В общем возможно кто-то уже читал этот стеб над историей азур - он скачан с вахи-онлайн автор (если я не ошибаюсь) Девятый Назгул
Хроники (Короли-Фениксы).
О летоисчислении.
В отличие от примитивных рас людей, эльфы не обременили себя в своё время изнурительным выдумыванием метрической системы, никонианского календаря или хотя бы весов-безменов. Потому и года отмеряли по королям. А ещё не то с астрономией чегой-то случилось, не то вечнозелёные леса Авелорна вмешались в естественную физиологию, но месяцев у них тоже не отмечалось. А ещё не было недель, поэтому пахать приходилось без выходных. Зато были сезоны – Мороза, Дождя, Шторма и, в качестве исключения – Солнца (из этого уже следуют кой-какие климатические выводы, перетекающие в план размышления об эльфийском характере и его взаимосвязи с окружающей средой). Ещё следует отметить, что обычно проходил год между смертью предыдущего Короля-Феникса и коронацией его преемника. Как эльфы, чуждые понятию времени, отмеряли этот злосчастный год – остаётся загадкой, поэтому немудрено, что гордая цивилизация могла на весьма долгий срок окунуться в пучину безвластия, анархии и бакунинщины, причём всё это весёлое время считали последним годом правления умершего Короля. Тело его продолжало оставаться на троне и даже иногда участвовать в решении важных государственных проблем. Такая система настолько себя оправдала, что тот же самый способ управления мы наблюдаем и спустя множество тысячелетий (вроде б как 40…) уже у людей.
1. ЗАЩИТНИК.
Аэнарион, 1 – 80.
Это было время тьмы. Это был век борьбы. Причём далеко не всегда классической. Кошмарные создания Хаоса, спотыкаясь, бродили по земле, звали маму и просили не выбрасывать пустые бутылки. Предтечи пали, раздавив при этом уйму народа. Последнее, что слышали от них, звучало как нечто среднее между «Да ну вас к Нурглу, не маленькие, сами разберётесь!» и «Братва, сваливаем, сейчас рванёт!!!» Когда рвануло, в мире откуда ни возьмись появился странный люд, что-то бормочущий и явно показывающий, что им тут нравится и они тут и осядут.
В процессе адаптации на новых землях пришельцы принялись в сугубо научных целях мочить и резать всех, кто под руку (щупальце, клешню) попадётся. И начали, естественно, с эльфов. Не имевшие оформленной военной доктрины, те приняли естественное решение к скорейшей ретираде (поскольку, как уже говорилось, военное искусство, как и время, им было чуждо, на эльфийском это мудрёное слово звучало просто как «удрать»), коротая дни тем, что ждали могучего героя, который бы прекратил это безобразие и вернул всё на свои места. Естественно, заранее его благословляя и осыпая милостями.
В конце концов, когда обещанные милости уже казались баснословными, откуда-то вышел здоровенный мужик с хитрой физиономией, заявивший, что он-то этот герой и есть. Звался он по простому, Аэнарионом. О раннем периоде его жизни известно немного. В связи с отсталостью, порождённой Золотым Веком, следственных органов эльфы тоже не имели. Поговаривали, он был путешественником, охотником за длинным непонятно чем (единой денежной единицы у эльфов тоже не наблюдалось…), авантюристом, фальшивомонетчиком, присяжным в суде Люстрии, где успешно прикидывался скинком, делегатом съезда Предтечного профсоюза, а также какое-то время шил тапочки для фишменов.
Эльфы уже готовы были отдать ему главенствующую роль в деле спасения себя, когда появился какой-то плюгавый кобольд и принялся распускать слухи, что, дескать, пять или семь лет назад видел он «этого гада, он в Старом Свете семечками торгует». Эльфы засомневались.
«Да ну вас к бесам!»- в сердцах плюнул Аэнарион и понял, что народ требует чуда. Ругаясь, на чём Ультуан стоит, он двинулся в Святыню Азурана.
Не обращая никакого внимания на осадное положение, периодически залетающие в окна разряды магии и на пинки стражников, Аэнарион усиленно молился перед вечным огнём и параллельно соображал, как бы отсюда смыться подобру-поздорову. Богу эльфов, видать, тоже стало жутко интересно, чем же это всё кончится, а потому он молчал. В порыве религиозного пыла, покидав в пламя в качестве жертвы одного за другим весь скот, составляющий нехитрый продовольственный запас осаждённой святыни, Аэнарион явственно понял – дело швах. На эту же мысль его натолкнуло также выражение лиц окружающих эльфов, в глазах которых явственно читалась радостная перспектива голодной смерти в осаждённой Святыне. «Ну что, милок, сам достанешь всё обратно, али как?»- поинтересовался начальник гарнизона. Буркнув что-то об эльфийской неблагодарности, Аэнарион шагнул в священное пламя, чему нимало способствовал напутственный пинок чьёй-то ноги. В тот же миг он, ошпаренный и дымящийся, вылетел с другой стороны, вопя что-то на катайском. Первый физик-ядерщик в лице с детства облучённого Теклиса на Ультуане появился лишь спустя множество лет, поэтому вычислить с точностью до микрорентгена, сколько Кюри и Бэр принял Аэнарион за время недолгого [ну уж нет]ождения в священном огне, тогда никто не смог. Однако и потом очевидцы утверждали, что он вышел из пламени с полупрозрачной кожей и светящийся. Все смотревшие на него, от греха подальше списали всё на дух Азурана и мигом забыли про былые обиды, лишь бы тот близко не подходил.
Аэнарион же исступлённо принялся вещать, дескать – видел я Бога, а он нас видал да слал знамения, видите, мол, этот фаллос огненный в небе – се есть знак – вот этого вам, а не помощи. Эльфы дружно трижды пропищали «харе-харе» и попрятались.
Меж тем Аэнарион с рёвом «Чую силушку великую земли нашей!!!» успел облучить немедленно сдохших лорда Хаоса Моркара, его знаменосца и какого-то приблудного минотавра с явной потерей ориентации. Потом был такой мордобой, такой мордобой…
Закончилось всё пьянкой.
С утра, держась за голову, Аэнарион пошёл, куда глаза глядят. Глядели они в сторону Каледора, где усмотрели одноимённого Высшего Мага (у каледорцев вообще такая забавная традиция есть – называть новорожденных в честь географических объектов, потому половина мальчиков носит имя Каледор, Тиранок или Сафери, самым редким именем считается Пик Коммунизма). Маг сразу понял, кто это перед ним стоит и чем чреваты разногласия – и немедленно преклонил колена, кряхтя и жалуясь на подагру.
После чего весёлая компания на драконах двинулась к Наковальне Ваула с целью изготовления магических доспехов и прочей бижутерии. Однако не то невовремя свет вырубили, не то подкачала кузнечная квалификация, но факт остаётся фактом – магии хватило только на просвинцованный костюм Аэнариону. Бормоча что-то вроде «надо было гномов звать, я ж говорил, так кто старого больного эльфа послушает!», Каледор нагрузил оставшимся оружием косяк драконов и объявил тотальную войну.
