[фанфик]Солдат

[Hauptmann]

Долго думал, долго не решался. Вот, стукнуло, решил выложить свою писанину. Рассказ написан уже довольно давно, как часть бэка собственной армии ИГ. Почитав рассказы на форуме замялся - и тема не нова, и написано не высоким штилем...

Ну да ладно. Будь что будет... =|

Солдат

Вот и настал последний день.

Кадет Разенхейм… нет, теперь рядовой Разенхейм аккуратно сложил свою старую форму. Полевое кепи легло поверх свернутого серо-зеленого кителя. Больше эта униформа ему не понадобиться. Когда он выйдет из казармы, служащие Муниторума заберут ее. Поговаривают, что ее потом выдают новобранцам. Бред, конечно. Дежурные шутки кадетов.

Новая темно-коричневая форма вызывала у него смешанные чувства. Дети на Цербере мечтают о такой. Носить ее – уже большая честь. Это впитывалось с молоком матери. Разенхейм поднял руку и снова посмотрел на манжетную ленту. Полоска черной материи, на ней серебряные готические буквы. Церберийский Сорок Седьмой. Имперская Гвардия. Прославленная армия Империума. И он теперь – ее часть, ее солдат.

Он вспоминал. Каждодневные тренировки. Инструктор Нейбах орет так, что уши закладывает. Даже в шлеме. Когда их, пятнадцатилетних детей, привели в лагерь Молодежного Корпуса СПО, они испытали первый настоящий шок. Их здесь не приветствовали как будущих героев. Нейбах приказал им лечь. И, произнося речь, ходил по их спинам. Многие тогда разревелись, включая Разенхейма. За это они еще час бегали вокруг казармы. В первый день они падали от усталости. Как и во все последующие.

Каждое утро начиналось с пробежки от казарм лагеря до тренировочного полигона. В полной выкладке. И с дополнительной нагрузкой. Однажды кадеты рискнули открыть рюкзаки, которые им выдавали. Там был песок, обычный серый песок Цербера, пополам с камнями. Может быть, Нейбах не заметил этого, а скорее – просто сделал вид. В тот день они уже отбежали свое.

Потом – грязный тренировочный полигон. Небо давит свинцом, легкие захлебываются пылью. Голос инструктора перекрывает имперские гимны из динамиков.

-Ползти! Ползти, сосунки! – кричит Нейбах, когда кадеты проползают под колючей проволокой. – Брумер, ты что, возлюбленного ждешь? Ниже задницу, кадет!

У кого-то даже находится пара секунд ухмыльнуться словам инструктора. И вперед, вперед. Через преграды. Вверх, по канатам к серым тучам. Там, за мрачными гигантами небес, светят звезды Империума. Разенхейм всегда говорил это себе, когда было тяжело. Туда, в далекую темноту ушел его отец. Где-то там он погиб. А значит – и его судьба лежит там. Но вот он на вершине, надо прыгать. Армейские ботинки, похоже, только усиливают удар. Звезды – звездами, а реальность напоминает о себе. И снова вперед. По кругу…

Холодный металл винтовки, гулкие удары о дерево, отдающиеся в груди. Штыком. Прикладом. Штыком. Прикладом.

-Держать темп! – это снова Нейбах. – Перед вами – враг. Он не будет ждать пока вы переведете дыхание. Один миг – и вы уже сдохли, не выполнив долга перед Империумом. Орочий топор уже раскроил вас пополам! Штык предателя уже торчит у вас между ребер!

-Лишь огнем и мечом мы очистим Священные Владения Благословенного Императора от богомерзких чужаков! – вторил ему резкий голос из динамиков. – Убей мутанта! Сожги ведьму! Смерть нечистым!

Абсолютно отупляющая тренировка. Разенхейм уже не видел ничего, кроме деревянного манекена, грубо вытесанного из бревна, и своей учебной винтовки. Казалось, каждый удар он наносил себе. Тело равномерно заполнила боль, но он продолжал бить машинально.

Штыком. Прикладом. Штыком. Прикладом.

Пока не прозвучит горн.

Без особого энтузиазма кадеты плелись к полевой кухне за своей порцией еды. Белесая клейкая масса выглядит не слишком аппетитно. Но им все равно. Главное – заполнить желудок хоть чем-нибудь съедобным. А для этого искусственная пища вполне подходит. Почти никакого вкуса, все равно, что жевать траву. Да и у той, наверно, есть хоть какой-то вкус.

