[фанфик] Lupus Dei

[Dammerung]

Сеттинг: Wh40k

Жанр: детектив, хоррор

Возрастные ограничения: 16+

Персонажи и фракции: аколиты Инквизиции, Экклезиархия, арбитры, Хаос

Предупреждения: насилие, смерть персонажей, намек на половые отношения

Аннотация: Старая история о сверхъестественных зверях, что охотятся на людей в ночь полнолуния, на сорокатысячный манер.

Кроме того, автор чувствует легкую усталость от своего многосерийника и хочет чуть-чуть отвлечься, заодно использовав то, что было написано на прошлый хэллоуиновский конкурс, но слишком быстро раздулось сверх всякого лимита. Оно бы могло пойти и на дуэль об изменениях, но, опять же, длина и формат. Получилась этакая... назовем ее повестушка, на три главы плюс эпилог. Надеюсь, вам понравится.

LUPUS DEI

I. Странник

Темные вершины деревьев тронул багрянец, хотя закат давно угас, а до зари оставалась целая вечность. Ни яркости солнца, ни тепла костра не таил этот свет, от которого мрак казался лишь гуще. Звезды меркли на пути его лучей, что неумолимо растекались по северному небосводу, и редкие облака, будто в страхе, бежали от надвигающегося кровавого сияния.

Странник, уже собиравшийся вздремнуть, поднял голову и потер щетинистый подбородок, глядя на небо. Потом поплотнее запахнул темный плащ, собрал свой незамысловатый лагерь и оседлал мотоцикл. Путь его лежал в город, спящий на горизонте.

Когда лучи прикоснулись к медному шпилю церкви, и алые отблески заиграли над крышами города, на колокольне уже вовсю гремел набат. Звон призывал набожных прихожан молиться, ибо взошла Проклятая Луна. Затмевая звезды, обращая полночную синеву в болезненный пурпур, над зубчатой стеной леса медленно и неумолимо вздымался ее громадный шар. Будто краснокожий великан поднимал голову над городом, чтобы получше рассмотреть его, прежде чем сожрать целиком.

Стараясь не смотреть на испещренный оспинами лик светила, люди спешно облачались в плащи с глубокими капюшонами, зажигали свечи и выходили на улицы. Десятки и сотни трепещущих огоньков сливались в сияющие озерца, стекались в ручьи и реками вливались в распахнутые врата церкви. Среди множества одинаковых, закутанных в бурые и серые одежды фигур затерялся и странник. Никто не признал бы в нем чужака, даже если б в толчее с него слетел капюшон: невыразительное, усталое и обветренное лицо мало чем отличалось от лиц местных мужчин, поднятых из постели после долгого дня, проведенного в дыму цехов или среди стад гроксов.

За амвоном, окруженным блеском икон и испарениями благовонных курильниц, в праведном гневе ярился священник. Белая борода топорщилась над золоченой ризой, глаза пылали, и толпа инстинктивно подступала все ближе и ближе к нему, словно ища спасения от тьмы в сиянии веры. Дюжина безмолвных сигниферов, вооруженных копьями–хоругвями, стояла на страже у амвона, дабы преисполненная религиозного пыла толпа не захлестнула его живой волной. Их волосы, тщательно заплетенные и растянутые на обручах-нимбах, были выкрашены в золотой цвет и отражали сияние свечей, придавая святым воинам облик ангелов, подобных тем, что взирали на прихожан с высоких витражных окон.

– Да смилостивится над нами Отец Человечества! – вскричал священник. – Вот уже сорок лет миновало с тех пор, как на наш грешный мир излился гнев Господа Императора. Старейшие из нас помнят, как три года свирепствовала буря небесная, и с не меньшей яростью преследовали нас звери земные. Верно ли я говорю, братья и сестры?

Седые старики, изборожденные морщинами и шрамами, отозвались согласными криками. Странник покачал головой, глядя на них. Пережившие ужас варп–бури, что задела крылом эту планету, они выглядели намного старше своих лет. Большинство из них были слепы, и многие, как он слышал, сами лишили себя глаз после того, что им довелось узреть.

– Многие пали духом и телом, – продолжал святой отец, и проповедь его наполняла громовым эхом каменные своды церкви. – Многие пролили невинную кровь во искупление наших злодеяний, и богохульств, и излишеств, и многие пожертвовали собою, чтобы буря прекратилась. Но средь зерен всегда таятся плевелы, и средь праведных есть неверные. Слепые к трудам и страданиям ближних своих, преступают они закон божий, подобно тем, кто много лет назад навлек на нас гнев Императора. Когда же чаша грехов их переполняется, вновь восходит Проклятая Луна, и когти ада вновь вольны терзать нашу землю.

Чтобы подчеркнуть его слова, сигниферы ударили в пол древками копий, и пол содрогнулся от их слаженной силы. Многие прихожане складывали пальцы в знак аквилы, чтобы оградить себя от нечисти, иные молитвенно простирали руки к иконам и статуям святых. Дети жались к юбкам матерей, слишком напуганные, чтобы кричать и плакать.

– С тех пор, как красная буря поразила наш мир, средь нас рождаются – будь они прокляты! – мутанты и ведьмы! – провозгласил священник, потрясая томом святого писания. – В ночь Проклятой Луны обретают они силу, дабы губить невинные души! Будьте настороже, дети мои, будьте бдительны, ибо рыщут меж нами дьяволы, враги рода человеческого. Будьте зоркими, как орлы, будьте верными, как сигниферы, и тогда дано вам будет пережить эту страшную ночь! Помолимся же, братья и сестры, дабы Бог-Император защитил нас!

Хор затянул псалом, толпа нестройно присоединилась к пению, перемежаемому звучными ударами копий, и странник начал осторожно пробираться к выходу. Он не увидел здесь ничего, что хотя бы намекало на его цель. Что же до Бога-Императора, то в его защите странник и так не сомневался.

Чтобы добраться до завода, высившегося на окраине города, пришлось перемахнуть через два забора и проскользнуть мимо кибермастифа, трусившего вдоль периметра. Неспособный устать и не нуждающийся во сне металлический пес за долгие годы сумел оставить свой след даже на скалобетоне, и страннику не составило труда прикинуть, где можно незаметно пересечь собачью тропу. Он бесшумно приблизился к стене здания и начал искать потайной вход, известный лишь ему да старому другу, которого он надеялся здесь найти.

Когда дверь отворилась, техноадепт Иллюриен даже не поднял головы от сервочерепа, который натирал священным машинным елеем. Только когда странник негромко окликнул его, жрец Омниссии обернулся, и его оптические приборы зажужжали, фокусируясь на лице незваного гостя.

– Адепт Иллюриен, прошу извинить мое вторжение, – странник кивнул в знак приветствия.

– Реньер, – металлическая маска техножреца оставалась непроницаемой, речевой синтезатор не выдавал удивления, но он застыл на месте, держа в руках череп и кусок фланели. – Как давно я тебя не видел.

– Да, с тех самых пор, как… неважно. С тех пор многое изменилось. Я надеюсь, ты не в обиде на меня… на нас всех… что мы оставили тебя здесь, на задворках субсектора?

Иллюриен повернулся, чтобы поставить череп на шаткий деревянный стол. Реньер окинул взглядом помещение: пыльное, тесное, освещенное лишь тусклым фонарем, висящим под потолком. По лишенным окон стенам тянулись трубы, а единственным заметным предметом обстановки был лист стали с выгравированным на нем черепом-шестеренкой, висящий над койкой в дальнем конце комнаты.

– Я уже слишком стар, чтобы годиться в бойцы или исследователи, – спокойно ответил Иллюриен. – А после той заварушки на астероиде от меня для вас и вовсе никакого проку. Лучше я буду приносить хоть какую-то пользу, следя за машинами на этом заводе. Хоть это простые станки и конвейеры, их душам тоже нужен пастырь и наставник.

Реньер с минуту помолчал, вспоминая былое.

– Почему ты не в церкви? – спросил он. – Там идет всенощная.

– Разве звонили к службе? Мой слуховой имплантат уже не тот, что прежде…

– Да. Все там, даже здешний ночной сторож. Повезло, а то я б сюда не добрался, – на мгновение губы странника тронула ухмылка, но тут же исчезла. – Взошла Проклятая Луна, Иллюриен. Вот почему я здесь.

– Так было предсказано, – кивнул техножрец. – Сохрани нас Император, когда-нибудь она погубит этот мир.

– Сколько раз она уже поднималась, пока ты был здесь?

– Трижды, – Иллюриен обхватил себя за плечи металлическими руками. Даже пронизанному аугметикой и укрепленному сталью жрецу Машины было неуютно об этом вспоминать. – В последний раз людей погибло не меньше дюжины, и это только в нашем городе. Их разорвали на части.

– Зверь, – кивнул Реньер. – Я слышал…

– Нет, это не просто зверь, – перебил Иллюриен. – Не нужно быть адептом Биологис, чтобы понимать, что животные по большей части убивают ради пропитания. На этой планете водятся пещерные волки и хищные ящеры, и я видел, что они могут сделать с человеком – но на то, что творит это существо, не способно ни одно животное. Его жертвы были буквально растерзаны в клочья, а клочья эти как будто пытались разметать как можно дальше. Кости не просто сломаны, а раздроблены вдребезги. Руки и ноги перекушены. Головы эта тварь отрывает и пожирает полностью...

– Понимаю, – Реньер подставил ближе обшарпанный табурет и сел на него. – Это зверь иных лесов. На него-то я и охочусь.

Иллюриен снова замер, потом шумно выдохнул через решетку в маске и тоже опустился на стул, скрипнув искусственными суставами.

– Они послали тебя одного? Против этой твари? Не может быть, – сокрушенно помотал головой он. – Тогда… тогда я полагаю, что ты пришел ко мне за помощью?

– Да. Нет. Я не собираюсь отрывать тебя от твоих машин, Иллюриен. Мне просто нужно твое благословение.

