пропал Затхлый воздух в строках. Растерян ронин - Хочет найти дорогу. Где родная канава? История мутноватая, но интересная. С технической точки зрения нет нареканий: следовать заветам лингвистов прошлого столетия лучше, чем не следовать никаких правилам русского языка вообще. Исключение – Гаспар, пусть лучше травит уморительные сумасшедшие словосочетания, которые даже сымитировать трудно, будучи в здравом уме. Тут должны быть пространные речи на сорок страниц текста про бренность бытия, фабулу и средства выразительности, но их не будет. Да и зачем? Я уже говорил, что Стерх умеет писать, когда захочет, главное, чтобы это желание перевешивало стандартные физиологические позывы кишечника. Да-да, мессир уже спалился сам, так что будем называть солдат по именам, да и, если честно, я не понимаю в чём смысл устраивать анонимность в кругу тепличных друзяшек, если каждый и так знает своего оппонента, а для пришлых критиков-внучеков извне ответ заботливо оставлен в теме обсуждения? Не понимаю, правда, почти все участники спалили свои номера, а прочие легко выявляются, если пописать на лакмусовую бумажку с напечатанным на ней рассказом. Недолго думая: рассказ хороший, годный, интересный, сюжет присутствует (а это, не поверите, уже достижение для душного боевичка, и достижение вдвойне для мессира Лютого отдельно), нет вопросов. С нетерпением буду ждать подписания контракта автора с «Black Library», так уж и быть – отдам кровные, а то селёдку не на чем разделывать. Это 8/10. Сомневаться в том, что мессир умеет писать боевички – значит сделать двойное сальто назад в яму Некромунды. Единственное недопонимание возникло вот в чём: в тексте есть обсценная лексика, так почему одни слова автор подверг цензуре, а другие – нет? Я тут подумал, вот будет хохма, если рассказ писал таки не Стерх, а, например, маэстро Грим, но все факты указывают именно на обратное: сэр решил признаться сам в обсуждении, но даже если отмести это, я с первого же взгляда, ещё не читая текст, сумел определить двух авторов - третьего и седьмого - с первой же секунды посещения темы. Но пруфов не будет, разумеется, придётся вам поверить мне на слово. Аннотация, объём написанного, общий слог – всё указывает на сценариста сериалов про ментов по отечественному ТВ. Если мучает вопрос почему рассказ настолько классный, что у заказных ботов даже отбило желание стрелять термальными копролитами, а оценка не девятка, поясню: я, честно, очень сомневаюсь в том, что миниатюрка в приложении принадлежит автору. Если это решительно не так – прошу прощения, все дела, но выглядит работа профессионально, как не делают рядовые обыватели, красящие миниатюрки у себя в подъезде. Вся фотография просто кричит о том, что она была нагло заимствована с сайта какой-нибудь мастерской, хотя из-за склейки изображений трудно проверить на подлинность методом поисковиков. Да, я знаю, что правилами разрешено, но на всякий случай повторю – если можно просто взять любую картинку из необъятной сети, то какой смысл вообще соревноваться конкретно миниатюрками, понятно ведь, что соревноваться тогда нужно в скорости набора текста в «гугле» и навыках владения колёсиком мыши. К тому же, это правило создаёт дизбаланс между браузерными скороходами и теми, кто действительно делает экспозицию из своих миниатюрок. Рассказ годный, а с миниатюркой – не знаю, что думать, но навевает сомнения. Если я не прав – накиньте ещё балл в копилку, но так, чтобы честно. Впрочем, настоящая халтура только впереди. Нет, это не отсылка к никнейму следующего конкурсанта. Рассказ четвёртый: «Охота на карнозавра» У тёмных эльфов Лидера именовал Я Сангвинием, Когда играл в «Мордхейм». Всосал он точно так же. Рассказ повествует о не очень понятном противостоянии ящеролюдей и орков, где происходит всё сразу и одновременно ничего. Что касается сравнения, то данный рассказ не в пример слабее предыдущего; при равной идее незатейливого боевичка у предыдущего автора и драма какая-никакая, и описания многократно лучше. В «Охоте на карнозавра» применяется приём стилизации речи и мыслей под главного героя, который описывает всё вокруг, исходя из своего