На еду и отдых им отводилось не более получаса. Прикончив свой нехитрый, хотя и питательный обед, кадеты падали на блекло-зеленую траву возле полигона. Разенхейм обычно просто смотрел в небо. В такие моменты он не думал даже о звездах. Просто лежал и слушал свое хриплое дыхание.

Ударом хлыста приказ инструктора поднимал их на ноги. На стрельбище. До бесконечности выцеливать мишени, до бесконечности промахиваться, злиться, ворочаться на каменистой земле, тихо проклинать вечно орущего Нейбаха. Пока не наступал странный момент отрешенности, когда негодование затухало само по себе, руки вдруг переставали дрожать и все посторонние мысли исчезали. Тогда луч лазерной винтовки впивался точно в кроваво-красное пятнышко мишени. И Нейбах, наконец, удовлетворенно кивал…

Разенхейм поднял свой новый темно-серый шлем. Он должен защитить его в бою, как и бронежилет. Во всяком случае, так утверждал Учебник Пехотинца. Разенхейму и раньше приходилось носить подобную броню. Когда они охотились на мутантов в Северных Лесах с инструктором, она давала ощущение неуязвимости. Во всяком случае – по сравнению с теми уродливыми оборванцами, которых они убивали… Теперь броня уже не казалась столь надежной. Разенхейм оглянулся на товарищей по роте. Интересно, кто-нибудь еще думает об этих глупостях? Кадеты молча переодевались вокруг него. Похоже, никому сейчас не хотелось говорить. Казалось, темная казарма доверху заполнилась вязким чувством ожидания. И страха. Они все боялись. Мальчишками они ждали этого момента как чуда. Армия Императора, солдаты которой были для них героями с самого детства. С первой картинки в учебнике, на которой церберийский солдат поднимает знамя Империума над трупами чужаков. Это должен был быть момент их ликования. Наконец после долгих мучений, они будут приняты как солдаты Императора.

А теперь, когда они стояли у самого порога этого чуда, пришел страх. Им придется оставить свой дом, чтобы в один прекрасный день умереть вдали от родной планеты. Здесь останется их прошлое, их детство, их семьи. Все те, кого они любят. Возможно, они никогда больше не увидятся…

Он вспоминал. То, о чем не хотел помнить сейчас. То, что гнал от себя. Вчерашний день. Последний отпуск из лагеря, который давали кадетам перед отправкой. День, когда можно попрощаться с родными. И напиться последний разок с друзьями в любимой таверне. Последний раз взглянуть на свой город. Все эти каменные склепы зданий, бесчисленные трубы фабрик. Старые соборы Экклезиархии. Время отняло белизну их древних стен, превратив их в мрачные каменные иглы, рвущие острием небо. Монументы героев Империума и Цербера, статуи полководцев и священников, облюбованные местным вороньем. Только эти черные падальщики и смогли приспособиться к жизни в церберийских городах. Вечное движение людей, спешащих по своим каждодневным делам. Грохот транспортных караванов с сырьем для фабрик. Вся эта суета, весь этот смог и горький воздух индустриальных городов, однообразно-торжественные гимны и речи, несущиеся из динамиков на улицах, воронье на крышах, высокий готик названий улиц… Каждая мелочь, составлявшая жизнь церберийцев, все ее маленькие радости и повседневные проблемы – все это вдруг показалось невероятно родным. Все это были частицы той жизни, которая останется лишь в памяти солдата.

Он вспоминал, как печальна была мать. Утренний свет сочился в тесные комнаты сквозь окна, когда он пришел домой. Попрощаться. Сестра что-то щебетала, накрывая на стол. Наверно, она пыталась как-то разрядить тягостную атмосферу. Разенхейм выхватывал только отдельные клочки ее фраз. Что-то там про героев, честь, долг…

Да, долг. Все это он знал и без нее.

Мать как-то отрешенно смотрела в сторону. Проходя мимо, она старалась не встречаться взглядом с сыном. Не сразу Разенхейм понял, что она просто боится расплакаться прямо здесь. Она ведь понимает, что для церберийца это должен быть торжественный день. Последний день перед тем, как он шагнет к славе. И, скорее всего, к смерти. Так было с его отцом. И потому слезы рвались наружу. Проводив на войну своего первого мужа, она так и не дождалась его. Когда полк пришел за пополнением после кампании, ей без лишних слов вручили желтый листок, подписанный комиссаром и священником. Разенхейм хорошо помнил, как она тогда заперлась в комнате и рыдала всю ночь…

