Oco6uCT

Бравые мордашки! Можно еще головы работяг слепить с щитком сварщика, касками и т.п. В экипаж Стомпы самое то было бы! :D Отличная работа!

Прикольно! Немного смутило то, что изображенные в теплом каллорите хаосисты радикально не гармонируют с холодными оттенками пейзажа. Батенька, вы бы хоть слегка синим по доспехам прошлись, было бы вообще хорошо. Да и ИМХО, луше картину в целом писать в гамме одной нассыщенности, как эксперемент - мне нравится, С Уважением! :D

Лично мне кажется что данный текст может хорошо подойти в части "Введение" в кодексе Хаоса. Тут и история становления Империума и то, во что он превращен ныне. Написано очень эмоционально и "сумбурно", словно это своеобразная исповедь но направленная не на то, чтобы попросить отмщения или жалости, а ради утверждения своей собственной жизненной позиции (оправдание самого себя, для себя в цепочке ржавчины Империума). Речь к Товарищу Сталину похожа на данную писанину, но врятли ее переделывали. Слишком много ычего нужно было бы переписывать, ни к чему. Просто похожий стиль :) В целом - написано красиво, но смысловой нагрузки как и сюжета\интриги = 0 ;) Дальнейших успехов!

Туалет - Хорошо сделан. Камни - не реалистично...если только в древние времена их не возводили в такое "стоящее" положение в целях идолопоклонничества, что однако могло бы и быть но для WW2 выглядит не совсем подходящим, это опять же лишь мое мнение. :)