Реньер протянул руку под плащ и достал из набедренной кобуры массивный пистолет с узорчатыми серебряными накладками на рукояти. Глазные линзы техножреца загорелись голубоватым огнем, разглядывая оружие.

– Этим ты хочешь убить лунного зверя?

– Именно так. Бах – наповал, – Реньер изобразил пальцами выстрел и улыбнулся. – А если не хватит, то у меня еще ножик есть, – и он похлопал себя по другому бедру, с которого свисал боевой клинок в кожаных нож[ну уж нет].

– Говорят, что его нельзя убить обычным оружием.

– Поэтому мне и нужно благословение. Что мне какая-то зверина, когда со мной сила божья!

Иллюриен пристально уставился на Реньера.

– Не шути так. Это граничит с кощунством.

– Прости, старик. Я просто хочу, чтобы эта пушка меня не подвела, когда я, наконец, выслежу лунного зверя. Не хотелось бы, чтобы и от меня одни клочки остались.

Техножрец взял пистолет в руки и провел по нему механическими пальцами, любуясь мастерской работой неведомого оружейника, что для него была красивее любой драгоценной отделки.

– Я укреплю дух этого механизма, как смогу, – сказал он. – Реньер, разреши задать вопрос?

– Да, Иллюриен?

– Зачем ты все–таки прибыл на этот мир? Ему уже ничем не поможешь. На нем шрамы от варп-бури, а их ничем не излечишь, мы с тобой это прекрасно знаем. Красная луна восходит уже на протяжении сорока лет, и с каждым разом тьма, принесенная ей, длится все дольше. Эта планета проклята, Реньер. Рано или поздно ночь станет вечной. Я просто надеюсь до этого не дожить.

Реньер пожал плечами.

– По крайней мере, в этой ночи будет меньше зверей, – ответил он.

Когда странник покинул территорию завода – на этот раз через главные ворота, к которым его препроводил Иллюриен – время соответствовало половине восьмого утра, но небо заливал все тот же неестественный темно-красный свет, что и в полночь. Солнце не давало о себе знать, звезды совершенно угасли, и лишь темные облака плыли рваными полосами под небом, где безраздельно властвовала громада Проклятой Луны. По словам техножреца, когда луна явилась в прошлый раз – седьмой со времен варп-бури – ночь продлилась неделю. Значит, теперь ей предстояло царить без малого восемь дней. Более чем достаточно, чтобы выследить и убить зверя.

Реньер направился в центр города, надеясь отыскать место, где можно было бы насытиться горячим завтраком, и по дороге увидел скопление людей на обочине, которое явно не предвещало ничего хорошего. Предчувствие, особенно дурное, редко его обманывало, и когда он приблизился, то понял, что зверь нанес свой первый удар. Мужчины стояли, сняв шляпы, кто-то придерживал под руки упавшую в обморок женщину, в другой стороне утешали плачущую девушку.

– Возвращалась из церкви… – уловил странник среди молитв и проклятий в адрес убийцы. – Лес-то вон, к самой дороге подходит… ну и выскочил, видать, из кустов… страх-то какой, что творится…

– Разойдитесь! Разойдитесь! – раздался резкий окрик арбитратора. – Дайте подойти!

– Где ж вы были, когда ее убивали? – заорал кто-то из толпы. Несколько человек в полированных черных панцирях и шлемах начали расталкивать зевак. Послышалось гудение заряжающейся силовой дубинки. Реньер хмыкнул и отошел в тень ближайшего дома, на всякий случай положив ладонь на рукоять пистолета.

– Расходитесь по домам! – снова гаркнул один из стражей порядка. – Только не поодиночке! И не выходите, если вам жизнь дорога!

Люди заволновались, кое-кто снова крикнул что-то оскорбительное, но большинство вняло совету и начало разбредаться. Из своего укрытия Реньер увидел, что толпа была не так уж и велика – просто то пространство, которое окружали зеваки, было значительно шире, чем можно было ожидать от одного трупа. Когда арбитры принесли несколько кусков брезента и начали накрывать ими мостовую, странник окончательно удостоверился, что Иллюриен не покривил душой, описывая повадки зверя.

Один из чернопанцирников, явно моложе остальных, отошел в сторону, чтобы подышать свежим воздухом, и Реньер как бы невзначай подошел к нему.

– Никак женщину убили? – спросил он, постаравшись, чтобы это прозвучало как можно более взволнованно.

Молодой человек кивнул со страдальческим выражением лица.

– Кто она? У меня младшая сестра до сих пор из церкви не вернулась, высокая такая, брюнетка, как я…

– Не она, – помотал головой арбитратор и добавил, отдышавшись: – Эту убили еще в начале службы. И она старуха.

– Слава тебе, Боже-Император! – Реньер облегченно вздохнул. – То есть, конечно, это ужасно…

– Да это… ну как сказать, – протянул панцирник. – Это ж Тайя, ведьма местная.

– Тайя? Не слышал про такую.

– Ну, в этом районе говорят… говорили про нее, что ведьма. Вечно на шее всякие амулеты носила, а аквилы на ней ни разу не видели. Только по амулету-то и признали.

– Что, нечистая сила на нечистую же полезла? – на этот раз с искренним удивлением спросил Реньер.

– Ага. Видно, правду говорят, что зверь неправедных забирает, – арбитратор пожал плечами. – Хорошо бы, если так. Закурить не найдется, добрый человек?

– Конечно, – Реньер полез за пазуху, чертыхнулся и вместо пачки сигарет выхватил пистолет. Чернопанцирник вытаращил глаза, но по лицу собеседника понял, что тот увидел нечто за его спиной, и обернулся.

Открывшееся обоим зрелище было воистину чудовищным. Арбитры пятились в стороны от медленно поднимающихся кусков брезентового покрова, из–под которых сами собой струились ручьи густой крови, пересекаясь и сливаясь в воздухе. Неведомая сила волокла за ними клочья безликого и безголового тела, как будто слепо пытаясь сложить их друг с другом подобно деталям головоломки.

– Огонь! – истошно заорал чей-то голос, и с нескольких сторон заговорили дробовики и карабины. Молодой арбитратор послушно отреагировал на приказ и открыл стрельбу, едва не оглушив Реньера. Странник отскочил к увитой плющом кирпичной стене и, держа тяжелую пушку обеими руками, пытался оценить ситуацию, прежде чем бездумно тратить боеприпасы.

Тем более что толку от стрельбы, похоже, было немного. Слипшиеся и переползающие друг по другу куски приняли отдаленно человекоподобный вид, и каждое попадание в эту груду мяса заставляло ее вздрагивать и испускать фонтан алых брызг, но не падать. Существо – если это можно было назвать существом – еще несколько секунд стояло, покачиваясь, на руке и двух голых берцовых костях, а потом припало к земле и прыгнуло навстречу шквальному огню.

Стоявший ближе всех арбитратор успел высадить в упор полный заряд дроби, но тварь это не остановило – со всех сторон поливаемая свинцом, она оплела шею и голову несчастного лентами распоротой кожи, выпустила с десяток когтей из обломанных ребер и вонзила их в грудь жертве. Сдавленный вопль тут же оборвался, сменившись мокрым хрустом. Существо начало отдирать куски от трупа и втыкать их в свое противоестественное тело, где они тут же прирастали к влажному красному мясу.

– Отступаем! Все сюда! За мной! – прокричал, срывая голос, командир, и, не переставая поливать огнем тварь, слившуюся в нечестивом единении с павшим товарищем, бойцы начали двигаться к устью улицы, туда, где она сливалась с широким проспектом. Слишком медленно – живая куча плоти выбросила лассо из переплетенных внутренностей, захлестнула ногу ближайшего арбитратора, женщины с дробовиком, и потянула к себе. Ее сосед по строю не выдержал, бросил оружие и побежал, спасая свою жизнь.

– Стой! Держись! – завопил панцирник, говоривший со странником, забросил за спину карабин и, выхватив силовую дубинку, помчался наперерез неумолимо сокращающемуся щупальцу. Глупо? Храбро? Неважно, это был именно тот момент, которым мог воспользоваться Реньер, а новых в обозримом будущем не предвиделось. С каждым поглощенным трупом тварь становилась только сильнее, и очень скоро ей предстояло обогатиться еще на два.

Реньер оказался за спиной – если это можно было назвать спиной – чудовища в тот же миг, как молодой арбитратор наотмашь врезал шипящей дубинкой по толстому пленчатому канату, стиснувшему отчаянно отбивающуюся женщину. Выкрученное на полную мощность силовое оружие прожгло дыру в текучей массе потрохов, отчего та съежилась, испуская отвратительное зловоние. По телу твари разошлась дрожь, и волны колыхающейся плоти устремились к обожженному щупальцу, чтобы залатать рану. Перед Реньером разошлись лоскуты кожи, сплавленной с брезентом, и наружу показалась окровавленная голова арбитра, опутанная массой пульсирующих сосудов.

Не дрогнув, странник приставил дуло пистолета между мертвых глаз и выстрелил.

На этот раз тварь уж точно почувствовала попадание. Она вскинулась к багровому небу, слепо хватая воздух вокруг себя болтающимися конечностями, и издала глухой рев. Силуэт монстра, нависшего над Реньером, очертили белые дуговые разряды: арбитр, прикрывая собой потерявшую сознание женщину, обрушил на врага град яростных ударов. Серебристая дульная вспышка рассеяла тень, и тварь пошатнулась, пронзенная еще одной благословенной пулей. Щупальца, усеянные костяными крюками, перестали яростно хлестать по сторонам и вяло обвисли по бокам тела, которое уже начинало разваливаться на куски.

– Прочь! Прочь! Бегите! – послышался рев громкоговорителя. Реньер бросился к молодому арбитратору и вместе с ним подхватил раненую, чтобы оттащить ее в сторону. Они успели отбежать на десяток шагов, прежде чем шатающуюся колонну плоти окатило белое пламя огнемета, наполнив улицу мечущимися в агонии тенями. Трое отступивших арбитров вернулись как раз вовремя, чтобы упокоить это ожившее богохульство.

