"Ибо мы - Азур"

[camill]

Из всего, что я читал по обеим вселенным WH, это - единственное, что тянет перечитать (за исключенем Сэнди Митчелла, но и того я читал один раз на русском, один - на английском).

Изменено 12 ноября, 2011 пользователем camill

[Eldret]

Будет, но на три дня попозже - у нас тут внезапно возродился мегабаттл :)

Ждем. Оно прекрасно!

[Циник']

Ждем. Оно прекрасно!

Да не то слово. Супер.

Ждемс ... маловато будет...

[camill]

А тут можно как-нибудь подписаться на тему? Не на ответы на сообщение, а именно на тему целиком? РСС, или мыло, а то устал уже четыре раза в день заходить :)

[Бернхард]

Вверху вправо. Кнопка "Опции" -> "Подписка на тему".

[cpt Svarog]

Спасибо, Иван! Стал собирать армию эльфов для ивента воодушивленный твоим рассказом :)))

[Locksly]

Ваня, мы ждем продолжение.

[camill]

Да, ждем. Я захожу в тему примерно два-три раза в день и чаще всего замечаю, что ее читает еще кто-то.

[BigCat]

- Может, стоило взять пару матросов? – спросил Артеос, откидываясь назад.

Море ровно дышало широкой зыбью, вести ял было одно удовольствие. Капитан с удовольствием делал гребок за гребком, радуясь собственной силе и умению, и стараясь не думать о том, что их ждет через несколько минут.

- Греби-греби, - усмехнулся Саэдар.

Наггаритец сидел на руле, направляя лодочку к броненосцу.

- Да мне только в радость, - ответил Артеос.

- Чем меньше эльфов поднимется на борт – тем спокойней будут коротышки, - заметила Элья.

Девушка сидела на носу, за спиной у капитана, и разглядывала приближающийся корабль гномов.

- Азур, насколько они все-таки… Другие, - негромко сказала волшебница.

- А по-моему, они очень на нас похожи, - ответил наггаритец.

Капитан от удивления плеснул веслом, как зеленый гардемарин.

- Нет, в самом деле, - продолжил Саэдар, - Посмотрите на это чудовище, что вам бросается в глаза в первую очередь?

- Оно уродливо, - ответила Элья.

- Я не могу понять, как оно ходит в океане, - признался Артеос.

- А я считаю, что самое заметное в нем – желание утвердиться в мире, показать: «Мы – гномы, мы пришли сюда, это наше море», - сказал наггаритец, - Этот броненосец – воплощение гномовости.

- Воплощение чего? – Артеос от удивления раскрыл рот.

- Философ Саэдар, словослагатель, ищущий смыслы, придумал слово для обозначения принадлежности к культуре подземных коротышек, - объяснила Элья, - А наш «Орел», надо полагать, воплощение эльфовости.

- Воплощение духа Азур в приложении к Менлуи Латайн, - торжественно поднял палец Саэдар.

- Никогда не слышал, чтобы океан называли Менлуи Латайн, - признался капитан, наблюдая за выпрыгнувшей из воды летучей рыбой, - Знак Шторм со знаком Воды никогда не ставят рядом.

- В анналах Аэтиса, который первым утвердил поэтический канон, - противно ученым голосом начала объяснять Элья, - Знак Воды «Менлуи» принято ставить перед знаком «Элтрай» - Рок-Надежда, перед знаком «Лакой» - Мощь-страх смерти, перед знаком «Енлуй»…

- Эль, смилуйся над нами, ни он, ни я никогда не могли усвоить каноны классической поэзии, - рассмеялся Артеос.

Саэдар на руле часто закивал головой.

- Вы учились вместе? – удивилась волшебница.

- Когда отец оставил меня в поместье Белтана учиться на врача, он также просил князя, чтобы мне дали и общее образование, - объяснил Саэдар, - Старик полагает, что времена меняются, и вождям кланов будет полезно знать обычаи Внутренних Королевств и прочую ерунду. Поэтому я страдал вместе с благородным Артеосом и Таной.

- Кто такая Тана? – спросила Элья.

- Дочь нашего покойного сенешаля, - Артеос вздохнул, - Она была старше нас на двадцать лет и гоняла в хвост и в гриву.

- Похоже, эта Тана – необычная девушка, - сдержанно заметила волшебница.

- О да, - кивнул Артеос, - Иначе отец не отдал бы ей пост ее покойного отца.

- Женщина-сенешаль? – Элья положила руки на голову капитану, - Ка-а-акое необычное у вас семейство, Арте.

- Матушка говорила, что Тана превратилась в красавицу, - с невинной улыбкой заметил Саэдар, - Она все сокрушалась, что такая красивая девушка носится по полям на коне и учит щенков попадать копьем в цель.

- И чем это отличается от того, чем занимаются женщины твоего клана? – спросил Артеос, - Элья, отодвинься, а то я толкну тебя спиной.

- Сперва расскажи, кто такая эта Тана и что тебя с ней связывает, - Элья ухватила военную шапочку Артеоса и натянула ему на нос.

- Да ничего меня с ней не связывает, - повел плечами капитан, - Ты ее не видела! И вообще, после того, как у нас гостил Галдор, официально в нее влюблен он.

- Галдор? – Элья поправила шапочку и отодвинулась обратно в нос ялика, - Как интересно!

Саэдар усмехнулся:

- И ведь начинали с классической поэзии, - он помрачнел, - Мы почти приплыли.

- Интересно, почему мы болтаем о всякой ерунде, хотя знаем, что через минуту полезем на корабль, полный вооруженных дави, - подумал вслух капитан.

