Название: Клятва
Сеттинг: Wh40k
Жанр: боевик
Возрастные ограничения: 18+
Аннотация: Небо Литуаны потемнело от десантных челноков и транспортов с тяжёлой техникой. Гвардейцы Ядвиги из последних сил защищают Дворец Великого Герцога от безликих штурмовиков Империума. Сгорит ли спутник Ягеллона или произойдёт нечто куда страшнее?
1
– ...защищать Великого Герцога... ик... и любого гражданина... ик... Литуаны. И да поможет мне... ик... Император!.
Добрый друг Эустахиуша Сальварского, Модест Новак, закончил речь присяги. Солдат поставил подпись напротив своей фамилии в торжественной книге и, бледный от испытанного ужаса, вернулся в строй.
Чувства переполняли Эустахиуша. Лёгкие судороги били тело подобно электрическому току, а сердце стучало, как барабанщик какой-нибудь молодёжной группы: быстро и тяжело. Кровь прильнула к лицу, и Сальварский позабыл обо всём на свете.
– Рядовой Эустахиуш Сальварский! – прогремела Клотильда Каминская, полковник 1-ого пехотного полка Литуанской Гвардии. – Выйти к знамени!
На негнущихся ногах Эустахиуш покинул стройные ряды новобранцев. Моторизированная личная броня чуть шумела при движении, выхлопная труба за правым плечом выпускала чёрную тучу, красный огонёк на ствольной коробке тяжёлого лазерного ружья предупреждал о полном заряде наспинного ранца, питавшего и громоздкие доспехи, и оружие. Сальварский подошёл к знаменосцу и опустился на колени перед славным полотном, развивающимся на ветру. На нём золотой и серебряный грифоны в чёрном поле удерживали щит с изображением рыцаря, побивающего змея.
– Рядовой, в чём дело? – устало спросила полковник с трибуны. – Язык проглотил?
С самого утра ещё не нашлось ни одного новобранца, кто бы чётко и без запинки проговорил слова присяги. Впрочем, у Эустахиуша ещё оставалась возможность порадовать командира. Сальварский помедлил мгновение и начал говорить.
– Я, Эустахиуш Сальварский, рядовой гвардии, клянусь! Служить Литуане, отстаивать её независимость. Передать потомкам отечество не униженным и уменьшенным, но сохранившим границы и в положении улучшенном. Почитать веру и благородные обычаи предков. Быть честным, добросовестным, храбрым и верным отчизне. Не жалеть крови ради Родины, и даже жизни, чтобы защитить Великого Герцога и других граждан Литуаны. И да поможет мне Император!
Эустахиушу показалось, что даже госпожа полковник прониклась жаркой речью. Она кивнула рядовому с одобрением. Сальварский наклонился и поцеловал вьющееся знамя. Потом поднялся и узаконил данную присягу витиеватым росчерком. Обратно к однополчанам Эустахиуш вернулся окрылённым. Он смотрел на ряды высоких воинов в тяжёлых доспехах, превращавших людей в настоящие ходячие крепости, и не понимал, как кто-то может посметь противостоять им.
"Когда-нибудь с Литуанской Гвардией будут считаться даже Ангелы Смерти!" – подумал рядовой.
Эустахиуш Сальварский не подозревал, что всего-навсего через два года придётся ответить за подобное легкомысленное хвастовство.
2
Сержант Сальварский опустился на дно траншеи. Сверху промчалась чёрная "Химера" без всяких опознавательных знаков, лишь с имперским двуглавым орлом на башне. Эустахиуш поднял автоматический гранатомёт, закреплённый на левом предплечье, и прицелился. Орудие ухнуло и отправило смерть вслед за боевой машиной пехоты корпуса Криг. Сзади "Химеры" имели наименьшее бронирование, почти картонное, если сравнивать с моторизированной личной бронёй, поэтому Эустахиуш не удивился ещё одному появившемуся чадящему костру. В спину хлестнули лазерные лучи, и дух машины тут же доложил о повреждениях тревожным огнём визора.
Сальварский перемахнул через бруствер и поразил левым хуком имперского карателя, от чего голова последнего разорвалась брызгами крови, мозга и обломками костей. Следующий противник в маске, похожей на человеческий череп в противогазе, храбро набросился на Эустахиуша со штыком, который тут же сломался при ударе о толстую броню нагрудника. Сержант отбросил солдата прочь с переломанными костями.