А через год она снова вышла замуж. В церберийских городах нелегко одной с сыном. Своего второго мужа она, в общем-то, и не любила. Разенхейм отчима так и не признал. В его понимании, этот недалекий работяга с танкового завода был недостоин его матери. Она уцепилась за него скорее из отчаяния. В то утро отчим был на смене. И хорошо. По той же причине он недолюбливал свою излишне говорливую сестру. Не было в ней чего-то родного. Его угнетало все это. В его доме жили совсем чужие люди. Человек, не годящийся и в подметки отцу, просил теперь называть «отцом» его. И когда служащие регионального комиссариата пришли с повесткой о призыве в Молодежный Корпус, Разенхейм был только рад. Хотелось быть где угодно, только не в этом доме. Как будто его осквернили. Были моменты, когда он жалел, что все так сложилось. Но это – от усталости, из слабости.

А теперь Разенхейму стало нестерпимо жаль мать. Она ведь по-настоящему любила его отца. В нем, в его сыне, в Карле Разенхейме жила последняя частичка того человека. И теперь он, как и отец, уходил в неизвестность. Искупать кровавый долг Человечества перед Императором. Он был бессилен перед этим. Такой порядок установился века назад, никто из них не в силах его изменить.

Почти все время они молчали. Еда – хорошая, натуральная еда, дорогой деликатес на Цербере – казалась не лучше искусственной баланды в лагере СПО. Он просидел еще час. А потом не выдержал. В этом городе его ждал еще один человек.

-Я… Я пойду, мам, - с трудом произнес Разенхейм, вставая. – Я…

Она обняла его за шею и крепко прижала к себе. Как будто хотела защитить сына от судьбы.

-Сынок… Я буду молиться. Каждый день молиться, чтобы Он взглянул на тебя и уберег от беды.

-Я вернусь, обязательно вернусь, - он осторожно освободился из ее объятий. И это тоже было нелегко. – Обещаю, я вернусь.

Разенхейм сказал это, чтобы успокоить мать. Так было нужно. Но все равно что-то неприятно шевельнулось в груди. Он ненавидел давать обещания, которые не сможет выполнить. Ветхая деревянная дверь закрылась для него в последний раз. В последний момент он краем глаза увидел, что мать наконец сдалась, и сестра пытается ее утешить.

Иди, иди солдат. Здесь ты уже ничего не сделаешь.

Вернуться… Конечно у него есть шанс. Он видел всех этих людей, приходивших с войны. Полки возвращались иногда за пополнением. Солдаты в темно-коричневой форме расходились по городу. Искать своих родных. Вечером они шатались по улицам шумными пьяными компаниями, горланя незамысловатые солдатские песни. Обычно, даже арбитры их не трогали. Солдат, вернувшийся с войны, имеет право перевести дух, забыть на часок дисциплину казармы. Трактиры в такие дни продавали целые моря спиртного. Церберийские солдаты пили за подвиги своих полков, за выигранные битвы, громко смеялись над шутками, понятными им одним. А потом вдруг наступал момент, когда они замолкали. И поднимали стаканы амасека за погибших друзей. Бывало, отряды поминали всех своих по именам. Вот тогда не напиться было невозможно. Слишком много было имен.

Полк уходил. Некоторые солдаты оставались. Те, кого признали более не годным к службе и не нашли для них места. Редко это были старые солдаты. Чаще списывали по ранению. Кто-то находил себе место, кто-то – жил на жалкое пособие, установленное Генерал-губернатором. Серыми тенями они встречались среди спешащих толп людей. Многие были покалечены физические. И все – калеки в душе. Разенхейм навидался таких в лагере СПО, куда подавалась большая часть этих людей. Им было тяжело смотреть в глаза. Иногда они рассказывали истории о войне. Но Разенхейму всегда казалось, что они чего-то недоговаривают. В этих рассказах должно было быть что-то еще, кроме героизма. Он узнал чуть позже. Тот эпизод твердо врезался в память. Напившись, один из ветеранов стал говорить непостижимые для церберийца вещи. Он проклинал Имперскую Гвардию, кричал о реках крови, бессмысленных смертях, обмане и несправедливости… Это длилось не больше минуты. Его немедленно скрутили солдаты. На утро калеку расстреляли по приговору регионального комиссариата. За богохульство, антиимперскую агитацию и нарушение дисциплины. Все кадеты, слышавшие его слова, были вызваны для присутствия на казни. Комиссар долго объяснял им, что приговоренный просто был ненормальным. Оказался слишком слаб, чтобы пережить все трудности солдатской службы, примириться с тем, что ему пришлось увидеть, и в конце концов он сошел с ума. Это была его вина. Слабость – тоже грех в Его глазах. А за грехом следует кара. Приговор приведен в исполнение.