Когда от твари осталась лишь жирная сажа, пятнающая мостовую, Реньер подошел к своему бывшему собеседнику, который переводил дыхание на обочине. Он снял шлем, открыв мокрые от пота растрепанные светлые волосы. На некогда блестящем панцире остались вмятины, царапины и комья кровавой слизи, но, похоже, этим он и отделался. Спасенную им коллегу приводили в чувство медики. Ей не так повезло: плотно скрутившееся щупальце сломало лодыжку.

– Не успел спросить, как тебя звать-то? – спросил странник, протягивая молодому человеку уже запаленную сигарету. Тот уставился на нее, как на что-то совершенно незнакомое, потом все–таки взял и дрожащими пальцами сунул в рот.

– Мирт. Мейс де ла Мирт, – проговорил он все еще хриплым от адреналина голосом.

– Очень приятно, Мирт. Я – дознаватель Реньер, – странник достал из внутреннего кармана маленькую вещицу – золотое кольцо-печатку с символом в виде буквы “I”. – И мне как раз нужен человек вроде тебя.

По лицу арбитратора он понял, что тот ни разу лично не видел эмблему Имперской Инквизиции. Реньер ухмыльнулся и дал ему знак следовать за собой.

II. Блюститель

Мирт оказался послушным и исполнительным парнем – впрочем, ничего другого от человека, который не пустился в бегство, оказавшись лицом к лицу с демоническим отродьем, дознаватель Реньер и не ожидал. Когда багровое небо стало чуть светлее, он отправил его добывать нужные сведения из архивов Адептус Арбитрес. Местные стражи порядка с ожидаемой лояльностью отнеслись к его просьбе помогать информацией и соблюдать секретность. Сам же дознаватель наведался в городскую библиотеку, где среди груд ветхих инфопланшетов с едва мерцающими экранами нашлось несколько с трудами местных хронистов, описавших четыре прошлые Проклятые Ночи. Ничего более раннего отыскать не удалось, но, еще даже не углубившись толком в документы, Реньер уже наблюдал кое–какую закономерность. Доклады арбитров только подтверждали его подозрения. На изуродованных останках жертв зверя часто [ну уж нет]одили скрытые мутации, характерные для латентных – или явных – псайкеров, и нередко приходилось приглашать Иллюриена, как единственного в городе человека, который имел опыт и знания насчет подобных аномалий.

Но еще ни разу не происходило так, чтобы добыча лунного хищника обретала новую жизнь. Сведения о таких происшествиях наверняка бы сохранились, хотя бы в виде слухов.

– Мы стали свидетелями исторического события, друг мой, – заявил Реньер, подняв голову над кипой бумаг и планшетов. – Впервые за все время существования Проклятой Луны зверь обрел способность порождать других чудовищ.

– Восьмая ночь, – тихо проговорил Мирт, опустив голову.

– Прошу прощения? – дознаватель прищурился. Комната, которую он снял под самой крышей дома на центральном проспекте, была снабжена лишь одной, тускло мигающей лампочкой, и в ее свете разобрать, что выражает скрытое тенью лицо арбитра, было сложно.

– Есть такое поверье. Мне рассказывали родители. Когда наступит восьмая ночь Проклятой Луны, зверь придет не один, а с огромной стаей мертвецов, которая пожрет весь наш мир. И сама Луна станет зверем и поглотит солнце... Сохрани нас Император!

– Во многих легендах есть доля правды. И она всегда растворена в преувеличениях и откровенной лжи, – Реньер улыбнулся, скорее для того, чтобы вдохновить своего помощника, чем из искреннего веселья. – Самое важное, что надо усвоить – порождения Имматериума уязвимы, хотя и не так, как люди. Их можно победить.

– Когда я был в участке, попросил заменить свой карабин на огнемет, – сказал Мирт. – Я умею с ним обращаться. Готов бороться с этими тварями, дознаватель.

– Похвальное рвение, – кивнул Реньер. – Но даже огонь не смог бы убить то чудовище – по крайней мере, настолько быстро – если бы не освященное оружие, – он похлопал себя по кобуре, в которой покоился пистолет. – Модифицированный “Вестингхорд” лестрийской модели, сверхчистый белый порох, пули из гранул серебра, сплавленных вокруг гипербарической сердцевины.

Мирт не удержался и присвистнул.

– То-то оно взвыло!

– Именно. Помни только, что оружие – ничто без праведной руки, что его направляет, – Реньер оправил плащ, чтобы снова скрыть кобуру из вида. – Так что вот тебе еще одно задание: пока я разбираюсь с архивами, надо сходить в церковь, помолиться как следует и уговорить святого отца – как его звать, кстати?

– Преподобный Евсефий.

– ...уговорить преподобного Евсефия благословить пару канистр прометия. Я послушал его проповедь и уверен, что он не откажет. И оставь тут свой вокс-приемник: буду держать руку на пульсе.

Ближе к вечеру красная мгла сгустилась, неясные тени пролегли от шпилей и фонарей, и по улицам пошли люди в панцирях, выкрикивая в мегафоны предупреждения и загоняя прохожих по домам. По центральному проспекту с грохотом разъезжал “Носорог”, чьи динамики беспрестанно напоминали жителям об опасности пребывания на улице и в особенности вблизи от кромки леса. Время от времени в окно можно было увидеть сигниферов, что расхаживали группами и поодиночке, высоко поднимая хоругви и распевая гимны во славу Бога-Императора и святых защитников.

Все эти попытки создать видимость порядка в то время, как в небесах ухмылялась насмешка над всеми законами природы, ни капли не интересовали Реньера, в отличие от информации, которой стражи порядка обменивались друг с другом. Разговоры, доносившиеся из вокс-устройства, настроенного на закрытый канал арбитров, в основном сводились к скупым отчетам очередного патруля или к арестам мелких нарушителей, которые вздумали воспользоваться сумраком Проклятой Луны для кражи или ограбления. Мирт, которого Реньер заставил сразу после возвращения из церкви надеть на себя ранец-канистру, включить вокс-бусину и полностью зарядить дубинку, выжидающе смотрел на передатчик всякий раз, как тот издавал треск и бормотание.

– …обнаружено тело… повторяю, обнаружено тело… Общинное поле…

– Вот оно, – прош[оппа!]л Мирт.

Голос из вокса звучал торопливо и сбивчиво. Внутренне напрягшись, Реньер прислушался. Некая часть его души отчаянно желала, чтобы это не была очередная жертва чудовища, другая с нарастающим возбуждением ждала начала охоты.

– …тело расчленено, голова отсутствует…

– ...это зверь, говорю вам, это лунный зверь!...

– ...держитесь, будьте начеку. К вам направлено подкрепление…

Реньер сделал глубокий вдох, схватил приемник и бросил его Мирту. Затем быстро накинул плащ, проверил пистолет и нож и бросился вниз по лестнице. За ним, грохоча бронированными сапогами, побежал арбитратор.

Иные владельцы “Воронов” любили покрывать свои машины блестящим хромом и голубой сталью, заставлять их двигатели кричать хищной птицей или выть, как пещерный волк. Реньер и сам был не прочь поработать над своим скакуном, когда выдавалось свободное время, но модификации, которые делали его более заметным, считал достойными лишь презрения. Его “Ворон” мчался по трассе почти бесшумно, а расцветкой не отличался от пернатых тезок. Казенный мотоцикл Мирта, напротив, натужно ревел мотором, изо всех сил стараясь удержаться рядом.

Они примчались на место происшествия – ферму в нескольких милях от города – раньше, чем успел приехать “Носорог” с обещанным подкреплением. Вдали сквозь красноватый полумрак светили окна фермерского дома, на темном поле вырисовывались очертания дощатых построек и громоздких агромашин. Когда дознаватель и арбитр остановились и спешились под сенью чахлой рощи плодовых деревьев, навстречу им чуть ли не бегом бросились двое патрульных, обнаруживших труп.

– Дознаватель, слава Господу Императору, это вы! Что делать? С телом пока все нормально, но… – затараторил один из них. Реньер вскинул руку, чтобы тот замолчал.

– Давно лежит? – спросил он.

– Около двух часов, – ответил второй патрульный.

– В тот раз тело пролежало часов восемь, прежде чем ожить. Перестраховаться, впрочем, не помешает, – Реньер покачал головой. – Зверь наверняка успел сбежать, но вы глядите в оба, вдруг он рядом. Ты, – ткнул он пальцем в первого патрульного, – иди к фермерам, оружие держи наготове, если что – воксируй нам. А ты давай показывай, где труп.

На жухлой траве возле одного из покосившихся сараев остывали пять или шесть туш гроксов, убитых чудовищной силы ударами. В прохладном ночном воздухе стояло зловоние крови и потрохов. Одно животное, глухо мыча, силилось подняться, но у него был перебит хр[ой!], и задние ноги вместе с хвостом лежали мертвым грузом. Реньер протянул руку к пистолету, однако передумал, чтобы не тратить драгоценные пули. Уловив движение дознавателя, патрульный вопросительно уставился на него и, получив в ответ кивок, прикончил животное выстрелом из карабина.

Среди изрубленных гроксов, ближе к стене сарая, лежало то, что осталось от человека, неотличимое в багровом освещении от груд мяса вокруг. Похоже, напавшее на него чудовище подняло его и крепко приложило к стене, так что доски треснули и прогнулись, а затем разорвало на части и разбросало их по траве. Пошарив вокруг лучами фонарей, Реньер и его спутник увидели, что рядом валялся электрохлыст, которым несчастный, видимо, погонял стадо, когда на него напали. Толком даже не понять, пастух это был или пастушка – головы у трупа, как и следовало из вокс-переговоров, не обнаружилось. Но вот хлыст мог обещать кое-что получше…

– Мирт, слей вон туда немного топлива, – сказал дознаватель, наклонившись и разглядывая грубое электрическое орудие.