ЧАСТЬ 3 Дорога, по которой уже давно брели маленькие исследователи, вышла из леса и теперь проходила меж высоких стеблей бескрайних полей. Не убранный в прошлом году урожай зерна переждал зиму и взошел снова, но уже без помощи человека. Увидев возле обочины пыльной дороги высокий дуб, дарящий прохладу в своей тени, Андрей решил немного задержаться под его кроной и переждать полуденный зной. Зайдя под разлапистые ветви древесного исполина, он снял рюкзак и вместе с Машей принялся осматривать взятые с собой припасы. Попивая чистую воду из металлической фляжки, дети вытащили из чемодана кучу плотно упакованных бинтов, несколько герметичных тюбиков для заживления ссадин и царапин, антисептические мази в круглых маленьких коробочках и куски дезинфицирующего мыла в белых упаковках с красным крестом. Помимо этого, Андрей перед эвакуацией из самолета успел закинуть внутрь пять пол-литровых банок консервированного овощного супа с изображением коровы на этикетке. - Машин любимый супчик с коловкой! – сестренка, блаженно улыбаясь, прижала одну из банок к своей щеке и подмигнула Андрею. – Давай покушаем! Брат согласился, ведь после вчерашней ягоды они ничего так и не успели поесть; поэтому он достал нож, заботливо заточенный зеленокожим бывшим владельцем, и принялся вскрывать одну из банок. Маша тем временем собирала вокруг дерева небольшие ветви для костра по указанию брата. Открыв наполовину жестяную банку, мальчик выкопал небольшую ямку и положил в ее середину плоский камень, а по краям сложил мелкие сухие листья и траву. Когда девочка принесла небольшую охапку миниатюрных дровишек, брат сложил их в форме колодца вокруг поставленной на камень банки. - Вот и ты, наконец, пользу принесешь, – Андрей чиркнул кольцом зажигалки Орка и поднес радостное пламя к их незамысловатой «плите». Огонь резво вспыхнул, и языки пламени, расползаясь вокруг банки, жадно обволакивали ее края. Когда огонь погас, брат поддел банку ножом и вылил часть содержимого в серебряную тарелку, волей судьбы раньше служащую в роли украшения в гостиной обеспеченного чиновника. Брат ел вкусный теплый суп при помощи ножа прямиком из банки. Маша потчевалась из отвинченной от фляжки большой пробки, звонко ударяющейся о серебреную поверхность при наборе в нее мясного содержимого. Поев, дети ощутили легкое чувство дремоты и, не сговариваясь, уснули у корней могучего дуба с противоположной от дороги стороны, предварительно собрав обратно вещи и спрятав рядом с собой чемоданы. Сон, так заманчиво склоняющий их в свои нежные объятия, добился своего и перенес их вдаль от этого дуба с золотистыми зерновыми полями вокруг, утащив в чарующе синеватые небеса, за которыми покоилось яркое солнце. Первым проснулся Андрей, какая-то букашка настойчиво пыталась его разбудить, не больно, но ощутимо кусая за шею. Открыв глаза, мальчик стряхнул ее рукой и постарался по солнцу определить, сколько они пролежали. Небо было затянуто серо-синими грозовыми тучами, скрыв космическое светило за своим многослойным покровом. Полевые колосья прогибались волнами под гнетом ветра к плодородной земле. Ожидалась гроза. - Маша, Маша вставай! Проснись, гроза будет! – мальчик расталкивал недовольно бурчащую сестренку. – Подъем, идти нужно! - Нууу, Маша так холошо спала… - девочка открыла глаза и удивленно уставилась на затянутое тучами пасмурное небо. – Ой, а солнышко куда ушло? - За облака солнышко ушло! Все, нет времени рассиживаться, скоро дождь пойдет, мы намокнем и простынем! Пока сестра приходила в себя, отгоняя сонное состояние, Андрей уже перепроверил их вещи, чтобы ничего не забыть. Затем он дождался, пока Маша влезет в рюкзак, и они покинули заботливо выросший возле дороги старый дуб. Бежать с вещами и сестрой на плечах было нелегко, но, подстегиваемый страхом наступающей грозы, брат споро перебирал ноги. Когда дорога пошла слегка вверх, взбираясь на пологий холм, слева, в стороне города, белым угловатым росчерком сверкнула молния, и с неба закапал дождь, быстро набирая темп. - Ухты, как интелесно! Андлюш, а на небушке большой душик есть? – сестра была ошеломлена, когда капли воды стали падать на них с братом. - Можно и так сказать! Потерпи, скоро мы будем дома! Грянул гром, точь-в-точь как в кошмарных снах мальчика. Маша испуганно пискнула и попыталась спрятаться в промокшем рюкзаке. Плечи Андрея ныли от усталости. Двигаясь к вершине холма, мальчик посмотрел влево и побледнел от ужаса. Горизонт был словно соткан из паутины росчерков молний. Приказав сестре зажать уши руками, мальчик приготовился к чудовищному грохоту. Он не заставил себя ждать. По ушам словно одновременно съездили молотом, текучий звенящий звон наполнил голову мальчика, туманя восприятие. Неимоверным усилием оглушенный ребенок поборол желание упасть и зажать уши руками. Цель была близка. Взбежав на вершину холма, он увидел внизу размытый из-за капель дождя, стекающих по лицу, фермерский поселок. Навеянные темными силуэтами заброшенных домов воспоминания нахлынули на мальчика. Он так давно мечтал вернуться сюда, в этот маленький уютный уголок из нескольких десятков двухэтажных домиков и квадратного трехэтажного здания школы. Всполохи молнии стали терзать землю еще чаще. Этого не могло быть, но дети видели все наяву своими испуганными, ничего не различающими из-за вспышек глазами. - Наш дом справа, мы почти у цели! Закрой глаза и не смотри! – орал Андрей, Маше, сбегая с холма по скользкому асфальту. – Мы сейчас срежем! Почти дома! Он сбежал с дороги в высокую шуршащую пшеницу, ворвался в мокрую стену колосьев рядом с дубом, где он любил лежать в детстве. Дуба, под которым он слушал музыку леса, расположенного неподалеку, и шепот протекающего рядом ручейка. Молнии и канонада грома слились в один визжащий ужас, но дом уже был близок, мальчик видел каждое бревнышко в стене, шиферную чешуйку, ручку двери с изображением льва, которую купил на фермерской распродаже отец… И свет. Из окон его двухэтажного дома яркими золотистыми столбами вытекало теплое сияние. Внутри себя Андрей почувствовал мощный толчок, эмоции распирали тело, заставляя его ускориться до умопомрачительной скорости, ведь когда он мог потерять свою жизнь, все было точно так же. Но, в отличие от тех кошмарных предсмертных видений, все происходившее сейчас было реальным, а, значит, в доме и вправду могли быть их воскресшие родители. - Мама, Папа, вы там! Откройте! – мальчик вбежал на крыльцо, когда белая стена молний практически нахлынула на поселок и звуки слились в протяжный непрерывный гул. – Я знаю, вы там! Это Андрей, ваш сын! Я с Машей! Мы вернулись, откройте! В освещенных окнах пробежал темный силуэт. Вспышки молний за спиной слились в единую завесу, дверь перед детьми потеряла цвета, стала целиком белой, с черными прожилками в месте примыкания досок. Она открылась, и перед теряющим сознание ребенком в желтом свете дверного проема растворились два высоких силуэта. Небытие - это чувство, когда разум не может ничего осознать. Ты вроде бы жив, но не понимаешь ни разум, ни пространство, тем более не осознаешь себя в нем. Вокруг пустота задрапирована матовой простыней, и внизу этой пустоты нет дна. Проваливаться все глубже, а может и выше, с одной стороны приятно, но одновременно и печально. Нельзя ничего потерять в этом плену геометрической бездонной фигуры, но и невозможно ничего приобрести. Все стремления и желания растворяются в нежном серо-черном тоне вокруг, до которого тщетно можно стараться дотронутся руками. - Господи, спасибо…- сквозь стены покрывала вечности донеслись нежные слова. – Это же чудо, просто в это невозможно поверить. Император оберегает их, Вячеслав… Андрей старался вспомнить это имя, а также угадать знакомый голос говорившего. - Федор Васильевич, я ввел Маше нанохордин, реакция на препарат положительная, пульс нормализуется, венозные вздутия пропадают. - Это хорошо, это очень хорошо, мой друг. Попроси Людмилу Николаевну принести еще горячих полотенец, нужно сейчас их согревать, чтобы не было осложнений. А вы, маленькие помощницы, отойдите от своей подруги и прекратите реветь, наконец! И так всю ночь проревели, все хорошо будет! Андрей стал что-то вспоминать. Говорившие люди были чем-то ему очень дороги, но это не мать и не отец, а кто-то, кто отчасти заменил их своей добротой и заботой. - Вячеслав, иди уже своих девчонок успокаивай, сутки не спят, и сам иди, поспи. Мы с Людмилой вдвоем отдежурим, а ты нам свежий и бодрый нужен. - Не могу я поспать, девочек отведу, а сам спать не собираюсь. Дело у меня тут очень важное осталось, сами ведь знаете. - Потом, успеется, она подождет, она год тебя ждала и еще денек подождет. Ей нужно, чтобы ты о себе и детях думал, чтобы ты здоровым и бодрым был, дабы их оберегать. Она на тебя не обижена, ей хорошо Слава, ей хорошо. Она... Слава, дети, Федор Васильевич, бабушка Люда. Мальчик напрягся и постарался открыть глаза. Драпированная дымка спала, тело упало на мягкую поверхность кровати. Андрей открыл глаза. - О, священная Терра! Все сюда! Он пришел в сознание, – взволнованный Федор Васильевич, широко раскрыв глаза, протирал линзы своих очков рукавом замусоленного халата. В хорошо освященную, обшитую деревянными панелями комнату вбежали родные Андрею люди. Дядя Слава, чуть не сбив с ног вовремя увернувшегося доктора, упал на колени перед кроватью мальчика и прижался головой к его груди. - Живой! Андрюшка, Ванька-встанька ты наш! Герой ты мой непробиваемый, ты очнулся! – крепко обнимая мальчика со слезами радости на глазах, кричал Вячеслав. – Молодец! Вы с Машкой просто умницы! Мы за вас так переживали! Я эту бабку собственными руками отдубасил! Как же я за вас переживал, родненькие вы мои! Вы же с Машуткой мне как сын с дочерью! Подошедшая к изголовью кровати бабушка Люда вытирала глаза краешком белого платка. Карина и Алена, улыбаясь, прыгали у его ног, радостно смеясь. - Это вы, правда? Вы… Я ведь не сплю? - Андрей боялся, что он умер вместе с сестренкой в поле, сраженный молнией, и сейчас находится где-нибудь в раю. - Мы, мы, – почти хором ответили счастливые окружающие. - А Маша где? - Спит еще, - Федор Васильевич и бабушка Люда отошли в сторонку, чтобы брат увидел лежащую на соседней деревянной кровати под теплым бежевым одеялом свою маленькую сестру. - Но как?! Почему вы не в подвале комплекса? Что вы тут делаете? – еще не до конца пришедший в себя ребенок не мог поверить своим глазам. - Сейчас расскажем, – дядя Сережа встал с пола и присел на край кровати. Мальчик приготовился и внимательно слушал каждое слово говорившего. Когда Вячеслав вместе со своими бойцами возвращались вечером в больницу из неудавшегося рейда за провиантом в город, то на входе в убежище к нему подошел офицер сменного караула и попросил проследовать вглубь комплекса, оставив своих людей на улице. Что-то сразу бросилось в глаза Вячеславу, не было свойственной радостной улыбки дежурных от встречи с рейдерами и замом начштаба. Караульные держали пальцы на спусковых крючках лазерных винтовок, а глаза младшего офицера злобно сверкали. Вячеслав, не понимая, что происходит, отдал своим бойцам распоряжение оставаться на местах и проследовал за офицером вниз. Темнота подвального помещения угнетающе давила больше чем обычно. Идущие навстречу офицерам люди отводили взгляд и не здоровались с Вячеславом. Атмосфера вокруг была какой-то напряженной. Вячеслав прошел за офицером практически до своей комнаты, когда путникам перегородила дорогу большая толпа, из центра которой звонко доносились голоса. - Всего три банки!? Да ты рехнулась? Это новые вещи, ты где такое сокровище-то видела за такую смешную цену? Десять, не меньше! – Вячеслав различил хриплый голос старухи, продвигаясь через расступающуюся перед ними толпу. - Сколько-сколько? Да за такую сумму ты можешь Сквига в задницу поцеловать быстрее, чем у тебя это кто-то купит! Зачем тебе эта одежда вообще нужна, кочерыжка скупая! – говорившая со старухой женщина возмущенно повысила голос. – Да и как ты смеешь торговаться за вещи своих детей?! Тем более, я вообще сомневаюсь, что в твоем-то возрасте у тебя были такие маленькие дети! - Были! Не хочешь покупать - проваливай! Другие покупатели найдутся. Подходите, граждане, подходите, абсолютно новые вещи для ваших маленьких деток за умеренную цену! Перед Вячеславом расступилась толпа, и он увидел алчное лицо торговки, трясущее перед галдящей толпой вещами, которые он подарил Маше и Андрею. - Что здесь, Варп побери, происходит! – проревел офицер, вне себя от праведного гнева, и, оттолкнув замешкавшихся зевак, в один прыжок оказался у старой женщины, вцепившись рукой ей в горло. – Что ты, плесень, сделала с моими ребятишками?! Старуха отчаянно заверещала и впилась острыми, как бритва, ногтями ему в запястье. - Спасите! Граждане убивают! – крикнула карга. Потом подалась головой вперед и шепнула Вячеславу на ухо. – В желудках Орков твои щенята, где и тушка твоей благоверной, а ты следующий за ними пойдешь! Вячеслав никогда до этого случая не поднимал руку на женщину. Только спустя несколько секунд его оттащили несколько стоящих рядом мужчин и начальник сменного караула спустя несколько секунд. Но и этих секунд хватило, чтобы зам начштаба превратил озлобленное оскалом морщинистое лицо старухи в нечто красное и неровное. - Ах ты, изменник! Убийца! Расстрелять его! – взревела толпа, и на Вячеслава со всех сторон посыпались удары. - Всем стоять!!! – звучный голос заставил звуки мгновенно исчезнуть. – По сторонам коридора быстро рассосались, отребье Императора! Люди в спешке стали вжиматься в стены. В центре коридора, напротив Вячеслава и схвативших его мужчин, стояли Федор Васильевич и обнявшая испуганных Алену с Кариной Людмила. В руке главного врача блестел ствол пистолета. - Вы! Да как вы посмели, отродья дьявола, прикасаться к этим двум семьям! – Федор Васильевич водил пистолетом по вздрагивающим от страха людям, жавшихся к стене. – Вы и мизинца этих четырех детей и Вячеслава не стоите. Как только вы посмели отправить невинных малышей на погибель! Доктор подошел к тихо воющей старухе, закрывшей разбитое лицо руками. - Будьте вы прокляты… Император всегда видит скверну и наказывает лжецов, – сказал он ей тихо, и, быстро нагнувшись, поднял одежду с бетонного серого пола. Толпа даже не шелохнулась, когда он убирал их в большую серую сумку. - Отпустите его, – доктор прицелился в голову начальника сменного караула. – И медленно поставьте винтовку на предохранитель. Мы уходим. Офицер вспотел и стал прерывисто дышать. Слегка дрожащими руками он не спеша снял с плеча лазерную винтовку, висящую на ремне. - Боюсь, вы оказываете содействие агенту Хаоса, вы тоже будете наказаны за это, – стараясь скрыть навеянный стволом пистолета страх, офицер вертел головой и не смотрел на врача. - Содействие Хаосу я уже оказал, когда впустил в МОЮ больницу, – он указал безоружной рукой на толпу, - такое. Я лечил вас, дал вам кров и пищу, а ты, щенок, меня еще и обвиняешь в ереси! Доктор вспыльчиво стал размахивать руками и слегка потерял контроль. Начальник караула воспользовался заминкой и, вскинув винтовку, не прицеливаясь, выстрелил в негодующего Федора Васильевича. Лазерный росчерк пролетел в нескольких сантиметрах от головы врача и угодил в потрескавшийся потолок. Второй выстрел он произвести не успел. Вячеслав оттолкнул остолбеневших держащих его мужиков и четким, отточенным ударом кулака в висок вырубил предателя. - Измена! Граждане, хватайте их! – выкрикнул кто-то из толпы, и люди с криком бросились на троих взрослых и двух детей. Не раздумывая, Федор Васильевич и бывший зам начштаба медицинского корпуса открыли огонь по бывшим соседям. Лазерное оружие, переведенное в низкоэнергетический расход батареи, не наносило летальных ран. Сраженные этим огнем, люди падали под ноги напирающим соплеменникам, зажимая руками дымящиеся раны за прожженной одеждой. Толпа гнала беглецов в сторону заваленного выхода на поверхность возле столовой. - Люда! Беги с детьми вперед к кабинету начальника штаба! – доктор отдал распоряжение медсестре, не прекращая вести огонь на ходу по редеющей обезумевшей людской стене. Они пробежали комнату Вячеслава и оказались рядом с помещением санузла и каморкой Маши и Андрея. - Прикрой, Васильевич! – офицер СПО подпрыгнул к хлипкой деревянной двери и дернул на себя ручку. Дверь вырвалась с кусками щепы, вылетевшей из косяка проема, ржавый замок со звоном упал на пол. - Что ты там колупаешься, Слава?! Я их один не сдержу! - Сейчас, Айболит Васильевич! Это очень важно!.. Нашел! Офицер вылетел их комнаты с набитым чем-то кульком из старого одеяла. - Расступитесь! – выкрикнул кто-то из толпы. Когда люди попадали на пол либо отпрыгнули в стороны, в беглецов полетели ярко красные росчерки из двух лазерных винтовок членов народной дружины. Доктор и офицер пригнулись и стремительно ринулись за угол развилки, ведущей в столовую и тамбур кабинета начальника штаба. Повернув за угол и чудом оставшись невредимыми благодаря косой стрельбе плохо обученных дружинников, мужчины оказались перед открытым дверным проемом, в котором стоял пузатый дедок в седых бакенбардах. Черный чистый китель с двумя орденами никак не гармонировал с его седым пухлым владельцем. Но всем в подземелье было доподлинно известно, что носитель сего представительного одеяния был человеком отнюдь не трусливым и боевые награды заработал, служа лейтенантом в Имперской Гвардии. - Быстрей влезайте! – начальник штаба махнул рукой, приглашая беглецов в свою комнату. Когда они проскочили внутрь, он споро закрыл за ними хорошо смазанную стальную дверь. - Папа! – одновременно воскликнули заплаканные Карина с Аленой и бросились к Вячеславу. Врач и офицер СПО пытались восстановить дыхание, адреналин переполнял их. - Людмила мне все рассказала… К сожалению, сегодня я отдыхал и не слышал происходящего снаружи, сами знаете, какая у меня тут слышимость, – тучный лейтенант пенсионного возраста смахивал пот носовым платком. – За что и прошу меня извинить. Мятеж подкрался незаметно… В дверь глухо постучались чем-то тяжелым. Кабинет начальника штаба был единственным помещением, оснащенным кодовым замком и мощной стальной дверью. Ранее это помещение служило для хранения самых дорогостоящих препаратов и аугместических протезов, ныне валявшихся в углу просторной комнаты. - Быстро они не ворвутся… Слава, сейчас скажи мне лишь одно, – начальник офицера подошел вплотную к нему и посмотрел в его глаза. – Вы точно ничего не отчебучили, и народ от дурости взбесился? - Петр Степанович, я клянусь, что ничего плохого мы не делали, а это стадо вышвырнуло детей, которым я отца заменил, на растерзание зеленокожим. - Больше мне и знать то не чего не надо, Слав, – выдохнул начальник штаба и положил широкую ладонь на плечо офицера. – Итак, бежать вам нужно, сейчас я вас снаряжу. Под методичные удары чего-то тяжелого о входную дверь, Петр Степанович удивительно быстро для своей комплекции стал носиться по комнате площадью раза в полтора больше, чем у Вячеслава. Он открывал каждый из ящиков, вплотную прислоненных к стене, шебуршал под кроватью и вытряхивал содержимое своего стола, что-то ища в куче бумаг и канцелярских предметов. - Ура, нашел! – запыхавшийся Петр Степанович достал из груды пыльной макулатуры маленькую пластиковую коробочку. – Держи, Славян. Вячеслав взял легкий зеленый контейнер с выгравированной Аквилой и кодовым номером на крышке. - Это что такое? – засунув коробочку себе в карман, удивленно спросил он. - Это ваш билет отсюда. Помнишь, я тебе рассказывал, что, когда меня на пенсию из Кадианского 232-го по шестому ранению в запас списали, то я с полковником Сураевым в карты играл? - Ну да, я раз двадцать слышал, как вы его обставляли. И что? – не понимая, к чему клонит командир, Вячеслав пожал плечами. - А то, что я не рассказывал, на что мы тогда играли. Играли мы на жизнь. Если он выиграет, то я должен был с проституткой из злачного наркоманского притона без контрацептивов переспать, ежели я выиграю - то наоборот. - Перт Степанович, ей-богу не понимаю, какая связь между проституткой и нашим билетом отсюда! - Дослушай сперва! – разгорячено ударив себя кулаком по ладони, сказал толстый старый лейтенант. – Он проиграл, но так как умирать он долго и мучительно не хотел, а игра на жизнь шла, то он подарил мне эту коробочку. Эта коробочка спасет даже несколько жизней – в этой пластиковой безделушке лежит ключик. Этот ключик от одного старого тайного убежища губернатора, где стоит флаер, способный вылететь с этой проклятой планеты! Все присутствующие открыли рты и словно перестали дышать. Оцепенение от такой новости развеяли несколько более звонких ударов о дверь и какой-то скрежет по ту сторону. - Но как же это? Это же корабль! Почему вы молчали!? Дети же тут в подземелье мучаются! – Людмила прижала к себе изумленных дочерей Вячеслава. - Места там на десять человек всего! Он рассчитан лишь на небольшие космические экскурсии для золотозадых членов гребаного правительства! Поймите правильно, я паники боялся. Я и так постоянно хотел рассказать Славе об этом, но не решался. Останавливало меня что-то на полпути от развязки этой карточной истории. - А почему вы решили, что этот корабль еще там? - Федор Васильевич протер вспотевшие очки рукавом грязного халата. - Да потому что этот дворец в спешке забросила семья губернатора после скандала из-за того, что просочились слухи о катакомбах для пыток слуг под землей. Слишком много туда репортеров понаехало, вот и решили они одну из своих многочисленных резиденций оставить и сказать, что их там сто лет как нет. Корабль там стоит в ангаре, выдолбленном в скале, хорошо замаскированном. И о существовании этого ангара знал только Серега да его пара поисковиков обыскавших с рентгено-гидратором скалу и нашедших ангар, которые точно уже ничего никому не скажут… Потом узнал я, а теперь и вы! - Но, может, слуги губернатора вывезли космолет? - Нифига подобного, Орки спустя неделю после этого скандала вторглись, и губернаторские жополизы свои припудренные попки стали спасать вместе с 232-ым на армейских транспортах. Им вообще не до покинутой резиденции было с кораблем, каких они еще штук сто на сдачу купят. Скрежет металла о металл усилился, стал пищащим, и с внутренний стороны двери стала проявляться тонкая искрящаяся полоска. - Дверь вырезают, заводчане фиговы! – начальник штаба подпрыгнул на месте и, добежав до шкафа в дальнем углу, достал одну из многих десятков папок. Затем он, нагнувшись возле своего стола, поднял ручку и, открыв папку, развернул цветной кусок карты. – Вот тут этот дворец со скалой, я обвел место, где он находится, вход в ангар находится в кабинете губернатора. Там стол у него в форме Аквилы и на нем цифр и букв куча, введешь их с крышки футляра и все схвачено, за все заплачено. - Вы говорите, будто с нами не побежите, Перт Степанович? – уже зная заранее, что ответит командир, спросил Вячеслав. - Я последний раз еще сержантом от Эльдар на Ескелане VII бегал! Мне тогда марафонов за глаза хватило, так что я пас, да и не пролезу я в выход. - Дядя Петя, а как нам отсюда убежать, там же злые дяди! – Аленка вертела головой в разные стороны и не могла найти вторую дверь. - Дык не туда смотришь, красавица. – пухлый офицер указал толстым указательным пальцем в потолок. – Вентиляция - вот запасной путь из этой душеморилки. Когда спустя десять минут дверь была взломана и толпа обжегшихся лазером жителей подземелья хлынула в комнату пенсионера, отдавшего свою молодость в услужение Империи, то беглецов уже в ней не было. Между толпой и стремянкой, ведущей к открытому люку просторного газохода, стоял стол и кресло. За столом в черном мундире лейтенанта Имперской Гвардии сидел полный пожилой мужчина с седыми бакенбардами, в руках он сжимал противотанковую гранату. - Как же вы достали проходить вне очереди! – сказал Петр Степанович и вырвал предохранительное кольцо. Двое мужчин, пожилая женщина и две маленькие девочки уже были снаружи подвала, успев вылезти из покореженного патрубка газохода, перед тем как из него вырвался сноп пламени… - А что было дальше? – Андрея мучило любопытство. - Дальше была атака Орков, приехавших на «тачиле» из бывшего трейлера дальнобойщиков. Мы укрылись возле полуразвалившегося угла здания хирургического корпуса, неподалеку от выхода поверхность, и нашли надпись «Андрей и Маша жили тут». Затем, перейдя через проемы в ограде, пошли по вашим следам, – офицер вспоминал, гладя ладонями темноволосые головы своих дочерей. – У дороги ваши следы оборвались, но мы подумали, что вы пойдете сюда в поселок. Дорога оказалась на удивление пустынной, и мы шли, никуда не сворачивая. Ночью уже мы были тут. Не найдя вас, мы подумали, что вы заблудились либо вас сцапали эти зеленые твари. Так что, когда во время этой чудовищной грозы мы встретились - это просто чудо! - Мама и Папа думаю, привели нас сюда, это точно были они, – мальчик улыбнулся и прикрыл глаза. - Само собой… Ладно, отдыхай, нам нужны силы перед долгой дорогой. И Андрей снова провалился в сон. Проснулся он от бормотания сестренки. Не вставая с кровати, он повернул голову и увидел Машу, обнимающую их «портрет» на доске в свете падающего из окна солнечных лучей. Девочка выглядела счастливой, на ней было сиреневое платьице, синие колготочки и коричневые маленькие сапожки. Одежда, которую ей подарил дядя Слава на Новое Тысячелетие… - Доброе утро, Машенька! – с улыбкой произнес мальчик и вытянул к потолку руки. - Доблое утло, блатик! Улааа, блатик плоснулся! – Маша отложила в сторону рисунок и, соскочив с кровати, подбежала к лежанке Андрея. – Ты не повелишь! Тут все длузья! И когда Маша плоснулась, то даже одежда уже лежала! А на стульчике рядом лежали мама и папа! Маша так боялась, что их больше никогда не увидит, а они с нами домой плишли! - Это чудесно, Машенька! – брат растрепыхал белокурые непослушные волосы смеющейся сестры. В уютной комнате отворилась деревянная дверь, и на порог вошла бабушка Людмила. - Детишки, с добрым утром! Надеюсь, вы не против, я нашла на чердаке сундук с одеждой и решила ее отдать Федору Васильевичу и Вячеславу, а то у них все порванное было. И себе вот что нашла! – она повернулась на месте, продемонстрировав серое длинное платье, опоясанное темным ремнем. – Думаю, это еще вашей бабушки, можно я его поношу? - Да, конечно! Вам очень идет! – без тени сарказма ответил Андрей. – А где сейчас все? - Да кто где… Доктор пытается во дворе костер разжечь, чтобы мы по-человечески пообедали, Карина и Алена ему помогают. Слава к своему дому пошел. Одевайся быстрее, милок, с Машуткой во дворе подсобите. - Хорошо, я сейчас буду. Маша, можешь уже бежать! – видя нетерпение сестренки, сказал мальчик. - Маша к подлужкам помогать побежала! Давай быстлей! – уже в пороге договаривала девочка. Когда бабушка Люда ушла, Андрей встал с кровати. На стоящей рядом низкой тумбочке аккуратно лежала синяя клетчатая рубашка и брюки, а также ножны с тесаком Орка и старый ремень. Перед тумбочкой стояли его злополучные сапоги, отбитые у старухи Вячеславом. Рубашка и брюки были ему немного малы, за год он сильно подрос. Но в них было гораздо удобнее, чем в его старой одежде, которой нигде не было поблизости. Одеваясь, мальчик ощутил, что он действительно дома. Его взгляд бегал от одного угла комнаты до другого, с наслаждением цепляясь за предметы и небогатую мебель, с которыми его многое связывало. Спустя год комната не изменилась, лишь мебель и подоконники были покрыты толстым слоем пыли, которую частично наскоро смахнула любящая чистоту бабушка Люда. Когда мальчик оделся и заправил свою кровать, он открыл деревянную дверь и вышел в просторный зал, в котором ранее собиралась после дневной работы семья и смотрела любимые детские мультфильмы по-домашнему галлопроэктору. Все так же, как и год назад, стояли книги в стеклянной витрине темного серванта, диван с постеленной на него простыней напоминал о вечерах, когда мама читала Андрею сказки. Ковер с фигурными узорами по-прежнему лежал посередине этого храма воспоминаний довоенных лет. Дверь в спальню родителей была закрыта, но мальчик и сам не хотел заходить туда. Уже никогда на просторной кровати его не будут успокаивать родители, когда он, испугавшись грозы, забирался к ним и прижимался к самым дорогим и могущественным людям на земле. Пройдя по короткому коридору, он вошел на маленькую кухню, заставленную обесточенными бытовыми электроприборами. Ящики напольных и задвижки подвесных шкафов были открыты. Видимо, бабушка Люба искала в них что-нибудь, чем можно накормить себя и спутников. Вернувшись в зал, мальчик открыл уличную дверь и вышел на деревянное крыльцо. Солнце ярко светило на безоблачном небосводе, по полю перед ним пробегали ветреные волны. Было очень тихо и хорошо, поверить в то, что несколько дней назад тут была ужасная гроза, было весьма трудно. Андрей услышал слева смех и голоса детей. Сойдя с крыльца, он прошел до края дома, проводя рукой по бревенчатым стенам, словно боясь отпустить здание, будто это мираж. Повернув за угол, он увидел, как в тени размашистого лиственного дерева радостно бегали девочки вокруг раздувающего костер Федора Васильевича. Медсестра доставала из плетеной корзины какую-то крупу и разнообразные приправы раскладывая их на клеенке возле костра. У ее ног стояла большущая кастрюля и много более мелкой посуды. - О, Маша, Карина, смотрите Андрюшка вышел! – заметила мальчика маленькая Алена и побежала к нему, высоко подпрыгивая. Другие девочки тоже заметили Машуткиного брата и наперегонки бросились к нему. - Все, сдаюсь, сдаюсь! – отпихивался от щекотливых рук поваленный на мягкую землю тремя малышками Андрей. – Хватит, а то замучаете до смерти! Ахахаха! - Девочки, идите ко мне помогать! – спасла заливающегося смехом мальчика бабушка Людмила. – Вот вам тарелки и кружки, сбегайте до ручейка осторожно и ополосните их, затем в них же воду наберите и айда назад. Когда девочки убежали выполнять ответственное поручение, мальчик подошел к бывшим сотрудникам больничного корпуса. Федор Васильевич с улыбкой наблюдал, как в центре круга, выложенного из камней, яркими желтыми лепестками облизывает пламя сухие поленья. - Мы на чердаке дровишек немного нашли, наверное, с позапрошлой зимы там лежали. В начале лета дрова бы твой отец еще рубить не пошел, – подкладывая большую щепу в костер, сказал он. – Надеюсь, ты не против, что мы у тебя дома хозяйничаем, а, Андрей Николаевич? Мальчик почувствовал себя неловко, его впервые назвали по имени-отчеству, тем более говоривший был одним из самых уважаемых людей среди выживших. - Конечно же нет, Федор Васильевич! Вас мои родители очень уважали после того, как вы два года назад папе руку помогли восстановить за счет больницы, – мальчик старался больше не напоминать себе о том дне, когда он впервые увидел раненого человека, но воспоминание о травме отца сильно засело в память. - Да, помню-помню… Жаль, что его и Натальи уже среди нас нет… Знаешь, а они сейчас гордятся тобой, – он сел и посмотрел мальчику в синие глаза. – Ты вырос настоящим мужчиной, безрассудным слегка, но смелым и храбрым. Я уже и забывать стал о тех случаях, когда тебя с поверхности мужики раз за разом на мой стол приносили. Ты поумнел и вырос, мой мальчик, твои родители за вас с Машей, думаю, спокойны. Эти теплые слова согрели душу ребенка, вынужденно ставшего защитником маленькой семьи в восьмой год жизни. - Спасибо вам, Федор Васильевич, я вам очень благодарен, – затем Андрей повернулся к медсестре, насыпающей гречневую крупу в кастрюлю. – И вам огромное спасибо, бабушка Люда, вы всегда были очень добры к сестре и ко мне. Женщина подняла голову и, улыбнувшись, посмотрела не него слезящимися глазами. - Вы тоже нам помогли, малыш, я даже не знаю, прожила бы я этот год в подземелье без веселой Машутки, которая дарила мне радость. Они еще немного помолчали и послушали мягкое звучание полевого ветра. - А куда пошел дядя Слава? - К себе… Туда, где дом их был, в общем… – главврач поставил кастрюлю на булыжники, чтобы вода начала закипать. Мальчик кивнул и пошел в сторону дома офицера. Его семья жила напротив, крыльцо выходило на улицу, проходящую сквозь поселок, а не на поле, как в доме мальчика. Пройдя торцевую стену здания, Андрей вышел на дорогу. Перед ним был остов жилища в котором жила семья друзей. От некогда прекрасного коттеджа остались лишь угловые стены и зубья прокоптившихся балок вокруг строительного мусора. Вячеслав стоял на коленях перед небольшой насыпью спиной к мальчику. Рядом со склонившимся офицером была воткнута садовая лопата. Спина вечно веселого и доброго мужчины вздрагивала. Руки то сжимали, то разжимали оранжевые куски глины. Мальчик, сам не понимая, зачем, пошел к нему. Когда расстояние до офицера стало совсем небольшим, то он услышал тихие всхлипы. Посмотрев на насыпь, Андрей понял, что она размером с взрослого человека. Вячеслав не услышал шагов мальчика. Его руки сжимали потертую глянцевую фотографию матери его дочерей. - Прости что так долго заставлял тебя ждать… Раньше придти не смог, холодно тебе зимовать наверное было… Но теперь, думаю, тепло… Прости, я не знаю, о чем говорю, мне тебя очень не хватает! Я каждый день о тебе вспоминаю, а когда девочек наших спать укладываю, то в глазах картина стоит, как ты это делала! Я пою им песни, которые ты им пела, пробовал другие петь, но не получается… И когда я смотрю на них, я тебя вижу. Боже, почему ты взял ее, а не меня... - Вячеслав поднял руки к синему небу и запрокинул голову к солнцу над головой. – Ты должен был взять меня, а не ее! Эта бомба должна была упасть на меня! Слышишь!? Я не могу уже верить в твою доброту, Император! Я живу лишь для дочерей! Ты не уберег моего ангела, и я проклинаю тебя, как и год назад! Ты не Бог, ты живущий труп, питающийся кровью наших жен и детей, пролитой во имя твоих амбиций и жестокого тщеславия! Мальчика бы испугали такие слова год назад, но не сейчас. Андрей видел проявление воли Императора и узнал волю его слуг по бумагам, нашедшимся в «Валькирии» бежавшего Кадианского 232-го. - Бог есть, дядя Слава, – случайно озвучил свою мысль Андрей. Офицер резко развернулся и злобно сверкнул глазами. - Бога-Императора нет! Он… - Да, Бога-Императора нет, но Бог есть, – перебил мальчик. – Я понял это. Он нас защищает и дает нам покровительство каждую минуту. Он - творец счастья и всего что нас окружает. А Бог-Император - лишь творец войн, Крестовых Походов, который может лишь жертвовать нами. Если бы кто-нибудь услышал бы их до вторжения, то неминуемо ребенок и офицер СПО с членами их семей были бы убиты в страшных пытках. Их поселок сравняли бы с землей воины Адептус Арбитрес с полной последующей проверкой жителей и отправкой в каторжные лагеря не вызвавших особого доверия допрашиваемых. Но сейчас возле могилы стояли лишь два человека, перенесших невосполнимые потери. - Бог добрый, он защитил меня и Машу, спас Карину и Алену и вас. Он дал нам возможность дойти досюда и ключ к спасению. Я верю в Бога, дядя Слава, и вы в него тоже поверьте. Офицер встал с колен и, подойдя к мальчику, обнял его. - Буду, буду верить, Андрюш. Ради вас четверых жить и дальше буду. И неважно, кто будет стоять у меня на пути - хоть зеленорожая тварь, хоть дибильные Имперские фанатики-прихлебалы - ради вас всем рога поотшибаю! Даю слово. Перед тем как уйти к остальным, Вячеслав положил у изголовья могильного холмика фотографию супруги и поставил на нее крупный камень. - Вот и все дорогая, мы пойдем дальше, а ты за нами иногда присматривай с небес. Я нескоро к тебе присоединись, дочек на ноги поставить нужно, но ты меня жди, не заводи там романы с купидонами! – притворно посмеявшись, сказал бывший офицер СПО и, похлопав по плечу мальчика, пошел с ним к большому дереву, под которым их ждала родня по несчастью. Подходя к тени дерева, в которой расположились вокруг принесенной с кухни скатерти дети, мальчик и мужчина уловили чудесный запах гречневой каши и каких-то острых специй. - Идут! Садитесь быстрее, сейчас я еще чай разогревать поставлю! – подмигнула пришедшим бабушка Люда. Профессионально орудуя половником, она накладывала дымящую кашу в глубокие металлические тарелки. Девочки и Федор Васильевич уже вовсю уплетали свои порции, мелодично позвякивая металлическими ложками о стенки тарелок. - Блатик, садись лядом! – Машутка подвинулась к краю импровизированного стола, чтобы брат сел между ней и доктором. – Это очень вкусно! Даже лучше, чем конселвный супчик! - Сейчас отведаем! – мальчик принял тарелку из рук медсестры. – Спасибо, баба Люда! Всем приятного аппетита! - И тебе! – хором пробубнили набившие рты угощением собравшиеся. Когда они доедали свои порции, щедрая повариха подкладывала им добавки, пока кастрюля не опустела. После каши в ход пошли кружки с чаем на каких-то листьях, собранных утром, доктором пока дети спали. - Смородина - это очень полезное растение! Помимо вкусных плодов этого куста у него еще и весьма ароматные листья. О Боги, как же я долго мечтал о такой кружке чая, вы себе даже не представляете! – облокотившись на спину, блаженно поведал врач. - Плоды? У куста плоды как на деревьях? – оживленно спросила Карина, большими глотками вливая в себя вкусный ароматный чай. - Ну да, ягоды. - Ягоды?! Где? Маша сейчас туда пойдет, Маша очень ягоды любит! – младшая сестра вскочила на ноги, чуть не облив чаем бабушку Люду, сидящую рядом. - Да там, возле соседского дома слева. - Покажите где лево! – Маша возбужденно прыгала на одной ноге. Федор Васильевич махнул рукой в нужную сторону и указал пальцем на Андрея. - Молодой человек, к вам ответственная просьба: сейчас возьмете себе в распоряжение этих трех очаровательных ассистенток, по корзинке и пулей в тот огород собирать провиант! Приказ одобряете, зам начштаба? – смеясь, спросил доктор у Вячеслава. - Так точно! – весело ответил Вячеслав. – А мы пока в путь соберемся. Дорога неблизкая, нужен транспорт. Дети допили чай и, вбежав в деревянный дом, вскоре выбежали из него с большими корзинами в маленьких ручках. Смеясь и горланя какую-то песенку про пахаря и дровосека, они быстро добежали до участка с маленьким скособоченным домиком и принялись мародерствовать в дикорастущем огороде. Врач и медсестра собирали всю самую необходимую утварь для приготовления пищи, а также одежду и другие нужные принадлежности. Офицер, вооружившись ломиком, провел рейд по поселку, вскрывая гаражные помещения. Уже когда солнце стало подходить к кромке горизонта, дети услышали гул двигателя, доносившийся с дороги. Осторожно выглянув в щели деревянного забора соседского участка, они увидели небольшой фермерский грузовик с синей кабиной и затянутым тентом кузовом. - С ветерком доедем, ребята! Эге-гей! – крикнул Вячеслав, высунув голову из дверцы водительской кабины. - Урааа, покатаемся! - нестройно, но звонко вторили ему счастливые ребятишки и, открыв ворота, побежали вслед за машиной к дому Маши и Андрея. Припарковав автомобиль с торца дома, выскочивший из кабины офицер стал помогать укладывать в кузов аккуратно лежащие вещи, которые Федор Васильевич и Людмила посчитали нужным взять с собой. Дети пересыпали ягоду, а также собранные на участке яблоки в гермоконтейнеры, поддерживающие сохранность продуктов длительное время. Когда погрузка окончилась, был уже вечер и все единогласно приняли решение заночевать в доме, чтобы утром с рассветом выдвинуться в путь. Зайдя в свою комнату, Маша и Андрей бухнулись на мягкие матрасы их кроваток. Маша подняла со стула дощечку с нарисованными родителями и братом и погладила ее по краю. - Завтла уезжаем, мама и папа, холошо, что мы заехали домой, Маше тут очень понлавилось! Затем она отложила портрет и укрылась теплым бежевым пледом. Пожелав друг другу спокойной ночи, дети уснули в своих кроватях. Утром их разбудила бабушка Люда. - Вставайте, позавтракаем в дороге, Слава уже машину заводит. Я игрушки ваши тоже собрала и рюкзак твой, Андрюш, залатала, ты игрушки все понесешь, – медсестра показала на туго забитый рюкзак Орка в углу. – Все, поторапливайтесь. Выйдя из дома, дети остановились ненадолго и попрощались с родной крышей, под которой они родились и были счастливы. Влезть в кузов грузовика им помог Вячеслав. Карина, Алена и бабушка Люда уже сидели там и оживленно болтали, уплетая сочные яблоки, которыми сразу же поделились с братом и младшей сестренкой. - В путь, с Богом! – заглянув через заднее окно кабины в кузов, сказал Федор Васильевич. – Поехали, Слава! Грузовик загудел и рывком выехал задом на дорогу под радостные возгласы детей. Развернувшись, он поехал в сторону завода. Путешествие к кораблю началось.