После чего следовала недолгая военная кампания, в ходе которой драконы обожрались низкокалорийного ящурного мяса бистменов и немедля впали в болезненную спячку (остался один Индрогнир, которого Аэнарион лично пичкал кормом для попугайчиков). Где-то в Эллирионе новоявленный лидер собственноручно-крючно завязал в узел Н’кари, Хранителя Тайн, после чего пристыженный демон уковылял из мира смертных, сотрясаясь от рыданий и угрожая вернуться не один. На юге Шраса досталось кхорновцам Воргана Убийцы. Тем пришлось собирать по частям остатки не только своей армии, но и своего лорда. А уж то, что Аэнарион сотворил с Аазелой Шёлковые Бёдра, заставляет и по сей день краснеть самого Слаанеша. После чего полусонные драконы продезинфицировало как следует Хьюджина Лорда Чумы, спалив его к чёртовой матери вместе с его загнивающими легионами, чему нимало способствовало несварение желудков после сожранных бистменов.
На короткое время вроде стало спокойно.
Потом опять начались из ряда вон выходящие события типа падающих с неба жаб, нескольких лун на небе, снижения цен, а кто-то даже видел, как по улице пробегал ночью Вечный Жид.
Однако Аэнариону (к тому моменту над ним уже вовсю кружились жёлтые бабочки) всё было пофигу – в аккурат на это время была назначена его свадьба с Властительницей Астариэль. Некоторые искали связи между двумя этими событиями – но безуспешно.
А тут и Хаос вернулся. На сей раз пришлый люд брал не умением, а числом. Долбали-долбали – и задолбали в конце концов.
Вновь появился из Каледора одноимённый маг и, потрясая над головой какими-то бумагами, чертежами и диаграммами, верещал, что знает, как задавить врага в его логове. При этом он выкрикивал никому не понятные слова типа «синхрофазотрон», «конгруэнтность» и «зашибись», так что в правдивости его речей никто и не подумал усомниться. Для этого всего-то требовалось, по его словам, расковырять полмира, как он утверждал – не так уж и много.
И надо ж такому случиться – в тот же самый момент хаоситы вырезали семью Аэнариона. Тот в ответ пошёл по пути Ивана Грозного – заявил, что теперь-то он всем покажет такую фазу-маку, что лучше сразу харакири сделать. И отправился за мечом Кхаине, видимо, считая его лучшим орудием для этого ритуала.
Каледор, конечно, пытался его отговорить, но тот послал его в каком-то непонятном направлении, явно ведущем в сторону Пределов Хаоса.
Не обращая внимания на преследовавшие его батареи знамений и голоса в голове, списывая это на расшатанную психику и плохие метеоусловия, Аэнарион загнал дракона и пошёл пешком. Потом началось вообще по Шекспиру, появился призрак жены и начал вещать что-то на эсперанто. Аэнарион в очередной раз плюнул и со словами «А гори оно всё огнём, пропадать - так пропадать!» взял меч. Как выяснилось позже, напрасно…
С мега-мечом началась такая резня, что не в сказке сказать. Постепенно эльфы вошли во вкус, основались в Наггарите и принялись махать там оружием в своё удовольствие. Кончилась эта затея привязыванием к сёдлам мётел и собачьих голов… А Аэнарион пошёл молиться…
Из теософического ступора его вывела невесть откуда взявшаяся вертлявая дамочка по имени Морати, за которой тянулись такие слухи о её жизни в прошлом, что некоторые стали называть её просто «Моранька-облигация». Постепенно Наггарит превратился в вертеп, полный скрытого безумия, разврата и алкоголизма. Естественно, по всем законам физиологии, нормального ребёнка в таких условиях Морати родить было просто невозможно физически, поэтому родился Малекит – несчастное создание, ещё в утробе матери ставшее жертвой её разгульной жизни и вредных привычек.
И тут, по уже сложившейся традиции, опять появился Хаос. И, что интересно, как всегда вовремя – Аэнарион только-только на днях успел в перья разгавкаться с Каледором из-за каких-то форменных штанов и непонятно чьего сарая.
Тут уж аэнарионовы опричники получили по полной. Видя такое дело, одноимённый каледорский маг плюнул на всё и достал уже успевшие основательно пропылиться бумаги, чертежи и диаграммы, бубня под нос те же самые слова - «синхрофазотрон», «конгруэнтность» и «зашибись». Собрав всех эльфийских магов, он назвал предприятие «Ультуанский Проект» и отплыл на Остров Мёртвых. Хаоситы что-то пронюхали – началась война шпионов, контршпионов, засад и проваленных явок.
В конце концов у Острова Мёртвых разразился Армагеддон, полностью оправдывая название этого райского уголка.
И тут появился Н’кари, Хранитель Тайн. Злорадно и гнусно ухмыляясь щербатой пастью, демон проревел: «а помнишь, как ты меня тогда?!» Аэнарион помнил. А вот про то, что у того есть ещё и друзья – запамятовал как-то. Для свершения мести Н’кари притащил с собой троих собутыльников асоциальной наружности – какого-то мордоворота с разводным ключом, сияющим сырой магией, чахоточно-трихомонадного непонятно кого с боевой клизмой в руках и ещё одного детину с лицом скрытого извращенца и крашеными накладными ногтями.
«Опаньки» - сказал Аэнарион и понял, что придётся драться.
После чего началась потасовка с использованием всяческих запрещённых приёмов и аморальностей. И тут Каледор скрутил какие-то провода, повернул какой-то рубильник – и мир превратился в картину «Галатея Сфер». Бабахнуло килотонн на триста.
Демоны малость ошалели от неожиданности, чем с криком «ага, *****!» и не преминул воспользоваться Аэнарион. Первым, как уже все и привыкли, в бараний рог был завязан Хранитель Тайн. Затем, превозмогая тошноту, он повскрывал все абсцессы Великому Нечистому и засунул в него его же его клизму. Жаждущий Крови пару раз успел приложить Аэнариона ключом, а потом Жаждущих стало уже двое, соответственно правый и левый.
«А этот где, с ногтями?» - заозирался Аэнарион – но того и след простыл. Однако вместо него он увидел другое – там, где был Ультуан, плескалось одно большое море, в центре которого вертелась дикая воронка, отчётливо навевающая мысли об унитазе.
«Раскудрить твою тудыть!» - пробормотал Аэнарион и понял, что после такого его дома с распростёртыми объятьями никто встречать не будет.
Что было дальше, никто точно не знает. Потому что никто и не видел. Кто говорит, что полетел он меч на место отдавать, мол, ну его, раз тут такие дела. А кто говорит, что и не было никакого Аэнариона, а образ это собирательный, причём ссылается на Морати. А тот самый плюгавый кобольд якобы опять видел его в Старом Свете торгующим семечками…
2.ИССЛЕДОВАТЕЛЬ.
Бел Шанар, 1 – 1669.