Разенхейм запомнил те слова, заучил их как молитву Императору. Чтобы больше не задумываться, чтобы сомнения не точили его веру. Он не проявит слабости, так он сказал себе. Теперь эти мысли возвращались. И ему снова приходилось гнать их от себя.

В тот момент это оказалось проще. Мысль о ней постепенно заполнила его разум. Увидеть ее, его Элизу, в последний раз. В последний раз видеть ее лицо, ее глаза… Осознание этого рвало его изнутри на части. Он не знал, как справиться с собой. И просто продолжал идти…

-Разенхейм! – громко произнес офицер службы снабжения Муниторума.

Окрик спугнул его воспоминания, словно птицу. Разенхейм даже не заметил, как им начали выдавать оружие. Память о вчерашнем дне не давала ему покоя. И теперь он обнаружил себя среди остальных кадетов. Стоял столбом, глядя в никуда. Он слегка мотнул головой, как будто только что проснулся, и сделал шаг вперед.

Без лишних слов ему вручили новую лазерную винтовку. Свое старое оружие он обязан был сдать, как и форму. Офицер сделал пометку в списке – такой-то получил винтовку за номером таким-то – и жестом показал ему отойти в сторону. Следующий кадет подошел за новым оружием.

-Знатные пушки, правда, Карл? – кто-то хлопнул его по плечу.

Разенхейм узнал голос. Воллерс. Один из его хороших друзей в роте. Как и многие, Воллерс радовался новому оружию. Это помогало отвлечься от тягостного напряжения, охватившего всех.

-Да, знатные… - потерянно ответил Разенхейм, разглядывая винтовку.

-Ладно, держись, дружище, - Воллерс как мог искренне улыбнулся, пытаясь поддержать товарища. – Мы же теперь Имперская Гвардия! Церберийский Сорок Седьмой! Большая честь, все дела…

-Ну да, ты прав, конечно. Просто…

-Да все я вижу. Не дурак. Забудь. Если она могла такое сказать – значит, ни хрена она тебя не любит. Брось, и будь мужиком. Нам теперь будет не до глупостей, - Воллерс махнул рукой в сторону выхода. – Вот выйдем сейчас – и тогда все. К звездам. Сам же всю жизнь мне болтал об этом. Мучитель Нейбах из тебя все эти разговорчики не выбил – так что, из-за бабы теперь от своих слов откажешься?

-Не откажусь, - рявкнул Разенхейм. Он и сам не ожидал, что слова Воллерса так подействуют. – Ни черта я не отказываюсь!

-Ну вот, другое дело, - как ни в чем не бывало ухмыльнулся Воллерс. – Узнаю нормального Карла Разенхейма.

Неожиданно в их разговор ворвался высокий ясный звук снаружи. Церберийский горн. Это значит – пора. На секунду кадеты застыли, будто осознавая реальность происходящего. А затем двинулись к выходу.

Он вспоминал. Сумрачная комната. Все та же нехитрая обстановка, все тот же идеальный порядок. Желтые, размытые снимки на стене. Маленький образ Императора в углу. И свеча. Уж не за него ли?

Долгое молчание. Она стояла у окна, глядя, как дождевые тучи вползают в город грузными чудовищами. Разенхейм обнял ее за плечи и сразу почувствовал – что-то было не так. Что-то между ними изменилось. Так стремительно, что он даже не успел заметить этого. Элиза – его Элиза, которую он любил все это время – всегда была рада, когда он возвращался из лагеря. Это было два раза в месяц, иногда – три, за особые заслуги. Правда, Разенхейм этого удостаивался нечасто. Но для него каждая встреча была моментом настоящего счастья, огромной радостью. С самого детства ему говорили, что величайшей радостью должно быть выполнение долга, преумножение славы Империума и все в таком роде. Да, во всех этих вещах была частица радости. Но то, что он испытывал при встрече с Элизой, было совсем другим. Что-то близкое, понятное без громких речей, такое… человеческое.

А сейчас это пропало. Ей было очень грустно, очень тяжело, он это видел. Едва ли не тяжелее, чем ему. Может, от этого она казалась теперь холоднее. А может… Разенхейм не хотел думать о подобном. В любом случае, был лишь один способ узнать.

-Я завтра ухожу…

-Я знаю.

Снова молчание. Она ведь знала, знала, что он спросит. Наверно, боялась этого вопроса. По стеклу побежали тонкие серебряные змейки. Начинался дождь.