Доброго времени суток всем! В обеденные перерывы стал писать рассказ...но написав пару глав не решился его завершить, а решил продолжить историю, может и небольшая книга когда-нибудь будет. В Бэк особо не лазил, не ставил перед собой цель разобрать отдельные иерархические цепочки звания и т.п., сейчас лишь работаю над персонажами и сюжетом. По поводу Бэка - приму любые содержательные замечания к сведению и благодарностью! И так, просим... ЧАСТЬ 1 Солнечные утренние лучи яркими позолоченными столбами пробивались меж облаков. Озаряя участки сочной травы и полевых цветов, колонны света даровали тепло проснувшимся шмелям, трудящимся на живописной поляне. Радостное чириканье птиц доносилось из рощи неподалеку, ему аккомпанировал маленький, искрящийся от солнечных бликов ручеек. Шелест трущихся друг о друга стеблей растений, успокаивающее вещал о новом дне… Как хорошо лежать под кроной бурого дуба и смотреть на эту сказочную поляну. Вдыхать радужный аромат природных благовоний и ощущать дуновения прохладного ветра. Через полузакрытые от чувства блаженства глаза, душа смотрела на пейзаж своей земной юности. Это был ее первый запомнившийся на всю жизнь день, день, когда ее бывшему телу исполнилось четыре года… Душа почувствовала легкий укол и, встрепенувшись, вскочила. Горизонт потемнел из-за мгновенно набежавших грозовых туч. Ветер резко похолодел и проворно сдул шмелей с качающихся под его порывом цветов. Пение птиц смолкло. Тучи разрастались все больше и окончательно скрыли солнце, окрасив поляну в сумрачные тона. Сверкнули молнии, их белые росчерки стрелами падали с грозных небес. Душа испуганно взвизгнула и выбежала из-под ветвей старого дуба. Раскаты грома, чередующиеся с ослепительными вспышками молнии, гнали ее вдаль, в сторону хижины на другой стороне поля. Душа бежала, спотыкаясь о поросшие колючками кочки, вьюны цеплялись за нее и не давали оторваться от преследования грозы. Дом был близко, уже были видны его яркие желтые окна, можно было различить каждое бревнышко в стене, шиферную чешуйку, ручку двери с изображением льва, которую купил на фермерской распродаже отец… Душа вырывалась из сжимающих ноги змеиных колец, некогда бывших репейными кустами. Змеи шипели и кусали босоногое астральное тело. Молния врезалась совсем близко и ослепила испуганный дух, воздух пропитался заряженными ионами и все запахи исчезли, оставив место озоновому всеобъемлющему облаку. Громовой взрыв сотряс надпочвенное пространство, оставив постоянный пищащий звон в потерявшем самообладание рассудке. Душа из последних сил рванулась к хижине и, зарыдав, испустила крик отчаянной мольбы. - Папа! Мама, откройте! – врезавшись в дверь, душа заколотила в нее кулачками четырехлетнего мальчика. - Я больше никогда не буду от вас убегать! Откройте, тут очень страшно! В теплом свете, струящимся из оконного проема промелькнули силуэты. - Откройте! Я хочу быть с вами! Вспышки молний за спиной слились в единую завесу, дверь перед душой потеряла цвета, стала целиком белой, с черными прожилками в месте примыкания досок. Раскаты грома сплелись в звуке триумфального марша тысячи барабанов. - Пожалуйста, возьмите меня с собой! Я не хочу быть один! Вы нужны мне, я не смогу жить без вас! – Слезы теплыми каплями стекали с вздрагивающих щек, разбитые до крови пальцы обжигающе ныли. Обессилено рухнув на крыльцо, сущность ребенка сжалась в клубок, обхватив руками коленки и, вытаращив красные от слез глаза, шептала: - Откройте, откройте, откройте… Дверь распахнулась со скрипом, перекрывающим громовую канонаду, из проема хлынул столб света, точь-в-точь как из утренних просветов среди облаков. - Спасибо! Мама, папа, спасибо, - радостная душа постаралась обнять и прижаться к двум высоким силуэтам ее родителей, - я так скучал, я так долго ждал встречи с вами! Но между духом мальчика и тенями встала незримая преграда, руки не могли пробиться сквозь нее и с глухим стуком ударились о прозрачную стену. - Тебе пока нельзя к нам, сынок, - голос матери был печальным, и видно было, что она тоже хочет протянуть к сыну руки, но не может из-за преграды. - Мама, я хочу к вам! Прошу, заберите меня с собой! - Нельзя сынок, потерпи, мы будем ждать тебя – обняв силуэт жены, сказала тень отца. - Ты же знаешь, мы тебя всегда будем ждать, поживи еще, мальчик мой. - Нет, я не хочу ждать! Я долго ждал! Я верил, что вы меня любите! Зачем же вы бросили меня? Почему вы погибли, оставив меня одного!? Возьмите меня с собой! - Не сейчас дорогой, не сейчас, - голос матери отступал под нарастающим выше всяких пределов гулом грома. -Неееет! Укол в боку заставил дух упасть. Дверь хижины резко захлопнулась, и здание стало быстро удаляться от него. Всплески молний окутали мальчика целиком, душа издала полный горечи крик и… - Так, вколю еще разок! Все, теперь достаточно, он пришел в себя – голос говорившего человека был полон облегчения и усталости. - Опять этот мальчишка возомнил себя героем. Голова жутко кружилась, в горле стоял тошнотворный комок. Возвращение к жизни в очередной раз давалось мучительно и болезненно. - Прекрати ты уже делать глупости! Если ты о себе не думаешь, то подумай о ней! – главврач бывшего медицинского комплекса, Федор Васильевич указал пришедшему в себя мальчику на испуганную маленькую трехлетнюю девочку, сидящую в углу на обшарпанном стуле. - Ее одну оставить захотел? В этой жизни у вас не осталось никого кроме друг друга. Кто ей поможет, когда ты себя угробишь своими выходками!? Я очень зол Андрей, очень зол. Маленькая босоногая девочка в грязном, некогда розовом, платье, всхлипывая, слезла со стула и подбежала к больничному столу. - Плохой! Плохой блатик, дулак! – она обхватила ручонками свисавшую со стола руку Андрея и дергала ее на себя, - ни блосай Машу, Маша не хочет, чтобы ты Машу блосал! Маленькая белокурая девочка хлюпала носом, синие глаза были полны слезами обиды. - Я не буду тебя больше слушаться, если ты такой дулак! И не пойду больше во влемя бомбежки плятаться в молг с длугими девочками! Андрею очередной раз стало жутко стыдно перед сестрой. Она всегда его во всем слушалась, терпела его злость и дурные поступки, сжавшись в уголок на протертом заплесневелом одеяле в их каморке, она, затаив дыхание, слушала его сказочные рассказы о том, что было до войны. Она даже сама, своими маленькими непослушными пальчиками пыталась нарисовать портреты родителей по описанию брата. Рисовала она кусками осыпавшейся с потолка известки на доске от спинки сломанного стула. И она нарисовала вместе с родителями Андрея. Маша так привязалась к этому рисунку, что порой, когда Андрей возвращался с очередной прогулки и поздно заходил в их комнатушку, то он видел, как, не заметив его, сестра тихо разговаривает с портретом. Рассказывает родителям, что у них с братом все хорошо, спрашивает как у них дела и сама же за них отвечает. Андрею было так стыдно за то, что он не уберег ни одной их фотографии. Эта дощечка сейчас лежала в углу на стуле, где Маша ждала возвращения его к жизни. - В общем, так, юноша - Федор Васильевич обратился к Андрею, медленно выговаривая каждый слог, - повторяю еще один, самый последний раз. Из хирургического корпуса для всех, кто не является солдатом СПО и не состоит в народной дружине, выход закрыт! Тебе уже семь лет, ты уже взрослый и должен нести ответственность за свою сестру! - Но я могу помочь! Я умею стрелять, я смогу принести пользу! – оправдываясь, воскликнул Андрей. - Ничего ты не умеешь! Кнопку на курке нажмет любой, кроме безрукого, а рук пока у всех хватает и без твоей помощи! Пользу ты принесешь, если перестанешь подвергать риску себя и всех тех, кто тебя вытаскивает из передряги. Дверь в плохо освещенный реанимационный кабинет распахнулась, и на пороге появился большой плечистый мужичина в помятом бронежилете Имперской Гвардии. - Очухался, стервец? Федор Васильевич, ну я уже не могу с ним одним возиться! Ведь в пятый раз ему жизнь спасаем! Ладно бы просто выбежал из корпуса и стал бы оружие собирать, как в прошлый раз! Так он сейчас решил медаль блин заработать! Каким-то чудом выбрался на поверхность, подобрал у кого-то гранату, между руинами КПП подполз к тачиле зеленорожих, «окучивающей» меня и мужиков с тракторного завода, и взорвал ее! - Да знаю, знаю, это его пустая голова с сотрясением и тело со ссадинами и сильными ушибами уже успели мне поведать. Как вытаскивали Андрюшку-то? - Дык, знамо дело как, я и Егорка-механик, как увидали Андрюшку возле этого косо стреляющего корыта, так сразу и рванули к нему. Другие мужики не подвели – все из-за укрытий повставали, и давай «клыкожопых» залпами лазерных винтовок сокращать. Кстати, Васильевич, мы завтра еще на одну вылазку в арсенал заброшенной базы ИГ-шников заглянем, может, еще чего-нибудь пригодного в куче ржавых «бронников» и «стволов» откопаем. - Не рискуйте, мы и так в прошлый раз семерых потеряли из-за дюжины помятых доспехов и десятка списанных в прошлом столетии винтовок. Оружия у нас и так достаточно, стрелков с каждой неделей все меньше, новости хоть какие-то есть? - Кроме очередных стычек с Орками - никаких, электрики так и не смогли настроить радиосвязь, чтобы мы хоть что-то узнали о выживших вне нашей больницы. - Значит, помощи нам ждать неоткуда… - Как и всегда… Ладно, я пойду людей порадую, что наш маленький самоубийца как всегда цел и не сильно вредим. - Ступай и скажи своим заводчанам, чтобы больше спирт у меня для «лечения души» не смели воровать! Он для других средств нужен. Здоровяк широко улыбнулся, и хитро подмигнув Андрею, вышел из комнаты. Андрей, сморщив лоб от болезненного усилия, привстал на локти. - Эээ дружище, тебе еще рано вставать! Ты как минимум тут еще сутки пролежишь, - главврач подошел к койке и, сцепив у запястья руку, нащупал пульс. – Да, пока еще нестабильный. Но это и не удивительно. Затем он обошел мальчика и, остановившись возле маленькой Маши, погладил ее по растрепанным белым волосам. - Мне надо идти. Ты посмотришь за ним, ладно? Ему сейчас нельзя вставать. - Холошо дядя Федя, я буду за ним следить. – Голос маленькой девочки был полон решительных ноток. - Умница, я распоряжусь, чтобы вам поесть принесли. В случае чего – зови, я во втором кабинете слева буду, сразу же прибегу. - А слева - это там? – девочка показала ручонкой в сторону выхода. – И втолой - это где та комната со стлашными глязными столами и кличящими дядями? - Да, да, хирургия это страшная комната с кричащими бедными дядями, - доктор опустил голову и потер не смыкавшиеся за ночь работы слипающиеся веки. - Маша боится этой комнатки. Можно Маша не будет туда заходить, а плосто гломко-гломко тебя позовет? – Девочка скромно отвела глазки и с интересом стала смотреть на испещренную трещинами некогда голубую стену. - Можно, тебе все можно, малышка ты наша, - голос доктора был полон доброты. Ладно, у меня много работы, скоро вам покушать принесут, увидимся! Закрыв за собой дверь, Федор Васильевич прижался спиной к холодной бетонной коридорной стене. Его глаза предательски намокли. - Они же совсем еще дети… Им надо бегать, играть, ходить гулять с родителями, а не сидеть в хирургическом отделении и слышать крики умирающих на операционном столе, не пережидать в морге бомбежки, спрятавшись под столами с покойными. Они должны жить нормальной жизнью, а не той что даровала им паскудная судьба! О, Император, услышь нас, даруй этим юным созданиям мир, дай им защиту! – врач уже не сдерживал слез и лишь старался шептать мольбы как можно тише. Но лишь стены слышали праведный крик его доброго сердца. А стоны из кабинета хирургии были ему ответом. В реанимационном кабинете после ухода врача свет от ламп потускнел в целях экономии бесценной электроэнергии, поддерживаемой из последних сил двумя генераторами. Маленькая девочка пододвинула к столу стул и сев на него стала махать босыми ножками. - Андлюша, ты опять к маме и папе хотел уйти? - Да, - Андрей уже пожалел о том дне, когда рассказал ей повод для своих поступков, он понимал что это очень неправильно - бросать сестру, ему было очень стыдно. Но мальчик устал, устал быть одним со своими страхами и старался снова оказаться с любящими родителями, убитыми год назад. - А Маше с тобой почему нельзя? - Потому что нельзя! Ты должна жить очень долго. - Знаешь, ты не указывай мне больше, как мне делать, неужели ты такой дулак, что не поймешь - Маша будет тогда одна, не нужная никому во всем-всем мире! - Не говори ерунды, Федор Васильевич и бабушка Люда с дядей Славой всегда о тебе позаботятся. - А ты никогда не думал, сто Маша не хочет, чтобы они о Маше заботились, а не лодной блатик? Ты никогда не глядел, как Маша плачет, когда тебя - дулака, плиносят дяди с повелхности? Ты хоть знаешь, что Маша вчела не спала, а ждала когда ты плоснешся! Ничего ты не знаешь, ты глупый и злой! Ты не любишь Машу, Машу никто не любит! Из глаз маленькой девочки брызнули слезы, она поджала коленки и дрожащими маленькими ручонками обхватила их. Малышка пыталась унять свои слезы, но не могла, она очень долго держала в себе эту обиду. - Перестань, прекрати, успокойся, - Андрей безутешно пытался успокоить плачущую сестренку, но не мог. Ему самому стало очень грустно. - Ну хватит, ну довольно, Маша, угомонись! - Нет, не угумонюся! Ты Машу много обижал, а Маша все для тебя делала! Маша была послусной, Маша всегда подкладывала в твою талелку часть своей каши, пока ты не видел! - Но зачем? - Да потому что Маша любит тебя, дулака! Дулак, не плобиваймый дулак! Андрей уже сам не смог сдержать чувственные порывы и заревел навзрыд. Дети обнялись и плакали очень долго, брат обещал в шестой раз, что не оставит маленькую сестру одну. Но на этот раз он твердо решил во что бы то ни стало сдержать свое обещание. Вошедшая в комнату бабушка Людмила (бывшая уборщица, а ныне медсестра), принесла две чашки манной каши с мешочком сухарей, карман халата оттопыривал термос с ее излюбленным травяным чаем с мелиссой. - Детки, почему вы плачете? Хватит, солнышки мои, уймитесь, все же хорошо! - Баба Люда, Андлюса дулак, вот Маша и плачет! - Ну а что ты хотела, родненькая моя, с ними, мужчинами, всегда так! Они набедокурят, а нам за ними расхлебывать и горе от них хлебать, причем с возрастом бед они только прибавляют. Уж поверь на слово бабе Люде, нельзя их оставлять без присмотра, – пухленькая санитарка поставила обед на стол между Андрюшей и Машей. Дети, цепко схватив в ручонки пластиковые ложки, с жадностью накинулись на кашу, запихивая в довольные рты долгожданную пищу. Медсестра не спеша наливала ароматный чай в металлические кружки, чудесным образом оказавшиеся в ее цепких морщинистых руках. Бабушка Люда всегда удивляла детей своим магическим свойством – словно из ниоткуда доставать кухонную утварь, тряпки, бинты и флакончики с лекарствами. Многие беженцы, обосновавшиеся в медицинском комплексе, считали, что шебутная медсестра в молодости была либо искусной фокусницей, либо матерым карманником. Что, однако, не мешало пожилой женщине завести дружеские отношения со всеми людьми в окруженном врагами оплоте Империума. Бабушка Люда даже порой показывала защитникам комплекса и гражданским короткие представления с появлением и исчезновением предметов в недолгие часы отдыха между атаками зеленокожих. - Вкусно? - Очень, спасибо бабушка! – хором ответили насытившиеся дети. - Вот и славно! Ладно, малыши, я дальше по гостям пойду, а если кому-то что-нибудь нужно будет, то зовите, - женщина поцеловала в лоб Машу и потрепала непослушные кудри Андрея. Затем она улыбнулась им и, напевая какой-то незамысловатый мотив тихим немелодичным голосом, удалилась. - Ты что, Машенька? – брат обеспокоенно спросил опустившую голову и слегка покачивающуюся сестренку. - Андлюша, я сейчас баиньки… Усну, – уставшим тихим голоском ответила девочка. - Залезай ко мне, - мальчик взял девочку за запястье и помог ей взобраться Он обнял сестру и укрыл ее посеревшей некогда белоснежной простынкой. - Ты больше не оставишь Машу? – закрывая глаза, Андрей услышал робкий шепоток. - Не оставлю, я всегда буду с тобой… Спокойной ночи! – промолвил брат и провалился в сон. Ему снились родители, они хвалили его, и он пообещал не уходить к ним до глубокой старости, а также всегда помогать своей маленькой сестре. Утро, если можно было назвать утром начало нового безрадостного дня в душном и дурно пахнущем подвальном этаже больницы, начиналось всегда одинаково. По скрипучим подвесным колонкам в коридорах проиграл Имперский гимн. По коридору проносился топот ботинок бойцов сменяющего караула. Гомон просыпающихся людей просачивался под щелями закрытых дверей, и среди этого нарастающего шума плавно разносилось пение скрипки. Этот удивительный и милый слуху звук издавал прошедший через тысячелетия инструмент золотой эпохи. Федор Васильевич играл сонаты древнейших композиторов, вселяя в сердца людей благоговейные нотки возвышенных чувств. Сострадания, милосердия и уверенности. Игра на скрипке для вынужденных пленников комплекса была своеобразным ритуалом, к которому хоть все и привыкли за год бесславной войны, но который с каждым днем неустанно заряжал людей жизненной энергией. - Доблое утло, блатик! Андрей не хотел открывать глаза, но его маленькая сестренка щекотала его нос своими маленькими пальцами, а когда он старался закрыть его рукой, она хихикала и каким-то чудом просовывала сквозь его ладони свои назойливые вседостающие ручонки, щекоча его еще сильней, чем прежде. - Все, все, сдаюсь! Ты победила! – Андрей уже сам смеялся во весь голос. - С добрым утром, Машка! - Хи-хи, во что сегодня будим иглать? – оживленно спросила она. - Не знаю, а ты не хочешь поиграть с Аленкой и Кариной? - Не хочу, они считают, что Маша совсем маленькая и иглают со мной только в плятки. А когда Маша плячется, то они меня не ищут, а убегают к мальчикам иглать в дочки-матели! - А почему ты с ними в дочки-матери не играешь? - Машу всегда заставляют быть лебенком! А Маша хочет быть мателью хоть лаз, а они не дают, плохие девочки! – малышка обиженно надула щечки и злобно засопела своими маленькими носопырками. - Хорошо, если ты хочешь, я их попрошу с тобой поиграть в дочки-матери, где ты будешь играть роль мамы! – С улыбкой произнес Андрей, которому было смешно смотреть на маленькую, пародирующую злость сестренку. - Спасибо, не надо. Маша вот когда выластет, то будет тоже с мальчиками иглать, и они на мне женятся, а не на этих плохих кулицах! – гордо подняв голову, сверкая триумфальным целеустремленным взором, молвила девочка. Андрей был горд за свою неунывающую младшую сестренку. Такая крохотная, а уже имеет дальновидные планы и не унывает при мелких неудачах. Вообще, Андрея всегда поражала способность сестры верить во все хорошее без сомнений. Она никогда не плакала из-за ерунды, как ее сверстники и даже некоторые сверстники Андрея. - Ну ладно, пойдем-ка мы с тобой поедим, а потом что-нибудь придумаем! – брат помог слезть девочке и, откинув простынь, обнаружил, что на нем лишь нижнее белье. – Маш, ты не знаешь, где моя одежда? - Твоя одежда полвалась очень сильно, Маша взяла тебе длугую, – Маша подбежала к маленькому шкафчику возле стены и, открыв один из выдвижных ящиков, достала большую клетчатую рубаху и большие коричневые штаны с заплатками на коленях. - Спасибо сестричка, - Андрей спрыгнул со стола и примерил большую для него одежду. - Хихи, ты как пугало из сказки пло девочку Долли! – заливистым смехом закатилась Маша, глядя на выпутывающихся из длинных рукавов рук брата. – Вот, я тебе еще и лемень нашла, чтобы станы не спадали! Мальчик, высвободив руки, подвернул помятую рубаху, скрывающую ему колени. Затем одел огромные для него штаны и не без помощи девочки опоясался потертым от времени ремнем. После того, как он оделся, Маша помогла закатать ему длинные рукава и штанины. Обувь нужно было найти самому, сестра не нашла ему по размеру. - Фууух, наконец-то мы меня одели. Маш, а где ты одежду взяла? – Андрей спросил скорее для поддержания разговора, чем для интереса. - Возле комнаты кличящих дядей, наплотив нее есть длугая комната, там много-много одежды и ботинок, есть даже одежда моего лазмела, но она вся в дылках и испачкана томатным соком. Я тебе самое чистое нашла, сок только на волотничке плолился! Андрей понял, откуда его «обновка», и его чуть не вырвало. Бывшего владельца, скорее всего, ранили в шею, и он умер в кабинете хирургии, откуда одежда, и попала в страшную кладовую войны. - Хочешь, мы пойдем в эту комнату с одеждой и найдем тебе ботинки? – Девочка вопросительно посмотрела на позеленевшего от приступа тошноты старшего брата. - Нет, мы лучше пойдем в столовую, а потом найдем что-нибудь в другом месте. - Я не хочу ничего обувать, мне так удобно! - Нет, мы все же и тебе хоть сандалии подыщем, а то ты как на прошлой неделе кроссовки свои порвала, так босиком и ходишь, можешь простудиться! - Если я плостужусь, то дядя Федя меня вылечит, а клосовки мне не жалко, они мне большие были и мозоль натерли! – недовольно проворчала девочка. - Мы лучше найдем! Ладно, пошли есть, а то нам ничего не останется. Девочка кивнула и, взяв со стула дощечку с семейным портретом, вместе с братом вышла в оживленный коридор. Как и всегда, кроме ночного времени суток, в