- Что тут непонятного? – голос Эльи стал серьезен, - Нам страшно. Главное – не проявлять страх открыто. Не думаю, что они смогут по выражениям наших лиц догадаться, о чем мы думаем, так что просто постарайтесь сдерживать чувства.

- Я бы не сказал, что гномы сдержанны в чувствах, - заметил Артеос.

- Они – нет. Именно поэтому сдержанными должны быть мы, - твердо сказала волшебница, - Арте, табань.

На ялик упала тень, и капитан понял, что они уже практически у борта броненосца. Артеос опустил весла в воду, замедляя ход лодочки. Ему не надо было оборачиваться, чтобы понять, сколько осталось до железной стены – за десятилетия службы командир научился чувствовать расстояние. Капитан осторожно развернул ялик и уперся веслом в борт корабля гномов. Выкрашенная серой краской плита была ровной, почти гладкой, и эльф в очередной раз подумал, насколько гномы превосходят народ Ултуана в обработке металла.

- Капитан Артеос! – донеслось сверху.

Независимо от того, говорил Траин Торгилльсон на своем языке или пользовался рейксшпилем, его речь, на взгляд Артеоса, больше всего напоминала грохот камней, сыплющихся в стальное ведро.

- Капитан Траин.

Командир «Орла» поднял голову. Капитан броненосца, кажется, старался выглядеть дружелюбно, он снял не только шлем, но и кольчугу, зато надел богато расшитый зеленый плащ, заколотый у горла золотой пряжкой. Опершись грудью о стальное ограждение, Траин Торгилльсон махнул рукой над бортом:

- Сдай к корме пятнадцать футов, мы опустим люльку для женщины.

Отталкиваясь веслом от борта, Артеос передвинул ялик. В этом месте, как он заметил, над ограждением борта выступала изогнутая стальная балка с блоком на конце. На палубе броненосца завозились, по балке сноровисто прополз гном и закрепил на блоке кожаное сиденье. Одновременно двое других гномов бросили рядом с балкой веревочный трап.

- Интересно, - заметил Саэдар, - Они собираются поднять в люльке только вас, госпожа Элья, а мне и капитану предложено подниматься по трапу.

- Это знак уважения, лейтенант, - ответила девушка, - Гномы часто называют нас, вернее вас – «женоподобными». Если бы они хотели оскорбить тебя или капитана, то спустили бы только люльку. Сбросив трап, они показывают, что отличают вас от женщин.

Волшебница повесила на шею сумку с инструментами, затем взяла ящик со снадобьями и просунула руки в наплечные лямки.

- Саэдар, дай мне свой ящик, - сказала она.

- Я вполне смогу поднять его сам, - ответил наггаритец.

- Я верю, - спокойно ответила девушка, - Но будет надежней, если он будет подниматься вместе со мной.

Саэдар молча помог закрепить кожаный ящик врача под левой рукой волшебницы. Артеос усадил Элью в кожаное сиденье. Ремни, которыми, как видно, следовало закреплять седока в люльке, были слишком длинны, и капитан пропустил один из них поверх ящика.

- Так, конечно, делать нельзя, но по-другому не получится. Главное – сиди спокойно, - сказал он девушке, - Я поднимаюсь первым. Саэдар, сбрось вдоль борта штормовой пояс, пришвартуй ял к этому крюку, не знаю уж, для чего он, и лезь за нами.

Артеос повесил на спину тяжелую флягу с черным вином и махнул рукой гномам:

- Поднимайте!

На палубе броненосца защелкало, и люлька с волшебницей медленно поплыла вверх. Капитан ловко встал в лодке, ухитрившись даже не качнуть ее, взялся за ступень трапа и подтянулся на руках, чтобы не толкнуть лодочку. Нащупав ногами опору, Артеос быстро полез вверх по веревочной лестнице. Трап был много шире того, к которому он привык, а расстояние между ступенями было слишком маленьким, но второй раз подниматься было проще. Под одобрительное гудение гномов, командир «Орла» взлетел по трапу и перемахнул через непривычно низкое ограждение. Поставив на палубу флягу, он шагнул к лебедке, которую крутили двое гномов. Как и капитан Траин, они были без доспехов.

- Осторожней, - сказал Артеос.

Один из матросов улыбнулся щербатым ртом:

- Не бойся, эльги, мы так галаз поднимали. Хорошее золото.

Артеос хотел сказать, что ему все равно, какое золото они поднимали, но потом вспомнил, что для гномов этот металл – едва ли главная ценность в жизни. Он сдержанно кивнул и встал рядом с лебедкой. Через несколько мгновений над бортом показалась слегка покачивающаяся люлька с волшебницей. Девушка сидела, поджав ноги, кажется, никаких неудобств она при подъеме не испытала. Гномы остановили лебедку, затем щербатый нажал какой-то рычажок, и балка слегка поднялась. Теперь люлька с волшебницей была выше ограждения. Щербатый матрос крутанул рукоятку, и балка повернулась вокруг оси – теперь Элья находилась над палубой. Еще один поворот рукояти, и балка опустилась так, что ноги девушки почти касались палубы. Артеоса поразило, насколько плавно и бесшумно работал механизм, поворачивавший конструкцию весом в сотни фунтов. Элья быстро отстегнула ремни, грациозно оперлась на руку капитана и соскочила на палубу. Артеос уже хотел представить девушку капитану Траину, но внезапно гномы вокруг замолчали. На их лицах, еще мгновение назад светившихся искренним дружелюбием, проступила вдруг та же ненависть, что встретила капитана час назад. Гномы смотрели куда-то за спину Артеосу, и, обернувшись, он увидел стоящего у ограждения Саэдара, только что поднявшегося на борт.

- Кол эльги, - прошептал кто-то из гномов.