Сальварский не вкладывал особой силы во взмахи. Мускульные усилители моторизированной личной брони даже поглаживания превращали в смертоносные движения. До остальных врагов, остервенело палящих из винтовок, было далёко, поэтому Эустахиуш выхватил тяжёлое лазерное ружьё из магнитного замка на пояснице и меткими выстрелами начал уничтожать атакующих, одновременно отступая к мраморной лестнице, ведущей к высоким вратам дворца.
Индикатор заряда начал зеленеть, предупреждая о разряде батареи, но Сальварский не беспокоился. Он уже давно сросся с бронёй и точно знал, насколько хватит её мощи.
"Отступить во дворец я успею", – подумал сержант.
Он одновременно стрелял и пятился, пытаясь не запнуться о дымящиеся трупы павших товарищей.
Воздух наполнился гулом пикирующих "Мародёров" карателей. Оставшихся "Перунов" оттянули к другим объектам, и вражеские бомбардировщики пользовались поблажкой. Однако безнаказанными они не остались: зенитные орудия дворца всё ещё действовали и посылали в небо сотни тысяч пуль, которые буквально разрезали фюзеляжи "Мародёров". После очередного налёта сразу две машины рухнули, охваченные пламенем. Первый бомбардировщик упал на наступающих солдат корпуса Криг, другой, вращаясь волчком, врезался в одну из башен дворца. Град осколков битого кирпича, раскалённого металлолома и горящей мебели осыпал отступающего сержанта. Эустахиуш оступился и упал, послав вверх луч лазерного ружья. На небосводе отражались огни орбитальной битвы за Ягеллон, и Сальварский пожелал карателям мучительной смерти за вероломное нападение на маленькую невинную Литуану.
– Подъём, Стах! Отдыхать на том свете будешь! – рявкнул и приподнял товарища капрал Модест Новак.
Моторизированная броня бойца при усилии завыла ещё громче, а из выхлопной трубы вылетела даже не туча, а целый циклон непроглядной тьмы.
– Беги во дворец! Я прикрою!
Сальварский начал взбираться по лестнице, с каждым шагом перепрыгивая сразу по десять ступеней. Он крошил драгоценный мрамор тяжёлой поступью, но уже не беспокоился о подобных мелочах.
"К концу дня и пыли не останется от этой лестницы!" – Эустахиуш навалился на увесистые створки и вошёл внутрь осаждённой крепости.
Он попытался сделать ещё шаг, но личная броня застыла пятисот килограммовой горой мёртвого железа. Сальварский нащупал внутри перчатки кнопку механизма открытия и покинул нутро стального зверя. Эустахиуш рухнул на искусную плитку пола, повернулся на спину, ощупал себя и поблагодарил Императора, что остался невредим.
На улице гремела канонада и свистели лазерные винтовки. Гул нарастал, и сержант в последний миг отскочил в сторону, будто бы предчувствуя следующие события. Капрал Новак влетел следом за Эустахиушем, сорвав одну из створок врат с петель. Когда пыль опустилась, Сальварский подскочил к Модесту.
– Брат?! Что с тобой?! Не молчи! – Однако капрал Новак не подавал никаких признаков жизни. – Проклятье!
Эустахиуш огляделся и схватил лазерное ружьё товарища. Он размахнулся и что есть мочи двинул прикладом по рычагу между крупным наплечником и шлемом. Нагрудник кирасы выстрелил как катапульта и приподнялся относительно распростёртого тела под прямым углом. Конечности и голова тоже освободились от крепких объятий экзоскелета. Сальварский осмотрел близкого друга. Кроме ожога, опалившего правый бок до мяса, он не заметил опасных ран.
– Очнись, Модест! – Эустахиуш осторожно прикоснулся к потерявшему сознание товарищу.
Одной рукой он придерживал голову, другую запустил к пояснице и попытался вытащить капрала Новака из плена застывшей брони. Однако что-то мешало передвижению, зацепившись за грани экзоскелета. Сальварский осторожно ощупал спину товарища и измазал руки кровью.
– Нет! Нет! Нет, Модест! – Эустахиуш схватился за голову и оставил красные отпечатки ещё и на лице.