– Прямо на труп? – уточнил арбитратор, стягивая со спины канистру.

– Да. Второго такого боя, как вчера, нам не надо, не правда ли?

Патрульный отпрянул, едва не выронив фонарь, когда освященный прометий зашипел на обнаженном мясе. Плоть зашевелилась, судорожно напряглась, испуская белый пар, и снова обмякла.

– Варповщина какая, – прош[оппа!]л он. Мирт не удержался, чтобы не продемонстрировать свой опыт в подобных вещах:

– Спокойно, боец, этот покойник уже не встанет. Уж я позабочусь.

Не обращая внимания на браваду подчиненного, Реньер взял электрохлыст в руки и осторожно протянул кабель между пальцев, предусмотрительно облаченных в перчатки. Не силовая дубинка, конечно, но то, что способно ужалить грокса сквозь толстую чешую, годится и против хищника. На ударной части хлыста, снабженной парой острых шипов, налип лоскут кожи с шерстью.

“Вот только не шерсть это, – мысленно поправил себя Реньер. – А волосы”.

Человеческие волосы, вот только какого цвета – не понять от крови и от того, что их опалило электричеством. Осторожно сняв клочок плоти с шипов, Реньер уложил его в пакетик и осмотрел взрытую ногами гроксов землю вокруг.

В кровавой грязи остались следы, не похожие на отпечатки тупых когтей рептилий. Широкие, но притом глубоко утопающие в почве подошвы, рваные борозды от загребающих землю передних лап – в голове у Реньера начал складываться облик неведомого зверя, и зрелище это было неприятное.

– Идем по следу, – сказал он одновременно арбитрам рядом и в вокс-бусину.

Догнать тварь, которая, судя по отпечаткам лап, передвигалась то спорой рысью, то громадными скачками, дознаватель не надеялся. А вот подтвердить гипотезу опытом, как всегда советовал Иллюриен, ему вполне удалось.

– Варповщина, – повторил патрульный, разглядев в свете фонарей переход от следов когтистых лап к привычным оттискам человеческих ног. Даже не босых – обутых в сапоги с подбитой гвоздями подошвой. Кем бы ни был их владелец, непостижимая сила преображала его в чудовище целиком, вместе с одеждой и всем прочим.

Следы вели дальше по лесной грязи и выводили на одну из хорошо проторенных и отсыпанных дорог, ведущих к городу, где терялись на гравии.

– И что теперь? – спросил патрульный.

– Надо вернуться, – ответил Реньер. – Вы с напарником возвращайтесь к обязанностям, мы сожжем труп, а там посмотрим. Насколько я понял, в начале активности лунный зверь больше одного человека за ночь не убивает...

“Обычно”, – добавил дознаватель про себя.

– ...Так что пока можно расслабиться.

“Но не очень”, – заключил он, и все трое двинулись обратно по тропе, запечатлевшей следы сверхъестественного превращения.

Они уже подходили к ферме, когда навстречу сверкнул мечущийся луч – фонарь в руках бегущего человека.

– Дознаватель! Дознаватель! – закричал тот, как только их увидел. Реньер узнал голос суетливого патрульного. – Быстрее сюда, тут стена оживает!

– Час от часу не легче, – буркнул под нос Реньер, вдохнул полную грудь и перешел на бег. Из-за спины послышалось приглушенное ругательство: Мирту с ранцевым огнеметом было куда как тяжелее.

Но дознаватель дал ему перевести дух, лишь оказавшись на уже знакомой сцене преступления. Со стены сарая, под которой лежало неподвижное растерзанное тело, на него смотрело лицо, как будто намалеванное багровой краской.

Поливая священным прометием останки пастуха, Мирт не обратил внимания на забрызганную кровью стену. Капли и потеки, пропитавшие старую древесину, слились воедино, вырисовав отвратительный, искаженный яростью темный лик. Арбитр решительно навел на него ствол огнемета и оглянулся на Реньера.

– Спалить эту дрянь, дознаватель? – выдохнул он.

Не успел Реньер ответить, как, словно почувствовав его приближение, сломанные доски хрустнули и выгнулись наружу. Темно–красное лицо приобрело объем. Затем оно разверзло рот, полный острых щепок, и издало нестройный вой на множество голосов.

– Пали! – рявкнул Реньер, и струя прометия ударила в дощатую стену. Сгорая в священном огне, демоническая личина продолжала завывать, проклиная своих губителей. Глядя на то, как пламя охватывает сарай, дознаватель пытался понять, действительно ли он слышал в воплях порождения варпа свое имя.

– Итак, – сказал Реньер, отхлебнув утреннего рекафа. Во время расследования спал он, как уже давно повелось, мало, и под глазами у него залегли тени. – Что мы знаем о второй жертве Проклятой Луны?

Мирту, как он знал, тоже спалось паршиво, но выглядел он гораздо лучше, хотя и вел себя немного дергано. Молодняк, чтоб его. Реньер хмуро уставился на арбитратора, ожидая ответа.

– Парень со странностями: молчаливый, нелюдимый и предпочитавший компанию животных, – повторил Мирт слова фермера, которого расспрашивал полночи. – “Говорящий с гроксами”, так его называли. Хозяин жаловался, мол, где ж еще такого пастуха найти, у которого скотина не буянит.

– Этот парень явно был латентным псайкером, чья пси-сила сближала его с энергиями неразумных живых существ, – сказал Реньер. – Знавал я как-то одного такого. Действительно, одаренный мир…

– Одаренный? – переспросил Мирт.

– Лучше, конечно, сказать “проклятый”. Два вирда за пару дней, и это я еще не искал их специально. Когда на планету последний раз заходили Черные Корабли? Лет тридцать назад?

– Вроде того, – протянул Мирт. – Один был. И то недолго. После варп-бури сообщение с остальным сектором ни к черту. Ну вы ж сами знаете.

О да, Реньер знал. Он сам лишь чудом сумел проникнуть на планету, вокруг которой то и дело происходили возмущения Имматериума. Старые сводки новостей, над которыми он вчера корпел, пестрили сообщениями о мутациях, вспышках неведомых болезней, приступах массового помешательства и крестовых походах сигниферов, которые выискивали и сжигали ведьм и колдунов (или тех, кого ими считали) после каждого подозрительного несчастного случая. Только бдительность местных жителей их и спасала: Реньер был слишком хорошо осведомлен о том, что происходит с планетами, где псайкеров становится чрезмерно много.

Так или иначе, но ни одной толпе линчевателей и ни одному самопровозглашенному охотнику на ведьм, благословленному местной Экклезиархией в лице преподобного Евсефия, не удалось найти и уничтожить пресловутого зверя Проклятой Луны. Вопрос в том, что этот зверь такое? И не лучше ли спросить – кто он?

На этот счет у дознавателя уже были вполне определенные соображения.

– Пока ты общался с господином гроксозаводчиком, я обработал клок волос, который нашел на хлысте. Знаешь, что обнаружилось после промывки и центрифугирования? – Реньер поставил на стол стаканчик с мутной жидкостью, на поверхности которой плавали отдельные белые волоски, а на дне лежал густой желтый осадок.

– Краска?

– Именно. Коллоидный краситель. Если присмотреться с магнификатором, в осадке можно разглядеть частицы блестящего золотистого металла.

– Золотой блеск... Так это… сигнифер! – Мирт с ошеломленным видом сложил руки в крылья орла. – Что же это такое, воин божий – чудовище…

– Он нападает только на псайкеров. Возможно, с его точки зрения чудовища – как раз-таки они.

– Он создал тварь, что убила одного из наших, – арбитратор сокрушенно покачал головой. – Ленстрам был хорошим парнем. И уж точно не псайкером. Она убила бы и Агму...

– Я не знаю, что думать насчет той твари. Может быть, она действовала независимо от него, просто возникла от той же скверны, что дает силу убийце. Сам же убийца следует какой-то своей высшей цели, для достижения которой ни перед чем не остановится. И нам нужно сделать так, чтобы это существо – человеком его уже не назвать – ее не достигло.

Реньер встряхнул головой, чтобы прояснить мысли, и забарабанил пальцами по столу.

– Нужно как можно скорее выяснить у отца Евсефия, кто из сигниферов не присутствовал на службе, когда взошла луна.

– Их не менее сотни, а на службе было лишь двенадцать, – сказал Мирт.

– И все же выбросить дюжину подозреваемых – уже кое-что. Кроме того, заметь, волосы-то седые. Это один из старых и опытных воинов, возможно, еще тех, кто застал первое появление Проклятой Луны. Но это ладно. Еще нам надо вычислить, где живут вирды, на которых зверь может нацелиться в следующую ночь.

– Насчет вирдов я, кажется, кой-чего придумал. Вот, – Мирт завозился и вытащил сложенный пополам новостной листок. – Купил, когда ходил за рекафом. Объявления в конце, мелким шрифтом…

Реньеру бросился в глаза крупный заголовок об убийстве пастуха. Он пробежал взглядом статью, в которой, слава Богу-Императору, не говорилось ни о каких говорящих стенах, а вчерашнее убийство старухи и арбитра сводилось к одной строчке и упоминанию “необоснованных слухов, распространяемых суеверными горожанами”. Ниже шел рекламный блок, в котором дознаватель не увидел ничего интересного, кроме…

– “Даю советы, раскрываю тайны, читаю карты. Потомственная хранительница знаний”? – Реньер усмехнулся. – Откуда нам знать, что она не шарлатанка?

– Это Лайра Дрейя. Я слышал о ней, у нас все о ней слышали, – возразил Мирт. – Моя… моя мать ходила к Лайре раскладывать Таро. Хотела узнать, что ждет меня на службе, хотя я, конечно, был против. Не по-людски это, лезть в будущее… Она предсказала мне встречу с незнакомцем и битву со зверем. Она действительно видит.

