Автор: Octavius
Название: Первый опыт
Я человек,
Подверженный слабости.
Но я Гвардеец
И слабость моя – смерть.
Я сокрушу свою слабость
Силой моей гордости
В последних числах июля 1-й Розалийский полк выступил на маневры. По распоряжению Планетарного командования полк походным порядком вышел из Розалия Прайм – столицы этого небольшого агромира, затерянного на просторах Сегментум Ультима. В окрестностях его развертывались еще две пехотные дивизии СПО и танковые части. Четвертый батальон полка стал неподалеку от небольшого поселка.
Недели через две, когда батальон, измученный длительным маневрированием, расположился в местечке Оукридж, из штаба примчался батальонный командир, майор Снайдер. Крис с гвардейцами своего взвода отлеживался в палатке. Он видел, как по узкому руслу улицы на урчащей «Химере» проехал командир.
Во дворе зашевелились гвардейцы.
– Опять выступать, что-ли? – высказал предположение Брюс Джонстон и выжидающе прислушался. Он убрал в рюкзак иглу (он зашивал прохудившийся камуфляж).
– Не иначе, выступать.
– Не дадут отдохнуть, сволочи!
По всему лагерю отвратительно завыла сирена.
Гвардейцы повыскакивали.
– Где мой лазган? – заметался Брюс.
– Становись!
– Пропади он, твой лазган! – на бегу крикнул Крис.
Во двор вбежал сержант. Придерживая рукой бьющую по бедру флягу, затрусил к ним. Взвод собрался в положенный по уставу срок Крис рвал крепления палатки; ему успел шепнуть сержант:
– Война, парень! Розалия Прайм в огне. Сообщения самые разные. Точных данных нет. Идем туда!
– Врешь?
– Сам майор сказал!
Сорвали палатки. На улице строился батальон.
Командир батальона, как бешенный, вертелся перед строем.
– По-взводно!... – повис над рядами его зычный голос.
Батальон бегом выдвинулся из местечка на тракт. От деревни неподалеку так же спешили первый и пятый батальоны.
Два дня спустя полк расположился на железнодорожном узле Виллоуз. За станционными зарослями занималась заря. Погожее обещалось быть утро. За зданиями складов – перекличка голосов, басовитая команда.
Гвардейцы четвертого батальона выходили за переезд. В сиреневой рыхлой темноте вязкие плавали голоса. Мутно синели лица, контуры людей таяли в тумане.
– Какой батальон?
– Что? Заплутал, пехота?
– Я тебе покажу! Как с комиссаром разговариваешь?
– Виноват, господин комиссар!.. Обознался.
– Проходи, проходи!
– Сержант, где у тебя третий взвод?
– Батальон, подтянись!
А в колонне тихо, чтоб не услышал комиссар, вполголоса:
– Подтянулись, две ночи не спали уже.
– Дай затянуться, с вечера не курил.
Четвертому батальону перегородили дорогу идущие им наперерез и навстречу потрепанные остатки, какой-то части СПО. В синеве неба четко вырезались, как нарисованные тушью, силуэты солдат. Шли по четыре в ряд, то один, то другой, поддерживали друг друга. Все в окровавленном тряпье, черные от копоти. Изредка звякнет застежка, скрипнет ремень.
– Эй, братки, откуда это вы?
– Фронт в другой стороне, эй, пехота!
– Опять Гвардия всю работу за вас делает.
– Ха-ха-ха!
– Молчать! Разговорчики в строю?
Брюс Джонстон, ладонью придерживая лазган, всматривался в лицо Криса, говорил шепотом:
– Ты, Крис, не боишься?
– А чего бояться-то?
– Как же, сегодня, может, в бой пойдем.
– И пускай.
– А я вот боюсь, – сознался Брюс и нервно перебирал пальцами скользкий от росы ремень винтовки. – Всю ночь не спал. Нет сна, хоть убей.
Голова батальона качнулась и поползла, движение передалось третьему взводу.
Отпустив ремень лазгана, Крис дремал. Брюс что-то говорил под ухом, голос его мешался с мерным топотом солдат, поскрипывающей амуницией, не нарушая бездумной дремы.
Шли по проселку. Баюкающая звенела в ушах тишина. Вдоль дороги дымился в росе поспевший урожай. Ласковый свет заползал Крису под набухшие от бессонницы веки; Крис поднимал голову и слышал все тот же однообразный голос Брюса.
Пробудил его внезапно приплывший из-за далекого поля густой перекатистый гул.
– Стреляют! – почти взвизгнул Брюс.