собственного лексикона и мироощущения, и это правда хороший ход. Но также проскальзывает и речь автора, описывающая уже действия со стороны, и тут-то как раз заметна большая разница в художественном стиле с остальными участниками. Всё несколько скомкано, ломано, и я не про образ ящеролюда, а про общую динамику всего рассказа. Как-то всё мелькает: один напрыгивает на другого, третий теймит гиганотозавра на сервере «ARK», чтобы снести базу китайских игроков… а, кстати, зачем? Вся охота отдаёт пустотой, потому что она начинается ни с чего, и не заканчивается внятным финалом, который подытоживал бы всё написанное и давал удовлетворение читателю. Да, я прочитал, но что мне с этим делать? Хочу заметить, что автор в принципе ничего страшного-то и не совершил, ну, недожал немного по стилю до более весомых оппонентов, с кем не бывает? Ну, подумаешь, безыдейная битва какая-то, зато миниатюрки! Миниатюрки-то какие! Что сразу хочу отметить, что данный участник – мой фаворит в плане раскрытия истории в миниатюрах. Тут присутствует действительно качественная работа как по покраске, так и по съёмке, при этом композиция снимков выстроена в историю, в точности описанную литературной работой, что даёт некую уверенность в том, что автор действительно своими руками сделал подборку и написал под неё рассказ. Или же сперва нашёл в интернете линейку фотографий и начал составлять из увиденного историю! .\_/. В общем-то, сыроватый рассказ вытаскивает из токсичных болот дополнение в виде объединённых историей миниатюр. И сильно. Изначально хотел шестёрочку поставить, ведь рассказ сам по себе не ужасен, хотя и несколько сер. Но итоговый балл отдаю – 7/10. Рассказ написал Только Вперёд, ибо такова способность моего『King Crimson』! Ad primam, сударь уже писал на очень похожую тематику, и даже использовал те же самые стилистические приёмы ранее. Ad secundam, сударь сообщил в теме обсуждения, что он уже закончил писать, так что из семи работ где-то точно должна быть его, и он не дропнулся. Ad tetriam, метод исключения: многие либо спалили сами себя заранее, либо было очевидно кто где, так что все, в общем-то, расставились по своим местам и без участия угадайки. Рассказ пятый: «Большая охота» Поиграл вчера В «Некромунду» дома У друзей своих. Проиграл друзьям сохэй - Напишу-ка я рассказ! И-и-и-и-и-и, честно, фиг его знает. Обыкновенный дряблый с фикбука, написанный в перерыве между листанием мемов в соцсетях и варкой макарошек на кухне. Проблема примерно такая же, как у первого автора: это просто описание того, как кто-то кидает кубики на столе с налётом фантазии, что немного проигрывает в идее и исполнении другим участникам конкурса, которые выписывают мастерские батальные сцены. Тягаться с месье, который спит и видит разборки Лютого с криминальными авторитетами, на его поле – не слишком-то хорошая идея, а другой, увы, автор не предоставляет, уповая на то, что незамысловатая сценка изнасилования простейшей геометрической фигурой с цифрами на гранях высокоразвитого мыслящего существа может оказаться в фаворе. Ну, не здесь, не здесь. Также можно провести параллели с предыдущим – четвёртым – участником, потому что там тоже весьма серая битва без какого-либо смысла. Только, в отличие от уже получившего свою порцию опилок сударя, тут миниатюрки не блещут. Нет, я не хочу сказать, что они плохие, но у оппонента лучше, что по качеству самого снимка, что по смысловой нагрузке, ибо там перед нами встаёт практически единственная работа, в полной мере передающая «историю в миниатюрах». Пыщь-пыщь, банды сражаются, звёзды литературы загораются! Ставлю на то, что баттл-репорт написал маэстро Грим. Хотя, если бы этот Sneaky Sneakman не признался сам, что пишет про Некромунду, я бы ещё подумал. Сами рассудите: в тексте нет Мечей Тысячи Истин, Тысячежопного Города и Легендарных Радиоактивных, Вездесущих, Уничтожающих Вселенную, Приносящих Дождь, Потрясающих Копьём, Говорящих с Волками, Ссущих в Рот Трупу На Троне Супермутантов, каждый титул которых непременно необходимо написать с большой буквы, а иначе фанаты глубокого лора заплюют. Это существенно сбивает с толку, знаете