-Ты… - Разенхейм помедлил. – Ты будешь ждать меня?

Элиза повернулась к нему и посмотрела в глаза.

-Карл… Я… Я не знаю. Ты ведь сам все понимаешь. Правда? – она не дождалась ответа. – Ты уходишь на войну. Люди так редко возвращаются оттуда. И я не могу обещать тебе… Прости, прости меня, я не могу.

После первых же ее слов, что-то внутри оборвалось. Не осталось никакой надежды. Разенхейм уже знал, что все кончено. Хотелось кричать. Хотелось спрашивать, почему. Хотелось обвинять… Но он этого не делал. Потому что еще по дороге все понял. Она была права, совершенно права. Она не должна его ждать. Потому что это бессмысленно. Она могла бы притвориться, но не сделала и этого. Наверно, это тоже было правильно. Разенхейм в тот день сам дал невыполнимое обещание. И он не хотел заставлять Элизу делать то же. Так в нем говорил солдат Сорок Седьмого Церберийского полка Карл Разенхейм. Но ведь был и другой, восемнадцатилетний Карл Разенхейм, который любил ее и хотел если не остаться с ней, то хотя бы знать, что она любит и ждет его.

-Я понимаю, - тихо ответил он. – Ты права.

-Карл, я…

-Не надо больше, - Разенхейм отвернулся. – Прощай, Элиза.

Он твердо и уверенно шагнул к выходу. Здесь ему больше нечего делать. Сейчас им двигал солдат Разенхейм, созданный инструктором Нейбахом и Имперской пропагандой. Потом он понял, что это было к лучшему.

-Карл! – голос Элизы звучал совсем растерянно.

Он не ответил. Уже вторая дверь захлопнулась за ним в тот день. В момент, когда он уходил, в комнату Элизы ворвался холодный сквозняк. Лепесток пламени перед образом Императора вздрогнул и потух.

Карл Разенхейм брел куда-то в опускавшихся сумерках. Наверно, солдат внутри него направлял его знакомой дорогой – к сборочному пункту. Какая, в общем-то, разница, куда теперь идти? И он просто шагал вперед.

Промокшая форма, ставшая теперь почти черной, потяжелела на нем, но он не чувствовал этого. Церберийцы опасались дождей. Фабрики выбрасывали в атмосферу чудовищное количество яда каждый день, создавая оружие для войн Империума. Но природа возвращала его людям со своими обжигающе-холодными слезами. Случались и такие дожди, от которых оставались ожоги. Но Разенхейму в тот момент было все равно. Он снял кепи и подставил бритую голову ледяным каплям. Они текли по лицу, не причиняя никакого вреда. Дождь, просто дождь. Нет. Дождь, смывавший его старую жизнь. Теперь у него и вправду ничего не осталось.

Иди, солдат, иди. Тебе больше нечего делать на этой планете. Твое место уже не здесь.

Одинокая, и оттого еще более торжественная мелодия рвалась к небесам над плацем. Старый, давно знакомый гимн, «Сквозь бурю, за Императора!». Роты Молодежного Корпуса СПО строились перед своими казармами. Разенхейм оглянулся на горниста. Возле знамени стоял пятнадцатилетний мальчишка, серо-зеленый китель еще висел на нем. Совсем еще молодой, наверно – только призвали. Весь его вид выражал торжественное напряжение. Конечно, ведь это совсем не шутка – провожать церберийских солдат на войну. Это знак великого почета и доверия. Ошибаться нельзя. Разенхейм вспомнил, как при нем отправляли солдат. Как горнисты всех учебных рот соревновались за право играть для уходящих в бой. В этом споре было еще столько детского. Теперь Разенхейм осознал это.

Церберийские новобранцы построились ровными прямоугольниками, по ротам. Как на параде. Да, собственно, это и был парад. Темно-коричневая форма, серая броня. Новое, сверкающее металлом оружие. Ветер рвет красно-черно-белое знамя Цербера на флагштоке над их головами. Они больше не дети. Это солдаты Цербера, солдаты Императора и его Гвардии. Сгорбленные фигуры священников в темных балахонах двигались между рядами гвардейцев. Под тихие молитвы они окропляли каждого из них святой водой. Каждый будет благословлен на битву.

Прямо перед ними стоял инструктор Нейбах. Полы его серого плаща колыхались на ветру. Он мрачно курил лхо-стержень, наблюдая, как строятся его бывшие роты. Когда все заняли свои места, он в последний раз оглядел своих учеников. Да, теперь они были похожи на солдат. Чуть прищурившись, Нейбах отбросил окурок. И взял под козырек.