просторном коридоре было очень шумно и людно. Война собрала под относительно безопасную крышу людей из фермерских хозяйств, заводских работников и некоторых горожа,н которым посчастливилось встретить вторжение Орков на даче, а не в выжженном ныне дотла небольшом городе. Люди за год привыкли друг к другу, обжились в просторном подвале комплекса и пытались жить привычной жизнью. Маша и Андрей прошли по коридору между торгашей, менявших шило на мыло, мимо старичка с пушистым и толстым серым котом со странным именем Маркиз. Вокруг детей ходили оживленно обсуждающие меню столовой и условия быта мужчины и женщины. Иногда мимо них пробегали стайки ребятишек разного возраста, которые останавливались рядом с маленькой семьей, чтобы пожать руку Андрюше и обнять маленькую Машу. Когда брат и сестра подошли к дверям в просторную столовую (бывшую лабораторию аугместических исследований для потерявших конечности рабочих), то увидели довольно большую очередь. - Вот видишь блатик, ты так долго одевался, сто мы теперь мозем остаться без вкусного овощного супа, - Маша, выучившая скромное еженедельное меню всегда знала, что будет на любой прием пищи в каждый день недели. Правда, иногда повара старались исхитриться и делали на какой-либо праздник отличное от повседневного блюдо, что очень радовало как Машу, так и всех прихожан. - Маша, Андрюша, идите быстрее сюда! – позвал детей голос из толпы, сидящей за обеденными столами. - Это же дядя Слава, бежим, блатик! – не дожидаясь брата, девочка посеменила босиком по светлому кафелю в сторону столика в самом центре обеденного зала. Андрей, на секунду замешкавшись из-за одной распустившейся штанины, ринулся следом, огибая поглощающую консервированный овощной суп плямкающую гомонящую толпу. - Здравствуйте, дядя Слава, привет Алена, привет Карина. - Привет, воробей, садись, ешь не робей! – подмигнул Андрюше большущий усатый дядька в помятом кителе старшего офицера Сил Планетарной Обороны. Его дочки подвинули к брату и сестре две полные чашки супа и кружки с темной жидкостью, имеющей кислый, но приятный вкус – квас. В этих краях его любили и умели делать на совесть, даже на старых довоенных запасах. Ребятишек не нужно было просить дважды, и они, искренне поблагодарив дядю Славу, сели рядом и стали за обе щеки наворачивать теплую жидкость с кусками моркови, капусты и картофеля. Андрею всегда нравился дядя Слава. Он когда-то служил в одной части с отцом, затем, когда папа окончил срочную службу, то они прекратили общение. Вячеславу понравилось служить, и он заключил контракт на пять лет, а за год до начала войны он демобилизовался и вернулся в их поселок, привезя с собой жену и дочерей-близняшек, живших с ним в военном городке на другом конце материка. Война тоже не обошла стороной эту семью. Когда флот Орков напал на планету, дяди Славы не было дома, он был на передовой. Но незадолго до того, как зеленокожие нанесли первый бомбовый удар по их фермерскому поселку, который уже эвакуировали рабочие на грузовиках, дядя Слава уже подъехал к своему дому. Мальчик тогда выглянул из кузова и посмотрел на соседский дом, в окнах первого этажа которого пробежала супруга Вячеслава со своими дочерьми на руках. Но потом Андрей не смог ничего увидеть, небо сотряс рев, в тысячи раз превышающий рычание отцовского трактора, темный хищный силуэт спикировал на них, от его днища отделилась маленькая точка, и мальчик сжался за стальным бортом кузова. Грузовик рванул с места, стремительно набирая скорость. Грянул взрыв. Рев бомбардировщика утих, и мальчик привстал на колени и, высунув голову, оглядел свой маленький поселок. Он увидел маленький служебный спидер, подлетевший к разрушенному взрывом пылающему дому семьи офицера. Андрюша запомнил силуэт дяди Славы, руками разгребающий фанерные и кирпичные завалы. Он видел, как этот большой человек обмяк над контуром жены, придавленной балкой. Как он поднял с земли Алену и Карину, вопящих от боли и страха. Слышал его полный бессильной ярости крик. - О чем задумался, опять нашкодничать решил? – голос офицера СПО выдернул разум мальчика из неприятных воспоминаний и вернул его в насытившуюся реальность. - Нет, что вы, я просто... - Ну тогда не зевай, другим тоже покушать нужно, айда за мной! Статный мужчина и четверо маленьких детей встали со стула и освободили место для следующих едоков. - Вы разве не помните, какой сегодня день, а, детишки? – спросил с доброжелательной ухмылкой Вячеслав, когда их маленькая группа вышла в коридор из душной столовой. - Сегодня день падения Холуса? – постаралась угадать четырехлетняя Алена. - Нет, он был четыре с небольшим месяца назад. - День облазования колонии? – спросила Карина. - Нет, он будет через месяц. - Тогда, может, день рождения чей-нибудь? – маленькая Маша любила играть в «угадайки» и знала, что этим вопросом она отсеет количество праздников как минимум вдвое. - О, уже ближе, ты права Машуль, - дядя Слава поднял указательный палец к потолку. - Сегодня день рождения Императора? – Андрей тоже решил не остаться в стороне и постарался правильно угадать жест офицера. - Эээх дети, сегодня день рождения нового тысячелетия! Угу-гууу! – делая акцент на последнем слове, наигранным зловещим басом сказал офицер. – А стало быть.… Будем праздновать! Надеюсь, что 42-ое тысячелетие будет более мирным и радостным, чем предыдущее. - Ура, праздник! А подарки будут? – дети вопросительно и выжидающе посмотрели на офицера-великана. - Будут! Дети обрадовано захихикали и начали подталкивать его в спину, чтобы они быстрее пришли в комнату Вячеслава. Спустя десять минут хождения по оживленному коридору, радостная процессия остановилась перед большой металлической дверью с нарисованными белой краской буквами «ЗАМ. НАЧШТАБА». Офицер достал из кармана большую связку ключей и, поковырявшись в замочной скважине, со скрипом открыл массивную дверь. Дети, заливисто улюлюкая, просочились в образовавшийся проем между ним и дверным косяком, чуть не сбив с ног мужчину. - Полегче, ничего от вас я утаивать не собираюсь, разбойники! – Широко улыбаясь, дядя Слава прошел следом и закрыл вход в комнату. Андрей и Маша часто гостили в этой просторной комнате, огороженной ширмами на три части. В первой части был кабинет офицера, посередине которого стоял пластиковый стол, заваленный разнообразными картами и исписанными мелким почерком листами пожелтевшей бумаги. Под стол был задвинут металлический стул с деревянным сидением, справа от стола стоял большой белый шкаф с разнообразными книгами и папками для бумаги. Вторая часть комнаты была секцией для Алены и Карины, в ней находились кровать, тумбочка для одежды и скамейка, на которой каждый вечер сидел их отец и читал дочерям и Маше с Андреем книжку со сказками, очень сильно полюбившуюся детям. В третьей части комнаты была спальня офицера, возле бетонной стены стоял старый, местами порванный диван, некогда ожидавший своей бесславной участи возле мусорного ящика на поверхности медицинского комплекса, чтобы окончить свой век на городской свалке, а ныне служивший спальным местом зама начштаба этого небольшого мирка человечества. Еще в этой спальне были гардеробная тренога с одеждой и тумбочка с туалетными принадлежностями. На тумбочке стоял электрический чайник – редкая и дорогая вещь для жителей подвала, этот предмет говорил о высоком статусе его обладателя. А еще в этой роскошной комнате был еще один дверной проем, задернутый шторкой, закрывающей вход в ванную комнату с туалетом и душевой кабинкой. По мнению всех жителей Империи, роком судьбы собранных под землей, это была одна из трех самых роскошных и хорошо обставленных комнат, что само собой вызывало зависть к ее владельцу, а некоторые женщины старались «пристроиться» в ней через дядю Славу. Впрочем, он был верен лишь той, что была изображена на потрепанной фотографии, бережно обернутой в солдатскую шинель, покоющуюся под диваном. Эту шинель с фотографией, офицер доставал каждую ночь и каждое утро, чтобы прикоснувшись губами к глянцевой мятой бумаге, смахнуть рукой скупую слезу и положить свою реликвию обратно под диван. - Итак, мелкопузы, садитесь вот сюда, - дядя Слава снял свой китель и, расстелив его перед ребятишками на мраморном полу, указал на него кивком головы. – Подождите, сейчас я вам кое-что принесу. Дети, ерзая от нетерпения и шутливо толкаясь локотками, стали ждать, когда он выйдет из своей спальни. С другой стороны ширмы послышался скрип поднимаемой крышки дивана, какая-то возня. Затем ширма отъехала в сторону, и из прохода вышел офицер со счастливой улыбкой с брезентовым туго набитым мешком в руке. - С Новым Тысячелетием! – Вячеслав, развязав мешок, вытряхнул содержимое перед восторженными детьми. Ребята не верили своим глазам… Словно они все одновременно погрузились в сказочный сон, перед ними были игрушки! То, о чем не смел мечтать ни один ребенок, о чем рассказывали взрослые и дети постарше и что когда-то было у Андрея, но пропало с приходом страшного дня. Разноцветные медведи и куклы, пластиковые фигурки воинов Космического Десанта, цветные грузовички и даже паровоз с вагончиками! Помимо этого, в этой куче богатства были детские ботиночки и сандалии, носочки, колготки, кофточки, рубашки – все то, чего не выдели глаза людей подземелья долгий, полный лишений злосчастный год. - Что рты раскрыли, словно Императора увидели? Налетай! – глядя на счастливые широко раскрытые глаза ребятни, звонко воскликнул счастливый благодетель. - Спасибоооо! – закричали дети и накинулись на подарки с остервенением, словно стайка аквариумных рыбок Федора Васильевича на крошки сухариков. Вячеслав со счастливой улыбкой наблюдал, как детишки разбирают подарки, ему стало так тепло и хорошо на душе, что он запел озорную детскую песенку и, похлопывая себя по коленям, стал пританцовывать под аккомпанемент смеха и восторженных восклицаний. Дух праздника наполнил этот уголок умирающего людского мира энергией чуда, своими радужными душевными нотами заполнившей сердца этих несчастных людей мирным теплом и согревающей душу. Начало нового дня, начавшееся привычным Имперским гимном, Маша встретила с улыбкой. У изголовья ее потертого одеяла лежал розовый медвежонок и красивая кукла в миленьком кружевном платье, возле ног были аккуратно сложены новые вещи. Маленькая девочка стала счастливой обладательницей сиреневого платьица, синих колгот, двух пар носочков по размеру, а также того, о чем долго мечтала – у ее ног стояли два маленьких коричневых сапога. Такое обилие новых ярких вещей было впервой в их с братом крошечной комнатке, служившей ранее кладовой для метел и швабр. Маша села на свое спальное место и достала семейный портрет, спрятанный под одеялом. - Дологие мама и папа, у нас с блатиком все холошо. Вчела у нас был плаздник, дядя Слава подалил Маше и блатику много подалков, нам было очень весело! Интелесно, как у вас на небушке дела, надеюсь, у вас все холошо, и вы там тоже Новое Тысячелетие отмечали с подалками... Ладно, Маша потом еще с вами поговолит, надо блатика в столовую будить. Люблю и обнимаю вас, мама и папа, - девочка прижала дощечку к груди и улыбнувшись, спрятала ее обратно. Затем она оделась и спрятала игрушки и оставшуюся одежду под старым платьицем. Довольная собой, сестренка посмотрела на лежащий рядом изъеденный молью тулуп, на котором спал ее брат. - Ндя, так никудышеньки не годится, - девочка присела возле головы брата и стала дергать его за руку, цепко сжимающую фигурку космического десантника. – Блатик, плоснись! Вставай, опять ведь из-за тебя опоздаем, а дядя Слава с девочками может уже в столовой не кушать, и мы будем долго стоять! А нам в школу нельзя опаздывать, учителя опять лугаться будут! - Эмм, не хочу, дай еще хотя бы пять минут! – Андрей отвернулся к стенке, закрыв уши ладонями. - Я ни знаю скока это - пять минут, я еще только до тлех считать в школе научилась! И если ты опять так долго спать будешь, то я всю жизнь только до тлех буду уметь считать! Быстло вставай! - Ну ладно, ладно, – брат, пси[censored], сел и стал натягивать свои залатанные штаны. – Вот пристала, я вообще не понимаю зачем мне в школу ходить, считать я умею, я даже слагать и вычитать научился почти правильно. Писать и читать тоже умею… - Не канючь, Маша хочет научиться, Маша будет доктолом, когда выластет и Маше нужно учиться, – помогая брату поправить рубашку, бухтела маленькая девочка. Когда Андрей оделся, он спрятал свою новую любимую игрушку – десантника под свой бушлат и оглядел их коморку. Ничего не выдавало присутствие такого сказочного богатства, как новые вещи. Как и позавчера, их комната представляла собой плачевное зрелище – темное, скудно освещенное лампочкой с нитью накаливания пространство размером в двух лежащих Андрея в длину и трех в ширину. На посеревших от сырости стенах вились паутины трещин, переплетающиеся с редкими пластами сохранившейся синей краски. И два импровизированных спальных места на полу. - Все, заклывай двель и пошли в туалет на доложку, - Маша вытащила за руку брата из коморки. Мальчик закрыл за ними проход в их очень скромное жилище, снял с шеи веревочку с ключом и со скрипом запер несмазанный замок. В коридоре над гвалтом идущих по своим делам людей витало пение скрипки. Федор Васильевич, неизменный своим принципам, играл для своих подопечных очередное музыкальное произведение мирной эпохи. Комната ребятишек обладала двумя существенными плюсами по сравнению с другими, даже более просторными жилыми помещениями: во-первых, дверь была с ключом, и даже если у них не было до сегодняшнего дня ничего ценного, эта маленькая деталь наземного быта давало Андрею ощущение дома, некогда покинутого его семьей; во-вторых, туалетное помещение было в двух десятках шагов от их комнаты, что позволяло его маленькой сестренке при необходимости не бояться добегать до него по ночам. Как и всегда, возле двух дверей в комнаты «первичного значения» была очередь, но маленькие дети по негласному закону имели привилегированное положение в плане посещения данного места, поэтому они проходили без очереди. На выходе из туалета Андрюша нагнулся поправить штанину. Сестренка встала рядом со своей очередью и стала его ждать. - Ух ты, какая ты нарядная девочка! А где ты взяла такую чудесную одежонку? Андрей посмотрел в сторону голоса, и увидел, как какая-то женщина в разноцветной юбке и кружевном платке взяла его сестренку за руку. - Как у такой крохотной девочки появилась такая драгоценность? Видимо у тебя очень богатые и обеспеченные родители, раз они просят пробежаться солдат через детский магазин по возвращению с рейда? – голос у женщины был мягкий и мелодичный, однако Андрею не понравилось то, что женщина задает Машеньке такие вопросы. - Нет, тетя, мои лодители не могут поплосить солдат ни о чем. Это мне дядя подалил, - Маша, скромно потупив глазки, стала смущенно водить ножкой по полу. - Не родители, а может этот твой дядя и не настоящий? Может ты чего-нибудь напридумывала? Никакой дядя не будет дарить какой-то беспризорнице такие редкие дорогие подарки! Ты украла эти вещи! – старуха рявкнула во весь голос и перекликнула громкий гомон толпы. – Воровка! Она украла мои вещи, маленькое отродье! Люди в очередях уставились на Машу и старуху. - Нет! Я их не клала! Блатик, скажи этой бабушке, что я не клала! – зарыдав, Маша упала на колени и закрыла трясущимися от обиды ладонями глаза. - Не ври, старуха, и не смей обижать мою сестру! Эти вещи нам дядя Слава подарил! – Андрей выдвинулся вперед из своей очереди и, сжав кулаки, пошел к старухе. - Так это же самоубийца-неудачник! Я видела, как тебя с поверхности господа-дружинники вытаскивали несколько раз. Граждане, этот контуженый с ней заодно! – старуха, зло сверкнув глазами, вскинула руку вверх и, опустив ее резким движением, указала на мальчика. – Граждане, этот бесенок украл у меня одежду, что сейчас на этой соплячке! Эта одежда - все, что у меня осталось от моей покойной дочери, а они ее украли у меня. Схватить их! Лес из рук образовался вокруг детей, которые крепко сцепили маленькие тельца. - Снимите с этой чертовки одежду! – завопила старуха, брызжа слюной. Андрей пытался вырваться, но не смог, он бессильно смотрел, как безумная толпа раздевает его плачущую маленькую сестренку. - Нет! Блатик, мама, папа помогите! Маша холошая, Маша никому не делала плохого, Маше подалили эту одежду! – девочка кричала и всхлипывала, пытаясь скрыться от безумного ужаса. - Позовите Вячеслава, вы, слепые негодяи! Эта старуха врет!- Андрей, свирепо рыча, лягал удерживающих его людей каблуками своих новых ботинок. - Ботинки тоже мои! Это ботинки моего покойного сына! – старуха, алчно сверкнув глазами, подскочила к мальчику и сдернула с него обувь. - Что вы делаете, это все не плавда! Вы все глупые! – Сестра кричала в объятиях мужских и женских лап. Из одежды на ней осталось только исподнее белье, все обновки перекочевали в руки старой женщины. - Вышвырните их из больницы! Крысам не место среди добропорядочных граждан Империи! – карга подстрекала ревущую от злости толпу. Детей поволокли прочь к выходу из подвала в бывший второй этаж. Те, кто попадался навстречу толпе, недоуменно останавливались и спрашивали, что случилось. Толпа кричала в ответ что-то невразумительное, а те, кто присоединился к людскому стаду, позже говорили всякие немыслимые вещи. - Чем мальцы провинились? – спрашивали люди, выглядывая из комнат и идущие навстречу толпе. - Это воры! Хаосопоклонники, экстремисты! – все больше накручивая себя, кричала озверевшая масса людей. Никто сквозь крики сотни глоток не мог услышать мольбы и оправдания практически голой девочки и маленького мальчика. Как назло, по дороге не встретились ни дядя Слава с дочерьми, ни знакомые солдаты СПО и народной дружины. Федора Васильевича и бабушки Люды тоже нигде не было. Пройдя почти километровый путь к единственной уцелевшей лестнице из подземного города, толпа полностью настроилась выкинуть детей на поверхность. Постовые, охраняющие вход в подвал, отодвинули ограждения и пропустили граждан Империума, держащих обессиленных детей. Так Маша попала на поверхность в своем сознательном возрасте. Пробираясь через руины некогда великолепного здания, люди прищурено оглядывались и то и дело останавливались, испуганно высматривая Орков. Затем, подойдя к полуразрушенной стене второго этажа здания, толпа остановилась и бросила детей на покрытый осколками кирпичей и посыпанный гильзами пол. - Отныне и навеки, вы двое вне охраны Империума. За пособничество в разложении единства человечества, за подстрекательство к беспорядку и кражу, а также преклонение перед мерзкими богами Хаоса, вы приговариваетесь к смертной казни. Однако, делая поправку на ваш возраст, приговор будет исполнен не нами, вы больше никогда не сможете ступить на эту землю. И пуля Орка будет вашим концом. - Что вы натворили!? Машу то за что? Ей три года! Она самое доброе и безобидное создание во всем мире! Не изгоняйте хотя бы ее! Дайте переговорить с дядей Славой! – Андрей обнял сестру, лежащую без сознания, и растирал ее ручонки с проявляющимися синяками. - Молчи, щенок! А с Вячеславом Ивановичем мы еще проведем беседу. Вполне вероятно, что он центр вашей шайки и тоже представляет угрозу для нашего народа! – начальник сменного караула ударил перчаткой мальчика по щеке. – Теперь живо убирайся! Иначе ваш конец настанет именно сейчас! Брат, шатаясь, поднялся на ноги и поковылял в сторону бывшего КПП с остовом подорванной им «тачилы». - Будьте вы прокляты. – Сказал босоногий семилетний ребенок, несущий на руках почти нагую трехлетнюю сестру. Офицер, сплюнув на пол, достал из кобуры пистолет, но когда он вскинул руку с оружием, мальчик уже скрылся за грудой обломков. ЧАСТЬ 2 «Что делать, как быть теперь? Зачем мир так не справедлив? Что с сестренкой? Что будет с нами?». Безответные вопросы проносились с бешеной скоростью в голове мальчика. Осознание своего текущего положения хлестким ударом судьбоносной плети, разбила замок на клетке отчаянья в душе Андрея. - Ммм, - сестренка, стиснув зубы, издала еле различимый звук. - Потерпи, Машенька, мы вместе, мы живы и это главное, - пролепетал мальчик и, перехватив сестру поудобнее, крепко обнял ее. Изгнанники находились возле Западного крыла комплекса, остов каменной стены полностью скрывал их от взора Имперцев, а поваленные колонны, куски стропил и листы швеллера - от взгляда Орков, которые могли быть поблизости. Ступни мальчика болели и местами кровоточили от ходьбы по развалинам, но эта боль была для него незаметной. Сейчас его волновала лишь младшая сестра, обмякшая без сознания, словно тряпичная кукла. Понимая, что необходимо двигаться дальше – прочь от подвала больницы, ставшего им за год домом, мальчик, сам не зная от чего, аккуратно нагнулся и подобрал с бетонной плиты острый кусочек арматуры. Затем, он, переложив свою сестренку на плечо, освободившейся рукой накарябал на углу здания надпись: «Андрей и Маша жили тут». Андрей посмотрел на свою надпись и, выкинув стальной пруток, подошел к углу стены и внимательно осмотрелся. Перед ним недалеко была высокая бетонная стена, в которой были большие дыры, открывающие вид на обугленные стволы деревьев некогда окружавшего больницу лиственного леса. Из