"Exitus"

[WarMaster]

Огонь... Танец языков пламени, непокорная стихия, способная давать жизнь и способная нести смерть. Огромный костер с ревом выбрасывал протуберанцы в звездное небо, время от времени вспыхивая еще ярче, когда в его пылающем жерле рушилась очередная балка - и тогда тысячи сверкающих искр взмывали еще выше. Я стоял совсем близко к огню, просто стоял и смотрел. Не осталось ни мыслей, ни чувств, ни эмоций. Ни памяти о том, что случилось совсем недавно.

- Ну, здравствуй... - очень тихо сказал я.

Я нашел их, последний фрагмент мозаики, самый ценный приз, к которому шел так долго, там где и рассчитывал – в небольшом домике, километрах в трехстах за городом, принадлежавшим, видимо, его родителям. Маленький и уютный, он утопал в зелени аккуратно подстриженных садов и мягко светился огоньками небольших фонарей. Никакой ограды или стены вокруг не было, охраны, как ни странно, тоже. Скорее всего, никто из хозяев дома не знал о том, что сегодня он не пустует - а может, именно поэтому сегодня здесь не было даже сторожа.

Они спали, уставшие и довольные, на взмокших простынях, прижимаясь друг к другу. Я стоял и смотрел, как она улыбается во сне, как спит, положив голову ему на грудь, так что сердце стучит прямо под ухом. Смотрел на его пальцы, лежащие на ее плече, на розовые полосы, которые оставили ее ногти на его коже... Воистину, Райский мир… Но только не тогда, когда он строится на предательстве.

Я уже здесь.

И я обращу этот рай адом.

Я шагнул вперед, и с этого мига время словно понеслось вскачь.

Три шага, и я возле них. Пинком спихнув парня на пол, я наклонился к девушке и прижал к ее лицу платок, пропитанный морфином. Как я и рассчитывал, проснувшись, она сделала резкий вдох чтобы закричать и сразу же я почувствовал, как ослабло ее тело.

- Что за?!... - парень, похоже, еще окончательно не проснулся, и сейчас пытался завернуться в простыню.

Ошибка. Если бы он наплевал на то, есть ли на нем одежда или нет, взял со столика в углу бронзовый канделябр, и попытался проломить мне череп - возможно, тогда у него был бы шанс.

Теперь его нет.

Ничего не говоря, я обернулся к нему. Увидев мои глаза он осекся и в следующий миг остро сверкающее лезвие моностального кинжала рассекло его горло. Фонтан крови из перезанной сонной артерии окатил меня с ног до головы, потом давление крови спало, да и он пытался зажимать разрез пальцами. Сморгнув капающую с ресниц кровь я некоторое время просто стоял и смотрел на него, пока он не затих.

- Exitus. - Констатировал я его смерть классической фразой на Высоком Готике. - Исход.

Я вышел на крыльцо, глубоко вдохнул ароматный воздух теплой летней ночи, запрокинув голову, и глядя в небо, полное звезд. Оставалось сделать совсем не много. И уже совсем скоро все закончится.

Вернувшись в спальню, я перенес девушку на пол, примерно в центр комнаты, положил ее на спину, широко раскинув ее руки и ноги, и достал из сумки, за которой выходил на улицу, молоток и пачку двадцатисантиметровых гвоздей. Работать нужно было быстро, я должен был успеть, прежде чем она придет в себя. Поэтому, не тратя времени понапрасну, я начал прибивать ее к деревянному полу: запястья, локти, плечи, колени – гвозди входили легко и почти без сопротивления. Она пришла в себя чуть раньше чем я думал, и для того, что бы забить последнюю пару гвоздей спокойно, мне пришлось слегка оглушить ее ударом молотка по голове. Наконец, дело было сделано.

Когда она очнулась вторично, я сидел на кровати, рядом с телом ее любовника, и смотрел на нее сверху вниз.

- Привет. - Из-за нее я почти не слышал свой голос. - Как ты себя чувствуешь?

Разумеется, она не ответила. По крайней мере, внятно.

- Не буду ничего говорить и объяснять, - я встал, достал из сумки небольшую канистру, полную технического прометиума, и некоторое время тщательно поливал им стены и немногочисленную мебель, внимательно следя за тем, что бы на девушку или на тело ее друга не попало ни капли. - Думаю, ты и сама все понимаешь. Десять лет – не такой уж большой срок, чтобы забыть… Я, по крайней мере, помню все так, словно это было вчера.

