Within the circle

[Melange]

Тусклые вспышки в вечном безмолвии космоса. Ленивый танец неповоротливых гигантов, среди застывших иссиня-черных волн.

Скука.

Апатия.

Развлечение для глупцов и невежд.

Шанх отвернулся от иллюминатора и медленно сошел по ступеням вниз. Повсюду царил беспорядок - жалобный скулеж астропатов, смешивался с протяжным треньканьем сервиторов, сдобренных грохотом работающих на пределе механизмов и нервными выкриками капитана.

Братья спросили тогда, почему он оставил его? Почему этот жалкий червь не присоединился к своим сородичам, чьи искаженные лики покоились на броне его хищников. Они были взволнованы и агрессивны – кровавая пелена бойни еще оплетала их разум.

Но, что он мог им ответить? Правду?

Что он знал о клетке, в которую их заманили Астартес?

Что некогда белоснежный корабль станет для них братской могилой?

И что голова незадачливого капитана с гулом покатиться по ступеням, как только он подумает об этом?

Правда... Правда состоит в том, что они захватили корабль, угодив в расставленную Астартес ловушку, и теперь вынуждены сопротивляться, для того чтобы выиграть столь необходимое для Варп-перелета, время.

Большего им знать и не требуется, поскольку до правды, как и до триумфа, путь не близок. Правду надо заслужить, выстрадав понять и, приняв ее суть, испить до дна, не смешивая слегка горьковатый аромат со сладостью несбыточных надежд и мечтаний.

Хотя одно слово, один жест и все могло пойти по-другому. Новые победы, новые звезды, сонмы душ и то бесконечное, будоражащее кровь, ощущение охоты. Ради мгновения, когда когти впиваются в подрагивающую плоть противника, а по телу бежит сладостная дрожь, похожая на легкое биение тока, Шанх и существовал. Вот почему космические баталии не возбуждали дитя Кёрза – в них не было той незримой «интимности», разделявшей два «я» на охотника и жертву. Но все достижения, все фантомные охоты будущего, меркли перед осознанием абсолютной гармонии с Примархом.

Вот почему он взошел на проклятый борт и указал капитану координаты рокового курса.

Отец не отступил…

И он не отступит.

Шанх смахнул с приборной доски агонизирующее тело капитана и, исполнив на дисплее небольшое «соло», отдал приказ остановить двигатели.

Гигант покачнулся, протестующее задрожал и завыл, после чего умолк и прикрыл раскаленные веки, для того чтобы никогда не проснуться.

Именно в этот момент, когда остановился корабль и белоснежные цилиндры торпед уже рванулись к беззащитной жертве, Шанх вспоминал свое детство.

Они с отцом были очень похожи – они оба начинали с низов, пожирая тех, кто оказался слаб. Только Повелитель скользнул к небесам, а Шанх так и остался в «стерилизованном», но затаившемся Нострамо. И как ему казалось – навсегда…

Но тогда он был всего лишь маленьким мальчиком, который старался не думать об убитой и изнасилованной сестре, изуродованных трупах самоубийц, бандах и культах, местной шпане забивающих прохожих камнями и пожирающих кровоточащее мясо. Он жил охотой – набивал шишки, обжигался, отчаивался, но продолжал верить.

И продолжал убивать…

Когда отец улетел, Шанху было двадцать. Тогда казалось, что мир померк и надежды вырваться туда, с ним, где вечная ночь и вечная песнь охоты, больше нет.

Но Повелителю нужны были воины, и однажды яркие вспышки садящихся кораблей расчертили хмурое небо Нострамо. К тому времени, вотчина Кёрза уже обрела прежний свой облик, и Шанх был этому несказанно рад – охота, единственное, что могло отогнать роящиеся мысли о собственной беспомощности и ущербности, возобновилась.

И он улетел. И увидел отца и звезды, и Кёрз благосклонно отнесся к нему.

Впрочем, Шанх никогда не был в плену у иллюзий – он знал, что в Легионе есть куда более достойные братья – Зо Сахаал, Ацербус и многие другие были для него идеалом Астартес во всем. Во всем, кроме одного.

Жажды охоты…

Той вечной игры на выживание, в которую его мастерски научила играть Нострамо, и без которой он просто не мог существовать.

Кёрз оценил это…

Шанх не требовал ни наград, ни почестей – он хотел лишь одного, чтобы это веселье продолжалась вечно.

Но кто сказал, что за грехи отцов не отвечают дети?

Кёрз пал, флот был раздроблен, а Ересь превратилась в агонию, растянувшуюся на тысячелетия. Но Шанх не подчинился всеобщей апатии – в день смерти отца он узрел видение собственной гибели и душа его возрадовалась.

Ведь теперь он по праву законный сын своего отца…

Тысячелетия битв, странствий, побед и поражений – все это лишь прелюдия. Прелюдия к повторению пройденного отцом пути.

Шанх поднялся на борт точно так же, как и Кёрз взошел на трон.

Охотник обесточил орудия точно так же, как и Призрак разогнал охрану.

Сын прильнул к иллюминатору точно так же, как и отец склонил голову перед убийцей.

Смерть ничто, когда знаешь, что оказался прав…