Резко обернувшись, Артеос увидел, что в руках гномов как по волшебству появилось оружие, капитан Траин, стоявший впереди своих матросов, сжал кулаки и нагнул голову, казалось, еще мгновение – и он бросится в драку. Артеос выругался про себя – он должен был это предусмотреть!

- В чем дело, брат мой? – негромко спросил наггаритец.

- Они принимают тебя за друччи, - процедил командир «Орла».

- А, - коротко ответил Саэдар.

- У нас есть от силы полминуты прежде, чем они начнут рубить нас на куски, - предупредила волшебница.

Артеос понимал, что должен, пока не поздно, найти слова, которые успокоят команду броненосца, но в голову ничего не приходило. Погибнуть вот так, о рук тех, кому хотел помочь, да еще утащить с собой девушку, которую любишь и друга!

- Госпожа Элья, вы ведь знаете их язык? – невозмутимо спросил Саэдар.

- Да, знаю, - ответила Элья.

- Тогда, пожалуйста, переводите мою речь – слово в слово.

Наггаритец шагнул вперед и широко развел руки в традиционном жесте миролюбия.

- Слушайте меня, воины дави, моряки корабля «Зеедракк»!

Голос Саэдара был глубоким и низким и Артеос понял, что лейтенант старается приблизить его к басу гномов. Но тут заговорила Элья, и капитан разом забыл о наггаритце. Да, речь гномов, на взгляд Артеоса, больше всего походила на грохот камней в железном ведре. Но в исполнении волшебницы она звучала, как перекатывание маленьких камушков с пляжей Сафери, что обточены морем до блеска, в дорогом хрустальном кубке. Гномы замерли, пораженные тем, что эта девушка-эльги знает язык, который сами они почитали тайным и священным.

- Я Саэдар, сын Амлека, воин клана Сынов Тумана и рейнджер флота Короля Феникса. Те, кого вы называете «кол эльги» - предатели моего народа, убийцы и осквернители.

Он остановился, давая волшебнице перевести свои слова. Гномы слушали внимательно, на их лицах было недоверие, но, по крайней мере, оружие они опустили.

- Да, они предатели, - продолжал Саэдар, - И, хоть мне стыдно об этом говорить, они происходят из того же рода, что и я.

Выслушав перевод, Траин резко спросил:

- Как это может быть?

- Четыре с лишним тысячи лет назад, когда проклятый Малекит поднял мятеж против законного короля, - ответил Саэдар, - Народ моей земли разделился. Мой клан и многие другие остались верны Азуриану. Другие стали предателями. Я ненавижу их больше, чем вы можете себе представить, но отрицать это родство не могу. В вашей власти убить меня, но мои товарищи здесь ни при чем.

- Если ты родня предателей, - выкрикнул один из гномов, - почему вас не отправили в изгнание? Почему не лишили прав?

- Потому что их судьба – хуже, чем изгнание, - вступил молчавший до той поры Артеос, - Когда Малекит в своей злобе решил погубить народ Ултуана, он призвал на помощь демонов, и обрушил на нашу землю ужасное бедствие. Большая часть Наггарита ушла под воду. Предки Саэдара стали изгнанниками, потому что у них больше не было дома, а народы других княжеств не верили им и подозревали в измене.

- Но ты ему веришь?

Траин пристально смотрел в глаза Артеосу, словно стараясь понять, можно ли доверять словам капитана.

- Его отец сражался рядом с моим отцом в битве, которая решила судьбу нашей земли, - пожал плечами Артеос, - Мы росли вместе. Да, я ему верю.

За спиной Траина один из гномов сказал несколько слов, но договорить не успел – Элья внезапно закончила фразу за него. Артеос расслышал в ее речи слово «эльги» и понял, что девушка процитировала приснопамятную поговорку гномов. Не останавливаясь, девушка шагнула вперед и открыла свою сумку врача. Она провела ею перед гномами так, чтобы все видели инструменты и снадобья, затем ткнула рукой в сторону, туда, где на палубе был сооружен навес из толстой шерстяной ткани, из-под которого доносились стоны. Волшебница топнула ногой и потрясла кулачком перед носом Траина. Затем, наклонившись, она почти выкрикнула в лицо гномам несколько слов, резко рассекла ладонью воздух перед ошарашенными дави и, вздернув подбородок, встала рядом с Артеосом.

- Что ты им сказала? – негромко спросил командир «Орла».

- В общих чертах: объяснила, что пока они валяют дурака, их товарищи умирают на палубе – я чувствую это даже отсюда, - девушка говорила совершенно спокойно, - Ну и немного добавила об их манере вести себя в присутствии благородной женщины.

- Думаешь, они оценят твою искренность? – Саэдар встал слева от капитана, - Арте, если они бросятся на нас, прыгай с Эльей за борт, я постараюсь побегать от них по палубе так, чтобы у вас было время отплыть.

- Бесполезно – расстреляют из этих своих ружей, - покачал головой капитан.

Гномы яростно спорили между собой.

- Довольно! – крикнул вдруг на рейксшпиле Траин, - Не важно, правду они говорят или нет! Если они могут лечить – пусть лечат!

Один из гномов – в дорогой одежде с аккуратно расчесанной длинной бородой - встал перед капитаном броненосца, засунув руки за пояс, и выкрикнул что-то в лицо капитану.

- Это, кажется, кто-то вроде нашего Галдора, - заметила Элья, - И он нам совсем не доверяет.