-Солдаты Цербера, я приветствую вас. Приветствую вас как воинов, достойных занять место в Легионах Империума. Теперь я вижу, что все эти три года прошли для вас не зря. Да и для меня, старого Мучителя, тоже. Так вы меня звали? – на какое-то мгновение он улыбнулся. А затем сразу посерьезнел. – Сегодня я говорю с вами в последний раз. И я должен сказать вам, что все вы достойны носить эту форму и называть себя солдатами Императора. Вы прошли через испытания, они казались вам тяжелыми. Но я скажу вам: все это лишь детская забава. Там, куда вы отправляетесь, не будет больше дома рядом, не будет спокойного сна, не будет передышек. Вселенная вас не пощадит, как не пощадила меня. Мои шрамы и моя седина тому доказательством. Она не простит вам ни малейшей слабости. Поэтому вас учили преодолевать любые трудности. Потому что это станет вашей жизнью. День за днем. С чем бы вы не встретились там, среди звезд, помните: самым страшным вашим оружием и самой крепкой броней будет ваша вера. Только она спасет и защитит вас во мраке. Помните об этом, солдаты Цербера. Помните, о чем вам сказал старый калека. А теперь, я жду вашего слова.

-Клянемся служить Святому Императору, Империуму и Человечеству до победы или до смерти! – одним мощным порывом выдохнули солдаты, сотрясая утренний воздух.

-Да будет так! – произнес Нейбах. – Император с нами!

-Император с нами! – ответил ему хор голосов.

-Винтовки на плечо! Роты, строится для торжественного марша! – приказывал Нейбах, командуя им в последний раз.

Солдаты начали перестраиваться. Разенхейм оказался в одном из последних рядов своей Четвертой учебной роты. Мельком он заметил Воллерса в первом ряду. Знаменосец роты. Повезло. Нейбах скинул плащ и бросил его подбежавшему кадету. Инструктор был одет в свою старую форму церберийского полка. Сверкнули золотом и серебром его награды и орлиная голова на эфесе офицерской шпаги. Наверно, так он выглядел много лет назад. Капитан Нейбах Девятнадцатого Церберийского Штурмового. Как того требовал обычай, он лично проведет их маршем через весь город, чтобы передать новому командиру.

Ровным, почти монолитным строем они вышли за ворота лагеря СПО. Горнист все еще играл им вслед. Почти сразу они вошли в город – лагерь отделяла от него только стена. Специально для них в этот день открыли дорогу через весь город до космопорта. Знамена с крестами и Имперскими Орлами развевались на каждом здании. На улицах гремела торжественная музыка. Народ высыпал наружу, упершись в цепи солдат СПО. Некоторые смотрел из окон. В непроглядно-серой жизни церберийцев это было настоящее событие. Последний Марш. Солдаты Цербера, удостоенные чести стать Имперской Гвардией, стройными рядами шли через город. Только так и должен цербериец уходить на войну. Торжественно, как на параде. Блеск оружия, гордые знамена. «Руна Оборотня» на церберийском триколоре, символ защиты от мутантов и нечистых, скрывающихся среди людей. Символ воинов Цербера, призванных очищать Вселенную от врагов Человечества.

Когда они проходили по Площади Слез, колокольни Собора Тысячи Мучеников встретили их тяжелым звоном, отдававшимся глухими ударами в груди. А потом все церкви города присоединились к нему, почти перекрывая марш. Солдаты шли дальше. Люди приветствовали их, многие выкрикивали им что-то ободряющее. Но слова невозможно было расслышать. Дети смотрели на них с восхищением, хотя им только предстояло увидеть настоящую войну. Ветераны молча смотрели на молодых солдат. Возможно, они вспоминали тогда, как сами проходили свой Последний Марш. Женщины плакали. Кто-то пытался высмотреть в рядах гвардейцев своих сыновей, кто-то – братьев, кто-то – возлюбленных…

Разенхейм тоже скользил глазами по толпе, когда его рота шла через знакомые места. Быть может, где-то здесь была его мать. Была, это точно. Не смотря на все то горе, которое выпало на ее долю, она была сильной. Всегда. И теперь она должна была найти в себе силы, чтобы прийти на Последний Марш своего сына.

-Император сохрани вас!

Он выловил этот голос из общего шума. Он был так похож… Но услышать слова матери так четко было невозможно. Может, почудилось? Разенхейм еще раз огляделся, но так и не увидел родного лица. Кого-то в толпе он узнал – соседи, дальние знакомые. Матери он не видел. Но он точно знал – она была рядом. Интересно, была ли среди всех этих людей Элиза?..