одной очень крупной дыры свисала большая зеленая рука с крупными язвами нежно-розового и бело-кремового оттенка. Андрей запомнил эту руку еще месяц назад, когда вылезал на поверхность чтобы собрать оружие мертвых Орков после очередной их атаки. Тогда рука была без этих жутких пятен. Андрей пригнулся и осторожно выглянул из-за угла. Вдали виднелся остов здания аугметического корпуса, частично скрытый развалинами родильного дома. Под упавшей на автостоянку стеной находились расплющенные машины, рядом с руинами мальчик увидел лежащие в неестественных позах крупные силуэты. Туда мальчик решил не бежать, слишком много открытого пространства, и Орки если там есть, то точно их увидят. Посмотрев в другую сторону, Адрей увидел угол стены КПП медицинского комплекса, который всегда просматривался защитниками подземного мира. Туда идти тоже было опасно. Воздух внезапно наполнился свежестью, на темном небе появились яркие контуры облаков. Красная дымка осветила горизонт, золотистая нить выползла из-за стены и начала вспучиваться в одном месте. Солнце вырывалось из своего еженощного заточенья, крася темно-синий небосвод в светлые голубые тона. Рассвет встречал маленьких детей этой недоброй земли грациозно и величаво. - Блатик, так это и есть солнышко? – Маша, широко раскрыв свои глазки, смотрела на выползающий золотой диск, - оно такое класивое… - Да, это солнышко, - Андрей несказанно обрадовался тому, что его сестра очнулась, - Маша, ты как себя чувствуешь? Не смотри на солнышко много, глазки заболят! - Нехолосо я себя чувствую, голова и ноги болят и лучки и попа, все болит блатик! – девочка с горечью вздохнула. – Но я увидела солнышко, и мне холошо, я давно хотела его увидеть, я его именно так представляла, когда ты Маше о нем лассказывал…только оно еще красивей. - Ну, все, увидела и больше пока на него не смотри, а то ослепнешь на полдня, - брат бережно повернул девочку лицом к себе и поцеловал сестру во вспотевший мокрый лоб. – Мы уходим, Машенька, мы найдем нам новый дом. Брат сделал первые шаги в сторону стены с зияющими просветами, из которых лучами падали лучи взошедшего солнца. И услышал тихие всхлипы возле своего уха. - Не плакай, понимаю, тебе очень больно, но все хорошо, ты сильная, поправишься, – утешительно похлопав по спине сестры, прошептал он. - Маша не поэтому плачет, Маша там маму и папу оставила… - Глупышка, они всегда рядом с нами, а ты их потом еще нарисуешь, обязательно, мы вместе их нарисуем, не плачь, - мальчик почувствовал, что всхлипы утихают. – Вот и славно, знай, мама с папой всегда рядом с нами. И когда он произнес эти слова, дуновение ветра донесло до них запах поля, такой забытый, но такой родной, с оттенками цветов и зерновых колосьев. Аромат любимого дома и навеки утраченной прошлой жизни Андрюши. Затем этот запах пропал, но он оставил в их сердце частицу надежды на счастье. Ребятишки, подходя к стене стали отчетливо различать смрад разлагающегося мяса. Закрыв одной рукой себе нос, мальчик сказал сделать то же самое своей бесценной ноше. Когда они уже подошли к довольно просторному проему, от вони слезились глаза и к горлу предательски подполз вчерашний ужин, норовя выпрыгнуть на обозрение. - Кхе-кхе, блатик, Маша сейчас в обмолок упадет, - гнусавя из-за зажатого пальцами носа, продудела сестра. - Чем это так плохо пахнет? - Не надо в обморок, уже сегодня ты там была. – Брат старался не поворачивать ее в сторону дыры с мертвым Орком, - Маш, так пахнет злой и страшный Орк! Он как Бабай, но еще страшнее! - Ой! Он нас съест, да, блатик? – Девочка вцепилась в Андрюшино плечо и вжалась в его грудь. - Не съест. Если ты хорошо закроешь глазки и будешь тихо читать молитву, то он нас не тронет, - мальчик нагнулся и стал проходить через проем в широкой бетонной стене. - Холошо. Бозе наш Импелатол, сохлани нас от темных сил Хаоса плоклятого и удалуй нам счастье победы плотив демонов, ксенусов и елетиков… - шептала малышка, крепко зажмурившись, стараясь отогнать свой страх перед невидимой, но очень ощутимой по плохому запаху угрозой. Андрей вынес сестру за ограду больницы. За этот год мир за территорией комплекса сильно изменился: несмотря на летнее время года, трава была темно-горчичного цвета и росла небольшими островками на черной выжженной пламенем почве. Пепельные стволы деревьев со вспученной и местами лопнувшей от пожаров корой, дополняли могильный пейзаж некогда цветущего лютиками и ромашками зеленого декоративного ограждения. Мальчик повернул голову и чуть не поперхнулся от отвращения. Возле стены, в луже дурно пахнущей гнили лежал мертвый зеленокожий человек более чем атлетического телосложения. Орк лежал на боку у края отверстия, с другой стороны которого свешивалась его рука по локоть. Над его гниющей головой жужжал небольшой рой пирующих не одно поколение мух. Одежда на убитом была разноцветной до безобразия и покрыта бурыми пятнами гнили, так что мысли взять ее себе и не думали возникать в голове мальчика. Однако, рядом с телом лежал пыльный кожаный не то мешок, не то рюкзак приличных размеров. Он не был испачкан продуктами гниения и поэтому вызывал собой огромный интерес у вынужденно ставшего взрослым ребенка. Андрей, переломив чувство эстетического самосохранения, сделал к трупу один шаг и, отдернув свою руку от лица, схватил добычу и как можно быстрее рванул в противоположную сторону от смрадного трупа. Дети чувствовали, как с каждым мгновением бега дышать становится легче. Измученные легкие отторгали гниющий запах и жадно впитывали пыльный воздух, казавшийся благодатным морским бризом. - Блатик, мы убежали? – Маша жадно хватала ртом воздух. - Почти, не открывай пока глаза, а то он нас догонит Они еще не убежали далеко и тело зеленокожего, сестра могла бы увидеть. Андрей начал уставать от бега по выжженной земле, в окружении редеющих огрызков обугленной древесины, торчащих на поверхности. Руки ныли от тяжести, а ступни вязли в пепельной пыли. Андрей искал хоть какое-то укрытие для себя и сестренки, чтобы передохнуть. И когда он почти обессилел, внезапно, в нескольких шагах перед ним, показался край большого кратера от авиабомбы. Мальчик, мысленно поблагодарив судьбу за временное укрытие, удвоил усилия и практически запрыгнул в воронку. Чтобы сохранить равновесие, он выставил вперед плечо с взвизгнувшей от резкого прыжка сестрой и, тормозя волочившимся за ним мешком, плавно съехал на дно кратера. Воронка оказалась подходящим убежищем, она скрывала до головы выпрямившегося мальчика и давала хороший обзор на асфальтированную дорогу, ведущую из больницы в сторону пригорода и фермерских поселков, со стороны которых тонкими струйками поднимался к светло-синему небу черный дым. Мальчик выпустил мешок и, сняв с плеча сестру, аккуратно поставил ее на ноги. Затем он снял свою большую рубаху и накинул ее на потемневшее от синяков тело Маши. - Можно уже глаза отклывать? – Маша укуталась в достающую ей до пяток и потную от бега ткань. - Фуух, теперь можно, - сказал он, ложась спиной на теплую мягкую землю. Сестра открыла глаза и, посмотрев на рюкзак, протерла глазки маленькими кулачками. - Откуда тут эта сумочка? - Я ее у Орка прихватил, не бойся, он уже не обидится, - зажмурив от наслаждения глаза, брат подсунул под голову руки и наслаждался передышкой. – Глянь, что внутри. Машу распирало от любопытства, и она с энтузиазмом принялась выполнять просьбу. Помучившись с ременными застежками, она открыла его и, взявшись за днище, перевернула, высыпав на землю все содержимое. - Андлюша, смотри, сколько здесь всего! – восторженно воскликнула девочка. Мальчик открыл глаза и привстал на локти, чтобы разглядеть разномастный клад зеленокожего. Посмотреть и правда было на что. На дне кратера лежали: большая металлическая фляжка с пробкой на цепочке, медный блестящий подсвечник, крупный точильный камень, большой ножик в кожаных ножнах, газовая зажигалка, три серебряных тарелки с ювелирной окантовкой, осколки фарфоровой вазы, треснутая пустая бутыль из зеленого цвета и куча колец. Кольца играли бликами от взошедшего солнца, их желто-оранжевый цвет напомнил мальчику о родителях. Его родители носили подобные колечки на безымянном пальце правой руки, и быть может, среди этой кучи были и их кольца. - Колечки! Блатик, смотли как много класивых колечек! – Маша присела на корточки и хотела дотронуться до большой золотой горки, но брат подался вперед и удержал ее руку. - Это не наше, это лучше не трогать. - Почему? Ты же их взял у вонючего Олка и это все тепель наше, – Маша вопросительно заглянула мальчику в глаза. - Есть вещи, у которых лишь один владелец, вещи которые должны уйти вместе с ним. - Как вещи могут уйти, куда уйти, зачем? Если у этих колечек были владельцы, то почему они их подалили Олку, а не оставили себе? - Я тебе это потом расскажу, а сейчас, помоги мне. Андрей, встав на четвереньки и, ухватившись за край серебреной тарелки, стал копать в центре кратера ямку. Маша удивленно пожала плечами и принялась помогать брату. Если бы с высоты птичьего полета кто-нибудь глянул вниз, то увидел бы жестокую картину. Два босых грязных маленьких ребенка копаются в черной воронке на выжженной дотла земле, затем они откладывают серебряные очень красивые блюда и оттряхивают пыль со своей скромной и скудной одежды. Берут в крохотные руки горсти обручальных колец и аккуратно кладут их в выкопанную ямку. Двое ребятишек возвращали вещи своим владельцам, вещи, которые должны быть лишь у них. И если с неба глянуть на дорогу рядом с актерами этой жизненной драмы, то можно увидеть, как со стороны поселка в сторону больницы едет ужасающего вида увешанный оружием грузовик, из кабины и кузова которого доносятся рычащие бранные крики и непонятные людям слова. Дети хоронили кольца. «Тачила» зеленокожих заглохла примерно в миле от них, из под капота машины повалил белый дым. Брат с сестрой положили в могилку верности последние осколки жизни людей и закапывали ямку. Из водительской кабины вышли двое больших зеленокожих субъектов, волочивших за руки упирающегося маленького остроухого Гретчина. Из кузова повыпрыгивали матерящиеся пассажиры и столпились вокруг передней части грузовика. Водители откинули крышку капота и, дав по подзатыльнику пищащему маленькому созданию, закинули его на бортик для технического обслуживания машины. Зеленое остроухое существо пригрозило им кулачком и, достав из синего комбинезона инструменты, принялось устранять поломку. Было ли это совпадением, или по велению печально почивших душ отряд Орков не доехал до детей - неизвестно. - Вот и все, мы с тобой молодцы, Машенька! – Андрей выпрямился и развел руки врозь чтобы размять спину. - Тепель колечки надежно спрятаны и мы когда найдем их хозяев, скажем, где им их найти, да? - Конечно. Ладно, надо двигаться дальше, только сейчас еще кое-что надо сделать нам для удобства. Он поднял рюкзак и одел его на плечи, тот полностью скрыл спину и шею мальчика. Довольно хмыкнув, он снял его и, достав из ножен хорошо наточенный ножик, стал вырезать два больших отверстия внизу рюкзака. - Зачем ты полтишь сумочку блатик? – обеспокоенно осведомилась Маша. - Сейчас ты все увидишь. Так нам будет удобнее, да и ножки мне твои жалко. Когда он закончил, то развязал свой ремень и вдел в него кожаные ножны. - Надень рюкзак как штаны. - Зачем? Маша же там по горлышко пловалится и ходить не сможет. - А тебе ходить пока и не нужно, делай, что я говорю. И рубашку расправь так, чтобы ее края подола торчали из отверстий для ног. Девочка что-то обиженно забубнила под нос, но послушалась брата. Он повернулся к ней спиной и, сев на корточки, вдел свои руки в лямки рюкзака. Затем поднял с земли точильный камень, зажигалку и фляжку с тарелками и через плечо передал их сестренке. - Засунь их к себе куда-нибудь, но чтобы они тебе не сильно мешали. Девочка угукнула и распихала новую утварь вокруг себя. - Все же Маша не понимает, зачем ты все это делаешь. - Сейчас все поймешь, обхвати меня за плечи, эээх… - Андрей напряг спину и выпрямив ноги, поднял рюкзак с визжащей от восторга младшей сестрой. -Ухты! Маша будет кататься на блатике! Урааа! – Девочка задрыгала ножками от возбуждения и чуть не нарушила их равновесие. – Андлюша, ты такой сильный! Маша тяжелая? - Нет, – соврал брат, уже предчувствуя свое неудачное положение в роли ездового скакуна. – Будь добра, перестань ерзать и дергаться, а то я на тебя упаду! - Ой. – Девочка резко утихомирилась. Взбираясь по склону воронки, Андрей думал, куда им двинуться в путь. Но из всех пролетающих мыслей, в голове крепко засела лишь одна – домой, в их фермерский поселок. Мальчик знал, что им надо будет идти по дороге в сторону города, и затем свернуть на большом перекрестке направо, в противоположную сторону от пути, ведущего в сторону тракторного завода. Путь предстоял неблизкий, на машине от больницы до поселка было около четырех часов езды, а пешком… Мальчик боялся, что они дойдут лишь к вечеру, и то если будут идти без частых остановок, никуда не сворачивая с заасфальтированной дороги. Текущее положение усугублялось повисшим над детьми солнцем, которое пускало свои жаркие лучи на светлую сторону этого мира. Хотелось есть и еще больше - пить. - Маша, ты фляжку не далеко убрала, надеюсь? – спросил мальчик, когда они дошли до поросшей мелкими пробивающимися травинками дороги. - Нет, Маша уже хотела сама попить, вот, – она протянула большую фляжку через плечо брата. Тот принял ее и отвинтил пробку. Даже не приблизив ее к носу, он сразу почувствовал резкий, противный запах спирта. Заставив себя побороть желание тут же выкинуть флягу на обочину, он споро закрутил колпачок обратно и передал ее хранительнице их небогатого имущества. - Там не вода, а спирт. Не вылил, может пригодиться для чего-нибудь, да и фляжка - вещь нужная. - Маше от этого пить не ласхотелось, – снова стала канючить сестра и принялась махать ногами. – Пить, пить, пить, Маша пить хочет! - Да знаю я, сам хочу! Успокойся. Где-то по дороге речка должна быть, я помню. Вон там, видишь, деревья с зелеными листьями? – Андрей указал рукой на светло-зеленую полосу вдалеке в стороне города. - Делевья? Настоящие? С зелеными маленькими овальными листочками, похожими на сплющенный кусочек мыла? – Маша не запомнила практически ничего из жизни на поверхности и лишь слышала о траве, деревьях, птицах - обо всем, чего не было в подвале комплекса. И сейчас, немного привыкнув к виду солнца и облаков, асфальту и земле, она жаждала дальше открывать что-то новое. – Быстлей, блатик! Иди быстлей, там делевья! Может там даже птички есть и насекомые! Андрей стал быстрее перебирать ногами, благо дорога была ровной, не боясь наступить на осколок стекла или на скрытый в пыли осколок щепы. Машутка, пребывая в бодром расположении духа, стала напевать песенку о приключении зверят в сказочном лесу, которую им иногда пел после очередного рейда дядя Слава. Дорога чуть легла под уклон и идти стало легче. Видимо, больница располагалась на огромном холме с очень пологим склоном. - Эгэ-гей! – прокричал Андрюша и, ухватив руками лямки рюкзака, перешел на бег. Он так давно хотел пробежаться, почувствовать порывы ветра на лице, ощутить скорость. В подземелье бегать не разрешалось, можно было получить по уху за такую шалость, как, впрочем, и за многое другое. Но тут была свобода, да и Маше нравилось удобно сидеть на плечах старшего брата и смотреть, как стремительно приближаются и удаляются булыжники и выжженные стволы по обочинам дороги Дети смеялись, окрыленные своими радужными чувствами, они пробежали треть пути до своей цели. Затем мальчик устал и перешел с бега на шаг, то и дело поднимая руки в воздух и делая полный вдох, чтобы затем сделать выдох, опустив руки и голову. Маша же не отрывала взора от лесополосы. - Андлюш, а Андлюш, Маша не понимает, почему сейчас из леса по дологе выскочил большой холодильник с пылью? – Маша показала пальцем на черный прямоугольный силуэт, стремительно движущийся в клубах пара со стороны леса. Андрей запаниковал, он так замечтался, что и забыл о войне. А приближающийся «холодильник» был ни чем иным, как Оркской боевой «тачилой», похожей на ту, что он взорвал на прошлой неделе. Судя по массивной прямоугольной кабине с вытянутым капотом, она некогда была грузовиком дальнобойщиков, и из-за дыма, валившего из носовой части грузовика, действительно напоминала взбесившийся холодильник. - Хоть бы не заметили, держись, Маша! – мальчик метнулся к большому валуну с поваленным стволом дерева на обочине. Дети уже отчетливо различали гул мотора жуткого грузовика, когда Андрей с Машей забежали за камень. Брат сел, прижавшись спинкой рюкзака к валуну. Непродолжительный, но утомительный бег заставил его запыхаться и рухнуть на землю, позабыв о том, что сестра может ощущать дискомфорт от зажатого состояния. Но Маша даже не ойкнула. - Андлюша, Маша их видит. Этот пыльный холодильник оказался очень большой машинкой с разноцветными кляксами повсюду. - Глупышка! – Андрей хотел снять рюкзак, чтобы сестру не было видно. - Тебя же сейчас заметят, а там Орки! - Там Олки? Ой, я думала, они только на вонючих облачках летают! – воображение девочки уже успело нарисовать зеленокожего по сведениям, полученным из слухов и запаха, от которого уни убежали с братом. Маша представляла их косматыми чудовищами, покрытыми зеленой шерстью, летающими на смрадных облачках. – Не бойся, блатик, тут на камешке мусол всякий, а я только голову смогла высунуть, меня они не заметят. Рычание дизельного двигателя становилось с каждой секундой все громче и громче. - Блатик, они совсем рядом, Маша видит стеклышки машинки, за ними что-то большое. Рык машины стал очень громким, а потом автомобиль словно закашлял и утих. Пылевое облачко пролетело рядом с камнем. - Андлюш, машинка остановилась. Мне страшно! У Андрея похолодели руки, и капли пота стали стекать по лбу. Они здесь, они их увидели, что делать? Куда прятаться? - Маша видит, как открылась дверца, Постой, из дверцы вышли два больших и сильных дяди в котелках на голове и разноцветных рубашках и штанах! Они сосем не страшные, Маша думает, что они очень даже веселые и любят плаздники, если так одеваются! - Кожа какая у них? - Зелененькая, но это же не Олки, Олки как «бабайки» выглядят, а эти как очень большие дяди. - Поверь, эти дяди страшнее всех вместе взятых «бабаек»! – хмыкнул брат. - Что они делают? - Они подошли к носу машины и отклыли там лежачую двелцу… Ух ты, блатик, с ними лебенок вышел! Он тоже маленький и как ты худой, только уши у него длинные и сам он тоже зеленый, – Маша заерзала в рюкзаке от своего удивительного открытия, никто никогда ей не говорил, что у существ, которых все боятся, тоже есть маленькие дети. Со стороны дороги послышался короткий взвизг. - Андлюша, они своего лебенка бьют по голове! Плохие папы, тепель я велю, что они такие же злые, как и «бабайка»! – Машин голос был серьезен как никогда. – Они дали ему в луку железяку и закинули в двелцу носа машины, а сами пли этом смеются! Ой, из большого ящика сзади машинки тоже отклылась двелца, и оттуда вышли еще злые дяди! Андрей отчетливо расслышал грубые рычащие резкие звуки. Видимо, Орки осерчали от поломки и бранились. - Маша совсем ничего не понимает... - Что непонятного? - У одного в луке большая цепочка, а на цепочке он уделживает класного колобка! - Колобка?! Что еще за колобок? Как в сказке? - Не совсем, у этого колобка есть две маленькие ножки, и у него очень большие зубы и злые глаза, и он весь класный! - Это не колобок Маша, это Сквиг, что-то вроде собаки, мне дядя Слава о них рассказывал. Они очень хорошо нюхать умеют, и лают, когда рядом человека учуют. «Гррр, гхав! Гррргхав!» – громко донеслось со стороны дороги. - Андлюша! Собачка-колобок на Машу смотлит! Все Олки тоже на меня смотлят, один сейчас достает ножик большущий! А хозяин собачки ошейник отвязывает! - Быстро дай мне флягу со спиртом! – Андрей принял фляжку из расторопных ручонок сестры. – Зажмурься и набери в рот воздуха побольше! Он отвинтил пробку и, не обращая внимания на резкий запах, от которого слезились глаза, стал обливать себя и рюкзак с Машей противной жидкостью. До ушей мальчика донесся семенящий топот двух маленьких ног и тяжелое сиплое дыхание. - Не открывай глаза и постарайся не дышать, – шепнул в ухо обхватившей его сестре Андрей. Справа от камня высунулась яйцеобразная тень, затем показалась красная голова или, вернее сказать, туловище двуногого зубатого чудовища. Сквиг был размером чуть меньше мальчика, но намного шире. Он стоял к детям спиной и поворачивался немного влево и вправо, подгибал колени, чтобы понюхать пыльную землю и, взвизгивая, чихал. Мальчик боялся вдохнуть, от задержки дыхания легкие словно надулись и начали болеть, в носу образовалось давление, и, по дрожанию рюкзака на его спине, он понял, что Маша переживает то же самое. Время остановилось. Красное круглое нечто слегка повернулось в сторону практически задохнувшихся детей. Затем оно фыркнуло и выбежало с другой стороны камня, едва не наступив на выступающую вперед ногу сидящего мальчика. - Ыаах!!! Дыши, Маша, можешь открыть глаза, – издав тихий стон, ребенок жадно впитывал в себя воздух. Рюкзак тоже сделал шумный выдох и не менее звучный вдох. – Не