Внезапно в толпе гномов прошло шевеление, рассекая море светловолосых голов прошел высокий ярко-рыжий хохол, и между Траином и его офицером вклинился самый необычный гном, которых только видел Артеос: широкий, полуголый, в коротких клетчатых штанах, с коротко стриженой рыжей бородой и торчащим вертикально вверх гребнем таких же рыжих волос. Его мускулистое тело было покрыто синими татуировками, в носу висело золотое кольцо.

- Вот теперь начнется, - пробормотала Элья.

- Кто это? – спросил Артеос.

- Это воин культа убийц, берсерк, - ответила девушка, - Тебе будет, что с ним обсудить, Арте.

Изменено 15 января, 2012 пользователем BigCat

[Бернхард]

У меня небольшое замечание. Как так получилось, что гномы в Саэдаре увидели тёмного эльфа, а в Элье - нет? У них же у обоих чёрные волосы.

[BigCat]

Я там чуть раньше, несколькими сотнями килобайтами текста выше показывал, почему Элья сперва ему не доверяла.

[Бернхард]

Потому что он нагарритец. Но как это поняли гномы?

[BigCat]

Когда он не лыбится, он похож на друччи, как и прочие наггароти.

[Бернхард]

Ну, просто для меня основные отличия тёмных эльфов от высших - это чёрные волосы и злобная физиономия. Элья, по описанию, соответствует обоим признакам. А уж гномы точно в эльфах не специалисты - отличают по чёрным волосам, наверное.

Высокая, может быть, на ладонь ниже, чем он, с редкими для детей Ултуана прямыми черными волосами, убранными под военную тиару. Не слишком красивая, хотя, тут, наверное, виноваты глаза – бледно-серые и злые, очень злые. Не насмешливые, как у Теклиса, не холодно-равнодушные, как у адмирала – это был взгляд эльфа, которому крайне неприятно общество то ли капитана Артеоса, то ли великого мага, а возможно и их обоих.

Изменено 7 декабря, 2011 пользователем Бернхард

[BigCat]

У Эльи злое не лицо. У нее злой взгляд, когда она чем-то недовольна, как и следует из этого отрывка. У Саэдара рожа - среднее между Томми Ли Джонсом и Ником Кейвом. Т. е. когда он не улыбается, то выглядит, как злобный думак с бровями.

[Bel]

кстати, есть ли у Саэдара татуировки на лице и флешхук в ухе?

[Myffin]

Наконец то продолжение. :) Интересно, что там дальше с берсеркером будет

Изменено 8 декабря, 2011 пользователем Myffin

[BigCat]

- Кто это? – спросил Артеос.

- Это воин культа убийц, берсерк, - ответила девушка, - Тебе будет, что с ним обсудить, Арте.

- Только этого нам не хватало.

Артеос настороженно смотрел, как рыжий гном бесцеремонно отодвинул в стороны капитана броненосца и его кажется-помощника и встал перед Эльей, уперев гигантские кулаки в бока. Командир «Орла» не сомневался, что с мечом в руке он потягается с любым из гномов на броненосце, но без оружия справиться с этим татуированным здоровяком вряд ли получилось бы даже у его учителей из Белой Башни.

- Ты умеешь врачевать гниющие кости, женщина? – спросил берсерк на вполне приличном рейксшпиле.

- Зависит от того, как далеко зашла гниль, - спокойно ответила Элья, - Но, в любом случае, от моей помощи хуже не будет.

- Броди Брагильсон, мой брат перед Гримниром, ранен в ногу и руку, они почернели и распухли, - сказал рыжий гном, - У него жар и бред, боюсь он не выживет. Если Броди умрет от болезни – это будет очень плохая смерть.

Гном с натугой стянул с пальца золотой перстень с переливающимся синим камнем.

- Я дам тебе это, женщина, если Броди выживет.

Элья опустилась на одно колено так, что ее глаза оказались вровень с глазами берсерка.

- Меня зову Элья сан’ату Каэнн, гном, и ты до сих пор не назвал своего имени, - холодно сказала девушка.

- Меня зовут Хравни Хьярнисон, эльги ринн, а имя моего клана тебе знать не нужно, - ответил берсерк.

- Мне известно, что Убийцы никому не называют имя своего БЫВШЕГО клана, - ядовито заметила Элья, - Так вот, Хравни Хьярнисон, морской закон Ултуана гласит, что жизнь на море спасают без всякой оплаты, плату требуют лишь за спасение корабля и груза. Поэтому засунь себе это кольцо в то место, которое благородная девушка вслух не называет. И я не «ринн», я – «мадх», понял?

Артеос глубоко вздохнул и приготовился бить берсерка ногой в горло. Шея гнома была чуть выше его живота, при удаче можно надеяться сломать кадык и тогда, глядишь, он и впрямь успеет выкинуть чересчур прямую и честную волшебницу за борт, а там, возможно, вдвоем с Саэдаром они отвлекут коротышек…

Рыжий берсерк расхохотался. Это был тяжелый, ухающий смех, в нем чувствовалось напряжение прошедшего боя, страх за товарища и смертельная усталость, но это был смех.

- Прошу прощения, госпожа, я был невежлив, - отсмеявшись, с трудом выговорил гном, - И я не знаю морские законы твоего народа. Позволь, я проведу тебя к Броди. Я надеюсь, ты спасешь ему жизнь, чтобы он смог умереть, как положено Убийце.

Хравни посмотрел на окружающих гномов:

- И хватит валять дурака, дави. Эти эльги не дают никаких клятв. Они предлагают нам спасти наших братьев.

- И какую цену они потом потребуют? – угрюмо спросил тот, кого Элья считала помощником капитана, - Сейчас они говорят, что спасают бесплатно, но что будет потом?

- А во сколько ты оцениваешь жизнь дави, Фрегги Форкельсон? – негромко спросил Траин, - В золоте? В серебре? В драгоценных камнях? Я капитан этого корабля, и я решил – пусть они лечат раненых.