Забудь, солдат. Ее больше нет для тебя, как тебя не стало для нее. Это твой Последний Марш. Пройди его с честью.

Разенхейм больше не искал в толпе знакомых лиц. Он смотрел прямо перед собой. На вьющееся знамя. На выросшие впереди Врата Бессмертия. Арка поднималась к самому небу, казалось, Титан способен легко пройти под ней. Сотни статуй и барельефов украшали ее. Памятник славе церберийских полков. Каждое изображение увековечило бесчисленные войны, в которых сражались солдаты Цербера во славу Бога-Императора Человечества. Бронзовый орел развернул огромные крылья на самой ее вершине, словно подтверждая благословение Императора. У основания мраморные статуи воинов, преклонивших колени, приветствовали входящих. Там, за Вратами лежал военный космопорт. Место, откуда уходили во мглу битвы сыны Цербера. Там их ждали огромные транспорты Имперского Флота.

За грандиозной аркой молодых гвардейцев встретил ровный строй бойцов Первого батальона Сорок Седьмого Церберийского полка. Тяжелая пехотная броня, хэллганы в руках. Лучшие из лучших полка. Словно изваяния они стояли по сторонам дороги к кораблям. Полковник и комиссар наблюдали за маршем гвардейцев из командирской «Саламандры». Отныне за этими людьми солдаты Цербера пойдут к победе или смерти, как и поклялись.

Разенхейм сам не заметил, как сделал последний шаг, отделявший его от будущего. Там, за Вратами Бессмертия, остался восемнадцатилетний парень, живший на Цербере. Теперь в нем существовал только один человек – рядовой Сорок Седьмого Церберийского полка Карл Разенхейм.

Иди, солдат. Твоя судьба теперь решена.

[Manitu]

Хороший рассказ. Молодец Капитан-Гауптман.:)

И тема нормальная, таких мало тем. пиши дальше, читается очень хорошо.

[Harold Zoid]

приятный рассказ, понравился.

[Manitu]

Кстати сам господин писатель, не был замечен в комментариях другим писателям.

Почему?

Кстати это вопрос ко всем камрадам кто помалкивает( кто отписывает и высказывает свое мнение и критику, регулярно, просьба не волноваться)

Не хотелось бы что бы у нас сложился закрытый конклав с ограниченым кругом читателей и высказывающихся.

Для писателя важен каждый голос, и каждый критический порыв любого читателя.

Изменено 13 февраля, 2006 пользователем Manitu

[Mortarion]

Рассказ очень понравился.

Понравился проработкой, художественным слогом, грамотностью и правильностью изложения окружающей обстановки. Чувствуется сильная подкованность автора в отношении ИГ в частности и ВХ40к в целом. В отдельности хотел восхитьться тем как вы прекрасно передали мысли главного героя, заставив читателя слиться с ним, прочувствовать его динамически меняющееся положение, пережить все его переживания и как же реально вырисовывается образ инструктора. (сразу вспоминатся Кубриковский сержант из «Цельно металлической оболочки» )

Буду ждать ваших новых произведений.

[Denton]

Ну и почему собственно автор боялся выкладывать рассказ? :)

Очень хорошая тема, неплохой, грамотный язык, читать очень и очень приятно.

[Жив(giv)]

классный рассказ

некоторая придирка ИГ крайне редко возвращается на родную планету и по ранению не списывают просто ставят бионику

а в остальном ... вобщем очень надеюсь увидеть продолжение

[Draag]

2Manitu:

Дык как к вам подойдешь, к отцам таким? :)

Шутка, а если серьезно, то слишком много еще нужно прочитать, слишком многое нужно узнать и осмыслить. Нелегко с фэнтези переключаться. Ее тоже забывать не хочется. А писать и комментировать наобум в 40К нельзя. Без точных знаний бесполезно и вообще невежливо. Вот и учимся пока, штудируем архивы форума...

2Hauptmann:

Респект. Цельное произведение, яркий и умный образ, язык отличный(только я бы посоветовал заменить все же "трактир" и "таверну" на "бар" или "пивная", как-то по-реалистичней звучит в 40К. Тем более ты вроде продвинутый мир описываешь.)

Напомнило мне о собственном творчестве, я тоже писал на эту тему. Только у тебя начало, а у меня конец... Надо бы его продолжить.