ли. Оценка: 6/10. Рассказ шестой: «Становление сеятеля» Молвил при смерти Могучий Киёмори: Не творите жертв; Лишь только единичку Влепите Ёритомо. Чистейшая амрита! Слово незримый бог сел мне на лицо и наделил благодатью! Это настолько шедевр, что я преклоняю свои колени, невзирая на боль телесную и душевную. Клянусь, что автор сего фанфика – новый Демон-Принц раздела, и я буду именовать его именно так. Да, воины, верно – Гаспара нет на конкурсе, звезда его угасла, он начал давать рассказы кому-то на редактуру. Но наследие его живо! Верный ученик восстал из груды пыли и пепла, озарив вспышкой всё воинство и, чего греха таить, мои глаза. Сын продолжил дело отца, мы можем быть спокойны. Гаспар был абсолютным лавкрафтовским безумием, его рассказы порождали культы и разрушали империи. Но, простите, это просто о-фи-ген-но! В «Становлении сеятеля» прекрасно всё. Слог, подача, сюжет, щедрое обилие запятых, построение предложений. Есть такая ошибочка, как «неоправданная парцелляция». Не дам любителям лингвистики блеснуть интеллектом, блесну им сам: есть такое сложное, но православное слово, как парцелляция – это приёмчик, когда вы подчёркиваете мысль разбиением цельной осмысленной фразы на мелкие предложения, которые зависимы от контекста. А есть «неоправданная парцелляция» - когда вам настолько хочется спамить короткими предложениями, что вы не можете остановиться, и лепите точку после каждой мало-мальски грамотно оформленной, да и то не всегда, мысли. Как вы догадываетесь, это отнюдь не помогает тексту выглядеть литературно. Ко всему стилистическому ужасу можно прибавить то, что повествование, особенно в начале, как-то косо перескакивает с первого лица на третье и обратно, а из-за того, что блоки текста сменяют друг друга со скоростью, обратно пропорциональной сдаче работ на конкурс, выглядит это до боли рвано. «Гротескные, неумолимые и тайные для моего несовершенным сознанием» - Эта фраза полностью описывает мои чувства после прочтения. Если бы меня попросили кратко описать сей фанфик одним предложением, я бы сделал это именно так, и в том клянусь я Цаплей. «Монументальная конструкция была сродни лабиринту из железа, упорядоченному, но хаотичному» - Ух, со смыслом! Это как рассказ – подобен ужасу, но прекрасному ужасу, которому хочется поклоняться, возводить храмы и доносить потомкам через фольклор. «По своей натуре человек стремился к контролю, созиданию и порядку. «…Моя работа на уровне управления давала все возможности для контроля порядка и созидания…», - думал Корх» - Дельтапланерист прочёл какую-то дрисню. «Ну и дрисня», - подумал Дельтапланерист. Тут автор, типа, описывает два раза одну и ту же вещь, подобно тому, как анимешные герои разжёвывают зрителю эффекты от своих ударов. Хотя, если уж строить образ персонажа, достаточно было лишь описания его мысли, это и так даёт нам всю информацию, незачем повторять это тут же во второй раз. «ОтсекаААААААААА!» - О! А вот и мемные вставки с ором из MLG-нарезок подъехали. Мем про «vile beggar» будет? «Приоритет стал первичной целью» - Ух, со смыслом (х2). «Вооруженный конвой едва успел приготовится к бою, как что-то крупное врезала лось в солдат» - Вполне могу поверить, что военные технологии сорокового тысячелетия могут использовать особых баллистических лосей в качестве снаряда. Месье Книжник должен подтвердить, было ли такое у раннего Бланше? «Чудовища наблюдали, как полно плотные существа отходили на безопасное расстояние...» - Мало кто знает, но в полно плотных существ превращаются люди после сытного обеда у бабушки в деревне. «Первый носителя провалился в ослабленную секцию, собственная инерция и сила импульса загнало человека в ловушку» - Ну почему каждое предложение в этом тексте звучит, как заклинание пятого круга для вызова Гаспара? От такого сильного колдунства в середине повествования даже открылась чёрная дыра, и слово «тьма» повторялось с десяток раз за пару коротких абзацев. К счастью, «тьма» начала появляться не так часто, как ненужные запятые. «Мучаясь дезориентацией, что происходит, человек с трудом сел» - «Что происходит» означает, как бы, мимолётную мысль