- Король Биррнот будет в ярости, - также тихо ответил Фрегги.

- Вся вина – на мне, - коротко ответил Траин, - Капитан Артеос, госпожа Элья, господин Саэдар – позвольте, я проведу вас к раненым.

Артеос коротко кивнул и подхватил флягу с черным вином. Гномы расступились, и трое эльфов прошли за капитаном броненосца к навесу.

Вблизи тяжелый запах гниющих ран был настолько силен, что Артеосу захотелось зажать нос. Элья взглянула под навес и коротко приказала:

- Убрать. Поставьте защиту от ветра, дождя сегодня не будет. Мне нужно три котла, в которых будет кипеть чистая пресная вода. Много чистых тряпок. Очень много. Шесть металлических чашек вот такого размера, - она сложила вместе кулачки и показала, какой должна быть чаша, - Лучше, если чаши будут из серебра. И еще – четверо крепких моряков, которые будут держать раненых, если это понадобится.

Траин махнул рукой, и работа закипела. Артеос вынужден был признать, что матросы «Зеедракка» работают быстрее, чем команда «Орла». Пока гномы устанавливали стальные стойки и натягивали между ними шерстяной занавес, пока устанавливали на стальной палубе жаровни и утверждали на них котлы, Элья и Саэдар начали обходить раненых. Девушка достала из сумки кисточку и чернильницу, и принялась рисовать на повязках, а иногда и просто на теле раненых черточки – на некоторых одну, на других – две, у тех, кто почти не подавал признаков жизни – три.

- Те, у кого одна черта – пусть идут на тот край, помогите им, - продолжала распоряжаться девушка, - Саэдар, это простые раны, они – твои. Их кости похожи на наши, но много толще, и надкостница заживает быстрее. Их сердце бьется сильнее и кровь гуще, имей это в виду.

Саэдар кивнул, и направился туда, где гномы устраивали легко раненых. Правее гномы укладывали тех, на ком девушка нарисовала две черты. Раненых с тремя чертами было четверо – их не трогали.

- Госпожа Элья, а что делать с Дракке? – спросил один из гномов, переносивший раненых, - На нем вы ничего не нарисовали.

- Он умер, - коротко ответила волшебница, - Час или два назад, не знаю, сколько у вас распространяется трупное окоченение.

Гном склонил голову и вместе в товарищем поднял мертвого, чтобы отнести его в сторону. Элья подошла к одному из гномов с тремя полосками. Артеос встал рядом с ней. Раны были чудовищны – у моряка не было левой руки, и даже под повязками было видно, как смят и изломан левый бок.

- Ему откусил руку морской дракон, - сказал щербатый матрос, что поднимал волшебницу на борт.

- Не отвлекай меня, - приказала девушка, приложив ладони к груди раненого.

По телу гнома пробежало холодное синее пламя, и внезапно он весь оказался заключен в сияющий синий кокон.

- Тяжелее, чем я думала, - прошептала Элья, - Они обладают природной устойчивостью к магии, мне придется больше полагаться на лечение.

- Что ты с ним сделала? – спросил Артеос.

Девушка поднялась и перешла к другому раненому – молодому на вид гному с короткой бородой. Грудь и живот моряка были покрыты набухшими темной кровью повязками.

- Я погружаю их в стазис, - ответила девушка, - Замедляю все процессы в организме – течение жидкостей, биение сердца. Так, по крайней мере, они доживут до того момента, как у меня дойдут до них руки.

- Но у них же самые тяжелые раны!

Артеос не заметил, как подошел Траин Торгилльсон. Капитан броненосца был очень взволнован, его лицо покраснело, кулаки сжимались и разжимались. Элья заключила молодого гнома в синий кокон и посмотрела в глаза командиру «Зеедракка».

- Чем тяжелее раны – тем дольше исцеление. Если я начну с самых тяжелых – за это время ухудшится положение остальных. Не волнуйся, Траин Торгилльсон, - неожиданно мягко добавила она, - Я постараюсь спасти твоего брата.

Траин коротко кивнул и отошел в сторону.

- Брата? – тихо спросил Артеос.

- Ты разве не видишь сходства? – удивилась Элья, переходя к следующему гному с тремя чертами.

- Для меня они все на одно лицо, - признался капитан.

Когда все четыре раненых с тремя полосками были заключены в коконы, Элья подошла к одной из жаровен, на которой уже кипела в котле вода. Расстелив на палубе кусок шелка, она сказала:

- Арте, смотри внимательно. Я буду выкладывать инструменты и называть каждому из них число. Запомни число каждого из них и не перепутай. Использованные я буду откладывать сюда, - она расстелила второй кусок материи, - Как только половина инструментов будет использована – собирай их, ополаскивай от крови и бросай в чан с кипящей водой.

Девушка достала из сумки песочные часы.

- Жди, пока просыплется весь песок, потом доставай из чана вот этими щипцами и укладывай на первый холст ровно на то место, где они лежали. Справишься?

- Справлюсь, - ответил Артеос.

- Кроме того, ты будешь смешивать снадобья так, как я скажу, - продолжила Элья, - Где чаши?

Щербатый матрос поставил перед ней шесть серебряных чашек. Они явно были скованы только что, Артеос слышал звон молотка, но, несмотря на это, поверхность каждой была гладкой, словно их тщательно отделывали.

- Вот этой ложечкой отмеряй столько, сколько я скажу из указанных флаконов и смешивай в черном вине.

Артеос кивнул.