После исчезновения Аэнариона земли Ультуана впали в смуту, как и полагалось по простому принципу последнего года правления. Править было некому, Хаос тоже куда-то делся, так что кандидатур на вражьи силы у распалившихся эльфов больше не оставалось. Был ещё вариант резать друг друга, кстати, поддержанный остатками Наггаритской опричнины, но на него махнули рукой, дескать, успеется.
В тот же момент был отмечен некоторый экономический подъём вкупе с повышением урбанизации (слов таких, естественно, эльфы себе и в страшном сне представить не могли, поэтому говорили просто «о, попёрло!»), после получивший название «Ультуанского Чуда», так что, в конце концов, древняя цивилизация встала на пороге кризиса перепроизводства и депрессии. Всвязи с чем в той же самой Святыне Азурана был созван совет принцев, на повестке которого стоял один вопрос – что делать дальше? Спокойная жизнь без короля эльфам, видимо, была явно не по душе, тем более, что каждый из них считал себя трагическим персонажем, сопоставимым разве что с Приамом, Лиром или кем-нибудь из Буэндия.
Очень кстати нашлись дети Аэнариона, которых всё это время прятали где-то в лесах древни и стаи дятлов. Иврейн тут же короновали как новую Вечную Королеву, а вот что делать с Моэлионом, который уже успел превратиться в точное подобие Маугли, так и не решили. Тем более, в противовес ему был Малекит, хоть и имевший кучу врождённых патологий, но хоть вилку до рта способный донести.
Морати, выходя временами из беспробудного пьянства и разврата, пыталась пропихнуть своего отпрыска на царев трон, но тут появились какие-то волхвы, вещавшие, что, дескать, знали они одного мага, а тот знал ещё одного мага, который был внучатым деверем двоюродной золовки конюшего Каледора, а уж тому он как-то обмолвился, что род Аэнариона проклят по страшному Азураном и ещё кем-то, кого забыли по причине сложного имени. Большая часть на эти байки плюнула и чуть было не помазала Малекита на царство, но тот, увидев пламя Азурана и прочувствовав свою перспективу вхождения в оное, стал вдруг скромным и со словами «да ну вас к бесам, не хочу я себе задницу жарить!» заявил о том, что трон ему как-то особо и не нужен. Принцы подивились такому обстоятельству и тут же нашли нового козла отпущения для запихивания в огонь.
Нашёлся в диких степях Тиранока какой-то кочевник по имени Бел Шанар и, приговаривая «да ладно, лезь, царём будешь!» - его, упирающегося и вопящего, тут же запихали в священное пламя. В очередной раз на короткий срок вернувшись к реальной жизни, Морати закатила жуткий скандал с битьём посуды и царапаньем чужих морд, но её успокоил Малекит, сказав: «Полноте вам, маменька, не наше дело в печку соваться».
Первые годы правления Бел Шанара (парень оказался стойким и, вопреки ожиданиям, в огне не только ласты не склеил, но и вышел оттуда краше прежнего, что впоследствии породило целую волну фольклора и даже легло в основу саги «Конёкь-Горбунёкь») отмечались бурной экспансией, строительством и картографированием. Колонизация новых земель, которые почему-то назвали «старыми» и конкиста наполнили закрома Родины халявным золотом, железом и павлиньими перьями. Кто-то из эльфийских дипломатов, привлечённый странным запахом и оранжевыми жилетками, сдуру умудрился даже войти в контакт с гномами, хотя, справедливости ради, надо отметить, что даже тогда ничего хорошего от этого не ждали. Тем боле, что чрезвычайным и полномочным послом в Караз-а-Карак отправили не кого иного, как Малекита, с глаз подальше. Так были посеяны первые семена трагедии, поскольку потомок Аэнариона полностью унаследовал дикий нрав своей неуравновешенной мамаши и использовал свою дипломатическую неприкосновенность только для того, чтобы портить молодых косматых гномих…
Во время битвы у Острова Мёртвых единственным из демонов, кому удалось смыться от Аэнариона, был тот самый «с ногтями». Однако же никуда он не «смылся», байки это всё. Аморальный и хитрый демон принял облик обыкновенного эльфа, хоть и с почтенным брюшком, залысинами, бакенбардами и двумя золотыми зубами. И тут же занялся сооружением самогонных аппаратов, открытием домов терпимости и дешёвой киноиндустрией. Дошло до того, что даже часть Авелорна оказалась засажена какой-то странной растительностью, при вдыхании дыма которой можно было напрямую пообщаться с самим Азураном. Так со словами «о, мучачос, конечно же, дон Эстебано знает, чего могут хотеть двое таких прекрасных молодых эльфов!» на Ультуан пришёл Культ Удовольствий.
И пока наивные эльфы купались в дешёвой сивухе и наслаждались сомнительными прелестями девиц Дона Эстебано, Малекит рванул добывать себе славу (некоторые современные этнографы полагают, что именно этот его недальновидный поступок повлёк за собой в последующем возникновение Бретоннии), видимо, окончательно ошалев от гномьего радушия. В своих странствиях, воспетых труверами и даже послуживших основой для трёх малобюджетников и одного блокбастера, он окончательно двинулся рассудком и мало того, что стал подвержен припадкам падучей, стригучей, лежачей, костлявой и безносой, так ещё и напялил себе на голову найденный где-то в Сибири ржавый ведерный обруч, доказывая, что это есть артефакт могучей силы. Обруч и правда обладал вышеназванной силой, правда, проявлялось это только при опускании его на макушку недоверчивому слушателю.
А тут он и домой засобирался. И надо ж было такому случится, чтобы ему на глаза попалась лубочная афишка, посвящённая одному из тех самых малобюджетников. Увидев себя в столь непрезентабельном виде, Малекит немедля перенёс одновременно все из своих припадков и впал в состояние мании. Гнев его был ужасен. Вопя и потрясая над роговой ржавым артефактом, Малекит сдал всю банду Дона Эстебано вкупе со своей мамашей Королю-Фениксу, завалив его дворец дурнопахнущим конфискатом.
Естественно, после такого большая часть населения Наггарита накрыла волна жесточайшей абстиненции. Или ломки. Снятые с иглы эльфы готовы были начать гражданскую войну ради одной дозы.
И тут опять явился Малекит. Его ответом было подсознательное внушение, трудотерапия и аэробика. Причём хватались все подряд, клиники были забиты до отказа анонимными алкоголиками, как грибы, один за другим появлялись шарлатаны, готовые снять любой из видов зависимости. Однако остатки опричнины были стойки и продолжали наперекор судьбе жевать мухоморы и курить сухой чай в смеси с драконьим помётом. В конце концов Бел Шанар принял единственно правильное, по его мнению, решение – армия санитаров с носилками, длиннорукавыми рубахами, мокрыми простынями и шприцами Жане была готова вступить на территорию Наггарита.