Пламя вспыхнуло, в лицо ударила волна жара, она закричала еще громче.

Я постоял, глядя как огонь разгорается все сильнее, и как пляшут по стенам мои собственные черные тени, потом повернулся и вышел в ночь.

Костер догорал.

Я провел рукой по волосам, слипшимся от свернувшейся и засохшей от жара крови - настало время сделать последний шаг. Я снял тяжелый кожаный плащ и бросил его на покрытую пеплом землю, потом туда же отправилась когда-то белая и очень дорогая рубашка. Глядя на собственные руки, на себя самого словно со стороны, я заново переживал эти годы – годы отчаяния и скорби, разбитых надежд и осознания собственного падения. Это было время адского труда над собой, порожденного осознанием того, что прежняя жизнь ушла безвозвратно. Тогда, в начале, я был жалок, слаб, ленив и изнежен, я пил эту жизнь так, как и многие подобные мне, проводя свое время в роскоши, в наркотическом забытьи, в жестоких играх и порочных забавах. Я был достаточно безумен, чтобы поверить словам одной из своих фавориток и не достаточно мудр, чтобы понять то, что стояло за ними - и чтобы предвидеть все то, что повлечет за собой моя гордыня и тщеславие. Династия, чья история уходила в прошлое на сотни лет, перестала существовать за несколько часов. Победители не убили меня. Они, смеясь, благодарили меня помощь, и та, кто была причиной всего, смеялась вместе с ними. Именно тогда, в тот момент, уворачиваясь от пинков и ударов прикладами лазганов, которыми солдаты победителей гнали меня прочь, я осознал все, и сам себе дал клятву мстить до тех пор, пока я буду жив.

С тех пор прошло много времени, много лиц и много мест. От провонявших кровью и обскурой недр городов-ульев, до стальных лабиринтов гигантских космических кораблей, населенных мутантами и отверженными, я ни на миг не забывал о своей клятве. Она стала тем маяком, который дал мне силы выжить.

Прошли годы.

Я стал силен, быстр и вынослив, научился смотреть смерти в лицо и познал много способов призвать ее. Однажды я почувствовал себя достаточно сильным, чтобы начать искать тех, чьи смеющиеся лица всплывали в моей памяти всякий раз, когда я закрывал глаза. Я нашел одного, потом другого, а затем третьего – и так далее, до тех пор, пока не оказался здесь, на этом Райском мире.

Теперь, исполнив свою клятву, я был свободен.

Я опустился на колени, на собственный плащ, взял нож обеими руками, и резким ударом вонзил себе в грудь, в самое сердце. Стиснутые зубы захрустели, крошась и ломаясь, когда я рывком выдернул лезвие и воткнул его в землю. Я не сумел удержаться прямо, боль была ужасной, и чтобы не упасть мне пришлось опереться руками о землю. Я не смотрел вниз, но чувствовал, как судорожно пытающееся биться сердце толчками выплескивает кровь мне на колени. Нечеловеческим усилием воли я заставил себя выпрямиться и сесть ровно. Голова кружилась, сердце металось в груди, словно птичка в кулаке, и мир уже уплывал от меня. Заговорить, сплюнув красное крошево зубов, мне удалось с третьего раза.

- Во имя чести и крови... - говорить было невыносимо трудно. - Месть...

Пришлось прерваться, для того чтобы собраться с силами.

Последний удар сердца. Последнее слово.

- Exitus.

[Aleksa Spektor]

Интересная работа,правда мне лично никогда не нравились суицидальные герои.

Они, смеясь, благодарили меня помощь, и та, кто была причиной всего, смеялась вместе с ними.

кажется пропущено кое-что ;) и враза должна звучать так: Они, смеясь, благодарили меня за помощь, и та, кто была причиной всего, смеялась вместе с ними

Изменено 26 ноября, 2009 пользователем Aleksa Spektor

[Iron Maiden]

Автор, как часто тебя оглушали нежным ударом молотка по голове? :D

Лютая, беспощадная графомань, не несущая даже отпечатка вселенной Вархаммер или хотя бы налета хорошего ориджинала. Тут чувствуется не боль персонажа, а проблемы фикрайтера.