Реньер задумчиво посмотрел на объявление. Амулеты, прорицания… похоже, при всем своем проповедническом пыле отцу церкви не удалось подавить тягу прихожан к сверхъестественному. Да что уж тут говорить, если под подозрением оказался один из самых ретивых воинов веры?

– А вот и адрес, – произнес дознаватель и вылил в себя остатки рекафа. – Нам есть куда нанести визит. Но для начала я бы хотел кое-что кое-кому сообщить...

III. Ведунья

Лайра Дрейя не называла себя прорицательницей, ворожеей или хотя бы гадалкой. Слишком уж это было опасно. Таких, как она, терпели недолго – до первой беды, в которой больше некого было обвинить. Но иных способов заработать на жизнь, кроме Дара, она не ведала – хотя, видит Бог-Император, немало нашлось бы тех, кто заплатил бы немалые деньги за то, чтобы заполучить ее все еще свежее и гибкое тело, стиснуть в кулаке длинные черные волосы и всю ночь владеть той, кому подчинялись потусторонние силы. Завистливые женщины ш[оппа!]лись, будто красоту Лайра наводит припарками из жира младенцев, а клиентов-мужчин привязывает к себе веревкой, пропитанной нечистой кровью. Но сплетничали они не слишком громко: ведь именно к ней они шли, когда хотели разобраться в своем будущем, и почти подобострастно молчали, пока Лайра раскладывала на столе Имперское Таро.

Истинная сила “советчицы” – под таким безобидным прозвищем она рекламировала свои услуги – крылась не в сохранении молодости и не в воздействии на умы, а в том, что она могла заглядывать в будущее. И сейчас, когда она сидела на кресле в своем одиноком доме на холме, беспокойно кутаясь в старую накидку из шерсти, Дар разворачивал перед ее внутренним взором картины, наводящие страх. Что-то грозное и неизбежное двигалось к ней по дороге времени, грозя смертной карой… за что – этого Лайра не видела, но давно уже разучилась задавать себе такой вопрос. Таких, как она, всегда было за что наказать.

Она выглянула в окно, но ничего не увидела, кроме панорамы города, залитого багрянцем, и неподвижно висящей в небе луны, от которой “советчица” поспешила отвести взгляд. Она знала, что светило обладает неким подобием жизни, ненавидящей все живое, и лучше не привлекать его внимание. Знание это не имело источника или доказательств, оно просто образовалось где-то на задворках ее разума, когда Лайра смотрела на Проклятую Луну в прошлый раз, да так там и осталось.

Дрожащими пальцами Лайра начала раскладывать пасьянс – скорее дабы успокоиться, нежели узнать свое будущее. Обычно это помогало, но не сейчас: расклад не поддавался интерпретации, каждое сочетание карт открывалось, словно дорога, приводящая в тупик. Таро как будто пыталось вырваться из ее рук и разлететься вихрем осенних листьев. Нахмурившись, Лайра напрягла волю, вдохнула полную грудь, вбирая в себя вместе с воздухом энергию Имматериума, и ощутила, как закололо в пальцах, прикасающихся к пси-чувствительным пластинкам. Карты задрожали, почуяв силу, и начали послушно ложиться на стол.

Словно в ответ на прикосновение к варпу, предчувствие [ну уж нет]лынуло на Лайру с новой силой, за миг до того, как она увидела, что карты изменились. Лик “Чужестранца”, прежде изображенный неясным пятном в тени капюшона, теперь был открытым, искаженным от боли лицом слепого мученика. “Воитель” больше не был рыцарем в серебряных доспехах, чье сияющее копье пронзало змия. Багряный плащ развевался за его закованной в доспехи спиной, и он замахивался палаческой секирой – но метил не в демона, извивающегося внизу рисунка, а в ту, что на него смотрела. Третья карта обожгла пальцы, и, вскрикнув, Лайра выпустила ее.

Туз. Неведомой масти. Каким бы ни был символ в центре карты, теперь на его месте зияла пасть, полная острых клыков. На глазах у Лайры она растянулась в ухмылке и разверзлась еще больше. Предупреждающий выкрик Дара обрушился на нее, как удар плети, и она невольно бросила взгляд в окно.

Померещился ли ей высокий, неестественно вытягивающийся к горизонту силуэт человека, приближающегося к ее дому?

Времени разбираться не было. Бросив карты, Лайра метнулась к черному ходу, откуда можно было сразу углубиться в лес. Там, в гуще сплетающихся ветвей и терний, она придумает, как замести следы и переждать опасность...

Затем на нее опять [ну уж нет]лынул неестественный ужас, и, не разбирая дороги, Лайра побежала в чащу, спасая свою жизнь.

– Стоять! – послышался окрик откуда-то сзади, только придав ногам силы бежать быстрее. Они все-таки добрались до нее. Вот о чем предупреждал варп, оставшийся теперь ее единственной надеждой…

Совладав с ужасом, ведунья оглянулась и увидела, как меж деревьев, с треском ломая сухие сучья, к ней приближается десяток рослых воинов. Когда они попадали в полосы лунного света, пробивающегося сквозь кроны, виднелся багряный отблеск их копий и доспехов.

– Остановись, нечестивая!

Каждый седьмой день Лайра ходила в храм, не только чтоб испросить духовной защиты, но и чтобы не навлечь на себя подозрения в безбожии, и хорошо знала этот громовой голос, вещавший с амвона. Как она боялась, когда пронзительный взгляд старика падал с высоты на ее коленопреклоненную фигуру…

Какая-то часть ее души сказала: “Довольно страха”.

Она знала, что Дар давал возможность не только помогать людям, но и поражать смертью. И снова ночной воздух, насыщенный жгучими искрами иной, непокорной силы, ворвался в ее легкие – и вышел наружу воплем, от которого преследователи дрогнули. Кто лишь пошатнулся, кто отступил на шаг, мотая вызолоченной головой, кто едва не рухнул, опираясь на сжатое в ослабевших пальцах копье…

Через минуту они бы оправились и продолжили погоню, но Лайра не собиралась давать им время. Она протянула вперед обе руки, и с пальцев, словно вороны с ветвей, слетели корчащиеся тени, опутав двоих воинов. Пару мгновений те плясали в воздухе, как марионетки, ломано выворачивая конечности, а потом рухнули, и лес огласил дуэт мучительных воплей.

– Ведьма! Тебе не уйти от гнева божьего! – взревел отец Евсефий. Ведунья швырнула в него еще одним переплетением теней, вложив в их спутанные нити весь свой страх и гнев, но преподобный поднял перед собой увенчанный аквилой жезл, подобно рыцарю, парирующему удар меча. Колдовство рассеялось в прохладном лесном воздухе, и Лайра задрожала, почувствовав себя ничтожной перед яростью священника. Она снова потянулась в Имматериум, но вместо энергии в ее тело хлынула ужасающая слабость, и она упала на землю, пахнущую сыростью и мхом. Красное небо, черные деревья, золото доспехов и нимбов на головах воинов – все смешалось в водоворот размытых пятен. А потом над Лайрой навис силуэт сигнифера, заносящего копье.

– Остановитесь! Именем Священной Инквизиции!

Медленно, с трудом она повернула голову на крик. Из лесных теней появилось двое мужчин. Один из них, в шлеме и броне арбитра, сжимал ствол ранцевого огнемета. Другой держал руки поднятыми, и на одной из них поблескивало, отражая красный свет, массивное кольцо.

– Дозна… дознаватель Реньер, – отец Евсефий не сразу перешел с громового рева на обычную речь. – Вот та ведьма, о которой вы говорили.

– Я говорил взять ее живой! – рявкнул в ответ Реньер. Не дожидаясь приказа священника, сигнифер, который едва не прикончил Лайру, спешно отошел от нее.

– Да ее никто и пальцем не тронул, – защищаясь, отступил преподобный. – Мои люди – самые опытные в своем деле, как вы и просили...

– Осторожнее с ней! – встревоженно воскликнул арбитр, когда Реньер решительно двинулся к лежащей на мху ведунье.

– Все в порядке, Мирт, – отозвался дознаватель. Лайра подняла перед собой руки, почти бессознательно пытаясь снова пробудить Дар, и на пальцах заиграли искры, но тут на ее запястьях замкнулись причудливо гравированные оковы. В тот же миг она словно повисла в пустоте, где ничто не могло ответить на ее призывы. Ощущение опустошенности было настолько глубоким, что она не почувствовала ни боли, ни страха, когда дознаватель достал нож и провел им по ее ладони.

– Узрим же, как творится правосудие над грешницей, дети мои! – возвысил голос священник. Сигниферы начали осторожно приближаться к ведьме и дознавателю, когда тот внезапно распрямился. В правой его ладони лежал пистолет, левая же, сложенная ковшиком, полнилась жидкостью, что дымилась в ночном воздухе.

– Ну? Кто из вас настолько жаждет крови псайкеров, что готов показать свое настоящее лицо? – резко спросил Реньер и взмахнул рукой. Широкий веер алых брызг окропил броню ближайших воинов, и те отшатнулись. – Вот твоя добыча, зверь! Как ты любишь – слаба и беспомощна! Иди и возьми ее!

– Я не понимаю, что… – начал преподобный Евсефий, но его оборвал полный ярости рык. Лайра завизжала и что было сил поползла назад, отталкиваясь ногами и локтями. То, что предстало ее взору, само по себе могло привести в ужас даже бывалого борца с нечистью, но куда страшнее был вопль Дара, скованного и запертого в ее душе. Рядом пробуждалось нечто, что ненавидело таких, как она, сильнее, чем любой фанатик Бога-Императора.

Один из сигниферов, рослый воин с изборожденным шрамами и морщинами лицом, выпустил из рук копье-хоругвь и обхватил себя руками, словно пытаясь остановить происходящие с ним изменения. Грудь ходила ходуном, доспехи трещали, из оскаленного рта потекла кровавая пена.