- Тогда начнем. Первый…

Всего инструментов оказалось тридцать семь, включая оправленные в серебро странного вида ножи из акульих зубов. Среди них были разного вида ножи с короткими лезвиями, необычные то ли ножницы, то ли щипцы, сверла, пилы и устройства, назначение которых капитан даже не мог себе представить. За инструментами последовали флаконы с разного цвета жидкостями и порошками – для них были назначены отдельные числа. Когда все было приготовлено, Элья надела странную маску с хрустальным щитком на глазах и сказала:

- Начинаем. Несите первого.

Следующие несколько часов слились в сплошной кошмар. За век с небольшим службы на флоте Артеос видел смерть в разных обличьях. На его глазах эльфы умирали от топоров северных мародеров и кривых мечей друччи, от зубов морских тварей и порождений Хаоса. Он видел, как горит плоть в дыхании гидр Наггарота и плавится от заклятий нечистых колдунов. Он слышал, как кричат раненые и умирающие. Капитану случалось наносить последний удар милосердия тем, кого спасти было нельзя. И все же он не мог вспомнить что-нибудь более страшное, чем эта борьба за руки и ноги тех, кто, по большому счету, был старинным врагом его народа. Раз за разом Элья вспарывала вдоль страшно распухшие конечности, выдавливала гной, после чего начиналось самое тяжелое. Призывая на помощь Ишу, девушка вела рукой над раной, которая начинала странно светиться изнутри. Изгонять гниль из кости было тяжело. Природная сопротивляемость гномов магии, что помогала им выстоять под градом заклятий на бесчисленных полях сражений, в этот раз работала против них. Артеос видел, как на лбу волшебницы выступают крупные капли пота, когда она вытягивает вонючую смерть из руки, ноги, груди или живота очередного ширококостного, приземистого моряка. Командир «Орла» чувствовал, что с каждым разом это дается девушке все труднее, но снова и снова свечение из золотого становилось красным, из раны плескало черной гнилью, и она опять начинала сиять победным золотом. Сразу после этого наступала его очередь – промыть глубокий прорез заранее приготовленной смесью, вставить обрезок серебряной трубочки, сдвинуть края и держать, пока один из гномов наскоро сшивал рану вымоченными в черном вине шелковыми нитками. Одно бородатое лицо сменялось другим – одинаково искаженным страданием. Боясь уронить достоинство дави перед эльфами, моряки «Зеедракка» стискивали зубы, чтобы не застонать, и когда из горла рвался очередной задушенный хрип, Элья кивала Артеосу, и он вливал в рот страдальцу чашу черного вина. Тяжелый напиток двойной перегонки, который моряки Ултуана пили лишь в лютую стужу, да и то смешивая с кипятком и медом, кажется, слегка облегчал боль, или по крайней мере заставлял забыть о ней, и не раз раненый гном знаками просил вторую чашку.

Саэдар работал стараясь не смотреть по сторонам. Он знал, что его окружают гномы, которые, кажется, все еще видели в нем если не «кол эльги», то изгнанника, а изгнанникам этот народ, похоже, не особенно доверял. Наггаритец чувствовал на спине настороженные взгляды, но заставил себя не обращать на это внимание. Он – врач, его дело – лечить, и лейтенант снова и снова снимал повязки, промывал раны, иногда извлекал из них осколки костей, наносил мазь, что останавливает воспаление, собирал сломанные кости и накладывал шины. Когда он перешел к четвертому раненому и начал снимать повязку с раны на груди, гном внезапно открыл глаза, и, увидев лицо эльфа, хрипло закричал. Оттолкнув руку врача, раненый что-то сказал на своем языке и попытался ударить Саэдара. Перехватив руку, наггаритец крикнул окружающим гномам:

- Держите его!

Гномы неуверенно переглянулись.

- Да держите же, идиоты, он убивает себя!

Две огромные татуированные руки прижали раненого к палубе, и перед Саэдаром возникло ухмыляющееся лицо Хравни:

- Так удобно, Саэдар Амлексон?

Наггаритец криво усмехнулся:

- Лучше не придумаешь.

Быстро обработав рану, он поднес к губам прижатого к палубе гнома чашу с черными вином. Раненый упрямо замотал головой. Саэдар вздохнул и сделал большой глоток из чаши:

- Пей!

- Откуда мне знать, - впервые подал голос раненый, - Может, на тебя этот яд не действует.

Наггаритец молча протянул чашу Хравни. Берсерк перехватил раненого одной рукой, принял чашу и опорожнил ее в два глотка. Лицо его расплылось в довольной ухмылке и он протянул чашу Саэдару:

- Еще!

- Если останется, - усмехнулся лейтенант, - Это для раненых.

Он снова наполнил чашу и снова поднес ее к губам упрямого гнома. Тот неуверенно поднял лицо и посмотрел на нависающего над ним Убийцу.

- Пей, дурак, - расхохотался Хравни.

Когда раненый выпил вино, Саэдар повернулся к берсерку:

- Я буду тебе очень признателен, Хравни, сын Хьярни, если ты не станешь далеко уходить и поможешь, если у меня возникнут затруднения с другими, э-э-э, больными.

- Легко, - усмехнулся берсерк, и вдруг подмигнул врачу, - Но мне кажется, ты легко мог успокоить его и сам.

- Мог бы, - кивнул наггаритец, - Но, боюсь, твои братья разорвали бы меня на куски.

- Увы, - вздохнул Убийца, - Они не видят дальше обычаев своего клана.

- А ты? – спросил Саэдар, делая знак гномам нести очередного раненого.

- А у меня нет клана, - спокойно ответил Хравни.