зря я фляжку не выкинул, она нам жизнь спасла. Напряжение спало и, несмотря на то, что в двух шагах чинили свой грузовик рычащие великаны, мальчик ощутил эйфорию. Иначе, чем чудом, это дивное проявление божьей воли, затуманившее чувства красному колобку, назвать было не возможно. - Они собилаются уезжать, один зенокожий достал их лебенка из дымящей двелцы и закинул его в машину. – Девочка, проявив немалое самообладание, продолжала вести наблюдение со своего рюкзачного наблюдательного поста. Мотор взревел и, издав короткий гудок, грузовик с забравшимися обратно рычащими захватчиками резво тронулся с места, стремительно набирая скорость. Отъезжая, он оставил за собой облако поднятой пыли, которое обволокло ребятишек и заставило их прочихаться. «Тачила» скрылась вдали. - Навелное, это в больницу они едут. – бесцветным голосом предположила Маша. – Знаешь, а Маше почти никого там не жалко. Только дядю Славу, Калину, Алену и дядю Федю с бабушкой Людой. Ну и еще лебятишек. А взлослых не жалко, они глупые и очень злые. - Нужно уметь прощать, Маша, даже таких глупых и злых взрослых. Главное - чтобы, когда мы выросли, то не стали такими же, как они. - Маша и не станет! – девочка уверенно похлопала брата по плечам. – Все, пошли быстрей пить! Брат кивнул и, встав, вышел на дорогу со свежими бороздками широких колес в слое пыли, скрывающем мизинец. Солнечный диск сиял высоко над головой и изредка ослаблял свой жар, прячась за белыми перистыми облаками. Андрей, соблюдая осторожность, всматривался в сторону лесополосы с уже отчетливо проглядывающими отдельными стволами и малахитовыми кронами деревьев. Машутка, как ни в чем не бывало, таращилась на открывшийся перед ней кусочек живой растительности и с восхищением цокала языком. - Какая же большая тут комната с меняющимся цветным потолком, раз вмещает больницу, нас всех, и этот большой-большой лес! - Это не комната и не потолок, а небо, за небом есть космос, а там еще очень много планет. - Не комната? Но нас в школе учили, что все вокруг находится в комнате: маленькие комнаты в больших комнатах, а большие комнаты в очень больших. - Хорошо, что нас вовремя выставили из этого дурдома, а то тебе бы в этой «школе» еще больше ерунды рассказали. Вам это говорили, чтобы вы не хотели сами выходить на улицу, чтобы вы думали, что комплекс - это наш мир, что в нем хорошо и безопасно, что ненужно выходить наружу, если там тоже есть потолок. А на самом деле мир очень-очень большой, на многих планетах сейчас живут люди и… - Мама и папа тоже на длугой планете? – перебила брата Маша. - Почему ты так думаешь? - Ты же сам сказал, за небушком космос, а там длугие планеты. Мама и папа живут за небушком. Значит, они живут, но на длугой планете! – Маша, построив в голове такую логическую цепочку, удивилась, почему брат не догадался об этом сам. – Маша подластет и найдет их планету, и мы снова будем вместе! Мальчик не смог ей возразить. Да, все говорили, что умершие люди живут на небе, и что они никогда не должны возвращаться. Но на небе много звезд и, быть может, на одной из этих бесчисленных миллиардов планет, есть планета, где сейчас живут их родители. И, подумав об этом, Андрей решил, что догадка сестры может быть и правдивой. - Мы найдем их планету, думаю, точно, найдем. Брат с сестрой уже входили в пролесок. Дорога плавно поворачивала вправо и протекала по мосту, пересекающему речушку не очень далеко от них. Маша играла с невесть откуда взявшимися у нее в цепких пальчиках листочками. Она прикладывала их к глазу и, хихикая, смотрела сквозь них на солнце. - Блатик! Потлогай, какие они мягкие! Как вкусно пахнет тут! Какое все здесь яркое и зеленое! Тут во много-много лаз класивей, чем в больнице! Я впелвые вижу такую класоту, не считая лождения солнышка на небушке, конечно! Тут и вправду был рай. Воздух пах свежестью и какой-то был мягкий. Шагая по асфальтированной дороге, скрываемой от солнца листвой, Андрей смотрел на тоненькие столбики света, уходившие через щели в кроне, к облакам. Даже пыль здесь витала красиво, водя хороводы в искрящихся лучиках, испускаемых дарительницей жизни. Нарастающее журчание ручья подгоняло Андрюшу, и он ускорился. Дойдя до моста, дети заглянули в овражек с протекающим по его дну звонким, переливающимся бликами в лучах солнца, ручейком. - Вода! Блатик, смотли как много воды! – девочка обхватила шею брата и постаралась вылезти из рюкзака. – Снимай Машу! Андрея уговаривать не пришлось, и он, не отрывая зачарованного взора от чудесного журчащего ручейка, присев на корточки, вытащил нывшие в плечах руки из кожаных лямок. Маша со смехом выпрыгнула из рюкзачка и бросилась с шумом в воду, доходившую ей до колена, подняв фонтан брызг. - Блатик, давай быстлей сюда, вода вкусная, хи-хи! – Машка бултыхала ножками в кристально чистой миниатюрной речушке и пила прохладную воду из сложенных «лодочкой» ладошек. - Эгегей! – брат с радостным криком вбежал в воду и обрызгал отфыркивающуюся сестру. - Ты Машу облызгал! – притворно обидевшись, взвизгнула Маша, но, когда брат присел рядом с ней на корточки, чтобы утешить ее, она зачерпнула руками воду и брызнула искрящие на солнце капли ему в лицо. Дети громко и звонко засмеялись и стали обливать друг друга с ног до головы прохладной чистой жидкостью, текущей по каменистому дну небольшого оврага. Когда ребятишки вдоволь напились и, тщательно промыв металлическую фляжку, наполнили ее водой, солнце уже спустилось с пика небосклона, скрывшись за краем оврага в стороне завода. - Нужно двигаться в путь дальше, нельзя ночевать под мостом, нас кто-нибудь тут найдет или мы заболеем, – сказал Андрей, выжимая свои штаны и Машину рубаху. - Ладно, тем более что Маша очень кушать еще захотела. - Поищем что-нибудь. Я помню перекресток, который ведет в сторону фермерского поселка, он должен быть не очень далеко, мы пройдем через лес, чтобы не рисковать попасть в лапы зеленокожим, а заодно, может, найдем ягоду, грибы либо еще чего-нибудь. - В лесу еще и глибы есть?! – Маша округлила от удивления глаза, услышав название своего любимого лакомства. – Маша хочет жить в лесу, если это плавда! - Правда, правда, год назад точно были, мы еще с тобой и с мамой помню в лес ходили их искать, только не в этот лес, а который рядом с нашей фермой находится. Ты еще, помню, всю дорогу канючила, что тут жуков много и домой хотела. - Маша маленькая была, Маша любит лес и… Смотли, жук! – девочка подняла с земли маленькое зеленое насекомое, гребущее по воздуху шестью длинными лапками. – Как Маша могла их не любить? Они такие интелесные! Она положила его на землю перед собой и играла с ним, ставя перед ним ладонь, боком преграждая ему дорогу. Жук обегал ладонь, а Маша преграждала ему дорогу вновь и весело смеялась, видя, как блестящее создание, сначала находится в ступоре от недоумения, а потом продолжает двигаться, огибая ладошку. Брат тем временем собрал их немногочисленные пожитки и, одевшись, надел на плечи рюкзак. Маша вздохнула. - С тобой весело, блестящий, но Маше нужно идти дальше, беги к своим деткам и передавай им привет! – Маша накинула на себя рубашку и, укутавшись в нее, влезла в свое переносное место. Жук остановился, развернулся к девочке головой и, помахав ей усиками, побежал по своим делам дальше, чем вызвал у ребенка неописуемый восторг. - Блатик, а мы с жуком подлужились! - Молодцы, рад за вас, а теперь, будь добра, перестань, наконец, бить меня по спине своими дергающимися коленками! - Хорошо… - утихомирившись, произнесла сестренка. Лес открывал путникам свои владения, всюду царила жизнь. Муравьи растаскивали упавшие с деревьев листья, освобождая дорогу для своих соплеменников. Птички сидели на ветвях деревьев и щебетали о чем-то своем, невольно заставляя детей останавливаться и, подняв голову в их сторону, слушать заливистые трели. На высоком кусте перед путниками взметнулась листва, и из листьев выскочил чихающий серенький ежик. Девочка устала без конца удивляться чудесам природы, поэтому просто сказала что-то утвердительное и одновременно неразборчивое, указав на удивленного ежика пальцем. Тот неизвестно как воспринял ее жест, но, решив на всякий случай не связываться с двухголовым, четырехруким и двуногим великаном, развернулся и зашуршал обратно в куст. Сумерки накрыли небосвод розоватой пеленой, витавший меж деревьев воздух стал прохладней, листья убаюкивающее шептали о конце очередного дня, а дети все шли и шли по ставшему уже знакомым лесному миру. - Блатик, гляди туда! – Маша указала на пожелтевший в огнях заката небольшой куст с висящими меж листьев маленькими овальчиками. – Этот куст тут самый стланный, у него есть не плоские листочки! - Это же… Маша, да ты молодчина! Вот мне бы твою глазастость! – Андрей подбежал к кусту с синими продолговатыми ягодами. – Это же еда, Маша! Это ягода! - Дай Маше! Маша пелвая ее нашла! – сестренка навалилась на спину мальчика и вытянула перед ним свои жадно трясущиеся ручонки. - Не спеши, в лесу есть и ядовитая ягода, сейчас я ее проверю, а потом ты поешь,- мальчик сорвал один продолговатый и мягкий овал, зажмурился и закинул его себе в рот. - Ну как? - Очень вкусно, – улыбаясь, словно наевшийся мышек кот Маркиз, мальчик присел, снял рюкзак и нагнул к Маше одну из ветвей с сочной сладкой ягодой. – Попробуй. Девочка взяла в руку синюю ягоду, повертела ее, понюхала и, удовлетворившись осмотром, закинула ее в рот. Ягода Маше понравилась, это мягко сказано, Андрей, когда смог оторвать ее от куста, понял, что заночевать им суждено в этом гостеприимном лесу. Солнечный свет уже не пробивался сквозь лиственную крышу, на небе зажглись первые звезды, и дети увидели голубоватый край луны, приоткрытый за размашистой ветвью. Стало холодно, Маша укуталась в рубашку, и, чтобы она не отморозила ноги, Андрей засунул их себе под пояс в штанины, благо одежда была очень просторной и не стесняла движения. Брести по засыпающему лесу было опасно, можно было заблудиться, поэтому дети искали место для ночлега. Когда мальчик уже почти отчаялся найти что-нибудь подходящее и решил упасть спать у корней ближайшего дерева, то, выйдя из очередных зарослей кустов, он чуть не оступился из-за неглубокой ровной траншеи. Посмотрев направо, мальчик увидел невдалеке конец поднимающейся к уровню почвы ложбине и силуэты деревьев с оторванными верхушками. Глянув влево, его взгляд зацепился за большой черный угловатый силуэт высотой чуть выше половины высокого дерева. От ближайшей к детям части этого странного угловатого объекта начиналась траншея. Брат решил потревожить сестру, чтобы указать ей на странную конструкцию, но она так мило похрапывала у него на спине, что он не решился. Решив посмотреть, что за чужеродный лесу объект прокопал прямую линию в мягкой почве, Андрей вошел в траншею и побрел к нему. Подходя все ближе и ближе, ребенок различал ясные отчетливые контуры объекта, и, подойдя, сосем близко к нему, он понял, что он видит. На вырванном у владения леса пространстве, кверху днищем лежал военный самолет. Андрей вспомнил свою книжку с картинками про военную технику Империи и догадался, что этот летательный аппарат марки «Валькирия». Этот флаер используют для перевозки пехоты, а также для поддержки с воздуха высадившихся штурмовых соединений десанта. Его кабина была погружена в землю полностью, оставив след крупной просеки за собой. Погруженные в землю края крыльев тоже оставили бороздки на темной почве. Обойдя самолет, мальчик увидел закрытые двери десантного отсека и выступающую хвостовую часть. Видимо, пилот делал над лесом какую-нибудь фигуру высшего пилотажа, и у него отказал двигатель либо он просто потерял сознание, когда стал поднимать в небо свой самолет из пике - это так и осталось загадкой, на которую мальчик не узнал ответа. Андрей обошел со всех сторон кабину и не нашел там ни ямок для подкопа, ни воронки, как если бы кто-то выкарабкивался из-под земли. Присев на корточки, Андрей хотел увидеть следы ботинок, но на земле были лишь отпечатки его босых ног. Может быть, экипаж успел катапультироваться и «Валькирия» упала, аккуратно и неглубоко войдя в землю, управляемая автоматической системой посадки, пусть и «вниз головой». Либо люди не успели выбраться, и были размазаны ударом о землю или похоронены заживо в своих кабинах, задохнувшись в толще земли. Мальчик решил не думать об этом, надеясь на то, что летчики спаслись, и мысленно поблагодарил их за предоставленный ночлег, подходя к двери пассажирского отсека. Дверь была массивной, с ручкой-задвижкой находящейся на уровне головы Андрея. Мальчик ухватился за нее и, приложив усилие, от которого вспотели ладони, со скрипом отодвинул ее в сторону, открыв проем в темноту десантного короба. Постояв с минуту пока глаза полностью не привыкли к мраку, он забрался внутрь. Руки ощутили холод металлического пола, некогда бывшего потолком. Поводив ими по сторонам, мальчик дотронулся с глухим стуком до чего-то большого и прямоугольного. - Фух, хоть не труп, – с облегчением выдохнул Андрей и, наклонившись на бок, осторожно высвободился из рюкзака с мирно посапывающей сестренкой. Уставший за очень насыщенный день ребенок, не удосужившись закрыть дверь, подложил руки под голову и провалился в долгожданный сон. Мальчику снилось, как он летит по синему яркому небу меж пушистых облачных клубов. Под ним проносятся скалы и заросшие густыми лесами холмы. Поток ветра подхватил его и поднял еще выше, открыв взору зеленые материки и океаны. И он долго парил над ними. Пробуждение из сладкого сна было необычным. Андрей проснулся от громких восторженных восклицаний и стука металла об металл. Открыв глаза, он увидел освященный солнечными лучами, проникнувшими через открытую дверь, десантный отсек. Перед ним была куча картона, металлические и пластиковые ящики, на вершине которых восседала Машутка и игралась консервными банками с яркими наклейками. - Блатик! Ты плоснулся, смотли что Маша нашла! – девочка, смеясь, протянула к брату ручки, держащие банки с консервированным супом. – Маша перед сном Боженьку попросила о том, чтобы мы покушали этот суп! Я плоснулась и увидела все это! Сестра развела руками, показывая на пассажирский отсек, заваленный коробками с припасами. - Блатик, Боженька нас любит! Он нас сюда пливел! – улыбаясь недоуменному лицу брата, сказала она. - Да как же это, да это же… Маша, мы с тобой самые счастливые в мире! – вскочив на ноги, брат подпрыгнул к сестре и крепко обнял ее. – Маша, это чудо, это наши родители попросили Бога помочь и привели нас сюда! Это сказочное место! Иначе и быть того немого, такой клад был немыслимой находкой в эти страшные дни. Ради обладания таким сокровищем многие бы пошли на всевозможные подлости. Дети стали с энтузиазмом разгребать перевернутые завалы и вскрывать картонные коробки. «Валькирия» была забита провиантом и медикаментами, а также разнообразной аппаратурой неизвестного детям назначения по самую крышу. Помимо этого, на полу валялось множество исписанных бумаг с жирной надписью «НАКЛАДНАЯ». Доставая очередной ящик из завала, Андрей наткнулся на испачканный разлитым овощным супом лист бумаги с надписью «ПРИКАЗ». Облокотившись на извлеченный ящик, он стал читать пожелтевшую бумагу с присохшими кусочками моркови. Прочитав немного, мальчик нахмурился и окликнул сестру. - Маша, послушай, – Андрей подождал, пока сестра прекратить греметь их сокровищами и вылезет из залежи консервированных продуктов. Он откашлялся и стал громко читать приказ годичной давности. На текущий момент времени в данном секторе складывается неблагоприятная обстановка. Как и ожидалось, к вторжению Ваагха Орков под руководством Йорика Громкой Шуты не все части сил СПО и находящиеся на пополнении силы Кадианского 232го стрелкового полка оказались в боевой готовности. Для сохранения инициативы на данном системном фронте, в силу вступает приказ № 23542-Р4. Согласно приказу № 23542-Р4, все войны Кадианского 232-го должны незамедлительно эвакуироваться с планеты, дабы затем нанести удар по силам Орков, ослабевшим в результате возможного продолжительного сопротивления со стороны остатков Сил Планетарной Обороны и гражданского населения. Гражданских эвакуировать запрещено, все силы бросить на эвакуацию библиотеки Администрериума, а также представителей знати и дворца губернатора. Пилотам необходимо эвакуировать все необходимые припасы с оставляемой нами планеты сразу после эвакуации высокопоставленных чиновников и их семей. Да поможет нам Император! Год 999. М41. Дочитав, Андрей с ненавистью скомкал мерзкий кусок бумаги и уже хотел его выкинуть, но Машина рука легла ему на плечо. - Андлюша, не злись. Мы живы, наши длузья тоже, надеюсь, а солдат Гвалдии тут уже нет, незачем злится? – Сестра взяла из рук брата неровный бумажный шар. – Дай Маше эту бумажку, книжек у Маши нет, а учиться читать Маша хочет... На длугих бумажках мало буковок, а тут много, дай Маше бумажку. Мальчик вложил ее в ладонь сестры и прикрыл свое лицо руками. - А мы столько ждали, не понимали, почему нас никто не спасает, а нападения Орков не прекращаются, – голос его был тихим и уставшим. – Взрослые каждый день спрашивали о новостях друг у друга, практически молились на радистов-механиков, настраивающих передатчик. Лишь дядя Слава и его начальник никогда об этом не разговаривали, теперь я знаю, они все поняли сразу. Внезапно образовавшуюся тишину нарушал шелест листвы растущих возле самолета деревьев, да чириканье птиц. Дети помолчали, еще какое-то время погруженные в свои мысли, а когда стали вновь рыться в необследованных коробках, то услышали что, что-то скребется о металлический корпус флаера со стороны закрытой двери, противоположной той, в которую они влезли ночью. - Блатик, кто это? – испуганно шепнула Андрею Маша. - Не знаю. Лучше не рисковать.… Так, быстро забирайся в рюкзак! – дожидаясь, пока Маша споро надевает на ноги свое переносное устройство, мальчик достал ранее примеченный им коричневый большой чемодан с бинтами, мазями и средствами для дезинфекции, вытряхнул из него половину и засыпал в него консервные банки из первой попавшейся коробки. Затем он просунул руки в лямки рюкзака и передал сестре два маленьких зеленых кейса с крестиком на крышках. Скрежет чего-то об металл обшивки стал проходить от бокового до хвостового края десантного отсека и с каждой секундой становился громче. - Держись, и чемоданчики не урони! – сказал мальчик и, подхватив с пола чемодан с припасами подмышку, выпрыгнул из дверного проема. Споткнувшись, он упал на одно колено, сильно ударившись затылком о подбородок взвизгнувшей сестры. Слева от себя он услышал утробный басистый рев. Повернув побледневшие от страха лица в сторону громкого рыка, они увидели огромную морду, покрытую бурым мехом. Маленькие глаза хищно свернули, и из большой клыкастой пасти вырвалось зловонное дыхание. Медведя дети видели только на обложке книги сказок, и то он был маленьким и улыбчивым в красных штанишках и горшочком меда в руках. Перед ними же сейчас был огромный хищный зверь, царапающий правой лапой стальные пластины обшивки «Валькирии». - Маша, замри… - Андрей боком медленно разворачивался на четвереньках, глядя в лицо огромному бурому тяжеловесу. – Только ничего не бойся, ничего не бойся. Медведь рыкнул и привстал на ноги. Он был так велик, что его голова оказалась на уровне стыковочного шасси самолета. Мальчик уже развернулся в сторону леса и, нащупав ручку коричневого чемодана, стал пятиться в чащобу. Один из зеленых чемоданов лежал в двух-трех шагах перед ним, но он и не подумал подойти к нему. Все его внимание сейчас было сконцентрировано на внезапной угрозе. Медведь сделал в сторону ребятишек два шага переваливающейся походкой и, подняв на уровень плеч свои огромные лапищи, взревел. Нервы у Андрея сдали и он, вскочив на ноги, резко развернулся и запрыгнул в ближайшие кусты. Услышав позади себя рычание, мальчик понесся вперед, не разбирая дороги, застревая в колючих зарослях и спотыкаясь о корни деревьев. - Блатик, блатик, стой! – Маша смогла докричаться до Андрея лишь спустя много времени после их побега с места падения самолета. – Стой! Мишка за нами не бежал, он пошел в эту волшебную комнатку сразу, как ты лазвелнулся, Маша видела! Мишка тоже хочет покушать, вот и поплосил нас уйти! Андрей сильно выдохся из-за пробежки по лесным дебрям и потому перешел на шаг. - Ух, это нам опять повезло, – вдыхая через нос и выдыхая через рот, ответил брат, восстанавливая дыхание. – Медведь, наверное, вегетарианец и питается лишь овощным супчиком, раз не стал нас есть. - А Маша думает, что мишка просто очень добрый, вот он и решил, что если мы там еду взяли, то он тоже возьмет и потом кто-нибудь другой придет, и мишка пойдет домой. Этой чудесной комнатки на всех-всех хватит! Брат ухмыльнулся и, перехватив чемодан поудобнее взял в руки и Машин кейс, чтобы было легче держать равновесие. - Ой, блатик, там же долога! – Маша показала пальцем в щель меж стволов деревьев, где в лучах взошедшего солнца грелся асфальт. – Улаа! Маша с блатиком сколо плидут домой! Выйдя на теплую заасфальтированную трассу, дети остановились и помахали гостеприимному лесу на прощанье, который в ответ пожелал им удачи шелестом зеленых листьев и щебетанием маленьких птиц.