– Мирт, огонь! – крикнул дознаватель. Он отскочил в сторону и выстрелил, но пуля ударилась в золоченую броню и с воем срикошетила в сторону. Струя пламени разрезала воздух, и Лайра ощутила ее жар на своей коже. Но сигнифер с хрустом согнул ноги – так, что колени вывернулись назад – и мощным прыжком взлетел на ветви ближайшего дерева. Огнемет лишь выжег дотла траву там, где он стоял секундой раньше.

– Брат Аллайд! Нет! – воскликнул кто-то из сигниферов, в ужасе глядя на бывшего товарища по оружию, что вцепился в кору руками, на глазах вытягивающимися в длинные когтистые лапы. Лицо существа исказилось в широкой зубастой ухмылке, и оно прыгнуло на того, кто назвал его по имени. Несчастный захлебнулся собственной кровью, когда острые как бритва когти вонзились в его горло и грудь.

– Во имя Золотого Трона, убейте его! – завопил священник. Выставив перед собой копья, сигниферы помчались на тварь, раздирающую на части их собрата. Но прежде чем они успели вонзить в нее позолоченную сталь, та развернулась и взмахнула лапами, переламывая и расшвыривая в стороны древки. Не удержавшись, два воина упали наземь, а лунный зверь легко перемахнул через брешь в шеренге атакующих.

– Уйдите! Уйдите с дороги, я не могу стрелять! – закричал Мирт, пытаясь разогнать опешивших сигниферов. Те не слышали его: все их внимание захватил исполосованный труп, который, шатаясь, поднялся на ноги и мотал висящей на полоске кожи головой, как будто выбирая себе жертву.

Тварь припала к земле и помчалась к арбитру на всех четырех конечностях, с каждым мгновением теряя последние детали человеческого обличья. Реньер снова выстрелил, и на этот раз серебряная пуля попала в покрытый шерстью бок. Мучительный вой огласил лес, но жажда крови была сильнее. Одним могучим рывком чудовище преодолело последние метры и набросилось на Мирта, встретившего его собственным воплем ярости и потоком освященного прометия.

Сигниферы вонзили копья в бывшего собрата, что хлестал переломанными руками, как плетьми, и хоругви с ликами святых пропитались нечистой кровью. Арбитр и зверь сцепились и покатились по земле одним клубком, разбрызгивая капли жидкого пламени. Сырая земля быстро погасила огонь. Когда же прекратилось и движение, то лишь одна фигура поднялась над месивом разбитой брони и разодранной плоти. Она запрокинула морду и завыла, и холодный ужас пробрал до костей каждого, кто слышал этот дьявольский многоголосый звук. Забившись под корни вывороченного дерева, Лайра зажала уши пальцами, насколько позволяли скованные руки. Она предвидела, она знала, кто станет следующей жертвой.

На ее лицо легла тень, и она подняла глаза, готовая встретить свою предначертанную Даром судьбу. Но то был не зверь, а человек, загородивший спиной свет Проклятой Луны. В одной руке он держал пистолет, другая, все еще мокрая от крови Лайры, была стиснута в кулак. Реньер встал перед ее укрытием, а перед ним, пуская слюну из пасти, бродило чудовище, вышедшее из самых страшных, навеянных варпом кошмаров.

Оно опиралось на задние лапы, но передние волочились по земле, загребая опавшие листья серпообразно изогнутыми когтями. На обожженных боках торчали ребра, как у умирающего с голоду пса. Свалявшийся мех цвета запекшейся крови влажно блестел и одновременно курился белым дымом от благословенного прометия, вылившегося из разбитой канистры. На широком лбу зверя, словно раскаленный металл, горел символ, напоминающий череп, от которого Лайре захотелось отвернуться, зажмуриться, спрятать лицо в руках. Несмотря на раны, тварь выглядела столь же смертоносной, как прежде, и в ее желтых глазах горела нечеловеческая ненависть.

– Отродье Кровавого Бога, ее тебе не получить, – спокойно проговорил дознаватель. Зверь зарычал и присел на задние лапы, готовясь к прыжку. Лайра закрыла глаза, чтобы не видеть, как он бросится на Реньера. Только поэтому ее не ослепила яркая, как само солнце, вспышка. Когда она снова распахнула веки, ошеломленная грохотом и треском, тварь каталась по земле, и пламя лизало ее кровавую шкуру.

– Сверхчистый белый порох, гранулы серебра, запал из кухонной зажигалки! – торжествующе закричал Реньер, перекрывая пронзительный визг горящего чудовища. – Получай, мразь! Добивайте, братья!

Он стрелял, пока не высадил всю обойму, и к тому времени, как сигниферы, выкрикивая проклятья, пронзили тушу твари своими копьями, она едва шевелилась. Но пасть, полная загнутых клыков, по-прежнему судорожно щелкала челюстями, а жуткие когти сжимались, вонзаясь в землю. Лишь когда подоспел преподобный Евсефий и, бормоча молитвы, влил в глотку монстра флакон святой воды, тот, наконец, затих и вытянулся на земле. Постепенно к нему возвращался облик брата Аллайда, теперь не менее страшный, чем личина оборотня: смятые и искореженные доспехи, скрюченные пальцы, в которых запутались клочья одежды и плоти жертв. Лицо, обрамленное слипшимися золочеными волосами, прикрывала маска из кожи и металла, отдаленно напоминающая морду пещерного волка.

Реньер нагнулся и осторожно подобрал ее. Сигниферы попятились, осеняя себя аквилами. Несмотря на грубую выделку, эта вещь дышала силой и злобой, и на ее лбу темнел знак Губительной Силы, что обратила святого воина в это воплощенное богохульство. Под маской скалился добела обгоревший череп, ничем не отличающийся от человеческого.

– Я заберу это, – сказал Реньер, пряча маску в мешок, подальше от взглядов. – Нужно как можно скорее передать ее инквизитору.

– Не лучше ли сжечь эту мерзость? – спросил преподобный Евсефий. Голос его дрожал, еще не набравшись прежней силы.

– Сожгите лучше трупы, – покачал головой дознаватель. – Кто знает, откуда взялась эта маска, и не появятся ли новые? Думаю, она может открыть нам что-то, что позволит нам спасти этот мир от проклятья.

Священник подумал и устало кивнул. Не говоря ни слова, он повернулся и пошел к телу Мирта, чтобы сотворить отходную молитву. Уцелевшие сигниферы разошлись – кто помогать раненым, кто собирать дерево для погр[лобзал]ьных костров.

Реньер долго смотрел на священника, склонившегося над растерзанным трупом. Губы его шевелились, словно он сам беззвучно молился – или просил прощения. А затем он повернулся к Лайре, сжавшейся в укрытии среди корней, и встретил взгляд ее расширенных глаз.

– Не волнуйся. Такие, как ты, нам тоже нужны, – сказал дознаватель и поднял ее на ноги.

Эпилог

Техноадепт Иллюриен был единственным, кто пришел провожать неприметный “Арвус”, который часом ранее сел в чистом поле недалеко от города. Солнечные лучи бликовали на бронестекле кабины, за которым угадывался силуэт пилота в глухом зеркальном шлеме. Проклятая Луна давно ушла за горизонт, и теперь в зеленовато-голубом небе плыли перистые облака и звучал негромкий щебет птиц, парящих в потоках утреннего ветра. Адепт втянул воздух искусственными легкими, жалея, что уже не может ощутить полную гамму весенних ароматов.

Черноволосая женщина, что с опаской косилась на Иллюриена, исчезла в глубине кора[эх жаль]. Реньер подкатил к аппарели “Ворон”, передал его в руки сервитора-погрузчика и пошел прощаться с жрецом Машины.

– В лихтере еще есть место, – сказал дознаватель. – Летим с нами.

Иллюриен покачал головой.

– Я слышал, что вчера произошло в лесу. Слишком уж я стар для подобных переделок.

– А я-то думал, что заберу с собой как минимум двух способных агентов, – вздохнул Реньер, и его лицо на мгновение омрачила печаль. – Что ж, если ты уверен, не буду настаивать. Спасибо тебе за все, что ты сделал.

– Спасибо тебе, друг мой, – Иллюриен протянул металлическую ладонь и пожал руку Реньера.

– Ну уж нет, – в глазах дознавателя снова вспыхнул огонек веселья. – Благодарить меня будешь, когда я вернусь и мы окончательно разделаемся с Проклятой Луной.

– Доживу ли я до такого чуда? – недоверчиво спросил техноадепт.

– Уж постарайся! – усмехнулся в ответ Реньер и, похлопав друга по плечу, отправился к дожидающемуся его "Арвусу".

Изменено 16 апреля, 2017 пользователем Dammerung

[0.5 Кота]

Нет, тебя не победить. Если не секрет, сколько слов в день рождаешь?

Теперь по тексту. Замечательная страшилка, разве что сюжет про оборотня заезжен до дыр, но исполнение, повторюсь, хорошее. На мой взгляд, если включить рассказ в очередной многосерийник и развить вселенную охотника на чудовищ, то получится ещё лучше. Борьба Реньера с кровавыми ангелами вампирами и некронами мумиями и т.д. и т.п.

[Dammerung]

Нет, тебя не победить. Если не секрет, сколько слов в день рождаешь?

Меня уже неделю как преследует Дедушка Нургл, поэтому свободного времени слишком много. Если честно, то не считала. А конкретно это произведение на 70-80% было написано в прошлом октябре.

Замечательная страшилка, разве что сюжет про оборотня заезжен до дыр

Дык, Хэллоуин - классические монстры, в том числе оборотни. Вампиры были, так чего бы и этих не приплести.

На мой взгляд, если включить рассказ в очередной многосерийник и развить вселенную охотника на чудовищ, то получится ещё лучше. Борьба Реньера с кровавыми ангелами вампирами и некронами мумиями и т.д. и т.п.