Саэдар обработал раны еще семерых моряков, дважды прибегнув к помощи берсерка, когда очередной раненый, увидев перед собой лицо наггаритца, начинал кричать и отбиваться. Лейтенант уже дал сигнал нести восьмого, когда Хравни внезапно встал:

- Извини, Амлексон, я должен тебя оставить – у вашей волшебницы дошла очередь до Броди.

- Ты ему ничем не поможешь, - покачал головой Саэдар.

-Я знаю, - кивнул Хравни, - Но если он умрет – я должен быть рядом с ним. Вы, двое, - он указал на двоих гномов, - Помогайте лекарю, как он прикажет.

Тяжело переваливаясь, берсерк зашагал туда, где двое моряков осторожно положили перед Эльей носилки с полуголым гномом с рыжим гребнем и бородой.

Когда перед девушкой положили Броди, сына Брагиля, рядом с Артеосом сел на палубу Хравни Хьярнисон. Скрестив ноги, и уперев руки в бока, он уставился на своего товарища. Судя по короткой бороде и гладкому, без морщин лицу, Броди был очень молод. Куда уже в плечах, чем его старший товарищ, он, что удивительно для гномов, был худ и скорее жилист, чем мускулист. Его татуировки были проще и покрывали лишь часть рук и груди. Элья осторожно сняла повязки с распухших руки и ноги и со свистом втянула воздух сквозь зубы.

Изменено 7 января, 2012 пользователем BigCat

[Ecoross]

Спасибо. Очень сильный фрагмент, прямо перед глазами встает.

[camill]

Большое спасибо. Сильно. Я думаю, что не ошибусь, если позволю себе высказать общее мнение, что мы все с нетерпением ждем следущей главы.

[SaintGeorge]

Вот это клифхэнгер!

Поскорей бы продолжение!

[BigCat]

Когда перед девушкой положили Броди, сына Брагиля, рядом с Артеосом сел на палубу Хравни Хьярнисон. Скрестив ноги, и уперев руки в бока, он уставился на своего товарища. Судя по короткой бороде и гладкому, без морщин лицу, Броди был очень молод. Куда уже в плечах, чем его старший товарищ, он, что удивительно для гномов, был худ и скорее жилист, чем мускулист. Его татуировки были проще и покрывали лишь часть рук и груди. Элья осторожно сняла повязки с распухших руки и ноги и со свистом втянула воздух сквозь зубы.

- Плохо? – спросил Артеос, выкладывая на шелк прокипяченные инструменты.

- Мне следовало поставить ему три черты, - пробормотала волшебница, - Очень плохо. Хравни Хьярнисон, - обратилась она в к берсерку, - Я сделаю все, что смогу, но обещать ничего не буду. Твой друг ранен очень тяжело.

- Я знаю, что ты сделаешь все, что сможешь, Элья Каэнндоттир, - голос Убийцы был тяжелым и каким-то бесцветным, - Я не прошу большего. Просто если Броди умрет вот так, от ран, он не попадет в чертоги Гримнира, а будет обречен бродить тенью, пока его душа не растает без следа.

Элья молча кивнула и повернулась к Артеосу:

- Четыре и два. Начинаем.

Волшебница вытянула гниль из руки и ноги молодого берсерка и обработала глубокую рану на лице, но когда она протянула руки к двум черным дырам в боку гнома, по телу Броди прошла судорога. Его глаза широко раскрылись, из горла вырвался сдавленный полухрип-полувой. Затылок и пятки молодого гнома уперлись в палубу, он выгнулся дугой, и Хравни едва успел подхватить товарища за плечи.

- Что с ним? – крикнул Артеос.

- Нервный узел, вот здесь, - бесстрастно указала Элья, - Он воспалился. При любом движении или воздействии заклинанием этот бедняга испытывает дикую боль. Узел надо удалить, но Броди этого не перенесет.

- Ты можешь его усыпить? – спросил Хравни.

- Он слишком слаб, - покачала головой девушка, - Если я усыплю его заклинанием – он не проснется. Если дам усыпляющее или обезболивающее снадобье – то же самое.

- Он умрет, если ты не вырежешь это место, и он умрет, если ты начнешь его вырезать, - тихо сказал Хравни.

Огромные лапы берсерка крепко сжимали плечи молодого гнома, но Артеосу показалось, что Хравни старается держать своего юного товарища бережно, почти нежно.

- Элья Каэнндоттир, - голос Убийцы был ровным, и чужой для него рейксшпиль вдруг зазвучал торжественно, почти как родной язык дави, - Я доверяю тебе жизнь Броди Брагильсона. Если ты сможешь его спасти – Братство Гримнира будет тебе благодарно. Если он умрет – клянусь, я не стану держать на тебя ненависти. Прошу, - его голос внезапно дрогнул, - Постарайся спасти его душу.

- Я попробую, - Элья приложила руку ко лбу и помолчала, - Арте, слушай меня внимательно. Когда я кивну – разведешь края раны в стороны на два пальца. Хравни, держи его крепко.

Она взяла узкий нож с коротким лезвием, глубоко вздохнула и запела. Язык гномов казался Артеосу странным, но это песня звучала еще более чуждо. Мелодия со непонятным размером вилась вокруг нескольких нот, на две септимы ниже, чем песни эльфов. Элье приходилось напрягать голос, и все равно чувствовалось, что она поет выше, чем было бы привычно гномам. Но это не имело значения. На корабле установилась мертвая тишина, гномы – и здоровые, и раненые, молча смотрели на женщину-эльги, что пела песню на языке дави. Броди, что еще несколько мгновений назад корчился от боли, вдруг расслабился, даже обмяк в руках Хравни.