читателя, поймавшего себя на таком вопросе посередине предложения. Следующий уровень письма – писать не только мысли персонажей, но и предвосхищать мысли читателя, описывая их в предложениях! И ещё скажите, что такое под силу кому-то помимо Демон-Принца. «Слегка успокоившись, луч света снова вырвал его из тьмы» - Ух, со смыслом (х3). «Едва осознав, что [ну уж нет]ожусь в мед-отсеке, первым моим вопросом стал: - Как мисс Вальт?» - Будь тут Гаспар, а я надеюсь, что вышеописанное заклинание должно сработать, он бы прокомментировал данное предложение своего ученика как-то в духе: «Придаточные предложения могут строить не только лишь кои те умеют сие делать». И был бы абсолютно прав. «Его руки делали, но мне точно было известно» - Ух, со смыслом (х4). «Со стороны мы выглядели обычными служителями, спешившими по долгу службы» – Богохульник, хватит богохульничать, не видишь, писатель спешит по долгу писательства?! Я, правда, не знаю, что происходит, но это кладезь. Кладезь проблем с запятыми; частицами «не», которых не должно быть там, где они стоят; склонениями; парцелляцией, налепленной везде, всюду и кое-как; дефисами. Жаль, в таком сокровище нигде не затаился смысл. Потому что если плавно перетечь от технической составляющей к смысловой, то последнюю мы рискуем попросту не обнаружить. Ну, Марс. Ну, стаи генстиллеров, которых почему-то много, судя по описанию, но остальные нигде толком не всплывают. Ну, заражают людей. Отсылки на религию в конце повествования товарищ майор не одобряет, укоризненно качая головой. В чём прикол-то? В баттл-репортах хотя бы была суть баттл-репортов, а тут что? Миниатюрка неплохая сама по себе, но она одна и достаточно невыразительная. У оппонентов с этим немного ярче: в четвёртом рассказе целый комикс с сюжетом; в третьем сама миниатюрка высочайшего качества детализации. При условии, что автор её, конечно, не слямзил. А тут, ну… генокрад (кродёться). Давайте так: этот рассказ лучший на конкурсе, но он получает от вашего скромного слуги 1/10. Серьёзно-то это воспринимать никак не получается, однако я желаю автору успехов, удачи, правда. Из него вышел прекрасный Демон-Принц, пусть радует нас и дальше. Я думаю, что рассказ написал Армикрон, просто потому что сударь и в обычных постах с трудом изъясняется на русском, а уж если одним глазком глянуть прошлые его фанфики, неповторимый стиль бросается в глаза сразу же. Рассказ седьмой: «Танец плоти, танец крови» Прекрасны стихи Бездомного ронина Под небом ночным. Так много сближает нас – Я тоже смотрел «ДжоДжо». - Вы думали, что убили меня, но вы, вероятно, не заметили, что я расщепил себя на множество маленьких вампирчиков и теперь собираюсь штурмовать Туссент! - Ха, на самом деле, ты уже проиграл. - Что? - На самом деле мои воины - это иллюзия. Я сыграла свою роль, как ты того и хотел. - Ха, смело! Но пока ты наслаждалась мнимой победой, я убил Цинтию, прикинувшись двойником! Это расплата за книгу нашего народа! - Верно. Но, ты, должно быть, не заметил, что мой союзник - существо, намного превосходящее тебя по силам. - Что? Невозможно! - Он прятался под личиной человека, но на самом деле настоящий человек с таким именем и такой внешностью умер много лет назад. Теперь он захватит тебя в яичко! - Всё кончено, Лейф! Кинг Кримсон! Примерно так я представлял себе тот безумный калейдоскоп идиотских сцен, придуманный Роммелем, и кропотливо занесённый им чернилами на дешёвую бумагу своей манги. Потому что сказать, что я понял, принял и поверил – значит солгать. На самом деле нужно отдать должное, фанфик по «ведьмачку» вышел очень годным с точки зрения техники исполнения и внушительным по своему объёму. Это труд, над которым автор действительно бился, не желая клепать спешный баттл-репорт, дабы хоть что-то сдать в отведённый срок. Но вот то, что рассказ – своеобразная аниме-адаптация, несколько обескураживает. И, честно, если бы это был, например, рассказ Грима, мне бы не было так обидно за себя, как читателя. Позволю себе немного отстраниться от беспристрастного нейтралитета: Роммель такой человек, который действительно знает, что делает. Но с другой стороны монеты