По поводу чего был собран военно-медицинский консилиум всё в той же самой многострадальной Святыне Азурана. И тут Малекита накрыл очередной приступ. С воплем «А судьи кто?!» он пытался закатать Бел Шанару рукава по локоть и требовал подышать в какую-то магическую трубку. Сердце короля не вынесло таких подозрений и пало жертвой трансмурального инфаркта. Нормальной медицины у эльфов также не было, поэтому на горизонте явно замаячил ещё один год безвластия и анархии. Однако Малекит вдруг чудесным образом обрёл рассудок, обернулся на собравшихся и ледяным голосом произнёс сакраментальную фразу: «Как говаривал Дон Эстебано, вы слишком много знаете, мучачос». За сим последовала тотальная резня, в которой со стороны недостойного отпрыска первого Короля-Феникса участвовали остатки банды его достославного папаши.
За каким лешим Малекит полез в пламя, не ясно и по сей день. Но факт остаётся фактом. Ослабленный с рождения вредными привычками матери, тяжёлым токсикозом беременности и родовой травмой организм оказался неспособен пройти путь Аэнариона и Бел Шанара и свернул с него на ту самую тропинку, по которой нестройной отарой прошагали жертвенные ягнята.
Вытащенный из пекла Малекит напоминал освежёванного Терминатора.
С куском отбивной на носилках, распространяя по Ультуану смуту, разброд и стойкий запах пригоревшей баранины, опричники чуть ли не вприпрыжку рванули в Наггарит.
Начинался век трагедий и конфликтов.
3.ПОКОРИТЕЛЬ.
Каледор 1 – 550.
И снова королевства эльфов погрузились в хаос. Хотя это никого уже давно не удивляло. Пережаренного Малекита отволокли куда-то в наггаритские барокамеры на заслуженный отдых и курс гипогликемической терапии с сульфазином, эльфы было кинулись устроить ему вендетту по большому, но тут появилась воющая в голос Морати с мольбами «оставить убогонького да калечного». Поэтому нашлись дела поважней. Главный Жрец Святыни Азурана и Капитан Стражей Фениксов собрали на совет уцелевших в братской резне принцев. Причём право голоса имел только Жрец, поскольку Стражи, как известно, молчат-с…
На повестку был вынесен весьма стандартный вопрос: «Страна у нас большая, да вот порядка нет». А уж дальше всё было вообще по Эйзенштейну, принцы в один голос заголосили: «Имрика звать надо! Ужо он-то всем по рылу-то даст!» На том и порешили. Так появился следующий Король-Феникс, родом из Каледора (Угадайте, какое имя он взял себе при помазании на царство? Правильно…).
Как и отмечалось, перед переименованием самого себя в географическую область Ультуана (Весьма скромно с его стороны было заявить – «Каледор – это я!»… Ну прямо не Король-Феникс, а Король-Солнце…) он носил простое эльфийское имя Имрик. Хотя злопыхатели и называли его Мымрик… Внук того самого одноимённого мага был великим воином, генералом и бузотёром. И в свои неполные несколько сотен лет уже успел пройти с дюжину горячих точек, дослужиться до старшего прапорщика и собрать уникальную в своём роде коллекцию бистменовских хвостов. Во время вышеописанных событий наш герой [ну уж нет]одился в таёжной глуши Шраса, где заполнял свободное время охотой на белых львов, рыбалкой и бытовым пьянством. Когда прибыл гонец, загнавший по пути полтабуна эллирианских жеребцов, Каледор, отличавшийся молчаливостью (за что имел ещё одну кличку – Немтырь, хотя поговаривали, что эта его черта – следствие тяжёлой контузии и перенесённой окопной болезни), в ответ на призыв к трону угукнул что-то себе под нос. Гонец в красках расписал случившееся в Святыне. Каледор в ответ рявкнул по военному просто: «Дерьмо!!!» Тогда опешивший гонец трясущимся голосом спросил, что дальше-то будет. В ответ Король пробурчал какое-то непонятное слово, явно из тех, что использовал его достославный дед, потрясая своими диаграммами.
То, что потом случилось, иначе и не назовёшь. Хотя Каледор умудрялся, прибавляя к своему слову «полный»…
Выйдя на короткий миг из комы, Малекит отправил банду своих ниндзя за головой Короля. И быть бы ей самой частью какой-нибудь коллекции, но очень кстати появились шрасианские эльфы, валившие по соседству лес. Дальнейшее показало, что нагината, кусари-кама и сюрикэны – это, конечно, хорошо, но полсотни ошалевших от лесоповала здоровых мужиков с топорами – лучше. Расчувствовавшийся от такого зрелища Каледор немедля определил взмокших дровосеков в свою охрану, положив тем самым начало легендарным Белым Львам.
После нехитрой процедуры коронации ещё дымящийся Каледор послал к чёрту ритуальный брак с Властительницей и бросился защищать Родину.
Гражданская война бушевала в Ультуане. В далёких землях и колониях никто не знал, кто же истинный король, все газеты писали по разному. Процветала спекуляция, анархия и коррупция. Одна за другой появлялись банды очередного «батьки», носящиеся по ковыльным степям на колесницах со смотрящим назад стреломётом и экспроприирующие добро якобы в народную собственность. Сам Каледор запутался в хитросплетениях военной политики, но на вопрос «Вы за большевиков или коммунистов?» неизменно отвечал «Я за Первый Интернационал!»
Наггаритские эльфы продолжали курить чай с драконьим помётом, петь романсы под гитару и рисовать капелевские черепа на чёрных знамё[ну уж нет]. Агентурная работа, подкуп и интриги привлекли на их сторону множество диссиденствующих и просто маргиналов. В Сафери приверженцы антиультуанских лженаук не на жизнь, а на смерть схлестнулись с пролетарскими учёными и магами, молотя друг друга по головам тяжёлыми фолиантами и пергаментами.
Сам Малекит, задолбавшись валяться в обнимку с кислородной трубкой, уткой и искусственной почкой, позвал к себе кузнецов, гомеопатов и экстрасенсов. Потомственный радиолюбитель и Жрец Ваула, Хотек, собственноручно выпилил рашпилем из цельного куска алюминия полный доспех, позднее задутый в немаркий чёрный цвет, который и припаяли намертво к нездоровому телу Малекита, оставив форточки со шпингалетами для отправления естественных нужд и присобачив по личной просьбе пациента на шлем тот самый ржавый обруч. Из-за разности металлов в сырую погоду доспех начинал искрить, заставляя глаза потомка Аэнариона сверкать диким огнём и поднимая электростатикой дыбом волосы у стоявших рядом. Малекит сей эффект списывал на свою грозность и часто приговаривал: «Ух, какой я страшный! Эх, какой я ужасный!»
Естественно, неприкосновенным доспех оставался недолго, его тут же исписали всякой непотребщиной, выдавая её за могущественные письмена Хаоса. Даже на спине кто-то умудрился нацарапать гвоздём какие-то три тайные руны, смысл которых ускользал даже от хитроумных чародеев Наггарита. На щите красовался портрет Дона Эстебано с накладными крашеными ногтями, улыбавшегося во все два золотых зуба и протягивавшего перед собой бутыль «Слаа-Кхолы». На мече тоже чего-то накарябали типа «Кхаине – чем-пи-он!!!», ну да ладно, чёрт с ним. Короче, с больничной койки Малекит встал Королём Ведьм. Хотя, по правде сказать, этот титул его и обижал до глубины души – остальные–то войска прибрала к рукам его неуёмная мамаша, оставив дурковатому сынку только вичей…
Однако, как бы Малекит не придавал себе грозности, время от времени подрихтовывая надфилем свой доспех, Каледор лупил его и в хвост, и в гриву.