Это уже ван Хельсинг какой-то :) А второго многосерийника я еще долго не потяну, наверное. Тем более что для "Теории", судя по всему, придется писать вторую часть, чтобы разобраться со всеми хвостами, растущими из сюжета первой.

[0.5 Кота]

Это уже ван Хельсинг какой-то smile.gif А второго многосерийника я еще долго не потяну, наверное.

Можно в кроссовер объединять героев, если они достаточно яркие, чтобы быть просто забытыми. Реньер на Брюмере охотится на оживших мертвецов, которыми управляет ожившая голова одной святой хехехе :)

[Dammerung]

Ты же еще не знаешь, останется ли Брюмер вообще как планета и что произойдет с многострадальной головой. Но кроссоверить я люблю, это факт. А что, тебе так понравился Реньер? К аколитам Инквизиции лучше не привязываться, они довольно быстро сгорают на работе. :)

[Iron Duke]

К аколитам Инквизиции лучше не привязываться, они довольно быстро сгорают на работе. :)

Кстати всегда отмечал, что мне подсознательно трудно убивать моих чаров, прямо поражаюсь умению авторов убивать персонажей про которых пишешь (в хорошем смысле поражаюсь)

[Dammerung]

Кстати всегда отмечал, что мне подсознательно трудно убивать моих чаров, прямо поражаюсь умению авторов убивать персонажей про которых пишешь (в хорошем смысле поражаюсь)

"Как я тебя понимаю"

В первоначальном варианте битвы в Скважине-9 знакомство с утилити мехадендритом для Эмтиссиана закончилось гораздо печальнее.

Что поделаешь, не мы такие, сеттинг такой.

[0.5 Кота]

Ты же еще не знаешь, останется ли Брюмер вообще как планета и что произойдет с многострадальной головой.

Жду!

А что, тебе так понравился Реньер? К аколитам Инквизиции лучше не привязываться, они довольно быстро сгорают на работе.

Инквизитор-байкер, который с одним револьвером противостоит громадным тушам. Бэдэсс же.

[Akmir]

Blood and death are waiting

Like a raven in the sky

I was born to die.

I will bring salvation,

punishment and pain

The hammer of hate is our faith.

Очень понравилось. Страшно, дознаватель-байкер шикарен, бэк соблюден + присутствует некий особый оттенок магии и... обреченности (ФБшный, я бы сказал :), из книг по 40к в этом смысле вспоминается разве что "Пешки Хаоса"). Да, если бы эта вещь попала на хэллоуинский конкурс, не видать бы мне медальки :)

[Iron Duke]

"Как я тебя понимаю"

В первоначальном варианте битвы в Скважине-9 знакомство с утилити мехадендритом для Эмтиссиана закончилось гораздо печальнее.

Что поделаешь, не мы такие, сеттинг такой.

С одной стороны согласен на все 100, с другой стороны есть Гаунтинана (за весь цикл там 5-7 гвардосов погибло =) ) и Уриель с Алариком смотрят на это заявление с удивлением =)

[Dammerung]

Ясно, на будущее учту симпатии к Реньеру и, возможно, где-нибудь он еще появится.

Насчет ФБшности - ну да, варп-луна, оборотни, заменить техножреца на какого-нибудь старого мо[ну уж нет]а и еще пару деталей - оно и будет.

С одной стороны согласен на все 100, с другой стороны есть Гаунтинана (за весь цикл там 5-7 гвардосов погибло =) ) и Уриель с Алариком смотрят на это заявление с удивлением =)

Ну, собственно, это как раз те циклы, которые чаще других обвиняют в мэрисьюшности персонажей. И если выживание ультрамарина и серого рыцаря в Оке Ужаса еще как-то объяснимо (сверхлюди, все дела), то с гвардотой это мда. Они ж вообще должны мереть как мухи, в том числе по идиотским причинам вроде "муниторум вместо боеприпасов прислал ящик шелковых колготок для офицерского борделя".

[0.5 Кота]

Гаунтинана

Я начинал писать фанфики с гвардии. Любимая раССа в богомерзком довчике :) А потом в один миг понял, что человек должен быть чертовски удачливым, чтобы пережить хотя бы одну кампанию во вселенной Wh40k. Я даже не о смерти говорю. Тяжёлое ранение или увечье и всё. Здоровье уже не восстановить. Аугментации или сложные операции доступны далеко не каждому гвардейцу. И никто почему-то не пишет про калек, которые обречены на жалкое существование в нищете.

Изменено 4 апреля, 2017 пользователем CTEPX

[Dammerung]

Про калек писать грустно. Слишком на реал похоже выйдет. У нас, землян, конечно, из контуженных сервочерепа не делают (где там была инфа про госпиталь для ветеранов и фабрику сервиторов на одной планете?), но все-таки. Гораздо интереснее и веселее писать про то, как раненого бойца подобрал, выходил и пристроил какой-нибудь культ, инкв или магос. :)

[Lord Lamer]

идет охота на варп-тварь, идет охота!

Первоклассное описание темы!

Очень позабавило и понравилось – сразу обращает внимание на рассказ и создает благоприятное впечатление, т.к. легкая ирония демонстрирует уверенность автора в своих силах прямо с "начальных титров".

LUPUS DEI

I. Странник

II. Блюститель

III. Ведунья

Эпилог

The Elder Scrolls III Warhammer 40000: Bloodmoon

Вступление – мелодичное, тягучее и переливающееся – с первых словесных аккордов погружает в атмосферу тревожную и фантастичную, тронутую мглой и оттенками алого.

При чем соответствующий антураж в 1-й главе нагнетается так быстро и удерживается настолько крепко, что даже подобный пассаж

"цитата"

"За амвоном, окруженным блеском икон и испарениями благовонных курильниц, в праведном гневе ярился священник. Белая борода топорщилась над золоченой ризой, глаза пылали, и толпа инстинктивно подступала все ближе и ближе к нему, словно ища спасения от тьмы в сиянии веры. Дюжина безмолвных сигниферов, вооруженных копьями–хоругвями, стояла на страже у амвона, дабы преисполненная религиозного пыла толпа не захлестнула его живой волной. Их волосы, тщательно заплетенные и растянутые на обручах-нимбах, были выкрашены в золотой цвет и отражали сияние свечей, придавая святым воинам облик ангелов, подобных тем, что взирали на прихожан с высоких витражных окон."

который бы в любом другом тексте казался перегруженным, набитым и обвешанным горстями ярких и вычурных якорных слов (амвон, курильницы, золотые ризы, сигниферы, хоругви, пыл, нимб, ангелы и витражы – и все последовательно друг за другом без остановки), тут смотрится очень органично, добавляя повествованию объема и колорита.

Завязка повести похожа на сопряжение сфер из истории мира ведьмака Геральда. Мир, в котором разворачивается сюжет фанфика, некогда попал в варп-бурю и теперь периодически испытывает на себе ее зловещие последствия – с соответствующим антуражем чумного Средневековья ("Ближе к вечеру красная мгла сгустилась, неясные тени пролегли от шпилей и фонарей, и по улицам пошли люди в панцирях, выкрикивая в мегафоны предупреждения и загоняя прохожих по домам.").

Хоррор составляющая – отличная: чудища чем-то похожи на тварей из "Нечто" и прочих Dead Space, а в эпизоде своеобразного взаимодействия варп-сущности с архитектурой есть что-то, напоминающее "Очень странные дела" и Silent Hill 4 (кто не расставлял по комнате свечки, тот поймет).

Детективная составляющая - достаточно легкая и в меру простая, аккуратно вписанная в скромный размер повести.

Отдельное спасибо Dammerung за то, что расследование проводит дознаватель, а не какой-нибудь самый главный лорд-инквизитор всея Империума.

Хотя к самой персоне дознавателя у меня есть вопросы – улыбчивый и человечный Реньер поначалу вызывает некоторое недоумение, когнитивный диссонанс и, казалось бы, даже навевает мысли о некоторой дисгармонии между ним и описываемым в повести миром.

Однако в итоге такой подход к характеру главного героя делает одно важное дело – оттеняет скатывающуюся в безумие планету на фоне вменяемости пришлого аколита. При этом Реньер служит магнитом (на разной дистанции) для других адекватных персонажей (техножрец, арбитратор, гадалка), собирая их вокруг себя по мере возможности.

Это то, что касается человечности. А из-за комичной составляющей повести, за которую также отвечает главный герой, вставлявший саркастичные комментарии (мысленно или вслух) по ходу своего расследования во 2-й (детективной) главе, хоррор стал походить на ужастик (есть нюансы), изрядно растеряв пафоса.

В третье (кульминационной) главе впечатление выравняется - там у героя уже нет времени на шуточки, ибо наступает время решительных действий.

Также хочется отметить оглавление. В 3-й части ведунья раскладывает карты Таро, из-за чего названия глав заиграют новыми красками: Отшельник (Странник), Справедливость (Блюститель), Верховная Жрица (Ведунья).

В итоге:

Повесть Lupus Dei – это чтение, от которого не следует воздерживаться. Иначе вы рискуете лишить себя изрядной доли удовольствия, сопряженного с красиво и умело изложенной историей про оборотня, органично вплетенной в бэкграунд 40k.

----------------------------------------

"прочие комментарии"

Возрастные ограничения: 16+

Хотел было сказать, что тут чистой воды 18+ по причине местами вполне живописного и подробного описания смертей, которое может вызывать у детишек страх, ужас или панику, а потом глянул на кинопоиске возрастной рейтинг у "Нечто" (1982), с эпизодами которого можно сравнить словесную визуализацию всяких монстров из твоей повести, и как-то озадачился… "Нечто", оказывается, тоже 16+

"Ничего не понимаю",

:-

Когда все трое остановились и спешились

"Трое" – это кто? :?

Там вроде бы только дознаватель и арбитратор приехали, а остальные или уже были на месте, или еще были в пути. Нет?

Среди изрубленных гроксов

Кстати, гроксы - это не только ценный мех источник бифштексов в мире 41-го тысячелетия, но и боевая сила, правила на которую были в White Dwarf #314.