Шикарен, просто - ШИКАРЕН! Ящеркен золдатен гудернштад маширен...ящеркен золдатен нихт капитулирен...! =)

[оффтоп]Понесся текстовый понос :D 1) Я высказал свое ИМХО, на ваше мнение в этой теме мне повторно знать не интересно (ты и так уже писал, чтото типа "уродцы вышли, в соседней теме все super"), насчет флуда - крест ты влепил мне за то, что мой пост не совпадал с твоим мнением, другие (кто реально троллили парня, флудили и "обкакивали" почем-зря) даж мелкого преда не отхватили, следовательно - ты странный модератор, да еще и такой грубый (отстой, говно, и т.п. - не всем задротами-миньколюбами рождаться ж батенька, кому-то просто нравится с друзьями погамать), айайай, это оченно не хорошо :- , 2) - без плоскостопия и сколиоза? :? - клуб в обезьяннике имени Патриса Лумубы находится? - эээм, мб посоны да, но тут не все посоны, комуто просто интересно поделится чемнить интересным (миньки, техника, задумки, рассказы), вот еслиб кто-нить выложил марина из желудей или вырезал на тыкве голову некрона - тогда бы и я как посон заугорал...тьфуты, неужели тебе так каверкать язык нравится))))) Но смысл твоего поста я уловил - тебе не нравится то, что кто-то бешеные деньги вкладывает в миньки, а кто-то "лепит" Стальных Гигантов, мне такое непонять ибо в нашем клубе к реализации идей в виде доработок/самодела и т.п. относятся нормально (никто не будет кидатся какулями, не откажется сыграть), миньки - это всеголишь миньки, не более. p.s. эт опять лишь мое ИМХО, видимо наши менталитеты разительно отличаются, ну на то мы и люди))) 3) дык само-собой, а спускать 12-15000 р на одного титана ради игры раз в 2 месяца - это норма (* Малышева одобряет)! ;) 4) ...что автор сего прекрасного фрихенда не фапает на обыденный покрас, а старается разнообразить свои миниатюры :D 5) в начале темы было сказано что это только для игры [оффтоп] Я никоим образом не "адвокатничую", просто ей богу становится както неприкольно от того, что люди со злостью относятся к самоделкам, идеям... а просто "зажрались". p.s. SPARTA - продолжай оттачивать навык, орлов переделай все же! С уважением!