Осколок ракеты рассёк капралу спину, и через широкое отверстие вывалились внутренние органы. Сальварский дрожал, но долго скорбеть он не имел ни права, ни возможности. Сержант наклонился к моторизированной броне и вытащил из бака у левого плеча колбу с "чернилами", концентрированным гелем, полученным путём сложнейших операций на перерабатывающих заводах Литуаны. Топливо с Челмруды – важнейший источник военной мощи гордого спутника Ягеллона, и без постоянных поставок личная броня так и осталась бы стоять в арсеналах. Эустахиуш впопыхах запитал собственного стального зверя.
Подразделение штурмовиков корпуса Крига как раз поднималось по лестнице и уже подобралось к покосившимся вратам, когда последняя створка вылетела прочь и раздавила самых рьяных.
– Сдохните, мрази! – проорал Эустахиуш и начал посылать один ослепляющий луч во врага за другим.
Заряды лазерного ружья прожигали по два-три тела одновременно. Показался "Часовой" корпуса Криг, чтобы прикрыть отступление изрядно сократившейся ударной группы.
Сальварский отпрыгнул в сторону и выстрел мелта-пушки оставил почерневшую борозду на мраморе лестнице. Эустахиуш подскочил ближе и что есть силы ударил по кабине боевого шагателя. "Часовой" едва не упал, но пилот всё-таки выровнял машину. Однако сержант Литуанской Гвардии ещё не закончил. Он убрал за спину лазерное ружьё и начал избивать, крушить и мять вражескую технику ударами увесистых кулаков. Эустахиуш выбил сустав "Часового", и шагатель рухнул к ногам победителя. В то же мгновение огненная преисподняя окутала обоих металлических борцов. Экипаж "Адской Гончей" карателей Империума в попытке избавиться от взбешенного противника в моторизированной броне не пощадил жизни пилота "Часового", сварив его заживо в кабине. Сальварский увидел тревожные огни визора и почувствовал, как плавится комбинезон. Он взвыл от боли, но не сдался. Сержант приподнял кабину боевого шагателя, пробил армированное стекло и нажал кнопку на штурвале. Луч мелта-пушки попал точно в баки "Адской Гончей". И машина, и люди вокруг утонули в огненном море, а Эустахиуш выпрыгнул из чрева раскалённой брони. Он подобрал плазменное ружьё одного из штурмовиков и побежал в тронный зал, чтобы погибнуть в самом сердце своей любимой родины.
3
– Вы зашли слишком далеко, Великий Герцог, – эти слова стали первыми, которые Эустахиуш услышал, когда вошёл внутрь самого роскошного помещения дворца.
Ядвига сидела на троне и рыдала, уронив голову на руки. Её окружали несколько ополченцев, поставленных под ружьё всего неделю назад. Их снаряжение и выучка не выдерживали никакого сравнения с Литуанской Гвардией. Никто даже не удивился, когда штурмовики корпуса Криг развеяли ряды ополчения, как ураган, сносящий недостроенную деревянную хибару. Вот только этих бойцов отличало от остальных добровольцев белая повязка на голове.
Но не банданы изменников ошеломили сержанта, а то, кто именно произносил предательские речи.
Полковник Клотильда Каминская направила ствол тяжёлого лазерного ружья в сторону Великого Герцога и продолжала речь.
– Возвращается с боем Императором избранный князь, возвращать себе венец. – продолжала командир 1-ого полка Литуанской Гвардии. – Мы передадим вас имперским войскам и сдадимся, ожидая смены власти. Нас строго осудят, да, но вас... вас казнят сразу же после того, как обнаружат залитое кровью капище в подземелье.
Ядвига подняла заплаканное лицо. Она достала шёлковый платок и попыталась привести себя в порядок. Она ответила, когда убедилась, что Эустахиуш занял лучшее укрытие и приготовился стрелять.
– Не обманываете себя, полковник. Вас казнят точно также. Имперцы не будут искать разницу. Они прилетели жечь. Так что в огне сгорю я, солдаты, – Ядвига указала рукой на вооружённых заговорщиков, – Жигимонт – как жаль, что я не разобралась с этим вашим Белым Королём ранее – Литуана, Ягеллон! Вся наша звёздная система перестанет существовать! Даже упоминания о ней будут уничтожены. И если уж вы клялись защищать Родину до последнего, то ваше место как раз на капище. Последняя жертва, способная изменить всё!
Полковник несколько потупилась и даже опустила ствол оружия после звонкой тирады, но потом одумалась и вновь взяла на прицел Великого Герцога.