Страх налил мутью его телячьи глаза. Крис поднял голову: перед ним двигался в такт запыленный рюкзак взводного, сбоку белело поле с нескошенным урожаем. Батальон оживился, густой орудийный стон прошел по нему электрическим током. Майор Снайдер, подхлестнутый стрельбой, повел батальон бегом. За узлом проселочных дорог, сходившихся у брошенной метеостанции, стали попадаться грузовики и колонны беженцев. В ложбине, болотистой и топкой, застряла батарея «Василисков». Сержанты сотрясали воздух бранью, нервно суетилась артиллерийская прислуга.
От метеостанции до деревни Шэйдихиллз гусеницами ползли пехотные части, танки, батареи. Чувствовалось смертельное дыхание близких боев.
У небольшой деревушки четвертый батальон обогнал на забрызганной грязью «Химере» командир полка МакЛафферти. С ним ехал комиссар. Крис, провожая глазами статную фигуру полковника, слышал, как комиссар, волнуясь говорил ему, то и дело, поглядывая на информационный планшет:
– На карте, Шон, этой деревни нет. Мы можем попасть в переделку.
Ответа Крис не слышал. Вдали под покатым склоном показались строения деревушки. За лесом ревел орудийный гул; теперь он потрясал слух гвардейцев, в промежутках частили стабберные залпы. Крис остро воспринимал каждый звук, нервы его все больше взвинчивались. Брюс болтал не умолкая.
– Крис, стреляют, – похоже, как хлопушки на Праздник Урожая. Верно?
– Да замолчи ты, без тебя тошно!
Батальон подтянулся к деревушке. Во дворах кишат солдаты; в домах – суета: хозяева собираются выезжать. Всюду на лицах жителей лежала печать смятения и растерянности. За деревней батальон спустился в лощину поросшей кувшинками и осокой. Буро-черная грязь выше колен забирала ноги гвардейцев.
В полдень вышли на равнину. Солнце поражало землю отвесно падающими лучами. Оседала горькая едкая пыль. Командир полка отдал приказ выслать разведку. Из четвертого батальона выдвинулся третий взвод. Позади в сером мареве пыли остался расчлененный на батальоны полк. Отряд в двенадцать гвардейцев пошел, минуя останки сельхозтехники, по изморщиненной гусеничными колеями дороге.
Сержант отвел разведку километра на три и остановился, сверяясь с воксом. Гвардейцы собрались в ложбине кучкой покурить. Сержант закурил, долго протирал вынутый из чехла бинокль. Перед ними, тронутая полуденным зноем, лежала равнина. Справа высилась каемка леса, в нее вонзалась змея дороги. Километра за полтора от них виднелась деревушка, возле нее изрезанный глинистый берег реки и стеклянная прохлада воды. Сержант долго смотрел в бинокль, щупая глазами мертвые в безлюдье улицы, но там было пусто, как на кладбище.
– Надо полагать – Это наша пропавшая деревня? – сержант указал на деревушку глазами.
Крис подполз к нему молча. Выражение его лица без слов говорило: «Тебе лучше знать. Наше дело маленькое».
– Продвигаемся в направлении деревни, – нерешительно сказал сержант, пряча бинокль и морщась, как от зубной боли.
– А на них напоремся, сэр?
– Мы осторожно. Пошли, пошли.
Брюс Джонстон – ближе к Крису. В опустевшую улицу вошли настороже. Каждое окно сулило смерть, каждая распахнутая дверь строения вызывала чувство одиночества и противную дрожь в коленках. Магнитом притягивало взгляды к заборам и канавам. Висела одуряющая тишина. В деревне не было ни души. Разведчики вброд перешли реку. За деревней с холма видны были предместья столицы: все в огне квадраты жилых кварталов, растерзанные остатки садов, шпили полуразрушенных соборов.
Сержант вполз на впалую вершину холма, приставил к глазам бинокль.
– Император, сохрани! – крикнул, шевеля пальцами левой руки.
Крис, за ним гвардейцы по одному вползали на выжженную солнцем вершину, всматривались. По улицам, крохотные отсюда, сновали люди, перегораживали переулки баррикады. Крис, щуря глаза, глядел из-под ладони, он различал даже обрывки одежды служащих Администратума, рабочих Гильдий, фермеров, странные, намалеванные символы на их лицах. Возле города бурели свежевырытые логова траншей и ДЗОТов, за ними кишели люди.
– Сколько их… – изумленно протянул Брюс.
