Выбор

[Defenderus]

Выбор

Звякнул колокольчик входной двери, предвещая приход гостя.

Торговец был невысок, подвижен и улыбчив. Черные бусинки глаз перекатывались по вошедшему покупателю бархоткой подобострастного взгляда, невольно откатываясь от тяжкого взора гостя. Пришелец постоял на пороге, медлительно осматриваясь, и, не спеша, вальяжно, подошел к хозяину лавки. Тот уже в нетерпении подрагивал всем телом, чуя достойное завершение скучного долгого дня.

-Подсказать? Предложить? Ищите для себя или в подарок? Прошу вас, смотрите, выбирайте, – масляные обводы привычной скороговорки бессильно соскальзывали с неподвижного лица покупателя, не вызывая в чертах никакого отзыва, словно драгоценная вода, попавшая на раскаленный камень пустыни, оставляет лишь шипение, нисколько не тревожа покой укрывшихся под камнем скорпионов.

Лицо-маска треснуло провалом рта, края которого обрамляли ровные белые зубы. Глаза по-прежнему останавливались на полках с неясными очертаниями товара, взвешивая, примериваясь, сомневаясь. Удивительно было угадывать сомнение, погребенное под монолитом лица, подо льдом глаз – и все же шевелящееся где-то там, в безднах сознания. Торговец поспешно моргнул, не желая вызвать гнев мрачного гостя.

-Давайте для начала посмотрим этих, - палец властно указывал на нечто пожухшее от времени, костистое, ухмыляющееся тем редким оскалом, что доступен только акулам и черепам. Усмешка словно говорила – все там будете, и уж тогда-то попляшете. Гость дернул плечом, чуть сдвинулся вперед мощным телом; скелет – так показалось хозяину лавки, который моргнул в тот самый момент - словно бы поспешил отодвинуться в тень, подальше от покупателя. И вновь – ни усмешки, ни удовлетворения в глазах чужака. Даже скелет казался более человечным в сравнении с пришельцем. Бывает, подумал торговец, может быть повреждение нервов или еще что, бывает. Все мы не без странностей, тем более посетители этой Лавки.

-Да, давайте посмотрим, - поспешно отозвался торговец, и в его руках возникло кольцо из позеленевшей бронзы, которое он, с извинениями, ловко надел на черную шевелюру гостя. Тот с некоторым неудовольствием сел в предложенное полукресло и закрыл глаза.

…В первый миг хотелось зажмуриться – мешало отсутствие век. Почти материальный поток слепящего света заполнял глазницы, отражаясь от белого песка, пожирая тени, пожирая сознание, оставляя только высеченные столетиями слова обрядов. Царило спокойствие – взгляд, несколько попривыкший к ярости небесного ока, пытливо осматривал шеренги застывших в ожидании приказа скелетов – люди, лошади, странные птицы и сложные немертвые конструкции в виде скорпионов и гигантов; все в молчаливой покорности тянулось к разуму - бессловесной пустотой накопленного за века желания ощутить хотя бы тень прежней осознанности бытия и ценности служения.

Мумия древнего владыки простерла левую руку – и колесницы двинулись вперед. Наклон головы заставил скорпионов исчезнуть в вихре песка, а шаг правой ноги переместил отряд пехоты. Разум гостя, завладевший телом повелителя гробниц, еще некоторое время забавлялся абсолютным повиновением немертвых солдат, однако на горизонте уже проступала пелена пыли, предвещающая появление врага. Он быстро, не вдумываясь, составил простую боевую линию, которая, к его неудовольствию, столь же быстро рухнула под клинками больших зеленокожих громил, на чистом безумии пробившихся сквозь костяное воинство. В конце концов, голова мумии покатилась по ступеням пирамиды, отсеченная острым топором вожака нападающих…

---

-Слишком хрупко, - недовольно пробурчал покупатель - Давай другое.