Наконец основные армии противников сошлись у входа в Маледорское ущелье. Ночь перед боем Король-Феникс составлял план битвы, используя в качестве моделей войск какие-то местные корнеплоды, а его верные ординарцы носились по округе с криками «Тихо, Каледор думать будет!»
В ходе боя ультуаноармейцы вкатали наггаритцев в Маледорские Болота, а сам Малекит бежал, переодевшись в женское платье.
После этого народ Наггарита рехнулся окончательно. Тёмное волшебство и коллективный психоз косили нестройные ряды приверженцев Малекита. Дело дошло до призывания демонов, спиритических сеансов и принесения в жертву немногих оставшихся девственниц. Единственными победившими во всей этой ситуации, естественно, получились четверо богов, но это уже мало кого волновало. Да по правде сказать, население Наггарита впало в полнейшую апатию, озлобленность и нигилизм. А поскольку в большинстве своём они были неграмотны, то их и стали называть – «Тёмные эльфы». Как потом докопались дотошные историки, примерно в этот момент Малекит бомбардировал Каледора обширными посланиями с предложениями уладить дело миром и поделиться престолом, на что Каледор отвечал неизменно и по военному прямолинейно, чем вместо этого стоит заняться Малекиту, благо, форточки позволяли. Так у мятежной расы появилось второе имя – «дручии»…
Оскорблённый Король-Чародей, вновь перенеся многие из своих припадков, решил отомстить обидчику по страшному. Собрав вместе всех магов-отступников, он принялся излагать свой грандиозный план по возвращению сил Хаоса в мир, в котором фигурировали квантовая физика, хиромантия и пояса шахидов. Маги подобно болванчикам кивали головами, особенно после уверения Малекита открыть вскоре второй фронт, заключавшийся в интервенции реакционных сил демонов и варваров-северян. Он в красках описывал, как могучие северные народы высаживаются на берегах Ультуана, как полки чукчей, ненцев и нагасанов, скованные железной дисциплиной, маршируют по городам врагов, вопя что-то вроде «Эскимосские танки входят в города, глыбами льда на дымящихся башнях!». Короче, настолько застращал своих подданных, что один из них, Урафион из Улара в ужасе бежал прочь да и разболтал всё Каледору. Позже именно с его именем связывают появление эльфийского ГРУ, сам же Урафион получил посмертно звание Героя Ультуана и был похоронен в стене Лотернского Кремля под именем Зорге.
Так начался последний, самый губительный конфликт. Король-Чародей с членами своего совета засветло начали ритуальное камлание, имевшее целью разрушить воронку, созданную ещё дедом нынешнего Короля-Феникса. И количество съеденных ими мухоморов было столь велико, что горы сотрясались, земля дрожала, а в небесах плавали разноцветные облака магической энергии, время от времени превращаясь во что-нибудь эдакое. Короче, глюк был конкретный. А в лагере эльфов Каледор молча пил горькую и мысленно призывал деда посмотреть на эти безобразия.
На закате, когда небо превратилось в сплошную цветомузыку, маги Малекита и пришедшие им на помощь демонические подпевалы сломали-таки последнее заклинание защиты, и небо содрогнулось от злорадного хохота тёмных богов. Соответственно, хохот был по очереди грозным, ехидным, хриплым и двусмысленным, поскольку смеялись все четверо.
И тут случилось то, чего не ожидал никто, кроме Каледора. В самом центре воронки появились явно недовольные фигуры, одетые в свет. Центральная, самая мощная и раздражённая, в которой Король-Феникс узнал своего приснопамятного деда, выплюнула из зубов дымящуюся «козью ножку» в сторону Малекита и проревела так, что отголоски этого были отмечены даже в гномьих Книгах Обид (кого-то они там разбудили, что-ли…): «Ну что, Малекитка, щучий сын, всё озоруешь?!» После чего одноимённый Королю-Фениксу и целой географической области дед обложил наггаротца и его магов такой тирадой, что от сил, заключённых в её словах, многие из совета Короля-Чародея падали замертво. Земля сотрясалась и вздымалась, как напуганная лошадь, стена воды высотой бес знает во сколько и чего (как уже отмечалось, метрической системы у эльфов не было) обрушилась на Наггарит, попутно слизав и половину Тиранока.
Катаклизм был жуткий, и, когда, наконец, буря утихла, на поверхности моря бултыхались лишь несколько чудом не утонувших дручиевских замков, большое нефтяное пятно и чей-то сапог.
Каледор, увидев эту картину, по-солдатски кратко охарактеризовал способность некоторых субстанций не тонуть и отправил армию на зимние квартиры.
Остатки армии Малекита, загребая ложками, черпаками и шлемами, доплыли до Нового Света, где по принципу «злые вы, уйду я от вас!» и основали своё государство, а поскольку с фантазией было туговато, назвали его просто, по домашнему – Наггарот.
«Чего «рот»???» - только и спросил Каледор и принялся за постройку Врат. Затем последовал длительный период стычек, морских баталий и перетягивания Острова Погибели из рук в руки. Поговаривают, что как будто там Король-Феникс стоял перед Мечом Кхаине. И что как будто Клинок чем-то его улащивал и к чему-то взывал. И что как будто Каледор послал его в том же направлении, что и Аэнарион его деда. И что как будто Клинок разобиделся. И что будто из-за этого по пути домой налетел внезапный шторм, и флагман эскадры оказался отделённым от остальных сил, ну а там уж схема стандартная – капер на горизонте, абордаж, взрыв в пороховых складах, «йо-хо-хо!» и так далее. Так ушёл Каледор Покоритель. Это был плохой конец для великого короля.
4.ВОИН.
Каледор Второй, 1 – 598.
Смерть Каледора Первого стала тяжёлой потерей для эльфов. Безутешные Азур таскались по Ультуану, еле-еле волоча ноги и завывая что-то вроде «А вы говорили, Василий Иваныч, что мелкая речка Урал». Однако же, возвращаясь к делам прозаическим, было неясно, что делать с огромной армией, колоссальным ВПК, пожирающим ВВП (здесь и далее даются аббревиатуры, потому что, если перевести «ВВП» на Эльфийский язык и написать это рунами Онун, то будет что-то вроде «сколько всего надоили, накосили, недоели») и системой шахт баллистических ракет «Кёнос-48».
Как всегда, в той самой Святыне и те же самые Принцы решали тот же самый вопрос по престолонаследию. Как им это не надоело, наверное, останется неясным навеки, однако же известно – эльфы – народ терпеливый.