– Вы недооцениваете своего дядю, Ядвига, – прошипела Клотильда. – Он даже демона перехитрит!
Ядвига расхохоталась:
– О если бы ты знала, о чём говоришь!
После Великий Герцог подмигнула своему последнему верному защитнику. Плазменный шар попал прямо в бак моторизованной личной брони полковника.
Клотильда Каменская вспыхнула и страшно заверещала, словно грокс, которого начали резать. Лазерное ружьё вспыхнуло и сожгло трон, но Ядвига уже отпрыгнула в сторону, перекувыркнулась и вонзила скрытый в рукаве кинжал в пах одному из заговорщиков. С остальными ополченцами Эустахиуш покончил меткими выстрелами. От революционеров остались лишь дымящиеся останки.
– Вставайте, Великий Герцог, – Сальварский подхватил женщину под локоть и оторвал её от убийства – она раз за разом вонзала зазубренный кинжал в лицо покойника – нужно спешить. Выберемся через чёрный ход!
Может быть когда-то, поступая в военную академию, Эустахиуш мечтал о дне, когда спасёт принцессу от злого дракона, и они будут жить долго и счастливо, но сейчас сержант руководствовался лишь тем, что быстро слабел от ожогов. Он не представлял как теперь снять защитный комбинезон без помощи хирурга.
Великий Герцог напоминала лишь тень от былой себя: осунувшееся лицо, опущенные плечи, дрожащие окровавленные руки. Но двигалась Ядвига всё также изящно. Она подошла к высокому стрельчатому окну тронного зала и посмотрела на то, как во внутренний двор проникают всё новые имперские каратели.
– Ты помнишь слова присяги, гвардеец? – спросила Великий Герцог.
Эустахиуш встал по стойке смирно и ответил:
– Да, моя госпожа.
– Ты готов отдать кровь и жизнь ради Отчизны?
– Всегда!
– Тогда за мной.
Ядвига спокойно, будто бы замок и не штурмовали страшные безликие твари с лазерными винтовками, повела своего защитника по вытянутым коридорам с портретами всех повелителей Литуаны, мимо коллекции холодного оружия её отца и сквозь библиотеку матери. Они спустились в подземелье и Эустахиуш похолодел от увиденных картин развернувшейся бойни: растянутые на дыбе тела, сожжённые и оскоплённые трупы, четвертованные и колесованные аристократы. Некоторых Сальварский видел и даже стоял с ними рядом во время парадов. Но осознать ужас содеянного Эустахиуш не успел. Сержант рухнул с рассечённым горлом в центре круга, образованного шестью восковыми свечами. Ядвига опустилась на колени рядом с поражённым страхом парнем и начала набирать в чашу ладоней алую жидкость. Великий Герцог умылась кровью и начала читать заклинание на неизвестном сержанту языке. На последнем издыхании Эустахиуш Сальварский увидел, как Ядвига растворилась во тьме.
4
И если гвардеец Литуаны увидел как Ядвига исчезла, то Никколо Беллизамо, командир 513-ого отдельного штурмового батальона 27-ого линейного корпуса Крига, заметил её появление.
Лицо Великого Герцога возникло на куполе пустотного щита. Никколо стоял рядом с поверженным "Леман Руссом" еретиков и смотрел, как чернеет раздувшийся шар, укрывший дворец. От взора командира не укрылись бесчисленные зловещие очертания с шипами, щупальцами и рогами, чьи тени метались внутри пустотного щита.
– Прочь, немощные! – прогрохотал голос Ядвиги. – У вас нет власти надо мной! Я – Ядвига, невеста Князя Наслаждений и правительница Литуаны! Владыка земли и воды этого спутника! Склонитесь предо мной или познаете ярость Чёрной Королевы!
Никколо Беллизамо за всю жизнь много раз слышал угрозы, а [ну уж нет]одился на грани гибели чуть ли не чаще, поэтому ответ его был прост:
– Огонь!
Боги войны, танки и солдаты начали вести беспорядочную стрельбу по чёрному куполу, на котором улыбалось громадное лицо прекраснейшей из женщин.
Ядвига надеялась на сопротивление, и к концу дня имперская армия поняла, что кампания на маленьком спутнике Ягеллона стала гораздо опаснее войны с Крылатыми Гусарами.