Торговец уже держал наготове большой набрюшник, с некоторой дрожью прикладывая его к недоуменному гостю. Что-то подсказывало ему – вечер будет долгим, но занимательным. Он облокотился на массивный прилавок, пытаясь представить, что именно видится ушедшему в Грезу.

…Мир стал меньше. Непроизвольно почесывая мощной лапой приятно-толстое брюхо, он видел перед собою горные склоны и еду, много-много еды. То есть поданных – они же еда. Голод властно требовал своего куска – и сероватая лапа ухватила маленького зеленокожего уродца, быстро засунув дергающуюся жертву в широкую пасть. Огр удовлетворенно заворчал, уже более спокойно оглядывая упитанных собратьев и суетящуюся под ногами питательную мелочь. Он вытянул вперед левую лапу, но тщетно ждал реакции племени. Только басовитое рычание обратило на него внимание медлительных туш, да и то, складывалось впечатление, что некоторые отряды по-прежнему заняты своим делом. Все же то были уже не хрупкие костяки, и гость-захватчик командами и пинками повел разношерстные ряды вперед, к перевалу, где блестели жерла вражеских орудий. Массивные огры с разномастным вооружением чередовались со стайками крошечных зеленых тварей, покрытые белесой шерстью чудовища с грязными, кривыми когтями быстро перемещались по отвесным склонам, пока грохочущие повозки, запряженные громадными копытными медлительно пробирались среди осыпей. Племя шло на обед.

---

-Слишком неуклюже, раздраженно бросил торговцу гость, чье заемное тело мгновение назад покрыло значительную часть горного склона, невовремя оступившись – за миг до залпа многоствольной пушки, всего пару шагов не достав до расчета. Он без промедления взял протянутый хозяином топорик, украшенный сложным узором из рун.

…Спокойная уверенность помогала справиться с ощущением внезапно выросшего мира. На этот раз пришелец вломился в разум не трехметрового огра, но карлика – не выше груди обычного человека (борода его, правда, превышала длиной рост человека, наделяя его чувством необычной горделивости). Сознание оказалось в чем-то странно схожим с разумом мумии – ощущение своего места в мире, долга, предопределенности. Разве что смешивалось это с более живыми эмоциями все еще живого существа. Он оглядел свое войско – гость всегда селился в разуме предводителя, такова была магия переноса.

Сложный порядок, состоящий из четких квадратов тяжелой пехоты, перемежающихся с укрепленными позициями боевым машин – он узнал врагов предыдущего тела, так и не подпустивших массивные туши на расстояние удара топора. Богато украшенные доспехи, выгравированные на металле знамена и клановые знаки, ухоженные бороды – все говорило о старой и развитой культуре. Дополнительным отличием стало нежелание идти куда-то в атаку - ощущение правильности возникло от мысли находиться на месте и обороняться. Сотни поколений его достойных предков… стоп, одернул себя пришелец, предков карлика, не стоит заходить столь далеко в слиянии разумов. Лучше подумать о враге.

Вначале он даже не видел противников, пока громовой раскат над головой и последовавший ливень горячих стальных осколков, бессильно простучавший по чародейскому доспеху, не показал его взгляду черный клуб дыма, выпущенный из дула чужого орудия – в тысяче шагов от его воинов. Ответный залп катапульт и пушек бородатых карликов с тем же «успехом» украсил разрывами вражеский строй. Спустя три часа заемное тело гостя все еще был живо. За это время стрелки и орудия отбили один нерешительный приступ, предпринятый врагом: пара сотен закованных в броню карликов с оранжевыми почему-то бородами и пара тысяч разномастных зеленокожих дошли до огневого рубежа обороняющихся и столь же неспешно отошли назад, оставив позади сотню мертвых тел. Предводитель карликов все же попробовал пойти в атаку, но ужасающая медлительность коротконогих гномов в сочетании с постоянными сотрясениями земли, мешающими движению, убедили его в бессмысленности наступления. Перестрелка продолжалась, но утомленный ожиданием действия пришелец покинул разум достойного царя гнома.

---

-Скучно. Этих не надо, и тех, что были против, тоже не надо – одно племя, одни дела. Скучно.