И вот тут-то и произошло то, что потом писатели-беллетристы использовали как весьма неплохой катализатор для своего творчества, в частности, таких бесспорных бестселлеров, как «Хахаль», «Пером и мечом», «Три лотернца Короля, эллирионец и алмазные подвески Владычицы» и, конечно же, «Проклятые Принцы». Корче, если Аэнариона можно было сравнить с Иоанном IV, то теперешний Феникс становился в один ряд с Петром III, не иначе.
Сын великого старшего прапорщика был глуп, ленив и бестолков. Вдобавок ещё и с шилом в одном месте. Избалованный с детства Каледор II имел только одно хобби – рубить дрова, представляя вместо них дручий. За что и получил обидное прозвище «каледорский суслик».
Хотя поначалу было вроде б как ничего. Ультуан восстановил свои торговые связи, опять начала работать избитая формула «товар-деньги-товар», высказанная ещё кем-то из первых Фениксов, вновь начался бартер с гномами, к тому моменту вышедшими на новый уровень развития. Прогресс бородатых был настолько велик, что они придумали даже нечто вроде парового двигателя, чему был посвящён первый, опять же, гномский, фильм «Прибытие гирокоптера», горячие головы даже предлагали проложить не имеющий аналогов пивопровод Барак Варр – Ультуан, но работы сорвались после того, как произошла следующая история.
Сказать по правде, полностью достоверных описаний последующих событий не сохранилось. Гномьи описания войны больше напоминают заздравные песни, исполняемые на пиру на тему «Обойди весь Старый Свет, никого сильнее нет тана Готрека», эльфийские все до единого выполнены в стиле хрестоматийного «Плача Иши». Наггаротские вообще представляют из себя сплошное злорадное «во придурки-то!». Остальные расы в тот период времени только осваивали сложное искусство письма, из кхемрийских глинобитных табличек и кислевских берестяных грамот, относящихся ко времени описываемых событий, до нас дошло только «моя слышала большой бабах далеко и бежала куда подальше».
Поэтому, проведя относительно трезвый анализ событий, можно восстановить произошедшее примерно так.
Поруганный Малекит, узнав, что нынче Фениксом «какой-то мозгляк», оскорбился окончательно и пошёл жаловаться маме. Та, поднаторевшая в подковёрной борьбе ещё со времён наггаритского переругивания с Каледором (самым-самым первым, который одноимённый маг), моментально сориентировалась в ситуации, после чего, по велению этой новой Екатерины Медичи и по хотению её сынка, в Старый Свет отправилась эдакая «Голубая дивизия» - отбросы из отбросов даже для Наггарота, полностью опустившиеся асоциальные личности, маргиналы и тунеядцы. Кошельки их были набиты фальшивыми ассигнациями, животы – прогорклым старым пивом, умы – моратиными проповедями. Основной задачей этих засланцев было проведение диверсий и антиультуанской агитации. Переодетые в эльфийские одежды, они принялись сколачивать банды, заниматься рэкетом, шантажом и наркоторговлей, благо, запасы драконьего помёта в Наггароте ещё не иссякли. Готрек, вместо того, чтобы провести полноценное расследование по горячим следам, настрочил в Ультуан кляузу в трёх томах, что для немногословного гнома было уже подвигом (честно говоря, именно так это и восприняло его окружение, сделав Короля чуть ли не народным героем). Прочитав все три тома до последней строчки и не поняв ровным счётом ничего, Каледор Второй сказал просто: «да не пошёл бы он?!», что в переложении его не в меру политкорректного секретаря превратилось в объемную монографию, озаглавленную «Некоторые размышления о превратностях внутригосударственной автономии и спонтанного суверенитета», в которой ясным, доходчивым языком излагалось влияние количества витамина С, поступавшего в организм Морати во время её трудной беременности, на скверный характер Малекита и те кляузы, что он может подстроить. Научный труд сопровождался тридцатью иллюстрациями, выполненными лучшими ультуанскими живописцами, семью таблицами и одним графиком повышения надоев у катайских коров. Также прилагалась видеокассета, содержащая уроки по эльфийскому языку и пару мультиков. Гномы, привыкшие к фразам типа «не будет ли любезен», «да будет нерушим» и «твою мать», не поняли, естественно, нифига, хотя мультики и посмотрели. Раздосадованный Готрек отправил целую делегацию послов, чтоб те на слух запомнили всё, что содержал этот талмуд и передали ему дословно.
Увидев лязгающих металлом, икающих от пива и зелёных от морской болезни послов, Каледор чуть в обморок не упал. А чуть не упав, почувствовал в себе вдруг задатки великого реформатора и решил ни к селу, ни к городу, наставить гномов на путь просвещения и обновления. Для этого требовалось немного – одеть гномов в «иноземное платье», посбривать бороды, научить курить табак, пить кофий и танцевать «дансе». С первым кое-как управились, дымить гномы и до того дымили, как паровозы, от «кофия» послы позеленели пуще прежнего, «дансе» не получилось по причине гномской коротко-косолапости. А вот когда дошли до бород…
В общем, увидев своих послов после загранпоездки, Готрек сделал то, что не смог сделать Каледор. Упал в обморок. После такого остался только один выход. Вернее, два. Ведь кто-то мог просто повеситься – и делу конец…
В Старый Свет отплыл специальный экспедиционный корпус, после чего началась долгая окопная война в лучших традициях Соммы и Вердена. Гномы отсиживались в своих укреплённых оплотах, корча рожи и выставляя в бойницы голые задницы, приклеивали в качестве устрашения пленным эльфам бороды и отпускали назад, хлестали пиво в своих крепостях, после чего ультуанцы могли хоть три календарных квартала к ряду вести бесполезную осаду. Эльфы забавлялись привязыванием к колеснице бочонка с элем, зрелище полсотни грохочущих и путающихся в бородах клансменов, бегущих за ней, заставляло даже самых стойких Стражей Феникса биться в пароксизмах хохота. Время от времени армии сходились в битве, на потеху гоблинам и скавенам, спешащим с попкорном в руках занять лучшие места для обзора и верещащих «сейчас эти идиоты драться будут-будут!»
В конце концов, триста лет спустя, Каледору настолько надоело получать скудные шифрограммы с линии фронта, что он обрядился в доспех и сам двинул вершить историю. Вершил он её, хвала Азурану, недолго. В битве при Тор Алеси Готрек слишком сильно махнул топором – и Корона Фениксов стала гномьей. После чего все бородачи, как по команде, развернулись на сто восемьдесят градусов и со словами «всем спасибо, все свободны», строевым шагом покинули поле боя, оставив окончательно обалдевших эльфов с телом своего недалёкого Короля.
Ломать головы над вопросом «и на кой бес нам это всё надо было?» и раздумывать над таким государственным строем, как республика, им долго не пришлось – со своей коронной фразой «А вот и я!» появился Малекит. Давний план Короля-Чародея подошёл к завершению.
5. МИРОТВОРЕЦ.
Каледор Второй, 1 – 603.