[Жив(giv)]

Шутка, а если серьезно, то слишком много еще нужно прочитать, слишком многое нужно узнать и осмыслить. Нелегко с фэнтези переключаться. Ее тоже забывать не хочется. А писать и комментировать наобум в 40К нельзя. Без точных знаний бесполезно и вообще невежливо. Вот и учимся пока, штудируем архивы форума...

всем кто так думает

кроме сответсвия бэку можно критиковать и с чисто литературных позиций и с точки зрения достоверности персонажей/психологии и указать на невнятную тактику и ... много еще чего

и самое забавное ;) большинство за эту критику скажет спасибо

[Basir]

Очень понравилось. Хороший язык, аккуратно написано, легко читается. Да и тема то вроде не заезженная, я всего пару рассказов на нее здесь встречал.

[Manitu]

2 giv

Хорошие слова.

2 Draag

ждем новых твоих работ. :)

Кстати произведение Гауптмана, напомнило и мне мой рассказ, я тоже пытался изобразить проводы.

[Hauptmann]

Ох, спасибо, даже не ожидал :) Собирусь с силами - напишу еще что-нибудь.

2Manitu. Вот я и читал про проводы... А комментарии я пишу, просто нечасто. Обещаюсь появляться чаще.

2Denton. Автор зело глуп и нерешителен, потому и боялся :D

2Draag. На счет "пивной" - хороший вариант, я сам не доехал. Спасибо!

[Saddam Hussein]

Гауптман - слов нет...

Так живо и интересно о мире Вархаммера не писал ещё никто...

Ни тебе приевшихся боёвок , ни мяса - душа прям отдыхает.

Чувствую - у нас на форуме одним Писателем больше стало...

[Manitu]

2 Саддам, да и все пожалуй.

Кстати прочитал тут интересные мысли про рассказы подобного свойства.

Никак не связанных с войной в мире Вахи и тд. и т.п.

Если кому интересно, сходите на соседний форум. найдите там обсуждение одного из рассказов Всадника, кажется "Комиссар".

[vsadnik]

Ох, как хорошо…

Просто З-А-Ш-И-Б-И-С-Ь.

Прекрасно, чем то напомнило «Дневник последнего солдата Третьего Рейха», уж не знаю почему.

Отлично написано. Нигде не провисает.

И чувствуется атмосфера бесконечной войны. А не атмосфера бесконечно героических свершений.

[Hauptmann]

Напомнило, наверно, потому, что я вдохновлялся именно такими книгами, когда писал ;)

А еще я оттуда пару фамилий дернул.

Да и к тому же, у меня ИГ под эдаких "ваффен СС" работают, так что хотелось провести параллели.

Изменено 15 февраля, 2006 пользователем Hauptmann

[Manitu]

Достойное? ну а как же. Пока заполняем место того что еще не написали сегодняшние светила, светилами вчерашними.

Где ты Штирлиц?

[GreeD]

Хороший фанфик. Отдельное спасибо автору за паралели с Jin-Roh :)

[shock trooper]

Один из лучших рассказов про ИГ, ИМХО.

И продолжение у него отличное.

[Uchenikkk]

Рассказ хорошо

Язык классный, читается легко и интересно, несмотря на отсутствие интриги. Которую все ж можно и добавить.

[Manitu]

Зачем? Вся интрига в прощании с прошлым. Остальные рассказы Гауптмана развивают тему данного персонажа и его полка.

[фанфик] Утро оплачет нас...

[фанфик] Идущие на зов

[Uchenikkk]

Мое личное ощущение - разочарование к концу рассказа. Так ничего и не случилось. Хотя читалось хорошо.

Прощание - не интрига, а идея. Но все понятно уже к середине.

[Manitu]

В таких рассказах не нужно смертей. (кишкокровищаногирукивассортименте)

Само произведение легко читается, плавное, чего еще надо.

Люди отправляются на войну, тут никакой интриги не надо.

Идет описание планеты, устоев, персонажей вокруг главного героя.

Имхо конечно, но более ничего здесь добавлять не надо.

[shock trooper]

В таких рассказах не нужно смертей. (кишкокровищаногирукивассортименте)

Само произведение легко читается, плавное, чего еще надо.

Люди отправляются на войну, тут никакой интриги не надо.

Идет описание планеты, устоев, персонажей вокруг главного героя.

Имхо конечно, но более ничего здесь добавлять не надо.

+1, но через неделю я, конечно, забуду.

П.С. Ух ты, Nova Kursk Brigades. :) Долго администратум ломал?

Изменено 24 августа, 2007 пользователем shock trooper