Лицо-маска покупателя все еще не показывала признаков раздражения, однако голос содержал намеки на некоторые сомнения в правильности дальнейшего пребывания здесь. Чуткий продавец сразу же ощутил разочарования гостя, но выказал необычную настойчивость, убеждая его пробовать дальше и дальше, благо «шансы на успех все растут и растут» и «здесь все находят себе что-то по вкусу, было бы желание».

-Ладно. Давай, что там у тебя дальше?

На прилавке уже ждали своего часа иные диковинки, призывно дразня металлом и самоцветами. Лик торговца просветлел, он протянул гостю высокий шлем вороненой стали.

…ибо он – потомок древнего рода, а все прочие не достойны даже глядеть на край его плаща. Конь под ним нервно сделал шаг, почуяв неудовольствие грозного хозяина. Он сделал несколько знаков горнисту, и ясные звуки донесли до воинов волю владыки – атака! Туповатые смерды, стоявшие впереди уже целый час, падая под стрелами и камнями легкой пехоты противника, спешно хлынули в стороны, пропуская шумный поток всадников. Некоторые зазевались и безжалостные копыта проложили кровавый путь через тщедушные тела крепостных. Это все было не важно – рыцари ударили!

Вновь обретя контроль над сознанием, гость увидел себя облаченным в тяжелые латы, с длинной пикой в руке, верхом на вороном жеребце (ни один знатный рыцарь под угрозой позора не сядет на кобылу, выплыло откуда-то из глубин чужого разума), впереди грохочущего вала нападающей кавалерии. Резко ударил по ушам привычный уже рев орудия, он увидел ядро, несущееся прямо на него, но тихий шепоток привычной молитвы заставил опасный снаряд бессильно свернуть с пути наделенного благословлением Леди!

Линия противника была уже близко, колеблющийся строй пехоты в пестрых нарядах. Короткие копья и круглые щиты, недостаток доспеха – жалкий вид вызвал у него презрительную усмешку, когда пика пронизала сразу двоих, а затем тяжесть зачарованного клевца стала мерно падать на головы и плечи собравшегося против них сброда, всплескивая кровью и мозгом. Спустя мгновения ошеломленные натиском враги уже бежали, а конница втаптывала их в грязь, не желая марать клинки.

Лава верховых лилась вперед, пока не наткнулась на неожиданную преграду – в сотне шагов, за бегущими, высился второй строй – более ровный, более уверенный в себе. Длинные копья высились над шеренгами, суля недоброе. Предводитель отыскал взглядом горниста и вскоре пришедшие в некоторый беспорядок во время преследования отряды рыцарей вновь устремились вперед, полностью уверенные в способности проломить и этот строй.

Вначале из шеренг вышли арбалетчики и дали два залпа, причинившие, правда, немного вреда. Стрелки быстро растворились среди пикинеров, не желая навлечь на себя справедливое возмездие. Первый ряд копьеносцев пал на колено, наклонив свое оружие. Второй, третий, четвертый также устремили острия перед собою, бесстрашно ожидая столкновения.

Удар! Скрежет стали, входящей в сталь, треск ломающихся от страшного напряжения копий, яростные возгласы всадников и упорное молчание пехоты. Гость видел, как его коня протыкает окованное сталью копье, он падает, рыцарь успевает выдернуть ногу из стремени, перекатывается, оказывается перед вожаком пешей швали, размахивается клевцом – и жерло пистолета выплевывает в него свой смрадный выстрел, погружающий его в темноту забвения…

---

-Неплохо, но чуть однообразно, без излишеств. Отложи пока в сторону, посмотрим дальше, - бесцветные слова пробудили в торговце ощутимую волну радости и надежды. Может быть, поэтому он сумел нахально всучить гостю большой ржавый тесак, от которого ощутимо несло кабаньим дерьмом.