Хехехе, чувааак, ты не видел реал вырви-глазных вещей, коль тебе пол-метровые роботы глазки портят)))) Деньги в вахе не "чертят границ возможности", для многих сам процесс создания чего-либо своего, ради самой работы а не результата - важнее в 100 раз, чем очередная дорогая игрушка стоящая на серванте ;) Автор молодчина - нашел время, долго и муторно доводил своих "малышей" до играбельного состояния, наверное 100500 раз хотел забросить их еще на стадии конструирования ног, но... доделал, и это "ТитанЫ", пусть не очень аккуратные. Вы, батенька БТ-5 (эти ребята) с "Леопардом"(форджовский титан) сравниваете, ясное дело кто красивее... но хз кто из них лучше, мой выбор - эти ребята ИМХО :) Да и p.s. "ну за что?", а вот не маялся бы ты солдатульками-игрульками, не залез был на этот форум, так не узрел бы ты темы этой и глаза б выковыривать блендером бы не пришлось, итог - хочешь видеть, не играй! В)

Хороший "топотун"! Из пожеланий на будущего "мальца"))) picture hosting швы замаж шпаклевкой, заклепок слегка поналепи, и ...да и все)))) И так отлично, а будет вообще Щикааарно! С Уважением! :D

Дуэт отличный, яркие и красочно расписаные братья по пивнушке вполне удались!))) Поделись опытом - чем ты такого кислотно-зеленого цвета грота добился!? Заранее спасибо!:D

Отменные ребята! можно фото хотяб одного поближе?))) :)

Отнюдь неплохо! Подкину идейку, постарайся попробывать мастерить фортификационные сооружения, "стволов" ты много налепишь, качество нормальное (к мелочам не буду придираться - сам все недачеты видишь), а задумка интересна тем, что ты сможешь полностью реализовать свою идею [как я понял, ты любишь все обгрейдить стволами по самую-небалуйся]! :D

Просто, быстро и "с душой"))) я для lord of the rings деревья делал из веточки винограда, порезанной мелко-мелко зеленой губки и обычной зеленой гуаши, попробуй на досуге, думаю результат тебя приятно удивит! А на скорую руку - самое ТО у тебя вышло! :D

Под конверсией подразумевается доработка)))) Тряпочка, "когти" на кулаке, штурм-щит, щиток брони термоса (мб там будет символ роты), вроде еще что-то на правой коленке, а также черепок на передней панели)))) Вполне "оволчатенный" дред, лучше бы было еще шкурок повсюду понавешать, косточек\клыков, знамя - обязательно! Ждемс продолжения ;)

Лазки более-менее на стол подойдут в виде башни какой-либо турели, это тонкий намек на "разоружение" марина сиим чудом военной индустрии))))) покрас самого марина - норм, дальнейших успехов! :) а про фотошоп и функцию "кадрировать" я вам напоминать не буду :image101:

Прикольный "гроза космических морей" вышел! Цветовая схема самое - то! Дальнейших успехов, с Уважением! :)

На стол действительно очень даж хорошо попрет!))) Ток где точки входа\выхода? Либо их из-за нетого ракруса не видно, либо их нет вообще-что не есть гуд. А так, вполне себе бункерок-теремок! :D

[оффтоп]Динамичненько, мне нравится как он любопытно и нежно разглядывает листочек...а затем пойдет рубить в фаршик женщин и детей)))[оффтоп] Что касается самой фигуры, ощущение недоразвитой кисти руки сжимающей топор, ощущение что из нарукавника вылезли только пальцы (вначале подумал что он руку "к нам повернул, но тогда лезвие топора былобы острой гранью направленно в монитор"), но это ИМХО. В целом - хороший Спесивцев, одобряемс! :D

Обычная средняя игровуха, насчет свечения - рано комрад, рано. Лучше улучши доработку мелких деталей (линзы шлемов), постарайся высветвления наложить по краешкам доспеха более отчетливо (лично я их незаметил, мб слепой :) ). Дальнейших успехов!

Тело недавно пойманого и растерзанного спеца (интересней в экзо-скилете), 8-ми 7-милетнюю девочку с косичками в легком платице с мишкой или зайцем в руке без выраженного лица (только грани), будет очень антруажно смотреться, а на фоне трупов могилы крыс и псевдо-Тузика, страшнее роты кровососов! ;)

Народ, дабы не флудить об одном и томже, еще раз повторюсь: лепим из чего можем (в рамках разумного, ибо если мы РПГ в масштабе 1/35 фангам в лапища дадим, то эт да - перебор мирового масштаба :D ), поэтому интересно автору узнать как исправить ошибки кроме как - вырви ракетницу с корнем, ибо это жуть как фигово!))))) Я думаю что в 41-ом тысячалетии есть Ильи-Муромцы вместо дуба у которых БОЛЬШАЯ пушка! :D вот и поддерживаю критику только насчет провода ;)

Считаю что волосы должны быть только на голове, все остальное - сбривать безбожно! :D

[оффтоп]В нашем городе-кузнице на столе такие "ляльки" выставляются, что данная конверсия - воистину творение искусства (на данный момент естесствено). Не Москва мы и не Питер, Пот шахтерский, рукой вытер, В горне замонался в день, Доработать миньку лень))))) p.s. нубофольклор за 20 секунд. Диспропорция оружия - из чего могем, из того мы и лепим ;) Еслибы были у нас GW-шные магазины, такой бы конверсии думаю небыло (были бы стандартные ракетометы), но увы...увы...[оффтоп] На фото этого не заметил, если это так и есть, то да - Макс, переделай, прояви инженерную смекалку! :)

Симпотичные парни! ИМХО пехота выглядит шикарно (особенно их "овощерезки") а дредноут слегка "сероват" на ее фоне))) В целом - ОЧЕНЬ приятная игровая армия, успехов с ней на столе! С Уважением! :D