Там были Psycho-grox, Lobo-grox и Laser-grox :P

[Dammerung]

Спасибо за отзыв!

Насчет того, что дознаватель непафосен и саркастичен - ну, это персонаж такой, что могу сказать. Пытается быть хорошим парнем на фоне коллег, кидающихся туда-сюда экстерминатусами. А чувство юмора помогает справляться с гримдарком. Ну и сам автор плохо переносит пафос в избыточных дозах - потому что если Ваху воспринимать на полном серьезе, тут и до клиники недалеко. Отсюда шутеечки в описаниях тем, которые иногда проскальзывают и в основной массив текста.

Насчет рейтинга - ну а в принципе, чего тут такого. 16-летние дети бодихоррор воспринимают вполне нормально и более склонны реагировать на него "вау, круто", чем "ой, мамочка!"

Воздействие оборотня на трупы действительно вдохновлено в первую очередь "Нечто", да.

Насчет троих - исправлю, уж и не помню, откуда это взялось. "Синдром третьего", не иначе. :)

Насчет боевитости гроксов в курсе. Профиль в даркхереси вполне позволяет этой скотинке потоптать неудачливого аколита. Ну, после лоботомии особо не пободаешься все-таки.

Изменено 16 апреля, 2017 пользователем Dammerung

[Lord Lamer]

Насчет того, что дознаватель непафосен и саркастичен - ну, это персонаж такой, что могу сказать. Пытается быть хорошим парнем на фоне коллег, кидающихся туда-сюда экстерминатусами.

Сам по себе типаж - любопытный и необычный, это верно. Прям Инквизиция с человеческим лицом! :)

Для разнообразия - действительно, очень хорошо, особенно если сравнивать, например, с моим не очень, мягко говоря, здоровым на голову дознавателем Кейном.

А чувство юмора помогает справляться с гримдарком.

Настолько сильно помогает, что почти всю ультра мрачную и пафосную атмосферу 1-я главы едва не рассеял этот "фонарик" юмора в следующей главе.

Глава 2-я - это очень даже качественный и интересный "ужастик", но есть небольшое ощущение, что ты накалила атмосферу, а закипеть ей не дала, бросив в нагретое повествование льда.

Обычно такую роль играют специальные второстепенные персонажи, которые бегают-прыгают и всячески шутят рядом с монолитным главным героем.

А тут было почти наоборот - драматичные и трагические второстепенные персонажи и главный герой с изрядной долей юмора относящийся к ситуации.

Я не говорю о том, что это плохо, но это весьма своеобразно :)

Воздействие оборотня на трупы действительно вдохновлено в первую очередь "Нечто", да.

Ну так и ноги некроморфов из Dead Space оттуда же растут ;)

Насчет боевитости гроксов в курсе. Профиль в даркхереси вполне позволяет этой скотинке потоптать неудачливого аколита. Ну, после лоботомии особо не пободаешься все-таки.

Это да, после лоботомии у них (Lobo-grox) заметно падал WS (Weapon Skill), инициатива и количество атак, но зато увеличивалась жизнеспособность (вунды) и, что характерно, лидерство (проверка на мораль).

Но это я все просто зубы заговариваю, потому что жалко мне очень зверюшек из твоей повести было :image022: - суровая сцена была, хорошая (хорошо написанная).

[Dammerung]

Ладно, заведу себе файл с заготовками для юморофанфика и буду сливать туда всю лишнюю веселость ради сбережения пафоса. Иначе, не ровен час, 13-Фау найдет у себя регулятор сарказма, как у TARS'а из Интерстеллара, и начнет радовать окружающих робошутеечками.

А пока что пожалте в дуэльную тему, там (по крайней мере, у меня, оппонента пока не успела оценить) все на максимально серьезных щщах.

Но это я все просто зубы заговариваю, потому что жалко мне очень зверюшек из твоей повести было

Вот всегда так - поели кучу народу, а жальче всех зверюшек. :(

[Lord Lamer]

Вот всегда так - поели кучу народу, а жальче всех зверюшек. :(

У народа был электрохлыст!

А зверюшки - лоботомизированные и практически беззащитные были! Это ж сколько... грокс-бургеров зазря полегло!

Ладно, заведу себе файл с заготовками для юморофанфика и буду сливать туда всю лишнюю веселость ради сбережения пафоса. Иначе, не ровен час

O_o

Э-э, нет! Ты, товарищ Dammerung, пиши, понимаешь, как тебе пишется!

Инквизиция с человеческим - это интересно (да и написано ладно!), а ЛЛ просто старый ворчун, он всегда найдет до чего докопаться ;)

[Sangvinij]

У народа был электрохлыст!

А зверюшки - лоботомизированные и практически беззащитные были! Это ж сколько... грокс-бургеров зазря полегло!

По 2ой редакции гроксики вполне опасные противники для новичков аколитов.

Изменено 16 апреля, 2017 пользователем Lord Lamer
оверквотинг

[Dammerung]

По 2ой редакции гроксики вполне опасные противники для новичков аколитов.

Вот и я говорю. Были у меня когда-то планы на собственную кампанию, где в одном эпизоде предполагалась коррида с гроксом. :)

Это ж сколько... грокс-бургеров зазря полегло!

Нет, что столько мяса пропало - это, конечно, беда. Рысь не даст соврать. Кстати, гроксы ведь рептилии, значит, они не дают молока - кто его тогда в Империуме производит?

Э-э, нет! Ты, товарищ Dammerung, пиши, понимаешь, как тебе пишется!

Я всегда пишу как пишется. То шутка была. :) Но я и сама не прочь иногда попинать людей за дисбаланс юмора и пафоса, поэтому интересно посмотреть на аналогичную реакцию на собственный текст. Фидбэк - дело важное, потому как с авторской стороны такие вещи не всегда видны.

[Sangvinij]

Кстати, гроксы ведь рептилии, значит, они не дают молока - кто его тогда в Империуме производит?

Никто не говорил, что не осталось молоко производителей в виде других млекопитающих. Просто гроксы популярны за свою всеядность и возможность есть чуть-ли не камень.

[Sangvinij]

Вот пруфы.

[Dammerung]

Хм, скажем так, тут вряд ли кто-то не знает, что такое грокс, и уж тем более вряд ли нуждается в пруфах, товарищ Сангвиний. :) Поэтому давайте не разводить сельскохозяйственно-ролеплейную дискуссию, ибо это будет оффтоп.

[Gormaks]

Очень приятное чтение! Тут я ещё немного субъективен, т.к. помимо того, что написано само по себе очень даже неплохо, мне ещё тема симпатична - люблю я такие вот "заезженные" сюжеты про волков, дознавателей и кроваво-алую луну :rolleyes:

Читал под Powerwolf - Night of the Werevolves :rolleyes:

Ближе к вечеру красная мгла сгустилась, неясные тени пролегли от шпилей и фонарей, и по улицам пошли люди в панцирях, выкрикивая в мегафоны предупреждения и загоняя прохожих по домам. По центральному проспекту с грохотом разъезжал “Носорог”, чьи динамики беспрестанно напоминали жителям об опасности пребывания на улице и в особенности вблизи от кромки леса. Время от времени в окно можно было увидеть сигниферов, что расхаживали группами и поодиночке, высоко поднимая хоругви и распевая гимны во славу Бога-Императора и святых защитников.

Чёрт его знает почему, но прямо запал в душу этот абзац ) Очень задаёт атмосферу. Это сродни знаменитому "Если рассудок и жизнь дороги вам — держитесь подальше от торфяных болот в ночную пору, когда силы зла властвуют безраздельно"... ))

Его жертвы были буквально растерзаны в клочья, а клочья эти как будто пытались разметать как можно дальше. Кости не просто сломаны, а раздроблены вдребезги. Руки и ноги перекушены.

))) Я, конечно, не патологоанатом ))) Но после первых двух предложений у меня в сознании чётко сложилась картинка кровавой каши: растерзаны в клочья, клочья затем раскиданы; кости не просто сломаны, а раздроблены вдребезги. Раздроблены вдребезги... И тут вдруг на тебе - руки и ноги перекушены. Чего там уже перекусывать-то? ))) То ли я не имею опыта в этих делах, то ли автор перестарался в нагнетании расчленёнки )))

В остальном всё очень классно. Атмосферное, неторопливое повествование. Душевная линия Реньер - Иллюриен. Завораживающее описание Проклятой Луны и города, попавшего в её свет. Страшного, конечно, в этой истории ничего нет. Но очень приятное совмещение известного мифа с вселенной 40К.

И я от вечерней усталости и слабого знания бэка так и не понял, кому этот зверь в итоге поклоняется, Кхорну что ли?) Я, если честно, думал что Малалу)

[Dammerung]

Читал под Powerwolf - Night of the Werevolves :rolleyes:

Правильный подход. :)

Чёрт его знает почему, но прямо запал в душу этот абзац ) Очень задаёт атмосферу.

Второй читатель отмечает эту часть. Надо сказать, у меня вся история очень хорошо зрительно визуализировалась, как не всегда бывает. Рада, что удалось передать эту мысленную картинку.

Раздроблены вдребезги... И тут вдруг на тебе - руки и ноги перекушены. Чего там уже перекусывать-то? ))

Ну, будем считать, что Иллюриен описывал два разных случая и смешал детали. Дедушка старый уже. :)

И я от вечерней усталости и слабого знания бэка так и не понял, кому этот зверь в итоге поклоняется, Кхорну что ли?) Я, если честно, думал что Малалу)

Да, Кхорну. "Отродье Кровавого бога", "символ, напоминающий череп", ненависть к псайкерам. Но вообще, скорее всего, брат Аллайд искренне считал, что борется со злом и выполняет волю Императора. Что довольно-таки по-малальски.

Спасибо за отзыв!

Изменено 28 апреля, 2017 пользователем Dammerung