Хорошо! Удовлетворение от вида огромного пространства, полностью покрытого зеленокожими сородичами самых разных размеров и форм – дерущимися, вопящими, смеющимися; от нетерпеливого хрюканья Грязного Рыла под ним; от натужного кряхтения четверки больших уродливых троллей, пытающихся вырвать друг у друга тушу сдохшего волка: все говорило о предстоящей драке, а что еще, хвала Горку и Морку, потребно вожаку орды?

Он знал – орда соперников, племя Зубоглаза Дырявого, было меньше, но состояло исключительно из диких орков, в отличие от его разноносой своры, где можно встретить и снутлинга, и гоблина, и хобголина, и орка, и черного орка, и тролля, и огра, и даже, не приведи Горк – гиганта (еще вчера в орде было пять громадин, но ночью один из них по пьяни начал бросаться кабанами в товарища, а тот неудачно ответил, ударив надоеду обозной тележкой. Упавшего с проломленной головой гиганта окружили ведуны и шаманы гоблинов, до драки решавшие, как его лечить, так что в бой пойдут только четверо). Уклак Грызомяс по праву считал себя хитрейшим из вожаков Темных Земель – ведь он вырвался из подземелий цвергов вовсе не для того, чтобы утерять башку в первой же драке. Массивный орк с черно-зеленой кожей был закован в тяжелые латы, явно снятые со многих жертв большого тесака, который он по-прежнему предпочитал всякому иному оружию.

Гость даже не пытался вмешиваться в происходящее, впитывая новые и яркие переживания. Шесть часов длилось буйное помешательство, столь несхожее со сражениями других рас. Строй, маневры, резервы, команды, сигналы – дхик! Не важно уже было – победа, проигрыш, все едино для настоящего орка. Они не понимают смысла слова «цель», думал чужак. Движение – все, результат не имеет значения. И все же, когда голова Зубоглаза, отрубленная могучим ударом тесака, была брошена в воздух ликующим победителем, а ликующие орды победителей и остатки побежденных вместе закричали «Ваах Уклак! Ваах!!!», пришелец понял – зеленокожие попросту не отделяют войну от жизни, для них она подобна дыханию, а прекратить дышать – означает перестать быть.

---

Торговец не торопил задумавшегося покупателя. Владелец лавки рылся на дальних полках, с ощутимыми усилиями вытягивая нечто неподдающееся. Наконец он довольно хмыкнул и положил на прилавок длинный дубовый посох с затейливой резьбой.

-Уважаемый, прошу вас взвесить на весах мысли и прочее, - шепот торговца одновременно умолял и требовал, и рука гостя нехотя протянулась к прилавку, наощупь достав нечто из наваленной груды. Он бесстрастно глянул на обнаруженный артефакт – то был легкий платиновый венец, плотно облегший густые, жесткие волосы.

Под ним простерлась бездна. Ослепительное око вверху, мириады бликов на волнах внизу, слабо различимая нить горизонта, отделяющая купол неба от чаши моря – торжественную синеву воздуха с редкими клочьями облаков от яркого сияния подсвеченной солнцем воды.

Платиновый обруч придерживал длинные белые волосы, заплетенные в косу, спадающую по золотистой с алым мантии, прекрасно подходящей к золотистой чешуе дракона, парящего над морем – над пятеркой белоснежных кораблей, споро рассекающих полотно безбрежного пространства вод: два больших тримарана и три однокорпусных судна, сильно уступающих им в размерах. Всадник был без оружия и доспехов, что явно говорило о его неготовности к близкому сражению, но, когда эльфка прищурила глаза, устремив взор к линии горизонта, чужаку-наблюдателю многое стало понятно.