И снова Эльфы оказались в разгаре войны без Короля-Феникса. Традиция к этому уже устоялась, но порядком успела поднадоесть. Морпехи Короля-чародея, закусывая зубами ленточки из шкур морских драконов и вопя «Как на Дерибасовской, угол Ришельевской!», выбили азуров с Острова Погибели (как потом выяснилось, совершенно случайно, Малекит и его мамашка-стерва потом долго ломали головы на тему «оно нам надо?!») и большей части также никому ну просто нафиг не нужной Теневой Стороны. Хотя в последнем-то кой-какой резон был. В полуразбитой слободе Аэнариона мигом соорудили что-то вроде мемориального комплекса, пытаясь наладить шаткую экономику Наггарота за счёт туризма. Пара Чёрных Ковчегов, сцепившись баграми, организовали плавучую базу в гавани Анлека. Тут бы им и остановиться, но неуёмное шило в заднице Короля-Чародея явно подсказывало двинуть на юг, к Вратам Грифона. Дескать, там тепло. Там мандарины. И апельсины. Двинули.
Эльфы в результате всех пертурбаций оказались в той же ситуации, что и немцы в сорок четвёртом. Тогда Йодль, Кейтель и Гиммлер решили, что нужен Роммель. У Четвёртого Совета, собравшегося всё в той же самой уже порядком обветшавшей Святыне Азурана, такого Лиса Пустыни не было. Плюнув на всё и суицидально ругаясь на тему «А не пошло бы оно всё!?», принцы короновали на царство, как им показалось, наиболее подходящего козла отпущения. И, как выяснилось позже, думали они так зря.
Уж если кто козлом и был, то явно не Карадриэль. Первое, что сказал новый Феникс, было «На кой Нургл нам сдался Старый Свет?! Тамошние питекантропы с гномами и сами разберутся, попомните мои слова». И оказался прав. Хотя многие из Эльфов ещё пытались верещать что-то на тему «честь короны», Карадриэль пошёл на беспрецедентный шаг. Вместо усыпанной брыльянтами, аметистами да каменьями драгоценными Короны Фениксов его чело увенчала купленная по дешёвке катайская подделка из латуни и сплава Розе, имеющая по кругу надпись «да пусть они там подавятся!» Мало кто тогда догадывался, но эти слова стали девизом его правления.
Колонисты в Старом Свете пытались было протестовать, защищая свои фазенды и обширные плантации сахарного тростника и кофе, но кто бы их слушал. Армия выводилась в Ультуан. Оставшиеся возмутились до предела, дружно плюнули на Огонь Феникса, намалевали новый стяг с семью полосами и объявили себе суверенитет. Карадриэль в ответ только прочитал вслух надпись на своей короне.
Наконец-то войска Эльфов вернулись домой. Телевидение по всем каналам транслировало, как идут по сходням суровые воины-интернационалисты, как плещутся на бортах колесниц лозунги «Родина, встречай своих сыновей!» (девы Авелорна шли под другими транспарантами, но их не показали, что породило волну суфражизма, вследствие чего они выпали из поля зрения до самой Великой Войны с хаосом), как последним сходит на землю Магического Острова генерал Тетлис с сыном в правой руке и тремя гвоздиками в левой.
Тетлис и стал главой генштаба, как фигура во многом харизматичная и лояльная новой политике. Карадриэль на слова «а царское ли дело на полатях лежать, пока история делается?» только пожал плечами, в очередной раз прочитал надпись на короне и сакраментально добавил: «Они там подерутся, ну а я уж тихо, бочком-бочком, чего уж лезть-то…» И, что самое удивительное, оказался прав. Пусть и ругали его «флегматом твердолобым», пусть и ждали от Тетлиса провала стыдного – однако же последний метелил дручий так, что слухи мало-помалу заглохли.
Следующим непопулярным шагом со стороны Карадриэля было введение обязательной воинской повинности, военкоматов и медкомиссий. Как после этого не началась очередная гражданская война, не узнает, пожалуй, уже никто. Эльфы усиленно косили от армии, опасаясь пресловутой «каледорщины», спешно обивали пороги саферийских магических колледжей и объявляли себя пацифистами, дружно переходя на самокрутки с культовым драконьим помётом.
Малекит, пытаясь понять, что бы это всё значило, чуть остатки своего умишки не потерял, в конце концов не понял ни черта и объявил очередной бредовый всенаггаротский лозунг на тему «они там с ума посходили, все на спасение и завоевание Ультуана!»
Однако же, вопреки всем чаяниям оппозиции, меры Карадриэля возымели действие. Войска связи и стройбат срочной службы так вломили лопатками дручам промеж глаз, что из всего завоёванного на Ультуане у тех только и осталось, что историческая усадьба да пара не менее исторических болот с воткнутыми в кочки табличками «Каледор – сволочь, мы отомстим!»
Вместе с тем на рейды Северного Моря вышли самые мощные гребные галеры эльфийского флота – «Тирпиэль» и «Бисмаркион». Вскоре за ними появились такие левиафаны Ультуанского кригсмарине, как «Шарнхорстдрис», «Бел Гнейзенаэль» и, конечно же, прославленный стрелоносец «Принц Тариэль Ивресский». В ходе одной из баталий эльфы даже потопили один из Чёрных Замков, носивший какое-то тривиально-нецензурное имя из трёх букв на «Х» (хотя дручии потом и доказывали, что кончался он на «Д», но это уже мало кого интересовало…).
Кто подсунул Карадриэлю Муркока с его сценами возлежания в Зале Ароматов, неизвестно. Но факт остаётся фактом. В один прекрасный летний день, не балуя подданных разнообразием, Король-Феникс заявил на весь Ультуан: «Я устал, я ухожу». Про преемника никто ничего не услышал по простой причине – Карадриэль умер.
Мирно. В постели. Потому и назвали его – Миротворец.
6. УБИЙЦА.
Тетлис, 1 – 304.
Пятый Совет избрал Тетлиса из Каледора, героя Врат Грифона, новым Королём-Фениксом. Хотя в его избрании ну совершенно никто не сомневался. Тетлиса считали «ИО» ещё при жизни Карадриэля, а уж по моменту кончины оного интрига с последним годом и вовсе была растоптана. Привыкшие к будоражащим воображение дворцовым интригам, эльфы было приуныли, но Тетлис сам исправил положение, торжественно и грозно пообещав продемонстрировать дручам мать некоего неведомого Кузьмы. Кто это такая, не знал никто, однако же любомудрые саферийские мозговеды резонно заключили, что, поскольку для победы над противником достаточно одного вида такого ужасающего монстра, то, соответственно, Ужасная Кузькина Мать – это нечто среднее между василиском и Медузой Горгоной. Какое место в бестиарии Азур занял её отпрыск, неизвестно, однако же, вся информация по исследованиям «Кузьмилиона Эльэ» скрывается до сих пор.
Итак, интрига вновь появилась, что не могло не вселять надежды в сердца эльфов.