Роммель – само непостоянство. Он то пишет очень годные и грамотные вещи, то опускается до уровня школьных фанфиков с фикбука, переполненных фансервисом и рассчитанных на читателей, в чьём уровне интеллекта иногда можно крепко усомниться. И мне искренне обидно, что человек, чьи навыки я глубоко уважаю и впечатляюсь ими, зачем-то сознательно делает то, что может сделать абсолютно любой фикрайтер абсолютно любого профильного сайта, чьи оценки за четверть по предмету «русский язык» хоть раз в жизни переваливали за отметку «удовлетворительно». Либо это такая изощрённая демонстрация силы, которую мой скудный мозг понять не может, а-ля «я настолько крут, что могу щёлкать что угодно, поэтому здесь и сейчас я хочу щёлкнуть безвкусное порно». И даже в этом случае ход мысли от меня укрывается: зачем отдавать предпочтение халтуре, если можно не отдавать предпочтения халтуре? Я очень жалею, что не поставил тогда за рассказ про Аохара Кадеша десятку. Я руководствовался в оценке тем, что десятка – это что-то настолько высокое, что до заданной планки добраться будет очень и очень проблематично; что-то такое, что я могу взять в любой последующий момент как ориентир и вспоминать это долгое время спустя. Знаете, так и вышло. Уже сейчас я понимаю, что Роммель, как никто другой был достоин этой самой десятки, ибо мало кто может приблизиться к нему и поныне, включая настоящие работы самого автора. Это так, мысли вслух. Что касается непосредственно рассказа, то он, конечно, отнюдь не плох. Но видно, что автор не сдерживается в потакании своим излюбленным графоманским фишкам понапихать навоза в сахарный десерт, из-за чего общая картина немножко проседает. Что касается фигурки – это, простите, что? Понимаете ли в чём дело, если бы я захотел унять своё буйное кровообращение дешёво и сердито, то страничка с конкурсом – последнее место, которое я хотел бы забить в адресную строку браузера. Вотермарки не жмут? Полный проигрыш по миниатюрке - фигурка Стерха, судя по комментариям, всё же не скопипащена из интернета, хотя выглядит, конечно, подозрительно хорошо, но тут-то всё налицо. И даже если учесть, что правила таки позволяют мухлевать, то сама моделька – просто адов непроглядный кринж, с очень большой натяжкой походящий на Алисию. Потому что если дать мне десять минут времени, я таких Алисий наскребу вам по всему интернету гигабайты, и не только в качестве фан-артов. На мой взгляд, не самая удачная работа. Но топить сира Роммеля не будет справедливо, потому что он проделал большую работу, и проделал её с толком. Но прочие конкурсанты, как мне кажется, выполнили условия конкурса куда лучше, так что конкретно в рамках данного состязания – 7/10. И – да, я сразу отгадал автора, как только открыл миниатюрку, не читая ни рассказ, ни комментарии в теме обсуждения. Здравствуйте. ( ͡° ͜ʖ ͡°)

Лучший фанфикописец: Стерх, просто потому что из номинации куда-то пропал Роммель, а остальные... ну, вы сами знаете. Стерх может, когда хочет, но дело в том, что хочет он примерно никогда, но это не умаляет его навыков. Когда выливаешь столько галлонов на бумагу, как старина Сандерсон, не мудрено набить руку лучше прочих. Лучший фанфик: "Повелитель Сердец" Гаспара, конечно. Проголосовал бы за этого черта и в предыдущей номинации, но его там нет. Пусть премия забыла своего героя, родина помнит. Гаспар - лучшее, что случалось с разделом за прошлый год, но и эта толика амриты была сладостной лишь недолгое время: Гаспар быстро скатился, потому что начал кому-то давать редактировать текст, и тот терял шарм с каждым исправлением идиотского слога и незабываемых лексем вроде "Не только настолько". Гаспар - это настоящий Демон-Принц от мира литературного раздела, истинно говорю вам. Лучший персонаж: Лютый. Лучший комментатор: Я, разумеется, но загвоздка заключается в том, что за прошлый год я не оставил ни одного комментария. ( ͡° ͜ʖ ͡°)

Есть байка, что, дескать, Данте Алигьери так хорошо образно описал концепцию ада, будто сам в нём лично побывал. Возможно, Гаспар пишет рассказы так, потому что он сам - Демон-Принц, восседающий на втором после того, что с лезвиями, троне.