Мир изменился. Сквозь привычное проглядывали линии иной реальности – разноцветные нити, узоры коих непрерывно трансформировались, сплетались, начинались и заканчивались. Дракон оказался окружен теплым золотистым свечением, а всадница – неярким белым с примесью синего. Именно убирало все неудобства перемещения на большой высоте и с такой скоростью, а также, видимо, служило оберегом и от иных опасностей. Взглянув на корабли, гость не обнаружил ничего нового, разве что укрытые водой тараны тримаранов рдели багровым, ожидая своего часа. У горизонта же проявилось грязное серое пятно. Всадница издала несколько команд резким, но мелодичным голосом – волшебством донесенным до капитанов – и корабли начали расходиться в разные стороны, на их палубах стали готовиться к битве: расчехлялись копьеметы, лучники и воины надевали доспехи, дерево палуб щедро поливалось водой, вдоль бортов поднимались дополнительные заслоны-защита от стрел.

Гость одобрительно наблюдал выверенную экономность движений эльфов, отточенную веками последовательность действий, абсолютное понимание, не требующее команд и полное доверие друг к другу. Одновременно он чувствовал скрытое за элегантностью манер и изяществом доспехов предвкушение кровопролития, схватки, борьбы. Жестокий и мятежный дух завладел сердцами Азур, заставляя их нетерпеливо вглядываться в горизонт.

Обычным уже взором виден был массивный темно-зеленый корабль удивительных очертаний и свойств: изломы стен и башенки вместо палуб, патина бронзы вместо дерева; без парусов и весел он передвигался по морю, бурлящему вокруг его основания. Острия башенок громадины на десятки метров отстояли от ватерлинии, а внутри свободно бы разместился даже тримаран-флагман. Магический взгляд пронизала резкая боль, будто острые иглы впились в разум дерзнувшего прозревать сокрытое в глубинах ковчега. Волшебница отвела взгляд.

Басовитое гудение высвобожденных канатов ознаменовало начало битвы. Снаряды копьеметов переломили одну из башенок, не причинив, однако, заметного вреда. Ответ был страшнее. Из неприметных отверстий на корпусе ковчега вырвались сосуды, обрызгавшие палубы двух однокорпусных судов темной липкой жижей, моментально воспламенившейся при контакте с воздухом. Тримараны пошли на таран. По ходу их следования в кипящей полосе подле металлической громадины появлялись и исчезали кровавые пятна, словно лезвия подводных таранов резали не воду, но плоть. Громовой удар и алая вспышка, скрежет металла и боевые кличи бросившихся на штурм плавающей цитадели – всадница успела заметить только лишь начало схватки среди стен и проходов, где клинки полыхали с безумной скоростью. Черно-зеленая броня обороняющихся смешалась с белыми и синими цветами нападающих, короткие черные болты пробивали воздух и тела наравне с белооперенными стрелами, а красная кровь одинаково пятнала одежды и тех и других. Волшебнице грозило иное – из недр ковчега поднялась крылатая тварь – помесь льва, дракона и скорпиона. Она сняла с пояса ярко-алый жезл, из которого вырвался язык желтого пламени. Противник, сидящий на мантикоре, насмешливо отсалютовал длинным копьем и направил свое чудовище в сторону дракона. Тот приготовился к столкновению, но враг ушел вверх за мгновение до удара. Эльфа с удивлением смотрела на два черных охвостья арбалетных болтов, торчащих из ее плеча. Жгучая боль, более жаркая, чем ее пламя, охватила ее. За миг до смерти она увидела озаренное радостью лицо противника, очень похожее на ее собственное – разве что волосы были цвета воронова крыла.

---

-Не успел досмотреть, - гость швырнул обруч за прилавок, сбив по дороге шлем с острыми лезвиями. Разборчивый покупатель тяжко обвис в полукресле, явно раздраженный слишком быстрым окончанием грезы. Затем он нехотя поднялся, подошел, сутулясь, подобрал с пола упавший шлем и аккуратно поставил его на полку.

–Далеко не убирай.

Сильные ладони легко взяли длинный прямой меч из тусклого металла, прислоненный к стойке.

-На сегодня последний, пожалуй.

…Гнусный звук железа, рассекающего плоть, сразу же ударил в уши наблюдателя. В отличие от предыдущих грез, эта началась сразу посреди боя. Тело, сознание которого он разделял с безымянным хозяином, очень быстро и очень ловко орудовало парой прямых мечей из тусклого металла, отбивающих, рубящих, блокирующих, пронзающих.