Меж тем Тетлис потихоньку начинал претворять задуманное в жизнь. Будучи, как уже упоминалось, героем войны в Старом Свете, знаковой фигурой вывода ограниченного контингента войск на Ультуан и, конечно же, самым видным военачальником эпохи Карадриэля, он обладал ещё одной особенностью. Точнее, тремя сразу. Аэнарион, помнится, как-то говаривал, что у настоящего Феникса должно быть холодное сердце, горячий рассудок и чистые руки. Или наоборот. Тетлис сочетал в себе все три черты в любой их комбинации, а чистые руки время от времени остро хотел вымазать по локоть в дручёвской крови и мозгах, особенно после того, как опричнина Малекита убила его семью. Так в языке Азур появилось ещё одно Асаи – «Вендетта».
И шла она по полной программе. Король-Феникс, казалось, поставил целью вырезать всех дручий до последнего. Последним решено было оставить Малекита, посадить его на цепь и возить показывать в Катай как местную диковинку. Хотя часть окружения и лоббировала кандидатуру Морати, аргументируя это тем, что, дескать, «такая сволочная бабёнка нам для опытов пригодится». Споры утихли сами собой, когда выяснилось, что бистмены, сожранные драконами ещё на заре времён, были пролонгированного действия. Если до этого момента ящеры всего лишь мучились несварением, то теперь они стали подвержены совершенно странным симптомам, сопровождающимися спутанностью сознания и нарколепсией. Короче, мало-помалу драконы начали по очереди отрубаться в спячку, кто на год, кто на два.
Узнав такую новость, дручии от радости ошалели. И чуть было не перекинулись от Слаанеша к Нурглу (благо, с их образом жизни и концентрацией бледных трепонем на душу населения до этого было недолго), когда Тетлис обломал им весь кайф, учредив ежегодные полевые сборы и тактические учения на местности. А уж там не упускалась из виду ни одна мелочь. Сапоги были надраены, подворотнички подшиты, даже фотонные отражатели на колесницах были выкрашены в цвета Священного Пламени. Эльфы бегали через полосы препятствий, ползали на брюхе и подтягивались на турниках в полным боевом облачении. Меж нестройных рядов взмокших рекрутов прохаживались суровые итейнские прапорщики и орали на новобранцев: «Мы сделаем из вас солдат Его Величества!!!» Говорят, именно в это время появился хрестоматийный эльфийский анекдот «Папа, пусть нурглики побегают».
Однако анекдоты анекдотами, а весьма скоро по эльфийским меркам у Тетлиса была мощнейшая армия в мире. Тактика её применения всегда основывалась на позиции силы и превосходства в качественно-количественном отношении. Доходило даже до абсурда – когда эскадрон Драконьих Принцев носился с боевыми кличами и трубным рёвом по полю боя за каким-нибудь одним асассином.
Мало помалу армии Наггарота откатывались туда, откуда пришли, пока наконец войска эльфов не вышли к Анлеку, где всё ещё дрейфовали в гавани обросшие водорослями и ракушечником сцепленные Чёрные Замки. Анлек сравняли с землёй. После чего место засыпали солью, негашёной известью, полили хлоркой и опрыскали сверху раствором Жавелиона. В центре площадки воткнули транспарант «Здесь танцуют» и две недели подряд горланили «Эльфиезу» (краткий текст, что-то вроде «ля-ля ля-ля, ля, ля, ля-ля-я-я, ля-ля» и т.д.)
В поте лица загребая (по старой привычке, ещё со времён Каледора Первого) уже успевшими стать легендарными ложками, черпаками и шлемами в сторону Наггарота, редкие относительно уцелевшие дручии пришибленно молчали, лишь Малекит истерично вопил «Всё пропало! Всё пропало!!!», да Морати, захлёбываясь желчью, с остекленевшим взглядом бормотала под нос: «…ненавижу эльфов, ненавижу эльфов, ненавижу эльфов…»
Тут бы Тетлису и успокоиться, но какой-то недобитый интриган наш[оппа!]л Королю на ухо про Остров Погибели. И понеслось. После долгой шпионской игры, дезинформации и воздушной разведки был назначен «День Д». В рукописях, уцелевших до наших времён, описано следующее: «Тысячи судов везли десятки тысяч солдат». Из чего можно сделать вывод о гениально тактической задумке Тетлиса – армия переправлялась на шлюпках по десять эльфов, что, по-видимому, было сделано ради конспирации. Маги приготовились оказать огневую поддержку десанту при штурме «Линии Малекита» и, ободряя солдат, устраивали в небе радостные знамения. С неба операцию прикрывали эскадрильи орлов сопровождения и тяжёлые стратегические драконов (Тетлис всё-таки придумал, на что может сгодиться их расстройство желудка).
Ровно в пять утра, после массивной магически-драконьей подготовки началась высадка. Корабли… тьфу ты, лодки десанта встретил шквальный арбалетный огонь, эльфы прыгали за борт, пытались рассредоточиться по береговой линии, старались укрыться за вкопанными в песок скрещенными кольями. В ответ на арбалетный огонь с моря ухнули тяжёлые стреломёты главного калибра «Бел Гнейзенаэля», «Тирпиэля» и «Бисмаркиона». Активно понукаемые сзади заградотрядами Палачей Хар-Генеша, дручии кинулись в рукопашную. Им навстречу, ревя «Азур!!!» и «Дорогу панцирной пехоте!!!» двинулись эльфы. По колено в воде рубились так, что волны стали красными.
И тут, как и было условлено, «по зелёному свистку», в атаку пошла мощнейшая кавалерийская лава во главе с самим Тетлисом. Сказать, что дручий закатали в скалы – это не сказать ничего. Поэтому просто ограничимся тем, что «Линия Малекита» превратилась в «Пунктир Непонятно Кого».
А пока армия Ультуана занималась зачисткой на Острове Погибели, в голове Тетлиса один за другим рождались планы всенаггаротской экспансии. Однако, по сложившейся традиции, Король пошёл смотреть Алтарь Кхаине. Почему этого не сделал Малекит за все годы владения Островом Погибели, остаётся загадкой для современных историков, однако наибольшее распространение получила версия «мама не пустила».
Первое, обо что споткнулся Король, был тот самый драконий доспех Аэнариона. Однако ни костей его владельца, ни останков Индрогнира найдено не было, поэтому Тетлис со словами «Вах, шайтан!» отправил от греха подальше доспех Ауралиону, внуку Моэлиона (помните, тот самый Маугли?).
А вот потом началась твориться какая-то чертовщина в стиле офицерских шарфов, табакерок и серебряных вилок фаворитов Двора.
По версии стражи Белых Львов, Король, дескать, их отпустил, изъявив желание остаться один и подышать воздухом, а затем убежал в неизвестном направлении.
Версия молчаливых Стражей Феникса состоит из набора мычащих звуков, вращания глазами и жестов, из которых следует, что с Тетлисом приключился припадок падучей, он упал на свой нож, затем был раздавлен огромным валуном, упавшим с неба, зарезан пробегавшей мимо вич-эльфой, съеден волками, отравился непонятным грибом, после чего утонул.
Маги Сафери в один голос твердят, что взялся Тетлис за Меч Кхаине и тут его так током звездануло, что одна корона и осталась.
Короче, рунами по воде писано.
Всё, что известно – Тетлис умер в тот день и без него армада не пошла на Наггарот.