Богохульник, хватит богохульничать! То есть, я хотел сказать, это бы лишило сударя его шарма, а блюдо - аппетитности. ( ͡° ͜ʖ ͡°)

Ответственно заявляю, что Гаспар - мой новый чемпион на форуме! Я думал, что хуже Книжника в принципе невозможно написать. Физически. Но тут я узрел маэстро Гаспара с его описанием армий и понял, что есть очень великая разница между просто плохим и неинтересным сочинением с обёртки плавленого сырка и абсолютно безумной в плане компоновки предложений фантасмагорией, где почти каждая фраза - отдельный мем в золотой рамочке. Я, правда, не знаю из какого положения тела сей текст был напечатан, но точно уверен, что у мессира стоит брать уроки пластики цирковым эквилибристам. Ну? Это же ге-ни-аль-но. Профессиональные комедианты не написали бы смешнее, коли перед ними стояла такая задача! Что, нет? Тогда смотрите сюда: Если вы и после этого не утёрли глаза платочком, то я с вами не дружу больше, баста. Официально заявляю: теперь буду читать только мессира Гаспара, всё остальное даже не интересно, никто из вас, я уверен, его не превзойдёт. Разве что Мистер-Плавленый-Сырок и Вашеска могут попытаться, но именно что "попытаться". И напоследок обращусь к Мистеру-Не-Только-Настолько: молю, продолжайте. Просто продолжайте. С безмерным почтением, Дельтапланерист.

Боюсь, Дельтапланеристу настолько неинтересно читать ни про Крестовый Поход Якубовича, ни про Скутум, ни про любую другую успешно загнувшуюся форумную фарм-площадку для героев мессира Стерха, что обзора не будет - обзорщик спился. ( ͡° ʖ̯ ͡°) Хотя, если там вообще полный угар во мгле ада, например...

Эх. Осталось понять: то ли мистер Хохланд С Зеленью сильно изменился за лето с нашей последней встречи, то ли скрытный любитель фикбуковских аннотаций хитрыми манёврами заставил отвлечь огонь на себя кого-то другого. Дилемма. :o Надо было всё же прокинуть на инициативу.

Участника под номером пять, впрочем, выдаёт специфический запах плавленых сырков, поэтому вычислить его из толпы, как мне кажется, не трудно. Некий Sneaky Sneakman тоже так ловко скрывается в тени, что не нужно бросать на инициативу, дабы увидеть его неуёмное желание оформить коронный титульник, и сложить два плюс два. ( ͡° ͜ʖ ͡°)

Лучший фанфикописец: сударыня Даммерунг, тут иных вариантов нет. Это единственный человек, который делает стабильно хорошо, мне больше нечего сказать. Профессионализм должен вознаграждаться. Лучший фонфек: "Реинкарнация Аохара Кадеша". Безусловно, это единственная работа, которую я читал с неподдельным удивлением, увидев в ней, собственно, рассказ, и которая НАСТОЛЬКО хороша, что остальное не просто меркнет, а тонет где-то в илистом дне канавы подулья. Я вообще не знаю что тут объяснять, тут и слепому ясно почему и за что я отдаю голос. Лучший персонаж: Лютый. Да, такого имени нет в номинации, но количество мемов, используемых мной ежедневно с ним, не оставляет шанса. Лютый настолько светоч литературного раздела, что даже моё окружение IRL начало спамить мемы про Лютого, даже не зная, кто это такой, но отлично понимая собирательный образ. Так что придётся сгорбиться в поклоне и назвать Проктора Джозефа Сталона, как одно из воплощений.

Если бы было показано, как Ворон разбивает всем лица вместо ответа на тюремные загадки при входе в хату, ну или как одним стальным сжатием могучего кулака размалывает для паханов банан, тогда я бы всерьез предпочёл проверить аккаунт на наличие твинка нашего уважаемого форумного ганслингера.

Автор тонко намекнул, чтобы мы его переубедили насчёт "высера", ну, окей, нам же не сложно. Скажем так, оценка: "почти что Стерх". Вот и думайте теперь: опровергнул ли я "высер" или подтвердил. ( ͡° ͜ʖ ͡°) Вообще, с одной стороны - неплохо. Но с другой стороны - больно уж герой скукоженный.