Остальные молчали, зажатые в кулаке одного чувства. Крис прислушивался к учащенному бою сердца и осознавал, что владеет им совсем иное чувство при взгляде на этих, еще недавно своих, близких, а теперь уже навсегда чужих людей, чем то, которое он испытывал на маневрах, видя «противника».
Сержант сделал в вокс-касте какие-то отметки стилом. Затем доложил полковнику.
Полковник МакЛафферти отдал распоряжение адъютанту, и тот склонился над рацией, вызывая первый батальон.
Четвертый батальон тек по деревушке быстро, как на учении, развернулся на окраине. От холма прибежали разведчики. Батальон выравнивал построение. В полуденной тиши глухо гудел топот первого батальона, проходивший последние дома деревни.
Майор Снайдер вышел перед строем. Крис, задерживая дыхание ждал команды. На левом фланге мягко грохотал первый батальон, разворачиваясь, в атакующее построение.
Майор выхватил силовой клинок, лезвие блекло сверкнуло голубизной.
– Ба-та-ль-о-о-он! Примкнуть штыки! – в атаку!
Глухо содрогнулась земля, сотрясаясь от множества ног. Первый батальон взвыл колеблющимся криком: «За Императора!», крик перенесло к четвертому батальону. Сквозь пульсирующий грохот в ушах Крис услышал стаккато далеких еще выстрелов. Свист перелетавших снарядов заставлял его клонить голову к земле. Как сквозь запотевшие стекла бинокля, видел бурую гряду окопов, предателей, бежавших к городу. Стаббер без передышки стлал над головами гвардейцев веером разбегающийся визг пуль; они рвали впереди и под ногами солдат хлопья пыли.
В груди Криса словно задеревенело то, что до атаки нервно гоняло кровь, он не чувствовал ничего, кроме звона в ушах и боли в пальцах рук, до побеления сжавших лазган.
Первым упал лейтенант Штауффер. Об него споткнулся Брюс.
Оглянувшись, Крис запечатлел в памяти кусочек виденного: Брюс, упавший плашмя, срезанный очередью стаббера. Крис не слышал крика, но понял по лицу Брюса, прижатому к земле, с перекошенным ртом и вылезшими из орбит глазами, что крикнул тот нечеловечески-дико. Падали еще. Сквозь пелену Крис глядел перед собой на серую массу бежавших от окопов культистов.
Батальон, рванувшийся от деревни стройной цепью, рассыпался, дробясь и ломаясь. Передние, в том числе Крис, уже подбежали к окопам, остальные бежали где-то сзади.
Высокий бритоголовый культист, с намалеванным на черепе знаком, скалясь, почти в упор выстрелил в Криса из дробовика. Огонь свинца опалил щеку. Крис изо всех сил ударил его. Удар был настолько силен, что штык, проломив грудную клетку, полностью вошел в него.
Демонопоклонники бежали в улицы предместья.
Вдоль железной решетки сада, качаясь, обеспамятев, бежал культист без оружия, с хоругвью, зажатой в руках. Крис видел нависший сзади затылок культиста, мокрую шею с октограммой. Он догнал его. Распаленный безумием, творившемся кругом, занес лазган со штыком и воткнул его в шею культисту. Тот без крика прижал к ране ладони и разом повернулся к решетке спиною.
Крис встретился с еретиком взглядом. На него мертво глядели залитые смертным ужасом глаза. Еретик медленно сгибал колени, в горле у него гудел булькающий хрип. Жмурясь, Крис ударил еще. Тот упал, топыря руки, словно поскользнувшись.
По улицам перестукивали редеющие выстрелы.
Муть свинцом налила темя. Крис отошел и замотал головой. Мимо бежали гвардейцы подоспевшего третьего батальона. Пронесли на носилках раненного, бегом прогнали толпу пленных отступников. Они бежали серым скученным стадом. Лица их слились в глазах Криса в студенистое кровавого цвета пятно. Он, сам не зная для чего, подошел к убитому им вражескому солдату. Тот лежал там же, у решетчатой ограды, вытянув грязную окровавленную ладонь, как за подаянием. Крис заглянул ему в лицо. Оно показалось ему маленьким, чуть ли не детским, несмотря на знаки Хаоса, изуродовавшие его лицо.
– Эй, рядовой! – крикнул, пробегая посредине улицы, незнакомый офицер.
Крис глянул на его, покрытое пылью лицо и, спотыкаясь, пошел к догонять своих. Путанно-тяжек был шаг его, будто нес за плечами тяжелую ношу; боль и недоумение комкали его душу.