Артеос так заслушался, что едва не пропустил сигнал волшебницы. Повинуясь еле заметному кивку, он резко наклонился над раненым и быстрым, но плавным движением раздвинул края раны. Капитан «Орла» всегда гордился своей реакцией, но даже он, прошедший обучение у мечников Белой Башни, еле успел заметить, как метнулось к язве лезвие ножа. Саэдар после говорил ему, что для него испачканная кровью рука волшебницы превратилась на мгновение в белые и красные полосы в дрожащем воздухе. Из раны плеснуло черным, и затем она вдруг засияла знакомым золотом. Броди выгнулся и захрипел, он бился в лапах Хравни, но в глазах юноши была боль, не смерть.

- Все-все-все, - забормотала Элья, водя правой рукой над раной.

Она отбросила в сторону кусок серо-розового мяса с черными пятнами и положила окровавленный нож к использованным инструментам. Не переставая водить руками над раной, девушка коротко приказала:

- Арте, смешай три из восьмого, два из первого и пять из девятого, разведи в пятнадцати черного вина и влей ему в рот.

Стараясь унять дрожь в руках, капитан бросился исполнять приказание. Броди больше не бился, он хрипло и тяжело дышал, закрыв глаза, по лицу и телу юного берсерка тек пот.

- Ты могла выучить слова, - потрясенно сказал вдруг Хравни, - Для тебя это нетрудно. Но как ты могла узнать, как ее нужно петь? Как это возможно?

- Мы умеем записывать музыку, - устало ответила Элья.

Девушка осторожно отвела руки от раны и выпрямилась, плечи ее вздрагивали.

- Когда-то давно, когда мы еще не были врагами, один мудрый эльф путешествовал по вашим городам и записывал все, что увидел.

Артеос подал волшебнице готовый состав и та осторожно поднесла его к губам Броди.

- Дриккь, - приказала она.

Юный гном открыл рот и сделал первый глоток. Ему понадобилось несколько мгновений, чтобы отдышаться, и Элья снова поднесла ему чашу.

- И что стало с этим мудрым эльги? – тихо спросил Хравни.

- Он погиб на войне, - ответила девушка, вливая Броди третью порцию снадобья.

- В Войне Мести? – еще тише сказал берсерк.

- Нет, на Ултуане, во время вторжения друччи, тех, кого вы называете «кол эльги».

Броди, наконец, допил лекарство и откинул голову на колени Хравни. Глаза юноши смотрели осмысленно, и в его взгляде, обращенном к волшебнице, мешались ужас, неверие и восхищение.

- Что это была за песня? – шепнул Артеос в изуродованное давним ударом ухо Хравни.

- Это колыбельная, - также шепотом ответил Убийца, - Самая первая, та, что пела нашим детям Валайя.

Он вдруг положил руку на плечо капитану и резко пригнул его ухо к своей обросшей бородой пасти:

- Слушай меня, эльги Артеос, - зашептал Хравни.

Запах изо рта берсерка был тяжелым, и у командира «Орла» перехватило дыхание.

- Эта медх когда-нибудь станет великой ринн, поверь моему слову. Но тебе с ней будет тяжело.

Он отпустил капитана и вдруг подмигнул ему.

- Кончайте болтать, - устало сказала Элья, - Несите его в сторону, зашейте вторую рану и укутайте хорошенько. Я потом посмотрю, но с ним теперь все должно быть хорошо. Арте, не расслабляйся, впереди самое тяжелое. Саэдар, я вижу, ты закончил со своими. Это хорошо. Мне понадобится твоя помощь.

Она вытерла руки мокрой тряпкой, затем протерла их черным вином, наблюдая, как Саэдар и Артеос кипятят инструменты, выкладывают их на шелк в прежнем порядке и моют чаши из под снадобий. Гномы заменили воду в котле на жаровне, двое матросов быстро, но тщательно вытерли палубу. Затем девушка закрыла глаза и несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь изгнать из головы и тела свинцовую усталость. Элья понимала, что находится на пределе своих возможностей. Мысль о том, что ее ждут четверо гномов, чьи раны, если уж начистоту, были не просто тяжелыми, а смертельными, приводила девушку в ужас. Но отступать она не собиралась. И дело было не в чести волшебницы Белой Башни, и не в слове капитана «Орла». Элья понимала, что даже если она сейчас откажется продолжать лечение, их отпустят с броненосца живыми. Но она не собиралась уходить. Она не собиралась отступать без боя. Сейчас девушке было уже не важно, что она лечит не эльфов, а гномов. В эту минуту, на этой палубе, под этим небом Элья сан’ату Каэнн была не волшебницей Белой Башни, не княжной Ултуана, не племянницей Теклиса, не офицером «Орла». Перед лицом Иши, что льет вечные слезы над страданиями всего живого и чистого, Элья была лекарем и целителем. И она не отдаст своих больных Морай Хег.

- Давайте первого, - хрипло приказала волшебница.

Четверо моряков «Зеедракка» осторожно подняли носилки с одноруким гномом и поставили перед девушкой. Элья осторожно провела руками над телом, и голубой искрящийся кокон растаял в воздухе. Теперь надо было действовать очень быстро.

Изменено 18 декабря, 2011 пользователем BigCat

[Циник']

Это просто подарок какой-то. На Новый год да? Вот спасибо Дедушка Мороз!!!

Очень порадовал!

[

Изменено 17 декабря, 2011 пользователем Циник

[MAGISTR IODA]

- Он умрешь, если ты не вырежешь это место, и он умрет, если ты начнешь его вырезать

Начало фразы поправить бы.

Ну и на мой взгляд, гномы не могут делать все уж очень быстро, с точки зрения эльфов конечно.

"Без промедления"" да.

А так все класс. Огромное спасибо.

[camill]

Спасибо!