Прошли мгновения, и он понял, что сей сон является продолжением прошлого, но на этот раз гость вторгся в разум капитана черного ковчега, отбивающего натиск. Если среди Азур наблюдатель ощущал гнев и мрачный дух разрушения, то среди темных эльфов основным чувствовать была ненависть – леденящая смесь омерзения, личной обиды, разочарования и желания любой ценой уничтожить гнилое семя Ультуана. Когда оружие ломалось, изящные пальцы тянулись к горлу и глазам. Смертельная рана не сразу останавливала воина с ковчега – на истекающем дыхании он бросался вперед, алча утащить с собою своего убийцу. Здесь били в спину, добивали упавших, здесь не просили и не давали пощады. Здесь шла самая грязная и тошнотворная война – война родичей.

Постепенно знание местности и ненависть преодолели выучку и решительность. Корсары Нагаррота и воины Азур устлали своими телами половину ковчега, однако разрозненные схватки переместились к самому окончанию громадного корабля, туда, где в черную бронзу вломились зачарованные тараны тримарана. В море догорали малые суда флота. Второй тримаран давно уже сцепился с первым, а большая часть экипажа отчаянно пыталась переломить ход схватки. Дракон сумел разорвать в клочья мантикору и ее седока, но, будучи тяжело ранен, стал добычей копьеметов ковчега.

В конце концов предводитель корсаров стоял перед капитанами тримаранов – прихотью судьбы то были братья-близнецы, разнящиеся лишь оружием – у одного в руках мерцала холодом заклятой стали тяжелая секира, другой держал абордажную саблю с широкой гардой, небрежно опустив руку вниз. Доспехи были одинаковы – легкая кольчуга и высокие открытые шлемы, покрытые затейливой вязью охранных чар. Не медля ни секунды, капитан ковчега сделал шаг влево, быстро прыгнул вправо и попытался рассечь бедро эльфу с саблей. Тот успел заблокировать один из мечей, а второй бессильно проскрежетал по волшебной броне. Схватка продолжалась. Через триста бешеных ударов сердца Дручи, пошатываясь от усталости и нескольких полученных ран, стоял над телами близнецов, с удовлетворением созерцая сумятицу, возникшую в рядах команд тримаранов. Алтарь Каина сегодня примет свои любимые жертвы – души и сердца Азур.

-На сегодня все, - гость тяжко поднялся и повернулся к торговцу. Тот на миг задумался, но все же предложил покупателю примерить еще одну грезу – на этот раз символом и проводником служила маска в виде ухмыляющегося демона.

-Нет! – Впервые за вечер гость, похоже, утратил невозмутимость. Он покачал головой, подкрепляя полноту нахлынувших чувств. -Поймите правильно, уважаемый. Вот это все – широким жестом гость обвел половину лавки – это все интересно, а некоторое даже стоит трат. Но это – он потряс маской демона – такого добра у меня у самого… - тут он запнулся и махнул рукой. –Ладно. Для лучшего понимания и дальнейшего взаимовыгодного сотрудничества, я продемонстрирую вам причину своего раздражения.

Торговец утратил дар речи и движения. Похолодев, он с ужасом видел нечто, сотканное из изломанного багряно-золотистого свечения и постоянно меняющихся символов и узоров, обжигающих глаз. Голова существа удивительно напоминала лежащую на прилавке маску, однако выглядела, вынужден был признать хозяин лавки практичной частью своего разума, не погрязшей в общем хоре панических мыслей и животного страха, гораздо реалистичнее. Жуть протянула к торговцу одну из рук, и сознание оставило его.

…Очнулся он уже в полукресле. Гость, вполне уже человеческого вида, стоял на пороге. Вежливо попрощавшись, он вышел из лавки, бросив напоследок слова, от которых торговец грезами чуть снова не ушел во мрак забытия.

-Хорошее место. Надо завтра зайти, досмотреть.